"Пьеса не имела успеха. Публика невнимательная, не слушающая, разговаривающая, скучающая. Я давно не видел такого представления. Чехов был удручен..." (А. С. Суворин, дневник от 17 октября 1896 г.)".2
"Я с твоей "Чайкой" познакомился только сегодня в театре: это чудная, превосходная пьеса, полная глубокой психологии, обдуманная и хватающая за сердце..." (Ал. П. Чехов - брату А. П. Чехову, 17 октября 1896 г.)".3
"Такого головокружительное провала, такого ошеломляющего фиаско... не испытывала ни одна пьеса... Уже после первого действия пьесы... публика осталась в каком-то недоумении... Идет второе действие; волнение публики усиливается, движение и шум в зрительном зале заглушают часто речи, произносимые на сцене. Опустился занавес, и уже угроза выполняется; раздается сильное шиканье... Дальше еще хуже: после третьего действия шиканье стало общим, оглушительным, выражавшим единодушный приговор тысячи зрителей тем "новым формам" и той новой бессмыслице, с которыми решался явиться на... сцену "наш талантливый беллетрист". Четвертое действие шло еще менее благополучно: кашель, хохот публики, и вдруг совершенно небывалое требование: "опустите занавес!.. Шиканье по окончании пьесы сделалось опять общим: шикали на галерее, в партере и в ложах. Единодушие публика проявила удивительное, редкое, и, конечно, этому можно только порадоваться: шутить с публикой или поучать ее нелепостями опасно..." ("Новости и Биржевая газета", 1896, 18 октября, номер 288)".4
"Пьеса провалилась... так, как редко проваливались пьесы вообще... Это туманно, дико, но на сцепе еще более туманно и дико..." ("Сын отечества", 1896, 19 октября, номер 283)".5
"Общий сумбур речей, отношений, положений и действий..." ("Русские ведомости", 1896, 27 октября, номер 297)".6
"Большой успех. После каждою акта вызовы..." (И. Н. Потапенко, телеграмма после второго представления, октябрь 1896 г.)".7
"Сейчас вернулась из театра. Антон Павлович, голубчик, наша взяла! Успех полный, единодушный, какой должен был быть и не мог не быть..." (В. Ф. Комиссаржевская - А. П. Чехову, 21 октября 1896 г., "В. Ф. Комиссаржевская. Письма актрисы. Воспоминания о ней". М.; Л., 1964, стр. 58)"8
"...Чрезмерное требование работы фантазии не только от читателя, но и от слушателя..." ("Московские ведомости", 1897, 2 января, номер 2)".9
"Не твоя вина, что ты ушел дальше века..." (Ал. П. Чехов - брату А. П. Чехову, 4 марта 1897 г.)".10
"Стилизованный силуэт чеховской чайки по эскизу Фёдора Шехтелястал эмблемой МХТ".12
Объяснение провала пьесы современником:13
"Вся беда в том, что г. Чехов едва ли знает, к чему он все рассказывает... Почему беллетрист Тригорин живет при пожилой актрисе [Аркадина]? Почему он ее пленяет? Почему Чайка (Нина) в него влюбляется? Почему актриса скупая? Почему сын ее [Треплев] пишет декадентские пьесы? Зачем старик [Cорин] в параличе? Для чего на сцене играют в лото и пьют пиво? Я не знаю, что всем этим хотел сказать г. Чехов: ни того, в какой органической связи все это состоит, ни того, в каком отношении находится вся эта совокупность лиц, говорящих остроты, изрекающих афоризмы, пьющих, едящих, играющих в лото, нюхающих табак, к драматической истории бедной чайки..." (театральный критик А. Р. Кугель, "Петербургская газета", 1896, 19 октября, номер 289)".
Но почему представления одной и той же пьесы в одном и том же театре, состоявшиеся с разницей в несколько дней, имели противоположные результаты? Да потому, что на первом и на втором представлениях "Чайки" присутствовала РАЗНАЯ публика. В первом случае с недостаточной фантазией, во втором - с богатой. Зрители, пришедшие на премьеру, увидели фактическую картину: незамысловатую и даже скучную историю, правда, с заумными разговорами, надуманными (подстреленная Треплевым просто так птица), эпатажными (Маша нюхает табак, Нина читает декадентский текст) элементами, и совсем уж пошлыми сюжетными ходами (замужество Маши, связь Нины с Тригориным, попытка свести счёты с жизнью, а затем и самоубийство Треплева). Для зрителей же второго представления указанная картина стала всего лишь стартовой площадкой, взлетев с которой их фантазии отправились в полёт, и, наверное, по разным курсам.
Далеко не все зрители способны (и хотят) готовить блюдо из полуфабриката, прежде чем приступить к еде. Фантазия как огонь, необходимый для варки, есть не у каждого. Кроме того, понятно желание многих (большинства?) из нас за свои деньги получить полностью пригодный к употреблению продукт.
Примечание 1
Предельный случай сотворчества автора и зрителя - "Чёрный квадрат" Малевича. Он как триггер,14 включающий фантазию (у кого она есть). И зритель видит то, что сам нафантазирует. Возможно, и даже скорее всего, каждый раз новое.
Справедливость высказанных мыслей лучше всего проиллюстрировать историей любви Нины. Её Чехов изложил в полном соответствии со своей знаменитой формулой "Краткость - сестра таланта". О чувстве девушки к Треплеву он сообщил в 1-м акте единственной фразой "Моё сердце полно вами" и ремаркой "Поцелуй". (Есть ещё фраза Треплева "Я люблю вас", но она о ЕГО любви).
О любви Нины к Тригорину, любви скоропалительной, автор "Чайки" тоже рассказывает скупыми словами. Вот все немногие свидетельства её.
2-й акт.
Треплев Нине о Тригорине: "Это солнце ещё не подошло к вам, а вы уже улыбаетесь, взгляд ваш растаял в его лучах".
3-й акт.
Нина Тригорину: "Иногда вспоминайте обо мне".
Зашифрованная надпись на медальоне, подаренном Ниной Тригорину: "Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её".
И опять ремарки: "Она склоняется ему на грудь" и "Продолжительный поцелуй".
4-й акт.
Нина Треплеву о Тригорине: "Я люблю его. Я люблю его даже сильнее, чем прежде... Люблю, люблю страстно, до отчаяния люблю".
Ни одного возвышенного или нежного слова ни о любимом, ни ему самому.15 И уж краткость, так краткость! Всё остальное, читатель и зритель, додумывай сам насколько хватит у тебя фантазии, романтичности, благородства или испорченности.
(Для сравнения вспомним хотя бы пьесу Ростана "Сирано де Бержерак".16 Её главный герой не экономил высоких слов, говоря о своей любви).
Высказав предположения о том, чем "Чайка" могла вызвать недовольство части зрителей, подумаем, что обусловило восторг пьесой другой их части.
Интеллектуальный снобизм, другого объяснения предложить не могу. Лично я ничего достойного восхищения в шедевре Чехова не нахожу.
Нина Заречная. Девушка, выросшая в провинции среди природы и книг, романтическая, чувствительная и впечатлительная. Когда гормоны дали о себе знать - "душаждала... кого-нибудь" - влюбилась в человека (Треплева), что оказался на расстоянии вытянутой руки. Потом переключилась на более зрелого мужчину, но стала для него лишь минутным увлечением. Не раз рассказанная история.
И здесь автор пьесы прошёл мимо действительно интересного момента.
ЛЮБОВЬ (не смешивать с любовью, о которой скажем ниже) самодостаточна, ей необходим только объект обожания. С его стороны никакой ответной реакции не требуется, наоборот, она противопоказана. Любящий создаёт образ своего возлюбленного таким, как ему представляется, каким хочет его видеть. "Под себя". И бывает разочарован, если выявляется несовпадение. Так, Нину поразила страсть Тригорина к рыбалке. Подобных неприятностей не случится, если влюблённый человек откажется от общения с объектом своего чувства. ЛЮБОВЬ - это именно обожание, не страсть с её чувственностью. Она не требует материального воплощения в виде свиданий, тем более брака и семейных отношений, не говоря уже о связи. Брак и семья ценны, однако они имеют другую природу. И там может присутствовать любовь, но уже приземлённая, не краснеющая "удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами".
Вот о чём - о трагедии девушек, поспешивших любить вместо того, чтобы ЛЮБИТЬ, следовало бы рассказать Чехову на примере судьбы Нины.
Примечание 2
Между прочим, ЛЮБОВЬ может мстить отступникам. Вот безответно влюблённая в Треплева Маша, отчаявшись, выходит замуж за учителя Медведенко. Но ЛЮБОВЬ её не оставляет, она продолжает страдать, при этом обрекая на страдания ещё и своего ребёнка, которого лишает не только материнской любви, но даже своей заботы.
Ещё одним моментом, хотя и подмеченном Чеховым, - в зоркости ему не откажешь, - однако только обозначенном, не удостоившимся детального рассмотрения, стало явление неудовлетворённости людей жизнью. Действительно, и Сорин, и Аркадина, и Нина, и Треплев с Тригориным, даже Маша и её мать, хотят чего-то иного вместо у них имеющегося. Конечно, не факт, что, получи они желаемое, то станут счастливыми, тем не менее эта проблема реально существует. Труд как средство её решения, предлагаемое Трофимовым, героем другой пьесы Чехова ("Вишнёвый сад"), на поверку оказывается негодным даже в его творческом варианте. Например, Тригорин превратился в раба своего писательства. Бедняга не расстаётся с записной книжкой, занося в неё каждую пришедшую в голову мысль и всё необычное из увиденного. Пополняет "свою литературную кладовую". Разве ему до любви?! И даже Дорн, пожалуй, единственный персонаж "Чайки", создающий впечатление благополучного человека, в действительности тоже не доволен своей жизнью, хотя и говорит обратное. Что же тогда он поехал за границу, где прожил с трудом накопленные "за тридцать лет... беспокойной практики, когда [он] не принадлежал себе ни днём, ни ночью", деньги, оставшись ни с чем?
Возможно, справиться с указанной проблемой помогло бы любимое занятие, как, скажем, лежанье на печи Емели из сказки "По щучьему веленью", да оно не кормит. Остаётся одно, давно известное средство: терпеть, веровать и смиренно нести свой крест, о чём и говорит Заречная в конце пьесы.
Примечание 3
Попутно заметим, что автор пьесы назвал Тригорина беллетристом, т.е. как бы не совсем писателем.17 Да он и сам, а также другие персонажи уничижительно отзываются о его рассказах и повестях, мол, хотя они и хороши, но Толстой и Тургенев писали лучше. Это несправедливо. Беллетристика и "серьёзная" художественная литература не конкуренты, они принадлежат к разным категориям. Так что "Война и мир" - шедевр, но и "Граф Монте-Кристо" - тоже шедевр.
Думаю, причина неудовлетворённости людей не в их привередливости или лени, нежелании самим устроить собственную жизнь по своему вкусу. Возможно, дело и не только в первородном грехе прародителей, испортившем земной мир, а в том, что Проект Творца изначально не предполагал делать жизнь сахарной или подобной по затрачиваемым усилиям простому переходу через поле. Тема, достойная исследования.
На важный вопрос о сущности и формах литературного труда Чехов тоже высказывается очень кратко, причём ещё и не однозначно.
Аркадина называет пьесу своего сына декадентским бредом и негодной попыткой поучить, как надо писать.
Дорн: "Константин Гаврилович, мне ваша пьеса чрезвычайно понравилась... Вы взяли сюжет из области отвлечённых идей. Так и следовало, потому что художественное произведение непременно должно выражать какую-нибудь большую мысль. Только то прекрасно, что серьёзно...
В произведениях должна быть ясная, определённая мысль. Вы должны знать, для чего пишите...".
И в другом месте: "Он [Треплев] мыслит образами, рассказы его красочны, ярки... Жаль только, что он не имеет определённых задач. Производит впечатление и больше ничего, а ведь на одном впечатлении далеко не уедешь".
Наконец, сам Треплев: "Да, я всё больше и больше прихожу к убеждению, что дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет, потому что это свободно льётся из его души".
С одной стороны, иррациональность природы писательского труда, а с другой - требование определённости мыслей и задач произведения. Поэтому вряд ли стоит удивляться предположению, высказанному автором одного из разгромных отзывов о "Чайке" (см. выше): "Вся беда в том, что г. Чехов едва ли знает, к чему он все рассказывает...".
Примечание 4
Более внятно о чудесном характере писательства высказался Булгаков "В театральном романе":
"...Книжку романа мне пришлось извлечь из ящика. Тут мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. Присматриваясь, щурясь, я убедился в том, что это картинка. И более того, что картинка эта не плоская, а трехмерная. Как бы коробочка, и в ней сквозь строчки видно: горит свет и движутся в ней те самые фигурки, что описаны в романе. Ах, какая это была увлекательная игра...
С течением времени камера в книжке зазвучала. Я отчетливо слышал звуки рояля. Правда, если бы кому-нибудь я сказал бы об этом, надо полагать, мне посоветовали бы обратиться к врачу. Сказали бы, что играют внизу под полом, и даже сказали бы, возможно, что именно играют. Но я не обратил бы внимания на эти слова. Нет, нет! Играют на рояле у меня на столе, здесь происходит тихий перезвон клавишей. Но этого мало. Когда затихает дом и внизу ровно ни на чем не играют, я слышу, как сквозь вьюгу прорывается и тоскливая, и злобная гармоника, а к гармонике присоединяются и сердитые, и печальные голоса и ноют, ноют. О нет, это не под полом! Зачем же гаснет комнатка, зачем на страницах наступает зимняя ночь над Днепром, зачем выступают лошадиные морды, а над ними лица людей в папахах? И вижу я острые шашки, и слышу я душу терзающий свист.
Вон бежит, задыхаясь, человечек. Сквозь табачный дым я слежу за ним, я напрягаю зрение и вижу: сверкнуло сзади человечка, выстрел, он, охнув, падает навзничь, как будто острым ножом его спереди ударили в сердце. Он неподвижно лежит, и от головы растекается черная лужица. А в высоте луна, а вдали цепочкой грустные, красноватые огоньки в селении.
Всю жизнь можно было бы играть в эту игру, глядеть в страницу... А как бы фиксировать эти фигурки? Так, чтобы они не ушли уже более никуда?
И ночью однажды я решил эту волшебную камеру описать. Как же ее описать?
А очень просто. Что видишь, то и пиши, а чего не видишь, писать не следует. Вот: картинка загорается, картинка расцвечивается. Она мне нравится? Чрезвычайно. Стало быть, я и пишу: картинка первая. Я вижу вечер, горит лампа. Бахрома абажура. Ноты на рояле раскрыты. Играют "Фауста". Вдруг "Фауст" смолкает, но начинает играть гитара. Кто играет? Вон он выходит из дверей с гитарой в руке. Слышу - напевает. Пишу - напевает.
Да это, оказывается, прелестная игра! Не надо ходить ни на вечеринки, ни в театр ходить не нужно.
Ночи три я провозился, играя с первой картинкой, и к концу этой ночи я понял, что сочиняю пьесу.
В апреле месяце, когда исчез снег со двора, первая картинка была разработана. Герои мои и двигались, и ходили, и говорили".
Добавим к этому от себя: творчество, в том числе литературное, есть чудо в буквальном смысле слова, т.е. "нечто небывалое, сверхъестественное".18
Где такое чудо в "Чайке"? А вот нелепости, вызывающие недоумение, присутствуют. Отсюда и вопрос (см. цитату выше) "Для чего на сцене играют в лото и пьют пиво?". Да это в лучшем случае озорство, в худшем же пренебрежительное отношение автора к читателям и зрителям. Мол, с восторгом схавают всё, что выйдет, выражаясь современным изгаженным русским языком, под брендом "ЧЕХОВ". Хотя, думаю, для массового читателя действительным брендом был "АНТОША ЧЕХОНТЕ" с его юмористическими рассказами, живыми, трагикомическими, часто воистину способными уморить человека смехом. Никакого сравнения со скукой и занудством чеховских пьес, как и никакой краткости, "сестры таланта". Слов столько, сколько нужно, читателю ничего не приходится додумывать. И нет банальностей, претендующих на мудрость, вроде этой, самой известной "В человеке должно быть всё прекрасно...".
Примечание 5
Но вот незадача - у организма есть ОТПРАВЛЕНИЯ, причём пот и выделения из ушей и носа не самые неприятные.
Завершим наш опус тем, чем начали. Выскажемся о чайках. Они давно прибились к человеку, превратившись в птиц-побирушек. Отвратительнее них только голуби, которых называют летающими крысами.
15 Слова, зашифрованные в надписи на медальоне, это цитата из книги Тригорина - А.У.
16 Кстати, "Чайка" и "Сирано де Бержерак" написаны в одно время - А.У.
17 Беллетристика (от фр.belles lettres - "изящная словесность") - общее название художественной литературы в стихах и прозе, либо же исключая стихи и драматургию.
Словари русского языка выделяют три значения слова беллетристика: во-первых, как обозначение художественной литературы в отличие от документальной и научно-популярной (так называемой литературы нон-фикшн); во-вторых, -как название прозы в отличие от поэзии и, в-третьих - как название "лёгкого чтения" в отличие от "серьёзного". В качестве термина современного русского литературоведениябеллетристика используется в значении, близком к третьему, хотя и более глубоком, не сводящемся к простому противопоставлению лёгкого и серьёзного (см. "Беллетристика - Википедия")