|
|
||
Кого только не встретишь здесь, в Нью-Йорке! Экземплярчики со всего света съезжаются!
Диковинные одежды, ещё более диковинные причёски... А кольцо в носу здесь встретить, пожалуй, так же естественно, как, скажем, ошейник на собаке. Вот недавно папуаса какого-то видел. Этакое гнездо на голове, и понатыканы в него разноцветные перья. И кольцо, это самое кольцо в носу, и цепочка от него к кольцу в мочке уха...
И не то, чтобы не удивляешься, встречая такое. Удивляешься, конечно. Но удивление твоё вскоре перекрывается новыми впечатлениями, и не то чтобы делаешься равнодушным к ним, нет. Но знаете, когда и в этом инфляция, то и эти самые впечатления как-то обесцениваются.
Ну вот такое--покажется ли вам интересным? Идёт навстречу мне настоящий, всамделишный узбек. Соответствующее лицо при усах, на бритой голове чёрная "ферганская" тюбетейка. И стёганный халат излюбленного Магометом цвета--зелёный. Пожилой узбек лет этак шестидесяти, а то и более. И я не удержался и, поравнявшись с ним, приветственно махнул ему рукой.
-Салам алейкум!
-Алейкум салам!--отвечает он и, остановившись, сбрасывает с плеча какой-то мешок. Всегда они, узбеки, почему-то с мешками. В моём представлении, во всяком случае.
И вот я, предвкушая разговор с "земляком", лихорадочно выискиваю в памяти хоть какие-нибудь узбекские слова. Ведь мальчишкой во время войны жил я два года в Узбекистане, и даже в Ташкенте несколько дней был. Как сказать ему хоть что-нибудь на его родном языке? Ведь интересно же, нет, не проявить себя, конечно, знатоком узбекского, но просто вспомнить хотя бы два- три слова, чтобы сделать приятное этому пожилому колоритному путнику, забредшему со своим мешком
за океан.Но ничего в памяти... Пусто!
Это как шарить в карманах, искать хоть какую-нибудь мелочь, должна же она, чёрт подери, быть... Но нет!
Или вот, постой... Вспомнил!
"Трамвай юрганда чикилмасин ва тушилмасин"... Или вот ещё: "Иркакники холожой"...
Большие белые буквы этих фраз с тех, военных ещё, лет впечатались в зрительную память. Но, слава Богу, я помню и что это значит и не тороплюсь выпалить: "во время движения трамвая не входить и не выходить" и... "мужской туалет"(!). Как вы догадываетесь, и не к месту, да и неуважительно. И слововерчение это в голове моей--всё в какие-то секунды. Собираюсь уже по-русски начать, но узбек опередил меня.
-Ти рюски?
Киваю как-то неопределённо: да, мол, вроде, и собираюсь завести, путь краткий и необязательный, но всё же диалог с единственным, может быть, натуральным нью-йоркским узбеком. Но не успел я и рот приоткрыть (или приоткрыл всё же?), как вижу: у моего узбека скулы свело, желваки чётко обозначились, и из сощуренных глаз полоснуло отточенной ненавистью. Он раздвинул рот, явно намереваясь дать по мне очередь отборнейших слов, из тех, что позабористей, но только коротко дёрнул рукой, как бы отдавая команду "пли" и, круто повернувшись от меня, взвалил свою ношу на плечо и зашагал.
Я глядел ему вслед, с трудом соображая, вспоминая, вернее, что видел я это властное лицо, видел... Будто в каком-то старом-престаром фильме...
Конечно же!--мелькнуло в памяти, но тут... Тут наперерез этому "басмачу" через дорогу бежали две пожилые женщины.
-Хелло! Папашка! Папашка! Хелло... Постойте!..
Они махали ему, они тоже, видите ли, приметили "земляка".