"Чем сильнее ты нарушаешь закон, тем строже должно быть соблюдение формальностей". Эта мысль молнией пронеслась в голове Юрия, когда его ввели в комнату, где на стульчиках вдоль стены уже сидели четыре человека - так называемые статисты.
Полиция, надо признать, расстаралась. Все четверо были чем-то похожи на Юрия. Рост, возраст, манера одеваться - все подобрали добросовестно, так что наш антиквар не выделялся на общем фоне и мог быть опознан только тем, кто его действительно знал или где-то видел.
Присутствовали и понятые: дама с усталым лицом школьной учительницы и представительный мужчина средних лет.
В углу, положив на колени портфель, сидел некто, кого имеющий тюремный опыт антиквар с ходу идентифицировал, как адвоката.
В общем, все совершалось строго по букве закона, и подозреваемый мог ликовать: все его права были соблюдены.
Юрия, введенного со скованными руками, усадили на второй в ряду стул, после чего попросили всех статистов единообразно завести руки за спину. Наручников на них не было, но, когда все сели в предложенную позу, разница стала незаметна.
Вошел деловитый Завьялов с бумагами, примостился за столом, чтобы вести протокол, приготовил ручку, бумаги... За ним явился коренастый полковник, который быстро всех осмотрел и предвкушающе потер руки.
- Что, начинаем? - вопросил он.
Следователь кивнул и крикнул конвоирам, чтобы вводили свидетеля.
Вошел парень. Молодой, широкоплечий. Тот самый, с кем Юрий разговаривал когда-то в поселке Макарьево, и который выражал готовность тащить похищенную икону на спине по лесам через две области, до самого дома антиквара в Вязниковском районе.
Скучным голосом Завьялов начал выспрашивать у свидетеля его анкетные данные. Тот, отвечал заученно и безропотно. Видно было, что уже привык к процедуре.
- Итак, - завершив формальности, следователь перешел к делу: - Триянов Александр Петрович, узнаете ли вы кого-нибудь из предъявленных для опознания людей?
- Да, узнаю.
- Покажите, кого вы узнали.
- Вот этот, - вытянув руку, парень указал пальцем на антиквара. - Фамилия мне не известна, а кличка - Юргис.
- Этот человек заказал вам кражу иконы "Избавительница"?
- Да, именно он.
- Он передавал вам указания по телефону или вы встречались лично?
- И по телефону, и лично.
- Может ли случиться так, что вы ошиблись и спутали его с каким-то другим человеком?
- Как я мог спутать? - возмутился Триянов. - Мы сидели напротив друг друга, и говорили чуть ли не час. Я не слепой и не сумасшедший.
Завьялов довольно долго чиркал что-то в протоколе, скрупулезно перенося все сказанное на бумагу. Затем поднял голову и обратился к Юрию, сидевшему с каменным выражением лица.
- Юрий Владимирович, можете что-то сказать в свое оправдание?
- Могу, - откликнулся тот все с той же ледяной холодностью.
- Пожалуйста, мы слушаем.
Антиквар встал и повернулся к Триянову, который до этого момента держался вполне уверенно.
- Ну что, сучонок, - сказал он, и в глазах его блеснул стальной отблеск ярости. - Обещаю при всех: ты долго не проживешь.
Прозвучало это негромко, но настолько убедительно, что парень отшатнулся, а на побелевшем лице школьной учительницы, как камни из-под воды в момент отлива, проступил ужас. Видно было, что она резко пожалела, что согласилась участвовать в следственных мероприятиях.
- Угроза! - воскликнул штатский полковник, раздувая ноздри от азарта. - Это еще одна статья, тебя пожизненно закатают.
- А мне все равно, - Юргис говорил с такой ледяной яростью, что проняло даже адвоката, который до того мирно дремал в углу. - Пятнадцать лет - тоже пожизненно. Я в тюрьме столько не проживу. Но обещаю, и требую занести в протокол, что куда бы меня не отправили - хоть на Камчатку, хоть в Магадан, этому сучонку не жить. Я слов на ветер не бросаю.
- Завьялов! - полковник только что руки не потирал от радости, - ты записал в протокол?
- Да, - сухо ответил следователь.
Глава 11
Пресс-хата
Что испытывает человек, который внезапно оказался в ситуации, из которой нет выхода?
Вот только что ты был на свободе, строил какие-то планы, намечал сделать то и это... И вдруг бац! Без всякого перехода ты - в карцере, и все твое жизненное пространство скукожилось до размеров бетонной коробки, где с потолка капает вода, а в разбитое оконце под потолком проникает не столько свет, сколько стылый воздух подземелья.
Юрий прошелся по корявому полу, в неровностях которого стояли мутные лужи, и осторожно размял поврежденную при задержании руку.
В принципе, если не делать резких движений, боль была вполне переносимой. Другое дело, что локоть ему ломали не в первый раз и последствия могли быть серьезными. В конце концов, даже у металла бывает порог усталости, а человеческая кость - не металл, она гораздо более хрупкая.
Хотя, с другой стороны, какая теперь разница? Это, если работать, то в его профессии требуются точные, филигранные движения, которые способен дать только здоровый организм. А если сидеть в камере... кому здесь интересно - двигается у тебя рука или вообще отсохла напрочь?
Поскольку никаких признаков мебели в помещении не наблюдалось, Юрий присел на корточки, опершись спиной о стену.
Ладно, попробуем проанализировать ситуацию. Его задержали на трое суток, как подозреваемого в уголовном деле. Через 72 часа обязаны либо выпустить, либо набрать материалов, изучив которые прокурор даст санкцию на арест. Поскольку реальных доказательств против него нет (показания Триянова всего лишь слова, на которые у Юрия имеются свои слова), полиция постарается добиться признания. То есть будут ломать.
Антиквар прикрыл глаза и постарался успокоить сердце, которое вдруг пустилось вскачь. Как человек бывалый, он не строил иллюзий на тему гуманизма и прав человека. За века существования пенитенциарная система выработала столько методов воздействия на заключенного, что выстоять могут немногие. А выжить, сохранив психику, вообще единицы.
Он, в свое время, выстоял. Но тогда он был молод, полон сил и злости. А сейчас и годы уже не те, и болячек накопилось столько, что при одной только мысли о том, что его ждет, разом начало ныть все тело: позвоночник, разбитый на зоне при погрузке бревен в вагоны, шрамы от ножевых ранений... В общем, как пел Высоцкий:
"Я в прошлом бою навылет прошит, Меня механик заштопал, А тот, который во мне сидит, Опять заставляет - в штопор.
Кстати, долго сидеть возле стены не стоило. Хотя на дворе и октябрь, в помещении карцера стоит такой холод, что запросто можно отстудить легкие. Тем более, что курточку Юрий надевал в расчете на теплую октябрьскую погоду, а не на мокрый холод бетонной коробки.
Он встал и размял затекшую поясницу.
В этот в коридоре послышались шаги нескольких человек. "Стоять, - донеслась команда конвоира, - Лицом к стене!"
"А вот и недостающий элемент пресс-хаты, - подумал антиквар. - Сейчас начнется".
Загремели ключи, стальная дверь распахнулась, и на порог ступили двое. Высокие, лобастые, длиннорукие... и одетые, кстати, в плотные полушубки, которые (если драться на воле) и арматуриной-то не сразу пробьешь.
Новоприбывшие по-хозяйски вошли и дружно присели на корточки у противоположной стены камеры. Смотрели исподлобья.
- Ты кто? - после продолжительной паузы спросил старший.
- Человек.
- Масть какая?
- Я не блатной.
- А говорят за икону чалишься...
- Святыни воруешь? - громко вопросил тот, что был помоложе, резко поднимаясь на ноги и делая шаг вперед.
Оправдываться не имело смысла. Юрий лихорадочно прикидывал, как будет действовать. Сразу было понятно, что совладать с этими крепышами в одиночку невозможно. Достаточно пропустить один удар и все - собьют на пол и запинают.
Прыгать и увертываться? Возраст не тот, да и места маловато. Моложавый гигант руки растопырит, и почти все пространство камеры перекрывается.
А чтобы драться - руки коротки. В самом буквальном смысле слова. Гигант этот вытянет лапищи во всю длину, схватит за грудки и все, до него не достать. К тому же и второй рядом, всегда добавит, поможет...
Антиквар не заметил, как сделал шаг назад. Но почувствовал, что упирается лопатками в стену. Наступающий на него дядька хищно улыбнулся и нанес первый удар.
И тут у Юрия проснулось то, что передалось от дела - знаменитого кулачного бойца, никогда не знавшего поражений и способного в одиночку обратить в бегство мужиков целой деревни.
Время в его восприятии резиново замедлилось. Кулак гиганта, целившегося точно в переносицу, надвигался на него, словно локомотив тяжелого поезда, за которым вагонами мчались мощное предплечье, плечо, а за ними и все туловище нападавшего. Ибо тот старался вложить в удар всю массу тела.
Можно было попробовать увернуться, но следом прилетел бы кулак левой руки. Поэтому Юрий лишь склонил голову и, внезапно подавшись вперед, встретил удар лбом - трюк, на который решатся немногие. Между тем лобная кость - одна из самых крепких во всем скелете. Эволюция позаботилась максимально защитить мозг, как самую важную часть организма.
Кроме того, каждый опытный боец знает, что атакующий кулак окончательно сжимается лишь в момент соприкосновения с целью. В полете же он чуть расслаблен. И если цель (достаточно твердая, чтобы не разлететься при столкновении в куски) дернется навстречу, то неизвестно кто больше пострадает.
У Юрия получилось. Удар, хотя и весьма ощутимый, не сбил его с ног. А нападавший взвыл и схватился за руку - он поломал пальцы.
- Ты чё, падла? - крикнул второй, выступая на первый план. Он слышал переливистый хруст множества переломившихся косточек, но не понял, где именно хрустнуло.
Юрий тяжело дышал и усилием воли старался разогнать туман, плывший перед глазами. Сейчас очень важно было нормально видеть и правильно оценивать дистанцию.
- Н-на! - выдохнул второй и в хорошем стиле боксера-средневеса нанес удар.
С тем же результатом.
Потому что спорт - это, в конечном итоге, забава. Развлечение для накачанных мужчин. А боевое искусство, столетиями передававшееся из поколения в поколение, не игра, в которой можно победить по очкам. Здесь все по-настоящему: или победа, или смерть.