Аннотация: Последняя, но не финальная часть "Алхимических хроник". работа 2011 г.
Год Оборотня,
или
Жизнь и Подвиги дона Текило
Год Оборотня - время измен и изменений.
Усиливается сияние зеркал и серебра. Совершенствуются вокальные данные и шерстяной покров диких зверей. Драконов тянет к перелетам, возможно переселение в новые пещеры. У уродцев и шутов улучшается настроение.
Велика вероятность нежданных смертей, пожаров, землетрясений, нашествий саранчи, леммингов и варварских народов. Возможно обнаружение месторождений фальшивого золота. Утерянные ценности находятся сразу же, повергая хозяев в душевный трепет и большие расходы.
Ни одно событие нельзя считать свершившимся и законченным. Ни одна сделка не будет заключена так, как предполагают договаривающиеся стороны. Ни один первоначальный план не приведет к желаемому результату. Ни одна победа не окажется окончательной.
"Практическая астрология: Восхищение Будущим"
Королевство Иберра. Год Громогласного Буревестника
- Полагаю, ты ждешь объяснений? - наполовину снисходительно, наполовину утвердительно спросил Леокадий, знаком веля хозяину нести господам самое лучшее вино. - Итак, придется начать с самого начала...
Леокадий на секунду примолк и прищурил глаза, рассматривая небо, море и собеседника.
В Аль-Миридо царило и пело благодатное лето. Цвели розы, сводя с ума от зависти апельсиновые деревья, жужжали пчелки, млели кошки. Иберрские красавицы, полускрытые кружевными мантильями, прогуливались, спеша подразнить пылких кавалеров неземным совершенством, которое те, быть может, заслужат с наступлением ночи. На избранных заборах распевали эльфы. Белоснежная громада королевского замка сияла мраморным великолепием на фоне голубого неба и лазоревого моря.
На самой окраине великолепного города, в переулке, извилистом, как коровий пищевод, притулилась таверна "Морское око". Это было обыкновенное - этаж с мансардой - здание, сложенное из самодельных кирпичей, с крышей из красной черепицы и террасой, сколоченной из сосновых досок, по старой иберрской традиции украденных в ближайшем корабельном доке. Разве что вид с террасы открывался нерядовой: казалось, стоит протянуть руку, и ты коснешься лазурных волн и золотистых солнечных прядей, сделаешь шаг за порог - и вспорхнешь прямо к безумно высокому небу...
На террасе, под вывеской, изображавшей что-то странное - то ли лупоглазое многорукое морское чудище, то ли схему атмосферных фронтов во время тропического тайфуна с комментариями свихнувшегося алхимика, - сидели двое. Один из них, высокий сухощавый человек средних лет, налил темного и густого, как драконья кровь, вина в бокал своего собеседника, краснолицего крепыша с буйными седеющими - перец с изрядной горстью соли - кудрями вокруг загорелой лысины. Одежда крепыша выдавала в нем искателя приключений, - разноцветье костюма не шло ни в какое сравнение с количеством заплат (нулевым - на новенькой, отделанной позументами с золотом курте из тонкой кожи, одинарным - на плаще и явно недостаточным на изношенных портках). Меч, перевязь с метательными ножами, а особенно взгляд, цепкий и хитрый, подтверждали, что этот еще не старый, скорее, вошедший в лучшую пору зрелости, человек, умеет рискнуть, бросить на алтарь Удачи свою и чужую жизнь, не сожалея о сделанном выборе и не печалясь о прошлом.
Собеседник искателя приключений, напротив, одет был в черные одежды, более подходящие скромностью и чопорностью какому-нибудь честному управляющему, аптекарю или служке небогатого прихода. Но именно он только что заказал самое дорогое вино, которым могла похвастаться прячущаяся на окраине столицы таверна - и расплатился, бросив официантам горсть золотых. Расплатился, как истинный хозяин жизни: даже не обернувшись, чтобы посмотреть, куда упали золотые кружочки.
Крепыш опустошил бокал, облизнулся. Леокадий перехватил взгляд, устремленный искателем приключений на бутылку, и с величавым - вернее, немного высокомерным - спокойствием подлил еще.
- Собрались однажды эльф, шаман и человек, и начали соревноваться в магии.
- Шаман - это орк, что ли? - переспросил крепыш, на секунду отвлекшись от крайне важного занятия: он вытряхивал в глотку последние капельки вина. Высокий человек в черном поморщился, протянул собеседнику бутылку и продолжил.
- Нет, это был не орочий, а риттландский шаман. Не отвлекай меня, я тебе дело говорю.
- Ну, дело так дело, - равнодушно согласился искатель приключений и надолго присосался к бутылке. Прикончил драгоценную влагу, бросил тару в угодливо раскланивающегося трактирщика и заревел во всю луженую глотку: - Быстро неси еще!! Лучшего вина мне и другу моему Леокадию!!!
- Дон Текило, прошу тебя... - поморщился черный сухой Леокадий.
- О чем? - хитро прищурился дон Текило. - Ты меня, как теленка, уже битый час какой-то бурдой поишь и поишь... А о деле еще не заикнулся.
Леокадий, сделав над собой усилие, промолчал. Проследил, как услужливый хозяин подобострастно доставил требовательному клиенту выпивку, сушеных крабовых лапок для закуски (хотя божественное вино было достойно, как минимум, большего) и, дождавшись, когда их оставят в одиночестве, продолжил.
- Я объясняю тебе, что дело нелегкое. И если ты за него возьмешься - хотя я слабо на это надеюсь, задача хитрая, уже как минимум двое на ней сломались, ты должен хотя бы приблизительно знать, за что берешься.
- За талию! - захохотал дон Текило, хватая бутылку за горлышко и бойко наполняя свой бокал. - Поверь, дружище, если за что-то и браться, то именно за нее!
Леокадий стоически промолчал. Дождался, когда его говорливый собутыльник прервет поток сладких воспоминаний под общим названием "Сто лучших талий моей жизни", и продолжил.
- Так вот. Эльф, шаман из северных земель и человек. Поспорили, чье магическое Искусство лучше.
- Фрь... у эльфа, конечно, - прокомментировал идиотизм спорящих волшебников дон Текило. Послал за следующей бутылкой, запустив в хозяина пустой.
- Не факт, - ответил Леокадий. - Иногда и среди людей случаются настоящие самородки. В магическом плане, разумеется. А риттландское шаманство, да будет тебе известно, вообще принципиально другая магия. И с эльфийской ее даже сравнивать нельзя.
- Тебе виднее, ты ж много об этом знаешь, - ухмыльнулся дон Текило. И подмигнул: - Что, до сих пор не можешь смириться, что маги тебя в ученики не взяли?
Леокадий сделал вид, что не понимает, о чем его собеседник говорит. Только губы сжались крепче, делая еще более сухой его чуть желтоватую постную физиономию.
- Дружище, не отвлекайся. Так вот, решили три волшебника проверить, чье Искусство лучше.
- Шаман - это не волшебник, - наставительно изрёк дон Текило, подчеркивая правоту своих слов воздетым в небеса указательным перстом. - Помню, душил я одного чудилу, как положено душил: нюртанговую цепь на шею, харей в рыло, чтоб не трепыхался, а он...
- Дон Текило, дружище, пожалуйста, - попросил Леокадий всё с тем же нейтрально-сухим выражением лица, в котором нисколько не угадывалась те ярые и бурные страсти, которые обычно свойственны жителям южных земель. - Так вот... О чем я говорил?
- О том, что поспорили эльф, шаман и человек, - с радостью, умноженной на пятую бутылку, подсказал дон Текило.
- Да, точно. Так вот...
- Хотя странно, что они ведьму в свою компанию не пригласили. Ух, ведьмы - они такие! Они такое зелье могут сварить - ого-го! Колдуют тоже нехило, весьма... Помню, душил я как-то одну косоглазую цинскую ведьмулечку...
Леокадий стоически вытерпел и "Сто лучших удушений" друга Текило. К седьмой бутылке речь у крепкого жизнерадостного дона стала замедляться, чем и воспользовался его собеседник.
- Значит, поспорили эльф, шаман и человек...
- А что ж они кентавра к себе не позвали? - вдруг удивился дон Текило. - Или он, копытное этакое, в кустах прятался? Это ж первое дело после хорошего удушения - залезть в какие-нибудь кусты, да там и...
- Не отвлекайся, друг мой, - поморщился Леокадий и, улучив секунду, когда пасть Текило прервала поток повествований о ста лучших кустах в его, отважного дона, жизни, и оказалась занята очередной бутылкой, быстрым речитативом продолжил: - Итак, поспорили эльф, шаман и человек о том, какой из магических способов узнавать новое, неведомое и странное лучше: увидеть то, что есть на самом деле; услышать, слившись с природой и ощущая ее таинственное дыхание; или же озвучить рассказ о том, что есть в этом лучшем из миров.
- Фрь... - скривился дон Текило. Рыгнул, отбросил пустую бутылку. - Лучше бы они поспорили, какой способ удовлетворить ведьму ей больше понравится. Помню, я...
И Леокадий - вместе с обслуживающим персоналом таверны "Морское око" - были вынуждены прослушать повесть "Сто лучших удовлетворений доном Текило".
Выдавив последние капли из десятой бутылки, говорливый и опытный искатель приключений заметил, что Леокадий, хозяин, трое официантов и вышибала молчат и смотрят замаслившимися глазами на вышедшую стряхнуть скатерти посудомойку. Посмотрел и дон Текило. Не обнаружил талии (вся фигуры этой немолодой женщины представляла собой одну длинную тонкую линию), громыхнул кулаком по столу, требуя продолжения банкета, и велел другу Леокадию рассказывать, из-за чего ж он вызвал старого приятеля.
- Да, так вот, - очнулся немного раскрасневшийся Леокадий. - Спор завершился созданием артефакта "Тройной Оракул". Он позволяет видеть сквозь морок и защитные магические щиты, различать ауры добрых и злых намерений; слышать самые тихие звуки - иногда даже до того, как они появятся. И, конечно же, рассказывать.
- Рассказывать - о чем? - переспросил дон Текило.
- О том, что происходит в этом мире и предсказывать наиболее закономерные изменения в нем.
- Фрь, - фыркнул дон Текило, едва удержавшись, чтоб не поведать окружающим, как довелось ему рассказывать о своих подвигах. - Должно быть, полезная в быту вещица, - проговорил он, и Леокадий тут же согласился. - Представляешь, жена только тебе изменить собралась - а Оракул раз, и рассказал тебе, с кем, да еще увидел, где этот козёл рогатый прячется, и услышал, как ты его убиваешь!!! лепота! - захохотал жизнерадостный дон Текило. Увидел постную физиономию Леокадия и на всякий случай спросил: - Я, конечно, рассуждаю тю... те... тюарититеськи, - проговорил он редкое в своем репертуаре словечко. - Ты ведь до сих пор не женат, верно? Чего ж тебе бояться какого-то любовника жены? Помню, сам я как-то раз... - причмокнул губами дон Текило, собираясь озвучивать эпопею под названием "Сто лучших поисков любовников под кроватью жены".
Леокадий, который совершенно случайно знал, что его друг страдает многоженством в особо крупных размерах, поторопился вернуться к теме разговора:
- Он стоит бешеных денег.
Дон Текило тут же примолк. Деньги - они того. Требуют тишины и почтения.
- Сколько?
Леокадий ответил. Дон Текило захохотал.
- Да на эти гроши я буду пару месяцев прозябать на одной бобовой похлебке и бульоне из лягушек, и всё! У меня ж жена, дети... И тёща... А если подумать, то и несколько...
- Это аванс, который мой заказчик и покровитель согласен заплатить тому отважному человеку, который рискнет доставить ему этот артефакт. Остальное... Как минимум десятикратная сумма. А если ты справишься быстро, она увеличится еще вдвое. Ну что, берешься? - прищурился Леокадий, гипнотизируя угольно-черным взглядом своего развеселившегося друга.
- Я и не знал, что ты каким-то покровителем обзавелся, - удивленно протянул дон Текило. - Ты ж из наших всегда самым независимым. Черный Лео, отважный котяра, который бродит по чужим крышам - всегда сам по себе!- и, для лучшего выражения дружеской симпатии хлопнул по сухому плечу собеседника. - Дружище Леокадий, я тебя не узнаю!
Леокадий пригнулся, но даже глазом не моргнул; на его сухой постной физиономии не отразилось никаких эмоций.
- Мой покровитель чрезвычайно важная персона. Поэтому он отбирает особо выдающихся и очень надежных людей, в которых может быть стопроцентно, абсолютно уверен.
Дон Текило нахально и вызывающе смерил взглядом черную фигуру "выдающегося и абсолютно надежного человека". Не выдержал и захохотал.
- Что, к какому-нибудь хитрому пелаверинскому торгашу нанялся? Где твоя гордость, Лео! А интересно, чтО он о тебе знает? О твоих подвигах?.. Помнишь, как мы с тобой вдвоем, упившись гномьей самогонкой, грабили кентаврийскую деревушку? А как заманивали в ловушку этих противных мелких недоросликов - тогда, в горах?! Ты - пьяней полкового трубача в день жалованья, на четвереньках ползаешь по ущелью, на руках и коленях подковы, а куда идти - не видишь, ибо от пива в глазах косо!! "Притворимся, что здесь ползали драконы"... - смачно захохотал вслед светлым воспоминаниям бурной бесшабашной молодости дон Текило, и снова с размаху хлопнул бывшего подельника по сухому костистому плечу. - А давай - вместе, как в былые времена? А? Да от нас не могли спрятать ни одного золотого!
Жизнерадостный вор потряс вора хмурого. Тот насупился.
- Это от меня не могли спрятать ни одного золотого. А от тебя, в основном, прятали выпивку и девок.
- Прятать - прятали, - признал дон Текило. - Но я ведь все равно находил!! Ну, не кисни! Давай и вправду на это дело вдвоем подпишемся, а?
- Не могу, - вроде как с сожалением ответил друг Леокадий. - За мной следят.
- Следят?!! - грозно нахмурился дон Текило и пристрастно осмотрел лица официантов, вышибалы и хозяина. Те сразу захотели стать улитками, черепашками или невидимками. - Кто? зачем?
- Ах, не бери в голову. Они, - Леокадий сухим неопределенным кивком в сторону презрительно обозначил свое отношение к потенциально следящим. - Думают, что это я пытался ограбить местную обитель Одаря Дровянистого на прошлой неделе.
- А на самом деле? - хитро прищурился дон Текило. Хотя, возможно, это было результатом внутреннего воздействия двух десятков опустошенных бутылок.
Леокадий приосанился и скривил чрезвычайно благопристойную рожу:
- Ничего не докажут.
- Да уж! - расхохотался дон Текило. - В этом ты мастер! Помню, как ты тогда в Лугарице...
- Тсс, - чуть обеспокоился Леокадий. - Не будем вспоминать прошлое. Так что, берешься?
- Берусь! - лихо согласился дон Текило. И потребовал еще дюжину бутылок, чтоб хорошенько отпраздновать начало очередного великого приключения своей бурной жизни. - Да, а кого хоть грабить будем? - спохватился авантюрист некоторое время спустя. В первый раз с начала разговора его широкий загорелый лоб подвергся атаке одинокой задумчивой морщинки.
- Да так, один не слишком молодой, не слишком известный, вечно впадающий в алхимическую рассеянность маг... Тебе даже не придется иметь с ним дела, - равнодушно ответил Леокадий.
- Что так?
- Знаю абсолютно достоверно: хозяин артефакта в данный момент находится в тюрьме. Где и пробудет, - здесь Леокадий примолк, демонстративно вытащив из кармана золотые часы величиной с небольшую хлебную лепешку; исследовал циферблат с одинокой стрелкой, и продолжил: - Еще как минимум пять лет, три месяца, неделю и четыре дня.
Королевство Брабанс. Окрестности города Филонь. Приблизительно месяц спустя
- Они уже здесь!! Идут! Идут!!! - заорал дозорный на угловой башне, и в тюрьме поднялась жуткая суматоха.
Стражники, подхватив алебарды, бросились на свои посты, громко и гулко бухая тяжелыми сапогами по коридорам и галереям Серой крепости. Бедолага, выдергивающий угнетенную растительность из каменных швов между плитами внутреннего дворика, бросил садовый нож, корзину с выкорчеванными жалкими зелеными кустиками и заметался в испуге, не зная, куда и как быстро улепетывать. Бородачи и усачи, распространяя удушливый запах средства для полировки доспехов, один за другим замирали в положенных по штатному расписанию местах, истово готовясь поедать строгую инспекционную бригаду глазами, осознать ответственность за всяческое порученное дело, выполнить любой приказ и даже стараясь дышать с перерывами... Хотя не будем слишком строги: как уже упоминалось, запах от гномьего составчика для приведения доспехов в более менее пригодный вид (то есть сияющий ярче протуберанцев) был весьма специфический.
Господин Жан-Поль Буше, комендант Серой крепости, лично приветствовал прибывших, раскланиваясь и подтанцовывая от избытка чувств.
Пятеро прибывших - степенный кентавр, дивной красоты эльфийка и трое мужчин в темно-лиловых мантиях, которые имели обыкновение носить маги, лишь сдержанно и вежливо - может быть, слишком вежливо, - отвечали на приветствия, спеша рассмотреть известную на весь Брабанс тюрьму. Господин Буше, уловив высоконаучный и перенасыщенный магией интерес к подотчетному заведению, замер. Единственная среди посетителей дама, в чудном платье цвета аметиста, уловив напряжение, легко, самыми уголками губ, улыбнулась Буше, чем спровоцировала у нервничающего коменданта усиление головокружения. Один из спутников эльфийки поморщился, нехотя шепнул успокаивающее заклинание, и комендант немного отмер - по крайней мере, начал дышать, хоть и с присвистом, но самостоятельно, и поспешил проводить дорогих гостей в мрачное нутро Серой крепости.
Гости, которым, видимо, нечасто выпадало посещение королевских тюрем для особо опасных преступников, осматривали чистейшие и ровнейшие, словно вчера возведенные заботливыми гномьими руками, стены; дубовые тяжеленные двери, натертые пчелиным воском; отполированные до неприличного сияния решетки... Стоило магу-кентавру лишь чуточку нахмуриться, увидев погибающие растения, только что удаленные радивым служителем из каменных щелей, как господин Буше лично бухнулся на коленки и дрожащими от волнения руками принялся запихивать чахлые стебельки обратно. Маги обменялись многозначительными взглядами, ехидными телепатемами, эльфийка, задумчиво покрутив изящную цепочку с крупным зеленоватым камнем, добавила загадочную улыбку. Чтоб не смущать коменданта еще больше, поспешили внутрь крепости - господин Буше был готов лично, на собственных закорках, доставить наверх гостя-кентавра, если ему вдруг покажется неудобной узкая каменная лестница. В одной из камер второго этажа Серой крепости испекторов Министерства Чудес встретил с распростертыми объятиями невысокий весьма условного телосложения человек в невзрачном одеянии арестанта.
Если бы не длинная, до плеч, шевелюра с обильной проседью и вполне приличная, до середины груди, густая пегая борода, издали этого человека вполне можно было бы принять за подростка, - скажем, комендантова отпрыска, пришедшего навестить папашу, чрезмерно занятого совершенствованием системы наказаний в королевстве. Особенно смущали тощие коленки: увидела бы их, вспарывающих узкие штанины, какая-нибудь сердобольная домохозяйка, не миновать бы им усыновления и чрезвычайного, усиленно сдобного питания.
- Виг, дружище! - широко улыбнулся кентавр.
- Как я рад вас всех видеть! - едва ли не подпрыгивал Виг, пожимая всем гостям руки, политесно целуя запястье эльфийки и радостно улыбаясь в ответ. - Буше, свободен, - коротко скомандовал мэтр Виг, и комендант с щенячьим послушанием отбежал, чтобы встать около двери. Подальше от господ магов, чтобы, не приведи боги, не помешать...
Мэтресса Аниэль изящно опустилась в предложенное старое, рассохшееся кресло с когда-то сломанной ножкой (истинный вызов хваленому эльфийскому чувству равновесия), осмотрелась и приятным серебристым голоском произнесла, что у Вига тут довольно уютно. Мэтр расплылся от счастья, одернул серую куртку, обволакивающий его хрупкую фигуру с размахом осеннего шторма, пострекотал тощими коленками и предложил всем выпить.
По первому же щелчку пальцев арестанта господин Буше лично прискакал с запыленным кувшином, разлил вино в щербатые оловянные кружки и, угодливо расшаркиваясь, снова удалился.
Мэтр Ксант переступил с ноги на ногу, цокнув блестящими новенькими подковами (у магов они могут быть новенькими лет сто), устроился без затей, прямо на полу. Оглядел Вигово жилище: скромную комнатушку тридцать на тридцать локтей, с единственным креслом, лежаком с тощим матрацем, дощатым столом... Оконце, забранное тяжелыми решетками... Тазик с кувшином для умывания... Ах да, еще в камере Вига были книги. Десятки, сотни, а может быть, и тысячи книг, тетрадок и просто клочков бумаги, которые неустойчивыми башнями возвышались прямо на полу, рассыпались неровными кучами и устилали собой все более-менее ровные поверхности.
- Похоже, ты тут неплохо проводишь время, - иронично выгнул бровь мэтр Панч. - Что читаешь?.. - маг автоматическим жестом подхватил один из разложенных на столе фолиантов и заскользил острым взглядом по страницам.
- Дорогие коллеги, я на пороге великого открытия! - выпрямился во весь невеликий рост Виг. - У меня тут было время поразмыслить на досуге, - "О, времени у душки Вига было в избытке," - телепатировал мэтр Тимеон мэтру Адаму, сопроводив короткое мысленное послание неприличной картинкой. Мэтр Адам постарался сделать постное лицо, сосредоточившись, впрочем, не на выполнении служебных обязанностей, а на подборе ответной колкости.
- Так вот, времени, как вы знаете, у меня было достаточно, - принялся расхаживать по камере мэтр Виг, покручивая пальцами кончик бороды. - Я бы даже сказал, больше чем нужно, - нахмурился волшебник, на что мэтр Ксант тряхнул гривой и ответил, что надо было раньше думать, когда королевское величество и весь правящий дом Брабанса оскорблял, а теперь нечего жаловаться... - Я не жалуюсь! - возмутился Виг, непроизвольно повышая голос. Буше, подслушивающий у двери, рефлекторно сжался и затрясся. - Я, между прочим, совсем не жалуюсь! - продолжал Виг. Подумал и продолжил гораздо более спокойно. - Хотя и мог бы... Но ладно, дело прошлое. Так вот, о чем я хотел с вами поговорить, - нахмурился волшебник, и госпожа Аниэль поощрительно улыбнулась.
- Осталось мне срока всего ничего, каких-то пять лет с небольшим.
- Пять лет, семь недель и полтора дня, - не отрываясь от книги, уточнил мэтр Панч.
- Ну да. И веду я себя примерно, - гордо выпятив цыплячью грудку, заявил Виг. Угадал, что мэтр Тимеон с коллегой-телепатом опять как-то комментируют его заявление, со сноровкой бывалого заключенного предъявил свидетеля своего хорошего поведения: - Буше! К ноге!
Господин Буше подскочил к нужной конечности и сдавленным шепотом, заикаясь и дыша с присвистом, подтвердил, что заключенный Виг ведет себя идеально.
- Вот, - удовлетворенно хмыкнул Виг. Достал из левого рукава кусочек сахара, кинул, не слишком целясь; Буше поймал подачку в полёте. - И, учитывая, что я твердо встал на путь исправления, может быть, вы снимите с меня эту пакость? - и мэтр Виг с гримасой отвращения продемонстрировал собравшимся коллегам тускло-черный нюртанговый браслет на правом запястье. Так как коллеги молчали, заключенный счел своим долгом продолжить доводы:
- Послушайте, ребята... Вы ж знаете, что я человек очень мирный, незлобивый, компанейский...
- Ну да, - хмыкнули в разнобой "ребята". - Знаем.
- Ну, сказал я глупость этому козлерогому...
Мэтр Тимеон нахмурился, и Виг поспешил исправиться:
- В смысле, королю. И зря ты на меня бычишься, я подданный другого королевства, я этого... короля в смысле, на столько веков старше - имею право за глаза называть его милым житейским прозвищем... Адам, еще раз телепатнешь что-то в этом роде, получишь в глаз. О чем я говорил?.. Так вот, я уже в тюрьме. В тюрьме, господа хорошие!.. - патетически возвысил голос Виг, широко разводя руками, чтобы слушатели посмотрели по сторонам и увидели, в каких нечеловеческих условиях проживает арестант. - И не ропщу. Буше! - скомандовал Виг, и комендант мигом подскочил ближе. - Подтверди, что я не ропщу.
- Никак нет. Не ропщет, - подтвердил господин Буше, за что удостоился еще одного кусочка сахара и похлопывания по загривку.
- И весьма серьезно намереваюсь дождаться конца заключения. Сбегу, так меня ловить, не приведи боги, будут... Нужны мне потом неприятности, как козам кружева... И поэтому, думается мне, что держать меня в нюртанге бессмысленно. К тому же нюртанг - металл дорогой, редкий... А мое содержание короне, пусть и брабансской, и так недешево обходится. Я думаю, что можно малость сэкономить. Давайте, я дам слово чести, что не попытаюсь отсюда сбежать, буду вести себя тихо и добропорядочно. И вы, наконец, снИмите с меня этот злосчастный браслет.
- Ну, дружище... - посматривая на коллег, протянул маг-кентавр. - Ты ж понимаешь, что нюртанг - это вынужденная мера. Кто ж отважится держать в заключении мага, который в любой момент может скастовать что-нибудь этакое, от чего рухнут стены тюрьмы или вдруг у сторожей начнется нервная почесуха?
- Да не буду, не буду я ничего делать, - истово поклялся Виг. - Ксант, я ж тебе нормальным кавладорским языком говорю: дам слово, что не буду, и не буду!.. Буше, подтверди.
- Не будет, - пролепетал комендант, дрожа, как вампир под осинкой.
- Мне всего-то и надобно, чтобы вновь почувствовать, как магическая энергия пульсирует под кончиками пальцев. Боги, да еще немного - и я забуду, что когда-то был магом! Разучусь пользоваться своими способностями! А потом, когда придет пора выпустить меня на свободу - кто знает, чем обернется моя попытка что-нибудь наколдовать?! Ты, Тимеон? или ты, Адам? Панч, прекрати читать мои книги и отвечай, что ты думаешь по этому поводу!
- Я думаю, что тебе ни в коем случае не грозит полная утрата способностей, - хрустальным голосом произнесла госпожа Аниэль. Фносский камень в ее украшении подмигивал насыщено-зелеными искрами. Эльфийка прищурилась, заглядывая в будущее.
- А если ты так боишься, я дам тебе...
- Да! - высунув язык от нелицензированного приступа вожделения, не выдержал Буше.
Эльфийка запнулась. Сочувствующе посмотрела на побледневшего от своей оплошности беднягу и продолжила, обращаясь к Вигу:
- Я, пожалуй, дам тебе совет: не стоит брать для своего эксперимента ингредиенты... э-э... со слишком плотным шлейфом и слишком долгоиграющими последствиями. Я понятно выразилась? - на всякий случай переспросила предсказательница, и четверо ее коллег истово замотали головами, утверждая, что ничего не поняли.
Лет тридцать тому назад у мэтрессы Аниэль были большие неприятности, когда она предсказала банкротство первому в Брабансе гномьему банку "Жуки и Сыновья". Предсказанию как-то сразу поверили, особенно когда его начали повторять да на все лады комментировать виднейшие менялы и ростовщики герцогства Пелаверино. Оскорбленные гномы в очередной раз обиделись на эльфов, на южных склонах Орбери, горного массива, разделявшего королевства Брабанс и Ллойярд, поубавилось рощиц и добавилось камнепадов.
Эльфы тоже обиделись. И вместо того, чтобы, как собирались сначала, разбираться с ушлыми обманщиками из Пелаверино, начали усиленно озеленять южно-орберийские склоны.
От обилия растительности у гномов началась повальная сенная лихорадка, и они побежали за помощью на север, к ллойярдским некромантам и еще дальше, к риттландским шаманам.
Некроманты подумали, поскрипели мозгами и попробовали вытоптать свеженькие эльфийские насаждения ногами многочисленных зомби. В ответ эльфы тоже подумали, посоветовались со знающими волшебниками-людьми и вывели новый вид животных - ташунов, которые начали охотиться на зомби. Не долго думая, эльфы расселили ташунов по всем ллойярдским болотам, и поголовье зомби в Ллойярде резко пошло на убыль. По слухам, зомби тоже очень обиделись. Правда, молча.
Как раз к этому времени риттландские шаманы поняли, чего от них хотят гномы, побросали гадательные кости и вдохновили вождей викингов на подвиги. Викинги высадились под Литтл-Джоком и пошли на юг, топча ташунов и распугивая отряды фносских кентавров, которые просто зашли посмотреть, в чем дело.
Кентавры тоже обиделись и попытались забросать викингов стрелами. На это обиделись викинги и начали гонять отряды кентаврийских лучников...
Короче, началась общая махла, в которой сосед громит соседа.
Как сплетничали знающие люди, эльфийке пришлось дать слово полудюжине королевских домов, что никогда больше она не спровоцирует столь массовой паники своими предсказаниями. Теперь мэтресса вела себя осмотрительно. То есть старательно выражала видения будущего в двусмысленностях, метафорах и максимально абстрактных ассоциациях.
Мэтр Виг призадумался, произвел в уме некоторые расчеты, и с глубокомысленным видом согласился, что смысл совета ему не понятен. Но он обязательно сделает так, как советует ему милая Аниэль. Есть, есть, знаете ли, пара-тройка идеек. Ах, ему бы на пять минут, на денек, на годик-другой скинуть, снять эту мерзкую блокирующую магию пакость! Ах, какие эксперименты будет проводить мэтр Виг на благо магического Искусства! А сколько полезного для людей вообще, и для Брабанса в частности, он мог бы сделать!..
Пятеро магов переглянулись. Вежливо согласились, что просьба мэтра Вига, крайне примерного заключенного Серой крепости, имеет основания, и попросили дать им время на размышления.
Виг и Буше остались в камере, и первый мигом скомандовал второму организовать прослушивание конфиденциальной магической беседы за дверью. Зря; все пятеро магов были слишком опытными, чтобы допустить случайную оплошность. И бедняге Вигу только и оставалось, что бегать кругами, дергать себя за бороду, ворчать что-то под нос и ждать, ждать, ждать...
Спустя какое-то время пятеро уважаемых членов специальной комиссии Министерства Чудес королевства Брабанс огласили заключенному и коменданту Серой крепости их решение. Пункт первый. Признать условия содержания мэтра Вига, магистра школы Крыла и Когтя, с дополнительной специализацией в школе Природных Начал, почетного чего-то... и прочее, удовлетворительными и соответствующими его преступлению, возрасту, состоянию здоровья, а также сословию и ученому званию.
Пункт второй. Признать поведение означенного заключенного (на этой фразе у Буше перехватило дыхание) удовлетворительным. "Могло быть и хуже," - хмыкнул в качестве комментария мэтр Панч, и мэтр Адам в уме быстренько построил картинку, насколько.
И, наконец, пункт третий. Учитывая добропорядочное поведение, искреннее раскаяние в содеянном ("О, никто так искренне не раскаивается, как я!" - подумал мэтр Виг, и мэтр Тимеон, который был на триста лет моложе, принял сию мысль за чистую монету), а также возможную пользу, которую может принести маг его способностей и уровня образования, разрешить мэтр Вигу в последние годы тюремного заключения ограниченное использование магии.
- Ура!!! - заорал мэтр Виг и, не стесняясь присутствующих и собственных, весьма неравномерных седин, пустился в пляс. Сбацав пару замысловатых па, Виг упал на колени перед Аниэль, которая с чарующей улыбкой сняла с его руки символ заключения. Мэтр расцеловал пальчики эльфийки, и тут же, едва покончив с выражением благодарностей, велел Буше нести ему мантию.
- Мантию? - удивленно переспросил мэтр Тимеон. - Разве вы не должны, находясь в заключении, одеваться так же, как и обычные горожане?
- Я не живу в городе, - резко бросил Виг, и с пальцев его непроизвольно сорвалась маленькая шаровая молния. Мэтр удивленно посмотрел на свои ладони, сделал пару глубоких вдохов и ответил подробнее, более контролируя свои эмоции: - Во-первых, молодой человек, как я уже сказал пятью секундами ранее, я действительно не горожанин, так что формально не обязан одеваться, как все. Во-вторых, мантию носят исключительно ученые люди. Поверьте, юноша, легче отставить ученость от человека в мантии, но не мантию от ученого человека. Хорошо сказал... - похвалил сам себя риторический мэтр и задумчиво покрутил кончик бороды. - Надо будет как-нибудь экспериментально подтвердить гипотезу на бесконечно большой выборке... А в-третьих, у меня без мантии коленки стынут. Понял? Буше!..
- Сию секунду!.. - стуча зубами, проговорил пританцовывающий от осознания важности момента комендант. - Мантия, ваше магичество, сейчас прибудут... Прошу покорнейше подождать...
- Спасибо, - Виг прослезился от переживаемого восторга, и четыре из пяти членов магической комиссии последовали его примеру. - Ах, как мне не хватало магии!.. Как я вам благодарен!.. Буше!
- Да, ваше магичество?
- Скажи им, как я благодарен.
- О-очень, - заикаясь, проговорил комендант.
Некоторое время спустя, когда пятеро магов уже вышли за массивные ворота Серой крепости, мэтр Панч спросил эльфийку:
- Мэтресса Аниэль, вы уверены, что мы поступили правильно? Конечно, Виг держит свои обещания, и устраивать побег сейчас, когда до истечения срока заключения всего-то пять лет, ему действительно нет выгоды. Но, может быть, мы поспешили? Меня всерьез тревожат те опыты, которые он проводит на этих бедных людях, - мэтр Панч махнул рукой, обозначая стражников, охранников и прочих тюремщиков особо опасного преступного элемента, которым уже двадцать лет считался мэтр Виг. - Вы заметили изменения ауры у бедняги Буше?
- Да уж... - пророкотал мэтр Ксант. - И, что самое интересное - без всякого магического вмешательства! На чистой логике! Вернее, на виговом ее варианте... Специалист! - уважительно прицокнул кентавр, комментируя работу коллеги по магическому призванию.
- Боюсь, что эти изменения очень мало связаны с деятельностью нашего собрата по магическому Искусству, - проговорила Аниэль. И снова ее дивные очи заволокло видение будущего. Голосом, немного утомленным от пророчеств, эльфийка произнесла: - Не могу сказать, что одобряю Вига и его эксперименты. Иногда душку Вигги все-таки заносит... - Эльфийка замолчала, четверо магов уважительно держали паузу, зная о пророческом даре коллеги и не смея нарушать ее сосредоточенность. - Но в одном он, без сомнения, прав.
- В чем? - автоматически, как школьник у обожаемой учительницы, переспросил мэтр Тимеон.
- Упорная длительная дрессировка творит чудеса. А этой стране не достает хорошего кнута. Совсем не того, о котором вы, мэтр Адам, сейчас подумали...- шаловливо улыбнулась эльфийка молодому коллеге, - Не краснейте, друг мой. Лучше попробуйте уговорить меня и мэтра Тимеона на пару экспериментов...
Мэтр Виг, кутаясь в только что доставленную, новёхонькую, из роскошного лилового бархата, мантию, проследил из зарешеченного окна за исчезновением серого тумана телепорта пятерки магов. Жестом, в котором читалась большая привычка, потряс решетку.
- Могли бы и нюртанговую решетку с окна снять, - пробурчал Виг вслед исчезнувшим коллегам. Пробежался до двери, пнул ее. - И нюртанговые замки убрать... и стереть ограничивающие потоки магической энергии пентаграммы в подвале... Эй! Буше! Буше! Где ты, негодник! Фьють-фьють! К ноге!
Секунду спустя в коридоре раздалась дробная поступь, и комендант Серой крепости предстал перед грозными, в мохнатых седых бровях, очами арестанта.
- Чего изволите, ваше магичество?
Виг степенно вышел из камеры, сложил руки на бороде, следя, чтоб не помялись широкие рукава новенькой мантии.
- Скажи своим, что они могут переносить книги в мои апартаменты. Да, и вели подать ужин.
Буше трусливой рысцой поспешал по длинному темному коридору за маленьким тщедушным магом.
- Так точно, ваше магичество... Сей же минут исполню...
Комендант услужливо распахнул перед мэтром Вигом одну из дверей. И волшебник, степенный, гордый и весьма довольный собой, прошел в огромную залу с большими окнами, удобной резной мебелью, всю в коврах, драгоценных гобеленах, серебряных канделябрах и прочих ненавязчивых свидетельствах роскоши. Опустился в удобнейшее, с лебяжьими подушечками, кресло перед жарко пылающим камином, пригубил из резного серебряного кубка старое эльфийское вино. Милостиво кивнул, дозволяя замершему в ожидании распоряжений лютнисту усладить его слух музыкой.
- В славном граде Аль-Миридо... - затянул бархатным баритоном лютнист. Виг расплылся в счастливой улыбке и прикрыл глаза от удовольствия. - В тёмном сумраке ночей раздаются серенады...
На роскошном мраморном столе в уголке залы уютно попыхивала коллекция алхимических колб, реторт, перегонных кубов, тиглей и прочего научного оборудования. Тюремщики неслышными тенями раскладывали по местам Виговы фолианты, тщательно раскрывая их на нужных страницах, и сдували пылинки с записочек.
- Ваше... м-ма-ггичество, - жалким шепотом осмелился прервать нирвану арестанта комендант Серой крепости. - Мы все сделали правильно? Скажите, вы довольны?
- Ну, конечно, могло быть и лучше... - поджал губы Виг. - Но на бездраконье и ночной горшок слетает. Вам еще тренироваться и тренироваться, батенька, - наставительно покачал пальцем волшебник. - Ну ничего, у нас с вами еще пять лет в запасе. Пять лет, семь недель... - мэтр Виг сочно зевнул, устраиваясь еще удобнее. - И целый день...
Буше еле слышно всхлипнул.
Приблизительно два года спустя
Дело с похищением Тройного Оракула у бесстрашного и отважного дона Текило не заладилось с самого начала.
Достойно отметив начало нового предприятия сплошной дозой возлияния, отважный искатель приключений спустя неделю после памятного разговора в "Морском оке", наконец, покинул пределы иберрской столицы. И двинулся в сторону Чудурского леса, где, по сведениям дружище Леокадия, скрывался искомый артефакт. Увы... Увы и ах, но путешествие дона Текило никак не заслуживало быть упомянутым в его авторском цикле "Самые короткие и быстрые путешествия моей жизни".
Для начала дон Текило заблудился в окрестностях столицы, повернул куда-то не туда и очутился в деревеньке, жители которой не умели выращивать виноград. Да, следует признать, три с половиной века назад сельское хозяйство не было столь успешным, как сейчас, и бедным крестьянам приходилось довольствоваться напитками невиноградного происхождения. Пшеница у них тоже не росла, хмель вял на высоких горных склонах, и приходилось страдальцам изобретать всё новые и новые, странные, странноватые и еще страннее способы залить живительным огнем страждущие души. Дон Текило, великий знаток спиртосодержащих жидкостей, был вынужден пожертвовать своим временем, чтобы лично участвовать в дегустации особой опытной партии настойки из горной серой полыни - единственного растения, вольготно чувствовавшего себя на местных тощих землях.
Попробовал.
Шестью неделями позже, когда сломанная во время охоты за маленькими зелеными летающими человечками, которые пытались отнять у дона Текило бутыль с драгоценным эксклюзивным напитком, нога благополучно срослась, авантюрист похромал к нужной цели.
Местная лекарка посоветовала давать ноге отдых почаще. Благородное воспитание дона Текило, не полученное, но подразумевающееся, не позволило ему ослушаться совета почтенной дамы. Отдыхал. Почаще. Разумеется, в максимально приспособленных для этого условиях. И, так как аванс, выданный Леокадием, дон Текило спустил в первой же гостинице, пришлось откуда-то добывать деньги на путешествие.
Никогда, действительно никогда еще ранее не изобретал дон Текило столько способов относительно честного отъёма денег у населения.
Предлагал отвести к знакомому волшебнику коня какого-нибудь излишне честного и растяпистого жителя (вариантов, зачем, у дона Текило было множество. От увеличения числа будущего потомства до специальной магической обработки копыт, чтоб не стирались и звенели музыкальнее). А в следующей по дороге деревеньке, иногда даже двух-трех, он мог смело выдавать себя за чудотворца. Достаточно было озаботиться о возможных путях отступления, верно рассчитать время, принять соответствующую позу... и тут же, когда на горизонте появлялось облако пыли, свидетельствующее, что небесные покровители "странника" услышали его призыв и вот-вот прибудут в деревню обещанные жертвенные скакуны, тихо слинять, чтоб не потребовали вернуть выданных под честное слово золотых и быструю, отдохнувшую лошадку.
К концу года Буревестника лошадиная тема авантюристу приелась. И к началу года Болотной Гадюки дон Текило основал банк с Особым Паевым Фондом. Особенность пая состояла в том, что некоторым - самым ушлым, зажиточным и богатым жителям деревеньки или мелкого городка, дон Текило предлагал в складчину купить кусочек земель, буквально только что, неделю назад, открытых за таинственным Западным Океаном.
Тем, кто вложит золото в развитие заокеанских владений, выдавался роскошный пергамент, весь в печатях и залихватских подписях, на котором черным по белому король Иберры рукой дона Текило обещал своим подданным пять (или даже десять) лет налоговых льгот при условии, что они отправятся за западные моря собственноручно строить там Новый Аль-Миридо. Самым неверующим и подозрительным дон Текило показывал карту таинственных Западных Земель, немного смахивающую на наспех подкорректированный портрет директрисы местной воскресной школы. Действовало безотказно. И цены на кирки, лопаты, пробковые спасательные круги и свистки-артефакты, отпугивающие акул, по пути следования дона Текило взлетели до небес.
Конечно, купить столь роскошный пай мог позволить себе не каждый. Поэтому для остальных жителей города (или деревни - смотря что попадалось дону Текило по пути) предлагалась игра с ласковым и беззаботным названием "Угадайка". Заплатив золотую монету, вы получали скромную квитанцию на посещение королевской казны. Предполагалось, что если бывший владелец золотой монеты потом узнает ее среди всего остального содержимого королевской сокровищницы, ему вернут и саму монету, и стократную премию за наблюдательность.
Через пару месяцев, сбегая от игроков, не дождавшихся возвращения из королевских кладовых первой партии угадывателей, дон Текило набрел на поселение гномов. Убедил их не выдавать его человеческому правосудию, ибо пользу принести может. Честно сдержал свое слово, целых одиннадцать минут проработал на переноске корзин и тюков от плавильни к кузне... После чего, по очень большому секрету, продал серьезному правильному работящему гному тайну полынной настойки в обмен на свободу.
Так как свободу дон Текило любил, он продал тайну каждому встретившемуся ему на пути от плавильни к кузне гному. Гномьим кумушкам и гномьим детям он ее просто подарил, решив не жадничать... И, когда весь горный клан Гогенбрутт, вооружившись мешками, корзинами, кирками, тщательно таясь и шифруясь от своих собратьев, бросился в ущелья собирать необходимые для изготовления напитка ингредиенты, дон Текило спокойно обчистил сокровищницу и степенно удалился восвояси.
В следующем селении дон Текило (припрятавший по пути самые ценные вещицы на черный день) доблестно принял на себя командование обороной от нашествия, цитируя отчеты королевских следователей, расследовавших сие происшествие, - "перевозбужденных приемом неизвестного науке препарата, античеловечески настроенных, отдельных гномьих элементов, вооруженных наисовременнейшим оружием". Когда первый десяток гномов, сверкая глазами и закусив бороды, снес большим направленным взрывом жалкие три телеги, изображавшие деревенские баррикады, дон Текило уже был далеко: спешил с донесением в столицу с просьбой срочно выслать королевское войско для усмирения сумасшедших рудокопов из клана Гогенбрутт...
Отчет о путешествии дона Текило из Аль-Миридо на север Кавладора, в Чудурский лес, будет не полон без упоминания о тех прелестницах, жертвами которых он регулярно становился. Аугуста, Бьянка, Вероника, Галина, Деомира, Евлалия, Ёлисея, Жизель, Зинаида, Ипполита, Йордания, Констанция, Лизетт, Моника, Нуриэль, Овидия, Прокопишна, Роза, Стегозаура, Таисия, Утопия, Фаина, Хармония, Циветта, Чилления, Шарлота, Щеботания, Твердая Ы, Эва, Юлиана, Яга...
Остановимся, переведем дух, и продолжим: Антуаннета, Барбара, Вранческа, Гермиона, Дагмара, Елена, Ёженька, Жозефина, Зара, Иветта, Йети, Козетта, Лаура, Мальвина, Нинон, Олимпиа, Пупочка, Регинетта, София, Татьяна, Ура, Флоринда, Хлоя, Цимцелина, Черная Чича, Швета, Щас-Помру, Мягкая Ы, Эвридика, Юм-Юм... О, милые дамы! Дон Текило просто не мог пройти мимо вас, не почтив ваших милых ушек изысканными сонетами и комплиментами! Не мог пережить, что вы не получите из его рук какого-нибудь милого пустячка, например, букета роз, фунта апельсинов, а в случае Стегозауры - им, доном Текило, пойманных кузнечиков.
А их, прелестниц, мужья? Именно они, как сговорились, всеми силами старались помешать отважному дону закончить путешествие. Спасаясь от очередного ревнивца, дон Текило даже пожалел, что не рискнул отправиться в Чудурский лес телепортом. Конечно, это поставило бы крест на его гениальной идее появиться в ближайшем к искомому Оракулу городке незаметно, не привлекая внимания... Но обоюдоострый меч супруга донны Розы крест-накрест рассек его, Текило, любимую походную куртку, так что пришлось пересмотреть свои принципы и всерьез задуматься о личной безопасности. И отважный искатель приключений и любитель чужих жен, завершив дуэль своим коронным ударом, сбежал от очередной пассии в твердом намерении не тратить зря времени и поспешать к Чудурскому лесу...
И буквально час спустя, на очередном повороте извилистой дороги, ведущей из Иберры через склоны Илюмских гор, дон Текило встретил ее. Прелестнейшую донну Катарину.
Она была все так же хороша, как и в день их первой встречи. Ореховые теплые глаза, косы цвета крепкого кофе, лицо оттенка топленого молока, алые как розы губы... Заметив на обочине прихрамывающего, в растрепанной одежде, усталого путника она, да благословят боги ее христианское милосердие, велела кучеру остановить карету и вполне искренне предложила страннику подвезти его до ближайшего поворота. Дон Текило, и в самом деле взгрустнувший и уставший, поднял глаза от дорожной пыли, увидел Ее... Донна Катарина была истинной сеньорой. Сеньорой до кончиков ногтей, до самых краешков кружев своей нижней юбки, поэтому своих слов назад она не забрала, позволив дону Текило проделать часть пути на запятках ее кареты; вот только до разговора с ним она, как и десять лет назад, не снизошла...
Потом, добравшись до очередного постоялого двора, дон Текило неделями пил горькую, рассказывая всем желающим историю своей самой печальной любви.
Было дело, лет пятнадцать назад дон Текило очередной раз влюбился. Нет, не в донну Катарину, а в эту... как ее... Роскошная иберрийка, с обворожительными изгибами и добросовестной кухаркой, чьими творениями соблазнился отважный искатель приключений, оказалась замужем. После краткой, но шумной беседы дона Текило с некстати вернувшимся мужем, прелестная дама сердца, обнаружив себя вдовой, закатила истерику. Вышвырнула из окна сначала самого виновного в разрушении домашнего очага, а потом на него - половину мебели, попала по буйным вороным кудрям комодом, а затем, с чувством выполненного долга, удалилась к постоянному любовнику. Дон Текило остался лежать на мостовой, весь в обломках мебели, и в контуженой голове мысли протяжно пели песню о ста самых бурных разрывах отношений в его жизни...
Когда неделю спустя несколько спавший с лица дон Текило покинул городской приют для больных и увечных, ему на пути встретилась Она. О, Она была истинным чудом! Ангелом, спасительницей и благодетельницей для всех, а тем более для сирых и убогих. Потом, когда пришло время ненадолго вынырнуть из любовного угара, дон Текило в глубинах своей души поблагодарил роскошную истеричку, которая пока что оставалась лучшей комодометательницей его жизни, за неделю, проведенную в приюте. Потому как если бы не она, дон Текило никогда бы не встретил донну Катарину.
О, донна Катарина! Страстные глаза, ласковые руки, доброе сердце... Донна Катарина недавно овдовела ("Я не виноват," - жалобно молил о пощаде дон Текило, - "Не надо комодов..."; и прощение было ему даровано) - покойный супруг ее был намного старше и довольно хорошо обеспечен. Родственники донны Катарины, выдавшие ее замуж семнадцати лет от роду, потирали ручки и жадно облизывались на вновь обретенное наследство; родственники покойного мужа облизывались не менее жадно, некоторые - на молодую вдову.
В растерянности от всеобщего внимания, вдова обратила помыслы своей светлой души на тех, которым приходилось еще хуже, чем ей. Донна Катарина всерьез занялась благотворительностью. И дон Текило, как уже упоминалось, побледневший, осунувшийся, в одной рубахе, без куртки и плаща (куртку он потерял в доме бабенки с комодом, а плащ проиграл в кости, но это мелочи), показался ей весьма заслуживающим милосердия. Дон Текило пал на колени перед благодетельницей...
А дальше все понеслось, гремя, кружась и сияя, как золотые мониста, шелковые юбки и увешанные бубенцами барабанчики участников зимнего карнавала. Объяснения в любви, серенады под балконом, увитым розами... "Сто случаев, когда сердце дона Текило было разбито" и "Тысяча подвигов, на которые дон Текило готов ради Вас..." Честь (и состояние) донны Катарины взялись отстаивать ее братья, отец, престарелый дедушка, оба любовника бабушки и даже ревнивый кот. К счастью, дон Текило успел вовремя, добрав до полной сотни цикл под общим названием "О случаях, когда я не опоздал".
К тому моменту, когда разъяренные родственники с мечами и кинжалами ворвались в дом донны Катарины, христианский священник уже завершал обряд венчания, и добропорядочные кухарка, садовник и забежавший на пять минут проведать друга сеньор Леокадий могли дать показания, что свадьба свершилась по доброй воле и с обоюдного согласия. Родственникам пришлось, поскрипывая зубками, смириться. Не успокоился только кот; и день, и месяц, и полгода спустя он продолжал упорное партизанское сопротивление, крадя из тарелки дона Текило лучшие куски и совершая акты алхимического вандализма на его обувь и одежду.
Заботы об обожаемой супруге и пухленьком крикливом младенце, появившимся на свет в положенное время, поглотили дона Текило целиком и полностью. Всю страсть к авантюрам и всю изобретательность бывалого служителя госпожи Удачи он бросил на то, чтобы обеспечить семейству достойный образ жизни. Мошенничал в меру, компаньонов видел насквозь, поэтому не был обманут ни разу; через два года с ним начал раскланиваться начальник местной полиции и члены магистрата. Против обыкновения и даже собственных страхов, дон Текило ни разу за четыре с лишним года года не дал прекрасной донне Катарине повод упрекнуть его в чем-либо, кроме неприязни к рыжему коту. Кот, кстати сказать, постарел, потерял ухо в уличных схватках и лишь подкладывал мышей к бюро хозяина дома. Однажды вечером, сводя дебет с кредитом, дон Текило задумался, как же все-таки таинственно и серьезно влияют сотрясения черепушки на судьбы людей. И тайком от бухгалтеров и компаньонов, стесняясь собственной добропорядочности, послал в недавно открытый Университет Королевства Кавладор кругленькую сумму на исследования мозга человеческого, гномьего, кентаврьего и прочих разумных существ.
А потом дон Текило, решив встать на путь истинный, в помрачении рассудка, вызванным длительным воздержанием от горячительных напитков, с какого-то бодуна решил покаяться перед женой во всех своих грехах.
Рассказы о дуэлях, пусть даже со смертельным исходом, донну Катарину расстроили. Она, как верующая христианка, с уважением относилась к чужой жизни. Признание в длительной и успешной карьере вора шокировало добросердечную донну, и только клятвенные заверения, что он больше не будет, что он исправился, и что он готов держать отчет перед самым придирчивым аудитором за свою нынешнюю жизнь, позволили ей смириться с грехами прошлых дней.
А вот покаяния в прелюбодеянии донна Катарина не выдержала. Дон Текило лишь начал рассказывать, как женился в шестой раз, как-то так получилось, на двух сестрах сразу (ну, близнецы они были, похожие до жути. Не разобрал, бывает...), донна Катарина встала, прошла в соседнюю комнату. Достала подаренный папенькой меч - вернее, тестюшка, проигравшись в карты, заложил фамильный кладенец богатому зятю, - и милосердно, искренне, богобоязненно, абсолютно в духе крестового воинства, попыталась прирезать горячо любимого мужа.
Еще полгода дон Текило ходил вокруг своего бывшего дома кругами, пытаясь найти лазейку в убеждениях жены, пытаясь доказать ей и всем окружающим, что не так плох, как может показаться на первый взгляд, да и на второй тоже... Потом дружище Леокадий сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться; дон Текило уехал в Ллойярд, чтобы обтяпать небольшое почти законное дельце. Уехал, полностью доверяя доводам старинного приятеля, что Леокадий сможет с дружеским участием убедить сердце гордой красавицы простить непутевого мужа. Потом... Потом узнал, что донна Катарина с сыном куда-то уехала, оставив дом мужа вдруг объявившимся всем остальным его двадцати трем женам и наследникам; и дон Текило... Дон Текило, идиот несчастный, не стал разыскивать свою семью - единственную из многих, которую считал настоящей...
К этому моменту любой слушатель самой грустной и печальной истории дона начинал всхлипывать и вытирать слезы платочком.
Депрессию, вызванную неожиданной встречей, дон Текило преодолел быстро, не прошло и шести месяцев. За это время его несколько раз догоняли и обгоняли конкуренты: видимо, дружище Леокадий потерял терпение, не в силах дождаться возвращения дона Текило. А может быть, друг Леокадий потерял и разум: воры, которые собирались украсть Тройной Оракул, с каждым разом были все хлипче и хлипче... Первых двух соперников дон Текило напутствовал и даже, кажется, давал советы. Третьему искренне посоветовал не тратить время и силы впустую, а просто вернуться домой. Малый нахамил опытному советчику, чем разбудил дремавшую профессиональную гордость. Первым побуждением дона Текило было свернуть молодчику его наглую тощую шею; однако, одухотворенной встречей с прекрасной донной Катариной, пожалел. Не стал брать грех на душу (хотя какой тут грех? чистое милосердие...), но дал себе слово потолковать с мальцом по душам, когда тот будет возвращаться в Аль-Миридо.
Тот не вернулся. Остальные тоже.
И дон Текило, после очередного эксперимента по употреблению неопознанных алкогольсодержащих напитков, твердо решил облагодетельствовать воровское сообщество Аль-Миридо, принести Тройного Оракула, чтоб у всех повылазило... Что повылазило, у кого конкретно, отважный дон не уточнял: он украл у местного богатея самую лучшую лошадь и твердой конской поступью направился в Чудурский лес. Небольшое отклонение от курса, когда дона Текило случайно занесло в Вечную Империю Ци, где он едва не прирезал в пьяной поножовщине какого-то из многочисленной императорской родни, можно не считать.
И вот, наконец, в разгар весны года Оборотня искатель приключений, профессиональный вор и истинный кабальеро, с сердцем, горячим, как пламя, и печенью, проспиртованной насквозь, добрался до расположенного в лесной глуши маленького городка под названием Флосвилль.
Осмотрел два ряда уже возведенных домов и место, где когда-то будут разбиты еще две улицы. Выразил должную степень восторга. Щедро пожертвовал один фальшивый пелаверинский золотой на будущую достопримечательность: молодой носатый гном-архитектор уверял, что тут будет прекрасный отделанный мрамором фонтан, и вполне прозрачно намекал, что, будь пожертвования горожан презентабельнее, он бы с удовольствием сотворил бы какую-нибудь декоративную статую для полного ансамбля... Но дон Текило, привыкший жить сегодняшним днем, сосредоточился на поиске подходящей гостиницы, нашел, устроился и принялся тщательно разрабатывать план изъятия Тройного Оракула.
Королевство Брабанс. Серая Крепость. Месяц Горы
Господин Буше осторожно, на цыпочках, вошел в "камеру" мэтра Вига и подал голос, тихий, как у смертельно простуженной овцы.
Господин Буше на цыпочках приблизился к ложу своего господина и повелители и осторожно потянул за краешек одеяла.
- Грм, -- буркнуло из кровати. - Я не сплю, не сплю...
Всклокоченная шевелюра мага поднялась над подушкой. Господин Буше отскочил, задрожав мелким бисером.
- Грм, - откашлялся мэтр Виг. - Ну, чего еще?
- Простите, мэтр, вы сами велели будить, как только прибудут ингр... индр... иннпедименты для вашего опыта...
- Ингредиенты, - поправил Виг. Жалостливо посмотрел на господина коменданта. - Завтра с утра напомни мне, чтоб я занялся с тобой коррекцией звукопроизношения.
Колени у коменданта тюрьмы подогнулись, но, к чести его, выдержали. Мэтр Виг тем временем встал, накинул поверх ночной сорочки лиловую мантию, и прошлепал к корзине, которую его тюремщик и главный подопытный "кролик" поставил на краешек лабораторного стола.
- Ага, ага, - довольно замурлыкал волшебник. Достал из корзины двух дохлых кошек, одну угольно-черную, другую - снежно белую. Внимательно осмотрел их. - Значит, кошки.
- Да, - пролепетал господин Буше.
- Умерли своей смертью, на перекрестке, до полнолуния, - бормотал Виг, рассматривая "ингредиенты". Почесал бороду, нахмурился и неожиданно рявкнул. - Буше, негодник!
Комендант бухнулся на колени и подполз к волшебнику. Руки его непроизвольно поджались к плечикам, язык высунулся, дыхание стало громким и частым, хвост завилял... Ах нет, это просто мышцы пониже спины затряслись от ожидаемого наказания.
- Так ведь это ведьмин кот! - потряс Виг тушкой черного страдальца.
Страдалец-тюремщик затрепетал.
- Ты погляди на его ауру! Она так намагичилась за все эти годы, что... - тут Виг посмотрел на своего собеседника. Господин Буше заскулил. Виг примолк и сочувственно посмотрел на своего тюремщика. Похлопал себя по карманам, нашел заржавевший сухарь, положил Буше на кончик носа. Комендант хорошо выученным движением мотнул головой, поймал сухарь и бойко зачавкал. Виг потрепал свою "камерную собачку" по загривку. - Ладно, Буше. Прощён. Использую то, что есть, хотя это и несовершенный материал... Но если мой эксперимент сорвется - ух, смотри у меня, Буше! Жизнь малиной не покажется!
Буше, который с первого шага под своды Серой крепости, сделанного восемь лет назад, позабыл, что такое невинные радости жизни - малина со сливками, или, допустим, пятнадцать минут отдыха без распоряжений мэтра Вига - затрепетал.
Виг деловито выстриг по клочку шерсти с обеих доставленных кошек, после чего аккуратно сложил добытые ингредиенты в стеклянные плошечки. Расставил на столе и залюбовался произведенным порядком.
Зрелище, надо сказать, было не самым приятным. На широком столе c наборной лазуритово-мраморной столешницей стояли десятки подобных плошечек с самым разным содержимым. При известной доли фантазии в лужице расплавленного металла можно было узнать нож известного убийцы, а в щепочках, аккуратно наструганных в соседней плошке - стрелы сошедшего с ума охотника, который отстреливал браконьеров в окрестных лесах. Также присутствовал пепел, в который обратился архив ловкого и хитрого шпиона, умудрившегося обмануть полдюжины монархов континента демонстрацией своей преданности; осколки изумруда, украшавшего перстень известной отравительницы... Остальные улики - ибо господин Буше, стремящийся заслужить благосклонность своего заключенного и лишний сухарик, доставал самые что ни на есть настоящие улики, - уже растворились благодаря экспериментальной магии до совершенно невообразимых субстанций.
Мэтр Виг внимательно осмотрел итог кропотливого труда, достал подготовленную хрустальную сферу, слил в нее все субстанции, насыпал щепочки, добавил металл. Осторожно, задержав от волнения дыхание, добавил кусочки черной и белой шерсти. Прошептал заклинание, запаивающее сферу. Потом с благоговейным трепетом опустил волшебный сосуд на давно заготовленный треножник. Прошептал заклинание и развел огонь.
Экспериментирующий волшебник удобно устроился в кресле и принялся с добродушной улыбочкой наблюдать, какие таинственные процессы происходят в хрустальной сфере. Если он прав - а в седеющую голову почтенного заключенного мысль о том, что он может быть не прав, просто боялась заглядывать - результаты эксперимента будут просто потрясающими.
Мэтр еще не знал - какими именно, но был готов потрясти перед миром всем, что у него отыщется.
Чудурский лес. В ожидании полнолуния
Здесь много тьмы. Она колышется на ветру, вырастает из-под земли, из самых недр, вылезает с узловатыми черными корнями и тянется, тянется в темное небо. Цепляется коготками и хлипкими лапками за каждую веточку, цепляется - чтобы, угнездившись и переведя дух, раскрыть кожистые крылья и резко, со свистом, упасть наземь...
Здесь пахнет смертью. Она живет тут, неподалеку, таится в норах и берлогах, и по ночам, как я, выходит, чтобы жадно втянуть мокрым носом пахнущий чужой жизнью воздух. Почувствовать упругость влажной травы под сильными лапами, качнуть гибкие ветки собственной шкурой, облизнуться, лязгнуть зубами, напрячь мышцы и одним прыжком наброситься на что-нибудь теплое. Наброситься, рвануть и насладиться горячими брызгами крови.
Это мой мир.
Я знаю здесь каждый камень, каждое дерево, каждую ветку, каждую каплю воды в ручьях и болотах. Я знаю, когда над моим миром появляется луна, я знаю, как пахнет это далекое золотое яблоко, и как стучит сердце, разбуженное полной луной, я тоже знаю. Это мой мир, и он настоящий, самый настоящий, весомый и ароматный из всех возможных миров. Он пахнет добычей и охотниками, тьмой и лунным светом, мертвыми деревьями и живыми камнями, кровью, водой и свободой...
Это реальность.
А это - я.
Обман в обмане.
Подменыш в подмене.
Я.
Оборотень.
Башня. Двадцать шестой день месяца Горы (за одну ночь до полнолуния)
Выпущенная из арбалета (украденного, в числе прочего, у мастеровитых гномов клана Гогенбрутт и чудом не пропитого в период посткатариновой депрессии) "кошка" тихонько зашуршала по камням маговой башни. Дон Текило прищурился, пытаясь разглядеть в сгустившихся сумерках, где ж зацепилось его вспомогательного обворовывательное средства. Попробовал веревку - вроде прочно. Аккуратно сложил арбалет под ближайший камушек, чтоб не мешало оружие благородному и тонкому делу изымания ценностей, и полез наверх.
Добравшись до оконного проема, дон Текило потратил некоторую толику времени размышляя, стоит ли у мага на окне третьего этажа какая защита, и если да, то какая именно. Кажется, друг Леокадий как раз и выдавал аванс с намеками, что неплохо бы взять с собой в запас несколько весьма полезных амулетов на всякую воровскую необходимость. Дон Текило нахмурился, почесал лысинку, едва не сорвался с высоты третьего этажа. Подумал, плюнул, понадеялся на Удачу, после чего, наконец, совершил противоправное деяние - залез в чужой дом с захватническими намерениями.
Дон Текило преодолел подоконник, сделал пару шагов по открывшемуся его взору коридору, огляделся и прислушался.
Было очень тихо. И как-то неуютно. Луна, вышедшая из-за туч, услужливо посеребрила внутренности Башни, превращая монструозные фигуры принадлежащего отсутствующему магу имущества в вполне обычные шкафы, чучела добытых на охоте животных, развешанную по крюкам одежду, подставленные к стеночкам копья-алебарды, и прочий, весьма привычный и обыденный хлам. Дон Текило хмыкнул, проворчал тихонько, что, видимо, стареет, раз начал бояться домашней рухляди и пора бы старому отважному дону на покой, в собственный дом (если удастся отвоевать у бывших жен), в сад к апельсинам и мраморным нимфам... После чего, внимательно оглядывая, где что плохо у мага лежит серебряного, а еще лучше - золотого с каменьями, отправился на поиски Тройного Оракула.
Насвистывая мелодию из новомодной оперы о приключениях ушлого брадобрея, дон Текило, уже окончательно освоившись, шествовал по Башне, прихватывая там амулетик, там кристаллик, прикидывая на вес серебряные светильники и подсвечники, рассматривая костяки совсем уж страшенных чудищ, которые, по всей вероятности, украшали гостиную, обеденную и прочие залы чудика-мага, здесь обретающегося. Интересно, бедняга и впрямь сидит в тюрьме? За что? Наверное, надо совершить что-то совсем ужасное, чтоб загреметь в тюрягу на четверть века. От этой мысли дон Текило немного поежился.
И только-только дон Текило успокоил себя, что маг далеко, Башня двадцать с лишним лет стоит одна, без присмотра, ее уже полсотни раз пытались грабить, а значит, все ловушки, какие были установлены, давным-давно активированы и ему, отважному искателю приключений, не опасны, как позади послышались осторожные крадущиеся шаги.
Дон Текило не то, чтобы услышал, он почуял - сзади кто-то есть. Замер.
Тот, кто подкрадывался к вору, тоже.
Несколько секунд дон Текило усиленно занимался аутотренингом - если б была возможность, алхимики из новооткрытого Университета Кавладора объяснили бы авантюристу, что именно таким заковыристым словом обзываются его попытки выровнять дыхание, быстренько решить, куда бежать, и уговорить оцепеневшие (не от страха - от неожиданности!) мышцы совершить отчаянный рывок. Крадущийся за доном тоже притаился, остановился, и в щедро залитый лунным светом коридор Башни стал на две застывшие фигуры и два учащенных сердцебиения богаче.
Медленно-медленно дон Текило переложил наворованные шкатулки-сверточки-побрякушки из правой руки в левую, и только потянулся к кинжалу, как охранник вдруг отмер и прыгнул.
Годы тренировок и испытаний на суровом поприще искателя приключений не прошли для дона Текило даром. Он не только обгорел макушкой до красно-кирпичного цвета, но и научился действовать быстро (было бы время, дон Текило познакомил бы вас с авторским циклом нотаций молодым ворам "Сто сравнительно безопасных способов обобрать эльфов" и уже упоминавшимся опусом "Сто случаев, когда я успел вовремя"). Почувствовав, что сейчас на его широкую спину обрушится длань карающая (или дубинка, сторожащая), дон Текило извернулся, бросил всё награбленное в преследователя, и, обеспечив себе таким образом пару секунд форы, бросился наутек.
"Мамочки!"- догнала спустя минуту голову дона Текило умная мысль. - "Это ж рысь! Да какая здоровенная! Вот маг, гад, не мог предупредить о своих животноводческих пристрастиях! А у меня с собой ни валерьянки, ни посыпанного снотворным мяса!!" Позади раздалось разгневанное рычание - какая-то часть добычи явно попала зверю в морду, о чем и были оповещены все окрестные помещения. Тут дон Текило вспомнил, что некоторое количество мяса всегда при нем. От этой мысли буйные кудри отважного дона сделали попытку сняться с насиженного места и улететь в благодатные теплые края; авантюрист прибавил скорость, а рысь, прочихавшись, бросилась в погоню.