Сашка родился как раз в середине прошлого столетия. Отца у него не было. В ту, послевоенную пору, это не вызывало удивления. Бабы, "изголодавшиеся" по мужикам, рожали для себя, зачастую от мало знакомых им людей, случайно возникших на "горизонте". Много детей родилось при живых отцах, которые впоследствии умерли от ранений, полученных во время войны, но так и не излечившиеся спустя годы. Так было в моём случае - отец умер, когда мне едва исполнилось два года.
Как, и от кого родился Сашка, никто, из нас, его приятелей не знал, похоже, не знал этого и сам он?
Был у Сашки дед. Звали его Алексей. Работал дед Алексей кузнецом и был уважаемым во всей округе человеком. Дед Алексей, казалось, умел всё. Мы любили бегать в кузню. Там зимой было тепло, а главное, дед Алексей любил нас, ребятишек, не ругал за проделки и даже разрешал раздувать огонь в горне мехами. Как устроено это незамысловатое устройство, мы знали, поэтому трудились на них осознанно. Лопасти "вентилятора" были на подшипниках, крутились легко, а длинная палка, отполированная руками до блеска, упрощала эту задачу. Рукоятка одним концом на верёвке подвешивалась к потолку. Другим концом соединялась с рукояткой, похожей на заводную ручку автомобиля, а та, в свою очередь, соединялась с вентилятором. Не покрутить такое устройство у нас считалось непростительным "пороком" или хуже того, грехом. Если ты был в кузне и не покрутил меха, то тут же подвергался издёвкам со стороны приятелей.
Я, на правах закадычного Сашкиного друга, был вне конкуренции. Эту штуковину крутил, когда хотел и сколько хотел. А дед Алексей, зная нашу дружбу, разрешал мне делать это чаще других. От этого мальчишки злились на меня, а вместе с тем и подлизывались, просили "протекции".
У деда Алексея была седая борода, а в уголках рта жёлтая от мундштука, который он не выпускал изо рта на протяжении всего рабочего дня. Он даже разговаривал с людьми с мундштуком во рту. Мы смотрели на деда Алексея с благоговением. Нам казалось, что он умеет всё.
Здесь же в кузнице подковывали лошадей, вили верёвки из пеньки, ремонтировали плуги и бороны, клепали тазы, делали многое другое, что требовалось в хозяйстве. Одним словом, говоря современным языком, кузница была инструментальным цехом.
А ещё у Сашки был самый настоящий токарный станок по дереву, который приводился в движение с помощью педалей. Силёнок у нас было, по причине малолетства, мало, поэтому мы с Сашкой "работали" вдвоём, в четыре ноги.
Дом у Сашки состоял, как тогда говорили, из двух половин - зимней и летней. Половины соединялись общим коридором, по-деревенски, сенями. Летняя половина, как правило, была больше по размеру, поэтому станок стоял там. Дед Алексей иногда разрешал нам поточить на станке. Что вытачивали, я уже не помню, как не помню и того, куда он делся?
2. Учился Сашка плохо. В первом классе "сидел" два года, поэтому я догнал его в учёбе. Ну не давалась ему "грамота" и всё тут!
Однажды на уроке чтения, Сашка насмешил весь класс. Хотя и учился в первом классе второй год - читал он из рук вон плохо. Не умел слоги складывать в слова. Мы уже "проходили" букву С и читали по букварю слова на эту букву. Иван Иванович, наш учитель, был фронтовиком. С войны пришёл искалеченный, с глубокой контузией. Часто на уроке он засыпал, сидя на стуле. Его сон длился минуту-две, а потом он, как ни в чём не бывало, продолжал урок.
- Бойцов (это фамилия Сашки), читай, - сказал Иван Иванович, сел на стул и заснул.
Сашка, согнувшись в три погибели над букварём, чуть ли не чертя носом по странице, сопя и пыхтя, произносил слова на букву С.
-Сало, - прочитал по слогам Сашка и вздрогнул. На этом слове Иван Иванович проснулся. Грозно осмотрел класс и, как ни в чём не бывало, спросил:
- И что у тебя в итоге получилось?
Сашка, дрожа от страха, произнёс:
- Шкварки.
Нужно было видеть, как развеселились первоклассники, даже Сашка рассмеялся от своей глупости. Строгость учителя не смогла утихомирить первышей до конца урока.
И пока Сашка учился в школе, нет-нет, да и вспоминал кто-нибудь этот случай. Сашка был добродушным малым и сам смеялся вместе с рассказчиком от души, нисколько не обижаясь на носителя забавной информации.
Как я уже упоминал, учился Сашка плохо. Я же напротив - хорошо. Поэтому он беззастенчиво у меня списывал и домашние задания и контрольные. Мне иногда это надоедало и, я пытался отказать другу, но он так умело "подлизывался", что отказать ему было трудно и, в результате, он добивался своего. Я ему уступал. Классе в третьем-четвёртом наши отношения перешли на коммерческие рельсы. За каждое списывание Сашка рассчитывался со мной то конфетой, то яблоком, то печеньем, то халвой, которую я любил "больше жизни". Иногда Сашка отдавал мне батарейки к фонарику.
Я любил читать. Мама, что только не делала со мной - лишала улицы, прятала на чердак книжки, не разрешала "жечь керосин" - стоит дорого (электричество появилось спустя лет семь-восемь от описываемых событий), прятала фонарик. С ним я читал книжки под одеялом, поэтому батарейки быстро садились. Реанимировать, на какое-то время их можно было весьма распространённым тогда, между нами мальчишками, способом - зажать в дверном проёме нижнюю часть, но таким образом, чтобы не выдавить кислоту и не раздавить стаканы, иначе кислота вытечет. Этот нехитрый приём, мы мальчишки знали и, широко им пользовались. Батарейка какое-то время работает, а это позволяет читать под одеялом.
Так вот - за списывание уроков Сашка рассчитывался со мной, в том числе и батарейками. Мы считали, что этот уговор честный, от него выигрывают обе стороны. Но больше радовался Сашка. Не стоит напрягаться и делать каждый день уроки. Для меня, купить батарейки, большая проблема, семья жила в нужде. Сашка же в деньгах нужды не испытывал - они водились у него всегда. Не стоит забывать, что его дед Алексей, кузнец, а это постоянный заработок, помимо трудодней. За мелкие услуги сельчане платили ему звонкой монетой.
3. Однажды, по весне, когда вскрываются реки и бурно бегут ручьи, мы возвращались из школы шумной компанией. Сашка, по причине удачного дня, зашёл в магазин и купил халвы, невиданного по тем временам лакомства. Купил много. Сначала наелся до отвала сам, потом стал передавать пакет из рук в руки всей компании. До этого мы провели жеребьёвку и условились - сколько каждый кусает от общего комка.
Наша школа находилась в двух километрах от дома, и, мы всегда ходили туда и обратно, гурьбой. И на этот раз нас было человек восемь.
Наконец, Сашка наелся халвы сам и отдал бумажный пакет первому "по списку". Нетерпение в компании росло, каждому хотелось получить свою порцию сладкого. Честность была необыкновенная. Откусывали халву аккуратно и не столько, сколько влезет, а маленькими кусочками, поэтому никто не протестовал и степенно ждал своей очереди.
Мы уже прошли две трети пути, осталось перейти по мосту ручей, подняться в горку и мы дома.
И здесь произошло самое, что ни на есть, происшествие, которое лишило меня и ещё двоих ребят, удовольствия отведать халвы.
Переходя ручей, мы всегда останавливались на мосту и смотрели на воду. Хотя и весна, но вода в ручье была прозрачной. Мы долго наблюдали за пескарями, которые плавали в избытке. Было интересно смотреть, как они гоняются друг за другом, поднимая при этом бурунчики из песка. За всем этим не наблюдал лишь тот, у кого находился кулёк с халвой, все остальные, перегнувшись через перила, увлеклись пескариной вознёй.
Толик, мой сосед по парте, откусил свою порцию халвы и стал передавать кулёк мне. Между нами находился Витька Смирнов и не следил за тем, что происходит у него за спиной. Он смотрел на воду, свесившись через перила. В тот момент, когда Толик передавал мне пакет, Витька разогнулся и выбил головой пакет из рук Толика. Халва оказалась в воде.
Она вывалилась из бумаги и шлёпнулась на дно, а бумажный пакет поплыл вниз по руслу, покачиваясь на волнах бурного потока. Все онемели, но больше всех онемел я. Кусок, довольно ещё объёмный, просматривался сквозь прозрачную воду и манил к себе, но желающих, кинуться на его "спасение" не нашлось - весенняя вода холодная.
Мы ещё какое-то время постояли на мосту и отправились по домам, нужно делать уроки. Халва-халвой, но завтра снова в школу.
Проезжая как-то по уже новому мосту, я невольно вспомнил этот случай и так остро вспомнил эту историю, как-будто она произошла вчера. Почему память не стёрла её, сказать трудно? Может быть всё потому, что я так любил халву, но из-за нелепости вмиг её лишился, а может всё гораздо проще - с возрастом забываешь, что было вчера, но хорошо помнишь, что легло на свежую, ещё не загруженную разной чепухой, память. Детская память избирательна, она запоминает всё самое значимое для ребёнка, а это был сильнейший психологический стресс для меня и не только для меня.
4. Весна и вправду, в этом году была бурной и многоводной. Она наделала уйму бед. Появились промоины на дорогах. Бурные потоки воды в буквальном смысле перерезали дорожное полотно в нескольких местах. Это беда тех лет. Асфальтировать стали много позже, а пока - грунтовка, которая слабо укреплялась. Не до дорог было.
В прошлом году вдоль улицы проложили канавы, которые быстро наполнились водой, это спровоцировало её движение. Вода искала выход и слабые места в дорожном полотне.
Сначала через дорогу тёк небольшой ручеёк, затем он стал понемногу углубляться и в результате сделал своё дело. Через три-четыре дня на месте ручейка уже зияла промоина шириной более метра и глубиной сантиметров семьдесят. Нам, мальчишкам, стало плохо ходить по улице, а перебросить пару досок через препятствие никто не догадался. Вернее все жалели свои доски. С ними была напряжёнка. Так и мучились все от мала до велика. Кто ползком¸ кто прыжком преодолевали это препятствие.
Сегодня из школы мы шли вдвоём с Сашкой. Не знаю, что случилось, но мы разругались. Ругань сопровождалась ударами портфеля то одного, то другого. Сашка задирался, я не отставал от него. Постепенно всё это препирательство переросло в настоящую драку. Мы были примерно равными по силе и росту соперниками, только Сашка немного тяжелее. Мы неоднократно схватывались в "смертельной" драке, но верх не мог одержать никто.
Сашка сегодня был какой-то чистенький, в белой рубашке. По какому поводу я не знаю, но выглядел он в моих глазах вызывающе празднично.
Незаметно мы оказались у промоины, а так как перейти сразу её не могли, между нами снова возникла потасовка. Бросили портфели на землю и схватились за грудки. Возились долго, никто не хотел уступать.
В один прекрасный момент Сашка оказался спиной к промоине, земля под ногами осыпалась и мы полетели в канаву, Сашка спиной, я на него.
Это нас отрезвило. Я встал, подал руку Сашке, от которой он демонстративно отвернулся и стал выкарабкиваться из канавы, я последовал его примеру. Мне было жалко Сашку, его нарядную одежду, он был весь в грязи.
- Попадёт мне от мамки, - плаксиво сказал Сашка и захныкал.
- Не реви, как девчонка, - возразил я. - Придумай что-нибудь или соври, так тебя и простят. На этом и расстались.
Но Сашка не стал врать, а рассказал матери всё, как было.
На другой день мы, как ни в чём не бывало, возвращались из школы, весело обсуждали свои детские дела.
Неожиданно на дорогу вышла Сашкина мама, тётя Настя. Её вид не предвещал ничего хорошего для меня. Свирепый взгляд, в руках мокрая половая тряпка.
Судя по тому, как она набросилась на меня, и отхлестала этой самой тряпкой по спине, я понял, Сашка не стал врать, а рассказал правду. Он стоял в сторонке и нагло ухмылялся, наблюдая, как его мамка лупит лучшего друга грязной тряпкой. Только вот я не мог взять в толк - в чём была моя вина? Драка была обоюдной. Но даже после этого, наши отношения с Сашкой не испортились - мы продолжали дружить и проказничать.
Однажды чуть не спалили Сашкины дом и сарай. Взяли спички и подожгли во дворе сухую траву. При сильном ветре пламя быстро побежало к сараю и бане, огромные языки его лизали стены. И неизвестно, что было бы дальше, если бы пожар не увидела соседка. Она с воем бросилась тушить огонь, и, сделала это. А вечером мы с Сашкой получили свои порции ремня от родителей. Слава Богу, всё обошлось без трагедии.
5. Назвать очередной проказой то, что сделал Сашка, можно условно и с большой натяжкой. На колхозных полях в то время культивировались такие культуры, как овёс с горохом. Делалось это с целью повышения удоев молока коров. Смесь, так называемую зелёнку, скашивали и давали коровам на ночь после вечерней дойки. Основная же часть шла на силос. Площади засевались большие и каждый, кто шел мимо этих посевов, непременно срывал стручки. Особенно они вкусны в период молочно-восковой спелости. Впрок не рвали. Зачем?
В один из дней мы ходили за грибами целой ватагой. Грибов в этом году было косой коси. Хватало всем. Мы, ребятишки, даже соревновались, кто за день больше грибов наберёт и принесёт домой.
Возвращались же домой мимо этих "злосчастных" полей. Как не сорвать стручок? Посевы мы не мяли, а собирали горох в тех местах, где косилка оставила, так называемый, клин или просто, валявшиеся на земле стручки, после косьбы.
Боялись. В старшем поколении ещё жил страх, когда Сталин за колоски сажал людей в тюрьму. Невольно этот страх передался и нам. Брали столько, сколько могли съесть, не доходя до дома, а это было, рукой подать.
Что в этот день стряслось с Сашкой, мы не поняли? Он жадно рвал стручки и совал их за пазуху. Набрал столько, что у него "вырос" живот. И вот с этим-то животом, он попался на глаза нашему агроному тёте Тоне.
Это была добродушная женщина, любившая, казалось, всех детей. Может по причине того, что своих не имела, а может по причине душевной доброты от природы?
Она осмотрела ватагу и не нашла ничего предосудительного, только укоризненно глянула на Сашку.
Он покраснел и стал оправдываться:
- Это я, тётя Тоня, набрал про запас. Мне идти дальше всех, пока иду, съем, да и завтра я за грибами не пойду.
-Ну, ну, - только и произнесла агрономша. Села на велосипед и поехала по своим многотрудным делам.
Мы с Мишкой, то ли из злорадства, то ли разочарованные тем, что агроном даже не отругала Сашку, пока шли вместе подтрунивали над дружком, а потом всё рассказали моему старшему брату.
Коля рисовал хорошо. Он ухватился за наш рассказ и решил, так сказать, во всех красках "увековечить" этот случай.
Рисунок получился классный, даже без всяких надписей, в нарисованном угадывался Сашка. Это "произведение искусства" мы решили вывесить на Доску объявлений и не сразу, а когда стемнеет. Утром все придут "за нарядом" и увидят этого "воришку".
"Бомба" разорвалась сразу. К доске подходили люди группами и поодиночке, глядели на рисунок и сразу же вступали в обсуждение. Собралась толпа, человек в двадцать, все галдели. Кто осуждал Сашку, кто сочувствовал, равнодушных не было.
Тетка Настя, мать Сашки, за нарядом на работы, как всегда, пришла последней. Она заметила, что сельчане бурно что-то обсуждают. Когда она поравнялась с толпой, все замолчали. К Доске объявлений она проходила, как сквозь строй автоматчиков. Сельчане учтиво расступались.
Глянув на картинку и, узнав в нарисованном своего сына, она ойкнула и упала без чувств. Её тут же бросились откачивать, многие жалели. Минуты три спустя, тётка Настя открыла глаза, и отрешённо обвела склонившихся над ней деревенских баб.
-Убью ирода, - прошептала она. К кому относились эти слова, никто не понял, то ли к своему сыну, то ли к тому, кто это всё нарисовал, кто её разберёт?!
Ей помогли подняться. Она, ни на кого не глядя, пошла в сторону своего дома.
Сашку не видели на улице целых две недели, а история эта не получила какого-либо продолжения и постепенно забылась.
6. Сашка не отличался особой резвостью по причине избыточного веса, но этому увальню не мешало принимать участие во всех наших играх и проказах. С возрастом Сашка слыл, чуть ли не лучшим футбольным вратарём в школе, да и во всей округе. Так как он был неповоротлив, его и ставили на ворота, а не в поле, хотя он хотел играть в нападении. Судьба, однако, сыграла с ним весьма удачную шутку. Он превратился в лучшего вратаря на зависть многим.
Игры тех времён значительно отличаются от игр теперешних. Главное их достоинство - свежий воздух, движение, динамичность. Кроме того, что нами использовались известные игры, в арсенале всегда находились две-три игры, придуманные самими. Однако, не следует считать, что наше детство - это сплошные игры. Каждый из нас имел и свои постоянные обязанности в семье. Зачастую получалось так, что игра, не успев начаться, тут же заканчивалась - мы шли выполнять или домашнее задание, или выполнять посильные обязанности по дому, в семье.
Можно представить, какие волны трепыхались в детской груди, когда тебя родители отрывали от любимой игры? Но долг перед семьёй был превыше всего. С неохотой, но уходили с игровой площадки. Так надо!
Кроме футбола, хоккея, лапты, городков, козней и прочих подвижных игр, играли в войнушку и прятки. Неизменным успехом у нас пользовался "штандер". Мы же называли его на свой лад - "штандры". Правила всех игр передавались из поколения в поколение и могли отличаться в разных местностях до неузнаваемости.
У нас игра была сильно упрощена. Чертим круг, становимся по внешней линии "запускаем" считалку. Кто проиграл, тот и водящий. Он берёт мяч, становится в центр круга, называет имя из тех, кто вне круга и подбрасывает мяч вверх. Тот, на кого указал водящий, должен поймать мяч. Остальные разбегаются в разные стороны, до команды водящего "штандер" или "Стоп!" водящий бросает мяч в ближайшего игрока, и присваивает удару мячом имя, например "лошадь". Последний должен поймать мяч, иначе это имя будет звучать до конца игры, а то и дольше.
Не стоит пересказывать полностью все правила, всё равно они у всех разные, да и игра уже вышла из моды, знают её, пожалуй, только специалисты, да люди, кому далеко "за"...
В этот раз получилось так, что мяч бросал Толик, а выбор пал на Мишку. Мишка мяч поймал и крикнул "штандры". Все остановились. Я отбежал дальше всех и был спокоен, а вот Сашка замешкался и остановился буквально в пяти шагах от водящего.
-Лови, горшок,- крикнул Мишка и с силой бросил мяч в сторону Сашки.
Мяч летел так быстро, что шансов поймать его у моего приятеля не было. Сашка расставил руки, но мяч, пролетев между ладонями, ударился в его грудь и отскочил. Сашка изумлённо поглядел в сторону катящегося по земле мяча и выдохнул:
- Я, горшок!
Все засмеялись, смеялся и Сашка. Эх! Знал бы он, какое имя в эту минуту он получил на всю жизнь?!
Со временем кличка словно приклеилась к нему. Сначала в шутку, ещё с опаской получить от Сашки тумаков, его называли лишь те, кто знал суть, то есть все те, кто играл в "штандер" в этот день. Затем Сашку стали называть "горшком" девчонки, а дальше по цепочке в школе. Незаметно к этой злой игре подключились и взрослые.
Кличка так прочно приклеилась к Сашке, что иначе, как "горшок" его уже и не называли. Со временем она стала его вторым "Я", если не первым. Сашка взрослел, а вместе с ним крепчала и кличка. Многие, если называли Сашку по именем, могли и не понять: о ком идёт речь? А скажи: "Горшок" и становится ясно, что это речь идёт о Сашке.
Вот такие, иногда бывают "безобидные" с виду, детские насмешки. Вообще, Сашка был хорошим парнем, а главное умел дружить и дружбой дорожил.