Поднимем стаканы за мир и за осень,
  за деда Мороза с бородкой из ваты,
  а после поднимем за все тоси-боси
  и все тили-тили - куда их девать-то.

  По мне шаг конем - он вернее и ближе,
  всегда можно в сторону - скок - от вопроса.
  Свобода - она хороша для Парижа,
  а факел свободы - хорош для пиндоса.
  
  А мне фиолетовы те, или эти.
  Попросят - поднимем, а нет - выпьем просто,
  толкают на подвиг зелёные черти,
  чертей не волнуют застольные тосты.
 
  Я помнил Парижа дождливые скверы
  и Ниццы тревожно-закатные пальмы,
  зеленые черти гуляли в таверне
  и памяти метки стирали, канальи.
  
  С тех пор я не помню Парижа и Ниццы
  ни скверов, ни пальм и ни чёртиков гадких,
  лежу и не ведaю, как мог родиться
  я столь на зелёное зелие падким...