Уайт Дмитрий. Среда Обитания. Часть 1

Пролог

-- Задрал уже этот дождь, сил нет! - голос Хорька звучал хрипло и немного в нос - накануне, отправившись в увольнительную в поселок, он пренебрег плащом, продрог и теперь с раздражением чувствовал просыпающийся насморк. - Второй день идет, конца-края не видно. Ну что за жизнь идиотская! И до смены еще целый час.

-- Слушай, Хорек, ты бы помолчал, - второй стражник пытался одновременно застегнуть капюшон и удержать алебарду. - Что ты все ноешь? Не сахарный, не растаешь.

-- Тебе хорошо говорить, а у меня ангина начинается. Знаешь, как горло болит? Словно раскаленным железом по нему водят. Глотать не могу...

-- А ты просто рот закрой, связки не надсаживай - глядишь, и полегче будет. Сам виноват - когда к девчонке своей бегал, знал же, что сыро и холодно? Чего плащ не надел? Перед девкой хорохорился? Вот и доигрался. А послезавтра экзамен.

-- Угу, - Хорек поплотнее закутался в блестящую ткань. - И кто вообще придумал второкурсников в период сессии отправлять нести караульную службу в такую дыру? "Пгактика пегвой гуки", - передразнил он начальника курса. - Ладно, учились бы на пехотном. Так ведь кавалергарды! Нам на коне жить нужно, а тут пешедралом каждый день - на ремень. Причем не где-нибудь, а на краю света. А вчера письмо от Саранчи получил - вообще полное расстройство. Вот кому пофартило! В конной охране самого герцога - охота, балы, фрейлины, куртизанки... Мы тут грязь месим, а он гад, эклерами питается. Слушай, Удав, ну где справедливость?

-- Ну, Саранча ведь на курсе один из первых, плюс родственник самого маршала, - резонно заметил напарник, которого назвали Удавом. - Хотя, если помнишь, флаг-лейтенант Айгур рассказывал, что в пору его кадетства через "практику первой руки" прогоняли всех второкурсников без исключения, при этом поблажек никому не делали - всех раскидывали по самым отдаленным гарнизонам. Это сейчас кое-кого за успехи в учебе оставляют в тепленьком месте. Так что не скули, Хорек, тяжело в учении - легко в бою. Нам с тобой еще тянуть и тянуть.

-- И что за мода декларировать банальные истины? - проворчал Хорек, приноравливаясь к широкому шагу Удава. - Ты еще что-нибудь вспомни, типа "солдат спит, а служба идет", или "масло съел - день прошел".

-- Это не банальность, это житейская мудрость, - Удав, наконец, умудрился справиться с застежкой и облегченно вздохнул. - Это как Устав - все написано кровью, ничего не выдумано, чистая эмпирика.

-- Во-во, эмпирика, как у нас сейчас - познаем на практике перемешивание глинистой почвы сапогами в два часа ночи... Ты чего?

Удав вдруг остановился и замер, напряженно вглядываясь в пелену дождя.

-- Что такое? - невольно переходя на шепот, еще раз переспросил Хорек.

Вместо ответа напарник поднял левую руку и сжал кулак. "Внимание, впереди что-то есть", расшифровал сигнал Хорек. Не раздумывая, он шагнул назад и влево, руки автоматически перехватили алебарду в положение "упор снизу", тело развернулось на пол-оборота, и теперь левый бок старшего наряда, Удава, был надежно прикрыт. Маневр занял долю секунды, а еще мгновение спустя пелена впереди сгустилась и приняла очертания человека в таком же блестящем плаще с капюшоном, но без алебарды.

-- Пароль! - выдохнул Удав.

-- "Златолист".

-- "Гизарм" - облегченно отозвался старший наряда. Оба кадета моментально вытянулись по стойке смирно, приняв алебарды на локоть.

-- Господин капрал, наряд "первой руки" выполняет караульное патрулирование территории по маршруту семь. За время патрулирования происшествий не было. Старший наряда кадет Ромвер.

-- Вольно, кавалергарды, - в голосе капрала сквозило одобрение. - И как ты меня учуял, Ромвер? Или у теб я "ночные стекляшки" имеются?

-- Никак нет, господин капрал. Кристаллов ночного зрения патрулю на внутренней территории гарнизона не положено. Просто... интуиция, что ли, - Удав спохватился, что последнее слово явно выпадало из терминологии "Устава патрульно-караульной службы".

-- Интуиция, говоришь? - хмыкнул капрал. - Ну, пускай будет интуиция. Я тебе так скажу, кадет - главное, что ты меня учуял, а каким образом, значения не имеет. Так что молодцы, патрульные, объявляю благодарность.

-- Служим Короне! - гаркнули кадеты.

Хорек представил себе сложившуюся мизансцену - дождь, на внешнем охраняемом контуре грязи по колено, два придурка с алебардами по стойке "смирно" перед третьим придурком, правда, без алебарды, которому в два часа ночи отчего-то приспичило проверить патрули и наряды, высокопарные слова, произнесенные простуженным голосом - и тихонько хрюкнул. Удав незаметно, но чувствительно врезал ему локтем в бок - на внутреннее патрулирование доспехов не надевали, ограничиваясь кожаным нагрудником и легким шлемом.

-- Вот служите и дальше, - отеческим тоном произнес капрал. - Смена по расписанию. Кстати, кадет Воссил, когда сдадите дежурство, наведайся к целителю, а то хрипишь, как загнанный вепрь.

-- Ты чего ржешь в самый неподходящий момент? - дождавшись, когда высокая фигура капрала скроется за пеленой дождя, зашипел на товарища Удав. - На "губу" захотел? Или в дознавательную часть?

-- При чем тут дознавательная часть?

-- А при том. Неуважение к Короне и все такое прочее...

-- Ну ты даешь! Это тебе что, Мятежный период, когда за одно неосторожно брошенное слово на дыбу вздергивали? Вон, почитай, что в буллах пишут... Там не только Двор, там самого Короля критикуют, и ничего. Либерализм у нас сейчас, ли-бе-ра-лизм. И Корона это поощряет.

-- Корона, может, и поощряет, но дознаватели-то по-прежнему при деле. И что дозволено мирянину, военному человеку противопоказано. Мы с тобой Короне служим и должны блюсти ее честь и достоинство. А политику оставь хлыщам и горлопанам.

-- Да ладно тебе, Удав, - примирительно прохрипел Хорек, - Я ведь не со зла, так получилось.

-- Слушай, у тебя совсем голос пропал. Лучше помолчи, через полчаса сменимся, пойдешь к целителю и...

Закончить он не успел. Две гибких, проворных тени выросли, словно из-под земли, по обе стороны от патруля. Свистнули, рассекая воздух, клинки, и Удав, захлебнувшись кровью, стал неуклюже валиться вперед. Хорек взвыл и классическим "хлыстом" ударил одного из нападавших. Тускло блеснув, хорошо отточенное лезвие вошло в грудь темного силуэта, и кадет, готовясь обратным "тычком" вогнать острое жало нижнего конца алебарды во второго противника, вдруг почувствовал, как ноги теряют опору. В минуту опасности мозг работал независимо от тела, и Хорек понял, что лезвие прошло сквозь силуэт, не встречая никакого сопротивления, как если бы нападавший состоял из дыма. Силуэт качнулся навстречу, на мгновение перед взором Хорька промелькнуло мертвенно-бледное лицо с провалами вместо глаз, и тут затылок взорвался разноцветной болью. Однако, уже теряя сознание, Хорек сумел-таки дотянуться до клапана, вшитого в плащ, и раздавить капсулу. Шелест ночного дождя прорезал вибрирующий вой, и уголки рта уже мертвого кадета чуть заметно дрогнули - он успел подать сигнал тревоги...

... Когда капрал во главе отделения примчался на место происшествия, он обнаружил только мертвые тела двух семнадцатилетних юношей, так и не завершивших свою "практику первой руки".

Глава 1

-- Веля, дорогой, встава-а-й... Пора в школу-у-у...

Нежный мурлыкающий голос вырвал меня из сна. С трудом продрав глаза, я попытался сосредоточиться и понять, где нахожусь. Постепенно зрение прояснилось, я начал различать детали, которые навели меня на мысль о том, что это все-таки моя комната в университетском общежитии, а обладатель нежного голоса ни кто иная, как моя добрая старая (не по возрасту, а по длительности) подруга Мирилла. Как раз в этот момент она стояла перед зеркалом в чем мать родила и большим костяным гребнем расчесывала свои густые иссиня-черные волосы - зрелище, которое заставило бы мертвеца покинуть свое ложе, не то что меня, здорового (как мне мнится) человека мужского пола. Мавки вообще чрезвычайно сексапильны, а у Мириллы сексапильность сочеталась с отточенным интеллектом и великолепным чувством юмора - представляете взрывоопасность такой смеси? Так что сон у меня сняло как рукой, я резво вознесся над ложем и попытался пристроиться к подруге. Как же, ждите! Вместо гибкого меднокожего тела мои руки схватили воздух, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы остаться в вертикальном положении и не въехать головой в зеркало.

-- Осторожнее, дорогой! - послышалось нежное воркование сзади, - а то ударишься, повредишь себе что-нибудь жизненно важное, и останется университет без гордости и украшения пятого курса...

Мавка сидела на ложе, целомудренно набросив на бедра край простыни и, как ни в чем не бывало, продолжала свое занятие - все это, помимо своей заспанной физиономии с всклокоченными волосами, я успел углядеть в зеркале, когда сделал новую попытку поймать Мириллу. На этот раз повезло больше, хотя мне показалось, что мавка и сама не очень-то стремилась избежать контакта. Последовавшее за этим описанию не поддается, на какое-то время все окружающее перестало для нас существовать, однако всему наступает конец, даже плохому, как говаривал мой кузен - будущий морской офицер; гибко извернувшись, Мирилла выскользнула из моих объятий, мимоходом глянула в зеркало, пробормотала что-то типа "Опять душ принимать придется" и скрылось за дверью, где и находилось упомянутое устройство.

Прислушиваясь к журчанию воды за стеной, я перевернулся на спину, закинул руки за голову и уставился в потолок. Как всегда после взрыва эмоций на меня снизошло благодушное настроение, хотя мысли, обуревавшие мое серое вещество, были не столь уж благодушны. Центральное место в этих мыслях занимала Мирилла. Вернее, наше с ней будущее. И дело заключалось вовсе не в проблеме межрасовых браков - таковых вокруг наблюдалось хоть пруд пруди. Люди и русалки, лесовики и навье, эльфы и дварфы (которые, как правило, попадали сюда из соседнего Герцогства, поскольку как раз там на подобные вещи смотрели с некоторым предубеждением) - всевозможные комбинации были не редкостью в Славгородском воеводстве, славившемся большой демократичностью и ксенотерпимостью. Даже различие в генетическом коде, точнее, в хромосомном наборе у представителей различных рас не являлось препятствием - не взирая на внешнее благополучие, брошенных младенцев хватало, и "Дома милосердия" всегда были рады предложить желающей паре на усыновление-удочерение орущих представителей любой расы любого пола. Хорошо еще, что нежеланных детей горе-матери перестали выбрасывать на помойку - эдиктом Славгородского вече от 982 года всем церквам и монастырям вменялось в обязанность создавать "Привратные детоприемники", в которые отчаявшиеся матери и относили свои запеленутые чада. При этом инкогнито, как говорится, гарантировалось полностью. Поэтому, имея разную генетическую основу, мы с Мириллой могли бы просто усыновить, например, мальчика-человека и удочерить девочку-мавку. Кроме того, ситуация, в которой при всем желании девушка не может забеременеть, нас вполне устраивала - не требовалось применять дорогостоящие контрацептивные заклинания либо пользоваться механическими приспособлениями, снижающими остроту ощущений. Дело было в самой Мирилле - она попросту не собиралась замуж. Окончив с блеском университет два года назад, мавка, талантливейший математик и механик, осталась на кафедре прикладной механики ассистентом, а вчера мы дружно отметили получение ею степени бакалавра - чем, собственно, и объясняется мое нынешнее состояние. И хотя мы встречались с нею уже почти пять лет (Мирилла была старше меня на три курса, а о ее биологическом возрасте я поинтересоваться не рискнул - знакомый ксенобиолог как-то просветил меня, что мавки относятся к долгожителям, способны существовать до 300 лет и при этом до самой смерти оставаться молодыми и красивыми), во многом эта девушка оставалась для меня загадкой. Например, я так и не выяснил, откуда она родом - мавок в Славгороде хватало, некоторые из них работали и преподавали в университете, большинство же предпочитали вести образ жизни дорогих куртизанок, но ни к одной из них Мирилла не испытывала не то что родственных чувств, а даже попросту дружеского расположения. Ну, с университетскими-то она еще как-то мирилась, но куртизанок не переносила на дух - при всей своей раскованности и легком отношении к сексу Мирилла презирала секс ради денег. "Заниматься сексом - это все равно что дышать, но за воздух-то мы не платим", отвечала мавка на все мои попытки хоть как-то обелить представительниц древнейшей профессии. При этом сама Мирилла, выбрав меня в качестве "спутника жизни" (мавку нельзя выбрать - она либо попросту недоступна, либо выбирает сама, и тут уже не отвертишься при всем желании), ни разу мне не изменила, хотя и оставила мне полную свободу действий - на случай, если мне захочется "сходить налево". Однако, учитывая ее темперамент и умение, вряд ли в ближайшее время мне захочется куда-то идти. Тем более, что я, похоже, по уши влюбился в это черноволосое меднокожее чудо.

Мои размышления прервал легкий стук двери, и на пороге возникло упомянутое чудо, запахивая на себе купальный халат.

-- Велимир, иди, пока вода горячая - кристалл почти полностью разрядился, нужно новый покупать.

-- Угу, - лениво отозвался я, затем слегка напряг мышцы спины и одним рывком стал на ноги.

-- Неплохо, - одобрительно кивнула мавка, - как для человека. Хотя ваши "хамелеоны" делают это почти как мы.

-- Ну, "хамелеонов"-то специально дрессируют, - отозвался я, быстрым шагом пересекая свое небольшое жилье, - а я что, так - интеллигент хлипкий, тюфяк-студиус...

-- Ну, давай, давай, тюфяк, пока будешь мыться, я быстренько соберу позавтракать. А то энергии мы с тобой этой ночью и утром израсходовали - восстанавливать нужно...

Горячие струи ароматизированной воды окончательно прогнали сон. Простояв некоторое время под контрастным душем (а кристалл действительно нужно менять - ладно, прихвачу с собой, авось будет возможность в лаборатории зарядить его самостоятельно), я тщательно побрился (вообще-то в последнее время у славгородской молодежи пошла мода на небольшие усики и эспаньолку, но мавка заявила, что с волосатым монстром в постель не ляжет, так что приходилось бриться каждое утро, благо, что магодепиллятора было предостаточно) и, завернувшись в гигантских размеров льняное полотенце, отправился на кухню.

Мирилла расстаралась. Что-что, а готовить мавки умеют - хотя судить я об этом мог только по своей подруге. От пышных расстегаев поднимался парок, горкой золотились творожные оладьи, а горячий и ароматный шоколад пах так, что я уж испугался, вдруг весь этаж соберется у нас под дверью. Мавка - и когда только она все это успевает? - была уже полностью одета: строгое платье, длинные волосы закручены в замысловатую и в то же время очень строгую прическу, небольшие острые ушки полуприкрыты прядями волос. Мириллу окутывал такой уже знакомый и в то же время всегда новый запах ее любимых духов, стоивших баснословных денег - говорят, в них в качестве ингридиентов входили такие экзотические вещи, как пыльца золотого одуванчика, произрастающего только в неприступной Долине Костей, или слизь глубоководного моллюска, которого можно встретить в определенное время года на дне Таркской впадины. Если не считать необычного кольца на безымянном пальце левой руки - серебряное переплетение странных символов - других украшений на Мирилле не было. Мавки вообще не носят драгоценностей, справедливо полагая, что самая совершенная драгоценность - это они сами.

Прихлебывая горячий шоколад, Мирилла одновременно читала свежую буллу - каждое утро в пятницу толстая пачка периодики появлялась у меня под дверью. Увидев меня, мавка отложила чтиво и налила мне шоколад в чашку.

-- Приятного аппетита, Веля. Поешь хорошо, а то ведь опять весь день голодным проходишь.

-- Ну почему весь день, - возразил я, поливая творожник темным медом, - после третьей лекции наведаюсь в рефекторий...

На лице Мириллы появилось брезгливое выражение.

-- Фи, - изящно произнесла она. - Продукты, сохраненные магически, незнамо сколько времени пролежавшие в хранилище. В них уже не осталось ничего полезного, так - чтобы обмануть желудок.

Интересное дело - будучи, с человеческой точки зрения, существом исключительно магическим (точнее, волшебным, тут же поправился я - слово "магия" в воеводстве старались не применять, как заимствованное - ведь есть же доморощенная категория "волшебства"!), Мирилла на дух не переносила это самое волшебство, хотя и признавала полезность некоторых созданных с его помощью вещей - например, того же кристалла-нагревателя или "мешка чистоты", позволившего раз и навсегда решить проблему грязного белья - просто засовываешь это самое белье в мешок, выжидаешь сколько положено, а затем извлекаешь обратно, но уже благоухающее свежестью и хорошо выглаженное.

-- Мирилла, солнышко - ну почему ты так радикально относишься к магии? Ведь сама пользуешься кое-какими магическими приспособлениями, - озвучил я вышеизложенную мысль.

-- Ну и что, - хладнокровно пожала плечами мавка. - Закон сохранения энергии и материи никто не отменял. Магия, как и любой другой вид энергии, не берется просто из ничего. Для того, чтобы получить пар, который вращает станки на фабрике, нужно сжигать уголь и расходовать воду; для того, чтобы выстрелил мушкетон, необходимо мгновенное расширение газа, которое происходит в результате возгорания пороха. Даже такие примитивные механизмы, как ветряная мельница или водяной жернов, и те используют энергию ветра и водяного потока. Однако все, что я перечислила, является понятным и объяснимым с физической точки зрения. А магия? Все эти ваши апейроны, флогистоны и прочее?

М-да, тут с моей высокоученой подругой поспорить трудно. Пять лет отучившись на факультете волшбы, я так до конца и не понял, что же такое, собственно говоря, магия. Даже выбрав в качестве специализации кристалловедение, с первого курса чуть ли не ежедневно до поздней ночи пропадая на кафедре, я, в общем-то, усвоил основные закономерности, но до конца так и не сумел внятно сформулировать определение категории волшебства. Мудрые фолианты особого облегчения не принесли, а преподаватели либо уходили от ответа, либо, как мой любимый магистр Луговой, прямо заявляли, что природу магии не дано понять никому и максимум, на что можно рассчитывать - это попросту пытаться использовать проявления волшебства на благо народа. Так что наиболее распространенным методом научных изысканий в этой области оставался "метод тыка", именуемым для благозвучия "эмпирическим", а наиболее применяемым аппаратом формализации и структурирования результатов - статистика. Ну да Боги Порядка со всем этим. Солдат, стреляющий из мушкетона, не разбирается в физических закономерностях возгорания пороха, образования газа и выталкивания свинцового шарика из ствола - он просто использует все эти закономерности, зачастую даже не подозревая об их существовании, но использует эффективно. Так и волшебство - что именно происходит в кристалле-нагревателе, никто не знает, но как именно его создать и каким образом использовать наиболее эффективно - это мы понять в состоянии.

-- Ладно, я ушла, - Мирилла забросила в рот пластинку ароматной смолы и поднялась. - У меня сегодня конференция, так что освобожусь не раньше шести вечера. Встретимся в тренажерном зале. И не забудь свои клинки. Да, если не трудно - вымой посуду.

Поцеловав меня в губы (аж голова пошла кругом), мавка набросила бакалаврскую мантию и легко выпорхнула за дверь. Замок клацнул, и я остался один. Неторопливо дожевал оладьи, налил себе еще чашку подостывшего шоколада и взял в руки буллу. Ходики на стене показывали начало восьмого утра, первой лекции у меня не было, так что минут двадцать я мог позволить себе побездельничать. Так, ну и что тут пишут? Ага, очередной эдикт Славгородского вече, запрещающий использование курительного зелья в общественных местах. Это правильно - от табачного дыма у меня начинают слезиться глаза. Далее... Пространная статья выборного от цеховиков-сталелитейщиков о необходимости принятия более жестких мер в адрес владельца недавно введенной в строй металлургической фабрики из-за вредных выбросов в атмосферу. Ну понятно, конкуренция - цеховики свой век отживают, работают по старинке, а тут молодой, предприимчивый, молот паровой у себя установил, прочие технические новшества, вот заказчики к нему и потянулись. Кстати, с выбросами у него все в порядке - на магические фильтры парень не скупится (доподлинно знаю, так как магистр Луговой самолично его консультировал, а затем в университетских мастерских ему эти самые фильтры изготовили и установили), так что, по слухам, у него на фабрике чуть ли не в цехах клумбы разбиты и соловьи поют. Уголок менялы... Ну, это не интересно - мне все равно, сколько герцогских львов можно выручить за одну славгородскую гривню, или сколько издумских серебряков в одной мере горного золота. Стипендию я получаю повышенную, да и от родителей кое-что осталось. Плюс Мирилла периодически вбрасывает свое немалое бакалаврское жалование в общий котел. Так что особо не нуждаемся... Прибытие высокой официальной делегации златолесских эльфов к славгородскому воеводе... Видать, не столь уж высокой, раз тиснули аж на третьей полосе. Отправка посольства в Рудные Горы... Тоже не самый высокий уровень... Букмекерская полоса... Это уж и вовсе неинтересно - всякие там крысиные бега, петушиные бои, журавлиные гонки... Рубрика "Необъяснимые и редкие явления"... Слухи о вурдалаке в Соленой пади... Чего ж тут необъяснимого - существуют-таки кровососы, только уж больно редко встречаются, да все больше у скотинки кровь хлещут... Исчезновение фрегата "Непобедимый" в Теплых водах... Необъяснимая гибель двух кадетов на "практике первой руки" в захолустном гарнизоне сопредельного Герцогства... Появление дракона в устье Сумарлы... Ладно, пора двигать.

Быстро убрав со стола и перемыв посуду, я застелил ложе, облачился в камзол (форменный гаун в обязательном порядке полагалось носить только студентам младших курсов), подхватил сумку с книгами и прочими принадлежностями, пригладил волосы Мириллиным костяным гребнем и направился к двери. Уже взявшись за ручку, я вдруг вспомнил о тренажерном зале, раздраженно мотнул головой, вернулся в комнату, извлек из сундука асимметричные клинки в единых ножнах, сунул их в многострадальную сумку и наконец-то выбрался на свежий воздух.

В незапамятные времена, веков эдак с полсотни назад, на высоком холме посреди лесистой приморской равнины некто воздвиг крепость. Конечно, крепостью это сооружение можно было назвать с большой натяжкой - груда валунов (которые, очевидно, ранее притащил ледник, а отступив, бросил на вершине, по неизведанной прихоти Богов расположив их почти правильным кольцом), успевших порядком врасти в землю, была укреплена валунами помельче, сверху оснащена бревенчатым палисадом, а внутри этого архитектурного шедевра выросли бревенчатые же срубы, крытые корой и невыделанными шкурами. Тогда, если верить университетским историкам, по территории нынешнего Славгородского воеводства и сопредельных государств шастали всевозможные племена людей и прочих разумных (то есть способных, помимо удовлетворения собственных гастрономических и сексуальных потребностей, еще чего-то созидать), в перечне добродетелей которых категория "гуманизма" отсутствовала напрочь, так что подобная предосторожность неведомых строителей была вполне обоснованной. Упомянутые историки до хрипоты спорят о том, к какому именно племени относились первопоселенцы холма, поскольку от первоначальной крепости сохранились только все те же валуны да практически полностью истлевшие останки бревенчатых сооружений, погребенных под слоем культурных напластований последующих эпох. Немногочисленные же археологические находки типа осколка нижней челюсти или обломка берцовой кости вкупе с примитивными каменными топорами однозначно свидетельствовали о принадлежности аборигенов к роду человеческому. Как бы там ни было, первобытная крепостица придала созидательный импульс последующим поколениям, зона оседлости в течение прошедших тысячелетий расползалась от вершины холма в разные стороны, пока, наконец, на западе не добралась до моря, на севере не уперлась в Рудные Горы, а на востоке и юге не столкнулась с ползущими ей навстречу другими зонами оседлости. Как правило, при подобных столкновениях сразу же возникает вопрос "кто-кого", поэтому южное и восточное направления превратились в арену ожесточенных схваток за жизненное пространство, что, с одной стороны, в значительной степени способствовало развитию научно-технического прогресса, а с другой, позволило лучше узнать соседей и кое-что у них перенять. Самое интересное, что прочие разумные обитатели этих территорий практически не вмешивались в межлюдские конфликты, если только эти конфликты не представляли непосредственной угрозы их существованию. Густые леса надежно скрывали лесовиков, русалок, мавок и гномов от постороннего глаза, Рудные Горы служили эффективной защитой племенам дварфов, а эльфийские народы вполне спокойно чувствовали себя в сени Златолесских чащоб. В конце концов все конфликтующие стороны выдохлись и решили, что худой мир лучше доброй ссоры, в результате чего было подписано Овернбергское соглашение, согласно которому вся территория от Рудных Гор на севере до Златолесья на юге и реки Широкой на востоке отходит славским племенам, земли восточнее Широкой занимают племена остов, а южные территории переходят под юрисдикцию объединенных урво-кальсских народов. Соглашение скрепили грандиозной трехдневной попойкой, после чего было принято решение начать новое летоисчесление с этого выдающегося события.

Подобные мысли возникали у меня в голове каждый раз, когда я покидал свое скромное студенческое обиталище и выходил на балюстраду, дугой окаймлявшую корпус общежития. Рядом возвышалась громада ректорского корпуса университета, такая же круглая и приземистая, как и все здания университетского городка. Только в отличие от остальных зданий, ректорский корпус имел внутренний дворик, посреди которого, залитая в прозрачный горный хрусталь (это сколько же денег и магии пришлось потратить!), красовалась упомянутая первобытная крепость, известная ныне как Крепость Славов и давшая начало Славгороду и одноименному воеводству. Наружные стены зданий опоясывали балюстрады по числу этажей, соединенные между собой широкими лестницами. В это время года нижние ярусы утопали в белизне цветущих фруктовых деревьев, и даже до моего восьмого доносился одуряющий весенний аромат.

Глубоко вдохнув полной грудью, я на мгновение замер, окидывая взглядом открывшуюся передо мной панораму - башни-близнецы факультетов естествознания и теологии, соединенные между собой ажурными переходами ниже по склону; высокие шпили домов Нижнего города; правильный квадрат Вечной площади с расположенными по периметру служебными зданиями со стрельчатыми окнами; отливающие металлом трубы сталелитейной фабрики, над которыми вился едва заметный дымок; сизая полоска моря на горизонте с частоколом корабельных мачт и портовых грузовых лебедок, казавшихся с такого расстояния иголочками. Откуда-то издалека донесся еле слышный гудок, и я представил себе, как трудяга-паровик, натужно пыхтя, тащит за собой по рельсам пассажирские и товарные вагоны.

Сзади послышалось клацанье замка, и низкий голос, заикаясь, произнес:

-- В-велимир, п-привет.

-- Здорово, Ратибор, - не оборачиваясь, отозвался я. - Как спалось?

-- И-издеваешься, с-скотина? В-вы тут т-такое с М-мириллой в-вытворяли, что и м-мертвый п-проснется.

-- А тебе завидно?

-- В-вот еще. Н-наоборот, з-за тебя р-радуюсь - н-не будешь с-страдать от с-спермоинтоксикации. П-просто в с-следующий раз п-предупреждай з-заранее, а то у м-меня з-заклятие б-безмолвия к-кончилось, а до с-стипендии еще ц-целая н-неделя.

-- Могу одолжить, - я повернулся и посмотрел на друга. - Даже безвозмездно.

-- Ч-что одолжить - д-денег или з-заклятие? - Ратибор, прихрамывая, подошел ко мне и, опершись на парапет, задумчиво оглядел панораму.

Как всегда, при виде друга меня охватило щемяще-теплое чувство. Сильный и надежный, как дарсийский клинок, Ратибор к своим двадцати пяти годам испытал в этой жизни столько, что хватило бы на троих таких как я. Родившись в приморской деревушке на окраине воеводства в семье рыбака, он осиротел в трехлетнем возрасте после того, как шаланда его родителей столкнулась с морским дьяволом в лиге от берега. Привязанного к спасательному плотику мальца двое суток спустя подобрал люггер береговой охраны. Капитан люггера, старый бездетный моряк, которому оставался год до пенсии, не стал сдавать мальчишку в детоприемник, а оставил себе. Вся жизнь Ратибора до пятнадцати лет была неразрывно связана с морем. Конечно, как и положено гражданину просвещенного государства, он учился в школе, но нерегулярно, в основном постигая нелегкую морскую науку под руководством Деда, давно вышедшего к этому времени на пенсию, но не порвавшего связи с любимой стихией - за время флотской службы старик сколотил неплохое состояние, что позволило ему стать владельцем и капитаном флейта, вступить в Гильдию морских торговцев и исчертить торговыми маршрутами все Приземное и Зеленое море. На шестнадцатом году жизни Ратибора в, казалось бы, рутинном рейсе, флейт напоролся на пиратскую шняву, завязался бой - вначале пушечная перестрелка, в ходе которой флейт потерял обе мачты и половину команды (правда, и пиратам досталось - недаром Дед слыл одним из самых отчаянных офицеров береговой охраны), затем схватка перекатилась на палубу гибнущего судна. Последнее, что запомнил Ратибор, прежде чем потерять сознание от удара протазаном в голову - спокойное лицо Деда, хладнокровно нанизывающего нападавших на длинный клинок морской шпаги.

Когда юноша пришел в себя, вокруг были только трупы, а неподалеку яростно полыхала пиратская шнява, подожженная огнем пушек колесно-парусного фрегата Военно-морских сил Герцогства. Почти неделю Ратибор провел в лазарете фрегата, рана оказалась серьезной, но сильный организм справился, и спустя полтора месяца враз повзрослевший молодой человек постучал в двери Славгородской военной академии. А еще через месяц, пройдя все испытания и экзамены, он был зачислен "слушателем сверх штата" на военно-морской факультет.

Три года учебы пролетели незаметно, гардемарин второго класса Ратибор Костер (при поступлении он назвался фамилией деда) стал лучшим на своем курсе, все преподаватели прочили ему карьеру блестящего морского офицера, и тут случилось несчастье - на одном из практических занятий по пушечному делу среди учебных зарядов случайно оказался один боевой. Как на зло, в этот момент был объявлен перекур, некоторые курсанты взялись за трубочное зелье, и искра попала на картуз с боевым зарядом, который вспыхнул характерным зеленоватым пламенем. До взрыва оставалось буквально несколько секунд, слушатели и преподаватели попрятались кто куда, и только один из гардемаринов растерянно топтался возле горящего картуза. Впоследствии очевидцы рассказывали, что, когда Ратибор вылетел из-за укрытия, он буквально "размазался" в воздухе - скорость была просто невероятной. Он успел сбить с ног зазевавшегося гардемарина, и тут грохнул взрыв. Когда дым рассеялся, спасенный гардемарин только хлопал глазами и икал, даже не делая попыток выбраться из-под тяжелого тела неподвижно лежавшего на нем Ратибора. Диагноз целителей был неутешителен: глубокая контузия, повреждение внутренних органов. Два месяца в Доме целителя шла борьба за жизнь моряка, и опять-таки сильный организм при помощи не менее сильной и дорогостоящей магии вернули Ратибора к жизни. Он поднялся, но о флоте пришлось забыть -не проходило заикание, левая нога не сгибалась в колене. Менее сильный человек, наверное, уже сдался бы и влачил жалкое существование на пенсию Морского приказа. Ратибор был не из тех, кто сдается. Не имея возможности служить на кораблях, он решил сам стать конструктором кораблей. С рекомендацией Морского приказа он поступил на факультет естествознания Славгородского университета, где очень быстро стал одним из самых перспективных студентов. Познакомились мы с ним на первом курсе - наши комнаты в общежитии оказались рядом - и с тех пор стали лучшими друзьями. Появление Мириллы еще больше сцементировало нашу дружбу - Ратибор учился на той же специальности, что и она, но при этом никогда не пытался, в отличие от других сокурсников, подбить к ней клинья. Он искренне радовался за нас, и нередко мы проводили вечера втроем, у меня на кухне, попивая горячий шоколад с творожниками, слушая истории Ратибора, на которые он был мастак, или споря до хрипоты о различных необъяснимых явлениях...

-- К-красиво - Ратибор, как и я за минуту до этого, вдохнул воздух полной грудью. - И з-запах. Ты ч-чувствуешь? В-весна... В-все р-расцветает, с-сбрасывает груз х-холодов, д-девушки облегчают с-свой наряд... Хор-рошо -т-то как!

Он еще раз глубоко вздохнул, на мгновение прикрыл глаза.

-- Ну что, Ратибор, пойдем? А то на лекцию опоздаем - Бревно нам этого не простит.

"Бревном" в студенческой среде именовался бакалавр Зима, читавший один из самых, на мой взгляд, нудных предметов - экономическую философию. Сегодня как раз была общая лекция для сводного курса "магиков" и "естественников", как именовали себя студенты соответствующих факультетов. Почему к несчастному бакалавру прилепилась такая кличка, никто толком объяснить не мог - просто он вместе с этой кличкой переходил от предыдущего поколения школяров к последующему, а, учитывая возраст Зимы, прозвище это прилепилось к нему лет сорок назад.

-- П-побежали, - согласился Ратибор и резво понесся вниз по лестнице. Я устремился следом, очередной раз удивляясь, как мой искалеченный друг ухитряется развивать такую скорость.

Особенностью Славгородского университета является то, что все здания в городке соединены между собой переходами, так что из корпуса в корпус можно попасть, не спускаясь на землю. Поскольку сам университет строился и перестраивался в течение последних двухсот лет раз пять, и при этом каждый из реформаторов стремился внести в его облик что-то свое, в конце-концов из мостиков и переходов образовалось нечто среднее между паутиной и творением больного конструктора. Человек, впервые попавший в университет, как правило, тут же теряется, поскольку заблудиться в хитросплетениях паутины переходов проще простого. Но проходит месяц, другой - и все становится на свои места. Практика - основа познания: тут с бакалавром Бревном спорить трудно.

Оставив справа от себя изящную башенку кафедры теоретической алхимии, мы свернули влево, поднялись на два яруса выше и выскочили на площадку перед аудиторией. Путь занял не более трех минут (кстати, по земле пришлось бы добираться минут двадцать). Мы успели вовремя - последние из студентов занимали места в аудитории, амфитеатром сбегавшей вниз, к демонстрационной площадке, где уже расположился маленький плешивый человечек в бордовом гауне и сиреневой бакалаврской мантии. На доске светящимся мелом была написана тема лекции - "Философский аспект прибавочной стоимости". Я тихонько вздохнул, а Ратибор еле слышно взвыл и закатил глаза. Всю эту премудрость, связанную с прибылью, прибавочной стоимостью, оборотным капиталом и тому подобной дребеденью мы проходили на втором курсе. Из всего этого я твердо уяснил одно: прибыль тем больше, чем больше доход и меньше расход. В принципе, для дальнейшей жизни и работы мне бы этого хватило с головой, но ректорат считал по-другому, и теперь, находясь на предпоследнем курсе, мы должны были еще раз пережить весь уже подзабытый кошмар, на этот раз усугубленный философской риторикой. А самое гнусное заключалось в том, что через месяц нам предстоял нешуточный экзамен по этому, с позволения сказать, предмету, который несокрушимым драконом стоял на пути к получению синих мантий.

Заняв свое обычное место между Ратибором и зеленоволосой Диуной из моей группы (как всякая уважающая себя русалка, она ограничилась легкой накидкой из полупрозрачного батиста, сквозь которую отчетливо просвечивала совершенной формы грудь с зеленоватыми сосками) , я положил перед собой чистый лист бумаги и самописку ( великолепное изобретение - еще лет пять назад все писали гусиными перьями либо тростниковыми стилами, а потом чья-то светлая голова придумала внутрь полой медной трубки с капилляром на конце заливать чернила) и, периодически косясь на прелести соседки слева, попытался сосредоточиться на лекции. Бакалавр Зима как раз чертил перед собой какие-то схемы, а волшебный мелок, порхая по доске, вырисовывал эти же самые схемы, только в гигантском масштабе; голос бакалавра, усиленный кристаллами звука, что-то вещал о количественно-качественных переходах при формировании прибыли в процессе корреляции прибавочной стоимости. Ратибор с непроницаемым лицом строчил самопиской, покрывая желтоватый лист бумаги аккуратными рядами знаков скорописи. Диуна, перехватив мой взгляд, чуть заметно улыбнулась и слегка выгнула спину назад, от чего накидка поднялась, открывая нежную молочно-белую округлость. При этом русалка ухитрялась покрывать свой лист строчками с не меньшей скоростью, чем Ратибор. Ладно, будем считать, что меня заело. Стиснув зубы, я оторвал взгляд от волнующих форм, немного напрягся, и через мгновение въехал в тему. Боги Порядка, а ведь в этом что-то есть! Придвинув к себе лист бумаги, я заскользил по нему самопиской, время от времени поднимая голову, чтобы свериться с очередной светящейся схемой на черной доске.

Глава 2

-- С-слушай, а может, п-подарить ей ож-жерелье?

-- Она же мавка, а мавки украшений не носят.

-- З-знаю, но, м-может быть, в виде и-исключения б-будет носить?

-- Сомневаюсь. Мы как-то затронули тему украшений, так она заявила, что драгоценности нужны только тем женщинам, которым не достает природной привлекательности.

-- Н-ну эт-то она, п-по-моему, с-слишком. Л-ладно, украшения о-отпадают, что т-тогда?

Мы с Ратибором сидели за небольшим столиком в рефектории на пятом ярусе корпуса естествознания и с аппетитом поглощали столь вредные, по словам Мириллы, продукты. Одновременно мы пытались решить проблему подарка для мавки по случаю присвоения ей степени бакалавра. В голову не приходило ничего путного, до начала практических занятий по кристалловедению у меня оставалось полчаса, а вечером я должен был появиться дома с подарком - хоть умри, но должен. Ратибор искренне пытался мне помочь, но дальше банальных "украшений - книжек - благовоний" дело у нас не двигалось.

-- М-может, что-н-нибудь из оружия? - оживился Ратибор. - Н-ну, д-дарсийский к-кинжал там... - и тут же умолк, сообразив, что сморозил глупость. Мирилла великолепно разбиралась в холодном оружии, которым владела с поразительной виртуозностью, и уже который год сохраняла за собой звание чемпиона университета по асимметричным клинками. В коттедже, где она жила (по традиции, университет предоставлял отдельное жилье каждому выпускнику, который оставался на преподавательской работе в его стенах) все ковры в гостиной были увешаны всевозможными палашами, мечами, рапирами, саблями и прочим железом, призванным отправлять в мир иной ближнего своего. При этом сама мавка предпочитала жить у меня в общежитии, и на все мои робкие попытки предложить перебраться к ней неизменно отвечала: "Женщина должна жить в доме мужчины. Если мужчина перебирается в дом женщины, то это уже не мужчина, а альфонс". Поэтому большую часть времени ее коттедж пустовал, и только по большим праздникам, когда предполагалось много гостей, мы на пару дней переселялись в ее жилище. Так вот, дешевый клинок я просто не мог ей подарить, а на приличный типа упомянутого Ратибором дарсийского не хватило бы моей годичной стипендии.

Какое-то время мы с другом бездумно пялились друг на друга, потягивая газированную простоквашу, когда вдруг мой взгляд остановился на незнакомой мавке, в одиночестве обедавшей за соседним столиком. Наверное, Ратибора посетила та же идея, поскольку мы, не сговариваясь, подскочили с места и быстренько подсели к незнакомке.

-- Приятного аппетита, простите за вторжение, - начал я. - Меня зовут Велимир, я "магик", а это Ратибор, "естественник". Нам нужна ваша помощь.

Нисколько не удивившись, мавка серьезно кивнула и, сделав небольшой глоток горячего шоколада, проворковала:

-- Очень приятно. Ависса, теолог. Чем могу помочь?

Мы с Ратибором переглянулись. Впервые встречаю мавку-теолога. Интересно, и как ее занесло в "духовники"? Ладно, это потом. Сейчас есть более насущные дела.

-- Видите-ли, у нашей подруги-мавки знаменательное событие, и мы хотим ее поздравить. Вкус у нашей подруги очень специфический, и не хочется попасть впросак. Не могли бы вы, как мавка, порекомендовать нам что-либо в качестве подарка?

-- М-да, насколько я знаю Мириллу, угодить ей действительно непросто, кивнула Ависса.

Я чуть не поперхнулся:

-- Откуда вы знаете, о ком идет речь?

-- Ну, это несложно. Во-первых, мавок в университете не так уж много. Во-вторых, за последнее время только у Мириллы было событие, которое можно назвать знаменательным - присвоение степени бакалавра. А в третьих, вы что же, думаете, во всем Славгороде найдется еще одна пара человек-мавка, в которой мужчину зовут Велимир?

Наверное, вид у меня был ошарашенный, впрочем, Ратибор тоже казался изумленным. Ависса некоторое время, явно наслаждаясь нашим замешательством, переводила взгляд своих фиолетовых глаз с одного на другого, потом не выдержала и рассмеялась. Тот, кто когданибудь слышал смех мавки, меня поймет - стоило больших усилий сдержать некую часть организма, которой вдруг приспичило проснуться и поглядеть, а кто же это так заливисто смеется? Зная о подобной реакции на их смех, мавки вообще стараются в присутствии чужих смеяться пореже, чтобы не вгонять собеседника в краску.

Взяв себя в руки, я попытался придать своему лицо спокойно-вежливое выражение и спросил:

-- Уважаемая Ависса, так вы можете нам помочь в этом вопросе?

Мгновенно посерьезнев, мавка некоторое время задумчиво катала хлебный мякиш длинным пальцем с острым ногтем по скатерти, затем решительно тряхнула копной иссиня-черных волос и поднялась.

-- Хорошо. Понимаю, что это срочно, так что идемте со мной.

-- Куда, - уже на ходу поинтересовался я. Ратибор несся следом.

-- Увидите, - коротко бросила Ависса через плечо и, выскочив на балюстраду, резко свернула направо.

Странно, мне казалось, что за пять лет обучения в университете я исследовал все его самые укромные и потайные уголки. Однако место, куда привела нас Ависса, я видел впервые. Судя по всему, Ратибору здесь тоже бывать не приходилось, хотя, как мне кажется, мы неоднократно проходили мимо этой небольшой лавчонки, попросту не обращая на нее внимания. Небольшая, вросшая в землю хижина, над входом - полустертая надпись по-славски и на языке Герцогства: "Всякая всячина".

Толкнув дверь, мавка нырнула в темный провал, мы с Ратибором последовали за ней. К моему удивлению, внутри оказалось чисто и довольно уютно (я уже приготовился узреть покрытую паутиной покосившуюся мебель и замшелого скелета в придачу). В мягком свете масляной лампы (такую я видел только в деревне - в Славгороде с незапамятных времен пользуются световыми кристаллами) тускло отблескивали какие-то стеклянные бутылочки, аккуратно расставленные на потемневших от времени, но удивительно чистых стеллажах. За небольшим прилавком, откинувшись на резную спинку стула, дремал древний старичок в потертом, но аккуратном камзоле. При нашем появлении он встрепенулся, смущенно кашлянул и живенько поднялся. Вежливое выражение на его лице мгновенно сменилось радостной улыбкой, когда он заметил нашу спутницу.

-- Ависса, радость моя, ты ли это? - от неожиданности я подпрыгнул - басу старичка мог бы позавидовать оперный певец.

-- Здравствуйте, мэтр, - Ависса тепло и искренне обняла хозяина лавки и запечатлела поцелуй на его лысине.

-- А я уж не чаял тебя сегодня увидеть. Собрался уже закрывать лавку. А что это за достойные юноши с тобой?

-- Знакомые, - односложно бросила мавка, делая за спиной нам знак рукой - мол, не вмешивайтесь.

Старичок, похоже, тут же потерял к нам всякий интерес. Вновь повернувшись к мавке, он оживленно залопотал на каком-то незнакомом наречии. Мавка отвечала ему на том же языке. Я тщетно пытался определить, что за диалект, повернулся за помощью к Ратибору (насколько я помнил, мой друг свободно изъяснялся на всех восьми официальных языках Короны плюс понимал еще с дюжину малых наречий), но тот только беспомощно пожал плечами.

Тем временем, внимательно выслушав мавку, старичок на секунду задумался, затем кивнул и исчез за дверью, очевидно, ведущей в подсобку. Не было его минуты три, я уже начал нервничать, когда хозяин лавки наконец появился, торжественно неся в руках какой-то сверток. Улыбаясь, он протянул его Ависсе, но та молча сделала отстраняющий жест рукой и указала на меня. Старичок прищурился, оглядел меня с ног до головы, словно оценивая, затем кивнул и рысцой подбежал ко мне.

-- С вас пять гривень, молодой человек, - пробасил он, протягивая мне сверток. Я машинально взял его в руки и чуть не уронил, такой он оказался тяжелый.

-- А что там, - осторожно поинтересовался я.

-- Тебе нужен подарок для Мириллы или нет? - резко спросила Ависса. - Если нужен, тогда расплачивайся и забирай. Не нужен - отдавай обратно.

Удивленно переглянувшись с Ратибором - и с чего это вдруг на мавку нашло? - я молча отсчитал пять гривенных монет и протянул старику. Тот, не сводя с меня взгляда, принял монеты и сунул в карман камзола. Некоторое время мы молча таращились друг на друга, потом вдруг хозяин лавки сделал мне знак подождать, снова метнулся в подсобку и через мгновение выскочил обратно, протягивая мне какой-то желтоватый камень размером с кулак младенца.

-- А это зачем? - чуть отступив назад, поинтересовался я.

-- Бери. Пригодится. Бесплатно, - пробасил старичок, ткнул камень мне в руку и повернулся к Ависсе. Похоже, не только меня удивило поведение хозяина лавки - в глазах Ависсы плескалось изумление c некоторой долей замешательства.

Став вдруг чрезвычайно неприветливым, старичок повернулся к нам спиной и буркнул:

-- Все, лавочка закрывается. Будьте здоровы.

Все так же недоуменно глядя на старичка, Ависса поклонилась ему и, сделав нам знак рукой следовать за ней, вышла из лавки. Уже снаружи, она повернулась к нам и, виновато улыбнувшись, сказала:

-- Простите меня за вынужденную резкость. Мэтр человек замечательный, но непредсказуемый. Все висело на волоске, но, слава Богам, все обошлось.

-- Что висело? - не понял я. - И что это он мне продал?

-- Что продал - Мирилла поймет. И, поверь, оценит. А что висело - ну, это не имеет значения.

-- Хорошо, а тогда это что? - я протянул ей камень. Сейчас, в лучах вечернего солнца, он показался мне интересным. Вроде бы ничего особенного, но наметанный взгляд кристалловеда тут же отметил целый ряд деталей, уж никак не вяжущихся с понятием "простой".

-- Честно, не знаю, - похоже, Ависса говорила искренне. - Разберись, ты же кристалловед.

Я уже собрался спросить, откуда она знает мою специальность, но вовремя спохватился - наверное, оттуда же, откуда знает все про меня и Мириллу.

-- Ну, мне пора, - Ависса коснулась моей руки ладонью. - Занятия начнутся через пять минут, нужно еще добраться.

Повернувшись к Ратибору, она некоторое время изучающе смотрела ему в лицо, затем, подавшись вперед, быстро скользнула губами по его щеке.

-- А с тобой мы еще встретимся.

С этими словами она гибко развернулась и растаяла в тени деревьев. Ратибор смотрел ей в след, и на его лице расцветала неуверенная улыбка.

-- Ну брат, ты попал, - хлопнул я Ратибора по плечу.

-- В-в с-смысле? - словно пробуждаясь, повернулся он ко мне.

- Именно со слов "Мы с тобой еще встретимся" пять лет назад и начался мой совместный с Мириллой жизненный путь. Ладно, помчались, а то магистр Луговой мне голову оторвет...

-- А, здравствуйте, здравствуйте, уважаемый мастер Клен, спасибо, что все-таки соизволили почтить своим присутствием наше недостойное общество. Пожалуйста, проходите, усаживайтесь поудобней, ни в чем себе не отказывайте...

Придав своему лицу выражение искреннего раскаяния, я как можно незаметнее просочился мимо распинавшегося магистра и быстренько уселся рядом с Диуной, показавшей мне язык. На этот раз русалка была облачена в мешковатый рабочий комбинезон, тем не менее сидевший на его обладательнице с необыкновенным изяществом. Свою робу я успел натянуть перед дверью в лабораторию, и теперь лихорадочно затягивал ремешки на запястьях, чтобы обеспечить плотное прилегание в этих местах рукавов к коже. Вообще-то до начала занятий оставалось еще минуты две, но магистр Луговой требовал, чтобы студенты в полном рабочем облачении находились на местах за пять минут до начала, дабы "до последней секунды использовать то ничтожное время, которое нерасторопными планировщиками учебного процесса отводится на столь тонкое и филигранное дело, как работа с магией кристалла". То же самое относилось и к завершению занятий - уборка рабочих мест и освобождение от комбинезонов начиналось только после горна.

Магистр Радек Луговой относился к незаурядным личностям - это признавали даже те, кто его недолюбливал за язвительность и некоторую несдержанность в выражениях. Навысокого роста, худощавый, с небольшими усиками под ястребиным носом, он меньше всего напоминал маститого ученого, коим был в действительности - скорее, карточного шулера или "аристократа-карманника", промышляющего в среде почтенной публики. Коричневый рабочий комбинезон с серебряными магистерскими позументами сидел на нем как вторая кожа, а узкие ладони с длинными пальцами так и порхали над кристаллами, подчиняя их своей воле. Никто не знал, сколько лет ему в действительности - выглядел он на пятьдесят, но если открыть, например, учебник "Основы кристалловедения", автором которого является Луговой, и внимательно прочитать титульную страницу, можно обнаружить, что первое издание данного учебника относится к 873 году, то есть более ста лет назад. Возможно, Луговой принадлежал к той редкой породе людей, которые ухитряются стать если не бессмертными (такое бывает только в сказках), то, по крайней мере, долгожителями.

Сквозь плотно прикрытую дверь лаборатории донесся приглушенный звук горна, возвещавший о начале занятий. Когда-то эту функцию выполнял колокол, но теологи воспротивились, поскольку колокол всегда являлся неотъемлемой частью некоторых ритуалов целого ряда конфессий, так что руководство университета вынуждено было перейти на подачу сигнала с помощью горна, для чего в штат ввели должность горниста, которую, как правило, занимали вышедшие в отставку военные оркестранты.

-- Ну-с, молодые люди, приступим, - как всегда, когда дело касалось любимого предмета, из голоса магистра напрочь исчезали язвительные нотки. - Сегодня нам с вами предстоит освоить комбинированную магию кристаллов. Вы скажете, что в прошлом семестре мы уже это проходили. Совершенно верно. Но тогда, если помните, мы работали, в основном, с кристаллами, так сказать, естественного происхождения. На сегодняшнем занятии мы обратимся и к кристаллам искусственным, то есть созданным руками разумных существ...

Здесь я позволю себе сделать некоторое отступление и попытаюсь объяснить, что же такое магия кристалла. Те, кто непосредственно не сталкиваются с этой темой, считают, что к кристаллам относятся только всевозможные поделочные, полудрагоценные и драгоценные камни. В действительности, это не так. Очень многое из того, что нас окружает, обладает кристаллической структурой: гранит, сталь, бронза, латунь, прочие металлические сплавы, керамика и тому подобное. Более того, кристаллическая структура присуща и целому ряду органических соединений, в том числе относящихся к миру живых. Микробы, вирусы, которые можно разглядеть только в микроскоп с линзами из специально отшлифованного кварца, обработанного магией, некоторые простейшие - все это примеры "живых" кристаллов. Вполне понятно, что с живым работать намного сложнее, чем с неживым, поэтому знакомство с кристалломагией начинается с горного хрусталя, плавикового шпата и прочей петрографии. После того, как освоено это направление, студенты переходят к знакомству с полудрагоценными и драгоценными камнями, кои, в действительности, являются ни чем иным как модификацией силикатов, глинозема и алюмосиликатов, а также рядового углерода, только испытавшего на себе все прелести воздействия высокой температуры и давления. Овладев кристаллами естественного происхождения, можно переходить к искусственным образованиям, начиная от монокристаллов, выращенных в лабораторных условиях, и заканчивая такими поликристаллическими объектами, как сталь и прочие металлические сплавы, без которых представить себе сегодня жизнь попросту невозможно. Равно как и без магии кристаллов - например, банальный душ мгновенно потерял бы половину своей привлекательности без нагревательного кристалла - ну кому захочется дрожать под студеной водой? Или кристаллы ночного зрения, позволяющие видеть в темноте так же отчетливо, как и при дневном свете. Кристаллы, обеспечивающие связь между поселениями. Кристаллы, усиливающие звук, освещающие жилье и улицы городов - словом, все то, к чему привыкает дитя цивилизации и от чего отвыкнуть уже практически невозможно. Конечно, многие вещи можно обеспечивать за счет техники - ту же горячую воду вполне реально получать за счет сжигания угля либо древесины - но тут уже в силу вступает фактор чисто экономический: что дешевле. Так вот, многолетняя статистика четко показала, что пар, полученный в результате нагрева воды магическим путем в три раза дешевле пара, получаемого за счет сжигания топлива. Хотя "естественники" приводят свои доводы, но статистика -вещь упрямая, и иногда даже Мирилле, скрепя сердце, приходится с этим соглашаться.

... - Сейчас мы с вами попытаемся скомбинировать магию монокристалла естественного происхождения с искусственным поликристаллом, - продолжал между тем магистр. - Каждый получит по два образца того и другого. Конечную форму изделия выберете по своему усмотрению. А теперь прошу подходить ко мне за образцами.

Спокойно, без суеты (не какие-нибудь там первачки, предвыпускной курс все-таки) одноруппники выстроились в очередь. Диуна, как всегда, оказалась первой, за ней пристроился Эрендейл, златолесский эльф, позади которого серым бочонком замер лесовик Грумар. Я не торопился, и поэтому встал в очередь восьмым, замыкающим.

Когда я добрался до магистра, Диуна с Эрендейлом уже заняли свои места у рабочих столов и трудились - любо-дорого смотреть. Я получил он Лугового кристаллы пиропа и желтоватого алмаза, к которым магистр присовокупил медный браслет и грубый нож с лезвием из мягкой стали, и также подошел к своему столу.

Наверное, у многих при сочетании слов "рабочий стол волшебника" возникает картина тяжелого стола с изъеденной временем столешницей, на которой громоздятся всевозможные булькающие реторты, перегонные кубы, запыленные бутылочки, магические свитки и фолианты, а также ингридиенты типа засушенной кошачьей лапки или рога левиафана. В действительности, подобные столы встречаются только у алхимиков и (по слухам) некромантов ( в университете есть соответствующая кафедра, но то, чем там занимаются, держится в строжайшем секрете).

Рабочий стол кристалловеда, как правило, чист и непорочен, как девственница до брачной ночи. Гладкая, хорошо отшлифованная и отполированная круглая поверхность из серого базальта, установленная четко горизонтально, посреди столешницы - круглое же отверстие-мусоропровод, закрытое бронзовой крышкой. Столешница испрещена вытравленными прямо в ней изображениями ромбов, спиралей, треугольников, трапеций и прочих геометрических фигур, разбросанных, на первый взгляд, хаотично, но тем не менее в определенной последовательности, о чем начинаешь догадываться уже с первых занятий кристалломагией.

Уложив полученные образцы на стол, я уселся на табурет и задумался. От монокристаллов так и несло магией, металлические же образцы были пусты и мрачны, как винные бутылки поутру после бурно проведенной ночи. Но это совсем не означало, что в них не присутствует магии - магия есть везде, ее нужно только пробудить. Понятно, что необходимо создать две пары камень-металл, и постараться наиболее эффективно использовать особенности того и другого. После некоторых раздумий я сгруппировал браслет с пиропом и нож с алмазом, затем натянул тонкие армированные магией кожаные перчатки (совсем не лишняя предосторожность, так как в процессе использования магии обязательно наблюдается либо экзо-, либо эндотермическая реакция, так что можно запросто получить либо ожог, либо обморожение), надел очки со стеклами из турмалина, позволяющие улавливать линии истечения магической энергии, расположил первую пару - браслет и пироп - в соответствующих геометрических фигурах и сосредоточился на них, плетя перед собой паутину базисных движений пальцами, проникая вглубь образцов, ухватывая полузримые нити магии, сочетая их, связывая в узлы самой причудливой формы... Я не просто проникал вглубь кристалла - я становился их частью, и очень скоро волны резонансных колебаний, до этого хаотичные, начали упорядочиваться, скручиваться в спираль, а я вытягивал эту спираль в нить, запуская из золотящегося волшебным светом пиропа в черное нутро медного браслета. Еще одно усилие, на мгновение пальцы обдало жаром, что-то вспыхнуло, повалил белый дымок, и прямо на глазах медный браслет начал переливаться всеми цветами радуги, среди которых главенствовал красный.

-- Неплохо, Велимир, совсем неплохо, - голос магистра раздался неожиданно, над самым ухом, но я даже не вздрогнул - сказалась многолетняя привычка и умение отрешаться от всего внешнего. - Теперь определите, что у вас получилось.

Я кивнул, осторожно переложил браслет в самый центр вытравленной на столешнице спирали и, закрыв глаза, включил внутренне зрение. Все вокруг сразу стало серым и плоским, а браслет засиял золотистым светом, раз в пять превосходившим по яркости свет изначальной магии пиропа.

-- Кардио-браслет, - не оборачиваясь, доложил я. - Стимулирует сердечно-сосудистую деятельность, позволяет исцелять инфарктные рубцы, растворяет холестериновые бляшки. Ограничения в использовании - во время носки не рекомендуется потреблять хмельные напитки.

-- Великолепно, - в голосе магистра сквозило удовлетворение. - Теперь опишите, каким образом вы получили такой результат. А потом продолжайте дальше.

Луговой отошел к другому столу, я же, сняв очки, извлек из сумки лист белой бумаги и самописку, и принялся по годами отработанной форме заполнять отчет. Настроение было приподнятым - теперь подобные браслеты можно будет выпускать массово, что в значительной степени облегчит работу целителей. Хотя, наверное, что-то подобное уже кем-то когда-то создавалось, так что, возможно, аналогичные браслеты (или кольца, или ожерелья, или серьги) уже давным-давно применяются в целительстве.

Закончив отчет, я отложил бумагу в сторону, сбросил уменьшившийся раза в три полностью истощенный осколок пиропа в зев мусороприемника, вновь надел очки и разложил перед собой следующую пару образцов. Алмаз я поместил в круг, а нож, предварительно освободив его от грубой деревянной рукояти - в трапецию, острием к себе и сосредоточился...

Неожиданно творческую тишину лаборатории нарушил чей-то приглушенный вопль, донесшийся откуда-то из-за двери, за которым последовал глухой удар. Сидевший ближе всех к выходу Эрендейл было дернулся, но, перехватив свирепый взгляд Лугового, тут же вернулся к прерванному занятию. "Хоть небо рухнет, вы должны довести начатое дело до конца, поэтому отвлекаться можно только в случае собственной смерти", любил повторять магистр. Некоторое время было тихо, затем раздался приглушенный расстоянием явно женский визг. Визг повторился еще два раза, все глуше и глуше, словно его обладательница поспешно удалялась от первоначального места. Тут уже вздрогнули все, Луговой сделал страшные глаза, придушенно рявкнул "Продолжать!" и скрылся за дверью. Отсутствовал он довольно долго, с полчаса, не меньше, затем вернулся и, как ни в чем не бывало, принялся вновь расхаживать между столами, то и дело останавливаясь за чьей-либо спиной и наблюдая за манипуляциями подопечных. К этому моменту я мертвой хваткой вцепился в малоподатливую нить магии алмаза (вообще алмазы одни из самых сильных, но в то же время строптивых образцов кристалломагии) и принялся втискивать ее в темное нутро стального поликристалла, одновременно пытаясь обернуть золотистую нить слабенькой едва видимой нитью поликристалла.. В конце концов мне это удалось, нить алмаза вдруг стала мягкой, мгновенно вобрала в себя нити стали. Неожиданно в глаза плеснуло белое пламя, пальцы окоченели, поверхность стола возле ножа покрылась морозным узором, а потом полностью преобразившийся клинок заполыхал таким интенсивным золотым светом, что я невольно зажмурился и отшатнулся.

-- Сними очки, быстро! - беспокойства в голосе Лугового хватило бы на целый отряд сестер-наилессок.

Не рассуждая, я сорвал очки, глазам тут же сделалось легче, но пришлось еще некоторое время проморгать, чтобы исчезла пелена невольно выступивших слез.

-- Ничего себе, - присвистнул кто-то - кажется, Урман, невысокий крепыш и лучший игрок в "битый мяч" на курсе. На плече я почувствовал чью-то руку, повернул голову и обнаружил магистра Лугового, вцепившегося мне в плечо. Вся группа, как один, прервали свои действия и зачаровано уставились на меня. Вернее, на мой стол. Обратив свой взор к столешнице, я вздрогнул --алмаз исчез полностью, а на месте грубого тусклого стального ножа горел ровным голубоватым светом клинок такой дивной формы, что я крякнул.

-- Велимир, быстро определи, что у тебя получилось. Нет, дай я сам.

Натянув очки, магистр сосредоточился, пальцы его так и мелькали в воздухе. Наконец он шумно выдохнул, снял очки и повернулся ко мне. Таким ошарашенным я его никогда в жизни не видел.

-- Ты знаешь, что тебе удалось сотворить? - вопрос был риторическим, и я просто пожал плечами.

-- Это Абсолютный клинок. Рубит и режет ВСЕ. По идее, такого быть не может, но, тем не менее, вот он, перед глазами. А ну-ка...

С этими словами Луговой извлек из кармана чистую белую тряпицу, обернул ею хвостовик клинка, взял импровизированный нож, по-прежнему ровно горящий голубоватым светом, пробежался по лаборатории, остановился у высокой вазы из красного гранита, примерился и рубанул сплеча.

-- Эк - выдохнула Диуна. Казалось, Луговой просто провел ножом над горловиной вазы, и ничего не произошло. Тогда магистр легонько толкнул вазу, и неожиданно горловина, отделенная от остальной части, с грохотом рухнула на пол. Клинок прошел сквозь твердую породу как сквозь масло, даже, скорее, как сквозь воздух, не встречая сопротивления. Забыв обо всем, я кинулся к пострадавшей вазе и склонился над разрезом, чуть не столкнувшись лбом с магистром, проделавшим то же самое. Гладкая, без малейшего изъяна поверхность камня, словно ее долго шлифовали и выравнивали. Мы с магистром переключились на нож, тщетно пытаясь найти хоть малейшую зазубрину - но нет, лезвие оставалось все таким же чистым и ровным.

-- Быстро описывай эксперимент. Очень и очень подробно. Если понадобится, будешь сидеть тут хоть до утра.

Так, если Луговой перешел на "ты", значит, дело серьезное. Коротко кивнув, я вернулся на место, придвинул к себе лист бумаги, на несколько секунд закрыл глаза, сосредотачиваясь, вздохнул и принялся за отчет.

Когда я закончил, все уже давно разошлись, и в опустевшей лаборатории, помимо меня, оставался магистр, все это время просидевший как мышь за своим рабочим столом.

-- Готово, - я откинулся назад и протянул Луговому несколько исписанных страниц. Поспешность, с которой он их схватил, изрядно меня позабавила - так долго не евший человек хватает протянутую булку. Он тут же впился глазами в мой труд, и, похоже, все окружающее перестало его интересовать, поэтому я неторопливо снял робу, аккуратно сложил ее и сунул в сумку. При этом мои руки наткнулись на нагревательный кристалл, который я хотел зарядить.

-- Магистр, вы позволите воспользоваться плитой? - вежливо осведомился я. "Плитой" в простонародье называли специальное устройство для магической подзарядки кристаллов. Не дождавшись ответа, я пожал плечами, установил кристалл на "плиту" и активизировал ее. Буквально через пять минут изрядно потускневший додекаэдр нагревательного кристалла вновь засиял мягким розовым светом.

-- Я могу идти? - вновь обращаясь к магистру, спросил я. Луговой на мгновение оторвался от чтения и уставился на меня ничего не выражающим взглядом, затем в глазах его зажегся огонек узнавания.

-- Так я могу быть свободен? - во второй раз спросил я.

-- Да-да, конечно... И, Велимир - я бы хотел видеть тебя у себя в понедельник в восемь. Есть разговор...

-- Хорошо, магистр. До свиданья.

-- Угу, спокойной ночи, - снова вернувшись к моим записям, невпопад бросил Луговой.

Часы в коридоре показывали полшестого, и у меня оставалось целых полчаса, чтобы добраться до тренажерного зала. Длительное сидение и напряжение дали о себе знать, и я завернул за угол, где находились столь нужные для любого живого существа двери со стилизованными изображениями мужчины и женщины. Повернув за угол, я остановился как вкопанный - дверь в мужской туалет была сорвана с петель, и от нее куда-то вдаль уходила цепочка мокрых следов. Тут же присутствовали двое леших-ремонтников, как раз в этот момент менявших сорванные петли, и комендант корпуса, с которым у меня было шапочное знакомство.

- Что произошло? - изрек я избито-сакраментальную фразу

Увидев знакомое лицо, комендант, низкорослый, массивный и бородатый как все дварфы, осклабился и подхватил меня под локоть. Видно было, что ему не терпелось поделиться с кем-нибудь новостью (хотя я явно был не первый, но дварфы любят посплетничать, так что лишних слушателей для них не бывает). И он поделился.

Как всякое цивилизованное общество, заботящееся, в том числе, о чистоте и гигиене, Славгород и прочие более-менее крупные поселения воеводства издревле оснащались канализационной и ливнево-дренажной системами, за состоянием которых традиционно следил Коммунальный приказ. Ну, что такое канализация и для чего она служит, надеюсь, разъяснять не нужно - в приказе состоял целый штат золотарей и ассенизаторов, которые круглосуточно несли свою нелегкую и почетную службу.

Так продолжалось довольно долго, пока лет шестьдесят назад в результате магического эксперимента не было создано некое полувещество-полусущество, которое, как выяснилось, великолепно утилизирует любые отходы органического и неорганического происхождения. Что при этом происходит с этими самыми отходами, науке до сих пор неведомо; тем не менее, как целый ряд других результатов магических экспериментов, плод данного изыска быстро нашел свое практическое применение - "унонопов" (сокращенно от Утилизатор Неживых Отходов Неорганического и Органического Происхождения), или, по простому, "унопов" начали применять для канализационных нужд. Внешне уноп представляет собой кусок дрожжевого теста размером с небольшую овцу; это тесто размещается в коллекторе (например, под жилыми помещениями), куда сливается все, что обычно проходит через рукомойники, ванные, душевые и унитазы; уноп все это приходует, время от времени извергая из себя струю чистой воды, которая стекает в накопительные подземные резервуары для последующего использования. Стоит ли говорить, что создание унопов привело к революциb в вопросах утилизации, и вот уже более полувека мы пользуемся этим благом, оставив традиционную канализационную систему на откуп ливневке.

Будучи полусуществом, уноп способен находиться как в пассивном, так и активном состоянии. Для того, чтобы он находился в перманентно-латентной фазе, необходимо время от времени (примерно раз в два года) скармливать ему небольшое количество обычной поваренной соли, что и выполняется регулярно бывшей ассенизационной службой вече и соответствующими должностными лицами университета. Однако не бывает правил без исключения, и именно такое наблюдалось сегодня в нашем учебном корпусе.

Уноп, "работающий" на левое крыло корпуса, вдруг вышел из спячки и активизировался. Обнаружив себя в каком-то замкнутом пространстве, он, как и всякое живое существо, интуитивно принялся искать выход, одновременно исследуя окружающее пространство. Ближе всего к лежбищу унопа оказалось ответвление, ведущее прямиком в мужской туалет второго яруса. По своей структуре уноп больше всего напоминает пережравшую амебу, поэтому ему не потребовалось больших усилий, чтобы вытянуться в колбасу соответствующего диаметра и, цепляясь за неровности внутренних стенок канализационной трубы, начать восхождение.

В это время в кабинку буквально бегом ворвался один из студентов. Быстро скинув портки, он с облегченным вздохом уселся на унитаз и напрягся, дабы побыстрее закончить столь деликатное дело и успеть вернуться на лекцию, и в этот момент что-то нежно лизнуло его в зад. Заорав от неожиданности, студент вскочил и впечатался головой в дверь кабинки (именно этот вопль и треск мы слышали на занятиях); когда, мгновение спустя, к нему возвратилась способность видеть, он обнаружил какого-то мучнисто-белого рыхлого червя в руку толщиной, мотающего передней частью в разные стороны и живенько выползающего из унитаза. Понятно, что неподготовленного зрителя такое зрелище повергнет в шок - студент, подхватив портки, вынесся из туалета прямо сквозь закрытую дверь, даже не удосужившись открыть щеколду.

Вытянув все тело из унитаза, уноп опять "собрался" воедино и, выбросив несколько псевдоподий, довольно резво последовал за предыдущим обитателем кабинки, по дороге оприходовав рулон туалетной бумаги и кусок мыла, свалившийся на пол. Выбравшись из туалета, уноп некоторое время, словно в раздумье, перебирал псевдоподиями, а затем повернулся и поковылял в сторону главного коридора, скорее всего, в поисках пропитания, поскольку ничего другого он попросту не умел.

Завернув за угол, уноп наткнулся на молоденькую ассистентку, спешившую к себе в кабинет, и радостно поскакал ей навстречу. Увидев перед собой некий омерзительной пульсирующий белый сгусток, с приличной скоростью приближавшийся к ней, ассистентка поступила как всякая нормальная женщина - завизжала и швырнула в унопа сумочкой, которую держала в руках. С довольным чавканьем уноп мгновенно оприходовал неожиданное угощение и рванул вперед, а девушка, не переставая визжать, бросилась наутек. Понятно, что в общем-то медлительному унопу не состязаться в скорости с представительницей высокоорганизованной разумной материи, так что ассистентка вскоре скрылась в одной из аудиторий, а живой утилизатор, немало этим не опечалившись, продолжил свой путь, который через несколько минут привел его в рефекторий.

В это время дня рефекторий, как правило, пустует, и только за стойкой скучала дежурная раздатчица. Появление унопа мгновенно согнало скуку, раздатчица завизжала не хуже ассистентки и влезла на стойку. Не обращая на нее ни малейшего внимания, уноп добрался до одного из столов и принялся утилизировать свисавшую до пола скатерть. И в этот момент появился магистр Луговой. Молниеносно оценив обстановку, он схватил со стола солонку и метко швырнул ее в не в меру расшалившееся существо. Проглотив керамическую посудину, уноп еще несколько секунд продолжал приходовать скатерть, а затем вдруг свалился на землю и затих, превратившись в бесформенный кусок дрожжевого теста - безобидное соединение натрия с хлором сработало безотказно. Успокоив бившуюся в истерике раздатчицу, магистр вызвал коменданта, который, в свою очередь, вызвал ремонтную бригаду. Уснувшего унопа вернули на место, и вот теперь оставалось только привести в порядок дверь да проверить, для профилактике, остальных унопов в корпусе.

Посмеявшись, я высказал предположение, что не худо было бы проверить вообще всех университетских унопов, на что комендант заговорщицки мне подмигнул и сказал, что подобное распоряжение уже получено и, начиная с завтрашнего утра, специальная бригада из города займется этим вопросом.

Двигаясь скорым шагом в сторону тренажерного зала, я думал об этом инциденте и пришел к выводу, что хорошо что на пути ожившего утилизатора оказался именно Луговой, довольно хорошо разбиравшийся в унопах, по крайней мере, в вопросах их практического использования - я вспомнил, что в тех фильтрах, которые установлены на трубах металлургической фабрики и в создании которых магистр принимал непосредственное участие, также использованы эти удивительные полусущества.

С этой мыслью я достиг окончания своего маршрута и потянул за массивную ручку. Дверь отворилась, и я оказался в просторном светлом помещении с высоким потолком и бежевыми стенами, на которых висели учебные плакаты с изображением основных фехтовальных стоек и позиций рукопашного боя.

Глава 3

-- Ну, и сколько тебя ждать? - Мирилла, как всегда, возникла словно из-под земли. - Я тут уже с полчаса, успела размяться. Давай быстро переодевайся, - она легонько чмокнула меня в щеку и упорхнула.

М-да, что-то все меня сегодня обвиняют в непунктуальности, причем совершенно необоснованно - большие часы на противоположной стене показывали без семи шесть. Я огляделся. Мирилла, в рубахе навыпуск и широких штанах, тянула вертикальный "шпагат" у стойки, трое второкурсников-магов отрабатывали "синхронный удар" - готовились к фестивалю боевых искусств, на одном из малых помостов эльф спарринговал с совершенно незнакомой мне русалкой, одетой в облегченную боевую форму - узкий жесткий зеленый лиф, оставлявший открытым плечи и поджарый мускулистый живот, и короткие обтягивающие штаны с массивным наборным поясом. Пожалуй, только в тренажерном зале и можно увидеть русалку с прикрытой грудью, все остальное время они предпочитают ходить либо полуобнаженными, либо слегка задрапированными прозрачной материей (конечно, за исключением особо холодных дней, официальных мероприятий или при работе в исследовательских лабораториях). Мирилла оглянулась, проследила мой взгляд и погрозила кулаком. Но зрелище действительно было завораживающим - в скорости русалки почти не уступают мавкам, а эльфы вообще прирожденные воины, так что бой шел на равных. С сожалением оторвавшись от созерцания великолепной техники, я подхватил свою сумку и быстрым шагом проследовал в мужскую раздевалку.

-- Ага, вот и Клен пожаловал, - в голосе говорившего явно сквозила насмешка, и я невольно напрягся. - Говорил же я вам, что никуда он не денется, притащится за своей подстилкой.

Чувствуя, как скулы начинает сводить от ярости, я медленно повернулся. Бакалавр Чибис, высокий голубоглазый брюнет, в тренировочной форме, выгодно подчеркивающей его великолепную фигуру, скрестив руки на груди, с издевкой смотрел на меня. В раздевалке находилось еще несколько студентов и преподавателей, но видел я только Чибиса.

-- Гарслав, прекрати, - приземистый дварф, в котором я узнал ассистента с кафедры генетики, предупреждающе положил руку ему на локоть. - Немедленно прекрати и извинись перед Велимиром.

-- Может, еще и перед этой черномазой извиниться? - стряхнув руку дварфа, все также насмешливо осведомился бакалавр. Все присутствующие застыли, словно громом пораженные.

-- Что ты сказал? - мне хотелось зарычать, но вышло какое-то шипение. - Ты кого имел в виду, Чибис?

-- А ты еще и тупой. Ладно, объясню как тупому - вон ту черномазую, что руками-ногами дрыгает.

Невольно я посмотрел в ту же сторону, что и он, и сквозь полуприкрытую дверь увидел Мириллу, закончившую со "шпагатом" и сейчас "прокачивающую" плечевой пояс. Резко повернув голову, я наткнулся на взгляд небесно-голубых глаз, в которых, помимо издевки, читалась плохо прикрытая ненависть.

-- Ах ты тварь, - задохнулся я. Сумка слетела с плеча, правая рука как-то совершенно независимо от меня рванулась вперед, и в этот момент меня словно сжали стальными клещами - могучие конечности ассистента-дварфа обхватили меня поперек туловища, не давая сдвинуться с места.

-- Велимир, спокойно! Чибис, немедленно прекрати - ты что, с ума сошел? Хочешь загреметь в дознавательную часть за геноцид?

-- Геноцид? - не меняя позы, отозвался бакалавр. - Какой геноцид? Разве я оскорбил кого-то из не-людей? Разве ты, Дуттар, не относишься к числу моих ближайших друзей, среди которых есть и лесовики, и русалки, и эльфы?

-- Ты посмел назвать Мириллу "подстилкой" и "черномазой", - прохрипел я. - Это тебе с рук не сойдет, Чибис.

-- Ну, и что ты сделаешь? - бакалавр картинно потянулся. Я огляделся - ассистент-дварф по имени Дуттар по-прежнему держал меня, двое первокурсников во все глаза смотрели на происходящее, большинство ребят постарше, включая двух или трех преподавателей, с негодованием глядели на Чибиса, но были и такие, которые одобрительно ухмылялись и перешептывались. Я резко наклонил голову, с силой втянул в себя воздух, на мгновение зажмурился и сделал медленный выдох.

-- Дуттар, отпусти, - я сам подивился спокойствию своего голоса. Дварф колебался, и я повторил, - Честное слово, не буду я марать руки об эту мразь.

Несколько неуверенно стальные тиски разжались. Сунув ладони за пояс, я медленно подошел к Чибису и, глядя прямо ему в глаза, сказал почти ласково:

-- Завидуешь, болезный? Завидуешь... Ведь Мирилла не тебя выбрала, а меня. А мавки, как ты знаешь, никогда не отдадут свое сердце плохому человеку. Значит, я хороший. А ты, похоже, плохой. Хоть и смазливый, и бицепсами не обделен, но - плохой. Так что, Чибис, расти тебе еще и расти. Убогонький ты наш...

По мере того, как я говорил, издевка в его взгляде сменилась недоумением, затем яростью. А меня несло дальше:

-- Жалко мне тебя, Чибис. Не повезло тебе - не только девушку завоевать не смог, но еще два года назад она у тебя чемпионский титул отобрала. А душонка твоя гнилостная сразу наружу и поперла. Лечиться тебе нужно, к целителям-душевникам пойти - глядишь, и помогут. А сейчас мне некогда, уж извини - переодеться нужно, а не с пустым местом разговаривать.

С этими словами я нарочито медленно отвернулся и не спеша направился к своему шкафчику. Уже взявшись за ручку, я, не оборачиваясь, бросил через плечо:

-- И запомни - еще раз посмеешь хоть как-то не так отозваться о Мирилле, я тебя порву на части.

Ответом на мои слова стал рев, сменившийся сдавленным бульканьем. Я повернул голову - Чибис, с заломленными назад руками, стоял на коленях, а Дуттар с первокурсником-человеком крепко держали его в "замке"; при этом дварф что-то в бешенстве говорил бакалавру, а студент, перехватив мой взгляд, ободряюще улыбнулся и подмигнул. Улыбнувшись в ответ, я достал из шкафчика свою тренировочную форму и принялся переодеваться.

-- Велимир, сосредоточься! Не пялься по сторонам, смотри на мои руки и грудную клетку. Ну что с тобой такое сегодня? - очередной раз выбивая клинок из моей руки, буквально простонала Мирилла. - В настоящем бою тебя бы уже порубили на шурпу.

Смущенно улыбнувшись, я наклонился за отлетевшим в сторону клинком и украдкой оглядел зал. Все малые помосты были заняты, большой пока пустовал, но, судя по тому, как оживленно переговаривались между собой окружившие наставника Ласку студенты, готовилась традиционная схватка типа "стенка на стенку" - обычное завершение пятничной тренировки, для чего большой помост был просто необходим.

Дуттар и Чибис спарринговали на соседнем помосте. Невысокий, кряжистый как дуб и такой же узловатый, дварф легко играл традиционным для бородачей оружием - молотом; высокий плечистый Чибис не менее легко отражал его атаки сверкающими асимметричными клинками, напоминающими те, которые были в руках у нас с Мириллой.

На душе было паршиво - инцидент с Чибисом не шел у меня из головы. Да, несколько лет назад он пытался ухаживать за Мириллой, но она тактично дала ему понять, что шансов у него никаких, а потом положила глаз на меня. Да, два года назад та же Мирилла в великолепном поединке отвоевала у Чибиса титул чемпиона университета по асимметричным клинкам, а год спустя он не сумел попасть даже в первую пятерку. Да, он ненавидел меня лютой ненавистью, совершенно нелогичной, но вполне объяснимой; со временем, как мне казалось, эта ненависть стала терять остроту, и при встречах мы обменивались вежливо-холодными поклонами (слава Богам, он ничего у нас не вел). И ни разу, до сегодняшнего дня, он не позволял себе кривого слова в адрес мавки. Что же такое произошло?

Довольно болезненный удар по заднице вырвал меня из тягостных раздумий.

-- Ну, и долго ты собираешься стоять в позе разбитого радикулитом?

Резко разогнувшись, я выбросил перед собой оба клинка - правый, более длинный и прямой, сверху, левый, короткий и изогнутый, с большой чашечной нардой, почти полностью закрывавшей кисть, горизонтально снизу, и тут же получил два несильных укола в грудь и живот.

-- Велимир, защита! Когда нападаешь, думай о защите, не раскрывайся!

Мирилла легко танцевала передо мной. Оба клинка, словно продолжение ее рук, выписывали в воздухе причудливые узоры.

-- Атака, - резко скомандовала мавка.

Сделав обманное движение левой рукой, я попытался дотянуться правым клинком до ее нагрудника. Дзанг! Левую руку отбросило назад, кисть вывернулась, и освободившийся клинок улетел куда-то в сторону; правая рука, продолжая движение, словно наткнулась на каменную стену. Пальцы не выдержали, разжались, и прямое лезвие с легким стуком упало на упругий настил помоста.

-- Велимир, ну что с тобой сегодня? - Мирилла, бросив клинки в ножны на левом бедре, подошла ко мне и положила руки на плечи. - Ты сам не свой. Что-то случилось?

-- Нет, - мотнул я головой, - все в порядке. Просто, наверное, немного устал. Сегодня много сил потратил на практике по кристалловедению. Знаешь, мне удалось создать Абсолютный клинок.

-- В каком смысле - абсолютный?

-- Ну, который способен рубить и резать абсолютно все.

-- Все-все?

-- Не знаю, - пожал я плечами. - Так сказал Луговой. Во всяком случае, каменную вазу он рассек как воздух.

-- И что теперь?

-- Если честно, еще не думал. Не успел. Хотя, как мне кажется, появление такого материала поможет решить целую кучу проблем - например, существенно упростит жизнь лесорубам, шахтерам, сталелитейщикам. Да мало ли где можно все это использовать...

-- Велимир, Мирилла, семейные проблемы оставляйте за дверью, - приятный баритон раздался совсем рядом, и в поле нашего зрения появился наставник Ласка. - Сюда вы приходите тренироваться, закалять свои тела и души, так что попрошу либо вернуться к тренировке, либо освободить помост.

-- Слушаюсь, наставник, - мы с Мириллой низко поклонились длинному худому человеку с отвислыми усами, затянутому в черную блестящую тренировочную форму с золотым шевроном наставника на рукавах.

-- Ладно, а теперь давайте на большой помост. Занимайте места в зеленой "стенке".

Большой помост представлял собой квадратный подиум размером двадцать на двадцать шагов, вознесенный над уровнем пола на половину человеческого роста и огражденный канатами. Одна сторона ограждения была окрашена в красный цвет, противоположная - в зеленый, две остальных были белыми. Когда мы подошли к помосту, возле каждого из цветных ограждений сгрудилось по несколько бойцов, помогавших друг другу закрепить на руках зеленые либо красные повязки. Все они были облачены в полный тренировочный доспех, достаточно легкий, чтобы не мешать движениям, и достаточно прочный, чтобы сохранить здоровье своему обладателю. Еще несколько доспехов было разложено прямо на полу возле помоста.

-- Одевайтесь, - указывая на них, бросил наставник. Затем, повернувшись к помосту, крикнул: - Норлод, я привел тебе в команду Клена...

-- Польщен, - буркнул в ответ высокий золотоволосый эльф с зеленой повязкой на рукаве.

-- И Мириллу - закончил Ласка.

Это известие "зеленые" встретили восторженным ревом, а Норлод радостно хлопнул рядом стоявшего дварфа по плечу. "Красные" хранили мрачное молчание, и только их лидер, в котором я с огорчением узнал Чибиса, злобно оскалился. Это не укрылось от взгляда Дуттара, опиравшегося на свой боевой молот рядом с бакалавром - дварф ухватил Чибиса за шею, притянул его голову к своему лицу и что-то горячо зашептал. На лице бакалавра появилось раздражение, потом он вдруг успокоился и согласно кивнул. Бросив на меня мимолетный взгляд, Дуттар слегка наклонил голову, словно отчитываясь о проделанной работе. Я кивнул в ответ, догадываясь, что дварф потребовал от Чибиса не делать глупостей.

-- Команды готовы? - баритон наставника без труда перекрыл шум в зале. - Значит, так: сегодня против восьмерки "красных" выступает девятка "зеленых". Лидеры команд: "красные" - бакалавр Чибис, "зеленые" - естественник Норлод. Всем участникам проверить наличие "кристаллов безопасности" в рукоятках своего оружия. Схема схватки: "зеленые" атакуют, "красные" обороняются.

По идее, доспех должен оградить владельца от неприятностей, однако при массовых схватках все же использовали кристаллы безопасности, которые не давали оружию коснуться живого тела и повредить внутренности, хотя пропущенный удар все равно оставался болезненным. Подобными кристаллами оснащались и доспехи, но только у новичков - более опытные фехтовальщики считали зазорным облегчать себе жизнь.

-- Велимир, соберись, - Мирилла подгоняла шлем под себя. - И сосредоточься.

-- Ты мне уже раз пять это сегодня повторяла.

-- И, как я заметила, совершенно безрезультатно. Держись ближе ко мне, если что, я успею тебя прикрыть.

-- Ну вот еще, - буркнул я, надевая шлем. - Сам справлюсь, и тебя спасу, если понадобится.

Мирилла врезала мне локтем в бок - если бы не доспех, точно бы ребра полетели - и заняла свое место справа от Норлода. Мне достался второй ряд - выстроились мы классической "свиньей", с эльфом и мавкой на острие, затем я посередине, справа от меня дварф с секирой, слева - давешняя русалка с шестом. Замыкала наше построение четверка людей, вооруженных, в основном, дробящим оружием - кистенями, булавами, моргенштернами.

"Красные" предпочли построение "уступом вправо", когда наиболее сильные бойцы сосредоточены на левом фланге. Там над всеми возвышалась мощная фигура Чибиса, который, вращая клинками в разные стороны, разминал кисти.

Я огляделся по сторонам. Часы показывали начало девятого, вокруг помоста сгрудились студенты и преподаватели, причем не только те, кто тренировался - поглазеть на массовую схватку частенько приходили свободные от занятий и работы жители университетского городка. Среди них я с удивлением обнаружил Ависсу, махнул ей рукой, но она либо не увидела, либо попросту меня не узнала.

-- Команды готовы? - наставник Ласка стоял на самом краю помоста, готовясь спрыгнуть с него с началом схватки.

-- Готовы, - отозвался Норлод.

-- Готовы, - глухо донеслось из-под шлема Чибиса.

-- Бой, - наставника словно сдуло с помоста.

Эльф с Мириллой ринулись вперед, мы последовали за ними. Линия противника дрогнула, подалась назад, но тут же с левого фланга на нас обрушились Чибис с Дуттаром. Первым же ударом выведя из строя одного из замыкавших "свинью" людей, дварф, неистово вращая молотом, врезался прямо в центр нашего построения, где его встретили кистени и булавы "зеленых" заднего ряда. Краем глаза уловив какое-то движение, я инстинктивно вскинул левый клинок вверх, отразил удар клеймора, нырнул вниз, пропуская шест над головой, перекатился через левое плечо и вскочил в тот момент, когда русалка, грациозно извернувшись, в полете достала владельца клеймора концом шеста. Передо мной вырос "красный" с ятаганом в руках, и я едва успел подставить под удар правый клинок, одновременно нанося горизонтальный рубящий удар левым клинком противнику в бедро. Есть! "Красный" упал на колено, и я "добил" его скользящим ударом прямого клинка в шею. Выругавшись, мой противник поднялся и заковылял восвояси - по правилам, "поверженный" должен немедленно покинуть поле боя.

Чуть присев, я развернулся, выставив скрещенные клинки перед собой. Массовая схватка распалась на поединки, и бой шел по всему помосту. Чибис схлестнулся с Нолродом, вооруженным изящным полутораручным мечом, двое людей-"зеленых", спина к спине, хлестались с тремя "красными", Мирилла легко парировала стремительные удары копья золотоволосой девушки, а чуть дальше, в углу, деловито рубились между собой дварфы - Дуттар и "зеленый", имени которого я не знал. Русалки не было - значит, выбыла из игры.

Так, нужно помочь ребятам. Я ринулся вперед, налетел на толстого лесовика с красной повязкой, ловко орудовавшего тяжелым боевым цепом, перехватил обоими клинками подвижную часть цепа на излете и рванул на себя. От неожиданности лесовик выпустил оружие из рук, и я, продолжая движение, крутанулся на правой пятке и врубил ему левой ногой в грудь. Лесовика отнесло к ограждению, но следить за ним времени не было, так как в этот момент один из стоявших спина к спине "зеленых" упал, и я, одним прыжком покрыв расстояние в добрых пять ярдов, обрушился на вооруженного палашом "красного". К сожалению, в этот момент упал и второй "зеленый", так что мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы защититься сразу от двоих противников. Краем глаза я заметил, как ловким ударом Мирилла покончила с золотоволоской, и бросилась мне на выручку. В этот момент палаш "красного" чувствительно столкнулся с моим плечом, и я, скрипнув зубами от злости, вынужден был покинуть схватку. Пока я перелезал через ограждение, Мирилла покончила с обоими моими бывшими оппонентами, и в этот момент Чибис, перекатом уйдя из-под удара Нолрода, "воткнул" левый клинок эльфу в живот. И тут перед бакалавром появилась мавка. Чибис едва успел прикрыться от стремительной атаки и попятился. Мирилла на мгновение остановилась, давая Чибису возможность отдышаться - легких побед она не любила, и всегда позволяла противнику занять удобную для него позицию, затем, выставив скрещенные клинки перед собой, ринулась в атаку.

Боги, что это был за бой! Такого я не видел даже в финале чемпионата университета. Мавка превосходила Чибиса в скорости, но бакалавр был сильнее, обладал более длинными руками и искусно пользовался этим преимуществом. Зрители замерли, даже дварфы прекратили свой поединок. В зале стояла тишина, прерываемая лишь лязгом сталкивающихся клинков и шелестом подошв по покрытию помоста. Мирилла явно выигрывала, но Чибис не сдавался. Вот один из его клинков черканул по завязке шлема мавки, шлем съехал набок, и Мирилла резким движением головы сбросила его на пол. Заплетенные в косу иссиня-черные волосы тяжело обрушись на ее спину. В ответ мавка отсекла красную повязку на рукаве Чибиса, вызвав смешки среди зрителей.

Так и не спустившись с подиума, вжавшись в угол, я, не отрываясь смотрел на захватывающее зрелище. И тут у меня в груди вдруг что-то сжалось - знаете, такое чувство дискомфорта. Что-то сейчас должно было произойти, причем что-то страшное. Словно в подтверждение моих опасений, Чибис вдруг отпрыгнул назад, отбросил левый клинок, сунул освободившуюся руку в карман и, вырвав ее обратно, что-то швырнул Мирилле в лицо. Мавка попыталась уклониться, но это "что-то" вдруг приняло форму серого облака и окутала ее голову. Еще секунду Мирилла держалась, но тут ее ноги подкосились и она навзничь рухнула на помост, открывая изящную незащищенную шею, к которой со скоростью атакующей змеи устремился правый клинок бакалавра.

Время остановилось. Я видел, как оба дварфа с разинутыми в крике ртами будто застыли в прыжке, как взвился в воздух и словно повис наставник, а мои руки делали свое дело - рывок за рукоятку, замах, и, вращаясь в воздухе, надежный кривой клинок понесся в сторону Чибиса. Наверное, удар был очень сильным - бакалавра развернуло на месте, и его клинок, не дойдя буквально полпяди до незащищенной шеи Мириллы, воткнулся в покрытие помоста. В этот момент у меня в голове будто что-то лопнуло, время опять пошло с нормальной скоростью, а в уши ворвался многоголосый вопль. Дварфы налетели на Чибиса и повисли на нем, но тут же разлетелись в стороны. Бросив клинок, одним прыжком бакалавр перемахнул через ограждение и понесся к выходу из зала; в этот момент на соседнем помосте показалась русалка. Шест со свистом прорезал воздух, и, получив удар в основание черепа, Чибис растянулся на полу, проехав по инерции несколько шагов. Тут же его подхватили наставник и еще кто-то из преподавателей, но я этого уже не видел - упав возле Мириллы на колени, я подхватил мавку на руки:

-- Целителя! Скорее, - мой голос сорвался.

-- Все в порядке, любимый, - мавка говорила с трудом, но я испытал такое облегчение, что чуть не разрыдался. - Этот мерзавец меня просто оглушил какой-то гадостью - слава Богам, похоже, не магической - одна химия.

- Ну-ка, дайте пройти...

Сквозь окружившую нас плотную толпу протискивался маленький толстячок в розовой мантии целителя.

-- Молодой человек, положите девушку на спину. Так, хорошо, а теперь попрошу всех очистить помост. Быстро!

В голосе маленького целителя было столько силы, что все поспешно ретировались.

Спрыгнув с помоста, я почувствовал на плече чью-то руку. Обернувшись, я встретился глазами с Дуттаром, и меня поразила перемена в его лице - оно словно постарело лет на двадцать.

-- Что? - выдохнул я.

Дуттар молча протянул мне правый клинок Чибиса. Я машинально взял его в руки, оглядел, и содрогнулся - в гнезде на рукояти, вместо серого кристалла безопасности, зловеще чернела пирамидка разрыв-камня.

-- Мастер Клен, прошу вас, проходите.

Мелодичный голос вернул меня к реальности. Я поднялся, пригладил волосы, кивком поблагодарил невысокую золотоволосую эльфийку, затянутую в форменную темно-зеленую тунику, посторонился, пропуская выходящего из двери Дуттара и шагнул в кабинет.

Давным-давно, в период Смуты, когда Корону сотрясали восстания и мятежи, решением Малого Коронного Совета была спешно создана Дознавательная часть, в которую вошли наиболее опытные и преданные Короне стражи порядка. Вначале дознавателей было немного, несколько десятков, но они были наделены особыми полномочиями, которые с лихвой компенсировали их малочисленность. Достаточно сказать, что отменить решение, единолично принятое дознавателем, мог только Большой Коронный Совет либо магистр-дознаватель соответствующего региона. Кандидатура каждого дознавателя после тщательного изучения и многочисленных проверок согласовывалась с Малым Коронным Советом, который подавал ее на утверждение в Большой Коронный Совет. Первым магистром-дознавателем воеводства стал легендарный Огнеклест Гроза, стяжавший себе бессмертную славу в борьбе с "зелеными эльфами". Под его руководством Дознавательный приказ (такое название получил этот орган в воеводстве) превратился в мощную разветвленную организацию, единственной целью которой являлась борьба с внутренним врагом и укрепление Короны. Много лет спустя, когда в большинстве регионов Короны была достигнута стабильность, часть функций дознавателей перешли к стражам порядка и судейским исполнителям; тем не менее, традиции Дознавательного приказа сохранились, и в случае возникновения каких-либо внутренних проблем, выходящих за рамки обыденности, в игру вступали люди в темно-зеленой форме.

Кабинет старшего дознавателя университета находился на пятом ярусе ректорского корпуса. Зайдя внутрь, я остановился и быстро огляделся. Кабинет как кабинет - высокий, до потолка, книжный шкаф, забитый фолиантами и свитками, массивный девственно-чистый стол с единственной небрежно брошенной буллой, в углу круглый стол поменьше, возле него несколько кресел. Над столом, в массивной серебряной раме, портрет Огнеклеста Грозы. Отец-основатель, в партикулярном камзоле и с флейтой в руке, задумчиво взирал куда-то вдаль. Сам хозяин кабинета, заложив руки за спину, стоял перед широким, во всю стену, окном, и не менее задумчиво рассматривал открывшуюся перед ним картину - великолепный вид на бухту с замершими в ней кораблями. Я про себя присвистнул - а окошечко-то не простое, из снежного стекла, которое позволяло по желанию владельца приблизить любой самый отдаленный объект до расстояния вытянутой руки. Как раз в этот момент изображение бухты уменьшилось, и в окне появилась привычная панорама Нижнего города.

Я негромко кашлянул. Старший дознаватель неторопливо повернулся; некоторое время он пристально смотрел на меня, словно пытаясь понять, кто я такой и что здесь делаю, затем кивнул и приглашающе махнул в сторону круглого стола.

-- Итак, если не ошибаюсь, мастер Велимир Клен, - голос у дознавателя оказался неожиданно высоким, что никак не вязалось с его плотной фигурой и большой лысой головой. Поудобнее устроившись в кресле, он продолжил. - Студент пятого курса факультета волшебства, специализация - кристалловедение. Возраст двадцать один год. Отец - Славомир Клен, бакалавр кафедры теоретической алхимии, мать - Велена Клен, урожденная Гранат, ассистент-филолог. Погибли при аварии паровика пять лет назад. Сестер-братьев нет. Подруга - бакалавр кафедры прикладной механики Мирилла Н'гар Теролл. Все правильно?

Я молча кивнул. Как всегда, напоминание о родителях несколько выбило меня из колеи.

-- Мастер Клен, вы знаете, по какому поводу здесь находитесь?

-- Да. По поводу вчерашнего происшествия в тренажерном зале, сударь... э-э...Куньи?

-- Ох, простите, не представился, - хозяин кабинета смущенно потер лысину и приподнялся. - Старший дознаватель второго ранга Рольг Куньи. Назначен на этот пост неделю назад. Можно просто сударь Куньи.

Ого - старший дознаватель второго ранга! Звание, эквивалентное нашему войсковому тысячнику или пехотному полковнику Герцогства. Мне вообще-то редко приходилось прежде сталкиваться с дознавателями, но, насколько я помню, предшественник Куньи на этой должности имел звание дознавателя-командора, что приравнивалось к воеводскому сотнику или герцогскому капитану. Что это - просто игра случая, или восприятие университета властями в качестве объекта повышенной внутренней опасности?

Я поймал себя на том, что до неприличия откровенно пялюсь на дознавателя, и поспешно отвел взгляд в сторону.

-- Если не возражаете, продолжим, - Куньи снова упал в кресло. - Итак, вчера, во время традиционной массовой схватки в тренажерном зале, произошло нечто из ряда вон выходящее - один из сотрудников университета преднамеренно пытался нанести физические повреждения другому сотруднику. Прошу вас, изложите, только очень подробно, что именно вы видели.

Глубоко вздохнув, я приступил к рассказу. Куньи, уложив перед собой лист желтоватой бумаги, извлек "чернильный камушек", который разместил в левом верхнем углу листа и щелкнул пальцами. Камушек резво побежал по желтоватой поверхности, сохраняя мое повествование в аккуратных строках. Я рассказ Куньи все - и о конфликте в раздевалке, и о ходе схватки, и о невесть откуда взявшемся предчувствии, и об остановке времени, и о своем броске, и о черной пирамидке разрыв-камня в рукояти меча Чибиса. Все это время дознаватель, с выражением вежливой скуки на лице, не отрываясь, смотрел в окно, одновременно вертя в руках неизвестно откуда взявшийся серебристый колокольчик - непонятно было, слышал ли он хоть что-то из того, что я ему рассказывал. Наконец я иссяк и замолчал. Куньи, вздохнув, с сожалением оторвался от созерцания очередного пейзажа, услужливо предоставленного снежным стеклом, и повернулся ко мне.

-- Все? - явно сдерживая зевоту, осведомился он.

-- Все, - буркнул я - реакция собеседника начинало меня раздражать.

-- Скажите, мастер Клен, а такое поведение бакалавра Чибиса, ну, как в раздевалке - оно для него типично?

Я задумался. До вчерашнего дня Чибис, в общем-то, старался держаться в рамках приличия, хотя, в особенности после проигрыша Мирилле в схватке на чемпионский титул, при встрече со мной он еле сдерживался, чтобы не сорваться. При этом его ненависть на мавку не распространялась.

-- Нет, совершенно нетипично, - отрицательно мотнул я головой. - Ни для кого не секрет, что Чибис пытался ухаживать за Мириллой, но получил отставку, однако таким, как вчера, я видел его впервые.

-- Ну, все когда-нибудь происходит в первый раз, - философски изрек Куньи, быстро пробегая строчки моего повествования. - Вот, ознакомьтесь с вашими показаниями и распишитесь. Здесь, и вот здесь, пожалуйста. Спасибо. Можете быть свободны.

-- Скажите, сударь Куньи, а что будет с Чибисом.

-- С Чибисом? - дознаватель потер переносицу. - Ну, его привлекут к ответственности. Когда выйдет из комы. Если выйдет.

Я резко остановился:

-- Чибис в коме?

-- А вы не знали? - в свою очередь, удивился Куньи. - Когда его взяли, он еще некоторое время пытался сопротивляться, а потом вдруг словно вырубился и впал в коматозное состояние. Сейчас он в университетской лечебнице, под охраной. Проведывать его не советую.

-- Да я и не собирался, - пожал я плечами. - Просто... Странно это как-то...

-- Точно, странно, - согласился со мной дознаватель и позвонил в колокольчик. - Пожалуйста, Эйя, пригласи ко мне сударыню Улару, - попросил он появившуюся на пороге невысокую эльфийку. - Мастер Клен, всего хорошего.

Я снова кивнул, раскланялся с входящей в кабинет знакомой по вчерашним событиям русалкой, пересек приемную, помахал рукой эльфийке и вышел в коридор.

В коридоре было пустынно - как-никак, суббота. Большинство обитателей университетского городка предпочитали встречать весеннее субботнее утро где-нибудь на природе, у костра, распевая старинные песни и поглощая огромные куски свежезажаренного, с дымком, мяса с овощами. Некоторые уединялись в тиши библиотек, а иные располагались в исследовательских лабораториях, чтобы в спокойной обстановке предаться творческому процессу.

Целители вмешались своевременно, поэтому Мирилла, проторчав в университетской лечебнице до полуночи, была отпущена домой под честное слово вернуться на следующий день для обследования. Ночью мавка спала хорошо, я тоже несколько успокоился и заснул, когда в восемь утра меня разбудил посыльный, вручивший мне официальный вызов к старшему университетскому дознавателю - для этих людей выходных и праздников не существовало. Когда я покидал коттедж (Мирилла сама предложила переночевать у нее), мавка на мгновение проснулась, нежно поцеловала меня в губы и тут же снова заснула - похоже, ее здорово напичкали выводителями.

Свернув за угол, я очутился перед широким арочным выходом на балюстраду. Часы над аркой показывали начало одиннадцатого, Мирилле нужно было попасть в лечебницу к двенадцати, и я ускорил шаг - до коттеджа, где обитала мавка, было довольно далеко, а одну отпускать мне ее не хотелось. Выйдя на воздух, я повернул вправо, и неожиданно передо мной выросла приземистая бородатая фигура.

-- Велимир, разговор есть, - Дуттар был необычайно серьезен.

-- Вообще-то я спешу. Если дело неотложное, проводи меня немного.

Дварф кивнул и присоединился ко мне. Некоторое время мы в молчании преодолевали уровень за уровнем, наконец он взглянул на меня:

-- Ты знаешь, что Гарслав в коме?

-- Уже знаю. Куньи мне сказал.

-- Велимир, что-то здесь не так. Я дружу с Чибисом уже восемь лет. Конечно, человек он не из легких, но никогда до этого, я подчеркиваю - ни разу - с ним не случалось ничего подобного.

-- Как сказал дознаватель, все когда-нибудь происходит впервые.

-- Согласен. Но его вчерашнее поведение вообще не укладывается ни в какие рамки. Словно его подменили...

-- Послушай, Дуттар, если ты пытаешься выполнить функцию адвоката Чибиса, то обратился не по адресу. Если бы дело касалось только меня, Боги с ним - я не впечатлительная барышня. Но он оскорбил Мириллу. Более того, он хотел ее убить.

-- Не думаю, - резко мотнул головой дварф.

-- Не думаешь? - я был ошарашен. - Ты ведь сам был там, ты это все видел, ты пытался ему помешать. А разрыв-камень в рукояти его клинка?

-- Разрыв-камень был разряжен.

От удивления я замедлил шаг:

-- А ты почем знаешь?

-- Вчера проверил. Не ты один разбираешься в кристалломагии - мне Грумар помог. Так вот: разрыв-камень был разряжен, причем еще до начала массовой схватки. А, как ты знаешь, свежеразряженный разрыв-камень действует так же, как кристалл безопасности.

Это я знал - удивительное свойство разрыв-камня. Будучи смертельно опасным в заряженном состоянии, он становился абсолютно безвредным после разрядки; более того, многие его свойства в разряженном состоянии становились эквивалентными свойствам кристалла безопасности.

-- То есть, ты хочешь сказать, что Чибис не смог бы... причинить Мирилле зло?

-- Не смог бы, хотя бы потому, что этого ему бы не позволили свойства камня. И я не думаю, что он хотел. Перед боем мы с ним поговорили, и он уверил меня, что его раздражение направлено только против тебя. Он... он по-прежнему ее любит...

-- Слова, просто слова.

-- Нет, не просто. Я хорошо изучил этого человека - он говорил искренне. Того, что произошло, не должно было случиться.

-- Но ведь случилось? Этого ты отрицать не можешь?

-- Не могу, - Дуттар горестно вздохнул. - Сегодня Куньи полоскал мне мозги за то, что я утаил от дознавателей серьезную улику - разрыв-камень.

-- А ты утаил?

-- Нет, но отдал его дознавателям только сегодня утром. А вчера, когда передавал им клинок Чибиса, ни словом об этом камне не обмолвился - мне нужно было проверить, заряжен ли он.

-- М-да, сокрытие преступления...

-- Велимир, перестань. Чибис ведь ничего плохого не сделал.

-- Как это не сделал? А кто Мириллу чуть не отравил?

-- Безвредная смесь сон-травы с сушеным козьим корнем.

-- Ничего себе безвредная! Мирилла едва оклемалась...

-- Да брось ты - просто мгновенно провалилась в быстрый сон, а потом сразу отошла.

-- Тогда почему целители напичкали ее выводителями?

-- Наверное, просто перестраховались. - Дуттар неожиданно обогнал меня и загородил дорогу. - Велимир, поговори с Мириллой, пусть снимет обвинение против Чибиса.

-- Не знаю, - я посмотрел поверх его головы - до коттеджей бакалавров было еще с полмили, и, если я не хочу отпускать к целителям мавку одну, мне следовало поторопиться. - Слушай, Дуттар. Я могу обещать только одно - передать Мирилле твою просьбу. Вне зависимости от ее решения, мое отношение к Чибису не изменится - даже если его действия дознаватели не сочтут противозаконными, я ему никогда в жизни не прощу пусть даже непреднамеренную попытку обидеть Мириллу. А сейчас извини, я очень спешу.

-- Спасибо, Велимир, - коренастый ассистент-генетик крепко сжал мой локоть и, не оглядываясь, медленно двинулся к синевшей невдалеке башне-лечебнице. Несколько секунд я смотрел ему вслед, затем тряхнул головой и рысью припустил к коттеджу - время неумолимо двигалось к полудню.

-- ... Так что, уважаемая сударыня Нгар, можете не волноваться - анализы показали, что вы в добром здравии... И не просто в добром - в великолепном...

-- Благодарю вас, целитель Росток. Я действительно чувствую себя хорошо, только вот некоторая сонливость...

-- Ничего страшного, это побочный эффект выводителей, скоро пройдет. Вчера, когда все это произошло, мы решили несколько перестраховаться, прежде чем поставить окончательный диагноз. Видите ли, организм мавок...

-- Спасибо, я в курсе насчет организма мавок.

-- Ну, тогда все в порядке. Вчера вас оглушили в общем-то безвредной смесью сон-травы с козьим корнем - обычно такую мы применяем при несложных поверхностных операциях. Быстрый сон...

-- Эффект упомянутой смеси мне известен.

-- Однако мы должны были удостовериться, что в этой смеси отсутствовали иные, менее безвредные ингридиенты. Для этого требовалось время, а ваше состояние внушало некоторую тревогу, вот мы и перестраховались...

-- Еще раз благодарю вас, целитель. А в качестве материального овеществления этой благодарности примите вот это...

-- Ну что вы, что вы, сударыня! Право, не стоит - ведь это профессиональный долг.

-- Долг долгом, а благодарность благодарностью. Тем более, что это вам поможет в работе.

-- Ну конечно же, спасибо огромное...

-- Не буду более злоупотреблять вашим вниманием. Всего хорошего.

-- Всего самого наилучшего. И, если когда-либо что-нибудь понадобится...

-- Непременно, целитель, непременно. До свиданья.

Какие тонкие в целительских кабинетах перегородки, подумал я, поднимаясь навстречу Мирилле, только что покинувшей смотровую лабораторию. Слышно абсолютно все - интересно, не сделано ли это специально - правда, для чего, нужно подумать.

Кроме нас двоих, в приемном покое никого не было, поэтому мавка, не стесняясь, бросилась мне на шею и впилась своими губами в мои губы. Организм отреагировал незамедлительно.

-- Веля, прекрати немедленно. Мы не дома. Хотя... м-м-м... очень неплохо... Слушай, давай вернемся в мой коттедж, запрем дверь и целый день будем заниматься только любовью...

За тонкой перегородкой что-то с грохотом опрокинулось - м-да, если здесь слышно все, что делается в кабинете, то, по идее, и в кабинете слышно каждое произнесенное здесь слово...

Я поглядел в смеющиеся глаза подруги. Слегка повернув голову, она нарочито громко добавила:

- И потом, я хочу показать тебе ту позу, о которой рассказывала - говорят, оргазм усиливается в несколько раз. Хочу проверить на себе.

За перегородкой опять что-то грохнуло. Мирилла, едва сдерживая смех, потянула меня за рукав, и через мгновение мы уже неслись через благоухающий весенними ароматами цветущий сад, окружавший лечебницу.

-- Слушай, ну чего ты доставала этого целителя, - пропыхтел я на ходу.

-- А чтобы не повадно было. На осмотре облапал меня всю, как хотел.

-- Но ведь он же целитель...

-- И мужчина. И похоже, время от времени мужчина в нем преобладал - знаешь, мы, женщины, прекрасно чувствуем, когда нас действительно осматривают, а когда просто лапают.

-- Ну, в чем-то я его понимаю...

-- Ах, понимаешь? Ну, тогда догоняй...

Когда я, наконец, добрался до коттеджа, Мирилла успела не только принять душ, но и заняться приготовлением моих любимых творожников. Пока я стоял под хлещущими струями ароматизированной воды, мавка накрыла на стол, откупорила бутылочку "Золотого Дракона" и достала из шкафчика заветные бокалы из морского хрусталя.

Освеженный, я появился в каминной комнате. Творожники пахли умопомрачительно, аромат горячего шоколада смешивался с терпкостью вина, и на этом фоне едва уловимо ощущался будоражащий запах любимых духов Мириллы. Сама хозяйка, живописно задрапированная в полупрозрачную накидку, призванную не столько скрывать, сколько подчеркивать, возлежала на низком ложе рядом с накрытым на двоих столиком. Увидев меня, мавка грациозно потянулась и сделала приглашающий жест. Однако, когда я протянул к ней руки, она отстранилась и указала на ложе по другую сторону от столика:

-- Сначала поешь, энергии тебе сегодня потребуется оч-чень много.

Опускаясь на ложе, я вдруг вспомнил о подарке:

-- Мирилла, а где моя сумка?

-- Где обычно, в прихожей. А что.

-- Я сейчас.

Сверток, врученный мне маэстро, оказался на самом дне, и, когда я его доставал, из сумки вдруг выкатился камень, полученный от него же. На мгновение я замер - вчера, когда старик отдавал мне его, камень обладал белкло-желтым окрасом. Сейчас же он светился нежно-салатовым светом. Я осторожно взял его в руку - на ощупь камень казался теплым и каким-то... скользким, но, стоило мне поднести его ближе к глазам, как свечение прекратилось, и на ладони у меня оказался давешний невзрачный кусок желтой породы.

-- Велимир, ты скоро? - голос мавки вернул меня к действительности.

-- Уже иду, - я запихнул камень обратно в сумку и быстро развернул пакет. Внутри оказалась изящная малахитовая шкатулка (вот почему сверток показался мне таким тяжелым), но, как ни бился, я не мог найти способа ее открыть. Отчаявшись, я вернулся в комнату, опустился перед Мириллой на колени и протянул ей мой подарок:

-- Любимая, я хочу поздравить тебя с вступлением в славную когорту бакалавров нашего университета. Прими от меня сей скромный дар...

-- Ой, какая прелесть! - мавка схватила шкатулку. - А что внутри?

Не знаю, как она это сделала, но шкатулка вдруг открылась, как по волшебству. В шкатулке, в бархатном гнезде, покоилась цепочка из странного зеленоватого металла. К цепочке был прикреплен кусочек черного отполированного дерева, слегка исцарапанного. Внутри у меня все похолодело: "Ну Ависса, ну удружила - это же черт знает что". Я уже открыл рот, чтобы попытаться оправдаться, поднял глаза - и тут все слова застряли у меня в горле: Мирилла, неотрываясь, словно в трансе, смотрела на этот исцарапанный кусочек дерева, а в глазах у нее... Да, в ее глазах стояли слезы, и она улыбалась - так, как может улыбаться только самая счастливая на свете женщина.

-- Велимир, - ее шепот, казалось, был слышен во всех уголках Вселенной. - Велимир, родной мой, ты даже не представляешь, что ты мне подарил. - Она всхлипнула, но тут же овладела собой. Отставив шкатулку в сторону, она метнулась ко мне, повалила на спину и принялась неистово целовать. Слегка ошеломленный, я нырнул в эту ласку и полностью ей подчинился. То, что за этим последовало, я испытал впервые за пять лет нашей совместной жизни. Щедрость ее тела потрясла меня - казалось, она готова была отдать мне всю себя и сожалела, что не может дать больше. Это безумие длилось долго, очень долго, целую вечность - во всяком случае, когда я из него вынырнул, за окном уже смеркалось, столик был перевернут, ложа были залиты смесью вина и шоколада, а мы с Мириллой незнамо как оказались на ковре в дальнем углу комнаты. Мавка крепко держала меня в объятиях, словно боялась, что я сейчас исчезну, и только повторяла: "Велимир, родной мой, родной...".

-- Солнышко, что с тобой? - я вложил в свой голос всю нежность, которую сейчас испытывал к ней.

-- Боги, Велимир, как я тебя люблю. Ты самый лучший, самый желанный. Если ты меня бросишь, я просто умру...

-- Глупая, как ты такое можешь даже говорить. Я никогда в жизни тебя не брошу...

-- Поклянись...

-- Клянусь памятью родителей...

-- Спасибо тебе, милый. И огромное спасибо за подарок - я в жизни не могла бы пожелать себе ничего лучшего.

-- А... что это я тебе подарил, солнышко?

-- Не знаешь? Пока не скажу... потом... Но скажу обязательно. Кстати, а откуда он у тебя?

-- Ну... мне Ависса присоветовала.

-- Ах, Ависса... Это мавка-теолог? Знаю ее... Неплохая девушка. И что, она ничего тебе не сказала?

-- Ничего. Кстати, похоже, она запала на Ратибора...

-- Так это же великолепно! Он прекрасный человек, и ему позарез нужна достойная подруга. Что ж, Ависса, как нельзя лучше для этого подходит... Рада за него... И за нас...

-- Мирилла, я тебя люблю.

-- Я тоже люблю тебя, Веля... Подвинься... Осторожно, не раздави меня...

Глава 4

-- Мирилла, ты спишь?

-- М-ммм

-- Понял... Ладно, не буду мешать.

Нежно коснувшись губами щеки уютно посапывающей подруги, я стянул с ложа сухую шелковую простынь и заботливо укрыл мавку. Пусть поспит - угомонились мы под утро, хорошо еще, что коттеджи не стоят впритирку, так что шансы разбудить соседей ничтожные, не то, что в общежитии. Скомкав залитое шоколадом и вином постельное белье, я сунул его в "мешок чистоты" и скорым шагом двинул в душ. Прохладные струи ароматизированной воды окончательно согнали сон, но на смену ему пришел зверский голод - еще бы, вчера вечером мне так и не удалось поужинать. Вернувшись в каминную, я подхватил чудом уцелевшее блюдо с холодными творожниками, которое тут же ополовинил, запивая потрясающе вкусные кругляши остатками шоколада из опрокинутого кувшина. Когда основной животный инстинкт был удовлетворен, я вспомнил, что отношусь все-таки к виду "человек разумный", то есть обладающему некоторыми способностями к созидательному процессу, и, с сожалением отнеся на кухню блюдо, принялся наводить порядок в комнате, стараясь при этом особенно не шуметь.

Часы на каминной полке показывали начало десятого, когда мою творческую деятельность прервал деликатный стук во входную дверь. Вообще-то в коттедже для этой цели имеется специальный колокольчик, оповещающий о приходе гостей хрустальным звоном, однако, учитывая воскресный день и безмятежно дрыхнувшую без задних ног Мириллу (а поспать мавка любила, хотя, если требовалось, ухитрялась обходиться без сна по трое суток и при этом оставаться свежей и в здравом рассудке), я пришел к выводу, что это кто-то из своих.

Ратибор, казалось, заполнил собой всю нашу небольшую прихожую.

-- П-привет, Велим-мир. Я н-не с-слишком рано? - шепот приятеля, наверное, был слышен на Вечной полощади.

-- Отнюдь. Как раз вовремя - я почти закончил уборку. Как насчет чашки горячего шоколада?

-- С у-удовольствием. Х-хотя, вроде, п-позавтракал, н-но э-это было ч-часов в с-семь утра, так что...

-- Тогда проходи на кухню, я сейчас.

В дверях каминной я столкнулся с Мириллой. Удивительно, как эта девушка ухитряется никогда не выглядеть заспанной. Задрапированная в полупрозрачную простынь, она смотрелась просто потрясающе. Быстро чмокнув меня в губы и радостно крикнув "Ратибор, милый, здравствуй!", на что мой друг ответствовал не менее радостным, но менее внятным восклицанием (похоже, он уже добрался до моих творожников), мавка скрылась в ванной комнате, откуда незамедлительно послышалось журчание воды. Я перенес ложа из каминной в спальню, застелил их чистыми, приятно пахнувшими простынями, извлеченными из "мешка чистоты", и присоединился к Ратибору.

-- Ну ты, обжора. Оставь хоть парочку!

-- А т-ты еще не з-завтракал?

-- Когда бы я успел? Только поднялся - и сразу за работу...

-- Угу, т-то-то у т-тебя ш-шоколад на г-губах не п-просох.

-- Ну, подумаешь, съел пару творожников. А молодому растущему организму знаешь, сколько нужно? Ого-го. Остановись, изверг!

Во время моей тирады Ратибор продолжал уписывать творожники за обе щеки, ухитряясь одновременно огрызаться.

-- У-успокойся, В-веля. С-сейчас Мирилла п-приготовит тебе п-пожрать по в-высшему р-разряду.

В этот момент, словно в подтверждение его слов, на кухне появилась моя подруга - как всегда, аккуратно причесанная, в плотной шерстяной юбке до колен и в закрытой кофте с длинными рукавами.

-- Сейчас, мальчики, я буду вас кормить. Ратибор, перестань жрать вчерашние творожники, не гробь желудок - через пять минут все будет свежее и горячее. И вообще - марш из кухни, я вас скоро позову.

-- М-мирилла, с-солнышко, к-как ты себя ч-чувствуешь?

-- Спроси у Велимира - он тебе расскажет, - мавка подмигнула мне, улыбнулась и полезла в шкаф за продуктами.

Сцапав напоследок по творожнику, мы с приятелем перешли в каминную. Я с размаху бросился в кресло, Ратибор, дожевывая, прошелся вдоль стены, разглядывая висящее на ней оружие. Затем осторожно извлек из потемневших от времени бронзовых ножен тяжелый короткий катласс и, встав в позицию, вполне профессионально расчертил им воздух.

-- У-ух ты, к-какая б-балансировк-ка... С-сам л-летает... Э-эх, мне б-бы такой т-тогда на ф-флейт... М-может, и Д-дед бы в-выжил...

-- Ну, в то время у тебя-то и фехтовального опыта особого не было. Да и не по карману нам с тобой такой клинок. Работа, конечно, не дарсийская, но самого мастера Кривла.

-- К-кальсская? Т-точно, вот и к-клеймо. М-да, и от-ткуда М-мирилла все это б-берет?

Я пожал плечами. Многое в прошлом мавки оставалось для меня тайной за семью печатями. Первое время я изводил Мириллу вопросами, на которые получал односложные либо туманные ответы, потом понял, что это бесполезно, и прекратил бесплодные попытки. Вместо этого постарался держать ухо востро - может быть, в обычной беседе подруга забудется и выдаст что-нибудь, что позволит хоть как-то пролить свет на ее прошлое. Но подруга не забывалась, так что я попросту плюнул на все и решил принимать жизнь такой, какая она есть. Единственное, что я выяснил из сторонних источников - это то, что за четыре года до нашей встречи мавка в числе еще нескольких наиболее одаренных личностей была принята на подготовительные курсы при университете, через два года получила диплом об обязательном образовании и без экзаменов была зачислена на факультет естественных наук по специальности механика. Кто-то уверял, что она родом из Кальссии, южной оконечности Короны - вполне возможно. По-славски мавка говорила абсолютно свободно, словно на родном языке, но точно так же она изъяснялась по-кальсски, на языке остов, по-дарсийски, знала эльфийский, дварфовский и лесной диалекты (на последнем, собственно, и общаются мавки, русалки и лесовики). А если учесть, что в Короне насчитывается восемь только официальных языков, то подобные способности не являются чем-то из ряда вон выходящим - как я уже упоминал, Ратибор свободно изъясняется на всех восьми, я же, помимо родного славского, бегло говорю на остском, дарсийском и златолесском диалекте эльфийского языка.

Ратибор сделал еще несколько выпадов, затем с сожалением вернул катласс на место.

-- С-слушай, В-велимир, так в-все-таки, что п-произошло в п-пятницу? Я уже в-вчера вас не с-стал беспокоить...

-- А что ты слышал?

-- Н-ну что з-за п-привычка отвечать в-вопросом на в-вопрос? Л-ладно - г-говорят, что Ч-чибис пытался у-убить М-мириллу. Хотя н-некоторые с-считают, что в-в д-действительности он н-ничего п-подобного не п-планировал.

-- А ты как думаешь?

-- О-откуда мне з-знать? К-когда я об этом у-услышал, г-готов был н-найти Ч-чибиса и все к-кости ему п-переломать.

-- Кстати, когда ты обо всем этом узнал?

-- В-в ту же н-ночь. Мне Ав-висса р-рассказала. Она в-все в-видела...

-- Гм-м... И в ту же НОЧЬ все тебе и поведала. Интересно...

Ратибор густо покраснел.

-- М-мы с ней с-случайно встретились... Я з-засиделся в л-лаборатории до п-полуночи, меня д-дежурный выгнал, в-выхожу из к-корпуса - а тут она н-навстречу. В-встревоженная, у-увидела меня - тут же с-схватила за руку и п-потащила. Г-говорит, Ч-чибис пытался М-мирилле н-навредить, но, с-слава Б-богам, все о-обошлось, н-но ей к-кажется, что что-то т-тут не то...Н-нужно, г-говорит, п-проверить, чтобы н-не ошибиться. Я н-ничего т-толком не п-понял, п-принялся ее д-допрашивать, а у с-самого все в-внутри с-сжалось - ты ведь з-знаешь, для меня М-мирилла все р-равно что с-сестра, г-глотку за н-нее любому п-порву. А А-ависса вдруг о-остановилась, с-словно прислушиваясь, з-затем к-как-то с-сразу расс-слабилась, у-улыбнулась и г-говорит: в-все об-бошлось, п-причин для т-тревоги нет...

-- А как она в полночь оказалась у твоей лаборатории?

-- М-меня искала...

-- С чего бы это?

-- В-велимир, ну тебя к м-монахам, - уши у моего приятеля отливали рубином. - Эт-то с-совсем не то, что т-ты д-думаешь. Эт-то...

Я не выдержал и расхохотался. Ратибор недоуменно и как-то по-детски обиженно воззрился на меня, я же, одним прыжком вылетев из кресла, крепко ухватил его за плечи и сильно сжал:

-- Бора, дружище. Это как раз то, о чем я думаю. И я страшно рад за тебя. Ну, признайся честно - ведь было продолжение, правильно? Ратибор, не стесняйся - если Мирилла для тебя как сестра, то ты для нас как брат, а пять лет назад я был в твоей шкуре, так что все прекрасно понимаю.

Казалось, сильнее краснеть уже было физиологически невозможно, но Ратибор все-таки ухитрился это сделать.

-- Все, братец, можешь ничего не говорить - все написано на твоей пунцовой физиономии. Значит, было продолжение, догадываюсь, какое, и весь вчерашний день пролетел для тебя как один миг... Слава Богам, наконец-то у тебя появилась достойная подруга. Кстати, Мирилла хорошо отозвалась об этой девушке.

-- П-правда? - мой приятель расцвел на глазах, а потом подозрительно сощурился, - А ей то о-откуда про А-ависсу из-звестно? Р-растрепался?

-- Ничуть, - не моргнув глазом, соврал я. - Просто, когда преподносил Мирилле подарок, упомянул, что с его выбором нам помогла именно Ависса. И все.

-- Н-ну ладно. К-кстати, а к-как ей п-подарок?

-- Мальчики, все готово. Мыть руки - и за стол, - послышался с кухни голос мавки. Как нельзя вовремя, поскольку сразу же отпала необходимость отвечать на последний вопрос Ратибора. Реакция мавки на подарок меня просто потрясла и, хотя ночь воистину оказалась незабываемой, червячок сомнения все-таки грыз душу - что-то тут было еще, и это меня тревожило. Так что однозначного ответа у меня бы не нашлось.

Запахи в кухне стояли умопомрачительные. На этот раз Мирилла отдала предпочтение мясным блюдам (сами мавки убежденные вегетарианцы, да и моя подруга утверждает, что потребление мясной пищи ведет к деградации личности, однако, помятуя, что человек по природе своей хищник, время от времени кормит меня мясом, чтобы "не озверел"). Посреди стола дымилось блюдо с огромными, в ладонь, бифштексами, щедро посыпанные мелконашинкованной петрушкой и укропом, исходили соком куриные окорочка в хрустящей кожице, нарезка копченного балыка розовела в желтоватом обрамлении ломтиков сыра и фиолетовых луковых колец. Горка золотистых творожников по размерам могла поспорить с Одинокой вершиной, а в горячем шоколаде явственно чувствовалось присутствие корицы. Словом, никаких особых изысков, но как вкусно! Не сговариваясь, мы с Ратибором налегли на еду, на мгновение забыв обо всем на свете. Мирилла неторопливо жевала творожник, изящно запивая его шоколадом из бирюзовой пиалы, и время от времени умиротворенно поглядывала на нас. Наконец, забросив в себя, наверное, десятый кругляш (а до этого было еще, как минимум, три бифштекса, парочка окорочков и кто его знает сколько ломтиков балыка), я в изнеможении откинулся на спинку стула, ощущая сонливую сытость и некоторую тяжесть в желудке. Ратибор все еще продолжал метать в себя обильно политые медом творожники, но это и понятно - парень раза в два крупнее меня, и пищи ему требуется соответственно. При этом ни грамма жира, сплошные мускулы. Я, правда, тоже достаточно мускулист, и все съеденное во мне особо не задерживается - как говаривает Мирилла, "не в коня корм" - но до приятеля мне далеко. Однако всему есть предел, настал он и для Ратибора - сыто отдуваясь, приятель залил в себя полкварты горячего шоколада и отвалился от стола.

- Ну, парни, вы настоящая радость хозяйки - любо-дорого поглядеть на то, как вы едите.

-- А то. Кстати, хозяйка, спасибо тебе а-агромадное за столь вкусный завтрак, - наклонившись вперед, я с чувством чмокнул мавку в губы.

-- Только за завтрак? - хитро прищурилась она, незаметно бросив взгляд на Ратибора.

Ратибор опять залился румянцем - под внешностью "ученого с большой дороги", как его ласково величали однокурсники, скрывалась романтическая и чувствительная натура.

Хрустально прозвенел входной колокольчик. Мирилла дернулась было к двери, но я жестом остановил ее и пошел открывать сам. На пороге, подрагивая усиками, стояло существо, более всего напоминавшее кузнечика-переростка: огромные фасеточные глаза, длинные задние ноги, сложенные за спиной жесткие хитиновые крылья - словом, кузнечик-кузнечиком, только размером с приличного пса. Завидев меня, существо издало тихий свист, и передними конечностями протянуло короткую тубу, перевязанную зеленой лентой.

Эту породу Посыльных вывели лет десять назад, с какой-то военной целью - конечно, мы уже давно ни с кем не воюем, однако военное сословие в нашем обществе по-прежнему обладает достаточным весом, из налогоплательщика, постоянно напоминая ему о потенциальной угрозе вторжения извне (только откуда, ума не приложу), высасывают средства на содержание профессиональной армии и Военной академии, а в университете то и дело проводятся исследования по закрытой тематике, связанной с повышением обороноспособности нашей необъятной Родины. В ходе полевых испытаний выяснилась полная неприспособленность "кузнечиков" к боевой обстановке - при первом же проявлении массовой агрессии несчастные насекомые тут же впадали в кататоническое состояние, однако они оказались незаменимыми в качестве курьеров, поскольку могли не только доставить письмо по назначению, но и, при необходимости, озвучить отдельные, самые элементарные детали послания и односложно ответить на простейшие вопросы. Более того - обладая совершенно фантастическим нюхом (или что там заменяет его у насекомых), "кузнечики" были способны отыскать адресата в любой точке обслуживаемой ими территории (странное дело - сколько ни пытались использовать эти их особенности Стражи Порядка или порубежники, ничего не выходило - похоже, пацифизм был у переростков в крови). Стоит ли говорить, что "кузнечиков" с руками оторвал Почтовый приказ, и за истекшее десятилетие зеленые попрыгунчики практически полностью вытеснили обычных почтовых курьеров и посыльных.

-- Велимир Клен? - свистом уточнил Посыльный.

-- Да, - ответил я.

-- Вам письмо.

-- От кого?

-- Урман Свен.

Я принял тубу, взломал печать, отвинтил крышку и извлек свернутый в трубочку лист бумаги. Вышедшая на крыльцо Мирилла ласково потрепала Посыльного по холке и скормила ему кусочек сахара, пропитанного медом - "кузнечики" жуткие сластены. Довольно посвистывая, Посыльный деликатно принял лакомство и заработал хоботком.

-- Ч-что там, В-веля? - Ратибор пристроился рядом.

-- Да вот, Урман пишет, что Пест приболел, вместо него должен играть Фенрол, который в запасе, а меня просит подменить Фенрола на скамейке запасных.

-- Сегодня команда "магиков" встречается с командой гардемаринов, - Мирилла протянула Посыльному еще кусочек сахара и отряхнула ладони. - Четвертьфинал.

-- Т-точно, с-совсем з-забыл. Н-ну, так ч-что, В-веля, п-пойдешь?

-- А куда я денусь, конечно. Ведь должен кто-то заботиться о спортивном престиже родной альма-матер. Ребята, вы со мной?

-- Ес-стественно. Т-только А-ависсу п-прихвачу. А к-когда игра?

-- В два тридцать. В игровом зале Военной академии. - Мавка скрылась в коттедже, и через секунду донесся ее слегка приглушенный расстоянием голос. - Сейчас ровно одиннадцать.

Я завинтил крышку и вернул тубу "кузнечику".

-- Ответ? - просвистел Посланник.

-- Да, - ответил я.

-- Устно?

-- Да.

-- Хорошо.

Гигантское насекомое развернулось, задние ноги подогнулись, раскинулись с шуршанием хитиновые крылья, и мгновение спустя росчерк зеленой молнии скрылся за соседским коттеджем.

-- Н-ну и с-скорость, - восхищенно покачал головой Ратибор.

-- А ты думаешь, зря, что ли, элитные спецчасти Короны называются "хамелеонами".

-- П-положим, "х-хамелеонами" их н-называют с-совсем п-по д-другой п-причине...

-- Ладно, всезнайка, пойдем. Будете сейчас на пару с Мириллой меня гонять, а то после такого завтрака у меня ощущение, будто живот волочится по земле.

-- У-у м-меня тоже. Т-так куда - во в-внутренний д-дворик?

-- Естественно. Дорогая, поможешь нам?

-- С превеликим удовольствием, - мавка, уже облаченная в тренировочный костюм, появилась на пороге, увязывая волосы под черную бандану. - Велимир, переодевайся. Ратибор, на твой размер у меня тренировочной формы нет, так что ограничишься "голым торсом".

-- Н-не п-привыкать. Н-ну, К-клен, д-держись. Шас и-из тебя все с-соки в-выпустим.

-- Только не ногами и не по голове, а то он мне еще нужен, - Мирилла притянула меня к себе и поцеловала.

-- Н-не в-волнуйся. С-самое г-главное мы ему о-оставим...

Игровой зал Военной академии встретил меня какофонией голосов, немузыкального воя многочисленных трубок и свирелей, вызывающих ассоциацию с ущемленным хвостом мартовского кота, и звуков духового оркестра, наяривавшего какой-то бравурный марш. Защитные сетки подняты еще не были, и разминавшиеся на поле игроки то и дело перескакивали через ограждение, чтобы пожать руку приятелю или поцеловать подругу. Университетские болельщики сконцентрировались в зеленом секторе, и, поискав глазами, я тут же углядел мощную фигуру Ратибора, обрамленную с обеих сторон изящными черноволосыми фигурками Мириллы и Ависсы. Троица, завидев меня, радостно замахала руками; к ним присоединились сидевшие по-соседству Диуна со своим новым парнем-лесовиком. Большая часть университетских болельщиков состояла из студентов и преподавателей - "магиков", но было довольно много и представителей двух других факультетов - вне стен университета мы всегда демонстрируем трогательное единство.

Кто-то тронул меня за локоть. Обернувшись, я встретился глазами с Урманом, облаченным в полный игровой доспех. Круглый шлем с выполненной на нем светящейся краской цифрой "8" он держал под мышкой; тяжелая деревянная бита, напоминающая кастет великана, свисала с пояса.

-- Велимир, будешь в первой двойке замены. Садись рядом с Висталом.

-- Добро, - ответил я, продолжая разминать плечевой пояс.

Урман бросил взгляд на огромные часы, висевшие над входом.

-- До начала еще четыре минуты. Так что давай, не задерживайся на поле.

Хлопнув друг друга ладонью о ладонь, мы разошлись в разные стороны - Урман, нахлобучив шлем, порысил к центру поля, я же неторопливо перелез через ограждение (можно было, конечно, воспользоваться турникетом, но ни один уважающий себя игрок никогда этого не сделает) и уселся на скамейке запасных рядом с Висталом, невысоким стройным гномом - студентом-алхимиком.

-- Здравствуй, Велимир, - голос Вистала был под стать обладателю - хрустальный порыв ветра, заплутавшего в серебряных соснах. - Давно тебя не видел. Думал, охладел к "битому мячу".

-- Ну, не то, чтобы охладел. Просто понял, что это не мое, - пожал я плечами, продолжая оглядывать зал.

-- Ясно, - гном отстегнул биту от пояса, извлек из холщовой сумки зеленую тесьму и принялся аккуратно накручивать ее на рукоятку.

В этот момент шум в зале сменился оглушительными аплодисментами. Я повернул голову в сторону Центральной трибуны - на ней, подняв руки в приветствии, стояли трое: высокий, могучий человек в начищенной до блеска кирасе, в котором я узнал начальника академии войскового гетмана Свиристеля, наш ректор - профессор Дрозд-Ясеневый, задрапированный, как всегда, в официальный белый гаун со сверкающей рубиновой Звездой Первопроходца на груди, и невзрачный тщедушный эльф с белыми, словно выцветшими волосами - вице-воевода по делам культуры и спорта. Свиристель опустил руку, и шум в зале постепенно затих.

-- Уважаемые коллеги, - начальник академии, в прошлом адмирал Коронного флота, не нуждался в кристаллах звука - так, наверное, он командовал на мостике, зычным голосом перекрывая пушечные залпы. - Друзья. Сегодня команда гардемаринов Военной академии принимает своих коллег с факультета волшебства Славгородского университета. Обе команды долго шли к сегодняшнему дню, и он, наконец, настал. Да будет игра честной, и пусть победит сильнейший.

Стандартная формула потонула в буре оваций и свиста со стороны болельщиков академии. Сегодня они, точно так же как и университетские, позабыли о традиционном соперничестве родов войск. Будущие пехотинцы и моряки, кирасиры и артиллеристы, фортификаторы и интенданты в едином порыве повскакивали с мест, дружно скандируя "Пушки, паруса, палаш - Кубок Славов будет наш". Вояки бесновались секунд пятнадцать, затем, повинуясь руке гетмана, разом умолкли и заняли свои места.

Выступление ректора практически ничем не отличалось от выступления гетмана; после тредиционной формулы пожелания успеха овация охватила сектор болельщиков университета, которые размахивали бело-зелеными флагами - цветами факультета - и скандировали "Универ, универ, он и в спорте всем пример". Девчонки старались вовсю, в особенности русалки - развевались зеленые, в цвет флагов, волосы, волнующие округлости, полуприкрытые прозрачными накидками, подрагивали в такт движениям под горящими восхищенными взорами слушателей академии. Немногочисленные девушки-курсанты, затянутые в форменные камзолы, ревниво косились на разошедшихся русалок. Впрочем, университетские угомонились почти столь же быстро, как и курсанты - профессор пользовался не меньшей популярностью среди своих студентов, чем гетман среди курсантов.

Вице-воевода был совсем краток. Оглядев игроков и болельщиков умными, изумрудного цвета глазами, он воздел обе руки вверх и произнес только одну фразу, усиленную кристаллами звука:

-- Да состоится игра.

По залу прокатился гром оваций, судейские помощники быстро подняли защитные сетки, надежно изолировавшие зрителей от игрового поля, облаченные в белое судьи заняли свои места в решетчатых кабинках над боковыми столбами. Капитаны обеих команд встретились в центре поля; жеребьевку выиграли гардемарины, и тяжелый литой мяч из каучука отправился на сине-белую половину поля.

"Битый мяч" - игра жесткая и даже где-то жестокая. История ее появления уходит корнями в не столь далекое прошлое.

То, что мы живем на поверхности шара, было подтверждено еще во времена Чемериса Черного; в тот же период было высказано предположение о существовании на противоположной стороне планеты неизвестного материка, получившего название Антипод. И только около сорока лет назад, по решению Коронного географического общества, была, наконец, снаряжена экспедиция, основной целью которой было подтверждение либо опровержение существования Антипода. Экспедиция в составе ведущих ученых - археологов, геологов, лингвистов, страноведов и прочих - отбыла из западного порта Марли на двух клипперах в сопровождении славгородского парусно-колесного фрегата и корвета ВМФ Герцогства. Обратно, спустя семнадцать месяцев, вернулись только два корабля - клиппер и корвет, с половиной команды и изрядно поредевшим научным корпусом: схватки с пиратами и тропические болезни не прошли бесследно. Однако результаты экспедиции превзошли все ожидания - был не только открыт новый материк, но и обнаружена цепь островов, окаймляющая экватор наподобие пояса и населенная примитивными племенами, только-только вышедшими из каменного века. Изученная же часть материка оказалась необитаемой, со следами некогда могучей и таинственным образом исчезнувшей цивилизации. Непролазные джунгли скрывали развалины городов с удивительной архитектурой, лианы оплетали уходящие в небо ступенчатые пирамиды культовых сооружений. Жуткие и в то же время исполненные каким-то извращенным совершенством лица скалились с многочисленных барельефов; сложнейшие геометрические узоры, вырезанные с твердом базальте, завораживали взгляд и затягивали в себя. И нигде ни остатков утвари, ни обломков оружия, ни косточки - ничего: такое впечатление, что все население материка вдруг одномоментно снялось с места, прихватив с собой абсолютно все, начиная от предметов обихода и заканчивая останками предков, и растворилось в неизвестном направлении.

Странная это была цивилизация - архитектура свидетельствовала о высоком уровне развития, тогда как барельефы и горельефы запечатлели сцены насилия, человеческих жертвоприношений и бесконечных войн.

В одном из небольших храмов, куда участники экспедиции спрятались от многодневного тропического ливня, были обнаружены чудом сохранившиеся цветные фрески, подробно освещавшие какую-то игру в мяч, которая, по-видимому, пользовалась большой популярностью. В ходе тщательного изучения и жарких споров под речитатив дождя вырисовалась следующая картина: большое, примерно восемьдесят на сорок шагов, поле, делилось пополам; на средней линии, по краям, устанавливались два столба с кольцами, расположенными вертикально и направленными друг к другу на высоте двух с половиной - трех человеческих ростов. В каждой команде насчитывалось от восьми до одиннадцати человек (здесь мнения разошлись, т.к. не удалось точно подсчитать действительное количество игроков на фресках). Мяч размером с дыню, изготовленный из какого-то упругого материала (скорее всего, каучука), можно было отбивать коленом, локтем либо специальной битой квадратной формы, напоминавшей гротескную гарду от рапиры. Основной задачей было загнать мяч в одно из колец, внутренний диаметр которого буквально на полпяди превышал диаметр мяча. Каких-либо иных нюансов этой игры по фрескам установить не удалось, за исключением финала, причем свойственного именно этой цивилизации - капитан команды-победителя собственноручно рубил голову капитану проигравшей команды.

Информация об этой игре появилась в одном из популярных научных изданий спустя год после возвращения экспедиции, в разделе курьезов, и прошла бы незамеченной, не попадись она на глаза тогдашнему кальсскому губернатору. Идея, заложенная в описании игры, полностью захватила его воображение, а, поскольку его превосходительство по праву считался одним из крупнейших покровителей искусства и спорта (сам он в молодости был неоднократным призером чемпионатов Короны по стрельбе из конного арбалета), новое увлечение довольно быстро охватило население самой южной в Короне провинции. В ходе овладения игрой были выработаны правила, которые неоднократно корректировались, пока, наконец, семнадцать лет назад не были приняты в окончательном виде, и игра в "битый мяч" начала свое победное шествие по городам и весям Короны. Исходный вариант сохранился практически полностью, за исключением рубки голов. Каждая команда числом девять игроков (плюс четверо запасных, всего тринадцать) занимает свою половину поля; подающая команда разыгрывает мяч "на три удара", последний должен отправить мяч в кольцо. Удар по мячу наносится локтем, битой или коленом, причем каждый игрок имеет право на три удара подряд, но только упомянутыми частями - нельзя дважды ударить битой или, например, локтем. Команда может держать мяч на своем поле до девяти ударов либо в течение не более двадцати секунд. Удар в кольцо осуществляется с любой дистанции, но не ближе фронтального сектора, распложенного в восьми шагах от средней линии. Попадание в кольцо дает пятнадцать очков, в поле противника - одно очко; попадание в столб штрафуется одним очком, в обод кольца - двумя очками. Игра состоит из трех периодов по двадцать минут чистого времени - за этим следят специальные судейские помощники. Учитывая, что игра ведется тяжелым литым мячом из каучука (привезенные с Антипода гевеи великолепно прижились в Кальссии), игроки наряжены в наборные деревянные панцири и кожаные юбки до колен. Жесткие кожаные наколенники и налокотники защищают руки и ноги и дают возможность наносить мощные удары, а тяжелая деревянная бита способна, при желании, отправить в нокаут древнего рыцаря в полных доспехах. Голова игрока надежно упакована в круглый кожано-деревянный шлем, на котором светящейся краской выполнен его номер в команде. Зрителей и судейских помощников защищают прочные сетки, отделяющие трибуны от игровой зоны, а судьи вполне безопасно чувствуют себя в своих решетчатых кабинках.

Чистый звук горна возвестил подачу команды гардемаринов. Игрок в сине-белом доспехе коленом ввел мяч в игру; его напарник отправил его дальше ударом биты, а капитан команды, невысокий огненно-рыжий старшекурсник, приняв его на локоть, тут же великолепным "косым скользящим" рубанул по кольцу. Мяч прошел впритирку со столбом и по пологой дуге опустился почти под дальний срез поля команды "магиков", где его в прыжке перехватил бело-зеленый игрок. И понеслось... Я едва успевали следить за перемещениями игроков, рев трибун смешивался с глухими ударами по мячу. Первые пять минут противники просто пристреливались, "прощупывая" друг друга. Учитывая, что в кольцо попасть довольно трудно, а любой промах чреват столкновением с ободом либо столбом с накоплением штрафных очков, игроки сосредоточились на попытке "пробить" поле противника. Пока это не удалось ни одной из команд - демонстрируя чудеса ловкости, участники ухитрялись "поднимать" с земли такие мячи, что мы с Вистаром только восторженно качали головами и восхищенно цокали. Вторая двойка запасных сидела чуть поодаль - какие-то незнакомые "мальки" - и изо всех сил изображала из себя ветеранов, стараясь сохранять невозмутимый и даже скучающий вид, что удавалось им с большим трудом.

На седьмой минуте Урман коварным крученым ударом, наконец, "пробил" поле гардемаринов (зеленый сектор трибун просто захлебнулся от избытка чувств); раздосадованные сине-белые тут же попытались контратаковать, их капитан пошел на риск и прицельно выстрелил в кольцо. Мяч молнией влетел в него, но недостаточно чисто - зацепившись за верхнюю часть обода, он несколько бесконечных мгновений колебался, в какую сторону свалиться, и, наконец, выкатился обратно на сине-белую половину. Университетские болельщики опять взревели от восторга; курсанты хранили скорбное молчание, а на табло под изображением скрещенного палаша и якоря появилась цифра 2 со знаком минус. Дальше игра шла достаточно ровно, без излишнего фанатизма - "магики" старались до предела держать мяч на своей половине (для чего один из бело-зеленых громко вслух считал секунды), гардемарины, не желая рисковать снова, по-прежнему пытались "пробить" поле противника, но как-то вяло. Поутихшие было трибуны вновь зашевелились; курсанты принялись скандировать какие-то лозунги, университетские болельщики, вооружившись свистками, дудками и трещотками, довольно слажено исполнили нечто среднее между студенческим гимном и похоронным маршем. На перерыв команды ушли со счетом (1):(-2) в пользу университета.

В раздевалке было довольно тихо - игроки в большинстве своем возлежали на топчанах, то и дело прикладываясь к сосудам с тонизирующим напитком и прополаскивая рот. В углу наставник команды магистр Курбан, флегматичный и обманчиво-сонный лесовик, негромко беседовал о чем-то с капитаном и ведущими игроками. Вистал сразу же присоединился к обсуждению; я же некоторое время бесцельно побродил по комнате, односложно отвечая на вопросы товарищей, затем, приняв из рук администратора команды сосуд с тоником, уселся на свободный топчан и закрыл глаза. Все тело ныло, но это было, если так можно выразиться, здоровое нытье - Ратибор с Мириллой погоняли меня на славу. Жаль, что правилами запрещено игрокам покидать раздевалку в перерыве между периодами - хорошо было бы сейчас обнять подругу, хлопнуть по литому плечу Ратибора, послушать язвительные замечания Диуны. Незаметно для себя я задремал, а проснулся от громоподобного голоса наставника, который, казалось, орал мне прямо в ухо:

-- Все, хватит прохлаждаться. Трехминутная готовность. Все встали, стандартная процедура...

Игроки мгновенно вскочили и принялись разминаться. Я тоже поднялся и, ощущая необычную легкость во всем теле, сделал несколько движений.

-- Круг! - хлопнул в ладоши магистр. Игроки быстренько собрались вокруг наставника и, положив руки друг другу на плечи, образовали неправильное кольцо.

-- Что есть сила? - взревел наставник.

-- Сила есть ветер! - ревом же ответили игроки. Я чуть не оглох.

-- Что есть тело?

-- Тело есть земля!

-- Что есть воля?

-- Воля есть огонь!

-- Что есть душа?

-- Душа есть вода!

-- Что есть жизнь?

-- Стремление к победе!

М-да, отвык я уже от этого ритуала. Прямо языческий обряд с упоминанием стихий - еще пустоту забыли, но комментировать я не осмелился: похоже, ребята воспринимали все это всерьез.

-- Вперед, к победе!

Круг распался, и игроки трусцой покинули раздевалку. Пропустив "мальков" перед собой, мы с Висталом последними выкатились в зал и заняли свои места на скамейке запасных. Болельщики обеих команд чинно рассаживались по секторам (слава Богам, до мордобоя дело пока не дошло - хотя публика в большинстве своем собралась интеллигентная и дисциплинированная, но от эксцессов никто не застрахован). Шума было меньше, чем перед первым периодом; это объяснялось, скорее всего, тем, что многие успели посетить рефекторий, и сейчас торопливо дожевывали. Ратибор с девушками был на месте; увидев меня, троица снова принялась интенсивно размахивать руками.

-- Красивая у тебя все-таки подруга, - хрустальный голос Вистала был исполнен мечтательности.

-- Очень, - искренне отозвался я, посылая друзьям воздушный поцелуй. - И умная.

-- Ну, женщине ум не обязателен, - пожал плечами гном. - Ум нужен мужчине, чтобы зарабатывать на жизнь. А женщина должна хранить очаг, растить детей и ублажать мужа.

Я открыл было рот, чтобы с негодованием отмести данное утверждение, но вовремя вспомнил о присущей гномам полигамии и заткнулся. Насколько же сильны традиции, если даже такой умный и интеллигентный... э-э... разумный, как Вистал, по-прежнему находится в плену заблуждений.

Звук горна возвестил о начале второго периода. На этот раз подавала команда университета. Мастерски разыгранная комбинация завершилась великолепным ударом Урмана - мяч со скоростью пушечного ядра по крутой траектории устремился к половине поля противника, зал взревел, а на табло под стилизованным изображением семилучевой звезды появилась цифра 2. В свою очередь, сине-белые провели сложную атаку, и разрыв в счете сократился на одно очко. Трибуны ревели не переставая, команды, похоже, получили от своих наставников идентичные установки - игроки, не щадя себя и своих товарищей, безостановочно бомбардировали поле противника. Удар. Поле! Счет становится 2:0 в пользу "магиков". Снова удар, теперь с другой стороны. Столб! Одно штрафное очко, и разрыв снова сокращается. Сидеть я был просто не в состоянии - все происходящее на поле захватило меня полностью. Вцепившись в ограждение, я что-то кричал, подпрыгивая на месте; то же происходило и с Висталом. О мальках я уже и не говорю - оба визжали как поросята, которым отдавили копытца. При счете 4:4 зал взбесился полностью - я мельком подумал, что защитные сетки нужны не только для того, чтобы предохранять зрителей от возможной травмы, но и чтобы уберечь игроков от разъяренных почитателей. На одиннадцатой минуте четвертый номер "магиков" схлопотал мячом по голове и выбыл из строя. Игра не мгновение была остановлена; дежурный целитель в белой накидке склонился над телом, затем выпрямился и знаком показал, что все в порядке; пострадавшего унесли в лекарскую, а его место занял Вистал. Как только представители самой гуманной профессии покинули поле, рубка возобновилась с новой силой. 4:2! - капитан сине-белых пытался снова пробить кольцо, но зацепил только обод, схлопотав два штрафных очка. Зеленый сектор неистовствовал, одна девушка-курсант билась в истерике, слушатели академии всеми силами старались подбодрить свою команду. 5:2 - опять Урман. Ну и удар же у этого парня! Сине-белый в шлеме с цифрой "7", пытавшийся принять мяч на биту, отлетел в сторону и с трудом поднялся - бита оказалась расколотой, а мяч, ударившись о поле противника, подлетел чуть ли не до потолка. Игру снова остановили, и теперь замену произвела команда гардемаринов - похоже, "седьмой" номер серьезно повредил руку. 5:3: собравшись, сине-белые сократили разрыв в счете. Подача бело-зеленых. Вистал! Вот это "скользящий" - такие мячи просто не берутся. Но его все-таки взяли - огненно-рыжий капитан гардемаринов из невероятного положения "поднял" мяч буквально с пола, подставив под него биту, подправил коленом и нанес сильнейший удар локтем. Зал затаил дыхание, а мяч молнией прошил кольцо и, отлетев от заградительной сетки, со стуком упал на бело-зеленую половину. "Мальки" взвыли в один голос, и тут курсантов словно прорвало - все то, что я слышал до этого момента, показалось мне шепотом. Рев стоял такой, что дребезжали стекла, а на табло под скрещенными якорем и палашом горделиво сияло число "17". Побросав биты, гардемарины бросились к своему капитану и принялись его "качать". Пришлось вмешиваться судьям, но порядок на сине-белой половине удалось восстановить только минут через пять; все это время игроки университета, собравшись в кружок вокруг невесть откуда появившегося наставника, что-то обсуждали. Похоже, наша команда падать духом не собиралась, и у меня несколько отлегло от сердца.

В этот момент кто-то тронул меня за локоть. Обернувшись, я увидел незнакомого человека в добротном камзоле явно герцогского покроя, который, приложив палец к губам, поманил меня за собой. Несколько недоумевая, я проследовал за ним в раздевалку. Толстая дубовая дверь надежно изолировала нас от шума в зале. Кроме нас двоих, в помещении никого не было. Незнакомец знаком предложил мне сесть на топчан, а сам устроился в кресле напротив. Теперь я смог его разглядеть со всеми подробностями: лет сорока, высокий лоб изрезан морщинами, левый глаз тусклый и неподвижный, правый же, серо-стального цвета, блестящий и чуток насмешливый. Портрет дополняли крупный нос с горбинкой и небольшая эспаньолка рыжеватого оттенка. Рыжеватые же волосы были по-военному коротко стрижены.

-- Итак, чем обязан? - как можно вежливее осведомился я.

-- Велимир Клен? - голос незнакомца больше всего напоминал воронье карканье.

-- С кем имею честь? - вопросом на вопрос ответил я.

Незнакомец усмехнулся:

-- Весь в отца. Хотя глаза Велены. Да и подбородок, пожалуй, тоже.

-- Послушайте, - я почувствовал, что начинаю злиться - любое упоминание о родителях выбивало меня из колеи. - Если вы пытаетесь проводить визуальный генетический анализ, то подберите себе, пожалуйста, другой объект для наблюдений - я сейчас занят.

-- Ну вылитый Славомир, - зашелся в карканье незнакомец, и я понял, что он смеется. - Ладно, не обижайся, просто впервые вижу тебя вот так близко, прости - не смог удержаться. Уж больно ты на родителей похож.

-- А на кого, по-вашему, я должен быть похож? На соседей?

Незнакомец снова закаркал.

-- Ну хорошо, вы тут посмейтесь, а я вернусь в зал, - с этими словами я сделал попытку встать. Рука незнакомца, метнувшись к моему плечу со скоростью атакующей змеи, припечатала меня к топчану.

-- Сиди, - он больше не улыбался. - Разговор есть.

-- Может, сначала все-таки представитесь? А то мы в неравном положении - вы знаете, кто я такой, как меня зовут, упоминаете моих родителей, а я вот нахожусь в полном неведении относительно вашей персоны.

-- Называй меня... Карст, - легкая заминка перед именем подсказала мне, что имя это, скорее всего, вымышленное. - Кто я и откуда - значения не имеет. Да, я действительно хорошо знал твоих родителей, и если бы в тот роковой день я оказался рядом с ними, все могло повернуться иначе. Но я опоздал... - на мгновение лицо его исказилось, словно это воспоминание причинило ему боль, но тут же снова стало бесстрастным. - А сейчас я не хочу, чтобы подобное приключилось с их сыном.

-- В смысле? - я недоуменно воззрился на него. - Мои родители погибли при аварии паровика. Причем не они одни - двадцать семь человек... то есть разумных.

-- Точно, - кивнул головой собеседник. - А ты видел тела?

Я судорожно сглотнул - перед моим мысленным взором возник кошмар пятилетней давности: истерзанные тела, кое-как собранные на столе в городском морге. Отца можно было опознать только по светлым волосам, маму - по браслету на изуродованной руке.

-- Почему вы меня об этом спрашиваете? - слова дались мне с трудом. Целитель-душевник, который лечил меня после похорон, советовал как можно быстрее забыть о том, что я видел, и я послушно гнал от себя страшные воспоминания, загружая себя учебой. А потом появилась Мирилла, в которую я вцепился с отчаянием утопающего...

Некоторое время Карст сочувственно смотрел на меня, по-прежнему держа руку на моем плече.

-- Велимир, прости, что заставил тебя вспомнить все это, - голос его прозвучал на удивление мягко, он уже не напоминал воронье карканье, и в нем прорезался едва уловимый акцент уроженца восточной части Герцогства. - Я долго решался с тобой поговорить, хотя с момента... гибели твоих родителей постоянно за тобой присматривал. Наверное, этого разговора у нас бы не было, или он бы состоялся гораздо позже, но события приняли такой оборот, что откладывать его уже было нельзя...

Терпеть не могу, когда начинают излагать в сослагательном наклонении - "бы", "было", "было бы"... И вообще - происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Да, кстати, а как этот самый Карст попал в зал? Ведь доступ в игровую зону ограничен...

-- А как вы сюда попали? - не к месту спросил я.

-- Просто. Ногами через дверь. Ты будешь слушать или нет?

-- Буду, если вы скажете, кто вы такой.

-- Ну вот опять ты за свое. Ладно - скажем, так: я тот, кто был дружен с твоими родителями, для которого имя Клен не пустой звук, и кто нашел в себе силы преодолеть запрет и войти с тобой в контакт.

-- Но...

-- Слушай и не перебивай! - в его голосе послышались металлические нотки. - Времени у меня мало. С этой минуты ты не должен оставаться один. Лучше всего, если рядом с тобой будут Мирилла или Ратибор. Или магистр Луговой. На худой конец, любое разумное живое существо, к тебе доброжелательное. Избегай незнакомых мест, в особенности в ночное время. И никогда, ни при каких обстоятельствах, не снимай этого - в мою ладонь легло тонкое кольцо, похоже, изготовленное из кости. - Немедленно надень на мизинец левой руки.

Не знаю почему, но повиновался я беспрекословно. Кольцо пришлось мне точно в пору. Карст накрыл его ладонью, а когда отнял руку, я едва удержался от изумленного восклицания - кольцо исчезло. Вернее, стало невидимым - я по-прежнему ощущал его прохладу.

-- Вот так, - удовлетворенно кивнул собеседник. - И никому ни слова. Для твоей же пользы.

Вдруг глаза его сделались удивленно-круглыми - смотрел он куда-то мне за спину. Я автоматически обернулся, но ничего необычного не обнаружил. Повернувшись обратно, я открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, и осекся: Карст исчез, словно растворился в воздухе - похоже, ему нужно было отвлечь мое внимание, вот он и скорчил соответствующую рожу, а я, естественно, купился. Мысли в голове путались, и даже энергичное встряхивание упомянутым органом, а также интенсивное растирание кончика носа (Боромир утверждает, что в эту точку сходятся какие-то рецепторы, которые способствуют интенсификации умственной деятельности) особо ничего не дали. Ладно, это все лирика, а сейчас пора возвращаться в зал. Я уже было взялся за ручку двери, как вдруг она сама собой распахнулась, и бело-зеленый поток буквально смел меня с пути. Понятно, перерыв. Судя по задумчивым лицам игроков, ситуация на поле оставляла желать лучшего.

-- Ну? - деревянный доспех Урмана глухо скрипнул под моими пальцами.

-- 17:7. Мариманы ведут, - грустно покачал он головой.

-- Клен, где тебя носит? - наставник, сохраняя видимость спокойствия, вырос словно из-под земли.

-- Живот прихватило, - буркнул я.

-- И как - полегчало?

-- Полегчало.

-- Хорошо. Тогда заменишь на поле Иствара - он, похоже, связки на ноге потянул, ступить не может. Так что разогрейся хорошо.

-- Понял, - я глубоко вздохнул - играть мне не хотелось совершенно, но куда деваться - не могу же я, в самом деле, подвести родной факультет.

Глава 5

Часы на Доме Собраний пробили пять, когда наша четверка - то есть мы с Ратибором и обеими мавками - покинули игровой зал Военной академии. Студенты и преподаватели университета расходились поодиночке либо небольшими группками, принужденно улыбаясь и преувеличено-весело обсуждая сегодняшний матч. Курсанты же валили сплошным потоком, и только присутствие офицеров мешало им слишком бурно выражать свою радость - гардемарины победили со счетом 19:12, что обеспечивало им место в полуфинале. "Магикам" же в предстоящей игре со сборной цеховиков для выхода в полуфинал требовалась только победа с разрывом не менее восьми очков.

-- Велимир, ты был просто великолепен, - моя подруга прижалась ко мне. - В особенности, когда принял на себя тот крученый из пятого сегмента.

Я украдкой потер правое колено - удар был действительно сокрушительным, похоже, зреет громадная гематома. Нет, больше я в этих игрищах не участвую, вообще непонятно, зачем Урман втянул меня во все это, а я и повелся, как последний дурак.

-- Тем не менее, мы проиграли, - разговор с Карстом не шел у меня из головы.

-- Но ведь главное не победа, а участие, - живо возразила Ависса, которую Ратибор бережно поддерживал под локоть.

-- Процесс - все, результат - ничто, - пробормотал я, ощущая сквозь вязаное платье горячее и гибкое тело мавки.

-- Ну, в таком жизненном кредо тоже есть свои преимущества. Вся наша жизнь - непрерывный процесс, и если мы не научимся воспринимать это как должное, то смысл в нашем существовании попросту утратится, - Мирилла чуть отстранилась и взяла меня под руку.

-- Т-точно. Н-нужно п-получать у-удовольствие от к-каждого п-прожитого д-дня, ибо ж-жизнь наша ни ч-что иное как н-необратимое ч-чередование э-этих дней, и з-завтра с-сегодняшний д-день уже с-станет и-историей.

-- "И мир суетный мы покинем, оставив бренность наших тел", - задумчиво процитировал я.

Ависса резко остановилась:

-- Мирилла, по-моему, мальчики проголодались - только этим я могу объяснить присущее им сейчас похоронное настроение. Поэтому предлагаю зайти куда-нибудь и перекусить - лично я не отказалась бы от горячего чая с мятой и шоколадного пудинга.

-- Наверное, ты права, - Мирилла на мгновение задумалась, - может, заглянем в "Пастораль"? Это буквально в трех кварталах отсюда, и продукты там всегда свежие, а не из морозильника или сохраненные магически.

-- Можно и в "Пастораль", - пожал я плечами. - Только я бы предпочел чего-нибудь посущественнее пудинга - барбекю там, или, на худой конец, какой-нибудь бургер с сыром. Ты как, Ратибор?

-- А-аналогично. Я х-хоть и н-не играл, но так б-болел, что к-калориев и-израсходовал немеряно. Д-девушки могут п-подтвердить.

-- Да-да, болел изо всех сил, - кивнули головами мавки. - Только что стульями не швырялся.

-- А, так это ты ревел как раненый носорог? А я то думаю, и кто это так воет, что в ушах закладывает, товарищей по команде не слышно...

-- В-вот я т-тебе с-сейча покажу н-носорога, м-макак б-бесхвостый. А-ависса, н-нет, п-пусти, с-сейчас я с э-этим к-критиком р-разделаюсь...

Хохоча во все горло, девушки пытались остановить Ратибора, я уворачивался, как мог, но, в конце концов, ушибленная нога меня подвела, и не прошло и двух минут, как я был схвачен и поднят в воздух. Прохожие недоуменно косились на нас, но от комментариев воздерживались - обитатели центральной части города отличались хорошим воспитанием и присущей им деликатностью. Двое Стражей порядка двинулись было к нам, но, обнаружив всего-навсего резвящихся студиусов, резко сменили направление и неторопливо удалились восвояси.

-- Т-так кто тут у-у н-нас н-носорог? П-полетать х-хочешь?

-- Пусти, медведь, - задыхаясь от смеха, взмолился я. - Сейчас ведь уронишь, разобьюсь.

-- Н-не разобьешься, т-ты у н-нас у-упругий, к-как мячик. Б-будешь п-прыгать.

-- Ратибор, миленький, ну отпусти ты моего Велю, - вступилась за меня Мирилла, ласково поглаживая парня по руке. - У него ножка болит, он сегодня честь факультета отстаивал. А мы с Ависсой за это тебя вкусненько накормим.

-- В-в "П-пасторали"?

-- Ну, не хочешь в "Пастораль", сходим в "Серебряную подкову".

-- В "Подкову" не пойду, - мотнул я головой, по-прежнему вися в воздухе. - Там университетских не любят.

-- С чего ты взял? - удивилась Ависса.

-- Да были мы там с месяц назад - помнишь, Мирилла? К тебе еще тот дылда клеился, за куртизанку принял. А когда узнал, что из университета, принялся разглагольствовать о вреде науки и образования, и публика его, в общем, поддерживала.

-- Ну и что? - передернула плечами моя подруга. - Во-первых, он это говорил полушутя...

-- В каждой шутке есть доля шутки, - вставил я свои пол-монетки.

-- А, во-вторых, там здорово готовят столь любимую вами, людьми, мясную пищу.

-- А т-ты п-почем з-знаешь? - осторожно возвращая меня на место, поинтересовался Ратибор. - Т-ты ведь у н-нас в-вегетарианец.

-- Чтобы оценить качество блюда, совершенно нет необходимости его пробовать - достаточно взглянуть, как выглядят входящие в него продукты, и ощутить его запах. Так что, мальчики, соглашайтесь.

-- А-ависса, а т-ты как? - повернулся Ратибор к своей спутнице.

-- Ну, насколько я знаю, шоколадный пудинг можно отведать и в "Подкове", - пожала плечами мавка-теолог. - Так что лично я ничего против не имею.

-- Ладно, "Подкова" так "Подкова", - сдался я. - Пройдемся пешком или воспользуемся конкой?

-- Давайте лучше конкой, - тут же отозвалась Мирилла, - а то у тебя ведь нога ушиблена, вдруг отвалится по дороге.

-- Ух какие мы остроумные, - обняв мавку за плечи, я нежно поцеловал ее в нос. - Ладно, где тут у нас ближайшая остановка?

Народу в "Серебряной подкове" оказалось на удивление немного. Подбежавший половой, выслушав Мириллу, кивнул, сделал приглашающий жест и быстренько организовал нам столик на четверых с видом на пруд, живописно украшенный кувшинками и лилиями и окаймленный по-весеннему цветущими деревьями. Негромко играл струнный квартет, бесшумными призраками сновали половые; сам хозяин харчевни, румяный толстяк с вислыми усами и хохолком на бритой голове, традиционно полировал и без того чистые стаканы. Все дышало миром и покоем - тем самым покоем, которого сейчас так не хватало моей душе.

Пока Мирилла делала заказ, а Ратибор с Ависсой вносили коррективы, я задумчиво созерцал упомянутый пруд, машинально поглаживая невидимое, но по-прежнему ощутимое кольцо на мизинце левой руки. Самое интересное, что физически оно мне нисколько не мешало, однако вся моя демократичная натура буквально вставала на дыбы от подобного навязывания. Как часто мы крепки задним умом - ну что мне мешало отказаться, настоять на своем, послать этого Карста подальше. Нет же - развесил уши, дал себя окольцевать, как последний дурак, ничего толком не выяснил, в голове сумбур полный, а тут еще эти наставления-предупреждения "Не ходить в одиночку... Избегать темных мест...". Прямо приключенческий роман какой-то - конечно, я люблю приключенческие романы, но, одно дело, следить за перипетиями сюжета и смаковать преодолеваемые героем трудности, уютно устроившись в удобном кресле, а другое самому оказаться в шкуре этого самого героя. Ну, может быть, я несколько утрирую - ничего экстраординарного пока не произошло, но при моем извечном стремлении к стабильности и душевному комфорту любая подобная аномалия вызывает негативную реакцию.

-- Велими-ир, - голос Мириллы солнечным лучиком проник сквозь вязкие тучи глубокого самокопания (дошел - уже метафорами изъясняться начал. Или это на меня так игра подействовала? Все - больше никогда в жизни не выйду на поле, не мое это). - Родно-ой! Ты, часом, не медитируешь?

-- Ась? - я словно вынырнул на поверхность. - Э-э... Просто задумался...

-- Б-бывает, - серьезно кивнул головой Ратибор. - Й-я в-вот тоже и-иногда д-думаю... Т-тяжелый п-процесс, н-надо п-признать... Б-без него ж-жизнь к-как-то в-веселее...

-- Ну, тогда тебе прямая дорога в Рудные горы, на шахты - вон дварфы опять работников нанимают, рук у них там не хватает, - (и с чего это я вдруг завелся?)

-- Н-на ш-шахты м-мне нельзя. В-врожденная и-интеллигентность не п-позволяет, д-да и к-клаустрофобия, опять-таки...

-- С каких это пор у тебя клаустрофобия? Сам же рассказывал, как в бочке неоднократно на дно моря спускался, - я, наконец, оставил кольцо в покое и положил обе руки на стол.

-- Н-ну, так то м-море, а э-это м-мрачное п-подземелье - в-вдруг кто в-выскочит, ч-что-нибудь откусит.

-- Велимир, я заказала тебе твой любимый сырный салат и мясо в горшочках. На десерт что будешь?

-- М-ммм... А мороженое у них есть?

-- У нас выбор из семнадцати сортов, - тут же включился половой.

-- А что порекомендуете?

-- Фирменный десерт "Речные заводи".

-- Это как?

-- Шарик белого пломбира и шоколадного снега, пересыпанные мелко нарезанными экзотическими фруктами, все залито взбитыми сливками с небольшим добавлением тростникового меда.

-- Ну, из всего перечисленного только тростниковый мед можно с натяжкой отнести к речным аксессуарам - все остальное к реке имеет довольно призрачное отношение.

-- Велимир, не занудничай, - улыбаясь, проворковала Мирилла. - Наверное, у создателя этого блюда были какие-то собственные ассоциации. Главное, что это действительно вкусно.

-- А ты пробовала?

-- Пробовала.

-- Ну и?...

-- Две порции "Речных заводей" и два шоколадных пудинга, - не обращая уже на меня внимания, завершила Мирилла наш заказ.

Половой коротко поклонился и умчался исполнять.

-- Ависса, а над чем ты сейчас работаешь? - теребя в руках льняную салфетку, поинтересовался я.

-- Да вот, пытаюсь убедить твоего друга в необходимости хотя бы изредка посещать храм Божий?

Я невольно улыбнулся:

-- Имеется в виду, в научном плане - ведь, как у всякого студента предвыпускного курса, должна же быть у тебя какая-то тема?

-- Кстати, по поводу твоего Храма Божьего, - вмешалась Мирилла. У меня иногда складывается впечатление, что, не смотря на предоставленную мне полную свободу в плане общения (в том числе, интимного) с лицами противоположного пола, ревность моей подруге все-таки не чужда, поскольку она не позволяет мне долго беседовать с другими девушками в ее присутствии без ее участия. - Учитывая, что в Короне наблюдается причудливая смесь религий, а попытка создания Храма Согласия потерпела фиаско, в результате чего мы по-прежнему обладаем целым пантеоном, в какой именно Храм ты пытаешься затащить нашего друга. Кроме того, мне до сих пор не совсем понятна роль культовых сооружений и их служителей - ведь сказано же в Основном Завете "Бога нужно иметь в сердце своем, и не должно быть посредников меж Богом и плодом творения Его; а, поелику из праха мы встаем и в прах возвращаемся, то не должно быть между возносящим молитву и Господом его ни стен, ни крыш". Основной Завет является краеугольным камнем всех официальных религий, и как же все это согласуется с роскошными храмами и отнюдь не аскетичного вида "пастырями душ верующих"?

Я с интересом взглянул на Мириллу. За пять лет нашей совместной жизни мавка впервые предметно заговорила о религии - до этого мы никогда особо не касались этой темы, так, вскользь, когда речь шла о религиозных праздниках либо о пожертвованиях в тот или иной Храм. Но чтобы она еще и цитировала Писание?

Реплика моей подруги, похоже, ничуть не задела Ависсу - мне даже показалось, что в ее глазах мелькнуло одобрение. Материализовавшийся половой расторопно расставил приборы и холодные закуски, налил золотистого вина и, объявив, что "горячее будет подано через полчаса", вновь исчез. Ависса подняла бокал, пригубила и удовлетворенно чмокнула губами:

-- "Осенняя рапсодия". Одно из лучших златолесских вин. Ну, подруга, похоже, ты решила нас сегодня побаловать всерьез.

-- А действительно, Ависса, - я тоже пригубил из своего бокала - вино оказалось легким, в меру терпким, напоенным какими-то незнакомыми ароматами. - Учитывая все многообразие официального пантеона, каким образом различные конфессии ухитряются сосуществовать практически без конфликтов?

-- О-отстаньте в-вы от ч-человека, н-ну ч-чего п-прицепились. А-ависса, н-не обращай н-на них в-внимания - с-сарказм у э-этой п-парочки в крови.

-- Ну почему же? - Ависса спокойно придвинула к себе овощной салат и принялась за еду. - Вопрос вполне закономерный, тем более, что, насколько я понимаю, никто из вас, включая Ратибора, особой религиозностью не отличается - я имею в виду постоянные походы в Храм, отбивание поклонов и пение псалмов.

-- Однозначно, - кивнула Мирилла, с аппетитом уплетая блюдо из морской капусты. - Хотя мы все признаем первичность Духа и существование Создателя.

-- Вот именно! Ключевое слово - Создатель. Знаете ли вы, что официальный пантеон в действительности не является совокупностью богов как таковых?

-- В-в к-каком с-смысле? - Ратибор даже выпрямился.

-- В том, что и Боги Порядка, и Боги Хаоса есть ни что иное, как различные ипостаси, или, если хотите, сущности одного и того же Высшего Разума, которого мы все именуем Создателем.

-- Логично, - Мирилла, покончив с морской капустой, откинулась на спинку кресла с бокалом в руке. - Я бы даже сказала, очень диалектично - Хаос как высшая форма Порядка, и Порядок как крайняя стадия Хаоса.

-- Верно, - подтвердила Ависса, - Более того - когда-то эти противоположности именовались по-другому - Светлые Боги и Темные Боги, причем подавляющее большинство обывателей в категорию "Светлые" вкладывало понятие "Добра", а в категорию "Темные", соответственно, "Зла". Однако в мире не существует абсолютного Добра, равно как и абсолютного Зла - все зависит от конкретной ситуации. Добро в одном случае может оказаться Злом в другом, и наоборот. А для нашей жизни важны оба полюса, поскольку Свет и Тьма - две стороны одной и той же сущности, которые находятся в диалектическом единстве и не могут существовать друг без друга. Поэтому заявления типа "Богиня любви Эона - богиня Добра, а богиня смерти Кригга - богиня Зла" некорректны, ибо жизнь, будучи плодом любви, рано или поздно заканчивается смертью, чтобы затем вновь возродиться, но уже совсем в другом виде. Поэтому на Вселенском Соборе 738-го года было принято решение о переименовании Светлых Богов в Богов Порядка, а Темных Богов в Богов Хаоса - исходя именно из соображения, которое только что озвучила Мирилла.

-- Понятно, - рассказ Ависсы меня неожиданно увлек. - Значит, и Эона, и Кригга, и бог мореплавания Вестер, и покровитель ремесел Мирлос, и прочие боги - это, собственно, один и тот же Создатель, только, скажем так, узкоспециализированный в каком-то конкретном направлении?

-- Приятно иметь дело с интеллектуалами, - Ависса сделала глоток вина и поставила бокал обратно. - Именно так, хотя и несколько примитивизировано - недаром Мирилла упомянула о том, что Основной Завет является базовым для всех конфессий. Другое дело, что, в зависимости от "специализации" той либо иной ипостаси Создателя формируется определенный контингент верующих, которые расценивают эту ипостась в качестве собственного Верховного Божества, отводя всем остальным сущностям, то есть богам, вспомогательную роль. В такой ситуации очень легко скатиться в пучину сектантства, а если оно еще подкреплено псевдо-научными идеями, то это может привести к нежелательным последствиям - достаточно вспомнить, например, нашумевшее дело "Черных пастырей".

Мы одновременно кивнули. Несколько лет назад, когда я еще учился в школе, Корону буквально потрясло известие о череде жестоких убийств, носивших явно ритуальный характер. Причем все погибшие оказались молодыми женщинами-эльфийками и русалками. Дознаватели и Стражи порядка сбились с ног, были мобилизованы войска, но время шло, а убийства продолжались с пугающей периодичностью - по жертве в начале и середине месяца. При этом какие-либо следы сексуального насилия отсутствовали напрочь, а обширная география убийств, охватившая Герцогство и Дарсийский Доминион, заставляла распылять силы, что в значительной степени снижало эффективность поиска. Применение магии тоже особо не помогло, удалось только выяснить (и то по косвенным уликам), что преступники отождествляют себя с адептами богини смерти Кригги. Это утверждение вызвало бурю негодования со стороны служителей культа упомянутой богини, поскольку народ тут же принялся крушить храмы Смерти, причем не только в Герцогстве и Доминионе, но и в других государствах Короны - не избежало этой участи и родное воеводство. Был спешно созван Большой Коронный Совет вместе со Вселенским Собором, на котором Верховный Жрец Смерти сумел доказать полную непричастность возглавляемой им конфессии к кровавому кошмару. Погромы прекратились, в отличие от убийств, причем количество жертв увеличилось до трех в месяц. И тогда дознаватели пошли на риск - проанализировав, кем именно являлись все погибшие девушки, они стали ловить преступников "на живца", в роли которого выступали молодые сотрудницы Дознавательной части - эльфийки и русалки. Несколько месяцев шла напряженная работа, две девушки-дознавателя погибли страшной смертью в числе прочих жертв, пока, наконец, третья попытка не увенчалась успехом - в лесистом ущелье Доминиона, при попытке выполнения очередного ритуального убийства, преступники были схвачены. Все перипетии этой операции (возможно, в чем-то несколько приукрашенные) впоследствии были достаточно подробно освещены в буллах, которые в тот период разметались как горячие пирожки у лоточника. Помимо спецотряда Дознавательной Части Герцогства и дарсийской центурии Стражей порядка, в деле принимала участие терция славгородских "хамелеонов". Именно эта троица моих соотечественников и поставила жирный крест на биографии преступников - последних на месте несостоявшегося убийства оказалось более сорока, все достаточно молодые и крепкие мужчины, но куда им было до специально обученных бойцов, чья реакция могла поспорить с реакцией русалок и мавок. Словом, когда подоспели стягивавшие кольцо дознаватели и Стражи порядка, все было кончено - мертвые тела трех десятков одетых в черные хламиды адептов живописно разлеглись перед алтарем, с которого "хамелеоны" бережно снимали потерявшую сознание эльфийку, а остальные преступники, связанные по рукам и ногам, были свалены в шевелящуюся и богохульствующую кучу на дно ямы с солью, куда после вскрытия брюшной полости и отсечения конечностей должна была отправиться еще живая жертва.

Остальные члены секты, называвшие себя "Черными пастырями", были арестованы в течение буквально двух недель после описываемых событий; за судебных процессом, затаив дыхание, следила вся Корона. Как оказалось, основателем секты являлся некий Норвис Далерой, магистр прикладной алхимии Дарсийского университета. Выходец из религиозной семьи, в которой почиталась богиня смерти Кригга, он с юных лет свято верил в грядущую победу Тьмы над Светом, отождествляя с Тьмой богов Хаоса, к которым относилась и Кригга. Однако время шло, Свет и Тьма по-прежнему сосуществовали вполне мирно, и тогда Норвис решил нарушить сложившееся равновесие в пользу Хаоса, для чего создал собственную теорию развития человечества, основанную на законах термодинамики. Известно, что любая система стремится к минимуму полной свободной энергии - по этой причине, например, вода течет сверху вниз, а не наоборот. Рассматривая человечество как систему, Норвис пришел к выводу, что Зло (в эту категорию он вкладывал чисто обывательское понятие) энергетически более выгодно, чем Добро - например, для разрушения чего-либо всегда затрачивается гораздо меньше энергии, чем для созидания; живое существо можно уничтожить с гораздо меньшими энергетическими затратами, чем его вырастить либо излечить, и тому подобное. Тем не менее, человечество продолжало развиваться, что навело Норвиса на мысль о постоянной энергетической подпитке этой системы со стороны Добра. Поэтому для выведения системы из равновесия потоку Добра необходимо было противопоставить дополнительную энергию Зла. С этой целью, в течение ряда лет, Норвис вербовал сторонников, причем, в основном, из числа фанатиков- адептов богов Хаоса, хотя среди них затесалось и несколько представителей поклоняющихся богам Порядка. Первое время "Черные пастыри", как стали называть себя последователи нового культа, старались молитвами и прочими вполне легитимными способами, хотя и в глубокой тайне, призвать богиню Смерти, которую договорились считать главной среди богов Хаоса, к активным действиям. Это не помогло, и тогда больное воображение Норвиса (а обследовавшие его в ходе следствия целители-душевники однозначно пришли к выводу о невменяемости пациента) подсказало ему радикальное средство общения с богами - человеческие жертвоприношения. Будучи по натуре ярко выраженным ксенофобом и женоненавистником, Норвис обосновал необходимость принесения в жертву женщин, причем именно эльфиек и русалок, поскольку эльфы во все времена поклонялись только богам Порядка, а русалки у этого душевнобольного ассоциировались с похотью и развратом (мавок он почему-то трогать побоялся). Абсурдность подобной теории лежала на поверхности, но "на каждый товар есть свой покупатель", и зерна извращенной логики пали на благодатную почву.

Все без исключения официальные конфессии Короны сурово осудили "Черных пастырей"; целую неделю после оглашения приговора (все оставшиеся в живых участники кровавых ритуалов были казнены, за исключением самого Норвиса, которого, как невменяемого, пожизненно заточили в Герцогскую Цитадель), во всех Храмах шли проповеди, в которых деяния "кровавых адептов" подвергали проклятиям и остракизму. А в Дознавательной части появился особый, "конфессионный" департамент, призванный не допустить более повторения подобного кошмара.

Тут у меня в голове будто щелкнуло, и я вдруг вспомнил фамилию дознавателя, руководившего операцией по захвату "Черных пастырей" - Куньи; он тогда еще был удостоен двух высших наград сразу - "Ордена Льва", который от имени Короны ему вручил сам король, и "Ордена Духа" Вселенского Собора. Интересно, не новый ли это университетский дознаватель, с которым мне позавчера довелось пообщаться? Нет, вряд ли, скорее всего, однофамилец - операция проводилась под эгидой Герцогства, а из представителей воеводства в ней была задействована только терция "хамелеонов". Хотя кто знает?

-- Когда стало понятно, что существование конфессий, однобоко трактующих Основной Завет в пользу собственных объектов поклонения, чревато непредсказуемыми последствиями, Коронный Совет потребовал от Вселенского Собора принять экстренные меры по предотвращению возможности повторения ситуации с "Черными пастырями", - тем временем продолжала Ависса. - Тогда и была сделана попытка создания Храма Согласия, которая, как вы знаете, успехом не увенчалась. Единственное, чего удалось достичь - это сформировать собственный институт "постоянных наблюдателей", состоящий из наиболее опытных представителей всех конфессий, основным предназначением которого является отслеживание соблюдения корректности в действиях служителей различных Храмов. Система простая до безобразия - наблюдатели из числа адептов Богов Порядка работают в Храмах богов Хаоса, и наоборот. Все это, естественно, привело к созданию при Вселенском Соборе особого отдела, который в оперативном режиме координирует деятельность всех наблюдателей и, время от времени, отчитывается перед Собором и Малым Коронным Советом.

-- Н-ну, к-как в-всегда. Л-любая н-новая д-деятельность тут же в-влечет за с-собой нагромождение б-бюрократического а-аппарата.

-- А куда деваться, - я развел руками. - На том Корона стояла и стоять будет.

Ависса вновь отпила из бокала и поудобнее устроилась в кресле:

-- А теперь отвечаю на твой вопрос, Велимир - год назад мне предложили после окончания университета влиться в ряды этих самых наблюдателей, которые официально именуются "Глазами Создателя". Для этого я должна досконально разбираться во всех тонкостях всех без исключения официальных конфессий, а также обладать способностью обнаружения и, при необходимости, пресечения любых аномалий в деятельности Храмов. Так что, как понимаешь, заниматься есть чем.

-- М-да, - протянула Мирилла, глядя на соплеменницу с невольным уважением. - Не хотела бы я оказаться на твоем месте. Нелегкое это дело, постоянно общаться с адептами, среди которых хватает всяких, в том числе и с отклонениями.

-- Ну, каждый должен, в конце концов, отыскать свое место в этой жизни, - пожала плечами Ависса. - И потом - должен же кто-то выполнять и такую работу? Так почему не я?

-- А-а это н-не о-опасно? - встревожено спросил Ратибор, подливая Мирилле вино.

Ависса тихо рассмеялась и обняла моего приятеля.

-- Ратибор, милый! Никто из нас не застрахован от опасностей. Если честно, я сама немножечко побаиваюсь. Но ты ведь будешь рядом?

-- О-однозначно. М-можешь не с-сомневаться, - Ратибор с такой силой сжал бутылку, что она треснула.

-- Ничего себе, силушка! - в голосе Ависсы звучало восхищение.

-- Ну вот, испортил такое хорошее вино, - пробурчал я.

В этот момент возле столика вдруг очутился сам хозяин заведения. Приняв из рук опешившего Ратибора треснутую бутылку, он некоторое время внимательно ее разглядывал, затем, подозвав полового, что-то ему сказал. Через мгновение на столе появилась новая непочатая бутылка "Осенней рапсодии", а хозяин, поклонившись Ратибору, осведомился, как того зовут, и сообщил, что он второй посетитель "Серебряной подковы" за последние десять лет, которому удалось подобное. Поэтому треснувшую бутылку он забирает себе, дабы она заняла достойное место рядом с бутылкой-предшественницей, а от лица заведения он просит принять в качестве дара точно такую же бутылку вина. Затем хозяин еще раз поклонился и исчез.

-- Ависса, можешь считать себя в полной безопасности, - Мирилла тепло взглянула на Ратибора, - С таким защитником тебе опасаться нечего.

Ависса благодарно поцеловала Ратибора в губы, и лицо моего друга приняло свекольный оттенок. К счастью, в этот момент подали горячее, и мы, перебрасываясь ничего не значащими фразами, приступили к еде.

Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Я бы еще добавил,что уровень настроения нашего брата прямо пропорционален количеству выпитого и съеденного - чувствовал я себя отменно, встреча с Карстом отошла куда-то на задний план, рядом со мной сидела самая красивая девушка в мире, словом, я был доволен жизнью и самим собой.

Десерт тоже оказался выше всяких похвал. Я вообще люблю мороженое, а сочетание экзотических фруктов со взбитыми сливками и тростниковым медом придавали вкусу этого блюда пикантный оттенок.

-- Ну, и как тебе "Речные заводи"? - осведомилась Мирилла, с явным удовольствием приступая к шоколадному пудингу.

Вместо ответа я поднял вверх большой палец.

Зал постепенно заполнялся. Столик по соседству оккупировала компания из трех мужчин и трех женщин. Двое представителей сильного пола были облачены в выходные вицмундиры с вышитой на груди эмблемой цеха извозчиков; двойной серебряный шнур на воротниках свидетельствовал об их принадлежности к старшей цеховой администрации. Военный камзол третьего со знаками различия пехотного войскового сотника говорил сам за себя. Женщины - две мавки и эльфийка - явно относились к разряду куртизанок, причем достаточно дорогих. Я украдкой взглянул на Мириллу - моя подруга невозмутимо занималась пудингом, но во взглядах, которые она время от времени бросала на соотечественниц за соседним столиком, сквозило плохо скрываемое презрение. Ависса, которая располагалась спиной к вновь прибывшим, перехватив один из таких взглядов Мириллы, изящно развернулась в кресле. Какое-то мгновение она внимательно рассматривала компанию, затем вернулась к пудингу, едва заметно передернув плечами - похоже, ее отношение к профессии соотечественниц было не столь радикальным, как у моей подруги.

В свою очередь, соседки из-под тишка разглядывали нашу компанию. Эльфийка, заговорщицки склонившись к товаркам, что-то им прошептала, и все трое негромко рассмеялись. Об эффекте смеха мавок я уже упоминал - похоже, мужская половина соседей еле удержалась от того, чтобы не уволочь своих подруг куда-нибудь в укромное место. Ратибор быстро взглянул на меня и покраснел - что ж, я его понимаю, сам отреагировал подобным образом.

-- Ты куда уставился? - прошипела Мирилла.

-- Я? Никуда, - сделав как можно более равнодушное лицо, отозвался я самым честным тоном, на который оказался способен. - Просто, глядя на того парня в военном камзоле, подумал - может, после университета податься в армию? Думаю, форма мне будет к лицу.

-- Не знаю, как насчет формы, но будешь пялиться на падших женщин - я тебе устрою такие маневры, мигом обо всем позабудешь.

Ависса улыбнулась:

-- Мирилла, будь снисходительной. Мужчины по природе своей полигамны, и ими зачастую руководят инстинкты. Физиология, ничего не попишешь.

-- Я не против, - моя подруга еще раз презрительно оглядела компанию по соседству. - Я никоим образом не ограничиваю свободу Велимира, но мое отношение к женщинам, торгующим своим телом, он прекрасно знает. Веля, - она повернулась ко мне, - если ты переспишь, например, с Диуной, я тебе слова не скажу. Но если узнаю, что у тебя в постели побывала куртизанка... - мавка умолкла, но все было понятно и без слов.

-- Да не собираюсь я спать с Диуной, - пробормотал я, невольно вспоминая волнующие прелести зеленоволосой сокурсницы. Так, нужно срочно менять тему.

-- Ависса, я вот о чем хотел у тебя спросить, как у специалиста-теолога. Насколько мне известно, представители всевозможных конфессий, помимо чтения проповедей, сбора средств и пения псалмов, все-таки способны еще на кое-что и полезное - ну, скажем, адепты бога здоровья Гисмуса прославились как искусные целители, служители Ралкина безошибочно предсказывают погоду, и так далее. До сегодняшнего дня я особо не задумывался о том, как они это делают, но сейчас вдруг стало интересно.

-- Объясняю, - кивнула головой Ависса. - Тем более, что тебе, как "магику", это должно быть близко. Вот скажи - когда ты работаешь с магией кристалла, каким образом ты это делаешь?

-- Ну, отыскиваю "нити", распрямляю их, а затем начинаю выплетать необходимый узор, зачастую связывая его с нитями других кристаллических объектов. Например, буквально позавчера я ухитрился создать абсолютное лезвие.

-- В-в к-каком с-смысле - а-абсолютное?

-- Возможно, название звучит несколько претенциозно - собственно, так его обозвал магистр Луговой. Просто в результате "сплетения" нитей алмаза и низкопробного железа получился клинок, способный гранит резать как масло - даже легче.

-- Н-ничего с-себе. Т-ты п-представляешь, к-какие в-возможности т-таит в с-себе т-твоя н-находка?! - От возбуждения Ратибор даже приподнялся.

-- Никаких возможностей здесь не таится, - отрезала Мирилла. - Для того, чтобы поставить производство подобных лезвий на поток, необходимо в точности воспроизвести процедуру получения клинка. Скажи, Велимир - способна ли ваша магия создать сотню - нет, тысячу дубликатов подобного изделия, причем в достаточно сжатые сроки?

-- Нет, не способна, - нехотя признал я. Действительно, в результате волшбы практически невозможно получить два идентичных изделия, свойства которых совпадали бы полностью. Более того, каждый раз, выполняя, казалось бы, одну и ту же операцию, даже профессионал высочайшего уровня, типа магистра Лугового, не в состоянии предугадать, какими свойствами будет обладать конечный продукт - причем, чем сложнее изделие, тем проблематичнее добиться повторения результата. Поэтому каждое изделие уровня чуть выше нагревательного кристалла или кристалла ночного зрения по-своему уникально, и обеспечить его массовое производство попросту невозможно. - Хотя определенная тенденция в этом направлении в последнее время уже наметилась...

-- Не повторяй слова своего любимого Лугового - он их долдонит на каждом Объединенном Совете. - Так, Мирилла оседлала своего любимого конька. - Короче, Ратибор - пока уважаемые "магики" развлекаются, технари, такие как мы с тобой, истинные ломовики прогресса, тащим на себе весь ворох проблем. Поэтому абсолютное лезвие останется таковым в единственном экземпляре, а наши коллеги-металлурги создадут вполне реальный сплав, который, если и не будет резать гранит, как масло, то в значительной степени приблизится к этому.

-- Тем не менее, ты не отказываешься полностью от использования некоторых магических предметов, - аргумент, избитый донельзя, поскольку каждый раз наши споры с Мириллой заканчиваются именно этой фразой. Ответ известен заранее.

-- Конечно, не отказываюсь - однако число полезных магических предметов очень ограничено, и все они относятся к простейшим изделиям, для производства которых не требуется огромных финансовых и энергетических затрат. Поймите меня правильно - я не отвергаю магию, как таковую, просто я очень слабо верю в ее реальное прикладное значение.

-- Может быть, вернемся к объяснению Ависсы? - если мою подругу не притормозить, она способна распространяться на тему доминирования техники над магией часами.

-- Да-да - Ависса, извини, пожалуйста, продолжай, - Мирилла добавила короткую фразу на лесном наречии, и подруга Ратибора понимающе кивнула. Ратибор хмыкнул - ладно, потом выясню у него, чего такого занимательного произнесла Мирилла.

-- Так вот, работая с материалом, "магик" использует свою внутреннюю силу и магическую энергию самого объекта. А теперь представь, что боги - это тоже магики, только очень сильные и в то же время достаточно хаотичные (вне зависимости от принадлежности к Хаосу либо Порядку). Свою энергию они черпают от своих последователей, поэтому, чем больше в конфессии прихожан, тем энергетически соответствующий бог сильнее. Однако сами боги не способны использовать эту энергию в каком-то конкретном направлении, и тогда на сцену выходим мы, теологи и служители. Именно мы играем роль своеобразных проводников, посредством которых обеспечивается полезное использование энергии сущностей Создателя.

-- Следовательно, получается, что, если обычный "магик" черпает энергию изнутри и из окружающих его объектов, то теолог использует поток энергии - вернее, ее определенную часть - которая направлена к нему со стороны соответствующей ипостаси Создателя. И, насколько я понимаю, данный энергетический поток возникает в результате молитвы, которая играет роль своеобразного запроса. Правильно? - То, о чем говорила Ависса, я, в принципе, знал, но сегодня окончательно убедился в правильности собственных предположений.

-- В целом, да. Несколько упрощенно, но суть ты ухватил верно.

-- О-он у н-нас такой - г-гордость к-курса. И н-наша с М-мириллой т-тоже...

-- Ратибор, милый - можно пригласить тебя на танец? Слышишь, заиграли "Лесной вальс" - это моя любимая вещь!

-- Я-я н-не у-ум... - мой бедный друг, похоже, стал заикаться еще больше.

-- Ничего страшного, - проворковала Ависса. - Я тебя быстро научу. Пойдем.

Легко вспорхнув с кресла, Ависса потащила Ратибора за собой в центр зала.

-- Ну что, Велимир - не хочешь пригласить даму на танец? - Мирилла нарочито томно взглянула на меня из-под приспущенных ресниц.

-- Которую? - тут же отозвался я. Последовавший за этим короткий удар кулаком в грудь перехватить я не успел, хотя и был готов к этому.

-- У тебя, любимый, есть только одна дама, на всю оставшуюся жизнь - и эта дама я.

-- Сударыня, - я поднялся и тут же склонился в шутовском поклоне. - Не окажите ли мне честь пройтись со мной под звуки этого чарующего вальса?

-- С превеликим удовольствием, сударь. И только с вами. Что-то не так?

-- Все в порядке, только в следующий раз бей не так сильно, а то я уже начинаю задыхаться.

-- Ничего, милый - надеюсь, следующего раза не будет. Так мы, наконец, идем, а то музыка вот-вот закончится?

Уже начало смеркаться, когда мы, наконец, покинули гостеприимное заведение. На улице заметно похолодало, и мы с Ратибором скинули камзолы, чтобы укутать озябших девушек. Я с удивлением обнаружил, что колено почти не болит; Мирилла предложила пройтись до университета пешком, эта идея пришлась всем по вкусу. Ощущая под рукой тепло доверчиво прижавшейся ко мне подруги, касаясь плечом литого бицепса Ратибора, который нежно опекал прильнувшую к нему с другой стороны Ависсу, я шел и думал о том, что я все-таки очень везучий, что меня окружают люди, за которых я готов отдать жизнь и которые готовы поступить точно так же по отношению ко мне. И только где-то глубоко, на грани подсознания, червячок сомнения, посеянного Карстом, продолжал грызть мою душу.

Глава 6

... Ратибор стоял на самом краю вздымающегося над лесным массивом утеса и, потрясая в воздухе огромной булавой, что-то кричал на непонятном языке. Могучие мускулы на его обнаженном торсе вздувались гигантскими змеями, кожа была густо покрыта капельками пота, а откуда-то сверху, из самой глубины тяжелых свинцовых туч, доносился громоподобный ответ. У ног Ратибора распростерлась Ависса; спутанные волосы, изорванная одежда, едва прикрывавшая тело, бессильно раскинутые, словно в последнем стремлении обнять всю землю, руки. Из небесной глубины вновь ударила молния. Ратибор взмахнул булавой, и огненный заряд, отразившись от сверкающего навершия, ушел в сторону. Я рванулся вперед, но и эта попытка оказалась неудачной - ноги словно приросли к каменистой поверхности, и мне оставалось только в отчаянии смотреть на то, как погибают мои друзья.

Неожиданно на мое плечо опустилась прохладная рука. Я обернулся - Мирилла, окутанная каким-то зеленоватым сиянием, неподвижно парила в воздухе за моей спиной. "Не бойся, любимый. Я не позволю тебе погибнуть". Слова мавки хрустальным звоном отозвались в моей голове, хотя лицо ее оставалось неподвижным, а губы даже не шевельнулись. Почему она так сказала? Ведь опасность угрожает не мне...

Очередная молния с треском ударила в булаву Ратибора и переломила ее. Голос с небес торжествующе заревел, словно в предвкушении победы; Ратибор упал на одно колено, но тут же поднялся и взметнул зажатый в кулаке обломок оружия. "Ратибор!" - мой вопль, казалось, потряс окружающий мир до основания. Снова ударила молния, выбивая обломок из руки, и мой друг остался безоружным один на один с разбушевавшейся стихией. "Держись!" - очередная бесплодная попытка сдвинуться с места. "Лови!" - широко размахнувшись, я бросил другу тяжелый катласс, который сжимал в руке. Ратибор, не оборачиваясь, потянулся назад, готовясь принять клинок, но ослепительная вспышка попросту испепелила блестящий меч на полдороги. Еще молния, должно быть, последняя - Ратибор гордо выпрямился и, раскинув руки, встал так, чтобы прикрыть лежавшую на земле Ависсу. Течение времени словно затормозилось - огненное копье, переливаясь всеми оттенками голубого, медленно поползло к моему другу, чья фигура застыла, будто изваяние. Раздавшийся рык заставил меня вздрогнуть - оказалось, рычу я сам, в бессильной ярости от невозможности помочь, предотвратить, защитить...

И в этот момент из-за моей спины вылетел красный шар. Вытягиваясь на ходу в огненный клинок, он с гораздо большей скоростью устремился навстречу голубому копью. Ближе... Еще ближе... Есть! Взрыв от столкновения оказался столь силен, что я не удержался на ногах и упал на колени. Утес вместе с Ратибором и Ависсой заволокло сияющим маревом, сквозь которое с трудом угадывались очертания тел. Голос с небес взревел вновь, но на этот раз в нем не было торжества - только гнев и разочарование.

Марево рассеялось. Ратибор стоял на коленях, прижимая к себе неподвижное тело Ависсы, и укачивал его, словно ребенка; лицо моего друга было мокро от слез, а в застывшем взгляде было столько тоски и безысходности, что мое сердце чуть не разорвалось. Я поднялся и сделал шаг по направлению к нему. Это было трудно - земля по-прежнему цепко держала меня, но на этот раз я противопоставил ей нечто большее, чем просто физическую силу. Ненависть, подобно которой мне еще не доводилось испытывать; горе, в сравнении с которым меркли все мои прошлые беды и обиды; ярость, способную, казалось, разорвать тонкую ткань мироздания и вывернуть его наизнанку. И земля сдалась, медленно, неохотно выпуская меня из плена. В два прыжка преодолев расстояние, отделявшее меня от друзей, я упал на колени и подхватил Ависсу с другой стороны. Мраморная холодность ее тела заставила меня вздрогнуть. Я попытался нащупать пульс, зачем-то делал искусственное дыхание, хотя умом понимал, что ее не воскресить, что наша веселая и жизнерадостная подруга навечно ушла в чертоги зловещей богини Крагги.

Мирилла, по-прежнему окутанная зеленоватым сиянием, неслышно опустилась на колени рядом со мной. Над ее левым плечом тлел маленький огненный шар красного цвета, и я знал, что при малейшей угрозе сверху этот крошечный огонек мгновенно разрастется до гигантских размеров и отразит любую атаку. Но тучи над головой развеялись, и над миром воссияла опрокинутая чаша небосвода. Моя подруга возложила руки на грудь Ависсы и, обратив лицо к солнцу, застыла с закрытыми глазами - мы с Ратибором даже перестали дышать, и только едва слышный шелест гигантских кедров под порывами ветра нарушал повисшую над миром тишину.

Наконец, Мирилла открыла глаза и повернула голову ко мне. Вопрос, готовый сорваться с моих губ, так и остался незаданным - в глазах мавки плескалась всепоглощающая скорбь. Я не выдержал и заплакал. Рядом в безмолвных рыданиях сотрясалось могучее тело Ратибора.

"Велимир!" - раздался голос Мириллы, но ее губы по-прежнему оставались неподвижны. "Прости меня, я не успела...". "Почему, за что?" - слова давались с трудом, мир вокруг расплывался, и мне никак не удавалось сфокусировать взгляд. "Они прикрывали тебя, любимый. Но им противостояли слишком могучие силы, и Ависса не выдержала..." "Почему меня?" "Потому что ты истваль... Велимир, успокойся, успокойся, успокойся..."

-- ... Велечка, родной мой, что случилось? Ну, успокойся, все хорошо, - Мирилла крепко прижимала меня к себе, осушая мое лицо поцелуями. Сон и явь смешались в моем сознании, я с трудом вырывался из ночного кошмара, но горячее тело подруги в сочетании с успокаивающим тоном постепенно возвращали ощущение реальности.

-- Веля... Все хорошо... Все нормально... Тебе приснилось что-то плохое? Успокойся - это только сон... Что... Что ты делаешь? Веля, может не надо... Твое колено... Велимир... Веля... а-а-ах...

... Когда я проснулся, небо за окном только начинало сереть. Рядом заворочалась Мирилла - перевернувшись лицом ко мне, она что-то сонно пробормотала и тут же умолкла, по своему обыкновению обвив меня рукой и забросив ногу мне на бедро. Обычно я сплю без сновидений, а если когда что и приснится, то наутро все практически начисто выветривается из памяти - как правило, остаются лишь какие-то бесформенные обрывки, но на этот раз все было совсем по-другому. Свой сон я помнил до мелочей, причем не только зрительно, но и осязательно - руки до сих пор стыли мертвым холодом тела Ависсы, волосы еще ощущали порывы ветра, а в теплом и уютном запахе жилья явственно чувствовался грозовой привкус. Сказать, что сон меня потряс, значит не сказать ничего, и, хотя последовавший за ним секс с Мириллой, совершенно неожиданный даже для меня, каким-то образом позволил мне вернуться в действительность, подробности пережитого кошмара снова и снова проходили перед моим мысленным взором. "Наверное, стоит наведаться к толкователям", совсем некстати пришла совершенно абсурдная мысль, которую я тут же прогнал - хотя в университете и была соответствующая кафедра, услугами ее сотрудников и выпускников, как правило, пользовались только малообразованные люди. Интересно, как отреагировала бы моя подруга, сообщи я ей о подобном намерении? Я повернул голову и несколько мгновений вглядывался в такое знакомое и такое родное лицо. Сейчас мавка больше всего походила на безмятежно спящую юную дриаду, какими их любят изображать художники-романисты. Длинные иссиня-черные волосы, еще более темные в предрассветных сумерках, разметались по белой подушке, вызывая в памяти ассоциацию с ветвями ивы. Идеальные полушария грудей с длинными темными сосками слегка поднимались в такт спокойному дыханию. На коралловых губах застыла едва уловимая улыбка, которую я так любил. Я вдруг почувствовал, как на меня накатывается волна нежности, как начинает трепетать сердце, словно у подростка, впервые познавшего тело подруги. Осторожно отодвинув прядку волос, я легонько коснулся губами щеки любимой. Мирилла вздрогнула и, не просыпаясь, сильнее прижалась ко мне. Организм отреагировал незамедлительно, но усилием воли я погасил порыв, интуитивно понимая, что сейчас не время. Кстати, а который час? Соответствующий механизм висел на стене напротив, но в комнате было слишком темно для того, чтобы разглядеть циферблат. Я принялся щуриться, пытаясь все-таки понять, что там показывают стрелки - вставать ужасно не хотелось; в конце концов, мне удалось уловить их примерное положение, и я мысленно застонал - начало пятого, еще часа полтора можно спать, но мои потуги в деле определения времени окончательно прогнали сон.

Некоторое время я лежал с закрытыми глазами, считая про себя обезьян (это у меня осталось еще с детства, когда мне вроде бы не хотелось спать, а время было позднее, и тогда мама предлагала закрыть глаза, представить себе вереницу маленьких смешных мартышек и начать их пересчитывать), но обезьяны шли и шли нескончаемым потоком, а сон все не приходил. Похоже, заснуть мне сегодня уже не удастся.

Осторожно, чтобы не потревожить спящую подругу, я поднялся и выбрался в каминную комнату. Мавка сама предложила остаться ночевать у нее, а не идти ко мне в общежитие. Это меня устраивало - ее коттедж располагался гораздо ближе к университетским воротам, чем мой корпус, а после вчерашней разминки, последовавшей затем игры и длительной пешей прогулки, да еще с поврежденным коленом, делать лишние три четверти версты мне никак не хотелось. Кроме того, учитывая, что Ависса намеревалась провести ночь у Ратибора, я тут же объявил о необходимости нам с Мириллой остаться в коттедже, поскольку, если соседи по общежитию за последние пять лет как-то притерпелись к некоторому буйству, время от времени сотрясавшему мою комнату, то совершенно неизвестно, каким образом они отреагируют на подобное, доносящееся уже из двух рядом расположенных комнат одновременно. В ответ на мое замечание девушки рассмеялись, а я едва успел увернуться от подзатыльника, которым попытался наградить меня Ратибор.

Колено еще давало о себе знать, но, похоже, вчерашняя припарка, которую мне сделала Мирилла, изрядно помогла - гематома резко уменьшилась, припухлость практически спала. Конечно, кристалл-целитель вообще убрал бы ее в два счета, но, во-первых, такового в домашней аптечке не оказалось, а, во-вторых, мавка опять завела свою песню о непредсказуемом воздействии магических приспособлений на человеческий организм.

Натянув тренировочные штаны, я, как был босиком и без рубахи, неторопливо вышел во внутренний дворик. Вообще-то все коттеджи в университетском городке строились по типовому проекту, но в дальнейшем каждый хозяин обустраивал их по своему вкусу. Внутренний дворик коттеджа Мириллы был полностью засеян курчавой жесткой травой, и только в уголке, возле изгороди, ровным рядком застыло несколько невысоких елочек.

Почувствовав холод (вообще-то климат в воеводстве вполне приемлемый - жаркое лето сочетается здесь с довольно теплой зимой, когда снег выпадает два-три раза за весь период, да и то в основном в середине лютня, не то, что в Рудных горах; однако раннее утро в самом начале второго весеннего месяца, кветня, теплым уж никак не назовешь), я подпрыгнул, а затем, разогреваясь, неторопливой трусцой принялся наматывать круги по дворику. Размявшись, я приступил к первому комплексу упражнений, которым в свое время обучил меня отец. Стройный, высокий мужчина с копной соломенного цвета волос и глазами такого ярко-зеленого цвета, что временами казались двумя изумрудами. Выдающийся ученый, прекрасный муж и замечательный отец. И возле него - гибкая голубоглазая женщина с черными как смоль волосами и смуглой кожей, моя мама. Они всегда были рядом, никогда не разлучались, и всегда таскали с собой меня. Даже когда отца пригласили прочитать курс лекций в Брунгельском университете, мы с мамой поехали с ним, и я почти целый год учился в школе Герцогства. И только в тот злополучный день они оставили меня дома... Интересно, вдруг подумал я, отжимаясь на кулаках, а почему мы никогда не жили в университетском городке? Ведь и отцу, и маме, как постоянным сотрудникам, полагался коттедж, такой же, как у Мириллы - тем не менее мы обитали в самом Славгороде, в большом особняке в двух кварталах от Вечной площади (когда я был маленький, то считал, что Вечной она называется потому, что существует уже много столетий, и только позже отец растолковал мне, что ее название происходит от "вече", традиционного славгородского народного собрания, высшего органа власти в воеводстве), где, помимо нас, проживало еще три семьи. И в школе я учился самой обычной, а не при университете, как дети других сотрудников. Когда родителей не стало, родственники по отцовской линии затеяли тяжбу, претендуя на наши апартаменты в особняке. Маму они не признавали и не могли простить отцу его выбор (отец был выходцем из аристократического сословия, а мама - сиротой "без рода и племени", хотя в большинстве случаев в наше время это особой роли не играет - не древность седая), а ко мне вообще не питали никаких родственных чувств. Суд тогда вынес решение в мою пользу, но я попросту не мог оставаться один в доме, где каждая мелочь напоминала мне о родителях, поэтому поручил стряпчему составить дарственную в пользу моего двоюродного брата, единственного из всех, кто относился ко мне по-человечески и, как мог, противостоял всей остальной родне. Отца в университете ценили, да и я, будучи к тому моменту студентом первого курса, похоже, произвел благоприятное впечатление на ректорский совет, поэтому проблем с получением жилья в общежитии у меня не возникло; кроме того, как сын постоянных сотрудников университета, я имел право на льготное обучение и даже (при условии успешной сдачи сессии) на именную стипендию. А потом я встретил Мириллу, и жизнь вновь наполнилась для меня смыслом.

К тому моменту, как небо над головой окончательно прояснилось, я напоминал скаковую лошадь, только что проскакавшую несколько десятков верст по пересеченной местности. Пот буквально лился с меня ручьем, конечности гудели, но это была приятная усталость; кроме того, при моем очень умеренном потреблении хмельных напитков вчерашние два последних бокала "Осенней рапсодии" были явно излишними, а сейчас мне удалось все это выгнать из организма. Заскочив в коттедж, я тут же отправился в душ, где провел минут десять, включая поочередно то горячую, то холодную воду, после чего почувствовал себя заново народившимся на свет.

Мирилла стремительно ворвалась на кухню, когда я уже заканчивал печь блины.

-- И чего ты меня не разбудил? - ее руки обвились вокруг моей шеи, а от крепкого поцелуя в губы мир на мгновение завертелся вокруг меня. - Ты ведь знаешь, что женщина обязана кормить своего мужчину, а не наоборот.

-- Ну, у нас в семье равноправие; кроме того, мне хотелось сделать тебе приятное... - я осекся - мавка как-то странно смотрела на меня, и в ее глазах было....

-- Повтори, что ты сказал? - голос ее звучал не громче шелеста ветра за окном.

-- Ну, мне хотелось сделать тебе приятное...

-- Нет, до этого...

-- Ну, что у нас в семье... - договорить мне не дали. Ладошка Мириллы нежно закрыла мой рот; ее глаза сияли таким счастьем, что я невольно заулыбался.

-- Велимир... Любимый... Значит, ты считаешь нас семьей?

-- А чем же еще? - недоуменно прогудел я в пахнувшую свежестью ладошку.

-- Просто... Просто ты никогда до этого не употреблял этого слова...

Я ласково отнял ее руку от своего лица и осторожно сжал в ладонях:

-- Солнышко мое, а что тебя удивляет? Мы с тобой вместе уже почти пять лет. Свою жизнь без тебя я просто уже не представляю. Ты знаешь, как я тебя люблю, и уверен, что ты платишь мне тем же. Да, я считаю, что у нас самая настоящая, полноценная семья, и Боги с ним, с официальным Ритуалом Сочетания - как будто для двоих любящих сердец нужны какие-то условности. А когда у нас появятся дети... то есть, я хотел сказать, что когда мы усыновим или удочерим ребенка, то тут уж никто не усомнится в прочности нашей семьи...

Мирилла вздрогнула и мягко высвободила свою руку из моей ладони.

-- Я... не знаю... Пока рано... Велимир, родной мой, пока говорить о детях... О супружестве... Нет, пока рано, я еще не готова, и ты еще не готов... Пойми, я не говорю "нет", но нужно еще некоторое время... Пойми меня...

Вот это да! Моя всегда собранная, умная подруга, у которой бойцовских качеств хватит на когорту мужиков, стоит передо мной как напроказившая школьница и что-то лепечет. Я ощутил, как все мое существо наполняется бесшабашной радостью - значит, есть надежда, что мавка, в конце концов, согласится выйти за меня замуж. Интересно, что ее подвигло на этот шаг? Ведь раньше она постоянно декларировала свое нежелание связывать наши отношения брачными узами. Подождать? Да я готов ждать вечность, если понадобится - главное, что начало положено. Настаивать не будем, чтобы не спугнуть, а то вдруг передумает.

Прижав голову подруги к своей груди, я нежно поцеловал ее в щеку:

-- Ну что, будем завтракать? Заваривать шоколад так, как делаешь это ты, я не умею, но, по-моему, у меня получился вполне приличный медовый чай.

-- Может быть, приготовить тебе твои любимые творожники? - осведомилась мавка, вновь становясь сама собой.

-- Ну нет - зря, что ли, я тут целый час колдовал над этими блинами. Никак не могу понять, каким образом ты ухитряешься все сделать за столь короткое время. Может быть, колдовство? Недаром ты вечно выпроваживаешь меня из кухни, когда готовишь.

-- Кто знает, кто знает... Ведь в каждой женщине есть немного от ведьмы...

Честное слово, свою подругу я сегодня просто не узнавал. Чтобы моя Мирилла, с ее радикальным отношением к магии, вдруг да сказал такое? Я демонстративно выглянул в окно.

-- Что ты там интересного увидел? - тут же поинтересовалась мавка, заливая блин клубничным повидлом и складывая из него аккуратный конвертик.

-- Да вот, смотрю, не пошел ли снег - моя подруга вдруг впервые признала в себе волшебное начало.

-- Ну, все когда-нибудь происходит впервые, - благодушно отозвалась Мирилла, отрезая от конвертика кусочек. Точно - то же самое говорил мне и старший дознаватель Куньи, когда беседовал со мной в субботу. Кстати, о дознавателях.

-- Мирилла, я тебе говорил, что Чибис в коме?

-- Не говорил, но я в курсе, - голос мавки был начисто лишен каких-либо эмоций.

-- И что ты по этому поводу думаешь?

-- А что я могу думать? Чибиса мне искренне жаль, парень он, в общем-то, неплохой, но, как говорится, что случилось, то случилось. Зла я на него не держу, и подавать на него в суд не собираюсь, если ты это имел в виду.

-- Следовательно, когда - или если - Чибис выйдет из комы, против него никакого дела возбуждено не будет?

-- Не знаю, я ведь не юрист. Если и будет, то не по моей инициативе. Но и защищать я его особо не собираюсь. Кстати, хорошо, что ты об этом заговорил - я, наверное, сама зайду к дознавателю, де дожидаясь приглашения, и дам показания. Как ты говоришь, его зовут?

-- Старший дознаватель Рольг Куньи. Работает у нас недавно, сменил на этом посту предыдущего.

-- Командора Рубина я помню хорошо, а с этим сталкиваться еще не приходилось. Куньи, Куньи... Знакомая фамилия!

-- Ну, она была как-то связана с делом "Черных пастырей", о котором вчера упоминала Ависса. Там тоже был дознаватель Куньи, только не знаю - наш или однофамилец.

-- Точно! Ну ладно, при встрече спрошу у него - не откажет же он такой очаровательной девушке, как думаешь?

-- Причем лишенной всяких недостатков!

-- Всяких? - Мирилла жеманно стрельнула в меня взглядом из-под полуопущенных ресниц.

-- Ну, один недостаток все-таки имеется, - глубокомысленно изрек я.

-- Это какой же, милый? - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, ласково поинтересовалась мавка.

-- Отсутствие всяческих недостатков, - глядя на нее честными глазами, ответил я. Мирилла заразительно рассмеялась, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы не отреагировать обычным образом.

-- Кстати, о ведьмах, - нарочито веселым голосом начал я. - Мне тут сон сегодня приснился - хоть роман пиши.

-- Серьезно? Ты ведь всегда жаловался, что не помнишь своих сновидений.

-- На это раз запомнил, причем до мельчайших деталей...

-- Расскажи, - попросила мавка.

На секунду закрыв глаза, я вызвал в памяти посетивший меня ночью кошмар - он тут же услужливо раскрылся перед моим мысленным взором - и начал рассказывать. Мое повествование заняло минут десять, не больше, и все это время Мирилла сидела неподвижно, вперив в меня два бездонных колодца своих глаз. Когда я закончил, она еще некоторое время молчала, затем пошевелилась и спросила:

-- Так как я тебя назвала?

-- Истваль.

-- Истваль... Интересно - слово совершенно незнакомое, но какие-то ассоциации навевает. Истваль... Истваль...

-- Ну, и что ты думаешь о моем сне?

-- А что здесь думать? Считается, что сновидения таят в себе некие предупреждения, ниспосланные разумному существу высшими силами. Но это так, теоретически. В действительности, как мне кажется, сон - это ни что иное, как своеобразное осмысление событий, которые произошли с человеком. Вполне возможно, что твой сон был вызван перегрузкой на вчерашней игре плюс серьезными беседами в "Серебряной подкове". Я, естественно, не толковательница снов, но, может, тебе стоит подойти на кафедру ворожбы?

Моя челюсть со стуком упала на пол - нет, сегодня явно происходит что-то из ряда вон выходящее. Чтобы моя подруга, при всем ее неприятии подобных вещей, САМА предложила мне наведаться на "кафедру шарлатанов", как ее частенько называют в университете?

-- Мирилла, ты серьезно?

-- О чем?

-- О "кафедре шарлатанов"?

-- Вполне, - моя подруга хладнокровно пожала плечами, с видимым удовольствием потягивая уже подостывший медовый чай. - Хуже от этого не будет, а если тебе удастся переговорить по этому поводу с бакалавром Змией, то, может, что-нибудь интересное и узнаешь. Просто я вижу, что сон произвел на тебя впечатление, причем довольно негативное, и развеять его должен тот, кто сам верит, будто компетентен в подобных вопросах.

-- Ух ты, - стрелки на кухонных часах показывали начало восьмого. - Все, солнышко, мне пора - Луговой ждет меня в восемь, а опозданий он попросту не выносит. Так что оставляю коттедж тебе на разграбление. - Это уже на бегу.

-- Спасибо, твоя щедрость просто потрясает. Кстати, ты не забыл, что сегодня тренировка, как обычно, в шесть? - входя за мной в спальню, осведомилась мавка.

-- Но ведь сегодня понедельник, а не вторник.

-- Завтра начинается фестиваль боевых искусств, и фехтовальный зал будет оккупирован до субботы. Так что я договорилась с наставником Лаской о переносе занятий на сегодня.

-- И когда только успела? - пробормотал я, лихорадочно натягивая извлеченный из мешка чистоты камзол.

-- У меня свои методы. Да, ты, по-моему, обещал заняться нагревательным кристаллом? Сегодня мы возвращаемся к тебе в общежитие, и мне понадобится горячая вода. Да и тебе, наверное, не помешает.

-- Кристалл-то я зарядил, - выуживая упомянутый предмет из сумки, сказал я. - Но, может, еще пару деньков задержимся у тебя в коттедже?

-- Хочешь, чтобы я начала воспринимать тебя как альфонса? - с моей подругой зачастую нельзя понять, она шутит или говорит серьезно. Ладно, будем воспринимать ее заявление серьезно, так жить легче.

-- Ну, в общежитие так в общежитие. Тем более, что, похоже, Ависса тоже будет по-соседству, и скучать тебе не придется.

-- Мне вообще-то никогда не бывает скучно, - заметила мавка, набрасывая на себя домашнее платье. - Но, пожалуй, ты прав - игра в "мандрагору" при четырех участниках гораздо интереснее, чем при трех и, тем более, при двух.

-- Если только Ависса играет в "мандрагору".

-- Играет, - убежденно ответила Мирилла. - в "мандрагору" умеют играть все мавки - разве ты не знал, что они-то как раз ее и разработали?

-- Правда? Я всегда считал, что эту настолку создали эльфы.

-- Просто она пришла к вам от эльфов, а они позаимствовали ее у нас. Ладно, лети, а я займусь уборкой. У меня сегодня третья лекция, так что торопиться мне некуда.

Поцеловав на прощание подругу, я подхватил сумку (хорошо, что так и не удосужился выложить из нее асимметричные клинки) и выскочил из коттеджа. Только уже преодолев порядочное расстояние, я вдруг сообразил, что ничего не сказал мавке о встрече с Карстом. Хотя, может, это и к лучшему: в конце концов, мои проблемы - это мои проблемы, и нечего впутывать в них любимого человека.

Судя по розовому окрасу восточной части небосвода, день сегодня обещал быть погожим. Мимо пронеслась зеленая молния Посыльного; из коттеджей неторопливо выходили облаченные в форменные камзолы и гауны сотрудники университета, с некоторыми я на бегу раскланивался. Учебные корпуса приблизились, и на многочисленных переходах, напоминая трудолюбивых муравьев, стали видны спешившие на занятия студенты.

Рядом со мной пристроился вынырнувший, словно из-под земли, Дуттар.

-- Привет, Велимир.

-- Здравствуй, Дуттар. Как там Чибис?

-- Все по-прежнему, - горестно покачал головой дварф. - Ни хуже, ни лучше.

-- Ну, главное, что не хуже.

-- И я так думаю, но все-таки надеялся, что целители сумеют вернуть его к жизни. Кстати, ты говорил с Мириллой.

-- Говорил.

-- И?

-- Она не будет подавать на Чибиса в суд.

Дуттар крепко сжал мне локоть:

-- Спасибо тебе, дружище!

-- Я здесь ни при чем, - пожал я плечами, - мавка сама так решила, никто ее ни о чем не просил.

-- Все равно, спасибо. Тебе. И Мирилле. Ну ладно, я к себе.

-- Удачного дня, - пожав на прощание друг другу руки, мы разбежались в разные стороны.

Часы над входом в корпус показывали без четверти восемь, когда я, ничуть не запыхавшись, вошел в лабораторию Лугового. Магистр, как всегда затянутый в рабочий комбинезон, неторопливо прохаживался из угла в угол, явно о чем-то размышляя. Услышав звук открывшейся двери, он поднял голову и приветливо махнул мне рукой:

-- Доброе утро, мастер Клен. Надеюсь, и вы пребываете в добром здравии.

-- Вне всяких сомнений, - положив сумку на стол, я приблизился к магистру и выжидательно замер.

Несколько мгновений Луговой смотрел на меня, затем, словно смутившись, сделал приглашающий жест в сторону своего рабочего стола.

-- Как насчет чаю или горячего шоколада? Я как раз собирался перекусить - вопрос был задан самым обычным тоном, но я чуть не споткнулся от неожиданности. Так, что-то сегодня происходит - сначала Мирилла, теперь вот мой любимый преподаватель - впервые за все без малого пять лет знакомства с магистром он предложил мне разделить с ним завтрак. Однако я быстро справился с замешательством, и невозмутимо ответил:

-- Чрезмерно вам признателен, магистр, но я только что откушал. Может быть, дабы вас не стеснять, я пока перейду в мастерскую? - при общении с Луговым трудно не сбиться на его несколько витиеватый стиль.

-- Ну что вы, мой друг, отнюдь - вы мне совершенно не мешаете. Более того, я предлагаю совместить приятное с полезным - приятное для меня, полезное для вас - и начать нашу беседу прямо сейчас. Так что, прошу вас, присаживайтесь в это кресло, я вернусь буквально через минуту.

С этими словами магистр исчез за дверью, которая вела с его личную мастерскую; через мгновение оттуда потянуло запахом горячего шоколада, изрядно сдобренного гвоздикой, а еще через пару минут появился и сам магистр с подносом в руках, на котором возвышалась дымящаяся емкость и тарелка с несколькими крошечными булочками.

-- Грешен, люблю сладкое, - словно извиняясь, проговорил он, усаживаясь в кресло и наливая шоколад из емкости в керамическую чашку. - А вы знаете, мастер Клен, что мужчины в гораздо большей степени сластены, чем женщины?

-- Знаю, - кивнул я, - сам такой.

-- Тем не менее потребление сладкого на вас никак не сказывается. А я вот ничего не могу поделать со своим животом - Луговой сокрушенно постучал себя по упомянутому и, на мой взгляд, совершенно впалому месту. - Кстати, я и не знал, что вы играете в "битый мяч". Вчера искренне наслаждался вашей игрой.

-- Вы были на встрече? - удивительно, и как я его не заметил.

-- Ну, не на всей, успел только к началу третьего периода. Должен сказать, что наши не выглядели хуже гардемаринов - на мой взгляд, команды играли на равных, просто воякам повезло больше.

-- Не знаю, чего там было больше - везения или мастерства - но факт остается фактом: мы проиграли, и теперь, чтобы выйти в полуфинал, нам нужно выиграть у цеховиков с разницей не меньше восьми очков.

-- Если бы это было главной проблемой в жизни, мы с вами, Клен, были бы самыми счастливыми людьми на свете, - заметил магистр, потягивая ароматный напиток. - При этом, как я понимаю, вы не собираетесь продолжать участвовать в играх.

-- Не собираюсь, - согласился я. - Я бы и в этой не участвовал, если бы Финрол не заболел, а потом Иствар не потянул бы связки. Надеюсь, к следующей игре они выкарабкаются, а я с удовольствием поучаствую в ней в качестве болельщика.

-- Вот и славно, - Луговой залпом допил свой шоколад, убрал поднос и повернулся ко мне. - Ну вот, теперь можно и поговорить. Собственно, у меня ряд вопросов, но я бы хотел начать с, на мой взгляд, основного. Впереди у вас выпускной курс, и, я полагаю, вы уже задумывались о том, что делать по окончании университета.

-- Задумывался, - согласился я. - Есть несколько вариантов: отправиться преподавать в Марлицкую школу волшебства; стать "магом на ставке" в каком-нибудь ведомства - не исключено, в военном, хотя мне бы этого не хотелось; подать прошение в ректорский совет, чтобыпройти конкурс и, если повезет, остаться на кафедре в качестве штатного сотрудника.

-- Ну, а чего бы больше всего хотелось тебе? - переходя на "ты", осведомился Луговой.

-- Остаться на кафедре, - тут же ответил я, и добавил, грустно покачав головой - Хотя представляю, какой будет конкурс.

-- Значит, на кафедре? Понятно. Ну, с учетом того, что и Мирилла осталась в университете, это вполне логично. Ладно. Значит так, Велимир - не далее как в прошлый четверг я встречался с нашим ректором, профессором Дрозд-Ясеневым, и уговорил собрать малый ректорский совет в пятницу. Как ты знаешь, только малый совет имеет право принимать нестандартные решения. Так вот, после полуторачасовой дискуссии ректорат принял решение предоставить тебе должность ассистента на кафедре кристалловедения, минуя конкурс, однако с одним условием, - магистр многозначительно умолк.

-- Каким?! - буквально прошептал я - сердце гулко билось в груди, все происходящее казалось мне сном.

-- Индивидуальный учебный график выпускного курса с параллельным выполнением обязанностей ассистента. Правда, ассистентское жалованье ты начнешь получать только по окончании университета, однако размер стипендии тебе увеличат.

-- Магистр! - то, о чем мне только что рассказали, выходило даже за пределы моих мечтаний. Конечно, я очень рассчитывал получить место на кафедре - для этого у меня были все основания. Однако между мной и моей мечтой лежали конкурсные экзамены, а я знал как минимум троих со своего курса, кто мог бы на равных претендовать на это место. Но чтобы быть принятым вне конкурса, да еще с индивидуальным учебным графиком? О подобном в студенческой среде слагались легенды...

Очевидно, все мои чувства легко читались на моем лице, поскольку Луговой тут же постарался вернуть меня на землю:

-- Ну, тебе еще предстоит сдать сессию - она, кажется, начинается в червне?

-- Нет, в середине травня.

-- Ах да, я и забыл - это у четвертого курса в червне. У младших в кветне, через неделю, а у предвыпускников - точно, в травне. - Луговой явно рисовался, никогда не поверю, что он мог о чем-либо забыть. - И, насколько я понимаю, главный камень преткновения - это экономическая философия, так?

-- Так, - подтвердил я. - Хотя куда мы все денемся - сдадим.

-- Обязательно сдадите, - кивнул Луговой. - Только ты должен сдать этот экзамен с первого захода, а не то все, о чем я тебе сказал, так и останется несбыточной мечтой.

-- Это тоже одно из условий малого совета? - осведомился я.

-- Это мое ЛИЧНОЕ условие, - отрезал магистр. - И только попробуй его не выполнить. А теперь перейдем к насущным проблемам.

Он легко поднялся и, подойдя к лабораторному шкафу, извлек из него отливающее голубым сиянием лезвие.

-- Узнаешь?

-- Естественно. Абсолютный клинок - во всяком случае, вы назвали его именно так.

-- И не ошибся. Субботу и половину воскресенья я провел здесь, в лаборатории, пробуя его на всем, что попадалось под руку. Это лезвие одинаково легко рубит камень, любой металл, сплав, керамику, волос, бумагу, дерево... Одним словом, все, что нас окружает. Я внимательно изучил твои записи - должен сказать, что за пять лет отчеты ты научился писать мастерски. Но самое парадоксальное заключается в том, что у меня так и не получилось повторить твой результат. Более того - подобное сочетание алмаза и низкопробного железа даже теоретически невозможно. Я перелопатил все имеющиеся по данному вопросу материалы, и ничего не нашел, кроме упоминаний о постоянных неудачах при попытке соединить алмаз с железом. Видишь ли, они полные антиподы, и наличие в стали углерода, как это ни странно, еще более усугубляет их несочетаемость. Когда я давал тебе эту работу, то был уверен, что ты с железом соединишь пироп, а алмаз - с медью. Но тем не менее, вот он, плод твоего совершенно нестандартного подхода, который не может существовать теоретически, но который можно пощупать руками. Велимир, я понимаю, что это звучит глупо, я вовсе не склонен впадать в суеверие, но мне кажется, что все дело именно в тебе.

-- Во мне? - как-то глупо переспросил я.

-- В тебе, в тебе, - сварливо повторил Луговой. - Подумать только, лучшие волшебные умы работали над этой задачей, а тут какой-то студент - пусть даже подающий определенные надежды - берет и создает то, что отрицалось на протяжении столетий. Слушай, а может быть, ты скрытый теолог? Может быть, сам того не ведая, ты воспользовался энергетическим потоком от какой-либо ипостаси Создателя?

-- Нет, - твердо ответил я. - Как раз вчера меня достаточно подробно просветили, каким образом действует теолог-проводник. Здесь, наверное, было что-то совершенно иное, хотя ничего необычного я не помню. Все как всегда - нити, сплетения, узоры...

-- Да-да, конечно, обо всем этом ты подробно написал в отчете. Слушай... Давай-ка, дружище, занимай свое место за рабочим столом, будем экспериментировать. Комбинезон, надеюсь, не забыл?

-- Всегда со мной, а то кто его знает, чем придется заниматься при встрече с магистром Луговым.

-- Вот и славно. Пять минут тебе на облачение, и приступаем. Кстати, когда у тебя сегодня занятия?

-- Начинаются в десять.

-- Если до этого времени ничего не получится - придется пропустить. И вообще - мы отсюда никуда не выйдем до тех пор, пока не достигнем какого-нибудь результата. Лучше всего опять такого же, - Луговой неожиданно ловко метнул голубоватое лезвие в стену мастерской, и оно без каких-либо усилий прошило камень насквозь. Наружу осталась торчать только костяная рукоятка, на которую магистр насадил клинок. - И не возись, время дорого.

-- А если попробовать изменить ориентацию составляющих?

-- Уже пробовали. Ничего не даст.

-- Может, все дело в размерах и массе кристаллов?

-- Велимир, не заставляй меня разочаровываться - ты ведь прекрасно знаешь, что при достижении кристаллом критической массы дальнейшее ее увеличение ни на что не влияет. А для алмаза тем более...

-- Знаю, но ведь не бывает правил без исключения - сами об этом постоянно повторяете.

-- Бывают, но не в этом случае. Так, вернемся к твоим записям. Ты пишешь о том, что самое сложное было ухватить нити стального поликристалла...

-- Сейчас я не то что ухватить, я их обнаружить не в состоянии. Словно их там никогда и не было.

-- А ну-ка, дай я попробую... Гхм... Действительно. Давай, что ли, нож поменяем?

-- Три раза уже меняли.

-- Да-да. Это я так, от безысходности... Слушай, а ты ничего в своих записях не напутал?

Я смерил Лугового уничтожающим взглядом и промолчал. Часы показывали начало первого, в животе бурчало, мы ни на йоту не продвинулись в своем эксперименте и дошли уже до той стадии раздражения, когда субординация попросту идет побоку, и остаются не магистр и студент, а два взъерошенных и обозленных на весь мир человека.

Некоторое время Луговой задумчиво теребил себя за нижнюю губу (плохой признак - похоже, он тоже дошел до ручки), затем вдруг резко поднял голову и прямо взглянул на меня.

-- Есть идея! - бодро провозгласил он.

-- Какая? - встрепенулся я.

-- Давай поедим. Все равно ничего не получается, а когда мужик голоден, он становится опасным, как любила повторять двоюродная тетушка сына брата мужа сестры моей матери.

-- Чего? - растерянно переспросил я. С ходу разобраться в родственных отношениях магистра мне не удалось.

-- Да ладно, это я просто так. Острю... Я сейчас, - с этими словами он скрылся в своей мастерской, но почти тут же вернулся, прижимая к груди плотно набитую сумку, в которой я без труда узнал продуктовый магохранитель.

-- Я тут кое-что припас, на всякий случай, - оповестил он, проворно раскладывая на вспомогательном столике завернутые в мягкую ткань продукты. - Ты, главное, Мирилле не рассказывай, а то она меня убьет за то, что я кормил ее ненаглядного магически сохраненными продуктами.

Я почувствовал, что краснею. Похоже, наша с Мириллой жизнь настолько на виду, что даже магистр в курсе некоторых нюансов довольно интимного характера.

-- Не переживайте, ничего она не узнает, - пробубнил я.

-- Вот и славно. Так, это у нас колбаски - кстати, весьма недурственные. Вот еще что-то, похоже, из птицы. Хлеб, овощи, фрукты. Сейчас заварится шоколад. Велимир, не стой столбом, садись и ешь - нам с тобой еще работать и работать.

Магистр, как всегда, оказался прав - после еды настроение заметно поднялось, и я смотрел на свой рабочий стол с разбросанными по нему в кажущемся беспорядке кристаллами с гораздо меньшим отвращением.

-- Велимир, когда допьешь свой шоколад, сделай, пожалуйста, промежуточный отчет - хотя результат пока отрицательный, но он тоже результат - по крайней мере, будем знать, чего делать не нужно.

Я молча кивнул и, отыскав брошенную мною у входа в лабораторию сумку с принадлежностями, вернулся к столу и принялся за промежуточный отчет. Закончив, я протянул исписанные листки Луговому, в которые тот погрузился с головой, затем надел очки и, глубоко вздохнув, приступил к работе.

И почти в то же мгновение я вдруг увидел то, что так долго и безуспешно искал - слабые, но отчетливо различимые нити поликристалла. На мгновение я утратил дар речи, а затем с бьющимся сердцем принялся оплетать их золотистыми нитями алмаза, в точности повторяя последовательность своих действий в пятницу. Вспышка оказалась столь же ослепительной, как и тогда, но я уже внутренне был к этому готов и успел сорвать очки.

Форма клинка несколько отличалась от предыдущей, но это ровное голубоватое свечение ни с чем нельзя было спутать.

-- Магистр! Кажется, у меня получилось, - сказал я неожиданно тонким голосом.

-- Что? - Луговой непонимающе взглянул на меня, но тут его взгляд сфокусировался на клинке, рот приоткрылся в немом изумлении, а затем он с такой скоростью кинулся к столу, что я едва успел отшатнуться в сторону. Магистр ухватил лезвие невесть откуда взявшимся куском замши и поднес к глазам. Некоторое время он пристально изучал его, потом подскочил к верстаку и с силой рубанул по лежавшему на нем точильному камню. Клинок легко прошел сквозь камень, а заодно и сквозь верстак - Луговой явно не рассчитал силу удара. Какое-то мгновение ничего не происходило, затем ножки у верстака разъехались, и он двумя примерно равными половинками рухнул на пол. Обе половинки точильного камня откатились в сторону и замерли, слегка покачиваясь.

-- Как... как ты это сделал? - Луговой впился в меня взглядом, и я внутренне поежился - его глаза пронзали насквозь, и в них не было ничего, кроме желания ПОНЯТЬ.

-- Не знаю, - я действительно не мог сказать ничего определенного. - Просто вдруг появились нити магии поликристалла, и я их задействовал.

-- Вдруг появились! - Луговой шагнул в сторону, перецепился через мою сумку и едва удержался на ногах. Все содержимое вывалилось на пол, и я снова замер - давешний неприглядный камень, врученный мне в нагрузку странным хозяином лавки, испускал лучи такого интенсивного золотистого света, что я невольно зажмурился.

-- Что это? - голос магистра вывел меня из оцепенения. Турмалиновые очки изящно сидели на его лице, а сам магистр, встав на четвереньки, внимательно разглядывал светящийся камень. - Откуда он? Отвечай, В-велимир, - от возбуждения он даже начал немного заикаться.

-- Достался случайно, от хозяина лавки "Всякая всячина", - волнение Лугового передалось и мне. Нацепив очки, я присел рядом с магистром и внимательно взглянул на камень. Ничего себе! Такого я еще не видел - огненно-красные нити невероятных размеров шевелились, словно живые; их размещение и характер поведения явно указывали на поликристаллическую природу объекта. - Получил в качестве довеска к подарку для Мириллы.

-- "Всякая всячина"? А, эта небольшая вросшая в землю лавчонка старого Теодрата... Интересно, где он раздобыл такой поликристалл?

-- Теодрат? -нити принялись сплетаться в хаотичный узор. - Так вы его знаете?

-- Потом, все потом... Так, Велимир, давай еще раз, - магистр поднялся и снял очки. - Вспомни - прошлый раз, в пятницу, когда ты получил клинок, где был камень?

-- В сумке, как и сегодня. А сумка лежала... То есть, вы хотите сказать, что именно этот камень оказал определенное воздействие на результат эксперимента?

-- Соображаешь. И есть только один способ проверить это...

Еще около часа работы, и кое-что прояснилось, правда, не до конца. Камень действительно оказывал каталитическое воздействие на процесс, совершенно необъяснимым образом активизируя нити поликристалла железа применительно к нитям алмаза. При этом управлять процессом при наличии камня-активатора мог только я - как Луговой ни старался, ничего у него не выходило. Магистра это, похоже, выводило из себя, но он старательно держал себя в руках. Активизация процесса начиналась в случае, если камень располагался не далее трех шагов от рабочего стола. Дальнейшее его приближение к сочетаемым объектам никак на результат не влияло. Кроме того, действие камня не было бесконечным - его активность иссякла на четвертом клинке, и золотистое свечение погасло. Луговой покрылся холодным потом, предположив, что камень разрядился окончательно, но после получасовой выдержки (в течение всего этого времени Луговой занимался тем, что, насадив полученные клинки на костяные рукоятки, свирепо швырял их в стену мастерской, окончательно превратив ее в подобие решета) свечение появилось вновь, правда, не столь интенсивное. Еще час, и камень восстановился полностью. При этом, стоило отодвинуть его дальше трех шагов от меня и объектов, как свечение тут же исчезало, и камень снова превращался в кусок невзрачной желтоватой породы.

Наконец, в начале третьего, выложив перед собой все пять "абсолютных клинков", магистр буквально упал в кресло и, вытянув ноги, закрыл глаза. Чувствуя себя полностью опустошенным, я последовал его примеру и постарался расслабиться. Тело ныло, а руки дрожали так, что мне пришлось поднапрячься, чтобы налить остывшего шоколада в чашку и при этом ухитриться не накапать на стол.

-- Велимир, - в голосе Лугового звучала усталость. - То, что мы сегодня сотворили, выходит за рамки повседневности. Мне еще трудно оценить значение всего этого, но, поверь мне - за всю мою долгую жизнь я впервые понял, что значит "заглянуть за грань". Раньше я считал данное выражение метафорой, но сегодня понял, что это вполне конкретная категория. И я тебя не благодарю - это было бы слишком просто и не отражало моего настоящего отношения к произошедшему. Надеюсь, ты меня понимаешь... А теперь иди - мне о многом нужно подумать. Кстати, не забудь передать мою записку в деканат, с объяснением, почему тебя не было сегодня на занятиях - а то еще наложат взыскание, и плакало твое ассистентство. И, Велимир - не мог бы ты оставить этот камень мне? Я хочу с ним тщательно поработать.

Оставлять камень мне не хотелось, но в голосе Лугового было столько надежды, что отказать ему я не мог.

-- Хорошо, - я постарался, чтобы в моем голосе не чувствовалось нежелания оставлять камень. - Надеюсь, в конце концов вы мне его вернете в целости и сохранности, - все-таки не удержался я.

-- Можешь в этом не сомневаться, - Луговой враз повеселел и вскочил. - Завтра на занятиях встретимся. И, знаешь...

-- Что?

-- Может, проведешь их завтра вместо меня? Я, конечно, присутствовать буду, но новый материал группе изложишь ты. Нужно же тебе постепенно привыкать к своему будущему статусу...

Я сглотнул, понимая, что таким образом Луговой хочет выразить мне свою благодарность. С одной стороны, мне это предложение польстило, но с другой накладывало дополнительную нагрузку - в этом случае мне предстояло к завтрашнему занятию самостоятельно проштудировать новый материал. Для этого времени оставалось не так много, а если учесть, что в шесть мне предстояло еще появиться в тренажерном зале, откуда мавка меня до восьми не выпустит точно, а библиотека работает только до десяти (хорошо еще, что у первачков скоро сессия - в межсессионный период она закрывается в девять)... Ладно, где наша не пропадала.

-- Согласен. Тогда я пошел в библиотеку.

Вместо ответа магистр помахал мне рукой и, подхватив камень, скрылся в мастерской. Однако не успел я взяться за ручку двери, как он снова появился в лаборатории:

-- Велимир, убедительная просьба - не распространяться о том, чем мы сегодня занимались. Пока не время. И еще - если тебя не затруднит, наведайся, пожалуйста, к коменданту корпуса и попроси, чтобы он прислал сюда каменщиков заделать дыры в стене.

-- Понял, - я поспешно выскочил в коридор, чтобы избежать еще каких-нибудь дополнительных просьб любимого преподавателя. Уже второй человек за последние два дня просит меня о чем-то не распространяться. Надо было как бы между прочим спросить его о Карсте, вдруг мелькнула мысль, ведь мой новый знакомый упоминал имя Лугового; но не возвращаться же ради этого в лабораторию, можно подождать и до завтра.

Глава 7

Как я и предполагал, покинуть тренажерный зал мне удалось только в начале девятого вечера. Похоже, моя подруга решила выжать из меня все соки и, как всегда, своего добилась. Когда она, наконец, смилостивилась и позволила мне покинуть малый помост, наградив крепким поцелуем и фразой "а все-таки толк из тебя, в конце концов, выйдет", я буквально доплелся до раздевалки и еще минут пятнадцать приходил в себя в контрастном душе. Самым удивительным было то, что голова оставалась ясной, в отличие от тела (представьте себе, что может ощущать человек, которого пропустили через гигантскую камнедробилку); наличие ясной головы было как нельзя кстати - мне еще предстояло продолжить подготовку к завтрашнему занятию в роли преподавателя. Хранитель библиотеки клятвенно пообещал сохранить мое место в малом читальном кабинете, что в условиях предсессионной переполненности читальных залов было не так то просто. На мою же робкую просьбу выдать несколько книг на дом, чтобы поработать в уединении, он ответил довольно резким отказом. Конечно, можно было попытаться настоять, сославшись на магистра Лугового, но, во-первых, неизвестно, как отнесся бы к этому хранитель (сегодня как раз дежурил Хорбах, вредный старый лесовик), а, во-вторых, правилами запрещалось выносить за пределы библиотеки материалы, хранившиеся в единственном экземпляре. Поэтому вместо того, чтобы вернуться домой вместе с Мириллой, мне предстояло активно поработать в относительной тиши читального кабинета оставшееся до закрытия библиотеки время. Конечно, нельзя сказать, что я вообще не был готов к завтрашнему дню - в библиотеке я находился до самого начала тренировки, но воспитанная еще отцом, а затем университетскими преподавателями привычка все делать тщательно и скрупулезно заставляла меня еще и еще повторять изученную тему.

Хорбах не обманул: хотя все места в читальном зале и кабинетах были заняты (некоторые студенты ухитрились даже расположиться на полу), мой столик с табличкой "Просьба не занимать" оставался неприкосновенным. Благодарно кивнув Хорбаху, я уселся за разложенные свитки и фолианты и снова погрузился в увлекательный процесс познания. Спустя час я, наконец, убедился в том, что полностью готов к завтрашнему дню; оставалось только отыскать и бегло просмотреть два источника, на которые ссылался автор "Влияния магической составляющей на повторяемость результатов сочетания неорганических объектов". В этот момент зазвонил колокольчик, и скрипучий голос хранителя громко возвестил: "До закрытия библиотеки осталось полчаса. Просьба читателям подготовиться к сдаче литературы". Посетители зашевелились - создавалось впечатление, что они пытаются ускорить процесс усвоения материала путем активизации физической деятельности. Я тоже резко сорвался с места и почти бегом бросился к книжным стеллажам. Хорбах царапнул меня сердитым взглядом, но промолчал - все-таки предвыпускной курс, человек солидный, не то, что младшекурсники, на которых можно было бы и рявкнуть.

Первый источник, потертый пергаментный свиток, отыскался сразу; в поисках второго мне пришлось пройти несколько стеллажей, пока, наконец, я не добрался до закутка, в котором, как правило, размещались наименее востребованные материалы. Нужно отдать должное хранителям библиотеки: все свитки, книги и фолианты, вне зависимости от возраста, содержались в идеальном состоянии, на стеллажах не было ни пылинки (я вспомнил, как в свою бытность первокурсником провел немало собственного свободного времени за чисткой стеллажей, отрабатывая всевозможные повинности), однако материалы здесь располагались не в алфавитном порядке, а в хронологической последовательности, и я потратил немало времени, прежде чем нашел искомый фолиант. Огромный, размером почти с инкунабулу, в переплете из свиной кожи, он весил добрый пуд; кроме того, чтобы до него добраться, мне пришлось снять несколько фолиантов поменьше, среди которых затесался "Вестник Коронного географического общества" не помню за какой год. Времени возвращаться на место у меня уже не оставалось, да и тащить пудовое чудовище особо не хотелось, поэтому я расположился тут же, на полу и, раскрыв фолиант на нужной странице, бегло просмотрел необходимый материал. Затем наступила очередь свитка, и, когда голос Хорбаха прокаркал "Всем читателям сдать литературу", мне оставалось только восстановить порядок на стеллаже. Поскольку мне нужно было еще успеть вернуться на место и сдать Хорбаху разложенные на читальном столике материалы, я принялся поспешно ставить книги на место; при этом, конечно же, часть из них я уронил и внутренне похолодел: если звук упавшего фолианта достигнет ушей Хорбаха, тот немедленно примчится и устроит мне грандиозный скандал - старик, конечно, вредина, но к книгам относится с пиететом. Однако поднявшийся в зале шум, очевидно, заглушил звук падения, потому что никто так и не появился. Успокоившись, я нагнулся, чтобы поднять упавшие фолианты, и тут взгляд мой наткнулся на уголок страницы раскрывшейся при падении книги, которую сверху закрывал развернувшийся двойной свиток с какими-то значками явно рунического происхождения. Не знаю, что именно меня привлекло в тот момент - то ли архаичное написание славских букв, то ли что-то другое. Я поспешно извлек книгу из-под свитка и взглянул на обложку. "Вестник Коронного географического общества" за 971 год, почти сорокалетней давности. Заинтересовавшая меня страница оставалась открытой. На ней был рисунок, изображавший группу людей на фоне трехмачтового парусно-колесного корабля; подпись под рисунком гласила: "Экипаж фрегата "Коршун" ВМФ Славского воеводства перед отправкой экспедиции к Антиподу". Ага, это же та самая экспедиция, которая открыла новый материк с исчезнувшей цивилизацией, пояс экваториальных островов и принесла в Корону игру " в битый мяч"! Я перелистал пару страниц - на них было еще три рисунка кораблей с экипажами. Дальше шел перечень участников экспедиции с указанием их профессии, должности и принадлежности к кораблю. Я хотел уже было закрыть "Вестник", но что-то меня удержало, какая-то зацепка. Я еще раз, уже медленнее, прошелся по списку участников, и тут у меня внутри что-то екнуло - запись под номером 128 гласила "Гранат, Ильма. Археолог, помощник руководителя группы ксенобиологов. Клиппер "Славия". Девичья фамилия моей матери была Гранат. Наверное, совпадение. Я быстро вернулся к рисунку с изображением экипажа упомянутого клиппера. Пробежавшись по числам, я нашел номер 128 и обомлел: на меня, слегка улыбаясь, смотрела моя мать. Только волосы у нее были почему-то светлые. Так, спокойно, сказал я себе. Ноги у меня дрожали, и я вынужден был опуститься на пол. "Вестник" датирован 971-м годом, то есть за двадцать лет до моего рождения. Женщина на рисунке выглядела никак не моложе двадцати пяти. Когда я появился на свет, матери было девятнадцать. Значит, родилась она только в 973 году, то есть через два года после отбытия экспедиции, или чуть больше чем через год после ее возвращения (вернее, ее остатков). Может быть, это мамина мама, то есть моя бабушка? Насколько мне помнится, мама никогда не рассказывала о своих родителях, да оно и понятно - помнить она их не могла, поскольку, как и всякая сирота, воспитывалась при храме. Я еще раз взглянул на рисунок. Ильма Гранат. Нет, в такие совпадения я не верю. Фамилия сходится, и портрет тоже. Если волосы покрасить в черный цвет - вылитая мама Велена. Жаль, что рисунок черно-белый, и не понятно, какого цвета глаза.

-- Молодой человек, вам что, нужно особое приглашение? Уже почти десять, а вы все еще не соизволили сдать литературу.

Голос Хорбаха проскрипел у меня над самым ухом, заставив вздрогнуть. Я вскочил и принялся смущенно извиняться, одновременно пытаясь восстановить порядок на полке. "Вестник" при этом опять свалился на пол, и лесовик призвал на мою голову гнев всех богов Порядка и Хаоса. Я опять рассыпался в извинениях, Хорбах тяжело вздохнул и, осуждающе покачивая головой, заковылял обратно в читальный зал. Покончив, наконец, с книгами, я поспешил к своему месту, быстро сдал литературу мрачному как туча хранителю и, набросив камзол, выскочил из библиотеки. Небо над головой подмигивало россыпью звезд, луна еще не взошла, воздух был чист и прозрачен, как всегда в это время года. Сердце отчаянно колотилось, и мне пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Спокойно, прикрикнул я на себя. Нештатная ситуация - и ты уже расклеился. Закрыв глаза, я медленно досчитал до сорока, делая вдох на каждый третий, а выдох на каждый пятый счет. Как всегда, это помогло, сердечный ритм восстановился, и я с удовлетворением почувствовал, что взял себя полностью в руки.

Итак, давайте анализировать, подумал я, неторопливо шагая в сторону общежития по ярко освещенной аллее, автоматически отвечая на приветствия знакомых студентов и преподавателей, совершающих вечерний моцион. До пятницы моя жизнь шла по накатанной колее - учеба, работа на кафедре, Мирилла, тренировки и прочие крупные и мелкие радости, из которых, собственно, и складывается эта самая жизнь. Затем в пятницу - получение странного камня от не менее странного старика и покушение Чибиса на Мириллу. Суббота - встреча с дознавателем Куньи. Воскресенье - появление Карста с его непонятными предупреждениями. Да, еще кольцо - я машинально схватился за мизинец левой руки. Кольцо, оставаясь по-прежнему невидимым, тем не менее никуда не делось - под пальцами правой руки явственно ощущалась гладкая прохлада узкого ободка. Интересно, и как это Мирилла его до сих пор не почувствовала? Наверное, стоило бы ей все рассказать, не взирая на предупреждения Карста. Так, отвлекся - вернемся к анализу. Понедельник - выявление особых свойств у невзрачного камня, достижение повторяемости результата волшебного эксперимента (посрамим мавку!), сообщение Лугового о моем будущем ассистентстве без обязательного конкурса и, наконец, под завязку - обнаружение потенциального родственника (вероятнее всего, бабушки по материнской линии) среди участников экспедиции сорокалетней давности. Что же мы теперь имеем в сухом остатке? Практически ничего, просто перечень фактов, выпадающих из разряда обыденности, судя по всему, никак не связанных друг с другом. Все равно, интересно. Больше всего меня, почему-то, взволновала находка в "Вестнике Коронного географического общества". Ильма Гранат. Археолог. Значит, она должна была где-то учиться - для того, чтобы получить это профессию, необходимо окончить университет. В Славгородском университете кафедра археологии имеется, на естественном факультете. Насколько мне помнится, в одном из герцогских университетов тоже должна быть подобная кафедра, только не помню в каком - Столичном или Брунгельском. Насчет Дарсийского и Кальсского университетов не уверен. Если Ильма Гранат окончила наш университет, то сведения о ней должны быть в архиве. Ильма - имя типично остское, однако Гранат - фамилия явно славская. Хотя не факт - с момента создания Короны многое внутри нее перемешалось. Ладно, начнем с запроса в наш архив. Далее, необходимо раздобыть "Вестник" за 973 год, когда остатки экспедиции вернулись. Должен же быть там список выживших? Завтра же после занятий наведаюсь в библиотеку еще раз, подборка "Вестника" должна там быть обязательно, по крайней мере, в хранилище. Только непонятно, почему выпуск за 971 год вдруг оказался в одиночестве среди совершенно не имеющих с ним ничего общего фолиантов?

Дойдя до корпуса университетской лечебницы, я свернул с освещенной аллеи и двинул напрямик, через поросшую густым кустарником поляну. Конечно, по аллее идти удобнее, но здесь я выигрываю минут пятнадцать, а света звезд мне вполне хватало, чтобы ненароком не споткнуться. Кусты справа от меня шевельнулись, оттуда послышался шепот и звук поцелуя, и я невольно улыбнулся - наверное, первачки. Студенты постарше предпочитают более комфортабельные условия.

Звездное небо всегда настраивает меня на философский лад, а здесь, в отсутствие шаров-осветителей, оно выглядело еще более впечатляющим. Поэтому я и не обратил сразу внимания на легкий зуд в мизинце левой руки. Машинально потерев зудящее место, я наткнулся на кольцо. Оно слегка вибрировало, а зудело как раз под ним. Внезапно зуд усилился, и почти в то же мгновение какое-то шестое чувство заставило меня резко пригнуться. Над головой просвистело что-то тяжелое, и я услышал человеческое дыхание за спиной. Я еще ни о чем не успел подумать, а тело уже отреагировало самостоятельно: скользящим нырком я ушел из-под второго удара, перекатился через плечо и выпрыгнул в защитную стойку. Краем глаза я уловил какое-то движение слева от себя, что-то ударило меня по ногам, подсекая, я упал, но тут же откатился в сторону. Вовремя - в то место, где я только что лежал, врезался шест. Человеческая фигура, призрачным силуэтом прорисовавшаяся на фоне звездного неба, молниеносно перехватила оружие, но я успел, оттолкнувшись спиной, вновь оказаться на ногах, одновременно бросая в нападавшего сорванную с плеча сумку. Противник изящно уклонился и тут же нанес мне колющий удар в лицо. В последний момент я успел подставить левый блок, отводя шест в сторону, но удар был слишком силен, и мне показалось, что левой руки у меня больше нет. Снова удар, на это раз в корпус. Увернуться я не успел, конец шеста попал точно в солнечное сплетение, я согнулся, судорожно пытаясь вздохнуть, и тут из-за ближайших кустов стремительно вылетела какая-то серая тень и со всего маху врезалась в моего противника. Последний не удержался на ногах, серая тень вдруг тоже обернулась человеческой фигурой, и оба покатились по земле, сжимая друг друга отнюдь не в дружеских объятиях.

Не помню, сколько я простоял, хватая ртом воздух. Все это время буквально в нескольких шагах от меня шла яростная схватка - противникам удалось разомкнуться и вскочить на ноги. Кто из них был моим недругом, а кто спасителем, разобрать не удавалось. Оба, похоже, оказались безоружными, так как шест, которым меня угостили в солнечное сплетение, валялся рядом, и они бились врукопашную, но как! Даже в темноте было понятно, что работают профессионалы, причем высочайшего класса - подобное я видел лишь однажды, когда два года назад на традиционном фестивале боевых искусств свое мастерство в показательных выступлениях демонстрировали златолесские "выдры". Наконец, я вроде бы пришел в себя. В этот момент один из противников вдруг отлетел в сторону, а второй кинулся ко мне. Но тут первый стрелой взвился в воздух и обрушился на соперника, сбивая его с ног и подминая под себя.

-- Клен, беги! - кажется, это прохрипел первый. Я не сдвинулся с места; противники подкатились мне под ноги, и тот, который оказался в этот момент сверху, вдруг рванулся, вытягивая руку в мою сторону. Тускло свернуло лезвие ножа, но я уже мог двигаться, да и наука, вдалбливаемая мне наставником Лаской и моей ненаглядной подругой, явно пошла мне на пользу - полуповорот вокруг своей оси, рука с ножом проносится мимо, захват правой с одновременным уходом в сторону. Нож мне выбить не удалось (противник оказался слишком силен), но равновесие он потерял, и его снова подмял тот, первый.

-- Клен, твою мать, рви когти! - опять тот же голос, натянутый, как струна, вот-вот порвется. - Быстро!

Не знаю, подчинился бы я, но в этот момент мизинец левой руки, к которой постепенно начала возвращаться чувствительность, вдруг пронзила такая острая боль, что я не сдержался и коротко взвыл. Словно в ответ на мой крик откуда-то справа вдруг вылетел огненный ярко-фиолетовый шар, однако, не долетев до меня буквально двух шагов, неожиданно рассыпался мириадами искр. Я машинально взглянул в ту сторону, и увидел еще одну темную фигуру, стремительно приближавшуюся к месту схватки.

-- Уходи!!! - один из дерущихся мощным ударом отбросил противника в сторону и, вскочив на ноги, рванулся навстречу новому участнику.

И тогда я побежал. Наверное, так быстро я еще не бегал никогда в жизни. Ноги едва касались земли, сердце выскакивало из груди; пару раз я спотыкался, но каким-то чудом ухитрялся сохранять равновесие. Опомнился я только тогда, когда выскочил на освещенную площадку перед лестницей, ведущей на верхние ярусы родного общежития. Слава Богам, народу здесь было немного, так что я, не привлекая ничьего внимания, быстро нырнул обратно в темноту, где простоял несколько минут, постепенно приходя в себя и восстанавливая дыхание. Наконец, посчитав, что можно выходить, я с самым беззаботным видом прошествовал к лестнице, преувеличенно бодро приветствуя знакомых.

Дверь в мое жилье, как всегда, оказалась незапертой - порой моя подруга удивительно беспечна, хотя до сегодняшнего дня я как-то об этом не задумывался.

-- Любимый, это ты?

Вопрос, конечно, риторический - в университете как-то не принято вламываться в чужое жилище без приглашения.

-- А кого ты ждала? - ответ банальный, но это тоже часть ритуала.

-- Ну, не знаю, - мавка появилась в дверях моей комнаты. - Может быть... Веля, что с тобой?

-- А что такое? - я повернулся к висевшему в прихожей зеркалу. М-да, дела - рукав камзола подран, на штанинах и ботинках земля, лицо в грязных разводах, волосы всклокочены.

-- Ах, это..., - стараясь говорить как можно небрежнее, отозвался я, лихорадочно стараясь придумать наиболее подходящее объяснение. - Понимаешь, решил сократить путь, вот и поперся через пустырь. Темно было, а шел я быстро, почти бежал, перецепился через что-то и рухнул прямо в кусты. А там колючки, так что, сама понимаешь..., - я пожал плечами.

Несколько секунд Мирилла недоверчиво смотрела на меня, но, в конце концов, похоже, удовлетворилась моим бесхитростным объяснением.

-- Тогда иди в душ, нагревательный кристалл я уже установила. Я пока соберу тебе поесть.

-- Поужинаешь со мной? - осведомился я, скрываясь в душевой.

-- Я уже ужинала, но с тобой посижу.

Сбросив одежду, я включил напор воды на максимум, сунулся под огненные струи и только тут почувствовал, что меня бьет мелкая дрожь. В голове царил полный сумбур, однако, похоже, я уже постепенно начал привыкать к тому, что в последнее время в моей жизни стали происходить какие-то из ряда вон выходящие события. Во всяком случае, неудавшееся покушение на мою особу (а в том, что это нападение было преднамеренным, сомневаться не приходилось - ведь мой спаситель несколько раз назвал меня по фамилии, следовательно, четко знал, кого защищал) не вызвало у меня уже такой бурной реакции, как можно было бы предположить. Вопрос: кто напал, почему и кто меня оборонял? Кто напал, не столь важно, хотя мне очень не понравился высокий уровень мастерства нападавшего. То, что мой защитник обладал мастерством, не уступавшим нападавшему, конечно, радует, однако это свидетельствует о том, что направляли его достаточно серьезные силы. Например, Дознавательный приказ. Или Стражи порядка. Или ректор, или воевода, или Луговой, или вообще некое частное лицо, заинтересованное в моей безопасности. Как говорится, любая рабочая гипотеза, какой бы невероятной она ни была, имеет право на существование до своего обоснованного опровержения. Главное же - причина нападения. В криминальных романах красной нитью проходит постулат "ищите, кому это выгодно". Ну, и кому может быть выгодно мое увечье или даже смерть? Явных врагов у меня нет, Чибис в коме, родственнички, конечно, мерзавцы, но до подобного никогда не опустятся, тем более, что я им совершенно не опасен. Карст? А что Карст. Оснований подсылать ко мне убийцу, точнее, убийц (таинственный метатель фиолетовых шаров тоже явно относился к числу моих недругов), у него нет, наоборот, он меня и предостерегал от чего-то подобного. "Остерегайся темных мест". А я, самонадеянный болван, не внял доброму совету. Или это был не совет, а так, игра? Тогда зачем? Тем более, что именно Карст снабдил меня кольцом, предупреждавшим об опасности, причем, похоже, просто предупреждением о грозящих неприятностях его функции не ограничивались - вспомнить хотя бы огненный шар, так и не достигший своей цели, то бишь меня. Правда, очень своеобразное при этом предупреждение получается, начиная от зуда и заканчивая резкой болью, однако все это можно перетерпеть и ко всему можно привыкнуть, главное, чтобы моя догадка о кольце-индикаторе опасности оказалась верна. Теперь насчет огненного шара. Я не специалист в вопросах огня и электричества, но, насколько мне известно, подобные объекты могут иметь либо техническое, либо магическое происхождение (остается еще естественное, например, шаровая молния во время грозы, но это не тот случай). Для технического необходим очень мощный конденсатор, размером с небольшой дом, и таскать его в руках достаточно затруднительно. Однако можно предположить, что нападавший сумел каким-то образом заранее загнать созданный в конденсаторе шар в какое-то небольшое устройство, и в нужный момент этим устройством воспользовался. Следует осторожно выяснить у мавки, а еще лучше, у Ратибора, возможно ли подобное. Если же шар имел волшебное происхождение, то здесь также возможны два варианта: либо сам нападавший относился к разряду очень сильных "стихийных" магов (то есть, работающих с явлениями природы), что, в общем-то, выглядит несколько притянутым "за уши", поскольку подобных специалистов на всю Корону наберется десятка полтора, и каждый, как говорится, на виду, либо опять-таки применялось некое магическое устройство, в простонародье называемое "магическим жезлом", а в действительности представляющее собой специально выращенный монокристалл с направленными "нитями", в которые можно "вплести" все что угодно, даже шаровую молнию. Но это так, теоретически - до сих пор мне что-то не приходилось даже слышать о подобном, хотя кто знает, может быть, кому-то это и удалось - ведь получили же мы с Луговым "абсолютные лезвия", невозможность создания которых было теоретически доказано много лет назад.

Так, хватит на сегодня; каждый новый вопрос порождает целую лавину дополнительных, а у меня и так голова кругом идет. Дверь заперта, в жилище никого, кроме меня и Мириллы, нет, да и вряд ли кто-то сунется прямо ко мне домой - слишком много ненужных свидетелей. И тут меня пронзила новая мысль - а сумка, которой я швырнул в нападавшего?! Я даже похолодел, не смотря на горячий душ. Что же у меня там было? Рабочий комбинезон, асимметричные клинки, о которых я на пустыре и не вспомнил, пачка бумаги, самописка, нагревательный кристалл (нет, вот же он, в своем гнезде в душевой, я ведь его Мирилле оставил), кристалл-активатор, который я отдал на время Луговому, промежуточные и окончательный отчеты тоже остались у магистра. Деньги я ношу в кармане или в кошельке-кисете, привязанном к поясу. Значит, в самой сумке оставались комбинезон, клинки, бумага и самописка. Больше всего жаль клинки, я к ним уже привык, но, может быть, сумку и не тронут? Так что завтра утром до занятий нужно смотаться на пустырь, поискать - место я примерно запомнил. Мне бы очень не хотелось, чтобы ее нашел кто-нибудь еще - украсть не украдут, отродясь этого в университете не было, но обязательно отволокут коменданту, а там очень быстро установят, кому она принадлежит, ведь на ножнах и на рабочем комбинезоне значится моя фамилия. Начнутся ненужные расспросы и выяснения, придется лгать и изворачиваться, а мне и так уже тошно, что приходится обманывать Мириллу. Так что в данной ситуации лучше было бы, если бы сумку забрал кто-нибудь из участников мордобоя.

Дверь в душевую отворилась, и в тесную кабинку проскользнула Мирилла.

-- Знаешь, я тебя уже заждалась, - мавка одним движением сбросила халат и, нырнув в горячий поток, тесно прижалась ко мне. - И я так соскучилась, - мурлыкнула она, нежно целуя меня в губы. Я закрыл глаза и полностью расслабился. Ее упругие горячие губы, на мгновение задержавшись на моих, медленно соскользнули вниз, к подбородку, затем последовала очередь шеи, груди, где к губам присоединился язычок. Неодолимое желание пронзило все мое естество, но я сдержался, позволяя Мирилле продолжать эту игру. Вот ее губы опустились к моему животу, и вдруг пропали.

-- Велимир, что это? - резкий переход от чувственных ощущений к суровой реальности подействовал на меня как ушат холодной воды.

-- Где? - я открыл глаза и опустил голову. Хаос тебе в якорь, как время от времени говорит мой кузен - прямо на солнечном сплетении расползлась безобразная клякса чудовищной гематомы, которая синела буквально на глазах. Чертов шест! Только сейчас я начал ощущать саднящую боль в этом месте.

-- Понятия не имею, - как можно искреннее отозвался я. - Наверное, когда падал, сильно ударился.

-- Ну, судя по виду, падал ты с большой высоты на узкий тупой предмет. Велимир, скажи мне честно, что случилось? - в голосе мавки слышалась неподдельная тревога.

-- Любимая, ну честное слово, именно так и было - бежал, споткнулся, упал в кусты, ударился обо что-то, наверное, торчащий из земли корень... Вот и заработал гематому. Давай лчуше продолжим - Мои ладони легли на правильные полушария ее грудей, но Мирилла мягко отстранилась.

-- Веля, от падения на корень, даже очень твердый, такие синяки не образуются. Я бы сказала, что тебя с изрядной силой ткнули чем-то в солнечное сплетение, например, шестом.

-- Откуда шест? - изображая невинность, пожал я плечами. - В кустах шеста не было.

Некоторое время Мирилла пристально вглядывалась мне прямо в глаза, словно пытаясь прочесть мои мысли, затем тихонько вздохнула и вышла из душа.

-- Все дело в том, что лгать ты совершенно не умеешь. Я ведь тебя за эти несколько лет изучила очень хорошо, и никогда до этого момента ты меня не обманывал. А больше всего на свете я ненавижу ложь и предательство, запомни это. Хорошо, примем твой рассказ в качестве официальной версии - презумпция невиновности и тому подобное. Но на будущее не пытайся обмануть сердце любящей женщины, ведь, помимо чистой логики, нам, как и всяким разумным существам, присущи еще и эмоции, в том числе и интуиция. Так что оставим все недосказанное на твоей совести. Давай быстрее заканчивай, ужин тебя ждет.

И хотя ночью моя подруга отдавалась мне, как обычно, со всей страстью, я все равно чувствовал какую-то вдруг возникшую между нами, невидимую и совсем хрупкую, но все-таки преграду. Несколько раз я порывался рассказать мавке всю правду, но меня постоянно останавливало какое-то неясное чувство, что этого делать еще нельзя.

На следующее утро мавка, скользнув взглядом по моему животу, вскочила с ложа, молча извлекла из шкафчика какую-то мазь и так же молча втерла ее в налившуюся черным гематому. Синяк болел гораздо сильнее, чем накануне, но после притирки стало заметно лучше. Поцеловав меня в губы, Мирилла скрылась в душевой, откуда через несколько секунд послышалось беззаботное пение - мавка очень любила купаться, мне кажется, будь ее воля, она бы вообще не вылезала из воды.

Я набросил халат и отправился на кухню, чтобы повторить вчерашний утренний подвиг и подлизаться к Мирилле: хотя поведение мавки внешне ничем не отличалось от обычного, некая пробежавшая между нами кошка (точнее, ма-алюсенький котенок) все-таки ощущалась. Оказавшись в прихожей, я чисто машинально взглянул на полку, где обычно хранил свою сумку, и остолбенел. Сумка была на месте. Я зажмурился, помотал головой и снова открыл глаза. Сумка никуда не исчезла. Воровато оглянувшись на дверь в душевую, я почему-то на цыпочках подбежал к сумке и заглянул в нее. Комбинезон, клинки, принадлежности для письма - все вещи было на месте, причем, насколько я помню, в том же порядке, в котором я их складывал.

Оставив сумку в покое, я прошел на кухню и принялся готовить завтрак. Сумбур в голове был, конечно, поменьше, чем накануне, за ночь кое-что улеглось, но ничем не объяснимое появление пропавшей сумки, причем уложенной в точности на то место, где ей и надлежало быть, вновь несколько выбило меня из колеи. Кстати, а входная дверь? Накрыв сковородку крышкой, я опять выскочил в прихожую. Дверь была заперта, как и накануне.

-- Ты чего? - за спиной стояла Мирилла, закутанная в огромное льняное полотенце.

-- Показалось, стучат в дверь. Сейчас проверю.

-- Подожди! - мавку словно ветром сдуло. - Теперь можешь открывать, - донесся ее голос с кухни.

Я отпер замок и высунулся наружу. За дверью, естественно, никого не было. "А сегодня прохладно", мимоходом подумал я, захлопывая дверь и задвигая щеколду.

-- Никого, показалось! - входя на кухню, отчитался я.

Мирилла стояла у плиты и размешивала шоколадный напиток. Я поднял крышку со сковородки и удовлетворенно засопел - столь любимая моей подругой овощная яичница удалась на славу. Мавка взглянула на мой шедевр кулинарного искусства, улыбнулась и благодарно потерлась головой о мое плечо.

-- Спасибо, милый. Только, прошу тебя, не готовь так часто, а то я привыкну и начну требовать завтрак в постелью. Или еще куда-нибудь...

-- Подумаешь, напугала! Хоть в постель, хоть в душ...

-- Кстати, о душе - я тут сама все закончу, так что дуй в душевую. Только не задерживайся, мне сегодня нужно до начала занятий еще наведаться к целителю.

-- Что-то случилось? - встревожено повернулся я к ней.

-- Ну что ты, глупый -, обвивая мою шею руками, проворковала Мирилла. - Все в порядке, просто лекари хотят лишний раз убедиться, что пятничный инцидент прошел бесследно. Ты же этих целителей знаешь.

-- Угу, знаю, - недовольно пробурчал я. - В особенности этого твоего, как его - целитель Дерево, кажется?

-- Целитель Росток, - поправила меня мавка. - Не волнуйся, сегодня же обычный рабочий день, а не дежурство, как в субботу, так что в присутствии других целителей он будет вести себя пристойно. К тому же ты сам говорил, что его в чем-то понимаешь?- в глазах моей подруги играли маленькие чертики.

-- Понимаю. Теоретически. А практически, если что, рога ему пообломаю...

-- Ну, не знаю, изменяет ли ему жена - если нет, то рогов у него попросту не окажется, так что ломать будет нечего. А теперь быстро в душ, пока я тебя не уволокла обратно в постель...

Из общежития мы вышли вместе. Поскольку до начала моих занятий еще оставалось время, я вызвался проводить подругу до самой лечебницы. Мирилла предложила спуститься вниз и пройтись до обители целителей по земле, а не "носиться по переходам подобно паукам". Я с готовностью согласился, и мы рука об руку начали спускаться. Где-то на третьем ярусе нас догнали Ратибор с Ависсой. Мирилла тепло поцеловала соплеменницу (чем несказанно меня удивила), чмокнула в щеку Ратибора. Я тоже удостоился медвежьего пожатия приятеля и поцелуя от его подруги. Узнав, что мы направляемся в лечебницу, друзья предложили нас проводить, и дальнейший путь мы проделали уже вчетвером, весело болтая и подначивая друг друга. Глядя на веселую, с блестящими глазами Ависсу, я вдруг вспомнил свой сон, и тут же, словно подкараулив этот момент, на меня обрушился весь поток недавних событий, в которых главенствующее место занимало вчерашнее нападение. "С этой минуты ты не должен оставаться один... Рядом с тобой должен все время кто-то быть", кажется, так звучало мрачное напутствие Карста. Интересно, а если бы вчера вечером на пустыре рядом со мной вдруг оказался кто-то из моих близких или друзей - благо бы Ратибор или Мирилла, думаю, в этом случае нападавшим мало бы не показалось. А если Ависса? Или даже магистр Луговой? Что бы они смогли противопоставить мастерству нападавших? Хотя, наверное, мой таинственный защитник вмешался бы в любом случае. Или нет? Может, будь я в компании, никто бы даже и не рискнул нападать?

Расставшись с Мириллой возле лечебницы, Ратибор с подругой повернули в сторону приземистого овального здания-башни, где размещалась кафедра Ависсы, а я поспешил к ажурной башенке кафедры прикладной алхимии, где через двадцать минут начиналась лекция прибывшего из Дарсийского университета адъюнкт-профессора Кшастра.

-- ... А теперь прошу уважаемого мастера Клена занять свое место у доски и продолжить занятия вместо меня.

Закончив речь, магистр Луговой сделал рукой приглашающий жест и ободряюще мне подмигнул. Я поднялся и, на негнущихся ногах, ощущая на себе взоры всей аудитории, двинулся к возвышению. Поднявшись на кафедру, я оглядел присутствующих. Студентов насчитывалось человек тридцать, помимо нашей группы Луговой ухитрился притащить алхимиков и астрологов (как он объяснил, для придания моменту особой торжественности). Но хуже всего было то, что в заднем ряду, откровенно скучая, сидело два представителя малого ректорского совета - профессор Горлиц, длинный худой слав, зябко кутавшийся в белый гаун, и похожий на оживший бочонок магистр Зирст с кафедры прикладной механики. Присутствие последнего меня удивило, но потом я вспомнил, что Мирилла отзывалась о нем как о лучшем "магике" среди "техников", и о лучшем "технике" среди "магиков", что в ее интерпретации означало полного профана во всем, а официально свидетельствовало о признании магистра "специалистом широкого профиля".

Луговой, заняв место в первом ряду возле Грумара, кивнул мне, давая знак начинать лекцию. Я глубоко вздохнул и, взяв в руку светящийся мелок, повернулся к доске.

-- Одной из основных задач, стоящих перед современной наукой волшебства, является возможность синтеза свойств объектов, сочетание которых при обычных условиях попросту невозможно...

Слова давались мне легко, от первоначальной скованности не осталось и следа. Невольно подражая манере Лугового, я расхаживал по кафедре, бросая аудитории вопросы и тут же обоснованно отвечая на них. Время от времени я поглядывал на слушателей: Диуна, не сводя с меня взора, кивала каждому моему утверждению, магистр Луговой цвел и не скрывал этого, большинство студентов активно работали самописками, а члены ректорского совета, отбросив напускное выражение скуки, слушали меня с явным интересом.

--... Итак, коллеги, я закончил, и готов ответить на все ваши вопросы, - я остановился и посмотрел в аудиторию. В этот момент прозвучал звук горна, но никто из присутствующих даже и не подумал покинуть аудиторию. Меня буквально забросали вопросами, на каждый из которых я постарался дать подробный и обоснованный ответ. Наконец, на кафедре появился магистр Луговой. Он взглянул на профессора Горлица, подчеркнуто игнорируя магистра Зирста. В ответ профессор едва заметно кивнул.

-- Уважаемые коллеги, - хорошо поставленный голос Лугового мгновенно перекрыл поднявшийся в аудитории шум - Позвольте от вашего имени поблагодарить мастера Клена за великолепную лекцию, и сообщить, что решением малого ректорского совета мастер Клен по окончании университета зачисляется на штатную должность ассистента кафедры кристалловедения вне конкурса. Начиная со следующего курса, который для всех вас последний, мастер Клен будет заниматься по индивидуальному графику, одновременно выполняя функции ассистента; ряд занятий он будет проводить и в ваших группах, так что уже сейчас привыкайте называть его "сударь Клен" или "ассистент Клен".

Аудитория загудела. Сияющая Диуна махала мне рукой, Грумар улыбался и показывал большой палец. Урман отдавал мне командный салют, Эрендейл кривил рот и недовольно хмурился - будучи по натуре чрезвычайно тщеславным существом, эльф именно себя считал наиболее подходящей кандидатурой на эту должность, и мое неожиданное возвышение никак не могло улучшить ему настроение.

-- Ну, а теперь все свободны. Благодарю за внимание, - повернувшись ко мне, Луговой добавил: - А ты пока задержись.

Дождавшись, когда аудитория опустеет (на прощание я даже удостоился пожатия руки профессора Горлица и снисходительного похлопывания по плечу магистром Зирстом), мой любимый преподаватель подошел ко мне и неторопливо опустился рядом на сидение.

-- Ты, главное, сильно не зазнавайся. Вообще-то не следовало, конечно, раньше времени оглашать твое назначение, но ректор попросил, так как тут на него кое-кто пытался давить, чтобы это место отдали другому.

-- Эрендейлу?

-- Нет, с четвертого курса. Есть тут один деятель, фамилии называть не буду. Ладно, Хаос с ним. А ты молодец - я даже не ожидал, что у тебя так хорошо все получится. Долго вчера готовился?

-- Порядочно, - кивнул я. - Кстати, магистр, вам имя Карст ни о чем не говорит?

-- Карст? Карст, Карст... Нет, не знаю такого. А в чем дело?

-- Да так, просто я с ним недавно познакомился, случайно, разговорились, и он, не помню в связи с чем, упомянул вашу фамилию.

-- А какой он из себя?

Я постарался описать своего невольного собеседника как можно подробнее. Дойдя до неподвижного глаза, я взглянул на Лугового и осекся: магистр сидел бледный, как смерть, вперив перед собой ничего не выражающий взгляд и сжимая ручки кресла с такой силой, что пальцы на руках побелели.

-- Продолжай, - сквозь стиснутые зубы выдохнул он.

Пораженный реакцией магистра, я быстро свернулся. Некоторое время Луговой сидел молча, затем шумно выдохнул и прикрыл глаза. Краска медленно возвращалась к его щекам.

-- А ты ничего не путаешь? - куда-то в воздух спросил он.

-- Ничего, - я с беспокойством поглядел на него. - А что, что-то не так?

-- Не знаю. - Магистр умолк и молчал достаточно долго. Затем вдруг заговорил. - Наверное, совпадение. Просто ты описал мне человека, которого я знал много лет назад, и который погиб у меня на глазах. Правда, бороды он никогда не носил - не его стиль. Должно быть, все-таки совпадение.

-- Простите, магистр. Я не хотел вас...

-- Все в порядке, парень. - Луговой повернулся ко мне лицом и вымученно улыбнулся. - Просто никогда не знаешь, когда прошлое, от которого ты бежишь на край света, вдруг тебя достанет. Не обращай внимания. Когда-нибудь я расскажу тебе, но не сегодня. А теперь иди, у меня еще много дел.

Я медленно поднялся и, не оборачиваясь, пошел к двери. Так, кажется, на одну загадку стало больше, и меня это совершенно не радовало.

Глава 8

Читальный зал студенческой библиотеки, как всегда в это время года, был переполнен, в основном, серьезными до невозможности "первачками", среди которых затерялись немногочисленные представители старших курсов. Последних можно было отличить не только по отсутствию обязательного гауна, но и по тем снисходительным взглядам, которыми они окидывали своих младших коллег.

Сегодня дежурил Громвель, убеленный сединами ветеран, чью широкую грудь украшали многочисленные наградные ленточки. С этим старым остом нас связывала если не дружба, то глубокое взаимное уважение. Хранителем библиотеки отставной флаг-сержант отдельного сводного порубежного полка стал лет десять назад, когда был комиссован по ранению, полученному в одной из многочисленных стычек с контрабандистами, в изобилии водившимися на границе Короны и Рудных Гор. Тогда было модно на подобные должности назначать отставных военных (ректорат почему-то решил, что, раз стремление к дисциплине и порядку у таких людей в крови, то им сами Боги велели обеспечивать сохранность бесценного литературного наследия), однако Громвель в действительности очень любил книги, хотя за спиной у него были только начальная школа и курсы младших командиров. Его теплое отношение ко мне объяснялось, в первую очередь, тем, что он великолепно знал моих родителей, а с родным братом отца, дядей Верославом, служил в одной части где-то за Перевалом. Впрочем, старик был очень тактичен, когда речь заходила о моих родственничках - наши с ними взаимоотношения являлись секретом полишинеля.

-- А, Клен-младший, рад видеть, - рукопожатие отставного флаг-сержанта по-прежнему напоминало тиски. - Говорят, тебя приняли на должность ассистента кафедры кристалловедения? Очень, очень за тебя рад.

-- Ну, не совсем так - просто ректорский совет принял решение о зачислении меня в штат вне конкурса, но это будет только после окончания университета, - я пожал плечами, очередной раз удивляясь, откуда хранители ухитряются первыми узнавать все слухи и сплетни. Не иначе, обладают телепатическими способностями.

-- Не имеет значения. Главное, что ты остаешься в университете, и мы с тобой будем по-прежнему видеться. Как поживает уважаемая бакалавр Нгар?

-- Спасибо, очень хорошо. - Мирилла искренне тепло относилась к старику, и Громвель платил ей тем же. - Сударь Громвель, я к вам по делу.

-- Ларт, Велимир, меня зовут Ларт. Это я для других "сударь Громвель", а для тебя Ларт, мы ведь договорились. Так что у тебя за дело?

-- Меня интересует "Вестник Коронного географического общества" за 973 год.

Похоже, старик удивился.

-- "Вестник" почти сорокалетней давности? Гм-м, подобная литература хранится в запаснике. Тебе срочно?

-- Ну, вообще-то да. У меня час до начала следующего занятия, так что времени не так много.

-- Хорошо. Подежурь пока за меня, я сейчас схожу в запасник.

Отсутствовал Громвель довольно долго, минут двадцать. За это время я успел принять и выдать кучу свитков и фолиантов, заполнить восемь новых формуляров и отчитать двоих "малышей" за небрежное отношение к древним рукописям.

Когда, наконец, старик появился, вид у него был озадаченный.

-- Гхм, - смущенно произнес он, подходя ко мне. - Ты знаешь, не нашел я "Вестника" за 973 год. Остальные выпуски в наличии, кроме упомянутого. И еще нет за 971 год.

-- Ну, "Вестник" за 971 год я вчера обнаружил на стеллажах, в закутке - еще удивлялся, как он туда попал. Принести?

-- Будь любезен. Ведь, по идее, ему там не место. Семь лет назад по решению ректорского совета "Вестник" был передан в малую библиотеку факультета естествознания, а в Центральном хранилище остались более ранние выпуски. Ничего не понимаю...

Я быстро смотался за "Вестником" (он отыскался на том же месте, где я его вчера оставил) и вернул его Громвелю. Отставной флаг-сержант некоторое время держал выпуск в руках, рассматривая переплет и бормоча себе под нос "И что за нерадивая душонка разбрасывается книгами где попало", затем со вздохом повернулся ко мне.

-- Подежуришь еще немного? А я схожу, попытаюсь еще раз - вдруг интересующий тебя выпуск случайно оказался среди других книг?

-- А где еще можно найти "Вестник"? - в то, что выпуск отыщется, я почему-то не верил - библиотечных служащих можно было обвинить в чем угодно, только не в безалаберности. Хотя оказался же выпуск за 971 год совсем не там, где ему надлежало быть?

-- В городской библиотеке. Правда, там придется заранее сделать запрос, и получишь ты свою книгу, скорее всего, на следующий день, но зато уж наверняка. Или же в библиотеке Военной академии, только гражданских туда не пускают.

-- Спасибо за совет, Ларт. Мне уже пора идти. Всего доброго.

-- Возвращайся целым, - я вздрогнул - обычное напутствие порубежников сегодня прозвучало для меня как-то уж очень символично.

В город я сумел выбраться только после пяти. Мирилла была еще занята со своими экспериментами, поэтому договорились встретиться уже в общежитии. Правда, она намекнула, что не отказалась бы посмотреть церемонию открытия фестиваля боевых искусств, но я резонно заметил, что сама процедура повторяется из года в год, и марширующие команды под собственными вымпелами в промежутке между высокопарными речами организаторов фестиваля не самое увлекательное зрелище. Вот на бои и показательные выступления мы сходим обязательно, тем более, что, по информации наставника Ласки, в этом году свое мастерство будут демонстрировать и "хамелеоны". Мавка незамедлительно заинтересовалась, поскольку последний раз представители элитного формирования участвовали в показательных выступлениях лет семь назад, и я был отпущен под честное слово вернуться до наступления темноты; более того, мне было настоятельно рекомендовано в качестве спутника обязательно взять Ратибора (пресловутая женская интуиция, что ли?). Однако приятель где-то пропадал, а, памятуя слова Громвеля о том, что в городской библиотеке искомую книгу можно получить только на следующий день после оформления заявки, я решил сегодня только заказать "Вестник", а поработать с ним уже завтра.

Погода была великолепная, солнце стояло еще довольно высоко, поэтому я решил пройтись до библиотеки пешком, а на обратном пути воспользоваться конкой либо извозчиком. Выйдя за университетские ворота, я бегом спустился вниз, к подножию горы, и тут же повернул направо, в Ткацкий квартал. Здесь было довольно людно, в большинстве учреждений рабочий день уже закончился, и по-весеннему одетые горожане спешили посетить многочисленные лавки и магазины, торгующие одеждой, обувью и прочими товарами, вышедшими из-под умелых рук ткачей и кожевенников. Быстрым шагом миновав пеструю толпу, я повернул налево, пропустил прогромыхавшую мимо ярко-красную конку с надписью на вагоне "Пряники от Нарбуса", пересек рельсы и очутился на бульваре Гнеста Мудрого - широкой улице, соединявшей Ткацкий квартал с Вечной площадью. По обе стороны бульвара протянулись добротные двух- трехэтажные особняки, утопавшие в белизне цветущих фруктовых деревьев, и сердце царапнула застарелая боль - в том большом доме под красной черепичной крышей с двумя голубыми елями у ворот я провел все свое детство. Стараясь не смотреть на особняк, я быстро прошел мимо и, только отойдя на квартал, перевел дух. Всегда со мной так - почти уже пять лет прошло, а я все никак не могу полностью отойти, слишком сильна боль утраты. С тех пор я никогда не заходил в этот дом, хотя кузен и приглашал, причем искренне.

Я остановился на пересечении бульвара и улицы Оружейников, выводящей в Стальной квартал. Это место мы часто посещали вместе с Мириллой - мавка очень любила оружие, и в оружейных лавках ее знали. Вот и сейчас из небольшого аккуратного магазинчика, расположенного на первом этаже трехярусного серого здания, выскочил знакомый продавец, призывно махая мне рукой,

-- Мастер Клен, у меня кое-что есть для вашей подруги. Зайдите!

Я взглянул на часы над входом в лавку. Без десяти шесть. Библиотека работает до восьми, так что время есть, тем более, что "сумерки не темнота", все равно обратно не пешком добираться.

-- С удовольствием, сударь Гроздь, - я, наконец, вспомнил имя оружейника.

Внутри магазинчик ничем не отличался от себе подобных: довольно большой торговый зал со стойками, на которых были аккуратно расставлены всевозможные виды холодного и метательного оружия. Отдельно, на стене, висели пращи, луки и арбалеты. Огнестрельным оружием Гроздь не торговал, отдавая предпочтение более архаичным изделиям. Посетителей было немного; судя по всему, они относились к завсегдатаям, так как чувствовали себя совершенно свободно, негромко обсуждая достоинства того либо иного клинка.

Владелец лавки скрылся за прилавком, и через мгновение материализовался вновь, с заговорщицким видом держа в руках довольно длинный оббитый черным бархатом футляр.

-- Вот, смотрите, это из последней партии, только сегодня утром получил, - Гроздь жестом фокусника раскрыл футляр, и солнечный луч, проникавший в магазин сквозь узорчатое окно, заиграл всеми цветами радуги на хищном узком клинке.

-- Классический баселард. Обратите внимание на гарду - выступы сделаны под более острым углом к лезвию, чтобы удобнее было перехватывать клинок противника. Рикассо несколько утолщено, что обеспечивает великолепный баланс. Возьмите в руки, попробуйте.

Кинжал был действительно хорош; создавалось ощущение, что он является естественным продолжением руки. Я встал в стойку и провел серию. Вот это да! Никогда прежде мне не доводилось держать в руках ничего подобного. Клинок пел в моей руке, наполняя душу какой-то светлой легкостью. Я поднес кинжал к глазам и внимательно его осмотрел. Странно, нигде никакого клейма. А для клинка такого класса это может означать только одно...

-- Да, вы абсолютно правы, - кивнул на мой вопросительный взгляд Гроздь. - Клинок работы самого Риальто, лучшего дарсийского мастера современности. Форма, конечно, довольно архаична, но ее недостатки компенсируются некоторыми авторскими доработками. Само лезвие - многослойный булат, причем из природнолегированного молибденом железа. Отковано по оригинальной технологии. Смотрите.

Вокруг нас сконцентрировались посетители магазинчика. Гроздь подскочил к деревянной стойке, воткнул в нее лежавший тут же гвоздь и, приняв кинжал из моих рук, резко рубанул.

-- Полюбуйтесь! - в голосе оружейника звучал триумф.

В стойке оставалась половина гвоздя, поверхность косого реза была чистой и гладкой. Лезвие же кинжала оставалось таким же идеальным, как и до этого - ни зазубринки, ни зацепки.

-- А теперь второе классическое испытание!

Установив кинжал ребром горизонтально, Гроздь отработанным движением извлек из-за обшлага рукава камзола шелковый платок и небрежно подбросил его в воздух. Тончайшая ткань медленно опустилась на лезвие и с тихим шелестом распалась на две половинки.

-- И сколько стоит это чудо? - вперед протиснулся молодой коренастый слав, лицо которого украшали модные нынче небольшие усики и эспаньолка.

-- Извините, сударь, это персональный заказ. Мастер Клен, я думаю, в коллекции сударыни Нгар подобный клинок мог бы занять достойное место. Да и вы, как я поглядел, вполне профессионально им работаете.

-- И сколько вы за него хотите? - я знал примерную цену дарсийских изделий, и приготовился сразу не падать в обморок.

-- Идемте в подсобку, так и поговорим, - бережно укладывая баселард обратно в футляр, ответил хозяин.

В небольшой комнатке за прилавком Гроздь усадил меня в кресло, извлек из шкафа бутылочку "Красного заката" и два кубка, неторопливо наполнил их до середины, один протянул мне, а со вторым удобно устроился в кресле напротив.

-- Велимир - можно мне так вас называть? Меня можете звать Кирис. Так вот, когда сегодня у меня появился этот клинок, я сразу подумал о сударыне Нгар. Более компетентного знатока во всем, что касается клинкового оружия, среди моих покупателей - а их, поверьте, немало - я не знаю. Кроме того, сударыня великолепный механик, и хорошо разбирается в вопросах металлургии. Вот я и подумал, чем продавать эту уникальную вещь какому-нибудь богатому неучу, я лучше продам его настоящему ценителю и знатоку. Я собирался завтра с утра отправить сударыне Нгар Посыльного, чтобы пригласить в мой магазин, а тут вдруг появились вы, и я счел это добрым предзнаменованием. Скажем, пять тысяч меня бы устроили.

-- Две, - тут же быстро отреагировал я, ибо ожидал чего-то подобного.

-- Ну, Велимир, это же несерьезно! Для подобного изделия и семь не слишком высокая цена! Ладно, так и быть - четыре с половиной.

-- Две с половиной. Четыре с половиной - это двухмесячный заработок бакалавра, я уже не говорю о своей стипендии.

-- Мастер Клен! При чем тут ваша стипендия! Деньги - это так, просто металлические кружочки, которые мы, в основном, тратим на такие низменные вещи, как еда и питье! А тут возможность сделаться обладателем настоящего произведения искусства! Четыре.

-- Три и ни гривней больше. Мне, конечно, очень хотелось бы порадовать сударыню Нгар, но всему есть предел. Тем более, что сейчас при мне нет и трети этой суммы.

-- Ничего, вы мне напишете расписку и остальное принесете до конца недели. Три с половиной - это последняя цена, и так уже сплошной убыток.

-- Позвольте еще раз? - я протянул руку к футляру, и Гроздь с готовностью подал мне кинжал рукояткой вперед. Хаос тебе в якорь, но ведь действительно вещь! Даже элитные короткие клинки из коллекции Мириллы, в том числе и дарсийской ковки, не шли ни в какое сравнение с тем, что я сейчас держал в руках. Провернув несколько раз "мельницу", я резко взмахнул рукой. Мелькнув в воздухе, клинок до половины ушел в толстую деревянную доску, предназначенную для проверки метательного оружия. Да, такой балансировки я еще не встречал. Кстати, а может, есть смысл начать собирать собственную коллекцию клинков? Для начала, коротких - все ж таки дешевле, чем мечи, шпаги и рапиры. И почему бы этого баселарду не стать первым экземпляром такой коллекции? Тем более, что в банке кое-какие сбережения имеются, а Мирилла возражать не будет - все равно у нас с ней все общее.

-- Хорошо, - сказал я, вставая и с трудом извлекая кинжал из доски. - Три двести плюс ножны. С подмышечным ремнем, - добавил я, озаренный неожиданной мыслью. Дело в том, что, согласно эдикта вече от какого-то там года гражданским лицам не возбранялось скрытое ношение клинков, длина лезвия которых не превышала расстояния от локтевого сгиба до запястья владельца. До вчерашнего вечера мне как-то даже и в голову не приходило воспользоваться этим правом. Однако, если подобное вчерашнему повторится (мое кредо - надеясь на лучшее, рассчитывать на худшее), то не мешало бы иметь под рукой (точнее, под мышкой) что-нибудь подходящее. Конечно, анализируя вчерашний инцидент, я подумал, что можно было бы попытаться воспользоваться асимметричными клинками, которые находились в сумке, но задним умом мы все крепки. - Сейчас готов выложить пятьсот, а на остальное принесу банковский вексель, чтобы не таскаться с тяжестью.

-- По рукам, - Гроздь живенько вскочил, и мы исполнили означенную процедуру. - То, есть, насколько я понял, вы собираетесь оставить этот клинок себе?

-- В принципе, да, хотя от этого ничего не меняется, поскольку у нас с сударыней Нгар все общее, и в любой момент она может без каких-либо ограничений воспользоваться этим баселардом.

-- Ну что ж, мне приятно, что уважаемый мастер Клен отныне заимел достойный его клинок для скрытого ношения. А теперь давайте подберем ножны и подмышечный ремень.

Когда я покидал оружейный магазин, часы над входом показывали без двадцати семь. Время еще было, но уже впритык, поэтому я, уже не останавливаясь, добрался до Вечной площади (здесь пришлось задержаться, пропуская колонну усталых кадетов в полной выкладке с мушкетонами за спиной - очевидно, возвращались с полевых занятий), пересек ее по диагонали, миновал Почтамт и типографию, и вышел к монументальному зданию городской библиотеки. Мне удалось довольно быстро сделать заказ, так как мой читательский формуляр еще не был просрочен, и хранитель пообещал выдать мне выпуск для ознакомления не позднее завтрашнего полудня. Поскольку среда у пятого курса - это день самостоятельной работы, каких-либо занятий на завтра не намечалось, у Мириллы же среда, наоборот, очень загруженный день, так что я смогу с чистой совестью заняться "Вестником". Поблагодарив хранителя, я покинул библиотеку, вновь пересек площадь, но уже в обратном направлении, и успел вскочить в конку Синего маршрута. До университета удобнее было бы добираться по Зелено-желтому, но от конечной остановки Синего тоже было недалеко. Полупустой вагон, покачиваясь, мягко катился по рельсам, влекомый двойкой тяжеловозов. Устроившись у окна, я задумчиво смотрел на проплывавшие мимо улицы, на неторопливо прогуливающихся горожан, на ярко освещенные в наступавших сумерках витрины лавок и магазинов, на проносящиеся по мостовой экипажи всевозможных форм и расцветок, и думал о том, как же далеко шагнула цивилизация с того момента, как на вершине Славского холма была воздвигнута первая крепость...

Наверное, я задремал, потому что очнулся только после того, как кондуктор потряс меня за плечо и вежливо сообщил, что мы достигли конечной остановки и конка идет на разворот. Я извинился и поспешно выскочил из вагона. Чувствуя приятную тяжесть клинка под мышкой, я быстро пересек Бондарный квартал, добрался до боковой лестницы, ведущей к университетским воротам, и принялся быстро подниматься.

Я очень люблю Славгород, но только территория университетского городка вселяет в меня ощущение дома. Приветливо кивнув привратнику, наряженному, по традиции, в черную мантию и высокий кожаный шлем, я пересек условную границу в виде ворот, отделявшую университет от столицы воеводства, взглянул на надвратные часы (их светящийся циферблат был хорошо виден в сгустившихся сумерках, положение стрелок свидетельствовало о том, что сейчас начало девятого) и рысью припустил домой.

Дверь мне отворила Ависса. Радостно чмокнув меня в щеку, она схватила меня за руку и потащила на кухню, где в ожесточенном споре сошлись Мирилла с Ратибором. Увидев меня, Мирилла тут же вскочила, наградила меня нежным поцелуем и, пока я здоровался с приятелем, споро накрыла на стол.

-- А м-мы т-тебя уже з-заждались. Д-думали, н-начнем и-игру б-без тебя, - Ратибор кивнул на коробку с "мандрагорой".

-- Это вы бросьте. Сейчас вымою руки, быстренько поем и присоединюсь. Составите мне компанию за ужином?

-- Мы уже, - покачала головой Мирилла, наливая мне в чашку дымящийся медовый чай. - Так что давай, ешь, а мы пока пойдем в комнату, подготовим поле.

"Мандрагору" я любил, хотя в последнее время в нее доводилось играть не так часто. Быстро покончив с ужином, я убрал посуду и проследовал в комнату. Там уже все было подготовлено: ложе убрано в сторону, из полностью включенных осветительных кристаллов лился мягкий желтоватый свет, а вся честная компания расположилась на ковре вокруг большой доски с полем, состоящем из трехцветных шестиугольников. Мирилла ловко перетасовывала Карты Событий, а Ависса с Ратибором выкладывали из полотняного мешочка рунные кости, горсть цветных колечек и фигурки бойцов. Я занял свое место напротив Мириллы, сбрасывая камзол.

-- У-ух т-ты, с-скрытый к-клинок! И с-с к-каких п-пор В-велимир К-клен с-стал н-носить о-оружие? Д-дай п-посмотреть.

-- Держи, - я отстегнул ремень и передал кинжал приятелю. - А начал с сегодняшнего дня. Был в городе, встретил там Гроздя, он и затащил меня к себе. Собственно, этот клинок он планировал продать Мирилле...

-- Не мой стиль, хотя работа отменная, - прервала меня моя подруга, забирая кинжал у Ратибора и вертя его в пальцах. - Великолепная балансировка. Клеймо... Клейма нет - неужели сам Риальто? Точно, Риальто. И сколько же этот хитрый Гроздь с тебя скачал, любимый?

-- Три двести вместе с ножнами и подмышечным ремнем.

-- Ты смотри - не так уж дорого для такой вещи. И с чего бы это ему быть таким добреньким? А баселард и вправду хорош. Как раз тебе по руке. Ты правильно сделал, что не стал скупердяйничать и купил стоящую вещь. Только не забывай его носить, вдруг пригодится - Мирилла прямо взглянула мне в глаза, и я смущенно отвел взгляд - похоже, мавка все-таки что-то подозревала.

-- Ну что, играем два на два или каждый за себя? - чтобы скрыть неловкость, осведомился я.

-- Д-давайте д-два на д-два. К-каждый з-за с-себя мы и-играем в-все в-время.

-- А вы как, девушки? - обратился я к мавкам.

-- Конечно, два на два, - уверенно определила Мирилла. - Семья против семьи, - лукаво добавила моя подруга.

Ависса томно улыбнулась, стреляя взглядом в Ратибора из-под опущенных ресниц. Ратибор, как всегда, покраснел и сделал вид, что пересчитывает колечки.

-- Тогда бросаем жребий, - я поспешил на помощь приятелю. - Ратибор, давай кости...

Жеребьевку выиграли Ратибор с Ависсой. Посовещавшись, они выбрали Цитадель Огня, что давало им преимущество в начале игры; мы с Мириллой довольствовались Цитаделью Воды, на чем настояла мавка - лично я бы предпочел Цитадель Земли, но Мирилла была более опытным игроком. Зато наша с Мириллой армия ни в чем не уступала армии друзей, хотя принадлежность бойцов к той либо иной стороне также определялась жеребьевкой. Затем внутри каждой армии произошло распределение бойцов между союзниками, уже просто по согласованию.

Ратибор начал в своей обычной манере - вошел в Поле самым тяжелым бойцом, Громобоем. Ависса, к моему удивлению, рискнула ввести в игру наименее защищенную фигуру Портала. Мирилла, подумав, выставила в своем секторе на подступах к нашей Цитадели Метателя - малоподвижного, но незаменимого в обороне бойца, я же, как всегда, предпочел легкую фигуру Кентавра. Опять настала очередь моего приятеля. Поскольку после ввода в игру тяжелой фигуры необходимо переждать два хода, прежде чем выставлять очередного бойца, Ратибор выбросил рунные кости на перемещение. Выпала шестерка Огня, и Громобой переместился на восемь клеток, пересекая их красную сторону. В свою очередь, Ависса, хотя первая легкая фигура позволяла ей сразу же ввести в игру следующего бойца, отказалась от такой возможности и тоже бросила кости. Выпало две парных Земли, и Мирилла, которая "сидела на колоде", протянула ей верхнюю Карту События - эта оказалась "Возможность ввода в Поле нового бойца". Ависса довольно улыбнулась, ввела в игру тяжелую фигуру Рыцаря и снова бросила кости. Семерка Воды. Портал переместился по "синему коридору" на десять клеток, существенно приблизившись к нашей Цитадели. Ход перешел к Мирилле; моя подруга выбросила руны, выпала тройка Огня, мавка подумала и оставила Метателя на прежнем месте. Следующий ход она пропускала. Мне удалось выбросить парную Воду, что позволило взять Карту События и переместиться по "синему коридору" на двенадцать клеток, выйдя на очень удобную позицию для обстрела Громобоя. Следующий бросок оказался для меня удачным - пятерка Земли, что позволило нанести Громбою одно ранение и надеть на него одно синее колечко. Однако Ратибор сумел не только вывести своего бойца из-под обстрела, но и значительно приблизиться к Цитадели Воды, угрожая Метателю...

... Разошлись мы далеко за полночь - благо, ребятам нужно было просто выйти из дверей моего жилья и тут же войти в соседнюю дверь. Игра удалась на славу, в двух сетах победили мы с Мириллой, в двух - Ратибор с Ависсой, пятый заончился вничью. Все решил дополнительный поединок между моим Всадником и ратиборовским Пикинером - средний боец приятеля буквально "размазал" мою тяжелую фигуру, но куда денешься: в "поединке", в отличие от самой "мандрагоры", где просто необходимо тактическое и стратегическое мышление, все зависит, в значительной степени, от везения. Так что уходили друзья, довольные выигрышем, хотя мы с Мириллой тоже особо не переживали - в другой раз отыграемся.

Уже засыпая, я подумал, что опять забыл рассказать подруге о своей находке в "Вестнике", но не будить же мавку ради этого - завтра наверстаю упущенное.

На следующее утро, когда я еще валялся в постели, а Мирилла плескалась в душе, раздался деликатный стук в дверь. Набросив на себя халат, я вышел в прихожую, открыл дверь и страшно удивился, обнаружив за ней переминающегося от нетерпения магистра Лугового.

-- Извини, что побеспокоил, но мне нужно срочно тебе кое-что показать.

-- Может, зайдете, позавтракаете с нами?

-- Нет, спасибо. Ты давай собирайся, я тебя здесь подожду, хоть подышу свежим воздухом, а то вчера до ночи проторчал в лаборатории.

Зная по опыту, что уговаривать магистра бесполезно, я кивнул и прикрыл дверь. Натянуть камзол было делом одной минуты; несколько секунд я раздумывал, а не побриться ли, но потом решил, что мой светлый пушок на щеках и подбородке как-нибудь еще потерпит, и принялся зашнуровывать башмаки, одновременно жуя ароматическую смолку.

В этот момент из душа выпорхнула Мирилла, на ходу вытирая тяжелые иссиння-черные волосы льняным полотенцем.

-- Ты куда без завтрака? - мавка терпеть не может, если я ухожу, по ее мнению, голодным.

-- Там магистр Луговой примчался, меня требует.

-- Так пригласи его, вместе и позавтракаем.

-- Уже приглашал - отказывается.

-- Ничего, мне он не откажет.

Моя подруга скрылась в комнате, откуда через мгновение появилась уже полностью одетая и с уложенной прической (и как это у нее получается, очередной раз удивился я). Распространяя вокруг аромат своих любимых духов, Мирилла подошла к входной двери, раскрыла ее и, взяв Лугового под локоть, нежно проворковала:

-- Радек, дорогой, позавтракайте с нами.

-- Э-э, Мирилла, голубушка, я, собственно...

-- Ничего не хочу слушать, - мавка протащила не особо-то и сопротивлявшегося магистра на кухню. - Мужчина должен быть сыт, тогда от него будет хоть какой-то толк. Велимир, радость моя - ты долго будешь копаться? Шоколад остынет.

Хотя Луговой вначале и проявлял нетерпение, творожные оладьи с медом он умял с большим аппетитом. Во время завтрака они с Мириллой вели светскую беседу о погоде, видах на урожай пшеницы и предполагаемых ценах на фрукты в этом году. Я быстро расправился со своей порцией, в два глотка осушил чашку с шоколадом и поднялся:

-- Магистр, я готов.

-- Большое спасибо за роскошный завтрак, коллега Нгар, - Луговой галантно поцеловал Мирилле руку. Затем, обращаясь ко мне, добавил, - завидую вам, мастер Клен. Если вас так кормят каждый день, то не удивляюсь, что вы всегда в прекрасной форме. Не то, что я - нахватаешься всяких там жиров с углеводами, а потом удивляешься, с чего у тебя вдруг растет вот это, - и магистр похлопал себя по впалому животу.

-- На здоровье, коллега. А вы почаще приходите к нам, глядишь, все и образуется.

-- Удачного вам дня, сударыня, - Луговой поклонился и направился к входной двери. - Мастер Клен, я вас жду.

-- Ну, я пошел? - нежный поцелуй в губы вновь заставил мир кружиться вокруг меня.

-- Ты что-то забыл, - Мирилла подала мне ножны с подмышечным ремнем. - Надень сейчас же.

-- Да ну, глупости, - отмахнулся я. - Прямо театр плаща и кинжала.

-- Надень. Мне так спокойней будет.

-- Ну хорошо, - я застегнул ремень на плече и набросил камзол. - Увидимся на фестивале в шесть. Я люблю тебя.

-- Я тоже люблю тебя, Веля. Иди, - Мирилла легонько поцеловала меня в щеку и принялась деловито убирать со стола.

Весь путь до лаборатории Луговой молчал, полностью уйдя в себя. Первые несколько минут я пытался его расшевелить, но он отделывался односложными междометиями, и я решил оставить магистра в покое. Добрались мы быстро - магистр не хуже меня ориентировался во всех хитросплетениях межкорпусных переходов; правда, в это время суток они заполнены спешащими на занятия студентами и преподавателями, но Луговой несся, не разбирая дороги, разрезая толпу острым плечом, и зазевавшиеся обитатели университетского городка испуганно шарахались в стороны. Мне ничего не оставалось, как держаться в кильватер за любимым преподавателем, рассыпая направо и налево извинения за обоих и выслушивая не очень лестные замечания нам в спину.

Наконец, двери лаборатории за нами захлопнулись, и Луговой, казалось, пробудился от глубокого сна. В некотором недоумении он огляделся, удивленно поднял брови, обнаружив меня, затем в глазах зажегся огонек узнавания, и магистр глубоко вздохнул.

-- Ты извини, я, кажется, несколько задумался, - Луговой с силой провел пятерней по волосам. - Рабочий комбинезон с собой?

-- Естественно, - я скинул камзол, извлек комбинезон из сумки и принялся облачаться. Все это время магистр нетерпеливо барабанил пальцами по столешнице. Едва дождавшись, когда я закончу, он сделал знак следовать за собой и направился к мастерской, стена которой изобиловала свежими заплатами.

Внутри мастерская оказалась неожиданно уютной (наверное, я был первым студентом, допущенным в эту святая святых нашего магистра), с удобным диваном в дальнем углу и огромным, на всю стену, книжным шкафом. Посреди комнаты находился рабочий стол кристалловеда, выполненный из редкого в наших краях черного гранита, возле которого стояло два кресла.

-- Садись, - магистр указал рукой на одно из кресел, опускаясь в другое. Некоторое время он молчал, словно собираясь с мыслями, затем поднял голову и взглянул мне прямо в глаза.

-- Вчера весь вечер я посвятил изучению твоего камня-катализатора, или, точнее, активатора. В жизни не видел более неблагодарного объекта. И, только применив внешний энергетический источник, я сумел уловить отраженный отблеск нитей магии поликристалла, хотя для этого понадобились очки с турмалиновыми стеклами, снабженные фильтрами из полевого шпата. Затем я попытался хоть как-то "ухватить" эти нити и "вытянуть" их. И вот результат.

Магистр вскочил, подбежал к небольшому секретеру, извлек из него небольшой кожаный кисет и, вернувшись к столу, высыпал из него горсть желтоватых кристаллов размером с фалангу мизинца.

-- Поликристалл неправильной формы рассыпался на сорок восемь совершенно одинаковых монокристаллов, обладающих идеальной октаэдрической формой.

Я поспешно поднялся с кресла и склонился над столешницей. Все кристаллы имели совершенно правильную восьмигранную форму, то есть, говоря научным языком, представляли собой четырехгранные равносторонние бипирамиды. Совершенно гладкие на ощупь желтоватые грани тускло отсвечивали.

-- Вы позволите? - я указал на кристаллы, одновременно надевая очки.

-- Только не забудь фильтры. И вот, возьми в качестве источника, - магистр протянул мне серебристо блеснувший кристалл-аккумулятор.

-- Потом. Сначала хочу попробовать без источника и без фильтров.

-- Резонно, - согласился магистр, также надевая очки и подсаживаясь ближе. - Возможно, у тебя получится то, чего не сумел сделать я - достаточно вспомнить, как этот камень реагировал на твое присутствие во время прошлого эксперимента.

Отобрав первый попавшийся кристалл, я ссыпал остальные в кисет и отложил в сторону. Выбранный объект я поместил в центр трапеции, выгравированной в гранитной столешнице, и сосредоточился. Нити кристалла словно только этого и ожидали - впечатление было такое, будто над золотистой поверхностью вдруг поднялись тонкие языки пламени, закрученные в спираль. Рядом шумно вздохнул Луговой.

Вытянув обе руки вперед, я принялся отработанными движениями распрямлять скрученные нити. Ничего себе! Такого я еще не встречал - под воздействием моих движений нити принялись переплетаться между собой, меняя цвет от красного до фиолетового и обратно. "Спектр", молнией пронеслось в голове. "Спектр", произнес рядом голос Лугового, в котором недоумение смешивалось с благоговением. "Белый кристалл"! Невозможность его существования доказывалось на протяжении последних лет двухсот, тем не менее попытки его получения не прекращались. Это было сродни поискам "философского камня" у алхимиков, существование которого также отрицалось официальной наукой. Разница только в том, что "философский камень" ищут до сих пор, а "белый кристалл" - вот он, прямо перед нами.

Наверное, мне стоило хотя бы удивиться. Но какое-то странное спокойствие охватило меня, руки автоматически повторяли годами выверенные движения, и нити, наконец, успокоились, окрасившись в интенсивно белый цвет. Цвет, который вобрал в себя все остальные цвета и, следовательно, все возможные варианты магической энергии кристаллов.

-- Велимир, скажи, что это не сон, - рука магистра прошла над белой светящейся "гребенкой", и "зубцы" послушно потянулись за ней. - Что это действительно именно то, что я вижу, а то, что я вижу, является именно "белым кристаллом".

-- Ну, если это сон, то мы видим его одновременно, - нет, все-таки какая-то часть меня не совсем спокойна, хрипловатый голос выдавал внутреннее волнение. - Как по мне, это самая что ни на есть реальность.

-- Отлично, - Луговой быстро взял себя в руки. - А теперь давай проверим остальные кристаллы.

Спустя часа полтора мы убедились в том, что в руках у нас находится сорок восемь "белых кристаллов". Второе открытие за последние несколько дней: сначала "абсолютное лезвие", теперь "абсолютный магический монокристалл". Не многовато ли?

-- Знаешь, мы с тобой могли бы с полным основанием претендовать на Премию Короны за выдающиеся научные достижения, - озвучил мою мысль магистр. - Но беда в том, что пока нам все наши результаты нужно держать в секрете. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Я согласно кивнул - некоторые вещи, если их обнародовать, становятся опасны, вспомнить хотя бы трагические события, связанные с открытием "звездной пыли", унесшей сотни жизней вследствие попадания этого вещества не в те руки.

-- Но старшего дознавателя Куньи мы обязаны поставить в известность, - лицо Лугового напоминало лицо человека, только что откусившего изрядный кусок недозрелого лимона.

Я снова кивнул. О любом открытии, да что там открытии - любом результате эксперимента, который, пусть даже с большой натяжкой, может быть отнесен к разряду затрагивающих интересы обороноспособности Короны, авторы должны незамедлительно сообщить в Военный либо Дознавательный приказ.

-- А пока давай продолжать, - из секретера магистр приволок целый мешок всевозможных лезвий, браслетов и прочих металлоизделий, а из небольшого сейфа, скрывавшегося за толстыми фолиантами в книжном шкафу, Луговой достал несколько кристаллов алмаза и корунда.

На этот раз нас ожидало горькое разочарование. Похоже, свои каталитические способности желтый камень проявлял, только будучи поликристаллом. К сожалению, совокупность частей целого не всегда эквивалентно самому целому, поэтому, как мы ни бились, алмаз никак не хотел сочетаться с железом в присутствии даже сложенных аккуратной горкой октаэдров; при этом благородная модификация углерода, как всегда, с готовностью "сплеталась" со сплавами на основе цветных металлов, однако ни медное, ни бронзовое лезвие, будучи магически армированным нитями алмаза, не обеспечивали эффекта "абсолютного клинка" - так, на уровне не самого дорого булата приличной ковки. По-видимому, если не отыскать второго образца желтоватого поликристалла, те пять "абсолютных клинков", хранившихся у Лугового в сейфе, так и останутся раритетами. Этой мыслью я незамедлительно поделился с пригорюнившимся магистром.

-- Наверное, ты прав, - вздохнул Луговой. - И, похоже, для этого нам придется наведаться к твоему знакомцу, хозяину "Всякой всячины". Возможно, у него еще есть подобный камень. Даже если нет, мы хотя бы выясним, где Теодрат его раздобыл.

-- Кстати, магистр, вы мне обещали рассказать, кто такой этот Теодрат, - я снял очки и выжидательно поглядел на собеседника.

-- Вообще-то, это долгая история, но, если вкратце... Когда-то Теодрат Друз был самым молодым профессором Короны.

-- Ого, - не удержался я - профессорское звание присваивается малым Коронным советом за особый вклад в науку, и профессоров в Короне можно пересчитать по пальцам.

-- Вот именно, - кивнул головой магистр. - Он заведовал кафедрой магической защиты нашего факультета и, после получения звания профессора, был избран в ректорский совет, на должность проректора по науке.

Кафедра магической защиты! Одно из самых таинственных заведений университета - ее студенты и сотрудники даже жили обособленно, практически не принимая участия ни в каких общеуниверситетских мероприятиях. Более таинственной была только кафедра некромантии, о которой вообще ходили самые невероятные слухи.

-- Он быстро шел в гору, - тем временем продолжал Луговой, ловко вертя в пальцах бронзовый клинок, армированный магическими нитями алмаза, - и, когда малым Коронным советом было принято решение о направлении экспедиции к Антиподу, именно ему предложили стать одним из трех ее руководителей.

Наверное, у меня что-то сделалось с лицом, потому что магистр прервался и встревоженно спросил:

-- Велимир, у тебя все в порядке?

-- Да-да, продолжайте, - я сумел овладеть собой, и мой голос звучал как обычно.

-- Ты, конечно, слышал об этой экспедиции, по крайней мере, твоя любимая игра в "битый мяч" появилась у нас благодаря ей, а открытие экваториальной цепи островов и подтверждение существования самого Антипода с его загадочно исчезнувшей цивилизацией вообще не имеет аналогов в истории науки. Однако все эти сведения были добыты дорогой ценой - из четырех кораблей вернулось только два, а в живых осталось меньше половины участников экспедиции. В их числе оказался и Теодрат. Профессор горько переживал потерю людей, в первую очередь обвиняя себя, поскольку именно на него была возложена миссия обеспечения магической безопасности участников. Но далеко не всегда магия, даже столь сильная, как магия защиты способна справиться с неизвестными болезнями и пиратскими пушками. Конечно, в экспедиции были целители, а орудия имелись не только на кораблях сопровождения, однако и целители, и воины, как правило, имеют дело уже со свершившимся фактом болезни либо нападения. Магия же защиты призвана, в первую очередь, избегать подобных коллизий, и Теодрат считал, что он не сумел в достаточной степени справиться с возложенной на него задачей. Состоялся Коронный суд, на котором настаивал сам профессор; в ходе судебного разбирательства, на основании свидетельских показаний оставшихся в живых участников экспедиции стало ясно, что потери были бы значительно больше, если бы не мужество и высокий профессионализм Друза и его помощников. Теодрат был не только оправдан, но и, в дополнение к "Ордену Льва", удостоен "Звезды Первопроходца" с бриллиантовой лентой...

Я почувствовал, как мое уважение к странному владельцу "Всякой всячины" возрастает в геометрической прогрессии - число кавалеров "Звезды Первопроходца" с бриллиантовой лентой было еще меньше, чем профессоров. Даже у нашего ректора, одного из самых выдающихся ученых современности, "Звезда Первопроходца" была без дополнительных регалий.

-- Однако недаром говорят, что самый страшный суд - это суд собственной совести, - магистр отложил клинок и взял в руки желтоватый октаэдр. - От нее никуда не спрячешься, она постоянно гложет тебя изнутри. Люди полностью оправдали Теодрата, но сам себя он оправдать не смог. Какое-то время он еще пытался работать, но быстро сдал, опустился и, в конце концов, был вынужден распрощаться не только с кафедрой, но и с университетом. Почти тридцать лет никто не знал, что с ним - поговаривали, что он отправился в пустоши южнее Кальссии, где и жил отшельником. Но затем, девять лет назад, он вдруг неожиданно появился в университете, постаревший, в парадном мундире со всеми регалиями на груди. Я не знаю, о чем он говорил с ректором, но после этого разговора ему была выделена лавка умершего к тому времени торговца алхимическими ингридиентами, где Теодрат и основал свою "Всякую всячину". С тех пор он тихо и незаметно доживает свой век среди бутылочек с зельями и прочих предметов магического и немагического происхождения. Похоже, что он слегка повредился в рассудке, но никому ничего худого не делает - наоборот, всячески старается помочь, если это в его силах. Хотя какие там силы... - Луговой огорченно махнул рукой и умолк.

Некоторое время мы сидели молча, каждый погруженный в свои мысли. Не знаю, о чем думал магистр, но в моей голове уже созрело твердое решение после посещения библиотеки наведаться с Теодрату и постараться максимально разузнать у него об Ильме Гранат. И еще один момент не давал мне покоя: уж слишком хорошо Луговой был осведомлен не только о судьбе Друза, но и, похоже, об экспедиции в целом. В самой экспедиции магистр участия не принимал, в этом я был уверен. Так откуда же такие познания? Или, может, это просто мое воспаленное воображение, взбудораженное событиями последних дней? Ладно, подойдем к вопросу системно: сначала библиотека, затем Теодрат, а там видно будет. Да и с желтыми кристаллами что-то нужно делать; самое интересное, что, не смотря на утерю камнем каталитических свойств после его превращения в груду "белых кристаллов", я совершенно не огорчился. Наоборот, интуиция мне предсказывала, что здесь не все так просто, а интуиции своей я привык доверять. Кстати, а что, если попробовать непосредственно "сочетнуть" желтоватый октаэдр с металлическим поликристаллом? Я тут же озвучил эту мысль.

Луговой оживился, и мы снова приступили к работе. Увы, ничего не получилось. Собственно, иного от "белого кристалла" ожидать и не приходилось - его ценность не в возможности "сплетаться" с нитями других моно- и поликристаллов, а в генерировании любого вида кристалломагической энергии, которую он способен (опять-таки, чисто теоретически - на практике, как я уже упоминал, "белых кристаллов" еще никому получить не удавалось) передавать другим объектам. Правда, пока нам не удалось выяснить, каким именно образом, но для того мы и кристалловеды, чтобы находить ответы на подобные вопросы.

-- Ну хорошо, - сдался, наконец, Луговой, поспешно записывая результаты наших экспериментов. - На сегодня хватит, у меня лекция через час, хочу еще успеть заглянуть к дознавателю Куньи и доложить о нашем открытии. Боюсь только, что в этом случае нам с тобой придется в дальнейшем экспериментировать в условиях повышенной секретности, хотя, может быть, это и к лучшему.

В отличие от библиотеки университета, зал городской читальни оказался практически пустым. Получив от хранителя заказанный выпуск, я проследовал в самый конец огромного, на весь этаж, помещения, и уютно устроился у окна, выходившего в городской парк.

Вид "Вестника Коронного географического общества" за 973 год свидетельствовал о том, что пользовались им нечасто - за последние без малого сорок лет он был как новенький, только бумага несколько пожелтела. Пройдясь по оглавлению, я открыл выпуск на искомой странице и погрузился в чтение. На этот раз посвященная экспедиции статья оказалась не столь пространной, как в выпуске за 971 год, однако и здесь были приведены рисунки выживших на фоне двух вернувшихся кораблей с соответствующим списком, в котором на этот раз ограничились только перечнем фамилий. Ильму Гранат я отыскал сразу - в сравнении с 971 годом она особо не изменилась, разве что волосы были коротко стрижены, да в уголках губ залегли скорбные складки. Впрочем, печать усталости и скорби лежал практически на лицах всех выживших, похоже, график запечатлел их сразу по возвращении. Профессора Теодрата Друза я нашел только по ссылке - этот невысокий, широкоплечий крепыш с волевым подбородком и пронзительными глазами ничем на напоминал мэтра, каким я его видел в последний (он же первый) раз. Что ж, особо удивляться не приходится - на рисунке Друз на сорок лет моложе и без бороды. Ладно, оставим это до встречи с Теодратом. Гораздо больше меня интересовала судьба моей потенциальной родственницы.

После официальной информации о возвращении экспедиции давался перечень совершенных ею открытий с комментариями. Я бегло пробежался по списку. Экваториальная цепь островов... интересно - оказывается, многие были соединены отмелями, так что экватор можно было бы обогнуть практически "вброд", только в нескольких местах пришлось бы проплыть несколько миль глубокой воды, разделявших соседние острова. Часть островов населены племенами темнокожих людей, находящихся на уровне каменного века. Странно, но информации о прочих разумных обитателях "пояса жизни" не было - то ли их не сумели обнаружить, то ли их там действительно не было. Вообще-то еще в школе на уроках географии нам об этом рассказывали, но в тот момент меня больше интересовали светлые кудряшки сидевшей передо мной Альки, чем все острова в мире. Нужно будет более подробно почитать об этих островах в специальной литературе, мелькнула мысль, и тут же исчезла. Еще несколько островов, расположенных правильным треугольником на полпути между самым крупным из островов цепи и Антиподом, названных Островами Треугольника (м-да, не очень оригинально). А вот и Антипод... Хотя в последующем тексте его именовали просто "материк". Я постарался вспомнить, как его называли на уроке географии - по-моему, все-таки Антиподом. Нет, решительно нужно освежить свои знания о строении собственной планеты, хотя бы общие. Но это потом, а сейчас продолжим. Краткое описание материка... Стандартный набор - флора, фауна, строение почвы, рельеф. Архитектурные памятники исчезнувшей цивилизации, барельефы, фрески, таинственные письмена. А вот это уже интересно - комментарий одного из участников экспедиции, ссылавшегося на ряд фресок, обнаруженных в подземном, очевидно, культовом сооружении, из которых следовало, что материк пережил какую-то глобальную катастрофу, однако природа последней так и осталась нераскрытой. Причем непонятно, случилось это до или после Исхода. Исход? Ага, имеется в виду исчезновение разумных обитателей материка. Хотя экспедиции удалось изучить лишь крохотную часть огромного континента, так что говорить о полном отсутствии на Антиподе разумной жизни, по меньшей мере, некорректно. Интересно, вдруг подумал я, а почему Корона больше не посылала экспедиций к Антиподу? Ведь за сорок лет и суда стали лучше, и оружие совершеннее. Или, возможно, последующие экспедиции и были, только снаряжали их без излишней огласки? В своих мысленных записях я сделал еще одну пометку - постараться отыскать в литературе какую-либо информацию о возможных экспедициях к Антиподу после его открытия. Можно, кстати, наведаться и на кафедру географии, там у меня знакомый ассистент, когда-то вместе играли в "битый мяч". Так, опять я отвлекся - ведь пока все это не имеет никакого отношения к предмету моих поисков.

Далее шло описание трудностей, с которыми столкнулась экспедиция: нападения пиратов, в особенности в районе Островов Треугольника, странная лихорадка, от которой нельзя излечиться ни целительскими, ни магическими средствами, необычные животные, безобидные днем и смертельно опасные в ночное время, тропические ливни и разломы в земной коре с языками пламени и неторопливо текущими лавовыми потоками... Меня даже передернуло - не хотел бы я оказаться на месте исследователей! И в то же время где-то в глубине души зародилось новое чувство, чувство зависти к этим отважным (пусть даже по необходимости) людям, которым довелось увидеть то, что для подавляющего большинства их соотечественников так и останется несбыточной мечтой.

Завершал статью комментарий редакции, из которого следовало, что путевые заметки одного из исследователей, некоего географа Римарда Госсера, после соответствующей литературной обработки предполагается опубликовать отдельным изданием.

Я еще раз взглянул на рисунок Ильмы Гранат, перевел взгляд на портрет профессора Друза. Итак, что же мы имеем в сухом остатке? Практически ничего, кроме некоторого расширения знаний о результатах экспедиции (об игре в "битый мяч" в этом выпуске, кстати, не было сказано ни слова), о том, что Ильме Гранат посчастливилось оказаться в числе выживших, и факте существования путевых заметок одного из участников экспедиции, которые планировались к опубликованию. Вот с них, пожалуй, и нужно начать.

Сдав "Вестник" хранителю, я поинтересовался у него путевыми заметками Римарда Госсера. Хранитель некоторое время сосредоточенно размышлял, затем покачал головой:

-- Простите, сударь, что-то я такого автора не припомню... А название книги?

-- Даже не знаю, - я пожал плечами. - Это один из участников экспедиции к Антиподу. Просто в статье, которую я сегодня читал, есть упоминание о предполагаемом опубликовании его путевых заметок отдельным изданием, вот я и подумал, может быть, у вас это издание есть.

-- В принципе, можно попытаться отыскать по автору, - с некоторым сомнением в голосе отозвался хранитель - Но, видите ли, это сопряжено с некоторыми трудностями...

-- Сколько, - без обиняков спросил я.

-- Э-э... четыре гривни.

-- Плачу пять, но мне, желательно, получить эту книгу сегодня, - я выложил пять серебристых кругляшей на стойку. - Если вы не возражаете.

-- Минуточку. Ирида, подмени меня, я в хранилище! - Симпатичная темноглазая славка лет двадцати пяти, сосредоточенно заполнявшая какие-то формуляры, кивнула и подошла к стойке.

Минуточка растянулась почти на час. Все это время мы мило беседовали с Иридой, оказавшейся интересной и начитанной девушкой. Похоже, она была бы не против продолжить знакомство в менее официальной обстановке, но у меня перед мысленным взором сразу же возник любимый образ Мириллы, и я ограничился светской беседой.

Наконец, появился хранитель, однако, судя по пустым рукам и расстроенному виду, он потерпел фиаско.

-- Очень сожалею, сударь, но у нас нет этого издания. Я даже не уверен, существовало ли оно вообще.

-- О чем это вы? - поинтересовалась Ирида.

-- О путевых заметках Римарда Госсера, - ответил я.

-- А, экспедиция к Антиподу! Странно - вы первый на моей памяти, кто интересуется этими заметками, а я работаю здесь уже пять лет.

Я резко повернулся к собеседнице:

-- Значит, заметки все-таки были опубликованы?

-- Были, - кивнула головой Ирида. - Спустя три года после возвращения экспедиции, в 977 году. Отдельной книгой под названием "Пылающая дорога" - чрезвычайно претенциозное название. Однако очень ограниченным тиражом. Один экземпляр хранился у нас, но во время пожара 994 года сгорел вместе с половиной библиотеки.

-- А вы не знаете, где сегодня можно раздобыть эту книгу?

-- Насколько я помню, по одному экземпляру было разослано во все городские библиотеки Короны. Остальные разошлись по частным коллекциям. На сегодняшний день ее смело можно отнести к разряду раритетов. Так что, Фрал, прежде, чем брать с сударя деньги и копаться в хранилище, тебе следовало спросить меня, - глаза девушки, обращенные к хранителю, насмешливо блеснули.

-- А университетские библиотеки? - я с надеждой поглядел на девушку.

-- Право, не уверена. Они ведь не входят в систему коронных библиотек, так что все может быть. Попытайтесь в своем университете, но, как мне кажется, надежнее всего было бы сделать запрос в другие городские библиотеки, например, в тот же Керстень.

Я стиснул зубы - именно в Керстень направлялись мои родители в тот последний для них день.

-- Конечно, это займет некоторое время, но, зато, если эта книга там есть, то ее могут на время передать в наш читальный зал. Правда, услуга платная.

-- Сколько? - второй раз за последний час спросил я.

-- Ну, с учетом тех пяти гривень, которые вы так поспешно отдали Фралу, с вас еще шесть, всего одиннадцать. В случае отрицательного ответа либо вашего отказа десять вам возвращается. Ну как, оформляем?

-- Давайте, - кивнул я, извлекая из кошелька три двойных монеты. - И, пожалуйста, вне зависимости от результата запроса пришлите ко мне Посыльного с информацией. Наложенным платежом. Вот адрес, - я быстро набросал свои координаты на листе запроса.

-- Велимир Клен, - вслух прочла Ирида. - Красивое имя. Я запомню, - и многозначительно взглянула на меня.

Я поспешно откланялся. Как там говорила Ависса - все мужчины полигамны? Похоже, в чем-то она была права.

Еще издали я увидел какое-то скопление народа возле лавки Теодрата, и, почувствовав неладное, припустил со всех ног. Предчувствие меня не обмануло - когда я подбежал, из дверей магазинчика двое дюжих целителей-помощников выносили носилки, на которых лежал сам хозяин с заострившимся лицом и синяками под глазами. Рядом с носилками суетился знакомый целитель - именно он оказывал Мирилле тогда помощь на помосте. "Скорее, скорее", подгонял он и без того спешивших носильщиков, ухитряясь на ходу вливать в полуоткрытый рот неподвижного Теодрата какие-то снадобья. Возница, управляющий лекарской каретой, запряженной двойкой силанских рысаков, подъехал ближе, чтобы было удобнее погрузить носилки с пациентом.

-- Что случилось? - ни к кому не обращаясь, спросил я.

-- Сердце, - пояснил стоявший рядом лесовик. - Хорошо еще, что в этот момент мы с друзьями были в лавке. Пока Власта - она у нас учится на лекарском отделении - оказывала старику первую помощь, я сбегал к ближайшему "лекарскому рогу" и подал сигнал.

"Лекарским рогом" называли устройство, позволявшее сообщить в дежурную часть лечебницы о каких-либо происшествиях, в которых требовалось вмешательство целителей. Эти "рога" разбросаны по всей территории университета, включая учебные аудитории, спортивные залы, библиотеки и тому подобное. Такими же устройствами снабжены все ярусы жилых корпусов, а каждый преподавательский коттедж оснащен собственным "лекарским рогом". Причем помощь приходит буквально спустя две-три минуты после вызова. Как абсолютно здоровый человек, я никогда особо не интересовался системой лекарской помощи, но мне кажется, что без магии целителям было бы трудновато добираться до места за столько короткое время.

Целитель скрылся внутри кареты вместе с носилками и одним из помощников, второй помощник уселся на облучок рядом с возницей. Воздух прорезал разбойничий свист, щелкнул бич, рысаки с места взяли в карьер, и через мгновение карета исчезла за приземистым университетским корпусом.

-- Будем надеяться, что все обойдется, - вздохнул лесовик.

Нужно, чтобы все обошлось, мысленно добавил я. Слишком много у меня накопилось вопросов к почтенному профессору Друзе.

Глава 9

Как и следовало ожидать, в университетской библиотеке никто даже слыхом не слыхал о существовании такой книги, как "Пылающая дорога" Римарда Госсера. Интересно, и откуда у моей новой знакомой Ириды познания касательно именно этой книги? Нужно будет спросить в следующий раз.

Постигла меня неудача и в библиотеке естественного факультета, хотя тамошний хранитель заявил, что он где-то когда-то слышал об этом произведении, но вот где и когда, точно не помнит, и посоветовал обратиться на кафедру географии, раз уж я проявил такой интерес к экспедиции сорокалетней давности.

Знакомого ассистента на месте не оказалось, и я несколько минут потратил на болтовню с его коллегой-русалкой, на поверку оказавшейся (или прикидывавшейся) полной дурой. И куда только кафедра смотрит? Наверное, на ее едва прикрытые накидкой прелести, тут же ответил я сам себе. На мой вопрос об экспедиции к Антиподу русалка лениво протянула: "Ах, эта? Ничего, в общем, интересного. Ну, материк как материк. Лучше скажите, собираетесь ли вы вечером на фестиваль боевых искусств? Говорят, там будут та-акие парни...". На фестиваль я собирался, только с Мириллой, Ратибором и Ависсой, однако посвящать в эти подробности зеленоволосую не стал, отделавшись неопределенным мычанием. К счастью, в этот момент вернулся мой знакомый и утащил меня в свой кабинет. Ничего интересного он рассказать не сумел, так - уже известные мне факты, ну, может быть, чуть подробнее, однако от этого существо дела не менялось. О книге Госсера он слышал, но не читал. Посоветовал обратиться в городскую библиотеку - словом, круг замкнулся. На его вопрос "А с чего это ты вдруг заинтересовался древней экспедицией?" я, не долго думая, ответил: "Да вот, слышал я, что где-то в районе Островов Треугольника они припрятали несметные сокровища. Разбогатеть хочу". Мой знакомый посмотрел на меня круглыми глазами и поспешил распрощаться, ссылаясь на занятость.

Проходя мимо корпуса "вербальной магии", как в шутку прозвали его обитатели университетского городка, я вспомнил потрясший меня сон и не менее потрясшее предложение Мириллы наведаться на кафедру ворожбы для его толкования. Во всяком случае, хуже от этого не будет, твердил я себе, поднимаясь на третий ярус, где располагалась "кафедра шарлатанов". Мне повезло - бакалавр Змия как раз закончил занятия и двигался в сторону рефектория, чтобы перекусить. Я передал ему привет от коллеги Нгар, чему он искренне обрадовался, и просьбу от себя лично по поводу толкования сновидения. Змия с готовностью согласился и, в свою очередь, пригласил меня разделить с ним трапезу, дабы совместить приятное с полезным - судя по его объемистому брюшку, под приятной составляющей он подразумевал еду.

В рефектории "шарлатанов" кормили очень даже неплохо. Бакалавр быстро заполнил поднос всякой снедью и, слегка согнувшись под его тяжестью, бодро порысил к стоявшему у окна небольшому столику. Я взял порцию сарделек с сыром, кубок газированной простокваши и присоединился к Змию.

-- Итак, уважаемый мастер Клен, теперь вы можете поведать мне ваше сновидение, - уничтожив половину подноса, Змия пребывал явно в благодушном настроении, и готов был осчастливить весь мир.

-- Можно просто Велимир. А приснилось мне вот что...

Сон я рассказывал очень подробно, стараясь не пропустить даже мельчайших деталей. Нужно отдать бакалавру должное - слушал он внимательно, время от времени задавая уточняющие вопросы. Когда я закончил, он несколько минут молчал, задумчиво потягивая клюквенный морс.

-- Знаете, Велимир - если бы на вашем месте был кто другой, я бы сейчас разыграл целое представление, долженствующее показать всю значимость толкования, - наконец произнес он, и я подивился серьезности его тона. - Но вас прислала Мирилла, а эта дама по пустякам не беспокоится. Поэтому я постараюсь говорить нормальным языком, без обычного подвывания и применения иносказательных оборотов. Вам грозит опасность, Велимир, причем необъяснимого происхождения - об этом свидетельствуют грозовые тучи и, как вы сами сказали, непонятный язык общения между вашим другом и тем, наверху. Между источником опасности и вами находятся ваши друзья, Ратибор с Ависсой. Точнее, пока еще не находятся, так как на данный момент опасность - это просто абстракция, однако, как только она хоть каким-то боком проявится, они тут же встанут на вашу защиту. Причем неосознанно, еще не понимая, что защищают именно вас. Вы же не сможете прийти им на помощь, так как в этот момент у вас будут другие заботы. Смерть Ависсы не следует понимать буквально - скорее, это означает, что ей придется тяжелее всех, а вот утрата Ратибором оружия меня тревожит больше всего. Подобная потеря обычно ассоциируется с утратой какой-либо индивидуальности, что в некоторых случаях может привести к полному обезличиванию. В конце концов, главную проблему вам придется решать самостоятельно, и есть определенные предпосылки, что вам это удастся. Образ Мириллы, пришедшей на помощь, также вовсе не означает, что именно она поможет вам - это может оказаться любой из ваших друзей или знакомых, несомненно, обладающих неплохими магическими способностями. Вот, пожалуй, и все...Да, и еще мой вам совет: старайтесь избегать незнакомых мест, в особенности в ночное время, и не ходить по вечерам в одиночку..

У меня по спине побежали мурашки - эти слова практически один в один совпадали с предупреждением Карста.

-- А впрочем, уважаемый мастер Клен, все это может оказаться совершеннейшей ерундой, - бакалавр обезоруживающе улыбнулся и ковырнул вилкой подостывший стейк. - Наука толкования снов настолько эмпирична, что формализовать ее или хотя бы определить основные закономерности не представляется возможным. И, тем не менее, ошибаемся мы не так часто...

Поняв, что разговор окончен, я залпом допил простоквашу, поблагодарил Змию и покинул рефекторий. Так, еще один камушек в общую мозаику недоразумений. Кажется, я уже начинаю к этому привыкать.

Как ни странно, посещение толкователя сновидений меня даже несколько успокоило, в особенности его слова о том, что все это может оказаться полнейшей ерундой. Гораздо больше меня заботило состояние здоровья профессора Теодрата, да и магистр Луговой, наверное, еще ничего не знает о болезни Друза, поэтому, покинув корпус "вербальной магии", я вторично за сегодняшний день направился в лабораторию кристалловедения.

В лаборатории Лугового не оказалось, он был спешно вызван на заседание ректорского совета, о чем, царапнув меня неприязненным взглядом, поведала замещавшая его ассистент Дартиана, высокая худощавая эльфийка. Все понятно - женщина приходилась дальней родственницей Эрендейлу, и мое неожиданное возвышение уж никак не могло улучшить отношение его родни ко мне.

До оговоренных с Мириллой шести часов еще оставалось время, а завтра предстояла контрольная по экономической философии, так что я решил окончательно не наглеть и хотя бы какое-то время посвятить учебе. Соответствующие учебники у меня были, но дома, в общежитие идти было лень, поэтому я вернулся в библиотеку и заказал необходимую литературу Громвелю, который, кроме того, любезно предоставил мне место для работы за своей стойкой, поскольку в читальном зале яблоку негде было упасть.

Без двадцати шесть я подходил к дверям фехтовального зала, где должны были состояться бои и показательные выступления самых юных участников фестиваля. Хотя данное мероприятие считается сугубо университетским, участвовать в нем имеет право любой желающий, прошедший отборочный конкурс. Поэтому я и не удивился, обнаружив среди вымпелов участников, вывешенных в несколько ярусов над входом, значки некоторых факультетов Военной академии и целого ряда цехов. Был даже один вымпел со значком воеводской администрации, который, как выяснилось, принадлежал недавно назначенному на эту должность воеводскому регистратору - кстати, выпускнику нашего университета. Об этом мне поведал вездесущий Вистал, пришедший с целым выводком своих подружек, которые, похоже, чувствовали себя совершенно непринужденно.

-- Завидуешь? - прохладные пальцы легли мне на запястье, и вынырнувшая откуда-то сзади Мирилла кивнула на невысокого гнома с его "гаремом".

-- Чему завидовать? - я вполне искренне пожал плечами. - Вечные внутренние разборки, склоки, стремление оттереть соперниц, да и содержание вылетает в копеечку... Ужас... Не хотел бы я оказаться в шкуре Вистала.

-- Смотри мне, - мавка быстро поцеловала меня в щеку. - А то ты так глядел на этих бедных девушек, с таким вожделением и завистью...

-- Кто - я?! И в мыслях не было. Это тебе показалось. И вообще, у меня в жизни только одна женщина, и это ты.

-- Я знаю, - в голосе Мириллы было столько нежности, что мне захотелось тут же схватить ее в охапку и целовать, целовать. - Ладно, пойдем занимать места.

Все помосты в фехтовальном зале были демонтированы, кроме большого, на котором и разворачивалось главное действо. Вокруг него размещались лавки, на которых торопливо рассаживались зрители. Зал был убран соответствующим образом: стены украшали всевозможные лозунги и призывы, с потолка свешивались полотнища с вымпелами участников и устроителей. Мирилла первой увидела Ависсу с Ратибором, ухитрившихся занять места недалеко от помоста и сейчас призывно махавших нам руками. Рядом с друзьями я с некоторым удивлением обнаружил худощавую фигуру магистра Лугового, который оживленно переговаривался с высоким человеком в форменном вицмундире работника воеводской администрации. Подойдя ближе, я узнал в этом человеке советника по вопросам науки и образования.

-- С-скорее с-садитесь, м-мы тут с м-магистром с т-трудом с-сохраняем в-ваши м-места - с-слишком м-много п-покушавшихся...

-- Здравствуйте все, - Мирилла дружески чмокнула Ратибора куда-то в ухо и обменялась нежным поцелуем с Ависсой. - Магистр Луговой. Советник.

-- Сударыня Нгар, - Луговой, а затем и советник, приподнявшись, по очереди приложились к ручке моей подруги.

-- Мастер Клен, позвольте представить вас советнику Истоку, - Луговой отвесил изящный полупоклон, и мы с советником обменялись рукопожатием. Рука у Истока была ничуть не слабее, чем у Громвеля, и, по-моему, даже более мозолистой. Советник оказался славом в возрасте, с живыми серо-стальными глазами, цепко державшими собеседника, а короткая стрижка ежиком, широкие плечи и осанка наводили на мысль о военном прошлом.

-- Раз познакомиться, - сильный, хорошо поставленный голос моего нового знакомого оказался под стать обладателю. - Магистр Луговой много о вас рассказывал, мастер Клен. Я имел честь знать ваших безвременно ушедших родителей, и мне чрезвычайно приятно, что их сын является достойным продолжателем славных семейных традиций.

-- Очень рад, - я нашел в себе силы улыбнуться - ну почему любое упоминание о родителях сразу же выбивает меня из колеи?

-- Кстати, Витрий, мастер Клен очень неплохо владеет асимметричными клинками, - поспешил прийти мне на помощь тонко чувствующий ситуацию магистр Луговой.

-- Серьезно? - в глазах собеседника мелькнула заинтересованность. - Я об этом не знал. Дело в том, что данный вид оружия я предпочитаю всем другим. Вернее, предпочитал, когда был моложе, - пояснил советник, обращаясь ко мне.

-- Вообще-то до совершенства мне еще очень и очень далеко, - скромно отозвался я. - Вот сударыня Нгар...

-- Ну, о мастерстве владения клинками сударыней Нгар легенды ходят по всему воеводству, - совершенно серьезно отозвался советник, слегка поклонившись моей подруге. - И, насколько я понимаю, вы у нее в учениках?

-- Причем в самых любимых, - подтвердила Мирилла, сделав акцент на "любимых".

-- Тогда, уважаемый мастер Клен, я могу вам только позавидовать. Лично у меня, к сожалению, не было таких великолепных наставников.

-- Брось, Витрий, не прибедняйся - наставниками у тебя были пираты Зеленого моря, причем невольными, - проворчал Луговой.

-- Это как? - все заинтересовано повернулись к магистру.

-- Дело в том, что уважаемый советник Витрий Исток далеко не всегда занимался вопросами образования и науки. - игнорируя протестующий жест советника, начал Луговой. - В молодости - прости, дружище, но мы с тобой уже веники довольно старые - сударь Исток командовал подразделением морской пехоты зеленоморского коронного флота, и его имя вселяло ужас в сердца пиратов, контрабандистов и прочих антиобщественных элементов. Именно благодаря неукротимой энергии самого молодого на флоте фрегат-командора и его головорезов... э-э-э... простите, бойцов, в Зеленом море практически перестали существовать пиратские базы, и плавание по нему наконец-то стало безопасным. В особенности сударь Исток прославился своими лихими абордажами, когда он сам, вопреки Уставу, во главе с десятком таких же как он бесшабашных голов перелетал с борта фрегата на борт пиратского судна, где врагов было раз в пять больше, и в течение нескольких минут его захватывал.

-- Радек, прекрати! - морщась, как от зубной боли, попросил Исток.

-- До сих пор среди моряков зеленоморского флота ходят легенды о Многоруком Дьяволе - так прозвали нашего друга за совершенно фантастическое владение асимметричными клинками, - как ни в чем не бывало продолжал магистр. - Немало неприятностей доставил он и зеленым эльфам, когда те, в нарушение договора с Короной, время от времени принимались бесчинствовать в собственных водах. Кстати, если не ошибаюсь, именно сударь Исток готовил представителя славной воеводской администрации к участию в нынешнем фестивале. Витрий, я сказал что-то не то? - сделав невинные глаза, осведомился магистр у нахмурившегося Истока.

-- П-простите, с-советник, з-значит в-вы - т-тот самый М-многорукий Д-дьявол, о к-котором м-мне с-столько р-рассказывал Д-дед? - вмешался Ратибор, в голосе которого чувствовалось волнение.

-- А как звали вашего деда? - советник прямо взглянул на моего друга.

-- Р-римкор К-костер, к-корвет-с-сотник, к-командир л-люггера б-береговой о-охраны.

-- Боги!, - воскликнул Исток, хватая Ратибора за руку. - Значит, вы и есть внук старика Римкора? Он ведь был моим первым наставником, учил меня, сопливого гардемарина, уму-разуму на "практике первой руки". Вот это встреча...

В этот момент фанфары возвестили о начале выступлений, и все разговоры прекратились. Советник только успел шепнуть Ратибору "После поговорим", и сосредоточил свое внимание на помосте.

Нужно сказать, что мы все стали получать огромное удовольствие буквально с первых минут демонстрации участниками боевых навыков. Может, это выглядит парадоксально, но лично я предпочитаю смотреть бои и выступления либо профессионалов, типа златолесских "выдр" или коронных "хамелеонов", либо новичков, поскольку первые действительно демонстрируют такое, что нам и не снилось, а вторые выполняют все тщательно и хрестоматийно, невольно работая на публику. Более опытные бойцы, для которых важен не процесс, а результат, порой способны пожертвовать зрелищностью в пользу эффективности.

В самый разгар показательных выступлений команды первокурсников факультета естествознания у сидевшего по соседству советника на безымянном пальце левой руки вдруг замерцал вделанный в перстень кристалл оповещения. Исток взглянул на него и тут же поднялся; принеся шепотом извинения, он поспешно направился к выходу. Я искоса взглянул на Ратибора; у моего друга на лице мелькнуло сожаление, связанное с уходом советника - ему, безусловно, очень хотелось поговорить с Истоком о деде.

-- Интересно, куда это он, - обнаружив, что Луговой тоже смотрит нашему новому знакомому вслед, шепотом спросил я.

-- Наверное, воевода вызывает, - так же шепотом отозвался Луговой. - Ты, кстати, не заметил, какой именно был сигнал?

-- Заметил - повторяющийся двойной проблеск.

-- Ты уверен? - в голосе магистра явно проскользнуло беспокойство.

-- Уверен, - я тоже насторожился. - А в чем дело?

-- Да так..., - несколько секунд Луговой о чем-то раздумывал, затем вдруг кивнул, словно принял какое-то решение. - Вот что, мне сейчас нужно уйти. А завтра давай встретимся, у меня - скажем, в девять. И, кстати - возьми вот это, помозгуй на досуге. - Магистр что-то сунул мне в руку и поспешно распрощался.

Перехватив недоуменный взгляд Мириллы, я пожал плечами и взглянул на то, что дал мне Луговой. На моей ладони, тускло отсвечивая желтоватыми гранями, лежал один из сорока восьми "белых кристаллов".

Домой мы попали заполночь - по окончании выступлений Ависса затащила нас в свою любимую закусочную (нужно сказать, что по территории университетского городка разбросано изрядное количество всевозможных лавчонок, магазинчиков, закусочных и прочих подобных заведений, призванных за умеренную плату удовлетворять потребности, в общем-то, неприхотливых обитателей), где, как выяснилось, готовили совершенно потрясающие блинчики со взбитыми сливками и шоколадом. Все изрядно проголодались, поэтому даже девушки не ограничились одной сменой блюд, не говоря уже о нас с Ратибором. За поздним ужином живо обсуждали сегодняшние соревнования, и пришли к единому мнению, что лучшими все-таки оказались бойцы- "естественники", хотя в командном зачете победили кадеты Военной академии, а питомцы факультета естествознания заняли второе место.

Расправившись с третьей порцией, моя подруга скорбно заявила, что просто презирает себя за обжорство, и что с завтрашнего дня садится на строжайшую диету. Ависса, отставшая от Мириллы всего на один блинчик, возразила, что лучшая диета - это активные телодвижения, желательно вместе с партнером, и при этом так взглянула на Ратибора, что тот поперхнулся чаем и закашлялся. Покончив с ужином, мы выбрались на свежий воздух, и Мирилла предложила, не откладывая, воплотить заявление Ависсы в жизнь. Ратибор снова раскашлялся, но тут же успокоился, когда понял, что моя подруга имела в виду всего-навсего легкую пробежку до общежития. Взявшись за руки и подбадривая друг друга, мы понеслись по ярко освещенной аллее и, тяжело дыша, финишировали прямо у дверей в наши жилища. Вернее, тяжело дышали мы с Ратибором - на обеих мавок, похоже, вечерний марафон не оказал никакого влияния.

Едва за нами захлопнулась дверь, как Мирилла, крепко меня поцеловав, тут же направилась в душ, на ходу сбрасывая одежду. Я тоже разоблачился и, ожидая своей очереди, задумчиво вертел в руках желтоватый октаэдр, пытаясь сообразить, с какой стороны к нему подступиться. Так и не придя ни к какому выводу, я решил отложить все на завтра - кстати, не забыть бы наведаться в банк, благо, отделение Второго Коронного находится прямо на территории университета, и выписать вексель для сударя Гроздя, расплатиться за кинжал. Вексель можно передать Посыльным, что тоже удобно, поскольку университетский почтамт располагается в том же здании, что и отделение банка.

Сунув кристалл в поясной кошелек, я потянулся и подкрался к двери душевой. Мавка, как всегда, что-то тихонько напевала. Я осторожно приоткрыл дверь и мягко осведомился:

-- Любимая, не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

-- Ну, и сколько тебя можно ждать? Быстро ко мне, пока не передумала. - Когда нужно, моя подруга бывает очень убедительной.

На следующее утро, ровно в девять, я входил в лабораторию Лугового. Магистр, потирая покрасневшие глаза, вяло пожал мне руку и, сделав приглашающий жест, буквально поплелся в мастерскую. Интересно, что это с ним - такое впечатление, будто всю ночь не сомкнул глаз.

В мастерской Луговой с облегчением упал в отодвинутое в угол кресло.

-- Велимир, дружище - у меня в десять занятия, с "первачками". Проведешь вместо меня? Деканат я уже в известность поставил, так что прогул тебе не грозит. Тема - основы управления нитями магической энергии. А пока можешь поработать, "белые кристаллы" в кисете на полке. Кстати, Куньи я вчера известил о результатах нашего эксперимента. Он, конечно, ищейка, но с головой. Потребовал просто соблюдать секретность, без каких-либо персональных ограничений. Когда будет возможность, зайди к нему, нужно подписать кое-какие документы - так, формальность. А я пока, с твоего разрешения, слегка вздремну... - постепенно затихающая речь магистра сменилась едва слышным посапыванием.

М-да, таким я своего любимого преподавателя еще не видел. Ладно, пусть проспится, потом постараюсь выяснить, чем это он занимался всю ночь. Внутренний голос подсказывал, что все это каким-то образом связано со вчерашним вызовом советника с фестиваля, а своей интуиции я привык доверять.

Переодевшись в рабочий комбинезон, я нацепил очки, извлек из поясного кошелька октаэдр "белого кристалла", и задумался. А что, если попытаться воздействовать "белым кристаллом" на другие монокристаллы? В моем распоряжении оказались кристаллы алмаза, сердолика, жадеита и аквамарина. Выбрав в качестве объекта воздействия наименее строптивый сердолик, я разместил его в центре спирали на рабочем столе Лугового, "белый кристалл" уложил в трапецию, ближе к основанию, и сосредоточился.

Спустя сорок минут мне, наконец, удалось понять, как может быть использован "белый кристалл"! Это оказалось настолько просто, что я даже не испытал особого удовольствия от своего открытия. Дело в том, что желтый октаэдр попросту заряжает другой кристалл до уровня, который в обычных условиях недостижим даже теоретически. Для этого нужно просто сплести нити "белого кристалла" с нитями кристалла-реципиента, и монохроматическая магическая энергия буквально на глазах "перекачивается" в последний, заставляя его светиться. Причем ни на физическом, ни на энергетическом состоянии "белого кристалла" подобное "донорство" никак не отражается.

Зарядив таким образом алмаз, я решил попытаться соединить его с железным клинком, однако раздавшийся в этот момент звук горна, возвещавший о начале занятий, заставил прервать мои научные изыскания.

Занятия прошли на удивление живо. Я быстро вошел во вкус, с удовольствием "разжевывая" первокурсникам учебный материал, а "первачки", одетые в обязательные зеленые гауны, взирали на меня с долей благоговения, так что мы даже не услышали сигнала окончания занятий. Только когда в дверях появилась высокая фигура Дартианы, на лице которой при виде меня отразились те же чувства, что и у Лугового при упоминании дознавателя Куньи, я понял, что пора закругляться. К счастью, в этот момент из мастерской материализовался несколько пришедший в себя магистр Луговой, который, тут же перепоручив эльфийке проведение следующих занятий вместо него, затащил меня обратно и закрыл дверь.

-- Похоже, Дартиана тебя больше не любит, - Луговой, как всегда, оказался очень наблюдательным.

-- Она меня никогда особо и не любила, - пожал я плечами. - А с некоторых пор и подавно. Кстати, магистр, я тут кое-чего наработал...

Мои результаты Лугового порадовали, хотя, как выяснилось, подобное он уже достиг накануне. "Под утро, после возвращения", несколько туманно пояснил он. Я попытался наводящими вопросами уточнить, не связано ли его ночное бдение с моим новым знакомым, советником, Истоком, но Луговой, по своему обыкновению, промычал что-то невразумительное, чем только укрепил мои подозрения. Ну ладно, не хочет говорить - не надо. Попробуем с другой стороны.

-- Кстати, магистр. Вчера вашего знакомого профессора Теодрата Друзу увезли в лечебницу - что-то с сердцем.

-- А ты откуда знаешь? - странно, похоже, мое сообщение Лугового особо не удивило.

-- Как раз проходил мимо, когда его забирала "лекарская помощь". Хотел сообщить вам вечером, но вы так поспешно сбежали с выступлений..., - в последнюю фразу я постарался подпустить как можно больше сарказма.

Некоторое время магистр молча смотрел мне в глаза, но я, не моргнув, выдержал его взгляд. Когда же он заговорил, его голос звучал, как всегда, ровно и спокойно.

-- Скажи, пожалуйста, я что, должен перед тобой отчитываться, где я был и что делал?

-- Нет, что вы. Я имел в виду..., - так, похоже, ему удалось меня смутить.

-- Велимир, я ведь являюсь не только магистром кафедры кристалловедения и членом ректорского совета. Я еще, видишь ли, пятый год представляю интересы университета в Славгородском вече, в роли выборного. Или ты этого не знал? И, если возникает какая-либо ситуация, которая затрагивает интересы воеводства, то тем самым она затрагивает интересы и нашей с тобой альма-матер. Да, вчера вечером и почти до утра я занимался одной проблемой в составе воеводской комиссии. В чем суть проблемы, тебе знать не обязательно. Все?

-- Да я ничего...

-- Вот и ладно, будем считать, что инцидент исчерпан. А о том, что Теодратом сейчас занимаются целители, я знал еще вчера. Сегодня хочу его навестить, если пустят - он ведь пока в реанимации. Если повезет, постараюсь выяснить происхождение камня-активатора. А теперь иди, у тебя, кажется, семинар по экономической философии, а от нее я тебя не освобождал.

-- Я тут все приготовил для опыта по сочетанию заряженного алмаза с железным клинком...

-- Сможешь вернуться к нему после занятий. Или завтра. Идешь сегодня на фестиваль? Я там сегодня вряд ли буду, а вот на финал постараюсь попасть.

-- Финал в воскресенье, - зачем-то напомнил я, поспешно освобождаясь от рабочего комбинезона.

-- Я помню. И, Велимир, не забудь зайти к Куньи. Все-таки Дознавательную часть принято уважать.

-- Хорошо. А это я забираю обратно, если вы не возражаете, - я вернул восьмигранник "белого кристалла" в свой поясной кошелек и вопросительно взглянул на магистра. Луговой не возражал.

На семинар я, конечно же, опоздал, и бакалавр Зима, который, к несчастью, достался нашей группе в качестве ведущего преподавателя (как будто нам мало созерцать его на лекциях!), ехидно осведомился, не ошибся ли уважаемый мастер Клен, случайно, дверью. Я пробурчал что-то оправдательное в свой адрес и присел рядом с Грумаром, который с тяжелым вздохом убрал с моего сидения свою сумку. Вполне закономерно, что я тут же был вызван к доске, где Бревно начал бомбардировать меня каверзными вопросами. Однако я недаром провел вчера время в читальном зале, и спустя минут пятнадцать бакалавр, скрепя сердце, вывел в ведомости напротив моей фамилии высший балл. Затем Бревно вызвал Эрендейла, однако парень предмет знал, и Зима помрачнел еще больше. Диуна вообще сразила его, ухитрившись практически слово в слово повторить ряд цитат одного из основателей экономической философии. После этого наступила очередь контрольной работы. Мне несказанно повезло, вопросы мне достались из разряда самых легких, и я еще тайком сумел помочь Грумару справиться с его вариантом.

Следующая лекция начиналась в три, поэтому я успел, как и намеревался, выписать в банке вексель для оружейника Грозди и отправить его Посыльным. Затем я заскочил в дознавательную часть; сам старший дознаватель отсутствовал, но его помощница, уже знакомая эльфийка, затянутая в форменную зеленую тунику, тут же снабдила меня "формуляром о неразглашении". Пока я подписывал означенный документ, эльфийка ухитрилась в двух словах разъяснить мне последствия его нарушения. Нужно признать, получилось у нее это очень убедительно, и я проникся.

Оставшееся до начала лекции время я решил посвятить проблеме питания, так как меня неожиданно охватило чувство голода. В рефектории я обнаружил Ратибора, мрачно ковырявшего бифштекс. На вопрос, что случилось, мой рыжеволосый друг нехотя ответил, что утром у них с Ависсой вышла небольшая размолвка, и он повел себя как последний дурак. И, если Ависса теперь решит его бросить, то виноват в этом будет он сам. Я тут же постарался его утешить, объяснив, что мавки относятся к разряду женщин, которые, раз выбрав партнера, практически никогда его не бросают, и привел ряд примеров из нашей совместной с Мириллой жизни, в особенности на первых порах, когда мне тоже казалось, будто все кончено, но каждый раз моя подруга развеивала это заблуждение. Ратибор с надеждой взглянул на меня; в этот момент в рефектории появилась Ависса, которая прямиком направилась к нам, сердечно чмокнула меня в щечку, крепко поцеловала Ратибора в губы, затем ласково шлепнула его по шее и что-то прошептала. Мой друг расплылся в счастливой улыбке, и я с удовлетворением отметил, что он больше не краснеет.

Лекция по численным методам в магии закончилась в половине пятого, и я решил навестить Мириллу, памятуя, что сегодня вечерних занятий у нее нет.

Мавку я отыскал в ее кабинете, где она сосредоточенно выводила какие-то многоэтажные формулы на листах плотной желтоватой бумаги. Слева от нее, на столе, громоздилась внушительная кипа уже исписанных листов. Увидев меня, Мирилла тут же отложила самописку, заперла кабинет изнутри на ключ, и минут десять мы просто целовались. Затем мавка, поправив прическу, принялась заваривать медовый чай, а я, воспользовавшись обстановкой, принялся рассказывать о своей находке в "Вестнике Коронного географического общества" и предпринятых дальнейших шагах. Мой рассказ неожиданно поразил Мириллу, она так и застыла с заварником в руках и не шевелилась до конца моего повествования. Когда я иссяк, она еще некоторое время молчала, затем села в кресло напротив, уперлась локтями в столешницу, уложила подбородок на сцепленные пальцы рук и внимательно взглянула на меня.

-- Тебе нужно было поставить меня в известность сразу, как только ты обнаружил свою потенциальную бабушку среди участников экспедиции к Антиподу, - в ее глазах читалась мягкая укоризна. - Я бы тебе помогла, хотя бы с тем же университетским архивом - возможно, ты прав, и Ильма Гранат действительно окончила нашу кафедру археологии. Если нет, то можно сделать запрос в другие университеты Короны.

-- Ну, я и сам не был до конца уверен, - промямлил я. - А попусту сотрясать воздух..., - я пожал плечами.

Мирилла гибко поднялась и в мгновение ока вдруг оказалась у меня на коленях; ее руки прохладным кольцом обвили мою шею:

-- Велимир, родной мой, - ее голос был исполнен нежности. - Все, что касается тебя, имеет для меня первостепенное значение. Я ведь знаю, насколько ты переживаешь, и возможность отыскать хоть какие-то сведения о родителях твоей матери для тебя очень важна. А что важно для тебя, то еще более важно для меня.

То, о чем говорила моя подруга, было правдой, но на какое-то мгновение самым важным на свете стали ее глаза и губы.

-- Ну-ка, прекрати немедленно, - нарочито строго произнесла Мирилла, упираясь ладонями мне в грудь. - А то я за себя не отвечаю.

-- Тогда не провоцируй меня. Думаешь, легко сдержаться, когда у тебя на коленях сидит самая очаровательная бакалавр, да что там бакалавр - самая прекрасная женщина Короны?

-- Подлиза, - засмеялась мавка и легонько дернула меня за ухо. - Ладно, давай пить чай, а потом сформулируем запрос в университетский архив по поводу Ильмы Гранат...

... Кольцо дало о себе знать, когда мы с Мириллой возвращались с очередного дня фестиваля боевых искусств в общежитие. Ависса уволокла Ратибора к себе, мотивируя это тем, что соскучилась по собственной необъятных размеров постели, тогда как стандартное ложе в комнате моего друга, может, и рассчитано на двоих, но без учета нестандартной ширины плеч одного из партнеров.

Неторопливо двигаясь по ярко освещенной аллее, мы то и дело останавливались, чтобы перекинуться несколькими словами со знакомыми, и я вдруг почувствовал легкий зуд в мизинце левой руки, сразу вернувший меня с небес на землю. В этот момент мавка как раз оживленно обсуждала какую-то профессиональную проблему с магистром-механиком Ергеном, толстым добродушным славом средних лет, державшим на поводке небольшую собачку, ради которой он, скорее всего, и предпринял этот вечерний моцион. Похоже, собачка тоже что-то почувствовала, так как приняла стойку и угрожающе заворчала куда-то в темноту. "Русти, спокойно, ты чего?", магистр с кряхтением нагнулся и погладил свою питомицу. Русти так же неожиданно расслабилась, и зуд у меня прошел. Но чувство какого-то душевного дискомфорта все-таки оставалось: складывалось впечатление, что из мрака, казавшегося еще более густым из-за яркого сияния шаров-осветителей, на меня смотрят чьи-то внимательные глаза. Смотрят не враждебно - скорее всего, с любопытством и легким недоумением.

Мирилла, наконец, отлепилась от магистра и, подхватив меня под руку, крепко прижалась ко мне всем телом.

-- Я замерзла, - жалобно сказала она. - Пойдем быстрее, хочу в горячий душ.

Я молча снял с себя камзол и укутал им мавку. При этом ножны с баселардом оказались на виду, и я попытался пристроить Мириллу так, чтобы она закрывала кинжал.

-- Молодец, что не забываешь носить его, - в голосе моей подруги сквозило одобрение. - Мне как-то спокойнее, когда я знаю, что ты вооружен.

-- Любимая, по-моему, у тебя появилась какая-то нездоровая идея-фикс, граничащая с паранойей. - Я постарался, чтобы мой голос выглядел как можно естественнее. - Ну что мне может угрожать на знакомой до боли территории родимого университета в государстве, где неорганизованная преступность практически искоренена, а организованная держится в ежовых рукавицах?

-- Не знаю. - Мирилла вдруг остановилась и серьезно взглянула мне прямо в глаза. - Просто я чувствую, интуитивно. А о женской интуиции, тем более любящей женщины, я тебе уже говорила. Понимаю, что все это звучит иррационально и алогично, можешь смеяться, если хочешь, но это именно так.

-- Ну, и с чего ты взяла, что я собираюсь смеяться, - нежно целуя мавку в губы, спросил я. - Знаешь, я настолько счастлив, что иногда даже сам боюсь своего счастья. Возможно, это покажется тебе глупым, но я свято верю в закон компенсации - на смену хорошему приходит плохое, и наоборот. Эти пять лет, что ты со мной, я расцениваю как компенсацию за постигшее меня горе - потерю родителей. И очень надеюсь, что лимит моей очереди счастья еще не исчерпан...

На какое-то мгновение весь мир снова сузился до размеров этих бездонных глаз и горячих губ, да и само время перестало для нас существовать.

-- Поздно уже, - наконец, сказала Мирилла, и я неохотно оторвался от своей подруги. - Одного не пойму - живем вместе, дома можно хоть до утра этим заниматься. Так нет же - зажимаемся по кустам, как первогодки. И, знаешь, что самое удивительное? То, что мне это нравится.

-- Вполне естественно, - я крепче прижал девушку к себе, приноравливаясь к ее походке. - Звездное небо, сияние которого отражается в твоих глазах, воздух, настоянный на ароматах цветущих деревьев, легкий весенний ветерок, игриво касающийся твоих волос... Это же романтика!

Мирилла благодарно поцеловала меня в губы:

-- Ладно, пойдем быстрее, а то мы, похоже, собираемся встретить тут рассвет. - Она тихонько засмеялась. - Шире шаг, романтик-диалектик...

Утро пятницы начиналось как обычно. Когда я, освеженный в душе и, по традиции, закутанный в огромное льняное полотенце, появился на кухне, полностью одетая Мирилла уже прихлебывала горячий шоколад из своей любимой бирюзовой чашки и просматривала свежую буллу.

-- Ну, и что там пишут? - я уселся напротив и принялся накладывать в тарелку горячие, с хрустящей корочкой творожные оладьи.

-- Ничего особо интересного, - глаза моей подруги, казалось, просто пробегают страницу по диагонали, но я знал, что ни одна деталь не ускользает от ее внимания: техникой скорочтения Мирилла владела в совершенстве. - Хотя нет, вот, послушай. "Как стало известно из достоверных источников, в среду вечером на траверзе мыса Ящерицы порубежным фрегатом ВМС воеводства была обнаружена неизвестная эскадра, состоявшая из трех кораблей классом не ниже корвета с невиданным парусным вооружением и такелажем. На требование командира фрегата опознать себя корабли развернулись и бесшумно растворились во тьме. Попытка преследования ни к чему не привела. Командование приземноморским флотом отказалось каким-либо образом комментировать данный инцидент, сославшись на недостаточность улик. В целом, вызывает опасение сам факт активизации пиратов у берегов Короны, поскольку, по мнению специалистов, указанные корабли-призраки могли принадлежать только "джентльменам удачи". Пора задать вопрос Морскому приказу - на что расходуются средства налогоплательщиков, если средь бела дня всякие внешние антисоциальные элементы ухитряются нарушать границы, считавшиеся с давних пор незыблемыми?".

-- Ну, и что здесь необычного? - я откусил изрядный кусок политого темным медом творожника и зажмурился от удовольствия. - Обычная заказная статья, похоже, опять цеховики расстарались - они ведь больше всех страдают от всевозможных податей и прочих отчислений в казну. И потом - некие специалисты, утверждающие, что эти корабли могут быть только пиратскими, или противоречие в самом тексте: вроде бы, корабли обнаружены вечером, а всяки элементы гуляют "средь бела дня". По-моему, все высосано из пальца и яйца выеденного не стоит, - невольно скаламбурил я. - Обычная булльская утка...

-- Не думаю, - медленно покачала головой Мирилла. - Не забывай, мне ведь частенько приходится иметь дело с морскими инженерами, многие из которых до сих пор ходят на военных кораблях. И некоторые из них тоже с недавних пор стали упоминать о ночных встречах со странными кораблями незнакомой конструкции, которые, будучи обнаруженными, тут же исчезают во тьме.

-- Может, магия? - несколько неуверенно предложил я. - Или знаменитый "Вечный скиталец", корабль-призрак?

-- Ну, для "Вечного скитальца" суда слишком материальны. А магия... Может, и магия, - неожиданно покладисто согласилась Мирилла. - Только вопрос: зачем?

-- Наверное, все-таки пираты? Внешних врагов у нас нет, зеленые эльфы присмирели, да и их корабли вряд ли относятся к разряду необычных. Так что, логичнее всего предположить, что это пираты. Скажем, откуда-нибудь с акватории Островов Треугольника, - вовремя вспомнил я прочитанное в "Вестнике" и воодушевился. - Этим и объясняется непривычная конструкция кораблей. Появляются у наших берегов, но пока исключительно с разведывательной целью, о чем, кстати, свидетельствует факт их поспешного бегства при обнаружении. Возможно, даже высаживают на берег шпионов. Так что разумнее всего было бы, наверное, усилить прочесывание нашего побережья порубежными сотнями. Возможно, все это уже и делается - ведь там, в штабе, не дураки сидят.

-- Умный ты, Веля, сил нет, - мавка перегнулась через стол и быстро поцеловала меня в щеку. - Просто впервые о подобном инциденте пишут в официальном издании, вот я и обратила внимание. А так, ты, наверное, прав - пираты. Или контрабандисты. Хотя для последних слишком жирно иметь корабли класса корвета, насколько помню, их предел - шнява. Но все когда-нибудь происходит впервые...

Я вздрогнул - за последние несколько дней эту фразу я уже слышал трижды, причем от разных людей.

-- Ну все, я пошла, - Мирилла резко поднялась из-за стола. - Встречаемся без десяти шесть возле фехтовального зала. Сегодня четвертьфинал, обещают показательные выступления златолесских "выдр". А "хамелеонов" оставили для полуфинала.

-- Логично - все лучшее должно оставаться на закуску.

-- Тогда финал должен завершиться показательными выступлениями мавок. Можно даже без оружия и, в принципе, без части одежды, - глаза моей подруги искрились смехом.

-- Боюсь, в этом случае на фестивале боевых искусств можно будет поставить крест, ибо зрители будут требовать только выступления твоих соплеменниц, а уходящая в далекое прошлое славная университетская традиция канет в Хаос.

Заключительная лекция курса экономической философии нам неожиданно понравилась. Наверное, потому, что читал ее не Бревно, а прибывший по обмену из Кальсского университета довольно молодой магистр с каким-то труднопроизносимым именем. Гость по-славски говорил великолепно, однако излишняя правильность построения предложений свидетельствовала о том, что это все-таки не его родной язык, а едва заметный акцент уроженца Южной губернии придавал его речи необъяснимое очарование. Сидевшая рядом со мной Диуна просто млела от восторга и, я готов был руку отдать на отсечение, вынашивала планы познакомиться с лектором поближе.

-- Ж-жаль, что н-нормальный п-преп п-появился т-только п-под з-завязку, - усердно строча самопиской по листу бумаги, пробормотал Ратибор, и я с ним был полностью согласен. Однако же это свидетельствовало и о верности моей утренней сентенции, как это я там сформулировал - все лучшее должно оставаться на закуску?

Глава 10

На практических занятиях по кристалловедению Луговой тут же услал меня в свою личную мастерскую продолжать начатое вчера. Недобрый взгляд Эрендейла буравил мне спину до тех пор, пока за мной не закрылась дверь мастерской, и я вздохнул с облегчением - начиная со вторника, эльф вообще перестал со мной здороваться, но держал себя в рамках приличия, по крайней мере, пока.

Поскольку я теперь тоже работал в режиме повышенной секретности, у меня появился доступ к тайнику магистра, спрятанному за книжными стеллажами, в котором Луговой хранил плоды наших трудов.

Как я и ожидал, кристалл алмаза, заряженный от "белого кристалла", по-прежнему стойко держал заряд кристалломагической энергии; уложив его и стандартный клинок из низкокачественной стали в соответствующие фигуры на рабочем столе магистра, я попытался увязать нити алмаза и железа. Однако меня снова постигла неудача - ни сами по себе, ни в присутствии всех сорока восьми "белых кристаллов" нити не хотели связываться. В этот момент в мастерскую вошел Луговой; минут пять он сквозь турмалиновые очки молча следил за моими манипуляциями, потом так же молча вышел.

Итак, похоже, полоса везения, вызванная воздействием рассыпавшегося ныне на составные части (очень странные, кстати, части) камня-активатора, закончилась. Ну что ж, заряжу-ка, я, пожалуй, еще один кристалл алмаза - может, пригодится в дальнейшем.

Второй раз магистр появился в мастерской, когда я заканчивал "перекачку" монохроматической магической энергии из "белого кристалла" в кристалл алмаза.

-- Ну как? - задал он риторический вопрос - и так было видно, что ничего у меня не получилось.

-- Никак, - покачал я головой, снимая очки и потирая глаза. - Похоже, без аналогичного камня-активатора ничего не выйдет.

-- Скорее всего, ты прав. - Луговой взял в руки налившийся призрачным светом кристалл алмаза и задумчиво покидал его с ладони на ладонь. - И, что самое неприятное, вряд ли мы сумеем отыскать подобный камень. Сегодня ночью умер Теодрат.

Он произнес это как-то буднично, и я не сразу врубился в его слова. А когда до меня, наконец, дошло, у меня вдруг появилось ощущение какой-то детской обиды на старого профессора, даже слезы на глаза навернулись.

-- Как умер? Ведь вы говорили, что с ним не так все плохо!

-- Сердце, парень. Он был уже довольно стар, и никто не знает, как ему пришлось все эти годы, до возвращения в университет. Да и здесь... - магистр, не закончив, горько махнул рукой.

Некоторое время мы молчали, каждый погруженный в свои мысли.

-- Я очень надеялся успеть поговорить с ним об экспедиции к Антиподу, - сказал я вдруг совершенно неожиданно для себя.

Луговой поднял голову и взглянул на меня.

-- И чем же тебя так заинтересовала эта экспедиция?

Несколько секунд я колебался, стоит ли рассказывать магистру о том, что обнаружил в "Вестнике". Затем решил, что стоит, во всяком случае, хуже не будет.

-- Просто недавно мне на глаза попался "Вестник Коронного географического общества" за 971 год, и там я совершенно случайно наткнулся на такую фамилию, как Ильма Гранат. Гранат - это девичья фамилия моей матери, а женщина, изображенная на рисунке, как две капли воды похожа на маму. Только волосы белые.

Возможно, мне показалось, но при этих словах магистр вздрогнул. Чувства мои неожиданно обострились, и я, внимательно глядя на Лугового, продолжил:

-- Судя по публикации в "Вестнике" за 973 год, Ильма Гранат оказалась в числе выживших. Дальше ее следы теряются, и я очень рассчитывал на Теодрата Друза, ведь, по идее, он должен был знать эту женщину и, возможно, ее дальнейшую судьбу. У меня есть все основания подозревать, что Ильма Гранат - моя бабушка по материнской линии. В списке участников она числилась археологом, поэтому я сделал запрос в архив нашего университета, может, она окончила именно его...

Магистр открыл рот, словно порываясь что-то сказать, но его прервал деликатный стук в дверь, и в дверном проеме нарисовалась Дартиана.

-- Сударь магистр, вас приглашает к себе ректор. Срочно. - На меня она старалась не смотреть. - Я готова вас подменить.

Луговой вскочил, явно испытывая облегчение:

-- Спасибо, Дартиана. Можешь идти, занятие вместо меня доведет мастер... виноват, сударь Клен.- И, обращаясь ко мне, - Потом поговорим.

Пробегая через лабораторию, Луговой бросил на ходу "Коллеги, я отлучусь, оставляю вместо себя сударя Клена" и исчез за дверью. Семь голов выжидательно повернулись ко мне.

-- Итак, продолжим, - я постарался придать своему голосу максимум уверенности. - Диуна, у вас, как мне кажется, несколько нарушена полярность предметов. Поэтому вам сложно уловить исходящий энергетический поток. Попробуйте поменять местами объекты.

-- Слушаюсь, сударь Клен, - почтительно произнесла русалка и, не выдержав, хихикнула, но тут же взяла себя в руки. Сзади демонстративно громко процокали каблуки Дартианы, хлопнула входная дверь - слава Создателю, эльфийка убралась.

-- Вопросы есть? - так, главное, не нарываться и не корчить из себя большого начальника. - Если проблем нет, прошу вас продолжить работу.

-- Сударь Клен, - поднял руку Грумар. - У меня нити расходятся...

-- Сейчас посмотрим, - я направился к столу лесовика, на ходу надевая турмалиновые очки.

Луговой так и не появился. Наверное, ректор опять навесил на него какой-нибудь серьезный вопрос, или, может быть, магистру просто не очень хотелось встречаться со мной - судя по его реакции, он явно что-то знал, и это "что-то" я собирался вытрясти из него любым способом. Ладно, никуда он, родимый, от меня не денется - что-что, а ждать за последние несколько дней я научился.

С Мириллой и друзьями мы встретились, как и договаривались, без десяти шесть у входа в фехтовальный зал. Глаза Ависсы были припухшими - о смерти Теодрата она узнала днем, и очень переживала. Я вспомнил, как тепло и сердечно встретились мавка со стариком в тот наш с Ратибором первый и последний визит во "Всякую всячину", и сочувственно погладил ее по плечу. Ратибор обнимал Ависсу явно с неосознанным желанием защитить, при этом он поглядывал по сторонам так, словно каждую секунду ожидал нападения. Мирилла была непривычно задумчивой и молчаливой, да и у меня самого на душе скребли кошки, и не только потому, что со смертью Теодрата я лишался источника ценной информации. Последнее обстоятельство, конечно, тоже присутствовало, что явно свидетельствовало о моем махровом эгоизме, однако в моих мыслях доминировало не это. Смерть бывшего профессора вдруг напомнила мне о бренности человеческого существования, о хрупкости жизни и всех связанных с ней ценностей. Я вдруг остро почувствовал, какое это счастье - жить, дышать, любить, творить... Очевидно, все эти чувства отразились на моем лице, поскольку Мирилла тут же взяла меня за руку и нежно, самыми кончиками пальцев, погладила мою ладонь.

Перед началом четвертьфинала на помосте появился проректор Драмдар, который сообщил присутствующим о смерти бывшего профессора университета Теодрата Друза и о решении ректорского совета о захоронении праха покойного на Мемориальном погосте Славгородского университета. Церемонию прощания предполагалось провести в субботу в десять утра на площади перед ректорским корпусом.

После традиционного почтения памяти покойного вставанием выступления участников фестиваля пошли своим чередом, и налет скорби, вызванный сообщением проректора, рассеялся без следа - все-таки жизнь брала свое, тем более в молодежной среде. Раскрасневшиеся мавки бурно реагировали на происходящее на помосте, мы с Ратибором не на много от них отставали. Кульминационным моментом четвертьфинала, конечно же, стали показательные выступления златолесских "выдр" - элитного эльфийского спецподразделения. Хотя Златолесье официально и не входит в состав Короны, отношения с этой страной у нас очень тесные, и в прошлом коронные и златолесские воины не раз плечом к плечу сражались против общего врага. Достаточно сказать, что личная гвардия самого Короля состоит исключительно из златолесских бойцов, в составе порубежных сотен Златолесья служат и граждане Короны, а среди слушателей наших университетов и военных академий нередко можно встретить стройных светловолосых уроженцев эльфийских лесов.

Зрители заворожено следили за тем, как семерка бойцов в мешковатых комбинезонах из ткани "марж", обладающей уникальными свойствами, среди которых изменение окраски в зависимости от пожелания владельца было еще не самым удивительным, под речитатив неземной музыки выполняла сложнейший боевой танец. Три девушки и четыре парня (хотя кто может сказать, сколько в действительности эльфу лет - внешние признаки надвигающейся старости начинают проявляться у них примерно на пятисотом году жизни, а большинство умирает, перешагнув порог тысячелетия) гибко и совершенно незаметно для глаза "перетекали" из одного положения в другое, сходились и расходились, имитируя схватку. Один на один, один против троих, один против всех. Оружие, в том числе совершенно экзотического вида, вдруг неожиданно появлялось в руках бойцов и так же неожиданно исчезало. Если прибавить к этому еще постоянно меняющуюся цветовую гамму комбинезонов, можете себе представить, что это было за зрелище.

"Выдр" долго не отпускали, зрители кричали, хлопали и свистели так, что закладывало уши, и невозмутимым эльфам пришлось раз пять повторить некоторые па боевого танца.

Домой добирались долго - хотя среди вышедших в полуфинал команд оказалось две университетских, основной темой обсуждения было, конечно же, выступление златолесских спецназовцев, и мы то и дело останавливались, пытаясь проиллюстрировать свою точку зрения соответствующими движениями. В большей степени это относилось к нам Ратибором. Ависса просто улыбалась, глядя на наши потуги, и даже не старалась что-либо повторить; Мирилла терпела долго, наконец, не выдержав, провела серию, после которой мы с Ратибором заткнулись, а прохожие громко зааплодировали - моя подруга сумела один к одному воспроизвести знаменитое "эльфийское перетекание" стоек. У самых дверей я заикнулся было что-то о "мандрагоре", но Ратибор молча прижал Ависсу к себе и покачал головой. Я понимающе кивнул и последовал за Мириллой в нашу обитель.

Субботнее утро выдалось пасмурным, но часам к десяти небо начало проясняться, и сквозь отару быстро бегущих на север белых облаков выглянул пастух-Солнце. На траурную церемонию прощания с Теодратом Друзом людей пришло неожиданно много - вся немаленькая площадь перед ректорским корпусом была заполнена народом, и не только обитателями городка, но и горожанами. Тут и там мелькали эмблемы цехов, мундиры и вицмундиры всевозможных военных и гражданских ведомств, рясы священнослужителей и теологов. Чистым оставался только небольшой прямоугольник напротив ректорской лестницы, окруженный цепочкой воеводских гвардейцев в полном парадном облачении с траурными лентами на рукавах богато расшитых камзолов. Присутствующие негромко переговаривались, над площадью витала причудливая смесь ароматов цветущих деревьев, трубочного зелья и благовоний, но доминировал резкий запах белых хризантем - цветов, посвященных богине смерти Кригге. Я сжал зубы - этот запах мгновенно вернул меня на пять лет назад, когда на этой же площади, под ослепительно ярким летним небом проходила панихида по моим родителям. И вновь, будто воочию, перед моим мысленным взором предстала небольшая платформа на конной тяге с двумя креслами, в которых, облаченные в тяжелые форменные гауны, сидели два самых дорогих для меня человека - отец и мать. Волшебники и теологи потрудились тогда на славу, и родители выглядели словно живые (это после того, как я с трудом сумел опознать их обезображенные тела в морге). Я старался держаться, но в глазах мутилось, сжималось горло, и вообще вся панихида прошла словно в тумане. Очнулся я только тогда, когда ректор, положив мне руку на плечо, вывел меня к невысокому постаменту в самом начале Мемориального погоста (как мы туда добрались, я помнил смутно), на котором уже стояли оба кресла с моими родителями, и я автоматически, подчиняясь только его руке и тихому голосу, потянул какой-то рычаг. Мгновенная вспышка, легкое сотрясение земли, и на помосте вместо кресел почему-то оказалось две небольших урны, на которых были начертаны имена моих родителей. Опять-таки, повинуясь голосу ректора, я приблизился к помосту и взял в руки урну с прахом матери; урну с прахом отца подхватил какой-то юнец в форме гардемарина, в котором я с трудом узнал своего кузена (кроме него, ни один из отцовских родственников так и не пришел попрощаться с моими родителями). Эти урны мы, согласно традиции, собственноручно захоронили в земле погоста, и над каждой посадили по кустику шиповника - красного над отцом, белого над матерью. С тех пор я частенько приходил на погост, чтобы мысленно пообщаться со своими родными, и кусты выросли буквально у меня на глазах...

... Часы на Центральной башне пробили десять, и с последним ударом скорбно вступили флейты. Гвардейцы приняли "на караул", парадные двери ректорского корпуса растворились, и из них медленно выползла похоронная процессия, над которой, покачиваясь, плыло кресло с сидевшим в ней Теодратом, облаченным в белую профессорскую мантию. Возглавлял процессию воевода, а носилки, на которых покоилось кресло, несли члены ректорского совета и деканы факультетов. Сопровождали процессию посланники всех государств, входящих в Корону; впереди двенадцать девушек в белом несли на подушечках награды усопшего, в том числе "Орден Льва" и "Звезду Первопроходца" с бриллиантовой лентой. Да, похоже, профессор Друз много сделал для Короны, если ему отдавались подобные почести.

Гвардейцы вдруг расступились, и на площадку въехала небольшая платформа, запряженная четверкой лошадей с белыми плюмажами на головах. Форейтор, в белом камзоле и шляпе с траурными лентами, соскочил с облучка и замер по стойке "смирно".

Процессия достигла площадки, охраняемой гвардейцами, и остановилась. По команде сотника десять гвардейцев вышли из строя и, перехватив носилки у членов ректорского совета, аккуратно поставили их на платформу. Мгновенно оживший форейтор ловко защелкнул зажимы, удерживающие носилки на платформе, и занял свое место на облучке.

Флейты умолкли, на смену им пришли барабаны. Под барабанный бой гвардейцы сноровисто построились в колонну, вперед вышел сотник и, взяв палаш "на караул", что-то скомандовал. Отряд пришел в движение, форейтор щелкнул вожжами, и платформа неторопливо покатилась за печатающими шаг гвардейцами. За платформой двинулась процессия - вначале воевода с ректором и посланниками, за ними ректорский совет и преподаватели, а все остальные потянулись следом. Мы с Ратибором и девушками оказались где-то в середине; Ависса шла молча, опустив голову, мой друг осторожно поддерживал ее за локоть; Мирилла была, как всегда, спокойна, только где-то в глубине ее глаз угадывался налет печали.

Поравнявшись с Ависсой, я тихо спросил:

-- Меня все время мучил один вопрос - что это был за язык, на котором вы общались с Теодратом?

Мавка подняла голову и грустно улыбнулась:

-- Рамстер, язык небольшого островного племени, обитающего в самой южной точке Короны. Сегодня на нем говорит всего около сорока жителей острова, ну, и мы с профессором. Он прожил среди людей этого племени пятнадцати лет, - продолжила девушка, предугадав мой следующий вопрос. - Меня же это племя воспитало, после того, как моя мать погибла в одной из стычек с бандитами, пришедшими с моря; она работала в племени целительницей и дралась наравне с мужчинами. Собственно, там мы и познакомились с Теодратом. Он и стал моим первым учителем; благодаря профессору, я прошла полный курс обязательной школы, а затем он перетащил меня в Славгород, где я сдала все экзамены и поступила в университет. К тому моменту он уже неадекватно реагировал на многие вещи, но ко мне всегда относился с большой теплотой.

-- А кто твой отец? - не подумав, брякнул я, и тут же спохватился; однако Ависса, похоже, не обиделась, а на мой вопрос неожиданно ответила Мирилла:

-- Мавки, как правило, не знают своих отцов. У нас генетическими партнерами являются лесовики, хотя есть и лесовички. Лесовички рожают лесовиков обоих полов, а мавки - только мавок. Не знаю, почему так распорядился Создатель, но мавок мужского пола в природе попросту не существует.

Все это я когда-то уже слышал - наверное, еще в школе, на уроках биологии. С тех пор много воды утекло, появились другие интересы и, живя с Мириллой, я как-то не задумывался о том, откуда вообще берутся мавки. Мне достаточно было того, что они есть, и самая красивая и умная из них - моя возлюбленная.

Странно другое - то, о чем рассказала Ависса, я воспринял как-то уж очень спокойно (имеются в виду подробности касательно покойного профессора). Наверное, слишком много обрушилось на меня новой информации за последние несколько дней, так что если сейчас мне кто-нибудь поведает, что ректор университета - мой родной дедушка, я не очень-то и удивлюсь. Или, скажем, магистр Луговой - брат моей бабушки, по материнской линии. Или еще что-нибудь подобное.

Так, одернул я себя, успокойся. Одним из основных отличий существа разумного от неразумного является умение удивляться. Поэтому все-таки постараемся удивиться всему тому, что я только что услышал, но только потом, после похорон, и лучше всего где-нибудь на природе. Кстати, о природе, неплохо было бы выбраться в Лазурный лес, вдохнуть напоенного хвойным запахом воздуха, почувствовать, как пружинит под ногами колючий ковер, услышать, как струится животворящий сок по древесным стволам...

Весь оставшийся путь до Мемориального погоста мы проделали в молчании. Ависса держалась молодцом, только когда ректор потянул рукоять и кресло с сидевшим в нем усопшим исчезло в ослепительной вспышке света, она непроизвольно всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. Урну с прахом захоронили здесь же, на центральной аллее, и ректор собственноручно посадил над местом захоронения куст красного шиповника.

Церемония закончилась, и люди начали потихоньку расходиться; я же решил наведаться к родителям.

За прошедшие пять лет небольшие кустики превратились в серьезные кусты, с вечноспелыми ягодами, которые повторяли имена усопших - "Славомир" красными, "Велена" белыми. Магия природы, плод творческих усилий великих волшебников прошлого.

Сзади неслышно подошла Мирилла и обняла, сцепив руки на моей груди и уткнувшись головой мне между лопаток. Я нежно накрыл ее руки ладонями, мавка прижалась ко мне еще сильнее, и некоторое время мы молча стояли, каждый думая о своем.

-- Пойдем? - ее голос был не громче шелеста утреннего дождя.

-- Пойдем, - я развернулся и, прижав Мириллу к себе, двинулся по направлению к выходу, где нас ожидали Ратибор с Ависсой.

Дорога шла под уклон, и фаэтон бодро катился вслед за развеселившимися лошадьми. Ратибор правил как заправский возница, я сидел рядом с ним, с удовольствием подставляя разгоряченную голову свежему ветру. Сидевшие в фаэтоне мавки о чем-то оживленно шептались, время от времени прикладываясь к бутылочкам с лимонадом. Такие же бутылочки были и у нас с Ратибором - пить хотелось страшно, поскольку за обедом все натрескались копченой рыбы, даже девушки (в ответ на мое замечание об их вегетарианстве обе заявили, что рыба -существо безмозглое, а, значит, ее можно отнести к разновидности растений), и теперь пожинали плоды чревоугодия.

Мелькнувшая у меня во время похорон мысль о Лазурном лесе неожиданно нашла свое продолжение. Причем инициатором поездки оказалась именно Ависса - во время обеда долго молчала, затем вдруг подняла голову и предложила остаток субботнего дня провести на природе, а, конкретно, в Лазурном лесу: "И развеемся, и воздухом подышим, а то этот урбанистический пейзаж уже начинает действовать на нервы. Да и покойный профессор очень любил природу - там и помянем мэтра". Вот и не верь после этого в Провидение! Времени на сборы много не потребовалось: добраться домой, быстро переодеться, заскочить в лавку за съестными припасами (на природе всегда разыгрывается аппетит) и несколькими бутылочками "Слезы минотавра" (Ависса вспомнила, что Друз очень любил именно это вино), арендовать на почтамте фаэтон и двинуться в путь. Где-то на полдороги кто-то вдруг вспомнил, что мы не прихватили ни ножей, ни кубков, но я тут же заметил, что пить будем прямо из горлышка, "по пиратски", а для порезки продуктов можно воспользоваться моим баселардом. Мирилла немного скривилась в том смысле, что применение боевого клинка, тем более ТАКОГО, в качестве кухонного ножа выглядит несколько кощунственно, но Ратибор тут же возразил, что, наоборот - очень символично, типа "перекуем мечи на орала". Ависса улыбнулись, а Мирилла только махнула рукой и вернулась к беседе с подругой. Вообще мавки как-то очень быстро сдружились, что для Мириллы совершенно несвойственно - своих соплеменниц она максимум терпела, но не более. Я решил не ломать голову над этим феноменом - сдружились, и слава Создателю.

Оставив справа аккуратные фермерские домики, утопавшие в бело-розовом великолепии цветущих фруктовых деревьев, мы проехали по вымощенной булыжниками межевой дороге, отделявшей пахотные земли от пастбищ (хотя на дворе был только кветень, солнце жарило вовсю, трава лезла из-под земли как на дрожжах, и зеленый колышущийся ковер густо усеивали темные пятна пасущихся коров и прочей травоядной живности), пересекли рельсы чугунки (на переезде пришлось притормозить, пропуская паровик, тянувший за собой шесть ярко-зеленых, под цвет весенней травы, вагонов) и выбрались на опушку, поросшую низким кустарником и подлеском.

Лазурный лес, получивший свое название от гигантских сосен с хвоей лазурного оттенка, тянулся на сотни верст с запада на восток и служил прибежищем не только птицам и зверям, но и некоторым разумным. Мощеная дорога сменилась грунтовкой, когда наш экипаж вкатился под сень вековечных деревьев; по обе стороны в землю были врыты каменные столбы с надписями на всех восьми официальных языках Короны, извещавшие о том, что мы ступили на территорию заповедника, и что охота в Лазурном лесу категорически запрещена. Возле правого столба, держа на плече протазан в положении "вольно", неторопливо прохаживался стройный невысокий гном в форменном камзоле Лесной стражи. Второй стражник, коренастый слав, сидел на пеньке в нескольких шагах от столба и невозмутимо поглаживал ложе многозарядного арбалета со спущенной тетивой. Завидев нас, гном заступил экипажу дорогу и поднял руку. Слав поднялся с пенька и встал так, чтобы арбалет смотрел в нашу сторону. Ратибор потянул вожжи, и фаэтон остановился.

-- Кто такие и по какому праву въезжаете в Лазурный лес, обитель лесных гномов, лесовиков и русалок? - древняя как мир фраза была произнесена мелодичным голосом, и я поневоле вспомнил Вистала - утренний бриз, заплутавший в хрустальных соснах.

-- Добропорядочные граждане Короны, обитатели славного университетского городка просят разрешения провести этот чудесный день под сенью лазурных деревьев, - ритуальный ответ сам собой сорвался с моих уст.

Гном подошел ближе, обошел экипаж, внимательно вглядываясь в наши лица.

-- Ну что ж, путники, в ваших сердцах нет места злу. Можете ехать дальше и насладиться гостеприимством лесных обитателей, - наконец сказал он, подкрепляя свои слова приглашающим жестом руки с протазаном. Затем, перейдя на нормальный язык, добавил: - Что-то уж очень мало людей сегодня в здесь. Обычно по выходным вплоть до Гвиндеровой поляны яблоку упасть негде, а сегодня вы только пятая компания, которая прошла через нашу заставу.

-- М-может, в-воспользовались д-другими п-проездами? - заметил Ратибор, больше из вежливости.

-- Возможно, - пожал плечами гном. - Хорошего отдыха, - он вернулся к столбу, а слав снова опустился на пенек и, похоже, потерял к нам всякий интерес.

-- Не понимаю - и зачем здесь держать заставу? - ни к кому особо не обращаясь, спросил я, когда столбы и стражники скрылись за поворотом.

-- Дань традиции, - Ависса сделала глоток лимонада и продолжала: - В свое время, то есть давным-давно, когда Корону сотрясали внутренние распри, нужно было как-то защитить в общем-то невоинственных и неагрессивных лесных обитателей. Вот тогда-то соответствующим указом малого Коронного совета Лазурному лесу был придан статус заповедного с ограниченным доступом, а чтобы этот указ выполнялся, был сформирован корпус Коронной Лесной стражи. С тех пор много воды утекло, проблема потеряла свою остроту, но традиции очень живучи, и ломать их не всегда разумно. Поэтому на всех дорогах, ведущих в лес, стоят подобные заставы, а границу лесного массива стерегут "зеленые рейнджеры" и охранные заклинания, хотя все это в большей степени дань традиции, нежели действительно необходимость.

-- Понятно, - кивнул я головой. - Традиция, возведенная в ритуал, и некие воинские формирования с неоригинальными названиями типа "лесной" и "зеленый". Интересно, и кто же это все финансирует - неужели опять налогоплательщики?

-- Н-нет в т-тебе н-ни к-капли р-романтики, - поддел меня Ратибор. - Ч-чувствуется, что к-курс э-экономической ф-философии н-напрочь в-выхолостил т-твое э-эмоциальное н-начало. Т-тут с-сказка о-оживает, л-легенды м-материализуются, а т-ты - "К-кто ф-финансирует!"...

Девушки хихикнули, я же сделал покаянное лицо и похлопал приятеля по литому бицепсу.

Две первых поляны оказались уже заняты, и мы продолжили путь. Минут через пятнадцать сосны слева расступились, Ратибор потянул левую вожжу, экипаж описал пологую дугу и выкатился на небольшую и очень уютную полянку, в самом центре которой отливало небесной голубизной озерцо овальной формы. Рядом с озерцом был вкопан в землю круглый столик, окруженный несколькими сосновыми чурбаками; чуть дальше лежала каменная плита неправильной формы с закопченным углублением посредине - место для костра. Рядом с плитой аккуратной горкой были сложены поленья.

-- В-вот т-тут и о-остановимся, - дождавшись, пока мы с девушками покинем фаэтон, Ратибор отогнал экипаж в сторону, распряг лошадей и привязал их поводьями к вкопанной в землю коновязи.

-- Ловко у тебя получается с лошадьми управляться, - похвалила Мирилла, наблюдая за уверенными движениями Ратибора.

-- А я в-всегда л-лошадей л-любил. У н-нас с Д-дедом б-была л-лошадь, т-так в п-промежутке м-между п-плаваниями я с-с н-нее н-не с-слезал. А п-потом в В-оенной а-академии, на ур-роках в-верховой е-езды...

-- Интересно, а кто за всем этим ухаживает? - я подошел к фаэтону и взялся за баул со снедью.

-- В смысле? - Ависса вопросительно взглянула на меня.

-- Ну, вот, за всем этим, - я обвел рукой полянку. - Готовит дрова, убирает место для костра, содержит в порядке стол с чурбаками...

-- Не знаю, - пожала плечами мавка. - Наверное, гномы - в семи верстах глубже в лес у них город, забыла название. Дорога, с которой мы свернули, ведет как раз туда.

-- Странно, - задумчиво сказал я.

-- Что странно? - бесшумно подкравшаяся Мирилла пощекотала мне ухо стебельком травы, и я непроизвольно дернул головой.

-- Почему же тогда за въезд в лес не берут пошлину? Ведь уход за лесом тоже требует средств.

-- Задай этот вопрос воеводе. Или нет - нашему новому знакомому советнику Истоку. Думаю, он тебя просветит. Велимир, неси баул к столу, мы с Ависсой сейчас все приготовим. И дай свой кинжал.

-- Зачем? - сделав удивленное лицо, я извлек баселард из ножен и протянул мавке.

-- Порезать мясо, овощи и прочее. При этом готовлюсь заливаться слезами от такого варварского использования благородного клинка.

-- "Перекуем мечи на орала", - повторил я фразу Ратибора. - Ничего, думаю, клинок не обидится.

-- Удивительное дело - ведь три часа назад обедали, а проголодалась, будто неделю постилась, - Ависса впилась зубами в капустную кочерыжку и с аппетитом захрустела.

-- Ничего удивительного, - пожала плечами Мирилла, поддевая кончиком палочки, выструганной из сосновой ветки, кусочек маринованного помидора. - Все дело в воздухе. Вдохните поглубже этот божественный эликсир, настоянный на хвойном запахе, смолистом духе, аромате свежей травы и чистого озера.

-- Н-нужно в-взять з-за п-правило х-хотя бы р-раз в н-неделю в-выбираться н-на п-природу, - Ратибор откусил изрядный шмат балыка и принялся жевать.

-- Согласен полностью, - я, следуя рекомендации Мириллы, глубоко потянул носом воздух. - Место здесь божественное. Так бы и жил в лесу - поставил шалаш, обложил его корой...

-- Интересно, где бы ты находил пропитание, ведь охота здесь запрещена? - Ависса подбросила в костер еще полешко, зачарованно наблюдая, как над ним тут же взвились едва заметные в солнечном свете языки пламени. - Занялся бы браконьерством?

-- Н-нет, о-он б-бы ж-ждал, к-когда М-мирилла п-принесет ему его л-любимые т-творожники.

Я засмеялся и бросил в Ратибора сосновой шишкой. Он ловко увернулся и, сделав свирепое лицо, бросился на меня. Я вскочил и помчался вокруг озерца. Ратибор отстал, но тут же принялся швыряться шишками. Я ответил; некоторое время мы, хохоча, перебрасывались, пока Мирилла не брызнула в меня водой из озера; Ависса поступила точно так же с Ратибором, и теперь в качестве преследуемых оказались мавки.

Набегавшись, мы вновь вернулись к столу. Ратибор откупорил бутылку "Слезы минотавра" и поднялся:

-- З-за п-профессора, - и отхлебнул прямо из горлышка.

-- За профессора Теодрата Друза. Да пребудет его душа в покое в чертогах Создателя, - торжественно произнес я, принимая бутылку и следуя примеру приятеля.

-- Да упокоится он с миром, - Мирилла сделала глоток и передала бутылку Ависсе.

-- И пускай память о нем не развеется, доколе жива земля, - в голосе Ависсы не было слез, но звучал он так, что Ратибор тут же обнял ее и прижал к себе.

В молчании мы пустили бутылку по второму кругу, затем по третьему - пока не опустела. Мимо по дороге прошуршали колеса экипажа - это оказался двухместный фиакр, которым правил седой как лунь старый слав в выходном камзоле из хорошего сукна и в высокой шапке; рядом с ним чинно сидела благообразная старушка в клетчатой накидке и чепце. Мы раскланялись, старик по-военному вскинул два пальца к шапке, и вскоре поскрипывание фиакра затихло вдалеке.

Покончив с едой, мы сложили остатки в баул, который я отнес в фаэтон. Оттуда я прихватил несколько одеял, на которых мы расселись вокруг костра. Ависса подбросила в него еще несколько поленьев (похоже, ей доставляла удовольствие сама процедура) и откинулась на широкую грудь Ратибора. Я улегся на спину, положив голову на бедро Мириллы; тонкие пальцы тут же завладели моими волосами, тихонько их поглаживая. Беседа текла неспешно, так - ни о чем. Глаза у меня закрывались, и я сам не заметил, как уснул.

Проснулся я словно от толчка. Костер догорал, из тлеющих углей время от времени вырывались язычки пламени. Ратибор с Ависсой спали обнявшись и завернувшись в одно из одеял. У себя на плече я обнаружил голову Мириллы, ее рука и нога, по обыкновению, охватывали мое тело. День угасал, но до сумерек еще было далеко. Осторожно высвободившись из объятий подруги, я поднялся и огляделся. Над миром царила тишина, нарушаемая только потрескиванием костра и пофыркиванием лошадей. И тут я почувствовал зуд в мизинце левой руки, который стал нарастать с катастрофической скоростью.

-- Ребята! - заорал я не своим голосом. - Подъем!

Первой вскочила Мирилла, за ней Ратибор, кое-как выпутавшийся из одеяла. Ависса поднялась последней, с некоторым недоумением глядя на меня, и тут из-за деревьев на поляну выступили какие-то люди, взявшие нас в кольцо.

Больше всего они походили на урвов, обитателей одного из южных государств Короны, хотя превосходили их ростом и шириной плеч. Головы увенчивали отливающие бронзой шлемы в форме раковины, верхнюю часть тела закрывали кожаные нагрудники с металлическими шипами; кожаные же штаны, заправленные в высокие мягкие сапоги, были усыпаны тускло отблескивающими металлическими нашлепками. В руках незнакомцы держали короткие мечи с волнистым лезвием; некоторые, помимо этого, несли небольшие круглые щиты с медным умбоном.

Рука зудела немилосердно, и я то и дело поглаживал левый мизинец, одновременно напряженно следя за просходящим. Ратибор с Ависсой придвинулись к нам, лицо Мириллы было спокойным и слегка отстраненным. Никто не проронил ни слова.

Один из пришельцев, с плеч которого ниспадал тяжелый коричневый плащ - очевидно, предводитель, - подал какой-то сигнал, и кольцо начало было сжиматься, но потом остановилось, вновь повинуясь повелительному жесту предводителя.

Некоторое время он внимательно рассматривал нашу группу, но его бородатое смуглое лицо оставалось непроницаемым, и только в самой глубине глаз мерцал алый отсвет безумия.

Наконец, его взгляд остановился на мне, и щека у него дернулась - или это мне показалось?

-- Истваль? - голос незнакомца походил на рык медведя, вырванного из зимней спячки. На мгновение мне показалось, что я ослышался, но нет - незнакомец еще раз повторил "Истваль!", на этот раз с утвердительной интонацией. Истваль! Именно так назвала меня Мирилла в том моем сновидении. Судя по шумному вздоху моей подруги, она тоже вспомнила мой рассказ.

-- Кто вы? Что вам нужно? - мой вопрос выглядел глупо, но ничего другого в этот момент мне на ум не приходило. Незнакомец вздернул брови и ничего не ответил. Я повторил вопрос на других языках - тот же эффект. Меня или не понимали, или же не хотели понимать. Краем глаза я увидел, как Мирилла незаметно разминает кисти рук, а Ратибор, прижиая к груди Ависсу, шевелит плечами.

-- Ты... идти... мы, - неожиданно произнес предводитель по-славски. "Ты пойдешь с нами", понял я.

-- С чего это вдруг? - вопрос не менее глупый, чем первый, но вполне закономерный.

-- Ты... идти... мы, - похоже, незнакомец знал только эти три слова на моем языке. Остальные пришельцы стояли молча, напряженные, как струны кифары - было их человек двадцать, и мне это очень не нравилось.

-- Ты... идти... мы, - в голосе бородатого уже сквозило раздражение, а глаза стали наливаться кровью.

-- Д-да п-пошли в-вы, - вдруг взорвался Ратибор. - Х-ходят т-тут... - договорить он не успел.

-- Убивать! - проревел вдруг предводитель (четвертое слово по-славски!) и, указывая на меня мечом, что-то скомандовал на своем языке, не вызвавшим в памяти никаких ассоциаций. Пришельцы кинулись в атаку.

Все это я уловил краем сознания, остальная часть меня находилась в каком-то оцепенении, и все происходящее я видел как бы со стороны. Похоже, какое-то мгновение мои друзья пребывали точно в таком же состоянии, но только мгновение.

Первым пришел в себя Ратибор. Отбросив Ависсу за спину, он левым предплечьем отбил правую руку нападавшего с зажатым в ней клинком, а другой рукой нанес ему молниеносный удар в лицо. Противник словно наткнулся на стену, его ноги взлетели в воздух выше головы, и нападавший грохнулся наземь, выпустив из рук меч, который тут же подхватил Ратибор. Мирилла включилась в схватку буквально секунду спустя. Воздух прорезал истошный "ведьмин крик" - боевой клич мавки, и ближайший к ней противник от точного удара ногой в челюсть отлетел на несколько шагов и зарылся головой в угли. Ависса, проделав великолепный пируэт в воздухе, ушла из-под удара мечом и оказалась за спиной у растерявшегося пришельца, вроде бы не сильно ткнув его левой рукой куда-то под шлем в область затылка, отчего тот тут же обмяк и буквально "стек" на землю. А дальше мне наблюдать стало некогда, так как на меня налетели сразу двое, причем у одного в руках была палка с петлей на конце, которую он попытался тут же набросить мне на шею.

Баселард словно сам прыгнул ко мне в руку, и дарсийский булат, неярко сверкнув на вечернем солнце, отсек готовую затянуться петлю. Другой рукой я ухватился за палку и резко рванул на себя, одновременно уходя в сторону. Нападавший по инерции пробежал еще несколько шагов, прикрывая меня от вооруженного мечом соседа, которому я, крутанувшись вокруг оси, врубил головкой кинжала чуть выше кадыка. Он выронил меч и схватился за горло, не в силах вдохнуть; глаза вылезли из орбит, из ноздри протянулась струйка крови. Кувырком вперед я ушел из-под удара палкой, попутно подхватывая выроненный противником меч, оттолкнувшись спиной, вскочил на ноги (при этом мой желудок взбунтовался, и меня чуть не вывернуло - жрать меньше надо было!) и едва успел отразить летящий мне в голову короткий клинок.

Противники, очевидно, не ожидавшие подобного отпора, замешкались, и это мгновение дало нам передышку и возможность вырваться из кольца и сомкнуться плечом к плечу, прижавшись к фаэтону.

В правой руке Ратибор сжимал трофейный клинок, левая была обмотана одним из одеял, конец которого волочился по земле. Мирилла ухитрилась обзавестись двумя мечами, которые держала классическим хватом для парных клинков. Ависса стояла на одной ноге, поджав другую и воздев над головой обе руки с раскрытыми в стороны ладонями - очень похоже на стойку в стиле "журавля". Я же, заполучив к своему баселарду еще и короткий меч, который оказался на две ладони длиннее кинжала, занял третью позицию для работы асимметричными клинками, правда, поинтересовавшись при этом у Ависсы, не желает ли она, чтобы я поделился с ней кинжалом или мечом. В ответ мавка отрицательно покачала головой и мягко заявила, что, как теологу, ей не дозволено брать в руки орудие убийства, поэтому она будет сражаться тем, что ей дано от природы. Ратибор, услышав это заявление, хмыкнул и уважительно скосил глаз на подругу - похоже, ее умение оказалось внове и для него. Мне вдруг стало легко и весело, кровь быстрее побежала по жилам, и очередной атаки противника я ожидал чуть ли не с радостью - а в том, что она последует, у меня не было никаких сомнений. Странно, почему у них нет стрелкого или метательного оружия, подумал я, ведь что может быть проще расстрела бездоспешных людей на расстоянии.

Волны боли от мизинца левой руки докатывались до локтя, но я старался не обращать внимания. Предводитель что-то прорычал, и пришельцы вновь бросились на нас. Их оставалось еще слишком много, но страха не было - он появится потом, если, конечно, выживем.

В этот момент на подступавшего противника вдруг обрушился град стрел с зеленым оперением, а лес, казалось, взорвался незнакомым боевым кличем. Незнакомым для меня, но не для Мириллы:

-- Зеленые рейнджеры! - радостно воскликнула она, парируя удар мечом и, в свою очередь, оправляя противника в нокаут. Почувствовав прилив сил, я заработал обоими клинками, формируя "сферу" - на этот раз она у меня получилась почти как надо, не то, что на тренировках, и ближайший нападающий мгновенно лишился шлема и затих, получив плашмя по голове. Рядом слышалось мерное хеканье Ратибора, сопровождаемое мощными ударами металла о металл и криками боли, когда оружие выворачивалось из рук противника, ломая пальцы.

Пришельцы дрались отчаянно, но из нападавших они теперь превратились в обороняющихся. На этот раз уже им пришлось сбиться в кучу, а вокруг них сжимали кольцо лучники в зеленых накидках с капюшонами. Похоже, ход битвы резко переломился, и не в пользу незнакомцев.

Понял это и предводитель, стоявший за спинами своих людей. Он неожиданно рванулся в сторону, к озерцу, и взмахнул рукой. Что-то блестящее пронеслось в воздухе и булькнуло в воду, поверхность вздыбылась, и мгновение спустя над озером поднялась переливающаяся всеми цветами радуги водяная арка. Предводитель что-то крикнул, и его бойцы, повернувшись спиной к опешившим рейнджерам, кинулись к арке. Проходя сквозь нее, они словно растворялись в воздухе, и тут до меня дошло.

-- Портал! - заорал я так, что чуть сам не оглох. - Это портал!

Рейнджеры завопили и принялись стрелять в отступавших врагов, но стрелы, не долетая, словно сгорали в воздухе. Естественно, ведь пространство вокруг портала искажено, и стрелы просто облетают его стороной.

Последним уходил предводитель. Он повернулся, и его глаза встретились с моими. У него опять дернулась щека, лицо исказила гримаса, и он снова взмахнул правой рукой. Из ладони вылетел какой-то небольшой шарик на ниточке, который тут же развернулся в огромную сеть, напоминавшую паучью. Время опять словно остановилось, и я с каким-то болезненным интересом наблюдал, как приближается эта ажурная конструкция из матово поблескивающих нитей, как тщетно пытаются поразить ее своими стрелами рейнджеры, как отчаянно кричит Мирилла, пытаясь оттащить меня в сторону.

И тут на пути этой гигантской паутины вдруг оказалась Ависса. Воздев обе руки к небу, она принялась выкрикивать какую-то молитву, и сеть на глазах начала съеживаться. Но волшебство, заключенное в ней, все-таки было слишком сильным - мавка не успела отскочить, сеть накрыла ее с головой, запеленала и потащила по земле обратно, к арке.

-- А-ависса!!! - от рева Ратибора содрогнулось небо. В два прыжка догнав ускользавший кокон, Ратибор одной рукой схватился за него, а зажатым в другой руке мечом принялся ожесточенно рубить нить, ведущую прямиком в арку - за время моего оцепенения предводитель успел скрыться. Но все было зря, нить не поддавалась, мой друг, отбросив бесполезный меч, ухватился за кокон обеими руками и, упираясь ногами в землю, попытался затормозить его. Какое там! Наоборот, движение ускорилось, и Ратибор, оставляя за собой две траншеи вывернутой с корнем травы, потащился следом.

Мы с Мириллой рванулись на помощь друзьям, нашему примеру последовало несколько рейнджеров; моя подруга почти схватила Ратибора за руку, и в этот момент кокон прыгнул и, пролетев по воздуху несколько оставшихся шагов, скрылся в арке вместе с болтавшимся на нем Ратибором. Секунду спустя арка распалась на мириады водяных капель, которые с плеском обрушились обратно в озерцо, на мгновение вышедшее из берегов.

-- Нет!!! - я по инерции влетел в озеро вместе с Мириллой. Вода была еще по-весеннему ледяной, но я даже не почувствовал холода.

Потом на меня накатило какое-то отупление. Кто-то вытаскивал меня из озера, окликая по имени, которое я не узнавал, затем укутал во что-то сухое и куда-то посадил. Кто-то гладил меня по голове, слышался чей-то плач, а когда я, наконец, пришел в себя, оказалось, что плачу я сам.

Я сидел в фаэтоне, укутанный в одеяло; рядом в безмолвных рыданиях сотрясалась Мирилла, тоже укутанная в одеяло, и я еще вяло подумал, что впервые за время нашего знакомства вижу свою подругу плачущей навзрыд.

-- Вот, выпейте это, - произнес над ухом незнакомый голос, и мне в руки сунули что-то теплое на ощупь, что при ближайшем рассмотрении оказалось кожаной флягой. Я машинально поднес горлышко ко рту, и по телу разлилось приятное тепло. В голове просветлело, слезы высохли, и я вновь смог адекватно воспринимать окружающее. У Мириллы в руках была такая же фляга, и, судя по осмысленному выражению ее глубоко запавших глаз, она уже оправилась.

-- Извините, сударь и сударыня, - я повернул голову, и увидел высокого эльфа в накидке "зеленого рейнджера". - Я следопыт Гурилис, командир отряда. Мне нужно задать вам несколько вопросов...

-- Они погибли? - прямо глядя в глаза эльфу, спросил я.

-- Не знаю, - чуть поколебавшись, отозвался следопыт. - Мне еще никогда не приходилось сталкиваться с подобным. Здесь нужны маги-эксперты, которых среди нас, к сожалению, нет.

-- А кто эти нападавшие? - голос Мириллы был спокоен, но в нем чувствовалось напряжение.

-- Не знаю, - опять пожал плечами Гурилис. - Убитыми они потеряли троих, и еще двоих нам удалось захватить в плен. Будем разбираться...

-- Командир, - голос подбежавшего рейнджера звучал взволнованно. - Я думаю, вам следует на это взглянуть.

-- Извините, - поклонился эльф.

-- Мы с вами! - Мирилла сбросила одеяло и решительно выскочила из фаэтона. Я молча встал рядом с ней. Следопыт хотел что-то возразить, затем махнул рукой и последовал за своим человеком. Мы с Мириллой поспешили за ними.

Минут пять быстрого хода - и перед нами в наступавших сумерках открылась еще одна полянка, совсем крошечная. У дальнего конца стоял знакомый фиакр, возле которого лежало два тела - давешний седовласый слав и его спутница. Оба были, бесспорно, мертвы, причем у старика не хватало половины лица. Посреди поляны трава была вытоптана, словно по ней пробежало стадо коров.

-- Следы, командир. Начинаются прямо в центре поляны и ведут в лес. - Рейнджер указал на землю, и следопыт присел, внимательно разглядывая траву. Я же не мог оторвать взгляда от руки старика, в которой он что-то сжимал. Наклонившись, я осторожно высвободил этот предмет из еще не успевших одеревенеть пальцев, и поднес к глазам.

В моих руках, отсвечивая желтым в тусклом свете заходящего солнца, покоился родной брат камня-активатора, полученного мною от покойного ныне Теодрата Друза.

Глава 11

Действие напитка, предложенного следопытом, вскоре закончилось, и я вновь погрузился в какое-то оцепенение, так что обратная дорога в город превратилась для меня в калейдоскоп отрывочных воспоминаний. Вначале я вдруг обнаружил себя в движущемся фаэтоне, к моему плечу прижималась закутанная в одеяло Мирилла; при этом она о чем-то беседовала с высоким эльфом в темной накидке, имени которого я не мог вспомнить. Затем передо мной возникло огромное трехэтажное здание, все окна которого были ярко освещены, а вход охраняли вооруженные алебардами гвардейцы в блестящих кирасах. Сделав круг, фаэтон остановился напротив неприметной двери в стене, которая тут же отворилась, и вышедший оттуда человек в вицмундире с золотым шитьем, перебросившись несколькими словами с сопровождавшим нас эльфом, сделал рукой знак следовать за ним. Мирилла, сбросив одеяло, покинула экипаж первой и остановилась, поджидая меня. Я в некоторой растерянности огляделся по сторонам, совершенно не узнавая места, к которому подъехали, и, повинуясь мягкому голосу нашего попутчика, последовал за мавкой. Моя подруга тут же подхватила меня под руку, внимательно взглянула в глаза и что-то коротко бросила чиновнику в вицмундире. Тот кивнул и, в свою очередь, произнес несколько слов в адрес эльфа. Тут же в моих руках оказалась давешняя фляга, я автоматически поднес ее ко рту и сделал глоток. Знакомое тепло вновь разлилось по телу, и я словно бы проснулся.

Мы находились во внутреннем дворе Вечного замка - резиденции Славгородского воеводы. До этого мне уже однажды довелось здесь побывать, еще в школе, на обязательной экскурсии. С тех пор, похоже, ничего не изменилось - та же высокая стена с мерлонами, окаймлявшая внутренний двор и переходившая в стены резиденции, те же клумбы, тот же пруд овальной формы посредине, те же кипарисные аллеи, те же гвардейцы. Хотя, наверное, гвардейцы уже были другие - все-таки много времени прошло.

-- Ты как? - в голосе Мириллы сквозило беспокойство.

-- Вполне адекватен, - отозвался я. - Хорошее пойло. Интересно, из чего его готовят?

-- Это особый напиток бодрости, рецепт которого хранится в секрете, - сопровождавший нас эльф - кажется, его звали Гурилис, точно, командир "зеленых рейнджеров" - мягко отобрал у меня флягу и сунул куда-то под свою накидку. - Действует безотказно, только злоупотреблять им не следует. И, кстати, сударь Клен - может быть, вы все-таки отдадите этот камень мне?

Я тупо взглянул на него, потом на свои руки. В левой по-прежнему был зажат камень, который я отобрал у мертвого слава. Это что же, я так и проделал весь путь, судорожно стискивая кусок желтоватой породы? Похоже на то, поскольку разжать ладонь оказалось не так-то просто, рука затекла, и пришлось прибегнуть к помощи другой руки.

-- Если вы не возражаете, я оставлю камень у себя, - я постарался, чтобы мой голос звучал невозмутимо.

-- К сожалению, возражаю. - Эльф покачал головой и протянул раскрытую ладонь. - В данный момент это - вещественное доказательство, и в интересах дознания я вынужден у вас его изъять.

-- Дознания? - похоже, придав мне бодрости, напиток все-таки не сумел в полной мере справиться с тупостью.

-- А вы как думали? - пожал плечами Гурилис, упрятывая камень под накидку вслед за флягой. - Или то, что произошло с вами в Лазурном лесу, вещь вполне обыденная и объяснимая?

Ратибор! Ависса! Я стиснул зубы, чувствуя, как перехватывает горло, и молча кивнул, соглашаясь. Мирилла ободряющее сжала мне локоть.

-- Судари мои, если вы готовы, прошу проследовать за мной, - человек в вицмундире с золотым шитьем начал проявлять признаки нетерпения. - Советник ждет.

Следуя за провожатым, мы поднялись на второй этаж, где, преодолев несколько полутемных поворотов, неожиданно оказались в широком ярко освещенном коридоре. На стенах висели портреты каких-то личностей, и эльф (похоже, он хорошо ориентировался не только в лесу) пояснил, что это портреты выдающихся граждан воеводства, внесших весомый вклад в развитие Короны. Один из портретов показался мне знакомым, и я замедлил шаг. С картины, выполненной в манере раннего реализма, на меня смотрел моложавый Теодрат Друз, облаченный в белую профессорскую мантию, с секстантом в одной руке и треугольным щитом в другой.

-- Знакомый? - перехватив мой взгляд, осведомился Гурилис.

-- Можно сказать и так, - мне не хотелось вдаваться в подробности. - Сегодня его как раз похоронили.

-- Да, профессор Друз был настоящим бойцом, - в голосе эльфа слышалось искреннее уважение.

-- Бойцом? - я повернулся к собеседнику.

-- Бойцом, - подтвердил эльф. - И не только в переносном смысле - до прихода в университет Теодрат был квинтарем славгородских "хамелеонов".

-- Ничего себе! - я даже остановился от неожиданности. Мирилла казалась удивленной не меньше меня. - А как же получилось, что он потом стал профессором?

-- Долгая история, - ответил Гурилис. - Скажем так - в результате тяжелого ранения ему пришлось покинуть спецназ и уйти в науку.

Мне сразу вспомнился Ратибор, и сердце вновь заныло.

-- Следопыт Гурилис, по-моему, вы несколько погорячились с разглашением конфиденциальной информации, - голос чиновника был исполнен укоризны.

-- Да ну вас всех к Хаосу, - вдруг неожиданно зло отрубил следопыт. - В данном случае вся ваша конфиденциальность яйца выеденного не стоит, тем более, что прошло более полувека.

-- И все-таки, почтенный следопыт, я бы попросил вас впредь воздерживаться от подобных разговоров. А теперь, уважаемые судари и сударыня, прошу вас сюда.

С этими словами он распахнул двустворчатую дверь, к которой мы как раз приблизились. За дверью скрывалось просторное помещение со стрельчатыми окнами и стенами, задрапированными тяжелыми портьерами, с длинным столом посредине, вокруг которого располагалось несколько высоких кресел. Во главе стола сидел человек и читал какие-то бумаги. При нашем появлении он поднял голову, и я без особого удивления узнал советника Витрия Истока.

-- Прошу садиться, - советник слегка приподнялся и сделал приглашающий жест рукой. - Не желаете чего-нибудь перекусить или выпить? Разговор у нас предстоит долгий, так что располагайтесь поудобнее. И поближе ко мне, если вас не затруднит...

Мы расположились за столом - Мирилла рядом со мной, Гурилис напротив. Советник позвонил в серебряный колокольчик, тут же одна из портьер откинулась, за ней оказалась небольшая дверь, из которой бесшумно появился молодой человек в форменном вицмундире воеводской администрации без каких-либо знаков различия. В руках он нес большой поднос с кувшинами, тарелками и хрустальными кубками.

-- Хмельного не предлагаю, но соки на любой вкус, - советник налил в свой кубок темно-красный напиток и с удовольствием отхлебнул. - Не стесняйтесь - у нас есть еще несколько минут, пока не появятся остальные.

Действительно, "остальные" не заставили себя долго ждать - не успели мы опорожнить по кубку (темно-красный напиток оказался вишневым соком с небольшой добавкой лимона), как в помещение один за другим вошли невысокий человек неприметной наружности неопределенного возраста, могучий старец в белой накидке волшебника и стройный зеленоглазый эльф в щеголеватом камзоле. Замыкал процессию магистр Луговой, который бросил на меня сочувственный взгляд и едва заметно кивнул головой. Без лишних слов вновь прибывшие заняли свои места за столом, и советник приступил к процедуре знакомства. Эльф представился принцем Эмпидионом, "тенью Короля" при славгородском воеводе (архаичный титул, дань традиции - сейчас сказали бы "полномочный представитель"), могучий волшебник оказался ведущим коронным специалистом по боевой магии, а невзрачный человечек - магистром-дознавателем родного воеводства. При этом ни волшебник, ни магистр-дознаватель не изволили назвать свои имена ("Шифруются", пробормотал Гурилис). Луговой просто буркнул "Добрый вечер" и с мрачным выражением уселся в дальнем конце стола. Давешний молодой человек, споро убрав посуду, занял место рядом с советником, разложив перед собой принадлежности для письма - похоже, Исток предпочитал секретаря-человека всевозможным магическим штучкам типа "чернильного камня". Что ж, у каждого свои причуды.

-- Итак, все в сборе, - подытожил советник, когда с церемонией представления было покончено. - Давайте не будем терять времени. Уважаемые судари, - он повернулся к нам с Мириллой, - не соблаговолите ли вы как можно подробнее поведать нам о том, что именно произошло в лесу.

М-да, похоже, высокий стиль не чужд даже бывшим фрегат-командорам коронного флота. Хотя, учитывая его нынешний статус советника по делам науки и образования...

Мы с Мириллой переглянулись между собой, мавка кивнула, и я, глубоко вздохнув, приступил к повествованию, еще раз внутренне переживая все, что случилось с нашей четверкой с момента выезда за пределы университетского городка. Время от времени меня дополняла Мирилла, а с определенного момента к рассказу подключился и Гурилис. Как оказалось, о нападении на граждан Короны ему через гнома-"слухача" поведал водяной. Эти полуразумные существа, являющиеся генетическими партнерами русалок, обладают феноменальными телепатическими способностями и могут передавать друг другу в мгновение ока любую информацию, зачастую даже не понимая ее смысла. Радиус действия одного водяного не превышает полутора верст, но, благодаря системе водоемов, в каждом из которых обитает зеленокожее существо, вся площадь Лазурного леса оказывается накрытой своеобразной информационной сетью, что позволяет оценивать ситуацию в любом его уголке в режиме реального времени. Именно благодаря такой системе отряды "зеленых рейнджеров" оказываются в нужное время в нужном месте - для "расшифровки" сигналов от водяных в каждом отряде есть свой рейнджер-"слухач", также обладающий телепатическими способностями. Гурилис по ходу пояснил, что подобная система действует только в Лазурном лесу и, к сожалению, не применима на прочей территории Короны. Почему - об этом только Создателю известно. Отряд Гурилиса находился в полуверсте от поляны, на которой разыгралась драма с нашим непосредственным участием, когда "слухач" уловил сигнал тревоги от всполошившегося водяного - обитателя того самого озерца, на берегу которого мы так вольготно расположились. В считанные минуты преодолев разделявшее нас расстояние, отряд взял поляну в кольцо и вступил в игру.

Нас слушали, не перебивая. При этом эльф всячески демонстрировал глубокую заинтересованность нашим повествованием, волшебник же, нахмурив кустистые брови, сидел молча, уставясь взглядом в одну точку. Магистр-дознаватель, похоже, скучал, чем немедленно напомнил мне Рольга Куньи. Советник переводил взгляд с одного рассказчика на другого, и в его умных глазах вспыхивали и тут же гасли отсветы каких-то непонятных эмоций. Секретарь бесшумно покрывал листок за листком значками скорописи. Магистр Луговой, опустив глаза, мрачно рассматривал столешницу, и только при упоминании о желтоватой породе в руке мертвеца он резко поднял голову и остро взглянул на меня, после чего вновь уткнулся глазами в стол. Когда же я упомянул, как меня назвал предводитель нападавших, слушатели недоуменно переглянулись, а щеголеватый эльф даже повторил "истваль", словно пробуя незнакомое слово на вкус. О кольце, предупредившем меня о нападении, я вообще решил промолчать.

Когда я закончил, некоторое время все молча переваривали услышанное, затем старый волшебник пошевелился:

-- Значит, говорите, водный портал? - задумчиво повторил он.

-- Именно, - кивнул головой Гурилис. - Точка выхода.

-- А точка входа? - тут же вскинул на него глаза волшебник.

Гурилис пожал плечами:

-- Трудно сказать. То, что не на этой поляне - однозначно. Скорее всего, на соседней, там, где мы обнаружили тела. И, похоже, для входа они воспользовались земным порталом - следы начинаются прямо в центре поляны, так, словно те, кто их оставил, появились непосредственно из воздуха. Следов много, все ведут в одну сторону, причем впечатление такое, что нападавшие четко знали, куда направлялись - уж очень уверенные отпечатки.

-- Нужно было бы туда съездить, - покачал головой волшебник. - То, о чем говорит достопочтенный следопыт, вызывает тревогу. Витрий, у тебя найдется какая-нибудь телега и пару человек сопровождения? Я отправляюсь прямо сейчас.

-- Может, лучше утром? - Истоку явно не хотелось отпускать старика.

-- Утром там уже не на что будет смотреть: тонкие структуры успеют рассеяться, и восстановить события станет практически невозможно. Так что нужно ехать немедленно.

-- Ну хорошо, - советник вздохнул и, повернувшись к секретарю, распорядился, - мою карету и десяток кирасир.

-- Не нужно, - поднялся Гурилис. - У черного входа стоит фаэтон, на котором мы приехали. Я сам отвезу сударя волшебника на место, тем более, что мне уже пора возвращаться к отряду. Не волнуйтесь - "зеленые рейнджеры" сумеют, при необходимости, оградить уважаемого мэтра от любой неприятности.

-- Будем надеяться, - с сомнением протянул советник.

-- Не переживай, Витрий, - волшебник, слегка косолапя, двинулся к выходу. - Работы много, так что раньше завтрашнего полудня не жди. Поехали, следопыт.

Когда за Гурилисом и волшебником закрылась дверь, советник шумно выдохнул и пробормотал что-то явно не из светского лексикона. "Тень Короля" тонко усмехнулся и обратился к Мирилле:

-- Сударыня Нгар, насколько мне известно, мавки, как и мы, эльфы, обладают очень хорошей интуицией и обычно предчувствуют всевозможные неприятности. Скажите, вы ничего подобного не ощущали?

-- Ровным счетом ничего, принц, - покачала головой моя подруга. - Спала, как младенец. Если бы не Велимир, который вовремя проснулся и поднял тревогу, взяли бы нас тепленькими.

-- Похоже, вам действительно повезло, что сударь Клен проснулся...

-- Что значит - "повезло"! А Ратибор с Ависсой? Им тоже повезло? - я неожиданно для себя самого сорвался на крик, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Перед внутренним взором, как живая, стояла картина: кокон с Ависсой и отчаянно вцепившийся в него Ратибор исчезают в молочной пелене водяного портала. На ум всплыли слова бакалавра Змии, толковавшего мой сон: "Смерть Ависсы не следует понимать буквально - скорее, это означает, что ей придется тяжелее всех". Похоже, предсказания начинают сбываться.

Мирилла успокаивающе положила мне руку на плечо. У самой мавки глаза подозрительно блестели.

-- Я искренне вам сочувствую, сударь Клен, - вдруг произнес магистр-дознаватель удивительно мягким голосом. - И, поверьте, мы приложим все силы, дабы не только понять, что же произошло, но и вернуть ваших друзей.

-- Если они еще живы, - мне, наконец, удалось справиться с эмоциями.

-- Надеюсь, что живы, - дознаватель, перегнувшись через стол, также положил мне руку на плечо и посмотрел прямо в глаза. Неожиданно я увидел перед собой пожилого, умудренного жизнью и опытом человека, на плечах которого висела нелегкая ноша сохранения стабильности в стране. - И вы должны в это верить, ибо, как сказал Создатель, без веры мы мертвы, а с верой сильны и непобедимы...

Не знаю, почему, но мне вдруг сделалось легче. Появилось ощущение, что я теперь не один, что за моей спиной внезапно сконцентрировалось могущество не только родного воеводства, но и всей Короны.

-- А теперь, если позволите, я задам вам несколько вопросов. - Магистр-дознаватель опустился обратно в кресло и, сложив руки на животе, перевел взгляд с меня на Мириллу и обратно. - С ответами не торопитесь, постарайтесь вспомнить малейшие подробности.

Допрос продолжался не менее получаса. Дознавателя интересовало буквально все: где находился каждый из нас в момент нападения, как располагались нападавшие и тому подобное. Мне пришлось даже взять в руки самописку и схематически проиллюстрировать свои ответы на бумаге. Мирилла то и дело дополняла меня - похоже, мавка успевала не только драться, но и отслеживать ситуацию в целом. Затем, выложив на стол несколько трофеев, принесенных Гурилисом, дознаватель попросил показать технику боя нападавших. Теперь, в более спокойной обстановке, мне удалось разглядеть, что короткий меч относится к разряду так называемого "композиционного клинкового оружия": основу волнистого лезвия составляла пластина явно органического происхождения - скорее всего, костяная, - к которой с боков крепились режущие кромки из черной бронзы. Отбалансирован он был неплохо, хотя центр тяжести располагался на полвершка ближе к острию, чем у привычного нам оружия. Раковинообразный шлем был изготовлен из кожи, твердостью не уступавшей дереву, и покрыт бронзовыми спирально расположенными пластинами. Мавка взяла меч в руки и в точности повторила манеру боя странных бородачей. Сидевшие за столом переглянулись, а в глазах секретаря вспыхнуло неподдельное восхищение моей подругой - похоже, до сих пор у него не было опыта общения с мавками.

-- Занятно, очень занятно, - пробормотал магистр-дознаватель. - Никогда не сталкивался с подобной техникой.

-- Я сталкивался, - советник поднялся и прошелся по помещению. - Еще в свою бытность офицером флота. Внешний круг...

-- Точно! - щеголеватый эльф оживился и даже привстал. - И как это мне сразу не пришло в голову! Все сходится - композитные клинки, раковинообразные шлемы. У них еще должны быть небольшие круглые щиты с медным умбоном...

-- Были щиты, именно с медным умбоном, - брошенный Мириллой меч глухо звякнул о столешницу.

-- А что такое внешний круг? - поинтересовался я.

-- Гхм, - многозначительно прокашлялся дознаватель, и открывший было рот принц мгновенно заткнулся.

-- Одно из пиратских формирований, - тут же пояснил советник, как-то уж очень поспешно. - Странно, мы все думали, что с ними покончено раз и навсегда, а тут... - Исток пожал плечами и отвернулся, делая вид, что рассматривает большую карту Воеводства, висящую на противоположной стене. Ой, что-то темнят отцы командиры, подумал я. Что-то тут не сходится.

В отличие от меня, Мирилла незамедлительно озвучила свои сомнения:

-- Мне с пиратами непосредственно не доводилось сталкиваться, но не похожи были эти люди на пиратов - по крайней мере, на тех, о которых мне приходилось читать либо слышать. Больше всего они напомнили мне солдат регулярной армии, приученных к схватке в строю, а не к поединку. Да и единая форма, мне думается, несвойственна "джентльменам удачи". Кроме того, изъяснялись они на каком-то совершенно незнакомом языке, не вызвавшим у нас никаких ассоциаций.

-- Ну, пираты пиратам рознь, - неопределенно протянул советник, вновь поворачиваясь лицом к нам. - Всякие бывают... А касаемо языков, то в мире их столько, что и не перечесть. Взять, хотя бы, языки обитателей южных островов Короны: что ни племя, то свой язык, совершенно не похожий на соседский.

-- Меньше всего этот язык напоминал островные диалекты, - парировала мавка. - Уж поверьте мне, я в этом разбираюсь...

-- Ладно, давайте не отвлекаться, - похоже, магистр-дознаватель чувствовал себя несколько неуютно. - Кто они и откуда, мы постараемся выяснить во время работы с пленными. А пока наша основная задача - возвращение ваших друзей. Собственно, мы уже начали над этим работать. Думаю, не позднее завтрашнего полудня мы получим ответ на вопрос, куда отправились нападавшие с вашими друзьями - если не от пленников, то от мэтра точно.

-- Если он сумеет разобраться, - меня вновь начало одолевать отчаяние.

-- Он СУМЕЕТ разобраться, поверьте мне, молодой человек! - мне бы вашу уверенность, уважаемый магистр-дознаватель, подумал я.

-- Велимир, если кто-то и сумеет во всем этом разобраться, то только уважаемый мэтр, - неожиданно оказавшийся рядом со мной магистр Луговой положил мне руку на плечо. Что-то уж очень часто в последнее время мне кладут руки на плечо, словно пытаются утешить. - Надеюсь, мне ты веришь?

-- Верю. Я вообще верю, что вы все искренне желаете нам помочь. Другое дело, сумеете ли...

-- Сударь Клен, - в голосе советника послышались металлические нотки. - Корона приложит все усилия, чтобы защитить своих граждан от любых посягательств. Я не прошу вас мне верить - я просто констатирую факт.

-- Подтверждаю, - кивнул головой принц Эмпидион. - Ради спасения своего гражданина Корона пойдет на все, вплоть до вторжения куда-либо. Вся беда в том, что мы даже не можем предположить, куда именно нам нужно вторгаться. И, пока не будет получен ответ на этот вопрос, нам всем придется стиснуть зубы и ждать.

-- Возможно, было бы неплохо еще кого-нибудь отрядить в помощь мэтру волшебнику? - я понимал, что говорю глупости, но страх за пропавших друзей заставил меня пренебречь всеми условностями.

-- Кого именно? - вопросом на вопрос ответил магистр-дознаватель. - Лучше мэтра и следопытов никто не справится, а они уже и так включились в расследование.

-- А желтоватый камень? - вдруг осведомился Луговой. - Нам с сударем Кленом он знаком гораздо лучше, чем кому бы то ни было на этой земле.

-- Не знаю, - пожал плечами магистр-дознаватель. - Ведь его нашли на месте предполагаемого появления захватчиков, а при дознании важна любая мелочь. Думаю, когда все закончится, мы передадим камень в ваше полное распоряжение.

Советник хотел что-то добавить, но тут дверь распахнулась, и в помещение буквально ворвался светловолосый человек в кирасирской форме с нашивками сотника.

-- Сотник Колода? - в голосе советника сквозило изумление. - Что-то случилось?

Вместо ответа вновь прибывший, коротким кивком поздоровавшись с присутствующими, чуть ли не бегом приблизился к Истоку и, отведя его в дальний угол, принялся что-то шептать советнику на ухо. На какое-то мгновение советник изменился в лице, но тут же взял себя в руки. Некоторое время он о чем-то раздумывал, затем кивнул и что-то коротко произнес. Сотник отсалютовал и теперь уже бегом бросился из помещения.

-- Уважаемые сударь Клен и сударыня Нгар, - голос Истока был, как всегда, спокоен и деловит. - Возникли некоторые обстоятельства, которые требуют моего присутствия в другом месте. Служба, знаете ли... Сейчас вас отвезут домой, причем большая просьба - ни сегодня, ни завтра никуда из коттеджа не выходить. С вами свяжутся. Возможно, предосторожность излишняя, но лучше перестраховаться. Серпин, проводи, пожалуйста, наших гостей, и проследи, чтобы им обеспечили сопровождение, - это уже обращаясь к секретарю.

-- Прошу следовать за мной, - почтительно, но твердо произнес молодой человек, и нам ничего не оставалось, как откланяться и подчиниться.

На улице было уже совсем темно. Нам пришлось немного подождать под присмотром двух высоких гвардейцев, пока Серпин организовывал сопровождение и экипаж. Это оказался двухместный фиакр, и на козлы пришлось взобраться мне. Мирилла устроилась рядом, я щелкнул бичом, и в сопровождении пятерых конных гвардейцев мы отправились в путь. Какое-то время я молчал, ощущая тепло прижавшейся ко мне подруги. Затем не выдержал:

-- Интересно, о чем таком поведал советнику сотник, что Исток так забеспокоился.

-- Я не все поняла, но кое-что уловила, - слух у мавок намного острее человеческого, в особенности в замкнутом пространстве. - Кто-то нарушил какую-то завесу, и по этому поводу воевода кого-то собирает. Или сам куда-то собирается.

-- Странно все это, - я потянул правую вожжу, чтобы разминуться со встречным экипажем. - У меня сложилось стойкое впечатление, что уважаемые судари чего-то явно не договаривали.

-- У меня тоже, - Мирилла положила голову мне на плечо. - Но все это ерунда. Главное, чтобы с Ависсой и Ратибором все было в порядке. - голос мавки дрогнул, и я крепко обнял ее, чувствуя, как снова перехватывает горло. Как это там процитировал магистр-дознаватель: "без веры мы мертвы, а с верой сильны и непобедимы".

"Создатель", обратив свой взор к небу, мысленно произнес я. "Услышь мою молитву, сделай так, чтобы мои друзья вернулись к нам целыми и невредимыми. Ни о чем больше не прошу". Но небо молчало, и только звезды дрожали и переливались всеми цветами радуги в напоенном весенними ароматами воздухе.

Как оказалось, забота советника о нашей безопасности не ограничилась сопровождением до университетского городка. Когда на следующее утро, совершенно разбитый и злой после ночных кошмаров, в которых портал вдруг превращался в гигантскую пасть с аршинными зубами и раздвоенным языком, я сунулся на улицу, передо мной вдруг выросли два крепких парня в неприметных камзолах, которые мягко попросили вернуться в коттедж и не высовываться до особого распоряжения. На вопрос, а когда именно данное распоряжение поступит, вежливые ребята переглянулись, пожали плечами и еще раз повторили свою просьбу. Можно было, конечно, начать возмущаться и качать права, но какой-то внутренний голос подсказывал, что это ни к чему не приведет, поэтому я молча повернулся и вошел в дом. Задний выход тоже оказался блокирован, а через окна уходить было неудобно - колючая изгородь, окаймлявшая коттедж по периметру, буквально лучилась обещанием сеанса глобальной акупунктуры.

Мирилла вела себя на удивление тихо. Известие о том, что ее коттедж превратился для нас то ли в убежище, то ли в тюрьму, заставило ее только тихонько вздохнуть и пробормотать что-то на лесном наречии, после чего моя подруга скрылась в душевой. Воспользовавшись моментом, я выбрался во внутренний дворик и принялся истязать себя, наматывая круги по жесткой курчавой траве. Где-то круге на пятидесятом, когда сердце уже готово было выскочить из груди, появилась мавка в облегченной тренировочной форме с целым арсеналом всевозможного колющего и режущего железа.

-- Это еще зачем? - опасливо косясь на предметы в ее руках, осведомился я, с трудом восстанавливая дыхание.

-- Гонять тебя буду. Раз уж нам запрещено выбираться за пределы коттеджа, займемся полезным делом. А то вдруг опять эти бородатые появятся. Давай в дом, переодевайся и быстро обратно.

У Мириллы слова с делом не расходятся никогда. То, что моя подруга вытворяла этим утром со мной, я, наверное, не забуду до скончания дней. Мне крупно повезло, что оружие было снабжено кристаллами безопасности, в противном случае я бы не отделался одними синяками и ссадинами. Мавка прошлась по мне всем арсеналом, который отыскался в ее коттедже, начиная от приглянувшегося Ратибору катласса и заканчивая скалкой для раскатывания теста. При этом оружие в моих руках тоже менялось постоянно, а на мое робкое пожелание ограничиться столь уже знакомыми асимметричными клинками и баселардом Мирилла язвительно заметила, что, в случае неожиданной встречи с противником последний вряд ли будет столь любезен, что позволит мне сбегать домой за любимыми клинками.

Истязание продолжалось долго. Видимо, моя подруга на полном серьезе решила выжать из меня все соки, так что несколько раз я уже готов был просто упасть и не подниматься, но грозный окрик Мириллы заставлял меня стискивать зубы и вновь бросаться в атаку.

Во время одной из таких атак от резкого удара баселард вырвался из моей руки и врезался в стену коттеджа. При этом кристалл безопасности, закрепленный прямо на крестовине рукояти кинжала, раскололся - эти камни вообще довольно хрупкие, поэтому для их размещения учебное оружие снабжено специальными скрытыми гнездами. Баселард к таковому не относился, и кристалл пришлось прикрепить как придется. Радуясь вынужденному перерыву, я поплелся в дом за новым кристаллом безопасности, в моем кошельке-кисете всегда лежит парочка камней, на всякий случай.

-- Не задерживайся, - напутствовала меня Мирилла, на которой, похоже, вся эта нагрузка вообще никак не сказалась - мавка оставалась такой же свежей и бодрой, как и в самом начале тренировки. - Поменяешь кристалл - и сразу обратно.

-- Поесть бы не мешало...

-- Лучше работать на голодный желудок, - отрезала моя подруга. - Потом совместим завтрак с обедом. Накормлю мясом, - смягчилась она, узрев мою постную физиономию. - На гриле.

Еще несколько дней назад подобное обещание я бы встретил восторженным воплем - Мирилла не часто баловала меня подобным блюдом, а о ее кулинарных способностях я уже упоминал. Но сейчас я только вымученно улыбнулся и благодарно кивнул: давала о себе знать усталость, да и постоянная тревога за друзей занозой сидела в сердце.

Кошелек-кисет отыскался под грудой сваленной с вечера одежды в каминной, руки дрожали, и мне пришлось повозиться, чтобы выудить кристалл безопасности из мягкого нутра. Окна были наглухо закрыты плотными шторами, в комнате царил полумрак, а от усталости мое серое вещество работало не лучшим образом, поэтому вместо того, чтобы отодвинуть штору либо перейти на освещенное место, я принялся вставлять кристалл в крестовину кинжала на ощупь. Наконец, мне это удалось, и я, расслабленно держа баселард за рукоять, потащился к выходу во внутренний дворик.

-- Ну, и что ты там столько времени делал? - Мирилла деловито метала арсенал в толстую доску, на которой углем был выполнен человеческий контур. Судя по обилию торчащего в нем железа, контуру приходилось несладко.

-- Менял кристалл безопасности, ты же знаешь, - пробормотал я. - Сейчас тоже метну...

С этими словами я взял кинжал за лезвие и, неожиданно промахнувшись, уронил его. Обозвав себя всякими неприличными словами, я наклонился и ухватил баселард за острие. Вернее, мне показалось, что я его ухватил - большой и указательный палец, пройдя СКВОЗЬ узорный клинок, сомкнулись между собой. От неожиданности я разогнулся, и сомкнутые пальцы прошли сквозь лезвие. Так, похоже, начались галлюцинации.

-- Мирилла, - слабым голосом позвал я. - Подойди ко мне.

Мавка, поразив место, где должна была бы располагаться переносица контура, метательной звездочкой, повернула голову.

-- Что-то случилось?

-- Наверное, да - попробуй поднять кинжал.

-- А ты сам не можешь?

-- Мирилла, солнышко, подними, пожалуйста, кинжал, я тебя очень прошу.

Мавка пожала плечами и, приблизившись, легко подняла баселард за рукоятку. Я мысленно перевел дыхание.

-- Ладно, держи свой клинок, и будем продолжать.

Мирилла, подбросив кинжал в воздух, поймала его за лезвие - вернее, попыталась поймать. Ее пальцы прошли сквозь клинок, и баселард вновь упал на землю. Выражение, появившееся на лице моей подруги, описанию не поддавалось. Очевидно, подумав, что она промахнулась, мавка решительно наклонилась в попытке ухватить кинжал за лезвие, и шумно выдохнула - точно так же, как и у меня несколько минут назад, ее большой и указательный пальцы сомкнулись между собой, пронизав металл. Прыжку назад, который совершила мавка, позавидовала бы пантера.

-- Велимир, что это? - впервые за пять лет нашего знакомства я видел ее ошарашенной.

-- Не знаю, - я уже вполне оправился, и во мне заговорил исследователь. - Сейчас проверим.

С этими словами я наклонился и схватил кинжал за рукоять, с облегчением ощущая под руками шершавую прохладу. Пальцами другой руки я коснулся лезвия, и уже безо всякого удивления обнаружил, что они легко проходят сквозь металл. Попросту говоря, клинок стал проницаемым, причем граница проницаемости проходила четко по гарде, то есть по срезу оплетки рукояти. Голова работала на удивление четко, от недавней растерянности не осталось и следа. Интересно, в чем причина данного феномена. Я перевел взгляд на крестовину рукояти, и удовлетворенно кивнул головой: вместо серого кристалла безопасности в наскоро изготовленной металлической петле тускло поблескивал октаэдр "белого кристалла". Вот так и совершается большинство открытий - совершенно случайно, в результате путаницы, когда вместо кристалла безопасности на его месте вдруг оказывается "белый кристалл". Сильное нажатие большого пальца, и желтоватый камень у меня на ладони. Клинок вновь стал осязаемым, и я резко метнул его в доску. Благородное лезвие до половины вошло в мягкую древесину.

-- Веля, как это у тебя получилось? - в голосе Мириллы слышалось искреннее удивление.

-- "Белый кристалл". Подарок покойного Теодрата. Так вот как он действует на металл! А ну-ка, солнышко, давай поэкспериментируем...

Часа через полтора все стало ясно. Хотя для понимания механизма самого процесса мне не хватало своего рабочего стола и турмалиновых очков, все же чистая эмпирика позволила понять, что клинок становится проницаемым по всей длине, от хвостовика до острия, для чего необходим непосредственный контакт "белого кристалла" с металлом, сам же кристалл оставался вполне осязаемым. Любой иной материал, кроме металла, никак не реагировал на желтоватый октаэдр, и явление проницаемости на него не распространялось, хотя почему при этом, например, охватывающая ставший проницаемым стальной хвостовик костяная либо деревянная рукоятка не соскакивала с него, оставалось неясным.

Мавка самозабвенно ассистировала мне, напрочь позабыв о своем обещании загонять меня до полусмерти: боец в ней также уступил место исследователю. Именно ей принадлежала идея проверить магнитные и термические свойства металла после приобретения им новых свойств.

В самый разгар эксперимента входной звонок залился хрустальной трелью, и я бросился к двери.

На пороге один из давешних молодых людей в неприметном камзоле препирался с Посыльным.

-- Вы Велимир Клен нет, - убежденно просвистел кузнечик-переросток.

-- Да, я не Клен, но я передам ему послание.

-- Только Клен в руки, - Посыльный даже спрятал тубу под хитиновое крыло - получилось очень забавно.

-- Я Велимир Клен, - произнес я, появляясь в дверном проеме.

Молодой человек пожал плечами и отошел в сторону. Посыльный несколько секунд подозрительно рассматривал меня огромными фасеточными глазами, при этом его хоботок потешно шевелился. Видимо, удовлетворившись результатами проверки, насекомое протянуло мне запечатанную тубу и просвистело:

-- Вам письмо.

-- От кого?

-- Ирида Желудь, библиотекарь.

В памяти тут же выплыло лицо симпатичной славки, с которой познакомился в городской библиотеке.

-- Давай, - я взял тубу и взломал печать.

В послании, выполненном на официальном бланке городской библиотеки, содержалось всего несколько строк: "Уважаемый сударь Клен, искомая Вами книга имеется в Керстенской городской библиотеке в единственном экземпляре. В нашей просьбе о передаче данного издания в читальный зал библиотеки Славгорода нам отказано без объяснения причины. Поэтому возвращаю Ваш аванс за исключением расходов на данное послание. С уважением, Ирида Желудь". И внизу, более мелким шрифтом: "Велимир, во вторник у меня выходной, можно было бы посидеть где-нибудь вечером, поболтать. Если сможешь, дай мне знать с этим же Посыльным". В тубе располагался небольшой кисет с позвякивающими монетами - упомянутый возврат аванса.

-- Ответ? - просвистел Посыльный.

-- Только благодарность.

-- Устно?

-- Да, - поколебавшись, ответил я.

-- Хорошо, - Посыльный принял у меня пустую тубу, развернулся и через мгновение исчез из виду.

-- Что там? - молодой человек приблизился ко мне.

-- Письмо личного характера, - отрезал я.

-- Старший дознаватель Куньи велел знакомиться со всей корреспонденцией.

-- Вот и знакомьтесь, - я решительно повернулся и вошел в коттедж.

-- Но..., - начал было молодой человек, однако я уже захлопнул дверь и запер ее на задвижку. Еще не хватало, чтобы всякие начали совать свой нос в нашу личную корреспонденцию.

Неожиданно мой желудок заурчал, и я невольно взглянул на часы. Без четверти двенадцать. Вчера вечером мэтр обещал советнику дать предварительную информацию к полудню.

-- Мирилла! - я влетел во внутренний дворик и резко затормозил. Мавка, подвесив клинок с "белым кристаллом" за рукоять на нитку, сосредоточенно водила магнитом вдоль лезвия. Клинок реагировал так, словно был диамагнитен, то есть никак.

-- На тепло также не реагирует, - мавка отбросила со лба волосы и поднялась. - И, кстати, тени не отбрасывает.

-- Что?! - я выхватил оружие из ее рук и, встав против солнца, посмотрел на свой силуэт, четко обрисовавшийся на серой стене коттеджа. Впечатление было такое, словно в руке меня зажата только рукоять с гардой. - Ничего себе... Ведь всякий материальный объект должен отбрасывать тень.

-- Ну, если вспомнить легенды о вампирах...

-- Мирилла, ты не хуже меня знаешь, что ЭТИ вампиры - ни что иное, как вымысел. Антропоморфные кровососущие существа существуют, но... - тут я осекся, сообразив, какую выдал тавтологию. - Словом, они вполне из плоти, и что там у них вместо крови...

-- Кровь, - кротко ответила моя подруга.

-- Не имеет значения - они и тень отбрасывают, и в зеркале отражаются.

-- По-моему, мы несколько отвлеклись от темы, - рассудительно заметила Мирилла, отбирая у меня клинок и извлекая желтоватый октаэдр из гнезда. - Ты, кажется, хотел что-то сказать, когда ворвался сюда. Да, и забери пока это, - она протянула "белый кристалл" мне.

-- Ах, да... Уже около двенадцати, а, если помнишь, мэтр грозился предоставить советнику некоторую информацию к полудню.

-- Во-первых, СОВЕТНИКУ, а не тебе. А, во-вторых, он ничего конкретного не обещал - просто предупредил, чтобы Исток не ждал его раньше сегодняшнего полудня. Если помнишь, более четко выразился магистр-дознаватель: что до сегодняшнего полудня мы должны получить ответ на вопрос, куда девались нападавшие с нашими друзьями, причем потенциальных источников информации предполагалось два - пленные и мэтр.

Я очень люблю свою подругу, но иногда ее страсть к скрупулезности и точности формулировок доводит меня буквально до белого каления. Ну какая разница, кто именно что говорил! Ключевое слово - "полдень", и именно к нему должен был пролиться хоть какой-то свет на судьбу друзей.

-- Не имеет значение, кто что обещал, - сдерживаясь, заговорил я. - Магистр-дознаватель? Великолепно - его люди нас как раз то ли охраняют, то ли сторожат, так что, думаю, стоит выяснить кое-что у них...

-- Хорошо, - покладисто согласилась мавка, - давай выясним. Кстати, судя бумаге, которую ты сунул с карман, к нам наведывался Посыльный.

-- Точно, - я извлек из кармана письмо и еще раз взглянул на него. - Это из городской библиотеки - помнишь, я рассказывал, что сделал запрос об одной книге? Так вот, книгу-то они обнаружили, но в единственном экземпляре в городской библиотеке Керстеня. На просьбу переслать ее в Славгородский читальный зал из Керстеня ответили отказом.

-- Наверное, раритет, - предположила Мирилла, собирая разбросанное по траве оружие. - Придется ехать в Керстень. - Непонятно было, говорит она серьезно или шутит.

-- Нужно будет - поеду в Керстень. А теперь давай наведаемся к нашим охранникам.

Перетащив все железо в дом, мы свалили его на пол в каминной комнате и вышли на крыльцо. На небольшой лавочки слева от входа подремывал один из молодых людей, второго видно не было. При нашем появлении дознаватель поднялся, на его лице появилось вежливо-вопросительное выражение.

-- Уважаемый сударь, - начала мавка своим самым чарующим голосом. - У нас есть небольшое, но очень важное дело, и, похоже, кроме вас нам никто не сможет помочь.

-- К вашим услугам, сударыня, - похоже, парень попался.

-- Как бы нам связаться с уважаемым магистром-дознавателем? - Мирилла улыбнулась и стрельнула взглядом из-под приопущенных ресниц..

Молодой человек судорожно сглотнул, но тут же взял себя в руки:

-- Очень сожалению, досточтимая сударыня, но у меня нет связи с магистром-дознавателем.

-- Ну, тогда хотя бы со старшим дознавателем Куньи, - вмешался я.

-- А в чем проблема? - похоже, молодому человеку очень не хотелось выполнять нашу просьбу.

-- Просто вчера вечером магистр-дознаватель нам кое-что пообещал, и время выполнения этого обещания как раз наступило, - моя подруга потянулась, ее грудь эффектно проступила сквозь тонкую ткань тренировочного костюма.

-- Н-ну, не з-знаю, - парень начал заикаться. - Минуточку. Я сейчас. Дроган! - позвал он, и из-за большого куста цветущей сирени вынырнул второй дознаватель. Некоторое время они о чем-то совещались, пару раз Дроган отрицательно качал головой - похоже, здесь он был старшим, затем, наконец, сдался и кивнул.

-- Я сейчас попытаюсь найти старшего дознавателя Куньи, а сударь Дроган пока побудет с вами. Кстати, меня зовут Дамир.

-- Очень приятно, - мило улыбнулась Мирилла. - Я Мирилла, а это Велимир. Кстати, не задерживайтесь, ребята, как только вопрос решится, я накормлю вас вкуснейшим обедом. - С этими словами мавка повернулась и, покачивая бедрами, скрылась в коттедже.

-- Вот это да! - восхищенно протянул Дамир, но, наткнувшись на мой суровый взгляд, тут же стушевался и смущенно добавил. - Извините, сударь, я просто...

-- Понимаю, - я решил поиграть в рубаху-парня. - Сам себе иногда завидую, насколько мне повезло с подругой. Ладно, приятель, постарайся отыскать Куньи как можно быстрее. Да, кстати, если вдруг увидишь магистра Лугового - знаешь его? Вот и прекрасно - передай, пожалуйста, ему, что Велимир Клен и Мирилла Нгар были бы счастливы видеть уважаемого магистра у себя в гостях в любое время, хотя чем раньше, тем лучше.

-- Хорошо, - кивнул головой Дамир. - правда, по поводу Лугового не уверен, но старшего дознавателя найду.

Дамир ушел, вернее, убежал, причем тем самым "скользящим шагом", который дается только в результате упорных и длительных тернировок. Мы еще несколько минут пообщались с Дроганом, выяснилось, что он большой поклонник "битого мяча", затем я пожал ему руку и вернулся в коттедж.

Судя по запахам, Мирилла священнодействовала на кухне, успев принять душ и переодеться. Я подкрался к ней сзади и нежно поцеловал в затылок. Мавка откинулась мне на грудь и, закрыв глаза, подставила полураскрытые губы для поцелуя. Я попытался пойти дальше, но моя подруга гибко высвободилась и попросила ее не совращать, а пойти и развесить на место сваленный в кучу арсенал.

-- Слушаюсь и повинуюсь, о госпожа моя, - ответствовал я, нехотя отрываясь от Мириллы и направляясь в каминную комнату. И в этот момент кольцо дало о себе знать.

Резко остановившись, я прислушался к ощущениям. Зуд был слабый, почти фоновый, однако интенсивность его явно нарастала. Я выглянул в окно - развалившись на скамеечке, у крыльца, в непринужденной позе подремывал Дроган. Дознаватели, охранявшие задний выход, тоже были на месте.

-- Ты чего мечешься? - привлеченная моей беготней, Мирилла выглянула с кухни.

-- Да так. Не могу сообразить, с чего начать, - ляпнул я первое пришедшее на ум.

-- В смысле?! - удивилась моя подруга.

-- Ну, душ принять или развесить оружие...

-- Развесь-ка лучше оружие, - посоветовала мавка, вновь скрываясь за кухонной дверью.

-- Так и сделаю, - пробормотал я, извлекая из кучи любимые асимметричные клинки и вешая под мышку баселард. Зуд в мизинце левой руки усилился.

Стараясь не шуметь, я выбрался на крыльцо.

-- Что-то случилось? - вежливо осведомился Дроган, с интересом изучая мою экипировку.

-- Да вот, оружие на место вешаю, - отозвался я, внимательно оглядываясь по сторонам. День был как на заказ, полуденное солнце жарило вовсю, поселок казался вымершим. Подувший было легкий ветерок утихомирился, и над землей повисла звенящая тишина.

-- А где все? - сделав всеохватывающий жест рукой, спросил я.

-- Не знаю, - пожал плечами дознаватель. - Выходной все-таки. Некоторые, наверное, выбрались в город или на природу, а большинство, думаю, отправились в фехтовальный зал - там сегодня полуфинал и финал фестиваля боевых искусств.

Боги Порядка, я ведь и забыл об этом!

-- Но ведь полуфинал должен был состояться вчера, - пробормотал я. Ох, не нравится мне эта тишина, явно не нравится...

-- Разве вы не знали? - в свою очередь, изумился Дроган. - Его перенесли на сегодняшнее утро, в связи с похоронами Теодрата Друза.

-- Логично, - кивнул я. - А нам нельзя будет посетить финал?

-- Не знаю, - в голосе Дрогана сквозило сожаление. - Может, если старший дознаватель разрешит...- закончить он не успел.

Мизинец взорвался резкой болью, послышался характерный звон, и из-под правой ключицы дознавателя выросла короткая арбалетная стрела. Дроган захрипел и, рухнув на землю, забился в судорогах. Я схватил его за руку и резким рывком втащил в коттедж, захлопывая за собой дверь, в которую тут же ударилось еще несколько болтов.

-- Мирилла! - взревел я. - Скорее!

Мавка вылетела из кухни, сжимая в руках секач. На мгновение замерев, она сходу оценила обстановку и бросилась к шкафчику с лекарствами - да, мою подругу трудно выбить из колеи, с гордостью подумал я, укладывая Дрогана на спину прямо в прихожей. Испугаться я попросту не успел.

-- Ну-ка, освободи место, - Мирилла склонилась над раненым и, взрезав камзол вместе с тонкой белой рубахой, обнажила рану. - Проверь заднюю дверь и выход во внутренний дворик.

В этот момент из спальной комнаты донесся грохот разлетающегося окна, и кто-то тяжелый спрыгнул на пол. Оба клинка мгновенно оказались у меня в руках, и я, одним прыжком преодолев расстояние до двери в спальню, ударом ноги распахнул ее и ворвался в комнату...

-- Так, значит, именно здесь вы и занимаетесь любовью? - бакалавр Гарслав Чибис, затянутый в комбинезон из эльфийской ткани, ногой пнул ложа и с гаденькой усмешечкой взглянул на меня. В его руках тускло поблескивали асимметричные клинки из какого-то темного металла, от которого прямо веяло ненавистью.

-- Гарслав? - мне показалось, что я сплю. - но ведь ты...

-- Ага, в лечебнице, пребываю в коме, - улыбка Чибиса стала еще шире. - И в данный момент нахожусь именно там, что может подтвердить не только дежурный целитель.

-- Ладно, - я попытался взять себя в руки. - Чего тебе надо?

-- Лично мне ничего, - пожал плечами бакалавр. - меня попросили помочь, вот я и здесь.

-- Чибис? - на пороге спальни вдруг появилась Мирилла, сжимая в руках катласс.

-- Здравствуй, любовь моя, - Гарслав поклонился, явно ерничая. - Наконец-то и мне довелось побывать в твоей спаленке...

-- Что все это значит?! - глаза моей подруги метали молнии. - Там, в прихожей, раненый дознаватель. Входную дверь обстреляли из арбалетов...

-- Ого, даже так? - пробормотал Чибис. - Мы так не договаривались, но, раз уж пошел такой расклад...

-- О чем ты бормочешь? - я чувствовал, что у меня лопается терпение.

-- Велимир, - вдруг доброжелательно произнес бакалавр, - мне нужно, чтобы ты пошел со мной. В этом случае никто больше не пострадает. Клянусь честью.

-- Честью? - прошипела Мирилла, заслоняя меня собой и угрожающе поднимая клинок. - У тебя есть честь? Велимира ты заберешь только через мой труп...

В лице Чибиса что-то дрогнуло.

-- Мирилла, голубушка, - в его голосе появились просительные интонации. - Поверь мне, все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Велимиру просто жизненно необходимо пойти со мной. Честное слово, ничего с ним не случится, верну его тебе живым и здоровым. И очень скоро. Кроме того...

На этот раз одновременно лопнуло сразу два окна - в каминной комнате и на кухне, и коттедж наполнился звуком быстро приближающихся шагов.

-- Поздно! - с отчаянием воскликнул Чибис, затем коротко взвыл и бросился в атаку.

Мирилла встретила его из низкой стойки. Услышав позади себя чье-то дыхание, я резко повернулся и едва успел парировать удар шипастой дубинкой, которую держал в руках затянутый в черное человек в маске. Сзади теснилось еще несколько черных фигур. Левую руку пронзила острая боль, и я чуть не выпустил клинок из рук. "Чертово кольцо", пронеслась мысль, а потом думать стало некогда, поскольку на меня насели сразу двое - слава Создателю, что у нас не очень широкий дверной проем в спальню, с троими я бы уже не совладал.

-- Велимир, сюда! - голос Мириллы дрожал от ярости. На секунду оглянувшись, я увидел взлетающего в воздух Чибиса и мавку, завершающую "волчок". Гарслав рухнул на ложе (мягкая посадка, мимоходом подумал я); Мирилла, мягко коснувшись пола ногами, схватила меня за плечо и резко швырнула к окну. - Прыгай!

-- Нет, - я рванулся назад, но мавка, крутанувшись на одной ноге, изо всех сил влепила мне в грудь пяткой. Дыхание остановилось, перед глазами замелькали огненные круги, и я почувствовал, как какая-то сила поднимает меня вверх. Через секунду, вынеся остатки рамы, я приземлился прямиком в колючий кустарник, росший у нас под окном спальни. Боли я даже не почувствовал.

-- Мирилла! - с этим воплем ко мне неожиданно вернулось дыхание, я сверзился на землю и попытался вскочить. Мне это удалось, но в этот момент на меня навалилось четверо в черном, и мир опять завертелся в стальном вихре.

Сколько это продолжалось - сказать трудно. Наверное, всего несколько секунд - больше бы я не выстоял. А потом что-то зашипело, и между мной и противниками вдруг появился человек в сером комбинезоне. "Хамелеон"!

Теперь передо мной не было препятствий, не считая колючего кустарника, по которому я буквально взбежал. Прыжок, мягкое падение с переворотом - и я снова в спальне. Никого. Звуки боя доносятся из каминной комнаты, и я бросаюсь туда. Молодой человек, в котором я узнаю Дамира, ловко орудуя трехзвенным цепом, теснит человека в черном.

-- Где Мирилла! - кричу я.

-- Внутренний двор, - голос дознавателя напряжен до предела.

У двери во внутренний дворик я натыкаюсь на неподвижное черное тело. Еще одно, с неестественно вывернутой шеей, сидит под стеной коттеджа. Посреди двора - мельтешение черных и зеленых спин, лязг клинков и хриплое дыхание. Вдруг из свалки вырывается высокая фигура. Чибис. Он бьет наотмашь одного из дознавателей, попытавшегося его задержать и, что-то выхватывая на ходу из кармана, бежит к противоположному концу двора. Я бросаюсь за ним и сталкиваюсь с Мириллой.

-- Назад! - выдыхает она.

В этот момент рядом с Чибисом вдруг вырастает темно-зеленая арка, затянутая колышущимся молочным туманом. "Земной портал"! Я ускоряю свой бег и на несколько шагов даже опережаю мавку. Гарслав неожиданно останавливается и поворачивается ко мне. Его лицо перекашивает гримаса, и я вдруг понимаю, что он смеется. Резко качнувшись ко мне, Чибис хватает меня за ворот и дергает к себе. Затормозить я не успеваю, инерция несет вперед, и мы вместе с бакалавром почти влетаем в молочную пелену. Почти, потому что в этот момент камнем, пущенным из пращи, на нас налетает Мирилла. Удар в грудь отрывает меня от Чибиса, время снова замедляет свой бег, и словно в кошмарном сне я вижу, как мавка, не в силах остановиться, верхом на бакалавре въезжает в колышущуюся белизну и исчезает в ней. В этот момент с громким хлопком туман исчезает, арка рушится, и на месте портала возникает бесформенное нагромождение кусков земли и дерна.

Наверное, у меня остановилось сердце. Последнее, что я зацепил своим гаснущим сознанием - серую молнию "хамелеона", ввинтившегося в черно-зеленую толпу в самом центре внутреннего дворика нашего коттеджа.

Глава 12

... Вначале я увидел океан - именно такой, каким я его себе представлял. Зеленоватые волны в белых чепчиках лениво обрушивались на прибрежный песок, с шелестом сползая обратно. Отмель шла полукругом от горизонта к горизонту, от вечернего солнца по водной поверхности протянулась причудливо колышущаяся тусклая дорожка.

Неожиданно сверху послышался громкий протяжный крик. Я поднял голову: в вышине кружила серая птица с белыми крыльями. Ей ответила другая - крик был более высоким, в нем временами проскальзывали металлические нотки. А вот и она - такое же серое тельце, такие же белые размашистые крылья. Птицы принялись кружить одна вокруг другой, издавая крики - то одновременно, то порознь, словно кумушки на базаре. Мне стало смешно, и я решил присмотреться к ним повнимательнее. Раскинув руки, я взмыл в воздух и приблизился к серо-белой парочке.

Птицы не обратили на меня никакого внимания: похоже, они спорили или ссорились. Я прислушался - вначале это был просто какой-то непонятный гул, потом в этом гуле начали проскакивать осмысленные слова. Слова складывались в предложения, и я постепенно начал улавливать их смысл.

--... идиоту могли...

-- ...кто ж знал... И потом...

-- ...пошли вы все с вашим... потеряете - я вас...

-- ...ну не надо так... очень жаль... постараемся...

-- ... рухнет завеса - что тогда...

-- ...кольцо на мизинце... откуда...

-- ... радек, я с себя вины не снимаю. Но пойми...

-- ... я тебя тогда убью, рольг. А потом...

-- ... ну успокойся...

Ага, значит, одну птицу зовут "Радек", а вторую "Рольг". Интересные имена. Где-то я уже их слышал. Так, не отвлекаться.

-- ... ты доложил его величеству...

-- ... пока нет. Считаю, что рано. Хотя парня нужно вывозить как можно быстрее.

-- Без тебя знаю. Слушай, Рольг, я тебя никогда ни о чем не просил. Но сейчас не просто прошу - требую. Дай нам в сопровождение хамелеонов.

-- Не могу, Радек. Хамелеоны все задействованы. Могу выделить парочку выдр.

Ух ты - целый зоопарк. Ну, хамелеоны - оно понятно: птицы должны что-то есть. Но выдры? Неужели эти птицы хищники? А я, было, принял их за обычных чаек. Хотя те питаются рыбой... А того, кто питается рыбой и ящерицами, можно отнести к разряду хищников?

-- Смотри, у него веки двигаются!

-- И пальцы на руках подергиваются!

Интересно, о ком это они?

-- По-моему, он приходит в себя. Сударыня, срочно позовите целителя...

Я открыл глаза. Перед собой я увидел что-то белое и два размытых пятна на его фоне. Постепенно пятна стали обретать четкость, и вот уже моим глазам предстали две физиономии - одна щекастая, лысая, и вторая, узкая, украшенная небольшими усиками и эспаньолкой. Затем они исчезли, и их место заняла третья - черные пронзительные глаза, золотистые, тронутые сединой локоны выбиваются из-под белого чепчика. "Как у волн", подумал я.

-- Сударь Клен, вы меня слышите? - голос мелодичный, мягкий. - Если слышите, дважды моргните.

Моргнуть? Это пожалуйста. А кто такой "сударь Клен"?

-- Он меня услышал! - в мелодичном голосе явно слышится удовлетворение.

Локоны сменяются давешними усами и эспаньолкой.

-- Велимир, ты меня узнаешь? Это я, магистр Луговой.

Луговой магистр. Тогда, наверное, должны быть магистры лесные, полевые и, скажем, холмистые. Интересно, а как выглядит холмистый магистр? Я захихикал.

-- Сударыня целитель, у него какая-то неадекватная реакция...

-- Все в порядке - это естественные последствия глубокого наркоза. Слава Создателю, что не пришлось идти глубже... Удивительно крепкий молодой организм... А теперь попрошу вас, судари, покинуть палату - пациенту нужен отдых.

-- Поправляйся, Велимир, - эспаньолка с усами снова вынырнула передо мной. - Мы скоро вернемся.

-- Радек, идем. Нужно еще встретиться с воеводой.

Радек... Магистр Луговой... магистр Радек Луговой, учитель. Вспомнил!

Я рывком сел и чуть не потерял сознание. Кто-то испуганно охнул, я едва не рухнул обратно, но чьи-то сильные и в то же время ласковые руки удержали меня и осторожно вернули в горизонтальное положение.

С трудом поворачивая голову, я огляделся. Стандартная одноместная палата в лечебнице, мне уже доводилось лежать в такой, еще в школе, когда, прыгая со второго этажа, сломал себе ногу. Рядом с ложем - миловидная славка средних лет в одежде целителя. Возле нее двое: худощавый магистр Радек Луговой и плотный большеголовый старший дознаватель Рольг Куньи. Вид у обоих встревоженный. Кого-то еще не хватает... Ага, вспомнил!

-- А где Мирилла? - мой собственный голос меня оглушил, но, похоже, меня либо не поняли, либо не расслышали.

-- Что ты сказал? - оба приблизились и склонились над моим ложем.

-- Мирилла... Когда придет Мирилла? - теперь, кажется, услышали. Растерянно переглянулись между собой, потом магистр Луговой судорожно сглотнул и отвернулся. Похоже, ему что-то попало в глаз. Куньи некоторое время смотрел на меня, словно порываясь что-то сказать и одновременно страшась этого. Наконец ответил:

-- Она обещала прийти немного позже. У нее сейчас важная встреча...

Но я уже его не слышал: память слишком быстро возвращалась ко мне. Земной портал. Зловещий смех Чибиса. И моя подруга, вкатывающаяся в молочную колышущуюся пелену вместе с противником. Дверь в одну сторону, и возврата нет...

Я застонал. Мирилла, солнышко мое, где ты! Сначала Ратибор с Ависсой, мои самые близкие друзья. А потом та, ради которой я жил и дышал все это время. Горло сдавила петля горя, и все мое существо содрогнулось в рыданиях. Так я не плакал даже на похоронах родителей. Больше всего мне хотелось провалиться в милосердное беспамятство и больше никогда из него не выходить.

Меня не утешали. Они просто стояли рядом - магистр Луговой и старший дознаватель Куньи, такие разные и в то же время такие похожие - и молчали. И просто смотрели на меня. И в этом взгляде было столько сострадания, что я вдруг неожиданно успокоился и сделал еще одну попытку подняться. Мне не препятствовали, наоборот, бережно поддержали за плечи, когда я, преодолевая головокружение, вначале сел на ложе, а затем, спустив босые ноги на мягкое покрытие пола, все-таки встал. Меня шатало. Целительница, вытирая повлажневшие глаза, бросилась ко мне, но я, стиснув зубы, сделал рукой отстраняющий жест и шагнул. Затем еще. И еще. Наконец, я достиг противоположной стены и остановился. Пол лил с меня градом, во рту было сухо, как в пекле, в ушах звенело, сердце выскакивало из груди, очень хотелось лечь, но я держался, чувствуя, как ко мне возвращается контроль над телом.

Развернувшись, я уже довольно уверенно добрался до ложа и с облегчением опустился на него. Глаза саднило, но я, по крайней мере, мог воспринимать окружающее.

-- Мирилла погибла? - слова давались мне с трудом.

-- Трудно сказать, - старший дознаватель Куньи присел рядом со мной. - Сейчас на месте портала работает целая бригада волшебников. К счастью, тонкие структуры сохранились довольно четко, так что, думаю, кое-что будет понятно уже в ближайшее время. А пока нам остается только ждать и надеяться...

-- Кстати, Велимир. А откуда у тебя это кольцо? - магистр Луговой пристроился с другой стороны.

Я машинально взглянул на мизинец левой руки. Кольцо было на месте, на этот раз отчетливо видимое. Повернувшись к Луговому, я показал ему глазами на целительницу.

-- Сударыня целитель, не могли бы вы оставить нас на некоторое время? - магистр всегда отличался понятливостью. - Право, мне неловко вас об этом просить, но беседа носит конфиденциальный характер, так что... - он развел руками.

-- Только не утомляйте его сильно, - похоже, целительнице было не привыкать к подобному. - Сударь Клен, может, вы все-таки ляжете?

-- Нет, - мотнул я головой. - Мне так удобно...

-- Ну что ж, пойду схожу за настойкой "волчьего листа", - с этими словами она вышла из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Карст просил меня никому ни о чем не рассказывать, и я честно выполнял его просьбу. Но после того, как Мирилла скрылась в молочной пелене портала, мне стало все безразлично. Я поднял голову, и, уставившись куда-то перед собой, начал свое повествование. Я рассказал все - и о встрече с Карстом, и о кольце, несколько раз предупреждавшем меня об опасности, и о нападении на пустыре, и о своих библиотечных поисках, и о своих догадках, которые, к сожалению, пока не подтвердились, и о воскресшем Чибисе.

Меня слушали очень внимательно, ни разу не перебив. Когда я закончил, некоторое время в палате царила полная тишина, лишь изредка нарушаемая тяжелым дыханием Куньи. Странно, в первую нашу с ним встречу я не обратил внимания на то, как он дышит. "Астма, наверное", вяло подумал я.

-- А я еще гадал, о каком Карсте ты меня спрашивал, - магистр Луговой поерзал, устраиваясь поудобнее. - Ладно, это потом. Кольцо снять можешь?

Я молча стянул белый обруч с мизинца и подал магистру.

-- Интересная вещица, - Луговой внимательно рассматривал кольцо, разве что на зуб не пробовал. - Материал похож на органику - кость там, или бивень - но, такое впечатление, что кольцо не вырезано, а выращено именно в таком виде. Рольг, взгляни.

Старший дознаватель Куньи, близоруко щурясь, несколько минут рассматривал кольцо, а затем вернул его Луговому.

-- Не знаю, Радек. Ты в таких вещах лучше понимаешь. Так, значит, в момент опасности кожа под кольцом начинает зудеть? - это уже ко мне.

Я пожал плечами и молча кивнул.

-- Причем интенсивность нарастает по мере обострения ситуации, - говорить не хотелось, приходилось делать над собой колоссальные усилия. После рассказа я чувствовал себя опустошенным, и больше всего мне хотелось остаться сейчас одному. Потом меня вдруг озарило:

-- А Чибис? Он...

-- Чибис исчез. - Старший дознаватель грузно поднялся. - Все время находился в коме, а потом вдруг раз - и исчез. Ладно, сынок. Ложись, набирайся сил. Радек, пойдем, а то Дробеш уже, наверное, рвет и мечет.

-- Удалось выяснить, кто были эти, в черном? - мною все больше овладевала апатия, и умом я понимал, что с этим нужно как-то бороться ("Зачем?", осведомилось мое внутреннее "я").

-- Выясняем, - односложно ответил Куньи. Было заметно, что эту тему ему развивать не хочется. Ну, не хочется, и не надо.

-- Еще вопрос, - апатия прогрессировала, и приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы ей противостоять. - Там, на поляне, в Лазурном лесу, удалось что-нибудь обнаружить?

Магистр с дознавателем вновь быстро переглянулись, затем Луговой медленно ответил:

-- Кое-что удалось. И это вселяет некоторую надежду. Велимир, поверь, этим занимаются лучшие специалисты, а курирует их лично советник Исток.

Я сглотнул и закрыл глаза. Мирилла... Горло опять стиснуло. Так, сжать зубы и взять себя в руки.

-- Я хочу принять участие в расследовании, - открыв глаза, я в упор взглянул на старшего дознавателя.

Он мотнул головой:

-- Исключено, - но, взглянув мне в глаза, вдруг осекся и раскашлялся.

-- Велимир, - голос магистра Лугового звучал спокойно, но в нем то и дело проскальзывали металлические нотки. - На сегодняшний день ты - единственный доступный нам участник событий в Лазурном лесу и в университете. И, похоже, в обоих случаях именно ты являлся причиной нападения. Почему - не знаю. Никто не знает. И, пока мы этого не выясним, ты будешь делать только то, что тебе скажут. Так что смирись. Поверь, как только нам станет что-либо известно, ты узнаешь об этом первым. Клянусь тебе. И мне не меньше твоего хочется увидеть твоих друзей живыми и здоровыми. А кольцо я пока заберу, нужно изучить его повнимательнее. Здесь, в лечебнице, тебе ничто не угрожает - старший дознаватель Куньи об этом позаботился. Да и кафедра защитной магии в стороне не осталась...

В этот момент дверь тихонько скрипнула, и в палату вошла давешняя целительница. В руках она несла чашу с каким-то остро пахнущим отваром. Вслед за ней неслышной тенью проскользнула фигура в сером. Старший дознаватель бросил несколько слов в адрес фигуры, и "хамелеон", коротко кивнув, тут же устроился в кресле в углу и словно слился с ним.

-- Тебя будут охранять, - повернулся ко мне Рольг Куньи. - А твоя задача - как можно быстрее встать на ноги. Так что поправляйся, парень, - он ободряюще потрепал меня по плечу и вышел из палаты. Магистр Луговой, махнув мне рукой на прощание, последовал за ним.

-- Выпейте это, сударь Клен, - у меня в руках вдруг оказалась чаша с остро пахнущим содержимым, и я, не колеблясь, одним глотком осушил ее. В голове зашумело, и последнее, что я услышал, соскальзывая в темный омут сна, был голос целительницы, читавшей наговор покоя...

-- Здравствуй, сынок. - Мама Велена села на ложе рядом со мной и положила мне руку на лоб. От мамы вкусно пахло ее любимыми яблочными духами, а прохладная ладошка дарила ощущение покоя и безопасности. - Боги, как ты вырос! - мамины глаза подозрительно блестели.

-- Мама, ты жива? - я изо всех сил старался не моргнуть, боясь, что мама исчезнет.

-- Я всегда буду с тобой, - мама грустно улыбнулась и погладила меня по щеке. - И папа тоже.

-- А где папа? - глаза у меня слезились, и я непроизвольно моргнул. Мама не исчезла, но на какое-то мгновение мне показалось, что ее фигура колыхнулась, словно ткань под порывом ветра.

-- Папа сейчас очень занят и не смог прийти. Но он просил передать, что очень тебя любит и гордится тобой.

-- Как мне вас не хватает! - я чувствовал, что вот-вот разрыдаюсь.

-- Нам тоже не хватает тебя, сынок. Очень не хватает, - мама всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась сквозь слезы. Она была такой же, какой я ее заполнил в тот страшный день пять лет назад - красивая голубоглазая брюнетка, в своем любимом серебристом платье, которое так шло к ее смуглой коже. - Расскажи мне о себе, я так долго тебя не видела...

Я принялся рассказывать, то и дело путаясь от волнения. Когда я произнес имя Мириллы, мое сердце вдруг пронзила такая боль утраты, что я не выдержал и глухо застонал. Мама порывисто обняла меня и, склонившись к самому уху, прошептала:

-- Верь, что с ней все будет в порядке. Ты должен верить, ведь человек без веры жить не может. Верь...

-- Я хочу верить, - справляясь с горем, выдохнул я. - Но мне очень плохо...

-- Ты должен быть сильным, - мама нежно поцеловала меня в лоб. - Верить. И любить. Так, как любили мы с папой. Так, как Мирилла любит тебя. Любовь - самое сильное чувство на свете. Именно любовь способна преодолеть все преграды и помочь достичь желанной цели. А теперь мне нужно уходить.

-- Мама, подожди! - я схватил ее за руку, но мои пальцы прошли сквозь ее плоть. Мамин образ вдруг стал таять, словно снег под весенним солнцем. "Верь в любовь", я даже не услышал, нет - прочитал по ее губам. И мама исчезла.

-- Мама! - я рванулся за ней, но мир вокруг меня вдруг качнулся, я обо что-то чувствительно ударился головой и, открыв глаза, вдруг обнаружил себя лежащим на полу возле ложа. Сильные руки подняли меня и вновь уложили в постель.

-- Кошмары мучают, парень? - в голосе "хамелеона" сквозило сочувствие.

Я огляделся: за окном было темно, на противоположной стене тускло горел "светлячок", освещавший дверь и угол стола, остальная часть палаты тонула в полумраке. "Хамелеон" по-прежнему стоял рядом.

-- Все в порядке, спасибо, - мой голос прозвучал неожиданно хрипло.

-- Вот, попей водички, - в мою руку ткнулась чаша с водой. - И постарайся уснуть.

-- Спасибо, - вода оказалась холодной и очень вкусной - похоже, из Синего источника.

"Хамелеон" молча забрал у меня пустую чашу и тут же растворился в полумраке. Какое-то время я лежал на спине, уставившись в темень потолка, вновь и вновь переживая встречу с мамой. Впервые с момента гибели родителей она приснилась мне живой. Более того, беседа у нас получилась довольно осмысленная, и, какой бы ни была призрачной надежда на возвращение любимой, почему-то в этот момент она окрепла. "Верь в любовь" - это были последние мамины слова. Спасибо, мама. Я буду верить, не смотря ни на что. Я сам буду искать Мириллу, и никто на свете меня не остановит.

С этими мыслями я уснул и проспал до самого утра без сновидений.

Разбудил меня чей-то шепот. Открыв глаза, я увидел магистра Лугового, тихо беседовавшего с целительницей. "Хамелеона" в палате не было, и только пустая чаша на столе напоминала о его присутствии.

-- Доброе утро, - громко поздоровался я, сбрасывая одеяло. Оттолкнувшись спиной, выгнулся дугой и встал на ноги. Чувствовал я себя превосходно, от вчерашней слабости не осталось и следа.

-- Сударь Клен, что вы творите! - возмущенно воскликнула целительница, бросаясь ко мне. - Вам нельзя так перенапрягаться!

-- Все в порядке, сударыня, - я подхватил ее на руки и закружил по палате. Магистр Луговой, недоуменно подняв брови, следил за нами.

-- Молодой человек! Немедленно поставьте меня на место! Что вы себе позволяете!

-- Извините, - я вдруг почувствовал смущение и бережно поставил женщину на пол. Действительно, странная реакция, сам не ожидал. - Кстати, а какой сегодня день?

-- М-да. Похоже, наш пациент уже вполне оправился - не так ли, сударыня Кора? - со своей обычной язвительностью заметил магистр. - Понедельник. Девять утра.

-- Похоже, даже слишком оправился, - целительница уже пришла в себя; кажется, она не сердилась.

-- В таком случае, я бы хотел его забрать.

-- Только после обследования, - в голосе Коры прозвучала твердость.

-- А сколько это обследование продлится? - осведомился Луговой.

-- Часа полтора-два, не меньше.

Магистр пошевелил губами, словно что-то подсчитывая, затем кивнул:

-- Годится. Я подожду.

-- Хорошо, - согласилась целительница. - Сударь Клен, прошу за мной.

-- А как насчет завтрака? - поинтересовался я.

-- Обследование необходимо проводить на пустой желудок, - извиняющимся тоном произнесла целительница. - Но потом мы вас сразу покормим...

Я сунул ноги в войлочные туфли без задников и вслед за Корой вышел из палаты. Процессию замыкал магистр Луговой. При выходе в коридор к нам присоединилось трое молодых людей в неприметных камзолах, среди них я узнал Дамира.

-- Как Дроган? - поздоровавшись с дознавателем, спросил я.

-- Спасибо, идет на поправку. Ваша подруга вовремя о нем позаботилась... - тут молодой человек осекся и виновато взглянул на меня. Странно, однако сегодня упоминание о мавке не вызвало у меня такой бури эмоций, как вчера - только на мгновение сжалось сердце, сбиваясь с ритма. "Верь в любовь", вспомнил я мамино напутствие. Сразу стало легче.

-- Слава Создателю, - просто сказал я, и Дамир облегченно перевел дух.

Обследование оказалось недолгим и, по-видимому, эффективным. Вокруг меня собрался целый консилиум, во главе с главным целителем университетской лечебницы профессором Цикадой. В течение полутора часов меня изучали, как редкий экземпляр, заставляя приседать, прыгать, отжиматься от пола и тому подобное. Затем мне вручили асимметричные клинки и попросили поработать с ними. На этот раз у меня все получалось так, как того добивалась Мирилла. Ну, почти так. Когда же я сделал "сферу", окружавшие меня целители одобрительно переглянулись. Затем меня подвергли всевозможным тестам, из которых стало ясно, что недавние события на мой интеллект особого влияния не оказали. Словом, я был признан полностью здоровым, и просветлевший лицом магистр Луговой тут же всучил мне сумку с моими вещами, среди которых я с удовольствием обнаружил баселард в подмышечных ножнах, и погнал переодеваться. В отчет на мое робкое напоминание об обещанном завтраке магистр коротко бросил: "По дороге".

У входа в лечебницу нас ожидали два крытых фаэтона. В один из них сели мы с Луговым, во втором разместились сопровождавшие нас молодые дознаватели. Еще один молодой человек сел на козлы нашего фаэтона и щелкнул вожжами. Экипаж покатился, мягко переваливаясь на рессорах.

-- Кстати, Велимир, возвращаю тебе кольцо, - магистр протянул мне белый ободок. - Надень его.

-- Ну, разобрались, что это? - я надел кольцо на мизинец левой руки.

-- Ребята с кафедры магической защиты носились с ним, как с писаной торбой, - на губах Лугового промелькнула улыбка. - До утра с кольцом работали. Возмущались, что за варварское обращение с тонкой защитной магии.

-- В смысле?

-- Понимаешь, такое впечатление, что кто-то очень небрежно использовал очень сильную магию. Как мне сказали, в пик опасности ты должен был испытывать нестерпимую боль, зачастую парализующую руку.

-- Так оно и было, - кивнул я. - В момент нападения рука у меня буквально отваливалась. К счастью, без последствий.

-- Вот видишь. Так что ребята кое-что в кольце подправили, теперь не будет ни зуда, ни боли, а только пульсация, причем тем быстрее, чем ближе опасность. По крайней мере, мне так пообещали. Странно другое - как тебе известно, каждый волшебник обладает собственным "почерком" применения заклинаний, по которому его можно вычислить. "Почерк" создателя кольца расшифровке не поддался. Ну да Хаос с ним...

-- Понятно. - Некоторое время мы молчали, затем я спросил: - А куда мы, собственно говоря, направляемся?

-- В одно уютное местечко, - неопределенно отозвался магистр, вдруг заинтересовавшийся спиной нашего возницы.

-- Магистр, ну перестаньте, наконец, играть в тайного агента, - я почувствовал, что начинаю заводиться. - Ведь все равно, когда мы прибудем на место, я узнаю, где мы находимся.

Магистр Луговой смерил меня задумчивым взглядом и пожевал губами.

-- М-да, - изрек он, как бы про себя. - Прав был старший дознаватель Куньи, нужно было тебя доставить к месту назначения спящим, меньше было бы хлопот. Так нет же, воевода встал на дыбы - как это так, нарушение конституционных прав и тому подобное...

-- Ладно, магистр, раскалывайтесь, - я невольно усмехнулся.

-- А направляемся мы, мил друг, в Огрист.

-- Что, в резиденцию короля? - этого я не ожидал.

-- Ну, почему сразу "в резиденцию"! Хотя Огрист и невелик, но там есть еще кое-что, помимо королевской резиденции. - Он умолк и, прикрыв глаза, откинулся на обитую черной кожей спинку. Похоже, никаких пояснений магистр давать не собирался.

Некоторое время я молча смотрел на него, чувствуя, как во мне закипает злость. Пропали мои друзья, я потерял любимую, сам едва не погиб, а вместо объяснений мне попросту дают понять, чтобы я не путался под ногами и ни во что не вмешивался. Нет, отцы-командиры, так не пойдет.

Наконец, меня прорвало.

-- Я не поеду в Огрист, - твердо сказал я. Магистр открыл глаза и с удивлением воззрился на меня. - Я буду искать Мириллу. И друзей. И никто меня не сможет остановить.

С этими словами я взялся за ручку дверцы, намереваясь выскочить из фаэтона - мы как раз подъезжали к университетским воротам - но сильный рывок вернул меня обратно.

-- Вот что, сопляк, - голос магистра сорвался на рык, глаза побелели от бешенства - похоже, будь его воля, он бы меня прибил. - Я тебе уже один раз сказал, что сейчас ты будешь делать только то, что тебе говорят. Мириллу, равно как и остальных, найдут и без тебя, для этого задействованы самые лучшие силы. Ты же будешь только мешать. Более того, анализ событий последних дней показал, что основной удар был направлен именно против тебя, почему - неизвестно. Об этом я тебе тоже говорил. Поэтому несколько очень умных и влиятельных людей приняли решение спрятать тебя на некоторое время в безопасном месте...

-- Но..., - попытался возразить я, однако магистр не дал мне закончить.

-- Молчать! - прошипел он, и на мгновение мне показалось, что из его рта сейчас вырвется раздвоенное змеиное жало. - Будешь говорить, только когда я тебе позволю. Понял? - его тонкая рука с неожиданной силой схватила меня за грудки и тряхнула так, что лязгнули зубы.

-- Понял, - в каком-то оцепенении пробормотал я.

-- Вот и славно, - магистр вдруг успокоился, и уже обычным тоном предложил: - А почему бы нам не перекусить? Я ведь тебе обещал. Тут у меня в сумке полно всякой снеди.

Я вдруг ощутил зверский голод - еще бы, вчера мне так и не удалось поесть. А Мирилла грозилась приготовить мясо на гриле. Мирилла... Перед моим мысленным взором на мгновение возникло любимое лицо, и сдержаться мне не удалось - слезы сами полились из глаз, и я шмыгнул носом. Только не раскисать, яростно приказал я себе, не раскисать и верить...

-- Поешь, Велимир, - голос Лугового звучал удивительно мягко, в особенности на фоне его недавней вспышки. - Правда, продукты все сохранены магически, так что, когда сударыня Нгар вернется, ты ей об это не рассказывай - ладно? - а то она меня прибьет.

-- А она вернется? - спросил я, поворачиваясь к собеседнику и глядя ему прямо в глаза. Магистр не отвел взгляда.

-- Мы вернем ее, - твердо сказал Луговой, и я вдруг понял, что он действительно верит в это.

Путь до Огриста оказался неблизким. Вначале мы довольно долго тряслись по проселочным дорогам на фаэтонах, пока, наконец, не добрались до небольшой промежуточной станции чугунки, где после почти полуторачасового ожидания пересели в поезд, шедший из Славгорода в Момур. Двое из сопровождавших нас молодых людей - парень и девушка - последовали за нами, делая при этом вид, что не имеют к нам никакого отношения. Почему нельзя было сесть в поезд прямо в Славгороде, оставалось для меня загадкой.

Вагон, в котором мы ехали, был заполнен наполовину - в это время года вообще мало кто выбирается за пределы родного обиталища. Еще в фаэтоне магистр перекрасил мне волосы в черный цвет и заставил наклеить небольшие усики, так что, когда я взглянул на себя в зеркало, меня буквально затрясло. Сам же магистр с тяжелым вздохом расстался со своей столь холимой растительностью на лице, и теперь напоминал то ли несколько опустившегося мастерового, то ли процветающего старьевщика, о чем я ему не замедлил поведать. Луговой свирепо взглянул на меня, пробормотал что-то невразумительное и принялся яростно втирать в щеки и подбородок какой-то крем, чтобы избавиться от незагоревших полосок кожи. Впрочем, успокоился он довольно быстро, и со вкусом продолжил свою игру в тайного агента. Кстати, получалось у него довольно неплохо, в отличие от меня - я все время поглаживал свои новые усики, так что в конце концов после очередного приглаживания ус остался на моей ладони. К счастью, в купе больше никого не было, а после устранения последствий моих непрофессиональных действий магистр порекомендовал мне занять руки чем-нибудь другим. И тут я вспомнил о своем вчерашнем открытии:

-- Дядюшка, - для конспирации Луговой велел величать его "Дядя Слава" либо просто "дядюшка". Я же должен был отзываться на имя "Драгомир" или "племяш". - Я, кстати, обнаружил вчера интересную вещь, связанную с "белым кристаллом". Причем совершенно случайно.

-- Что именно? - магистр заинтересованно повернулся ко мне.

-- Сейчас продемонстрирую.

С этими словами я извлек из кошеля желтоватый восьмигранник, достал баселард (стальная петля все еще красовалась на крестовине рукояти) и вставил "белый кристалл" в петлю.

-- Вот, - я с гордостью продемонстрировал кинжал.

-- Ну и?... - выжидательно протянул Луговой.

Вместо ответа я развернул баселард острием к своей груди и резко нанес удар. Со сдавленным криком магистр метнулся ко мне, но я уже "извлекал" лезвие из тела. Несколько секунд Луговой тупо переводил взгляд с кинжала на мою грудь и обратно, затем попытался сцапать баселард за клинок. Я в очередной раз восхитился выдержкой магистра - когда его пальцы прошли сквозь металл, он даже в лице не изменился, а просто вырвал кинжал из моей руки (ухватившись за гарду) и принялся его осматривать.

-- На магнитное и тепловое воздействие клинок не реагирует, - сообщил я.

-- И тени не отбрасывает, - пробормотал Луговой, чуть ли не носом бороздя узорчатую сталь.

Понаблюдав некоторое время за магистром, я отвернулся к окну и принялся рассматривать проносившийся мимо пейзаж. Возделанные поля и обширные пастбища сменялись дубравами и перелесками. Вот мелькнула и исчезла небольшая деревенька, порадовавшая глаз яркими красками домов и изгородей. Потом замелькали решетчатые фермы моста - поезд как раз пересекал реку, голубым клинком рассекавшую равнину.

-- А почему мы едем в Момур? - вновь поворачиваясь к магистру, осведомился я. - Это ведь какой крюк получается.

-- В смысле? - Луговой взглянул на меня. Было заметно, что мыслями сейчас он находится далеко.

-- Ну, насколько я помню географию, Момур находится к югу на самой границе с Кальсской губернией, а Огрист лежит восточнее Герцогства.

-- А кто тебе сказал, что мы едем в Момур?

-- Вы...

-- Я? - магистр в замешательстве коснулся подбородка и, ощутив под пальцами гладкую кожу, с отвращением отдернул руку. - Да, поезд идет в Момур, но я ведь не говорил, что нам нужно в Момур. Мы сойдем по дороге и дальнейший путь продолжим верхом...

-- Верхом? - верховая езда не входило в число моих умений, и я приуныл.

-- А что? - Луговой с интересом взглянул на меня. - Проблемы?

-- Я не умею ездить верхом, - мрачно изрек я.

-- Ничего, научишься, - философски заметил магистр, возвращаясь к изучению клинка. - Ну почему ты так поздно сообщил мне об этом!

-- Так я ведь не знал, что нам предстоит трястись верхом...

-- Да я не лошадях, - раздраженно бросил магистр. - Я о явлении проницаемости... Будь у меня в распоряжении мой рабочий стол и турмалиновые очки, многое бы стало понятно. А так..., - Луговой махнул рукой и принялся выщелкивать "белый кристалл" из петли. В этот момент поезд качнуло, и клинок "провалился" сквозь сидение.

-- Драгомир, ты только посмотри! - магистр схватил меня за плечо и притянул к себе. Кинжал спокойно лежал на сидении, клинок отбрасывал тень.

-- Ну и что? - похоже, я что-то пропустил.

-- Понимаешь, когда я "выщелкнул" кристалл, клинок до половины входил в сидение. Это вышло случайно, из-за того, что поезд дернулся. По идее, лезвие должно было там и остаться. Но не осталось, а оказалось вдруг лежащим на этой деревяшке. В смысле, весь кинжал. Ты понимаешь, что это может означать?

Я начал что-то соображать.

-- Давайте проверим, - я схватил баселард и снова вставил в петлю "белый кристалл". Тень от клинка исчезла, и моя рука свободно прошла сквозь него. После этого я поставил кинжал на сиденье вертикально (он, естественно, "провалился" по самую рукоятку"), и с замиранием сердца убрал кристалл. Кинжал странно дернулся и упал на сиденье, словно я поставил его на острие и убрал руку. Я тут же повторил эксперимент, результат оказался тот же. А это могло означать только одно...

-- Тонкие структуры..., - прошептал я.

-- Похоже на то, - Луговой одобрительно кивнул и взял кинжал в руки. - Получается, что физическое состояние клинка не меняется, просто под воздействием "белого кристалла" он переходит в иную сущность. Этим можно объяснить и отсутствие тени, и нежелание реагировать на тепловое и магнитное воздействие. Слушай, племяш, мы опять совершили открытие. Правда, я пока не понимаю его практического значения, но уверен, что таковое, в конце концов, найдется... Так, я сейчас быстренько все опишу, а ты потом просмотришь мои записи и дополнишь их при необходимости.

Магистр поспешно извлек из объемистой сумки принадлежности для письма и принялся за работу. Я же снова отвернулся к окну и задумался. Голова сейчас работала гораздо лучше, чем с утра, мысли о Мирилле и друзьях никуда не делись, но как бы несколько отодвинулись, и я сумел сосредоточиться на результатах эксперимента с кинжалом "в полевых условиях", как любит в таких случаях выражаться мой кузен. Итак, что же мы знаем о тонких структурах. Термин этот появился достаточно давно, им изначально обозначали некие невидимые обычным глазом пространственные субстанции, в которых, собственно говоря, и проходило большинство магических процессов. Некоторые специалисты даже утверждали, что всевозможные призраки и прочие нематериальные объекты также существуют на уровне тонких структур. Затем была разработана теория дискретности временного потока, и в разряд тонких структур ввели так называемые "параллельные пространства", отстоящие от нашего мира на доли секунды. Я не знаток боевой и защитной магий, но, насколько помню, функционирование порталов также каким-то образом связано с тонкими структурами. Порталы... Водяной, земляной, воздушный... По идее, должен быть еще огненный, если базироваться на теории стихий...

Я резко повернулся к магистру.

-- Так что же, все-таки, обнаружили в Лазурном лесу?

-- Чего? - Луговой оторвался от писанины и недоуменно уставился на меня.

-- Дядюшка, не нужно ломать комедию. Вы все прекрасно слышали. В конце концов, я имею право знать, что удалось установить уважаемому мэтру, тем более, что нам обещал лично советник Исток.

Некоторое время магистр задумчиво смотрел на меня, затем глубоко вздохнул и неторопливо отложил недописанный лист в сторону.

-- Как удалось установить, воины, напавшие на вас, действительно вынырнули из земляного портала, появившегося на соседней поляне. Причем подобную конструкцию невозможно создать дистанционно, необходимо, чтобы кто-то инициировал ее появление на месте. - Луговой умолк.

-- Но..., - начал было я, и тут меня осенило: - Старый слав и его попутчица!

-- Похоже на то, - магистр с интересом взглянул на меня. - А ты быстро соображаешь. Для того, чтобы прийти к подобному выводу, мэтру понадобилось полдня.

-- Я ведь просто высказал предположение, - пожал я плечами, - а волшебнику, наверное, пришлось тщательно все изучить, прежде чем озвучить свое заключение.

-- Скорее всего, - кивнул магистр. - Так вот, каким-то образом покойному удалось создать портал в нужное время в нужном месте. Неясно только, почему он погиб - то ли в результате какого-то побочного явления при открытии портала, то ли его убрали, как ненужного свидетеля... Скорее всего, первое.

-- Но ведь и предводитель воинов, и Чибис без особого вреда для себя вызвали порталы...

-- Ты говоришь о точке входа, а я - о точке выхода. Это совершенно разные вещи. Войти, как правило, всегда легче, чем выйти. Вызвать входной портал может и дилетант - для этого необходимо инициирующее заклинание, в овеществленной форме - ну, там, в виде шарика или другого какого предмета. А вот создать выходной портал, да еще удержать его - это под силу только очень серьезному магу. Достаточно сказать, что во всей Короне таких специалистов только пятеро, и наш знакомец мэтр - один из них.

-- А покойный слав...

-- Личность его установлена, но никакого отношения к магии он не имеет.

-- Но тогда каким же образом...

-- Не знаю, Велимир, - забывшись, магистр назвал меня моим настоящим именем, и тут же спохватился. - Прости, Драго. Пока внятного ответа на этот вопрос мы не получили.

-- Скажите, дядюшка, а какое, собственно говоря, отношение ко всему этому имеете вы? - я в упор взглянул Луговому в глаза. - Вы ведь не дознаватель, не специалист по защитной магии...

-- Ну, ведь я тебе говорил, что представляю университет в вече, - магистр выдержал мой взгляд. - И потом, должен же кто-то проследить, чтобы ты не натворил глупостей. А лучше меня с этим никто не справится.

-- Это не объяснение. Ладно, не хотите - не говорите. Сам раскопаю.

-- Копай, копай, - Луговой снова взялся за самописку. - Может, чего-нибудь и откопаешь...

-- Кстати, если предположить, что старый слав был как-то связан с нападавшими, наверное, стоит вспомнить, что в руке у него был зажат желтый камень, аналог нашего с вами камня-активатора.

-- Я об этом помню, - кивнул магистр, не отрываясь от работы. - Жаль, что не удалось добраться до этого камня, из рук дознавателей вообще что-либо вырвать чрезвычайно трудно. Будем надеяться, что, когда все закончится, у нас такая возможность появится.

-- А как вы считаете, "белый кристалл" может каким-то образом быть задействован в создании портала?

-- Насчет "белого кристалла" не уверен, а вот то, что сам камень-активатор мог быть использован для активизации точки выхода - вполне возможно.

-- При этом сам активатор, по идее, должен настраиваться на конкретную личность - вспомните, как наш экземпляр реагировал только на меня...

-- А ведь точно, - Луговой резко развернулся ко мне. - Честно говоря, мне это в голову не приходило. То есть, если предположить, что активатор в руке мертвого слава был использован для создания портала выхода, и твоя теория верна, это означает, что камень был "привязан" именно к этому человеку...

-- И что это нам дает? - я пытался осмыслить все сказанное.

-- Не знаю, - покачал головой магистр после некоторых раздумий. - Что-то в этом есть, но пока это все гипотезы...

Его рассуждения прервал деликатный стук в дверь. Я поспешно кинул кинжал в ножны и одернул камзол. Луговой крикнул "Войдите", и на пороге появился один из сопровождавших нас дознавателей, высокий темноволосый парень в слегка примятом камзоле мышиного цвета.

-- Через пять минут будем на месте. Вы готовы? - голос у него был тихий и какой-то невыразительный. Затем он повернулся и исчез.

Я посмотрел в окно. Поезд явно замедлял ход, однако кроме мелькавших силуэтов деревьев, за которыми угадывалась холмистая равнина, там ничего интересного не было.

-- Мы подъезжаем к какой-то станции? - спросил я.

-- Здесь нет станции, - отозвался Луговой, заканчивая паковаться. - Просто сейчас поезд замедлит ход перед подъемом, и мы выйдем.

-- Прямо на ходу? - тупо уточнил я.

-- Нет, попросим машиниста постоять и подождать, пока мы покинем вагон. Драгомир, не задавай глупых вопросов - конечно на ходу. Надеюсь, тебя это не страшит?

-- Не страшит, просто мне кажется, что мы несколько...э-э-э... заигрались в тайных агентов...

-- Это не игра, племяш. Это жизнь, что гораздо интереснее. И сложнее. А теперь, если ты не против, я хотел бы открыть эту дверь...

У всех пассажирских вагонов Славгородской чугунки каждое купе располагало отдельной дверью для выхода на перрон. Насколько я помнил, герцогские вагоны имели только две общие двери, которые находились в их противоположных концах.

-- Ты готов? - Луговой уже справился с дверью, и в купе ворвался свежий ветер. Поезд замедлил ход и неторопливо пополз вверх.

Вместо ответа я подхватил свою сумку и спустился на подножку. В лицо мне ударила тугая струя воздуха, и я заморгал.

-- Давай быстрее! - магистр готов был последовать за мной. Я глубоко вздохнул, бросил сумку на глинистую обочину и, сгруппировавшись, прыгнул следом. Все оказалось не так страшно, как чудилось - мне пришлось, гася инерцию, просто пробежаться буквально несколько шагов, затем я остановился и вернулся за сумкой. Набросив ремень на плечо, я огляделся по сторонам. Наш вагон был в составе последним, так что, похоже, наш нетрадиционный способ высадки из поезда не привлек особого внимания. Паровик, оставляя за собой клубы дыма, бодро взбирался на пологий холм по отблескивающим в лучах заходящего солнца рельсам. По обе стороны полотна, насколько хватало глаз, протянулось характерное для средней полосы воеводства редколесье, переходившее далее в холмистую равнину с разбросанными по ней островками деревьев. К аромату цветущих трав примешивались запахи смолы, дыма и разогретого металла, характерные для чугунки.

-- Племяш, иди к нам! - Луговой в компании дознавателей стоял в десяти саженях от меня и призывно махал рукой.

-- Сейчас мы немного пройдемся пешком, - сообщил магистр, когда я приблизился. - Вон в ту сторону, - он ткнул рукой куда-то на северо-восток. - Там нас будут ждать.

-- Кто? - манера Лугового недоговаривать начинала действовать мне на нервы.

-- Свои, - односложно отозвался магистр и, не оборачиваясь, двинулся в обозначенном направлении. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Оба сопровождающих молча пристроились сзади, затем парень, ускорив шаг, обогнал нас с Луговым и возглавил шествие.

Я бросил взгляд назад - напарница дознавателя бесшумно скользила следом - и, притормозив, подождал, пока она поравняется со мной.

-- Меня зовут Ве... э-э-э... Драгомир, - представился я, украдкой рассматривая спутницу. Темноволосая, довольно симпатичная, при ближайшем рассмотрении выглядит старше, чем на первый взгляд - лет тридцать, не меньше. Фигура практически полностью скрыта под серой мешковатой курткой, такие в последнее время в моде среди эмансипированных жительниц Короны, однако по едва уловимым движениям и жестам можно с уверенностью сказать о высокой степени тренированности тела. На лице минимум косметики, да оно и понятно - зачем штукатуриться, если предстоит дальняя дорога.

-- Я знаю, - дознавательница улыбнулась. - Можете называть меня Анди.

-- Анди? - по-кальсски это означало "два".

-- Укороченное от Андинетта, - пояснила спутница. Голос у нее был низкий, слегка хрипловатый.

Некоторое время мы шли молча.

-- А как зовут вашего напарника? - я первым нарушил молчание.

-- Отир.

Интересно - по-кальсски это означает "один". Совпадение? Вряд ли.

-- У вас все сотрудники носят "числительные" имена? - поинтересовался я.

Анди тихонько засмеялась:

-- Нет, только полевые агенты, - не понятно было, шутит она или говорила серьезно. Ладно, без комментариев.

-- А вам часто приходится сопровождать таких, как я... Ну, в смысле, обеспечивать сопровождение кого-либо? - что-то у меня сегодня с красноречием.

-- Мы выполняем приказы, - пожав плечами, отозвалась собеседница. - Давайте ускоримся, а то мы отстали... - Луговой с Отиром в этот момент свернули вправо и скрылись за деревьями редколесья. Мы поспешили следом.

Минут через десять редколесье кончилось, и наша четверка выбралась к подножию невысокого холма. Луговой как-то по-особому свистнул, послышался топот, и из-за поросшего свежей травой склона вылетела кавалькада. Вначале мне показалось, что всадников не меньше десятка, однако потом я разглядел, что их всего двое, просто каждый вел на поводу еще двух лошадей. Один из всадников, темнолицый бородач средних лет, одетый в меховую безрукавку поверх рубахи из небеленого полотна - типичный славгородский фермер - спешился и подошел к нам.

-- Вечер добрый, - густым голосом, под стать коренастой фигуре, поздоровался вновь прибывший. - Вы вовремя, как это ни удивительно для городских жителей.

-- Ладно тебе, Шершень. Тоже мне, сельский труженик нашелся, - проворчал магистр, крепко пожимая руку бородачу. - Лучше скажи, дорога на Свирколь в порядке?

-- А что с ней сделается? - пожал плечами Шершень. - Правда, размыло кое-где, из-за весеннего паводка, но в целом проехать можно. А вы что, по дороге собрались?

-- Может, и по дороге, - неопределенно ответил Луговой. Затем, обернувшись к нам, скомандовал: - Разбирайте лошадей. Мне оставьте вон того гнедого, а для племяша найдите лошадку поспокойнее.

-- Будем ехать прямо сейчас? - осведомился Отир, то и дело поглядывая на небо. Солнце только-только закатилось, и западная часть небосвода вовсю полыхала багрянцем. Восток же был окрашен в фиолетовые цвета - предвестники надвигающихся сумерек.

-- Есть другие предложения? - в голосе магистра проскользнули металлические нотки.

Отир промолчал. Анди деловито осматривала лошадей, пока не остановила свой выбор на серой в яблоках. Похоже, кобыла, неуверенно решил я.

-- Для вас, сударь Драгомир, - дознавательница сунула мне поводья кобылы в руки. Я неуверенно взялся за них и осторожно погладил лошадь по морде. Кобыла тихонько заржала и ткнулась губами в мою ладонь.

-- Дайте ей вот это, - выросший будто из-под земли Шершень протянул мне большую морковку.

Я предложил лакомство лошади, и она деликатно захрустела морковью.

-- Как ее зовут? - я начал чувствовать себя более уверенно.

-- Серенькая, - ответил бородач.

-- Оригинальное имя, - саркастически заметил я.

-- Ну, какое есть, - развел руками Шершень. - Зато самая спокойная и покладистая из всех лошадей на моей ферме. Упасть с нее практически невозможно, разве что уж очень сильно захотеть.

-- Посмотрим, - пробормотал я, с опаской вставляя ногу в стремя.

-- Не дрейфь, племяш, - Луговой одним прыжком взмыл в седло и, картинно подбоченясь, принялся горячить гнедого. Я с завистью взглянул на него. - Просто постарайся взобраться в седло без особых потерь.

Я стиснул зубы и попытался тоже взмыть вверх. Получилось плохо - нога зацепилась за заднюю луку, и я чуть не сверзился, но чудом удержался и все-таки ухитрился занять вертикальное положение. Оба дознавателя были уже в седлах. Похоже, им к верховой езде было не привыкать.

Серенькая покосилась на меня умным влажным глазом и, как мне показалось, ободряюще подмигнула.

-- Нужно стремена немного удлинить, - сказал Шершень, подходя ко мне. - Удобнее будет.

Действительно, сидеть стало удобнее, но, как только Серенькая тронулась с места, все эти удобства куда-то мгновенно испарились. Я судорожно вцепился в переднюю луку, стараясь сохранить равновесие.

-- Не напрягайся, - посоветовал, приблизившись, Луговой. - Спину держи прямо, носок выше пятки, бока сжимай шенкелями.

-- Чем? - переспросил я.

-- Ну, внутренней стороной ног, которая ниже колена, - магистр наклонился и похлопал меня по означенному месту. - И старайся локти держать ближе к телу, не расставляй их как курица крылья. Приготовься, сейчас пойдем рысью, лови такт - на каждый третий шаг приподнимайся в седле. Понял?

-- Вроде да, - неуверенно ответил я. Локти то и дело норовили разойтись в стороны.

-- Тогда поехали.

Не помню, как я вытерпел до привала. Хорошо, что Анди взялась меня опекать - без ее советов и моральной поддержки я бы точно свалился на полдороги. Время от времени в мое обучение премудростям верховой езды вмешивался и Луговой, однако ему это быстро надоедало, и он уносился вперед, к Отиру, с которым они тут же принимались о чем-то оживленно переговариваться.

Когда, наконец, уже под покровом ночи мы въехали в небольшой поселок, каскадом сбегавший к побережью степного озера, сил на то, чтобы слезть с лошади, у меня практически не оставалось. Умничка Серенькая опустилась на колени, и я буквально выпал из седла на землю.

-- Живой? - надо мной навис омерзительно бодрый и ничуть не уставший магистр Луговой.

-- Не дождетесь, - пробормотал я, тщетно пытаясь подняться на ноги. Наконец, мне это удалось. При этом магистр даже не сделал попытки мне помочь, за что я ему был искренне благодарен.

-- Ничего, племяш. Завтра будет легче. А теперь ужинать и спать.

Постанывая от ломоты во всем теле, я огляделся. Судя по всему, мы находились на постоялом дворе. Лошадей уже увели, и их тихое ржание доносилось из конюшни, примыкавшей к основному строению - аккуратному двухэтажному каменному дому с высокой крышей и несколькими дымовыми трубами. Из открытой двустворчатой двери на резное крыльцо обрушивался сноп яркого света, в легкой внутренней дымке мелькали какие-то фигуры. Луговой с Отиром скрылись за дверями, и рядом со мной осталась только Анди.

-- Вам помочь? - дознавательница наклонилась за моими вещами.

-- Ни в коем случае, - я с кряхтением сложился пополам и буквально вырвал сумку из рук спутницы. - Я сам. И, если не возражаете, называйте меня на "ты" - мы ведь почти уже коллеги.

-- Договорились, - в темноте лица собеседницы было не разглядеть, но я почувствовал, что она улыбается. - Можешь мне тоже говорить "ты" - так будет даже проще.

Что "проще", я толком не понял.

В сопровождении Анди я дотащился до крыльца и с трудом вскарабкался по ступенькам. Их было всего пять, но мне показалось, что пятьдесят. Однако я пока держался, и мне даже показалось, что становится немножечко легче - во всяком случае, желание просто лечь и не двигаться уже нельзя было отнести к числу доминирующих.

-- Я заказал четыре комнаты, - подошел Луговой, радостно потирая руки. - И роскошный ужин, никаких субпродуктов, только здоровая сельская пища. Много всевозможного мяса и, персонально для Драгомира, целый ковш творога.

Минуту спустя мы уже сидели за чисто выскобленным столом, а разбитные девушки в длинных сарафанах, цветастых платках и белоснежных передниках, хихикая и перемигиваясь, споро заставили его дымящимися мисками и горшочками. Мы накинулись на еду, и минут пятнадцать за нашим столом царило молчание, прерываемое только постукиванием посуды и позвякиванием ножей и вилок. Наконец, утолив первый голод, я расслабленно откинулся на спинку стула и огляделся.

Насколько можно было судить, обеденный зал, или как еще можно было бы назвать это помещение, основным предназначением которого являлось обеспечение оголодавших посетителей здоровой пищей, занимал большую часть первого этажа. Вдоль противоположной от входных дверей стены проходил длинный прилавок, за которым традиционно царил, очевидно, хозяин заведения - толстый слав гигантского роста в стерильно-белом переднике и с неизбежным полотенцем на плече. Правда, стаканов он не протирал, предпочитая внимательно наблюдать за расторопностью обслуживавших посетителей девушек. Наверное, это правильно, что все владельцы таверн и харчевен, с которыми мне приходилось иметь дело, являлись ходячей рекламой обильного питания, подумал я: к тощему хозяину подобного заведения сразу же испытываешь определенное недоверие. Остальное пространство занимали разнокалиберные столы со стульями и лавками, за исключением небольшого возвышения посреди зала, на котором как раз устраивались странствующие менестрели: двое немолодых мужчин и одна совсем юная эльфийка. Мужчины, похоже, относились к разряду "музыкантов-универсалов", поскольку количеству всевозможных инструментов мог бы позавидовать сводный военный оркестр. Разместив все это многообразие в одном им доступном порядке, они принялись деловито настраивать инструменты с помощью камертона. Эльфика же, присев на небольшую табуретку у самого края возвышения, задумчиво пощипывала струны лиры, извлекая из них череду завораживающе-хрустальных звуков.

Зал постепенно заполнялся. Принесли десерт, но есть я уже не мог - мяса оказалось слишком много, а творог так вообще был выше всяких похвал. Луговой же, при его худобе ухитрившись съесть раза в два больше меня, тем не менее с видимым удовольствием принялся за фруктовый салат со взбитыми сливками. Анди что-то тихо втолковывала Отиру, который продолжал невозмутимо поглощать содержимое тарелки; при этом глаза его то и дело цепко обегали все помещение.

И в этот момент эльфийка запела. Мне частенько приходилось бывать на выступлениях певцов, прославленных и не очень - в славгородском "Доме лицедеев" то и дело проходили какие-то концерты, да и университетский театр не мог пожаловаться на недостаток талантов. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что я сейчас услышал.

Зал заворожено затих. Прекратился стук ножей и вилок, девушки-разносчицы застыли изваяниями, а голос креп, манил, охватывал и не отпускал. Казалось, все звуки мира, да что мира - самого Мироздания смешались в этом голосе.

Эльфийка пела, по-прежнему сидя на табуретке, задумчиво глядя куда-то поверх голов; музыканты вторили ей на своих инструментах, и это невероятное сплетение голоса и музыки вызывало ни с чем не сравнимые ощущения.

Королева Луны. Звездопад

В эту ночь не дает нам уснуть.

Не старайся вернуться назад,

Не пытайся продолжить свой путь

Ты на миг оторвись от всего,

Что мешает нам в жизни порой.

Ты взлети высоко-высоко,

И узнай, где живет твой герой.

-- Песня Хорульфа, - прошептала Анди, глядя на исполнительницу. Отир кивнул и еще раз обвел помещение внимательным взглядом - похоже, он был единственный, кто не попал под очарование волшебного голоса.

Он придет - и закружит метель,

В белый сумрак окрасятся сны.

Колыбельную тихо свирель

Напоет Королеве Луны.

Королева Луны. Над тобой

Чуть колышется звездный шатер.

Бьет о скалы вечерний прибой,

И уютно вздыхает костер.

Я стиснул зубы и закрыл глаза, чувствуя, как по щеке катится слеза. Мирилла! Передо мной возник образ любимой - тяжелый водопад иссиня-черных волос, тонкий овал лица цвета бронзы, и глаза, лучистые, когда она улыбалась, и опасно-фиолетовые, когда сердилась. Глаза, в которых для меня был сосредоточен весь мир...

А под утро бродяга-туман

Прикорнет на траве луговой.

И печальных гусей караван

Проплывет над твоей головой.

Изойдет позолотой восток,

И по гребню лазурной волны

Соскользнет гроздь жемчужин в песок

Для тебя, Королева Луны.

Сердце мое вдруг заколотилось, и я прижал левую руку к груди, стараясь унять сердцебиение. Сердце не унималось, я принялся незаметно массировать его, и только через какое-то время понял, что сердце здесь ни при чем: это пульсировало кольцо на мизинце левой руки. Пульсировало сильно, и частота пульсации быстро нарастала.

Глава 13

-- Дядюшка! - мой голос диссонансом ворвался в волшебное пение. - Кольцо!

Луговой резко повернул голову ко мне, глаза у него были неожиданно ясные, взгляд осмысленный. Создавалось впечатление, что выступление юной эльфийки на нем тоже особо не сказалось. Отир с Анди уже развернулись так, чтобы прикрыть меня своими спинами. И когда только успели, подумал я.

-- Направление чувствуешь? - негромко спросил магистр. Голос его был спокоен, только металлических ноток в нем слышалось чуть больше, чем обычно.

-- Нет, - так же тихо отозвался я, блуждая глазами по залу. Пульсация достигла определенной частоты и более не менялась. - Похоже, источник опасности остановился.

-- Так, уходим, только тихо. - Луговой неторопливо поднялся и двинулся к прилавку. Я с трудом встал (тело уже болело не так сильно, но ляжки и задницу жгло огнем, явно смозолил) и попятился за ним, продолжая шарить взглядом по залу.

-- Может, стоит остаться? - спросила Анди. Она двигалась немного боком, по-прежнему прикрывая меня. Отир шел замыкающим. - Все-таки здесь людно и светло.

В этот момент эльфийка закончила петь, и публика разразилась аплодисментами и одобрительными криками.

-- Нельзя, - покачал головой магистр. - Мы не знаем, что за опасность нам угрожает, и откуда ожидать удара. Кроме того, я не хочу, чтобы пострадали невинные люди. Племяш, твои вещи у тебя с собой?

-- Естественно, - продолжая пятиться, я поправил ремень сумки на плече. - Только вот ноги как чужие...

-- Переживешь. И, Драгомир, перестань корчить из себя рака, иди нормально. Поверь, ребята лучше нас с тобой отслеживают обстановку.

Частота пульсации вдруг снова стала нарастать.

-- Опасность приближается! - выдохнул я.

-- Или мы приближаемся к ней. Ну-ка, сменим направление.

Теперь мы пробирались к выходу, и замыкающим оказался магистр. Людей в зале собралось столько, что яблоку упасть было негде. Эльфийка снова запела, на этот раз веселую песню, похоже, фермерскую, потому что зал дружно подхватил припев по-славски, хотя девушка пела на родном языке.

-- Частота пульсации снижается, - доложил я, с извинениями протискиваясь мимо хорошенькой толстушки-разносчицы. В ответ девушка улыбнулась и бросила на меня многообещающий взгляд из-под полуопущенных ресниц. - Кстати, мы расплатились за ужин? - вдруг спохватился я.

-- Вот молодец! - восхитился Луговой. - У нас тут с минуты на минуту возникнут проблемы, а он печется о соблюдении условностей. Да заплатил, не переживай. Авансом, так что Окорок в накладе не останется.

-- Кто? - переспросил я.

-- Хозяин заведения. Конечно, фамилия у него другая, но все привыкли называть его Окороком. Ты лучше следи за кольцом.

Оставив за собой ярко освещенный зал и волшебное пение, мы выскочили на резное крыльцо в звездную темень.

-- Отир, давай за нашими лошадьми, - приказал Луговой. Дознаватель коротко кивнул и, легко перемахнув через перила, исчез во мраке.

Магистр повернулся ко мне:

-- Ты уж прости, племяш, опять тебе придется трястись верхом, - извиняющимся тоном сказал он.

-- Ну, не мне одному, - пробормотал я, пытаясь разглядеть окрестности боковым зрением. - А почему, интересно, двор не освещен?

-- Не знаю, - пожал плечами Луговой. - Может, из экономии. Что кольцо?

Пульсация значительно уменьшилась, частота ее колебалась, словно то, что ее вызывало, кружилось на одном месте, о чем я и поведал магистру.

В этот момент из темноты донесся конский топот, и перед крыльцом выросли пофыркивающие тени.

-- Быстрее! - в голосе Отира слышалось напряжение.

Луговой потянул меня за собой и, сунув мне в руки поводья Серенькой, буквально зашвырнул меня на лошадь. Я зашипел от боли - твердые, однако, эти кавалерийские седла!

-- Конюха я так и не нашел, пришлось взламывать замок. - Отир словно оправдывался. - Оставил возле двери несколько монет, в качестве компенсации.

Кольцо вдруг запульсировало с новой силой.

-- Кольцо! - заорал я.

-- Вперед! - прошипел Луговой, посылая своего гнедого вскачь. - Отир, прикрой!

Я пришпорил Серенькую каблуками, и лошадка неожиданно бодро рванула за гнедым - я чуть из седла не вылетел, но, слава Создателю, удержался. Анди последовала за мной, и последнее, что я успел разглядеть, вылетая за широко распахнутые ворота - темную фигуру Отира, неподвижно сидевшего на коне посреди постоялого двора.

Вскоре выяснилось, что галопом ехать гораздо комфортнее, чем рысью: нужно только приподняться в стременах, и сразу возникает ощущение полета. Магистр вел нас по одному ему известному маршруту; судя по звездам, двигались мы на восток.

Скачка продолжалась минут сорок. Я уже перестал чувствовать нижнюю половину тела, когда Луговой резко затормозил и перехватил поводья моей лошади.

-- Племяш, что кольцо?

Я прислушался. Кольцо словно уснуло, никакой пульсации не чувствовалось, даже фоновой.

-- Похоже, оторвались, - сказал я.

-- Ты уверен? - магистр соскочил с коня и, судя по звукам, потянулся - темень стояла, хоть глаз выколи.

-- Уверен, - твердо сказал я.

-- Ну, тогда можно спешиться. Подождем Отира. Кстати, Драго, подержи пока моего гнедого, мне отлить нужно. Анди, заткни уши и закрой глаза.

-- Ничего, дядя Слава, мне не привыкать, - дознавательница подошла ближе и принялась вытирать свою лошадь пучком травы. - Тем более, что вы все равно пойдете вон за те кустики.

Я со стоном сполз с лошади и, ухватившись за гриву, с трудом выпрямился.

-- Какие кустики? - со стороны магистра послышались какие-то звуки, словно луговой что-то завязывал. - Ах, эти кустики! Да, мне бы твое зрение, красавица. Без ночных стекляшек я бы их никогда не разглядел

-- Для этого нужно родиться эльфом...

-- А при чем здесь эльфы? - спросил я, оглядываясь по сторонам. Хотя небо было усыпано крупными яркими звездами, уже на расстоянии нескольких шагов разглядеть что-либо было весьма проблематично.

-- При том, что Анди эльф. И Отир тоже, если ты до сих пор этого не понял, - Луговой вдруг оказался рядом и что-то сунул мне в руки. - Закрепи вот это на голове.

-- Эльфы? - недоверчиво переспросил я, вызывая в памяти типично славские лица спутников. - Вы серьезно?

-- Серьезно, - я вздрогнул - голос Анди раздался над самым ухом. - Мы "выдры"...

Вот оно что! Мастера перевоплощения, бесшумного боя и шпионажа. Тягаться с ними могли только коронные "хамелеоны", да и то лишь в боевой технике.

-- Значит, вы не дознаватели? - я повернулся лицом к девушке, одновременно пытаясь повязать на голову бандану с вшитыми в нее кристаллами ночного зрения.

-- Ну почему же, - ловкие руки Анди помогли мне справиться с повязкой, и темнота вдруг растаяла, уступив место серому дню - именно так воспринимается окружающий мир посредством "ночных стекляшек". На губах девушки блуждала легкая улыбка. - В данный момент дознаватели. Вчера же мы были артистами. А завтра станем рыбаками. Такова профессия...

-- Понятно, - я решил ничему больше не удивляться. "Могу выделить парочку выдр", вспомнились мне слова старшего дознавателя Куньи, проникшие в мой затуманенный рассудок, когда я лежал в палате. Значит, не обманул толстяк, сдержал слово.

-- Есть предложение перебраться под прикрытие вон той группки деревьев, - Анди кивнула в сторону нескольких то ли акаций, то ли каштанов, венчавших вершину пологого холма - в ботанике я не силен, хотя откуда здесь, на равнинной местности, каштаны. - Там и дождемся Отира.

До обозначенных деревьев было саженей сто-сто двадцать, и я на удивление довольно бодро проковылял это расстояние. Конечно, можно было бы проехать верхом, как это сделали Анди с магистром, но сама мысль о необходимости вновь карабкаться в жесткое и неудобное седло вызывала во мне отнюдь не священный трепет.

Расседлав лошадей и задав им корма из седельных сумок, мы устроились под сенью самого большого дерева, которое таки оказалось акацией. У подножия холма бил небольшой, но очень чистый ключ, что тоже было очень кстати; из-за поспешного бегства с постоялого двора мы не успели запастись водой. Наполнив фляги и вволю напившись, мы уселись на расстеленных попонах, от которых шел "здоровый запах лошадиного пота", как поэтично выразился Луговой, и завернулись в одеяла - было достаточно свежо, а костер разводить мы не решались, чтобы не привлекать внимания.

Я с интересом огляделся. Благодаря волшебству "ночных стеклышек" темнота полностью сдала позиции, и видимость была ясной до самого горизонта. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась всхолмленная равнина, испрещенная темными островками не очень буйной растительности - в основном, кустарниками и группками деревьев.

-- Интересно, здесь живет кто-нибудь? Ну, за исключением того безымянного поселка, откуда мы так бодро рванули, - поинтересовался я, ни к кому особо не обращаясь.

-- Конечно, живут, - отозвалась Анди. Эльфийка лежала на спине, закинув руки за голову и задумчиво глядя в звездное небо. - Сейчас равнина кажется безжизненной, но не пройдет и нескольких дней, как зеленая трава буйно попрет из-под земли, и к концу кветня достигнет высоты по пояс. Вот тогда здесь будет не протолкнуться от тучных стад, которых фермеры выгонят на выпас, и от временных палаточных городков, в которых весь сезон будут обитать пастухи и охранники.

Я поймал себя на мысли, что, прожив на свете более двадцати лет, так и не удосужился ознакомиться с природой родной земли поближе. Анди умолкла и, похоже, задремала. Невдалеке неторопливо прохаживался Луговой, то и дело обращая свой взор на запад, очевидно, высматривая Отира. "Племяш, как кольцо?" - это была единственная фраза, которую я от него услышал за прошедшие полчаса.

Ноги начали затекать, и я решил их размять. Однако попытка подняться не увенчалась успехом - тело словно одеревенело, и любое движение вызывало острую боль во всех мышцах. Я не выдержал и застонал.

-- Что, плохо? - в голосе Анди сквозило участие.

-- Ну, отрицать это было бы некорректно, - сквозь зубы пробормотал я.

-- Ладно, снимай камзол, буду приводить тебя в порядок.

На мгновение я остолбенел.

-- В каком смысле, снимать?

-- Полностью. - Анди уже стояла на ногах, стягивая с себя куртку. Под ней на эльфийке была надета толстая льняная рубашка, соблазнительно топорщившаяся на груди.

-- Э-э... ты уверена? - растерянно спросил я, косясь на фигуру магистра неподалеку.

-- Уверена. Я очень хорошо владею искусством целебного массажа. И не льсти себе - конечно, парень ты симпатичный, но ЭТИМ я не занимаюсь с теми, кого сопровождаю. И потом, у меня есть жених, что уже кое к чему обязывает.

-- Да я не это имел в виду, - я почувствовал, что краснею.

-- Я знаю, - спокойно сказала Анди, деловито засучивая рукава. - Давай, разоблачайся, и ложись на живот. Дядя Слава, если вас не затруднит, принесите мне, пожалуйста, мою седельную сумку.

Последующие четверть часа слились для меня в нескончаемую череду боли, наслаждения, замутнения и просветления. Пальцы у эльфийки оказались железными, а ладони жесткими. Анди ухитрилась не пропустить ни одного вершка моего тела, и когда она закончила, у меня было ощущения, что меня вначале бросили в ледяную воду, а затем сунули в раскаленную печь.

-- Все, можешь одеваться. После этого рекомендую немного походить. - Анди, нисколько не запыхавшись, тщательно стерла остатки земляного масла с моей спины.

Я принялся одеваться, с удивлением чувствуя, что тело снова повинуется мне. Впервые с момента исчезновения Мириллы я ощутил биение жизни - похоже, сработало пресловутое "златолесское волшебство", о котором я много слышал, но с которым до сих пор не сталкивался. Нет, память о подруге продолжала жить во мне, и ее судьба оставалась самым главным для меня. Просто мысли о ней не были уже столь остры и всепоглощающи - как тупая хроническая боль: с ней можно жить, но привыкнуть - никогда.

-- Что-то долго Отир не появляется, - в голосе Лугового было больше недоумения, чем тревоги. - По моим подсчетам, нагнать нас он должен был еще с полчаса назад.

-- Сейчас выясню, - Анди повернулась лицом к западу и, закрыв глаза, замерла. -Я его не чувствую, - спустя некоторое время сообщила эльфийка. Как-то уж очень спокойно.

-- Это как? - не очень уверенно осведомился я.

-- Дело в том, что многие "выдры" обладают особыми свойствами, назовем их парапсихологическими, - пояснил Луговой. В бандане с "ночными стекляшками" он сейчас здорово напоминал виноторговца с юга, какими их привыкли выводить некоторые авторы приключенческих романов. - И способны чувствовать друг друга. Иногда даже телепатически общаться между собой, в особенности, если это напарники.

-- Или партнеры, - Анди танцующей походкой прошлась к своей лошади и вдруг оказалась в седле. - С Отиром я уже лет семьдесят, так что периодически могу с ним общаться на расстоянии. Такое впечатление, что он по какой-то причине заблокировал свое сознание. Съезжу, проверю. Капитан, оставайтесь здесь и ни при каких обстоятельствах не покидайте этого места. Я сейчас наброшу защитный экран, - с этими словами эльфийка пустила коня вскачь и, сделав круг вокруг холма, одновременно выполняя руками какие-то пассы, умчалась на запад.

-- Капитан? - я выжидательно взглянул на Лугового.

-- Долго рассказывать, - буркнул магистр. - Ладно, давай разводить костер.

-- А как же конспирация?

-- Мы теперь накрыты защитным колпаком, так что обнаружить нас попросту невозможно. Заклинание "отведения взгляда" - слыхал, наверное?

-- Скажите, дядюшка, - я язвительно выделил последнее слово, - чего я еще не знаю? Что еще мне предстоит узнать о вас и обо всем происходящем? И почему, Хаос меня возьми, именно я оказался замешанным во все это?

-- Если тебя не затруднит, наломай сухих веток с деревьев, - похоже, Луговой, как всегда, пропустил мои вопросы мимо ушей. - И постарайся развести костер. А я пока займусь лошадьми.

Кипя от злости, я отправился рубить сучья - баселард справлялся с этой работой просто великолепно. Как же, лошадьми он займется! Чем там заниматься, лошади стоят себе спокойно и овес перемалывают. Просто нашел повод снова ускользнуть от расспросов. Ладно, "дядя Слава", я парень терпеливый и целеустремленный. В конце концов, докопаюсь до истины, но тогда не обижайся.

-- А почему нельзя было сразу окружить нас защитным экраном? - я вывалил охапку сухого хвороста на землю и принялся разводить костер. Луговой, покрутившись возле лошадей, присел рядом.

-- Потому что в этом случае Отиру трудно было бы нас найти. Помимо обеспечения "отвода глаз", экран глушит любое проявление магической активности, при этом данная особенность справедлива в обоих направлениях.

-- То есть?

-- Ну, для человека, окруженного защитным экраном, так же недоступно обнаружение магической активности за его пределами, как и для внешнего наблюдателя не по силам отслеживание той волшбы, что творится на территории, ограниченной экраном.

-- Тогда и кольцо сейчас не должно срабатывать, я так понимаю?

-- По идее, не должно, - согласился магистр, подбрасывая сучья в огонь, - хотя ты не хуже моего знаешь, что, когда имеешь дело с магией, ничего нельзя гарантировать.

-- Интересно, и кто это на нас устроил охоту? - я подтянул одеяло поближе и улегся на спину. От костра тянуло приятным теплом, глаза закрывались.

-- Трудно сказать, - голос магистра доносился словно из далека. - Ладно, племяш, поспи, я постерегу...

Казалось, прошло всего несколько минут с того момента, как я соскользнул в объятия сна, а магистр уже немилосердно тряс меня, стараясь пробудить.

-- Племяш, подъем. Анди вернулась.

Я с трудом продрал глаза. Восточная часть небосклона посерела, над западным горизонтом низко висел узкий серп луны. Снизу по склону холма поднималась эльфийка, ведущая лошадь на поводу.

-- Сколько я спал? - невнятно спросил я, пытаясь справиться со сном.

-- Часа три, - Луговой был собран и деловит. - Анди, где Отир?

-- Погиб, - девушка принялась расседлывать лошадь.

-- Что?! - одновременно выдохнули мы с магистром; сон сняло с меня как рукой.

-- Погиб, - спокойно повторила Анди, продолжая методично заниматься своим делом. - Я обнаружила его тело в нескольких десятках саженей от постоялого двора. Похоже, он дрался, и дрался долго - земля вокруг была изрыта, а мертвые руки так и не выпустили клинок... - Эльфийка замолчала и как-то потерянно взглянула на нас.

-- А... э-э... противник? - подыскивая слова, осторожно спросил Луговой.

-- Вот это-то и странно, - Анди снова взяла себя в руки. - Ни одного трупа. Либо Отиру не удалось никого убить, либо оставшиеся в живых забрали своих павших с собой.

-- Ты думаешь, нападавших было несколько? - все услышанное не укладывалось у меня в голове.

-- Думаю, несколько, - вместо девушки ответил магистр. - Ты, вообще, представляешь себе, что такое "выдра" в боевом режиме?

-- Или же противник был один, но такой, который оказался Отиру не по зубам, хотя это и маловероятно, - Анди подошла к костру и, присев на корточки, протянула к огню ладони. Мы с магистром присоединились к ней.

Некоторое время мы бездумно глядели на пляшущие языки пламени.

-- А конь Отира? - нарушил молчание магистр.

-- Наверное, ушел домой, на ферму, - пожала плечами эльфийка. - Во всяком случае, следы подков вели на запад, и не похоже было, чтобы на нем кто-то сидел. И еще одна странность..., - Анди умолкла. Мы терпеливо ждали. - Там не было других следов, кроме следов Отира и коня, - наконец, сказал она. - Словно нападавший или нападавшие летели по воздуху.

-- Может, силар, или еще какая нечисть? - предположил магистр.

-- Нет, - покачала головой эльфийка. - Во-первых, я бы их почуяла. Да и не в обычаях этих тварей оставлять тело нетронутым. Кроме того, последнего силара, если мне не изменяет память, извели лет пятнадцать назад. Во-вторых, даже если бы это оказался силар, Отир справился бы с ним играючи.

Силары. В свое время эти прожорливые порождения Хаоса, полуптицы-полуящеры размером с теленка, доставили немало хлопот фермерским хозяйствам воеводства, уничтожая скот и зачастую нападая на людей. Никто не знал, откуда они взялись, да это особенно никого и не интересовало, за исключением, разве что, немногих специалистов-биологов и мастеров защитной магии. После того, как повадки этих тварей были изучены в достаточной степени, на них открыли настоящую охоту, и в течение нескольких лет истребили полностью. У моего отца долго хранился клык силара, подарок одного из друзей-охотников. По-моему, к исчезновению этого вида нечисти приложила руку и армия, хотя официальные источники всячески подобные слухи опровергали, хотя почему - непонятно.

-- На теле Отира была только одна рана, колотая, - тем временем продолжала эльфийка, глядя в огонь широко раскрытыми глазами. - Только одна, но прямо в сердце. Нанесенная узким лезвием, наподобие стилета. Так что зверье здесь ни при чем.

Я представил себе, что это должен быть за противник, который ухитрился одним точным ударом отправить на тот свет "выдру", и внутренне поежился.

-- Тело я кремировала, - закончила свое невеселое повествование Анди. - Оружие и личные вещи забрала с собой. Ладно, нужно ехать. Кто бы или что бы это ни было, от нас оно не отстанет.

-- На обратном пути ты ничего не чувствовала? - Луговой поднялся и, как-то сгорбившись, направился к лошадям.

-- Ничего, - покачала головой девушка. - Я специально сделала крюк, чтобы сбить возможную погоню со следа, но никто меня не преследовал. Сейчас сниму защитный экран...

Очередной раз кольцо дало о себе знать перед самым рассветом. Мы успели удалиться от места нашей стоянки верст на пятнадцать, когда началась легкая пульсация, о чем я незамедлительно доложил Луговому. Магистр только тряхнул головой и перевел гнедого в галоп. Серенькая тут же прибавила ходу, но я был к этому готов; кроме того, практика, пусть и небольшая, уже начала приносить явные плоды. За все это время Анди, прикрывавшая нас с тыла, не произнесла ни слова. Мне тоже было не по себе - некоторый подъем, который я ощутил после массажа, исчез бесследно, начинала прогрессировать депрессия. Я чувствовал себя виновным в гибели Отира, и, подсознательно ища себе оправдания, только усугублял собственную вину.

Пульсация медленно нарастала - похоже, нас неуклонно настигали, хотя взмыленные лошади неслись бешеным аллюром.

-- Магистр! - крикнул я, таиться уже смысла не было. - Нас догоняют!

-- Вперед! - прорычал Луговой, нахлестывая и без того выкладывающегося гнедого. - Нам бы реку проскочить, там легче будет...

Холмистая равнина уступила место редколесью, за которым виднелась сплошная темная полоса густого леса. К моему удивление, магистр резко свернул на юг, и теперь мы скакали параллельно лесному массиву.

-- Почему не в лес? - выдохнул я.

-- Потому, что ты зависнешь на первой же ветке, - не оборачиваясь, отозвался Луговой. - А я на третьей... Доберемся до просеки, там свернем в лес...

-- Вон они! - неожиданно выкрикнула Анди, указывая рукой назад. - Догоняют!

Я обернулся. Между пологими холмами вилось облако пыли, до него было еще версты две, но оно разрасталось прямо на глазах, и вскоре можно было уже различить фигурки всадников.

-- Их там не меньше десятка! - Анди ловко развернулась в седле и теперь сидела спиной вперед. Луговой оглянулся и попридержал гнедого, с которого клочьями летела пена.

-- Кто? - крикнул он. Кольцо пульсировало не переставая.

-- Уланы, - приложив ладонь козырьком ко лбу, доложила Анди. - Странно. Даже со значком. Точно, полный десяток.

Насколько я помнил, полный десяток насчитывал от двенадцати до семнадцати солдат.

-- И под ними дарсийские иноходцы!

Тогда понятно, почему они сумели нас догнать: быстрее дарсийских иноходцев в Короне скакунов не было. Но почему нас преследуют наши же солдаты?

-- Магистр, что происходит? Почему нас преследуют наши? - озвучил я вышеизложенную мысль.

-- Форма не всегда соответствует содержанию, - отозвался Луговой, внимательно разглядывая приближавшуюся кавалькаду. - Это ты должен был усвоить еще на уроках философии.

-- "Обманки"? - деловито осведомилась Анди. К этому моменту наши обессиленные лошади перешли на шаг, и заставить их двигаться быстрее не было никакой возможности.

-- Или "оборотни", - отозвался Луговой. - Хотя, если даже они те, за кого себя выдают, кто знает, чья рука их направила... - неопределенно закончил он.

-- Может, они вообще не по нашу душу? - осторожно предположил я, хотя кольцо явно свидетельствовало об обратном.

-- Все может быть, - магистр глубоко вздохнул и, сунув руку за отворот камзола, извлек оттуда сложенный вчетверо лист плотной бумаги. - Ладно, если это действительно "наши", подорожная может пригодиться.

-- Все равно сбежать от них мы не сможем, - Анди соскользнула на землю и принялась ослаблять подпругу. - Лошади слишком устали.

Преследователи приблизились и, ощетинившись пиками, взяли нас в полукольцо. Командовавший ими сотник, убеленный сединами ветеран, не спеша подъехал ближе и, натянув поводья, несколько секунд внимательно рассматривал нас. Никто не проронил ни звука. Кольцо пульсировало с частотой мерцательной аритмии, довольно неприятное ощущение.

-- Ладно, Персил, не томи, - нарушил молчание магистр.

-- Ну, вы и горазды бегать, - сотник устремил насмешливый взор на Лугового. - Еле вас догнали. Что, Радек, решил тряхнуть стариной?

-- А нужно было догонять? - магистр невозмутимо встретил взгляд собеседника.

Сотник, названный Персилом, пожал плечами:

-- Мы люди военные, живем по Уставу, подчиняемся приказам. Впрочем, не мне тебе рассказывать, и так все прекрасно знаешь.

-- Значит, вы все-таки по нашу душу? - негромко заметила Анди.

-- По вашу, сударыня, а по чью же еще? Вернее, по душу этого молодого человека, - он указал на меня.

-- У меня подорожная за подписью воеводы Дробеша, - голос Лугового был спокоен, но металла в нем хватило бы не на одну кузню. - Вот она, - магистр развернул лист гербовой бумаги и протянул сотнику.

Персил даже не взглянул на нее. Вместо этого он с интересом присматривался к Анди, которая к тому моменту закончила возиться с подпругой и вновь взобралась в седло.

-- Сударыня Шпат? - сотник подъехал ближе. - Вы ли это?

-- Вы ошиблись, сударь, - на типично славском лице эльфийки застыло высокомерное выражение. - Не имею чести быть с вами знакомой.

-- Да бросьте вы. Если в следующий раз вам захочется провести старика Персила, смените ваши ухватки при работе с лошадью. Кстати, мы как раз проезжали мимо места, где вы кремировали тело вашего напарника - мастерская, нужно отметить, работа.

Анди равнодушно посмотрела на сотника и отвернулась.

-- Персил, по-моему, ты слишком много себе позволяешь, - прошипел Луговой. Глаза его метали молнии, и я невольно поежился: не хотелось бы мне сейчас оказаться у него на пути.

-- Прости, Радек, служба. Кроме того, моя подорожная круче твоей, - с этими словами сотник протянул магистру небольшую овальную пластину, отливавшую синим. - Узнаешь документ?

Впервые я увидел, чтобы Луговой растерялся. Он порывался что-то сказать, но слова застревали в горле, и единственное, на что он сподобился, было несколько нечленораздельных звуков, в которых явно угадывались проклятия.

-- Я так и думал, что ты оценишь, - удовлетворенно кивнул Персил, убирая пластину в нагрудный карман. - Так что, уважаемые, с этого момента дальнейший ваш путь полностью совпадает с маршрутом моего подразделения, хотя, как я подозреваю, он в значительной степени отличается от ваших первоначальных планов.

-- Дядюшка, что происходит? - меня, наконец, прорвало.

-- А я и не знал, Радек, что у тебя есть племянник, - сотник смерил меня взглядом, затем так же оценивающе взглянул на Лугового. - Да, есть что-то общее. Кстати, парень, сдери ты эти усы, ну не идут они тебе. А ты, Радек, зря сбрил растительность, без нее у тебя солидности поубавилось.

-- Ну, так в чем дело? - я почувствовал, что закипаю: по какому праву этот урод над нами издевается? Пульсация кольца сделалась болезненной, и я принялся тереть мизинец.

-- Ладно, парень, сними кольцо, думаю, в ближайшее время оно нам не понадобится. - Магистр хмуро взглянул на меня. - А касательно твоего вопроса отвечу, что нас арестовали по обвинению в государственной измене.

Мне показалось, что я ослышался.

-- В чем, в чем? - честное слово, большего бреда за всю свою жизнь мне слышать не доводилось.

-- Ну, я бы не был столь категоричен, - вмешался сотник. - Презумпция невиновности и все такое прочее. Скажем, так - вас задержали по подозрению в некоторых действиях, идущих вразрез коронному законодательству, подлинность которых будет доказана либо опровергнута в ходе дознания.

-- Я премьер-дознаватель Андинетта Хвощ, с особыми полномочиями, - Анди протянула сотнику какой-то документ. - Можете убедиться.

Ситуация явно выходила на уровень абсурда. Я представил, как это все выглядит со стороны: разномастно одетые верховые тычут друг другу в лицо всякими бумажками, и невольно фыркнул. Затем искоса взглянул на магистра. Луговой сидел неподвижно и, похоже, о чем-то усиленно размышлял. Анди и сотник яростно спорили, стараясь говорить шепотом, однако время от времени до меня долетали отдельные слова типа "...полномочия...", "...но у меня приказ...", "...задержать..." - видимо, бумага эльфийки все-таки возымела определенное действие. Окружившие нас уланы, в основном, молчали, и только время от времени перекидывались короткими фразами. Пики они подняли, и разлохмаченные флажки лениво свисали вдоль древков - впрочем, я тут же вспомнил, что эти украшения имеют вполне утилитарное предназначение по сбору крови нанизанного на пику противника, дабы предотвратить размазывание красной жидкости по древку, поскольку, как известно, мокрое дерево становится скользким и его трудно удержать в руках. Я незаметно пересчитал солдат, их оказалось ровно пятнадцать, вместе с сотником. Полный десяток, о чем свидетельствовал и значок, черно-зеленые цвета которого говорили о принадлежности десятка к Стражам порядка. Помимо пик, каждый всадник был вооружен палашом и кинжалом; у некоторых к седлу были приторочены короткие кавалерийские мушкетоны в чехлах, а у одного за спиной висел многозарядный арбалет кальсского производства. Нас они словно не замечали, и меня это подсознательно бесило - к такому отношению я не привык.

Наконец, по всей видимости, спорщики пришли к какому-то соглашению, поскольку сотник раздраженно махнул рукой и выкрикнул команду. В мгновение ока уланы построились в колонну по два.

Анди подъехала к нам и натянула поводья:

-- Я убедила нашего нового знакомого доставить нас в ближайший дознавательный околоток, откуда можно было бы связаться с начальством и все выяснить.

-- Значит, нам предстоит посетить Свирколь, - подытожил магистр.

-- Похоже на то, - кивнула головой эльфийка. - Тем более, что мы все равно туда собирались.

-- Кто отдал приказ о нашем задержании? - спросил я.

Луговой и Анди обменялись быстрыми взглядами, затем магистр неохотно ответил:

-- Сам Король.

-- И чем же это мы не потрафили Его Величеству? - я лихорадочно пытался сообразить, когда же это я успел наступить на мозоль Кардосу Второму. Ничего подходящего вспомнить так и не удалось, да и вообще в голове царил полный сумбур, усугубленный недосыпом и ночными гонками - только этим я мог объяснить свое довольно спокойное (если не сказать, отмороженное) отношение ко всему происходящему.

-- Трудно сказать, - Анди передернула плечами. - Думаю, скоро выясним.

-- Ну, и долго вы собираетесь здесь торчать, как шлюхи в ожидании клиента? - сотник начал проявлять нетерпение. Уланы, в колонну по два, по-прежнему не обращали на нас никакого внимания. - Лично у меня нет особого желания ночевать в чистом поле, когда для этого есть более подходящее место.

-- А вот хамить, Персил, совсем не обязательно. Во-первых, упомянутая тобой презумпция невиновности по-прежнему сохраняет за нами статус полноправных граждан Короны, пока не будет доказано обратное, а, во-вторых, из тебя такой же солдафон, как из меня архиерей. Так что нет нужды рядиться в чужую шкуру и стараться выглядеть хуже, чем ты есть на самом деле. Кроме того, не забывай, что я выборный от университета в воеводском вече, со всеми вытекающими отсюда последствиями, - медленно процедил Луговой, в упор глядя на сотника.

Похоже, сотник смутился. Во всяком случае, огрызаться он не стал, а просто повернулся к уланам и отдал приказ. Всадники расступились, и Персил молча показал нам рукой, чтобы мы заняли место в середине колонны. Затем прозвучала команда "Шагом!", и мы двинулись в путь: впереди шестеро улан, один из которых нес значок десятка, затем мы, а за нами остальные уланы. Сотник ехал сбоку, то и дело приподнимаясь в стременах и обозревая окрестности в небольшую подзорную трубу. Нас он демонстративно не замечал.

Начинало припекать. Я снял камзол и остался в одной рубахе. Магистр и Анди последовали моему примеру. Баселард по-прежнему болтался у меня под мышкой, но никто из улан не обратил на него никакого внимания.

-- Насколько я понял, с сотником вы знакомы, - повернулся я к Луговому.

-- С Персилом, что ли?

-- Ну, другого сотника здесь вроде бы нет.

-- Знаком, - кивнул головой магистр. - Только он не сотник.

-- А кто?

-- Майор-дознаватель Особого коша Дознавательного приказа воеводства Светозар Персил. Проще говоря, офицер для специальных поручений.

Я внутренне похолодел. Об Особом коше Дознавательного приказа предпочитали молчать, а если и говорили, то только шепотом и с оглядкой. Что же мы такое натворили, что за нас взялись особисты?

-- Анди об этом знает?

-- Еще бы ей не знать, - фыркнул Луговой. - Не забывай, она "выдра".

-- Похоже, Персил с ней тоже знаком, только знает он ее под иной личиной.

-- Велимир, пора тебе привыкнуть к тому, что жизнь - это не только наука и секс. Жизнь, по большого счету, ни что иное, как извечная игра со смертью, причем игроки постоянно меняют сторону, за которую выступают. Естественно, Персил прекрасно знает, кто такая Анди в действительности, и Анди знает, что Персил это знает, ну и так далее. Вместе с тем любая игра ведется по правилам, и все обязаны их соблюдать, иначе это уже будет не игра, а настоящий бардак.

-- А мы соблюдаем правила? - все, о чем говорил магистр, я, в принципе, знал и без него, однако до сегодняшнего дня мне просто еще не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

Луговой взглянул на меня с интересом:

-- Растешь, племяш, - он одобрительно потрепал меня по плечу. - Естественно, соблюдаем, только по своему.

-- Это как?

-- Ну, в данном случае правила не следует рассматривать как догму, это всего лишь свод указаний, которыми, по идее, в большей либо меньшей степени должны руководствоваться игроки, чтобы система не пошла вразнос. При этом каждый участник игры интерпретирует эти указания так, как ему выгодно, вместе с тем оставаясь в рамках дозволенного.

-- Кем дозволенного?

-- Правилами, естественно.

Я почесал в затылке. Не понятно было, говорил ли Луговой серьезно или таким образом пытался скрыть тревогу. Последнее мне знакомо - обычно, когда я волнуюсь, то начинаю нести всякую ахинею. Хотя какой-то резон в его словах, бесспорно, был.

-- А уланы настоящие? - я решил сменить тему.

-- Не думаю, - покачал головой магистр. - Слишком старые и ушлые. Скорее всего, из того же Особого коша, приват- или страж-дознаватели, а может, среди них затесалась даже парочка секунд-дознавателей.

Ничего себе! Никогда в жизни еще не видел столько дознавателей в чинах в одном месте. Нет, что-то здесь было не так. И потом, кольцо - если уланы оказались "своими", пусть даже и посланными задержать нас, почему же оно так реагировало? Я поспешил поделиться своими сомнениями с Луговым.

-- Я тоже об этом все время думаю, - негромко отозвался магистр, незаметно оглядываясь по сторонам. - Более того, если уж ты об этом заговорил - все это мне в высшей степени не нравится, - закончил он шепотом.

-- Естественно, кому хочется быть задержанным особистами не знамо за что, - так же шепотом отозвался я.

-- Я не об этом. Сам факт задержания еще ничего не значит, тем более, что причина мне, в общем-то, понятна.

-- Может, поделитесь все-таки со мной? - не удержался я.

-- Не сейчас, достаточно того, что я знаю, - отрезал магистр. - Анди тоже кое-что известно, но не все.

-- Значит, мы направлялись не в Огрист?

-- В Огрист. Через Свирколь.

-- Тогда почему...

-- Племяш, помолчи немного, ладно? Мне подумать нужно, - Луговой пришпорил гнедого и проехал немного вперед.

Я обиженно умолк: не хотите говорить - не надо, сам во всем разберусь. Разберешься? Ты? - тут же осадил я сам себя. Сколько раз ты уже произносил эту сакраментальную фразу, и до сих пор ни на шаг не сдвинулся в своих исканиях? Ты поклялся найти Мириллу самостоятельно, а вместо этого покорно следуешь указаниям других. Так что, уважаемый без пяти минут ассистент кафедры кристалловедения, заткнись и начинай думать. Все, детство закончилось, пора, наконец, принимать на себя ответственность. А ведь действительно, за все мои двадцать один год жизни я, по сути дела, ни разу ни за что не отвечал по настоящему. Сначала рядом находились родители, и самым большим потрясением для меня были походы к зубному лекарю. Затем родителей не стало, но им на смену пришла Мирилла, опека которой опять-таки практически не оставляла места для принятия мною каких-либо самостоятельных ответственных решений. Мне вдруг вспомнился наш школьный учитель этики, который как-то задал вопрос: "Чем мужчина отличается от мальчика?". Некоторые девочки покраснели, а мы с мальчишками принялись перемигиваться и глупо хихикать. Какое-то время учитель молча наблюдал за нашей реакцией, а потом сказал: "Если бы мужчина отличался от мальчика только ЭТИМ, то мы бы до сих пор рядились в шкуры и общались междометиями. Запомните, ребята: главное отличие заключается в том, что мужчина способен самостоятельно принимать решение и брать на себя ответственность за его последствия. То же относится и к женщинам, просто так уж сложилось в этом мире, что мужчинам, в основном, приходится думать не только за себя, но и за других". Тогда мы сочли подобное объяснение слишком сложным и витиеватым, но сегодня я вдруг отчетливо понял, насколько учитель был прав. И тут же все мои обиды на Лугового рассеялись без следа. Боги Порядка, и сколько я бы уже понаделал глупостей, если бы не этот человек!

Наверное, магистр почувствовал смену моего настроения, поскольку снова поравнялся со мной, незаметно делая знак Анди приблизиться. Лицо Лугового было серьезным и даже несколько мрачным.

-- Через несколько минут мы въедем в лес, - негромко начал он. - Анди, мну нужно, чтобы твоя лошадь захромала. Сумеешь?

-- Легко, - на лице эльфийки не дрогнул ни один мускул.

-- Теперь ты. - Магистр повернулся ко мне. - Ответь мне на один вопрос: ты мне веришь?

Я улыбнулся, но моя улыбка тут же угасла под тяжелым испытующим взглядом Лугового. Передо мной словно вдруг очутился совершенно другой, незнакомый человек, жесткий, бескомпромиссный и в то же время надежный, как дарсийский клинок.

-- Верю, - после длительного молчания ответил я и прямо посмотрел в глаза магиструю Взгляд его на мгновение смягчился, но лицо тут же приняло прежнее выражение.

-- Тогда пообещай мне одну вещь. - он снова умолк.

-- Какую? - невольно спросил я.

-- Что ты выполнишь любое мое распоряжение, каким бы абсурдным оно не показалось.

Я удивленно воззрился на него, однако Луговой явно говорил серьезно.

-- А это поможет найти Мириллу и вернуть друзей? - после некоторого колебания осторожно спросил я.

-- Это поможет тебе не потерять себя. - И снова выжидательное молчание.

Я растерянно огляделся по сторонам. Мы как раз подъехали к лесному массиву, и колонна принялась втягиваться под сень вековечных деревьев. Анди невозмутимо трусила рядом, сотник дремал в седле, остальные всадники равнодушно смотрели перед собой. Итак, впервые в жизни я столкнулся с необходимостью принять какое-то серьезное решение, и, похоже, никто не собирался мне в этом помогать. "Мужчина - это тот, кто способен принимать решение самостоятельно и полностью брать на себя за это ответственность". Что ж, пора вылезать из коротких штанишек.

-- Обещаю, - твердо сказал я и судорожно сглотнул.

-- Тогда возьми вот это, - магистр незаметно протянул мне небольшой сверток, который я быстро сунул в сумку.

-- А что там? - не удержался я.

-- Придет время, узнаешь, - удивительно, но в этот раз раздражения я не почувствовал, только какое-то тягостное ожидание.

-- Хорошо, - ответил я односложно.

-- Вот и прекрасно, - мне показалось, что в глазах Лугового мелькнуло облегчение. - Анди, давай...

Не знаю, где эльфийка этому научилась, но ее лошадь вдруг захромала, да так активно, что даже мне, совершенному профану, стало ясно, что долго она идти не сможет. Мгновенно очнувшийся сотник выкрикнул приказ, и колонна остановилась.

Анди соскочила на землю и принялась внимательно изучать "поврежденную" ногу лошади. Подъехавший сотник тоже спешился и присоединился к девушке.

-- Мне нужно отлить, - громко оповестил Луговой и подмигнул мне. Спрыгнув с седла, он потянулся и сделал мне едва заметный знак следовать за ним.

-- Подождите, я с вами, мне тоже нужно, - звучит, конечно, малоубедительно, ну да ладно, и так сойдет.

-- Камзол одень, тут прохладно, - отеческим тоном отозвался магистр, исчезая за ближайшим стволом, окруженным густым кустарником. - И сумку прихвати, там где-то должна быть бумага.

-- Только не делайте глупостей, я вас прошу, - сотник оторвался от созерцания лошадиной конечности, внимательно посмотрел на нас и, не оборачиваясь, бросил через плечо: - Кенарь, Хлоп, Качур, проводите сударей.

Поименованные уланы отдали свои пики товарищам и, спешившись, последовали за нами. Я нырнул в кустарник и тут же наткнулся на магистра, замершего в позе, уж очень напомнившей мне какую-то боевую стойку. Сзади в тот же кустарник с треском вломились наши опекуны.

Луговой сделал молниеносное движение, и три тела безмолвно осели на землю. Это было так неожиданно, что я даже не успел особенно удивиться. Магистр ухватил меня за отвороты камзола и потянул за собой куда-то в чащу.

-- Отдай кольцо, быстро!

Я молча полез в карман и протянул ему белый ободок.

-- Сейчас ты двинешь на юг, никуда не сворачивай. Верст через десять доберешься до ручья. Пойдешь по течению, и еще верст через пять наткнешься на домик лесника. Лесника зовут Хрон, покажешь ему вот это, - магистр протянул мне какую-то брошь, которую я тут же сунул в карман, - и скажешь, что капитан шлет привет и спрашивает, не согласится ли уважаемый Хрон продать ему семь фунтов хорошо прокопченной рыбы. Запомнил?

-- А что потом?

-- Потом будет потом. Посмотришь в свертке. А теперь ударь меня в челюсть.

-- Что? - мне показалось, что я ослышался.

-- Ударь в челюсть. Со всей силы. Ну, быстро, - яростно прошипел он. - Ты же обещал во всем меня слушаться.

Я кивнул и, закусив губу, с разворота въехал Луговому в подбородок. Не знаю, как челюсть, но рука у меня чуть не вылетела из сустава. Магистр покачнулся, однако на ногах устоял. Несколько секунд он ошалело вращал глазами (похоже, удар у меня все-таки получился), затем резко наклонился к одному из неподвижно лежавших улан, вырвал у него из рук мушкетон и, выдохнув в мою сторону "Беги!", выстрелил в воздух.

Я рванул, не оборачиваясь. Сзади Луговой заорал не своим голосом "Засада!" и ломанулся куда-то в бок. Со стороны дороги донеслось несколько выстрелов, которые перекрыл зычный голос сотника, сыпавшего командами вперемежку с проклятиями.

Прикрывая лицо рукой от хлещущих веток, я несся сквозь чащу, каким-то чудом уворачиваясь от древесных стволов, стараясь уйти как можно дальше от дороги. Мысли путались и улетали куда-то прочь, словно выветривались встречным потоком воздуха.

Не помню, сколько времени я бежал - должно быть, достаточно долго. Пот заливал глаза, легкие работали, как кузнечные меха, в боку кололо, а ноги постепенно наливались свинцом. Уже давно растаяли все звуки, доносившиеся со стороны дороги, да и сама дорога осталась далеко позади, и исконную тишину леса нарушали только треск веток, сквозь которые я продирался, и мое хриплое дыхание.

Я остановился, когда боль в боку стала нетерпимой и, присев, попытался восстановить дыхание. В груди бухало, перед глазами плыли разноцветные круги, и в какой-то момент мне показалось, что я сейчас просто упаду и задохнусь, однако спустя некоторое время я с удивлением ощутил, что по-прежнему жив и что дышать становится легче.

Когда ко мне вернулась способность адекватно воспринимать действительность, я обнаружил себя на небольшой полянке, поросшей сочной травой, в которой весело журчал невидимый ключ. Раздвинув стебли, я добрался до ручейка и долго пил прохладную чистую воду. Потом я обессилено распростерся на мягкой траве и провалился в сон.

Когда я проснулся, сквозь причудливые переплетения ветвей над моей головы проглядывали первые звезды. Еще раз напившись, я поднялся на ноги и огляделся. Лес молча наступал со всех сторон, и, казалось, выжидательно смотрел на меня мириадами невидимых глаз. Впервые в своей жизни я оказался в незнакомом месте в совершеннейшем одиночестве. Странное ощущение, никогда еще такого не испытывал, но, как говаривал старший дознаватель Куньи, все когда-нибудь происходит впервые.

Сон здорово освежил меня. Итак, магистр велел идти на юг. Я выбрался на середину полянки и, задрав голову, попытался определить направление по звездам. Моих скудных познаний звездного неба все-таки хватило, чтобы сориентироваться на местности; выходит, не зря в школе я посещал уроки астрономии, хотя они шли у нас факультативом.

В лесу смеркалось удивительно быстро. Нащупав в сумке бандану с "ночными стекляшками", я закрепил ее на голове таким образом, чтобы оба камня оказались прямо над глазами. Сумрак тут же расступился, и темная полоса леса распалась на отдельные деревья. Глубоко вдохнув прохладный вечерний воздух, я поудобнее приладил сумку на плече и двинулся в путь.

Глава 14

Выдерживать направление на юг оказалось довольно непросто. Непролазная чащоба сменялась буреломами (или как там еще это называется); пару раз я проваливался в какие-то ямы, откуда чудом выбирался. Похоже, нога человека не ступала здесь очень давно, если вообще ступала, хотя звериных троп было предостаточно - во всяком случае, я так решил, что это тропы звериные. К сожалению, ни одна из них не была прямой, все они причудливо извивались между деревьями, так что, в основном, приходилось ломиться сквозь заросли, то и дело прорубая дорогу баселардом. Работа это была наблагодарной, длины и тяжести клинка явно не хватало, чтобы справиться с гибкими, зачастую усеянными вершковыми колючками ветвями, и мне оставалось только, изрыгая проклятия, выполнять обходной маневр. Если бы не "ночные стекляшки", думаю, я бы не сумел преодолеть к рассвету и десятой части пути.

Направление я корректировал, в основном, на небольших полянках, то и дело встречавшихся среди исполинских сосен; здесь моему взору открывалось звездное небо, обычно неразличимое за переплетениями древесных крон, так что мне удалось не очень сильно отклониться от курса. Однако к рассвету звезды исчезли, и я начал судорожно вспоминать, на какой стороне ствола обычно произрастает мох - северной или южной. Оказалось, все-таки с северной, но не потому, что я об этом вспомнил, а потому, что именно мшистой стороной были обращены ко мне все деревья на моем пути. В сознании всплыли обрывки еще каких-то воспоминаний, что-то насчет густоты кроны, которая с северной стороны должна быть вроде пожиже, но я решил не углубляться и ограничиться мхом. Конечно, будь у меня компас, все значительно бы упростилось, но компаса не было, так что приходилось рассчитывать только на огрызки тех знаний, которые мне удавалось выудить из памяти.

На очередной полянке я решил устроить себе привал, а заодно и провести ревизию содержимого сумки. Помимо одежды, большой металлической кружки и письменных принадлежностей (честное слово, даже не помню, откуда они там взялись), я обнаружил упаковку галетного печенья, флягу с водой и довольно увесистый кожаный сверток, который мне сунул магистр. Развернув его, я извлек на свет туго набитый замшевый кошелек, нож в ножнах, моток тонкого, но чрезвычайно прочного витого шнура, связку фосфорных спичек, кисет с чаем, полголовки сахара, коробочку с вяленым мясом и какой-то прибор, при ближайшем рассмотрении оказавшийся гибридом компаса (!) и подзорной трубы. Выругав себя последними словами за то, что не удосужился проверить сумку изначально (не пришлось бы так мучиться с определением направления движения), я внимательно рассмотрел подзорную трубу, поражаясь ее небольшим размерам, однако вскоре все стало ясно, поскольку в качестве объектива в ней использовалось "снежное стекло" - царский подарок, что и говорить. Костяная рукоятка ножа показалась мне смутно знакомой, и я потянул за нее. Вторично за последние несколько минут я испытал потрясение: лезвие горело ровным синим светом. Абсолютный клинок! Чтобы убедиться в этом, я срубил несколько толстых сухих корней, и даже не почувствовал сопротивления, нож проходил сквозь дерево словно сквозь воздух, оставляя гладкий отполированный срез. Подъем, который я ощутил, описанию не поддается - вот теперь, с компасом, "снежным стеклом" и Абсолютным клинком, я готов был лицом встретить любую опасность. Одновременно я вдруг почувствовал, что страшно проголодался. Быстро разведя костер, я нанизал на веточку и поджарил несколько ломтиков вяленого мяса, которые с удовольствием съел вместе с галетным печеньем. Чай я заварил прямо в кружке, наполнив ее водой из фляги и поставив в огонь - способ, конечно, варварский, но выбора у меня не было. К счастью, кружка выдержала, не распаялась, и я долго пил обжигающе-вкусный чай с сахаром вприкуску.

К тому моменту, как я покончил с трапезой, рассвело окончательно и надобность в "ночных стекляшках" отпала. Нужно было идти дальше, но мне не хотелось вот так сразу подниматься и покидать эту уютную и уже ставшую такой родной полянку. Ладно, позволим себе еще немного задержаться, а заодно и проанализировать ситуацию - до этого момента у меня просто не было возможности думать о чем-либо еще, кроме выбора направления и сражения с кустарником.

Итак, что мы имеем в сухом остатке, думал я, подбрасывая в костер очередную порцию хвороста. Без эмоций, руководствуясь только логикой и фактами. Еще раз прокрутив в хронологическом порядке цепь событий, начиная со встречи с Карстом и заканчивая сегодняшним (точнее, уже вчерашним) бегством от улан, я окончательно убедился в том, что основным объектом, скажем так, интереса во всех случаях являлся именно я. Мирилла с друзьями поплатились только потому, что оказались между мной и тем (или теми), кому я был нужен. Кому и зачем мог понадобиться простой славский парень, который за двадцать один год своей жизни не совершил ничего такого, что бы выделяло его из толпы ему подобных? И что такого я сотворил, что мною заинтересовался Дознавательный приказ, точнее, Особый кош? Хотя последнее еще как-то можно было бы объяснить, ведь дознание по поводу событий в Лазурном лесу и в университете еще не окончено и, возможно, меня рассматривают как главного свидетеля, что, в принципе, соответствует действительности - других свидетелей попросту не осталось. Тогда почему мне предъявили обвинение в государственной измене? Конечно, не мне одному, но от этого не легче. И потом, остается еще магистр Луговой, мой любимый преподаватель, которого я всегда считал немного чудаковатым и несколько эксцентричным халдеем, влюбленным в свой предмет, и который за последние несколько дней вдруг открылся мне с совершенно незнакомой стороны, причем настолько незнакомой, что у меня начали закрадываться сомнения, а тот ли он, за кого себя выдает. "Ты веришь мне?", спросил он. Сейчас я не мог бы однозначно ответить на этот вопрос. Возможно, при других обстоятельствах, будь у меня время подумать и все взвесить, я был бы не столь категоричен, но в тот момент у меня, похоже, не оказалось альтернативы, и мое подсознание, а также вера в магистра все решили за меня. Но что сделано, то сделано, и сейчас у меня оставалось две возможности - вернуться и сдаться, поскольку никакой вины я за собой не чувствовал, или продолжать выполнять просьбу Лугового, вернее, его приказ. Итак, что выбрать... Здравый смысл и воспитание гражданина Короны требовали, чтобы я вернулся, но внутренний голос убеждал в обратном. В пользу первого решения говорило то, что только с помощью специалистов по защитной магии я могу рассчитывать вновь увидеть Мириллу и друзей, в пользу второго - менее логичное, но более эмоциональное стремление к проведению самостоятельного поиска, в чем мне было отказано. Да и вряд ли я могу рассчитывать на теплый прием со стороны властей после бегства, пусть даже вынужденного, хотя, кто знает, какую историю рассказал сотнику Луговой. Интересно, как они там с Анди? Надеюсь, им удалось выкрутиться - эльфийка профессионал, а про магистра я уже говорил. Так что, пожалуй, о возвращении и сдаче стоит забыть, и побыстрее двигать к этому самому леснику, как его там - Хрон, кажется? Кстати, а где брошь, которую мне дал магистр? Неужели потерял? Вспотев от страха, я принялся шарить по одежде, и с облегчением обнаружил искомое в кармане камзола. Ну-ка, посмотрим, что за вещицы таскает с собой Луговой.

При ближайшем рассмотрении это оказалась совсем не брошь, а овальный жетон с изображением Коронного герба в обрамлении дубовых листьев на фоне перекрещенных меча и лопаты. На обратной стороне было выгравировано по-славски: "Орнелий Кваша". Больше ничего примечательного, как я ни присматривался, обнаружить не удалось. Так, еще и Кваша какой-то появился. Ладно, похоже, что я по осколкам пытаюсь восстановить цельную картину, а это занятие еще более неблагодарное, чем попытка прорубиться сквозь колючий кустарник с помощью кинжала. К тому же отсутствие преследования вовсе не означает, что меня не ищут, поэтому стоит поспешить.

Я приладил к поясу ножны с Абсолютным клинком, компас-трубу повесил на шею, использовав для этого кусок шнура, залил костер и, забросив сумку за спину, нырнул под сень деревьев.

Не прошло и часа, как я выбрался к ручью, точнее, к небольшой речушке, неторопливо несущей свои воды на восток. Хвойные исполины постепенно уступили место каким-то лиственным деревьям, то ли букам, то ли вязам, лес здесь был более светлым и не таким густым, так что идти вдоль ручья оказалось совсем нетрудно и довольно приятно. Все вокруг дышало миром и покоем, воздух наполнял птичий гомон, а солнечные лучи, пронизывая листву, выписывали на земле фантастические узоры. Пять верст вдоль ручья, это при моей нынешней скорости передвижения часа полтора, так что до полудня должен добраться.

Берег, на котором я оказался, был более высоким, чем противоположный. Я сбежал к воде, скинул камзол и рубаху и плюхнулся в ручей. Бр-р, а водичка-то еще совсем не летняя, подумал я; стуча зубами от холода, я наскоро ополоснулся и выскочил на берег, поспешно натягивая одежду. Затем принюхался и, поеживаясь, вновь стянул с себя рубаху, сменив ее на чистую, которую отыскал в сумке. Странное дело - пока одежда не снимается, ты чувствуешь себя вполне комфортно, даже если проходишь в ней несколько дней. Но стоит только разоблачиться, как впитавшийся в ткань запах немытого тела буквально сшибает с ног. Я подумал о горячем душе и вздохнул: похоже, мне еще долго придется обходиться без этого блага цивилизации. Может, у лесника окажется баня, и мои мечты станут реальностью? Слово "баня" вызывала в моем сознании ассоциацию с паром и мокрыми вениками, хотя за всю свою жизнь не то, что побывать, мне ее даже видеть не приходилось. Городской житель, усмехнулся я, влезая в камзол и вновь забрасывая сумку за спину. Здесь, на залитом солнцем берегу лесного ручья, в окружении дикого леса, первозданная тишина которого нарушалась лишь птичьими трелями, как-то не верилось, что буквально в нескольких десятках верст от этого места возделываются поля, строятся дома, бегут по рельсам паровики и конки, а улицы городов и поселков полны спешащих по своим делам людей. Интересно, а если бы мне вдруг пришлось скрываться в лесу долгое время, сумел бы я выжить, что называется, на подножном корму? Вряд ли - я никогда не был особенно силен в ботанике, так что не в состоянии различить большинство деревьев между собой, не говоря уже о ягодах и грибах. Хотя, можно было бы сделать лук со стрелами и охотиться, стреляю я неплохо, вот только костер, когда закончатся спички, пришлось бы разводить либо трением, либо путем высекания искры из металла, ведь "огненным камнем" я не запасся, кто же знал, что придется скитаться по такой местности. Да, это вам не чтение приключенческих романов в удобном кресле с чашкой горячего шоколада под локтем...

Размышления непрерывным потоком омывали мой мозг, а ноги несли вдоль ручья, с каждой минутой приближая меня к намеченной цели. Наверное, я слишком расслабился, поэтому не сразу сообразил, что произошло, когда на спину обрушился мягкий удар, и мое тело по всей длине вошло в прямой контакт с почвой. Правда, падать я умел и поэтому ничего себе не зашиб, однако подняться не получалось, поскольку меня что-то крепко прижимало к земле, жарко дыша прямо в ухо. "Медведь!", молнией пронеслось в голове, "Сейчас рвать начнет!".

-- Клык, назад! - послышался звонкий голос. - Я тебе что сказала, негодник!

Медведь потоптался по мне еще несколько секунд, затем тяжесть исчезла, и я медленно поднялся, стряхивая с себя прошлогоднюю листву.

-- Руки! - раздался за спиной тот же голос.

-- Что руки? - я неторопливо повернулся.

Передо мной стояла невысокая девушка, почти девочка, облаченная в зеленую куртку и коричневые штаны, заправленные в мягкие сапожки до колен. Завязанные в хвост рыжие волосы спускались из-под зеленой шляпы с узкими полями, и были небрежно переброшены через левое плечо. В руках незнакомка держала небольшой изящный арбалет, нацеленный мне куда-то в область солнечного сплетения. У ее ног в ленивой позе развалилась белая мохнатая собака размером с теленка. Высунув язык, животина внимательно разглядывала меня, помахивая пушистым хвостом.

-- Подними руки! - скомандовала девчонка, поведя арбалетом вверх-вниз.

-- Эй-эй, ты поосторожнее с этой штукой, - беспокойно следя за ее манипуляциями, пробормотал я. Не ровен час, нажмет случайно на крючок, и отправит меня к Кригге.

-- А ты руки подними!

-- Зачем? - осведомился я, покорно выполняя ее команду. - Ну вот, поднял. Что дальше?

-- Ты кто? - пигалица была настроена воинственно.

-- А ты кто?

-- Здесь я задаю вопросы. Ты браконьер?

-- С чего ты взяла?

-- А чего тогда шляешься по моему лесу?

-- А где написано, что он твой? - беседа получалась какой-то детской, но у девчонки было, как минимум, два веских аргумента, заставлявших относиться к происходящему со всей серьезностью.

-- Что у тебя в сумке? - незнакомка проигнорировала мой вопрос.

-- Личные вещи, - односложно ответил я, мысленно оценивая ситуацию. Последняя явно складывалась не в мою пользу: даже если и удастся увернуться от стрелы (арбалет однозарядный, быстро перезарядить она его не успеет), все равно, остается псина; собака как раз зевнула, продемонстрировав острые желтоватые клыки размером с приличный кинжал, и у меня сразу же отпала охота делать резкие движения.

-- Наверное, силки, ловушки, капканы и прочая браконьерская дрянь? Ну-ка, давай сумку на землю!

-- Вот что, девочка, - решительно сказал я, тем не менее выполняя ее приказ - Я не браконьер. В сумке у меня одежда и кое-какие припасы. А причина, по которой я нахожусь в этом лесу, тебя не касается. Так что давай, покончим с этим, и каждый пойдет своей дорогой.

-- Ну уж нет, - вздернула нос рыжая. - От меня еще ни один браконьер не уходил.

-- Тогда докажи, что я браконьер, - происходящее начинало меня раздражать. - Знаешь такой термин - презумпция невиновности?

Похоже, девица смутилась:

-- Знаю, - тихо ответила она. - Это когда нельзя выносить суждение, пока вина не доказана.

-- Отлично! - нужно признать, от лесной пигалицы таких познаний в юриспруденции я не ожидал. - Тогда объясни мне, на каком основании ты обвиняешь меня в браконьерстве?

Некоторое время она пристально смотрела мне в глаза, затем вздохнула и опустила арбалет.

-- Извините, - переходя на "вы", произнесла девчонка. - Просто за последние три дня я обнаружила пять силков на птиц и семь капканов, причем в один из них попал олененок. Отпечатки были нечеткие, наверное, браконьеры использовали бахилы, а еще там посыпали "серым порошком", и Клык не сумел взять след. А когда увидела вас, почему-то решила, что вы один из них. Теперь вижу, что ошиблась. Еще раз простите, пожалуйста.

-- Ладно, проехали, - я потянулся за сумкой. Пес заворчал и напрягся.

-- Все в порядке, успокойся, - рыжая положила руку ему на голову, и он угомонился. - Меня зовут Анита, - представилась девчонка, разряжая арбалет и забрасывая его за спину.

-- Драгомир, можешь звать меня Драго. И давай на "ты", мне так проще.

-- Давайте... то есть, давай, - Анита явно смутилась. - Можно вопрос?

-- Кто я такой и какого лешего делаю в твоем лесу? - понимающе усмехнулся я. Девчонка покраснела и, закусив губу, кивнула.

-- Выполняю просьбу одного моего друга. Мне нужно повидать Хрона, который, говорят, работает здесь лесничим. Ты с ним, случайно, не знакома?

-- Знакома, - кивнула головой Анита. - Это мой отец. Я тебя провожу.

По дороге Анита все больше молчала, выглядела смущенной и отделывалась односложными ответами на мои вопросы. Все это время Клык бежал рядом с хозяйкой, то и дело поглядывая на меня умными глазами и ухмыляясь, что в его исполнении выглядело довольно-таки жутковато.

Жилище лесника располагалось на просторной поляне, рядом с ручьем. Я ожидал увидеть небольшую избушку, срубленную из дерева и крытую тесом; вместо этого передо мной предстал двухэтажный каменный особняк, с по-городскому стрельчатыми окнами и высокой двускатной черепичной крышей; из трубы струился легкий дымок. К дому вела довольно широкая, хорошо утоптанная дорога, другой конец которой терялся в лесу. Вдоль дороги протянулось несколько бревенчатых построек, очевидно, хозяйственного назначения. Перед домом была разбита клумба, радующая глаз яркими весенними красками.

На крыльцо вышла женщина в длинном платье. Увидев нас, она приветливо помахала рукой. Я тоже махнул в ответ, Анита же буквально расцвела на глазах.

-- Твоя мама? - спросил я.

На лицо девочки набежала тень:

-- Нет, тетя Орианна. Мама умерла год назад.

-- Ох, прости, пожалуйста...

-- Да ничего, - через силу улыбнулась она. - Ты ведь не знал.

Женщина легко сбежала с крыльца и направилась к нам. Анита бросилась ей навстречу, и женщина крепко обняла девочку.

-- Тетя Ори, почему тебя так долго не было? Кстати, познакомься, это мой новый друг. Я его в лесу нашла. Ну, я побежала, а то опоздаю. - С этими словами Анита поцеловала Ори в щеку и, застенчиво улыбнувшись мне, исчезла в темном провале входа одного из строений.

Я невольно улыбнулся, представив, как четырнадцатилетняя девчушка находит завалявшегося под кустом двадцатилетнего балбеса.

-- Очень приятно. Меня зовут Орианна, можно просто Ори. - Голос у женщины был низкий, и мне сразу вспомнилась Анди. - Нечасто нас навещают гости из Большого Мира.

-- Драгомир, - представился я, пожимая узкую ладошку. - Можно просто Драго.

На вид Орианне было лет двадцать восемь - тридцать. Лицо с широко расставленными глазами нельзя было назвать красивым, но что-то в нем было, какая-то изюминка, придававшая обладательнице необъяснимое очарование. Пухлые губы, небольшой нос и густые брови наводили на мысль о примеси остской крови, тогда как смоляные волосы были заплетены короной на кальсский манер. Женщина была высокой, почти с меня ростом, и несколько полноватой, что, впрочем, ей удивительно шло.

-- Вы вовремя, - заметила она. - Через час будем обедать, а пока могу предложить вам кружку домашнего эля, я сама его варю.

-- А как же... - я повернулся в сторону строения, из которого как раз показалась Анита верхом на белой лошади - очевидно, это была конюшня. Махнув нам рукой, девочка оглушительно свистнула, и понеслась по дороге прочь от дома. Клык гигантскими прыжками помчался за ней.

-- Анита? - женщина улыбнулась. - Она поехала в школу, там и пообедает. Вернется к вечеру. Драгомир, вы идете?

-- Я, собственно, к сударю Хрону... - поспешил я вслед за женщиной.

-- Он на объезде, но к обеду должен появиться, - Ори гостеприимно распахнула передо мной двери. - Прошу.

Внутри жилище Хрона оказалось уютным и подходило, скорее, не леснику, а муниципальному чиновнику или отставному военному. На последнее соображение наталкивало изобилие всевозможного оружия, развешенного по стенам (я вспомнил коттедж Мириллы, и сердце тут же заныло), а также картины батального содержания, преимущественно взятие крепостей. Все вокруг блистало идеальной чистотой, и я подумал, что здесь явно постаралась женская рука.

-- Может, хотите принять душ? - осведомилась Ори.

Мне показалось, что я ослышался:

-- Душ? Здесь? - невольно вырвалось у меня.

-- А почему бы и нет, - пожала плечами хозяйка, извлекая из стенного шкафа большое льняное полотенце. - Или вы думаете, что, раз в лесу живем, то дремучие и далекие от цивилизации?

-- Нет, ну что вы, - я готов был сквозь землю провалиться.

-- Ничего, не вы первый, - засмеялась Ори; теперь она больше всего напоминала школьницу, которой удалось поставить в неловкое положение учителя. - Просто городскому жителю трудно привыкнуть к мысли о том, что плоды научно-технического прогресса добрались и до сельской местности. Я сама, пока не переехала сюда, искренне считала, что хлеб растет на деревьях, а яблоки рождаются прямо в корзинах.

-- Правда? - глупо поинтересовался я.

-- Нет, конечно, это я так, утрирую. Вообще-то я преподаю в школе, тут неподалеку поселок, не очень большой - дворов триста - но крепенький. Родилась я и выросла в Ирбисе, это город на границе с Кальсской губернией, там же окончила учительский лицей, а теперь вот учу детишек. Языки, литература и история.

-- А как здесь оказались? - я принял полотенце из ее рук.

-- Так получилось, - односложно ответила она, и я понял, что эту тему она развивать не собирается. - Кстати, Драгомир, если вам нужно почистить что-то из одежды, там найдете "мешок чистоты". Умеете пользоваться? Вот и прекрасно.

-- Извините за, возможно, бестактный вопрос, а вы всегда сначала приглашаете в дом незнакомца, а потом выясняете, кто он, откуда и зачем пожаловал? А вдруг бы я оказался браконьером или, еще страшнее - преступником-маньяком?

Я удобно развалился в плетеном кресле, потягивая густой горьковатый эль из большой нарочито грубо вылепленной глиняной кружки. Тело после контрастного душа было невесомым, чистая ароматная одежда приятно холодила кожу. Было уже по-летнему жарко, поэтому Ори предложила насладиться вкусом эля на свежем воздухе.

-- Ну почему бестактный, для городского жителя вполне уместный, - хозяйка, наполнив собственную кружку из пузатого бочонка, откинулась на спинку своего кресла и с видимым удовольствием сделала несколько глотков. - Действительно, правила этикета требуют, чтобы посетитель вначале представился и сообщил о цели своего визита, а принимающая сторона, в свою очередь, адекватно на это отреагировала. Драгомир, не смотрите на меня такими глазами; не забывайте, я все-таки учитель, и с коллегами привыкла изъясняться именно так. И учеников к этому приучаю, ведь многим из них придется после школы отправиться в Большой Мир, и мне бы не хотелось, чтобы они ощущали себя там деревенщиной.

Похоже, этой женщине опять удалось меня смутить - я почувствовал, что краснею.

-- С точки же зрения сельского, или, в данном случае, лесного жителя любой гость - в радость, причем по умолчанию считается, что гость обязательно человек порядочный, пока он не докажет обратное.

-- То-то Анита меня сразу взяла на мушку и записала в браконьеры - заметил я.

Ори грустно улыбнулась:

-- Анита - это случай особый. Вы ведь знаете, что у нее около года назад умерла мать?

-- Да, она упоминала об этом, - уклончиво ответил я.

-- А она вам не рассказывала, от чего мать умерла?

-- Я понял, что от какой-то болезни.

Некоторое время Орианна задумчиво вертела в руках кружку, затем залпом осушила ее.

-- Ее убили, - просто сказала она.

-- Как? - я чуть не поперхнулся.

-- Страшная история. Арине - так звали мать Аниты - было за сорок, но мы с ней очень дружили: она, как и я, преподавала в школе, только естественные предметы, и частенько помогала своему мужу в его работе. Знаете, быть лесничим непросто, нужно не только обладать определенными знаниями, но еще и чувствовать душу леса. У Аниты такие способности были, она не просто чувствовала - жила лесом, и я не раз наблюдала, как к ней приходили всевозможные животные, со своими животными проблемами, и как она эти проблемы решала. Стоит ли говорить, что Анита всегда очень болезненно реагировала на всевозможные увечья, нанесенные лесным жителям, а больше всего она ненавидела браконьеров.

-- А разве в лесу нет гномов? - спросил я.

-- Есть, но, к сожалению, их немного. Небольшое поселение, верстах в сорока к югу. Когда-то, очень давно, гномов хватало, чтобы ухаживать за каждым деревом, но потом они обиделись за что-то на людей и почти все покинули эти места. Осталась горстка, они делают, что могут, но без нашей помощи они просто не в состоянии за всем уследить.

-- Но как же "зеленые рейнджеры", наконец! Например, в Лазурном лесу их предостаточно.

-- Еще бы их там было не предостаточно, рядом со столицей! А здесь провинция, глухомань. Лес покрывает огромную территорию, по нему разбросаны поселки лесорубов и углежогов. Нет, конечно, "зеленые рейнджеры" есть и у нас, но, опять-таки, на такую площадь их слишком мало, и сосредоточены они в местах, представляющих для браконьеров особый интерес - скажем, Медвежья Падь или Кунья Поляна. А здесь самая окраина, можно сказать, почти цивилизация, вот и решили, что одного лесничего с парой помощников достаточно. Тем более, что рядом поселок, где, при необходимости, можно набрать с полсотни добровольцев.

Ори снова наполнила свою кружку из бочонка.

-- Хрон с Ариной жили очень хорошо, самая счастливая семья в округе, хотя он намного старше. Детей у них долго не было, а потом, наконец, родилась Анита. Я частенько бывала у них в гостях, и Анита считала меня кем-то вроде тетушки. Да так оно, в принципе, и было - семьи у меня нет, детей тоже, вот я и привязалась к девчушке.

Орианна снова замолчала; в уголках рта появилась горькая складка.

-- Ори, если вам тяжело об этом говорить, то лучше не надо, - я уже проклинал себя за то, что вообще затронул эту тему.

-- Да нет, почему. Молчание усугубляет, а слово облегчает. Тем более, что не так часто в нашей глухомани появляются новые люди, а каждое новое лицо - это бесценный дар, ибо нет ничего важнее человеческого общения. Так вот, в тот злополучный день, как раз в разгар школьных каникул, когда Хрон с помощниками были на объезде, а мы втроем купались в ручье, к дому выбрался израненный медвежонок. Арина тут же бросилась к нему - не знаю, каким образом, но он ей сообщил о том, что его мать и двух братьев убили плохие люди - я ведь говорила, что моя подруга умела понимать животных. Арина тут же оседлала лошадь и, препоручив раненого медвежонка нашей с Анитой заботе, бросилась на поиски. Я, как могла, уговаривала ее дождаться Хрона или хотя бы позволить мне поехать с ней. - Ори печально улыбнулась. - Но остановить Арину - это все равно, что пытаться удержать ветер. Мне же она сказала, что я, со своими городскими замашками и пацифизмом, буду ей только в тягость. Взяла с собой одну собаку, не Клыка - другую. Словом, она ускакала, а я послала Аниту в поселок, за помощью, и занялась медвежонком. Где-то через час вернулся Хрон. Услышав о том, что произошло, он изменился в лице и тут же бросился за женой; к этому моменту подоспели еще люди из поселка, и вся эта ватага понеслась за Клыком, взявшим след. Но было поздно.

Когда ее нашли, Арина была еще жива. Ее привязали к дереву, заткнули рот и развлекались тем, что неторопливо расстреливали из арбалетов. Собаку убили сразу. Браконьеров было пятеро, далеко уйти им не дали - Клык загрыз двоих, а остальных повязали. Потом их повесили, но что толку...

Ариана была сильной женщиной, и сумела протянуть почти неделю; поселковые целители сделали все, что было в их силах, но помочь ничем не могли.

Все это время я неотступно находилась рядом с ней, пыталась хоть чем-то быть полезной. - Орианна на мгновение зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, в них плескалось столько боли, что у меня все внутри похолодело. - В конце концов, она умерла. А у Аниты с тех пор появилась цель в жизни: борьба с браконьерами. Слава Создателю, что в наших краях их немного, да и то по мелочам - птички, рыба. Случай с Ариной - единственный на моей памяти.

-- А как же Хрон?

-- Хрон - человек железный, но не каменный. Смерть горячо любимой супруги его подкосила, но виду он не подает. Кроме того, у него есть Анита, из которой он вознамерился сделать себе достойную замену.

У меня на кончике языка вертелся вопрос, но задавать его я не собирался, однако Ори сама ответила на него:

-- Хрон - замечательный человек, и любая женщина была бы счастлива стать его женой. Но мне это не грозит. Просто, как я вам говорила, у меня кроме него и Аниты здесь никого нет - коллеги и ученики не в счет, так что я буду находиться рядом с ними столько, сколько потребуется. А теперь, после того как я выговорилась и излила вам свою боль, отвечу на ваш первый вопрос: во-первых, браконьеры не ходят по лесу в открытую, а, во-вторых, если я и не умею читать в душе леса, то в человеческих душах кое-что понимаю.

-- Орианна... - начал я, но она жестом прервала меня.

-- Не нужно никаких слов. Давайте просто немного помолчим и займемся элем.

Что и говорить, эль был превосходен, однако мне показалось, что горечь в нем была порождена не только рецептом приготовления.

Хрон появился часам к двум по полудню. То ли под воздействием эля, то ли жаркого солнца, а, скорее всего, и того и другого вместе, я задремал; разбудил меня гулкий голос, раздавшийся, казалось, с самих небес:

-- Ага, так это и есть тот самый гость?

Таких людей, как Хрон, мне еще встречать не доводилось. Эталоном мощи для меня всегда служил Ратибор, но в сравнении с лесничим мой друг был не более чем школьник. В Хроне было росту аршина три, не меньше, а при взгляде на его плечи я начинал понимать, что косая сажень - это отнюдь не метафора. Облачен он был в коричневую куртку и такие же штаны, заправленные в ичиги; лицо и голова были гладко выбриты, и солнце ярко отражалась от его макушки. Пронзительно-зеленые глаза пристально вглядывались в собеседника и, казалось, одновременно замечали все вокруг. При ближайшем рассмотрении становилось понятно, что ему уже хорошо под шестьдесят, но двигался он с грацией, которой бы позавидовал и "хамелеон".

-- Ну, давай знакомиться, - прогудел он, протягивая руку, в которой могло поместиться с пяток моих ладоней. Пожатие у него было крепким, но осторожным - Хрон явно знал свою силу и не хотел причинять боль. - Хронислав Оберег, для друзей Хрон.

-- Драгомир. Можно просто Драго, - третий раз за день произнес я, но раздражения это у меня не вызвало: Хрон мне нравился.

-- Ори, как насчет обеда? - немного возвысил голос лесничий, и мне показалось, что я оглох.

-- Все уже на столе, - разрумянившаяся Орианна появилась на крыльце - похоже, пока я спал, она занималась делом.

-- Тогда вперед, - хозяин положил мне руку на плечо и мягко подтолкнул к двери. - Сначала еда, а потом беседа, - в слове "беседа" он сделал ударение на последнем слоге, и я невольно усмехнулся незатейливой шутке.

Обед оказался обильным и длительным. Блюда сменялись одно за другим, и вскоре я потерял счет съеденному и выпитому. Все было свежим, вкусным и натуральным, Мирилле бы такое понравилось - никаких субпродуктов и никакой магии сохранения. В меню, в основном, присутствовали рыбные блюда, хотя мы отдали должное и фазану в сметане, и жареной куропатке. Завершилось все это великолепие яблочным струделем и медовым узваром.

Слегка осоловев от еды, я поднялся вслед за Хроном в его кабинет на втором этаже, и тут поразился произошедшей с ним перемене. Если в течение всего обеда он постоянно балагурил и громогласно хохотал над собственными остротами, то здесь он вдруг резко толкнул меня в кресло и, стиснув мои руки в своих словно клещами, уперся мне в глаза тяжелым взглядом, в котором не было и намека на дружелюбие.

-- Ну, говори! - буквально прорычал он, и мне на мгновение сделалось страшно - представьте себе, что вы прикованы к рельсам, а на вас несется взбесившийся паровик.

-- Ч-что говорить? - пролепетал я.

-- Когда вы, ищейки дознавательские, перестанете меня третировать!

-- Вы ошибаетесь! Я не дознаватель! Я от магистра Лугового!

-- Не знаю такого! Быстро говори, кто тебя послал!

-- Магистр Славгородского университета Радек Луговой! Просил передать, что капитан шлет вам привет, и просит приготовить для него семь фунтов вяленой рыбы!

По-моему, я здорово переврал пароль; тем не менее, взгляд Хрона немного смягчился:

-- Значит, говоришь, магистр Радек Луговой? А чем докажешь?

-- Если вы отпустите мои руки, я вам покажу одну вещицу, - самообладание постепенно возвращалось ко мне.

Лесничий разжал пальцы, и я, сунув руку в карман камзола, протянул ему на раскрытой ладони жетон. Некоторое время он внимательно изучал его, затем вернул мне и улыбнулся - на этот раз дружески.

-- Прости меня, парень. Принял тебя за одного из ЭТИХ, - Хрон неопределенно покрутил ладонью в воздухе. - Значит, тебя прислал Луговой. В чем проблема?

Я в некотором замешательстве уставился на него:

-- Н-но магистр мне сказал, что достаточно будет произнести условную фразу и показать жетон...

-- И что? - с интересом осведомился лесничий.

А действительно - и что? "Потом будет потом. Посмотришь в свертке". Но там я уже смотрел. Или чего-то я не заметил?

-- Не знаю, - честно ответил я. - Нужно еще раз посмотреть в свертке.

-- В каком?

-- Который магистр передал мне перед моим... э-э... побегом.

-- А где сверток?

-- В сумке.

-- А сумка?

-- Внизу, в прихожей.

-- Ладно, давай ее сюда, вместе посмотрим.

На повторную ревизию свертка потребовалось от силы минут пять. Затем наступила очередь ножа (Хрон, опробовав Абсолютное лезвие на мраморной статуэтке воина, долго качал головой, рассматривая гладкий срез) и компаса-подзорной трубы, однако ничего заслуживающего внимания обнаружено не было. Я почувствовал, что мною начинает овладевать тихая паника, и Хрон, чутко уловив мое настроение, предложил сопроводить его в очередном объезде закрепленной за ним территории, и по дороге поведать ему все, что я сочту нужным - похоже, предъявленный лесничему жетон полностью восстановил его доверие ко мне. Мысленно вздохнув, поскольку верховая езда все еще не входила в перечень моих увлечений, я, тем не менее, покорно согласился. Не прошло и получаса, как мы с Хроном в сопровождении лохматого черного пса по имени Сумрак, размерами несколько уступавшему Клыку, но все равно очень большого, под напутствия Орианны с пожеланиями удачи и просьбой не опаздывать к ужину, покинули усадьбу и порысили по дороге. Лошадь мне досталась довольно норовистая, которая сразу же почувствовала мою неуверенную посадку и постаралась этим воспользоваться, однако лесничий на нее рявкнул, и кобылка тут же сделала вид, что присмирела. Я с тоской вспомнил спокойную и покладистую Серенькую; тут же мои мысли, естественно, переключились на магистра Лугового и Анди, а от них - на Мириллу, и мне вдруг сделалось так муторно, что захотелось взвыть. К счастью, в этот момент Хрон как раз поравнялся со мной и предложил приступить к повествованию. Поскольку мы были одни (своих помощников лесничий отпустил еще с утра), и нас окружал дремучий лес, я решил особо ничего не скрывать, и, проникшись неожиданным доверием (а что еще оставалось делать?), рассказал Хрону практически все, опуская только второстепенные детали и детали интимного характера. Лесничий оказался на редкость благодарным слушателем: он не перебивал, не задавал наводящих вопросов, а просто молча ехал рядом, время от времени бросая на меня внимательный взгляд, когда рассказ приобретал остроту.

Наконец, я закончил. Чувствовал я себя выжатым и полностью опустошенным, поскольку не просто рассказывал, а заново переживал все, что произошло со мной и моими друзьями в течение последних нескольких дней. Некоторое время Хрон ехал молча, задумчиво посасывая незажженную трубку, которую в процессе моего повествования выудил из кармана, затем решительно выпрямился в седле и повернулся ко мне:

-- Вот что я тебе скажу, парень: все это мне очень не нравится.

-- Какое совпадение - мне тоже, - пробормотал я, безуспешно пытаясь заставить пакостную конягу идти ровнее.

-- Ты не остри, я серьезно. Похоже, кому-то ты здорово перешел дорогу, только каким образом, мне совершенно непонятно. Может, кто из твоих родных и близких в чем-то был замешан?

-- Не думаю, - пожал я плечами. - Родители погибли пять лет назад, родственники от меня отвернулись, точнее, никогда ко мне и не поворачивались, за исключением двоюродного брата, любимая девушка, - тут мой голос на мгновение пресекся, - любимая девушка исчезла, равно как и ближайшие друзья. Так что...

-- А как погибли твои родители? Прости, что задаю такой вопрос, но это может быть важным.

-- Крушение паровика. Двадцать семь пассажиров, и из них двое - отец с матерью.

-- Понятно... Больше родственников нет?

Я тут же подумал об Ильме Гранат, но не стал делиться с Хроном своими подозрениями, тем более, что никаких доказательств родства с ней у меня до сих пор не было.

-- Во всяком случае, известных мне нет, - покачал я головой.

-- А магистр Луговой? Ведь этот твой, как его - Карст, кажется, - упоминал его среди тех, кого тебе следует держаться. Что ты об этом скажешь?

Еще некоторое время назад я бы просто посмеялся такому предположению как хорошей шутке, однако события последних дней заставили меня взглянуть на многие вещи по-новому.

-- Не знаю, - после некоторых раздумий все же заключил я. - Скорее всего, нет. Я знаком с магистром пять лет, то есть с момента моего поступления в университет, и за это время у нас сложились вполне дружеские отношения, если такое определение вообще уместно, когда речь идет об учителе и ученике. Но близки мы никогда не были, и, кроме как в университете, больше нигде не пересекались.

-- Ну, а, например, эти ваши открытия, типа Абсолютного клинка - не могли бы они явиться причиной заинтересованности в тебе определенных лиц? Ты ведь сам говорил, что у магистра ничего подобного не получалось, а только у тебя.

-- А кого вы подразумеваете под "определенными лицами"? - осведомился я, уворачиваясь от низко нависшей ветки. - Каких-нибудь заговорщиков или мятежников? Так, насколько мне помнится, в Короне с давних пор все чинно и пристойно, да и не такое уж это открытие, если говорить об Абсолютном лезвии...

-- Ты не считаешь получение Абсолютного лезвия открытием? - Хрон с изумлением уставился на меня. - Ну, ты даешь...

-- А что? - тут уж настала моя очередь удивляться.

-- Да ты хоть представляешь практическое значение этого открытия? Или у вас там, в университете, у всех мозги набекрень?

-- Ну почему, очень даже представляю, - пробормотал я, силясь понять, что же так взъярило собеседника - от его голоса мне заложило уши. - Шахтерам, там, дровосекам, каменотесам... - я поднял глаза на Хрона и осекся: во взгляде лесничего читалось безмерное потрясение пополам с какой-то жалостью. - Ну, в общем всем, кому нужно, - смущенно закончил я.

-- Шахтерам... Дровосекам..., - передразнил он меня. - Парень, лет сорок назад, да что там, сорок - лет пятнадцать назад за такой результат ты получил бы "Звезду первооткрывателя", и это как минимум! А ты рассказываешь об эпохальном открытии совершенно будничным тоном... Дровосекам... Каменотесам...

-- Но я действительно не понимаю, что в этом такого, - искренне ответил я. С юных лет, находясь в научной среде, я как-то привык к тому, что основным предназначением науки является совершение открытий, которые впоследствии можно будет применить для облегчения повседневной жизни людей. Кроме того, время от времени я ловил себя на том, что процесс для меня зачастую важнее и интереснее результата, за что неоднократно удостаивался со стороны Лугового язвительного определения "человека процесса". Да и не припомню я, чтобы сам магистр прыгал до потолка, узрев созданное мною Абсолютное лезвие - так, обрадовался, но не более того...

Некоторое время лесничий внимательно разглядывал меня, словно редкое растение или животное, затем глубоко вздохнул и витиевато выругался.

-- Да, парень, мозги у тебя точно набекрень, но не твоя это вина. И кое-кому стоило бы за это заплатить, - как-то непонятно закончил он. - Ладно, рассказал ты мне много, мне нужно все обдумать...

Весь остаток пути (а объезд угодий занял у нас около трех часов) Хрон подробно знакомил меня с лесом, произрастающими в нем растениями и его обитателями. Казалось, лесничему знакома здесь каждая травинка, каждый камень, и я, наконец, понял, как это мы ухитряемся спокойно проезжать верхом в тех местах, где мне на своих двоих пришлось бы с трудом продираться сквозь густые заросли - создавалось впечатление, что лес попросту расступается перед нами, тут же вновь смыкаясь позади. Когда я поделился с лесничим своими наблюдениями, он только хитро взглянул на меня и широко улыбнулся.

Солнце уже висело довольно низко, когда мы подъехали к жилищу Хрона. Удивительное дело, но, проведя в седле столько часов подряд, я не чувствовал не только каких-либо неудобств, но и простой усталости: наоборот, тело переполняла какая-то радостная энергия.

Поставив лошадей в стойло, мы с лесничим, освежившись в душе, встретились за столом. На этот раз мы ели молча, только иногда обмениваясь односложными фразами типа "Попробуй этого вина" или "Передайте, пожалуйста, хлеб". Орианна, накормив нас, быстро убрала посуду и принялась собираться домой. Я вызвался ее проводить, и Ори, после некоторых колебаний, приняла мое предложение. Хрон предложил взять лошадей, но женщина отказалась, заметив, что прогулка пешком гораздо приятнее, хотя и несколько дольше.

Когда мы миновали последнее строение усадьбы, послышался топот, и из-за деревьев вылетела белая лошадь, на которой восседала Анита. Мохнатый Клык, как всегда, несся сзади. Увидев нас, девочка соскочила с седла и принялась уговаривать Орианну остаться, однако та сослалась на неотложные дела и пообещала обязательно прийти завтра. Анита было надулась, но Ори нежно обняла ее за плечи и что-то прошептала на ухо, после чего мир незамедлительно был восстановлен. Девочка вновь взобралась в седло, послала мне воздушный поцелуй и неторопливо затрусила к усадьбе, а мы продолжили свою прогулку, в ходе которой Орианна полностью подтвердила мое первое впечатление о ней как о приятной собеседнице, и время, которое нам потребовалось для того, чтобы покрыть пять верст до поселка, пролетело незаметно.

Женщина жила в небольшом аккуратном домике в самом центре поселка. Людей на улице было немного, в основном дети, и женщина пояснила, что большинство взрослых еще не вернулось с работы. Чувствовалось, что Ори пользуется здесь всеобщим уважением - при ее появлении дети прекращали свою возню и радостно кричали: "Добрый вечер, учительница Орианна!", а их родители приветливо кивали со словами "Здоровья вам, сударыня Криемель". Меня они рассматривали с вежливым интересом, но без особого любопытства,

-- А вас здесь любят, - заметил я, когда мы подошли к ажурной калитке, выполненной на эльфийский манер. - И люди очень воспитанные.

-- Не забывайте, они ведь лесные жители, о чем я уже упоминала; возможно, манерами и образованностью эти люди уступают горожанам, зато превосходят их в искренности и дружелюбии. Ну, вот я и дома. Спасибо вам за компанию, к себе не приглашаю - вам лучше вернуться в усадьбу Хрона засветло. Найдете обратную дорогу?

Я засмеялся:

-- Думаю, обратную дорогу сумел бы найти даже слепой - ведь она здесь одна, и ведет прямиком к дому лесника.

-- Ну, не совсем так, - возразила Орианна. - В действительности, дорог здесь хватает, и, если пройти по главной улице, то через несколько сотен саженей она перейдет в дорогу, примыкающую к Южному тракту, а оттуда уже рукой подать до станции чугунки. Каких-нибудь три версты - и вы в Большом Мире.

-- Зачем вы мне об этом рассказываете? - я внимательно посмотрел женщине в глаза.

-- Кто знает, какие пути нам предначертаны, - загадочно ответила Орианна. - Кроме того, всегда полезно ориентироваться на незнакомой местности.

-- Кстати, а как называется ваш поселок?

-- Большеяр, - ответила она.

-- Странное название, - заметил я.

-- Разве? - женщина пожала плечами. - Никогда об этом не задумывалась. Поселку уже лет триста, и он всегда так назывался. По-моему, название типично славское.

Орианна умолкла. Я тоже молчал, не зная, что сказать, затем спохватился и произнес:

-- Ну, тогда я пошел? Спасибо вам за все.

Женщина улыбнулась и коснулась моей руки.

-- Да хранит вас Создатель, Драгомир. Рада была нашему знакомству, жаль только, что оно оказалось столь скоротечным. - С этими словами она распахнула калитку и исчезла в белизне цветущих фруктовых деревьев.

Потоптавшись несколько секунд на одном месте, я повернулся и отправился восвояси, отвечая легкими поклонами на приветствия совершенно незнакомых мне жителей поселка. Последние слова Орианны не шли у меня из головы, но что она хотела этим сказать, так и осталось для меня загадкой.

Обратный путь показался мне гораздо длиннее. Солнце только зашло, на равнине было еще достаточно светло, но под сенью лесных гигантов постепенно сгущались сумерки. Сбиться с курса было действительно трудно - широкая, в два проезда, дорога, кое-где мощеная дубовым лемехом, привольно текла сквозь редкую ткань подлеска. В одном месте дорога делала резкий поворот влево, и я, срезая угол, двинулся по едва заметной тропке, протоптанной через редкий молодой орешник. В этот момент мизинец левой руки будто что-то кольнуло. "Кольцо!", мелькнула мысль, тут же отброшенная здравым смыслом: в данный момент кольцо находилось в нескольких десятках верст от меня, в сумке магистра Лугового. Я машинально потер мизинец, но тут кольнуло еще раз, сильнее, и я решил не искушать судьбу.

Орешник я пролетел за считанные секунды, и под моими ногами вновь зашуршал лемех дороги. На мгновение остановившись, я прислушался. В лесу царила полная тишина, и я не сразу сообразил, что же меня так насторожило. Потом понял - птицы! По дороге к усадьбе Хрона, во время нашего с ним объезда территории и по пути в поселок меня сопровождало постоянное птичье пение, которое слышишь только в самом начале, а потом просто воспринимаешь как неотъемлемую часть лесной жизни и перестаешь замечать. Теперь же птицы молчали, и от этого молчания становилось как-то не по себе. Может, они просто уже отправились спать? Я попытался вспомнить, слышал ли я птичьи трели вчера вечером, когда пробирался сквозь чащу, и не смог: тогда доминировали совершенно иные приоритеты, так что было не до птичьего пения. Наверное, Хрон, Анита или Ори могли бы пролить свет на этот вопрос, но я был один, на полпути между поселком и жилищем лесника, и страстно желал, чтобы сейчас на дороге появился хоть кто-нибудь. Интересно, почему подобного желания не возникало у меня вчера, во время ночного похода?

Додумать я не успел: мизинец вдруг кольнуло как-то особенно резко, и я скорее почувствовал, нежели услышал какое-то шипение. Тело отреагировало мгновенно: нырок вправо, перекат, над головой что-то со свистом пронеслось, но я уже стоял на ногах, сжимая в правой руке баселард - честное слово, даже не помню, когда это я успел его вытащить. Нападавших было двое, оба в черном, только лица закрыты белыми масками с прорезями для глаз и рта. В руках незнакомцы сжимали изогнутые клинки, напоминавшие брике. Кроме того, у одного из нападавших была палка с петлей на конце - аркан, живо воскресивший в моей памяти встречу с неизвестными в Лазурном лесу. Все это я уловил краем сознания, но больше ничего разглядеть не успел, так как "черные" тут же бросились в атаку. Похоже, убивать меня они не собирались, поскольку один тут же попытался связать меня ложными выпадами, в то время как второй заходил сзади с арканом наготове. Извернувшись, я сумел проскочить под клинком противника на замахе и рванул по дороге в сторону жилища лесника. Я всегда быстро бегал, а сложившаяся ситуация подхлестывала меня почище любого стимулятора, но оба противника невероятным образом вдруг оказались опять передо мной. Так повторялось несколько раз, пока я не понял, что со мной просто играют. К этому моменту я покрыл саженей триста, однако до усадьбы Хрона было еще очень далеко, и я отчетливо осознал, что альтернатива одна: сражаться или дать себя схватить. Я даже особо не задумывался над тем, кто были эти люди, но, если они ставили себе целью запугать меня, то добились совершенно обратного: я разозлился, а, разозлившись, не позволил своему гневу ослепить меня. "Поставь дамбу на пути ярости к своему сердцу, и направь этот поток в рукоять клинка", всплыли в сознании слова наставника Ласки. Отскочив в сторону, я прижался спиной к стволу дерева и встал в третью позицию для работы с коротким клинком. "Черные" неторопливо заскользили ко мне, обходя с двух сторон, и в их движениях я вдруг уловил какую-то неестественность в их движениях.

В этот момент затрещали кусты с противоположной стороны дороги, и из них вынырнула гигантская фигура, в которой я с облегчением узнал Хрона. Следом за лесничим появился Клык, но повел себя довольно странно - вместо того, чтобы, повинуясь команде хозяина, броситься в атаку, он взвизгнул и, поджав пушистый хвост, кинулся наутек.

Шест в руках лесничего выписывал замысловатые "восьмерки" - Хрон явно относился к поклонникам старинной школы "танцев с шестом". В два шага преодолев расстояние до ближайшего противника, лесничий с ходу влепил тому "рог в подреберье"; обычно боец, получив такой удар, лишается возможности вдохнуть на довольно длительное время. Но тут меня ожидало потрясение: "черный" продолжал наступать как ни в чем не бывало, а лесничий, проскочив противника, если и не споткнулся, то открылся для ответного удара. Противник не замедлил этим воспользоваться, однако Хрон, похоже, был тертым бойцом, так что вместо мягкой плоти клинок "черного" встретил твердь шеста.

Воспользовавшись тем, что один из противников отвлекся на лесничего, я напал на человека с арканом. "Черный" удивительно ловко парировал мой выпад своим клинком, и в ту же секунду мою шею захлестнула петля, которая затягивалась все сильнее. Перед глазами поплыли круги; не соображая, что делаю, я выпустил баселард из рук и вцепился в древко аркана, пытаясь сорвать тонкую веревку со своего горла. Куда там! Уши наполнились звоном, все вокруг вдруг потемнело, и тут на меня, подобно вспышке, снизошло озарение: "Абсолютное лезвие"! Уже буквально теряя сознание, я вырвал клинок из ножен и полоснул куда-то перед собой. Петля тут же ослабла, и я со всхлипом втянул воздух. Краем подсознания я уловил чей-то крик "Сверху!", и моя рука с зажатым в ней отливающим голубоватым светом клинком автоматически взметнулась вверх. Удара я не почувствовал, но услышал, как что-то тяжелое упало возле моих ног. Это оказалась половина тесака; вторая по-прежнему находилась в руках "черного", который, должно быть, порядком удивился. В этот момент второй противник, повернувшись спиной к атаковавшему его Хрону, бросился на меня. Лесничий тут же нанес ему удар шестом по голове. Мне показалось, что зрение подводит меня: вместо того, чтобы глухо соприкоснуться с черепом "черного", шест прошел СКВОЗЬ него и тут же выскочил обратно, явно не причинив ему никакого вреда. Нужно отдать должное Хрону: если он и был ошарашен, то не подал и виду, а попытался тут же повторить попытку. На это раз я убедился, что со зрением у меня все в порядке: лесничий бил "клюющей цаплей", и кончик шеста на мгновение показался из груди нападавшего. Последнего, похоже, это только разъярило, и он вновь развернулся к Хрону, вписываясь в траекторию клинка. Лесничий блокировал атаку, а дальше мне смотреть было некогда, так как мой собственный противник оправился от замешательства и попытался ударить меня по голове остатком аркана, грозя с другой стороны обрубком тесака. Мне это надоело: увернувшись от палки, я отсек остаток клинка у самой гарды и, продолжая движение, нанес "черному" удар ногой в челюсть. И не особенно удивился, увидев, как моя стопа проходит сквозь маску, словно она состояла из дыма. Тем не менее, противник красивым обратным сальто ушел с позиции и, приземлившись на ноги, неожиданно бросил в меня палкой. Увернуться я не успел, и останки аркана с хрустом врезались в левое плечо. От адской боли у меня перед глазами все поплыло, а когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на спине, а к самому моему лицу склонилась белая маска. Палка вновь взметнулась, но я ухитрился подставить Абсолютный клинок, который каким-то чудом не выпустил из руки, и отсеченное древко бессильно упало мне на грудь. Маска исказилась, и я вдруг с ужасом понял, что это вовсе не маска, а лицо: напавшее на меня существо не было человеком или кем-либо из известных мне разумных. Заорав, я нанес Абсолютным лезвием удар прямо в этот белый кошмар, но моя кисть вместе с клинком "исчезла" между глазными провалами. В ту же секунду в мой подбородок воткнулся черный кулак - я ощутил что-то наподобие легкого порыва ветра. Как и моя рука, кулак противника чуть ли не до половины предплечья "погрузился" в мою плоть; машинально я попытался схватить эту руку, но мои пальцы, пронизав ее, сомкнулись между собой. Лицо исчезло, и я медленно поднялся, оглядываясь по сторонам.

По-видимому, второму противнику удалось потеснить Хрона, поскольку удары металла о дерево доносились теперь из-за ближайшего кустарника. Мой противник спокойно стоял в нескольких шагах и словно забыл о моем существовании - казалось, он к чему-то прислушивался или чего-то ожидал. То и дело косясь на него, я поднял свой баселард и поспешил Хрону на выручку.

Одного удара Абсолютным лезвием хватило на то, чтобы обезоружить и второго противника. Хрон по инерции съездил ему кулаком в ухо, но рука лесничего прошла сквозь "черного", и Хрон громко выругался: по-моему, ему было немного не по себе. Я его понимал, хотя в глубине души ожидал чего-то подобного.

-- Кто это? - выдохнул Хрон.

-- Не знаю, - ответил я: второй противник присоединился к первому, и оба замерли, словно к чему-то прислушиваюсь. Складывалось впечатление, что мы в одночасье перестали их интересовать. - Во всяком случае, не люди.

-- Это я уже понял, - проворчал лесничий, подбирая отсеченный клинок. - А ты заметил, что рукоятки они не выпустили?

Действительно, оба "черных" по-прежнему сжимали остатки своих тесаков в руках. К нам осторожно подобрался невесть откуда взявшийся Клык и замер, с опаской поглядывая на противников и тихонько поскуливая, словно выражая недоумение.

-- Что будем делать? - задал я вопрос.

-- Ноги, - просто ответил лесничий. - И как можно скорее.

-- Куда?

-- Как куда? Домой. Так Анита одна.

-- А как вы здесь очутились? - спросил я, приноравливаясь к размашистому шагу Хрона.

-- Как, как - просто. Или ты думаешь, что после всех твоих рассказов я бы отпустил тебя одного, без сопровождения?

-- Так вы за мной следили?

-- Ну, не то чтобы следил - скажем так, сопровождал. Ну ты и рванул от этих, - мы как раз поравнялись с замершими прямо посреди дороги "черными", которые стояли в прежних позах, и даже не соизволили на нас взглянуть. Я, не удержавшись, пнул одного из них ногой, и с интересом пронаблюдал, как она прошла сквозь черное тело. Лесничий осуждающе покачал головой и продолжил. - Кстати, я обратил внимание, что они как-то уж очень быстро перемещались, словно исчезали в одном месте и тут же появлялись в другом.

-- Что? - я остановился так резко, что жмущийся к моим ногам Клык чуть не налетел на меня.

-- Ну, говорю, перемещались они странно: тут исчезнут, а там вдруг появятся. А что?

-- Нужен свет, - ответил я: в моем мозгу начала оформляться одна хрупкая идея, и мне хотелось немедленно ее проверить.

-- Факел подойдет? - лесничий не стал задавать лишних вопросов: если он и был удивлен, то ничем этого не проявил.

-- Подойдет, - кивнул я, наблюдая, как Хрон наматывает кусок ткани на подвернувшуюся под руку ветку. Полив ткань жидкостью из фляжки (в нос ударил резкий запах спирта), лесничий извлек из кармана куртки "огненный камень", и через мгновение передал мне пылающий факел.

Сумерки вокруг нас сгустились, и в неровном дрожащем круге света побежали уродливые тени. Я приблизился к незнакомцам и сунул горящий факел прямо в грудную клетку одному из них. Пройдя сквозь эфемерную плоть, факел вышел с другой стороны, и я удовлетворенно крякнул:

-- То, что я и ожидал.

-- Что именно? - Хрон с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

-- Они не отбрасывают тени! - с триумфом возвестил я, демонстрируя лесничему упомянутый эффект. Теперь мне стала понятной и реакция Клыка: мне доводилось слышать о неадекватном поведении животных при подобном явлении.

-- И что это нам дает?

-- Это означает, что они находятся в "тонких структурах". А теперь проверим вот это.

Порывшись в висевшем на поясе кисете, я ощупью отыскал "белый кристалл" и вставил его в петлю на баселарде.

-- Драго, сзади! - вдруг выкрикнул Хрон. Я резко развернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть еще одну пару "черных", появившихся невесть откуда. Эти были вооружены так же, как и предыдущие противники, только на этот раз арканы были у обоих. Сердце мое отчаянно забилось: как любил повторять Луговой, эмпирика - двигатель науки. Только вряд ли он подразумевал эмпирику, при которой запросто можно было насадиться на железный вертел.

Лесничий сделал шаг навстречу новому противнику.

-- Назад! - процедил я сквозь зубы, выставляя баселард перед собой, а другой рукой выхватывая из ножен Абсолютный клинок. Хрон послушно замер. Краем глаза я взглянул на предыдущую пару, и не очень удивился, обнаружив, что они исчезли: к чему-то подобному я был готов.

-- Отвлеки левого, - выдохнул я, полностью сосредоточившись на противнике справа. Хрон одним прыжком покрыл расстояние, отделявшее его от "черного", и заработал шестом, не давая тому приблизиться ко мне.

Мой противник попытался достать меня арканом. Взмахом Абсолютного лезвия я отсек деревяшку и, увернувшись от клинка, вогнал баселард прямо в грудь нападавшему, ощущая рвущееся сопротивление плоти под острым лезвием: мое предположение с блеском подтвердилось.

Визг, который издал "черный", был едва слышен, но от него у меня едва не полопались перепонки. Еще какое-то мгновение мой противник держался на ногах, затем колени его подогнулись, и он рухнул наземь. Но еще до того, как тело коснулось дороги, на его месте вдруг полыхнуло пламя, настолько яркое, что на какое-то время я ослеп, а когда зрение вернулось ко мне, дорога была пуста, если не считать Хрона с Клыком, и только у моих ног сиротливо покоились тесак и обломки аркана. Противник лесничего исчез тоже, и Хрон энергично крутил головой по сторонам, выискивая, куда тот подевался. Я наклонился за тесаком и постарался взять его за рукоятку. Как я предполагал, пальцы мои прошли сквозь нее. Тогда я поднял клинок за лезвие, и попытался определить границу проницаемости - она проходила как раз под крестовиной, что было логично.

-- И куда они подевались? - Хрон неслышно подобрался ко мне, и я подпрыгнул от неожиданности.

-- Кто? - как правило, после стрессовой ситуации уровень моей тупости резко возрастает.

-- Ну эти, люди-тени, - по-видимому, лесничего мой глупый вопрос совершенно не удивил.

-- Люди-тени, - медленно повторил я. - Или просто Тени. Что же, наделим их тем, чего они лишены в нашем мире, хотя бы в виде названия.

-- Тенями? - Хрон оказался гораздо понятливее меня, или же попросту привычнее к подобным неожиданностям.

-- Тенями, - согласно кивнул я. - Те, кто за ними стоит, очевидно, уповали на их неуязвимость в нашем мире. Ну что ж, похоже, они несколько просчитались.

-- А как тебе это удалось? - навис надо мной лесничий.

-- Расскажу по дороге. А теперь, давайте поспешим. Нам нужно многое обсудить, но я бы предпочел это делать не посреди темного леса, а за каменными стенами. Да и чашечка чего-нибудь горяченького мне бы явно не помешала.

-- Как ты думаешь, они вернутся? - уже подходя к усадьбе, тихо спросил Хрон. Мой рассказ об открытии "белого кристалла" и его влиянии на свойства предметов если и не потряс лесничего, то, во всяком случае, поднял мой рейтинг в его глазах еще на несколько вершков. Правда, от комментариев он воздержался, за что я был ему очень благодарен - мне совершенно не хотелось снова выслушивать рассуждения Хрона о сдвинутых набекрень мозгах.

-- Трудно сказать, - пожал я плечами. - Вполне возможно. Одно только знаю наверняка: чем быстрее я вас покину, тем меньше шансов у вас продолжить знакомство с Тенями.

-- Похоже, число твоих поклонников растет, - заметил лесничий.

-- Почему-то меня это ничуть не удивляет. - Я вздохнул и потрепал бегущего рядом Клыка за уши. В ответ пес как-то виновато взглянул на меня и лизнул мою руку. - Кажется, ты тоже такого же мнения, - сказал я ему, и Клык тихо зарычал, словно соглашаясь.

Глава 15

Разошлись мы поздно, после полуночи. Вначале нам пришлось удовлетворить любопытство Аниты наскоро состряпанной историей, из которой следовало, что на обратном пути я свалился в заросли орешника и здорово приложился плечом о корни, а Хрон, совершая обычный вечерний моцион, наткнулся на меня и помог добраться домой. При этом Клык неудачно погнался за зайцем, не догнал и расстроился, а своим посохом лесничий попросту простукивал древесные стволы, чтобы выявить, какие из них подгнили. Девчонка, естественно, не поверила нам ни на йоту, но, поскольку никаких доказательств у нее не было, ей пришлось удовлетвориться сказанным. Затем Хрон отправил дочь в постель, и мне пришлось битый час рассказывать ей всякие занимательные истории, чтобы она поскорее заснула - слава Создателю, что проблем с этим у меня не было, в свое время все эти истории я слышал от Ратибора. Вообще-то у меня были подозрения, что Анита привыкла засыпать и безо всяких сказок на ночь, все-таки четырнадцать лет, уже не ребенок, но в ее взгляде было столько мольбы, что отказать я не мог. Пока я нянчился с Анитой, Хрон приготовил целебную мазь, которая изрядно щипала кожу, но зато в мгновение ока рассосала синяк на левом плече.

Наконец, девчонка утихомирилась и спокойно засопела. Ее отец ждал меня внизу, в холле, где уютно потрескивал камин и был накрыт небольшой столик; Хрон мне признался, что любая драка вызывает у него зверский голод. Я тоже был не прочь перекусить, поскольку никогда на аппетит не жаловался, а после вынужденной активности на свежем воздухе и подавно.

После незапланированного то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака Хрон откинулся на спинку кресла и, выудив откуда-то трубку, принялся ее посасывать. На мой недоуменный взгляд он пояснил, что в молодости курил очень много, но Арине это не нравилось, в особенности, когда родилась дочь, и пришлось бросать, но отвыкать было довольно трудно, так что лесничий был вынужден обманывать организм, подсовывая тому пустую трубку вместо набитой.

Некоторое время мы молчали, задумчиво глядя в огонь. Мне вспомнилось чье-то изречение: "В мире есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно: горящий огонь, струящаяся вода и звездное небо". Правда, кое-кто из моих знакомых последнюю фразу заменял словами "и чужая работа", но я всегда предпочитал вспоминать изречение в его первозданной форме.

Я глубоко вздохнул, и почти тотчас Хрон нарушил молчание:

-- Драгомир...

-- Вообще-то меня зовут Велимир. Велимир Клен, - неожиданно для себя самого сказал я. Лесничий на мгновение вскинул на меня глаза и кивнул:

-- Я так и понял, что Драгомир - не твое имя. Кстати, Велимир подходит тебе гораздо больше. Так вот, Велимир, я тут подумал, и пришел к выводу, что выход у тебя один - попасть на аудиенцию к самому Королю.

-- К Кардосу Второму? - вырвалось у меня.

-- Ну, другого Короля у нас вроде бы нет, - заметил Хрон.

-- Для чего? Ведь меня обвинили в государственной измене...

-- Ну, официального обвинения против тебя, несколько я понимаю, еще не выдвинуто, так что имеешь полное право обратиться в высшие инстанции. Профилактически, так сказать. Просто я попытался проанализировать все, о чем ты мне рассказал. С учетом сегодняшнего инцидента получается следующее: есть кто-то, кого интересуешь именно ты, причем настолько сильно, что этот кто-то готов пойти на прямое преступление и попрать законы Короны. Далее, официальные власти воеводства берут тебя под свою опеку, одновременно ограничивая свободу действий. То есть, мы имеем уже как минимум две стороны - назовем их "чужие" и "свои", - интересы которых относительно тебя пересекаются...

-- Но почему именно я?

-- Пока мы это не обсуждаем, - покачал головой Хрон. - Пока мы пытаемся выстроить цепочку более-менее логичных умозаключений, и ответить на вопрос "Кто?", после чего, возможно, будет легче ответить на вопрос "Почему?". Далее, сегодняшний инцидент. Некие люди-тени, или, скорее, существа-тени. Кого они представляют? Третью силу, или же каким-то образом связаны с "чужими"?

-- А почему не со "своими"?

-- Как говаривал один мой знакомый, если сильно зажмуриться, то гипотетически можно предположить все, что угодно, даже то, что данные существа имеют прямое отношение к определенным структурам Короны...

-- Например, к Особому кошу, - вставил я. - Кстати, в пользу такого предположения говорит тот факт, что убивать меня эти самые Тени не собирались, только пленить.

-- Возможно, - согласился лесничий. - Однако сразу возникает вопрос - откуда взялись эти самые Тени? Заметь, я по-прежнему не задаю вопроса "Для чего?".

-- Ну, не знаю, - пожал я плечами. - Да хотя бы разработки специалистов в области защитной магии по заказу Дознавательного приказа.

-- Хорошо, примем гипотезу о равновероятности отношения Теней как к "своим", так и к "чужим", однако не будем сбрасывать со счета и возможность существования некой "третьей стороны", представителями которой Тени как раз и являются. Кроме того, насколько я помню из твоих объяснений, "чужие" в Лазурном лесу и в университете тоже убивать тебя вроде не собирались, то есть всем сторонам ты нужен живым.

Я внимательно посмотрел на Хрона. Хотя после общения с Орианной я гораздо спокойнее стал воспринимать "высокий стиль" из уст местных жителей, здесь было что-то другое.

-- Хрон, прежде, чем мы продолжим, можно задать вам вопрос?

-- Да, конечно, - ответил лесничий.

-- Вы ведь не всегда были лесничим, верно? Думаю, вы имели отношение к армии, причем состояли в не самых малых чинах.

-- А с чего ты так решил? - Хрон насмешливо взглянул на меня.

-- Во-первых, манера изъясняться. В моем представлении люди, большую часть жизни проведшие в лесу, должны изъясняться несколько иначе. Во-вторых, ваше жилище и интерьер: если вы скажете, что в подобных условиях проживают все лесничие Короны, то я наследный принц или архиерей. В-третьих, коллекции оружия, украшающей стены вашего дома, могли бы позавидовать многие завсегдатаи магазинов и лавок Стального квартала в Славгороде - я сам немного в этом разбираюсь, и полагаю, что рядовой лесник не мог бы позволить себе вон тот дарсийский эспадрон или вон ту кальсскую саблю. Ну и, наконец, школа "танцев с шестом" уже лет пятьдесят как доступна только офицерам и чиновникам довольно высокого ранга.

-- Будущим офицерам и будущим чиновникам, - поправил меня Хрон. - Достичь каких-либо успехов при работе с шестом можно только тогда, когда начинаешь обучение лет с двенадцати, не позже. А что до остального... Да, действительно, я не всегда был лесничим, в этой должности состою последние десять лет. До этого служил в армии, где и кем, не имеет значения. Еще вопросы?

-- Нет, - ответил я, кривя душой.

-- Тогда давай продолжим наши интеллектуальные изыски. Итак...

-- Между прочим, нет никаких доказательств того, что в Лазурном лесу и в университете на меня напали представители одной и той же стороны, - прерывая собеседника, озвучил я внезапно родившуюся мысль. - В лесу это были какие-то воины, советник Исток упоминал что-то о внешнем круге и пиратах, а в университете - люди в черном, которые совсем не походили на Тени, и примкнувший к ним Чибис. Или они примкнули к нему, точно не знаю.

-- Ладно, - после непродолжительного молчания произнес Хрон. - Давай еще раз перечислим всех участников событий. Итак, в хронологической последовательности: двое неизвестных, покусившихся на тебя ночью, на пустыре - назовем их "кажанами". Затем...

-- Почему "кажанами"? - спросил я.

-- Потому что на древнеславском "кажан" означает "летучая мышь". Не перебивай. Далее, странные воины в кожаных доспехах, напавшие на вас в Лазурном лесу - назовем их... м-м-м... "ракушками" - почему, объяснять, надеюсь, не нужно. Затем - черные в университете. Поскольку с ними был твой друг Чибис, присвоим им наименование "бакланы". И, наконец, наши недавние знакомцы, люди-тени, или просто "Тени".

-- Получается четыре группы: "кажаны", "ракушки", "бакланы" и "Тени", - подытожил я.

-- Точно. Кто они такие, мы не знаем, поэтому, по умолчанию, отнесем их к разряду "чужих" и сразу поставим на противоположную сторону баррикады, поскольку все они пытались тебя захватить, даже если кое-кто из них в своих действиях руководствовался благими намерениями. Теперь "свои". Дознавательный приказ, воеводская администрация и университет.

-- А также магистр Луговой и Особый кош, - подхватил я. - Эти две позиции я бы рассматривал отдельно.

-- Логично, - согласился Хрон. - Тем более, что особисты постоянно противопоставляют себя дознавателям, а магистр одновременно может рассматриваться как в качестве представителя воеводской администрации, так и университета, но, насколько я знаю этого человека, сейчас он ведет какую-то свою игру.

-- А Карст? - негромко спросил я. - Куда вы отнесли бы его?

-- Наверное, Карста следует рассматривать отдельно, - ответил лесничий. - Хотя я думаю, что он связан с кем-то из перечисленных выше.

-- Следовательно, "дознаватели", "особисты", "чиновники", "ученые", Луговой и Карст. Шесть знаков вопроса, - я потянулся к кувшину с элем и наполнил два кубка, один из которых передал Хрону. - Правда, остается еще спасший меня от "кажанов" "хамелеон", но, думаю, его можно включить в "команду" Дознавательного приказа.

-- Итого, десять, - лесничий с легким поклоном принял от меня кубок и сделал глоток. - Говорят, на ночь пить эль не рекомендуется, но я лично считаю, что это очень даже полезно: спишь крепче, а встаешь раньше, поскольку зов природы пересилить невозможно. Извини, отвлекся. Итак, мы насчитали десять вероятных участников, подразумевая при этом, что каждый из них действует независимо, хотя, вполне возможно, кто-то с кем-то входит в альянс. М-да, уравнение с десятью неизвестными, такие обычно решаются матричным способом, но только при наличии еще девяти уравнений. А здесь одно...

Хрон умолк и сосредоточился на эле. Я тоже молчал, потягивая горьковатую жидкость и размышляя над сложившейся ситуацией. Еще неделю назад квинтэссенцией моих мечтаний являлось место ассистента на кафедре кристалловедения с последующей научной карьерой. Теперь же мысль о, скорее всего, несостоявшемся ассистентстве мелькнула и пропала, словно ее и не было. События последних дней полностью перевернули устоявшуюся за двадцать лет систему ценностей, и все мои недавние честолюбивые мечты казались мне теперь мелкими и по-детски наивными. Из университета меня, скорее всего, отчислят, как злостного прогульщика и антисоциального элемента - еще бы, измена Короне и все такое прочее, хотя в чем именно я изменил родному Отечеству, остается тайной за семью печатями. Последнее меня волновало гораздо больше, чем расставание с альма-матер: государство у нас, конечно, демократическое, но на то оно и государство, чтобы бороться со всякого рода нарушениями общественного порядка. Я невольно поежился, представив на мгновение, как против меня ополчается вся Корона, и на меня начинают охотиться все кому ни лень, начиная от законопослушных обывателей и заканчивая Особым кошем. Не раскисать, тут же прикрикнул я сам на себя. Пока еще никто тебя особо не преследует, за исключением каких-то непонятных Теней да отряда улан-особистов, ты сидишь в тепле, в удобном кресле, попиваешь эль, а Мирилла с друзьями находятся неизвестно в чьих лапах, может, как раз сейчас их пытают или казнят. Меня пронзила бессильная ярость, послышался хруст, и колени у меня вдруг стали мокрыми - оказывается, я так сдавил кружку обеими ладонями, что обожженная глина не выдержала и лопнула. Хрон недоуменно поднял глаза, перевел взгляд на осколки кружки в моих руках и, похоже, все понял.

-- Ладно, пора спать, день у тебя сегодня выдался хлопотливый. Да и у меня тоже. Завтра поутру решим, что делать дальше. Только сначала сунь штаны в "мешок чистоты", а то эль Орианна варит знатный, высохнет - зубами не отдерешь.

Спать меня уложили в библиотеке, небольшой уютной комнате, стены которой скрывались за книжными стеллажами, забитыми под завязку. Тяжелые портьеры на стрельчатом окне, выходившем на речку, были раздвинуты, и я со своей лежанки мог лицезреть кусочек бархатистого неба с рассыпанными по нему жемчужинами звезд. Не смотря на усталость и выпитый эль, заснуть я не мог, голова была полна каких-то отрывочных мыслей и воспоминаний, и даже обычный подсчет обезьян не дал желаемого результата. Ходики на стене показывали начало второго, когда я отчетливо понял, что заснуть мне сегодня не удастся. Помянув все Темные ипостаси Создателя, я поднялся, набросил выданный мне Хроном халат, активизировал кристалл света (вот они, блага цивилизации, существование которых в подобной глуши я ставил под сомнение буквально вчера утром!), и решил поэкспериментировать с трофейным клинком. Времени на это ушло совсем немного, результат был предсказуем - при контакте лезвия с "белым кристаллом" металл становился проницаемым, зато рукоятка приобретала осязаемость. Как только желтоватый кристалл извлекался из проволочной петли, притороченной мною к лезвию (почему сама проволока при этом не становилась проницаемой, понять я не мог), все возвращалось в первоначальное состояние.

Спать по-прежнему не хотелось, поэтому, упаковав трофейный брике в сумку, я принялся исследовать книжное богатство. Похоже, библиотека собиралась не один год, причем достаточно бессистемно, поскольку труды по военному делу соседствовали здесь с лесоводческими учебниками, а философские трактаты мирно уживались с приключенческими романами. При этом на фолиантах и свитках не было ни пылинки, от деревянных стеллажей шел едва уловимый смоляной запах, а сами книги, не смотря на эклектичность подборки и расположения, были расставлены с завидной аккуратностью. Обнаружился здесь и "Вестник Коронного географического общества" за 973 год, и я еще раз раскрыл его на странице с рисунками вернувшихся участников экспедиции. Ильма Гранат смотрела на меня усталыми глазами, и в этом взгляде мне вдруг почудилась укоризна. Некоторое время я задумчиво рассматривал портрет женщины, которая могла быть моей бабушкой, затем тихонько вздохнул и поставил "Вестник" на место. Что ж, если не удается уснуть, нужно что-нибудь почитать. Пройдясь по названиям, я выбрал "Дух скитальца" любимого мною Ирига Пшенного, признанного мэтра приключенческих саг, и, удобно устроившись в кожаном кресле, погрузился в чтение. Однако какая-то мысль не давала мне сосредоточиться на перипетиях хорошо закрученного сюжета, какая-то зацепка, что-то постоянно лезло в голову, и это что-то было явно связанно с книгами. Оторвавшись от чтения, я еще раз блуждающим взглядом прошелся по аккуратным рядам фолиантов, и вдруг меня словно ударило изнутри: на верхней полке, скромно притаившись между "Историей славско-остских конфликтов" Гермина Красного и "Мифами и сказаниями Златолесья", тускло отсвечивала полустертой позолотой тиснения "Пылающая дорога" Римарда Госсера. Позабыв обо всем на свете, я уронил беднягу Пшенного и, путаясь в халате, бросился к стеллажам. Мгновение спустя, трясущимися руками я раскрыл свою находку, жадно впиваясь глазами в текст, и тут меня ожидало второе, не меньшее, потрясение: на пожелтевшем фронтисписе черными, уже слегка выцветшими чернилами, было выведено "Другу и соратнику Хрониславу от вечного должника с благодарностью за содеянное. Уверен, что твое родовое имя навсегда определило твою жизнь. Автор". Далее шла витиеватая подпись и дата, 15 серпня 977 года. Родовое имя? Если не ошибаюсь, это архаичное название фамилии. А фамилия у моего хозяина Оберег. Следовательно, от чего-то или от кого-то Хрон в свое время уберег этого самого Госсера. Интересно, где и когда. Неужели?.. Снова бросок к стеллажам, несколько минут лихорадочных поисков, и вот уже "Вестник" за 971 год у меня в руках. Моя интуиция не подвела и на сей раз - в перечне участников экспедиции под номером 67 значилось: "Оберег, Хронислав. Заместитель командира группы прикрытия. Фрегат "Коршун". С рисунка на меня молодцевато глядел светловолосый гигант, затянутый в полевую форму войскового чатара морской пехоты. Сходство с лесничим не вызывало сомнения, хотя изображенный на рисунке офицер был гораздо моложе и обладал густой шевелюрой. Значит, в действительности Хрон еще старше, чем мне показалось, поскольку воинское звание войскового чатара, соответствовавшего герцогскому флаг-лейтенанту, можно было получить в возрасте никак не раньше двадцати шести - двадцати семи лет. Значит, сейчас лесничему под семьдесят, хорошо сохранился... Боги Порядка, о чем я думаю! Так, нужно успокоиться и сосредоточиться - моя находка резко все меняла, хотя, что именно, я вряд ли сумел бы сейчас сформулировать. Итак, мой новый знакомец Хронислав Оберег, он же лесничий Хрон, с которым я пересекся благодаря магистру Луговому, оказался ни кем иным как непосредственным участником экспедиции к Антиподу сорокалетней давности, причем далеко не рядовым. Если тогда он уже был войсковым чатаром, то, если ничего не помешало его карьере, выйти на пенсию он должен был в звании никак не ниже тысячника, а то и войскового тысячника. Или все-таки что-то ему помешало дослужить до пенсии? Опять я не о том...Мысли лихорадочно проносились в моей голове, подобно вырвавшемуся на свободу табуну, и, чтобы справиться с этим, мне пришлось прибегнуть к обычной медитации. Глубокий вдох на каждый третий счет, затем выдох на каждый пятый, и так десять раз. В голове слегка зашумело, мысли упорядочились, и я счел возможным продолжить знакомство с творением Римарда Госсера. Кстати, а какой он из себя, этот самый Госсер? "Вестник" был по-прежнему раскрыт на странице со списком участников экспедиции, и мне понадобилось буквально несколько секунд, чтобы обнаружить автора "Пылающей дороги" под номером 32. Госсер, Римард. Руководитель сводной географической группы. Клиппер "Славия". То есть, ученый находился на одном корабле с моей потенциальной бабушкой! А вот и он: невысокий плотный бородач лет сорока с моноклем в правом глазу. Вполне вероятно, что Госсера уже нет в живых, хотя кто его знает - вон Хрон как великолепно выглядит. Интересно, мелькнула вдруг мысль, а как вообще сложилась судьба оставшихся в живых участников экспедиции? Судя по списку, из Короны отплыло 417 участников, из них 67 в составе научного корпуса, остальные - члены экипажей судов. А вернулось? "Вестник" за 973 год дал ответ и на этот вопрос: 184, в том числе 39 исследователей. Сердце неожиданно кольнуло - Боги, сколько же их полегло! Я вдруг осознал, что с определенного момента эти люди перестали для меня быть просто абстракцией, цифрами в отчетах и сводках. Нужно будет попытаться раскрутить Хрона, возможно, какой-то информацией он располагает, даже наверняка. Не исключено также, что знавал он и Ильму Гранат. М-да, вот это узел... И еще я почувствовал, что у меня накопилась масса вопросов к магистру Луговому, так что следующая наша встреча, буде таковая состоится, обещает быть в высшей степени интересной...

Небо за окном начало сереть, когда я перевернул последнюю страницу повествования главного географа экспедиции. Конечно, в искусстве скорочтения мне далеко до Мириллы, но основами я владею, так что довольно объемистое произведение мне удалось одолеть часа за три. Стиль у сударя Госсера оказался на редкость занудным, автор явно злоупотреблял предложениями длиной в абзац, к тому же отягощенными специальной терминологией, так что книга явно не тянула на научно-популярное издание, скорее уж, на схоластическую монографию. Тем не менее, кое-что я для себя все-таки почерпнул - например, то, что в оснастке пиратских кораблей, с которыми судам экспедиции частенько приходилось вступать в бой, не было ничего необычного. Следовательно, "корабли странной конструкции", о которых мне читала Мирилла, либо не имеют никакого отношения к пиратам, либо за последние сорок лет морские разбойники освоили новое направление в судостроении. Тогда чьи же они? Островитян? Однако, согласно опять-таки сударю Госсеру, племена, населяющие острова экваториального пояса, на момент пребывания там экспедиции еще не вышли из каменного века, а я сомневаюсь, что сорок лет - достаточный срок, чтобы пройти путь от каменного топора до морских судов. Советник Исток упоминал что-то о Внешнем круге, хотя из его слов выходило, что это просто какое-то крупное пиратское объединение. Так ли это? Или все-таки уважаемый Многорукий Дьявол лукавил, и насколько сильно? Я вдруг осознал, что никогда особо не задавался вопросом о жизни остальной части планеты, ограничившись границами Короны и сопредельных Рудных Гор со Златолесьем. Мне с головой хватало повседневности, а существование экваториального островного пояса, Антипода, Островов треугольника и тому подобного я воспринимал как некую абстракцию, от которой мне ни холодно, ни жарко. Причем, похоже, не я один - подавляющее большинство моих друзей и знакомых также никогда особо не интересовало происходящее за рамками Короны и сопредельных государств. Но, если эти самые "за рамки" представляют собой только кучку островов, населенных дикарями, безжизненный материк и разбросанные по морской глади пиратские вольницы, то зачем Короне содержать сильную армию и еще более сильный флот, то и дело вызывая недовольство налогоплательщиков? Голова моя пошла кругом, и я резко встал, уронив при этом творение Римарда Госсера. Книга ударилась ребром о пол, часть страниц вывалилась, и я, вспотев от страха, кинулся их собирать, проклиная халтурщиков-переплетчиков - явно сэкономили на рыбьем клее. Внезапно мое внимание привлек лист пергамента, который был частью форзаца и отклеился при ударе. На внутренней стороне виднелись какие-то значки, что меня не удивило - переплетчики частенько для изготовления форзаца применяют использованный пергамент или бумагу. Я поднес пожелтевший прямоугольник к свету. При ближайшем рассмотрении значки оказались эльфийскими рунами, настолько архаичными, что в первый момент их читабельность вызвала некоторые сомнения. По идее, ничего интересного там быть не могло, однако что-то меня заставило присмотреться к пергаменту внимательнее. Отодрав, как можно осторожнее, пергамент от обложки, я принялся за расшифровку. Хотя руны имели явно эльфийское происхождение, в понятные слова они складываться почему-то не стремились - язык был явно не эльфийский. На секунду зажмурившись, я тряхнул головой и яростно потер кончик носа. Итак, попробуем еще раз.

"Другарю квашце вед смотрявнека гайра..." Нет, не так - едва заметный хвостик над "к" и "г" означает прописную руну. Тогда "Другарю Квашце вед смотрявнека Гайра". Похоже на древнеславский, точнее, на один из его диалектов. Точно, "другарь" значит "друг, товарищ", иногда "коллега". "Вед", наверное, "от". "Смотрявнек"? Тот, кто смотрит? Надзиратель, наблюдатель? Итак, что же получается: "Коллеге Квашце от наблюдателя Гайра". И тут меня словно толкнуло изнутри: "Квашце" - значит, Кваше. Капитан Орнелий Кваша? Бред какой-то! Мозг лихорадочно заработал. Читаем дальше: "Вшанувый другарю темновый, доповидам про тоте, чето згодно агенцийным свидотам отремановым вед резитура "Берест", жероцины готуть выбраски до Далени Осторовы". А ведь документик-то непростой! Похоже, его попытались спрятать, выдав за часть форзаца... Ай да я!

Хаос, ну и язык! Судя по пергаменту и состоянию чернил, этому документу лет триста, никак не меньше. Ага, вот внизу и дата: 24 червня 654 рока, то есть 358 лет назад. Слава Создателю, хоть летоисчисление не изменилось. М-да, к сожалению, знание древних диалектов никогда не относилось к моей сильной стороне. Эх, Ратибора бы сюда... Тщательная ревизия книжных стеллажей показала полное отсутствие каких-либо словарей или учебников древнеславского языка. Ладно, вооружимся терпением, а заодно и самопиской, и начнем расшифровку. "Вшанувый"... "Уважаемый"? А "темновый"? Может, эквивалент "темника", который в современной армии заменен "войсковым тысячником"? Следовательно, начало фразы переводится, как "Уважаемый коллега войсковый тысячник". "Доповидам". Сообщаю, информирую, докладываю? Ну, "про тоте, чето" понятно. "Згодно". Согласно, в соответствии? "Агенцийным свидотам". Агентурным свидетельствам... То есть, агентурным данным, или сведениям. "Отремановым вед резитура "Берест". Полученным от резидента по кличке "Берест"? Гм-м, можно принять за основу. "Жероцины". А это еще что за фрукты? Ну, "готуть" понятно - готовят. "Выбраска". То есть, выброска, он же десант. "Далени Осторовы" - наверное, "Дальние Острова", только где это они у нас находятся? Никогда о таких не слышал. Хотя, за триста пятьдесят-то лет, названия могли поменяться. Или просто особый код - с таким же успехом Дальние Острова могут оказаться Зелеными Островами или вообще частью, скажем, вполне материковой территории Кальсской губернии. Итак, что же у нас в сухом остатке: "Уважаемый коллега войсковый тысячник, сообщаю о том, что, согласно агентурным сведениям, полученным от резидента "Берест", жероцины готовят десант на Дальние Острова". Знать бы еще только, кто такие эти самые "жероцины"... А в целом неплохо у меня выходит! С трудом продираясь сквозь заросли вычурно выписанных рун, я покрывал желтоватый лист бумаги строками славского письма, отказавшись на сей раз от столь привычной скорописи.

"Неимам жодно можливасти просто бойскового вторгнения до земствии Круны, воне розраховувам захопети достатньо полонянов из тома, щоб наприйдешне здейснить выбраскови загонцы. Врахувам чето завияца до Осторовых живцев недиятим, вважамо за необходне приведення додеи змест "Громада" та наностиме заздалегний вдар за метою заборонити проникнення Улаими до Осторовы. Аккуратны часы выбраски невидомы, проте за недиректным ознаком можливо гадатим чето выбраска здеснитим на початок падли поточним роци. Властинь выбраскову загонцу неперевершам три когруты.

Окремтого, доповидам из сумом чето нам довелосим взагально знещитум два кордалоны що стали набийку из Улаими биз потребований волшний захисты".

Предрассветные сумерки робко заглянули в окно, и я, наконец, оторвался от исчирканных листов. Голова гудела. Устало потерев глаза, я попытался прочитать окончательный вариант послания:

"Коллеге Кваше от наблюдателя Гайра. Уважаемый коллега войсковый тысячник, сообщаю о том, что, согласно агентурным сведениям, полученным от резидента "Берест", жероцины готовят десант на Дальние Острова. Не имея возможности прямого военного вторжения на земли Короны, они рассчитывают захватить достаточно пленных с тем, чтобы впоследствии сформировать штурмовые отряды. Учитывая, что завияца на жителей Островов не действует, считаем необходимым приведение в действие план "Гром" и нанести превентивный удар с целью предотвращения проникновения Улаимов на Острова. Точное время вторжения неизвестно, однако, по косвенным признакам, можно предположить, что вторжение начнется в начале падли текущего года. Силы десантного отряда не тревышают трех когорт.

Кроме того, с прискорбием сообщаю, что нам пришлось полностью уничтожить два кордалона, вступивших в схватку с Улаимами без должной магической защиты".

От записки веяло тревогой, и я невольно содрогнулся. Из четырех нерасшифрованных слов только два - "жероцины" и "завияца" - являлись ключевыми для окончательного понимания смысла документа. "Падля" - явно время года. Может, осень, от слова "падать"? Тем более что послание датировано первым летним месяцем, то есть зиму, весну и лето, в принципе, можно исключить. Хотя это несущественно. Равно как и "кардалон", означающее, скорее всего, какое-то подразделение.

Я еще раз пробежал глазами текст. "Жероцины" как-то связаны с загадочными Улаимами, возможно, военачальники или что-то в этом роде. А "завияца" - может, какая-нибудь магическая хренотень? Нужно постараться осторожно выяснить значение этих слов у Хрона - похоже, древнеславский ему знаком. Как и содержание тщательно скрываемого документа, почему-то в этом я был уверен. И еще этот Кваша из головы не идет. Порывшись в кармане камзола, небрежно брошенного на спинку кресла, я извлек бляху и еще раз внимательно ее оглядел. Нет, этой медяшке никак не может быть больше тридцати-сорока лет - уж в металлах я разбираюсь. Кроме того, гравировка выполнена вполне современным славским письмом. Тогда, получается, речь идет о каком-то совершенно другом Кваше... Может быть, о предке таинственного капитана Орнелия? Или просто однофамильце?

Вообще, существование этого документа (а в его подлинности у меня не возникало ни малейших сомнений) ставило с ног на голову все мое представление об истории Короны. Правда, событиям, упомянутым в нем, без малого четыре сотни лет, вполне возможно, что этих самых Улаимов с их жероцинами уже давно нет и в помине, а если это не так, если они все еще существуют и продолжают планировать вторжение? Мысли роились, как мухи над миской с медом, накладываясь одна на другую, я попытался их упорядочить, но потом махнул рукой и принялся поспешно заметать следы своего "преступления". Кое-как прилепив пергамент на место, я сунул творение Госсера обратно между "Историей" и "Мифами", и занялся исписанными листами, бормоча "жероцины" и "завияца", словно пробуя эти слова на вкус. Завияца, завеется, зависание... Понимание, как это обычно бывает, накатило на меня внезапно, и я замер, словно громом пораженный. Завеса! "... прорвали завесу...", всплыли из подсознания слова, подслушанные Мириллой в докладе безымянного сотника советнику Истоку. Значит, фразу из документа нужно читать так: "Учитывая, что завеса на жителей Островов не действует...". А на этих самых Улаимов, значит, действует. И что это за завеса такая? Ощущение было, словно у моих ног вдруг разверзлась пропасть, куда в одночасье ухнули все устои, на которых зиждилось мое мироощущение. Не выпуская листов из рук, я медленно опустился в кресло.. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, я дотянулся до графина с подкисленной водой, заботливо приготовленной для меня Анитой, и не останавливался, пока емкость не опустела. Стало легче, мысли несколько упорядочились. Так, только спокойно, приказал я себе. С чего это ты так разволновался? Прочитал какой-то древний документ, и нагородил Создатель знает что. Может, речь идет о простых пиратах, или тех же Зеленых эльфах, для конспирации поименованных Улаимами... Нет, дружище, тут же перебил я сам себя, не старайся спрятаться за привычными стереотипами. Здесь все совершенно иное, и это нужно воспринимать, как свершившийся факт.

Очевидно, от обуревавших меня переживаний я вдруг ощутил настоятельную потребность посетить некую комнатку, оборудованную удобным унитазом. Быстренько сунув исчирканные листы в сумку, я запахнул халат и выскользнул за дверь. В доме было тихо. Стараясь издавать как можно меньше шума, я прокрался мимо комнаты Аниты и шмыгнул в вожделенный санузел. Устроившись поудобнее, я закрыл глаза, постарался расслабиться и тут же почувствовал, что начинаю соскальзывать в приятную полудрему. Стоп, тут же одернул я себя, еще не хватало заснуть верхом на унитазе.

В уши назойливо лезло какое-то невнятное бормотание, и, чтобы не заснуть, я постарался на нем сосредоточиться. Бормотание доносилось откуда-то сзади, и мне вдруг показалось, что я расслышал слово "тени". Повернув голову, я обнаружил вентиляционный столб с отверстием, забранным решеткой - именно оттуда слышались звуки. Повинуясь какому-то наитию, я прислонился затылком к трубе, и услышал голос. Вначале я не узнал его, но затем, по интонации, понял, что это Хрон. В первый момент мне показалось, что лесничий разговаривает сам с собой, однако вскоре уловил, что это все-таки диалог, только собеседника почему-то не слышно. Оберег говорил по-остски без малейшего акцента, на том самом диалекте, который сами жители Герцогства именуют "хох-ост" - "высокий остский".

--... не согласен, - в голосе Хрона сквозило плохо скрываемое раздражение. - И вообще, мне до этого нет никакого дела...

Очевидно, собеседник прервал лесничего, потому что некоторое время царила тишина.

-- Не позволю, - вновь прорезался Хрон. - И не пытайтесь. Если бы вы соизволили меня тогда послушать, то этого бы не произошло.

Снова пауза. Затем более громко:

-- Я не охочусь за ведьмами, я пытаюсь очередной раз воззвать к вашему рассудку, ежели таковой еще сохранился в ваших головах. Парень попал в переплет, его преследуют все, кому ни лень, включая ваших бандитов - только не пытайтесь меня уверить, что вы здесь совершенно ни при чем! Ах, защитить хотели! Странно это как-то у вас получается. Почему ничего ему не объяснили? Что? Какая, к Хаосу, секретность! Нет... Еще раз нет... Только попробуйте - вы меня знаете... Вот и расхлебывайте сами... Только не нужно мне угрожать...- Пауза. Затем спокойнее: - А, привет... Обмельчали, обмельчали, плохо воспитываешь...- Пауза. - Что, так серьезно?. - Длительная пауза. Глубокий вздох. - Этого я и боялся. Ладно, сделаю... Одиночка? Пойдет, только чтобы не зарисовывался... Хорошо, сегодня. До встречи.

Хрон умолк. Сон с меня сняло, как рукой - речь явно шла обо мне. Похоже, в распоряжении лесника оказался еще и "кристалл связи". Изнутри начала закипать злость, и желудок, словно испугавшись, тут же пошел на попятный.

-- Велимир, - голос лесничего ворвался, казалось, прямо в ухо, и я подскочил от неожиданности. - Ты все слышал?

-- Не знаю, - повернув голову к решетчатому отверстию, угрюмо буркнул я. Интересно, и как это он догадался, что я подслушиваю, вползла в голову вялая мысль. - Думаю, достаточно, чтобы попытаться сбежать, не попрощавшись.

-- Ладно, не горячись. Спускайся, нужно поговорить. Никто тебя сдавать не собирается.

Похоже, Хрон так и не ложился - на нем был тот же камзол, что и вчера, а слегка воспаленные глаза свидетельствовали о бессонной ночи. Когда я, наскоро умывшись и переодевшись, появился в зале, лесничий бегло просматривал какие-то записи, выполненные на пергаменте. Рядом тускло светился "кристалл связи".

Увидев меня, Хрон оторвался от своего занятия и махнул рукой:

-- Велимир, тебе нужно срочно уезжать. Все вопросы потом! Давай, собирайся, я пока черкну несколько слов Аните - думаю, будет лучше, если девочка некоторое время поживет у Орианны.

-- А с чего это вы ее отсылаете?

-- Не хочу, чтобы одна в доме оставалась, кто его знает, когда я вернусь.

-- И куда это вы собираетесь? - вопрос вырвался сам собой, ответ я знал заранее.

-- Как куда? Должен же кто-то присмотреть за тобой, а то опять влипнешь во что-нибудь типа вчерашнего. - Хрон покрывал желтоватый лист бумаги крупными аккуратными буквами.

-- Ну да, а заодно проследить, чтобы я никуда не делся.

-- И это тоже, - неожиданно покладисто согласился лесничий. - Единственное, о чем прошу - не делай поспешных выводов. Как правило, ни к чему хорошему это не приводит. А теперь десять минут на сборы, встречаемся возле конюшни - путь предстоит неблизкий.

-- Куда едем?

Несколько секунд Хрон пристально смотрел на меня, затем вздохнул и отложил самописку.

-- В Окрист, в Особый кош. Только давай все вопросы по дороге, ладно?

Собрался я быстро - собственно, и собирать-то было особенно нечего. Окинув взглядом напоследок ставшую вдруг такой уютной и родной библиотеку, я задержался на книжных стеллажах, выхватив глазами потертый корешок "Пылающей дороги", и внутренне вздохнул. На душе было муторно, сказывалась бессонная ночь, да и упоминание об Особом коше бодрости не прибавляло. Все это усугублялось постоянно лезущим в голову текстом расшифрованного донесения четырехвековой давности - конечно, события последних дней меня, по-своему, закалили, но все-таки достаточно непросто отказаться от привычного мироощущения, вынырнуть из теплой норки и окунуться в совершенно неизведанный мир. Где-то подсознательно всплыла мысль о том, что я так и не сумел отыскать в своих вещах ничего, о чем упоминал Луговой, что позволило бы пролить хоть какой-то свет на происходящее, хотя постепенно определенное, чисто субъективное, понимание начало формироваться.

-- Уезжаешь? - тонкий девичий голосок ворвался в мои мысли.

Я обернулся. На пороге библиотеки стояла Анита, зябко кутаясь в белый пушистый халат. Глаза у девчонки были огромные, и в них плескалось какое-то незнакомое мне чувство.

-- Уезжаю, - кивнул я, чувствуя себя так, словно меня застукали за чем-то неприличным. - Так нужно.

-- А когда вернешься?

-- Не знаю, - помедлив, осторожно ответил я. - Наверное, нескоро.

-- Но ведь вернешься? - в голосе Аниты вдруг прорезались просительные нотки. Больше всего она мне напоминала сейчас нахохлившегося воробышка, захотелось вдруг взять ее на руки и баюкать, баюкать...

-- Вернусь, - твердо пообещал я, хотя на самом деле подобной уверенности не ощущал. Обязательно, сестренка. Как только смогу.

Анита придвинулась ближе и уткнулась мне носом в камзол.

-- Я тебя буду ждать, - тихо прошептала она. - Ты только возвращайся, ладно,... братишка?

Она вдруг приподнялась на цыпочки и, скользнув теплыми губами по моей щеке, выскочила из библиотеки. Дверь в ее комнату негромко щелкнула, и вновь наступила тишина.

Я невольно улыбнулся, чувствуя, как что-то теплое растекается у меня в груди. Сестренка... Вот так и бывает - совершенно незнакомый, еще вчера чужой человек становится для тебя неожиданно близким и родным. Жизнь вдруг показалась мне не такой уж мрачной и безысходной; поправив на плече сумку, я решительно закрыл дверь в библиотеку и бегом спустился во двор.

Хрон уже ждал меня возле конюшни, держа на поводу двух лошадей с притороченными переметными сумками. У его ног монументально расположились оба пса, Сумрак и Клык. При моем появлении последний радостно взвизгнул, бросился навстречу и, взгромоздившись лапами мне на плечи, тут же ободрал лицо влажным шершавым языком. Нет, положительно с утра все начинают меня любить!

Лесничий прикрикнул на Клыка, больше для порядка, и огромная белая псина, вильнув на прощанье пушистым хвостом, вернулась к ногам хозяина.

-- С Анитой попрощался? - в голосе Хрона проскользнули теплые нотки.

-- Попрощался, - я вставил ногу в стремя и попытался взлететь в седло. Нет, прав был Ратибор, когда утверждал, что и енота можно научить ходить на задних лапах, хватило бы только у того терпения - на этот раз я ухитрился проделать это с первого раза, ни за что и ничем не зацепившись и не выронив из рук сумки.

Хрон одобрительно хмыкнул, и в мгновение ока тоже оказался в седле.

-- Девчонка к тебе прикипела, - сообщил лесничий, подбирая поводья. - Утром, когда отдавал ей записку, сказала мне, что хотела бы иметь такого брата, как ты.

-- Я бы тоже от такой сестренки не отказался, - совершенно искренне ответил я, разворачивая кобылку мордой к дороге. - И от такого родственника, как вы.

Лесничий смущенно кашлянул и преувеличенно громко скомандовал:

-- В путь! Сумрак, за мной. Клык, остаешься с Анитой до моего возвращения.

Наверное, мне показалось, но при последних словах белый пес ухмыльнулся, обнажив желтые клыки, и едва заметно кивнул.

Несколько верст мы ехали молча - Хрон впереди, я за ним на присмиревшей кобылке (это оказалась та самая, которая вчера вела себя не лучшим образом). Сумрак неслышной тенью скользил вдоль петлявшей между стволами деревьев тропки, одновременно выполняя функции всех видов боевого походного охранения. Время от времени лесничий оглядывался назад, словно удостоверяясь, что я никуда не делся, однако беседу начинать не спешил. Я, со своей стороны, также выдерживал марку и обозревал окружавшую нас чащобу с совершенно, как мне казалось, невозмутимым видом, изо всех сил сдерживая желание схватить Хрона за грудки и вытрясти из него всю правду.

Наконец, когда я уже был готов взорваться, лесничий вдруг натянул поводья и, дождавшись, когда я с ним поравняюсь, поехал рядом; при этом у меня снова создалось впечатление, что лес попросту расступается перед нами, а затем смыкается позади.

-- Велимир, - негромко начал он. - Пожалуйста, остынь, и постарайся выслушать меня спокойно...

-- Я спокоен, как мертвец, - голосом, начисто лишенным каких-либо эмоций, ответил я. По крайней мере, мне хотелось, чтобы мой голос звучал именно так.

-- Неудачное сравнение - уголки губ лесничего дернулись. - Как раз мертвец мало когда бывает спокойным.

-- То есть? - удивленно воззрился я на него.

Хрон помолчал, затем, проигнорировав мой вопрос, продолжил:

-- Так вот, касательно моего утреннего разговора, невольным свидетелем которого ты оказался. Понимаешь, Велимир, бывают в жизни моменты, когда необходимо пересмотреть свое отношение ко всему происходящему и занять диаметрально противоположную позицию. Буквально до вчерашнего дня для меня все было ясно и понятно, но то, что затем произошло, заставило меня поступить именно так, как я поступил.

Он снова умолк.

-- Знаете, - отозвался я, - у меня такое впечатление, что вы сейчас сами пытаетесь убедить себя в правильности предпринятых вами шагов. Давайте, чтобы сократить процедуру, примем по умолчанию, что шаги эти правильные, и перейдем непосредственно к моей роли во всем этом спектакле.

-- А цинизм тебе, как я погляжу, тоже не чужд, - Хрон хмыкнул - то ли одобрительно, то ли осуждающе. - Ладно, давай сразу к делу: твое исчезновение здорово переполошило Особый кош, при этом, заметь, никто не сомневался в том, что это именно побег, а не похищение.

-- А что с моими спутниками? - тут же перебил я его.

-- Да что с ними сделается, - уголки губ лесничего снова дернулись. - Сидят в одиночных камерах предварительного заключения Дознавательного околотка в Свирколе. Для их же безопасности, а то Персил рвет и мечет и жаждет крови. К счастью, его вызвали в Окрист, так что твои приятели вскоре обретут свободу.

-- Так это вы с Персилом разговаривали?

-- С ним, родимым. - В голосе Хрона прорезались стальные нотки. - И мечтаю продолжить эту беседу с глазу на глаз, причем, желательно, без свидетелей.

-- И чем это он вам так досадил? - я с интересом взглянул на лесничего.

-- Да было дело... Ладно, мы отвлеклись. Персил, конечно, сволочь редкостная, но далеко не дурак. Он сразу смекнул, что вы с Луговым разыграли спектакль, а, зная о моем существовании и о том, что связывало нас с твоим магистром в молодости, он без труда вычислил, куда ты направился. К счастью для тебя, особистам доступ на мою территорию заказан.

-- И каким же образом?

-- Лес не пустит, - как-то буднично пояснил Хрон. - К сожалению, на браконьеров этот запрет распространить не удалось. - Скулы его окаменели, и я мог поклясться, что сейчас перед его мысленным взором всплыло мертвое лицо жены.

-- То есть, можно предположить, что, не имея возможности проникнуть на вашу территорию самостоятельно, особисты воспользовались услугами Теней? - поспешно вставил я, стараясь отвлечь лесничего от мрачных мыслей.

-- В том то и дело, что нет - и Персил, и Муфрид божатся, что никакого отношения упомянутые Тени к Особому кошу не имеют. Более того, судя по всему, твой погибший спутник столкнулся именно с Тенями - другого объяснения гибели "выдры" особисты найти не могут.

Меня вдруг пронзило чувство вины: во всей этой катавасии я совершенно забыл о погибшем Отире.

-- Но мы ведь с вами отбились, - скрывая смущение, заметил я. - А нам до "выдр" ох как далеко - мне, по крайней мере, - тут же добавил я.

-- Да и мне тоже, - кивнул Хрон. - Думаю, дело здесь в другом: нас они убивать не собирались и не предполагали, что у тебя окажется оружие, способное их поразить. А в случае с твоим спутником Тени попросту не церемонились. Но это все так, предположения и домыслы.

-- А кто такой Муфрид, - это имя было мне незнакомо.

-- Непосредственный начальник Персила. Собственно, "Муфрид" - это прозвище, кличка, настоящее имя этого человека известно ограниченному кругу лиц.

-- Включая вас?

-- Включая меня. Так вот, когда я объяснил Персилу ситуацию, он тут же потребовал, чтобы я доставил тебя в Свирколь, на что я, естественно, ответил отказом. Тогда майор-дознаватель попытался меня припугнуть, я его, естественно, послал, и тогда к разговору подключился Муфрид.

-- А почему вы говорили по-остски? И откуда вообще у вас "кристалл связи"?

-- По-остски? - Хрон несколько растерянно взглянул на меня. - А Хаос его знает. Как-то даже не обратил внимания, на каком языке разговаривал. Просто Персил почему-то начал по-остски, а мне все равно, на каком. Действительно, и с чего это его потянуло на язык Герцогства? М-да... А по поводу "кристалла связи" - так сейчас многие лесничества оснащены ими. Удобно, понимаешь...

Я недоверчиво посмотрел на лесничего. Хрон явно темнил, уж мне-то, кристалловеду, мог бы и не заливать насчет "многих лесничеств". "Кристалл связи" вещь сложная и чрезвычайно редкая, далеко не все городские управы им оснащены, не говоря уже об отдельных лицах. Даже в армии, где, казалось бы, связь - дело первостепенное, и то, в основном, использовались слухачи-телепаты или стационарные семафоры. Мирилла как-то рассказывала, что делались попытки обеспечить связь на расстоянии посредством каких-то переносных электрических приспособлений, но в тот момент подобный вопрос меня волновал мало.

Очевидно, поняв, что сморозил глупость, Хрон попытался резко сменить тему:

-- Ну, в общем, с Муфридом мы поговорили уже спокойно, и я пообещал доставить тебя не в Свирколь, а в Окрист, в Особый кош, где тебе гарантируется полная неприкосновенность и безопасность.

-- Неприкосновенность в чем? И, заодно, безопасность от чего?

Лес перед нами вдруг расступился, и мы оказались на ровной, как стол, равнине, поросшей вереском. Лошади, почуяв свободу, ускорили шаг, при этом моя вредная кобылка то и дело норовила сорваться в галоп, и на какое-то время я сосредоточился на ее обуздании. Наконец, мне это удалось, и я вновь обернулся к Хрону.

-- Так что?

-- Ты о чем? - лесничий, приподнявшись в стременах, внимательно осмотрелся по сторонам, затем взглянул на меня.

-- Вы не ответили на мой вопрос, точнее, на оба.

-- Я потребовал от Муфрида полной неприкосновенности твоей личности, хотя Персил выпрыгивал из штанов, пытаясь убедить его, что ты виновен. Только в чем, не спрашивай - сам не понимаю, - Хрон упредил мой очередной вопрос. - Муфрид согласился и дал слово, что, если я доставлю тебя в Окрист, никто из особистов или дознавателей тебя и пальцем не тронет. А безопасность... Ну, во-первых, Тени - хотя ты с ними справился довольно ловко, но кто знает, с чем тебе придется столкнуться в следующий раз. А, во-вторых, похоже, опять прорезались твои "ракушки"...

-- "Ракушки"?! - перед моим мысленным взором мгновенно пронеслись недавние события в Лазурном лесу. - Где? Когда?

-- Сегодня ночью, - нехотя пояснил Хрон. - Вывалились из портала в двух верстах к северу от Большеяра, человек десять. Хорошо, ребята Муфрида были неподалеку, успели вмешаться. Троих положили, остальных взяли в плен.

-- Допросили?

-- Где там, - лесничий невесело усмехнулся. - Языковый барьер. В основном, молчат, а предварительное сканирование ничего не дает.

-- Предварительное сканирование? - с этим термином я еще не сталкивался.

-- Ну, скажем так, попытка прочесть мысли магическим путем. Я в этом разбираюсь мало, что-то связано с образным мышлением, однако образы все равно облекаются в слова, а язык совершенно незнакомый. Что-то в этом роде. Так что пленников отправили в Окрист, тамошние маги с ними, надеюсь, разберутся...

-- А почему вы решили, что "ракушки" явились по мою душу? Может, у них были совсем другие цели?

-- Может, и другие, - пожал плечами Хрон. - Но, знаешь, береженого Создатель бережет. И вообще, тут творится такое...

-- Что, завесу таки прорвали? - самым невинным тоном поинтересовался я.

Лесничий так резко дернул поводья, что его каурый встал на дыбы и обиженно заржал. Не дожидаясь, пока лошадь вернется в исходное положение, Хрон соскользнул на землю и буквально выдернул меня из седла.

-- Что тебе известно о завесе? - прорычал он, буравя меня белыми от бешенства глазами.

-- Й-я... н-э..., - просипел я, чувствуя, как сдавливает горло воротник камзола, накрученный на могучий кулак лесничего - ноги мои болтались в добром аршине от земли.

Видимо, сообразив, что со сдавленным горлом толку от меня не будет, Хрон ослабил хватку и вернул моим ногам опору, однако руку не отпустил.

-- Итак, повторяю вопрос - что тебе известно о завесе. - На этот раз голос лесничего звучал почти спокойно.

Я вдруг почувствовал злость - на Хрона, на особистов, на весь свет.

-- Да ни хрена я толком не знаю о вашей завесе, - заорал я, и Хрон даже вздрогнул от неожиданности. - Впервые об этом я услышал от своей пропавшей подруги Мириллы, она случайно подслушала разговор какого-то сотника с советником Истоком. А потом в этом пергаменте, в "Пылающей дороге", тоже упоминалась "завияца", которая для кого-то там непреодолима... - я тут же прикусил язык, но было поздно - слова успели вырваться, и я умолк, испуганно глядя на лесничего.

Последний повел себя в высшей степени странно - отпустил мой камзол, поправил сбившийся набок ворот и вдруг сложился пополам от смеха. Ошарашенный, я смотрел, как огромный человек, еще секунду назад готовый удушить меня, обессилев от хохота, сползает передо мной на землю.

Еще какое-то время Хрон сидел, упершись ладонями в траву, и всхлипывал в пароксизме затухающего смеха. Затем, справившись с собой, он медленно поднялся и шагнул ко мне. Я инстинктивно отшатнулся, однако лесничий успокаивающе положил обе руки мне на плечи.

-- Прости, сынок. Не мог удержаться, хотя ситуация далека от веселья. Значит, добрался-таки до секретного донесения четырехвековой давности? А знаешь, почему я смеялся? Потому, что ты последний, которому это записка должна была бы попасться на глаза.

-- И все-таки, что такое завеса? И кто такие "жероцины", которые не могут ее преодолеть? - я сам дивился своей напористости, однако интуитивно чувствовал, что это именно то, что в приключенческих романах именуется "моментом истины".

Некоторое время Хрон внимательно смотрел мне в глаза, затем шумно вздохнул и отпустил мои плечи. Мимо черной молнией пронесся Сумрак, и сзади донеслось испуганное ржание и приближающийся стук копыт - похоже, моя кобылка, пользуясь случаем, пыталась улизнуть, а пес популярно объяснил ей, в чем она заблуждается.

-- Похоже, придется все-таки несколько нарушить обещание, данное Муфриду, и кое на что раскрыть тебе глаза несколько раньше, чем это планировалось. - Лесничий неожиданно улыбнулся. - Только давай сделаем это по дороге. И, пожалуйста, постарайся больше не задавать мне неожиданных вопросов, ладно?

-- Только еще один, можно? - вдруг решился я.

-- Хорошо, но только один.

-- Вы ведь были знакомы с Ильмой Гранат?

Мне показалось, что при этих словах Хрон вздрогнул.

-- А почему ты об этом спрашиваешь? - голос его вдруг сделался хриплым.

-- Ну... Видите ли, мне кажется... Моя мать никогда не рассказывала мне о своих родителях, она осиротела еще в младенчестве и воспитывалась при храме... Но портрет в "Веснике", да и фамилия... Словом, вполне возможно, что Ильма Гранат - мать моей матери... То есть, моя бабушка.

По мере того, как я говорил, Хрон все больше и больше бледнел, а при последних словах вдруг снова впился в меня пронзительным взглядом. Я смутился и опустил голову, но твердая ладонь лесничего вдруг резко вздернула мой подбородок.

-- Скажи, Велимир, а у твоей матери были какие-нибудь вещи, доставшиеся ей по наследству? Пожалуйста, вспомни хорошенько...

Вещи? Я растерянно замотал головой, и вдруг меня осенило:

-- Браслет! Точно, серебряный витой браслет, который она никогда не снимала. Наверное, он ей достался от кого-то из родителей, поскольку дядя Верослав, в очередной раз обвиняя отца в том, что он привел в дом безродную, как-то обронил, что, дескать, подобрали ее на улице, и ничего, кроме браслета, она в новую семью не принесла.

-- Как выглядел браслет?

-- Ну, как..., - я начал судорожно вспоминать. - Браслет как браслет. Узкий, небольшой - мама была тоненькой... Витой, знаете, такой, скрученный из двух... нет, из трех полос... А что?

Вместо ответа Хрон рванул на груди камзол, и протянул ко мне раскрытую ладонь.

-- Такой? - голос его срывался. Я перевел взгляд и остолбенел: на широкой мозолистой ладони, опутанный звеньями порванной серебряной цепочки, лежала точная копия браслета моей матери. У меня вдруг защипало в носу, и я молча кивнул, чувствуя, как перехватывает горло.

Несколько секунд лесничий смотрел на меня, затем глаза его предательски заблестели. Могучие руки, способные смять подкову, вдруг нежно обхватили меня и ласково прижали к широкой груди, а откуда-то с небес раздался голос, в котором смешались и боль потери, и радость узнавания:

-- Так вот ты у меня какой... внучек!

Синие мантии выдаются студентам выпускного курса, и являются бесплатным пропуском во все чинные и злачные места Славгорода.

Баселард - прямой кинжал с крестообразной головкой и гардой.

Протазан - широкое копье с двумя крылоподобными выступами у основания.

Мерлон - защитный зубец стены

То есть командиром "квинты" - пятерки. Подразделения "хамелеонов" делятся на "терции" - по три человека, (командир терции носит звание "терциер"), "квинты" - пятерки, и "хамелеонов" - одиночек.

Брике - однолезвийный изогнутый пехотный тесак с "ложным" лезвием на конце клинка.

См. Приложение 1 "Сравнительная таблица чинов и званий некоторых подразделений Короны".

125

Комментарии: 51, последний от 30/10/2019. © Copyright Уайт Дмитрий (debb@mail.ru) Размещен: 14/04/2012, изменен: 14/04/2012. 700k. Статистика. Роман: Фэнтези		Оценка: *7.9111** Ваша оценка:

Уайт Дмитрий : другие произведения.

Среда Обитания. Часть 1