Аннотация: Этот текст весьма относительно мой, поскольку писан по дневникам и рассказам друга - туриста-альпиниста. Однако я тоже причащён к горам, хотя гораздо меньше, чем он. К сожалению.
Зарницы
"А вечером на небе были зарницы - множество со всех сторон, они ничего не освещали, вспыхивали и гасли, словно призраки..."
Те зарницы в горах я вспоминал часто, а корявую запись в походном дневнике встретил только сегодня и, кажется, понял, почему являлись огненные всполохи над горами Центрального Тянь-Шаня нам, сидящим в базовом лагере на каменной насыпи ледника Ингыльчек. Всё сходилось - запись была сделана после восхождения на пик Хан-Тенгри, семикилометровую трёхгранную пирамиду, мою давнюю заветную мечту, и между сегодняшними снами и теми зарницами проявилась чёткая ниточка-связь: в перспективе памяти грациозно громоздилась вершина Хана, во мне находились сны, а между мной и горами полыхали зарницы. Только ли зарницы?
В регулярно повторяющемся сне мы шли по леднику Ингыльчек; была непогода. Наконец мы приходили к огромным холмам, на которых стоял город. Во сне не возникало ни удивления, ни страха, как на высоте четыре с половиной тысячи километров мог появиться город, горы и я, поднимающийся по громадным лестницам на просторные террасы и созерцающий с одной стороны горы, ледники, с другой - золотистые башенки, дома, уютные горбатые улочки и деревья.
Мы сидели на террасе, пили золотисто-зёлёные напитки, и я размышлял, как может получиться так, что все окна в городе не зарешёчены.
По улочкам передвигались странные разноцветные автобусы, бродили люди - всё больше в синих одеждах, а над головой сверкало яростно голубое небо, однако над горами небо светилось неярким розовым светом. Кто-то рядом со мной простирал руку к городу и горам, рассказывая что-то, однако слов я не разбирал: доносился только голос - мудрый, тревожащий что-то ...
Мы надевали на спину огромные рюкзаки и уходили по леднику наверх. Поднимались на широкое ледяное плато, с которого в тумане позади смутно проглядывал город. Потом мы снова шли вверх, и перед нами вставала гора, подозрительно похожая на пик Победы - гигантскую слоноподобную вершину, забравшую множество жизней. Мы шли на гору, и я отчётливо ощущал, что где-то там тоже есть город. Мы поднимались выше, и я действительно видел город - с мраморными белыми строениями, но - лишь краем глаза, потому что, кажется, просыпался или нужно было идти выше. А там - ясно понималось - другие города...
Я отложил блокнот с записями о зарницах и машинально открыл другой. Размытые, стёршиеся от частых касаний карандашные записи с трудом разбирались, но одна из них, скорее не прочитанная, а всплывшая из памяти, оформилась в ясный образ "Мы приспустились с перевала. Внизу под нами - ущелье. Пошёл дождь. И прямо под нами в непомерном воздушном объёме повисла радуга. Горы - чаши воздуха".