Трунова Наталья Алексеевна : другие произведения.

Берегиня для сноходца: Моя чужая жизнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Но, если по справедливости, смысл в такой жестокости правителей все-таки был. Не знаю, как там в остальных государствах и княжествах, но что в Алиме, что в Беловодье, преступности было очень мало, особенно по сравнению с родным миром. В разбойники шли только совсем отчаявшиеся, со свернутой набекрень психикой, мерзавцы, которым, собственно, и терять было нечего. А о педофилах я здесь вообще ни разу ничего не слышала. Дети - это святое, их даже в военное время не трогали.
  Так что, даже боязно было думать о том, какая кара меня ждет, если вдруг кто догадается, что молодая княжна, и не родная княжна вовсе, а нечто пришлое из другого мира.
  Сердце от таких мыслей привычно замерло, по спине проскакали мурашки размером с горох, в голове пронеслось: "Спаси и сохрани"! Мир этот с древними устоями, о параллельных мирах знать никто не знает, так что такой мрачный конец вполне может быть. Если меня поймают, конечно. Ладно, авось пронесет (о, этот любимый авось, который всегда и всем помогает!), у ведунов дел полно, будут они там за мной наблюдать. А так, никто и не поймет, пока сама не признаюсь.
  Единственное, о чем я могла совершенно не беспокоиться - как общаться с людьми. Разговаривали тут на древнерусском - это третий, тот самый бесполезный в моем мире язык, который я уже знала. Оставалось только выучиться писать и читать на нем, чем я последние три дня, собственно, и занимаюсь.
  Промеж штудирования местных шитых суровыми нитками книг и честного вранья глядя няньке в глаза (Почему это мне вдруг понадобилась азбука? Ах, это все удар по голове виноват - забыла все науки напрочь! Вон, даже перышко заново приходиться держать учиться) я много узнала об этом мире.
  Здесь знали, что их планета имеет форму шара, а вокруг нее крутится луна с красивым названием Зия. Саму планету величали Гаяна, что в переводе с древнего наречия означало "из земли". Древнее наречие - дикая смесь древнерусского и еще какого-то зубодробительного языка, больше похожего на монгольский, даже мне его понять трудно было.
  На нем раньше все в Империи разговаривали, а потом, после крупного скандала, связанного с основателями этой самой Империи, говорить стали на древнерусском. Но не на чистом - нет-нет и проскользнут монгольские "напевы". Имена людей, названия местности, города, селения, горы, реки и т. д., а так же должности все так же по старинке писались и говорились на смеси языков.
  Как я поняла, основателями Империи было древнее племя степняков-каанов, спаявшие несколько славянских племен в одно и превратившие их в огромную Империю расширив и укрепив территорию. Расширяли за счет соседей - то ли китайцев, то ли еще каких похожих генетически народностей. Поэтому в двойной на тот момент язык добавилось еще одно наречие. В итоге, из трех языков получилась сборная солянка, на этой смеси здесь сейчас только молятся, колдуют, произносят брачные клятвы и читают за упокой.
  Люди в молодой Империи со временем приспособились, переженились. Шло время и теперь уже с полным правом можно было сказать, что от расы степняков-каанов сущие крохи остались. В прочем, как и от их культуры. В Алиме еще кое-какие провинции соблюдали древние устои и традиции, но как-то не по настоящему, просто отдавая дань предкам.
  Также мне с невероятной гордостью было сказано, что именно Гаяна вращается вокруг солнца, а не наоборот, как считают в некоторых отсталых государствах и княжествах. Это совсем недавно, лет пятнадцать назад, выяснил один из звездочетов (эм-м-м, моего?) отца и доказал. Вокруг открытия по сей день не утихают споры, но с каждым годом тех, кто поверил в теорию становится все больше. Познакомиться бы с этим местным Коперником поближе.
  Надо же, какой просвещенный мир!
  Место в котором я очутилась, звалось Великое княжество Беловодье. Кажется, в родном мире, в старину, так называли чудесный мир, что-то вроде рая, находящегося в потайном месте где-то на Алтае. Ну, про молочные реки и кисельные берега все слышали? Так вот они, как раз из Беловодья. Наверное в давние времена дверца между мирами была приоткрыта и наши предки общались между собой.
  Кстати, кисельных берегов я здесь так и не увидела, а вот молочные реки встречались. Конечно, никакого молока в них не было, просто песок на дне был почти белого цвета, сами они мелкие и порожистые - пены по верху, как от Аоса и издали казалось, что течет белая река.
  По настоятельному совету засевшей в голове Хозяйки, я вовсю разыгрывала потерявшую память сиротку и училась откликаться на имена Волька и Воля Велизаровна по-батюшке. Все меня жалели, а я боялась, что зажалеют до смерти, ровно как и залечат. Носились со мной как с тухлым яйцом, шагу самой не давали ступить. Особенно старалась нянюшка, та старушка, с жуткой завихренью на голове. От нее же узнала некоторые подробности несчастного случая произошедшего с настоящей Волькой. Ее душа мало что помнила о том дне и ничего внятного рассказать не смогла. Или, скорее, не хотела вспоминать.
  Девушка, что меня в объятьях задушить пыталась, оказалась близкой подругой, можно даже сказать, названной сестрой Вольки. Звали ее Ярина. Она была старше примерно на год, точнее никто не знал, найденыш, потому что. Умная сверх меры, скорая на расправу и острая на язык, эта девушка вызывала в моей душе смешанные чувства - зависть пополам с восхищением.
  В скором времени зависть полностью подавилась ее искренней заботой и преданностью, которые только у матери к ребенку бывают. Я понемногу начала осознавать, что доверять могу только Ярине, она ни за что не предаст. Даже нянька бегала к отцу с ежедневными отчетами, а она молчала, загадочно улыбаясь в ответ на любой вопрос. Мол, хотите узнать как обстоят дела - спросите у нее сами. А мне оставалось делать глупое лицо или хмуриться, всем видом показывая - "Щас как дам!"
  Хозяйка рассказала, что неразлучны они с ее трех лет и знают друг друга как облупленные. Вот это сильно обеспокоило. Хоть, благодаря душе Хозяйки, я и знала всю ее жизнь в подробностях вплоть до несчастного случая, характеры у нас отличались как небо и земля.
  Я - никогда не унывающая, легко стряхивающая с себя любые неприятности с помощью смеха и улыбки, идущая по жизни с девизом "Пошло оно все к черту!", разительно отличалась от серьезной и деловитой Воли. Я спонтанная - если не сейчас, то больше никогда, она - обдумывающая каждый свой шаг, рискующая в крайнем случае, никогда не забывающая, что она - честь и гордость отца, авторитет братьев и репутация народа.
  В общем, с моим появлением, это славное семейство обрело свою паршивую овцу в стаде.
  Как вести себя с Яриной, я не знала, а она же в последнее время слишком пристально за мной наблюдала, иногда с изумлением. Но вопросов не задавала. Пока не задавала. Вот по этому я и живу в постоянном страхе разоблачения. Не то чтобы я до дрожи боюсь Ярину, скорее не знаю как объяснить ей все, стараюсь подальше отодвинуть этот день икс, когда придется все рассказать.
  А еще меня скоро доконают эти странные сны. Вот на кой подсознание так надо мной издевается? От первого полу сна-полу яви, я, после пробуждения с дрожью в душе отмахнулась шепча под нос "Приснится же такое"! А потом, после того, как пару раз проснулась в холодном поту, до боли сжимая зубы рискуя раскрошить их до самых десен, испугалась всерьез.
  Мне снилась белая палата, куча трубочек и проводочков опутывающих мое тело, смутные образы врачей, отец, доказывающий им что не все еще потеряно, что я очнусь и вообще, уберите лапы от моей дочери! После этих слов я даже заплакала, проснулась с опухшими веками и на влажной подушке. Видать, здорово ревела.
  Потом я к этим снам привыкла, даже начала скучать по ним, когда они стали реже появляться. В них, по крайней мере, все было привычно, словно я никуда и не исчезала. В них был папа.
  Почему они мне стали сниться? Неужели я живу разом в двух измерениях? Это значит, что у меня есть шанс вернуться обратно? Конечно, я старалась не давать себе надежду на это, но разве она кого либо спрашивает, когда приходит?
  Из-за всех этих мыслей и переживаний, я опасалась, что мой мозг не выдержит и извилины попросту выпрямятся. Раз за разом я прокручивала эти сны в голове. Пыталась зацепиться хоть за что-то, отыскать в них хотя бы малюсенький намек на то, что мне удастся вернуться. И не находила ни единого.
  Хозяйка, когда изъявила желание наконец-таки показаться, сказала только, что все сны - это игры разума, но относиться к ним нужно серьезно и что Ярина не дура и в скором времени все обязательно поймет. "Ну что ж, значит, буду пока разыгрывать сиротку, а там как карта ляжет". - Успокоила я себя.
  А Ярина изо всех сил старалась вернуть мне память. В ее глазах Волька была очень правильной, справедливой и вообще, гениальной. Рассказывала она обо всем, что помнила сама, описывала все привычки Вольки, цитировала ее любимые присказки, сообщала о всех мало-мальски значимых событиях в прошлом. Но о дне, когда произошел несчастный случай, не сказала ни слова. Берегла мою истрепанную психику.
  Но знать это мне было необходимо, и я, ничего лучше не придумав, начала приставать ко всем вокруг, задавать неудобные вопросы.
  Наконец, Ярина сдалась и просветила меня, что в тот день, теперь уже мой почивший брат Воислав, готовился сочетаться браком с одной из дочерей наместника граничащей с нами шестой провинции Империи. А Волька с Яриной как раз и занимались устроением свадьбы. В разгар праздника дом, где полным ходом шел пир, вдруг занялся огнем. Выбраться удалось не всем - новобрачные провели брачную ночь на том свете.
  Странно все и интересно получилось. На том пиру была куча народа, говорили, давка во время пожара на выходе образовалась страшенная, пока не догадались окна открывать и выбираться через них. А погибли только они. Мол, парочка эта сидела в самом эпицентре и самостоятельно выбраться никак не могла. А когда о них вспомнили, спасать было уже некого, одни угольки остались сидеть за столом. Даже не сдвинулись ни на миллиметр, словно еще до пожара умерли.
  Это понятно, что через открытые окна кислород хлынул в помещение и огонь полыхнул будь здоров. Но их же, по логике, должны были в первую очередь вывести, еще до открывания окон!
  И еще пострадала Волька находящаяся в тот момент на втором этаже. Кстати, оттуда пожар и распространился на весь дом. Вот еще загадка. Что она там делала? Почему со всеми не веселилась на пиру? Девушку выбросило из окна, а сверху еще и горящим бревном вдогонку придавило.
  Это еще одна странность. Нормальный человек после таких догонялок и падения со второго этажа, умер бы не приходя в сознание. А она жива осталась, да еще и без серьезных повреждений, не считая мнимой потери памяти и ожега на спине.
  Ну, за то, что повреждения стерлись как плохие чернила, спасибо лекарю. Он оказался не только в гипнозе искусен, но и в заживлении ран. На спине лишь еле заметный шрам змеился от шеи до копчика. И он вот уже три недели чесался не переставая!
  Вселенский плач по Воиславу и его молодой жене я благополучно пережила находясь без сознания. Похороны тоже. Да и потом печалиться и оплакивать незнакомого мне брата не стала. К тому же, Ярина обмолвилась, что Волька с ним не совсем ладила и свадьбой занималась по приказу отца, пытавшегося таким образом примерить детей друг с другом.
  И это очередная странность. Судя по характеру Вольки, она была не склонна что-то делать для человека, который ей противен. Пусть даже и по приказу отца. Особенно по приказу. Князь не мог не знать об этой ее особенности характера. Как удалось уговорить дочурку на то, чтобы все свадебные хлопоты легли на ее плечи? Чем мотивировал? Наверное, что-то весьма ей нужное было.
  Братца Волька не то чтобы ненавидела, скорее презирала. Не смотря на громкое имя Воислав, воин он был никудышный. И максимум из того, что может сойти за оружие, держал в своих руках только вилку. А что, умеючи ею и убить можно. Так вот он, не умел даже этим столовым прибором по прямому назначению пользоваться, ложкой всегда ел. И жену ему подобрали под стать - бессловесную тень, боящуюся даже своих рук в темноте.
  Расследование причин трагедии шло вплоть до моего окончательного выздоровления. Целый месяц умники на пепелище рылись. И все, к чему пришли ответственные за разгадку тайны люди - искра попала в ящик с фейерверками. Ну да. И сгорел двухэтажный деревянный дом. Вместе с молодоженами.
  Ох и смеялась я потом вспоминая с какими серьезными физиономиями эта троица горе-следователей объясняли отцу в лицах, как именно попала искра и как взорвались все фейерверки в ящике. То еще представление получилось! Ага, искра из не горящей печи (какой дурак ее по жаре топить будет?) с первого этажа на второй сама прилетела. И прямо в закрытый ящик с опасными игрушками.
  Зато я узнала, почему Вольку из окна выбросило - коробка тутошних фейерверков, сродни гранате, так что полет из окна, из-за ударной волны, был вполне возможен.
  Как ни странно, но князь объяснениям поверил. Даже наградил говоривших. И приказал всем более не поднимать этот вопрос. Так же поступил и родитель невесты. Что опять же было очень странно. Неужели родители не захотели докопаться до причин трагического происшествия, при котором погибли их дети?
  Впрочем, хозяин - барин. Если уж отец, пусть и непутевого, но сына, не желает разбираться в его смерти, кто я такая, чтобы вмешиваться? Может, так оно и надо. Может эти двое родителям как кость в горле были и они решили от них избавиться.
  Но черт побери! Это кем же надо быть, чтобы своего ребенка на тот свет спровадить? Да еще и таким страшным способом!
  Мне же отец сказал:
  Я очень рад, что ты осталась жива. Прости, что втравил тебя во все это. Но ты же знаешь, иначе нельзя было поступить.
  Во все это - во что? После его слов в голове засела мерзкая мыслишка, а не Волька ли организовала старшему братцу билетик в загробный мир? А папочка ее в этом всячески поддержал? "Может по этому ее душа забыла все произошедшее? Может, меня выдернули из моего мира и отправили сюда именно для того, чтобы я во всем разобралась"? - Примерно такие мысли крутились в голове.
  Хотя, мои мысли - всего лишь домыслы. Да и на роль "междумирового судьи" обычно выбирают кого получше, а не таких, как я. Кто его знает, так это, или нет, но я приняла твердое решение - оставить все, как есть. Голова мне пока еще самой нужна. А вид двух мужиков, один из которых мой новый родитель, второй родитель невесты, был крайне решителен. Да и, признаться, верить в то, что отец приказал дочери убить своего брата и она согласилась, мне не хотелось. Вот совершенно!
  И расспросить кого, чтобы разобраться во всем, возможности не представлялось. Хозяйка тела являлась во сне не регулярно, а на зов вообще не откликалась. Этакая блудная душа с норовом, захочу приду, не захочу - будешь мучиться от любопытства. В основном, про свою прошлую жизнь я узнавала от Ярины.
  Братец у меня оказался не один, было еще целых два. Один старше на семь лет, другому едва двенадцать исполнилось. Вот с младшим Волька крепко дружила, а старшего почитала как учителя и... В общем, уважала. А Ярина на него вообще как на божество смотрела. Нянька как-то обмолвилась, что любит она его с четырнадцати лет и с каждым годом это чувство только крепнет.
  Старшего звали Первой, младшего - Венцеслав. Старший, между прочим, прекрасно знал о чувствах Ярины, но только посмеивался, а иногда даже откровенно над ней издевался. Мне очень хотелось расквасить ему нос, ну или что-нибудь другое вытворить. Останавливало только то, что он одной левой меня перекинет через колено и научит уму-разуму.
  До четырнадцати лет Первой рос вдали от отца даже не подозревая о его существовании. Нет, он, конечно, прекрасно понимал, что не аист его принес матушке - рос-то в деревне и знал, что всяческая живность размножается отнюдь не почкованием, просто о том кто его отец, она никогда не рассказывала. Воспитывали Первоя как будущего князя Беловодья, а тот даже не догадывался. Ну учит его матушка разным премудростям управления людьми, так имение у нее большое, а он наследник. Чему удивляться?
  Самые лучшие учителя обучали его разным наукам, а известный на весь континент мастер над оружием Вигарь, тому, как держать меч. Первой показывал твердость характера с младенчества, а так же силу воли и моральные принципы. Истинный сын своего отца, он был настоящим князем по духу, к сожалению, как в достоинствах, так и в недостатках. Ум и полководческое чутье сочеталось в нем с недальновидностью решений и недостатком искусства дипломатии. Он был храбр и великодушен, но при этом подозрителен, вспыльчив и неимоверно упрям.
  Как и все дети князя, он пошел в мать: светлая кожа, густые угольно-черные, прямые волосы, высокие скулы и раскосые глаза. О том, что он сын князя Велизара говорил только их ярко-синий цвет. Первой был прекрасно сложен, мускулист, с широкой грудью, с сильными руками и ногами. Крепок и надежен.
  Идеальный мужик, как не крути.
  Отец им очень гордился, а я радовалась, что нашли его до того, как меня угораздило попасть в этот мир. Хозяйка говорила, что пока его не было, ей приходилось за него отдуваться и с остервенением грызть всяческие науки. Она рано узнала значение слова "долг". Двое старших братьев умерли в младенчестве, и она стала отцу и сыном, и дочерью, пока не нашелся Первой. На Воислава князь никогда не надеялся, а Венцеслава тогда еще и в помине не было.
  С детства ее воспитывали как наследницу, а не бесхарактерную княжну - жену какого-нибудь правителя-соседа или провинциального наместника в соседней Империи. Князь Велизар и сейчас считал, что она достойна княжить в Беловодье после его смерти. Ну, это если с Первоем что-то случиться. Она была страховкой на случай непредвиденных обстоятельств.
  А что, характер у нее был вполне себе, для этого подходящий. Она была умна, хитра, упряма, решительна, справедлива и сострадательна. Последнюю свою черту девушка старательно скрывала, чтобы "не сели на шею".
  И вот как мне ей соответствовать? Да ни за что не дотянусь!
  Я долго присматривалась к Венцеславу. Он был занятным мальчишкой. Смышленый, подвижный как ртуть и улыбчивый. Худой, голенастый, казалось, он состоит из одних локтей и коленок. Поцарапанных, кстати. На второй день, как я пришла в себя, он с боем прорвался в мои палаты умудрившись протащить туда только открывшего глазки, еще не уверенно стоящего на лапках, щенка.
  Мне сказали, что сейчас ты похожа на него, - сказал братец, укладывая кутенка мне на живот, - он вырастет хорошим псом, хоть сейчас и совсем слабенький. Ты обязательно все вспомнишь и опять будешь твердо стоять на ногах.
  Я подтащила собачье дитятко к лицу. Щенок пах молоком и немного взрослой собакой. Крупный. Большим вырастет.
  Его зовут Буян. Если хочешь, он станет твоим псом. - Улыбка от уха до уха делала его похожим на лягушку. Рыжие давно не чесанные вихры, замурзанная мордаха и рваная грязная одежда - на бродяжку. И это сын князя?
  Я хочу. Отнеси его к матери, ему кормиться пора. - Щенок с увлечением сосал мой палец.
  Смотреть на младшего братца было радостно. Так и тянуло улыбнуться в ответ на его лягушачью улыбку.
  Была в этой непростой семейке еще одна дочь, но она пока еще сучила ножками в колыбельке и что из нее вырастет - непонятно.
  Папуля наш оказался знатным кобелем - матери у всех были разные. И на каждой он был женат. Временно. В этом мире с браком вообще все просто, захотел - женился, захотел - развелся. В смысле, мужик захотел - мужик развелся. Женщинам так поступать не дозволялось, только с разрешения специальной комиссии и только по очень вескому поводу. Например, если муж бьет смертным боем, или гуляет по всем бабам в округе - это не повод. А вот если убил, тогда могут и развести. Если там что-то еще осталось разводить... Разрешалось, также, иметь столько жен разом, сколько можешь себе позволить содержать.
  Хотя, это скорее исключение, в основном здесь были привычные мне семьи - один папа, одна мама и дети. И жили, как говориться, до гробовой доски, семьи были крепкими.
  А наш папуля просто был исключительно честен с женщинами, с которыми хотел переспать - женился. Но перед этим всегда предупреждал: брак длится до того момента, как родится ребенок, и заключается он для того, чтобы все дети законными были. Произвела на свет дитя, от груди оторвала - получи кругленькую сумму и живи своей жизнью. Даже какую-то там бумагу для законности обе стороны подписывали.
  Отступление от своего правила он сделал лишь для матери Первоя. Впрочем, там жениться уже не к чему было.
  Князь как на сына глянул, так сразу поверил, что он его и к ведунам ходить не надо - хоть и не похож лицом, зато все повадки один в один. Но похлопотать, чтобы сделать его наследным княжичем, папуле все же пришлось и не мало. До сих пор находились такие, что ставили под сомнение законность этого решения.
  Сейчас родитель готовился к очередной свадьбе. Годика через три-четыре, у нас появится еще один брат. Или сестра.
  Настоящая Волька свою мать только на портрете видела, да и то один раз. Воспитала ее нянюшка Милослава, родная тетка отца, эта та, с кучей волос на голове. Она и Ярину вырастила, забрав ее у нищих грязную, тощую и злющую на весь белый свет, как волк по весне. Первое время ей даже руки сзади связывали, чтоб не царапалась и на рот повязку одевали, чтоб не покусала никого. Было ей тогда года четыре, Вольке три. Дрались девчонки первое время как бешеные, а потом поладили, но не из-за того, что нашлось что-то общее, а потому что просто устали драться. И с тех пор были как нитка с иголкой, куда одна, туда и другая.
  Отец был доволен их дружбой. Уж что он там такого в Ярине разглядел, что и имя ей сам дал, и в род принял, никто не мог понять. Но как бы он хорошо не относился к девушке, раз и навсегда запретил думать о Первое, как о суженом. Волька тогда ревела вместе с подругой и в бега они подались на пару. Подальше от жестокого родителя. Вернулись сами через три дня, голодные, грязные и присмиревшие. Отец только усмехнулся и приказал вымыть и накормить.
  С тех пор Ярина лишь украдкой позволяла себе бросить взгляд на свою любовь и тут же отворачивалась, чтобы никто не заподозрил. Тщетные, кстати, были потуги, "подозрили" названную сестрицу Вольки все. Как и жалели.
  
  За все время моей болезни, отца я видела всего пару раз, да и то смутно. Зашел, нахамил няньке, врачу и ушел. А потом, когда оправилась окончательно, встречаться с ним пришлось чуть-ли не каждый день. И я старалась на этих встречах поменьше говорить, чтоб не вляпаться.
  Князь Велизар имел два прозвища, что иногда складывали в одно Хитрый или Аркуда (медведь). Последнее он получил за свое телосложение - не ладно скроен, зато крепко сшит: короткие кривые ноги, массивный торс с широченными мускулистыми плечами и вросшей в них бычьей шеей, крепкие длинные руки с лопатообразными ладонями и короткими узловатыми пальцами.
  Было ему пятьдесят четыре года. Глянешь - ну ничего княжеского в облике нет! Больше на простого кузнеца смахивает. Широкоскулое лицо, русые, редкие, очень короткие волосы и пронзительно-голубые глаза. Этот же цвет единственное, что унаследовали от него все дети. В коротко стриженной бороде начинала проблескивать седина. Живые, проницательные глаза отражали все его эмоции, становясь мягкими, как туман, когда он смотрел на своих детей или твердыми, как сталь, когда происходило что-то, что ему не нравилось. Враги и недоброжелатели называли его за глаза Хитрым Аркудой со стальными... гм... яйцами. А что, из песни слов не выкинешь, именно так и звали.
  Князь не отличался ни красотой, ни величием своего старшего, погибшего двадцать лет назад, брата. Зато слыл человеком справедливым. Но понятие "справедливость" у него было своим собственным. Все что ему в угоду - справедливо, что не нравилось - "ересь и надо на кол". Впрочем, кто из нас живет не по таким принципам? Просто у многих возможности не те и приходится прогибаться под имеющих власть.
  Семья всегда стояла у Аркуды на первом месте, но если кто-то из них вдруг провинился - пощады от князя мог не ждать, никому поблажек не делалось. Члены его семьи и приближенные считали его добрым человеком, однако некоторые полагали, что князь себе на уме и в "доброго папу" лишь играет когда ему выгодно. Так, кстати, думала и я.
  "Не будь слишком мягкой - сомнут, не будь и слишком жесткой - сломают". - Любимая его присказка. Причем говорилось это с обязательным стучанием пальцем по моему лбу. Будто я и без этого не пойму! Скоро синяк набьет своими костяшками, ей богу.
  
  
  Уже подходил к концу третий месяц как я очнулась в совершенно незнакомом мире. Поначалу было тоскливо, очень часто вспоминался родной отец, особенно накатывала на утро после снов. Разнообразием они не отличались, все та же палата, паутина проводков и трубок, осунувшийся, посеревший отец на стуле рядом. Через некоторое время рядом с ним появилась пухленькая брюнетка лет пятидесяти с ласковыми карими глазами и мягкими руками. Она осторожно проводила по моему лицу и рукам влажной губкой, ловко ворочала невесомое для меня тело, чтобы и его обтереть, и тихонько вздыхала глядя на отца.
  Выходит, что я нахожусь и там и тут одновременно, моя душа скачет как блоха между мирами? Я боялась, что она, душа, когда-нибудь застрянет посередке и я вообще перестану существовать. Но понемногу и этот страх стал казаться просто надуманным, а потом и тосковать стало некогда.
  Волька оказалась непростой девицей. Да здесь, в Беловодье, простых и не водилось, даже нянька в руках меч держать могла и весьма неплохо.
  Девушка командовала десятком прожженных вояк, который подчинялся лишь князю. С границы постоянно какой-то сброд лез, то купеческие караваны потревожат, то налетят пограбить деревушку. То свои, родненькие, разбойники активизируются. Нервы, видать, у последних просто железные, раз не смотря на суровое наказание себе такую работу выбрали. Их ловят, на куски рвут, живьем варят, а они все не перестают появляться.
  Десяток этот, разбойниками и остальным сбродом не занимался, по поручениям князя работал. Папуля свои грязные делишки обстряпывал - потихоньку контрабандой занимался, а кому как не родной кровиночке довериться? Вот и приходилось Вольке аферы проворачивать с ним на пару. Таможенники на границе уже в голос выли и грозились этим контрабандистам, то есть нам, руки ноги повыдергивать и в задницу вставить.
  Детская какая-то угроза. На первый взгляд. В этом мире ее вполне могут привести в исполнение.
  И еще одна напасть была - последние года три, сдерживать имперских наместников на границе становилось все тяжелее, они уже в наших приграничных деревушках как хозяева себя вести начали. Что злило князя неимоверно.
  Но злись - не злись, все бесполезно, жаловаться некуда. Оставалось одно - справляться своими силами. Император слаб, да и далеко, сам с визитами по провинциям не катается, а с его посланниками всегда договориться можно. А им-то что? Наместники налоги в казну исправно платят, с каждого рейда проверяющим обязательно денежка перепадает, так зачем о чем-то лишнем докладывать? Берегут Императорское здоровье.
  А лишнего было ого-го сколько!
  Наглели наместники от безнаказанности и без присмотра, как могли. Никто ж по носу не щелкнет, так чего стесняться? К тому же казначей (он же печатник), которого боялись больше Императора, на все их выкрутасы смотрел сквозь пальцы.
  Особенно нервировало папу то, что в нашем княжестве завелись крысы, решившие на это тихой войне руки погреть. Конечно, он прекрасно знал, крыс этих. Но раскрыть их, значит признаться и в своих грешках. А за контрабанду в Беловодье вешали - позорная смерть для воина. Да еще и хоронили без обряда, на погибель души. А если прознают, что преступники сам князь-батюшка и вся его семейка...
  Народу же не объяснишь, что все вырученные от контрабанды деньги идут на укрепление границы! Не поверят.
  
  Настоящая Волька, в отличие от меня, отнюдь не была склонна очертя голову бросаться в любую авантюру, предпочитала просчитывать все на двадцать шагов вперед. За дело ее десяток брался лишь после четкого оговоренного плана, где на первом месте было хорошо продуманное отступление. И мне пришлось переделывать свою натуру. Было сложно. Очень! Но я справилась, приучила себя думать прежде чем действовать. И вот знаете, так жить, оказалось, гораздо легче. Ничего исправлять потом не надо было.
  В отряде Вольку звали Сорока из-за привычки орать в бою. Никто не мог понять, чего она там такого выкрикивает, словно сорока гневно стрекочет. Она же делала это неосознанно, просто в первом сражении натерпелась страху, а потом обнаружила, что когда орешь, да погромче, все кажется не таким ужасным.
  Для нее участие во всех авантюрах отца, по началу было своего рода бунтом против устоявшихся традиций Беловодья - бабе, конечно, необходимо уметь себя защитить, но она должна всегда оставаться бабой и всячески угождать мужику. А потом этот бунт перерос в крепкую уверенность в свою исключительность, в то, что она сама вольна распоряжаться своей жизнью.
  Первой был совсем не в восторге от поведения сестры. Он бы с удовольствием засадил ее в палаты за пяльцы, но перечить отцу не смел, поэтому Волька в ответ на свое совсем не девичье поведение всегда отделывалась грозным взглядом, колким словом или прозрачным намеком.
  Я как только узнала про ее подвиги, так сразу приготовилась отползать на кладбище. Ну какой из меня воин?!
  Волька неплохо владела луком (я его только на картинке видела), могла в одиночку сразить десяток воинов (да я даже в интернет игры подобные не играла никогда!) и скакать на лошади во весь опор, пока животное под ней не издыхало (лошадей я видела, да, даже близко видела, но сесть верхом на громадину так и не решилась).
  И вот, в один черный-пречерный день, Ярина сказала, что хватит прохлаждаться, этак все навыки растеряются с этой болезнью. Пора бы и на тренировке десятка объявиться.
  Паника, что терзала меня после услышанного, заставила появиться во сне Хозяйку.
  Ну чего ты дергаешься? Тело тренированное, само вспомнит, что делать. Ты, главное, не противься, иначе мне трудно управлять тобой будет. - Отмахнулась она от моих переживаний и исчезла.
  Проснулась я в холодном поту. Во сне меня ведуны разрубили на кусочки в поисках настоящей хозяйки тела.
  
  День первой тренировки был для меня как между страшным вчера и неизвестным завтра. Я словно на ниточке висела, пытаясь удержаться и не ляпнуться в пропасть. "Убьют, как пить дать убьют! А перед этим еще и отпинают хорошенько". - Скулил внутренний голос.
  От страха голова кружилась. Сильно, до тошноты, но я упрямо заставляла себя двигаться. И думать. Что кстати тоже было не так уж и просто, словно мозги враз превратились в манную кашу и теперь предстояло слепить из них хоть что-то похожее на извилины. "Может, сказаться больной? Или руку себе сломать"? - Мысли были панические, трусливые. - "Это же надо до чего дошла, до решения самой себе членонавредить! Ладно, будь, что будет. Если все пройдет неудачно, буду ныть, что голова совсем не моя и я все навыки забыла напрочь".
  Оставалось только надеяться на Хозяйку.
  Одевали меня торжественно, как на войну снаряжали. Ярина пристально наблюдала за моими дрожащими руками. Нянька, серьезная до нельзя, помогла затянуть пояс и обуть сапоги.
  А я тянула время как могла. То водички попить на дорожку, то в туалет после водички, то лекарство пришло время принимать... Больше ничего выдумать не дали, Яринка силком выволокла за руку на улицу.
  Боишься, что ли?
  Я три месяца на кровати провалялась, мне что, жилы рвать надо? Болела я, понятно! - Чуть не сорвалась на визг я.
  Ярина остановилась, я, уткнувшись в ее спину носом, тоже.
  Слушай, тебя всего лишь балкой по спине погладило, немного голову задев. Раны пустячные, ты с гораздо худшими на врагов как волчица бросалась. - Она медленно повернулась и сложив руки на груди, уставилась на меня исподлобья.
  Я ведь не помню ничего! А при мысли что надо за меч взяться, руки дрожат, как безумные! Я не знаю, что происходит. Я забыла все, понимаешь и я... я действительно боюсь! - С каждым словом Яринкины брови сдвигались все ближе, пока совсем не наехали друг на друга. - Я опозорюсь, точно тебе говорю!
  Пошли. Если все забыла, обучим заново! И не смей трусить, иначе сама тебе по роже съезжу!
  Я покорно поплелась следом за ней.
  
  Вечером, лежа в кровати, боясь лишний раз пошевелиться, я вспоминала этот нелегкий день. Меня побили. Качественно. Хорошо хоть не до смерти. А потом коллективно жалели и смазывали вонючей мазью синяки и ссадины. Я совсем ничего не могла сделать, даже уклониться от медленно, по их меркам, летящего к лицу меча. Если бы не мастерство воина, который дрался со мной в паре, глаза бы точно лишилась. А так, всего лишь синяк заработала. В пол лица. И в челюсти что-то похрустывало. Это не считая сплошного кровоподтека во все тело. Как в анекдоте - ушиб всей бабушки...
  Но надо отдать мне должное, после каждого падения я упрямо вставала и кидалась обратно на противника. Во мне словно пружина засела, упала - поднялась, снова упала, обратно поднялась. Чувствовала я себя Ванькой-Встанькой и удивлялась: откуда это дурное упрямство?
  Ярина задумчиво, а порой изумленно за мной наблюдала потирая подбородок и я поняла, она заподозрила, что Волька не совсем Волька и в скором времени предстоит тяжелый разговор.
  Хозяйка так и не помогла. И во сне не явилась. Зараза!
  А на утро я впервые пожалела, что осталась жива после аварии. Заживление раны на спине я благополучно проспала, так и не испытав настоящей боли. Сейчас же на собственной шкуре ощутила, что означает фраза, болит каждая клеточка тела. Даже волосы болели! Очень хотелось заползти в какую-нибудь конуру и тихонько там издохнуть.
  Но встать все-таки пришлось. Ярина стащила с кровати, сама меня одела, обула, заплела косу и выволокла во двор. Но на тренировочное поле мы не пошли. Наш путь вел к дальним амбарам, находившимся у самой городской стены. Усадила меня на вросший в землю, расколотый пополам жернов, присела рядом и скомандовала:
  Рассказывай.
  Не думала я, что она решиться на разговор так быстро. Ну что ж, если я сейчас поведу себя правильно, у меня появиться союзник. Очень надежный, кстати.
  Воля говорила, что ты скоро догадаешься. - Я старалась говорить уверенно и мягко, никого не обвиняя. - Что поделать, если в наши судьбы вмешался кто-то там, на верху? Нам остается только смириться...
  Я рассказала все без утайки с момента, как летела на машине в кювет, а потом очнулась в этом теле и до вчерашнего утра, когда ждала помощи Хозяйки. На Ярину я не глядела, но буквально кожей чувствовала, как она пристально вглядывается в мое лицо, пытаясь понять, вру я, или говорю правду.
  Она отказалась вернуться. Впрочем, если бы и захотела, я не знаю как это сделать.
  Ярина сидела молча, все так же разглядывая мое лицо, потом, словно спохватившись, спросила.
  Она правда там внутри тебя? То есть, себя... Вот ведь! И как теперь быть? Я... - Говорят, воины не умеют плакать. Врут, причем бессовестно! Воины умеют реветь белугой размазывая пыль со слезами по щекам.
  А я и не предполагала, что она сразу поверит моему рассказу, приготовилась к долгим объяснениям и убеждениям. Я даже немного растерялась. Что дальше говорить?
  Волька приходит когда ей захочется, она много про тебя рассказывает и очень любит. Ярин, я практически ничего не знаю об этом мире. Представь, каково мне?! Если ты найдешь в себе силы помочь, я буду очень благодарна. Если посчитаешь правильным отстраниться, я пойму. Ты мне ничем не обязана. Только прошу, не рассказывай об этом никому, ведь если я умру, то и Волька окончательно погибнет. - Проговорив это, затаила дыхание в ожидании ответа.
  Ярина молча плакала. Минут через двадцать, когда я уже совсем отчаялась, она зло утерла слезы ладошками и пробурчала:
  Да, ведуны, таких как ты странных, у нас не любят... Я помогу, и никому не скажу, только не жди чего-то большего! Для меня сестра умерла три месяца назад, а ты - незнакомка и доверять я тебе не могу.
  С плеч словно гора свалилась! Я выдохнула, с удивлением поняв что почти не дышала в ожидании ответа.
  Я не подведу. - Прошептала я вслед уходящей размашистым шагом, Ярине.
  
  Следующие пять месяцев превратились для меня в ад. Ежедневные тренировки изматывали тело, тоскливые, украдкой брошенные взгляды Ярины - душу. Хозяйка не появилась во сне ни разу. Она оказалась права, тренированное не один год тело постепенно все вспоминало. Мой десяток с каждым днем становился роднее. Только одна Ярина вела себя отстранено.
  Но все когда нибудь кончается, закончился и этот пятимесячный ад. Странные, дающие надежду на возвращение, больничные сны о путешествиях моей души между мирами, прекратились. Зато стал сниться родной город, пронзительно-синее небо, которое бывает только осенью, тихая улица с растущими по обочинам дороги канадскими кленами. Они по осеннему золотые, правильной округлой формы. Их стригут?
  Иногда вполне реальные картины сновидений чередовались с мешаниной каких-то непонятных образов, неровных пятен и даже голосов. Я только четко осознавала, что мне сниться родной город. Я все еще была там и мысленно, и душой, и сердцем.
  Не скажу, что эти сны меня мучили, просто вызывали легкий дискомфорт и после пробуждения хотелось плакать.
  
  На моем дне рождения, который был в самом начале зимы, все наконец решили заметить, что Ярина меня сторонится и стали нас мирить. А как мириться, если даже не ругались? Ярина огрызалась, я отшучивалась, ребята с каждым днем становились мрачнее. Я же решила не подталкивать ее, иногда самая удачная стратегия - просто подождать.
  Странно было праздновать второй раз восемнадцать лет. Да еще когда знаешь, что на самом деле тебе через пять месяцев тридцать восемь стукнет... Хорошо хоть Волька никогда не была наивной девицей в платьице с розовыми рюшами, поэтому и я могла оставаться самой собой. Ну, приходилось дурковать иногда, чтобы не выйти из образа молодой стрекозы, так я это и в тридцать семь проделывала. Женская душа ведь навсегда молодой остается, только тело стареет.
  А еще через три месяца был первый бой. Тот морозный весенний день я запомню на всю жизнь. Как после пыталась уснуть и не могла - перед глазами как приклеенная стояла чересчур реалистичная картина боя. Как прятала ото всех мелко дрожащие руки и всеми силами сдерживала рвотные позывы. Страх пробрался даже к сердцу, ощутимо сдавил его своими корявыми лапами и долго не отпускал.
  И вот только после этого всего я в полной мере осознала, что нахожусь в чужом мире и выхода отсюда нет...
  
  Моему десятку предстояло провести купеческий обоз через нашу землю до маленького городка соседнего государства. Дорога была проторенная, самая короткая, по ней можно было за три дня добраться, но в данный момент, опасная. Здесь с месяц назад появилась неплохо организованная банда, за которой сейчас гонялся Первой. Вот поэтому, в надежде, что он отвлечет разбойников, купцы ее и выбрали. По длинной пришлось бы полторы недели снег укатывать и еще не известно, успели бы к торгам. Рискованно, конечно, но кто не рискует, тот сидит на своем добре дома.
  Отговаривать упрямых купцов от поездки было бесполезно. Сколько я им втолковывала, что только безумцы ранней весной в путь отправляются! Дорога же как кисель, ну куда вас несет? Тут не поймешь на чем ехать - колеса застрянут в снежной грязи, да и на полозьях далеко не уедешь. А им все как об стенку горох. Потом я попыталась объяснить им простую истину, что тише едешь - дальше будешь, мол, надо дальнюю, более безопасную, дорогу выбирать. Но купцы твердо стояли на своем, а отец их поддерживал. Я бесилась, но ничего изменить так и не смогла.
  Десять подвод с добром обеспечивали охраной два десятка воинов, да еще и мой десяток вдобавок. На каждую телегу по три меча - не многовато ли? Ну что ж, наше дело маленькое, купцы хорошо платят за защиту, и мы должны ее гарантировать.
  Только вот было интересно, что ж такого ценного они на торги везут? Почему охрана такая мощная? Это не контрабандные товары точно. Отец никого лишнего не посвящал в свои дела, а купцы эти, как раз такими лишними и были. Но не только ребятам из отряда, даже мне князь об этом ничего не сказал. Только дал четкий приказ: за людей и товары отвечаете головой.
  По началу все шло гладко, дорогу перед нашем выездом основательно подморозило, даже снежок выпал, полозья саней скользили не утопая. Я радовалась и молилась неизвестно кому, чтобы так все и продолжалось.
  Но мои молитвы улетели в пустоту. На нас напали на третий день, ближе к вечеру. Обозные лошадки, подгоняемые людьми, изо всех сил спешили проскочить последние километры опасной территории, но не успели. Подлетел высланный вперед разведать дорогу паренек и доложил, что нас уже ждут за сопкой и их много, человек сто или больше, точно он сосчитать не смог.
  Сто или больше человек, на десять телег с товаром, который везут на не очень-то и большую, местечковую ярмарку?! В обозе точно что-то супер-ценное! Но что это может быть такое? Немного задело, что даже разбойники об этом знают, а нам, кто должен проследить, чтобы это "что-то" довезли в целости и сохранности, не сообщили.
  Пока я размышляла, за что, возможно, придется жизнь отдать, телеги выстроили по две в ряду, окружили воинами, купцы с помощниками ощетинились кто мечом, кто копьем, а кто и луком. Добра было много и расставаться с ним никто не хотел. Мы медленно двинулись вперед решив, что нет смысла стоять на месте, неизвестно чего ожидая. Вскоре показалась сопка, за которой по словам разведчика засели душегубцы. Перед тем, как обозу с нею поравняться, Ярина подвела своего жеребца к моей рыжей кобылке и подавшись ко мне, тихонько сказала:
  Хочешь выжить - бей первой. В таких драках или ты, или тебя. Никого не жалей, ни за кем не прячься - трусов в нашем отряде не уважают. Прошу, не позорь сестру.
  Я поняла.
  Страха не было, вот нисколечко, только ускорилось биение сердца. Совсем чуть-чуть. Может потому, что разум еще не понимал куда вляпалось тело? А потом стало не до раздумий, разбойники напали молча, без яростных криков, даже лошадиного фырканья слышно не было. Словно призраки налетели.
  Я, как и учила Ярина, ударила первой не мешкая, пока противник, мужик лет сорока, со смешным коротким хвостиком на макушке, опрометчиво запрокинув голову хохотал, увидев меня такую мелкую замахивающуюся на него мечом. Сталь рассекла всего-лишь воздух, мужик захохотал громче, я застыла глядя в приближающееся рыло. Потом его хохот перешел в перханье, он изумленно глянул на меня и завалился с лошади на бок, но не упал, стремена держали ноги цепко.
  Чего застыла?! - Гаркнул подоспевший мне на помощь паренек из моего десятка, имени которого я никак не могла запомнить.
  Я не нашла в себе сил ответить, их хватило только на то, чтобы смотреть, как из перерубленного горла мужика фонтаном хлынула алая кровь. Она все текла и текла, а я смотрела и смотрела. Мир вокруг замер, я не слышала шума боя, отстраненно наблюдала, как из его горла медленно утекает жизнь. Так глупо. И страшно.
  Очнулась я словно от толчка, отшатнулась в сторону, чуть не сверзилась с лошади и краем глаза увидела, как совсем рядом просвистела длинная стрела. "Еще один такой ступор будет стоить мне жизни. Соберись, тряпка! Этот мир нервных паникеров не любит!" - Зло подстегнула я себя. Пришпорив кобылку, ринулась в самую гущу схватки, при этом дико всех вокруг и этот мир в придачу, матеря. Или мне просто так казалось что вслух, а на самом деле мысленно?
  Я рубила мечем и орала без передышки. Как я различала, кто передо мной, свои или чужие? Попадала ли в цель? Убила ли кого? Не знаю. Знаю одно - страха не было, во мне родился какой-то бешеный азарт и я осознала, что это мне даже нравится. Или это нравилось Хозяйке?
  Бой закончился так же внезапно, как и начался. Кто-то из противников протрубил в рог и прокричал совсем рядом:
  Уходим, его здесь нет!
  Они быстро скрылись с поля боя, не забыв забрать раненых. Еще не понимая, что это безумие закончилось, я бешено крутила головой выискивая врага, пока ко мне не подъехала Ярина.
  Все, успокойся, они ушли.
  И вот в этот момент меня с головой накрыл страх, словно кончилось действие наркотика и пришла расплата в виде ломки. Огляделась вокруг, с трудом сползла с лошади, тут же подскользнулась на чьих-то внутренностях и меня вырвало. Везде была кровь и отрубленные конечности, и головы... Если бы не моя Милка, в узду которой я намертво вцепилась, лежать бы мне в этой мерзости ничком. Фильм ужасов, честное слово! Моя жизнь превратилась в очень плохую, страшную сказку.
  А кровь пахнет тошнотворно сладко и привкус горечи на губах оставляет, а никакой не меди.
  Кровавый фонтан из горла потом долго еще снился. Почему мой разум превратил толчками выбивающуюся из горла кровь в фонтан и запомнил все именно так? Наверное потому, что у страха глаза велики.
  На ночлег останавливаться мы не стали, спешно подобрали своих и раненых, и убитых, уложили прямо поверх купеческого добра не обращая внимания на возмущенный ропот торгашей, и погнали вперед. Из моего десятка трое оказались ранены, один из них очень серьезно, один убит - тот, что пришел мне на помощь.
  Я скакала рядом с его телом и думала, что ничегошеньки не знаю об этом парне, даже имя никак запомнить не могла. Знала о нем только то, что его ножи для метания всегда достигали цели. Ни где он родился, ни кто его родители, ни что он любил, а что ненавидел, я, за пять месяцев проведенных с ним бок о бок так и не удосужилась узнать. Словно все эти подробности были лишними, словно он всего лишь маленький эпизод в моей жизни, не стоящий внимания.
  В тот момент я поняла, что на самом деле всегда надеялась вернуться назад, в свой родной мир. К уютному дивану, ноутбуку, смартфону, купленному в кредит и еще не выплаченному. Вернуться к больному, любимому отцу. Потому и не старалась прижиться. Зачем к кому-то привыкать, если скоро прощаться надо будет? Я на подсознании надеялась, что все это безумие скоро закончится, как курортный роман.
  Прости, папа, я не смогу, теперь здесь мой дом... - Прошептала я сквозь слезы в темноту.
  Ты молодец. - Отвлек меня от горьких мыслей голос Ярины. - Я даже не ожидала, что в бою ты станешь точь-в-точь как Волька и...
  А я и есть Волька, - зло огрызнулась я, - и с каждым днем моя личность все больше сплетается с ее! От меня скоро совсем ничего не останется! Ты думаешь, я безумно рада, что попала в этот чертов мир и в это тело? Ты ошибаешься! Вот я прямо желанием горела оказаться там, где за каждым поворотом смерть поджидает! Мне, дорогая моя, было что терять! Работа, дом, друзья, там остался мой больной отец!..
  Я задохнулась от злости и замолчала. Ярина молча ехала рядом.
  Расскажи мне про свой мир. - Тихо попросила она через некоторое время.
  Я молчала. Просьба Ярины удивила, к тому же, я не знала с чего начать. Впервые за все время она хочет узнать что-то, касающееся именно меня. Я гадала, а стоит ли раскрывать ей душу? Поймет ли? И зачем ей вообще это надо?
  Расскажи. - Повторила она. - Ведь больше никому не сможешь, а я вижу, как тебе тяжело.
  Слова по началу давались с трудом, потом потекли как тихая неспешная речка. Я рассказала ей все, словно самой лучшей подруге, которая поймет и не осудит.
  Мне ведь тридцать семь лет. И вот представь себе, в один прекрасный момент, вся твоя такая благоустроенная, уютная, пусть и со своими трудностями, жизнь, летит в тартарары. Я дважды была замужем. Первый - по большой и чистой любви в восемнадцать. Мы и года вместе не прожили. Во второй раз наступила на те же самые грабли в тридцать лет, но выбирала уже головой, а не сердцем - прожили шесть лет абсолютно чужими людьми друг-другу. Не срослось у меня ни с одним. Скорее всего, со мной что-то не так, ведь они потом успешно женились, и надеюсь, до сих пор не развелись. А я осталась одна. Возможно, слишком требовательная, или пыталась их перекроить под себя. Такое не каждый мужик выдержит. А может из-за того, что ни с одним так и не получилось завести ребенка. Но ведь они сами не хотели! А я и не настаивала. Но если нужен будет совет в отношениях, дам без проблем, опыт у меня богатый, монашкой никогда не жила. У меня там отец остался...
  Ты его очень любишь?
  Да, он - единственный человек, на которого я могла положиться. И единственный мужчина, которого я по настоящему любила. Я очень перед ним виновата! Если бы я уделяла ему больше внимания, если бы не стремилась пристроится в жизни по-лучше, если бы вовремя обратила внимание на его здоровье... Но меня, после очередного краха в личной жизни, хватало только на то, чтобы повесить на него свои проблемы. А он никогда не жаловался. Лучше бы гнал поганой метлой! Возможно тогда, моя жизнь сложилась бы совсем по другому.
  А мать?
  Кукушка она, родила и ушла, оставив отцу. Я ее даже на фото никогда не видела.
  Что такое фото?
  Это как картина, только более точное изображение получается. Фотографии делают специальным аппаратом... В общем, если не видел, не поймешь о чем речь. Давай не будем затрагивать результаты технического прогресса моего мира. Я в них практически ничего не смыслю и внятно не смогу объяснить...
  
  В ту ночь я приняла два важных для себя решения. Первое - каким бы ни был исход моего путешествия сквозь миры, вернусь я, или нет - не важно, но я просто обязана стать своей здесь. Я хотела, чтобы обо мне потом вспоминали с теплотой, чтобы в сердцах близких людей жила светлая тоска по мне. И второе - пока не узнаю все тонкости задания для моего десятка, ни за что не возьмусь за его исполнение.
  Мой десяток, да и весь обоз в целом, играл сегодня отвлекающую роль. Настоящий обоз с чем-то супер-пупер ценным, вел, скорее всего, Первой. Интересно все-таки, что же такого ценного мой папуля перевозил?
  
  
  Вот ведь, курицы не щипанные!
  Разодетые в пух и прах девицы вились вокруг моего братца как стая неорганизованных стервятников. Каждая хотела усиленного внимания к себе и люто ненавидела соперницу. Мы стояли с Яриной за дубовой колонной, изредка бросая взгляды на пирующих за богато накрытыми столами. Отмечали двадцатишестилетие Первоя с размахом. На пир съехались главы семи провинций Алимы с дочерьми, а кто таковых не имел, прибыл с племянницами или еще какими-либо родственницами. Все лебезили перед отцом, на время забыв, что вообще-то враждуют. Правители трех граничащих с нами государств тоже не пропустили сие мероприятие и это не считая дочерей и племянниц наших местных бояр и купцов.
  В общем, народищу понаехало - плюнуть некуда.
  Наследник Беловодья был желанным зятем для любого из них, а само княжество лакомым кусочком, что идет в дополнение к его достоинствам. И праздновали сейчас не День рождения наследника, а смотрины и, возможно, скорую помолвку.
  Я еле вытащила на пир хмурую Ярину, а перед этим хорошенько над ней поработала. За три дня до торжества доставили платья для нее и меня, и вот увидев свое, она наотрез отказалась его одеть. А раз нет платья, то и идти на торжество не обязательно. Это она так думала.
  Кто бы знал, чего мне стоило эту упрямицу в него запаковать!
  Мне платья безумно нравились. Были они двухслойные. Нижнее - из тончайшего шелка с широким поясом плотно обхватывающим талию, с просторными летящими рукавами. Верхнее - без рукавов, из тяжелого, щедро вышитого шелка, оно завязывалось тонкой тесемочкой на талии и открывало грудь и нижнюю юбку. Кстати, фасон платьев придумала я, поэтому нарваться на еще одну модницу в таком же наряде не боялась. Ну, не считая Ярины. Ей можно, она своя, родная.
  Мое верхнее, так же как и нижнее платье, было белым, только верхнее расшили нежными розовыми цветами очень похожими на пионы. Ярине сшили комплект из белого нижнего платья и зеленого, цвета молодой листвы, верхнего. Расшито оно было листиками дуба. Платье ей невероятно шло, делало похожей на невесомую, хрупкую, белокурую статуэтку. В огромных зеленых глазищах можно было утонуть запросто, подкрашенные губки так и напрашивались на поцелуй, а глубокий квадратный вырез на нижнем платье подбивал мужиков оставить глаза в декольте.
  Вот только пусть попробует Первой не обратить на нее внимание! Тогда точно от меня бревном по башке дождется.
  Глядя на хрупкую девушку, сроду не скажешь, что вот эта статуэтка дюжего мужика одним ударом свалить может. Я, кстати, так и не научилась полностью использовать в драке ни руки, ни ноги. Зато вовсю использовала мозги и подручные средства. Ярина кулаком мужиков валила, я тем, что попало на глаза в тот момент, не стеснялась даже ниже пояса врезать.
  Мне было еще очень далеко до Ярины, но большего я достичь, скорее всего, так и не смогу. Таланта не хватит, да и отец не позволит. Карьера воительницы мне не светила. Но тем не менее, советовался он со мной постоянно. Не с сыном-наследником, а со мной, девкой неразумной, как не раз гневно сетовал Первой. "Ее мозг только дурак не использует во благо Родины и себя любимого", мол, такие как я, хитрющие и изворотливые рождаются раз в тысячелетие, да и то, после месячных коллективных молитв, отговаривался отец и братец замолкал, до поры, до времени.
  К такому доверию я относилась скептически. Я, конечно, далеко не дура, жизнью хорошенько бита и всегда найду выход из любой ситуации. Ну, почти из любой, не люблю я слово "невозможно". Если невозможно, придумай что-нибудь, чтобы стало возможно. Как-то так. Но я, простите, не мистер Мозг, гениальности во мне ни грамма. Я уже не в том возрасте, чтобы быть умнее всех и вряд ли смогу решать все проблемы так, как это делала настоящая Волька. Просто никаких по настоящему серьезных за все время не было, вот и везло мне.
  С момента памятного первого боя прошло больше года, а четыре месяца назад был такой же пир, только в мою честь, отмечали мое девятнадцатилетие.
  Даже не верится, что я уже здесь почти два года!
  Праздник отец для меня тогда организовал грандиозный, но я на нем ухитрилась не присутствовать. Вот нафига мне улыбаться совершенно незнакомой толпе народа? Папуля потом устроил страшенный промыв мозгов, но мне было уже все равно. И вообще, даже если это были смотрины, в такой толпе всегда трудно выбрать что-то путное, почему-то всегда кажется, что перед тобой одни гнилые яблоки.
  Отметила я день рождения с теми, кто мне по настоящему был близок - со своим десятком, младшим братцем Венцеславом, Яриной и даже няньку в кабак притащила, чему она была несказанно рада.
  После этого выкрутаса, князь толсто намекнул, что пора бы мне и замуж сходить, а то так старой девой и умру. Знали бы вы, чего стоило мне сдержаться и не оскорбить отцовский слух конским ржанием! Ага, старая дева, как же. Ну, тело и вправду не целованное ни разу, с этим тут строго, до свадьбы ни-ни, могли и камнями побить. А вот моя родная душа вдоль и поперек уже.
  За эти два года много чего произошло, описывать все - никаких листов не хватит. Могу только честно сказать, что от решений своих я не отступилась. Теперь знаю весь свой десяток, как саму себя и считаю этот мир родным. Ну, почти считаю. Сближение с Яриной проходило не так гладко, как мне бы хотелось, но наконец-то и она оттаяла. Впервые назвала сестрой после одного опасного предприятия, когда я в одиночку пришла ее вызволять из погреба в одной очень не дружелюбной деревушке в соседнем государстве. А потом еще и тащила ее по лесу, раненную, на своем горбу, распугивая своим видом волков и медведей, до нашего лагеря.
  И вот теперь, стоит эта сестричка за колонной и тайком пожирает глазами моего непутевого братца.
  Пошли! - Сказала я и решительно потянула Ярину за руку к людям. - А то я тут с тобой до старости простою!
  Может не надо? - упиралась она, пытаясь свернуть куда-то в толпу.
  Надо, Федя, надо! - Я пыхтела от усилия, но упрямо тащила девушку к толпе кур, оккупировавших Первоя. - Слушай, не позорься, иди как лебедь. И не бойся, я с тобой.
  Ярина перестала сопротивляться, выпрямила спину, чинно сложила ладошки на животе в замочек и поплыла. Я поплыла рядом. Как и ожидалось, при виде нас таких красивых, в зале мгновенно притих гомон. Задумка шокировать публику удалась на все сто! Ярину, конечно, многие присутствующие здесь знали в лицо, но видели в основном в штанах, грязную, если не в кровище и с мечом у пояса, не подозревая кто она есть на самом деле. А тут такая лебедь образовалась. Я же старалась в таком непотребном виде вообще никому постороннему не показываться. Дочь князя Сорокой быть не может. Многие присутствующие тут меня прекрасно знали, но восхищение и загадочность моя персона тоже вызвала.
  Мы чинно подплыли к братцу, толпа кур тут же с недовольным фырканьем подалась в стороны. Вот, что и требовалось доказать. Чтобы мужик потерял голову, нужно просто быть ЖЕНЩИНОЙ!
  Первой, солнце мое! Поздравляю, подарок тебе завтра в палаты доставят, он слишком большой и в этот зал не влезет. Он от нас с Яриной. - Пропела я глядя на пожирающего глазами подружку, братца. А вот нечего нос от такой красоты было воротить! И запрет отца мог обойти, он бы прислушался к наследнику.
  Что за подарок? - Спросил тот, целуя ручку зардевшейся Ярине.
  Пусть будет сюрпризом. - Ответила я пряча руки за спину, чтобы его дружок, торчащий у него за спиной и мне ненароком целовать не полез.
  Как бы завтра ухитриться и полюбоваться на вытянутое лицо братца при виде подарка! Очень интересно куда он осла денет. Чего нам только с Яриной стоило, эту серую, упрямую скотину в Беловодье с юга доставить! Нарядили мы его в розовый в рюшечках чепчик, а на шею табличку повесили, на которой витиеватыми буквами было выведено: "От всего сердца желаем тебе поскорее повзрослеть, а не только выглядеть взрослым!"
  Ох, чую, огребем мы с Яринкой за такой подарочек. Зато весело! Это ему месть за то, что в прошлом году подарил мне козу. Бодучую и со скверным характером. Это такой тонкий намек на мой. Я, вообще-то, хотела подарить набор трав для укрепления разума, мне его даже обещали празднично упаковать, но Ярина сказала, что за него нам точно по первое число достанется. Первой бы не простил такого при людного позора, поэтому мы ограничились ослом прямо к нему в терем.
  Далее все было четко по моему плану. Названная сестренка шла нарасхват, как горячие пирожки в голодную зиму. Отбоя от поклонников не было. Первой стоял в сторонке и тихо бесился. Яринка, соблюдая все приличия и наказ князя, даже не смотрела в его сторону. Она веселилась от души, а я получала несказанное удовольствие от этой маленькой женской мести.
  Ну вот, а ты идти не хотела! - Ехидно сказала я когда мы шли после очередного танца на террасу освежиться. - Месть удалась. Только не надо злить папу, хорошо? Он нас за это по головке не погладит. Скорее по попе розгами.
  Знаешь, я давно уже смирилась с тем, что мои чувства останутся безответными. - Плюхаясь на резную лавку, задумчиво сказала Ярина. - Я ничего от Первоя не ждала, вообще ни от одного мужчины ничего не ждала. Я - воин, нам не полагается заводить семью. Но сегодня мне вдруг ужасно захотелось ее иметь. И что самое странное, я сейчас твоего брата в роли мужа совсем не представляю.
  Так и должно быть! - Кивнула я поднимая бокал с крепким грушевым вином. - Рано или поздно, любая женщина захочет и замуж, и ребенка, и семью нормальную. А Первой... Ты знаешь, есть мужики и получше. За нас, сестренка!
  За нас, сестренка! - Повторила эхом Ярина, как и я, всего лишь чуть пригубив хмельной напиток. Напиваться было не желательно. Завтра по утру предстояла дальняя дорога. Надо сопроводить какого-то купеческого сынка до Алимы и сдать его с рук на руки папе. А до этого за ним еще нужно заехать в одну из наших деревушек. Путь не близкий, день придется в седле телепаться.
  Так что ты решила с замужеством? - поинтересовалась я, ставя бокал на низкий столик.
  Ну, я пока еще не встретила того, с кем хочу провести всю жизнь. Как встречу, ты об этом первая узнаешь. Волька так и не объявлялась? - Этот вопрос она задавала регулярно раз в неделю. И я всегда чувствовала себя виноватой, отвечая, что нет.
  Я уже не знаю что и думать. - Ухмыльнулась я. - Бросила она нас, Яринка. Решила, что мы и без нее справимся.
  Ладно, посмотрим... Кстати, ты не знаешь, что это за купец такой важный, сынка которого мы сопровождать должны? Кто он твоему отцу?
  Сама гадаю. То ли дела у них общие, то ли должен он ему, не знаю. Но приказ был четкий - сопроводить и волоса с головы не уронить. Вроде бы ничего странного в этом задании нет, не раз уже такие были, но... Не спокойно как-то на сердце.
  Купец за охрану платит? И сколько на каждого получается? Я дом себе присмотрела, уже и задаток внесла, на большее денег не хватило. За Грома до сих пор расплачиваюсь. - Гром - это жеребец алимской породы. Черный, спокойный, огромный как гора и с первых же дней, как она его на торжище увидела, готовый за ней и в огонь, и в воду.
  Так давай я добавлю! - И ведь знаю, что не возьмет, но все равно спрашиваю.
  Сама справлюсь. - Привычно отмахнулась она. - Так сколько денег выходит после дележки?
  Ну, примерно по пятьдесят золотых. Только заказчик заплатил имперскими бумажками, я отцу сказала, чтобы он их обменял на наши золотые. - Я аккуратно вернула отвисшую челюсть подруги на место. - Но забрать мы их сможем только тогда, когда доставим наш заказ до места в целости и сохранности.
  Прямо бриллиантовую птичку сопровождать будем! Это кто же он такой, что за его охрану такие деньжищи платят? Я столько за всю жизнь не заработала! - Ярина сделала еще один маленький глоток вина и с сожалением отставила бокал. Расслабиться нам удавалось не часто, всегда требовалось голову ясной держать. Она подумала немного и потянулась за бокалом - А, гори оно все огнем! Сегодня можно и выпить, а от головы завтра у лекаря чего-нибудь возьмем.
  Отец сказал, что сынок какого-то купца, а там, кто его знает. Ты же князя знаешь, он никогда всего не рассказывает. Хоть кожу с него живого дери, если ему это не выгодно, будет молчать. - Я подозвала криком мальчишку, разносящего по залу напитки, приказала принести еще бутылочку грушовки.
  Полумрак на террасе давал отдых глазам, хорошее вино настраивало на благодушный лад, о делах говорить не хотелось совершенно. С нашего места великолепно просматривался ярко освещенный зал по которому кружили в танце пары. Мы молча пили вино, думая каждая о своем. Я, например, пыталась отгадать, что со мной будет, когда выполним задание? Неужели и взаправду замуж продадут? Не хочу я туда, была уже два раза, хватит. Совсем не понравилось. Яринка осоловело хлопала глазищами глядя в темноту. Спать ей пора.
  Знаешь, а я ведь тебя раньше боялась. - Ярина всегда была слаба на алкоголь, крышу ей с наперстка сносило. - Ты, наверное, тогда думала, что я тебя ненавижу, а я боялась.
  Я бы тоже боялась. Пошли-ка баиньки, дорогая. - Я поднялась с лавки и протянула руку. - Завтра трудный день, а ты напилась как сапожник.
  Сапожники не пьют, иначе молотком себе пальцы разобьют. - бормотала себе под нос Яринка периодически меняя слова местами, пока мы шли по ухоженному княжескому саду к моему терему. А когда дошли, торжественно заявила, - И вообще, один раз можно!
  Философствования на тему пьянки и сапожников продолжались пока она не заснула.
  А вот мне поспать так и не удалось. Под окнами горланили на разные мужские пьяные голоса, вызывая Ярину на прогулку в лунном свете. По моему, я даже голос Первоя расслышала. Зато триумф был на лицо, поэтому по утру я ничего сердцеедке не сказала, хоть и не выспалась совершенно.
  
  
  Разбудила нас нянька еще до рассвета. Сказала, что Лют и Могута уже как час на крыльце топчутся и лошади уже запряжены. Ярина собралась быстро, а я замешкалась, да и нянька меня придержала у самого порога.
  Ну что, детонька, вот и твое времечко пришло. Уж думала и не доживу! Князь мужа тебе подыскивает, уже, вроде, кто-то на примете есть. Я, конечно, точно не знаю кто... Пока тебя не будет, я все-все вызнаю! - Искренняя радость на ее лице немного подпортила мне утро.
  Не лезь ты туда, - с досадой попросила я няньку. - И знать не хочу, кого там батюшка приметил!
  Да, вот еще что. Я на зорьке мимо терема братца твоего пробегала, так там такой ор стоит - заслушаешься. Чего это Первой спозаранку голосить вздумал?
  Услышанное вернуло мне хорошее настроение. Но узнавать, понравился ли подарок Первою, я, конечно же, не пошла, не очень-то хотелось нарываться. По этому и с отцом прощаться не стала, вдруг братец уже там? Потом. Когда вернусь, обязательно спрошу у него. Может быть.
  На улице моя Милка флегматично пилила зубами березовое полешко, брошенное возле крыльца чей-то нерадивой рукой. Лют и Могута в пол голоса спорили, успеет она его перегрызть до моего прихода, или нет.
  Милка, фу! - Грозно рявкнула я, лошадь поднатужилась и полешко развалилось пополам.
  С тебя червончик серебряных! - Весело сказал Могута, похлопал Люта по плечу и направился к коновязи стоявшей чуть поодаль от крыльца.
  Ты ей зубы стальные вставила, что ли? - кислое лицо проигравшего в сочетании с чертями, пляшущими в его глазах, совершенно не указывали на то, что он расстроен из-за уплывших денег.
  Они у нее с рождения такие. - Развела я руки, Яринка сзади весело хохотнула. Лют подмигнул ей лукаво и побежал за другом на ходу доставая из кошеля монеты. К слову, на них семья Могуты, состоящая из двенадцати человек, могла неделю прожить, а если экономить, так и все две.
  Я прекрасно понимала Люта. Как и Ярина, Могута всегда отказывался от денег, если они ему предлагались просто так, вот Лют и нашел выход - начал с ним спорить по поводу и без. И всегда проигрывал. Я тоже попыталась было с Яриной такое же провернуть, но она меня быстро раскусила и не разговаривала целых три дня.
  Слишком гордыми были наши друзья, а еще опасались, что я и Лют сочтем их лицемерными, подумаем, что дружат они лишь из-за денег. Я - дочь князя, с рождения с золотой ложкой во рту, а Лют - внебрачный сын самого богатого купца в Беловодье, Сукнова. Хоть и не законный, но любимый и единственный сын. В средствах мы не нуждались, в отличие от Яринки и Могуты. Они и не хотели выглядеть прихлебателями при богатых наследниках.
  У обоих из имущества только конь да меч. И целый мешок гордости. Вру, моя названная сестрица недавно стала домовладелицей, вернее, на половину домовладелицей, но все же. В общем, оба придерживались строгого правила - дружба, дружбой, а кошельки врозь. И доказывать им что-то было бесполезно.
  Ладно, вот выполним задание князя и выкупит она дом в полное свое владение, а Могута наконец-то насобирает сестре на приданное и отдаст замуж. На один рот в его большой семье станет меньше, а значит и ему легче.
  Никого не тревожа, неспешно выбрались из города и не привлекая внимание отправились в путь. По дороге обстоятельно обсудили дело, что нам предстоит. Везти купеческого сынка надо было тайно, слишком много врагов у его родителя и был риск, что отпрыска попытаются умыкнуть.
  Дело, как ни крути, не казалось плевым. Но мы же бывалые. Неужели не справимся? Отряд наш маленький и трое парней на дороге вопросов не вызовут, тем более, если сопровождают двух зеленых девок с безопасной внешностью.
  По началу купчинку должны были везти только я и Ярина, а потом с нами вызвались ехать ребята сильно облегчив нам задачу. Я подозревала, что это не простое беспокойство за товарищей по оружию. Лют уже давно с Ярины глаз не сводит, ну а Могута за другом и в огонь, и в воду.
  Лют у нас в десятке знаменитость и не только потому, что папа у него богатый купец. Что здесь такого? Я вообще дочь князя. А вот то, что Лунным мечом он владел как простой человек руками и делало его уникальным. Этот меч был, скорее, на секиру похож: с топорообразным изогнутым лезвием длиной 50 см и шириной 15, с короткой крепкой рукоятью. Умелый воин таким оружием человека, одетого в доспехи, пополам перерубал за один удар. Лют был умелым.
  Грозное оружие давалось в руки не каждому, лишь самый мудрый мог им владеть. Потому как победы сильно опьяняют и был искус превратиться в чудовище, убивающее не ради защиты, а ради крови и криков жертвы. Имеющего Лунный меч называли мастер боя и почитали как учителя. Лют был молчалив, серьезен, скрытен, холоден с незнакомыми, и надежен как скала для друзей, одним словом, застегнут на все пуговицы. Но под настроение мог болтать и веселиться похлеще иного гуляки. А еще ему очень нравилась Ярина и он пытался неуклюже за ней ухаживать. И это мне в нем особенно нравилось.
  
  Конец апреля выдался жаркий, природа стремительно просыпалась, уже вовсю яблони цвели, ночи были теплые, даже душные. До деревни за купеческим сынком, как только отъехали от города на приличное расстояние и обсудили все мелочи, ехали весело, не особо и скрываясь. Если что, Могута мигом учует увязавшихся за нами и собьет со следа.
  Пока эта троица пыталась обогнать друг друга и ветер до кучи, я усиленно придумывала план, как отвертеться от замужества. Судя по словам няньки, отец был настроен решительно. Вот навяжет мне какого-нибудь дедушку и прощай вольная жизнь и нежданно свалившаяся на голову молодость. А ведь с ним еще и спать надо будет, и хотя бы одного наследника родить. Я как-то пыталась поговорить с отцом на тему: а не лучше ли мне остаться пока старой девой? И клятвенно заверила, что потом, когда встречу мужчину своей мечты, обязательно пойду замуж.
  Он выслушал меня внимательно и устроил полутора часовую лекцию на тему "Ты дочь князя!"
  Короче, ни о какой любви нам, дочерям, мечтать было нельзя. Браки заключались династические. А от права выбора я отказалась в тот день, когда посмела не явиться на праздничный пир в мою честь. Женихи тогда уезжали злые, с мстительными мыслями в головах. И что теперь делать, я не знала. Сама себя в капкан загнала.
  Ярина, когда я ей пожаловалась, философски пожала плечами, мол, это когда-нибудь должно было случиться. Ну, ей-то чего переживать, она всегда может заявить, что замуж пусть выходят домашние серые утки, а она птица вольная. Я, к сожалению, такой привилегии была лишена. Я как раз и есть домашняя серая утка...
  Ладно, пока купчинку к отцу проводим, да пока вернемся - будет время на раздумья. Но вот печенкой чую - это мои последние денечки на воле.
  К вечеру мы благополучно миновали околицу деревни с невнятным названием Слетыни. Крупное такое поселение, посередине текла узкая река, разделяя его на две неравные части, даже большой постоялый двор имелся, но нам туда не надо было, сынок купца находился на попечении старосты.
  Проезжая мимо оживленного постоялого двора, Могута на миг приостановился у широкого щита, на котором, обычно, вывешивали указы и объявления.
  Что там? - Спросил друга Лют, когда он нас догнал.
  Ее ищут. - Кивнул на меня Могута. - Пятьсот золотых за труп, пятьсот пятьдесят за живую.
  Лют присвистнул. Таких писулек я за год уже много перевидала и с каждым месяцем награда росла как на дрожжах. Куда папенька смотрит? На такие деньжищи всегда охотник найдется, а ну как узнают, кто такая Сорока?!
  Че-то цену они назначили, будто я десяток деревень собственноручно вырезала! - Буркнула я недовольно. - И куда отец смотрит?
  Ты хуже сделала - не даешь никому заниматься тем, чем князь занимается. Это ж какое богатство мимо их рук проплывает! - Усмехнулся Лют.
  Вот когда твой труп будет стоить тысячу золотых, я тебя сама сдам. - Поддела Ярина.
  Я только фыркнула. Знала, никто из своих не сдаст даже за три тысячи. В моем десятке болтунов не было, все князю, а значит и мне, были преданны не за страх, а за совесть. А чужие знать не знали, кто такая на самом деле Сорока.
  Ладно, староста нас уже поди потерял, поехали быстрее. - Подогнала нас Ярина.
  Большой, приземистый деревянный дом с каменным цоколем встретил нас запахом пирогов с капустой и гусиным гвалтом.
  Добро пожаловать, Сорока.
  Старосту деревни я прекрасно знала, он меня тоже, как и Ярину. Мы часто встречались на различных сходах которые отец устраивал, пару раз нам пришлось его шкурку из передряг вызволять. Был он княжеским тайным советником, на пару с ним разрабатывал всякие аферы. По негласному правилу, вне дома отца, он никогда не звал меня Волей Велизаровной, как другие. От него не скрывали, что я была командиром десятка, Сорокой. Я позволяла ему звать себя прозвищем, лишь бы никого постороннего рядом не было.
  И тебе не хворать, Богуслав Глуздович! Где наш заказ?
  Да спит уже. - Невесело усмехнулся в вислые усы кряжистый староста. - Лют с вами - это хорошо.
  В общем, сейчас выдвинуться мы не сможем. А разбудить?
  Не советую, - староста испуганно замахал руками.
  Что, так крут? - Ярина уже спешилась и расседлывала своего жеребца.
  Не, ноет как зуда! Уж лучше бы крут был. Он мне за неделю поперек горла стал! - староста с остервенением попилил кадык ребром ладони.
  А по шее? - Высокий широкоплечий Могута имел глубокий звучный бас и пристальный, словно в мозг проникающий, взгляд. Он никогда не повышал голоса на собеседника, но у всех, кто его видел впервые, дрожали руки, и тянуло тут же признаться во всех преступлениях. Даже если и не совершал ни одного.
  Князь не велел. Сказал, золотая птаха. - Закатив глаза, тяжко вздохнул староста и пригласил всех в дом.
  Я зашла позже. Часа полтора во дворе торчала забравшись по лесенке на крышу сарая, уж очень вечерок хорошим был. Солнце медленно катилось к закату окрашивая и макушки высоких прямых сосен, и сумеречное зеркало реки отчетливо видной мне сверху, в золото. Миры разные, а природа одна и та же. Только созвездия другие. Хотя, я кроме Большой медведицы никаких и не знаю, но отчего-то была уверенность, что другие и все тут. Налюбовавшись закатным солнцем, дождалась пока оно совсем скроется, зашла в дом.
  Там тебе молоко на столе и пироги в плетенке. - Уже умытая и переодетая Ярина выглянула из комнаты. - Ешь и давай тоже укладываться, до рассвета выезжаем.
  С неохотой сжевав пару пирожков почти не ощутив вкуса, прихватила из комнаты свежее белье и пошла в умывальню. Устроена она была умно, с хитрым водопроводом и стоком, и находилась рядом с кухней. Туалетов же в доме не делали - брезговали. Ему положено находиться в самом дальнем углу двора, в укромном, самом темном закутке. Я до сих пор не привыкла к такому неудобству, как и к ночной вазе. Для меня дома нянюшка организовала по дороге к дощатой будочке рядок фонарей, горевших всю ночь.
  Я разделась и встала под вполне себе обычный душ-лейку, повернула рычажок и чуть не заорала. Сверху будто кто ведро ледяной воды опрокинул! Вот черти, выплюхали все, а горячей не долили. Выбивая зубами дробь быстро вымылась и принялась яростно растирать тело грубым льняным полотенцем. И вот тут открылась дверь, и в проеме показался зевающий парень лет двадцати пяти. Минуту я пыталась понять, кто это вообще такой? Парень захлопнул рот и так же изумленно вытаращился на меня.
  Потом, когда его узкие черные глаза с крупными веками стали больше напоминать похотливые маслины, разглядывать его надоело. Мне-то, в принципе, все равно, все свое, не краденное, но о чести Вольки я побеспокоиться просто обязана. Следовало еще завизжать, да погромче. Но оно мне надо, всех будить? Завтра итак день нелегкий, пусть поспят. Мокрое полотенце прикрыло лицо наглеца, крутой разворот и пинок под зад вырвал из его горла возглас что-то вроде "Нга...", захлопывая дверь, точно не расслышала. Надо завтра старосте сказать, чтоб крючок навесил.
  Когда вышла из умывальни, парня уже и след простыл.
  
  Проснулась я когда Ярина уже оделась и позавтракала. Ну, она ранняя пташка, а я так не могу, досыпаю над умывальником, когда одеваюсь и завтракаю, если на последнее есть время. Она как-то сказала, что я не сорока, а птица-сплюшка. Есть в этом мире такая птаха, внешне чем-то на обычную курицу смахивает, только летает хорошо. Ее на мясо разводят, а крылья подрезают, чтоб со двора не улетела. Так вот она, как и я, просто ненавидит раннее утро, активная жизнь у нее начинается ближе в обеду.
  Я прихватила пару пирожков на дорожку и выскочила на улицу. От ворот к дому опираясь на костыль, боком ковылял молодой широкоплечий парень. Старший сын старосты, Олех. В конце зимы его на охоте медведь-шатун мало не заломал, еле с того света вытянули и все благодаря тому же лекарю, что и меня на ноги поднял. Отец даже за семьи преданных ему людей печется, не говоря уж о самих людях.
  Все потом долго гадали, откуда в этих местах такой огроменный шатун взялся. На двух связанных телегах его тушу везли и то лапы свисали. Коготочки у этого переростка были как добрые кинжалы, а клыки на палец из пасти торчали. И не видно было по нему, что его только что насильно разбудили - шерсть лоснится, бока и пузо жиром обросли, словно все лето наедал. Перепуганные люди Слетынь к князю за защитой ринулись, но тот только мрачно оглядел толпу и скрылся в тереме. А осунувшийся староста посмотрел на меня больными глазами и выдавил:
  Неуж-то началось...
  Что "началось", я так и не смогла узнать, и староста и отец отмалчивались.
  Здрав будь, Олех, - Лют сердечно улыбнулся парню. - Когда на охоту пойдем? Сколько еще болеть будешь?
  И ты будь! А вот как медведь тот оправиться, так и пойду счеты сводить! - Оскалился Олех выпрямляясь и отставляя костыль в сторону, осторожно притопнул ногой. - Скоро нога совсем будет моя, а пока че-то там в ей похрустывает и вихляется чуток. Ты подожди, без меня не ходи! Здравы будьте, Воля Велизаровна!
  Я искренне улыбнулась Олеху. Хороший парень, и отцу помощник, и за деревенских радеет, как за самого себя. Быть ему после отца старостой. А хромым он не останется, князь оплатит лекаря. Такие преданные люди ему нужны. Я подошла ближе к Олеху.
  В хороший день едите, по реке туман стелиться, без дождя сегодня будет. - Сказал он и подмигнув мне, продолжил. - Только дорожку вам эта нуда изрядно попортит, может связать его и рот заткнуть? Все легче будет.
  Сама бы хотела, да нельзя, - рассмеялась я. - Не переживай, справимся! Ну, счастливо оставаться, Олех! Лекаря слушай, он меня на ноги в два счета поставил.
  Парень заковылял дальше. На крыше курятника заорал петух, чуть погодя еще один на другом подворье, потом еще один. Мимо нас прошла хмурая сестра старосты, Зарина, неся поскрипывающий ручкой деревянный подойник. Пены на молоке не наблюдалось, день и правда без дождя будет, коровы не врут. Могута остановил ее, протянул крынку, а когда она ее наполнила, в несколько глотков опорожнил.
  Ох, упарить бы молочко в печке! Там пенка сантиметров в десять соберется. И ложкой ее, сливочную, ложкой! Я сглотнула слюну. Ну вот такая я уродилась, неправильная. Даже в детстве пенку никогда с молока не снимала, а уж когда болела, самым любимым лекарством было горячее молоко с медом. Проходя мимо, Зарина даже не посмотрела в мою сторону и не поздоровалась. Глаза стеклянные, не видящие ничего и никого вокруг, будто что-то внутри себя рассматривает.
  Высохла баба вся от горя, из веселой хохотушки превратилась в тень. Олех жив остался в той страшной схватке человека с медведем, а муж ее, первым принял удары шатуна и погиб. Зарина сейчас у брата живет с тремя детьми, самому старшему едва шесть исполнилось, трудно без кормильца-то. Я тихонько вздохнула ей во след. Надо отцу сказать, чтобы мальчишек ее пристроил куда в ремесло, а может и в вои.
  Кони тихонько фыркали, бряцала упряжь, наш маленький отряд уже был готов отправиться в путь. Пасторальную идиллию нарушал лишь брезгливый голос:
  Ну вы же не думаете, что я буду на лошади трястись? Я не умею! Мне нужен паланкин! - Так вот он какой, купеческий сын. Правильно я ему вчера под зад дала.
  Его нести некому. - Невозмутимо пробасил Могута.
  Тогда крытый возок и чтоб мягко внутри! - Истерил купчик притопывая ножкой.
  Крестьяне на возках к дядям не издиют. - Невозмутимость Могуты умиляла.
  Слушай, а давай ты уже усадишь свою купеческую задницу в седло и мы поедем? - Плевать я хотела на золотую птаху, я дочь князя и не собираюсь какому-то капризному купеческому сынку потакать. - Могута, они и на лошадях к дядям вряд ли ездят, больше пешком ходят. С крестьянами сказка тоже не прокатит. Так кто мы?
  Зажиточные крестьяне? Сыновья старосты с женами?
  С сестрами. - Согласилась я с предложением, немного его подправив и обернулась к купчику.
  Тот вытаращился на меня, потом расплылся в масляной улыбке и радостно воскликнул:
  О! Оу!..
  Ага. - Также радостно отозвалась я, подходя к нему вплотную. - Полезай, давай, на лошадку, тебе смирную подобрали, не покусает. Если еще что-нибудь скажешь, в глаз дам. И прекращай истерить, а не то без нас к папке потопаешь. Возков и паланкинов нет и не будет. Слушаешься нас как родителя, шаг вправо, шаг влево без разрешения считается ослушанием и карается поркой. И я не шучу. Усек?
  Улыбка с лица парня вмиг стекла. Проникся. Купчик засуетился, с сомнением оглядел смирную лошадь и пошел вокруг нее мелкими шажками приговаривая в пол голоса: "Лошадь, лошадка, лошааадушка"...
  Ярина отвернулась, слышно было как она похрюкивает, стараясь сдержать рвущийся наружу смех.
  Ты чего, взаправду на лошади не сидел? - Вытаращился на купчика Могута. -Давай подсажу, потом с ней поговоришь, дорога дальняя, она тебя с удовольствием выслушает.
  Он подошел к парню, глаза у того стали испуганными, руки задрожали.
  Да не бойся ты, поедем тихо, пока не привыкнешь. Я рядом буду, подхвачу, если завалишься.
  Парень благодарно улыбнулся и затряс головой. Могута легко поднял рослого и неплохо упитанного парня, помог вставить ногу в стремя и забраться в седло. Купчик прилип к шее лошадки и не хотел ни в какую садиться прямо. Полный абзац! Ну спасибо, батюшка, за работенку! Ведь специально такую подсунул, чтоб все опротивело и я присмирела. К замужеству готовит, чтоб его, родителя. Чую, намучаемся мы с купчинкой. Как его хоть зовут?
  Погодите! - На крыльцо выскочил староста. - Я завтра в столицу еду, может отцу чего передать?
  Ага, скажи батьке, что все путем, и не таких обламывали! - Ухмыльнулась я, глядя на растерявшегося от моих слов старосту.
  Купчинка наконец выпрямился, судорожно сжал поводья и мы поплелись по двору к воротам. Этак и месяца не хватит на дорогу! Но я его понимала, сама полтора года назад так же на лошадь садилась. Не доверяла она мне, то останавливалась как вкопанная, то норовила, извернув шею, укусить. Последнее особенно неприятно. Зубки у лошадок крупные, а укусы долго заживают и болят.
  Когда мне наконец удалось доказать моей Милке, что именно я главная кобыла в стаде, то была на седьмом небе от счастья. А как доказала? Да сама от себя не ожидала, озверела от ее выкрутасов так, что в запале кусанула за ухо и она то ли от испуга, то ли от удивления, начала меня слушаться. Сейчас даже без узды и седла на ней скакать могу, не скинет.
  Но других моя паразитка кусать не перестала, нет-нет и щипанет того же Могуту. Ей богу, ведет себя как жеребенок, у которого зубы зудят, вот и чешет их об кого попало! Поэтому и таскаю всегда для нее погрызушку в седельных сумках - пару березовых полешек. Хвойные нам нельзя - пупырями покрываемся, а березки в Беловодье где угодно не растут. Все нормальные люди в сумках для себя полезные вещи возят, а я для лошади, которая вообразила себя бобром, таскаю бревна... И вот кто кого дрессирует, спрашивается?
  Хорошо хоть всему этому конкуру я обучалась не на глазах десятка, а то бы вопросов был вагон и маленькая тележка. Лошадь-то настоящей Вольки, Ярине она доверяла и подпускала к себе, а я вообще неизвестно кто, чудо-юдо с запахом и обликом хозяйки, но не она.
  Вот потому, что еще живы в памяти мои мучения, и взялась парню помочь...
  
  ... Узду ослабь, губы Зорьке порвешь. Вот так, так. Выпрямись, удобнее будет и тебе, и лошади. На качелях качался когда-нибудь? Вот так же и двигайся в седле... Эй, эй! Это не качели, это бык какой-то бешеный у тебя был! Ты где так качался? У лошади твоей только имя коровье, а так она самая настоящая лошадь и ходить под седлом обучена! Не дергайся как припадочный, спину ей сломаешь. - Парень со страхом и каким-то детским доверием кивал на все мои команды. - Доверяй ей больше!
  Я ей д-доверяю, это она мне н-нет! - Купчик трясся в седле, подскакивал, мотылялся из стороны в сторону, тут его подбросило особенно сильно, он взвыл. В уголке губ показалась кровь, язык прикусил. Я вздохнула обреченно, уже пол дня учу, а все без толку.
  Вот как так получилось? Ты же вроде потомок степняков-каанов, да? - Спокойный бас Могуты прогнал мое раздражение. - А в седле усидеть не можешь.
  Парень испуганно покосился на воина и втянул шею в плечи. Пряди его длинного шикарного хвоста завязанного шнуром на макушке закрыли лицо.
  Чего испугался? Я же не со зла. Тут и дурак поймет, что в тебе их кровь течет. И волосья не обрезаешь. Точно из них!
  А что с ними не так? - Спросила я.
  Да все так, - Впервые за весь день подал голос Лют, подмигнул мне и продолжил. - Но сама что ли, не знаешь, что правящий клан Алимы тоже их породы. У них же там сплошные кланы. Если ты не из моего - ты враг. Как-то так. И врагов у Императора как блох на шелудивой собаке - только одних выведешь, другие наскочили. Потому и провожаем тебя к отцу, так ведь? Ты с Императором случаем не в родстве? Глазки-то выдают!
  В далеком. - Заискивающе улыбнулся парень. - В очень... далеком.
  Ну, теперь понятно, откуда заносчивость и все капризы. Надо же, в родстве, хоть и далеком, с самим правителем Алимы!
  Незавидное родство. Император был труслив, слаб духом и подозрителен, да и его сынок, Тайчи (это титул такой, наследный принц то есть, и тоже с большой буквы), от него ничем не отличался. Хотя, поговаривали, что он еще до женщин большой охотник. Ну, как-никак потомок степняков-каанов, а те, говорят, в старину сильно отличались великой любовью к женскому полу.
  Поймал Лют парня на слове. - Тихонько сказала подъехавшая Ярина. - Таких раскосых у них пол Империи. Дурачок-купчина, сам себя выдал. Но, скорее всего и правда, что в очень дальнем родстве, иначе бы ему попышнее эскорт организовали. Но теперь хоть знаем, кого охраняем. Ох, поскорее бы добраться, сдать его папаше с рук на руки и домой!
  Ярин, а как тебе Лют? - Меня уже давно этот вопрос интересовал, да все не представлялось случая спросить. Сейчас самый подходящий, Яринку на слове легко поймать, тема беседы другая, подвоха она не ожидает.
  В смысле?
  Ага, под дурочку косим?
  Как он тебе, как мужчина?
  Нормальный. А что?
  Ну, думаю, ты ему нравишься.
  Меньше думай, спать спокойнее будешь. - Смущенно буркнула девушка и поспешила отъехать.
  Ладно, будем посмотреть. Но судя по реакции, она это уже давно заметила, просто не знает, как себя с ним вести. Вот никогда не любила играть роль сводни! Но тут прямо как что-то подзуживает. Лют - надежный, честный, умелый воин. За таким, как за каменной стеной. Он и дом построит, и дерево посадит, и сына сделает, и не одного. Яринка заслужила счастье. Если у них все с ладится, можно будет и самой потихоньку замуж выходить.
  Ладно, пора возвращаться к нашим баранам, то есть к купеческому сынку и его обучению верховой езде. Я буду не я, если он у меня к вечеру в галоп не поскачет.
  
  Ближе к ночи, когда мы устраивались на ночлег, походка купчинки больше напоминала утку-крякву. Внутренняя сторона его бедер была стерта в кровь, а задница отбита напрочь. Почему я в этом уверена? Да потому, что сама такое же испытала. И это, я вам скажу, не васильки собирать! Только вот училась я гораздо дольше. Ну, мне простительно, я вообще из другого мира. Но он-то, житель этого, с лошадьми с детства бок о бок, как так вышло, что верховой езде не учился?
  Моя ли это заслуга, или его наследственность проявилась, но к вечеру он уже мог вполне сносно держаться в седле. А потом всю ночь услаждал мой слух жалобными стонами и вскриками во сне. А это еще хуже храпа! Дежурить мне выпало посреди ночи но я, считай, то время, что положено было отсыпаться, вместе с Лютом провела, не могла уснуть из-за его стонов. Как кисейная барышня, ей Богу! В моем мире могла благополучно дрыхнуть и под грохот станков на заводе, да еще и стоя, а тут разнежилась, стоны, видите ли мне мешают. А может, это меня совесть грызет, не давая уснуть? Замордовала же парня до смерти.
  Черт! Опять забыла спросить, как его зовут.
  Перед рассветом я растолкала Ярину и провалилась в короткий сон, благо, к тому времени, стоны купчика заглушили трели просыпающихся птиц.
  Ярина разбудила меня когда солнышко уже жарило вовсю. Что-то мы совсем никуда не торопимся. Ладно, сроки нам никто не устанавливал, можно и поспать. Пока я клевала носом над плошкой с водой для умывания, Ярина развела костер, набрала воды в котелок и собрала нашу постель. Выглядела она после сна не очень, словно вовсе не ложилась. Сказала, что всю ночь гадость какая-то снилась, то ли волки, то ли крупные собаки с огромными "зубищщщами" и окровавленными мордами. Мол, жутко было, как на яву.
  И что они делали? - Сквозь зевоту спросила я.
  Они меня нюхали.
  Неправильные какие-то волки! - Рассмеялась я. - И ты тоже хороша, тебя всего лишь понюхали, а ты уже испугалась.
  Ярина шутливо шлепнула меня полотенцем.
  Посмотрела бы я на тебя в том сне!
  Купчинка до сих пор спал подтянув ноги к животу и вздрагивая. Его что, били в детстве? Даже во сне расслабится не может.
  Поднялись Лют и Могута, тихо переговариваясь сложили одеяла и убрали в мешок. Я расслышала слова:
  ... погань во сне крутилась. С чего бы это? И устать - не устал, и спал вроде хорошо, а чувствую себя, как кляча на скотобойне. - С усилием растирая лицо, сказал Могута.
  Место мы для ночлега плохое выбрали, просто. - Буркнул Лют, сцеживая зевок в кулак.
  Далеко не уходи, лес здесь глухой, нехоженый. - Предупредил Могута, глядя, как я озираюсь в поисках кустиков погуще. - А вообще, лучше здесь садись, никто глядеть не будет.
  Я кивнула. Глупо перечить человеку вдоль и поперек исходившему вот такие же глухие леса. Но и подчиняться не стала, выбрала золотую серединку - далеко не пошла. Назад вернулась быстро, почесывая нестерпимо зудящую пятую точку.
  Что, снова крапива? - Ухмыльнулся тот. - И где ты ее только каждый раз находишь?
  Нет, - вздохнула я, - на этот раз комары.
  Ярина кошеварила, я наблюдала за проснувшимся купчиком. Выглядел он несчастным и спросонья никак не мог понять, где находится, тер глаза и затравленно оглядывался. Потом словно осознал где и почему, и сжался в комок. Мне захотелось погладить его по голове. Это что, материнский инстинкт? Я встряхнулась, отгоняя непрошеное чувство жалости подальше.
  Здоровый лоб, а ведет себя как дитя малое! Трясется от малейшего шороха, как заячий хвост. То ли боится, что действительно умыкнуть его попытаются, то ли нас, то ли еще чего.
  Пойми сначала другого, чтобы поняли тебя. Изо всех сил старалась, но не могла его понять. Я тоже боялась. Все время, что здесь нахожусь, чего-нибудь, да боюсь. Но у меня и грамма трусости нет, мой страх, скорее, сродни осторожности, порой граничащей с параноидальной подозрительностью. В общем, фраза: она очень хотела жить, вот и подозревала всех без исключения, очень к моему поведению подходит. Но главное - не перегнуть палку в этой самой подозрительности.
  Я поманила купчика полной миской каши, похлопала по расстеленному одеялу рядом с собой. Тот охотно подошел и уселся на указанном месте скрестив ноги. Ну, на тебе лакомство, за то, что правильно команды выполняешь! Миска перекочевала из моих рук, в руки парня. Пока он ел, я занялась воспитанием, чтоб вместе с пищей слова лучше усваивались. А попросту скучно мне стало и его унылый вид веселья не добавлял. Да и всем не помешает немного встряхнуться, а то бродят потерянные, как на похоронах, после этой ночевки.
  Вот что с тобой делать? В жизни найдется немало желающих вытереть об тебя ноги, а то и прибить нафиг. Преодолевая неприятности самостоятельно, набивая шишки, защищаясь и нападая, ты из тряпки обязательно должен стать мужиком, способным постоять за себя и своих родных. Перестанешь дрожать перед ответственностью и трудностями. Но жизнь всего лишь предоставляет возможность, для того, чтобы ты ею воспользовался себе на благо и совсем не дает гарантий, что задуманное обязательно получится. Радуйся, я стану твоей гарантией. Жалко мне, что такой материал пропадает зря. Я создам тебе все условия по превращению из тряпки в богатыря! - Несколько пафосно закончила я, и принялась хлопать подавившегося купчика по спине.
  Не, Сорока, он тебя просто так вряд ли слушать будет. - Лют облизнул ложку и подыграл мне. - Во! А давай мы его на тебе женим! Такой жене, как ты, он и слова поперек не скажет. Какая у нас там деревня по близости? Завернуть к ведуну на обряд - лишь день потеряем. Зато парня в надежные руки пристроим.
  Да я-то не против, - продолжила я избиение младенца, изобразила заинтересованность повернувшись к нему. - А у тебя денег на мое содержание хватит? Золотые побрякушки я не люблю, а вот оружие хорошее и коней, очень уважаю. И вот еще что, дорогой, Яринка, Лют и Могута с нами жить будут, ты ведь согласен?
  Купчик испуганно переводил взгляд с меня на Люта, Ярина изо всех сил делала серьезное лицо, Могута не выдержал и сбежал якобы до ветру. Настроение у друзей поднялось на несколько градусов, о кошмарной ночи напоминали только "веселенькие" черные круги вокруг глаз сестренки.
  Черный и почти не смешной юмор, конечно, и подло издеваться над убогим, да и смех у друзей больше на истерический смахивает, но ради того, чтобы друзья хоть немного отвлеклись, я готова была на купчика с ножом кинуться. В шутку, естественно.
  Да ни за что! - Визгливо воскликнул заметно побледневший купчик. - Лучше в петлю. Да она мужем всю жизнь командовать будет, да еще и побьет если что не так, зачем мне такая жена? Я против! Вы не посмеете! За ее поимку в каждом мало-мальски крупном городе сотни золотых дают! Зачем мне жена-преступница?
  Ага, она такая. Если кулаками не забьет, то обязательно нравоучениями замордует! - Не прекращал издеваться Лют.
  Эта преступница, между прочим, сейчас твою шкуру от более лютых преступников оберегает! Не ерепенься, жить с ней будешь, как в сказке. - Вторила ему Ярина.
  Вернулся Могута и до ветру ускакала я. Смеяться в лицо купчику не хотелось, это как ребенка обидеть, пусть и дальше думает, что мы всерьез беспокоимся о его судьбе и женитьба на мне - самое верное решение. Пока я отсутствовала, тему развили уже до того, сколько купчик хочет наследников, но с оговоркой, что решать буду я, а не он.
  Парень злился и шипел, что вообще жениться не собирается, и что у него уже есть невеста, и я ей в подметки не гожусь, и что я со своим характером до смерти одна куковать буду. На что ему Могута сказал, что зарекалась свинья в грязь не лезть, а Лют советовал приглядеться ко мне и не проходить мимо своего счастья. Ярина тихонько хрюкала в полотенце, взятое якобы для того, чтобы утереть лицо. В общем, гнобили купчика, как могли.
  Я клянусь, что ни за что на свете не женюсь на Сороке! - Разозлили мы подначками парня на совесть, вон как глазами вращает, и в каждом по пучку стрел. Мог бы, давно ими расстрелял нас.
  Ладно, не хочешь - как хочешь. Сам от своего счастья отказался. - Закончил издевательства Лют вынимая из мешка карту. - Иди сюда, Ярин, ты вчера просила дорогу разъяснить.
  Девушка зарделась, но все же пересела по ближе к Люту.
  Вот точка на карте, видишь? - Лют, разложив ее на земле, объяснял смущенной его вниманием Ярине путь, по которому нам предстояло провести купчика. Тонкий прутик вырисовывал на плотной бумаге извилистые линии и загогулины. - Это городок в Алиме, в ней нашего щенка и будут ждать. Если будем двигаться в том же темпе, что и вчера, недели две на дорогу потребуется. Если поторопимся, то одной хватит за глаза.
  Не загадывай. - Широко зевнул Могута. - Могут и не дать так быстро дойти. Не зря же ему охрану прописали. Значит риск нападения есть.
  Купчинка побледнел.
  Не пугай младенца. - Я ободряюще хлопнула его по спине, парень чуть не завалился носом в костер. Поспешно схватила за шиворот и выпрямила. - Нас же для того и наняли, чтобы доставить тебя к папе в целости и сохранности.
  Он благодарно улыбнулся. "Вот что с ним делать?" - в который раз задала сама себе вопрос. Ну, хорошо, что ныть перестал. А вот как его избавить от трусости на пустом месте? Но от этого отучить человека, еще труднее, чем от вредных привычек. Если привык бояться всего на свете, то будет дрожать, даже когда повода уже нет.
  
  
  В пути мы всего неделю, а у меня такое впечатление, что уже месяц кочуем. Устали все, Яринке продолжали сниться кобели, похожие на волков. Вчера, вот, я проснулась от ее жалобных стонов, да еле разбудила! Крепко кошмар ее клешнями схватил. Могута ходил хмурый, из-за малейшего пустяка вспыхивал как соломина. Лют молчал. Но было видно, что и его эти сны доводят. Купчик дрожал как овечий хвост и старался не встречаться ни с кем взглядом.
  Одной мне ничего такого не снилось, спокойно засыпала и просыпалась. Перед друзьями было стыдно. Что вообще происходит?! Дошло до того, что эта троица вообще спать на четвертую ночь не легла и купчик вместе с ними. Я чувствовала себя на утро предательницей. Мне всю ночь снилась ароматная ромашковая полянка и почему то, лежащий посреди нее, купчик. И я так удобно у него под бочком устроилась, что просыпаться не хотелось.
  После одиннадцатой бессонной ночи, друзья не выдержали и попадали на траву на дневном привале, кто где спешился. Мне спать не хотелось, ходила всех укрывала и отгоняла мух. Даже купчика по голове погладила, когда он во сне так стиснул зубы, что я скрежет услышала. Он тут же затих, распрямился, его лицо посветлело, разгладилось. Я удивленно наблюдала за этими метаморфозами, продолжая наглаживать его голову. Потом он внезапно схватил мою руку и подсунул ее под щеку. Я опешила, но как ни старалась выдернуть крепко сжатую ладонь, так и не смогла. Пришлось сидеть и ждать когда он соизволит проснуться.
  Ох, как же хорошо я выспалась! - Довольно потягиваясь сообщила мне проснувшаяся первой Ярина и указала подбородком на мою руку под щекой купчика, - а это чего?
  Сама не знаю, - возмущенно зашипела я и снова попыталась забрать свою ладонь, но купчик сжал ее еще крепче. - Сижу, жду когда проснется и отпустит.
  Ну так разбуди, если не нравиться. - Пожала она плечами.
  Уже пробовала, не просыпается. - Буркнула я и потянула руку на себя, сильно стукнув при этом купчика в бок. Тот даже не почесался и руку сжал еще крепче.
  Хорошо хоть ее удалось вызволить из купеческого плена до того, как ребята проснулись, а то не избежала бы подколок всю оставшуюся дорогу.
  День мы потеряли, потому как никому никуда двигаться уже не хотелось, хоть и выспались все. Ночь прошла на удивление спокойно, мне снова снилось ромашковое поле и купчик, я даже засмущалась немного увидев его рядом с собой утром. А тот вообще не мигая уставился на меня, разглядывая, как какую-то диковинку. Потом, спохватился, словно его застали подглядывающем в замочную скважину, суетливо вскочил и за все утро больше на меня ни разу не взглянул. Я про себя пожала плечами - мало ли у кого какие комплексы.
  Днем выспавшийся, а оттого благодушно настроенный Могута предложил заехать в деревню, лежащую на нашем пути, чтобы в лесу не ночевать. У него там кто-то из родичей оказался.
  Мы не доехали до мягких постелей всего каких-то два километра.
  Они налетели как голодное воронье. Хорошо хоть не окружили. Я успела только спрыгнуть с Милки сама, стянуть купчика с его кобылки и отбежать, как сверху посыпались стрелы. Несколько воткнулось в круп Зорьке и та, взвизгнув от боли, ринулась в кусты. Моя лошадка, умница, привыкшая к таким вывертам судьбы, потрусила туда же, подальше от опасного места. Она вернется, когда все закончится.
  Надо отдать должное купчику, он все-таки попытался расхрабриться и даже кинжал из ножен вытянул, но тут же его выронил, не справившись с дрожью в руках. Я быстро задвинула его к себе за спину и медленно попятилась к стоящему не вдалеке дереву.
  За дерево, быстро! - Не оборачиваясь, приказала я ему в пол голоса.
  Два коренастых, раскосых, с жутким оскалом мужика, набросились на меня разом.
  Не честно по двое сразу! - Проорала я, отвешивая одному пинка, второму умудряясь чиркнуть сбоку по горлу. Крупно повезло! - Труп собрата отволочь в сторонку не желаешь? А то разлегся, ходить мешает.
  Мужик зло оскалился и кинулся на меня выхватывая еще и кинжал из ножен на поясе. А вот это уже невезуха! Встретила своим мечем мельницу из смертоносного железа, чудом умудрилась уцелеть и даже отбросить противника от себя на два шага. Силен, зараза! Сколько их тут? Не меньше тридцати. И это на одного купчика?! Крепко его папку не любят.
  Ох, если останемся живы, я выйду замуж, вот ей Богу, выйду! Даже за старого, вонючего козла. Только чтобы больше никаких драк!
  Лют играючи косил противника своим чудо-мечом, Ярина вертелась как уж на сковородке, они бились спина к спине, вокруг уже высилась куча трупов. Я тоже старалась от них не отставать, краем глаза поглядывая на купчика. Тот сидел за деревом на корточках прикрыв голову руками. Хорошо, вот пусть там и остается. За порослью только мне его и видно.
  Могута сумел пробиться ко мне, прикрыл спину. Вот и ладненько, вместе мы сила, кого хочешь одолеем. Вскоре на поляне никого кроме нас в живых не осталось. Лют цепко вглядывался в густой подлесок, Ярина стояла выпрямившись осматривая меч со всех сторон и бормоча что-то под нос.
  Я почувствовала, что Могута начал на меня наваливаться и попыталась его оттолкнуть, сама еле на ногах стою. Услышала, как он крепко выругался, поспешно обернулась. Ближе к внутренней стороне бедра, по серой ткани, расползалось кровавое пятно, сквозь прорез бил небольшой алый бурунчик. Он снова выругался и тяжело опустился на землю виновато улыбаясь.
  Вот же ж, и не заметил. - Его лицо стремительно бледнело, пятно становилось все шире и шире. Вот уже кровь потекла на землю.
  "Мать моя! Это ж артерия! Еще немного и кранты!" - подавив панику, я деловито разорвала до конца ткань, освобождая рану и нервно сглотнула. Плохо, очень плохо!
  Тут же вскрикнула Ярина и схватившись за грудь, осела на землю. Нет, еще ничего не кончилось. Лют взревел и кинулся к девушке, но подхватить не успел. Неподалеку, приподнявшись с земли, скалил зубы в кровавой усмешке мужик. Правильно всегда учил Первой: Если бьешь врага - бей до смерти, иначе отомстит.
  К нему скакнул купчик и подобранным где-то мечем, начал лупить гада по чем попало. Вскоре его и так уже израненное тело совсем перестало подавать признаки жизни, а парень все лупил и лупил по нему. Молча, сосредоточенно, словно удары на бревне отрабатывал. Ошметки плоти и кровь летели в разные стороны.
  Оставь, - Крикнула я пытаясь пережать артерию Могуты плохо слушающимися пальцами. Он что, котлету из трупа собрался делать? - Он уже мертв. Помоги мне.
  Парень остановился, оглядел поляну безумными глазами и волоча за собой меч, покачиваясь, побрел ко мне.
  Я кивнула и занялась Могутой.
  И вот что мне делать с такой раной? Так, для начала остановить кровь, ногу вверх, передавить артерию выше раны... - Проговариваю вслух все, что надо сделать, иначе рехнусь. Спасибо большое тому, кто в экзаменационные билеты по вождению, включил вопросы по оказанию первой помощи! - Эй! Купчина! Ты там где?! Да живо ты!
  Я скоро от криков охрипну, вот черепаха!
  Нажми как можно сильнее, - я кивнула наконец подошедшему купчику на свои кровавые пальцы, Могута все так же виновато улыбался. От меня и ему досталось, а как же! - Не смей отключаться! Если помрешь - сама тебя задушу!
  Мне показалось, или Могута вздрогнул? Но глаза держит открытыми, они даже еще шире распахнулись, по-моему. Пока купчик передавливал артерию кулаком, я сняла с него плетеный из веревки пояс и оторвала от рубахи подол, для повязки. По моему, он даже и не заметил.
  До деревни везли раненых на волокушах. Останавливались всего раз - ослабить жгут на бедре Могуты и снова затянуть. Лют все порывался Ярину на руках нести, но я не позволила. На самом живого места нет, повезло, что мускулистый и раны не такие глубокие, чтобы за его жизнь опасаться. На свои порезы я старалась вообще внимания не обращать, как и старалась не думать о том, что мое везение когда-нибудь кончится. За все время, проведенное в боях и стычках, ни одной крупной раны я еще не получала. Хозяйка меня бережет, что ли? Или еще кто, незнакомый. Купчик удивил, сам связал более-менее сносные волокуши из кучи веток, сам же их и наломал. Но по моему, он просто находился в глубоком шоке и не понимал, что делает. Но и на том спасибо.
  Милка вернулась отозвавшись на короткий свист, за ней, как привязанная шла, припадая на задние ноги, Зорька. Две длинные стрелы все так же торчали из ее крупа. Стараясь не причинять животному лишней боли, аккуратно выдернула их и смазала мазью кровоточащие ранки. Остался купчик без средства передвижения. Своего коня, коня Ярины и Могуты, разыскал неподалеку Лют.
  Я с тревогой бросала взгляды на Ярину, чуть выше ее левой груди зловеще приподнималась в такт слабому дыханию, плоская железная ручка метательного ножа. Его я трогать не дала, оставила в ране, чтобы кровотечения не было. Вот придем в деревню, найдем лекаря (ведь должен же он там быть?!) и пусть сам все делает. Тут они умелые, раны заговаривают быстро. Ох, говорила я, что и нам в десяток эскулапа приобрести не помешало бы!
  Мысли о том, что Ярина и Могута вполне возможно доживают последние минуты, я старательно гнала проч. Лют вел в поводу лошадок, рядом шел всхлипывая и размазывая по щекам слезы и подсохшую кровь, купчик. Ага, шок прошел, теперь будет трястись и реветь.
  Добрались мы до деревни за полтора часа. Лекарь в ней нашелся и очень даже неплохой. Сказал, жить будут, а вот танцевать еще не скоро. Ну и на том хорошо! Им предстояло валяться в кроватях недели две, пока сами передвигаться не смогут. Но я сильно подозревала, что эти двое ни за что положенные недели в кроватях не улежат, как бы завтра не подскочили, ведь задание не выполнено, а значит не видать нам денег, как своих ушей без зеркала.
  А у Могуты семеро братьев и сестер мал-мала меньше и он один в семье способный деньги зарабатывать. Да и у Ярины ситуация не лучше. И вообще, в этом мире Золотой телец так же дурит умы честных людей, как и в нашем. А у меня денег брать ни тот, ни другая не хотят.
  Лют, - нелегкий разговор состоялся во дворе дома Могутова дядьки. - Ты оставайся с ними, а я доведу купчика до места.
  Лют, запрокинув голову, молча смотрел на круглую Зию. Молчал, молчал, молчал, пока я не рявкнула:
  Ты где летаешь вообще?!
  Я тебя одну не отпущу. - Все так же гипнотизируя Зию, спокойно ответил он.
  Вот я еще тебя спрашивать буду! - Ну что за ненужное сейчас благородство? - Ты же знаешь, если оставим Ярину и Могуту одних, они потащатся за нами и где-нибудь на пол дороге свалятся замертво. А мне одной с купчиком легче будет. На дороге нас ждали, хорошо так, ждали. Значит намеченный путь уже не безопасен, придется продвигаться другой дорогой, а она по густым лесам и болотам тянется, на лошадях не пройти. В общем, выход один - я иду с купчиком, ты остаешься с нашими ранеными.
  Почему ты? Я тоже могу.
  Я этих двоих не заставлю лежать и выздоравливать! А ты сможешь. Ну же, Лют, выхода больше никакого нет. Я уже все обдумала, выходим завтра утром. Только карту и коробочку путеводную отдай, я, в отличие от тебя, по мхам и муравейникам не смогу различить, где юг, а где север.
  Коробочка эта была интересной штуковинкой, что-то вроде компаса, такая же вертящаяся стрелочка, только вместо магнита заряженный ведуном-хозяйственником кристалл. Стороны света она показывала всегда точно, зарядишь ее раз в пол года и снова пользуйся.
  Да, денег там сколько у нас осталось, после платы лекарю? Если пару монет дашь, буду на небе от счастья.
  Мне это не нравится.
  А вот я, в полном восторге, ешкин дрын! Но если ты с нами пойдешь, душу себе всю изведешь постоянными думами, а как там Ярина? Я понимала, что дорога вдвоем, да еще и с таким клиентом, которого в любую минуту могут прибить и меня за одно - удовольствие сомнительное. Если за ним такую толпу послали, значит очень хотят его на тот свет отправить. Но доделать то, за что обещано немалое вознаграждение, я просто обязана. Заодно и папуле нос утру. Интересно, чем родитель думал, отправляя родное дитятко в столь опасное путешествие?! Надо бы не забыть спросить.
  В том, что купчика хотят именно убить, а не умыкнуть с целью выкупа или шантажа, я и раньше почти не сомневалась, в обычное сопровождение никого из моего десятка никогда не отправляли, слишком простая работа. А вчерашнее нападение это только подтвердило. Никто из нападавших даже не попытался выдвинуть требования типа, вы нам купчинку, мы вам жизни оставим. Все как один сразу кинулись убивать.
  Лют, давай не будем спорить. Я все-таки еще командир десятка. - Прости, но это вынужденные слова. И не надо на меня так глазами сверкать! - Мы выходим утром, ты остаешься с ранеными. Как только они смогут двигаться, направляйтесь домой, не смейте идти за нами. Из первого же попавшегося города пришлю голубя. Все, разговор закончен.
  Лют еще долго стоял во дворе, я заснула так и не услышав, как он заходит в дом.
  Утром от вчерашней ссоры с Лютом на душе было паршиво. Хмурое, сырое небо настроения не добавляло. Он так и не показался из комнаты, где лежали раненные друзья. Крепко обиделся. Мы ушли с купчиком ни с кем не прощаясь. Хозяин подарил нам напоследок по плетеной из соломы шляпке-зонтику, которую надо было завязывать тесемочками под подбородком. Легкие но плотные, их можно было свернуть в компактные рулончики и положить в заплечный мешок.
  Дождь лил не переставая. Купчинка вышагивал рядом тихо поскуливая и костеря непогоду на все лады. Шляпа-зонтик делала его похожим на поганку. Длинная-длинная ножка и кривая шляпка вверху. Она прекрасно защищала голову от дождя, а дальше вода стекала ручьями с ее полей и направлялась во все мало-мальски доступные места.
  В моих сапогах уже давно даже не хлюпало, а угрожающе чавкало. Что творилось с обувью купчика я боялась смотреть. Этот идиот наотрез отказался обувать простые грубые сапоги на толстой подошве, остался в щегольских сапожках из тонкой кожи. Да и я, дура-дурой, позволила ему это сделать. Дня через два, пойдет парнишка босиком. Ну и черт с ним! Сам виноват.
  Я есть хочу! - Раздался сзади то ли стон, то ли сдавленный всхлип.
  "Хоти, милый, но пока не дойдем вооон до той горы, будешь голодать, тебе полезно". - Я уже давно не отвечала на его нытье, молча шла, оскальзываясь на черноземе, мысленно отвечая на все вопросы и претензии.
  Я упааал! - Обернулась посмотреть. Шляпа на голове купчика съехала вбок, ножки в сапожках расставлены, восседает посреди лужи и кулаком утирает под носом.
  Вставай. Дойдем до горы и передохнем.
  Я заболееею! И умрууу! Когда мне неудобно, это всегда случается! Понимаешь ты?
  Будешь и дальше сидеть в луже, все так и будет.
  Я отвернулась и заскользила по грязи дальше, в полной уверенности, что купчик сам поднимется и потащится следом. Это представление он устраивал уже четвертый раз. В первый я подняла его сама, отряхнула, посочувствовала в ответ на нытье, во второй - просто молча подала руку, в третий лишь обернулась посмотреть, как сейчас.
  Дождь закончился внезапно, вот только что часто-часто барабанили крупные капли по шляпе и нет их. Выглянуло раздвинув тучи лучами, как руками, солнце. Дорога пошла веселее. Солнышко пригревало все сильнее и вскоре повалил парок от нашей высыхающей одежды. Телу стало приятно и лениво. До горы мы дотопали в молчании и полностью высохшие. Перекусили хлебом и сыром, остатки которого я еле у купчика отобрала, мотивируя тем, что если он будет так на харчи налегать, то вскоре жрать будет нечего и он помрет от голода, потому что траву его нежный желудок не переварит. Парень нахмурился и неохотно вернул сыр мне.
  Ночевали в небольшой естественной горной пещерке. Спала я урывками, охраняя вход. Все казалось, что там, снаружи кто-то ходит. Может, звери? Ох, лишь бы не двуногие да с оружием! Последующие два дня прошли столь же радостно. А к концу второй недели мне нестерпимо захотелось купчинку придушить. Я поминутно уговаривала себя этого не делать. От недосыпа, что ли, звереть начала?
  Хорошо хоть парень повода распустить руки совсем не давал, иначе бы мне потом было стыдно за такую несдержанность. Он уже не ныл, хмуро шлепал отвалившимися давным-давно подошвами по бездорожью, помогал обустраивать ночлег и даже (о, диво-дивное!), пару раз караулил мой сон, позволяя выспаться.
  Двигались мы в основном по лесным тропам, параллельно ранее проложенной Лютом на карте дороге, не выходя на проторенные тракты. Сегодня купчик снова с середины ночи охранял мой сон и утром я пребывала в благостном настроении, но на привале эта благость исчезла напрочь.
  Еда закончилась. - Констатировала я факт, доставая из мешка последний тощий пакетик с крупой и завернутый в жирную бумагу и обрывок кожи, кусочек сала. - Есть немного денег, на нашем пути скоро деревушка должна встретиться. Только Лют говорил, она какая-то неправильная, на карте-то она обозначена, но никто ее еще не видел. Будем целенаправленно к ней идти, или как-нибудь на подножном корме перебьемся?
  Спрашивала я все это у себя, какой из купчика советчик? На траву и дичь переходить не хотелось. Кто ее будет добывать, дичь эту? Я так точно не смогу. Стреляла я из рук вон плохо, хорошо если три раза из десяти попаду в цель, а то и вообще все стрелы мимо летели. На зайцев силки ставить тоже не умею. Значит, путь наш лежит в деревню.
  В полдень остановились на привал выбрав для этого небольшую солнечную полянку. Я пристроилась в тенечке привалившись к дереву.
  Я за водой схожу. - Сказал купчик доставая из своего мешка две кожаные фляги. - На карте чуть поодаль был родник отмечен, пойду, поищу.
  Я махнула рукой, лень было отвечать. Но потом, когда он ушел достаточно далеко, призадумалась. Когда это он успел научиться так карты читать, что родник отыскать по ней в незнакомой местности решился? Парень отсутствовал долго и я уж было забеспокоилась, как услышала хруст веток. Ну вот и вода пришла. Я открыла глаза, чтобы как увижу его, что-нибудь съязвить, даже рот открыла. Приготовилась, в общем. Внезапно получила по затылку чем-то тяжелым и отключилась...
  
  Очнулась я в темной и пыльной духоте, и поняла что на голове у меня мешок из дерюги, а во рту тряпка, как узда у лошади. Руки заломлены назад и стянуты в локтях, а сама я лежу животом на чем-то жестком, ноги и голова болтаются в пустоте. Приплыли. Сквозь плотную ткань к моему носу пробился крепкий лошадиный дух, рядом фыркнуло, подтверждая, что нюх мой обмануть сложно.
  Так, я связана, на голове мешок, болтаюсь к верху попой на лошади. И чувствую на этой самой попе чью-то наглую ладонь. То ли придерживают, то ли интересуются упругостью. Я заерзала, пытаясь съехать с седла и тут же получила шлепок.
  Она очнулась. Вожак будет доволен. Хороша самка. - послышался хриплый голос.
  В ответ у меня получилось лишь возмущенно замычать.
  Это хорошо мы на охоту сходили! Давно уже свежины не было, одни коренья да яблоки кислые! Все будут довольны. - Кто-то радостно ответил хриплому.
  Так. Свежины... Свежины?! Это они про дичь? Или ею именно меня считают? Откуда в Беловодье людоеды?!!
  Вожак сам решит, свежина она, или еще кто. Может посчитает, что слишком хороша для этого. Его самка умерла родами, а из племени он выбирать не хочет, одни уроды рождаются. Моего сына последнего видел? А он рожден всего лишь от двоюродной сестры. Вожаку же самку приходится выбирать либо из дочерей, либо из внучек. Единственной пришлой уже больше восьмидесяти лет, скоро уйдет к праотцам. Вот тебе и свежина! - Осадил хриплый радостного.
  Еще лучше! Вот попала, так попала... И даже помочь некому. Мысль о том, что меня везут на ужин какому-то неизвестному племени, ужасала. Лучше уж быть машиной по производству детей! Да что здесь твориться-то, а? Практически под носом у моего папули! Откуда они вообще здесь взялись, людоеды эти?
  
  На все свои вопросы я вскоре узнала ответы. И после этого больше часа тупо пялилась на дубовую стену хаты, куда меня определили в ожидании дальнейшей участи. Хозяйкой в ней была та самая пришлая, которой вскоре предстояло стать свежиной. Она-то мне все и рассказала.
  Я таки нашла ту таинственную деревню, которая вроде бы есть на карте, а в природе вроде бы и нету. Обитали в ней раньше вполне себе нормальные люди. Лет двести назад. А потом проштрафились, оскорбили заглянувшую к ним богиню (они тогда, оказывается, запросто по Гаяне разгуливали), накормили крысиным мясом и скоренько выпроводили за околицу, а та их в отместку прокляла.
  Жестокие были раньше боги. Как я поняла, в тот год голод был на всем континенте страшенный, люди дохли как мухи от дихлофоса, и она спасибо должна была сказать, что хоть такую пищу предоставили! И вообще, зачем она ей нужна была? Она же богиня! А что погнали ее, так в деревне хворь какая-то завелась, косила всех подряд. В общем, пострадали люди ни за что.
  Проклятье было страшным. Пожелала она им, чтобы лишь раз в год из деревни смог кто-то выйти, и чтобы вместо мяса животных и птиц, желудки людей принимали только человеческое и чтобы без него жизнь, не жизнь была, а сплошные муки. А напоследок сказала, что если вдруг решатся сами свой род уничтожить под корень, то попадут в место, где лишь один огонь выживает и будут мучатся там, сгорая заживо и возрождаясь, до скончания времен.
  Да уж... Фантазия у богини работала будь здоров.
  Жить в постоянной изоляции, питаться человечиной и чтобы продолжить род и избежать еще более страшной участи, спать со своей единокровной сестрой или матерью? С ума сойти! Да еще и деревня так неудобно расположена, от тракта и других поселений далеко - никакого мяса и новой крови в род не вливается, а дверь в мир открыта всего ровно сутки, далеко в поисках не зайдешь.
  Пришлая оказалась сухонькой испуганной старушкой, бледной до синевы и с перебитым носом. Не съели ее еще только потому, что она приходилась почти всем деревенским либо матерью, либо бабкой. Ждали, покуда сама не помрет. Но она по секрету мне сказала, что сильно опасается, что не доживет до естественной смерти.
  Питаться одними овощами и фруктами, конечно хорошо, даже, как я слышала, польза от этого какая-то организму. Но у деревенских в наказание желудки были перекроены богиней по-особому. Без человечины проклятые не могли существовать. Деревня насчитывала всего пятьдесят шесть человек из них сорок три имели уродство разной степени тяжести. Совсем не ходячих было семеро.
  Я лихорадочно соображала как буду выбираться из этой передряги. Помощи ждать не от куда. Вот, разве что старая чем поможет, пообещать ей, что с собой возьму и попросить помощи?
  Я мяса-то человеческое так и не ела ни разу, - тихо, но с гордостью шамкала старушка, - и сынка своего первого пыталась не приучать, только кто ж мне позволит? Да и не смог он без него. Раньше-то как я сюда попала, мясо хоть и не в достатке, но было. За один день в году успевали и насолить, и навялить, и тушенки сделать... А теперь мимо нашей деревни и не ездит никто, за последние три года лишь ты одна попалась, да и то, не мясная.
  То что я не мясная, порадовало.
  А вы пробовали отсюда выбраться? - Спросила я отдергивая занавеску и осторожно выглядывая на улицу. - И вообще, кто-нибудь пробовал?
  И-и-и, милая! Как же не пробовать, пробовали. Да почти все деревенские. И я тоже. По молодости смелая была и гордая. Это потом с годами всю смелость и гордость выбили... А тех, кто посмел не вернуться назад, через сутки находили у околицы деревни разорванных на кусочки. Ну, местным, конечно, пир, а мне горе было все это видеть. Троих сынков моих вот так вот съели... - Старушка смотрела на меня совершенно сухими глазами. - Ты не смотри на меня так, слезы я уже все выплакала, одна душа стонет да рыдает. И тебе не советую этого делать, никто не пожалеет, а вот разозлиться могут.
  Она приподняла оборванную юбку. Ниже колена, вместо голени, торчала неровно обтесанная палка.
  Это меня наказали за то, что сбежать попыталась. Сказали, что в следующий раз вторую отрубят. Рожать я и без ног могу, а вот сбежать уже не получится. А за слезы просто бьют.
  Ужас сдавил мое сердце липкими щупальцами. Вот сиди теперь и думай, стоит ли вообще куда-то рыпаться? Но внутренний голос настойчиво шептал, что стоит. И я ему поверила. Хоть и с огромным сомнением. Ладно, по крайней мере совсем не убьют, а попытаться сбежать надо.
  Что, милая, никак о побеге задумалась? - Прервала мое долгое молчание старушка. - Выкинь из головы эти пагубные мысли! Не получиться ничего! А искалечить могут. И на твоих же глазах, конечность твою съедят, да еще и тебе предложат...
  Я не собираюсь здесь оставаться! - Сказала я твердо глядя старушки в пустые глаза. - Ну что, мне поможете, или побежите закладывать? Я бы на вашем месте использовала шанс умереть на свободе, подальше от этих...
  Старушка меленько захихикала.
  Ну, закладывать я тебя, голубка, вряд ли побегу, - она стукнула палкой привязанной к культе об истертые половицы, - давно отбегалась. Да и с тобой в бега все по этому же вряд ли налажусь. Но помочь - помогу. Все равно скоро помру. Только чем?
  В какой стороне находятся ворота? Когда они закроются? Меня сюда привезли на лошади, где конюшня? Все ли в деревне владеют оружием? Где можно меч раздобыть, мой так на поляне и остался.
  Оружием владеют все, даже немощные и безумные. Ворота... А вот как за околицу попадешь, так сразу и найдешь, они так сияют, что издалека видать. Конюшня есть, как не быть, стоит подле ворот, выбирай любую лошадь. Только их из всей скотины и оставили, всю остальную живность под корень извели, даже мышей. Чтоб не напоминали о хороших временах. А закроются ворота сегодня в полночь. Успеешь? Дело к вечеру катится. Меч можешь мой взять, вон он, за сундуком стоит.
  Я тщательно запоминала все, что говорит старушка. Потом, когда сказать ей было уже нечего, принялась продумывать план. Получился он у меня на редкость дурацкий, но никакого больше в голову не приходило. Ладно, по ходу разберусь.
  Незаметно подкрались сумерки. Пора.
  Дом кто-нибудь охраняет? - Спросила я проверяя остроту легкого меча на ногте.
  А как же! До самой полуночи караулить будут. Потом-то бежать уже будет некуда. - Усмехнулась старая.
  А вы можете их сюда позвать?
  Зачем звать? Они сейчас сами заявятся. Время кормления наступает.
  Я недоуменно посмотрела на закатывающую рукава старушку. От локтей до самих сморщенных запястий, на обеих руках от шрамов живого места не было. Мою страшную догадку подтвердил горький голос старушки.
  Мяса-то нет, вот и приходиться всем старым да убогим молодых кровью подкармливать. Вот, сегодня мой черед настал. Нас, кормильцев, берегут, больше положенного никогда не пьют. Если останешься, тебя к старости тоже такая участь ждет.
  Да ни в жизнь! - Если раньше я и сомневалась, бежать или нет, то сейчас была твердо уверена, что не останусь в этом жутком месте и лишней секунды.
  Минут через десять отворилась дверь и на пороге появились трое... Я вот даже в них по началу разумных существ не признала! Головы лысые, бугристые, у двух лбы вперед выдаются, как карнизы. У одного на руках по шесть пальцев, у другого всего по два свободных, остальные срослись. Дальше разглядывать уродов я не захотела. Попятилась, когда эта троица шагнула в комнату, прижалась спиной к стене. Моя бы воля, с радостью просочилась бы между бревнами. Звериные взгляды в мою сторону смелости не добавили.
  Старуха, мы пришли! - Я сразу узнала хриплый голос того, кто меня вез на лошади. - Давай по-быстрому, вожак новую самку уже ждет.
  Да готова я уже. - Сказала старая и обреченно протянула страхолюдам руки.
  Я, конечно, повидала разных фильмов про вампиров, но то было на экране, потому и не так жутко. Старушка, наверное, так привыкла к этому процессу, что даже звука не издала, когда двое впились в ее руки зубами, только вздрогнула и закрыла глаза. Да уж, будешь тут румяной и крепкой с такой жизнью постоянного донора. Третий остался ждать своей очереди у двери. Оторвать взгляда от этой страшной картины я не могла, смотрела и смотрела, будто собиралась впечатать в память намертво. Потому и проморгала появление неожиданного спасителя.
  За моей спиной раздался свист металла и глухо упало что-то тяжелое, я заставила себя обернуться и застыла, поймав испуганный взгляд купчика. Парень был белее мела, капельки крови выделялись на его всегда смуглом лице, как веснушки, но руку с окровавленным мечем угрожающе поднятую вверх, не опускал. Мы не стали тратить драгоценное время на разговоры, кивнули друг-другу и не сговариваясь подскочили к чавкающим тварям. Хватило всего лишь два раза замахнуться, чтобы оборвать их жалкие существования. Будет деревенским мяса на месяц.
  Старушка, сколько я ее не тормошила, не подавала признаков жизни. Сколько ж они у нее выпили? Вон и кровь уже даже не сочиться из прокусов. Приложила палец к шее, пульс бился слабо и неровно.
  Я не оставлю ее здесь! Найди какую-нибудь тряпку, раны ей перевязать. - Заявила я купчику и подхватив под мышки, приподняла легенькое тело.
  Купчик молча повиновался. Кое как перемотав руки старушке разорванной на полосы рубахой одного из уродов, я снова попыталась привести ее в чувство. Ее голова с жидким седым пучком на макушке моталась из стороны в сторону как маятник. Купчик отстранил меня, подхватил сухонькое тело на руки, а потом пристроил на плече.
  Я все равно с мечем обращаться не умею. - Он улыбнулся виновато и направился к двери. Я обогнала его, на ходу пнув ногой только что снесенную им голову одного из монстров. - На улице никого нет, все недавно собрались в самом большом доме.
  Проявляя бдительность, я выглянула с крыльца первой. И правда никого, хотя, кто его знает. Вдалеке слышались голоса, хорошо просматривался освещенный во всех окнах дом.
  И мы побежали. Так в своей жизни я еще никогда не бегала! Особенно, в темноте. Сзади пыхтел купчик. Впереди ярко и обнадеживающе сияли ворота.
  Ах ты, чтоб тебя!.. - Громко вскричал парень.
  Сзади послышалась возня, как мне удалось на таком бегу резко остановиться и не полететь кубарем? Подбежала к купчику. Старушка лежала поодаль и уже пришла в себя, старалась встать, опираясь на дрожащие руки. Купчик кого-то мутузил размахивая руками, как мельница лопастями. Под ним бился какой-то зверек, не иначе. В свете отброшенного им факела что-то точно рассмотреть было невозможно. Оно ухитрилось извернуться и как заорет!
  Аа-а-а-а-а-а! Сбежали-и-и-и-и!
  Купчик отшатнулся и зажал уши, я воспользовалась моментом и вмазала с ноги прямо по раззявленной пасти визжащее существа. Оно тут же заткнулось.
  Это меньшой вожака. - Послышался слабый голос старушки.
  И это ребенок? Это что, правда ребенок? - Если бы глаза могли вылезать из орбит, то поднимала бы я сейчас глазки купчика с земли.
  Ты еще других не видел!
  Видел! Но это вообще что-то... Как в кошмарах после макового молока!
  Ты что, его пробовал? - Возмущенно воскликнула я и отвесила парню подзатыльник. - Если увижу еще хоть раз, прибью!
  Ай! Я что, сказал, что у меня такие кошмары были? Чего дерешься?Чуть что, сразу бьет! - Неизвестно кому пожаловался купчик.
  От домов послышались ответные вопли, стали зажигаться один за другим факелы. Купчик проворно вскочил, подхватил старую на плечо, вцепился в мою руку и побежал.
  Ходу, ходу, ходу! - приговаривал он на бегу, мне оставалось только молиться, что бы в темноте не влететь в какую-нибудь яму или не наткнуться на что-либо.
  Мы промчались сквозь сияющие по окружности ворота и дальше я уже бежать не смогла. Вырвала руку у купчика и рухнула на колени поодаль от ворот. Все, завод кончился. Парень затормозил, вернулся и снова схватил меня за руку пытаясь поднять. Я опять ее выдернула. Так мы и играли в возьми-отними руку, пока я не отдышалась и не сказала:
  Они за ворота не пойдут. Отдыхай.
  С ума сошла?! Какой отдых! Их там уйма! Обратно хочешь? Я вот, как-то, не горю желанием! - Лицо купчика было плохо видно в темноте, но голос был злой и решительный. Он снова потянул меня за руку.
  Да нельзя им за ворота! Выйдут - сдохнут! Да сам гляди! -по ту сторону светящегося ореола бесновалась добежавшая до нас толпа, но ни один даже к воротам не приблизился.
  Купчик плавно осел на колени, осторожно снял с плеча снова не подающую жизни старушку, уложил ее на траву и уложился рядом сам. Мы лежали и слушали вопли проклятых людей. В нас через ворота летели палки и камни, но не долетали. Я вяло разглядывала их, пытаясь увидеть, есть ли у кого луки? С этого расстояния утыкать нас стрелами - пара пустяков. Луки были, но они их почему-то не стали использовать, только угрожающе натягивали тетиву, положив на нее стрелы.
  И вот верите, жалости к этим давно уже не людям, ни капли не было! Даже не смотря на то, что не виноваты они в том, что стали такими. Может быть потом, когда все, что я увидела, подзабудется, я пожалею их, даже точно пожалею. Но сейчас ничего кроме злорадства в душе не было.
  Ворота закрылись внезапно, точно схлопнулись. Наступила тишина.
  А звезд сколько на небе, как пшеничные зерна по синей ткани рассыпаны. Тебе не хотелось когда-нибудь хоть на одной побывать? - Мечтательно протянул купчик. - Я, вот, всегда мечтал. Там же должен кто-то жить, ведь правда? Я думаю, на звездах живут очень хорошие люди. И войн у них нет.
  Мечтатель, блин, средневековый философ-пацифист! Меня разобрало неудержимое веселье. Через некоторое время поняла, что уже не одна сотрясаюсь от смеха, рядом вторит купчик. Отрывисто, громко и настолько заразительно, что остановились мы еще не скоро. Хорошо, что я не утратила способности выплескивать страх через смех.
  Ты как решился за мной пойти? - Хихикая выговорила я.
  Да страшно одному потому что стало! - Выпалил купчик, поворачивая лицо ко мне. В свете звезд блеснули белоснежные зубы. - Я же дороги не знаю. Как увидел, что тебя два урода на лошадь грузят, чуть умом не тронулся, подобрал твой меч, мешки и следом. Особо-то и не раздумывал.
  Я засмеялась еще сильнее.
  Так страшно без меня стало, что решил в пасти к людоедам отправиться?! Ну ты точно чокнутый! Ты как мальчик из сказки - он так боялся промокнуть, что бросился с обрыва в бешеную реку! Точно - чокнутый!
  А я не знал, что они... В общем, ничего смешного не вижу. - Обиделся почему-то купчик и уставился в небо, мое веселье начало понемногу затихать. - Я тебе, между прочим, жизнь спас!
  Спасибо. - Серьезно сказала я. - Без тебя мне было бы гораздо трудней выбраться. Ты молодец.
  Мы решили отойти дальше от ворот, сторожащих ужас по ту сторону. И хоть закрылись они и откроются не скоро, почему-то было не по себе. Надо отцу сообщить о творящемся здесь безобразии, пусть принимает меры. Старушка тихонько плакала, цеплялась слабыми руками за несущего ее купчика, гладила его по щеке и не переставала благодарить.
  
  А утром мы ее похоронили. Выбрали место под красавицей-березкой на солнечной полянке. На ее изможденном лице застыла умиротворенная улыбка. Все-таки не так уж и плохо, после всех пережитых ужасов, умереть на свободе.
  
  
  И снова дорога. Казалось, ей ни конца ни края не будет. Одежда на мне обвисла крупными складками, об скулы скоро руки резать буду, нос заострился как наконечник стрелы, того и гляди губу верхнюю проткнет.
  Рыхлое тельце купчинки тоже обрезалось словно кто ножом поработал, одежда повисла на нем, как на колу, на лице проявились высокие скулы наделяя его хищной красотой. Взгляд стал тверже, руки уже не дрожали.
  Да, потрясения делают человека сильнее, или совсем убивают. У парня, скорее всего, сила воли была, только ее задавили непомерной заботой, зажалели и заласкали. А еще он оказался превосходным стрелком, когда закончились припасы, именно купчинка добывал то зайца, то какую-нибудь птицу. Я ведь лук прихватила скорее из вредности, чтобы показать Люту, мол, я во всеоружии и в обиду себя не дам.
  После деревни людоедов мы даже с ним разговаривать стали. И он не переставал меня удивлять! То стихи на память читал, то сказы рассказывал, в общем, улитка покинула панцирь и теперь вовсю свыкалась с новыми ощущениями. Я стала замечать, что смеется он хорошо, открыто, взгляд узких глаз больше не напоминал похотливые маслины, они, скорее, были полны маленьких веселых бесенят, ладони были широкими с длинными пальцами, теплыми и сухими. Мне больше не хотелось погладить его по голове и брезгливость во мне он уже не вызывал.
  Как тебя зовут? - Взгляд узких глаз прямой и пристальный. На пруте над костром подвешен упитанный заяц. Жаль соли нет.
  Сорока. - Ухмыльнулась я, поворачивая наш ужин другим боком, чтоб не подгорел.
  Я хочу знать настоящее имя. Сорока - это ведь просто кличка! - Обиделся парень. - Почему я не могу его узнать?
  Зачем тебе? Именем просто так не разбрасываются.
  Просто хочу знать! Почему нельзя?
  Вот когда внятно скажешь, зачем тебе знать мое имя, я скажу. - Отвертелась я. Не то, чтобы это была какая-то супер-тайна, в Беловодье Волек - как в моем мире Ленок, поди догадайся, что я та самая княжна, дочь Аркуды. Просто так и подмывало назвать свое родное имя - Александра. Поэтому лучше всего промолчать вообще.
  Больше эту тему купчик не поднимал. То ли обиделся, то ли пытался понять, а собственно, зачем ему знать мое имя?
  Уже начало второго месяца, как мы в пути. Пока все идет просто замечательно. То ли недруги купчика на него рукой махнули, то ли просто рыщут и не могут нас найти, не знаю, но никого из них мы еще не встретили. И дай Бог, не встретим вообще. Судя по карте, еще пара-тройка дней и мы на месте. Впереди еще надо было пересечь реку и далее только по дороге вдоль болота и в конце него завершение нашего пути. Я значительно приободрилась.
  Позднее утро. Солнышко жарит во всю. Пахнет подвяленой травой и еле уловимо тиной, река-то рядом. Мы решили, двигаясь вдоль нее по заброшенной дороге, искали удобное место для переправы, а то здесь слишком берег высокий и крутой. Я наслаждалась умиротворяющим стрекотом кузнечиков и жизнью вообще.
  Там кто-то скачет. - Купчинка, всегда шедший позади, обогнал меня и повернулся. - И их не меньше двух десятков. Это за мной!
  Откуда...
  Я слышу сколько коней скачет.
  И вот я поверила, сразу и безоговорочно, что на самом деле слышит, и по конскому топоту может распознать. И в то, что это действительно по нашу душу скачут. За четыре дня пути, мы ни одного живого на заброшенной дороге не встретили. Я и выбрала ее только потому, что на карте она обозначалась пунктиром, мол давно заброшенная и не нужная никому.
  Давай к реке! - Я потянула его с дороги в бок и мы побежали через высокую траву. Пересидеть погоню негде, вокруг степь да сбоку обрыв и внизу река, что берет начало в болоте. Что ж, удобнее переправу искать некогда. Будем пользоваться тем, что есть.
  Вот, ешкин дрын! Тут-то мое везение и закончится. Это у меня карма такая, постоянно в неприятности вляпываться? Обрыв был катастрофически высоким и крутым. Спускаться по такому - гарантированная смерть. Кубарем по острым камням ни один человек не выдержит. Ну откуда в степи камни?! Нет, чтобы песочек! Выход один - солдатиком вниз с обрыва, а там, как повезет, если не разобьемся об воду - мы спасены. Река, вроде, здесь глубокая. Я от кого-то о ней уже слышала, что глубокая... Короче, я старательно гнала мысли, что она может быть воробью по колено, а вода для нас станет асфальтом, превратив в два мешка с костями.
  Я не умею плавать... - Взгляд парня снова стал испуганным, губы задрожали.
  Зато я умею! Ногами вниз, запомни, в воду должен зайти только ногами! Ну, на счет три - прыгаем! - С трудом сохраняя спокойствие, я взяла его за руку, дрожать она тут же перестала. Ободряюще улыбнулась и начала отсчет. - Раз. Два...
  Подожди! Подожди! - Купчик вырвал свою ладонь из моей и попятился от обрыва прочь. - Может быть, это и не за мной! Я не хочу!
  "Ах ты ж гад такой! Весь настрой сбил. Ох, ну почему у меня не получается обходить все препятствия? Все больше мужественно их преодолевать надо". - Я с трудом подавила панику.
  Можно подумать, я в восторге от перспективы свернуть себе шею! Ладно, черт с тобой! Оставайся здесь и дожидайся лютой смерти в одиночку. А вообще, надо было у людоедов остаться, там бы хоть долго не мучили. Ты думаешь, тебя пожалеют? Поглядят, что ты такой убогий, погладят по голове и конфетку дадут, чтоб не плакал? Лучше использовать шанс и спасти себе жизнь, чем ждать, когда тебя порубят на кусочки. А делать это они будут медленно, наслаждаясь каждым твоим криком, а потом, когда кричать уже не сможешь, наконец подарят смерть. А все почему? Потому что крепко не любят ни тебя, ни твоего папашу! Вот честно, думала, что ты человеком стал, хоть немного изменился, а ты как был тюфяком и трусом, так им и остался.
  Я не тюфяк и не трус. - Взвизгнул белый как сметана от моей прочувствованной речи купчик и... сиганул с разбегу с обрыва. Летел он молча, прижав руки к телу. Ногами вниз.
  Во, блин, довела парня... - Я изумленно проследила за полетом, дождалась, пока он шлепнется в воду и выскочит на поверхность как поплавок, и, перекрестившись, прыгнула следом.
  Тело вошло в воду как нож в масло. Как кривой нож, в замороженное на смерть масло. Кажется, я отбила себе все, что можно и что нельзя тоже. Если мне так хреново, то каково купчику? Он же плавать не умеет! Вот эти тревожные мысли и заставили меня работать руками и ногами, выталкивать тело на поверхность. Вынырнула, задохнулась от боли в груди - отбила сильно, с трудом восстановила дыхание. Огляделась вокруг и схлопотала стрелу в левое плечо. Догнали сволочи! Где же купчик?
  А отсюда не так уж и высок обрывчик, с пятиэтажный дом, не более. На верху обрыва стояло не меньше десятка лучников, снизу они казались маленькими и совсем не страшными. Я выдернула стрелу, благо та не глубоко вонзилась. Надо потом мази на рану, иначе она воспалиться и рукой я уже пользоваться не смогу, как бы вообще не отпилили. Не обращая внимания на режущую боль, растерла отбитые грудь и живот, снова огляделась. Вот, справа, почти у берега, что-то белеет! Неуклюже, шипя от боли, погребла туда.
  Купчик лежал на воде пузом к верху не подавая признаков жизни и совсем не погружаясь в воду, до берега оставалось всего каких-то пара-тройка гребков. Помер? Я приложила пальцы к шее. Пульс был, хоть и совсем слабый. Отбуксировав его на берег еще раз огляделась. Наши преследователи гарцевали на том берегу потрясая луками и мечами. "Да хоть чем трясите! Река широкая, обрыв крутой, таких безумцев, как мы, у вас нет! Пока переправу найдете - я замуж успею выйти!" - Злорадно подумала я, посылая противнику неприличный жест. Ну и пусть не увидели, а если и увидели, то не поняли, зато я душу отвела.
  Так, в заплечных мешках должно быть все сухо, они пропитаны каким-то хитрым составом от влаги, парень дышит - это хорошо, из воды я его вытащила, тоже хорошо, берег здесь пологий, хоть сейчас выходи - вообще замечательно! Жалко лук утонул, но отделаться всего лишь этим - невероятная удача. Вот только купчик лежит и не двигается как бревно, и что дальше делать я не знаю - это плохо. Перевернуть на живот и похлопать по спинке? Искусственное дыхание? Надо пробовать все!
  Очнулся он, когда я с усилием вдувала воздух в его легкие. А до этого я его основательно поваляла пытаясь вытрясти воду хлопая по спине и чуть не сломала ребра, так на них сильно нажимала когда делала искусственное дыхание. Он судорожно закашлялся и выплюнул всю проникшую в легкие воду мне в рот. Ох, как мерзко-то! Я еле отплевалась. Парень лежал и таращил на меня глаза. Я утерла ему рукавом губы от свисающей слюны пополам с речной водой и песком.
  Идти можешь? - Что не говори, а спасение утопленнику жизни - это как вагон угля разгрузить в одиночку. - Те гады переправу ищут, надо уйти как можно дальше.
  Бо... Бо... - Парень хрипел, хватался слабой рукой за грудь и не мог выговорить ни слова.
  Конечно бо-бо, а ты как думал! - Серьезно сказала я, снова утирая ему слюни рукавом. - И еще долго бо-бо будет! Давай-ка поднимайся, сможешь? Кивни, если да.
  Он кивнул и не сводя с меня взгляда, попытался встать. Я подхватила его не давая упасть, крякнула от навалившейся на меня тяжести, хоть и похудел за три недели изрядно, но все равно тяжелый, зараза. Перехватила поудобнее и мы пошли. Вернее, поползли, еле переставляя ноги. Битый битого тащит. Вскоре, я поняла, что уже он меня ведет и поддерживает, а не я его. Радостно было осознавать, что ты не одна, что можно хоть от кого-то поддержку получить.
  Я крутила головой во все стороны, ожидая нападения. Если не успеем найти укрытие, до того, как преследователи переправятся, нам придет смерть.
  Я услышу. Не вертись. Идти не удобно.
  А... ага. - Но вертеть головой не перестала, мало ли. Два глаза и два уха - хорошо, а если еще один комплект добавиться, вообще здорово.
  Ну вот и болото. Теперь только через него и мы на месте. Обойти топь, как и собирались, уже не сможем, на том пути враги жаждущие нашей крови. Под ногами уже не просто чавкало, они проваливались по щиколотку затрудняя движение, вокруг высились кочки поросшие длиннющей сочной травой. Надо было останавливаться и решать куда дальше двигаться.
  Стой. Надо глянуть на карту, иначе в самую топь залезем.
  Парень полез снимать мой заплечный мешок, я не мешала, наблюдая как он не гнущимися пальцами пытается его развязать.
  Дай сюда, там узел хитрый. - Я схватила мешок, но он его не отдал.
  Я сам. - Хмуро отстранился он. - Я знаю, как развязать. Я не тюфяк и не трус!
  Ого, как проняло мальчишку! Обиделся на мои слова. За все это время принимал помощь как должное, ждал от нас защиты, прятался за нашими спинами, мы его чуть ли не с ложечки кормили, оберегая - и ничего. На наши подначки и брезгливые улыбки не обращал внимание. А на эти два слова обиделся.
  В мешке было сухо и тепло, захотелось в него залезть и хоть немного полежать. Так, судя по карте, все очень скверно. Путь один - сквозь болото, на Лютовой карте оно было не таким уж и большим (хотя на самом деле очень даже обширным!) и через него, уходя налево, вилась тонюсенькая пунктирная линия. Рискнуть и пойти по этой зыбкой тропке, или вернуться на прежнюю дорогу? Надо что-то делать, а то мы здесь как на ладони, вокруг веселая зеленая трава на кочках и поодаль чахлые искривленные деревца. Так, я теперь не одна, рядом какой-никакой, а советчик!
  Можно через болото, выйдем как раз рядом с городком куда тебе надо, а можно вернуться на прежний путь, но нас там уже ждут, я уверена. - Я всмотрелась в хмурое лицо парнишки. Да, он был для меня именно парнишкой, хотя здесь, двадцать пять лет - это уже самостоятельный мужик, у некоторых в этом возрасте уже пятеро спиногрызов по лавкам сидят. А для меня зеленый и не зрелый. Как никак я на тринадцать лет его старше. Почти мамка.
  Через болото? - Сказал он так, словно надеялся, что я сейчас какой-то другой путь выдумаю, только бы через топь не лезть и видя, что я ничего не собираюсь выдумывать, обреченно сказал. - Хорошо.
  Ну, тогда идем вправо, вдоль болота, ищем заброшенную деревню что на карте, отдыхаем в ней до утра, а потом в путь. - Я свернула карту, сунула ее в мешок. - Пошли, нечего здесь стоять.
  Деревушка показалась когда солнышко уже к закату клонилось. Изрядно покосившиеся, почерневшие, а кое-где совсем развалившееся дома вызывали в душе тоску. Скоро ненасытное болото совсем все поглотит и следа не оставит. Построек было не много, с десяток всего, нам удалось разыскать более-менее сухую для ночлега. Упав на пахнущие плесенью лавки, мы замолчали до утра.
  
  
  Настоящее болото - это жуть как страшно. И я не преувеличиваю. Постоянный страх наступить куда-нибудь не туда, что из-за какой-нибудь кочки вылезет чудище, что оно никогда не кончится и мы умрем здесь от старости... Каких только глупых мыслей я не передумала, пока шли. Перед тем, как стать на тропку, купчик срубил две тонкие, длинные и более-менее прямые березки, сделав из них шесты и привязал меня к себе веревкой. Надо же! А я совсем со своим страхом об этом забыла. Взрослеет парень, скоро совсем мужиком станет.
  Делай второй шаг прежде, чем завершишь первый. Иди, будто бы скользишь по льду. Так легче будет. - Сказал купчик, хмуро оглядывая зыбкую болотную тропку.
  Ты что, по болоту уже ходил? - Спросила я, проверяя узлы на крепость, перевязала свой. Парнишка сузил и без того узкие глаза, презрительно хмыкнул на мое недоверие.
  Да... - Неохотно признался тот. - Давно еще, в детстве. В трясину чуть не засосало, еле выбрался. Потом постарался как можно больше узнать, что делать, если в болото угодишь. Вот, кое-что еще помню.
  Что, сам что-ли выбрался? - Купчик только горько ухмыляется в ответ на мой ошарашенный взгляд.
  А кому меня спасать было? Сам залез, сам вылез. Глупый был, потому что. На охоте увлекся, погнался за косулей, а она в топь прямиком, я за ней. Опомнился только когда конь подо мной проваливаться начал. Ну и потом... в общем, еле выбрался. - На лице все та же горькая усмешка.
  И сколько тебе тогда лет было?
  Восемь.
  Господи! Еще меньше, чем Венцеславу.
  А чего же вы охотились рядом с болотом? Да еще и тебя, зеленого, совсем одного отпустили?
  Говорю же, увлекся, погнался за косулей. - Взгляд парня стал злой.
  Ладно, не злись, верю. Пошли?
  По болоту нам предстояло идти примерно сутки, а потом свернуть налево. Спать было нельзя - иначе смерть. Топь кругом, мало ли кто водиться в ней, да и она сама опасна, чуть зазевался и считай уже на том свете. Я честно парню все обрисовала. Если он и испугался, то не подал вида. Вот такой он мне очень даже нравился.
  Продвигались медленно, постоянно сверяясь с картой. Хорошо хоть мелкие значки, обозначающие неприятности на болотной тропке, отчетливо видны. Тропинка была хоть и два шага в ширину, но четкой, словно ходили здесь каждый день. По началу, правда, жутко было по ней ступать, пружинила она будь здоров, казалось, еще шаг - и ухну я по самые уши. Но с каждым шагом мой страх уходил все дальше, этот путь еще очень не скоро болото затянет. Составитель карты поработал на славу, надежда на то, что выйдем отсюда живыми, не казалась уже такой призрачной.
  Чем дальше мы шли, тем вонь от болота становилась все нестерпимее. Уже и глаза щипать начало, а вытереть нечем, с ног до головы в бурой слизкой дряни. Я задыхалась но тянула веревку на конце которой болтался купчик. Ему тоже было не сладко, он упорно вытягивал ноги из чавкающей травы, веревка между нами почти никогда не натягивалась.
  Я остановилась свериться с картой, по ногам что-то проползло. Змея! Я заорала, скакнула прочь с тропки и немного пробежала, пока не провалилась по колени. Даже испугаться не успела, просто по инерции сделала еще пару шагов на месте и меня затянуло еще глубже в трясину. Вот тут-то и пришел страх! Я беспомощно глянула на купчика, тот с непониманием таращился то на меня, то на обвисшую веревку в своих руках. А потом он как озверел:
  Ты ее зачем вообще перевязывала, дура! Будь там, не шевелись! Я сейчас! - Испуг сделал его лицо совсем не красивым, губы задрожали, лицо искривилось.
  Да куда ж я денусь-то? - Пробурчала под нос и сказала громко. - Кидай уже веревку, что-ли.
  Веревки не хватило ровно на длину в полторы моей руки. Я потянулась и замерла почувствовав как болото тянет меня назад и глубже. Неужели конец?!
  Я старалась даже не дышать. В прочем, теперь то какая разница? Дыши - не дыши - это окончательный и бесповоротный конец. В то, что мальчишка сможет вытащить меня, я уже не верила. Блин! Карта же у меня в мешке! Как он без нее дальше? Я ухитрилась не потревожив болото, снять мешок и бросить его как можно дальше. Он упал не долетев до тропки, я провалилась по плечи. Как в спасательном круге нахожусь, честное слово! Какое оптимистическое сравнение, однако. Парень споро подгреб шестом к себе мешок.
  Уходи отсюда! Не смей лезть за мной! По карте дойдешь до четырех переплетенных косой деревца и сворачивай влево, а там четыре тысячи шесть шагов отсчитаешь и считай из болота выбрался. Путеводная коробочка в мешке, с дороги не собьешься. Выполни мою просьбу: заплати ребятам хотя бы часть денег, что обещаны. Все, давай, вали отсюда! Нечего смотреть, как я тону.
  Высказала все это на одном дыхании, пока не передумала и опустила голову к самой жиже, надеясь, что парень не увидел моего кривого лица. Вот странно, я сейчас уже почти мертвая и мы больше не увидимся никогда, а не хочу, чтобы он видел меня в истерике. В голове не к стати появилась песенка про водяного и жизнь жестянку, которую надо в болото...
  Я закрыла глаза и стала мысленно со всеми подряд прощаться. Ну, один раз я уже умерла и ничего плохого потом не случилось, может и на этот раз судьба куда-нибудь закинет? Может у меня, как у кошки, девять жизней? Ожидание хуже смерти. Пора с этим кончать! Я зачем-то набрала в легкие побольше воздуха и задергалась.
  "Интересно, а как можно в грязи утонуть? Она же плотная, в нос плохо лезет". - Возник в голове вопрос и я ухнула по самую макушку вниз. - "Горе-самоубийца, ешкин кот! Решила сделать все по-быстрому?! Дура!!!"
  Казалось, я вечность уже в этой грязи нахожусь, воздуха не хватало, тот, что был в легких, уже давно кончился. Я безнадежно молотила руками и ногами внутри трясины, пытаясь выбраться на верх. Я то решила умереть от безысходности, чтобы не затягивать мучение, а мозг отчаянно этому сопротивлялся. Потом перед глазами все поплыло, ужас накрыл меня с головой полностью отключая сознание...
  
  
  Очнулась я резко. Вот только что меня не было и - бац, открываю глаза и понимаю - живу! Меня вывернуло на изнанку раз, другой, третий, а потом я заревела. От слез стало легче, будто годами связанные в узел внутренности наконец-то распутались. Плакала я со вкусом, с подвываниями и причитаниями. Купчик, перемазанный в болотной жиже с ног до головы, крепко держал меня в кольце рук усадив к себе на бедра, покачивал как младенца и тяжело дышал прямо в макушку. Выбираться из этих уютных объятий не хотелось совершенно.
  Я уж думал все... Думал, не успею... Ты чего вообще дергаться начала? - Голос прерывистый и возмущенный. Я молчу. - Чего молчишь? Болит где нибудь?
  Последние слова полны искренней тревоги. Купчик поцеловал меня в макушку и еще крепче прижал к груди, словно понял, что я чувствую себя с ним в безопасности.
  Я все так же молчу. А что говорить? Мол, благородно решила утонуть, что бы он за мной не полез? А он не только полез, но и умудрился остаться в живых, да еще и меня вытянул. Интересно, как? Вот сейчас я поняла, насколько мой поступок глуп. И это поступок той, что ненавидит слово "невозможно"?! Я точно двинулась!
  Оказалось, парень вытянул меня из трясины за косу, как репку из грядки, а потом еще и тащил до тропки намотав ее на руку. И я была ему безмерно благодарна, хоть к макушке сейчас и притронуться нельзя. Даже шевелить бровями больно. Это все мелочи, по сравнению со спасенной жизнью. Все, он мой герой на веки! А волосы заново отрастут.
  На тропке мы провели до самого утра, я все так же крепко цепляясь за него руками, восседала у него на бедрах, а он меня не сгонял. Спали мы сидя, все так же в обнимку и даже не завалились ни разу.
  Утром, завязали потуже пояса, сделали по паре глотков воды из фляги и пошли дальше. Только теперь уже я телепалась позади, купчик наотрез отказался пускать меня вперед, да я и не возражала. Шли молча. Наконец, впереди показались переплетенные косой деревья, еще немного и мы на свободе!
  Шаги считали с ним попеременно, а потом бросили отсчет, когда кривые деревца начали понемногу сменяться нормальными и навстречу выскочил заяц. Все, можно считать из болота выбрались.
  Здесь где-нибудь ручья или озерца поблизости нет? - Первым нарушил молчание паренек сколупывая с некогда белоснежного рукава рубахи грязь. - А то нас в город не пустят.
  Сейчас гляну. - Отозвалась я и почему-то отвела взгляд прячась от его. Уткнулась в карту, с преувеличенным вниманием принялась ее разглядывать.
  Ладно, не ищи. По дороге какое-нибудь безопасное окошко с водой все равно обнаружим. - Парень усмехнулся и отобрал у меня карту.
  Эй! - Возмутилась я и осеклась все-таки наткнувшись на его пристальный, обжигающий взгляд.
  Сколько мы так стояли? Минуты текли медленно, словно густой кисель из чашки, я плавилась под его взглядом и чувствовала себя так же, как когда отец застал меня за просмотром фильма Красотка на самой пикантной сцене. И вроде уже большенькая была - двадцать пять лет, а все равно стыдно. И вот как теперь с ним остаток пути? Я с усилием отвела взгляд первая и преувеличенно бодро скомандовала:
  Пошли искать, а то я уже вся чешусь как шелудивый пес!
  Пошли. - Его усмешку я даже спиной чувствовала. Куда делся мой привычный трус и тюфяк? Эй, я по тебе скучаю!
  Ближе к вечеру, мы набрели на целое озерцо. По нему даже утки плавали. Но лук паренек утопил и придется опять голодать, хорошо хоть вода еще есть, а то бы давно загнулись. Ой, нет, голодать не придется! Купчик прибил палкой змею, огромную и толстую. Я даже испугаться не успела. И чего я их так боюсь? Вон, даже в трясину из-за такой же угодила.
  Купались мы поодаль друг от друга, соблюдая приличия. Поспешно выстирала прямо на себе одежду, то и мочалка для тела. Я прямо кожей ощущала, как отваливается грязь. С остервенением разодрала колтун на голове, долго отмачивала косу в воде, отжала. Наплавалась и нанырялась до мушек перед глазами, уставшая, выбралась на берег. Сняла штаны и рубаху хорошенько, на сколько хватило сил, выкрутила, с большой неохотой натянула все обратно.
  А потом, наплевав на все приличия разом, пошла поглядеть на голого купчика. Ну уж очень хотелось! Баба-то я взрослая, почему бы не устроить себе шоу? А посмотреть действительно было на что. Широкие плечи и спина с четко обозначившимися за недели нелегкого пути мускулами, узкая талия. Какие там ноги я не увидела, они в воде были. Парень плескался весело отфыркиваясь, а потом поплыл. В ту сторону, где только что купалась я. Вот зараза!
  Пока купчик искал меня по всему берегу, я успела набрать сравнительно сухих веток и развести костер. Что делать со змеей я не знала, пусть сам с ней разбирается. А вот и он, легок на помине, весь мокрый и пахнущий лягушками.
  Давно на берегу? - купчик присел на корточки у костра, протянул руки.
  Да уже как с час. - Ехидно ответила я. - Пока ты круги по озеру нарезал, я вот, костер развела. Со змеей разбирайся сам.
  Я с интересом наблюдала как парень ее разделывает. Мясо оказалось белесым, с редкими розоватыми жилками. Он нарезал ее на небольшие кусочки, нанизал на прутики и пристроил над костром.
  Мы не отравимся? - С сомнением спросила я. - Какая то она подозрительная.
  Ты что, никогда водяную змею не ела? - Удивился парень отжимая подол своей рубахи. - Она та же рыба, только змея.
  Великолепное сравнение! Но на вкус рыба-змея оказалась очень даже ничего, мне понравилось, мясо плотное, но не жесткое, на кету чем-то похоже. Горячего бы сейчас чего выпить, а то сырость от одежды уже в душу проникла. Хоть и лето на дворе и огонь есть, и неплохо греет, но ночи все-таки прохладные, а мы в сырой одежке, да еще и холодком от озера тянет. Не заболеть бы.
  После ужина купчик ненадолго отлучился, вернулся волоча за собой небольшое бревнышко. Подложил его в костер одним концом.
  Слушай, ты все это время притворялся, что ли, что ничего не умеешь? И лошади опять же! - Запоздала спохватилась я, вспомнив его рассказ как он в восемь лет чуть в болоте не утоп. - Почему?
  Я их после того случая попросту боялся. А вы меня от этого страха вылечили. - Смущения в его словах не было ни грамма. - Давай уже спать ложиться, что ли?
  Спать мы почему-то легли рядышком, но на расстоянии друг от друга, головами к костру. Хотя лучше было бы по разные стороны от костра, чтоб не мерзнуть. Во сне я подкатилась к купчику сначала под бок, а потом и вовсе чуть ли не залезла на него. Холодно потому что было.
  Проснулась от того, что жаркое дыхание парня щекотало мне лоб. А потом он меня в него поцеловал, легонько, так, прикоснулся, но я проснулась окончательно. Удивленно подняла лицо. И не стала сопротивляться, когда он потянулся к моим губам.
  Ух, забористо! Давно со мной такого не было. Мозги вернулись на место, только когда он уже осторожно на спину меня укладывать начал. Э нет, дорогой! Надо прекращать, девственность мне тут никто назад не пришьет, а без нее ославлю я себя на весь мир. Замуж-то все равно идти придется. Но как же не хочется прерываться, бог ты мой, как не хочется! Я все-таки нашла в себе силы резко отстраниться:
  Хватит! Ты вообще что обо мне думаешь? - Тяжело дыша выпалила я удерживая его (а скорее, себя) на вытянутой руке. - Ты зачем целоваться полез, сволочь? Я тебе не какая-то девка уличная! Еще раз - женилку с корнем вырву!
  Говорила я не то, что думала, потому брань была больше похожа на околесицу.
  Да кто ты такой? Купчик трусливый! Мне таких ухажеров и даром не надо! - Во меня понесло! И зачем столько гадостей наговорила? Можно ведь было просто по роже съездить.
  Кто-о-о? Я не купчик, и не трусливый, поняла? - Меня крепко тряхнули и так сдавили плечи, что я искренне порадовалась, что это не шея. Глаза парня метали громы и молнии, зубы оскалились, вот-вот укусит. - Да ты и есть девка подзаборная против меня! Да как ты смеешь!
  Ох, переборщила!
  Отпусти. - Так, сейчас главное быть спокойной и уверенной, а не то правда задушит.
  Можно подумать, тебе не понравилось. - Зло буркнул не состоявшийся любовник и оттолкнув меня, вскочил на ноги. Либидо у парня потухло. Надеюсь, не до конца жизни. Сразу стало сыро и неуютно. Но не буду же я признаваться, что понравилось, да еще как!
  Молча собрались, откатили тлеющее бревно в реку, залили водой еще горячие угли. Я вынула карту.
  К вечеру будем в городке. - Сказала я, что бы уж хоть что-то сказать, нарушить холодную напряженность между нами.
  Отлично. - Ответил купчик и не дожидаясь меня зашагал в указанном направлении.
  Ладно, скоро я и думать о тебе забуду, осталось немного потерпеть. Ты глянь, какие мы обидчивые, с тонкой душевной организацией! А невинную девку портить, значит, душа не болит?
  
  
  К городку мы пришли раньше, чем я думала. Отстояли немалую очередь из желающих попасть за городскую стену до ночи, заплатили за вход по медной монетке с носа и остановились подле городских ворот по ту сторону. Куда дальше двигать?
  Где здесь дом купца Очира? - Поймала я за рукав пробегавшего мимо мальчишку.
  Возле дома Найдана. - Удивленно воскликнул мальчишка и вырвавшись, унесся прочь.
  Кто такой Найдан и где он живет? Ты знаешь? - Мне это обидчивое молчание уже за сегодня всю печенку проело. - Куда идти? До дома надо добраться пока окончательно не стемнело.
  Идем за мной. - А голос-то какой холодный, аж звенит! Его что, еще ни одна баба не отшивала?
  Город как город, ничего примечательного. Народу, правда, много и улочки не слишком широкие. Да и сам городишка не большой. Мы двигались по краю дороги, я вертела головой как сова, пытаясь все разглядеть. Стайка босоногих мальчишек по уши в пыли гоняла по земле деревянное колесо. Торговцы запирали лавочки на ночь, мимо прошли две барышни брезгливо окинув нас взглядом. Ну да, грязные, лохматые и вонючие, я бы тоже нос сморщила.
  Впереди послышался какой-то шум, народ заволновался, стал жаться к домам. Я на автомате тоже прижалась, потянув купчика за собой. По середине дороги, согнувшись и опираясь на клюку, ползла бабулька.
  Уходи старая! Не слышишь, что ли, кони понесли, затопчут. - Выкрикнул кто-то. Бабулька бессмысленно улыбаясь, двигалась дальше.
  Я вгляделась туда, откуда слышался шум. Из-за поворота показалась упряжка. Лошади неслись на бешеной скорости, еще немного и затопчут старушку! Я не знала что делать, замерла, приготовившись к худшему. Вокруг голосили люди, раздавались испуганные крики "берегись", а я стояла и просто смотрела как приближается смерть.
  И вот кто-то метнулся прямо перед копытами взбесившихся лошадей и покатился по земле на другой стороне улицы в обнимку со старушкой. Мимо промчались с диким ржанием кони и прогрохотала повозка откуда торчали задранные к небу ноги возницы. Пыль улеглась, этот кто-то на той стороне встал, поднял старушку и глянул на меня глазами купчика.
  Логический результат превращения нытика и рохли в героя - на лицо!
  Если ты еще раз что-нибудь подобное выкинешь, я тебя собственными руками придушу! - Вызверилась я на подошедшего купчика. Геройство-геройством, а задание я еще не выполнила! Тот только фыркнул в ответ и улыбнулся.
  Дальше уже я шла сердито молча, парень загадочно улыбался и насвистывал что-то себе под нос. Вскоре он остановился возле широкого, приземистого дома с резными ставнями который стоял вплотную подле кругленького, похожего на юрту кочевника домика. И где тут наш? Парень молча указал на резные ставни. Я так же молча постучала в крепкую дверь оббитую железными полосами.
  Мы пришли. - Улыбнулась я поворачиваясь к парню, не хотелось расставаться в ссоре.
  Да. - Улыбнулся он. - Можешь возвращаться домой.
  Я аж задохнулась от возмущения! Что, даже помыться-переночевать не дадут? Дверь тихо отворилась, на пороге предстал огромный мужичага, иначе не скажешь. "Человек-гора", - Мысленно окрестила я его. Сразу видно - воин и не из последних. Насупленные лохматые брови над вдавленными в череп глазами, нижняя челюсть как ковш экскаватора и посреди всего этого великолепия мясистый, бугристый, перебитый у основания нос. Завершала образ стрижка ежиком с тонюсенькой косичкой до лопаток на затылке.
  Я вернулся, Ардан-Бабу. - Тихо, но несколько пафосно сказал купчик. - Я наконец-то вернулся. Как отец?
  Я дивлюсь, когда этот громила бряцая оружием падает на одно колено и ударяет себя в грудь кулаком.
  Он ждет. С возвращением!
  Далее меня не перестает удивлять купчик.
  Встань, тебе не пристало передо мной колени бить! - И подал руку этому Ардану... эмм... Бабу? В голове сам собой всплывает перевод - сильный, могучий, герой богатырь. Ему подходит.
  Богатырь поднялся и посторонился пуская купчика в дом, потом шагнул следом, я еле успела поставить ногу в щель закрывающейся двери, распахнула ее толчком. Спокойно выдержала грозно-вопросительный взгляд вполне себе обычных, круглых, серых глаз.
  А я, собственно, с ним. - Киваю на обернувшегося купчика.
  Ах, да, - а голос то какой лениво-брезгливый! - Накормите ее где-нибудь на кухне, а по утру дайте коня и обеспечьте провизией. Она свое дело выполнила.
  Ну, где-нибудь на кухне, значит где-нибудь на кухне, мы не гордые. Но сначала мыться и переодеться! И голубка, весточку своим послать!
  Я часа два отмокала в большой лохани. Вода была восхитительно горячей, мыло тонко пахло чем-то сладким. Молчаливая женщина помогла мне вымыть волосы, а потом подсушить и расчесать. Переодеться мне дали в холщовые штаны и плотную не по сезону рубаху до колена, сверху еще полагался жилет, но я его одевать не стала и так слишком жарко. Ела я и вправду на кухне в полном одиночестве. Спать меня положили тут же, постелив на широкую лавку мягкий тюфяк. И на том спасибо. Заснула я сразу, будто провалилась.
  Утром меня разбудили тихие голоса кухарки и ее помощницы. Умывшись над помойным ведром, выскочила на задний двор. Где-то тут должен находиться конь мне предназначенный. Народу во дворе было предостаточно, хорошо купчика охранять будут, беспокоиться не о чем. Ты гляди и он тут! А ведь еще даже не рассвело. Подходить к нему я не стала. Мало ли, может ему не по статусу якшаться с девками вроде меня, свои же засмеют. Я хмыкнула и пошла искать Ардан-Бабу.
  Ты пришла. - сказал, как только меня увидел. - Хорошо. Твой конь уже оседлан. Твой мешок набили провизией. А это от меня на дорогу. Ты хорошо поработала. Я все знаю.
  Рубленные короткие фразы, после каждой зависает, будто прежде чем сказать, мучительно вспоминает слова. В мою ладонь упал увесистый кошель. Ну ладно, мы же не гордые, тем более, что действительно заработала. Что ж, идем за лошадкой и домой.
  Купила мама коника... Это месть мне такая от купчика, что ли? Да эта кляча после первого же километра издохнет! Бока впалые, шерсть клоками, спина горбатая...
  Других нет, бери, что дают! - Злорадно шепнул мне на ухо купчинка и заржал.
  Я подавила рвущееся из меня возмущение и лучезарно улыбнувшись пропела:
  Ну, каков хозяин, такова и скотина у него. Как доберусь до дома, откормлю, приведу в порядок и обязательно пришлю коника назад. Я ж понимаю, что она одна разъединственная у тебя в хозяйстве и ты как от сердца отрываешь.
  Он не нашел что ответить, только зло засопел. Я с победным видом вскочила на клячу и замерла, ожидая, что у нее сейчас разъедутся ноги на шпагат и я на потеху окружающим, позорно покачусь кубарем. Лошадка выдержала. А вообще, не так уж она и плоха, как кажется.
  Мы выехали со двора, солнышко начало набирать силу, день обещает быть жарким. Ишь, как печет, уже и лоб в испарине. Миновали городские ворота и я уж было собралась сворачивать на свою дорогу не прощаясь, как меня окликнул купчик. Ну что еще надо?
  Так и уедешь?
  Я молчала, ожидая продолжения. Твердый взгляд узких глаз, смотрит пристально, как фотографирует. Вот, улыбнулся.
  Знаешь, у моего клана есть одна мудрость: Ты должен научиться жить один, а если не сможешь и тысяча друзей тебя не спасет. Я никогда ее не понимал, ведь тысяча друзей - это много, так почему не спасут? И зачем жить одному, когда есть столько друзей? Она мне всегда казалась неправильной. Спасибо, Сорока! Благодаря тебе я ее наконец осмыслил и теперь смогу выжить и в одиночку.
  Вот дурачок! Люди не могут жить одни, они быстро сходят с ума и все равно начинают искать себе подобных. Хотя, одиночество это еще не самое худшее, что может случиться с человеком. Когда за тобой не возвращается тот, на кого ты очень надеялся - вот это настоящая трагедия. Короче, очень плохо, когда кто-то вам близкий не оправдывает ваших надежд...
  В детстве я злилась, ненавидела и очень любила свою мать. Ждала, что в один прекрасный день вдруг откроется дверь и на пороге квартиры появиться она. Я, даже, в тридцать еще продолжала ждать. А потом ничего не осталось, ни ненависти, ни злости, ни любви. Одно разочарование и горькое чувство, что я ей вообще никогда не нужна была.
  Эй! - Окликнула я купчика разворачивающего коня вслед удаляющемуся отряду. - Тебя зовут-то как?
  Парень окинул меня взглядом и с усмешкой спросил:
  Зачем тебе мое имя? Ты мне своего так и не назвала.
  Буду в молитвах поминать! Ты же мне как-никак жизнь спас. - Улыбнулась я.
  Два раза.
  Что?
  Два раза жизнь тебе спасал.
  Вот именно! Так скажешь имя то?
  Его ответ потонул в звонком ржании. Переспрашивать я не стала, много у спины не спросишь. Но вот отчего так заныло сердце? Хоть бы обернулся, что ли.
  
  
  Домой возвращаться не хотелось совершенно. Назад я двигалась, как черепаха, отъедалась в гостеприимных едальнях, останавливаясь на ночлег в каждой деревушке и городке попадающихся на пути. И дело было не в ледащей лошади. В кошельке, что я получила от Ардан-Бабу, монет было - на табун хватит. Просто мне не хотелось домой.
  Но как бы я не тянула время, дорога довольно быстро, словно подгоняя, к вечеру в конце третей недели, привела меня к стенам столицы Беловодья. С ребятами я не стала встречаться сознательно, а то еще наговорю гадостей. Настроение было ни к черту.
  А на следующий день с раннего утра, меня ждал неприятный разговор с родителем.
  Где тебя так долго носило? - Раздраженно спросил отец, когда я явилась к нему для доклада. - Два месяца шаталась неизвестно где!
  Да гуляла просто. - Огрызнулась я. - Любовалась красотами.
  Я тебя когда-нибудь, все-таки, выпорю. - Устало махнул рукой родитель. - Как там? Дорога была нелегкой?
  Да. Но я справилась. Да ты ж письмо читал, что я с голубком отправила. Что будешь делать с той деревней, где людоеды?
  Подумаю. Их лет пятнадцать слышно не было, надо снова ведунов посылать. Все одно к одному складывается, не кстати как! - Тяжко вздохнул князь. - Как тебя угораздило к ним попасть? Совсем осторожность потеряла?
  А в тайне не надо держать, что там за деревня такая пропадающая! - Я аж задохнулась от возмущения.
  Ладно. Давай не об этом сейчас. Другие дела поважнее есть, надобно обговорить.
  Родитель замолчал угрюмо разглядывая меня, по его взгляду было ясно, что это важное дело мне совсем не понравится. Я приготовилась к глухой обороне.
  Ко дворцу отправишься через месяц, свадебный обряд проведут сразу же, как прибудешь. Император спешит, малый срок дал на подготовку, но не переживай, мы все успеем. Приданное для тебя давно собрано и отправлено к будущему мужу. Отказать возможности нет. Готовься. Да, я с тобой не поеду, не положено. Мне можно будет приехать только через два месяца после свадьбы.
  Тяжелые как булыжники слова вмиг пробили мою, на проверку оказавшейся такой хлипкой, оборону. Вот как кобылу сговорили, честное слово! А жениха показать? А меня спросить? И почему я так отчаянно сопротивляюсь замужеству? И к чему такая спешка? К свадьбе, обычно, готовились по пол года, а то и дольше, там одних обрядов месяца на три. Меня как из рода выгоняют, ешкин кот! И почему я выхожу замуж по указке чужого Императора? И почему мое замужество важнее деревни с людоедами?
  Почему нельзя отказать? - Злость волнами поднималась в душе, еще немного и накроет с головой. Я постаралась успокоиться. - Я не хочу.
  Ты думаешь, мне это все нравиться? - Отец тяжело опустился в кресло, потер лицо ладонями. - Не хотел я, что бы все так... Мне Императору отказать сложно, да и кровный союз с империей для Беловодья очень полезен будет. Он просит твоей руки для сына. Тайчи молод, хорош собой, но...
  Я опешила. Как-то вот совсем не думала, что Император Алимы в таких близких отношениях с отцом, что даже его дочь в клан принять решит. Почему? Ведь есть лучше, та же дочь казначея, к примеру, у него их целых две, выбирай какую хочешь. Говорят, дивной красоты девки. И почему этот самый казначей проглядел, что императрицей совсем не его дочурка станет, а княжна соседнего государства? Чую, назревает большой тарарам. Со мной в главной роли.
  Почему-то не кстати вспомнился купчик...
  Потом встрепенулась, вот это "но", недосказанное отцом, меня очень насторожило. Но - что? Впереди помахивая пушистым хвостом, замаячил пресловутый северный зверек. Конечно, стать императрицей может для кого-то и здорово, а для меня это был полный... Меня заклюют эти гадюки обитающие при дворе и не подавятся. Я не справлюсь!!!
  Я надеюсь, ты поймешь, почему я дал свое согласие. И еще, для всех и в империи, и в Беловодье у вас с Тайчи была яичная помолвка и вы часто друг друга видели, были близки. Так проще всего объяснить спешку и выбор в твою пользу.
  "Что еще за яичная помолвка? Это как, интересно? Яйцами, что ли, друг друга кормили? И почему Ярина мне о ней ни разу не рассказывала, да и Хозяйка промолчала?"
  И как я буду всем заливать, что знаю Тайчи как саму себя? Я даже портрета его не видела ни разу!
  Отец ухмыльнулся.
  Ты его видела.
  "Это когда же я успела? А, скорее всего, принца видела настоящая Волька, но я об этом ничего такого не помню".
  Это твой долг. С этого дня ты не должна ни с кем видеться, со своим десятком особенно. Я не хочу тебя запирать в палатах, надеюсь на послушание.
  "Ну, долг, так долг. Слава Богу, что хоть молодой муж достался, не так противно будет". - Подумала я и начала собирать информацию о семейке, в которую придется войти и о самой Империи.
  Картина, через несколько дней, стала вырисовываться не радостная...
  
  
  Империя была просвещенной, богатой и самой влиятельной на всем континенте (было уже открыто три, а сколько их еще - не известно). Император тихонько правил, казначей так же тихонько ставил ему палки в колеса и оба радели за дальнейшее процветание Империи. Никто же не виноват, что у каждого из них свое понятие, как именно она процветать должна.
  Казначей Империи, Анжур-Ён (Господствующий дракон, так переводилось его имя) - вечный противник моего отца - мутная личность. Он был фанатично предан Империи, но не Императору. Вот отсюда, собственно, и все беды. Никто мне так и не смог внятно объяснить, благодетель он для Алимы, или кара небесная? На Беловодье хоть и облизывался, осторожно прощупывая почву на границе, но дальше этого дело не шло.
  Наше княжество числилось у Императора в союзниках. Союз этот был крепко склеен какими-то то ли клятвами, то ли более глубокими интересами. Нянька пыталась все это объяснить, но я мало что поняла. Но и того, что поняла хватило на искреннее удивление - почему отец поддерживает правящий клан Алимы? Ведь любой договор можно нарушить, а на любую клятву найдется лазейка, чтобы ее отменить.
  Выгоды от этого союза нашему Беловодью с гулькин нос, а проблем - вагон и маленькая тележка. Постоянно какие-то интриги с их стороны, даже пару раз наместники имперских приграничных провинций пытались земельки от Беловодья оттяпать. Дали всем, по два на два метра на каждого кто полез. Пока не лезут, жить всем хочется.
  Мне почему-то Императора и его сынка было жалко. "Интересно, это мое чувство, или Хозяйки? А, какая разница, мы теперь одно целое. И пора прекращать отделять это тело от своей души. Это теперь я, никуда не денешься". - Размышления были реалистичные и оттого не особо радостные.
  В общем, обстановка на континенте была не ахти какая. Все как на вулкане сидели и гадали - рванет или нет? А меня волновал еще один вопрос - если рванет, то куда бежать?
  Тяжко жилось Императору, его или регулярно травили, или пытались организовать ему отречение. Да и остальных в клане в покое не оставляли. Первого Тайчи уже убрали с дороги - сначала объявили что он безумен, а потом тихонько траванули. И всем было понятно, что без казначея тут не обошлось, но прямых доказательств не было, потому и сошло ему все с рук.
  По словам няньки, отец тогда пол года в столице Империи Гыме провел, пытаясь сохранить второму принцу и самому Императору если не трон, то хотя бы жизни. И ему удалось и то, и другое. Папуля у нас умный, дипломат от бога. А потом второго Тайчи куда-то спрятали, чтобы и его ненароком на тот свет не отправили, тем более, что уже пытались. И где он, этот Тайчи, все время находился, никому не было известно, а многие хотели бы знать, хоть тот же казначей. Он пытался заставить Императора признать сына мертвым и объявить своего отпрыска наследником, но правитель хоть и был слаб, сопротивлялся изо всех сил.
  В отсутствии Тайчи фактически империей правил казначей. Император, конечно, присутствовал на всех собраниях, даже что-то там иногда вякал, но последнее, решающее слово, всегда было за Анжур-Ёном. Он не только читать умел, но и писать, в отличие от Императора, а еще слагал стихи. Нянька мечтательно закатив глаза сказала, что очень даже не плохие, про любовь.
  Ну вот зачем трогать Императора? Сидит себе кукла на троне, в государственные дела особо не вникает, только печатью в указанном месте шлепает. Да и пусть себе сидит! Трон украшает. Олицетворяет собой власть. Но Анжур-Ён думал иначе и понемногу переманивал на свою сторону влиятельные кланы Империи. Конечно, не все его слушали, но многие.
  Каким уж там образом отцу и малочисленным союзникам Императора удалось оставить все, как есть и не подпустить его к трону, нянька понятия не имела, но гордилась она нашим князем безмерно. И я, естественно, тоже гордилась. Но в политике я ни ухом, ни рылом, поэтому особо в ее слова не вникала. Поняла только, что если вдруг империя сменит Императора, более-менее спокойная жизнь в Беловодье тут же закончится.
  Анжур-Ён был жаден до власти, не терпел неповиновения и прямо-таки исходил ядом по отношению к нашему государству. Хотя, его личное войско обучали исключительно мастера боя из Беловодья, а наши кузнецы-оружейники частенько работали в Алиме по-контракту. Ну что ж, он был достаточно умен, чтобы не смотря на свою неприязнь, все же признавать, что лучше наших воинов и кузнецов никого нет.
  После всего, что узнала, мне стало наконец-то понятно, почему наш умный отец так радеет за Императора. Худой мир всяко лучше хорошей войны. А союз дочери (то есть, меня) и Тайчи, этот мир еще больше укреплял.
  Но как же не хочется оказаться одной черт знает где, да еще и черт знает с кем! Императорский дворец - та еще клоака, никто меня там не ждет и не любит. И не сбежишь, отца подводить не хочется.
  Вот потому я уже целую неделю сижу безвылазно в своих палатах, которые сейчас именно их и напоминают. Санитаров только не хватает, да мягких, обитых войлоком стен. Пускают ко мне только няньку да двух дебелых теток, для помощи в приготовлениях к замужеству. Меня тщательно отмачивают в ароматных ваннах, массажируют и натирают разными маслами. Нянька все порывалась сбрить мне брови и отстричь ресницы, мол, так положено - в новую семью с новым лицом. Я еле отбилась. С таким новым лицом, меня скорее из новой семьи попрут. Помогла одна из дебелых, авторитетно заявив, что эта традиция давно устарела, теперь можно и не брить ничего.
  А потом мне принесли подарки от Императора и Тайчи. "Малое соглашение", это так здесь называлось. Вот прибуду ко дворцу, соглашение уже будет большое... Чего-нибудь по-богаче и по-больше подарят. Что именно было от Императора, а что от Тайчи - не известно, все безымянное. В смежной с моей комнате, где всегда спала Ярина, сейчас высились сундуки и сундучки, свертки и прямо рулоны каких-то то ли шкур, то ли ковров под шкуры. Вот зачем сюда-то прислали? Можно было и во дворце оставить, а то тащи весь скарб назад.
  По настоящему мне понравились только пара витых серебряных сережек-колец, да четыре браслета в комплект к ним. Отрезы шелка красного цвета, различные сорта чая, соль, вино и прочую утварь, я так до конца и не рассмотрела. Зато нянька хорошенько по сундукам покопалась и довольная, сообщила, что и Император, и Тайчи меня ценят, даже очень.
  К середине второй недели я поняла, что если просижу еще хоть день в компании няньки, дебелых теток и подарков - то перегрызу кому-нибудь горло. Но старушка была непреклонна и на улицу меня не пускала.
  Не велено! - И точка.
  Да я не на долго! - Тоскливо ныла я сидя у окошка, на голове творился настоящий кавардак - волосы делали пышнее и шелковистее обмазав их какой-то дрянью и завернув в пуховый платок. Ну вот нафига мне такое замуж? - Я только своих увижу и назад. Отец и не узнает!
  Не велено!
  На волю захотелось вдвойне сильнее.
  А ночью ко мне заявился весь десяток с Яриной во главе. Но высунувшись из окна второго этажа многого не скажешь.
  Все наши решили ехать с тобой ко двору. - Угрюмо пробасил Могута. - А князь против. Хотим, вот, в отставку подать и все равно с тобой. Возьмешь?
  Ты деньги-то получил? Семье отдал? Ярин, все хорошо? - Конечно, здорово, если они со мной поедут, но отец вряд ли пустит - до окончания срока найма еще ого-го сколько времени.
  Долго ты в окне торчать будешь? Вылезай уже! Ой! - Ярина согнулась получив оплеуху. Из темноты за ее спиной выступил отец.
  А ну по домам все, живо! Ишь, собрались! - И уже мне, потрясая кулаком - Я ставни заколочу!
  Я быстро втянулась в комнату.
  Весь следующий день я была просто паинькой, даже няньке не ныла на ухо. Покорно отмокала в ванной, подставляла бока для притираний и спину для массажа.
  А еще через день я сбежала.
  
  
  Сидеть на чердаке собственного дома и наблюдать как тебя ищут - довольно забавное зрелище. Нет, я не собиралась совсем убегать. Больно хлопотно. Да и духу у меня не хватит пойти наперекор отцовской воле, тем более, что во всем этом деле еще и Император замешан. И пусть он всего лишь куколка-марионетка, власти сделать какую нибудь каку и отцу, и мне, да и всему Беловодью у него хватит. Я просто хотела побыть немного на воле и поговорить с Яриной.
  Интересно, почему никому в голову не приходит обшарить чердак? Думают, что меня здесь-то уж точно нет? Тогда плохо они меня знают! Вот ведь, дурни. Все же слышали от меня любимую присказку: хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном или очевидном месте. Ну, а что может быть очевиднее чердака в моем собственном доме? Ну куда бы я делась за столь короткое время, как не спряталась где-то в нем? Нянька вышла всего на пять минут, а я в окно и на чердак - шмыг. Моя охранница вернувшись в комнату и не найдя меня там, заголосила так, что я думала оглохну.
  Город обшаривать прекратили к вечеру, отец послал отряды в разные стороны с четким наказом: догнать, вернуть и волоса с головы не уронить. Невесте Тайчи не пристало замуж лысой и в синяках выходить. Хорошо что ведун-хозяйственник понавешал на меня всяких амулетов и заклятий, чтобы отследить было очень трудно. Он, конечно, меня найдет, еще бы, ворожба-то его, но даже на ее снятие потребуется не меньше суток. А я за это время так наболтаюсь с Яриной, что как бы язык не отвалился.
  За полночь я постучала в одно из окон ладненького домика, в котором сейчас жила подруга. Ее физиономия с полуоткрытыми глазами появилась в нем минут через десять, я уже и ждать отчаялась. Она удивленно потаращилась на меня и исчезла. Дверь так и не открыла. Пришлось тарабанить еще раз, уже громче и настойчивее.
  Окно распахнулось, показалось злое, заспанное лицо:
  Вот щас как дам... - Ярина осеклась, замерла, потом встрепенулась и поспешно затащила меня в окно, я даже мама сказать не успела. - Ты с ума двинулась? Тебя по всему городу ищут! Всех на уши подняли! Ты что и правда в бега наладилась?
  Никуда я не наладилась, - поморщилась я потирая ушибленную о подоконник коленку. - Просто увидеть тебя хотелось, а еще на волю, а еще ребят...
  Вот как врежу промеж глаз! - И врезала, хорошо хоть легонько. - Ребят в острог посадили из-за тебя! Только меня не тронули, я с твоим отцом с самого утра была. Ты что творишь вообще?!
  Ярина шипела на меня как заправская кобра, только что не кусалась.
  Да не стала бы я сбегать! - Не люблю оправдываться, особенно когда виновата. - Мне еще до кучи проблем с побегом не хватало! Просто хотела тебя увидеть и ребят... И вообще, как ты себе представляешь мой побег, когда у отца самый лучший на континенте ведун-хозяйственник? Далеко бы я ушла? Да еще и замуж отдают не за какого-нибудь наместника, а за Тайчи всея Империи. Я Беловодью такую свинью сроду не подложу!
  Тогда как объяснишь свое ночное присутствие здесь? И то, что в поисках тебя весь город перерыли? И то, что из-за тебя ребята в остроге сидят?
  Ну-у-у... Чистым недоразумением. Так пойдет? Ладно, пошли уже к отцу, что ли? Ребят надо вытаскивать.
  Ты точно рехнулась. - Сообщила мне Ярина, натягивая штаны и рубаху. Ночная, в пол, в веселеньких цветочках и оборочках, была небрежно брошена на единственный в комнате громоздкий стул.
  По дороге Ярина все больше молчала, говорила я. Сказать хотелось много, потому я спешила, сбивалась и в конце-концов замолкла. В общем, одну единственную, волновавшую меня на данный момент фразу, я так и не озвучила.
  В кабинете отца, куда нас провели хмурые охранники, в уголке, на краешке кресла, сидела нянька и тихо плакала. Мне стало ужасно стыдно. Отец вперил в меня злой немигающий взгляд, вот-вот две дырки прожжет.
  А что ты хотел, когда запретил мне палаты покидать? - Я развела руками и радостно улыбнулась. Ну, это только мне казалось, что радостно. Отец аж отпрянул. - Не дал со своими видеться, Ярину из моего дома погнал. Как я должна на все это реагировать?
  Я предполагал, что ты сбежишь. И я оказался прав! - Указательный палец отца обличающе уставился на меня. - Только не долго ты бегала и зачем было весь этот балаган устраивать? Молодец, Ярина, вернула непутевую!
  Ну, вообще-то это не она меня привела, а я ее. - Ну почему у меня в самые ответственные моменты всегда начинает что-нибудь где-нибудь чесаться? Вот сейчас нестерпимо зудит спина, там где шрам между лопаток. - Ты на самом деле думал, что я в бега подамся? Я что, на всю голову больная, навлекать на всех гнев Императора? Просто надоело сидеть в четырех стенах и слушать тупой треп твоих, этих... ну, которых ты ко мне купать приставил. Я и залезла на чердак, от них подальше.
  На чердак, говоришь? - Как-то зловеще протянул папенька, нянька тихонько охнула, я же изо-всех сил старалась не оскорбить слух присутствующих своим отнюдь не музыкальным смехом. - Значит, на чердаке сидела? А потом слезла и сразу к Ярине?
  Я не стала тратить слова на ответ, просто пожала плечами.
  В общем, я тут, виновата во всем сама, дико извиняюсь и прошу выпустить ребят из острога. Они не сном и не духом.
  Отец присел на краешек стола, нянька тихонько улизнула пока он был всецело поглощен моей персоной.
  Значит убегать ты не собиралась, так? И ребята ни при чем? - Я энергично закивала. - Ага. А то, что каждый из них сознался в том, что организовал тебе побег и каждый указал сторону, в которую ты, собственно подалась? Причем, все стороны разные. Это как объяснишь? По их словам выходит, что ты разом на девять частей разделилась и ускакала галопом по девяти дорогам. И каждый настаивал, что именно он помог, никто более.
  Я расплылась в улыбке. Вот ведь, мальчишки! За девятью зайцами погонишься - ни одного не поймаешь! Давали мне время уйти подальше и спрятаться. Хороший у меня десяток!
  Освободи их, а я пошла обратно под замок. - Ох, а с какой неохотой я эти слова выговорила! Опять эти дебелые тетки в компанию и куча свадебных подарков...
  
  Остальные дни, вплоть до отъезда я вела себя как паинька, даже самой от себя противно было. Досадно, что так и не спросила у Ярины, поедет ли она со мной. Перспектива оказаться одной в серпентарии отнюдь не радовала. Да что там, пугала до одури. Оставалась крохотная надежда на то, что отец сжалиться и сам хоть кого-нибудь знакомого со мной отрядит.
  
  
  И вот он настал, этот день Икс. Еще даже не рассвело, а в доме уже творилось черт знает что. Мне эта суета больше всего напоминала переезд с одновременным ремонтом. Мои палаты пустели со скоростью звука. Выносили все, даже деревянные стеновые панели попытались ободрать. Мол, в императорском дворце они не такие, а я привыкшая к комфорту, буду по ним горько скучать. Еле уговорила не отдирать, клятвенно заверив особо рьяных, что обойдусь и без них. А также без кровати, светильников, чугунной ванны на массивных коротких ножках и еще много без чего.
  Поскольку времени на пропой и проплачь меня не было, накануне отъезда никакого пиршества не устраивали. А вот во время сборов почти все помогайки приложились к бутылочке и не одной. Нянька и та уже на ногах еле держалась. Она периодически подходила ко мне, скромно сидящей на табурете в тяжеленном наряде и ласково прикасалась к высокой и широкой прическе, похожей на крылья диковенной птицы, и отходила, украдкой утирая навернувшиеся слезы.
  Я даже уклониться не могла, вообще старалась не шевелиться, потому как малейшее движение и я начинала заваливаться на бок головой вперед. Хорошо хоть платок, такой же тяжеленный, как и платье, накинут только перед выходом, а то бы моя шея давно уже сломалась. В комплекте с бутылочками у помогаек шли монотонные песнопения, иначе не скажешь. Песенный плачь по мне стоял такой, словно не замуж снаряжают, а на тот свет.
  А потом моего жениха и всю его семью вместе со сватами принялись бранить, да так складно, что я прямо заслушалась. Хорошо хоть имен не называли, а то не избежать бы политического конфуза. Сваты, они же сопровождающие, уже как три дня у нас околачиваются, даже что-то там натворить успели, за что были нещадно биты местными. Нянька бегала на них поглядеть, сказала, что живы будут и эскорт у меня весьма пышный, один возок чего стоит, мол, только его одного четверка коней тянет. В общем, я должна гордиться. Я и гордилась. И тихо ненавидела все человечество.
  Вот на кой мне возок? Я как представила, что буду в нем трястись почти месяц во всей этой тяжеленной сбруе, с вороньим гнездом на голове, да еще и в платке... Интересно, а помыться на привалах дадут? И вообще, они будут?
  Выводили меня помогайки из дома под руки, на крыльце принялись снова причитать, потом заорали дурниной не в склад, мол, наш товар, ваш купец и все в таком же духе. Я отчаянно пыталась не гнуться вперед, и хоть что-то рассмотреть под ногами. Получалось плохо, пока меня дотащили до возка, пару раз наступила сама себе на подол, врезалась во впереди идущего и наконец, чуть не навернулась с маленькой лесенки прикрепленной для удобства к моему средству передвижения.
  Вот если хотите испортить жизнь человеку - напяльте на него несуразные одеяния, заплетите волосы используя тонны железных заколок и выдайте замуж. Деревянными закалывать было нельзя, на них всяческие порчи гладко ложились.
  Внутри возка было тихо, душно и угрожающе пахло лилиями. Оказавшись там, тут же стянула с головы платок. И пусть кто-нибудь попробует хоть что-то возразить! Загрызу. Возок покачнулся, перевалился с боку на бок и поскакал, иначе и не скажешь, собирая колесами все кочки и канавы разом. На особо высокой кочке я не удержалась и сверзилась с лавки на пол. Язык прикусила на совесть. Вот как теперь во всем своем бронебойном одеянии взгромоздиться обратно?! На глазах навернулись слезы, я всхлипнула и решила что останусь на полу и пошло оно все...
  Через некоторое время я обнаружила, что если пристроить голову на скомканный и положенный на лавку платок, жить гораздо веселее. Вот кто бы сказал, что я в такой позе, в таком неудобном одеянии, да еще и с такими нервами засну - сроду не поверила бы. И... определенно в этом громоздком платье были и свои преимущества, плотная, расшитая тоннами золота ткань смягчала удары при подскоках.
  Разбудил меня громкий стук в дверцу. Сначала я не сообразила, что вообще делаю в темном ящике, потом до меня дошло где я и куда еду, вернее, уже не еду, а стою и снова захотелось реветь.
  Госпожа, - так, госпожа - это я, - привал. Вам еду сюда подать или выйдете к нам?
  Голос был совершенно не знаком. Я прочистила горло и попыталась подняться. Куда там! Только с краном. Ноги затекли да и в платье запуталась напрочь.
  К вам выйду! - Поспешила ответить, что бы там, на воле, не приняли мое молчание за отказ. И попросила, засунув подальше гордость, - Помогите, я сама не поднимусь.
  И вот пусть что хотят, то и думают. Хоть смеются! Дверца отворилась, в проеме образовался молоденький парнишка с кустистыми бровями и рыжими, торчащими в разные стороны вихрами. Какое там у него все остальное, я не рассмотрела, в глаза бросились только шикарные морковного цвета брови и того же колера, давно не стриженные волосы. Словно солнышко в дверь заглянуло, я поневоле улыбнулась. Паренек протянул мне руку.
  Ты куда лапы свои тянешь, оболтус! Я сам госпоже помогу. - Солнечного мальчишку отодвинули от двери и в возок хлынуло настоящее, слепящее солнце.
  Пока я щурилась, меня аккуратно вынули из возка, напялили на голову платок и повели куда-то вперед. А может в бок. Я раздраженно вырвалась, чуть не упала, но умудрилась стянуть с головы ненавистное покрывало. Уй! Сколько народищу-то! Мой головной убор кто-то подобрал и попытался водрузить его назад, я отпихнула услужливую руку и подобрав юбки двинулась вперед изо всех сил стараясь не потерять равновесие.
  Не хочет она его, не лезь! - Раздался сбоку родной голос и в поле моего зрения показалась улыбающаяся Яринка.
  Вот весил бы наряд немного поменьше, точно бы сейчас ей на шею намоталась!
  Совсем отпустил? Или просто проводить? - С надеждой, мысленно скрестив пальцы, спросила я.
  Да куда ж он денется! Совсем отпустил.- Яринка, улыбаясь во все тридцать два зуба, подхватила меня под локоть и повлекла к разбитому впереди шатру. Вот странно, когда она рядом и наряд не таким тяжелым кажется! - Пошли, там уже обед накрыли. Кстати, что б ты знала, я тут не одна, со мной еще Могута, Лют и Вихура.
  Это здорово, но главное - ты здесь! Слушай, а это безобразие на голове я должна до самой свадьбы носить или его уже можно разобрать? - при слове "разобрать", кожа под прической зачесалась бешено.
  А кто спрашивать будет? - Яринка подмигнула и приподняв полотно, закрывающее вход в шатер, втянула меня внутрь.
  Первым делом я настояла на снятии ритуальной башни с головы, потом потребовала переодеться и помыться. Выдержала на счет того, другого и третьего яростный бой с тремя тетками присланными мне Императором в услужение. Тетки имели какой-то жутко высокий сан, вид имели напыщенный и строгий. Яринка не выдержала их вида первой и культурна попросила удалиться. Они ее с презрением проигнорировали. Тогда уж вступила я.
  По какому праву вы тут свои порядки устанавливаете? Вам вежливо было сказано уйти. Хотите услышать ту же просьбу но в более грубой форме? - Мне никогда не нравилось включать дочь князя, но если была такая необходимость, то с этой ролью я справлялась на отлично. - Я вас в услужение к себе не брала, кто вы такие - знать не знаю. Не желаю вас видеть до самого окончания путешествия.
  Подумала немного и добавила:
  Пошли вон!
  Троица молча удалилась. Даже слова наперекор не сказали. Даже в лицах не изменились. Вот это выдержка! Или дрессировка? Мне стало стыдно за свою грубость.
  На сегодня решили дальше никуда не ехать, день уже клонился к вечеру и смысла собирать все палатки и шатры, чтобы потом снова их расставлять, не было. В моем сопровождении было человек сто пятьдесят, не меньше, тридцать шесть возов с добром (подарки Тайчи и Императора), а так же небольшой табун лошадей - подарок от моего отца Тайчи и Императору.
  На утро я наотрез отказалась влезать в парадное обрядовое платье, плести птичьи крылья из волос и покрывать голову платком. Проигнорировав возок, вскочила в седло моей родной Милки, которую Яринка предусмотрительно с собой прихватила. А в этот гроб на колесиках мы запихнули троих теток. Кстати, одна из них, как я потом узнала, оказалась троюродной бабушкой Тайчи и была самой вменяемой. То есть, с ней можно было договориться и даже поговорить.
  В общем я, верхом на Милке, добавила головной боли своей охране состоящей из двадцати пяти молчаливых воинов. Ну, это их проблемы. Я скакала со своими, иногда уносясь на перегонки с Яриной далеко вперед. Сзади, не отставая ни на шаг, скакали охранники. И бесполезно было им объяснять, что Могута, Лют и Вихура справятся с их обязанностями в легкую. Молча кивали и не отставали ни на шаг. Что ж, избавиться от них нет возможности, остался единственный выход, не замечать, что я и делала.
  
  
  Дни в дороге пролетали быстро. Благодаря Ярине и ребятам мне не было нужды общаться со своими сопровождающими. Хотя, было два человека, с которыми я с удовольствием разговаривала. Пей-Сонг, та самая вменяемая родственница Тайчи, назначенная Императором мне в старшие придворные дамы и Найдан, старший, уважаемый в Алиме монах, сам изъявивший желание сопровождать будущую Императрицу к жениху.
  В империи монахи и шаманы делили духовную и магическую власть пополам, сотрудничая между собой и никогда не ссорясь. Удивительно, как это у них получалось? В Беловедье и с ролью монаха, и с ролью шамана справлялись ведуны. Они делились на хозяйственников, лекарей и посредников между богами. И постоянно друг с другом грызлись. Но если вдруг образовывалась какая-либо угроза для Беловодья, все как один становились плечом к плечу перед лицом опасности.
  С Найданом было интересно разговаривать, он никогда открыто не поучал, ничего не советовал, всегда и всем был доволен. Но после общения с ним приходила стойкая уверенность что вот сейчас я побывала на исповеди и меня только что морально отшлепали.
  Признать в этом человеке монаха с первого взгляда было сложно. Никакой степенности, самопожертвования и самоотречения в его облике и в помине не было. Самый обычный человек, которому совсем не чужды все мирские радости. Выпить Найдан любил будь здоров! Мог крепко выругаться, да и женщин глазами ощупывал как заправский бабник. Только рук никогда не распускал. Но его мудрые размышления, его отношение к жизни и людям, его умные глаза, заставляли всех вокруг низко склонять головы для благословения.
  Наш первый разговор состоялся на шестой день пути, когда две игнорируемые мной придворные дамы решили повлиять на меня через Найдана. Я, ребята и Яринка сидели возле нашего индивидуального костра, рядом горел костер для моей охраны, вокруг готовились к ночлегу. Я наконец пробила невозмутимость своих охранников, когда мы с подругой самостоятельно поставили свой шатер и разведя костер, принялись варить кашу полностью отказавшись от тех яств, что наготовил повар специально взятый для обслуги будущей Императрицы. Тогда они в первые посмотрели на меня с уважением.
  Мне еда повара, конечно, очень понравилась, но я из вредности перестала ее есть. Раз заявила придворным дамам, что прекрасно обойдусь без опеки, значит надо держать планку до конца. Перед поваром было стыдно, он все так же продолжал наготавливать три раза в день и скармливать все яства охране, но идти на попятную, значит подчиниться, показать, что я капризная и взбалмошная и сама не знаю, чего хочу. Это значит, уверить всех вокруг, что мной можно легко управлять, раз характер такой слабый.
  Конечно, одной лишь кашей мы не питались, но еда была простой и очень далекой от изысканных блюд, что повар умудрялся готовить даже на костре. Кстати, вон он сидит и с удовольствием уплетает нашу гречневую кашку с мясом, после каждой ложки откусывая от здоровенного огурца.
  Пей-Сонг первая из дам смирилась с моим капризом, сейчас она тоже сидит у костра чинно сложив руки на животе. Когда нет рядом тех двух мегер и не надо строить из себя важность и строгость, она мне больше напоминает добрую бабушку.
  Найдан подошел к нашей компании неслышно.
  Тепло у вас тут, можно и мне миску каши? - Раздался за моей спиной ироничный голос.
  Я обернулась посмотреть. Теплая, стеганая куртка из войлока, лысая голова и короткие, выше щиколоток штаны. На ногах плетеные из веревки тапки, один прохудился вместе с носком, наружу торчит палец с розовым ногтем.
  Это кто? - Тихонько спросила я у Пей-Сонг.
  Найдан. С ним лучше не спорьте, проиграете.
  Вы так говорите, будто уже пробовали. - Фыркнула я.
  Имела глупость. - Ухмыльнулась старшая придворная дама.
  Я не поверила. И попробовала. И проиграла по всем статьям. Теперь я не удаляюсь от своей охраны дальше, чем на пять метров. Этот проигрыш многому меня научил. А Пей-Сонг теперь ехидно улыбается.
  
  Часто слышу от якобы добрых и чистых помыслами людей: "Мне все равно, кто ты: низкий, высокий, худой, толстый, бедный или богатый. Если ты добр ко мне, то и я буду добр к тебе". Вот такой принцип не по мне. Я буду добр к тебе в любом случае, даже если ты меня ненавидишь. - Обглодав до чистой кости ножку зайца, сказал Найдан.
  По вам не скажешь, что вы на такое способны. Быть добрым к врагу своему, это по меньшей мере глупо. - Поддела я монаха.
  Значит я глупец. - Лукавые морщинки в уголках узких глаз, взгляд с хитринкой. Одно удовольствие с таким человеком разговаривать. - Зло порождает зло, месть заставляет быть мстительным в ответ, а доброта...
  Доброта в ответ на зло никогда не породит доброту. Ваш враг только еще больше обозлиться! Посчитает, что достоин с вашей стороны лишь жалости. - Перебила я монаха. Ну вот что за чушь он несет?
  А я и не сказал, что надо делать добро в ответ на зло. Просто... Мстить надо по-доброму.
  Это как же? - Его рассуждения просто взрыв мозга какой-то!
  А кто его знает, как. - Пожал плечами монах, вытер жирные руки о штаны и хитро на меня глянул. - Я пока еще доброй мести не встречал. Но меня очень интересует, что из этого выйдет.
  Исследователь фигов! Я от души рассмеялась. Вот совсем не хочется, чтобы во дворце отношение ко мне у Найдана изменилось. Человек полный сюрпризов, я начала к нему привязываться.
  У шатра генерала (Да, за мной послали целого генерала!) тем временем, обозначилось некое оживление, я заинтересованно вгляделась. Голубка прислали, не иначе, да еще и с важными новостями, вон как все засуетились.
  Вы хотели бы знать свое будущее? - Задумчиво произнес монах, наблюдая за той же суетой, что и я. - Могу организовать.
  Для меня страшно знать, что будет впереди, поэтому к ведунам или шаманам я сроду не пойду. С моим характером лучше ничего не знать, пусть все внезапно на голову свалится, а потом я буду думать, что с этим делать. - Поспешно открестилась я от предложения. Уж пусть моя будущая жизнь станет сюрпризом, а то изведу себя думами.
  Интересно, чего там прислали? Что за новости сонное болото так растревожили? - Я задавала себе те же вопросы.
  Что содержало послание я узнала только утром. Сам генерал явился ко мне в шатер и сказал, что старый Император отрекся от трона и передал власть своему сыну. Короче, мой будущий муж уже не Тайчи, а Император Хаган-Тамир. Так его Тамир зовут? Красивое имя. Хаган - великий правитель, Тамир - сильный, энергичный. Но судить только по имени о человеке очень глупо, хорошим именем и мерзавца назвать могут. Вот кличка - точно описывает не только характер, но и поступки человека.
  На коронацию мы, естественно, не успеем, ее проведут на следующей неделе, а мы доберемся до Гымы через две, и то в лучшем случае. Так что спешить нужды не было, и мы продолжали путь так же лениво, как и прежде. Только стоянок стало поменьше, а потом вообще только на ночь останавливались и еще до рассвета снова в путь собирались.
  Со всеми этими переменами, меня интересовало только одно: что со мной будет дальше? Весь этот брачный сговор был заключен за нашими с Тай... тьфу ты! Хаган-Тамиром спинами, Императором и моим отцом. И после коронации новоиспеченному правителю Алимы нет нужды подчиняться воли родителя. Может еще одного голубка пришлет, что бы я поворачивала восвояси?
  Крохотный огонечек надежды потух только через несколько дней, после слов Найдана:
  И не надейтесь! Хаган-Тамир никогда волю отца не оспорит. К тому же, жену ему все равно выбирать придется, а раз уж выбор его отца был в вашу пользу, то он ничего менять не будет. И, кстати, я тоже невероятно рад, что у нас будет такая Императрица.
  Почему вы хорошо ко мне относитесь? Я же чужачка, порядков ваших не знаю и знать не хочу, всегда поступаю как мне нравиться, а не как положено, не терплю когда мною командуют. Не лучше ли было выбрать в Императрицы кого-то своего? - С каждым моим словом улыбка Найдана становилась все шире.
  Лучше пусть рядом с Хаган-Тамиром сидит Сорока, чем Стервятница и ее прихлебатели. - Монах подмигнул опешившей мне и буквально сбежал, что бы не отвечать на вопросы.
  Мне так и не удалось больше застать Найдана одного и поговорить. Случайно ли он обмолвился, назвав Сорокой, или сделал это нарочно? Вот хитрый лис! А я теперь сиди, гадай.
  
  
  Дни пролетали за днями, близилось окончание нашего пути. По утрам, как только просыпалась, мое сердце начинало бешено колотиться. То ли из-за Найдана, то ли из-за приближающейся свадьбы. Настроение постоянно было ни к черту. Дошло до того, что я совсем перестала улыбаться, только хмурилась в ответ на любую шутку.
  Если он столько времени молчал, то не думаю, что и впредь разговорится. - Успокаивала меня Ярина. - Прекрати себя вести так, будто мир рухнул. Ребята глядя на тебя не знают что и думать.
  А вдруг какую пакость готовит? И в самый неподходящий момент откроет кто я. - Не то, чтобы я боялась... Но тревога, заставляющая хмуриться, в душе засела накрепко. И я все так же не могла определиться, из-за Найдана тревожусь, или из-за свадьбы?
  Ну и кто ты? - Фыркнула моя названная сестра. - Что ты сделала такого ужасного, что должна скрываться?
  Я задумалась. Да порядочно натворила, если честно. Вместе с Яриной, кстати. Мой десяток многие не любили и это я совсем не о народе Беловодья говорю. Не только о нем. В Алиме мы тоже заметно наследили, столько планов, неугодных моему папке испаскудили! Ой-йой! А сколько угодных ему дел, но совсем не нужных всем вокруг, провернули? И не сосчитать. И то же самое можно сказать об остальных, граничащих с нами государствах и княжествах.
  В общем, любить меня дворянам и купцам Алимы было не за что. Вернее, не меня, княжну Волю Велизаровну, а Сороку, которую, к моему счастью, в лицо знали только избранные.
  Ладно, поверю Ярине и буду надеяться, что Найдан промолчит. И надо бы уже перестать так дергаться из-за этой чертовой свадьбы!
  Слушай, хорош трусить! Как будет, так и будет. Давай лучше беспокоиться на день или два вперед. Завтра к вечеру к стенам Гымы прибудем, но остановимся в небольшой деревушке неподалеку, где у одного из приближенных Императору поместье. Там тебя оденут, обряд какой-то проведут и поведут жениться.
  Замуж выходить. - Машинально поправила я Ярину.
  А, какая разница! Результат один и тот же. - Отмахнулась она.
  Последняя ночевка на воле, последние посиделки у костра, последние... Стоп! А почему это, собственно, последние?! Я в четырех станах дворца сидеть не собираюсь, Ярина и ребята остаются со мной, так чего страдаю? Что мне мешает устраивать небольшие вылазки на лоно природы? Должна же себя как-то Императрица развлекать? Вот пусть это и будет одним из моих, невинных развлечений. Не буду же я с Императором на охоту ездить. Он ее, говорят, до безумия обожает, а из лука стреляет так, что никто в Империи ему в подметки не годится.
  Но на душе все равно было гадостно, словно впереди ждет одна темнота и я об этом знаю, боюсь, но все равно лезу.
  В поместье мы прибыли в полдень. Нас уже ждали и приняли весьма радушно. Для приготовлений к свадьбе мне отвели половину огромного дома. Да уж, если у подданного Императора такое жилище, то каково же убранство дворца Хаган-Тамира? Я во всем этом золоте жить не смогу, его тут столько, что глаза слепит, даже стен деревянных не видно! И мебель как из него отлита. Я даже подошла проверить, так ли это. Колупнула спинку стула. Уф, не вся золотом покрыта. Краска, или что-то типа того.
  Для невесты в Алиме важнейшей обрядовой едой в канун свадьбы было мясо свиньи и петуха, присланных ей женихом. Вот их-то сейчас и готовили на кухне. Запах витал в округе умопомрачительны! Мы с Яриной сидели напротив друг друга в комнате, где было по меньше золота и пытались читать книги, капая на страницы слюной.
  Слушай, не могу больше! Пойду я на кухню, что ли, а то сейчас захлебнусь. - Не выдержала Ярина, согласившаяся из солидарности дождаться пока приготовят мое мясо и только тогда пойти самой поесть.
  Предательница! - Буркнула я в спину поспешно уходящей девушки.
  Наконец, через час отворилась дверь и торжественно внесли два блюда. На одном, гордо вздымал ножки к верху петух, в окружении толстенных кусков печеной свинины, на втором лежала какая-то шелковая ткань красного цвета расшитая золотыми нитями.
  У них тут бзик такой по золотому и красному? Куда не глянь, везде эти цвета. Проследив за моим удивленным взглядом, Пей-Сонг заявила:
  Лицо невесты во время трапезы должно скрывать покрывало из красного шелка чтобы спрятать стыд.
  А есть мне как? И о каком стыде вы говорите?
  Приподнимите покрывало. - Моя придворная дама на этот раз делать поблажки не стала. - А стыдиться вы должны потому, что сейчас кушать будете, а ваш нареченный ни крошки в рот не возьмет до самого утра.
  Блюдо водрузили на низкий столик, за которым полагалось сидеть на полу скрестив ноги и оставили меня наедине с петухом и свининой. Есть хотелось до дрожи в руках, но с накинутой на лицо плотной тканью это было сложновато сделать, да еще и соблюсти при этом все приличия. Одной рукой приходилось занавеску держать иначе я ничего не видела. Приподниму ее, нацелюсь вилкой на кусок мяса, опущу, нащупаю нож, тыц... и мимо. Раз пятнадцать промахивалась, пока не решила плюнуть на этикет, нащупать еду руками и откусить. Покрывало снимать не стала - вдруг наблюдают, а потом жениху доложат что не стыдилась?
  Мрря, мрря-у-у-у... - раздалось из-под стола, так и не взяв мясо, протянула руку погладить.
  Ух ты, какая пушистая! Шерсть длинная, кипенно-белая, глазки голубые. Ай! Когти острые и царапучие... Я сунула поцарапанный палец в рот наблюдая как кошка с урчанием поедает кусок стянутого с блюда мяса. Будто год не кормили тваринку. Взяла и себе кусок, но не успела донести даже до рта, как кошка принялась царапать себе морду, из пасти полезла кровавая пена, она зашлась в хриплом мяве, забилась в судорогах и сдохла.
  Я оторопела наблюдала за агонией животного. Вот гад! Мог бы просто голубка прислать, чтобы домой поворачивала! Я уронила кусок мяса на пол и брезгливо вытерла руки стянутым с головы покрывалом. Бедное животное. А если бы она меня не отвлекла? Если бы я все-таки ухитрилась до ее появления отрезать кусочек и съесть? На подгибающихся ногах добрела до двери но открыть не успела, она распахнулась сама, на пороге предстал мой повар.
  Госпожа, вы же не ели мясо, не ели же, правда?!
  Молча указала на мертвую кошку. Повар ахнул и унесся по коридору, наказав мне никуда не выходить. Я опустилась на пол возле стены, оперлась на нее спиной и закрыла глаза. Ну зачем было травить? Да еще и когда свадьба уже завтра? В дороге, что ли не мог? Или вместе с подарками чего отравленного отправить. Где логика? Чем дольше я думала, тем больше приходила к мнению, что это не Хаган-Тамир. Это кто-то другой, кому мое появление здесь очень не по нраву. А таких тут пол Империи, если не больше, пойди, найди виновного. Но сомнения, все же, остались.
  Через некоторое время в комнату без стука ворвались Могута и Вехура, следом бочком просочился повар. Могута присел передо мной на корточки:
  Ты как?
  Хреново. - Хлюпнула я носом и прижавшись к нему, разревелась. - Кошку жа-а-а-алко!
  Лют и Ярина допросят всех, кто хоть пальцем прикоснулся к обрядовому мясу. Они найдут эту сволочь, не переживай. - Могута гладил по голове так, словно в череп гвозди забивает, я отстранилась. Что-то слишком много я в последнее время реву, надо прекращать.
  Повар стоял возле столика виновато опустив голову.
  Простите, госпожа! Я заслуживаю смерти! - Бухнулся он на колени.
  Ты не виноват, встань. - Возле моих ребяток ко мне вернулась уверенность.
  Я должен был проверить, но потерял бдительность! Я заслуживаю смерти! - Проговорил он и стукнулся лбом об пол.
  Да встань ты, не трави душу! - Рявкнула я, окончательно приходя в себя. Повар вздрогнул и пригнулся еще ниже, почти ложась на пол. Я махнула на него рукой.
  Могута сосредоточенно валял куски свинины по полу, туда же, вскоре отправился и петух. Богатырь припечатал его сапогом и по комнате тут же поплыл неземной аромат. Меня затошнило, а парень завернул все это безобразие в красную вуаль, завязал красивым узлом и водрузил на блюдо. Туда же определил и мертвую кошку.
  Надо закопать всю эту гадость подальше или сжечь в печи, чтоб никто больше не отравился. - Подхватил блюдо и понес к выходу.
  А зачем мясо по полу валял?
  Будем изображать из тебя истеричку, которая ни кушать не хочет, ни замуж. - Буркнул он распахивая дверь ногой.
  Могута, приведи сюда Ярину и Люта, пока они шума не наделали. Мне он сейчас совершенно не нужен. - Попросила я и обернулась к повару. - А как ты догадался, что мясо может быть отравленным?
  Так меня за этим старый Император в вашу свиту и определил. Он подозревал, что такое может произойти, поэтому наказал мне глаз не спускать с вашей еды. Я все блюда пробовал, прежде чем вы есть начинали. Я же почти ко всем ядам не чувствителен, а от тех, к каким чувствителен, имею противоядие, - он потряс внушительным кожаным мешочком висящем на поясе и продолжил, - вы себе даже не представляете, как я был рад, когда вы решили сами себе еду готовить! Ведь даже занимаясь готовкой сам, я мог и не уследить.
  Так, значит к отравлению ни старый Император, ни молодой отношения не имеют. Или...
  А Хаган-Тамир знал об этом?
  Да, конечно! Он же меня и рекомендовал Императору. - Горячо бросился на защиту хозяина повар.
  Как тебя зовут?
  Берик, госпожа. Я уже тридцать лет служу Императору и головой клянусь, ни один человек из их клана не способен на такую подлость! Это кто-то из... - И замолчал, снова уткнувшись лбом в половицы.
  Ну, чего замолчал? Договаривай! - Подстегнула я повара.
  Я не могу быть уверенным в своей догадке, а оговаривать людей подло. - Я встретила твердый взгляд поднявшего голову Берика. - Эта ситуация требует тщательного расследования.
  "А он совсем не прост, этот повар". - Подумала я. - "Иметь такого в союзниках будет не плохо, нельзя на него давить. По крайней мере, ядов с ним я могу не опасаться".
  Поднимись. Хватит коленками пол вытирать. Даю тебе разрешение разобраться во всем этом деле.
  Берик тяжело встал, потер колени и поклонившись, поспешил выполнить поручение.
  
  Кто подсыпал отраву, мы так и не узнали. Дело ясное, что дело темное... Никто кроме поваров к моей еде не прикасался, живность забивали тут же, на подворье. И не кошевары это, слишком все очевидно было бы, кто ж себя так бездарно подставит?
  Ночевать Ярина осталась со мной в комнате, а ребята по очереди дежурили в коридоре. Пей-Сонг, конечно, была недовольна и отчитала меня и за испорченный обряд, и за гадкий характер, и за то, что веду себя как ребенок, но выдворить моих друзей так и не смогла.
  На утро есть мне не дали и не дадут до самого свадебного пира. Этакая компенсация вчерашнему голоду жениха. И плевать им было на то, что я с самого вечера не жрамши сижу. "А надо было кушать, когда давали"! - Таков был невозмутимый ответ Пей-Сонг. Все, кто был свидетелем той страшной сцены, единогласно решили молчать, нечего раздувать скандал накануне свадьбы. А я сейчас сижу и размышляю, что проку в этой тайне, когда живот от голода сводит? Надо было, все-таки, поскандалить.
  После ритуального одевания в сине-красный наряд и заплетания волос в те же крылья, что и дома, на голову накинули "горячо любимый", негнущийся от вышивки ало-золотой платочек. Но в этой обрядовой войне я на этот раз была в выигрыше, позволив напялить на себя всего два платья - тонкое нижнее и плотное, с широкими летящими рукавами, верхнее. Ну, это не считая нижних легеньких и узеньких штаников и коротенькой маечки.
  А вот туфли мне очень понравились - удобные, на низкой танкетке с чуть скругленным носком. И хоть и были они алого цвета, зато вышивка синим бисером надолго мой взгляд притянула.
  Посадили меня разодетую в пух и прах в золотой, разукрашенный алыми драконами паланкин и понесли ко дворцовой площади, где, собственно и пройдет бракосочетание. Мне во время пути предписывалось молчать и горько плакать. Вот еще позавчера кто бы мне такое сказал, я бы разревелась немедленно - нервы. А теперь, хоть и тоже нервы, но и слезинки из глаз выдавить не могу. Вчерашнее происшествие напрочь отбило желание хандрить.
  Свадебной процессии полагалось идти не спеша, и обязательно окружным путем. Я украдкой смотрела на все происходящее отогнув пальцем пеструю ткань на окошках. Их было по одному на все стороны, так что обзор у меня был великолепный. Народу собралось на улицах! И все чего-то орут, кидают вверх цветы и красные ленточки. И у всех на лицах написана искренняя радость. Вот с чего бы это? Так рады, что неизвестно кто станет их Императрицей?
  Наконец, под оглушительные взрывы хлопушек и петард, кортеж во главе с Найданом и Пей-Сонг, державшими в руках большие факелы, на древках которых змеились такие же, как и на паланкине, драконы, оказавшиеся клановым знаком жениха, вошел через устрашающе огромные и массивные ворота на дворцовую территорию. Замыкали шествие Могута и Лют. Этим всучили по красному шелковому зонтику все с теми же с золотыми драконами, которые смотрелись в их мускулистых лапах так же неуместно, как и седло на корове.
  Ребята имели до нельзя глупый вид и все норовили прикрыть лица этими зонтиками.
  Вот честно, я скоро озверею от красного и золотого цвета!
  Выйти из паланкина мне помогали две особы женского пола, одна сухонькая, морщинистая и темная лицом как чернослив, другой едва двенадцать исполнилось, она так и лучилась юностью, энергией и здоровьем. Они же откинули в четыре руки с моего лица платок.
  Старшая прожила с мужем семьдесят три года, в следующем году отметит семьдесят четвертый год брачной жизни. Молодуха только-только уронила первую кровь. - Шепнула мне на ухо Пей-Сонг. - Старшая олицетворяет долгий и крепкий брак, младшая - вечную молодость.
  Девушка поднесла мне блюдо, на котором лежали два вареных яйца без скорлупы, выкрашенных в красный и голубой цвета, рядом белел неровно отколотый кусочек сахара, на отдельной тарелочке высилась стопка блинов залитых медом и украшенных пышным, не известным мне, цветком. Там же лежал костяной гребень и стоял маленький кувшин, покрытый... красным, мать вашу, платком!!!
  Старшая женщина осторожно провела гребнем по моей прическе и поднесла к моим губам кусочек сахара. Я покорно открыла рот и захрупала им. Дали запить из кувшина чем-то вроде кислого разбавленного вина. Молоденькая девчонка ловко приложила по яйцу к моим щекам и покатала их по кругу. Как только закончила, в воздух с оглушительным грохотом и шипением взлетели фейерверки. Платок вернули обратно, закрыв мне обзор.
  Потихонечку, потихонечку... Вот так, госпожа. Ножки смело переставляйте, дорога гладенькая. Жених вас уже ждет. Еще чуть-чуть осталось. А взгляд то у него какой... ласковый, ждущий. Ай да ночка у вас будет! Дай боги сразу и наследничка сделаете! - Приговаривала Пей-Сонг крепко держа меня под локоток.
  Какого наследничка?! Дайте дожить до этой брачной ночи и не умереть, от того, что шея сломалась! Я вцепилась в руку Пей-Сонг намертво, но она терпела, не издала не звука.
  Стойте госпожа! Платочек-то снимем, теперь можно, перед женихом-то. - Сюсюкала придворная дама, выпутывая золотые нити платка из шпилек и заколок.
  Ну вот и белый свет! А впереди стоит жених. А на голове у него тоже черт знает что и он весь в алом с золотыми драконами. Я замедлила шаг... Мать моя! Ешкин дрын и все коты разом! Так я не смеялась, наверное, никогда. Ну вот когда ты меня перестанешь удивлять, судьба?!
  Подскочила Ярина и выхватив из рук опешившей Пей-Сонг платок, натянула мне его на голову, отрезая от окружающих мое неприлично веселое лицо. А то, блин, по содрогающемуся телу и характерным звукам, никому не понятно что я ржу как бешеная гиена! Уже щеки болят!
  Ты видела? Нет, ты это видела?! Ну, папуля, интриган! Ну, спасибо, родитель! - Меня просто захлестывало веселье!
  Всю торжественность испоганила, зараза, зачем так ржать? Жениха обидишь! Да видела я, видела! - Хихикала Ярина, потом не выдержала и засмеялась в голос. - Ох, Волька! Я его физиономию до конца жизни буду помнить! Слушай, он же клялся что!..
  Пока Яринка разражалась новой порцией оглушительного хохота, я стянула ненавистный платок с головы и отбросила в сторону, в кого-то попала, судя по сдавленному оханью, скорее всего по лицу. Повернула к жениху свое смеющееся. А он не изменился, ну, может быть, совсем капельку.
  На меня круглыми глазами, глядел купчик.
  Тут в воздух снова взлетели фейерверки. Загрохотало и засверкало, раздался слаженный рев толпы. Парень аж присел, тоже клятву помнит, ага. Хм... Нет, уже не просто парень. И не купчик. Хаган-Тамир, Император Алимы, мой будущий муж.
  Я медленно пошла на встречу своей судьбе и чем ближе подходила, тем улыбка у него становилась шире, пока совсем в оскал не превратилась. Мне стало немного не по себе, особенно когда Тамир переплел мои пальцы со своими и так сдавил, что я пискнула.
  Да не убегу я! - Прошипела, пытаясь выдернуть руку. Но куда там! Он сжал еще крепче.
  Слова клятвы были произнесены мною без запинки. Ну еще бы, как только я тормозила, пальцы тут же ощутимо сдавливали и я сразу вспоминала, что надо сказать.
  Такой веселой свадьбы у меня еще не было!
  
  Лонгвей - дворец Императора, был разукрашен на славу. Все те же цвета, алый и золотой, преобладали, но, слава богам, были и другие. Внутри жилище Хаган-Тамира больше напоминало ядовитое нечто, настолько краски были насыщенны и разнообразны. Надеюсь, это не повседневное убранство, а то количество визитов к мужу придется резко сократить.
  Свой дворец - Алтансэсэг, я еще не видела, но Яринка заверила, что он приятный глазу, тоже пестренький, но очень даже ладненький. Меня отведут в него завтра утром. Ночь я должна провести в Лонгвее с супругом, усердно творя наследника. Можно подумать, что больше некогда будет.
  Меня отвели в специальную комнату, подальше от любопытных глаз. Там, наконец, переплели волосы в прическу для замужних алимских женщин - две простые косы скрепленные между собой серебряными пластинами, с инкрустацией из драгоценных камней в виде цветов. Я вздохнула с облегчением. Жениха в комнату не пускали. Яринка сказала, что он мается за дверью и уже пообщался с обалдевшими от такого поворота судьбы Могутой и Лютом.
  А потом я готовила свадебный напиток. Гадость еще та! Зеленый чай, овечье молоко и соль. И не дай Бог, пролить хоть каплю или пересолить! А чтобы умилостивить богиню домашнего очага, его нужно перемешать ровно двадцать один раз, - тогда счастье не отвернется от молодоженов. Ну, это меня как раз и не пугает. Я давно приготовилась, что счастья мне не видать как своих ушей без зеркала. Пить эту бурду полагалось свекру, он и слово свое веское, окончательное, должен сказать, гожусь ли я для их клана? И вот только после его согласия свадебный обряд считался завершенным.
  Сыпануть, солички от души, что ли? Он же весь стаканчик выпить должен. Очень хотелось напакостить этому старому интригану. Второму я успею сделать каку через два месяца, как приедет. Ведь знал же все, когда посылал меня в сопровождение!
  Ох, черт! Я же порой по-настоящему издевалась над Тамиром! Точно мстить будет. За все будет. Особенно за то, что тюфяком и купчинкой никчемным обзывала... ладно, так даже веселее! Будем посмотреть.
  Действо бурданамешивания происходит на глазах у кучи народа в полнейшей тишине. Это что бы побольше жути нагнать. Но я не впечатлилась, наоборот, было легко и свободно, хотелось петь и обнимать всех подряд. Это нервное, наверное. Я постоянно ощущала на себе взгляд Тамира, но как только оборачивалась, он уже глядел на что угодно, только не на меня.
  Свекор меня одобрил, покормил с ложечки чем-то сладким, напоминающем молотые орехи в меду, погладил по щеке дрожащей рукой и уморился. Под него быстренько подсунули кресло с ручками и унесли. На вид не очень и старый дядька, лет шестьдесят, а выглядит как развалина. Что-то тут не так.
  Эйфория не покидала меня вплоть до того момента, как надо было идти в отведенные молодоженам покои. Там мне наконец-то дадут поесть. О том, что будет дальше, я старалась не думать. Все свадьбы завершаются одним и тем же, если жених не напивается в драбадан. Ну, мой, похоже, сегодня совсем не пил. Самой, что ли надрабаданиться?
  
  До покоев Хаган-Тамира нас провожали целой толпой, что радостно выкрикивала благопожелания, долгие лета, много детей и остальные непристойные глупости. По моему, даже советы кто-то давал. Тамир ухмылялся и не останавливаясь тащил меня к резной двери. Ее распахнули перед нами, он подхватил меня на руки и занес внутрь. Отпускать не спешил и я поверх его плеча увидела раскрасневшееся лицо Яринки, подающей мне какие-то знаки. Дверь перед моим носом закрылась.
  Отпусти меня. - Тихонько попросила я глядя на мужа снизу вверх.
  Через секунду я уже стояла на полу прижавшись спиной к стене. И чего так паникую? В первый раз что ли замужем? А в голове бьется истерическое: "Вот пусть только хоть пальцем тронет"! Шурша шелком Тамир подходит ко мне, отлепляет от стены, ведет к столу и усаживает в кресло.
  Будешь? - Приподнимает серебряный узкий кувшин с длинным тонким носиком.
  Я радостно киваю, спиртное сейчас совсем не помешает. Залпом, пока он отвернулся и осматривает наше брачное ложе, выпиваю целый бокал и наливаю еще. Я пристально слежу за Тамиром, запоминаю все его движения с жадностью голодного человека попавшего на кухню в богатом доме.
  Вот он снял верхний халат-платье, расстегнул нижнее, снял, развязал вышитый пояс юбки с запахом, сбросил ее на пол. Потянул через голову рубаху, остался в майке и широких шелковых штанах. Я зажмурилась, изо всех сил пытаясь сдержать рвущийся наружу истерический смех. Интересно, на нем всегда столько одежды или это только сегодня? А штанов там сколько? Пока он разденется, я засну.
  Не хихикай! - Раздалось приглушенно-раздраженное, - Можно подумать, на тебе тряпок меньше! Да что б тебя!
  В руках у Тамира остались оборванные завязочки от штанов, он тоскливо смотрел на затянутый узел чуть ниже пупка. Мое ехидное хихиканье перешло в задорный смех.
  Стой, не дергай, я сейчас помогу! - Смогла я выговорить сквозь смех. - Ну чего ты такой нетерпеливый?
  А ты пробовала когда нибудь сутки в четырех слоях вышитого шелка? Самой-то не жарко, а? - Тамир начинал злиться.
  Я пыталась поддеть узел ногтями, потом плюнула и вцепилась в него зубами. Тамир даже дышать перестал.
  Сам виноват. Зачем было столько одежды на себя по такой жаре напяливать? - Одолев узел, сказала я Тамиру. - На мне только два слоя.
  Так, еще немного и наружу полезет купчик с похотливыми маслинами вместо глаз. Я попятилась не сводя взгляда с его лица, он презрительно усмехнулся и пошел к лавке у кровати, на которой лежал халат. Рысью вернулась за стол в удобное кресло, налила вина, поболтала кувшин прислушиваясь к тихому плеску. Мало, на двоих не хватит. Надо бы позвать кого, чтобы еще принесли.
  Боишься? - Вкрадчивый голос у самого уха чуть не заставил меня подскочить.
  Кого? Тебя? А надо? - Повернула голову, твердо встретила смеющийся взгляд Тамира.
  Не бойся, тебе не идет. - Он оттолкнулся руками от спинки кресла, обогнул стол и сел напротив.
  Вина нет, я все выпила. - Еле сдержав облегченный вздох, отсалютовала ему бокалом. - Прикажи, чтобы принесли.
  Если напьюсь, не так стыдно будет с ним... И чего так трушу? Словно и вправду все в первый раз происходит и я совершенно не знаю, что с мужиками в постели делают. Тамир позвенел в колокольчик, тут же распахнулась дверь и вереница людей внесла подносы с едой и кувшины с напитками. С последними, как и с первыми, похоже перебор получился. Мы столько не съедим и не выпьем!
  Мы молча пили вино. Не знаю, о чем там думал мой муж, а я лихорадочно выдумывала, чем бы заняться, чтобы он вот прямо сейчас не поволок меня наследника делать. Ну не могу я так, без подготовки! Мне надо привыкнуть немного, осмотреться, подумать. А проще говоря, я дико стеснялась. И со всеми мужьями так же было, секс строго с выключенным светом и инициативу я никогда не проявляла.
  После второго кувшина я стянула верхнее платье и предложила Тамиру во что-нибудь сыграть. Он оживился и приказал принести коробочку с Мечом и Цветком. Эта детская игра чем-то похожа на наши карты, только карточек гораздо больше, их при игре разделяли на две колоды и после каждого проигрыша приходилось тянуть карту из второй, и выполнять задание написанное на ней.
  Пока лидировала я. По проигрышам. Тамир от души веселился, я, кстати, тоже. Обидно не было. Наоралась и наползалась по полу до одури. Потом мы еще во что-то играли, потом вели тягучую и совсем непонятную беседу, тему я так потом и не вспомнила. Потом я отрубилась где сидела.
  О приключении, когда он был еще купчиком, а я Сорокой, мы даже не упомянули ни разу. Словно и не было никогда того отрезка жизни.
  
  Проснулась в полумраке от дикой жажды, скосила глаза. Рядом сопел лежа на спине Тамир. Да уж. Брачное утро в драбадан. Интересно, было что-то, или нет? Скорее всего нет, я же одетая лежу. Или да? Потом оделась? Вот хоть буди и спрашивай. Ладно, потом, все потом. А сейчас - пить! И я полезла через Тамира к краю кровати. Дрожащие руки не выдержали и подломились в тот момент, когда я уже почти через него перелезла.
  Ну что? Что еще? - Сонно вопросил Тамир мне в макушку. - Не уходи, не лишай сна окружающих. Они его заслужили, пол года ждали, когда ты приедешь...
  Ты спи, спи, - поспешно откликнулась я, пытаясь сползти с его горячей груди, - я за водичкой. Тебе принести?
  Графин рядом на полу. - В полусне бормочет он. - Засыпай.
  Я дотягиваюсь до вожделенной воды и жадно пью, проливая половину на Тамира. Но тот не реагирует. Возвращаюсь снова на свое спальное место и отрубаюсь раньше, чем голова касается подушки.
  
  Проснулась я окончательно, когда уже рассвело, от чувства, что что-то важное не смогла сделать. То ли сон такой увидела, то ли на самом деле что-то забыла вчера сделать, так и не поняла7. Но ноги, а главное голова, настойчиво требовали каких-то действий. Нестерпимо хотелось вот прямо сейчас куда-то идти и чем-нибудь заняться. Оставалось только понять куда и зачем, а главное - чем заняться?
  Тамира на кровати уже не было, зато рядом с ней стояла Пей-Сонг и какая-то девица, держащая в сильных руках поднос, а на нем широкий серебряный тазик.
  Доброе утро Ваше Императорское величество! - Сказала она и глубоко поклонилась. Девица с подносом встала на колени. Я сквозь щелочки вместо глаз наблюдала за происходящим. - Утреннее омовение.
  А целую ванну можно? - Прохрипела я, растирая лицо ладонями, чтобы прогнать остатки сна. Куда-то бежать и что-то делать уже перехотелось. - Который сейчас час?
  Восемь, - Пей-Сонг смочила мягкую тряпочку в воде из тазика и чуть придерживая меня за подбородок, принялась умывать. - К полудню надо быть готовой. Ваше Императорское величество...
  Послушайте, уважаемая Пей-Сонг, - прервала я ее, отстраняясь от мокрой, душистой тряпки, - а давайте без этих реверансов... То есть, без Ваших Императорских величеств. Хотя бы, когда мы наедине. Слишком длинно и мне не нравится.
  Тогда я буду звать вас Дэшин-Алима, если вы не против. Так вас уже все называют. - Не стала отнекиваться Пей-Сонг и склонилась в поклоне.
  А что это означает? - Вот совсем не улыбается называться какой-нибудь лунной плодовитой кобылицей!
  Великое счастье для Алимы. А простой народ вас уже прозвал Черным нефритом - Дэйю. - Придворная дама за разговором уже и косы мне расплела, и умудрилась расчесать не дергая, и заплести их обратно. - Это все цвет ваших волос. Черные, как редкий нефрит и такие же блестящие.
  А ванна? - Снова спохватилась я, когда меня уже начали запаковывать в какую-то хламиду.
  Она уже готова, но в вашем дворце - Алтансэсэг. - Пей-Сонг сделала девице с тазиком знак удалиться. - В Лонгвее ванна для женщин не подходит, да и не пристало жене у мужа в покоях омовения совершать.
  К полудню, я, чисто вымытая и благоухающая розами, шла по дворцовому парку к главному зданию, которое звалось Вейминг. Там каждый год проводился знаменитый на весь континент Миншенг и ежемесячный Тингж Фанг Фа. Там же находилась дворцовая библиотека, которую я после домашнего сборища хотела посетить. Где в данный момент находились Ярина и ребята, я не знала и Пей-Сонг тоже.
  После ванной я чувствовала себя почти человеком, шла на встречу с новоиспеченными родственниками и придворными, старательно скрывая ото всех сопровождающих, как дрожат у меня руки. Хорошо хоть рукава широкие и длинные, ладоней совсем не видно.
  У входа в Вейминг поджидал хмурый Тамир. Он обернулся ко мне, критически оглядел с ног до головы и протянул руку.
  Готова?
  Нет! - Вырвалось у меня помимо воли.
  Эта церемония не долгая, боятся нечего. - Его уверенный голос чуть меня успокоил.
  А что за церемония?
  Да так, формальность. - Отмахнулся он.
  Перед нами распахнули двустворчатую резную дверь проорав в нее что идем мы, Император и Императрица Алимы. И мы пошли. В просторном светлом зале собралась приличная толпа народу. Все серьезные, торжественные, молчаливые. Присматриваются. Ко мне, естественно. Тамира-то уже давно рассмотрели как следует, а что я за зверек - пока не понятно. В гробовом молчании мы дошли до возвышения, на котором рядом стояли два широких золотых кресла. Одно побольше, размером, как для слона, другое поменьше - для слоненка. Последнее, видать, мое. Сидение жесткое, неудобное и чересчур широкое, словно созданное для того, чтобы долго не засиживаться.
  Трудно сохранять величественную осанку и лицо под сотней взглядов. Злых, радостных, недоуменных, невозмутимых и еще черт знает каких, взглядов. Целый ураган эмоций на лицах. Если так будет всегда, я долго не выдержу. В зале висело напряженное молчание.
  Склоните головы перед Императором и Имератрицей! - Проорал все тот же голос, что и у входа. Я прикрыла веки.
  Толпа слаженно поклонилась.
  Приветствуйте Императора и Императрицу!
  В нас полетели приветствия. Иногда они, правда, звучали как проклятия, а так, в общем-то, ничего страшного. Ну не можем же мы нравиться всем подряд! Зато восклицают дружно, никто не отлынивает. Бывшего Императора я не вижу, зато мой взгляд притягивает группа людей, стоящая почти возле тронного возвышения.
  А вот это, наверное, и есть тот самый казначей, который оппозиция моему Тамиру. Рядом с ним высокий молодой мужчина, пристально меня разглядывающий, ослепительно красивая девушка и еще одна, попроще, но тоже ничего. Она мне улыбается и я чувствую, что сейчас заработаю сахарный диабет.
  Формальность длиться почти пять часов, к ее концу я начала ненавидеть все человечество, но все равно благосклонно улыбаюсь. Или скалюсь? Вид у меня, наверное, еще тот, вон, даже дите заревело. После приветствия, народ начинает подходить по очереди и представляться мне, Тамир их всех уже знает. Первым подходит казначей с домочадцами. Я пытаюсь разглядеть в его облике нечто зловещее, но не получается. То ли я совсем не проницательна, то ли ничего страшного в Анжур-Ёне нет. А вот сынок его меня пугает.
  Унур-Шона очень высок, на голову выше любого из окружающих его мужчин, плечистый и мускулистый, что заметно даже сквозь несколько слоев одежды. На первый взгляд неповоротливый, но двигается легко и изящно, как пантера. Темная, выдубленная на солнце кожа указывает на то, что он не привык сидеть в четырех стенах, наслаждаясь комфортом. Черные глубокие глаза издали казались двумя ранами. Квадратный, тяжелый подбородок, равно как и твердые, крепко сжатые губы, говорили о непримиримом характере хозяина. Длинные волосы заплетены в косу, она скользит при каждом шаге по спине, как змея.
  Вот уберите косу, добавьте лет тридцать, седину в волосы и короткую, с проседью бородку - и получите казначея. Только взгляд у отца и сына отличался. У первого необычайно умный, проницательный, у второго надменный и колкий, иногда смотрящий прямо на тебя, но не замечающий в упор, словно ты пустое место.
  Мне потом сказали, что Унур-Шона никогда в жизни не проиграл ни одного поединка, никому ничего не прощал и обожал преследовать добычу. Как четвероногую, так и о двух ногах. Люди боялись его больше чем отца. Анжур-Ён хотя бы, говорил, за что наказывает, а Унур-Шона не считал нужным до этого снисходить.
  При виде него, Хаган-Тамир как-то весь подбирается, выпрямляет спину и чуть подается вперед, словно к броску готовится. Лицо у него становится каменным, все эмоции прячутся глубоко внутрь. У меня по спине скачут мурашки, я ощущаю на себе изучающий взгляд Унур-Шона, прямо кожей чувствую, как он медленно ползет от лица вниз, по долгу задерживаясь на самых интересных местах.
  Чувствую себя мерзко, будто прилюдно раздели и пялятся все, кому не лень, а прикрыться нечем. Усилием воли не отвожу глаз от его сестры. Если не выдержу и посмотрю, встречусь с ним взглядом, и будут потом сниться кошмары. Хочется окунутся с головой в чистую воду, чтобы смыть всю эту гнусность.
  У красотки, младшей сестры Унур-Шона, простодушный, открытый миру взгляд. И если бы не он, то выглядела бы она как пустоголовая кукла. А так, просто наивная девчонка, которая способна расплакаться над увядающим цветком. Широко распахнутые зеленые глаза, белокурые локоны волосок к волоску, прямой аккуратный носик, пухлые улыбчивые губки. И в этой улыбке столько сахара, что становится приторно. В этом они с сестрой сильно схожи, словно специально тренировались перед зеркалом.
  Узкая талия, высокая грудь, маленькие ладошки покорно сложены на плоском живот, прямо не смотрит и все время краснеет. Она из той породы, что и на ножки стола нацепят юбочки, потому что они голые, а это неприлично.
  Ее опасаться не стоит. Или, все-таки, стоит? Такие добренькие простушки, иногда на проверку оказывались самыми коварными злодейками. К тому же, не стоит забывать, кто ее отец.
  Старшая сестрица заслуживала отдельного внимания. Вот в ком стеснительности и стыда ни грамма, так это в ней! Уже всего моего мужа взглядом облизала. Смотрит прямо, в больших, выразительных зеленых глазах мелькает насмешка и презрение. Стройная, высокая и грациозная. И если при виде ее сестры все восторженно ахали, восхищаясь красотой и через короткое время отводили взгляды, то на ней задерживали их надолго. Ее хотелось рассматривать и рассматривать, с каждой минутой восхищаться все больше и находить в ее облике все новые прелести. Про таких говорят - роковая женщина.
  Передо мной она склонилась не глубоко, лишь отметилась. А вот перед Тамиром присела в таком низком пардоне, что я даже чуть запереживала, не дай бог ее грудь сейчас вывалится на пол из глубокого выреза. Конфуза не оберемся.
  Вот зараза! Даже перед законной женой мужика соблазнить пытается!
  Тамир со скучающей миной за всем этим наблюдает. Но глаза, все же, сверкнули. Значит либидо в то памятное утро на болоте не совсем сдохло. Но по настоящему он оживился всего несколько раз, когда подошел Ардан-Бабу с дочерью и женой, и несколько наместников с семьями. Искреннее радушие со стороны Императора и такое же искреннее почитание от них. Есть о чем подумать. Неужели у моего мужа настолько мало преданных ему людей?
  В библиотеку я в тот раз так и не попала. Сил не хватило, да и желание пропало напрочь. Хотелось побыстрее спрятаться ото всех. Эмоциональный перегруз? Скорее всего.
  Ярину и моих ребят к Императорским телам не допустили - не положено по статусу. После короткого и вздорного скандала, подруге неохотно отвели комнату рядом с моей и она получила должность Приближенной подруги с правом постоянно находиться при мне, а так же сидеть в моем присутствии. Не малые привилегии, как я поняла. Люта, Могуту и Вихуру поселили в двух шагах от моего дворца, там, где находилась личная охрана моего Императорского величества. Пей-Сонг в дрязге не участвовала, но недовольно хмурилась глядя на меня.
  Вы подрываете все устоявшиеся традиции императорского двора, Дэшин-Алима! - Строго сказала она потом, когда скандалить уже было не из за чего. - Я понимаю, что эта девушка и мужчины - близкие для вас люди. Но не надо забывать и о своем статусе! Девушка совсем не родовита, она сейчас заняла не свое место, приближенные к Императору будут недовольны. На него многие были нацелены. Также, вы подрываете и свой авторитет.
  Ну и пусть! - Упрямо воскликнула я. - Мне плевать что подумают эти многие.
  В этом я ни за что на уступки не пойду. Я все понимаю и буду в остальном следовать правилам. По возможности. Но и Ярина, и ребята останутся там, где они сейчас есть. А кому не нравиться - могут катиться к черту.
  
  
  К ночи, когда чуть подзабылся прием со знакомством, мне захотелось действий и я отправилась изучать свое жилище. Просторное деревянное здание подковой, перед входом ухоженный садик с мостиками, ручейками и фонтаном. Даже собственное тихое болотце имелось - круглый искусственный прудик с рыбками и черепахами, по берегу растут камыши и желтые мелкие ирисы. Через него тоже переброшен мостик. Гуляй - не хочу.
  Собственная кухня, пять или шесть спален, я точно не считала, зал для визитов, зал для трапезы, зал для визитов Императора, спальня для визитов Императора, гардеробная, для его же визитов. Большая купальня с бассейном и парной баней лично для меня. Уборная рядом с ней, а не на задворках, как в Беловодье.
  И везде показная роскошь. Или не показная? Так положено по статусу? А какой он у меня теперь? Чем тут Императрицы занимаются?
  Ну, если зачитывать полный список, дня не хватит, а если коротко - ничем. Моя персона полностью подчиняется прихотям Императора Хаган-Тамира и правилам двора. По ним выходило, что я должна лишь украшать собой эти хоромины и ублажать мужа. А еще, побыстрее родить наследника. Еще можно вышивать, играть на музыкальных инструментах, петь, плясать, слагать стихи, малевать на холсте природу и кормить черепах, и рыбок в пруду. И все в таком же духе. Да, совсем забыла! Выходить за пределы дворцовой территории категорически запрещалось, только в сопровождении Тамира.
  В общем, сидеть мне рядом с прудом у холста с кисточкой в руках до скончания времен, потому как муж мой прогулки за пределы дворца совсем не уважает.
  
  Шестой день, как я замужем. В библиотеку не пускают, зато выдали мешок корма для прудовых обитателей. Сплетничать с Яриной уже не о чем. Пей-Сонг учит меня играть на гибриде мандолины, гитары и контрабаса. Семь струн, как у гитары, круглая, как мандолина, и большая как контрабас. Ставится эта штука между ног, но играют на ней без смычка, пальчиками. Сломала пару ногтей и добренчалась до мозолей. Кончики пальцев болят, поэтому картины выходят уродливые, даже не точка-точка - огуречек, а что-то уж совсем страшное. Петь я даже не пытаюсь, уши мне медведь оттоптал на совесть. Настроение валяется на полу и подниматься не хочет.
  Меня переодевают по шесть раз на дню, чувствую себя манекеном в ателье. Я бесцельно брожу по всем комнатам подряд, за мной следует толпа народу. Изредка слышу, как некоторые шушукаются о том, что Тамир уже почти неделю ко мне не приходит, а мы только что поженились. Вот с чего бы так? Меня тоже интересует этот вопрос, но задать его, кроме Ярины, больше некому. А она тоже не понимает. И я не понимаю, но внутренне почему-то радуюсь, что не приходит.
  В комнату, которая гардеробная, я страшусь заходить. Тряпок там столько, что еще моим праправнукам хватит полы мыть. Хотя, вышитым шелком много не намоешь. А рядом комнатка поменьше, там на полочках расставлена обувь. И все мне в пору. Я, естественно, все это богатство не мерила, быть еще и обувной колодкой совершенно не хотелось, но и на вскидку видно - мой размер.
  На седьмой день ко мне пришел Найдан и хитро щурясь, заявил Пей-Сонг, что будет теперь учить меня дворцовому этикету и вообще всему подряд.
  А на следующее утро, в моей жизни появился просвет.
  Вам не интересно? - Вопрошает Найдан, оторвавшись от чтения вслух очередного трактата о героических подвигах прошлых Императоров.
  Я молчу, не знаю что ответить. Вроде бы и интересно, историю я люблю, особенно вот такую, без обилия дат в виде художественного романа, но...
  Вам скучно. - Уверенно говорит он.
  Я киваю в ответ и жду, что он скажет дальше.
  Хотите прогуляться?
  Я морщусь. Рыбок я закормила, как на убой, черепахи от меня уже прячутся.
  Вы не поняли, я приглашаю вас на прогулку за пределы дворца.
  Я неверяще гляжу на него.
  А разрешат? - Почему-то шепчу я.
  А кто их спрашивать будет? - Шепчет он в ответ.
  А что нам грозит, если поймают?
  А мы не будем попадаться. - Найдан улыбается, по нем видно, что и ему самому хочется совершить эту не совсем разумную выходку.
  А когда? - Мне хочется прямо немедленно! В общем, голова подумала, попа зачесалась.
  Да прямо завтра с утра и пойдем. Берем с собой Ярину, кого-нибудь из охраны - и вперед.
  Я начинаю подозревать, что разрешение на эту прогулку Найдан уже получил, слишком уж у него все просто выходит. Но мне все равно, еще немного и я вконец охренею от скуки. Ярина понеслась сообщать, уже давно охреневшим от того же, Люту и Могуте, что меня завтра надо будет охранять. А я до конца дня нахожусь в приподнятом настроении и безмерно удивляю своею оживленностью Пей-Сонг.
  Еще даже не рассвело, а я уже полностью готова очертя голову пуститься в авантюру. На мне простое платье, грубые башмаки и плащ с глубоким капюшоном. Еле дождалась Найдана, все казалось, он передумает и я снова весь день буду ловить и кормить силком черепах. Ну, может, попытаюсь сочинить что-нибудь эпическое, про них же. Или про рыбок. А возможно и про желтые ирисы. Или про все сразу.
  Он пришел, как и обещал, я облегченно выдохнула. Мы шли к воротам в город почти не скрываясь, на пути не встретив ни души. Что опять же подтверждало мою догадку - мне разрешили прогуляться. Странно, почему это разрешение держится в тайне?
  Если наше путешествие раскроется, Император всегда сможет сказать, что ничего знать не знал об этом. - Правильно понял мои удивленные взгляды Найдан.
  Я остановилась. Так это выходит, что за его же разрешение, мне, возможно, влетит по первое число? Развернулась к нему, решив возмутиться.
  Вы за свои действия не отвечаете, потому и не будет вам ничего страшного. Ну, отделаетесь нотацией от Пей-Сонг и всего-то! - Объяснил Найдан. - А вот если узнают, что сам Император вашу прогулку одобрил... Конечно, если нас раскроют, ему придется вас наказать, возможно и покричит немного, но это стоит вытерпеть ради того, чтобы побродить по Гыме, поверьте мне!
  А как наказывать будет? - Лучше уж знать и быть готовой.
  Под замок посадит, максимум на неделю. - Со знанием дела заявил шедший позади Могута. Найдан только кивнул.
  Ладно, раз так. Уже неделю под ним сижу, не страшно. Тихонько выскользнули через боковую дверцу рядом с массивными воротами, пока Ярина заговаривала зубы совсем не бдительной охране и пошли дальше. Город просыпался. Повсюду открывались лавочки, мелкие ресторанчики, слышался гомон, появились прохожие. Я вертела головой с удовольствием вдыхая запах свежеиспеченного хлеба с тмином, стараясь все рассмотреть подробнее.
  Гыма почти ничем не отличалась от столицы Беловодья. Только улицы уже и грязнее, и дома повыше. А так, толпы народу, что там, что здесь. Мы прошлись по торговым рядам на большой ярмарке, еле оттянули Ярину от загонов с лошадьми, напомнив, что во дворце ждет Гром. Потом меня еле утянули от лотка с кованными серебряными и медными плошками, кувшинами, чашками и кубками.
  Посидели на открытой веранде ресторанчика, дожидаясь обеда. Послушали совсем не благозвучное пение бродячих музыкантов, заплатив только за то, чтобы они побыстрее ушли. Вернулись на ярмарку покататься на карусели и посмотреть на петушиные бои.
  У меня от всего этого разнообразия пьяно кружилась голова, сейчас я любила весь мир!
  Да, вы правы, Гыма - бешенный город, все вертится, крутится, все куда-то бегут, что-то делают. А вы иди медленнее, позволяйте себе осматриваться и тогда глазам откроется много удивительного. - Посоветовал Найдан, когда я ему весело нажаловалась на пестроту и круговерть.
  Я и пошла медленней и первое, что бросилось в глаза - широкий, пестрый шатер.
  Что там? - Заинтересованно разглядывая его, спросила я.
  А вот как раз ради этого мы и шли в город. Это театр. - Хитро сощурился Найдан и повлек меня ко входу.
  Там давали представление на историческую тему. Смотреть было интересно, тем более, что про эту древность дремучую я еще не знала. Сцена - большой пятачок посреди шатра. Земля так утоптана, что как асфальт. Из музыкальных инструментов только пара барабанов и длинная дудка с воронкой на конце. Играют одни мужчины, но женщины у них очень убедительно выходят. Представление уже шло, тема его была, судя по комментариям вокруг, довольно известна, так что непонятно о чем оно, было только мне.
  Кто такой Агзам и почему ему вспороли живот? - Шепотом вопрошаю я Найдана.
  Он родоначальник наших предков, первых каанов Алимы - Степных волков. А живот вспороли потому, что естественным путем не мог родить сыновей-близнецов. - Так же тихо отвечает Найдан.
  Я пытаюсь усвоит сказанное. Знаю, что дословно таким басням верить нельзя и что мама, скорее всего, у близнецов таки была, но что-то в их рождении определенно нечисто.
  Кто такие кааны? А он жив остался после вспарывания?
  Каанами в те времена назывались Императоры. И да, жив, смотрите представление! - Отмахивается Найдан.
  Я начинаю приставать к Ярине.
  Ты веришь в то, что мужик родил?
  А почему бы и нет. - Философски пожимает плечами она. - Давно же было, может и правду говорят.
  А почему я про сноходцев ни разу не слышала? - Эти двое братьев-близнецов именно ими и были.
  Потому что их давно всех уничтожили.
  А зачем? Что они плохого сделали?
  Они сами ничего и никому плохого не делали. И дар их не так уж и опасен. - Вмешался в разговор Найдан. - Я считаю, что все это из-за людских страхов. Человеку трудно принять того, кто не такой как он. Сноходцы сильно отличались от нас.
  Но именно из-за этих отличий они и причиняли вред другим! - Возразила Ярина. - Это же с ума можно сойти, когда по ночам у тебя в голове кто-то копается, свои мысли вкладывает, диктует волю! Я слышала, что те, кто подвергался атакам сноходцев, постепенно с ума сходили, спать не могли, а потом бросались на всех вокруг как звери. Соответственно, их и убивали как бешеных зверей. Страшные времена были.
  Ты не совсем права. - Нахмурился Найдан. - Я еще раз говорю - это их дар. За дар никого винить нельзя! Особенно если он неподвластен хозяину. Мы же не обвиняем живописца в том, что умерла какая-то впечатлительная барышня, глянув на его слишком реалистичную картину, где изображены муки грешников. Люди не поняли их, стали бояться, сторониться, а потом обвинили во всех своих грехах. Сноходцы никогда не причиняли вреда злонамеренно. И все было не так, как ты думаешь! Есть летописи, в которых указано, что люди с этим даром много хорошего сделали и не только для живущих в Империи. Сколько войн они предотвратили! И вообще, это к тому, чтобы ты знала - именно сноходцы основали Империю и мы все сейчас живем по установленным ими же законам.
  Так Степные же волки основали, не сноходцы! Или это одно и то же?.. И почему тогда никто в Империи об этом не знает? - Окончательно запутавшись, вклинилась я в разговор. - Если они столько блага людям принесли, то их надо почитать, а не ненавидеть.
  Степные волки - это название народности, а сноходцы - их правящий клан.
  "Черт ногу сломит"! - Мысленно фыркнула я.
  На сцене тем временем, вовсю разгоралась трагедия. И в отличие от Найдана, здесь сноходцев представляли как страшных демонов, стремящихся поработить людские души, опутав их паутиной сновидений. Вот уже убили одного из близнецов и готовили нападение на второго. Вот сейчас, главный палач, сокрушался, что не смог разорить до основания логово сноходцев, мол, слишком плодовиты братья оказались, уйму детей после себя оставили, а те успели своих завести, а некоторые даже и внуков - пойди всех перелови, передуши.
  Велика заслуга детей и стариков убивать!
  Свергнув Императора из сноходцев, на трон взгромоздился самый главный ловчий. И что-то мне подсказывает, что этот человечек просто не упустил свой шанс погреть загребущие ручки в имперской казне, не беспокоился он о людях. Раздул скандал со сноходцами до непомерных размеров и скинул правящий клан к чертовой матери, сам став Императором. Но мало им быть, надо еще и знать, как им быть.
  Добившись своего, главные зачинщики переворота, оставили в покое горстку выживших сноходцев. Их отослали подальше от столицы, выделив для доживания самые бесплодные земли, какие только нашли в Алиме. Но и там они не смогли найти покоя.
  Охота на сноходцев длилась более века и за это время столько и не виновных, и виноватых положили, что Империя сократилась по численности втрое, обеднела, соседи начали алчно поглядывать на ее огромные пустующие территории. Итог был весьма плачевен - голод, страх, войны и угроза полного уничтожения Империи. И кого простой люд в этом обвинил? Конечно сноходцев! Это они, твари черные принесли миллион несчастий на их головы, это они заставили их голодать и наслали болезни! И понеслась еще одна волна убийств ни в чем не повинных людей.
  Конечно, Империя со временем оправилась, нашлись талантливые люди, что смогли навести в ней порядок. Но с тех пор слово "сноходец" было под запретом, его старались даже вслух не произносить попусту. Вон и в трехчасовом спектакле его от силы раза три сказали, заменяли фразой "эти черные нелюди".
  Предоставление закончилось и как бы не хотелось, мы должны были покинуть ярмарку, во дворец вернуться надо. Ярина и Могута по дороге оживленно обсуждали увиденное, вспоминали какие-то уже давно известные байки про сноходцев и соглашались, что они - зло самое страшное на свете, а во мне все клокотало.
  И что, совсем-совсем людей с этим даром не осталось? - Удивленно спросила я Найдана. - Ведь должен же кто-нибудь в живых остаться!
  Если и есть они, то мне неизвестно. Хотя, я тоже считаю, что не всех их истребили. Но они вряд ли дадут о себе знать.
  Несправедливо! Обвинить уйму народа только в том, что они не такие как все, а потом еще и уничтожить под корень! - почему-то эта трагическая история меня сильно задела. Сноходцев не то чтобы жалко было, скорее меня возмутило тупое поведение людей - как бараны пошли следом за одним козлом не разобравшись в ситуации.
  Не кипятись! Все в прошлом! И не ори так, на нас уже все оглядываются! - Ярина дернула меня за рукав.
  Нельзя народ винить в произошедшем, они всего лишь люди. - Примиряюще сказал Найдан.
  Терпеть ненавижу именно вот эти слова! Мучает ли животных, издевается ли над людьми, или просто мерзавцем уродился, оправдание всегда одно - что с него возьмешь? Он дурак и всего лишь человек, любой имеет право на ошибку. Пороли таких в детстве мало, вот что! И никаких отговорок не принимаю.
  Сейчас-то можно что-то сделать! Это прошлое нельзя изменить, оно уже произошло и ничего с этим не поделаешь. Но люди-то меняться могут...
  Но как всегда не хотят. - Перебил меня Найдан. - Тут усилия прилагать надо, шевелиться и много думать. Им лень. Люди любят сваливать свою вину за собственные неудачи на другого, называя это судьбой или роком. Так жить проще. А чтобы жизнь не казалась невыносимой, приучают себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые чинят люди.
  Я фыркнула, но призадумалась. В словах Найдана была чистая правда. Невозможно изменить весь народ просто потому, что мне или кому то так хочется. Даже если взяться за детей, многие ли прислушаются и начнут делать так, как им какая-то пришлая баба, внезапно ставшая Императрицей, говорит, да еще и иностранка. Менять мировоззрение тяжело, особенно в зрелом возрасте. Недаром присказка есть - воспитывай дитя пока оно поперек лавки умещается, а как только вдоль ляжет - все без толку. Ладно, не моя это печаль, пусть об этом Тамир беспокоится.
  Назад мы вернулись почти в сумерках. Стемнело в Алиме рано - осень на носу. Украдкой пробираться в комнаты не пришлось, вокруг, так же как и утром, не было ни души. А как только Ярина прикрыла за мной двери в спальню, тут же послышался строгий голос Пей-Сонг, раздающий указание служанкам.
  Готовьте купальню, да поживее! Ее Величеству давно спать пора! А из-за вас, клуш нерадивых, она все еще на ногах!
  Это она Ярину и Найдана клушами обозвала? И все таки, можно ли изменить взрослого человека, которому с детства вдалбливали, что белое - это черное, а черное - белое?
  
  
  И вот я снова сижу в четырех стенах. Вокруг суетится толпа народу, а будто одна во всем дворце. Тихо-тихо в парадном зале для визитов. Не для Императора, в обычном, который для всех. Меня удостоили чести две сестрички,дочери казначея. А придворные-то мои как зашевелились! Подобрались все, коготки выпустили, зубки наточили, только и слышно, как из них на пол яд капает. Крепко этих двух мой двор не любит. Лестно, черт побери! И плевать, что меня тоже не особо жалуют. На словах-то, конечно, как только сахаром не обсыпают, а в глазах у всех вопросы - а достойна ли ты похвалы и преданности? Чего хорошего нам сделала? И сделаешь ли?
  Ваше Величество, я поставлю кресла для посетительниц подальше от вас. - Глубоко поклонившись, протяжно, словно специально тянет время, сказала моя Вторая придворная дама.
  Почему?
  Одна из дам, что вас сейчас посетят, имеет привычку обливаться духами с ног до головы, - скривилась моя нежданная защитница - может пострадать ваше чувствительное обоняние.
  Я оторопело кивнула. Это у меня-то обоняние чувствительное? Придворная дама с грохотом поволокла громоздкие кресла подальше от меня.
  Вот правду говорят, - хмыкнула над ухом Ярина - посади в клетку с кроликами всего одну маленькую змею, и длинноухие станут шевелиться гораздо быстрее. А тут целых две явились. Ишь, как тебя все защищают!
  И кто из них кролики, а кто змеи? - Ухмыльнулась я в ответ. - По мне так милыми ушастыми зверями тут и не пахнет. Их всех стоит судить только лишь по количеству и качеству яда.
  Ну, мы с тобой тоже не ужики безобидные, кстати.
  Вот за что люблю Ярину, так это за то, что даже в самой унылой ситуации может мне настроение поднять!
  Ай-Тэмулэн и Ай-Лиен к ее Императорскому Величеству с визитом! - Ух ты! У меня, оказывается, свое "орало" переддверное есть.
  Ну, понеслось! - Шепнула Ярина, я подобралась, выпрямилась и нацепила на лицо самую радушную улыбку.
  Тихая поступь, шуршание шелка и неизменные сладкие улыбки на губах. Мне даже показалось, что шипение услышала. Я поймала взгляд старшенькой и меня передернуло. Вы когда-нибудь видели глаза змеи, когда она заглатывает свою добычу? Они точно такие же, как когда она улыбается. Если змеи вообще умеют улыбаться.
  Дэшин Алима! Дорогая! - Слова радостные, а выражение глаз ни капли не поменялось, я поежилась. - Нам так и не удалось поближе познакомиться на приеме. Не слишком ли самонадеянно мы с сестрой поступили явившись сюда?
  "Да век бы вас не видела"! - Чуть не вырвалось у меня, сдержалась и сказала вслух.
  Меня тоже это опечалило. Я рада вас видеть.
  Кислятину из голоса убери, - буркнуло откуда-то сверху.
  Вот умеешь ты поддержать! - Прошипела я в ответ на Яринино недовольство.
  Не стоит так откровенно показывать свою неприязнь, они и так знают, что ты им не рада. Таких врагов нам пока не надо.
  Мне показалось, или младшенькая сторонится старшенькую? Этот взгляд, полный ненависти, не мне же предназначался? Точно, на сестру зыркает. Они уселись, чинно сложили руки на животе, из-под рукавов только заостренные коготки видны.
  До меня дошли речи, - все так же сладенько улыбаясь сказала Ай-Тэмулэн, - что вы скучаете во дворце. Позвольте нам развлечь вас беседой! Мы готовы выполнить любое ваше пожелание.
  "Ну, на голову встань. Плясать их, что ли, заставить? Или пусть одна пляшет, а другая на руках походит"... - Я на полном серьезе раздумывала, чтобы такое заказать сестричкам, для своего увеселения. - "Не, развлечений на пять минут, а проблем - до конца жизни. Которая после этого будет весьма безрадостной".
  Я с удовольствием приму участие в беседе! - С преувеличенным восторгом, воскликнула я.
  А, может быть, вместо беседы, мы поиграем? Я знаю одну очень интересную игру! - Глазки младшенькой посверкивали, она все так же исподтишка то и дело зыркала на старшенькую. Совсем не дружно в семейке канцлера.
  И какую же? - Сказала старшенькая таким тоном, будто спрашивала - ну что ты, скудоумная и криворукая, можешь? Мне младшенькую стало чуток жалко, в прочем, не на долго.
  Если бы здесь были мужчины, можно было бы сыграть в "коняшки"... - мечтательно закатив глаза пропела Ай-Лиен и внезапно спросила - Вы знаете, почему Император вас не посещает?
  Я подавилась уже готовым ответом на счет "коняшек". Растерянно молчу.
  Это какой же острый взор надо иметь, чтобы сквозь стены видеть, что происходит в Алтансэсэг?! Простите, госпожа, мою дерзость, но я сильно беспокоюсь за ваше драгоценное здоровье. Не стоит так напрягать зрение, глаза от усилий и лопнуть могут.
  Я люблю тебя, Пей-Сонг!
  Я всего лишь хочу предупредить ее Императорское величество о гнусных слухах, что не так давно стали просачиваться из Дальнего дворца, что у Душистого сливового сада находится.
  Ай-Лиен опускает голову, будто ей неудобно, но румянец заливший скулы совсем не от смущения. Ага, злиться, но ничего сказать Пей-Сонг не может. Мало того, что та старше, так еще и Первая придворная дама моего величества.
  Дергаю стоящую рядом Пей-Сонг за рукав и когда она склоняется, шепчу на ухо:
  Душистый сливовый сад, это где? - Ловлю взглядом ее взгляд, хоть она и старается спрятаться и сделать вид, что не расслышала. - Что за Дальний дворец? Кто там живет?
  Моя Первая дама поджала губы, но все же шепнула в ответ.
  Это место предназначено для наложниц. Я расскажу вам подробно обо всем чуть позже, когда визит подойдет к концу.
  Так. Наложницы. А жен, кроме меня, сколько еще? Я убью родителя!!! И как аккуратно все замалчивалось! Чувствую себя тупоносым валенком... Обидно, черт! И не столько из-за того, что не единственная, а из-за того, что не предупредили, словно меня это и не касается вовсе. Мол, даже если и узнаю, ничего сделать не смогу, смирюсь и буду держать всем подряд свечку в покоях у мужа.
  А, собственно, чего психую? Что я в реальности сделать могу? Ломать устоявшиеся традиции и порядки - это не ко мне, уж увольте! Тут нервы надо иметь железные, ума палату и еще всех на свете достоинств по горсточке. А, закатывать скандал и прослыть психованной Императрицей как-то не хочется.
  Но делать же что-то надо! А то так и буду рога свои до самой смерти полировать. Вот по этому, пока не поздно, надо их аккуратненько спилить. Или, по крайней мере, значительно укоротить. Сколько их у него там, наложниц этих?
  Пей-Сонг, а не прогуляться ли мне сегодня до Душистого сливового сада? День ясный, не жарко, да и делать все равно нечего.
  Я пристально наблюдаю за сестричками. Мне показалось, или в глазах старшенькой проскользнул страх? И кто же, дорогая моя, в Дальнем дворце живет, что ты так забеспокоилась? Подруга? Еще одна сестра? Кто?!
  Ты совсем рехнулась?! - Возмущенно шепчет Яринка мне на ухо. - До него пол дня идти!
  Я оторопело перевожу взгляд с Ай-Тэмулэн на подругу.
  Сколько-сколько? - Какой-то полузадушенный хрип из горло вырвался. - А Лонгвей далеко?
  Нет, тридцать минут ножками и ты у мужа в покоях. - Хмыкает Ярина. - А в сад любоваться сливами я не пойду, так и знай!
  Мысленно представила территорию дворцового комплекса и у меня захватило дух. Это ж какой-то город в городе получается! То-то мы до ворот минут сорок шлепали.
  Кстати, милая Ай-Лиен, что же там за слухи такие, что вы лично решились меня о них уведомить?
  Она молчит, мнется, кусает губы. Уже и сама не рада, что вздумала кого-то заложить. Да, дорогая! Быть подлой не во вред себе, тоже надо уметь, это настоящее искусство. Редко кому удается.
  Ого! Оказывается у змей глазки все-таки меняют выражение. Старшенькая метала в младшенькую громы и молнии.
  Никто стоящий вашего внимания там не живет! - Шипит она мне одновременно прожигая сестру взглядом.
  Так что говорят-то? - Ловлю взгляд младшей и благосклонно киваю, мол, говори, ничего тебе за это не будет.
  Ай-Лиен получив поддержку в моем лице, четко выговаривает.
  Говорят, что одна из наложниц Императора понесла, появление на свет ребенка ожидают через шесть месяцев.
  ... Вот козел! Пока я в Беловодье голову всякой пакостью мазала, он тут по бабам шлялся! Посмотреть бы на эту зазнобу.
  Лицо расслабь, а то мышцы заклинит! - Шепчет на ухо Ярина. - Эти две дуры между собой собачатся, а ты все на веру принимаешь. Может, неправда все, просто мерзкие сплетни.
  А кто может подтвердить эти слухи? - Мой голос, едва заметно, но все же дрожит от обиды.
  Обе сестры молчат, только друг друга взглядами буравят. Двор зашумел, заговорил разом, но пытаться в этой какофонии расслышать хоть что-то для себя полезное - гиблое дело. Сестрички под шумок улизнули, я даже не успела расспросить, что это за краля такая беременная, как выглядит? Ничего, их же там не пара тысяч живет, кто-нибудь из слуг обязательно укажет на нужную. А вот что я ей скажу - понятия не имею. Одно знаю точно - бить не буду и угрожать тоже.
  Я не ревнивая, просто не люблю, когда мое чужие руки трогают. А рожу, по справедливости, муженьку стоит набить. Хотя и это тоже не за что делать. Законов он не нарушал, имеет право еще на одну жену и четыре наложницы. И почему я решила, что буду единственной на этом празднике жизни?
  Я начинаю закипать от всего этого тарарама.
  Пей-Сонг! Ярина! Меня не волнует, как у вас болят ноги! В конце-концов можно и на лошадях добраться. Я хочу видеть Сливовый сад. Возражения не принимаются.
  Сегодня никак, давай завтра. - Обреченно вздыхает Ярина.
  До завтра я перегорю и уже никого убивать не захочу, - упрямлюсь я. - И почему это завтра? Успеем сегодня, еще даже не полдень.
  Нельзя убивать! - Ужасается Пей-Сонг. - Этим вы весь двор против себя настроите! Чем больше у Императора детей, тем сильнее и богаче империя. Вам действительно лучше поостыть до завтра.
  Так эти слухи в действительности правда? - больно, черт возьми, узнать, что муж тебе активно изменяет. Пусть даже и не любимый. Скорее, не пойми какой. - Пей-Сонг, я должна знать. Ничего с вашим наследником не случиться, я детей не бью.
  Всевышний с вами! Наследником это дитя никак быть не сможет, он от простой наложницы и до ранга любимой жены Императора ей никогда не дорасти. А про сплетни у нас говорят так: Нет ничего бесполезнее слухов, они не стоят, чтобы их повторять.
  Также говорят: Без ветра и трава не колышется. А тут он так подул, что даже до Алтансэсэг долетело! - Возражаю я.
  Правда ваша. Но... вспомните, кто вам эти сплетни принес? - Ухмыльнулась Пей-Сонг. - Я бы сестрам и худого подойника не доверила - сопрут.
  Ярина с интересом наблюдает за нашей перепалкой, вертит головой как заведенная, ждет, убедит меня Первая дама или нет.
  И даже не надейся отвертеться, все равно поедем сегодня. - Обернулась я к Яринке с удовольствием глядя на ее вмиг скисшую физиономию.
  
  
  Милка обрадовалась нежданной прогулке, конюхи еще больше - тому, что ее хоть на несколько часов уведут от них подальше. А я честно предупреждала - лошадь кусается, повышения голоса не переносит в принципе и очень любит грызть все деревянное. От перегородок в конюшне остались одни пеньки и моя лошадка разгуливала где хотела...
  Я мерно покачиваюсь в седле, даже не стараясь приноровиться под Милкину поступь. Думать совершенно не хочется, смотреть по сторонам - тоже. Вообще ничего не хочется. Вот зачем я настояла на этой поездке? Внешность другая, мир другой, а мозги все те же остались. Сначала делаю, а потом уже думаю. Ну доберусь я до этой девицы, а дальше-то что?
  Повернуть назад, что ли? Ну да, и прослыть трусихой.
  Встречаться с пассией мужа не то что бы было страшно... Скорее, неудобно. Ну что я ей скажу? Лапы прочь от моего законного супруга? А она мне в ответ кучу аргументов, что имеет полное право и вообще, это не женского ума дело, сколько мужику баб иметь.
  А живописная дорога к этому Дальнему дворцу. Удобная. По бокам от нее резные лавки устеленные подушками стоят. Через каждые тридцать шагов. Чтоб Императорской заднице удобно было, а ногам отдых. Вон, даже беседки есть и возле каждой фонтан. Тоже хочу такое!
  Чего насупилась? - Ярина даже не старалась говорить тише. - Самой уже не по нраву, что поперлась на клятые смотрины? А я предупреждала!
  Я молчу. Пей-Сонг хмурится и недовольно зыркает на Ярину, приказывает свите отстать на десять шагов, чтоб не слушали, как Императрица собачиться со слугами.
  Давай, пока не поздно, назад повернем.
  Поздно уже, - цежу сквозь зубы, - если поверну сейчас, тут все служанки сочтут своим долгом супругу моему в штаны залезть. Не говоря уж о знатных дамах. Посмешище из меня хочешь сделать?
  Да ты сама из себя посмешище сделала, когда в Дальний дворец поперлась! Я то тут при чем?
  Могла бы и промолчать! Поддержать, там, как-нибудь.
  Слушай, вот ты сейчас на чьей стороне? На моей или тех, кто в этом дворце обитает? - Огрызаюсь я.
  Ты давай страдалицу-то из себя не изображай! Вот что ты сейчас девице этой скажешь? - я неопределенно пожимаю плечами - То-то же! Сказать-то и нечего.
  На месте придумаю, - буркаю я и посылаю Милку вперед, подальше ото всех.
  К Дальнему дворцу я добралась первой, но заходить внутрь не спешила. Сидела на лошади и изображала памятник самой себе. Дворец был по-хуже моего, резных украшений по-меньше, да и покрасить его не мешало бы, но все равно красивый. Весь какой-то легкий, светлый, радостный. И нисколько не напоминал дом терпимости, облик которого я уже в своей голове нарисовала.
  Свита добралась минут через десять, я успела рассмотреть все узоры на крыльце и съесть несколько слив. Сад, кстати, был восхитительно неухоженный, на ветках висели еще не совсем поспевшие сливы. Желтые, с красным бочком. Сейчас еще плотные и кисловатые, они через несколько недель станут сочными и сладкущими, тающими во рту. Такие же в Беловодье в моем саду растут.
  На шум, что создала моя подоспевшая свита, вышли две перепуганные девицы, узрели мое Императорское величество и повалились ниц, слаженно стукнувшись лбами о крашенные половицы. До сих пор не привыкну к такому, так и хочется поднимать кинуться. Но нельзя, не так поймут. Я должна пройти мимо, будто не замечаю.
  Двери дворца распахнулись как по волшебству, на порог вышли четыре девушки - три впереди и одна сзади. Вот которую прикрывают спинами, скорее всего и есть та, что мне нужна.
  Ее Императорское величество желает говорить с Сайной, той, что была осчастливлена Императором! - Раздался полный собственного достоинства, грозный голос Пей-Сонг, впрочем, никого не устрашивший.
  О как! Императором была осчастливлена. И почему мне ни разу не пришло в голову, а нужно ли ей такое счастье было? Вот с этого, наверное, и начну.
  Девицы расступаться не желали, вниз спускаться тоже. Смотрели на меня спокойно, совсем без страха. Я ухмыльнулась и поставила ногу на первую ступеньку. Что ж, если гора не желает идти к Магомету, значит он пойдет к горе и пусть думают что хотят. На середине лестницы обернулась к свите:
  Всем, кроме Ярины, за мной идти запрещаю.
  Но как же... - Всплеснула руками Пей-Сонг.
  Я непонятно сказала? Никто не смеет идти за мной, кроме Ярины. - Даже не обернувшись, прибавив в голос холода, бросила я.
  Истинная Императрица! - Хихикнула рядом подруга и на душе стало спокойней. - Стоят все, как заледеневшие.
  Заморозила я не только свою свиту, три девицы, скрывавшие свою подружку спинами, наконец-то меня испугались. Неужели мой голос настолько ужасен? Вроде бы ничего такого не сказала. Я обошла их и остановилась, пристально рассматривая четвертую. Да уж. Тут и гадать нечего, кто тут Сайна. Округлившийся животик девушки лучше всех указывал, кто есть кто.
  Пойдем, поговорить надо. - Спокойно сказала я, пытаясь поймать ее мечущийся взгляд.
  Ты ее до смерти пугаешь! - Шепнула Ярина. - Как бы выкидыша не было!
  Я взяла девушку за руку и почувствовала ее холод и мелкое дрожание. С одной стороны, то, что боится - хорошо, а с другой - это может помешать нормальному разговору.
  Да не съем я тебя! - пришлось успокоить Сайну, когда та попыталась освободиться. - Будешь ерепениться, тебе же хуже. Я своего все равно добьюсь.
  Мои слова прозвучали как-то двусмысленно, но я решила не объяснять всем что я на самом деле имела ввиду. Сайна замерла, не смея поднять на меня взгляд, обреченно закрыла глаза.
  Есть здесь комната, где можно спокойно поговорить? - Я взяла девушку за подбородок поднимая ее лицо вверх. Она втянула голову в плечи и зажмурилась еще крепче, ресниц совсем видно не стало. - Я спросила, есть здесь тихое место для разговора?
  Есть... - Сказала та еле слышно чуть приоткрывая веки.
  Громче! - Рявкнула и тут же пожалела об этом, она снова съежилась, опустила голову еще ниже.
  Есть, - вывела Сайна громче дрожащим голосом. - Я проведу вас туда.
  Вот и хорошо. - Дрожащий подбородок я отпустила, подтолкнула ее вперед и пошла следом.
  А вы куда? - Ярина перегородила дорогу девицам. - Они и без вас как-нибудь разберутся!
  Но...
  Я что-то непонятно сказала? - Сзади послышался тонкий звон извлеченного из ножен меча и испуганные вскрики.
  Не пускай сюда никого, Ярин. - Бросила я через плечо и пошла догонять уже отворявшую одну из дверей в конце кишкообразного коридора, Сайну.
  "А живот-то ей не очень и мешает, вон как двигается резво. Как и не беременная вовсе". - Так это или нет, мне еще предстоит узнать. - "Впрочем, чему там мешать-то? Всего четыре месяца".
  Первая мысль посетившая меня, как только я переступила порог комнатки - не нужны наложницы тут никому. Снаружи дворец был гораздо красивее. Драпировка стен блеклая, ковер на полу вытерт, сквозняк по комнате гуляет, где хочет, мебель хоть и отремонтирована, но... как-то боязно садиться на этот табурет! Я осталась стоять, Сайна помялась и поманила меня к кровати приподняла и закрепила к столбику балдахин.
  Тонкие венки на ее виске пульсировали, будто она мешок картошки подняла и перетащила, а не легкую тряпку прикрутила. Мешать-то, живот, может и не мешает, а вот то, что беременность явно тяжелая - факт на лицо.
  Ругаться с бедолагой и раньше не особо хотелось, а сейчас, возникло острое желание обнять и погладить по голове, пообещать, что все будет хорошо. Девчонка молоденькая, лет шестнадцать - семнадцать с огромной натяжкой. Как этого младенца угораздило так влипнуть? Мало того, что в гареме оказалась, так еще и беременная!
  Я обвела бедную комнату взглядом:
  Твоя? - Полу вопрос, полу утверждение.
  Да... - прошелестела она в ответ.
  Почему мать будущего ребенка Императора живет в отвратительных условиях? - Я ткнула пальцем в покрывало на кровати. Ну, хоть белье чистое и на том хорошо.
  Император не хотел этого ребенка, все случилось по моей вине. Он не обязан о нас заботиться. - Снова шелестит она в ответ. - Я была с ним всего раз, вам не о чем волноваться, мой ребенок и я никогда не навредим ни вам, ни вашим детям.
  Вот так. А в постель это бледнолицее создание с дрожащими руками тоже сама Императора затащила? Вот козел! Как ребенка сделать - так это мы быстро, а как позаботиться - так в кусты! Типичный представитель племени козлорогих.
  Ну что ж, либо это дитя так наловчилось лгать и лицемерить, либо ей действительно живется хуже некуда и помощи ждать не от кого. Добивать ее я не решилась, после короткой беседы, уехала, так и не узнав самое главное, какой интерес в этом дворце имеют Ай-Лиен и Ай-Тэмулэн?
  На улице Пей-Сонг кинулась ко мне первой, ощупала встревоженным взглядом с ног до головы и не увидев на лице и тени переживаний, облегченно вздохнула.
  Со мной все в порядке, Пей-Сонг. Пошлите завтра по утру сюда плотников, пусть мебель отремонтируют. И... щели заделать тоже не мешало бы - зима не за горами. И проследите за тем, чтобы сюда доставляли нормальные продукты! А то тут скоро все костями греметь будут.
  Но... Зачем это вам? Зачем заботитесь о них?
  Я об Императоре забочусь. - Холодно сказала я придворной даме. - Не гоже его наложницам жить в таких условиях, многие такого не одобрят и обвинят его в скупости. А срок рожать когда подойдет, найдите лекаря и няньку хорошую.
  Уже позже, когда вернулась во дворец и Ярина наконец растормошила меня, заставив пересказать весь наш разговор и общие впечатления, я, разложив все по полочкам в голове, решила, что нельзя никого, ни в чем, никогда осуждать. Особенно, если человек, как личность, тебе неизвестен. Ты не знаешь ни его прошлого, ни, по сути, настоящего, ни окружающую его обстановку. Его жизнь и поступки, которые он совершает, можно объяснить сотнями причин, узнав которые, ты можешь начать этим человеком восхищаться.
  Взять, хотя бы Хаган-Тамира. Неуклюжий купчик боящийся своей тени, на проверку оказался смелым и находчивым. Сайна мне понравилась и думать о ней, как о стервятнице, не хотелось. Конечно, она для меня так и осталась чужой и восхищаться ею - это уж как-то чересчур... Но пообщавшись с ней, я уже не могу ее ненавидеть. Скорее всего, у нее были весомые причины, чтобы и в гареме очутиться, и залететь от Императора.
  Ладно. Все, что было до меня - пусть там и остается. Одного ребенка я уж как-нибудь переживу, тем более, что Сайна клянется и божится, что с последнего визита Императора прошло четыре месяца. Не стал бы счастливый влюбленный и будущий папаша так к своей зазнобе относиться. Как там говорят? Понять и простить? Вот буду понимать и прощать. Но только один раз!
  
  О праздничном приеме в честь двадцатишестилетия Хаган-Тамира меня предупредили за две недели. Я опять превратилась в манекен и обувную колодку. Все мои робкие возражения Пей-Сонг тут же пресекала.
  Так нельзя! Празднество будет длиться четыре дня, на каждый день запланированы по два приема и вечерние увеселения. Будет и фейерверк, и танцы, и театр, и...
  И как долго продлятся эти танцы с бубнами? - И вот сама же понимаю, что вопрос глупый, если не хуже, а все равно задаю, - А можно я не пойду?
  ??? - Выражение лица Пей-Сонг объясняет мне лучше всяких слов, что я дура.
  А одежды-то зачем столько новой? У меня старой, ни разу не надеванной, полно.
  Все знают, какие одежды у Императрицы в гардеробной хранятся, поэтому новые наряды просто необходимы! Вы же не можете появляться перед подданными в одном и том же по нескольку раз! - Говорит она это все так, будто объясняет самые очевидные вещи, типа: для роста цветку необходима вода.
  Вот так. Не положено и все тут. Надо смириться и терпеть пока тебя крутят и вертят в разные стороны, а еще колют иголками и поминутно за это извиняются, как обычно, стукаясь лбом об пол.
  Ярине тоже пришлось помучиться, ее, как и меня, крутили в разные стороны и обували на все лады. Как-никак, Приближенная подруга Императрицы, тоже не может появляться перед людьми в чем попало. Но в отличие от меня, примерки и подгонки она переносила с полным пофигизмом. И уж не знаю почему, но иголкой ее не укололи ни разу. Вот смотрю на нее сейчас и вспоминаю подготовку к Дню рождения моего брата, и ничего общего с той стеснительной девушкой, которой она тогда была, не нахожу.
  Ай-яй-й-й! - укол в шею - это очень больно!
  Простите! Простите! Простите!
  Черт, если они не перестанут меня колоть, то все как один расколотят себе лбы об пол.
  Уберите эту безрукую дуру от ее Величества! - Ледяной голос Пей-Сонг и меня заставляет втянуть голову в плечи. - Ният, пришли другую портниху, половчее!
  Слушаюсь. - Старший над портнихами стартанул с места, как гончая за зайцем. Лишь бы в повороты вписался.
  Новую портниху прислали быстро и мои мучения продолжились. Нет, новенькая меня ни разу не уколола, но я все равно этого ждала и каждый раз скукоживалась как сухофрукт, стоило ей взять в руки очередную булавку. В общем, нервы мне подгрызли этими примерками с подгонками основательно. И это только канун праздника! Завтра, когда он, собственно, настанет, все будет гораздо хуже.
  Я начинаю всей душой ненавидеть и это торжество, и Тамира до кучи. Вот с таким настроением как раз веселиться. Испорчу же всем праздник своей постной физиономией!
  Ну можно я не пойду? У меня голова болит, в боку колет и вообще, это платье мне не нравиться. - Ною я утром следующего дня Пей-Сонг над ухом изо всех сил разыгрывая из себя мерзкую бабу с ПМС. Аж самой себя прибить захотелось. Но ныть не перестаю. - Я не хочу этот бантик!.. Ах, зачем же ты его сюда! Ну, можно я не пойду-у-у-у?!
  Вы обязаны там быть, Ваше Величество, это День рождения вашего мужа и господина, нашего мудрого и справедливого Императора Хаган-Тамира! Пропустить его никак нельзя.
  Муж и господин, мудрый и справедливый... И в каком месте смеяться? Что-то, как-то не вяжутся эти слова с Тамиром. На счет мужа и господина спорить не буду, тут так положено. Женщина после замужества попадала под полную власть мужчины, он ее даже продать мог. И высшая знать не исключение, там действовали те же законы, что и для остальных. Только женщины из элитных слоев чуть более защищены: имеют право на владение имуществом, если такое перешло по наследству от родителей и некоей денежной компенсации, если вдруг муж решится на развод. Дети всегда оставались с отцом. Но вот на счет мудрого и справедливого могу поспорить. Или он мне никогда не показывался с этих сторон?
  
  Вот уже три часа я скучаю на празднике. Ярина танцует, а меня никто не приглашает, даже муж. Он вообще ко мне не подходит, после того, как в самом начале праздника поприветствовал и проводил за стол. Потом убежал на другой его конец и поглядывал на меня оттуда настороженно. Словно боялся, что я сейчас к нему пересяду, старался даже не встречаться взглядом.
  Обидно. Чувствую себя ненужной вещью, про которую и вспоминать-то не хотят.
  Сижу в одиночестве на возвышении за богато накрытым столом и, как коршун со скалы, взираю на происходящее с высоты. Есть не хочу, пить тоже, веселиться тем более. Из-за духоты, постепенно нарастая, в голову вгрызается боль.
  Мне удается улизнуть никем не замеченной на открытую веранду и спрятаться там в темном углу. Звуки праздника сюда почти не долетают, меня клонит в сон и я позволяю себе прислониться виском к прохладному деревянному ограждению. Странно, почему оно такое прохладное? Дерево же. В голове стучат острые молоточки, но уже не так яростно. Я засыпаю.
  ...во? ...ут в дали от... Вам плохо? - Сквозь сон слышу я сладкий голос Ай-Лиен и меня передергивает.
  Нет, мне хорошо... - глаз не открываю, отчаянно цепляюсь за ускользающую дрему и бормочу только для того, чтобы она убралась побыстрее.
  Проснулась я от того, что внезапно взлетела в воздух. С перепугу вскрикнула и вцепилась в первое, что попалось под руки - в шелковую одежду, сквозь которую прощупывались бугры чрезмерно развитых мышц. Над ухом раздался тихий, самодовольный смешок.
  Отпустите! Я вполне могу сама ходить! - Возмутилась я такой наглости.
  Я достаточно силен, чтобы отнести Ваше Величество туда, куда вы скажете. Хоть на край света. Вам не будет там одиноко, я обещаю. - Ой! А задницу-то зачем щупать? Мамочки... И кто?
  Унур-Шона?!? Вот влипла! Молча покачиваюсь в его руках, стараясь слишком плотно не прижиматься к горячей груди. Скандал не закатишь - как доказать, что щупал? Рядом плывет Ай-Лиен. А куда меня, собственно, несут?.. Нет! Только не туда! Если эта образина сейчас меня на руках в полный зал затащит - только нотацией от Пей-Сонг я вряд ли отделаюсь. Я дернулась освободиться.
  Пустите, я сама могу идти. - Как можно дальше отстранившись от Унур-Шона, глядя на него снизу вверх, процедила сквозь зубы.
  Ваше Величество, дорогая Дэшин-Алима! Мой брат никогда вас не уронит, вы же как пушинка в его руках! Ну признайтесь же, что вам нездоровиться! Унур-Шона, не смей ее отпускать! - Слова встревоженного человека, а глаза равнодушные, холодные.
  Да я и не надеялась, что обо мне на самом деле кто-то беспокоится.
  Давно вы здесь? - Красивый голос этой каменной горе достался, бархатный, завораживающий, только он меня почему-то в дрожь бросает. Словно разум уловил то, что исходит от его беспощадного сердца.
  Здесь - это где? На празднике?
  Нет, - Унур-Шона радушно сверкает зубами в улыбке, а мне хочется оказаться подальше от него, желательно на другом краю планеты. - В том темном углу, из которого я вас вытащил.
  Не знаю. - Улыбаться в ответ не хочется и он кажется это понимает. Осторожно опускает меня на ноги перед самой дверью в зал, но рук с плеч не убирает.
  Такая красота не должна прятаться в одиночестве по углам. - Ласкает мое ухо его бархатный голос, а по моей спине скачут мурашки, словно от холода.
  Что здесь происходит? - Голос Тамира прямо искрится гневом.
  Ничего. - Ровно отвечает Унур-Шона, неохотно убирает руки с моих плеч и медленно разворачивается лицом к нему.
  А я стою в самой гуще назревающего скандала и лихорадочно выдумываю что-нибудь, чтобы его не допустить. Потихоньку пячусь от сына казначея ближе к входу в зал. Запоздало соображаю, что не в ту сторону двигаюсь, но улизнуть не удается, Тамир тянет меня за руку к себе.
  Ты где была?
  Вообще-то, обращение к жене на ты прилюдно - верх неуважения. Особенно, когда жена - Императрица. Но, глядя на каменное лицо Тамира, ничего возразить я не решаюсь. Молча освобождаю руку из его цепких пальцев.
  Так где тебя носило? - Вот интересно, он намеренно меня унижает или на самом деле страшно злится?
  Вам не стоит сердиться, Ваше Величество! - Глаза Ай-Лиен сверкают как два алмаза. Еще-бы, такое представление перед ними разыгралось. - Нашей дорогой Дэшин-Алима нездоровилось вот и вышла она на веранду воздухом подышать, а мы с братом на нее случайно наткнулись и решили сопроводить назад.
  Тамир недоверчиво меня разглядывает, а я, собрав все свое спокойствие, отвечаю ему равнодушным взглядом.
  Если бы у меня была такая жена, я не оставил бы ее ни на минуту. Вдруг украдут? - Ехидно прищурив глаза говорит Унур-Шона, а я понимаю, что сейчас кого-то будут бить. Если ничего не сделать. Все же Императора оскорбляют, не кого нибудь. Как утопающий бросаюсь Тамиру на шею.
  Я хочу домой, отпусти меня пожалуйста. - С мольбой в голосе шепчу ему на ухо и чувствую, как он словно каменной коркой покрывается. - Я устала, не могу больше.
  Да, скорее бы!
  Снова этот гад свои пять копеек вставил! Гневно смотрю на Унур-Шона, а он мне подмигивает. "Хоть бы Тамир не видел!" - молюсь я про себя. Видел, конечно, вон как спину сдавил.
  Проводи мена, пожалуйста. - Делаю я еще одну попытку избежать скандала. На этот раз Тамир меня слушается, подталкивает к выходу.
  Всего хорошего, дорогая Дэшин-Алима! Надеюсь, завтра я вас увижу в добром здравии! - А промолчать никак? Вот мерзкий человечишка!
  Тамир почти рычит, четко печатает шаг, половицы даже стонут под его ногами. Вот так мы и покинули дворец ни с кем не прощаясь. Он впереди, я сзади на буксире. Это всю дорогу до Алтансэсэг пешком? Я начинаю упираться пятками тормозя продвижение. Мы выходим на хорошо освещенную дорогу, посреди сада, что между моим дворцом и его. Топаем долго, сердито молчим друг на друга. Интересно, успокоился? Спрашивать не решаюсь.
  Тамир внезапно останавливается, я на него налетаю и тут же отскакиваю. Нет, скандалу еще далеко не конец...
  Я понимаю, что ты меня ненавидишь. Я даже знаю, за что и уже смирился с этим. Но теперь ты часть меня и так просто я не дам тебе уйти! Так что можешь забыть об этом. - Голос ледяной, а в глазах пожар разгорается.
  И что я такого сказала? Сам придумал - сам обиделся, что ли? Я ведь и правда устала и хочу домой. В смысле, к себе во дворец. Я была так удивлена его заявлением, что даже не обратила внимание на боль в сжатой Тамиром руке.
  А ты у нас, оказывается, мысли читать умеешь! Ну, прямо, все по полочкам разложил! Только знаешь что, я и сама в своей голове ладу дать не могу, куда уж тебе! - Я потянула руку на себя, он сжал ее крепче. Все, синяки мне обеспечены. - Да отпусти ты! Больно!
  Ты вообще поняла, что я сказал? Я не отпущу тебя никогда! - Лед из голоса исчез, осталось только обжигающее пламя. - Я твой муж и господин, ты должна повиноваться мне во всем!
  Ну надо же! Ты вспомнил, что мужем мне приходишься! - Про слово "господин", я решила милостиво забыть. - Больше месяца... Больше месяца я сижу одна в этом проклятом дворце, у меня едет крыша от скуки, вся Гыма сплетничает о нас - я тебе, оказывается, отвратительна, потому и не посещаешь мой дворец! И до кучи выясняется, что у тебя имеется четыре любовницы и один ребенок на подходе! И опять сплетни - я совсем тебя не привлекаю и такая мерзкая, что ты решил прижить ребеночка на стороне, потому как в постель со мной ложиться - лучше сдохнуть! И я после всего этого должна еще тебя почитать и повиноваться?! Облезешь!
  Я, наконец, вырвала руку из его захвата.
  И знаешь что, дорогой, вали-ка ты лучше в Дальний дворец и командуй там!
  После этих слов полагается красиво развернуться и уйти, оставив последнее слово за собой, но я почему-то стою и жду, что он скажет. А он просто уходит. Я даже немного разочарована таким отношением. Стоять одной и ждать у моря погоды бессмысленно, откуда-то появляется острое желание догнать его и извиниться. Только не понятно за что. Вроде бы все правильно сказала, не приврав нисколечко, а чувствую себя виноватой.
  Господи! А наболтала-то чего! Вот сейчас решит, что я ему тут сцену ревности закатила... И в самом деле догнать, что ли? А то потом ищи удобный случай для оправдания своего не совсем красивого поведения. Мозг тут же услужливо нарисовал картинку: "Я бежала за вами три дня и три ночи, чтобы сказать, как вы мне безразличны"! Как-то нелепо получается.
  
  Тамир догнал меня когда я уже подходила к саду перед Алтансэсэг.
  Подожди-ка, родная! - Ну почему у него вместо рук клещи какие-то! - Так ты меня сейчас упрекаешь в том, что я с тобой не сплю? Я это быстро могу исправить!
  И поволок меня за собой по дорожке вцепившись в руку, словно боялся, что если отпустит - умрет. Я успевала только под ноги смотреть, чтоб не навернуться.
  Эй! Ты что творишь? Пусти немедленно! - Быстро перебирая ногами в след за ним, опомнилась я. - Да за что ж меня боги наградили таким придурком в мужья?! Пусти, я сказала!
  Он молча тянет меня дальше. Вот так на буксире и затянул во дворец, а там Пей-Сонг собственной персоной преграждает ему дорогу. И все чинно, по этикету, склонилась в глубоком поклоне и глаза в пол, но в голосе неприкрытое возмущение.
  Ваше Величество! Вы должны были предупредить нас заранее, что изволите посетить Алтансэсэг! Мы не подготовились должным образом! - Лицо подняла и глазами мне, мол, беги, чего стоишь? - Хоть ничего и не готово как положено, прошу вас пройти в купальню...
  Что она сказала дольше, я не расслышала, Тамир на минуту ослабил хватку и я рванула назад на улицу. Но убежала не далеко, он поймал меня на берегу прудика, закинул на плечо как мешок с картошкой и поволок назад. Классика жанра - мужик поохотился, мужик несет свою добычу в пещеру, чтобы оприходовать там ее по назначению. А то, что добыче это совсем не нравится, ему плевать. Попыталась отбиться размахивая руками и ногами, он перекинул меня на плечи как коромысло и придерживая мои конечности, даже не сбившись с шага, понес дальше. Унизительно!
  На крыльцо высыпали мои дворовые, кое-кто еле сдерживает смех и прикрывается ладонями, а Пей-Сонг так широко улыбается, что мне становиться неловко. Я прекращаю брыкаться покорно обвиснув на плечах Тамира. Висеть на них неудобно, пытаюсь устроиться половчее. До моей комнаты еще далеко, я об его затылок весь живот себе отобью. Но он неожиданно ставит меня на крыльце на ноги. Аккуратно так, будто и не жонглировал мною минуту назад. Я оказываюсь лицом к лицу с мужем.
  Ну так что, мне идти в купальню? - Проникновенно шепчет он мне на ухо. - Решай быстрее, люди смотрят.
  Да иди ты куда хочешь! - Отталкивая его, гораздо громче, чем он, отвечаю. - О чем ты вообще думал, затеяв всю эту возню перед слугами?
  Думаю, утащить тебя в комнату силой или все же сначала здесь поговорим?
  Ни то и не другое. Вали в свой Дальний дворец, не оскверняй собой мой чистый дом. Да кто ты вообще такой, чтобы мне указывать?!
  Вот этими словами я взбесила его окончательно. Орал он от души. Ну а как же - если начальство не орет, добру нипочем не победить. Я же орала для того, чтобы напомнить всем вокруг, кто тут самая несчастная. Челядь в страхе прижалась к стенам, кое-кто не выдержал и повалился на колени лбом в пол.
  В самый разгар ссоры, мне совсем не кстати приходит на ум услышанная еще в моем мире поговорка: В ссоре с дорогим тебе человеком главное понять, ты хочешь быть прав или счастлив? Я замолкаю. И что из этого для меня важнее? Для начала, надо разобраться, а дорог ли мне сам Тамир? Не успеваю я решить, как в меня летит новое оскорбление:
  Да ты свою чистоту и невинность со своей беспутной жизнью давным давно потеряла! Что, скажешь нет? Со скольки лет с воями таскаться начала?
  Закончился этот отвратительный скандал звонкой пощечиной, прозвучавшей как взрыв. Ладошку я себе отбила на совесть. В гробовой тишине раздалось оханье Пей-Сонг, зашептались слуги. Все. Каюк репутации.
  Пошел вон. - Устало говорю я, ругаться перехотелось, словно его гадкие слова все эмоции на ключ заперли.
  Тамир замирает и отшатывается под моим взглядом. Воистину - ты хочешь быть прав или счастлив? По всему видно, что он хочет быть только прав. Ладно, переживем. Я, вдруг, отчетливо осознаю, что он-то мне как раз таки дорог. Поэтому больно становится вдвойне.
  Слезы жгут глаза, но я их не вытираю. Даже со спины всем станет понятно, что реву. Изо всех сил стараюсь не всхлипывать. Только бы до комнаты выдержки хватило, а там - лицом в подушку и никто не услышит. Боясь, что за мной пойдет вся эта толпа, убыстряю шаг. Поскорее бы скрыться, чтобы никто не видел и не слышал. Сзади раздается ледяной голос моей Пей-Сонг.
  О произошедшем сейчас, молчать, как рыбы! Если услышу, что сплетни ходят - позавидуете тем, кто в рудниках горбатится. Правых и виноватых искать не буду, достанется всем. Меня все поняли?
  Да! - Тут же раздался слаженный, многоголосый ответ.
  Может и обойдется без всемирного позора. Пей-Сонг уважают больше, чем боятся и ради нее зашьют свои рты, я уверена. Вот меня и не боятся, и не уважают, могли бы и не послушать. К тому же, слуг в Алтансэсэг она сама подбирала, тщательно проверяя каждого. Слава Богу, что хоть одной проблемой меньше.
  Аккуратно, словно боюсь, что немедленно развалюсь на части, ложусь на кровать, накрываю голову подушкой. Хочется залезть под нее, как в далеком детстве, когда было обидно или стыдно. Чтобы на меня никто не смотрел. Но ограничиваюсь лишь подушкой. В душной темноте успокаиваюсь, беззвучно плачу, на душе становится легче.
  Ну чего ты? Чего, дурочка? - Слышу голос Ярины, чувствую как она стягивает подушку. - Ну, подумаешь, гадостей наговорил! Так неправда все, ты же знаешь.
  Зло рычу, вцепляюсь в подушку не давая сдвинуть. Но Яринка тоже упрямая, к тому же сильнее меня.
  А что ты хочешь, деточка? В рецепт любви никогда сахар не сыпят. Ты же хвалилась своей опытностью в любовных делах, чего же только что опростоволосилась? А теперь злишься на весь белый свет.
  А сама-то? - Фыркаю я, отстраняясь от Ярины, которая вообще-то пришла меня утешать. Просто делает она это, как умеет. - И с чего ты взяла, что между нами любовь?
  А то со стороны не видно! Я бы даже сказала, еще и слышно. На весь дворцовый комплекс...
  Я подскакиваю на кровати. Точно кранты репутации! Если мы так громко орали, что все-все слышали, ее теперь можно только закопать в темном углу. Да уж... Отбелиться теперь будет крайне трудно. Всем рты Пей-Сонг не заткнет.
  Ладно, что не делается, то к лучшему, сама всегда так говоришь. - Снова неуклюжая попытка утешить.
  Люблю эту фразу, а утешать ненавижу. Плачущего мне почему-то всегда добить хочется. И себя жалеть никому не позволяю, поэтому, когда меня прорывает, стараюсь спрятаться ото всех подальше, чтобы никто жалеть не полез. А говорю так, когда понимаю, что лучше в этой ситуации уже не будет. А что еще можно сказать, чтобы не солгать, и не расстроить?
  Слушай, я итак уже поняла, что ситуация - хуже некуда, не надо мне это еще и доказывать.
  Какая ситуация? Почему хуже некуда?
  А такая, что мой брак потерпел полный крах! - Рявкаю я на непонятливую подругу. - Какой лад может быть в семье без любви? И не надо только мне заливать, что вполне достаточно уважения! Я вот, к примеру, Найдана очень уважаю, но жить с ним не хочу.
  Вот дура! - мои слова вывели Яринку из себя. - Да с чего ты взяла, что он тебя не любит?
  А с того, что когда любят, любовниц и детей от них не заводят. - Буркнула я. - Ты же не думаешь, что мужик может одновременно любить двух женщин?
  А почему бы и нет? Разные мужики бывают. К тому же, это не любимая женщина тебе дорогу перешла и даже не любовница, а обычная наложница. К ним любовь редко испытывают. - Пожимает плечами Ярина. - А двух женщин разом любить... Вот, не знаю, умеют или нет, но точно скажу - обманывать они могут хоть десяток разом. Ребенка вам надо побыстрее сделать, тогда и проблемы разом отпадут.
  Еще одна глупость. - Фыркаю я. - Если мужику не нужна сама женщина, дети не будут нужны тем более. Еще ни одна ими не удержала. И вообще, по моему, он совсем любить не способен.
  А вот теперь ты глупости говоришь. Нету таких людей которые не способны любить, есть те, которые не способны признать, что любят и по этому живут в одиночестве со своим, таким гордым "Я".
  Как, например, ты? - Ярина краснеет под моим пристальным взглядом, а я продолжаю, но не для того, чтобы уязвить ее или сделать больно, просто хочу перевести тему с себя, на нее. - Лют с тебя глаз не сводит. Может хватит уже от него бегать? Ты его любишь?
  Ярина молчит, нервно теребит в руках уголок покрывала. Видно, отвечать не хочет и я продолжаю наседать.
  Вижу же - любишь. Но делаешь это так, словно любуешься цветочками в саду на расстоянии. Давай ты уже ближе к нему подойдешь! Я для него всего лишь боевая подруга... - Выдавливает она из себя. А я радуюсь, что удалось тему сменить.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"