Аннотация: "Обвинение врага в единоличной ответственности за войну является распространенной формой пропагандистского воздействия в каждой стране и на каждой войне. Насколько нам известно, русские (во время Крымской войны), афганцы, арабы, зулусы и буры, все они в свою очередь, являлись неспровоцированными агрессорами, если взять лишь некоторые недавние примеры. Это необходимая ложь, которая базируется на сиюминутном предвзятом мнении одной из сторон в конфликте, и она становится незаменимой основой всей последующей пропаганды. Передовые статьи в газетах в начале каждой войны настолько схожи по формулировкам, что создается впечатление, будто стандартные тексты готовятся заранее, а имя врага, кем бы он ни оказался, вставляется в самый последний момент. Когда рассудок возвращается и укрепление мира становится насущной необходимостью для всех наций, официальное обвинение постепенно снимается", - Артур Понсонби.
Артур Понсонби
Ложь во время войны
Глава 4
Исключительная ответственность Германии за развязывание войны
Обвинение врага в единоличной ответственности за войну является распространенной формой пропагандистского воздействия в каждой стране и на каждой войне. Насколько нам известно, русские (во время Крымской войны), афганцы, арабы, зулусы и буры, все они в свою очередь, являлись неспровоцированными агрессорами, если взять лишь некоторые недавние примеры. Это необходимая ложь, которая базируется на сиюминутном предвзятом мнении одной из сторон в конфликте, и она становится незаменимой основой всей последующей пропаганды. Передовые статьи в газетах в начале каждой войны настолько схожи по формулировкам, что создается впечатление, будто стандартные тексты готовятся заранее, а имя врага, кем бы он ни оказался, вставляется в самый последний момент. Когда рассудок возвращается и укрепление мира становится насущной необходимостью для всех наций, официальное обвинение постепенно снимается.
Вряд ли имеется необходимость приводить множество примеров всеобщей декларации об исключительной ответственности Германии, о ее преступной деятельности и злых намерениях. Аналогичные декларации могут быть собраны в каждой стране с обеих сторон военного конфликта.
Это [объявление войны] вряд ли является неожиданной новостью, поскольку длинная цепочка фактов свидетельствует о том, что Германия намеренно спровоцировала кризис, который сейчас нависает над Европой.
Times, 5 августа 1914 года.
Только Германия и Австрия хотели этой войны.
Валентайн Чирол, Times, 6 августа 1914 года.
И на ком лежит эта ответственность? ...Одна Сила, и только одна Сила, и эта сила - Германия.
Мистер Асквит в Гилдхолл, 4 сентября 1914 года.
(Мы боремся) за то, чтобы победить самый опасный из когда-либо существовавших заговоров против свободы наций, тщательно, умело, коварно и тайно спланированный во всех деталях с безжалостной и циничной решимостью.
Ллойд Джордж, 4 августа 1917 года.
Лорд Нортклифф, отвечавший за военную пропаганду, понимал, насколько важно сделать обвинение основой всей своей деятельности. "Вся ситуация, которую союзники формировали в отношении Германии, определяется тем, что именно Германия полностью несет ответственность за войну", и что "Союзники должны настаивать на том, что стали жертвами преднамеренной агрессии" ("Тайны Дома Крю").
Среди немногих умеренных голосов в августе 1914 года был лорд Розбери, который писал:
Это действительно была искра посреди огромного порохового погреба, который народы Европы создавали в течение последних двадцати или даже тридцати лет... Я не знаю, был ли там какой-нибудь великий организатор... Без доказательств мне бы не хотелось возлагать на кого-либо такое бремя.
Однако это обвинение во всех союзных странах выдвигалось так яростно и так много раз, что правительство было вынуждено внести его в положения мирного договора.
Статья 231. Правительства стран-союзников подтверждают, а Германия и ее сателлиты принимают на себя ответственность за причинение ущерба, которому подверглись правительства и граждане стран-союзников в результате войны, навязанной им агрессией со стороны Германии и союзных ей государств.
Когда военные страсти начали утихать, обвинения стали постепенно сниматься. В конце концов, их отозвали сами же государственные деятели.
Чем больше читаешь мемуары и книги, написанные в разных странах, о том, что происходило до первого августа 1914 года, тем больше понимаешь, что никто из руководителей на том этапе не имел в виду войну в полной мере. Это было нечто такое, к чему они скатились, или, скорее, пошатнулись и споткнулись, возможно, по глупости. Самая обыкновенная дискуссия, я нисколько в этом не сомневаюсь, все это предотвратила бы.
Ллойд Джордж, 23 декабря 1920 года.
Я не могу сказать, что Германия и ее союзники были единолично ответственны за войну, опустошившую Европу... Это заявление мы сделали во время войны, и оно являлось оружием, которое нужно было использовать в то время. Теперь же, когда война закончилась, его нельзя использовать в качестве серьезного аргумента... Когда появится возможность внимательно изучить дипломатические документы военного периода, и время позволит нам судить о них спокойно и беспристрастно, станет очевидно, что позиция России представляла собой реальную и глубинную причину мирового конфликта.
Франческо Нитти, бывший премьер-министр Италии.
Есть ли хоть один мужчина или женщина - позвольте мне сказать, есть ли хоть один ребенок, - который не знает, что причиной войны в современном мире является промышленное и коммерческое соперничество? ...Это была промышленная и коммерческая война.
Президент Вудро Вильсон, 5 сентября 1919 года.
Я не утверждаю, что Австрия или Германия изначально имели сознательное продуманное намерение спровоцировать всеобщую войну. Никакие существующие документы не дают нам права предполагать, что в то время они планировали что-либо подобное.
М. Раймонд Пуанкаре, 1925.
Осмелюсь высказаться в том ключе, что вера в вину одной только Германии невозможна даже для месье Пуанкаре. Но если кто-то может строить политику, основанную на теории исключительной вины Германии, то он должен твердо придерживаться этой теории или, по крайней мере, создавать видимость убежденности.
Генерал Сухомлинов (военный министр России). Процитировано М. Вайяном Кутюрье в Палате депутатов ("Journal Official", 5 июля 1922 г.).
Пресса и публицисты также изменили свой тон.
Возлагать на Германию единоличную ответственность за войну - это, исходя из того, что мы уже знаем, абсурд. Строить международный договор на абсурде - это несправедливость. С человеческой, моральной и исторической точек зрения Версальский мирный договор заслуживает осуждения, совершенно независимо от его экономических уродств.
Остин Харрисон, редактор "English Review".
Разве мстительные нации когда-либо совершали что-либо более подлое, лживое и жестокое, чем союзники, посредством Версальского договора заставившие Германию стать козлом отпущения и нести на себе вину, которая принадлежит всем? У какой нации в этом деле чистые руки и чистое сердце?
Чарльз Ф. Доул.
В 1923 году представители наций собрались во Временную смешанную комиссию для разработки проекта Договора о взаимопомощи под эгидой Лиги Наций, полностью осознавая, что собственные правительства объявили действия Германии вопиющим и неоспоримым примером неспровоцированной агрессии. Однако эти представители оказались совершенно неспособны дать определение понятию "неспровоцированная агрессия". Бельгийская, бразильская, французская и шведская делегации в ходе меморандума заявили следующее:
Недостаточно просто повторять формулу "неспровоцированная агрессия", поскольку в условиях современной войны, представляется неосуществимым даже теоретически решить, что представляет собой случай агрессии.
Эту точку зрения приняли к сведению, и состоящий из юристов Комитет после ряда консультаций предложил термин "агрессия" из официальных документов вовсе исключить. Соответственно Лига Наций предложила другое определение. Государство, которое отказалось от рекомендации Совета или вердикта Суда и прибегло к оружию, следует рассматривать как сторону, ведущую агрессивную, то есть захватническую, войну.
В 1925 году в преамбуле Локарнского пакта, заключенного между Германией, Францией и Великобританией, уже не было ни малейшего отзвука от этого обвинения; напротив, туда вставили фразу следующего содержания:
Это сделано для того, чтобы удовлетворить стремление к безопасности и защите, которое движет народами, на чью долю выпало перенести бедствия войны 1914-1918 гг. (les nations qui ont en a subir le Beau de la guerre (фр.) - народы, которые пострадали от войны).
Здесь не место вдаваться в вопрос ответственности, перекладывать вину с одной нации на другую или показывать степень, в которой Германия действительно виновата. Тем не менее, исключительная ответственность и доля ответственности - это все-таки не совсем одно и то же. Небезосновательно немцы и австрийцы занимались тем, что обвиняли Россию. Но споры и запутанность, а также прискорбная некомпетентность дипломатии со всех сторон в последние несколько недель стали причиной войны не в большей степени, чем убийство эрцгерцога, хотя при этом составлялись специальные документы, создающие ложное впечатление.
Причины имели настолько глубокие корни и настолько далеко идущие последствия, что, вероятно, даже историки не самого ближайшего будущего окажутся не в состоянии с какой-либо степенью точности распределить вину между заинтересованными державами.
Лорд Сесил Челвудский недавно указал на самую несомненную из всех сопутствующих и непосредственных причин. Выступая в Сити в 1927 году, он упомянул о "предвоенной гигантской конкуренции в военном производстве" и добавил:
Никто не сможет отрицать, что само умонастроение, вызванное конкуренцией в военном производстве, подготовило почву, где выросло ужасное растение, которое в конечном итоге принесло плод в виде Великой войны.
Приведенной выше серии цитат будет вполне достаточно, чтобы показать, что исключительная вина врага является мифом военного времени. Однако огромный успех пропаганды надолго оставляет впечатление в умах тех, кто хочет оправдаться перед самим собой за свои действия и за поддержку войны, а также тех, кто не потрудился проследить за последующими выводами и опровержениями. Более того, мифу позволяется, насколько это возможно, оставаться в общественном сознании в форме страха перед "неспровоцированной агрессией", и он становится главным и, по сути, единственным оправданием для подготовки к следующей войне.