Говорят, есть люди, которые помнят свои прошлые жизни. Многие этому не верят. В лучшем случае шутят, в худшем - крутят пальцем у виска. Но я - один из этих чудаков. Эти воспоминания приходят ко мне во снах в виде смутных эпизодов прошлого. Просыпаясь, я часто забывал увиденное во сне. Попытки вспомнить стёртую кем-то из памяти важную информацию часто мучили меня своей безысходностью. Поэтому я изучил техники запоминания снов.
В момент просыпания я не шевелился, притворившись спящим, а в голове прокручивал сюжет сна, стараясь запомнить всё увиденное. Не редко я вновь погружался в сон, где воспоминания вновь оживали, а сюжет сна продолжался.
Я заставил себя записывать сны сразу же после просыпания, не важно когда прерывался сон в три или в пять утра. Несколько снов сложились в один интересный рассказ, который я и хочу вам рассказать.
Пролог: Память песков
Когда-то, давным-давно, задолго до падения последней земной цивилизации, которая сначала создала базы, а затем и построила великолепные города на красной планете, я жил там, на Марсе. Не на том, каким его знают астрономы и скептики. А на Марсе живом. На планете, где кипела энергия мысли, где мегаполисы светились в сумерках, а небо отливало медью.
Мы были остатками древней, земной цивилизации, которая погибла в результате падения на планету огромного метеорита, стершего в огне и потопе огромный материк. Наши мудрецы поменяли отношение к природе, к жизни и смерти. Нас научили быть не хищниками, а созидателями, бережно использующими ресурсы планеты и жить в гармонии с окружающим миром. Мы не брали, а строили. Мы не покоряли природу - мы с ней разговаривали. Каменные сады, кристаллические библиотеки, поля памяти и купола, наполненные пением ветра - всё это было не утопией, а буднями. Мы добывали энергию не сжиганием ресурсов планеты, как это делают сейчас земляне, а используя огромные кварцевые пирамиды.
Но вот однажды пришли иноземцы. Мы не знали, кто они. Их корабли появились в небе, как шрамы на коже. Чёрные, угловатые, глухие к сигналам. Мы попытались понять пришельцев и наладить с ними контакты. Но ответом была тишина. А потом - атака. Мощная и короткая.
Мы, мастера формы и мысли, были готовы к войне. Но не с таким грозным противником. Наши истребители, орбитальные гарпуны, пси-щиты бились долго с противником. Мы оттеснили их от Фобоса, захватили их базы на равнине Аргир. Но победа была недолгой.
Когда они поняли, что не смогут нас покорить, они выбрали другой путь. Они сожгли небо.
Огромные сгустки радиационного пламени сорвались с орбиты. Наши пси-щиты не выдержали. Купола плавились. Земля трескалась, отравленная ядерным дождём. Те, кто выжил, больше не могли дышать воздухом Марса.
Оставшимся пришлось уйти под землю.
Так и родился наш новый мир - лабиринты, пещеры, искусственные озёра, системы вентиляции, которые стонали в темноте, как живые. Мы построили заново города - не для созидания, а для выживания. Мы уцелели. Но многое потеряли. Мы стали другими.
Прошли десятилетия, возможно века. Я жил и умер там, в этих пещерах. А потом - родился здесь.
Многие считают события прошлого мифом - забытым марсианским сном. Но я знаю, откуда появляются эти сны: из памяти, из боли, из попытки хоть как-то сохранить в памяти то, что было.
Я помню не всё. Только важное. Я помню тот ветер, который иссушает и сжигает легкие. Помню руки, которые держали меня, когда я был кем-то другим. И я помню одно: даже во мраке можно построить нечто светлое.
Возможно, поэтому я никогда не смог смириться с этим миром - с его войнами, с его грязными сделками, с его охраной от всего, кроме самих себя.
Глава 1: Возвращение
Подземный город встречал нас пыльным воздухом, тусклым светом и постоянным гулом вентиляционных шахт. Как всегда. Всё оставалось неизменным. Казалось, остановилось даже время. Оно зависло, как лампы дневного света под потолком. Они мерцали над улицами и казались звёздами - если сильно прищуриться и забыть, что небо хоть и существует, но давно уже не досягаемо.
Я вернулся с боев и увидел школьного приятеля. Да, война, смерть и разрушения продолжались, но уже в гораздо меньших масштабах междоусобной борьбы людей за ресурсы. Лёня шёл впереди - крепкий, живой, с широкой улыбкой и вечно держащийся так, будто всё под контролем. Конечно, у Лёни было другое, труднопроизносимое имя. Но для удобства я назвал обитателей марсианских тоннелей понятными для себя именами. Лидер. Вокруг него всегда собирались люди. Он умел говорить, шутить, зажигать - я же, скромный тихоня, предпочитал наблюдать.
Мы с Лёхой давно уже не виделись, но сдержанно, по-мужски поприветствовали друг друга и пошли искать место, где можно было посидеть, вспомнить прошлое. Мы поднялись по главному тоннелю, выходя из транзитной зоны, где сканеры ещё пахли кислотой. Пахло и потом. И металлом. Где-то гремели багеры, роющие тоннели. Где-то в глубине звучал отдаленный шум от машин, плавящих камни и тем расширяющих подземное пространство. В мирное время многие производственные предприятия строили под поверхностью Марса, чтобы не загрязнять поверхность планеты. После катастрофы, эти предприятия помогли частично сохранить промышленность.
И вдруг - резкий запах кофе. Кафешка. Вывеска: 'Купол 7'. Свет внутри чуть теплее, чем снаружи.
- Пошли, - сказал Лёша. - Отличное место для встречи и бесед.
Мы вошли. Людей было немного. Седые сталкеры, парочка техников, кто-то из молодняка.
И она - в углу. Одна. Красивое лицо. Прямой взгляд. Не просто взгляд - внимание.
У Лёши загорелись глаза.
- Смотри, какая красавица. Пойдём познакомимся.
Я был не прочь пообщаться с приятной девушкой.
- Разрешите представится? Я - Лёша, а это мой друг Мик, - галантно представился Лёша.
Девушка не ответила. Просто слегка кивнула. Мы сели. Разговор завязался сразу - как будто не было этого подземного гула, ни войны, ничего.
Её звали Алина. Раньше она работала в спецотделе, то ли в полиции, то ли в разведке - не уточняла. Муж погиб. Она бросила работу, уйдя со службы. Алина кинула на нас быстрый, оценивающий взгляд. Хотя на Лёше взгляд немного задержался. Было видно, что Алина истосковалась по мужскому теплу, хотя она старалась этого не показывать.
Лёша ей точно приглянулся.
Мы просидели весь вечер. Под конец Лёша сказал, с его фирменной улыбкой:
- А давай откроем охранную контору? Серьёзно. Ты - профи. Я - спецназ. А этот... - он кивнул на меня, - мозг.
Алина посмотрела на меня. Я не отвёл взгляд. Конечно, Алина мне тоже очень понравилась. Но куда мне было соревноваться с таким орлом как Лёха.
- Давай, - ответила она. - Почему бы и нет?
Мы раскрутились быстро. Контракты, кредиты, реклама. Сначала работали втроем, потом наняли ещё людей. Потекли деньги. И проблемы. Между Алиной и Лёхой вспыхнула химия. Они стали жить вместе. Поначалу была страстная любовь, которая постепенно стала угасать. И всему виной был Лёха.
Л
Лёша был отличным, приятным парнем. Но когда пошли большие деньги, его характер быстро испортился, пока не стал совершенно сволочным. Лёша постоянно пытался обмануть своих компаньонов, даже свою девушку. Я стал относиться к бывшему однокашнику крайне сдержанно. Между Лёшей и Алиной началось напряжение. То спор по мелочам, то ревность. Один из объектов охраны оказался замешан в серой торговле. Лёша настоял не вмешиваться. Алина была против. Слово за слово. Ссора.
Я стоял между ними, но всё сильнее понимал: не хочу стоять между. Я был не тем, кто разнимает. Я - тот, кто решает.
Однажды Алина пришла ко мне вся в слезах.
- Я не могу с ним больше. Деньги его совсем испортили. Он меня избил. Никогда не прощу ему это.
Я предложил Алине остаться у меня и она осталась.
Мы с Алиной открыли свою охранную фирму. Ведь у нас был опыт и наработанная клиентура. Но Лёше не понравился новый конкурент на его вотчине. Мало того, что мы перетащили к себе клиентуру, так ещё и сбивали цены на заказы клиентов. Началась настоящая конкурентная война, где более наглый и нахрапистый Алеша не оставил нам шансов на выживание.
У нас с Алиной наладились близкие, доверительные отношения, которые касались не только бизнеса.
- У меня есть идея, - сказал я. - Мы должны уйти из охранного бизнеса. Совсем. Найти нечто такое, что марсиане ещё не знают, но что им должно обязательно понравится. У нас не будет, по крайней мере вначале, проклятых конкурентов.
- Что именно ты предлагаешь? - Алина с надеждой уставилась на меня.
- Раньше я рылся в архивах, оставленных нашими предками. Раньше люди умели развлекаться и отдыхать, у них был насыщенный и полезный досуг. Мне очень понравился театр прошлого, с его пьесами, замечательными актерами и интересными представлениями.
- Что такое театр? - спросила Алина, уставившись на меня.
- Театр - это такое представление, где люди показывают перед зрителями свою жизнь, свои отношения, переживания. Специальные люди пишут сюжеты для представлений: весёлые пьесы, комедии, или грустные - трагедии. Зрители как бы вместе с артистами переживают перипетии сложной жизни. С её радостями и горем, счастьем и бедами. Люди забыли что такое театр, а мы возродим старые пьесы и представления, напишем новые.
- Ты предлагаешь ставить старые пьесы? Но люди забыли прошлую жизнь, им не до театров. Ведь они заняты выживанием. Люди не пойдут на театральные постановки. - с тревогой спросила Алина.
- Взрослые, наверное, не пойдут. Они слишком заняты выживанием. Но дети пойдут. Мы создадим кукольный театр.
- Кукольный театр?
- Нам не нужно будет нанимать артистов и платить платить им за выступления. Куклы можно сделать и управлять ими как кукловоды.
- Из чего ты собираешься делать куклы? И управлять ими ведь целое искусство, а у нас нет традиции кукольных театров, нет опыта.
- Мы создадим не обычный театр. Мы создадим голографический театр, - вокликнул я, обрадовавшись возникшей идее.
- Голографический?
- Да. тогда нам не нужно делать кукол. Мы можем создавать персонажи с помощью голограмм. Для этого достаточно обзавестись оборудованием, которое сканировало бы образы с компьютера в пространство. Военные используют голограммы, чтобы запугать и запутать противника. Мы же создадим яркие голограммы, чтобы развлекать детей. У меня есть знакомый художник. Ему вполне под силу изображать великолепные голограммы.
Она улыбнулась впервые за долгое время.
- Да, - сказала она. - Это звучит безумно. Значит, работает.
Глава 2: Подземный театр
Создавать театр в подземном мире, где всё строилось на оружии, контрактах и выживании казалось безумием.
Но мы с Алиной верили в успех. Ведь люди так устали от постоянных бед и лишений.
Многим хотелось хоть немного окунуться в мир историй и сказок из другой, более счастливой жизни.
ы начали с поиска подходящего помещения. В одном из старых секторов обнаружился заброшенный бункер времён ранней эвакуации. Полы - ржавые плиты. Стены - бетон с трещинами. Свет - тусклый, зелёный. Но пространство было огромное. И в этом мраке я увидел сцену.
Алина смотрела на всё это со скепсисом, но когда я описал, как здесь голографический медведь будет разговаривать со зрителями, как дети будут смеяться, хлопать, замирать в ожидании - она усмехнулась.
- Ну ладно. Давай строить виртуальную мечту.
Мы объявили набор артистов. Народ поначалу шёл странный: пара уставших неудачников, диктор-алкоголик, который в прошлом озвучивал станции метро, молодая девушка с нервным тиком. Но среди них были и настоящие бриллианты.
Например, Лика - пожилая дама с давно увядшей красотой. Но Лике и не надо было появляться на сцене, чтобы играть покинутых и обиженных детьми пенсионеров. Она великолепно владела жестами, а громкий голос с хрипотцой прекрасной подходил для представления ведьм и прочих отрицательных героев.
Или Жак - бывший механик багеров. Жак сумел собрать для нас первую рабочую голографическую установку. Он мог буквально проецировать образ на сцену в реальном времени, повторяя движения актёра, спрятанного в капсуле за кулисами.
Технология: живые голограммы
Основу театра составили камеры захвата движения и старые проекционные блоки из списанного военного оборудования. В них мы вставляли ядра с памятью. Всё программировалось так, что один актёр мог быстро переключаться между образами: волк, лиса, медведь - всё это он играл, находясь в тёмной кабине, а на сцене дети видели не человека, а реалистичного зверя из сказки.
Я тоже выступал.
Мой образ - медведь Обжора. Глуповатый, добрый, немного забывчивый. Я любил его. В нём было что-то... простое. Настоящее.
Лина следила за освещением, качеством звука и изображения голограмм. И тоже играла небольшие роли маленьких, непослушных девочек, которые в конце сказки становились добрыми и хорошими. Все участники театра с воодушевлением репетировали будущий спектакль. Было видно, как интересная и творческая работа изменила артистов к лучшему. Они чаще улыбались, стали вежливыми и общительными. Когда спектакль был готов, мы распространили рекламу через газеты и курьеров. И вот наступил день премьеры.
Премьера
Зал был полон. Родители с детьми, рабочие, которые впервые за месяцы пришли не на смену, а на спектакль сидели на построенных Жаном блоков. Зрители громко шумели, перекликаясь между собой.
Дети чувствовали нервное возбуждение родителей от предстоящего спектакля и тоже вели себя нервно и крикливо. На сцене - пустота.
И вот вдруг - световая рябь. Зал замер в молчании.
Появился заяц. испуганно озираясь по сторонам заяц запел детскую песенку, как страшно быть одному в лесу. Потом появился страшный волк. Но дети не знали, что волки могут быть злыми и опасными. Поэтому рассмеялись неуклюжей походке серого. Волку смех не понравился, Он посмотрел в зал и громко прорычал.
- Я злой и страшный серый волк. Дети должны меня боятся!
- Не боимся, не боимся! ты совсем не страшный, - закричали из зала дети.
А вот я сейчас кого-то съем, - волк стал бродить между зрительских рядов, сверкая зелёнными зрачками. Волк казался совсем настоящим. Но детки не испугались. Они вырывались из рук родителей и принялись играться с волком. Они его дразнили, а волк принялся гонятся за непоседами. Пришлось успокаивать детей, чтобы продолжить спектакль.
Но вот на сцену вышел Обжора.
- Привет, малыши! - произнёс я голосом медведя. - Сегодня мы отправимся искать солнце, которое спряталось над поверхностью Марса...
Свет в зале слегка дрогнул. В голограмме прошёл рябящий сбой: лапа медведя стала угловатой, как будто сдвинулась в искаженную перспективу. Я моргнул - и образ выровнялся. Ладно, техника, подумал я. Бывает.
- Солнце? Оно умерло. Как и вы все. Мы все давно умерли, и превратились в чьи-то голограммы. Ха-ха-ха.
Я замер. Это были не мои слова. Я молчал. Но губы Обжоры продолжали двигаться.
Волк, который должен был выбежать с букетом цветов, выскочил на сцену, вздыбленный, хищный, с удлинённой пастью и светящимися глазами. Дети сначала ахнули, решив, что это часть шоу. Но волк зарычал и рванул в сторону зала. Голографическая проекция прошла сквозь зрителей, но кто-то закричал - чувство страха было настоящим.
Я попытался отключиться - ничего. Панель управления не отвечала. Артисты, скрытые в капсулах, переговаривались в панике.
- У меня волк сошёл с ума!
- А медведь воет и смотрит прямо на меня!
В это время один из зрителей встал. Он сидел в последнем ряду. На нём был чёрный плащ с высоким воротником, лицо - почти закрыто тенью. Он поднял руку - и в этот момент все голограммы одновременно обернулись в его сторону.
И в медведе, и в волке, и даже в лисе - мелькнул один и тот же контур. Это было лицо незнакомца.
Дети кричали плакали. Взрослые поднимались, кидались к выходу. Кто-то отключил питание - всё погасло, кроме резервных ламп. Театральный зал погрузился в красный, пульсирующий полумрак, где испуганная толпа пыталась пробиться к выходу.
Когда мы вбежали в зал, таинственного человека уже не было.
Лишь на месте, где он сидел, остался чернеющий след, словно после ожога.
А вечером - нам пришло письмо. Настоящее, бумажное.
На нём не было обратного адреса. Внутри - лист, исписанный от руки:
'Вы пробудили память. Вы не знаете, чем играете.
Театр - не место для воспроизведения мёртвых масок.
Он - врата.
Я лишь немного приоткрыл их.
- N.'
Глава 3: Отголоски
Мы закрыли театр на 'переоснащение'. Так было написано в официальном сообщении. Но правда была в том, что никто не мог объяснить, что произошло.
Жак, наш техник, клялся, что интерфейс был взломан извне. Но доступа в систему не было даже у правительственных сетей. Логи - испарились. Как будто сам театр стал временно живым, и после... выдохся, забыв, что сделал.
Я вернулся к креслу N - тому самому месту, где сидел незнакомец.
Ткань сиденья была обуглена, но материал кресла - негорючий. Я соскоблил тонкий слой копоти. Под ним оказался странный знак, будто выгравированный изнутри.
⟁
Простой символ. Но я помнил его.
С Марса. С дверей Хранилища памяти.
Хранилище
Во сне, в той древней жизни, я и другие приходили туда. Мы входили в купол из чёрного стекла и прикасались к пульсирующим артефактам. Там мы видели прошлое, параллели, варианты реальности. Иногда - будущее.
⟁ был знаком тех, кто называл себя Стражами Эха - хранителями знаний, которые нельзя показывать всем.
Они говорили: 'Память без воли - яд. Только подготовленный должен знать.'
Расследование
Мы с Алиной начали расспрашивать зрителей. Почти никто толком не помнил лицо незнакомца.
У всех - ощущение, что он 'всегда присутствовал, но не был замечен'. Лишь одна девочка, лет десяти, нарисовала его. На рисунке - человек в чёрном плаще с лицом, как будто размытым дымом.
- Он разговаривал с медведем, - тихо сказала она. - А потом сказал мне: "Ты помнишь, но забудешь."
На следующий день её семья исчезла. Уехали 'по распределению'. Записи с их адреса были стерты.
Жак находит след
Однажды ночью Жак, работая с остаточными образами в голографическом ядре, выхватил фрагмент, который не мог быть создан нашими артистами.
Короткое сообщение, вшитое в код на уровне почти метафизической глубины. Там был голос.
"Ты разбудил Тень.
Она помнит тебя с Марса.
Стражи предупреждали - не играй памятью без боли.
Следующий ключ - в хранилище под куполом Сектора 9.
Ты узнаешь место.
Твои руки уже открывали его двери."
В поисках хранилища
Мы смотрим друг на друга. Сектор 9. Запретная зона. Старая шахта, где никто не бывал с времён ядерной катастрофы.
Многие говорили, что в глубинах есть аномалии. Исчезали люди. Случались сбои в навигации.
Местные называли это место 'Хрониками Акаши'.
Глава 4: Хроники Акаши
Сектор 9 встретил нас тишиной и холодом. Алина шла рядом, держа в руке старую карту заброшенных маршрутов. Мы искали вход в то, что было обозначено лишь как "Объект-Δ", скрытый в шахтах, переживших ядерный удар. У неё в последнее время тоже начались сны. В одном ей являлся голос: 'Вы уже были там. Вы просто забыли, где 'там'.'
Спуск длился долго. Мы использовали старые лифты, туннели, ручную навигацию. И в какой-то момент я узнал место. Без сомнений. Каменный портал, чёрный, как обсидиан, с выцветшим символом треугольника - врата в Хроники Акаши.
Мы вошли.
Внутри - тьма. Не пустота, а та живая тьма, что вибрирует под кожей. Пространство расширилось. Всё исчезло.
И я вдруг вспомнил.
Сцена из сна - как воспоминание из прошлой жизни
Меня разбудил внутренний толчок. Я уже знал это чувство - выход из тела. Всё повторялось, как тогда, когда я был учеником у марсианского мага. Он использовал меня. Тогда я не понимал этого. Сейчас - понимаю.
Треск. И что-то схватило меня за затылок, вытянуло. Я парил. Тело - в другой реальности. Открыв глаза, я оказался в библиотеке не из камня и слов, а из света и геометрии.
Повсюду вокруг меня - гигантские серебристые кубы, каждый - как трёхэтажное здание. Они парили в пространстве, точные, как клеточная решётка Вселенной. И каждый - хранил знание.
Я полетел между ними. Волей. Мысленно. Они пели. Кубы шептали: 'Ты уже был здесь. Это - твоя родина.'
Я приблизился к одному. Его поверхность исчезла - проявился узор: цветные символы. Треугольники, круги, квадраты - синие, зелёные, алые. Я знал: это не просто формы. Это коды доступа к памяти, запечатлённые на энергетическом уровне.
Я попытался зафиксировать комбинации. Понять язык. Перевести.
Но я был одновременно здесь - и в теле. Лежал в кровати. Хотел записать символы. Протянул руку... и обнаружил, что нет ни карандаша, ни бумаги.
Хроники показывают только тем, кто готов - и только то, что он может удержать.
Возвращение
В Хранилище всё дрожало. Место отзывалось на мои воспоминания, как живое существо. Вдруг один из кубов вспыхнул изнутри, и проекция вышла прямо перед нами. Это был фрагмент прошлого - я, молодой, в марсианской одежде, рядом с тем самым магом. Он вводил меня в комнату, наполненную такими же кубами.
- Ты станешь ключом, - сказал он. - А я - открою двери, чтобы забрать сокровища.
И в этот момент я понял: человек в театре - это был он. Только он выжил. Только он тоже вспомнил.
А я знал, что это - начало пути назад. К чему-то древнему. И к тому, кем я был - и кем, возможно, стану вновь.