Колола пикой в бок зима, февраль выкручивал остывающий фарш человеков в безбрежный голубой мрак, мы становились бардовыми комьями, мясными колобками, мёртвыми, мёрзлыми, без мысли, без чувства, без запаха. И каждая проба осознания того, что мы всё ещё существуем, была опасным и тяжёлым сражением, занимавшим всё наше проклятое время на этой остывшей равнине.
Потом весной мы просыпались, так было из года в год. И становились счастливыми - на всё лето и осень.
Но именно это зимнее, неистовое балансирование на границе бездны и себя всегда оставалось нашей главной дорогой к освобождению.
Там в самом конце - Бабушки и Дедушки, от которых мы ушли когда-то давным-давно.