Капитан первого ранга Юрий Иванович Полозов не любил ездить в Москву. Тем более в законные две выходные недели после очередного плаванья плюс "срочно!" и "совершенно секретно!" Ага, секретно. Сразу после программы "Время" на тарахтящем на всю базу мотороллере явился насквозь мокрый вестовой, проверил документы и вручил пакет с коричневыми печатями.
Пока "товарищ капитан" знакомился с содержимым и подписывал бумаги на планшете "здесь, здесь и здесь", вестовой стоял практически "смирно", смотрел строго вперед и вообще вел себя, как манекен Яша в городском магазине. На предложение Ольги Павловны, жены капитана, снять плащ, пройти на кухню и выпить хотя бы чаю отвечал испуганно, но строго по уставу их собачьей службы.
Закончив писанину, Полозов привычными движениями собрал командировочный чемоданчик, надел форму, наскоро поцеловал жену в лоб и ушел вместе с вестовым. В ночь, дождь и слякоть.
Да, он подписал "совершенно секретно". Но что могут подумать родные и близкие? Конечно, на дворе восьмидесятые и вестовой всего один, но - верно Оля говорит - не по-людски...
И опять какие-то игры. Пять утра, а все свеженькие, в глаженых костюмах и одинаковых галстуках. Плюс знакомый адмирал при параде. Один Полозов, хотя и в форме, но бессонная ночь, двухчасовой перелет в штурмовике, и не дали побриться. "Вахлак вахлаком", - сказала бы Оля.
И ради чего?
Надо было послать всех этих столичных умников и уйти в отставку. Тем более что врачи уже намекали. Но:
- Служу Советскому Союзу!
И все. Ольга точно убьет. Она-то надеялась, что у мужа со дня на день повышение и покой начальником базы. Никаких плаваний, подписок о неразглашении и ругани с алкашами в доке. Все время на берегу, при ней... Но нет, как говорил товарищ Сухов, лучше помучиться.
Хотя удержаться было трудно. Адмирал-то мимо смотрел, понимал, а эти хлыщи в штатском:
- Вам пока не положено!
Ага, новую лодку принимать, ругаться с техниками, налаживать все, испытывать - это положено, а заранее знать, куда и зачем в очередной раз жизнью рисковать, не положено?
Точно, надо было молча сесть и написать рапорт. И тут же адмиралу на стол. И выйти строевым шагом. Так нет же, Пашку, старпома, пожалел. Его же пошлют, если что. А он молодой еще, и по лодке далеко не все ясно, тем более с очередными переделками. Голова-то у Пашки есть, но рано ему в командиры. К тому же, похоже, влюбился старпом. Пять лет держался после развода и вот на тебе. И в кого? В Машку-буфетчицу.
- А пирожок с изюмом, поджаристый, как вы любите, не хотите, Павел Сергеевич? И кофточка ее розовая, полупрозрачная, тьфу, стыдоба.
Да, а если варяга какого пришлют вместо Пашки - он на новой лодке таких дров наломает, что...
Тем более дело явно не рядовое:
- Товарищ капитан, из всего штатного состава только вы один будете в курсе всего задания. Для остальных - очередной проверочный выход с отработкой долгосрочного залегания на предельных глубинах в условиях, приближенных к боевым. В курс вас введут позже.
Экие у вас, ребята, фразы. Гладкие, стандартные, будто в кавычках: "долгосрочное залегание", "предельные глубины". Вас бы в костюмчиках ваших туда, в "глубины".
Но хуже всего то, что адмирал глаза прятал, пока разговор шел.
При этом задание уж очень скользкое. "Максимально скрытно добраться до указанного квадрата, залечь на дно и в течение неопределенного срока обеспечивать прослушку акватории"...
На словах-то легко. Да, "Лиманда" может "максимально скрытно". Она тихая. Подводную лодку ведь только на слух ловят, по шуму двигателя и звукам изнутри. И пять лет назад мы - да, хороший проект запустили. Наши слухачи-гидроакустики от ее шума даже терялись поначалу.
Но уже через пару дней тот же Петряев: "Если что, капитан, мы такую рыбку с двадцати миль засечем!" Правда, толку от этого знания мало, ведь даже второй такой "рыбки" нет. Только наша, до сих пор экспериментальная. И неизвестно, кто там с ее шумами уже освоился.
А у "наиболее вероятного" новый проект каждые два года. Последний - просто чудо какое-то. Петряев всякое слышал, а тут прямо так и сказал:
- Кабы не предупредили заранее, точно б пропустил. Извини, Иваныч, старею. Какие-то, мать их, частотные модуляторы. Меняют шум лодки, как им заблагорассудится. Подкрадется такая, прикинется кашалотом - бац и кранты по всем палубам.
"Пока не положено", говорите? Что ж, у товарища капитана и китель мятый, и лицо простоватое. Но ведь аккурат очередные два года на исходе. Указанный квадрат пока не указан, но и глухой козе понятно: если "обеспечивать прослушку акватории", значит новая лодка у противника со стапелей сошла, и квадрат - пятнадцать триста шестьдесят два. Там они свой проект в прошлый раз отлаживали, да и в позапрошлый тоже. А мы ходили вокруг да около, а туда ни-ни. Рядом территориальные воды, глубоко, тихо. Плюс за две недели до начала испытаний чуть ли не половина Четвертого Флота охранным ордером по периметру.
Хорошо, потом по спецканалу предупредили про модулятор. Но, похоже, пересох тот канал. Теперь самим придется.
А как? Ведь это только на словах просто: скрытно добраться, залечь... А глубины-то предельные. И даже чуть больше, чем предельные. Тут только на "авось" расчет да на запас прочности. Который то ли есть, то ли нет. Там придется проверять.
И терпеть. А если по срокам ошиблись на пару недель? Ведь по московскому плану получается, что пролежать надо десять дней до и столько же после, плюс сами испытания. В прошлый раз они продолжались ровно неделю. Кроме того, заранее скрытно подобраться и так же уйти. А это еще суток трое-четверо. Лодка рассчитана максимум на тридцать дней полной автономки. То есть, вроде, укладываемся. Но - впритык, что говорится. И при этом "ни при каких обстоятельствах"! Ведь даже кингстоны не откроешь: услышат, поднимут потом.
Но главное - эти, командировочные. "Задание будут выполнять лучшие специалисты флота. Они будут размещены в трех жилых помещениях вашей лодки и никто из штатного экипажа не должен знать об их существовании"!
Ага, а как они себе представляют это "никто не должен знать"? То есть своим попросту врать? Мол, капитан знать не знает, ведать не ведает, что там, в трех отсеках, и почему люк туда теперь двойной и изнутри заперт?
И самое смешное: "приняты меры по увеличения длительности"! Ха-ха-ха, попросту сняли все вооружение и половину экипажа на берегу оставили. Вот бы что-нибудь умное придумать. Так нет, как дети малые: "меньше народа - больше кислорода"!
Кстати: "лучшие специалисты". Лучше Петряева, что ли? И общаться с ними исключительно через представителя и только по установленному графику. Технически, из Москвы глядя, все это выполнимо. И, похоже, пока он здесь, а команда на две недели в увольнении, техники на базе над всем этим уже трудятся. Но дело не только в железе, а в месяце автономки на предельной глубине. "Лучшие специалисты", похоже, между собой не притертые, с бору по сосенке, и к плохому воздуху не привыкли, плюс еще этот "представитель". Как бы вы там не тронулись все, конспираторы хреновы.
Домой на базу капитан вернулся с теми же предосторожностями. На немой вопрос в глазах жены молча покачал головой.
Через два дня тревожного безделья капитан не выдержал и прогулялся в сторону сухого дока. Посмотреть на "рыбку". Привычная картина: кран, ящики, шланги. Повреждение слева в носовой уже выправили. Паша, молодец, все контролирует, но:
- Странно, Иваныч, даже меня внутрь не пускают...
И опять деревянное лицо: "знать не знаю, ведать не ведаю". Паша опытный - кивнул понимающе и опять за дело.
Уже на выходе - незнакомец:
- Слышь, капитан, тут такое дело...
- А вы, собственно, кто?
Впрочем, зачем спрашивать? Подсобник с базы - спецовка мятая, рожа с утра красная, не о чем разговаривать...
- Зря ты, капитан... Предупредить хотел!.. - чуть не орет вслед:
- Мои ребята... твою "Лиманду"...вчера ночью...
- Ччччерт... Слушаю.
- Ночью уже, нас отогнали... Пазик и ребята незнакомые. Осторожно, как младенцев... Короче, бомба там, капитан... В четыре блока. Три больших - взрывчатка, и один маленький с электроникой. Я сегодня утром специально искал - в шестом кормовом снизу прямо в полу, рядом с генератором. Нишу заварили. И два провода контактных... пустили в общую шину. Синие. Думаю, кнопка где-то есть. Сам глянь...
Глянул. Охранники знакомые - "вась-вась" - со скрипом и сопровождающим, но пропустили.
Да, заварено на совесть, и подчистили, сам бы не заметил. Час от часу не легче. Бомба, мать ее. "Ни при каких обстоятельствах"! А куда кнопку протянули - не ясно. Каюты закрыты, хотя...
- Товарищ капитан, трогать ничего не положено... Даже вам... Извините...
А в море там только эти будут, "командировочные", и хрен что сделаешь. Понятно, почему адмирал глаза прятал.
Потом капитан еще со старпомом поговорил. Насчет старшего моториста Девяткина. Опять жалоба из медсанчасти: мол, они не вытрезвитель, чтобы через два дня на третий товарища лейтенанта под капельницу класть.
Порешили разузнать все же, где Девяткин такой дурной самогон берет?
Дома тоже не все гладко. Плохо, когда у мужа с женой появляются запретные темы. Разговоры начинаются и зависают...
Еще новость: радист Мишин Алексей Юрьевич. Можно сказать, родной человек. А тут ни разу не зашел после плаванья.
Ольга с женой Лехиной женские разговоры разговаривала, оказалось, беда: болеет, угасает совсем Мишка, сынок их. Тут надо бы... сделать что-то. Хотя что сделаешь? - "ближайший совершеннолетний родственник служащего с нулевой секретностью". Значит, только свои, косорукие. Ни в Москву, ни еще куда.
Если б Леха сам пришел и сказал: "Не могу!" - капитан бы костьми лег, но нашел замену. Несмотря на "опыт", "команда" и допуски эти долбаные. Но Леха - мужик гордый. И с заменой, если что, трудно будет.
"Группа будет держать связь через вас лично и вашего радиста. Он частично в курсе". Похоже, с Лехой уже "разговаривали". А значит, кровь из носу, но в рейс Мишин выйдет. Потому что уже включен в систему:
- По московскому плану, каждые сутки в 19.00, вы, капитан, незаметно проходите к левому люку в пятый отсек и открываете его. Этот люк теперь двойной и в промежутке оборудован... эээ... тамбур, в котором вас будет ждать наш представитель, и вы обменяетесь пакетами с информацией. Да, люк в задней части лодки будет заварен наглухо во избежание... эээ... недоразумений. Двойной передний люк должен быть всегда закрыт с обеих сторон. Там поставлена ... автоматика - сперва всегда открывается внутренний люк, наш представитель входит и нажимает кнопку, только после этого вы сможете открыть наружный люк. Автоматику можно отключить только из тамбура.
Далее полученный пакет передаете радисту якобы от себя. Радист записывает текст на магнитофон. Потом, при благоприятных условиях, поднимает буек с антенной и осуществляет передачу и прием сообщений.
Полученный ответ радист записывает на специальном бланке, кладет в пакет и передает вам. Вы отдаете пакет нашему представителю при встрече на следующий день. Вопросы есть?
ЗА ТРИ НЕДЕЛИ ДО КАТАСТРОФЫ:
Команда прикомандированных загрузилась в ночь перед выходом. Никто ничего не видел. Запертыми оказались три отсека по левому борту с пятого по седьмой. Там, по легенде, лежит некий "секретный груз". Пять жилых кают, три кубрика и два гальюна. Камбуз не предусмотрен. Ну-ну.
Команда вопросов, естественно, не задавала. Паша подходил, пару раз смотрел вопросительно, но - нет так нет.
Потом пять суток длинными дневными нырками на крейсерской скорости, ага, именно туда, квадрат пятнадцать триста шестьдесят два. Всплывали только ночью, чтобы передохнуть часок. Прибыли вроде незаметно и место нашли удачное. От предполагаемого места испытаний и множества ушей "Лиманду" отделял небольшой скалистый гребень. Теперь можно выпустить наверх, чуть выше скалы, гидролокационный буек и слушать...
ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО КАТАСТРОФЫ
Первый плановый обмен шифровками в кессоне среднего люка. Наскоро познакомились с "сопровождающим":
- Полозов Юрий Иванович.
- Кусов Олег Павлович...
У капитана сразу две неприятные ассоциации. Гиена и Семнадцать мгновений весны. В фильме - садюга, который мучил ребенка радистки Кэт. Только без гитлеровских усиков. Как же его звали-то в фильме? Шольц? Нет, не Шольц...
А может, это уже нервы, и Олег Павлович вполне нормальный мужик. Впрочем, поплаваем, узнаем.
ЗА ДЕСЯТЬ ДНЕЙ ДО КАТАСТРОФЫ
Петряев доложил, что слышит какой-то новый звук, совсем новый, но слабо - скала экранирует, и добавил:
- И еще, капитан, такое ощущение, что у нас дятел завелся. Небольшой, короткий - секунд по пять-десять за раз, системы не уловил...
Совсем новый звук? Да, похоже, противник новую лодку прокатывает, но это не их дело. А вот "дятел"... Дятел - это когда внутри появился источник шума, который могут услышать внешне уши. В действующем режиме - это ЧП. Но Петряев как-то не уверен...
- Да, капитан, не уверен, но что-то такое происходит. В средних отсеках слева по борту. Там, где секретный груз. Судя по картинке, пять человек. Четверо правильные, один не очень. Который из них дятел, не уловил. Но знает, где стучать. По ребру шпангоута. Седьмому кормовому - по стенке заднего гальюна или кубрика напротив. И стучит специально наружу - в другом месте слышно не будет.
Да и те, кто рядом, могут пропустить - они ж буек выпускают, чтобы "новый звук" слушать. Хотя дело, конечно, не мое, но...
Картинкой Петряев, называет все, что слышит в наушниках. И насчет "но" он тоже прав - дятел один, а тонуть всем. Но хорош Петряев! Пять человек, из них четыре правильных...И про буек догадался.
Дятла он слышал три раза за последние четыре дня:
- В разное время, капитан, если точно, то первый и четвертый день утром, и второй - вечером по корабельному. Каждый стук по одной - две минуты. Второй раз очень быстро, будто механически.
Через пару часов очередной пакет от Кусова:
- У нас все в порядке, капитан.
- Не уверен, товарищ Кусов. Мой акустик зафиксировал в ваших отсеках дятла.
- В смысле?
Какое-то время пришлось объяснять сухопутному понятие "дятел".
- Не может быть, капитан, ваш сотрудник ошибся. Мы соблюдаем режим. Я лично за всеми слежу...
- Согласен, что следите. Но здесь специфика. Мне необходимо переговорить с вашими подчиненными.
- Какая специфика? У меня инструкции! Да, им тяжело, и я разрешаю некие, хм, вольности, но этот ваш "дятел"... К тому же, если задавать прямые вопросы, мы его спугнем!
- У нас есть главная задача, товарищ Кусов, и она под угрозой, если стук не прекратится. А кто и зачем стучит - вопрос второго порядка...
Разговор продолжался еще некоторое время, но в конце концов на аргумент "отвечать-то вам придется, если вдруг что" Кусов поддался:
- Хорошо, но строго в моем присутствии.
На предложение привлечь к разговору Петряева, Кусов отреагировал резко:
- Вы же подписали бумаги - никаких третьих лиц. Ваш экипаж не должен знать, что на лодке есть еще люди.
Ага, "экипаж не должен". Четверо правильных и один - вы, товарищ Кусов? И вы нам дятла привезли.
- Согласен, что экипаж не должен. Но как потом вернуться? Кто мне внешний люк откроет?
Пободались еще немного, и Кусов опять сдался:
- Хорошо, вы частично вводите в курс дела вашего доверенного человека, и он выпустит вас, закроет наружный люк и... Надеюсь, двух часов вам достаточно? Через два часа он откроет люк, и вы выйдете. Но остальные ваши... эээ... матросы ничего знать не должны! Понятно?
На том и порешили.
Пашка совсем не удивился или виду не подал.
Переход в секретный отсек прошел благополучно. Воздух там был похуже, но в целом прилично - чисто.
Улыбнулся. Хорошо так улыбнулся, спокойно. С таким в автономке не страшно. Дома все хорошо и в детстве в темном чулане не запирали.
- А как по вахтам делитесь?
С вахтами оказалось хитрее. Восемь часов одновременно два человека. Пару раз за смену можно выйти на пять-десять минут, тогда ушедшего заменяет дежурный или, "как Карпухин говорит", полувахтенный:
- Полувахтенный - это тот, кто не спит, а отдыхает в кубрике...
- Да, все обязательно по два раза выходят, кроме Карпухина. Крепкий, совсем не устает. И в туалет ему почему-то не надо... Да, каждый раз отмечаемся в журнале.
"Туалет"? - вряд ли Лемме имеет отношение к флоту:
- А чем вы в свободное время занимаетесь?
- Шахматы, - опять улыбнулся Лемме, - у меня первый разряд... пока, решаю задачи. Жаль, играть не с кем.
Эх, парень, тебе бы с Петряевым схлестнуться. У него первого разряда нет, но Карпов, когда на базу приезжал, еле-еле вничью ушел. Однако ближе к делу:
- А кроме основного задания, вы какие-либо иные... эээ... шумы не слышали?
Оказалось, что Лемме, кроме, как он выразился, "естественных звуков", слышал и странный стук внутри лодки. Но только один раз. И точное место не определил: "Скорее всего, седьмой отсек или дальше за правой стенкой".
На вопрос - кто мог стучать? Ответил так:
- Точно мог Соловьев, он тогда на подмене был. А на дежурстве - Карпухин и Махаев, но кто-то из них незаметно - вряд ли: рядом же сидят. Нет, не услышали бы - в наушниках только буек слышно. А вот увидеть - могли. Ногой? - Лемме улыбнулся, - нет, ногой только по полу, до стенки не дотянуться. Но, главное, зачем нам шуметь? Ближайшие уши снаружи километрах в пяти. Большое что-то. Но оно наверняка наружу слушает. Те же, кто наш объект гоняет, там - да, наверняка уши хорошие, но нас вряд ли засекут. Скала экранирует. Из-за этого мы микрофон и подняли. Так что если кто-то специально и шумит, то для кого?
Хороший вопрос.
Так, Соловьев Андрей Петрович. А тут, похоже, тяжелый случай. На берегу бы подумал - зашибает парень и сильно зашибает. Руки дрожат, голос на полусрыве:
-Нет, никаких посторонних шумов, товарищ капитан. Я не понимаю... Да, строго по вахтам. Да, отходил. В гальюн, но это же разрешено, как положено...
Может быть, он и офицер, но били его курсантом в свое время, ой били... Скользкий, пуганый. И все время на Кусова косится. По-собачьи как-то, нехорошо косится... Вольности, значит, некоторые позволяем. Может, они вместе и пьют, только на Кусове меньше сказывается?
Ага, и каюты у них с Кусовым рядом, пятый отсек:
- Да, каюты сами выбирали, сразу как зашли на борт... Сначала мы с ... товарищем Кусовым... Потом Махаев и Карпухин...
Аж вспотел весь. Нет, с таким не только в плаванье, а и на берегу неуютно будет.
Да, и про свободное время можно не спрашивать...
А тут и Олег Павлович разряжает обстановку:
- Я думаю, что товарищ Соловьев все сказал. Можете идти.
Следующий. Надо же! Действительно, Махаев. Александр. Понятно, что Семенович. Вылитый папаня. Тот тоже скорее на ученого походил, а не на моряка:
- Да, вахты по восемь часов, иначе не выспаться. Восемь на подвахте, восемь спим. Нет, раньше так не приходилось...
- В гальюн - да, два раза обязательно. Вода здесь...
- Да, с водой - это как повезет. А кроме тех шумов, которые вы прослушиваете, ничего дополнительного не фиксировали?
- Нет, - отвечает, - ничего лишнего не слышал. С вашей стороны очень тихо, с нашей... (чуть косится на Кусова) тоже ничего.
Отвечает, кстати, четко. Даже слишком четко, будто готовился. И Кусов встрепенулся. Что ж, ему-то допросы, похоже не впервой.
- А в свободное время чем занимаетесь?
- Эээээ, - заминка и довольно явная, не готовился парень к этому вопросу. - Я конструктор привез, металлический - собираю-разбираю.
А вот это нормальное занятие под водой, правильное. Помнится, папаня его тоже хорош был: на спор будильник "Зенит" за час до колесиков разбирал и заново собирал.
Кстати, Семен Махаев - человек на подплаве известный, заслуженный. Консультировал в свое время разработку конструкции нашей "Лиманды".
Но лет семь назад случилось что-то в очередном плаванье. А может, и не случилось, просто очередную медкомиссию весь экипаж не прошел. Уж очень быстро тогда всех на берег списали. И на ПМЖ в разные стороны. А вот сын Махаева - гляди ж ты...
Следующий - Карпухин Иван. Похож на Петряева, только моложе. Улыбчивый. Уши такие же волосатые. Может, это как-то связано...
Насчет постороннего шума:
- Тут фон богатый, квакушек много... Океан все же.
Кстати и Петряев про квакеров говорил, развелось, мол, десятиногих. Петряев считает, что странные квакающие звуки в океане - это большие кальмары так общаются.
А вот по поводу внутренних шумов интереснее:
- Да, слышал пару раз... к корме ближе, вроде как с вашей стороны, капитан, но систему не разобрал...
Ага! И время с данными Петряева совпадает. Но ... с нашей стороны?
- Так, а почему не доложили? - это Кусов вмешался.
Карпухин вполне натурально обиделся:
- В задание не входит, вот почему. Я же с самого начала говорил - шестерых надо. Ребята не успевают восстановиться. А по внутреннему шуму - коротко и непонятно... О чем докладывать?
Кусов, молодец, виду не показывает:
- Ну хорошо, а вы уверены, что этот... эээ... стук происходит не с нашей стороны?
Карпухин опять улыбнулся и обратился к Полозову:
- А... Так вот зачем вы здесь. Тоже слышали. Я так и думал, это ж лодка, где этот, как его ... Петряков, что ли? Я сразу говорил: его надо было брать. Вместо Соловья...Так он что, этого дятла с вашей стороны ущучил? Ну, силен, мужик!
Капитан тоже улыбнулся:
- Да, Петряев - мой акустик. Это что-то меняет?
А вот Карпухин, наоборот, сдвинул брови:
- Много чего меняет. Если и Петряев тоже слышал и на нас указал, значит, скорее, кто-то из наших. Издали понятнее. И конструкцию он лучше знает. Но еще странно, что в разных местах стучали. Направление-то одно - к корме, но второй раз дальше... Хотя и Петряев мог ошибиться - далеко же. Слушайте, нам бы с ним встретиться и...
- Никаких встреч! Официально запрещаю! Все, товарищ капитан, ваше время закончилось, возвращайтесь! Мы тут сами разберемся!! - ишь как Кусова-то прошибло. Как же звали того садюгу? Холтоф еще был - но нет, не Холтоф.
Похоже, глубина и на особистов действует. Глубина и безделье...
Ладно, закончили. Информации, вроде бы, много, а вот насчет толка - надо подумать...
Паша сработал четко. Наружный люк открылся через минуту после того, как капитан протиснулся в кессон. Опять все молча, и лицо, лицо...
Петряев уже ждал около капитанской каюты:
- Ну, что сказали? Мне бы надо хоть раз оттуда послушать. Хотя после таких разговоров дятел точно на дно уйдет. Еще я тут подумал, это и кто-то из наших мог, если в правом проходе, напротив седьмого. Хотя туда только мотористы ходят. Но дятел точно из слухачей - осторожный...
Капитан вкратце пересказал разговор с Кусовым и акустиками. Петряев, казалось, не удивился:
- Понятно, что новую лодку слушаем. А что по делу-то делать будем, а, капитан? Как особист этот - не свихнется?
Капитан задумался:
- А кто ж его знает? Может, и свихнется. Мы ж ему такой геморрой добавили - мама не горюй. А может, наоборот, дело у него теперь появилось знакомое - предателя искать. Да, и вот, ты просил, их график работы. Извини, только без фамилий: первый-четвертый, сам понимаешь...
ЗА СЕМЬ ДНЕЙ ДО КАТАСТРОФЫ:
Очередной разговор с Петряевым:
- Странно, капитан, я попытался сверстать как-то их график и время работы дятла... Но не совпало ни с кем. Будто специально так сделано, чтобы никто не мог все три раза стучать. Или они там шалят что-то с графиком своим, или двое их, дятлов-то. Один явно со смыслом каким-то стучал - два раза, а второй... глупо как-то...будто внимание отвлекал.
ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ ДО КАТАСТРОФЫ:
При обмене пакетами Кусов неожиданно заявил:
- Так, капитан, я вычислил этого вашего "дятла"! К сожалению, ваш акустик прав, это мой сотрудник. В интересах следствия я не буду называть его фамилию. Поверьте, я понимаю, что обстановка у нас близка к боевой, и предатель чуть позже неминуемо понесет соответствующее наказание. Сейчас он изолирован, а мы пытаемся наладить работу в нестандартном режиме. Однако, вы знаете, для полноценного наблюдения нам необходимы четыре специалиста. Поэтому я возьму у вашего акустика подписку о неразглашении и введу его в состав группы...
Обычно немногословный, Кусов был не похож на себя. Какие-то дурацкие фразы: "соответствующее наказание". И голову набок держит. Ба, а с подветренной-то стороны у него фингал на скуле знатный. Неужто об переборку так прислонился? Но как же того фашиста-то звали?
И как-то нехорошо вдруг стало. Как там в "Клубе Кинопутешественников" - самое опасное животное в саванне не лев, а гиена!
Договорились встретиться через час. Надо подумать, почему Кусов так уверен, что правильно вычислил дятла? Откуда повреждение на скуле? Что за странная угроза и уверенность в "чуть позже"?
Петряев все понял с полуслова:
- Так точно, Иваныч, конечно, не впервой. Заодно и с дятлом поразбираюсь. Что-то мне кажется, попал твой, как его... Кусов, пальцем в небо...
ЗА ДЕНЬ ДО КАТАСТРОФЫ:
На очередную встречу в кессоне пришел не Кусов, а Петряев:
- Вот, пакет, Иваныч, теперь я передавать буду. Тут такие дела...
Оказалось, что четыре дня назад Кусов решил, что дятел - Махаев. Почему-отчего? Неведомо. Но, как рассказал Лемме, вечером в половину восьмого особист ворвался прямо в рабочий кубрик (его переоборудовали, кстати, неплохая аппаратура), так вот, прямо посредине смены. Они с Махаевым слушали, а Кусов вдруг с пистолетом: - Руки вверх! Махаев, снимите наушники и отойдите в угол!
Лемме понял: у Кусова крыша поехала, и надо... Хотя что тут сделаешь? У него пистолет, а помещение маленькое, не развернуться...
- За предательство Родины, именем революции, приговариваю вас...
И ведь точно бы - застрелил. Глаза у него такие были. И "Именем Революции!". Но недослушал Лемме, к чему там Кусов Махаева приговорил... Из люка две руки. Хватают сзади Кусова и об переборку мордой шарах! Тот от неожиданности пистолет выронил...
Карпухин. Он же почти все время на полувахте, сидел в общем кубрике, книжку читал. Далеко - люк в седьмой отсек задраен, плюс хозкубрик с холодильником, а ведь услыхал, чертяка!
Короче, не дали они Кусову вот так, за здорово живешь, товарища пристрелить.
- Так, а куда пистолет дели?
- Аааа, не знаю, капитан. Но вроде бы, Лемме себе забрал или спрятал...
- А потом?
Потом, когда Кусов очухался немного, Лемме с Карпухиным покумекали малость и решили Махаева пока в каюте запереть. Поговорили с ним, но бестолку: знать не знаю, ведать не ведаю, какой-такой дятел-мятел?
- А Кусов?
- Кусов про Махаева ничего внятного не сказал, только орал про контрреволюцию и предательство Родины.
Поначалу мы его тоже хотели того, в смысле, в каюте запереть, но он опять орать, мол, инструкции, Военная Тайна - всех под трибунал, надо работу работать, и только он один может текущие сведенья шифровать и тебе передавать. И мы решили: ладно, пусть пока почтовым голубем работает. Но под присмотром полувахтенного, то есть или в своей каюте, или в общем кубрике, но обязательно на виду.
Я включился вместо Махаева. Карпухин, молодец, помог в аппаратуре разобраться.
И пару дней все нормально было. Махаев тихо в каюте сидел - собирал-разбирал свой будильник, а Кусов все хуже и хуже. Огрызаться начал. Как из каюты вылезет, сразу "Трибунал!" - орет, и что все предатели. Но мы терпели ради дела-то. Он же только полувахтенного изводил, в рабочий кубрик не совался.
Так вот, а сегодня - такое дело... Кто-то Махаева зарезал!
- Что? Как зарезал? А ну-ка пойдем, посмотрим. Вы там ничего не трогали?
Опять договорились с Пашкой, сходили, посмотрели. Да, похоже, никто ничего не трогал. Труп Махаева лежал на полу под столом. Впрочем, каюта маленькая, где ж еще? На столе полуразобранный будильник, часовая отвертка, тетрадка 48 листов и авторучка. Дверца рундука полуоткрыта - там гражданская одежда и какие-то вещи. Под трупом уже полузастывшая лужа крови. Кровь и на застеленной, но помятой койке. Двумя неровными полосами.
- Как я понимаю, убийца зашел в каюту. Махаев встал навстречу и получил чем-то острым в сердце. И, похоже, сразу умер. Все дело - несколько секунд.
- Похоже на то, капитан. Только секунд чуть поболе. Этот тип еще нож свой об одеяло вытер.
- Да, верно... Так. У вас же тут холодильник есть. Придется труп туда, если места хватит. Не к нам же тащить...
Минут двадцать возились с холодильником. Место с трудом, но нашлось. Потом прошли в шестой отсек, в общий кубрик.
- Так, Петряев, давай-ка поподробнее про этот вечер.
- Я с 16.00 полувахтенным был. Карпухин спал, остальные на вахте.
- А Кусов?
- В том-то и дело, что со мной вместе здесь, в кубрике, сидел. Так спокойнее, хотя он про трибунал все время бубнил. Но мне Лемме книжку дал по шахматам. Я сначала задачки оттуда решал, а потом Кусов предложил сыграть. Я согласился, потому что думал, что особист наконец про трибунал забудет. Хотя он с утра какой-то странный был, будто выпивши, но не пахло. И раньше в шахматы ни с кем не играл, хотя Лемме и предлагал пару раз. Кстати, нормально играет особист.
- А в шахматы - это когда было?
- Примерно в три. Еще через полчаса Карпухин встал, зашел в кубрик и сказал, что отнесет Махаеву обед и заодно в гальюн сводит. Он всегда в это время встает. Я тоже поднялся, вышел в проход и через люк в седьмой отсек видел их обоих. Мало ли что, вдруг Махаев и вправду предатель? Там же метра три-четыре. Махаев в свою каюту зашел, и Карпухин за ним люк задраил. Потом Карпухин пошел спать. Его каюта последняя в седьмом отсеке, перед гальюном...
- Так, дальше...
- Дальше я в кубрик и...
- Подожди, значит, Карпухин не видел, как ты вернулся...
- Нет, он уже в каюту зашел, а что?
- Это ладно, дальше что?
- Я вернулся в кубрик, и мы продолжили...
- И все время играли? Не вставая?
- Да, почти все время. Кусов только выходил пару раз...
- Надолго?
- Не очень. Но он оба раза направо уходил - в сторону своей каюты и гальюна. Побледнел весь, может, живот прихватило. И я, пока его ждал, люк в проход не задраивал - смотрел, чтобы он влево, в сторону Махаева, не прошел. Это мы с ребятами четко решили: Кусова туда не пускать. Мало ли. Полувахтенный должен следить...
- Подожди, и Соловьев - тоже?
- Не, Соловьев тип мутный, ему только Кусов доверяет и Лемме немного. Когда Андрей на полувахте, мы его в каюту не отпускали, рядом в рабочем кубрике сидел.
- А как про смерть Махаева узнали?
- Так мы еще через полчаса играть закончили, я Кусова проводил в проходе, потом обратно иду, а у Махаева дверь в каюту открыта...
- Понятно. Значит, к Махаеву незаметно могли зайти все трое?
- Нет, капитан, четверо. Соловьев или Лемме, если договорились. Карпухин и ... и я.
Дааа, дела. Полозов, конечно, переговорил и с Лемме, и с Соловьевым, потом разбудили Карпухина. Все бестолку. Потом, уже втроем с Петряевым и Карпухиным, пошли к Кусову.
Та еще картина. Кусов сидел на корточках, засунув голову внутрь раскрытого рундука, и обернулся, только когда вошли гости. Вторая капитанская - большое помещение, но большое не для четверых, а для одного...
Кусов встал. Мдаа. Бледный, потный особист вонял даже в спертом четырехнедельном воздухе. Брюки и рубашка мятые, мокрые, как после гальюна при семибалльном шторме:
- В чем дело, товарищи? - голос тоже ненормальный, - Надеюсь, вы осознали всю глубину вашего, ик... - Кусов махнул рукой, будто отгонял муху. - Или товарищ капитан вас обра...зумил? Вы же знаете, за все содеянное вам грозит трибунал! По всей строгости закона! И... - по мере произнесения слов по каюте распространялся запах спиртного, заглушая даже вонь немытого тела...
Судя по валявшимся под столом бутылкам, особист употребил две по ноль семь. Дело, конечно, безнадежное, но Полозов попытался:
- Вы знаете, что Махаева убили?
Кусов попытался изобразить лукавую усмешку:
- Кааанешна! Я же предупреждал: предатель понесет сотвесссстщеенака... зака...- потом обвел всех белесым взглядом и добавил:
- Да вы все тут - Предатели! Вас надо...
После чего рухнул на колени, повернулся и полез в рундук:
- Щас я вас к этому, к Махаеву...
Почуяв недоброе, Петряев с Карпухиным одновременно кинулись к Кусову и оттащили его от рундука.
Капитан подошел, заглянул внутрь и высказался, сообразно обстоятельствам:
- Мааать твою через кочерыжку!
На дне рундука между разбросанным бельем и примерно полудюжиной водки виднелась небольшая коробочка с кнопкой и синий провод, уходящий куда-то под переборку.
- Что там, Иваныч? Еще пистолет?..
- Нет, Петряев, - капитан едва перевел дыхание, - не пистолет это. Взорвать нас хотел товарищ Кусов...
Прошел еще час. Карпухин сменил Соловьева. Тот чуть было не прошмыгнул в свою каюту, но капитан стоял в проходе:
- Пройдемте, Соловьев, поговорим...
Поговорили. Сообщение о бомбе и помешательстве Кусова совсем выбили Андрея Петровича из колеи, и он, малость "проговорился".
Оказалось, да, родственники они, в смысле, Кусов и Соловьев, причем скрывали это, и да, выпивали. "Изредка". Ну-ну.
Но на этом поток признаний Соловьева внезапно иссяк. И, хуже того, капитан понял, что ничего существенного из Андрея Петровича уже не вытравить.
Однако капитан задал еще один вопрос:
- А как вы считаете, почему Кусов так твердо решил, что именно Махаев - предатель?
Опять бессвязный поток слов. Получалось, что еще вечером, за час до сцены с пистолетом, Кусов терялся в догадках, но намекал, что очень скоро все проясниться. При этом - "нет, никаких соображений не высказывал и личный состав не опрашивал" - во всяком случае, в то время, когда Соловьев был рядом.
ДЕНЬ КАТАСТРОФЫ:
Противник, похоже, закончил испытания, и на вахте оставили только одного слухача - на всякий случай.
Из утреннего разговора с Петряевым:
- Я, капитан, на Соловьева думаю - уж очень он какой-то... с гнильцой, что ли. Но офицер вроде и дятла не слышал. Правда, за него Лемме ручается. А теперь, как Махаева убили, я все вместе соединил, и выходит, что на самом деле это Лемме с Соловьевым сговорились. Они и стучать вдвоем могли, и Махаева убить тоже... Хотя Лемме - мужик нормальный, но кто же тогда?..
Потом капитан пошел на "свою" половину лодки, чтобы поговорить со старпомом. А там прямо курорт какой-то в свете последних событий: рутина, все своим чередом. Из неприятностей только пьянство. Моторист Девяткин с радистом Мишиным. Опять все тот же дерьмовый самогон! Причем Девяткин еще ничего, а Алексей с непривычки слетел с катушек, был напоен марганцовкой, прочищен до основания в гальюне и заперт в каюте до прихода в чувство.
В ответ капитан ввел старпома в курс событий, перепоручил все дела и вернулся в пятый отсек. Карпухин как раз закончил смену и собирался, как он выразился, "придавить часок-другой". Вот ведь нервы у человека! Но на разговор пошел охотно:
- Да, капитан, все как-то нехорошо выходит. Или Лемме с Соловьевым, или я, или, извините, Петряев... И с Кусовым неясно, то ли он как-то причастен, то ли сбрендил от безделья и водки.
- Да, Иван, все верно. Сами-то как думаете, кто все это сделал?