Рокуро-куби это создание изначально было человеком, но каким-то образом этот человек претерпел призрачные изменения, которые позволяют его голове отплывать от тела, их шеи вытягиваются, как длинный садовый шланг, иногда до бесконечности.
Кубикирэума: безголовая лошадь, странствующая по дорогам. Встреча с ней грозит болезнью.
Каппа: водяной.
Инугами - за него отдельная благодарность Chagawa - дух собаки, убитой специально, чтобы после смерти охранять хозяйское добро.
Камон: своего рода семейный герб, знак рода. С обеих сторон кимоно могло быть изображено от одного до пяти камонов, кроме того, они могли быть изображены на рукавах и на спине.
Каждый о чем-нибудь да мечтает. Чтобы урожай был хороший, чтобы зима поскорее закончилась, чтобы вырасти и стать красавицей, да покраше, чем старшая сестра подружки из соседнего двора... О том, чтобы все сборщики налогов упали и передохли, на худой конец.
У всех свои мечты.
Была одна такая и у Кумобе, и сколько он себя помнил, столько и думал, как бы половчее воплотить ее в жизнь. Жаль, за сорок с лишним лет так ни до чего толком и не додумался.
Кумобе мечтал убить кицуне.
Сил и способностей для этого ему явно не хватало. Будучи иттан-момен, длинным куском беленого полотна, в который когда-то завернули да и утопили человека, он теперь питался страхом тех, кого душил, а на такой пище особо не пожируешь.
Однажды он пробовал метод внезапности и грубой силы: камнем упал с небес на прогуливающуюся даму-кицуне, по виду не способную держать в руках ничего, тяжелее цветка и полностью этим цветком поглощенную. Следующий месяц он провел в попытках отвязать себя от дерева, куда его дама прикрутила, продемонстрировав великолепное знание всяческих узлов и поистине сказочный вкус - сопровождающие даму фрейлины и подруги наперебой отметили необыкновенное изящество получившейся композиции.
Итого: внезапное нападение отменялось.
Летая вокруг поместья семейства Широкава, Кумобе только облизывался на гуляющих по саду двоих лисят. Увы, проникнуть внутрь не позволяли заклятья, на которые глава клана никогда не скупился, а подождать, пока они выйдут из-под защиты родных стен и уж тогда... Он, конечно, попытался. После чего понял, что быть привязанным к дереву - участь еще не худшая.
От мечты он, разумеется, не отступился - а кто бы это сделал?! - но понял раз и навсегда, что действовать надо хитростью.
Когда служанки, переругиваясь, кому досталось больше работы, а кто нагло от не отлынивает, развешивали на заднем дворе выстиранную одежду, Кумобе, прячущегося в ветвях старой сливы, растущей прямо около забора, осенило. Он даже огорчился слегка, что не сообразил раньше, благо, это ежедневное хаори Акиры Широкава, что сияло сейчас белоснежной, без узоров, подкладкой, болталось здесь так часто...
Дело было за случаем, и долго ждать не пришлось.
Позевывая и откровенно скучая, Акира брел по роще, отделяющей его усадьбу от старого деревенского кладбища. Оно заслуженно пользовалось дурной славой, к тому же была середина ночи, зябко светил тоненький молодой месяц, и можно было смело рассчитывать, что никого из деревенских сейчас сюда не принесет. Зато вполне может вылезти та мерзопакость, что недавно появилась непонятно откуда и нагло закусила покойником из свежей могилы. Акира едва успел заметить это безобразие и привести могилу в надлежащий вид до того, как родня явилась помянуть. А то перепугалась бы, священника позвали... А с ним еще договаривайся...
Почему бы этой дряни не появиться и сегодня?
Чтобы дать ей лишний повод, Акира беспечно скинул хаори, чтоб не мешало, не путалось, набросил его на куст, после чего улегся между двух могилок посвежее, положил руку под голову и прикрыл глаза. Вот спит усталый путник, нападай не хочу!..
Кумобе, стараясь листика не шелохнуть, хвостом подцепил хаори, снял его с ветвей и торопливо скрылся - только его и видели! Вот бы Акира там до утра пролежал... Так как на плохой аппетит твари надежда была слабая, а на то, что она навсегда убрела куда-то - еще слабее, Кумобе прибавил ходу на всякий случай.
Лету до соседней деревни было всего ничего и тот, кто ему был нужен, по счастью, не спал. Миканхиме вообще часто не ложилась допоздна, зачитавшись какой-нибудь древней легендой или дошивая новое платье, которое не успела сшить днем - потому что, опять таки, чем-то там зачиталась. Вот как сейчас.
Кумобе уже хотел было спикировать к ней в комнату, благо, седзи были раздвинуты, чтобы можно было без помех любоваться садом и луной, как внезапно сообразил, что объяснить, что ему надо, он не сможет, хоть напополам разорвись.
Значит, потребуется помощь.
Миканхиме вскинулась, услышав шорох в кроне дерева, но никого не разглядела, как ни старалась. Начиталась историй о необычайных событиях... А это, наверное, просто птица вспорхнула.
Кумобе спешил.
Каппа несколько минут вопил как оглашенный прежде чем сообразил, что никто его не душит. До смерти, по крайней мере. И все равно от мысли использовать его как переводчика пришлось отказаться. Кумобе метнулся было к Рокурокуби, но та, не пожелав слушать, что от нее требуется, растворилась в зарослях бамбука. Иттан-момэн некоторое время летал вокруг да около, слушая, как под ее ногами похрустывают опавшие листья, и прикидывая, как бы половчее пробраться к упрямой женщине, не запутавшись в ветках. Пока он метался, мимо, не повернувшись, процокала Кубикирэума, припадая на заднюю ногу и досадливо мотая обрубком шеи.
Ну конечно!
Кумобе с радостью бросился туда, где ее могли так прихватить. И как только сразу не подумал?..
Ину, пес-сторож, во-первых, согласился помочь, а, во-вторых, подошел как нельзя лучше: человечью речь он выучил, еще когда был живым. Очень-очень много слов знал, и "стремя", и "меч" и, самое главное, "хаори". Кумобе понадеялся, что с нитками-иголками-подкладками тоже как-нибудь разберутся.
-И дался тебе кицуне, - ворчал Ину, резво перебирая лапами. Уходить далеко от того места, которое хозяин поручил ему беречь, он не слишком любил - сказывалось даже не наложенное заклятие, поистрепавшееся со временем, но кое-как еще действующее, а привычка. За пределами своей территории ему даже рвать никого не хотелось, а уж кицуне тем более. Он и голоден-то не был.
-Дался, - уперто подтверждал Итан-момен, стараясь держать курс ровно и лететь быстрее. Вот бы Акира не хватился потерянной одежды... - Ты переведи, главное, а там что хочешь делай. Можешь, вот, в той деревне всех съесть, только не раньше, как она все сделает.
Инну стелился по земле, оставляя за собой чуть примятую траву и редкие капли крови.
-Собачка! - восхитилась Миканхиме, всплеснув руками от радости, и немедленно бросилась его тормошить. Ину, заробев от такого приема, сначала прянул назад, а потом неловко выбрался с земли на галерею и на пробу вильнул хвостом.
Сказки были окончательно забыты, мысли о "спать пора" небрежно отброшены, а любимая служанка, придремавшая у входа в комнату подальше от ночной прохлады, растолкана и отправлена на поиски мясной косточки.
Полминуты Ину стойко терпел почесывание за ушами и под горлышком, ощупывание шкуры и ерошение шерсти и даже проверку носа: холодный ли? А потом осторожно высвободил голову, отодвинулся на шаг и вежливо поприветствовал девушку, как умел.
Та, против ожидания, не заорала, не заплакала, не попыталась сбежать или позвать слуг...
-Ох... Ты заколдован, да? Хочешь превратиться обратно? - она вожделенно покосилась на свитки сказок, словно уже предвкушая, как будет искать там способы вернуть облик заколдованному человеку - несомненно, прекрасному дворянину или могучему воину. Ну а кто бы стал возиться и заколдовывать крестьянина?
-Не человек, - коротко гаркнул Ину. Девушка скептически нахмурилась и склонила голову набок, словно размышляя, стоит ли этому верить. - Пёс, дух-сторож.
-Из бамбуковой рощи на холме? - просияла Миканхиме. - Там, где люди пропадают? Я просила отца установит алтарь, но он сказал, что дураков нет, которые это сделают. А они потому и пропадают да? Хочешь, поставлю?
"Насколько было проще в роще..." - с тоской подумал пес. - "Ну люди и непоследовательные"
-Надо помочь. Пришьешь?
-Голову? - нахмурилась девушка, шаря у пса по шее и пачкая руки и рукава: хозяин убил его одним ударом, едва не перерубив шею. - А тебе не больно будет?
-Не мне. Перешить одежду.
Ради такой собаки девушка была готова перешить даже шубу, но признаться в этом не успела.
К жаровне неловко спланировал иттан-момэн, путаясь в рукавах хаори и собственных складках. Хаори Миканхиме сразу же подхватила, а от самого Кумобе словно бы невзначай отодвинулась, на всякий случай. На всякий случай же Инну когтистой лапой прижал край полотна к полу: мало ли что дураку на ум взбредет, а ему даже косточку еще не принесли!
Не проснувшаяся толком служанка наконец-то вернулась и была отправлена восвояси: госпожа тут сама разберется, что да как. Миканхиме с суровым выражением лица собрала волосы в пучок на манер самурайского, чтобы не мешались в ответственном деле. Пусть она и не слишком ловка с иглой, но уж кусок полотна пришить сумеет!
Прохладная ткань мялась в руках, отпороть подкладку оказалось легче легкого, и пустяки, что кое-где на хаори разошлись швы, а потом уже начались сложности. Разложив платье на полу, Миканхиме, забыв всякий страх, и так прикладывала Кумобэ, и этак, но должное никак не желало складываться.
-Придется резать, - заключила Миканхиме и потянулась за ножницами. Кумобе дернулся, забыв, что местами его уже приметали, потащив за собой хаори и Ину, для верности вцепившегося в него еще и пастью. Подъемная сила иттан-момэн была велика, собачьи когти пропахали глубокие борозды в деревянном полу.
-Тогда не буду, - абсолютно правильно поняла девушка.
Кое-как ткань удалось сложить и приметать заново, но вот держаться новая подкладка никак не хотела, сползая и сбиваясь комьями. Подумав минутку, Миканхиме потянулась за нитками, что были ближе всех по цвету к вышитому на спине камону: сплетенным листьям ивы.
Так, конечно, не делается, но лучше уже не выйдет...
-Готово!
Хаори рывком взмыло над полом и задергалось, словно пытаясь вытянуться в длину, пустые рукава нелепо болтались. Кое-где на светлых полах отчетливо виднелись отпечатки собачьих лап. Немного освоившись и лишь пару раз угодив в стены (и однажды - в жаровню), Кумобе вылетел в сад, на прощание пожелав Инну приятного аппетита.
Звезды уже потускнели и были практически неразличимы на светлеющем небе, но Широкава Акира упорно пытался из разглядеть и пересчитать. Сон не шел, болела голова и настроение в целом было препоганым. Тварь, покушавшаяся на могилы, оказалась духом из недавно развороченного теми же крестьянами старого святилища. Рука не поднялась убивать такую глупость, и остаток ночи Акира провел, страшно ругая все на свете и возвращая жилищу духа должный облик. Еще и подношение пришлось оставить, чтобы тот в себя пришел. А пока лис занимался благими делами, какая-то нечисть позарилась на его старое хаори. И ведь не человек - человеческого запаха там не было...
Есть же дураки на свете!
В дверь робко поскреблись.
-Господин, - служанка тряслась от страха, хотя вроде бы раньше никого не боялась и даже самого Акиру шугала на свежий воздух, когда считала нужным прибраться у него в кабинете (по приказу жены, если совсем уж честно - той казалось, что муж слишком много сидит за книгами, а это плохо сказывается на здоровье). - Там вернулось ваше хаори...
Хаори мятой тряпкой валялось на земле перед воротами, выглядело так, словно им с этих ворот обмахивали пыль и тушили пожар, и пропахло человеком насквозь. И собакой. Да и гаденьким душком несвежей мертвечины от него несло за версту.
-Выстирать, - Акира брезгливо пошевелил кучку ткани ногой и отправился досыпать. Кумобе собрал всю силу воли, чтобы не напасть на служанку. Мечта уже близка!
Утром Акира встряхнул некогда любимое хаори, поскреб ногтем камон на спине. Нитки, которыми здесь закрепили подкладку были, мягко говоря, заметны. Кто бы это ни шил, упорные руки у него росли из какого-то непонятного места: пришит иттан-момэн был намертво. Лис весело фыркнул: даже если бы не магия герба, освободиться тварюшке удалось бы далеко не сразу. Он накинул хаори на плечи и затянул пояс. И радостно улыбнулся, почувствовав легкое шевеление ткани в районе лопаток. Очень быстро стихшее.
...От разочарованного воя иттан-момэн у служанок на кухне миски из рук попадали...
Акира немедленно приказал для порядка выстирать хаори еще раз.
Когда той осенью к замку, где жила Миканхиме, завернули грабители, они и план атаки выработать не успели, как к их костерку вышел, помахивая хвостом, здоровущий клокастый пес.
Перепуганных лошадей потом почти всех поймали крестьяне, а вот от разбойников и костей не нашли.
С псом госпожи в замке обращались очень почтительно.
Вечно мятое хаори Широкава Акира со смехом объявил фамильной ценностью.