Аннотация: Иногда кажется, что знаешь человека не хуже, чем себя. Но жизнь показывает его с иной стороны
Можно сказать, что я узнала своего мужа только после свадьбы. Его истинное лицо только лишь выглянуло из-под маски. Знакомы мы были с Витей с первого курса и вплоть до выпуска почти каждый день проводили вместе. За такое время мы должны были знать друг друга от и до. По крайней мере, мне так всегда казалось. Но или я была слепа, или Витя так искусно скрывал свою сущность - мне не приходило в голову сомневаться в нём. Ведь с первых дней знакомства он был очень обходительным и внимательным ко мне.
Не скажу, что он один ухаживал за мной в те дни. Всё-таки я считала себя довольно привлекательной девушкой и, судя по всему, так считала не только я. Особый предмет своей тогдашней гордости - длинные каштановые волосы до пояса - остался в прошлом, сейчас волосы стали гораздо короче. Но скольких парней тогда сводили с ума мои косы.
Да. Тогда моего внимания добивалось ещё несколько молодых людей. Но так сложилось, что у нас с Витей было очень много общего. Схожие интересы и увлечения, общие цели в жизни. Мы с ним были похожи во многом. Только он после института уезжал домой к родителям на новенькой машине, а я отправлялась пешком в общагу, разделять с остальными студенческие радости.
Среди других Витя выделялся галантностью и, конечно же, внешностью. Высокий, стройный, с густыми тёмными волосами, чудесной улыбкой и ямочкой на подбородке.
Со временем претендентов на моё расположение становилось всё меньше и меньше. Да и как могло быть иначе. Я не проявляла ничего кроме дружеской симпатии, и всё время проводила с Витей. Так что после нескольких месяцев учёбы нас все считали парой. А мы и не скрывали.
Помню, на первом курсе - зимой это было - мы решились прогулять занятия. Это не было характерно ни для меня, ни для него, но нам захотелось чего-то нового. Стоял жуткий мороз, заиндевевшие деревья, казалось, отзывались звоном на каждый порыв ветра. Но мы гуляли по заснеженному скверу неподалёку от института, не обращая внимания на погоду. Снег хрустел под ногами, мороз обжигал щёки, а Витькин взгляд обжигал ещё больше. Так он на меня смотрел впервые. В его взгляде горели одновременно желание и нежность, любовь и забота. Мы провели в сквере почти весь день. Ходили и любовались друг другом, согреваясь лишь от взгляда.
В наших долгих отношения было всё: и романтические ужины в ресторанах, и походы в кино, и любование закатом, и секс на заднем сидении автомобиля. Были и ссоры. Я жутко ревновала, когда видела, как другие девушки обращают на него внимание. Иногда ревность бурлила так, что переливалась через край. Хотя, если честно, поводов Витя мне не давал. Да, был общительным, дружелюбным и весёлым человеком, поэтому всегда оказывался в центре внимания. Но я никогда не видела, чтобы увлекался другими.
А сам он даже голоса на меня не повышал. В общем, был идеальным.
Подруги мне завидовали. Хотя и подруг-то у меня не было. Знакомые только. А единственным другом всегда был Витя. Может быть, поэтому наша свадьба после окончания института оказалась весьма скромной несмотря на то, что Виктор был из весьма обеспеченной семьи. Мы просто не захотели приглашать на свадьбу много народа только ради пышности торжества. Вот и собрались скромной компанией.
После свадьбы мы жили на съёмной квартире, так как у меня не было своей жилплощади в городе, а Вите не хотелось видеть извечную борьбу свекрови и жены. И именно в это время стали раздаваться тревожные звоночки. Только я к ним не прислушивалась - сначала они звенели тихонечко, а потом я закрывала на них глаза.
Почти с самого начала нашей совместной жизни Виктор оказывался чем-то недоволен мной. То я ему не так подогрею суп, то пересолю его. То поглажу недостаточно хорошо рубашку. Этих "то" за недолгое время накопилось бесчисленное множество. По началу он просто ворчал. Через пару месяцев разгорелись первые скандалы, причины которых были до невозможности банальны. Бывало, ночью я во сне могла стянуть на себя одеяло, и это заканчивалось громкими криками и обвинениями. И как он говорить, что я о нём не забочусь и не думаю.
С началом нашей семейной жизни обнаружилось то, чего мы не знали, живя в разных местах - наши биологические часы тикали по разному. Я была совой, а он - жаворонком. Заставить себя уснуть рано я просто не могла. Но и это вызывало раздражение у Вити. Сколько раз после скандалов и его аргументов, что моё бодрствование мешает ему спать, я пыталась уснуть, но лишь ворочалась с боку на бок. Что тоже вызывало приступ негатива. Сексом мы занимались только по утрам, потому что к ночи Витя уставал и ничего не мог кроме как рухнуть на кровать. Меня это устраивало. Но иногда, когда я была не в силах проснуться, он вынуждал меня. Силой.
Не могу сказать, что наша семейная жизнь являлась сплошным кошмаром. Витя любил меня и заботился. Это чувствовалось и всегда витало в воздухе. Очень показательным был момент, когда я слегла с высокой температурой. Витя бегал вокруг меня с испуганными глазами, делал всё, что я захочу. Светился нежностью и заботой.
А уж как он радовался, когда через год с небольшим после нашей свадьбы я сообщила, что беременна.
Нет, даже сейчас у меня нет сомнений - он любил меня. Ему только не хватало терпения, чтобы привыкнуть ко всему, что отличалось от его прежней жизни.
Где-то на шестом месяце беременности я стала замечать, что ко всему прочему Витя как-то иначе смотрит на меня. Наверное, я бы никогда не поняла в чём дело, если бы случайно не услышала его разговор по телефону, в котором он бросил фразу, что мой живот настолько уродлив, что без содрогания смотреть невозможно. Конечно же, я обиделась. И учинила расспросы. Тогда-то он и ударил меня впервые. Не сильно - просто отмахнулся. Только сам факт случившегося поверг меня в шок. После этого он долго извинялся, дарил цветы, осыпал подарками.
Но за первым случаем произошёл и второй. А за ним и третий. Теперь уже в любом споре и даже в любом разговоре я ждала удара. Любой его жест, движение руки заставляли меня в страхе сжиматься. И он больше не извинялся.
Почему я не ушла от него тогда? А куда мне было идти? В деревню к родителям? Родители бы не поняли меня. Мама всегда говорила, что "лучше плохонький, да свой". Тем более, что Витя не был плохим. В их глазах-то уж точно. А так... Я не работала, была в положении. Своих денег не было. Деваться было некуда.
Горькой насмешкой звучали слова знакомых, когда те приходили в гости: "Эх, повезло тебе с мужем, Ритка. Не пьёт, не курит, зарабатывает хорошие деньги".
Я молчала. Стискивала зубы и молчала. Надеялась, что рождение ребёнка сгладит острые углы. Витя станет мягче и жизнь устаканится.
Но...
Вот сейчас я здесь, в этой комнате, наполненной плачем и горем. Лежу, накрытая белым саваном, в тесных объятиях деревянного ящика.
Нет, милые, мама и папа, лучше жить одной где угодно, чем с "плохоньким". Теперь уже подруги дорогие не скажут, что мне повезло с мужем. И завидовать не будут.
Тому, что произошло вчера завидовать невозможно.
Скандал и перевёрнутая мебель. Разбитые тарелки и мой охрипший голос. Слёзы и мольбы подумать о нашем сыне. И ярость в глазах. И как на смену нежности, заботе и любви пришла лишь неконтролируемая злоба?
Началом послужила такая мелочь, что даже говорить неловко: мы обсуждали кроватку для ребёнка. Слово за слово, спор перешёл в крик. Витя опрокинул со стола монитор, отвесил мне удар. Я уже ничего не соображала, главное было защитить живот. А мне уж пусть куда угодно достаётся. Были и ещё удары. Лицо горело огнём, рука уже не слушалась. Мы как-то оказались на кухне. Я упала на колени, размазывая слёзы, просила остановиться, но получила лишь очередной удар. Я сжалась в углу, загородив руками живот. Он что-то кричал, кидал в меня посудой. Надо мной блеснул холодом нож... и я опустилась лицом в лужу своей же крови, глаза остановились на осколках белой фарфоровой чашки.
И вот я здесь...
Нет-нет. Не плачьте, милые мама и папа. Мне сейчас хорошо. Теперь-то я знаю, что после смерти есть жизнь. Жаль, только нельзя прожить ещё раз те дни, когда хрустел под ногами снег, и воздух был наполнен любовью.