...Он пробовал повернуться на бок, но перед глазами сразу полыхало ярким, сводя на нет все попытки.
Вздохнув хрипло, коротко, он опять откинулся затылком на ствол когда-то давно поваленного дерева. Хорошо, хоть не камня, подумалось ему. Это было бы уж полным паскудством в новогоднюю ночь - камень под голову. Ладонью нащупал еще теплый АКМС, хотя понимал, что толку от них обоих уже не будет.
Темень, такая тоскливая вселенская темень - и неестественно тихий снегопад. Он прислушался: ан нет, все-таки снег слышно... даже странно - после такого грохота.
Он смотрел просто в черное небо, из которого сыпалась зима, примиряюще занавешивая одним цветом все человеческие непонимания друг друга.
Он снова закашлялся, задохнувшись от боли, резко вздыхая. Ветра не было, но мороз крепко кусал за пальцы. Какая к чертям горячая точка, когда по-декабрьски безнадежно за минус...
И Новый год...
... Под Новый год отец заносил с мороза елку, вколачивал ее в крестовину - и они с сестрой вдвоем развешивали стеклянных зайцев и конфеты в золотой фольге на пахучем кружеве хвои, ссорясь из-за права первым распечатать серпантинные кольца.
Мать протирала накрахмаленным до хруста полотенцем праздничные стаканы, бережно вынутые из буфета по такому случаю - и улыбалась, наблюдая за детской елочной возней.
По дому дразняще скитался аромат горячих пирожков с мясом и творогом - уложенные в очень строгом порядке на огромный хохломский поднос, они все равно выглядели по-гусарски разудало и румяно.
А потом все считали спасские далекие куранты, затаив дыхание: десять, одиннадцать, двенадцать... торопясь загадать желание, какое-нибудь самое-самое...
Всегда казалось, что чудеса случаются именно в эту ночь, и с нового года можно переписать всю жизнь заново и набело.
Он открыл глаза: ночь смотрела в него безразличным черным взглядом. Сбывались когда-нибудь эти желания? Наверное, да, когда-то в детстве... А сейчас - что тут уже нажелаешь?
Счастья всем, поровну, и пусть никто не уйдет обиженный - вдруг выглянуло из памяти, он опять прикрыл глаза. Каждый ждет: пусть не поровну, пусть хоть ненадолго, хоть вдохнуть, хоть раз удивиться...
...А потом звонок в дверь - и сердце сладко замирало каждый раз: значит, не сказки, значит, на самом деле существует?... Он медленно разворачивал, желая продлить предвкушение, оберточную бумагу - и ему было все равно, что там. Главное - чудо опять случилось.
Кровь шла горлом, как слова. Он попытался ее сплевывать, но быстро устал и теперь лишь чувствовал намокающий воротник.
Всем... Глупо, наверное, но он все равно улыбался. И пусть никто не будет обиженным... А день рождения у него в апреле, всего за три месяца до дембеля - и так обидно, что не получится ни то, ни другое.
И сколько еще не случится... Я никогда не ездил на слоне, имел в любви большие неудачи... - снова подкинула память.
Снег покорно замирал на древесной коре и таял на его лице.
...А слона они так и не увидели тогда - наряженные по случаю первого выхода в зоопарк, они с сестрой устроили потасовку с мороженым в кафе, и родителям пришлось везти их обратно домой - отмывать от липких сливочных и шоколадных узоров.
А в любви всегда не везло.
Мир вокруг светлел, обретая белые одежды.
...Дома мама накрывает на стол, и сигналят о празднике разноцветные огни на очередной новогодней елке; звонят друзья и родня, поздравляя и желая; а на подоконнике за тюлевыми занавесками гордо растопырил листья вновь зацветший декабрист.
... За светлым окном зябнут под снегопадом рябины, стойко держа на вытянутых ветках, как фонари, еще не склеванные птицами багровые тяжелые гроздья.
Счастья каждому...
поровну... не отнимай...
не обижай...
не стреляй...
А на небе кто-то тряс и без того прохудившееся решето со снегом, щедро напоминая о зиме. Звенел мороз, филигранно оттачивая заиндевевшиие ветви.
Где-то в полночь в прозрачном воздухе разлился едва слышный гул, всколыхнув где-то далеко знамена северного сияния. И тихо вздохнула спящая земля: наступила новогодняя ночь, в которую иcполняются все желания.