1. Фирма, которая покупает клинья.

"Я сам из тех, кто спрятался за дверь, - пел Сема. - Кто мог идти, но дальше не идет. Кто мог сказать, но только..."
Он зацепился тапком за журнальный столик и едва не упал. В последний момент успел ухватиться за полку с книгами, висящую над кроватью. Сема не любил журнальные столики и они отвечали ему взаимностью.
Он отложил тряпку и внимательно посмотрел на свои пальцы. Длинные, белые, изящные, пальцы поэта, хирурга, скрипача. Если сфотографировать их и послать фотографию в Интернет, а рядом написать, что обладатель этих пальцев молод, хорош собой и имеет диплом переводчика, то жизнь может повернуться совсем другим боком. Правда, не исключено, что совсем не тем, каким нужно.
Сема подошел к окну.
Наверное, их микрорайон проектировал вуайерист. Расстояние между домами было таким маленьким, что из своего окна Сема мог свободно обозревать комнату Тихого, который жил напротив, тоже на третьем этаже. Конечно, если у того не были задернуты занавески.
Сейчас занавески отсутствовали. Тихий сидел за письменным столом и что-то чертил. Сема сравнил его профиль с профилем горбоносого римского императора, изображенным в учебнике по культурологии. Сравнение получилось в пользу Тихого. Монеты с изображением Тихого смотрелись бы куда лучше.
- Привет !
Тихий отвлекся от чертежа, переключил внимание на Сему и помахал рукой. Короткая отмашка прекрасно заменила средних размеров речь, из коей явствовало бы, что Тихий занят, очень рад видеть Сему, сегодня отличная погода и вообще жить можно.
- Где твои шторы ?
Из соседнего окна высунулась конопатая мордашка Люси.
- Я их постирала.
Она даже жмурилась от удовольствия. Сема всегда удивлялся, насколько непохожи брат с сестрой. Живая, всегда чем-то довольная, пропитанная солнцем Люся представляла собой полную противоположность Тихому, серьезному белокурому парню с пепельной кожей человека, день напролет просиживающего в четырех стенах. Люся обожала прогулки, Тихий их ненавидел. Даже комнаты их служили отражением сути хозяев. Комната Тихого напоминала казарму, комната его сестры - смесь бардака и игрушечного магазина: повсюду порванные чулки, сумки, журналы и плюшевые звери самых фантастических расцветок. Добрую часть этих зверей подарил Сема. Сам он любил самолеты, но соглашался с тем, что о вкусах не спорят.
- Что ты сегодня делаешь ? - прокричала Люся.
Можно было и не кричать. Даже сказанная шепотом фраза достигала ушей обитателей соседнего дома, но у Люси было слишком хорошее настроение и его требовалось как-то выплеснуть.
- Я иду на собеседование.
- О ! - восхитилась Люся.
Даже Тихий поднял голову.
- Куда ?
- В какую-то контору. В Центре. За кинотеатром "Слава".
- В Центре, - повторила Люся. Местоположение конторы ее порадовало. Как, впрочем, и все остальное.
Интерес Тихого был куда приземленнее.
- И чем занимается контора ?
- Чем занимается ? - Сема как-то не задавался этим вопросом. Занимается делом. По всей видимости. Если контора существует, значит, это кому-нибудь нужно, ведь так ?
- Что-то продает.
- Продает ?
- Или покупает.
Тихий отложил карандаш с линейкой и вздохнул. Его так и подмывало спросить, что же именно продает и покупает таинственная контора, но ясно было, что толкового ответа от Семы все равно не получить, а задавать бесполезные вопросы было не в его привычках.
- Пахнет большими деньгами, - простодушно прокомментировала Люся. И это при том, что больших денег она в жизни не нюхала. И в руках не держала. Любовалась ими исключительно по телевизору.
- А кем будешь ты в этой конторе ?
Сема задумался.
- Я буду... рекламировать, - ответил он не вполне уверенно.
- Рекламировать что ?
Тихому тоже стало интересно. Чертеж был забыт.
- Это. То, что она продает... или покупает.
- Да какая разница ! - вступилась Люся. - Не все ли равно что рекламировать ? Главное, чтобы покупали !
Тихий улыбнулся. Мысль пришлась ему по душе своей новизной.
- Надень галстук, - посоветовал он.
- Галстук к джинсам ?
- Какие джинсы ? Забудь про джинсы ! Надень нормальные брюки и пиджак.
- У меня нет.
- У меня тоже, - озабоченно сказала Люся. - А у него есть. Два. Но не твой размер.
- Да ладно, - сказал Сема. - Я же не премьер-министр.
- Это верно, - согласился Тихий. - Как хоть она называется, твоя контора ?
Сема зашлепал по подоконнику рукой и нашарил газетную вырезку.
- Клин-сервис.
- Ого ! - сказала Люся. - Так чем она занимается ? Клиньями ?
- Еще чего ! - испугался Сема.
- Может, клинингом ? - предположил Тихий.
- Чем ?
- Уборкой помещений, офисов. Услуги по очистке. Дворники, там, технички, операторы поломоечных машин...
- Вряд ли, - сказал Сема. Идея ему не понравилась.
Люся высунулась из окна, рискуя выпасть наружу.
- Можно я пойду с тобой ?
- Можно, - разрешил Сема и лишь потом удивился:
- Зачем ?
- Группа поддержки. К тому же я никогда не была на собеседованиях.
Сема посмотрел на Тихого. Тихий пожал плечами.
- Брезгуешь ? - коварно спросила Люся.
Сема показал знаками "одну минуту" и скрылся в дебрях своей квартиры. Прыгая на одной ноге, он натянул джинсы, отыскал рубашку в мелкую коричневую клетку, причесался и взял с собой ручку и кошелек, имея в виду купить на обратной дороге арбуз или полкило груш.
Люся уже ждала его во дворе. Она была в розовой кофте, накинутой поверх сарафана, и в руке она держала большой зонт на случай дождя. Перед уходом они помахали Тихому.
- Зря ты не надел галстук, - сказал Тихий.
Ему совсем не хотелось чертить.

2. Семен производит впечатление.

До центра они добрались на трамвае и легко отыскали нужное здание, которое оказалось бывшим детским садом и пребывало в предремонтном состоянии. Тропинка была завалена щебнем. Пришлось шагать по газону.
- Мы идем не туда, - сказала Люся. - Мы идем к черному ходу, а надо в парадный.
- А не один ли...
- Нет !
Открывшаяся взору дверь безусловно не подпадала под категорию "парадный вход".
- Пожалуй, это все-таки "запасной выход".
- Правильнее говорить "запасный".
- А не один ли...
- Нет !
В конце концов их остановило не то, что дверь была выкрашена в кирпичный цвет и подточена ржавчиной, не то, что стена вокруг косяка побурела от сырости, и даже не то, что поперек пожарно-красной плиты черным маркером было начертано плохое слово. Просто на двери висел замок.
- А ты уверен, что нам сюда ?
Сема пожал плечами. Он никогда не был уверен, что уверен хоть в чем-то. И отнюдь не считал это своим недостатком.
С мягким шуршанием к бывшему детсаду подъехала машина. Из нее выбрался молодой человек в ярко-желтом спортивном костюме, огляделся и целенаправленно попер через целину туда, где остановились Сема с Люсей.
- Закрыто ?
- Похоже на то, - Сема подергал железную ручку, и пальцы его побагровели от ржавчины.
- Значит, должна быть еще одна дверь.
Молодой человек шустро засеменил ногами и почти мгновенно скрылся за поворотом. Все произошло, как в немом кино. За исключением трепа персонажей.
- Вот это и есть уверенность.
- Что "это" ?
- Когда стоишь перед закрытой дверью и точно знаешь, что где-то тебя ждет еще одна.
Обойдя вокруг здания, они обнаружили, что молодой человек не ошибся. Парадное крыльцо существовало. Выглядело оно не слишком парадно, однако, как и все в мире, имело свои преимущества: двери здесь не было вовсе. Вернее, она была, но сорванная с петель приминала крашеным боком ноготки на клумбе. В черном проеме виднелась часть коридора и стоящая в углу корзина с бывшими детсадовскими игрушками. Из нее высовывались кукольные ноги и руки, и Семе стало холодно так, что захотелось в туалет.
Коридор вывел их в комнату, где раньше, наверное, дети ели кашу и рисовали кривые солнышки. Сейчас здесь стояло много стульев - все, как один, без спинки, отчего комната превратилась в зал ожидания. Еще тут была дверь, обитая коричневым дерматином - главная дверь, и рядом с ней на стандартном стуле без спинки уже восседал молодой человек.
- За мной будете, - сказал он весело.
Сема кивнул и попытался представить, как он входит в главную дверь. Представить отчего-то не получилось. Хорошо выходила картинка "Сема на стуле в приемной", "Сема идет по аллее и смотрит в небо" и "Сема рассказывает, как он был на собеседовании".
- Кажется, я села на мел, - озабоченно сказала Люся.
Она елозила на стуле и слышала, как под ней хрустит. Этот хруст действовал на нервы.
- Давай я тебя отряхну, - предложил Сема.
Люся подумала.
- Потом. Тут еще много мела. Выйдем и отряхнемся.
- "Выйдем и отряхнемся" - это звучит, - сказал молодой человек.
Он волновался и чтобы скрыть это, делал вид, что ему весело, и взбрыкивал ногами, непринужденно закидывая одну на другую.
- У вас длинное резюме ?
- Чего ? - спросил Сема. Слово показалось ему знакомым, но смысл куда-то ускользнул.
- Резюме, - повторил молодой человек с нажимом.
Сема беспомощно поглядел на Люсю.
- Резюме - это что-то вроде жизнеописания, - объяснила она. - Родился, учился, влюбился, женился...
- Работал, - коварно продолжил Сема.
- Работал...родился, учился, влюбился, женился, ра... гм... Трудился ! - выкрикнула Люся.
- Как свинтус напился...
- Потом сматерился...
- И снова надрался...
- С женой поругался...
- Потом разошелся...
- С подругой сошелся.
Подыскивая новые рифмы, они не заметили, как скрипнула главная дверь и в приемную выглянула молодая девушка. Она была в сиреневом костюме, с сиреневыми губами и лиловыми пятнами на щеках.
- Нельзя ли потише ? - осведомилась она, адресуясь к молодому человеку в спортивном костюме.
- Это не я ! - испугался он.
- Заполните анкеты и ждите пока вызовут.
Люся тоже получила анкету, хотя заполнять ничего не собиралась. Анкета представляла собой три скрепленных вместе листка, усеянных слепыми буквами, которые складывались в вопросы. На все вопросы требовалось ответить.
- У вас нет ручки ? - машинально спросил молодой человек и, не дождавшись пока Сема ответит "есть", похлопал по карману, вытащил свою и погрузился в заполнение анкеты с пылом колхозника-ударника.
На первые вопросы Сема ответил без труда. Назвал свое ФИО, год и место рождения, поставил прочерк в графе "серия и номер паспорта", потому что паспорт он забыл. Однако следующий пункт завел его в тупик.
"Какой вид вознаграждения вы предпочли бы за успешно выполненную работу ?" - спрашивала бумажка и тут же перечисляла варианты: "повышение зарплаты", "премия", "новая должность", "другое".
Сема подумал и написал: "И то, и другое".
"Перечислите пять ваших достоинств", - требовала анкета.
- Люся, какие у меня достоинства ?
Люся задумалась.
- Ну... ты знаешь английский язык...
- Раз.
- Нет, не раз, - возразил молодой человек, не отрываясь от своей анкеты. - Знание языка - это не достоинство, а профессиональное умение. У вас какая профессия ?
- Переводчик.
- Ну вот.
- Но я хорошо перевожу ! Интересно !
Молодой человек пожал плечами и сделал гримасу, долженствующую означать "Дело хозяйское".
- Еще ты добрый, - продолжала Люся. - Взял домой беспородного котенка.
- Это не надо, - сказал молодой человек.
- Почему ?
- А зачем работодателю это знать ?
"Вот вредный !" - подумала Люся и ехидно спросила:
- А зачем работодателю знать, что Сема предпочитает в качестве вознаграждения ? Можно подумать, он будет выбирать !
Молодой человек хмыкнул и поднял глаза. Они оказались голубыми и совершенно не вредными.
- Так положено. Я же не виноват.
- Ладно, - сказала Люся. - А что тогда писать ?
- Пишите, что ответственный. Инициативный. Амбициозный, в скобочках "в меру".
Сема написал.
- А еще два ?
- Ну, друг, - ухмыльнулся молодой человек, - это ты уж сам. Мы с тобой конкуренты, как-никак.
Сема промучался пять минут, а потом все-таки написал, что он добрый и знает английский язык.
Следующий путь огорошил его еще больше. "Укажите пять своих недостатков". Сема знал, что у него имеется много недостатков, но в то же время не мог назвать ни одного.
- Люся !
- Напиши, что... что любишь поспать.
- Разве это недостаток ?
- Конечно, - безапелляционно ответила Люся. - Если любишь поспать, значит, будешь опаздывать на работу.
- Тогда может лучше не писать ?
- Тогда нужно написать что-то другое. Безобидное.
- Что, если я напишу, что не знаю испанского языка ?
Люся покосилась на молодого человека. Тот сосредоточенно писал, подложив под листок барсетку для твердости.
- Напиши, что у тебя нет недостатков.
- Но ведь это будет вранье.
- Ну... - Люся замялась. Почему-то ей казалось, что вранье в такой ситуации допустимо. И почему-то казалось, что Сема этого не поймет.
- Пиши, что хочешь.
- Вы закончили ?
Высунувшись из двери, девица поманила молодого человека. Тот вздрогнул, поднялся, вцепился в листки и решительно шагнул вперед.
- Ты следующий, - сказала Люся.
Сема перевернул страницу. "Почему вы откликнулись на предложение нашей компании" ? "Почему мы должны взять именно вас"? "Если в данной вакансии будет отказано, какая еще должность могла бы вас заинтересовать"?
- Какие-то пораженческие вопросы, - сказал Сема.
Люся промолчала. Несмотря на кофту, она озябла и захотела есть. И вообще сидение здесь ей надоело. После того, как молодой человек исчез за главной дверью, вся ситуация стала ненавязчиво напоминать ожидание у кабинета зубного врача, а зубных врачей Люся боялась с детства.
На один вопрос Сема, пожалуй, мог ответить. "Ваши планы на будущий год " ? Он написал: "научиться играть на гитаре, как Тихий, набрать 100 баллов в "Тетколор" и вылепить из глины стакан для карандашей". Потом, вспомнив про свою новообретенную амбициозность, дописал: "заработать много денег и стать начальником отдела". Результат его удовлетворил: в ответе в нужных пропорциях сочетались абстракция и конкретика, рутина и фантазия. Ну, разве что, фантазия чуть-чуть перевешивала.
- Напиши, что ты не куришь и не пьешь.
- Куда ?
- Напиши в достоинства.
- У меня уже есть пять штук.
- Кашу маслом не испортишь, - сказала Люся, гордясь своей практичностью.
- Тут уже места нет.
- Тогда напиши в недостатки.
- Разве это недостаток ?
- Кому как.
Сема написал. Еще он написал, что учился в институте, что день рождения у него восьмого марта, а адрес прописки и фактического места жительства совпадают.
Время текло. Люся решилась наконец подняться и пересела на соседний стул, на котором оказалось еще больше мела. В пол кто-то долбил снизу. Очень может быть, что из подвала в детсад пробивалась команда гномов, опаздывая на собеседование. Сема обвел достоинства траурной рамочкой и теперь размышлял, чем заменить последний недостаток.
Дверь распахнулась.
- До свидания. Благодарю за то, что уделили мне время, - произнес голос молодого человека.
Затем из кабинета появился сам молодой человек. По его лицу было видно, как он расстроен. Яркие краски поблекли, в глазах сквозила мрачная определенность. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он сказал:
- Козлы !
- Они ? - уточнила Люся.
- Ну не я же.
Сема с Люсей переглянулись. Известие о том, что кабинет заполонили козлы, наполнило их ужасом.
- Их много там ?
- Двое, - поделился молодой человек. - Козел и коза. Но она сейчас уйдет, да. И я пошел. Чао. А вы заходите. Арривидерчи.
- Гуд бай, - сказала Люся. - Ауфвидерзейн.
- Данке шен, - не остался внакладе парень. - Бат ай'л би бэк.
- На здоровье, - пожелал Сема и вошел в кабинет.

Если приемная на веки вечные впитала в себя воспоминания о детском садике и зубном враче, то кабинет силился походить на президентские апартаменты. Если не размерами, то хотя бы обстановкой. Прямо напротив двери размещался громадный полированный стол неожиданно угольного цвета. За ним в кожаном кресле с высокой спинкой сидел хозяин кабинета. Шторы были задернуты и бросали красный полусвет на лицо сидящего, отчего казалось, что наступил вечер и хозяин смертельно устал, но врожденная вежливость не позволяет заявить об этом вслух. Он был достаточно молод, года на три старше Семы, коротко стрижен, в белой рубашке и с галстуком, и на столе перед ним громоздились скоросшиватели, между которыми примостилась крохотная чашка кофе.
- Давайте анкету !
Сема вздрогнул и увидел рядом с собой девицу. Она протягивала руку. Пальчики ее были наманикюрены, а размер ногтей свидетельствовал о том, что что-то тут нечисто.
Двигаясь с грацией телесериальной секретарши, девица подала шефу анкету, бросила "до свидания" и скрылась, оставив после себя запах химической завивки.
- Присаживайтесь, - разрешил хозяин, кивком указывая на стул, предназначенный для посетителей. Он стоял слишком далеко от стола, но Сема догадался, что если придвинуть стул на удобное для него, Семы, расстояние, то хозяин кабинета будет недоволен и сделает соответствующие выводы.
- Семен Маркович ? Меня зовут Побережный Аркадий Львович. Я старший менеджер по персоналу компании "Клин-сервис".
Сема улыбнулся, кивнул и попробовал представить, как выглядит младший менеджер.
Аркадий Львович пробежал глазами анкету и откинулся на спинку кресла, не забывая изучать Сему. Сиденье стула поскрипывало, должно быть, на нем тоже остался мел.
- Я ознакомился с вашей анкетой, Семен Маркович, и хотел бы задать ряд вопросов.
"Ради бога", - хотел ответить Сема, но сообразил, что бог здесь совершенно ни при чем.
- Для начала скажите, пожалуйста, на какую должность вы претендуете.
Стараясь двигаться деловито или, как говорил Тихий, "оперативно", Сема достал из кармана джинсов газетное объявление и подал хозяину кабинета. Чтобы достать до стола пришлось перевеситься вперед и вытянуть шею.
- Да, я вижу - "менеджер по рекламе". У вас есть опыт подобной работы ?
- Нет, - сказал Сема, потому что это была правда.
- Но вы представляете себе, в чем заключаются обязанности менеджера по рекламе ?
- Нет, - сказал Сема и это тоже было правдой.
- Вы что-нибудь слышали о нашей компании ?
- Нет.
На пятом "нет" Аркадий Львович прервался и поглядел на Сему с откровенным интересом. Сема улыбнулся. Он помнил, что Карнеги учил улыбаться и утверждал, что никто не пинает дохлую собаку.
- Вы написали, что вы - человек амбициозный. Как, по-вашему, наша компания могла бы использовать это ваше качество ?
Это был достойный вопрос. Сема задумался. Ему польстило, что старший менеджер обращается за советом, однако смущала сама формулировка "использовать". Почему-то сразу вспоминалась туалетная бумага и одноразовые стаканчики из-под пепси-колы.
Аркадий Львович ждал. В фарфоровой чашечке стыл кофе, и красноватый свет занавесок медленно багровел.
- Не знаю, - сказал Сема. И почувствовал, что разочаровал Аркадия Львовича.
- А вам нравятся амбициозные люди ?
- Мне - нет, - признался Сема.
- А написали, что амбициозность - достоинство.
- Я думал, вам нравятся.
Побережный хмыкнул. Семе стало неловко.
Переливчатым звоном взорвался телефон. Аркадий Львович поспешно схватил трубку, бросил "алло" и буквально впился ухом в кваканье, доносящееся из трубки. Сема ждал и от нечего делать изучал нагромождения на столе. Он насчитал три черных папки, две зеленых и три желтых. По-видимому, Аркадий Львович любил черный цвет, но не чуждался и остальной части спектра. На стене напротив окна висел диплом в деревянной рамочке. Со своего места Сема не мог разобрать, что на нем написано, однако видел, что к диплому была прикреплена хвостатая печать.
- Я же договорился, - оправдывался Аркадий Львович. - И он сказал, что договор подвезут сегодня утром.
Наверное, звонил самый старший менеджер. Сема сделал вид, что его здесь нет. Шторы колыхались под нежным дуновением сквозняка.
- Хорошо, - сказал Аркадий Львович.
Положил трубку и воззрился на Сему.
- На чем мы остановились ?
- На амбициозности.
- Ах, да, - он, наконец, обратил внимание на чашку и одним глотком выпил кофе.
- Так вы не ответили в анкете, почему из всех претендентов мы должны взять именно вас ?
- А их много ? - Сема знал, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, но не смог удержаться.
- Кого - претендентов ? Достаточно.
- Тогда не знаю, - признался Сема. - По-моему, на мне свет клином не сошелся.
Аркадий Львович вздохнул. Его пальцы крутили чашечку, а на лице была написана такая скука, что Семе стало его жалко и он сказал:
- Может, я пойду ?
- Как хотите, - Аркадий Львович удивился, но постарался это скрыть. - Так или иначе, конкурс на данную вакансию будет продолжаться на протяжении двух недель. По истечении этого срока мы примем решение и в случае положительного ответа позвоним. Вы указали контактный телефон ?
- Кон... а, указал.
- Замечательно. Итак !... Кстати, в приемной еще кто-то есть ? Пригласите, пожалуйста.
- Нет, это так. Это Люся. Она со мной.
- Отлично. Тогда я сегодня уйду пораньше.
- Благодарю за внимание, - сказал Сема, вспомнив молодого человека. Выходя из кабинета, он испытал желание поправить галстук, которого у него не было.
Люся сидела на стуле в углу и заглядывала в мусорное ведро. Услышав шаги, она подняла голову и полюбопытствовала:
- Ну как ?
- Никак, - сказал Сема. - Козлы.
- Понятно.
Они вышли на улицу и постояли немного, вдыхая воздух. После дождя улица пахла асфальтом и женскими духами.
- Как ты думаешь, он позвонит ?
- Нет, - сказал Сема. - Пошли за грушами.
- Пошли. А ты выяснил, что они продают ? Или покупают ?
- Нет, - сказал Сема. - А не один ли...
- Один, - согласилась Люся.
И они пошли за грушами.

3. Дориан сдает экзамены.

Когда Сема пришел в гости к Тихому, он сразу почувствовал, что в доме поселился траур. Траур и еще кто-то. В прихожей стояли зеленые тапки, а на вешалке приютилась новая кожаная куртка с очень длинными рукавами. Кроме того, пахло сосисками и новым человеком, а сосисок Тихий не любил.
- Проходи ко мне, - пригласила Люся, высовываясь из кухни.
Ее щеки пылали, а на губах красовалась перламутровая помада, которая совершенно ей не шла. Смесь траура и ренессанса. Сосиски пахли так вкусно, что Сему замутило от голода.
- У вас гости ?
- Сейчас, - сказала Люся.
Она скрылась в кухне и загремела тарелками.
Сема вошел в ее комнату и сразу же заметил перемены. Прежний озорной бардак с носками на книжных полках, карандашами под кроватью и туфлей на одежном крючке сменился вялой пародией на порядок, царивший в комнате у Тихого. Плюшевые звери чинно расселись по углам, загромоздили стол и кровать, и чтобы присесть на табурет, Семе пришлось снять с него новое приобретение - желтую собаку, усеянную кудряшками, жесткими как каракуль. На двери, повиснув на плечиках, распластался платок из тех, что носят бабушки на базаре, но намного красивее. По бурой шерстяной ткани были раскиданы павлиньи перья, маки, глаза и просто красивые пятна, и все это богатство было обильно прошито серебряной нитью и снабжено бахромой. Сема представил себе Люсю, закутанной в этот платок. Получилось хорошо: торчали только макушка и ноги.
- Сейчас приду ! - прокричала Люся из кухни. И закашляла.
Из-за стены не доносилось ни шороха, и все же в комнате Тихого кто-то был. Может быть, ранним утром в дом ворвались террористы и сделали Тихого своим заложником ? А сейчас ломают голову, как от него избавиться ?
Сема зевнул, и в комнату сразу же вбежала Люся. Она плотно закрыла за собой дверь, сделала круглые глаза и сказала:
- Тс-с !
Заинтригованный Сема ждал продолжения.
- К нам приехал Дориан.
- Да ?
Сема знал только одного Дориана - Грея, но прекрасно понимал, что тот никак не мог приехать сюда, даже если бы очень захотел. Хотя, может быть, родственник...
- Дориан - мой двоюродный брат, - объяснила Люся. - Или троюродный. В общем, сколько-то юродный. Вода на киселе. И он провалил экзамены в театральный. И приехал поступать к нам на биолога.
- Почему на биолога ? - удивился Сема.
- Потому что на другие специальности прием уже закончен и экзамены прошли. А здесь недобор. И вот он приехал к нам, и будет у нас жить... под нашим кровом, - продолжила Люся несколько патетично.
- Понятно, что под кровом. Но как же Тихий ?!...
Тихий не просто не любил гостей, он их ненавидел ! Достаточно приветливый, вежливый, приятный в общении и даже обаятельный, если встретить его на улице, он становился мрачным нелюдимом, если вы вдруг решали навестить друга без предварительного предупреждения. А если с предупреждением, Тихий становился тихим в полном смысле этого слова, и лишь жалкая улыбка выдавала, как ему тяжело. Выражение 'мой дом - моя крепость' - было придумано Тихими и для Тихих. Впрочем, когда Сема заходил к Люсе, ее брат не возражал, и даже иногда присоединялся к компании, веселый и общительный, словно в кругу чужих людей.
Чужой человек в доме Тихого ! Кошмар !
- Он переживает ! - грустно сказала Люся. - Ему плохо. Он не любит спать в одной комнате с чужими, а Дориан отказывается спать со мной, потому что боится за мою честь.
- Чего ?
- Что слышал. Побыстрее бы уж эти его экзамены. Пойдем к ним !
- Но...
- Какая теперь разница, - она махнула рукой, явно повторяя слова брата. - Не дом, а проходной двор.

В комнате Тихого царило уныние. Уныние отпечаталось на каждом предмете обстановки, проступало вторым планом на медально бесстрастном лице Тихого и неоновой вывеской разместилось на лице гостя. Гость с аристократическим именем Дориан был высок, хорош собой, белокур, покрыт излишне ровным, ненатуральным загаром и одет в излишне заграничную футболку и джинсы. На груди у Дориана висел серебряный образок с изображением святого Христофора, а на пряжке широкого пояса застыл перед прыжком то ли леопард, то ли тигр, ощерив позолоченные зубы. В общем, Дориан был шикарен. И Тихий мечтал от него избавиться.
- Как живется-можется ? - осведомился Сема, чувствуя себя довольно глупо.
- Нормально, - сказал Тихий. - У тебя не найдется 'Ботаники' за одиннадцатый класс ? Лицейского издания, а ? И познакомься, это Дориан.
Дориан улыбнулся, обнажив великолепные зубы, белые, без единого пятнышка. Протянул руку, широкую как лопата.
- Дориан, - представился он и так стиснул лопатой Семину руку, что в глазах помутнело.
- Сема, - представился Сема, давя писк на корню. - А 'Ботаники'у меня нет.
- И не надо. Главное - физиология. Ботаники почти и нет в программе.
- Надо, - возразил Тихий. - Почти не считается.
- Хотите сосисок ? - поспешно предложила Люся. В этой комнате сталкивались мировоззрения, и она не хотела при этом присутствовать
Дориан сосисок хотел. Его крупное, тренированное тело привыкло часто и помногу питаться. Помногу и с удовольствием. В этом смысле Дориан куда больше походил на Люсю, чем на Тихого: он с удовольствием ел, с удовольствием спал, дышал, приседал и бегал по утрам, с удовольствием разминал мускулы, принимал душ и обливался чуть теплой водой, с удовольствием растирался жестким (но не очень) полотенцем и напевал популярные песенки сквозь зубы. Сема был очарован.
- Готовишься ?
Дориан кивнул. Он был занят пережевыванием пищи.
- Ни черта, - сказал Тихий. - Так не готовятся. Так вид делают. Видимость несуществуемости.
- Я устал.
- Ну и что ?
Тихий удивился. Он искренне не понимал, как можно оправдывать усталостью ничегонеделание. Как можно отдыхать, если нужно учиться ? А Дориан не понимал, как можно учиться, если устал. Если устал, нужно отдыхать.
Сема догадался, что внешне двоюродные братья очень похожи. Именно догадался, потому что внутренняя суть смывала эту внешнюю одинаковость, превращая братьев в инопланетян.
- Еще сосисок ? - в голосе Люси прозвенело отчаяние.
И Сема решился.
- Может, поживешь у меня ? - предложил он небрежно, словно от ответа ничего не зависело, а спросил он только так, чтобы ветер создать.
- С чего это ? - изумился Дориан. - Хотя...
Он обвел взглядом идеально ровные полки, безупречно застеленную кровать, стопку учебников на подоконнике...
- А где ты живешь ?
- Напротив, - сказал Сема, гадая, во что же он ввязался.
Тихий наблюдал за происходящим, отстраненный, словно председатель жури областного конкурса красоты. То ли до его сознания еще не успело дойти, что сшибки мировоззрений можно избежать, то ли, что вернее, мешала совесть воспользоваться таким простым и бескровным решением - перевезти помеху к другу.
- А почему бы и нет ? - вопросил Дориан, адресуясь к родственникам.
Тихий промолчал. А Люся подхватила:
- В самом деле, почему...
Но в голосе ее сквозила неуверенность.
Сема поглядел на Тихого. Тихий поглядел на Сему. По комнате скользили флюиды и неозвученные мысли изо всех сил пытались озвучить себя. 'Оно тебе надо ?' - спрашивали прохладные глаза Тихого. 'Ради тебя' - отвечали глаза Семы. - 'Я же чувствую, как тебе тяжело'. 'Тяжело. Спасибо'. 'Пожалуйста'. 'Но оно тебе надо'?
Чтобы не отвечать, Сема перевел взгляд на Дориана. Тот подмигнул и обезглавил последнюю сосиску.

Переезд не отнял много времени. Свои чемоданы Дориан перетащил сам, а Сема в это время раскладывал диван-кровать и соображал, чем кормить внепланового гостя. Сосиски перевариваются быстро.
Оказавшись в квартире Семы, гость первым делом принял душ, а потом влажный, обмотавшись по бедрам Семиным банным полотенцем, принялся бродить по комнатам и коридору, громко комментируя все, что попадалось на пути.
- А у тебя мило. Честное слово. Просторно. Неужели один тут живешь ? Есть куда девчонок приводить, точно ? Это Пресли у тебя висит прихожей ? Тебе что, нравится рок'н ролл ? А по-моему, старье, хотя, если, например, слушать в ресторане...
Сема одолел-таки диван-кровать и почувствовал себя счастливым.
Дориан опустился на подоконник. С мокрых волос капало.
- Вон они где, - сказал он с облегчением. - А хороший парень этот Тихий. Правда ?
Сема поперхнулся.
- Правда.
- Я не хочу быть биологом, - признался Дориан. - Так бы и плюнул на все это дело
- Так плюнь.
- Не могу, - он развел руками, и комната съежилась, сложилась как коробочка. - Все уже как-то настроились, что я куда-нибудь поступлю.
Сема подумал, что бы такое сказать, но голова была пуста. Практически стерильна.
- Плюнь, - повторил он, когда стало ясно, что Дориан ждет ответа.
- Я бы плюнул. Я бы так плюнул... - лицо Дориана приняло мечтательное выражение. - Но понимаешь, родители - я живу с ними - они...
Он замялся.
- Ругают ?
- Нет, они... Они смотрят и ждут . Ждут , понимаешь ?
- Понимаю.
Сема и в самом деле понимал. От него самого не раз ждали. И каждый раз это было мерзкое ощущение.
Остаток дня они провели, валяясь на диванах, уничтожая леденцы и болтая языком о всяких диковинных событиях, которые случаются иногда с самыми обычными людьми.
- Я знал человека, который знал человека, от которого ушла жена, - говорил Дориан. - И этот человек сначала ничего не понял, а потом принялся искать свою жену и поехал в деревню к ее родителям. На электричке. Приехал, и оказалось, что никакой деревни нет.
- Куда она делась ?
- А ее и не было. На этом месте текла речка. Всегда текла, понимаешь? И тогда он поехал к друзьям жены, обратно в город. И не нашел друзей.
- Тоже речка ?
- Нет, - возразил Дориан с некоторым недоумением. - При чем тут речка? Просто в этих квартирах жили совсем другие люди. Незнакомые, понимаешь? И они знать не знали его жену. И вот так он ездил, ездил по знакомым... и ездил....
- Ну и ?...
- И вдруг понял, что никакой жены у него не было.
-... Смешно, - сказал Сема неуверенно.
- Это тебе смешно, - не согласился Дориан. - А вот ему ...
- Развлекаетесь ?
На пороге комнаты стоял Тихий и глядел на друзей с неодобрением.
В отличие от Тихого, Сема любил, когда к нему заходили в гости. Красть у него, по его мнению, было нечего, поэтому все друзья и знакомые получили дубликаты ключей и были вольны заглядывать сюда в любое время суток. Вот Тихий и заглянул.
Дориана смело с лежанки.
- Ну-ну, - сказал Тихий, высматривая, куда бы сесть. В его распоряжении находилось кресло, опустевший диван и порядочный кусок Семиной кровати, но это все были предметы мягкие, аморфные и поэтому неподходящие. Жестом фокусника Тихий добыл откуда-то из небытия (или из темного угла прихожей, что почти одно и то же) колченогую табуретку и водрузился на нее, прямой словно гренадер или банковский служащий.
- Мы занимаемся, - в кои-то веки Сема решил покривить душой. Душа кривилась с трудом. Требовалась практика.
- Занимаетесь - чем ?
Так как вопрос явно относился к разряду риторических, Дориан не счел нужным отвечать, а Сема примирительно развел руками, показывая, что понял и осознал.
- Я принес 'Основы цитологии', - объяснил Тихий свое появление.
Он никогда не ходил в гости 'просто так'. Хотя хозяева не возражали.
- Спасибо, - неуверенно сказал Дориан. И поглядел на Тихого с отвращением.
'Основы цитологии' толщиной и весом равнялись с хорошим, упитанным кирпичом и были столь же интересны. Дориана покорежило.
- У меня депрессия.
- Ну и что ?
Тихий опять ничего не понял. В его представлении 'Цитология' и депрессия не могли конкурировать по той простой причине, что 'Цитология' на много сотен ноздрей опережала любые душевные и телесные невзгоды. Впрочем, инфаркт или внезапная кончина с некоторой натяжкой могли быть сочтены уважительными причинами, однако депрессия, равно как любовь, усталость или прогрессирующее слабоумие всего лишь сопровождали работу, служили фоном, не больше.
Дориан улыбнулся. Он начинал привыкать к непониманию.
- Мы думали о жизни. Я и Семен. Много думали.
Он замолчал, ожидая нетерпеливого 'и что ?'
- Ясно, - сказал Тихий.
- Что тебе ясно ?
- Что вы фигней занимались, вместо того, чтобы готовиться.
- Боже ! - сказал Дориан. - Я не могу. Я застрелюсь.
- Не из чего, - напомнил Тихий, отчего-то вздохнув. - Ну, я пойду. 'Генетику' завтра занесу, если вы не против. Если что - сигнализируйте в окно.
- Если что? - жадно осведомился Дориан, когда мягкий хлопок возвестил, что мучитель покинул квартиру. - Что он имел в виду?
- Какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Например, тебе приспичит срочно проштудировать учебник.
- А ты шутник, - одобрил гость.

Тем не менее, следовало признать: Тихий своей цели достиг. После его ухода, квартирная атмосфера наполнилась концентрированным напряжением, ошметки вины и сомнения висели на каждом выступе мебели, а 'Основы цитологии' немым укором воцарились на тумбочке и напрочь зачеркнули последние летние дни.
Впрочем, так воспринимал ситуацию Сема. Не исключено, что Дориан относился к ней несколько иначе. Он вставал часов в одиннадцать-двенадцать, по-видимому, лишь для того, чтобы иметь право сказать 'я встал утром'. Вставал и умывался, долго, сначала горячей, потом теплой водой, постепенно ее охлаждая. Затем делал массаж лица - щеки - круговыми поглаживающими движениями, треугольник 'нос - уголки рта' - пощипывающими, лоб, переносица... Напоследок Дориан шлепал себя под подбородком, чтобы предупредить саму возможность провисания кожных покровов и накопления жира, а потом садился завтракать и долго ел, что бог пошлет, а вернее, что приготовил Сема. Насытившись, он оставлял посуду на столе и ложился в гостиной на диван, изредка воздымая к потолку породистые ноги.
- Зачем ? - удивлялся Сема.
- Для пищеварения.
Сема мыл тарелки, перемещался в гостиную и с восхищением наблюдал за функционированием этого совершенного организма. Дориан был не против, чтобы за ним наблюдали. Он подмигивал Семе и пел невесть откуда взявшимся желудочным басом:
Однажды смерть-старуха
Пришла к нему с клюкой,
Но он ударил в ухо
Ей рыцарской рукой.
Первого куплета Дориан не помнил, но это его не смущало, как не смущало и светлое обожание Семы. Песня и воздымание ног отнимали еще час, а потом Дориан садился на телефон и начинал звонить девушкам.
Девушек было штук пять. Сема заметил, что обзвон неизменно начинался с Лиды, хотя порядок остальных каждый день менялся.
- Привет, Лидусик ! Это я ! - говорил Дориан, и по его тону становилось ясно, что та девушка на проводе также считает Дориана ценным утренним подарком
Трубка издавала квакающий звук, и лицо Дориана светлело. Он улыбался, говорил незначащие слова, гладил трубку как котенка, омывался нежностью, заряжался теплом как калорифер, а Сема слушал и сопереживал, и тоже обнаруживал в своем сердце запасы нерастраченного тепла.
А 'Цитология' покрывалась пылью и блекла на глазах. Хотя глаз останавливался на ней все реже.
- Я люблю женщин, - говорил Дориан. - А они любят меня. И получается гармонично.
Сема больше не чувствовал одиночества. Он не имел ничего против одиночества, но компания Дориана также не тяготила его - это был праздник, слегка затянувшийся и оттого еще более приятный, неожиданный отпуск, отдых и веселье, и хотя Полярная звезда, мигающая перед Семиным окном, теперь утеряла свой романтический блеск, все было хорошо и шло как надо. А ночью Семе снились девушки, большей частью незнакомые. И это тоже было хорошо.
- У меня нет зубной щетки, - говорил Дориан. - Я забыл свою дома. Ничего, если я воспользуюсь той, что лежит в пакете, в тумбочке ? Она, кажется, еще не распечатанная.
Это был вопрос, не содержащий вопроса. Гость с неземным именем Дориан чувствовал себя именно гостем, и в качестве гостя с легкостью заимствовал чужое - чужую зубную щетку, чужую еду, чужое время - огромное количество чужого времени. И хозяину, Семе, это нравилось.
- Как вы живете ? - сказал Тихий.
Он принес 'Генетику' и обнаружил засиженную мухами 'Цитологию'. И все понял, потому что был отнюдь не глуп. Совсем даже наоборот.
- Живем как хотим, - весело сообщил Дориан.
- Как можем, - поправил Сема.
Днем Дориан пропадал, а вечерами они вновь обзванивали всех девушек, начиная с Лидусика, а потом перемещались на кухню и начинали говорить о вечном. Чайник издавал раздраженное бормотание и периодически пытался включиться в разговор.
- Я красив, - говорил Дориан, копируя свой прототип. - Я это знаю. И мне становится жутко, когда я думаю о старости. Знаешь, кем бы я хотел быть ?
- Кем ?
- Джеймсом Бондом. И умереть за бутылкой шампанского, остановив грудью золотую пулю. И чтоб враги рыдали.
- Может, друзья ? - усомнился Сема.
- Друзья само-собой, - отмахнулся Дориан. - Друзьям что еще остается? Нет, самый изюм в том, чтобы рыдали враги. Те самые, которые застрелили. Понимаешь? Потому что им хочется, чтобы я жил, но позволить себе этого они не могут. И чтобы женщина стояла. В леопардовом манто.
Сема плохо представлял себе рыдающих врагов, а вот женщину представлял хорошо. Но только без манто. Стройную, молодую, чуть подсушенную солнцем как спелый колос блондинку в сером, очень простом платье. Как она стоит и смотрит сверху вниз на красивого, распростертого в траве Дориана. И никаких слез. Лицо ее скорбно и торжественно, а в траве стрекочут сверчки, и запах гари поднимается от земли, едкий запах горящего торфа.
Как выглядит манто, тем более леопардовое, Сема не знал. Он его никогда не видел - ни манто, ни леопарда, но догадывался, что манто похоже на пальто. Должно быть похоже, потому что в рифму.
- А еще я хочу быть отцом большой-большой семьи. Чтобы много детей, мальчиков, и все копия меня.
Дориан улыбался и делался еще прекраснее.
- А матерью будет Лидусик ?
- Не знаю, - отвечал Дориан, отвечал так, что сразу становилось ясно - он об этом не задумывался.

Сам же Сема начал задумываться об этом после телефонного звонка.
Однажды утром - настоящим утром, почти не напоминающим день и оттого непривычно ранним - Дориан уехал в Центр в парикмахерскую, как он говорил, 'проветрить имидж'. И Сема остался один.
После отъезда гостя квартира сильно раздалась в размерах. Кубометры воздуха буквально наползали один на другой, потолок рвался ввысь, а в ванной можно было утонуть, если не умеешь плавать. Сема вспомнил анекдот про несчастного мужчину, которому священник посоветовал подселить в дом козу. После этого события мироощущение мужчины резко поменялось.
Сема наскоро прибрался, пропылесосил ковер и открыл все форточки. Гость боялся сквозняка. Ветер только того и ждал - ворвался и раскидал листки с кроссвордами, лежащие на журнальном столике перед телевизором. А когда Сема нагнулся, чтобы их собрать, раздался телефонный звонок.
- Алло !
Выпрямляясь, Сема больно стукнулся затылком об угол стола, поэтому голос прозвучал резко и раздраженно, словно ворона каркнула.
Трубка молчала. Только легкий шелест и звук дыхания свидетельствовали о том, что на проводе кто-то был. Может, этот кто-то испугался карканья вороны ?
- Алло ? - повторил Сема мягче. - Я слушаю.
Он слушал и слышал, как ему казалось, стук сердца. Хотя этого, конечно, не могло быть.
- Лидусик ?
Стук сердца прервался.
- Это я, - милый девичий шепот.
Хотя фраза не содержала отрицания, Сема понял, что ошибся. Звонил не Лидусик.
- Я не могу без тебя жить, - пожаловался голос.
Сема знал, что упрек адресован не ему, но откликнулся на него всем телом. Сердце заколотилось, сдавило грудь и стало трудно дышать.
- Я...
- Я не могу без тебя жить, а ты даже не помнишь меня.
- Я помню, - солгал Сема.
Он не мог помнить потому, что не знал. А Дориан знал, но, наверное, не помнил. В таких случаях честнее соврать.
- Это неважно, помнишь ты или нет, - отозвалась трубка с усталой покорностью. - Я ведь не затем звоню... Просто должна же я знать, что у тебя все хорошо. Ведь хорошо же ?
- Хорошо.
- И у меня хорошо.
Теперь врала трубка, руководствуясь, по всей видимости, тем же принципом, что и Сема. И вновь вранье не сработало. Может быть, человеку на другом конце провода приходилось врать так же редко, как Семе. Отсюда и противоречия.
- А говоришь, жить не можешь.
- Я могу ! - торопливо пообещала трубка. - Я могу, просто говорю так. Просто иногда кажется, понимаешь ? Я уже три недели без тебя живу. И еще наверное проживу. Я же ничего, ты не подумай... Только можно я иногда буду звонить и спрашивать, все ли у тебя хорошо ? И ты отвечай... честно. Я же чувствую. Я буду звонить редко - можно ?
- Можно, - разрешил Сема.
Он разрешил бы больше, если бы это было в его силах. Но трубке этого оказалось достаточно: короткое 'спасибо' шепотом и прерывистые гудки вместо многоточия.
А потом пришел Дориан, подтянутый и ослепительный, словно молодой бог пшеницы. Светлые волосы его в результате каких-то косметических манипуляций приобрели золотисто-медовый оттенок, по сравнению с которым загар посветлел и стал казаться естественным. Дориан улыбался, пах апельсинами и рассказывал всякие разности о том, что на Арзамасской столкнулись две машины - 'волга' и 'жигуль', а в трамвае тетка-кондуктор сказала, что он похож на ее сына, и поэтому разрешила проехать бесплатно, а у 'Салюта' он встретил приятелей и они, эти приятели, сказали, что по второму каналу будет обалденный триллер, но будет он ночью, зато там снялась Николь Кидман...

Так они жили, и границы утра сдвигались все ближе и ближе к полудню, пока, наконец, не перевалили за него.
А однажды утро началось глубокой ночью. Часов в шесть или семь, когда еще не рассвело.
Резкий звонок вырвал Сему из полусна. После похода в туалет сон еще не отвоевал обратно все завоеванное ранее, и Сема болтался в блаженной дреме, наслаждаясь сухим теплом от шерстяного одеяла, когда раздался звонок в дверь и сразу вслед за ним громкий стук, словно стоящий на лестничной клетке человек умирал от желания войти.
- Я открою, - сказал Дориан.
И это было странно. В любую другую ночь он спал так крепко, что пушками не разбудишь. А сейчас его глаза поблескивали в темноте и были омыты не сном, а тревогой.
Простучали по полу босые пятки. Сема зевнул и сквозь зевок услышал: '...еще не собрался?...Рано... Не рано, а в самый раз, нужно же доехать... паспорт'
Потом в комнату заглянула черная фигура и сказала спокойным голосом Тихого:
- Мы уходим. Спи.
И Сема заснул, а утром - настоящим утром, начавшимся пол-двенадцатого одновременно с радиопередачей 'Молодые таланты' - обнаружил, что квартира пуста.
Пришлось подниматься и завтракать в одиночестве. На кухонном столе стоял мертвый телефон. Его могли оживить только прикосновения Дориана. Где-то в похожей двухкомнатной квартирке розовый ото сна Лидусик сидел на диване, ел виноград и ждал звонка. И еще несколько девушек в разных концах города боялись включить кофемолку, чтобы за ее шумом не пропустить весточку от красивого неземной красотой гостя по имени Дориан.
Утро началось в пол-двенадцатого, а в два пришел Тихий.
Он зашел, открыв дверь своим ключом, разделся, повесил куртку на плечики, а ботинки поставил на полочку для обуви и только тогда спросил:
- К тебе можно ?
- Конечно, - сказал Сема.
Тихий протиснулся мимо него в комнату, высокий, холодный, пропахший сигаретным дымом. Он не курил, а это значит, что курили вокруг него. Курили много и с остервенением.
- Где Дориан ?
- Едет, - сказал Тихий.
Он опустился в кресло, проигнорировав на этот раз свой любимый жесткий табурет. И лицо у него на этот раз было не такое жесткое. Задумчивое, как всегда, усталое, но не жесткое. И от этого Тихий сделался почти таким же красивым как Дориан.
- Едет - куда ? - уточнил Сема.
- Домой. На поезде. Вещи я взял.
- А... биофак ? Экзамен ?
- Он провалился, - сказал Тихий будничным голосом.
Сема мало что понял.
- Но как же... Он должен был... собирался стать биологом...
- Какой из него биолог.
Тихий потянулся и взял с подоконника 'Цитологию'. Провел пальцем по переплету, оставляя дорожки в пыли.
- Жалко, - сказал Сема, испытывая какое-то странное ощущение сродни радости и сожалению одновременно. - Он наверное расстроился ?
- Да не сказал бы.
Сема подумал, потом прошел на кухню и налил Тихому чаю. Принес банку вишневого варенья и сухари.
- Спасибо.
Тихий ел лениво, было видно, что мысли его бродили где-то по окраинам, вдалеке от этого гостеприимного дома, может быть, на другом конце света, если предположить, что у света есть концы. Слушая неторопливый, словно бы через силу хруст, Сема потерял аппетит.
- Что же теперь будет ?
- Да ничего. Ничего хорошего. Ничего плохого.
Сема смотрел как он ест - медленно, нехотя, не разбирая вкуса. Отряхивается от сухарных крошек и снова ест.
- Послушай, Тихий, а ты хотел бы быть Джеймсом Бондом ?
Тихий обдумал вопрос. Потом обдумал ответ.
- Нет, не хотел бы, - сказал он вежливо.
- Остановить грудью золотую пулю, - вспомнил Сема.
Ему стало грустно.
- Дурацкое дело нехитрое.
- И умереть, зная, что над тобой будут плакать враги.
Тихий снова задумался.
- Я не люблю, когда надо мной плачут.
- Сухарь ты, - безнадежно сказал Сема и продемонстрировал сухарь, больше всего похожий на гостя. - Горбушка ты несвежая, плесенью покрытая.
Тихий улыбнулся. Он улыбнулся уголками рта и глазами, затаенно, и Сема вдруг понял, что никакой он не сухарь и уж тем более не горбушка, а дело все в том, что ничего страшного не произошло и 'все путем', как говорит Люся.
- Хреновые мы с ним биологи, - сказал Сема.