Джон Симси почувствовал себя нехорошо, как только вошел на станцию метрополитена. Ему всего-то надо было доехать до 42-й Улицы, а там уже пешочком пару сотен метров. День сегодня выдался сложный, пришлось выложиться по полной. Сверху дали указание сделать передачу о "бедных" карамбийцах, угнетаемых собственным правительством, и естественно, поручили это Джону Симси, как лучшему специалисту в своем деле.
У Джона было всего полдня, чтобы выполнить указание до вечернего выпуска, и он справился! Пришлось немного схалтурить, конечно, иначе никак. Старые кадры из войн с никарагцами и сцены расстрела пленных парийцев из фильма "Суровые войны-2" очень пригодились. Пришлось немного подправить, конечно, но вышло просто замечательно. Джон знал, что теперь, после его передачи, когда ведущий хорошо поставленным, скорбным голосом, будет вещать о жестоком правительстве Карамбии, и "бедных, измученных тираном Амбаи Маба людях", каждый гражданин их великой страны возненавидит правительство Карамбии, и с радостью проголосует в следующем году за сенатора Крега Саммерса, являющегося активным сторонником введения войск в страны Третьего Мира (но эти мысли он быстро спрятал как можно глубже, в тот участок собственного мозга, где прятал все, что могло развеять его образ добропорядочного гражданина).
Размышляя об этом, Джон направлялся к входу в метро. Машину он сдал на техосмотр, его спорткар, который он купил на гонорар за передачу о насилии в семьях в Афгире, их бывшей колонии, много лет назад избавившейся от назойливой опеки метрополии, поэтому пару дней придется ходить на своих двоих. Ничего, полезно для здоровья.
Все-то хорошо, даже отлично, только одна мысль все упорней и упорней досаждала ему. Он пытался отмахнуться от нее, как от назойливой мухи, но она ловко уворачивалась от его мысленных размахиваний. "Вот мы вторгнемся в очередную страну, разрушим ее инфраструктуру, уничтожим тысячи и тысячи людей, влезем в огромнее долги перед банками и корпорациями, для чего? Кто будет решать наши проблемы? И когда? Страна катится в пропасть..." - внутренний голос, который никак не удавалось заглушить уже много лет, вновь донимал его. Джон усилием воли заставил себя не думать об этом, он профессионал, и не его вина, что сейчас ему заказывают именно такой материал, да, это не совсем правда (совсем не правда - снова шепнул каверзный голосок), но другого выбора нет...
Он уже совсем было расслабился, вновь переключившись на мысли о своей любимой тачке, о Джинни, которая ждала его сейчас в их квартире на 42-й Улице, о будущем гонораре, и о том, что, в общем-то жизнь не так уж и плоха, когда кольнуло в сердце. Что это? Джон в недоумении остановился. Сидящий у стены рядом бездомный равнодушно глянул на него. "Ну чего смотришь, дружище?". Бросив бездомному монетку, Джон медленно зашагал дальше, вошел на станцию, прошел через турникеты, и стал спускаться к платформе, осторожно прислушиваясь к своей ощущениям. На сердце он никогда не жаловался, но все бывает в первый раз...
Подойдя к платформе, он посмотрел в туннель. Поезда не было видно. Отчего так стало трудно дышать? Может от всех этих людей? Он только сейчас присмотрелся к толпящимся на платформе мужчинам и женщинам, с уставшими осунувшимися лицами, ожидающими своего поезда. "А ведь раньше люди одевались лучше, как-то богаче что ли...", - подумал он, прислушиваясь к свисту и грохоту приближающегося состава. "Что же случилось за последние десятилетия? Что стало причиной нашего кризиса?" Джон попытался ослабить воротник: в ушах все нарастал звон. "Да что ж такое, дышать не могу"! И тут сильная боль пронзила грудь, как будто острое жало невидимого копья, брошенного чужой рукой, разорвало ему сердце ... ... Со стоном Джон стал заваливаться с платформы прямо на пути. Толпа ахнула, и он почувствовал, как тело ударилось о твердое покрытие путей, а голова сильно приложилась к стальным рельсам, брызги искр в глазах, разум помутился, но все же осознание приближающейся опасности, заставило лечь на спину: где же поезд? Страшный скрежет, слепящий свет фар, и понимание неотвратимости конца, как молния в голове! Я умру!
И тут он зашептал, сам не зная почему, с такой страстью, которую никогда бы от себя не ожидал: "Боже, прошу, пусть хоть один день, хоть один денечек по телевидению будут говорить только правду! Прошу Тебя!.." Состав все-таки не успел остановиться. Джон Симси погиб мгновенно.
Утро в огромном мегаполисе начиналось как обычно. Спешили в свои конторы клерки и госслужащие, дворники подметали дворы, открывались магазины и кафе, домохозяйки отправляли в школу своих чад, ну и, конечно же, включались волшебные ящики - 3Dвизоры, которые люди до сих пор по привычке называли телевизорами.
"Доброе утро, дорогие телезрители! Сегодня вторник, 23 марта, это передача "Объективный взгляд" и с вами ее ведущая Элли Митчелл!". Стройная блондинка делового формата улыбалась с экранов.
- В нашем выпуске мы будем обсуждать ситуацию, которая сложилась в Карамбии, где, не побоюсь этих слов, тиран и деспот, Амбаи Маба попирает всякие человеческие ценности и ограничивает права и свободы собственного народа всевозможными жестокими способами, вплоть до тотальных репрессий! Назрела ли необходимость вмешательства нашей страны в дела далекой Карамбии, или мы должны позволить карамбийцам самостоятельно разобраться в собственных проблемах, но тем самым закрывая глаза на угрозу эскалации в регионе жестокости и насилия?
И сегодня у нас в гостях, член парламента, глава комитета по делам неразвивающихся стран, Элтон Корн. Здравствуйте, мистер Корн.
- Спасибо, что сегодня пришли к нам, граждане очень нуждаются в том, чтобы власть разъяснила верную позицию в этих вопросах. Вы уже услышали заявленную тему, и моим первым вопросом будет: что же происходит в Карамбии?
Последовала некоторая пауза, во время которой ведущая подчеркнуто доброжелательно смотрела на приглашенного политика, румяного и седого. Элтон Корн был акулой политики, и Элли еще пешком под стол ходила, когда Корн возглавил свой первый комитет в конгрессе. Он был большим человеком во власти, и еще бОльшим любителем поучаствовать в ток-шоу и телепередачах, рассуждая о благе государства и граждан.
И вдруг Корн выдохнул:
- А в Карамбии все спокойно...
На лице Элли отразилось недоумение.
- То есть как спокойно? А тысячи мирных жителей, убитых...
Корн пытался сохранить невозмутимое выражение лица. Годы в верхах сделали его выдержку железной, но в душе он был растерян. Как он мог ляпнуть такое? Нужно срочно исправлять ситуацию. Карамбия - государство-тиран и наша страна должна вмешаться и спасти...
- А в Карамбии дела даже намного лучше, чем сегодня у нас, - невозмутимо продолжил Корн. Теперь он уже не мог скрыть растерянности.
Люди в кафе и в офисах в удивлении останавливались перед экранами, увеличивая громкость, и переглядываясь между собой. Что происходит? Они почувствовали, что происходящее не вписывается в обыденность их существования.
- Как лучше!? - взвилась ведущая, - мы все вчера видели передачу "Кровавый край" о событиях в Карамбии, расстрелянные демонстранты...
- Да помилуйте, - вмешался Корн, - какие демонстранты? Это вы про кадры двадцатилетней давности, когда наша военная полиция разогнала мирный митинг в Никаранге?
В Овальном кабинете Президент Бенджамин Джильсон смотрел передачу, и постепенно бледнел. Верный признак надвигающейся ярости, сказали бы те, кто знал близко Президента. Пальцы, сжимающие подлокотники кресла, побелели от напряжения. Он схватил трубку: "Криспа ко мне! Немедленно!"
Наконец, Корн замолчал. Его лицо выражало нескрываемый ужас: что он несет? Это конец! Конец его политической карьеры. Все насмарку! Да что с ним такое? Что-то подсыпали в воду? Корн посмотрел на стакан воды, стоящий перед ним, он был не тронут. Да... да! Точно, подсыпали, сыворотка правды, вот это что! Его враги сыграли с ним злую шутку! Корн просчитывал варианты. Но кто? Шульц? Нет, этот на такое не способен, Аренс? Ммм, вряд ли. Этот уже скис, да и у Корна был изрядный компромат на него. Значит все-таки Майджел? Корн вспомнил, что когда-то Майджел возглавлял комитет по фармацевтике. Корну захотелось хлопнуть себя по лбу от избытка чувств! Как быстро он все просчитал! Ну, сволочь, Майджел, да, меня отправят в отставку, скажут, что временное помутнение, старый, заслуженный человек, устал и так далее, а ты, дрянь, так просто не отделаешься! Я тебя утоплю! Тюрьма тебе потом покажется просто уголком счастья, по сравнению с тем, что тебя ждет.
Ведущая немного пришла в себя, выпила стакан воды, и, с опаской поглядывая на Корна, словно ожидая, что он сейчас запрыгнет на кресло и начнет верещать как обезьяна, задала еще один вопрос:
- Значит, по вашему мнению, мы не должны вводить миротворческий контингент в Карамбию? Ведь если не прекратить эти репрессии...
И тут Корна прорвало.
- Миротворческий контингент?! Вы о наших войсках? А вы знаете, сколько денег налогоплательщиков жрет наша армия? Вы знаете, что социальная сфера в полном упадке, потому что деньги уходят на новые вооружения, новые способы убийства людей?
Чем дальше Корн говорил, тем сильнее расширялись его глаза, сначала от ужаса, потом от дикой паники. Если продолжать в том же духе, простой отставкой уже не отделаешься. Но его словно парализовало. Он не мог двинуться с места, хотя хотел вскочить и убежать, плевать на имидж! Двигался только рот, и каждое слово камнем падало на весы его личного суда. Огромным усилием воли, Корн начал медленно поднимать руки. Он должен замолчать!
- Да и на кой сдалась нам эта Карамбия?, - продолжал его рот, в то время как, вцепился пальцами в свое горло, - у нас, что своих проблем нет вовсе? Кхм-кххмм... Безработица растет с каждым годом...кхххм-кхххммм...внутренний долг уже не исчисляется никакими цифрами, коррупция чудовищна, в больницах вас скорее угробят, чем вылечат, а в школе сделают умственно отсталым, вместо того, чтобы дать знания...- Корн закашлялся.
- Минуточку! А разве не вы, совсем недавно в своем интервью заявляли, что наши школы - лучшие в мире, и что ваши дети будут учиться только там?
- Вы в самом деле такая глупая или претворяетесь? - просипел он, - Мои дети давно за рубежом, я не позволю жить им в этой стране ни одного дня, да и сам я давно перевел все свои активы в иностранные банки!
- Ох! - вздохнули многочисленные телезрители, услышав это. Люди были растерянны, они не привыкли слышать такое из чудо-ящика.
Многие звонили друзьям и родственникам: "Ты смотришь?", "Да!", "И что думаешь?", "Даже не знаю, все это как-то...странно...".
Корна уже невозможно было остановить. С синеющим лицом, и намертво вцепившимися в горло пальцами (что пробуждало в памяти людей сцены из фильмов о восставших мертвецах), он стал раскрывать все коррупционные схемы, которые существовали на самом верху, поведал об огромной дыре в бюджете, и расходах членов парламента на личные удовольствия, о развале экономике и провалах во внешней политике, и тут, на экранах возникла надпись: "В связи с техническими неполадками вещание прервано на неопределенное время. Приносим свои извинения".
Корн сидел, тяжело дыша. Он закрыл глаза, больше ничего видеть не хотелось, это конец! Это конец! - все повторял он. Вдруг политик почувствовал прикосновение чьей-то руки на своем плече и услышал мягкий голос, от которого на него повеяло холодом: "Мистер Корн, вы видимо переутомились. Вам придется пройти с нами". Корн открыл глаза, перед ним стоял офицер в серой форме Внутренней Службы. Внутри Корна все заледенело, от Внутренней Службы еще никто не уходил!
- Ну, пойдемте же, - улыбаясь ведущей, настойчиво повторил офицер. Корн с трудом встал на ноги, и, тяжело передвигая ими, оперся на руку офицера и вышел из студии.
Все это время Элли глотала успокоительное, запивая его водой.
Больше Корна никто и никогда не видел.
Крисп сидел в своем кабинете и размышлял. Что же происходит-то? Вначале было ясно, что Корн просто свихнулся, но то, что последовало за этим...Телевидение вновь заработало, это был приказ Криспа. Людей нельзя отрывать от экранов, иначе им в голову придут дурные мысли. Вещание продолжилось по утвержденной им лично сетке, уже готовились телепередачи о махинациях и злоупотреблениях в Комитете Корна, когда вдруг хаос продолжился. На всех каналах аналитики, политики, и просто шоумены говорили...чудовищные вещи! Они задыхались, кашляли, но слова лезли из них. Крисп с закипающим гневом минут тридцать наблюдал за этим. Что же делать? Что происходит? - в сотый раз спросил он себя. Особенно в правдолюбии отличилась реклама: "Пейте нашу газировку - все кишки разъест вам ловко!", или "Жевательная резинка с мятным вкусом...если бы вы только знали из чего мы это делаем!". Девушки с белоснежными зубами пили йогурты и откусывали от шоколадных батончиков, но вместо улыбки наслаждения, появлялись отвратительные гримасы. Вещание пришлось прекратить во второй раз. Нельзя такое показывать. Крисп направил своих специалистов во все студии, директоры телекомпаний уже допрашивались, но все как один они заявляли, что понятия не имеют, что происходит! Аппаратура подтверждала, что они не врут.
Крисп задумчиво постукивал кончиками пальцев по столу. Дурная привычка, но он не мог от нее избавиться.
Может это происки иностранной разведки? С помощью какого-нибудь излучения, они воздействуют на сознание людей, происходит затмение рассудка, и люди начинают говорить... правду...то есть высказывать свое субъективное мнение, - поправил он себя. Глава ВС отправил людей искать источник излучения, но пока результатов никаких.
Через некоторое время телевидение вновь заработало, и люди по всей стране увидели, что транслируют совсем не то, что они привыкли смотреть: клипы, сериалы, передачи о здоровье и юмористические шоу. По всем каналам шли "Живая природа", "Разговоры о живом мире", "Зоология" и другие познавательные программы.
В маленьком кафе "У Пита", что совсем недалеко от 44-й улицы сегодня, как обычно было очень людно. Неполадки на телевидении, как их стали называть, выбили граждан из привычной колеи. Страх перед чем-то неведомым и новым все больше и больше вкрадывался в души. Люди не покидали офисов, баров и своих домов, прильнув к экранам и мониторам, в ожидании того, что ситуация проясниться. Не может не проясниться!
С тех пор, как Интернет стал полностью контролироваться ВС, а на самый свободолюбивый сектор сети - блогосферу, был наложен запрет, и она стала блокироваться, люди вернулись к телевидению, как к основному источнику информации.
- Отец, как думаешь в чем дело? - спросил молодой парень у мужчины сидящего с ним за одним столиком, - может, выйдем на улицу, пройдемся к Дому Правительства, попытаемся понять, что происходит, ведь такого не было очень давно?..
- Не неси ерунду - резко перебил его отец, - такого вообще никогда не было. Я старше тебя, я знаю, лучше сейчас не высовываться, а то нам попадет. Всем попадет, - сказал он, повысив голос, дабы остальные посетители заведения тоже его услышали.
В кафе послышался недовольный ропот.
- Будем сидеть здесь, и ждать, что скажут по ящику. Я уверен, к вечеру все проясниться. И еще более уверен, что это происки врагов государства - добавил он, понизив голос.
Сын с сомнением посмотрел на отца. Прописные истины старших никогда не казались младшим убедительными.
- А я знаю, в чем дело, Чарли, - громко подал голос, стоящий за прилавком Пит, хозяин кафе.
- В чем же? - мужчина скептически посмотрел на Пита, всем своим видом показывая, что он сомневается в способности полного, розовощекого Пита сказать что-то дельное.
- Да это новая фишка такая у тельвизенщиков...- начал Пит, вытирая руки о белый фартук, - ну, типа, как бы...
- Уважаемый Питер, не мог бы ты выражаться по-человечески без этих своих "типа" и "как бы", - в голосе Чарли явно проскользнули издевательские нотки.
Пит смутился, но продолжил:
- Ну...фишка такая, что типа...правду будут говорить, то есть не правду...а критиковать государство...показать хотят, что у нас свобода слова и нет цензуры, что хотим, то и говорим...вот!
- А ведь в том, что он говорит, есть смысл, папа, - вставил сын.
- Какой смысл! Итак, дураку ясно, что у нас нет, и не было никакой цензуры! - Чарли явно был задет тем, что Пит высказал мысль, не пришедшую ему в голову, - в такой момент, когда...война на носу с Карамбией, а тут эти еще начинают панику разводить...
- Да, верно! - послышался голос откуда-то из другого угла, - врут они все! А Корн этот псих!
-Точно!
- Правильно сказал!
- А вдруг это все правда? - послышался голос сына в общем гаме, - вдруг у них совесть проснулась?
- Ты еще молодой, - снисходительно ответил старик за другим столом, - может у них совесть и проснулась, да кто им даст-то говорить то, что не положено? Значит, так положено, - наставительно продолжал пожилой мужчина под одобрительный гул толпы, - значит, раз так положено, то это...да! Это может нас, граждан проверяют! Вот! На вшивость!
- Ерунда какая-то, - пробормотал парень.
- Ладно, все - вмешался отец, - сидим все тут, и ждем, что будет, верно ребята?
- Да, старина...
Выйти на улицу или как-то по-другому выяснить, что случилось и что происходит, никто не желал.
Тут на экране, в нижней бегущей строке появилась надпись: "В 16:30 будет транслироваться пресс-конференция с Гордоном Уилли по вопросам безопасности информационного пространства страны".
- Ну вот, - отец удовлетворенно откинулся на стуле, - вот нам все и объяснят.
Гордон Уилли заметно нервничал. Президент дал ему личное поручение провести эту пресс-конференцию и заверить журналистов и общественность, что утренние "сеансы вранья", как назвал их Президент Джильсон, были результатом технических неполадок...или вмешательства внешних врагов, или внутренних врагов... "Придумай сам!" - в раздражении бросил ему Джильсон.
- Здравствуйте, дорогие дамы и господа! - Уилли сразу взял слово, как только в зале собрался кворум, нельзя было отдавать инициативу в руки журналюг, - сегодня я созвал вас, чтобы дать объективную оценку происходящему на телевидении. Пока я буду говорить, прошу меня не прерывать. Вопросы вы будете задавать потом.
Он внимательно оглядел присутствующих на конференции представителей СМИ. "Пираньи. Маленькие острозубые пираньи, готовые за мгновенье сожрать меня, кита", - Уилли был большим любителем метафор. Он чувствовал, что поймал нужную волну, и что будет говорить именно то, что исправит ситуацию. О да, дорогие мои, я навешаю вам такой лапши, что вы и сами рады будете ей, небо для вас станет не голубым, а оранжевым, а солнце зеленым. И все, потому что я так сказал!
Уилли широко улыбнулся своей фирменной улыбкой.
- Впервые в истории государства, я сообщу вам совершенно секретные сведения, представленные мне Внутренней Службой...
Гордон недовольно повернулся к своему ассистенту, который знаками отвлекал его. "Извините, вице-премьер, но техники сообщили мне, что мы не в эфире", - услышал он шепот. "Что?" Ассистент побледнел, распознав на лице своего начальника гнев. "Еще ровно десять секунд..., они просят подождать десять секунд...". "Ждем", - отрезал Уилли, и вновь широко улыбнулся публике.
- Извините, дамы и господа, но, оказывается, наши головастики что-то напутали и мы не в эфире, просят подождать десять секунд.
Зал зашумел.
- Все, техника работает.
Пит, Чарли, и остальные посетители кафе, увидели, как появилась картинка на старом лазерном мониторе (Пит сэкономил на нем приличные деньги), из колонок послышался голос вице-премьера
- Я обещал вам рассказать, о причинах произошедших сегодня событий. И я сказал, что у меня есть доклад секретной службы об этом. Ну, так вот: никакого доклада у меня нет.
- Но как же! - закричал один из журналистов, - вы что, принимаете нас за кретинов?! У вас на столе какая-то папка, вы указывали на нее буквально минуту назад! - напряжение среди журналистов было очень высоким, и нервы некоторых уже сдавали.
- Да, да, знаю, моя маленькая пиранья...- Уилли уже все понял: у него тоже начался "сеанс вранья", он предчувствовал нечто подобное, но тупоголовый Президент настоял на своем!
- Это..., - Уилли поднял папку в твердой обложке и раскрыл, внутри оказались пустые листы бумаги, - символично, не правда ли? - Уилли вновь улыбнулся, но уже не так радостно, как раньше.
- Я обманул вас, это же так просто. Пустая папка, в ней не было ничего, но я профи, я рассказал бы вам такие сказки, что каждый из вас вышел бы отсюда переполненный сенсациями...Хотя о чем я?
- То есть вы не знаете, что сегодня утром произошло? - спросил все тот же журналист.
- Понятия не имею, - Уилли равнодушно пожал плечами, - видимо с ними произошло то же, что и со мной. Они говорили только правду. Просто это слово стало настолько редким и чуждым для нашей действительности... Что когда мы начинаем говорить о ней, это кажется чем-то нереальным...даже фантастичным. Хотя люди тоскуют по правде, поверьте мне. Поэтому-то мой сын все время читает одну фантастику. Как бы парадоксально это не звучало...
- Значит, вы будете говорить только... правду, верно? - спросила девица из первых рядов, слегка замявшись. "Кэпитал пост", - вспомнил название ее газеты Гордон.
- Да, только правду.
- А до этого вы, получается, нам лгали?
- О, конечно лгал, и не только я, вам все лгали. Более того, вы сами каждый день лжете, обманывая честный люд.
- Ооо, - послышался изумленный вздох среди корреспондентов.
- Ооо, - тот же вздох в кафе "У Пита", в офисах и каждом доме.
- Мы все здесь лжецы, не так ли? - повысил голос Гордон, - но я, наверное, первый среди вас. Я лгу каждый день: своей жене, своим детям, своей любовнице, своему начальству, всем! В прошлом году! Я! Путем различных махинаций, через подставные фирмы, увел из бюджета более двух миллиардов долларов! И мне это сошло с рук! - Уилли истерически засмеялся.
- А знаете, как я начал свою политическую карьеру? Я работал помощником нашего посла в одной из стран Третьего мира, и продавал секреты обороны их шпионам. За это они мне платили. Накопив достаточно денег, я смог купить должность повыше. Это было моим началом!
- А сейчас тебе конец, - процедил Президент, который смотрел эту программу в своем кабинете.
Крисп находился тут же.
- Я же говорил вам, господин Президент, мы пока не знаем, что это, но обязательно узнаем, я настоятельно рекомендую...
- Плевать мне на твои рекомендации! Все самые надежные и проверенные люди сошли с ума! Заткни его! Иначе он всех сдаст!
- Я...я...- Уилли тяжело дышал, - я виноват...- он начал всхлипывать, - я виноват, простите меня...- снова судорожные всхлипы. В зале стояла гробовая тишина.
Вся страна, каждый человек, замерев, взирал на то, что происходило сейчас здесь.
- Я никогда, наверное, не буду прощен...и если я рассказал бы вам, хоть о сотой доли своих преступлений...- тут его взгляд упал на новую ручку-перо, подаренную вчера женой. Гордон схватил ее и молниеносно воткнул острием себе в шею. На ближайшую к нему камеру брызнула кровь.
- Ах! - миллионы телезрителей отпрянули от экранов.
Картинка исчезла, появилась все та же злополучная заставка: "В связи с техническими неполадками вещание прервано на неопределенное время. Приносим свои извинения".
Чуть погодя, повторно начался показ передач о животных.
- Что будем делать? - Джильсон тяжело взглянул на шефа разведки.
- Я советую ничего не делать до завтра, - ответил Крисп, - положитесь на мою интуицию, завтра, возможно, все изменится.
Президент молчал, обдумывая слова Криспа.
- Ты понимаешь, к чему все это может привести? Ты представляешь себе последствия? Это ты! Это твой провал! Кто у нас стоит надо всеми СМИ? Ты!
- Я виноват, Господин Президент, - Крисп добавил в голос толику искренности и сожаления, - и я работаю над этим.
- Я приказал министру обороны стянуть в столицу войска, если люди выйдут на улицы, всякое может случиться...- слова тяжело давались Джильсону, - наша армия будет в городе как только зайдет солнце.
- Вы думаете это понадобиться? - осторожно спросил глава ВС.
- Надеюсь, что нет, Брайан, но мы должны быть готовы ко всему. И знаешь, что...я хочу выступить. Перед народом.
- Нет! Господин Президент! Вы видите, что происходит! Уилли мертв, Корн в психиатрической лечебнице, в городе еще не начались волнения, но они вот-вот могут начаться...
- Вот и ты говоришь правду, старый друг, - Джильсон усмехнулся, - ты прав, волнения могут начаться. И они обязательно начнутся, если мы все-таки не дадим объяснений...
- Но если и вы начнете говорить...начнете говорить в том же ключе, что и Уилли, это грозит катастрофой нам всем! - чувства, отразившиеся на лице Криспа были настолько похожи на настоящие, что Президент в душе восхитился мастерством своего подчиненного притворяться. Он знал, что Крисп желает его выступления. Старая лиса играла в свои игры, суть которых не ведома простым смертным. И Джильсон никогда не забывал, что уже трижды сменился хозяин Овального Кабинета, а Крисп все занимал свое кресло.
И ему придется выступить. Такова была его роль в этой системе...Но Бенджамену Джильсону хотелось, чтобы решение исходило от него, а не было навязано Криспом.
- Брайан, я не спрашиваю вашего мнения в этот раз. Если людям не дать никаких объяснений, они начнут делать выводы, опасные выводы, они оторвутся от своих мониторов, от экранов телевизоров, они начнут обсуждать произошедшее между собой, собираться, появятся первые ростки политической активности, а там и до революции недалеко. И я, как глава государства, просто обязан сделать это!
- Да, вы правы, господин президент, - Криспу это все наскучило, - но только давайте сделаем так: мы сообщим гражданам, что вы будете выступать вечером, лучше поздно ночью.
- Говорите точнее, я знаю, вы уже назначили время...
- Да, взял на себя смелость. В 23:30. Вы выступите в 23:30.
- Хорошо,- сказал он, после непродолжительной паузы - главное, чтобы никто не задавал никаких вопросов, пока я буду выступать.
Джильсон чувствовал себя, как человек, которого ведут на казнь. Страшно не хочется, но избежать этого подобия "аутодафе" не было никакой возможности. Нет сомнений, что продолжительное неведение активизирует массы. Спящее сознание избирателя будет разбужено. И тогда здание власти может пошатнуться.
- Хорошо,- наконец сказал он, - главное, чтобы никто не задавал мне никаких вопросов, пока я буду выступать.
- Эй, Пит, Пит, смотри! - старик указал дрожащим пальцем на экран, - что там написано? Я не вижу.
Пит прочитал: "Сегодня в 23:30 Президент Бенджамин Джильсон выступит со своим обращением перед народом..."
- Ух ты! Бенджи тоже решил исповедаться, - старик засмеялся.
- Не неси чепухи, Мэтт, - Чарли недовольно покосился на него, - все это совсем не смешно. Я уверен, что Президент даст все необходимые разъяснения...
- Хорошо было бы, - вставил Пит, размешивая в кружке какое-то пойло, - а то такое ощущение, что все они там с ума посходили.
На улице темнело, но посетители кафе так за весь день и не вышли на улицу. Они шумно обсуждали происходящее. Мнения разделились. Часть была на стороне Чарли, который считал, что на телевидении завелись вредители и провокаторы, главным из которых он считал Корна. Другие же придерживались мнения Пита, утверждавшего, что все это некая пиар-акция, смысл которой еще не ясен. Однако у этой теории было меньше сторонников. И только 18-летний сын Чарли считал, что сегодня, впервые за много лет, они услышали об истинном положении дел в стране. Но свое мнение он предпочел не озвучивать.
А о поступке вице-премьера они вообще не говорили, как будто этого и не было. "Возможно, это розыгрыш...". "Новое шоу, видимо...".
"Скоро все станет ясно" - словно мантру повторяли они.
И мало, кто заметил, что на улицах, из тумана бесшумно выплывают черные туши танков. А солдаты в безмолвии шагают между домов.
- Па, ты видишь это - прошептал сын Чарли, рассмотрев за стеклянной стеной кафе мрачные силуэты.
- Я ничего не вижу, - отец отвернулся от стены, - не смотри туда, сынок. Не смотри...
Наконец, когда до полуночи оставалось полчаса, на экранах появился Президент. Миллионы пар глаз уставились на верховного главнокомандующего, гаранта конституции и главу государства - Бенджамена Джильсона. Казалось, что он чувствует всю тяжесть этих взглядов. Они ждали, они жаждали ответов.
- Добрый вечер, братья и сестры, - голос Президента был ровным. Последний раз он называл так людей в своих предвыборных речах.
- Вы знаете, почему я обращаюсь к вам. Я не знаю, что случилось, да, не знаю. И я пришел сюда говорить именно истину, сознательно. Может это чудо, что-то выше нас заставило говорить всех сегодня не то, что говорят обычно. Совсем не то...Но я прошу вас сохранять выдержку и спокойствие. И отнестись с пониманием...
Да, не все ладно у нас, не все так, как нам хотелось бы. Были и ошибки, а кто не ошибается? Назовите хоть одно государство, где люди живут счастливо и без бед? Главная ошибка власти заключалась в том, что мы сообщали вам не все, скрывали от вас многое. Но теперь это изменится. С завтрашнего дня мы больше не будем утаивать от своих граждан ничего. Вся система власти станет максимально прозрачной, и вы примите участие в управлении государством, так, как и должно было быть.
Джильсон верил в то, что говорил.
- Вы больше не будете просто безвольными зрителями, которыми были до сих пор. Вы станете участниками политического процесса. Ваша помощь нужна...Мы все обязаны вместе встать на защиту интересов Родины. У нас огромные долги, у нас такая медицина, что не каждый может позволить себе ее услуги.... Не заплатишь - сдохнешь.
В полиции одни взяточники, как и во всем остальном государственном аппарате. Вы все знали это, хотя, может, не всегда предпочитали думать об этом...
Слова нелегко давались Джильсону.
- ...Что касается Карамбии, их дела не хуже наших, а сейчас нам важнее решить внутренние проблемы. И мы начнем делать это завтра. Вместе. Что касается меня, то я не оправдал вашего доверия. Поэтому слагаю с себя все полномочия. Завтра я стану, таким же, как и каждый из вас, обычным гражданином, и уже как обычный гражданин буду делать все, чтобы наша страна выползла из той ямы, в которую ее загнали недобросовестные политики, такие как я. Сегодня я прошу всех вас лечь спать, а завтра будет новый день. И новая эпоха.
До свидания, дорогие соотечественники. Это был ваш Бенджамен Джильсон...
Прожекторы погасли, камеры выключились. Бенджамен все не вставал из-за своего стола, закрыв лицо руками. Никогда ему не было так тяжко на душе.
- Что думаешь, Пит? - впервые Чарли на самом деле хотел узнать мнение хозяина кафе.
- Думаю нужно сделать так, как сказал Президент. Сегодня расходимся. Надеюсь, завтрашний день будет на самом деле интересным. Не знаю, что нас ждет, но мы больше никогда не будем жить в неведении...
Посетители начали покидать кафе.
- Спокойной ночи, Чарли.
- Спокойно ночи, Пит.
- Спокойной ночи, Мэтт.
- Спокойной ночи...
Утро ворвалось в город с первыми солнечными лучами, а проснувшиеся люди, тут же спешили включить свои тридевизоры. Раньше всех, это сделал Пит, который сейчас стоял за своей стойкой, протирая тряпкой стаканы. Первые завсегдатаи уже сидели за столиками. Были тут и Чарли, и Мэтт, и другие ребята. Все они хоть и не говорили об этом, но чего-то ждали, чего-то нового. К этому ожиданию примешивался глубоко скрываемый страх перед бедами, которые возможно сулили им грядущие перемены.
- Здравствуйте, сегодня 23 марта, вторник, с вами Элли Митчелл, и это программа "Объективный взгляд". Сегодня у нас в гостях член конгресса мистер Эндрю Майджелл, и мы обсуждаем проблемы Карамбии, где деспот Амбаи Маба попирает всякие человеческие ценности и борется с правами и свободами собственного народа всевозможными жестокими способами, вплоть до тотальных репрессий! Назрела ли необходимость вмешательства нашей страны в дела далекой Карамбии, или мы должны позволить карамбийцам самостоятельно разобраться в собственных проблемах, но тем самым закрывая глаза на угрозу эскалации в регионе жестокости и насилия?..".
Пит и Чарли переглянусь: "23 марта?" Пит стал переключать на другие каналы, но везде было одно и то же: "сегодня 23 марта...", обсуждались дела Карамбии и необходимость ввода туда войск. Также главной новостью стало сильное недомогание вице-премьера Гордона Уилли, который почувствовал себя плохо на приеме в честь двадцатилетия победы демократии в Никаранге. Президент Джильсон выступал в конгрессе, убеждая конгрессменов в необходимости введения новых налогов, дабы повысить эффективность оборонного комплекса и армии.
Чарли облегченно вздохнул. Ох, наконец-то нормальные новости. Где-то в глубине души он чувствовал, что это все не правильно, но старался не думать об этом. Он вновь посмотрел на Пита. Казалось, Пит хотел что-то сказать, но в итоге передумал. Невозмутимо насвистывая, он продолжил чистить стаканы.
"Правильно, старина - подумал Чарли, - не стоит ворошить прошлое. Раз говорят, что сегодня 23 марта, значит так и есть. А вчерашний бред...хотя...вчера же было 22-е, а значит последнее, что показывали по Первому Федеральному была передача о ситуации в Карамбии. В самом деле! Не может же быть, что вчера было 23-е, и сегодня 23-е. Нужно быть совсем уж сумасшедшим, чтобы думать, что один и тот же день будет повторяться". Наконец, Чарли почувствовал, как напряжение, которое появилось у него со вчерашнего утра проходит. Все нормально, все хорошо. Чарли глубоко вздохнул. Настроение тут же поднялось.
- Этот Амбаи совсем озверел, - подал реплику Мэтт, - убивает, говорят там людей пачками...
- Да, - Чарли тут же повернулся к старику, - думаю, мы должны ввести туда миротворцев.