Аннотация: Этот рассказ похож на минутную эмоцию, как лист на котором эмоциональной рукой начирканы ломаные линии, абсолютно бессмысленные, но подчиненные одной цели - принять на себя удар чувств.
Самоубийца.
Крик души.
Он приходил, и каждый раз делал мне больно. Так больно, на что только был способен его извращенный ум. А способен он, оказался действительно на многое. Первый раз это казалось почти приятно, с некой долей остроты. Такой остроты, какую способна причинить тонкая игла, уколовшая указательный палец, во время сдачи крови. Потом капля крови яркая ало-соленая, тонкой струйкой стекает по кончику пальца вниз.
Во второй боль бьет упругим фонтанчиком, частыми толчками выталкиваясь на поверхность сознания, но все же слишком рано для осознания явной неправильности поведения, отношения, касания рук и губ. Губ, которые играют на нежной коже, оставляя за собой цепочку темно-бордовых уродливых клякс.
А в следующий раз приходит стойкое нервно бьющееся ощущение обмана. Обмана подлого беспринципного, морозящего до бела темные ресницы, заставляющего судорожно стискивать посиневшие губы. Но губы, словно лепестки нежной розы сминаются под напором его желания. Желание, помноженное на безумную фантазию, повергающую меня в мир его...нет моих оживших наяву кошмаров. И это безумие четко отражается в его черных зрачках.
Сегодня день седьмой... Я не готова к новой порции отравленной боли, но готова уйти. Лишь бы отпустил, лишь бы петля выдержала, а сил хватило на шаг в воздух.
Скоро я уже чувствую его, он близко. Близко настолько, что я ощущаю его запах - умопомрачительный, возбуждающий, проходящий по коже мелкой щеткой колких мурашек. Запах погубивший мой душу, порвавший в клочья когда-то прекрасное, чуткое сердце.
Я не бунтарка, отнюдь... Заслужи меня, и я буду верной, понимающей, только твоей. Заслужи, но не бери силой, что и так твое! Я твоя. Вот! Протяни руку, помани, проведи по щеке кончиками пальцев, но не бей наотмашь.
Остановить твой взмах руки, не вижу смысла. Смысл станет еще ужаснее, еще правдивее.
Запах усилился, а слух уловил легкие шаги как у матерого хищника. Хищник не крался, это же не охота. Хищник шел уверенно твердо ступая, в его ритме уже чувствовалось нетерпение, предвкушение и что-то еще новое не опознанное мной. Это новое вызывало паническую волну где-то на уровне животного инстинкта. Тогда зверь во мне начинал скулить, жалобно и жалко виляя хвостом, ластясь к страху, надеясь на снисхождение. Снисхождение? Глупое слово. Глупое и недостойное...
Шаги зазвучали громче, а я уловила теплое дыхание. Дыхание размеренное, он не спешил. Куда ему спешить, если впереди целая вечность и такая податливая игрушка. Игрушка - это слово возродило в моей памяти его утробный рык. Рык сытого, довольного собой хищника.
Седьмой день, и уже слишком поздно что-то менять. Меня окутал его запах, дыхание часто завибрировало по обнаженной спине, руки такие нежные ядом потекли по талии вниз, к животу, остановились в предвкушении новой игры. Пауза затянулась непозволительно долго, я ощутила его смятение, секунду спустя сменившееся гневом. Гнев раскаленной волной пронесся резким движением руки, волосы безжизненным потоком стекли на грудь, открывая тонкую шею в грубой веревочной петле.
-- Не сметь!!! - голос больше походящий на рык, выворачивающий всю душу на изнанку, а руки уже сами тянутся, чтобы снять петлю с шеи. Ему больно от моего решения - уйти из жизни. Мне больно оставлять жизнь в этой петле. Дилемма. Отступить так просто, он простит... Простит и накажет за своеволие, за посягательство на его собственность. Пальцы чуть подрагивали, едва касаясь подушечками пальцев скрученной жгутов веревки. Я медлила.
-- С-снимай! - сквозь зубы произнес он.
Я сглотнула вязкий ком страха, но на сей раз, послушалась тихого шепота собственного разума. Если не изменить что-то сейчас, то уже никогда не решусь.
-- Я все решила, - шаг и пропасть разверзлась. Тугая веревка змеей оплела горло, затянулась, пережимая дыхание, вгрызаясь все глубже, глубже, а потом боль ушла, сменившись нестерпимым жаром. Жар ушел мгновение спустя, принеся за собой чувство легкости и...жизни.
Я распахнула глаза, взгляд обнял любимое лицо. А потом накатила такая жуткая тоска, что захотелось почувствовать хоть каплю спасительной боли. Ведь все что сейчас видят мои глаза лишь постсмертный мираж, плывущая дымка умирающего от жажды ласки человека. Моя личная иллюзия на всю оставшуюся бесконечность!