У сантехника Семенова имелась тайная страсть. Нет, вовсе не к зеленому змию в разнообразной стеклянной или пластиковой таре, хотя выпить по случаю он никогда не отказывался. И не к слабому полу, хотя женщин не чурался, а наоборот - любил и всячески уважал и уваживал. Не было в списке его страстей, состоящем из единственного пункта, ни футбола с пивом, ни машины с гаражом, ни даже мягкого дивана с послеобеденной сладкой дремой перед телевизором.
Сантехник Семенов любил писать.
Он не был писателем и многотомные собрания его сочинений не угнетали весом богатого переплета и золотого тиснения книжных полок в библиотеках. По правде сказать, даже скромной брошюрки за авторством сантехника Семенова, не лежало в тумбочке никому неизвестного писателя.
Несмотря на то, что компьютер у Семенова был, писать он любил "по старинке".
В буквальном смысле.
Как только выдавалось свободное время, когда он мог предаться своей страсти вдали от посторонних глаз, из большого ящика комода, беспорядочно засыпанного сверху газовыми ключами, вентилями, резиновыми прокладками и паклей, на свет появлялся крохотный чемоданчик, принадлежавший когда-то плюшевому мишке Потапу.
Бережно открывая обитую дерматином коробку, Семенов аккуратно извлекал из нее два самых настоящих, аккуратно очиненных, пера, пачку бумаги формата А5, мешочек с песком, три листочка "промокашки", а также пузатую бронзовую чернильницу, по всей видимости, изготовленную еще при царе Николае. И не факт, что втором.
Гусиные перья - белое и черное - были не просто обязательным атрибутом редкого священнодействия. Именно ради их нежного поскрипывания, чуткой упругости под нажатием огрубевших пальцев, идеальной линии изгиба сантехник Семенов регулярно ходил на птичий рынок и водил знакомство почти со всеми тамошними продавцами.
Аккуратно разложив на столе письменные принадлежности, непризнанный, да и не стремящийся к признанию, писатель шел тщательно мыть руки, ставил чайник, зажигал пару толстых свечей настоящего пчелиного воска, выключал свет и садился за стол на тяжелый, грубо сколоченный и стянутый стальной проволокой, табурет.
В два маленьких оконца под потолком полуподвального помещения робко заглядывала Луна, постукивал деликатный дождь или скреблась нетерпеливая снежная поземка. В углу едва слышно "точила", специально оставленный для нее сухарик, крыса Анфиса. А может быть и крыс Анфис. В кухонном стояке что-то лилось и булькало, успокаивая чуткое ухо сантехника. А на желтоватой под светом свечей бумаге, одна за другой появлялись строчки, составленные из крупных, но аккуратно написанных букв.
Семенов отдыхал душой. И горе было тому святотатцу, который дерзал в это время позвонить по телефону или постучать в дверь.
Несмотря на странное увлечение, Семенов не был ни заскорузлым отшельником, ни тихим сумасшедшим, ни мизантропом. А помимо обычного круга знакомств, он еще регулярно переписывался с людьми со всего белого света. Используя для этого вовсе не перья и чернила, а старенький ноутбук с очень даже современным беспроводным модемом.
Там, в глубинах бесконечного интернета, у него была собственная маленькая семья из писателей, которых он никогда в жизни не видел. Маленький форум жил своей собственной жизнью, никому не мешая и ни на что особо не претендуя. И так должно было оставаться до конца времен.
Но давно замечено, что если в первом акте на столе стоит чернильница, значит в последнем обязательно образуется клякса.
Вечер обычного трудового дня, вполне подходящий для настоящего отдыха, чуть было не закончился банальной пьянкой.
- Семенов! - орали в телефонную трубку товарищи по работе. - Приходи, будем конец света встречать!
- Какой еще конец? - удивился Семенов. - У меня нет телевизора - я ничего не знаю.
- Дурак ты, Семенов! Миру жить осталось часа два от силы! Давай к нам, а то потратишь последнее время впустую!
Словно в забытьи, Семенов вытащил из шкафа ноутбук, нажал на кнопку включения и пошел ставить чай.
Интернет кишел сообщениями о близящемся конце света. Приближение большого астероида правительства стран долгое время держали в полной тайне, надеясь на объединенную термоядерную дубину. К сожалению, даже минимальные шансы на успешный исход оказались переоценены, и серия мощных взрывов лишь раздробила Большую Смерть на тысячи маленьких, но ничуть не менее опасных осколков. Через два часа большая их часть должна была войти в атмосферу, сея смерть и разрушения, оставляя за собой атмосферные вихри, цунами и землетрясения, сотни тысяч пожаров, многокилометровые столбы пепла и пыли, и тысячи ударных воронок, оказаться в которых мечтали все, кто не хотел потом мучительно умирать на поверхности агонизирующей планеты.
На что можно потратить два оставшихся часа?
Семенов прислушался. С улицы доносилось яростное гудение автомобильных клаксонов. В окнах замельтешили многочисленные ноги - пьяная компания направлялась в центр города, нестройно запевая про "гордый Варяг". Сверху, через многометровую толщу перекрытий, летела веселая музыка.
Семенов улыбнулся плюшевому Потапу, сидящему на высоком подоконнике, поставил на стол маленький чемоданчик, аккуратно разложил на столе письменные принадлежности, зажег свечи и пошел мыть руки. Умирать следовало так, как до этого хотелось жить.
Крыса Анфиса, видимо, что-то почувствовала и, не пытаясь спрятаться, сидела на задних лапках под раковиной. Семенов положил на тарелку несколько сухариков, кусочек сахара, небольшое яблоко, поставил на пол и осторожно подвинул в сторону зверька.
- Кушай, Анфиска, - сказал он. - Будем считать, что у нас с тобой самый главный праздник наступает.
Тяжелые руки опускаются на чистый лист, меж свечей взмывает черное перо, капелька чернил, торопясь занять свое место на бумаге нетерпеливо сползает по расщепленному кончику. Желтый свет все ярче, прочь отступает шум за окном и громкая музыка сверху, над столом парит нечто незримое и почти неосязаемое, и вот осторожное движение грубых пальцев рождает первую букву.
- Кгхм-кхы, - откашлялся кто-то в темном углу и то, что незримо висело над столом, вдруг брызнуло во все стороны звонким водопадом хрустальных блесток.
Семенов вздрогнул, с кончика пера на лист бумаги упала жирная капля и расползлась веселенькой кляксой. Он медленно обернулся.
- Я прошу прощения, - скрипучим голосом сказала крыса, - но если ты немедленно не займешься делом, у нас может случится неприятная катастрофа на весь мир.
- Почему бы и нет? - риторически спросил Семенов. - При желании, можно и с раскрашенным мячиком разговаривать - не то, что с крысой.
- Ты эта, хорош рефлексировать, - ворчливо сказала крыса. - Старшие решили, что нам можно дать шанс, если кто-то из тебе подобных вовремя прочухает ситуацию. Сумеешь описать, как смерть обходит нас стороной, значит она послушается и обойдет. Так старшие приказали.
- Можно я буду звать тебя "Анфиса"? - немного стесняясь спросил Семенов.
- Хоть Тузиком зови, только берись за работу! - рявкнула крыса. - Ты что, полоумный? Или глухой? Нам дали шанс! Только об этом никто не знает - все должно произойти случайно. Или не произойти совсем. Но ты то теперь знаешь!
- Что нужно делать? - покорно спросил Семенов.
- Все просто, - сказала крыса, быстро забираясь по деревянной ножке, как по дереву, на стол. - Пиши: "Наступил обычный зимний вечер. На улице начиналась вьюга".
Полупрозрачные снежинки весело блестя, закружили по комнате в бесшабашном хороводе.
Отодвинув испорченный лист, Семенов придвинул к себе чистый, и послушно начал выводить нужную строчку.
В окно бросило снежной крупкой.
- Пиши далее: "Каркнула ворона, глупые люди пустили огонь из трубы".
- Откуда каркающая ворона посреди вьюги? - попытался слабо возразить Семенов.
- Пиши, сантехник, - строго сказала крыса. - А то я всю твою паклю съем.
Когда за окном раздалось отчетливое "Каррр", крыса аж подпрыгнула на месте:
- Работает! Ты видишь? Получается! Ну, а теперь все в твоих руках.
За окном заорали, раздались хлопки большого фейерверка, цветные всполохи принялись гулять по комнате.
- Ничего не понял, - расстроился Семенов. - Почему там все происходит так, как я это описываю здесь?
- Ну сказано же - так решили Старшие, - раздраженно сказала крыса.
- То есть теперь любой, кто напишет, что все стало хорошо, сделает доброе дело и спасет мир?
- Обобщать не стоит, - осторожно сказала крыса, - особенно, когда дело касается решения Старших. Тут поконкретнее надо. И дано не всем, кто пишет, а лишь бескорыстным и здоровым на головушку. А то, дай волю - такого понапишут...
- Я не смогу, - растерянно сказал Семенов. - Как я опишу весь мир? Я толком его не видел. И времени мало. А ведь еще надо придумать, как все уладить...
- Опиши что видел, - покрутила лапками перед мордочкой, крыса. - Хотя бы город наш спасешь.
Взгляд Семенова остановился на открытом ноутбуке.
- Буквально пару минут, - сказал он обеспокоенной крысе, и забарабанил по клавиатуре.
По счастью, почти все свои были там, где и положено быть друзьям в трудные минуты. И главное - Семенову поверили. А это значило, что в ближайшие полчаса планете предстояло пройти проверку обратной связи с тем, чего нельзя даже увидеть.
- Значит так, - принялась командовать крыса, стоило Семенову оторваться от компьютера и сесть за стол. - Писать, что каменюки с неба пролетели мимо - бесполезно. Это уже предопределено. Сосредоточься на последствиях.
- Молчи, животное, - строго сказал Семенов, взял черное перо и решительно окунул его в чернильницу.
Лишь на мгновение кончик пера завис в нерешительности, словно выбирая с чего начать. А потом по бумаге ринулись аккуратные строчки, спеша пожаловаться неизвестно кому на летящую сквозь черноту космоса, беду.
Призрачные снежинки кружили все быстрее, свивая вокруг человека блестящий кокон, заваливая диван, сервант и стол невидимыми сугробами.
Рассуждал Семенов просто, но именно эта простота и должна была дать максимальный эффект. Предупреждая болезнь, ставят прививку. А спасти мир от глобальной катастрофы следовало, создав все условия для буйства стихий. Ведь если буря налетит внезапно, остановить ее будет очень трудно, почти невозможно. Но если буря придет туда, где с мощным ветром уже идет борьба, ее обуздание станет лишь вопросом времени и доступных возможностей.
Если крыса не врала, возможности у сантехника и его далеких друзей, были вполне на уровне.
Куски астероида еще только приближались к голубой планете, а у Семенова уже было написано четыре страницы самых ужасных катастроф, происходящих еще до падения небесных тел.
Иногда он отходил к ноутбуку, что-то лихорадочно набирал на клавиатуре, вглядывался в экран и снова спешил за стол.
Интернет продолжал кипеть от новостей. В мире творилось что-то невообразимое. По океану бродили огромные волны-убийцы, взявшиеся неизвестно откуда и несущиеся непонятно куда. Столбы пепла неизвестного происхождения поднимались в атмосферу, заслоняя солнце. Практически повсюду, без видимых на то причин, земля вздрагивала и выпускала раскаленные газы через проснувшиеся жерла вулканов. Еще не один кусок астероида не упал на Землю, а всю планету уже лихорадило, словно в предвкушении беды.
Поставив очередную запятую, Семенов сбегал к ноутбуку, удостоверился, что на форуме все закончили писать первую часть своих историй, и отправил одно единственное слово: "пора!".
Потом выключил ноутбук, сел за стол и взялся за белое перо.
Он знал, что сейчас в самых разных уголках планеты никому неизвестные писатели готовятся написать вторую часть своих историй.
Белое перо едва слышно заскрипело, словно от натуги перед бесконечной инерцией мироздания. И двинулось с места, вычерчивая первый завиток.
Утро застало писателя Семенова стоящим у окна. Странное состояние, похожее на затянувшийся транс, медленно уходило прочь, растворяясь вместе с бесследно тающими призрачными снежинками. За окном было тихо и светло. Чтобы там не готовила судьба для мира еще вчера, сегодня все осталось в прошлом.
Семенов медленно подошел к столу, провел рукой по пачке исписанной бумаги. Все произошедшее казалось дурацким сном. Под раковиной, рядом с пустой тарелкой, сидела крыса.
Семенов усмехнулся и тихо сказал:
- Ну что, Анфиска, мир теперь нам немножко должен? Как думаешь?
Крыса фыркнула, развернулась и скрылась в темном углу.