В утробе Кадиллака было темно и душно; сколько прошло времени ни Сабрина, ни Тед к сожалению не знали: вся электроника, включенная на момент происшествия, вырубилась.
Вчера они вернулись в автомобиль практически молча, обсуждать ситуацию, в какой они все оказались, им больше не хотелось, да и ни к чему наверное это уже было.
Оба они, измученные жарой, неизвестностью и тягостностью обстановки подземелья, хотели только одного - немного поспать.
Этим вечером случилось слишком много печальных потрясений. Хорошо ещё в Кадиллаке было достаточно много места для них обоих.
Тед и Сабрина сидели за складным столиком напротив друг друга, он украдкой смотрел на девушку.
Та откинулась на кожаную спинку дивана, глаза её были закрыты, она казалась спокойной, но, видимо, это было совсем не так. Тень переживаний легла на её лицо.
Теду так же было нелегко сейчас. Ему было горько оттого, что всё закончится вот так, возможно, прямо здесь на этой стоянке.
'Как она красива!', - подумалось ему. Он с непонятным ему самому чувством смотрел ей в лицо.
А ведь когда они познакомились, ему было на неё, в принципе, наплевать. Да, он и тогда видел, что она хороша. Но что ему было с того?!
Он ведь был хозяин жизни, миллионер. Все девушки принадлежали ему, или хотели принадлежать. Так, несомненно, и было!
И вот теперь он увидел, или почувствовал, что у неё есть душа.
Он ведь никогда больше не собирался жениться, но тут Происшествие как-то по-иному сблизило его с этой девушкой. И дело было вовсе не в том, что он её хотел.
Это как раз раньше, в той, прошлой жизни, он её просто хотел! А вот теперь он испытывал к ней какую-то необычайную теплоту и нежность.
Но внешняя суровость, обусловленная особенностями воспитания, даже сейчас не позволяла ему всё это выразить ей в достаточной мере.
Однако он чувствовал, как необходима сейчас ему её близость, далеко не только в физическом смысле, конечно.
Скорее всего, и она испытывала потребность в чём-то подобном.
Тед потянулся через стол и осторожно дотронулся до её щеки тыльной стороной ладони.
- Прости меня, крошка.
'Вот черт, опять стереотипы'! - Он даже ругнулся про себя. Но ничего иного ему в голову не приходило.
Девушка взяла его ладонь обеими руками и прижала её к своей щеке, Тед почувствовал тепло её нежной бархатной кожи.
Сабрина видела очень мало хорошего от мужчин, она привыкла к тому, что все мужики её просто вожделели. А существование в рационалистическом и жестоком мире привело к тому, что она не видела в том ничего особенного, и считала, что всё так и должно быть. Считала, что у мужчин своя цель - получить её тело, а у неё цель своя - извлечь из этого максимальную для себя выгоду.
И вот теперь это всё впервые для неё стало по-другому, да и для него, видимо, так же.
Она ощутила прилив нежности к этому человеку, и эта нежность, пускай и немного, пусть совсем чуть-чуть, отодвинула ту горечь, и весь ужас того положения, в котором она здесь оказалась. Вернее они - теперь уже они вдвоём - оказались.
Девушка взглянула на Теда - тот был прямой противоположностью её бывшему. Волевой, худощавый и неизмеримо более порядочный.
Если кто и напоминал ей тут о её оставленном в Швейцарии муженьке, так это тот черномазый пузан.
Она прижалась щекой к шершавой ладони Теда, и ей стало немножко, совсем немножко, легче.
- За что мне нужно тебя прощать Тед? Ты же не сделал мне ничего плохого. - Она произнесла это тихим нежным голоском.
- Ну... и хорошего, особо ничего я для тебя делать не собирался. Через пару месяцев улетел бы обратно в Штаты и даже не вспомнил бы о тебе. Такой вот я негодяй!
- Может да, а может, и нет. - Загадочно улыбнулась Сабрина, у неё самой на этот счёт были иные соображения и планы. И уж в том, что он бы о ней вспомнил, она нисколько не сомневалась!
Но всё это теперь стало вдруг неважным, стало 'далёким' прошлым.
Необходимость же духовной близости ощущалась ими обоими теперь гораздо острее.
- Я налью выпить?! - с вопросительной интонацией сказал Тед.
- Да, давай напьёмся! И музыку какую-нибудь включи. - Сабрина выпустила его ладонь.
- А может, комедию посмотрим? - Предложил он, звякнув коньячными бокалами, разливая выдержанный бренди.
- Нет, кино смотреть не хочется, но можно включить шоу из 'Мулен Руж', там и комедия и эротика.
Тед согласно кивнул, протянул девушке бокал и нажал на клавишу включения мультимедийного комплекса. Вскоре автомобиль наполнили весёлые, попсовые мелодии, а на экранах широкоформатных мониторов замелькали полуголые красотки-танцовщицы и танцоры.
Тед и Сабрина выпили, и он разлил ещё, причём наливал сразу побольше. Им обоим требовалась какая-то разрядка.
В Кадиллаке было удобно и даже уютно. Можно было даже подумать, что ничего и не произошло, если ничего не знать. Решить, что вот они просто взяли, да и устроили себе такой необычайный пикник на подземной стоянке. Захотели напиться до беспамятства, а потом очнуться и обнаружить, что ничего и не случилось, что всё это был лишь страшный сон, или алкогольный бред.
Так, наверное, думал каждый из них, потому они выпили ещё.
- А знаешь, я ведь тоже хотела стать моделью, или на худой конец танцовщицей в 'Мулен Руж' или 'Лидо'. - Сабрина кивнула на экран, где разворачивалось завораживающее действо.
Тед оценивающе взглянул на неё, с прищуром в глазах.
- Что, думаешь, не смогла бы?! Даже если б в эти два кабаре меня не взяли, пошла бы в 'La Belle Epoque'*.
Между прочим, до встречи с ним, она уже поработала стриптизёршей и танцовщицей в паре второсортных ночных клубов. Но всегда хотела большего. Тед, правда, об этом не знал.
- Думаю, ты смогла бы, ты очень красивая! - Но ей в его словах послышалось некое сомнение. Она уже начала заводиться, подняла свой, снова наполненный Тедом, бокал и выпила залпом до дна, тот последовал её примеру.
- Так ты мне не веришь?! Сейчас я тебе покажу!
Честно говоря, довольно трудно показывать стриптиз сидя. Да ещё если на тебе джинсы, кроссовки и водолазка.
И также, трудно достаточно точно описать, насколько ей это удалось, но Теду, видимо, всё же понравилось. Дальнейшее они помнили уже с трудом.
И вот теперь Сабрина очнулась от духоты, в темноте. Не сразу, но она осознала, где она, и вспомнила, что происходило в последние часы.
Она лежала совершенно нагая, на кожаном кресле Кадиллака. Напротив неё, расположившись в соседнем кресле, спал, также голый, Тед.
*La Belle Epoque - одно из парижских кабаре, менее известное чем 'Мулен Руж' или 'Лидо'
Было жарко и душно, но она, хоть и была вчера пьяна, сама настояла, что бы они не открывали окон: она боялась вторжения того - чернокожего!
Сколько прошло времени, определить она не могла.
Сабрина хотела пить, да и голова после вчерашнего, слегка побаливала. Она встала с дивана и полезла в холодильник за минералкой, Тед услышал производимый ею шум и заворочался в темноте.
Мышонок не пошёл на этот раз за ковбоем и его подружкой. Что зря ходить, только себя травить. Нужно было немного выждать, посмотреть, как будут развиваться дальнейшие события.
Он вернулся к себе в берлогу, первым делом выпил стакан холодного пива и рухнул на топчан. Та блондинка всё никак не шла у него из головы.
Тогда он решил посмотреть порнушку, чтобы, значит, отвлечься, но не тут-то было. Хренов ящик даже не включался, как, впрочем, и дивидюк.
- Derche*! - выругался Мышонок.
Тут он припомнил, о том что говорил тот хлюпик-интеллигент. До него дошло, наконец, что бытовые приборы попросту накрылись. Нужно было что-то предпринимать.
И он вспомнил, что тут, на парковке, в одном месте стоит аж лимузин.
- Уж там-то все дела точно имеются: и телевизор, и дивидюк, и других удовольствий мешок! А сигнализация-то и не работает, да даже если б и работала, какое теперь кому до того дело?! - решил он.
Чернокожий встал, подошёл к пожарному щиту и снял оттуда большой лом, после чего решительно вышел за дверь.
Лимузин стоял на обычном своём месте, в самом дальнем уголке стоянки, он загадочно поблёскивал в темноте чёрным полированным лаком. Мышонок с вожделением смотрел на автомобиль. Он довольно часто приходил к нему раньше, чтобы на него полюбоваться.
Ему ведь так хотелось если не прокатиться, то хотя бы посидеть в лимузине. Но он всегда знал, что это невозможно.
Но вот, похоже, всё доселе недостижимое становилось ему доступным.
Подняв лом, он с размаху ударил его изогнутым концом в боковое переднее стекло.
- Merde, merde, merde*! - Мышонок задыхался от ярости.
На стекле образовалась лишь небольшая выщерблинка. Лимузин оказался бронированным!
От злости Мышонок ударил несколько раз по дверям и капоту, уже понимая, что тут он обломался. Лом оставлял на металле вмятины, но автомобиль от этого, разумеется, не открылся.
Чернокожий малый уныло стоял, опустив руки и тупо уставившись в темноту окружающего пространства. Оказывается, если хорошенько поразмыслить, то на самом деле ничто пока становилось для него доступным.
Что же, ладно, тут, неподалёку, стояла ещё и парочка нехилых джипов, вроде того, что принадлежал ковбою.
Мышонок развернулся и побрёл в ту сторону, где находился один из них, уж если не в том, так в другом он рассчитывал добыть то, что ему требовалось.
Ни Тед, ни Сабрина, ни Жюльен с русской девочкой ничего из этого не слышали, все они спали, забывшись сном, и не слышали как их чернокожий знакомец курочил чужие автомобили.
Жюльен поначалу долго, как ему показалось, не мог заснуть, а может, он просто балансировал между сном и страшной явью.
* Derche - задница. Фр. сленг.
* Merde - дерьмо. Фр. сленг.
Он лежал не ворочаясь, чтоб не потревожить Мари, и не очень внимательно прислушивался к тому, что происходит под пледом.
Ребёнок есть ребёнок. Из-под краешка пледа пробивалась полоска света, там происходила некая возня, доносились разные голоса, которыми девочка разговаривала за кукол, она лепетала, мешая в кучу русские и французские слова.
Жюльен не пытался дотошно вслушиваться, смысла он всё равно не понимал, находясь на грани реальности.
Наверное, он всё-таки заснул, потому что он увидел отца и себя. Он опять был ребёнком, ему было шесть лет.
Хотя точнее будет сказать, что он этого не осознавал. Он просто был ребёнком, и отец внимательно смотрел на него.
Они вдвоём жили на самой окраине, большого шумного города. Папа каждый день рано утром уходил на работу, на завод, а вечером они вдвоём, отец и сын, смотрели детские передачи и театральный канал.
Папа был худ, с соломенными непослушными волосами почти до плеч, с нескладной длинной фигурой и с небесно-голубыми добрыми глазами, они с сыном вообще были очень похожи. Он был обычным рабочим. А времена для рабочих и тогда уже были весьма трудными!
Домик, где жили Жюль и отец, был совсем маленький, папа ездил на старом-престаром автомобиле VW Жук.
По выходным он брал мальчика с собой в настоящий театр. Вернее, в кукольный театр, но для мальчишки, тот был самым, что ни на есть настоящим!
Это был любительский театр-студия, играли и участвовали в нём рабочие с завода, того, где работал отец Жюльена. Всех кукол и реквизит для театра изготавливали они сами.
Отец Жюльена также был одним из актёров, это хоть как-то скрашивало безрадостные будни ему и его маленькому сынишке.
Мальчик всегда очень радовался таким посещениям. В театре было очень интересно, там были забавные, красивые куклы, и очень добрые и хорошие люди - актёры.
А некоторые из них также приводили с собою своих детей, и мальчик мог с ними поиграть. Они играли, лазая среди декораций реквизита и старых кукол.
Они даже и сами разыгрывали подобие маленьких спектаклей, они ведь практически росли среди всего этого, и потому были детьми с живой фантазией.
Часто папа читал мальчику сказки на ночь, или рассказывал. Причём делал он это не просто так: бывало, он разыгрывал целые представления. Сценки эти в основном были из репертуара театра, где он играл.
Вот и сейчас маленький Жюль сидел в постели, а папа показывал ему сценку, на руках его были куклы. На одной руке - большой, полосатый, рыжий кот со светящимися зелёными глазами, одетый матросом торгового флота. А на другой сидела серая и совершенно не страшная крыса с большими коричневыми ушками, она забавно шевелила носом, как будто вынюхивала, где бы ей добыть себе еды, сыра там или бекона, от этого усы её подрагивали, как чуткие антеннки.
Папа разыгрывал перед маленьким Жюлем сценку из нового спектакля, поставленного по произведению английского автора. Это была сказка в стихах.
И вот там, в этой сказке, были и кот и крыска, и ещё множество персонажей, за которых играли другие актёры, а за кота и за крыску играл отец.
Жюль смотрел на то, как крыска пытается украсть еду, сыр и сосиску, и как кот гоняется за ней, не давая ей это сделать, он смеялся и хлопал в ладоши.
Вдруг в сознание мальчика ворвались какие-то грубые посторонние звуки, картинка резко изменилась: он сидел на заднем сидении автомобиля, они с папой как раз отправлялись в театр, поздним вечером.
Вокруг бурлила возбуждённая толпа, впереди горели перевёрнутые и подожжённые автомобили, полицейский броневик с водомётом ревел сиреной и поливал толпу струёй холодной воды.
Отец впереди, сидел бледный, с расширенными зрачками, их Фольксваген толпой обступили выходцы из стран Азии и Африки.
Мышонок, как и предполагал, всё же добыл, то, что ему было необходимо, причём в первом же из джипов.
Он цинично разбил окно, открыл дверь и обнаружил требуемое: аппаратуру, да ещё и бар! А в баре, соответственно, кое-что было.
Но если извлечение всего этого из автомобиля и не вызвало у него особых затруднений, то транспортировка представляла уже некоторые сложности. Ведь нужно было тащить с собой и аккумулятор. Пришлось ему идти за тележкой.
Но зато он увёз всё за один раз. Выгрузил всё у себя в каморке, подсоединил добытый дивидюк к аккумулятору и монитору, включил всё это и без сил рухнул на топчан.
Столько усилий сразу, он давно уже не предпринимал. Он блаженно растянулся на своём ложе, сгрёб со стола стакан и налил себе старого виски, извлечённого из бара джипа.
На экране снова разворачивалась порнушка, и рука чернокожего привычно уже потянулась к промежности.
Он с наслаждением вылакал залпом содержимое стакана и снова налил. Когда ещё выпьешь такого недешёвого пойла?! Да и ни на что другое сил у него уже не оставалось, и так перетрудился.
Тяжёлые мысли как-то не очень его тревожили: то ли в силу убогого умственного развития, то ли в силу того, что предполагаемые им дивиденды данного положения, что рисовало ему воображение, перевешивали для него негативные последствия! Тем более, что в эти жуткие последствия и верить особо не хотелось.
Мышонок выпил снова, потом опять налил и уставился в экран, где голые тела сливались в экстазе.
Мысли его, конечно, тут же вернулись к белокурой девчонке, что так ему приглянулась.
Он причмокнул толстыми губами и поднёс к ним стакан. Жизнь рисовалась ему в радужных тонах, он думал, что в этом положении он сможет получить многое из того, о чём раньше мог только мечтать.
И что же с того, что произошёл облом с лимузином, но разве вот теперь он не лежал и не пил старый виски?!
И блондинка, подружка ковбоя, вскоре станет его, да и мелкая девчонка, хоть и худышка!
Он и раньше бывало, думал и фантазировал так о маленьких девочках. Но вот теперь, похоже, все его мечты сбудутся! Толстое лицо расплылось в довольной ухмылке.
Он не помнил, как отрубился, стакан выпал у него из руки, глаза закатились, рот открылся и он захрапел, тонкая струйка слюны стекала у него из уголка губ на грязную наволочку подушки.
Машенька с головой накрылась пледом, она по-прежнему находилась здесь, на стоянке, которой всегда так боялась, и мамочки всё не было. Она так всё не шла и не шла к ней.
Девочка не могла понять, что происходит и почему она не может уйти отсюда вместе с мамой. Правда, ей теперь всё-таки не было уже так одиноко, как тогда, в разбитой машине. С ней под пледом теперь были две куклы, и едва горящий фонарь, что дал ей этот странный человек - Жюльен.
Маша не знала, что и думать: сначала она его очень испугалась, но потом поняла, что он совсем не злой, и что ему так же плохо, как и ей, и что он так же как и она, почему-то не может уйти отсюда, со стоянки. Поэтому, наверное, ему было так тяжело и одиноко.
Она погладила котика и крыску, вспоминая, как их зовут.
Забавные у них были имена! Девочка, никогда раньше не слыхала таких имён, Capitaine Roux и Mia-mia. Потом она надела их на руки, как это делал месье Жюль, и куклы снова ожили для неё.
Котик был добрым и весёлым, а крыска была хоть и хитрая, но совсем, совсем не страшная.
- Ну что будем дружить?! - Спросила она у них. И они с радостью, закивали головками и соглашаясь на такое предложение.
Машенька поиграла с ними ещё немного, но потом почувствовала, что ей жарко, она решилась вылезти из-под пледа.
Сначала она, конечно, послала котика посмотреть вокруг, тот высунул наружу головку, и тут же нырнул обратно к девочке.
- Мр. Сказал он. - Мы в машине, и снаружи к нам никто не залезет.
- Ми, ми, ми, пойдём Маша, пойдём скорее, сами поглядим что там и как! - Крыске нетерпелось, выскочить из-под душного покрывала.
Девочка откинула краешек и осмотрелась. Месье Жюль, лежал рядом с ней на переднем сидении, откинутом назад. Он лежал на спине и ровно дышал, видимо, он спал.
Маша вспомнила, как он говорил ей, что им нужно будет поспать, потому что завтра будет трудный день.
Она была послушной девочкой. Маша решила уложить спать котика и крыску и лечь сама.
И хорошо, что ей не придётся спать одной. Она прилезла поближе к спящему, положила шерстяные головки кукол ему на руку, чуть выше локтя. Потом она и сама, немного повозившись, устроилась у него под боком, склонив голову к нему на плечо, а свою руку девочка опустила на мягкие тела кукол.
Маша закрыла глазки и уснула, впервые за сегодняшний день спокойным сном.
Она не знала, сколько проспала, но только вдруг ощутила некое шевеление. И осторожно приоткрыла один глазок, взглянуть что происходит.
Машенька снова увидела удаляющийся от неё знакомый силуэт, это была мамочка! Девочка отчего-то осознала, что та уходит от неё навсегда. Или может, ей так показалось. - Мама, подожди меня, мамочка! - вскрикнула она, протягивая к той руки и подаваясь вслед за видением.
Мамы нигде не было. Слёзки сами собою потекли у девочки из глаз.
Но тут, сквозь слёзы, Машенька увидела, что месье Жюль сидит напротив, полуприкрыв глаза, а на руках у него сидят и, как ей показалось, сочувственно на неё глядят Capitaine Roux и Mia-mia. И ещё она услышала как месье Жюль что-то рассказывает, то ли ей, Машеньке, то ли самому себе.
А может быть, он обращался к кому-то, кого здесь вовсе и не было?!
Глава - 7
Маленький Жюль ощутил подсознательный страх, вернее, даже не страх - ужас: всюду за стёклами, но так близко - только протяни руку, злобно щерились чёрные пасти. Они скалились из сумрака ночи, сверкая, огромными, ужасными зубами.
Их обладатели чёрными безликими тенями обступили автомобиль со всех сторон и издавали, то ли рёв, то ли гортанный рык, раскачивая несчастный Фольксваген.
Ему даже казалось, что он видит розовую пену, капающую с их губ в темноту, на асфальт.
Их чёрные то ли руки, то ли лапы, причём вроде бы даже и с длинными когтями, царапали стёкла и тянулись прямо к лицу испуганного мальчишки.
И не понять было в темноте, псы это, вставшие на дыбы, люди, или ещё кто-то, более мерзкий и жуткий, пришедший из глубинных страхов, спрятанных в подсознании почти у каждого.
- Пригнись, спрячься, сынок! - вдруг услышал он странно возбуждённый и дрожащий голос отца.
Лицо у того стало странно белым, как мел или как снег, и это можно было рассмотреть даже сейчас - в ночной темноте.
Он обернулся к мальчику, сидевшему сзади, протянул к нему руку, быстро пригнул его вниз, вжал между сидениями и поспешно опустил спинку переднего кресла назад, скрывая его из виду.
Почти в то же мгновение, что-то со звоном ударило в стекло, страшный рёв возбуждённой толпы ворвался в салон автомобиля вместе с оглушающей волной ужаса и запахом горелой резины.
Жюль, вздрогнув, покрылся мурашками во сне, но не сделал ни одного резкого движения, он чувствовал какую-то тяжесть на правом предплечье и в области груди, ещё он почувствовал, что весь покрылся ледяным потом, и открыл глаза.
Вокруг было темно, взгляд его упёрся вверх, в потёртый серый потолок автомобиля. Сон, это был только страшный сон!
Когда-то, в сиротском приюте, сон этот, с небольшими вариациями, снился ему каждую ночь. Снился очень много ночей подряд. Год, два? Он не помнил. И вот он увидел его снова.
Некая тяжесть, слегка давящая на предплечье, продолжала ощущаться, Жюльен немного повернул голову в ту сторону и скосил глаза. У него на плече лежала головка Мари.
Девочка перелезла к нему вперёд, на соседнее с ним сидение. Теперь она спала, прильнув к нему, Жюлю сбоку.
Она даже приобняла его, положив ручку ему на грудь, точнее не на грудь. Туда она пристроила кота и крыску, тех, что он ей дал, а руку положила уже на них, сверху.
Девочка спала и, казалось, едва-едва улыбалась во сне чему-то. Реснички её подрагивали, но лежала она спокойно и безмятежно, как будто и не было никакого Происшествия, а она спала сейчас дома, у себя в кроватке мирно посапывая.
Сколько прошло времени, Жюльен не знал, но, скорее всего, достаточно много, физиологические потребности уже давали о себе знать. Надо было выйти. Но он боялся пошевелиться и разбудить малышку.
Он просто лежал и смотрел в потолок, стараясь ни о чём не думать, потому как ничего нового в этой ситуации выдумать всё равно уже не удастся, а о плохом лишний раз ему размышлять как-то не хотелось.
Тут Малышка заворочалась во сне, видимо, залежалась на одном месте, она повернулась на другой бочок, а куклы так и остались лежать на боку у Жюля.
Он положил руку на головку котика, ощутив под пальцами знакомое с детства тепло гладкой шёрстки.
Но нужно было встать и прогуляться для удовлетворения насущных нужд.
Жюль осторожно открыл дверь и выскользнул в темноту стоянки, вокруг него повисла абсолютная тишина, ничем не нарушаемая, и плотный густой сумрак.
Почти на ощупь, он сделал несколько шагов в сторону и наткнулся на одну из колонн. Что ж, это было вполне подходящее место.
Глаза его быстро попривыкли к темноте, он видел уже достаточно хорошо и потому почти бесшумно вернулся назад, в салон автомобиля, где, благодаря присутствию девочки, он чувствовал даже наличие некоего уюта.
Стараясь не потревожить безмятежный сон ребёнка, залез на своё место, снова взял в руки куклы и надел их на ладони. Ему тут же отчётливо вспомнился и тот театр, в котором играл его отец, и тот спектакль, на который они когда-то так и не доехали. Сценку из этого спектакля папа в последний раз и показывал ему.
И сценку и слова из неё он тогда запомнил навсегда, они намертво врезались ему в память. Это была английская детская песенка или стишок неизвестного автора, считалось, что слова в ней народные.
Жуль прикрыл глаза и произнёс вполголоса:
В подвале прожорливая живёт крыска
Ворует из дому и сыр и сосиски!
Но кот у неё на пути - вот беда!
Её поджидает и ловит всегда*
Утром полиция обнаружила дрожащего и полумёртвого от страха и холода мальчика, сжавшегося и спрятавшегося между передним и задним сидением старого Фольксвагена. Спинка переднего сидения, откинутая далеко назад, прижимала его к полу, ребёнок забился поглубже и боялся пошевелиться, только дрожал, от пережитого ужаса или от холода ночи.
Автомобиль хоть и пытались ночью поджечь, но полицейский водомёт окатил его струёй холодной воды, он так и не загорелся и Жюльен не погиб.
Рядом, на тротуаре лежало тело его отца. Сквозь щель в приоткрывшемся дверном проёме мальчик увидел неподвижно лежащего папу, потом его самого, скрюченного и почти мёртвого, вытащили из машины двое полицейских. Один из них как раз в это время перевернул тело, и маленький Жюль рассмотрел, что всё папино лицо залито чем-то очень тёмным, почти чёрным, со странно красным оттенком.
Мальчик не узнал бы папу, если б не такие знакомые синие глаза. Но взгляд их был совершенно неподвижный и какой-то безжизненный, он был устремлён мимо сына, вдаль, в пустоту.
- А этот готов, холодный уже, похоже камнем его или кастетом. И интересно, почему мальчишка в автомобиле один? - полисмен, присевший возле тела, посмотрел на мальчика, обращаясь к своему напарнику.
- Ладно, давай его в приют, а этого в морг. - кивнул он на тело.
- Папа...а! - Жюль рванулся из крепко державших его рук и упал на неподвижное и странно твёрдое и холодное тело отца.
Полицейские молча смотрели на него тяжёлыми, мрачными взглядами.
Жюльен скорее раньше почувствовал, чем увидел, слабое шевеление справа от себя, куклы по-прежнему находились у него на руках. Он немного приоткрыл глаза и скосил их в сторону девочки. Машенька сидела, молча, печально глядя на него, а из глаз у неё текли слёзки.
- Привет! - он ободряюще улыбнулся ей, стараясь взять себя в руки. - Тебе приснилось, что-нибудь страшное, малышка?!
- Да чего ты тут ревёшь?! - вступила в разговор крыска. - Не реви, я же, видишь, не реву!
* перевод из английской народной детской песенки 'Дом который построил Джек'
- Конечно, тебе-то чего реветь?! Ты ж тут, дома, всю жизнь в подвале небось прожила,
наверх - только что б украсть что-то, вылезала! - котик толкнул крыску в бок.
- Ты чего?! Чего толкаешься! - тут же заверещала та.
Они готовились затеять свою вечную возню. Девочка улыбнулась сквозь слёзы, ей так забавно было наблюдать за этими двоими.
- Месье Жюль, а что Вы такое рассказывали, минутку назад, какой-то стишок? Пролепетала девочка, вопросительно глядя на него и вытирая слёзки ладошками.
- А это... это старинная английская сказка, или песенка. - и тут же Mia-mia продекламировала:
Это - толстый рыжий котик,
Чешет он себе животик,
Крыску ловит он, но всё же
Он её поймать не сможет!
- Это кто здесь толстый, и кто кого не поймает?! - возмущению котика не было предела:
Кто тут? Серая Воровка,
Что еду ворует ловко!
Вот сейчас задам тебе я
Я поймать тебя сумею!
Он кинулся за крыской, а та, в свою очередь, устремилась к девочке и нырнула к ней под бочок, укрываясь краем клетчатого пледа, и завозилась там, зарываясь поглубже.
Всё это действо сопровождалось писком, визгом и весёлым смехом.
И Машенька и Жюльен тоже смеялись, девочка больше не плакала.
- Ну вот, тебе уже и не так грустно?! - снова улыбнулся он ей.
Та опять схватила кукол, и было видно, что она никогда с ними теперь не расстанется.
- Месье Жюль, - робко начала Машенька, так как ей неловко было говорить ему такое.
- Я хочу в туалет, - закончила она едва слышно.
Что ж, проблемы неизбежно должны были начаться. И эта была далеко не из главных!
- К сожалению, здесь нет туалета. Давай сделаем так: ты возьмёшь с собой фонарь, и с тобой пойдёт Mia-mia или Capitaine Roux, отойдёшь за ближайшую колонну и там сделаешь то, что нужно. А я оставлю дверь открытой, и тебе тогда не будет страшно, ладно?!
Девочка сидела, склонив головку на бок, и казалось, обдумывала его предложение. Наконец, она кивнула, или решившись, или поняв, что другого выхода нет.
Потянувшись через весь салон, он открыл дверь с её стороны, потом дал ей в руки фонарь и распечатанную упаковку влажных салфеток, которую достал из бардачка.
Девочка немножко покраснела от смущения, взяла в одну руку ярко горевший фонарь, а в другую - свою подружку крыску, и тихонько, с опаской, осторожненько так, вылезла из автомобиля. Жюльен же специально не смотрел ей вслед, что бы ещё больше не смущать девчушку.
Маша всегда так боялась этой темноты и эту стоянку. Но она, хоть и с трудом, осознавала теперь, что делать нечего - нужно идти и поступать так, как говорит месье Жюль.
Правда, теперь у неё в руке светился оранжевый фонарь, да и крыска находилась, здесь же, при ней, а уж та, несомненно, не даст её в обиду!
Она и сама ведь всегда жила в подвале, и ничего. Вот и Capitaine Roux так говорит.
Тем более, что и идти не далеко, дверь в автомобиле открыта, и там месье Жюль ждёт её, Машеньку. Она почти уже не боялась.
Правда, туалет на стоянке всё же был, Жюльен догадывался об этом.
- Должен же этот Черномазый, (а именно так Жюльен называл его про себя), должен же он где-то и обитать! Но идти искать его нору в темноте не хотелось, да и покидать свой Фольксваген Жюль вовсе не желал.
Когда девочка вернулась, её уже ждал стаканчик воды и последний сандвич остававшийся из той пары, что у них были.
Жюльен так же хотел есть, но пока ещё довольно слабо, точнее терпимо. Вообще он был натренирован обходиться и без еды, так что пару-тройку дней вполне мог бы и потерпеть. Он выпил пару глотков воды - её также осталось совсем мало, с литр всего.
Но совсем не пить было нельзя!
- А вы чего-нибудь ели, месье Жюль? - тихо спросила девочка.
- Да, я уже съел один сандвич только что, пока ты отлучалась, ты ешь! - на самом деле сказал он ей неправду, ведь есть у них больше было нечего. Но девочка этого не знала, ему от многого хотелось бы её оградить. Вот только удастся ли?!
Она живо схватила бутерброд и впилась в него зубками: Машенька чувствовала голод и незамысловатые сандвичи показались ей очень вкусными.
- Ты поешь и посиди тут в машине, - между тем сказал Жюльен, - а я пойду, погляжу здесь в округе и в соседних автомобилях, нет ли где чего съестного. Ладно?
- Вы уходите от меня, месье Жюль? - с набитым ртом всполошилась девочка.