Если хочешь, не верь, Но теперь - ты и я, Мы с тобой заодно. Я открыл тебе дверь, Подари же мне только одно, Дай мне крови врагов, О, мой Зверь! - Здорова! И что тут у нас на ужин? - в палатку ворвался Ренат, снова сопровождаемый кислым запахом винного перегара. - Бекон... Бобы... - не отвлекаясь от кухонных дел, сообщил Эмиль. - Эх, свинина... Ладно, сойдёт! Но от бобов меня изрядно пучит. Ох, и несладко вам, ребятки, сегодня придётся. - он явно пребывал в хорошем настроении, вино превосходно справлялось со своей главной задачей - делать жизнь краше, веселей. - Снова хочешь быть пойманным? Прошлого раза мало? В следующий раз ведь будет порка! - выпалил на одном дыхании Эмиль. - Да хрен с ним! Я на всеми забытой земле и хочу расслабиться! Заслужил ведь! - отвечал командир. - А ты не забывайся! Подчиняться - вот твоя главная задача! - Подчиняться я буду в битве! - Осмелел ты, - смирился Ренат с наглостью солдата. - Что дальше? - На лагерь же могут и напасть, так? А ты как свинья, только и можешь хрюкать на всех да жратву требовать. А кто будет командовать? - С центурией справлялся и с жалкой кучкой тоже всё будет нормально, - пробормотал Ренат. - Учить он меня вздумал! - Это ты так думаешь! Я вот не хочу исполнять приказы такого командира. - Как хочешь, на месте и порешим. За трусость и неподчинение. Так нормально? - отвечал Ренат и смотрел в глаза. В такие моменты мало кто мог ему противиться. Эмиль опустил голову, и решил, что на сегодня хватит. Ренат обычно держит слово, особенно, если это угроза. - Именно об этом я и говорю, ты же не способен нормально мыслить, - тихо прошептал Эмиль. - Я так понимаю, разговор окончен? - спросил Ренат. - А вообще, не боись, мамочка, спи спокойно! Дикари в двух переходах от нас. - Хорошо, начальник. Хорошо. Ренату, конечно, пришлось не по вкусу выслушивать поучения от неопытного молодняка. Прошло меньше месяца после наказания. За пьянство его из помощников центуриона разжаловали в командиры декурии. Обидно и унизительно для человека, что потратил на прежнюю позицию около семи лет службы. Но ведь всё это - вопрос дисциплины. Какой пример подаёт солдатам пусть даже трижды талантливый командир, когда пьянствует по нескольку дней? Ему ведь сильно повезло! Могли же устроить и позорное увольнение или, того гляди, организовать показуху - казнить нарушителя публично. А так, лишь понизили. Пройдёт время, и он наверняка восстановит прежнее положение, но для этого свою губительную жажду придётся побороть. Ренат не дождался ужина, он плюхнулся в углу палатки и почти сразу же уснул. Верк не понимал командира, и что тем движет, он осуждающе качал головой и продолжал натирать маслом оружие. Гладий, казалось, так и остался новёхоньким, годы кровавой рутины будто прошли мимо. Верк состоял в легионе добрых лет десять, но до сих пор был в чине обычного солдата. В одном из первых же сражений его ранили в шею, и он потерял голос. С таким увечьем о росте своём можно было и не мечтать. Но Верк смирился со всем, а, может, никогда и не хотел стать полководцем. Он стал любить то, что у него было. К доспехам и оружию он прикасался словно к хрупкому ранимому существу. Одно нечаянное движение - и грубые руки причинят тому нестерпимую боль. - Ужин готов, зови остальных, - объявил Эмиль, снял котелок и принялся сушить на костре хлеб из своей доли. Верк оставил своё занятие и вышел из палатки. Превосходный солдат и хороший человек. Таких ещё и поискать надо. Возможно ли, что именно ущербность делает его таковым? Свою неполноценность он изо всех сил пытается восполнить другими достоинствами. Смотришь на этого воина, и думаешь, что армия из калек была бы на голову выше в сравнении с нынешней. Последний переход стал настоящим испытанием для всех. Новый легат любой ценой хотел как можно быстрее привести армию к важному месту у реки. Там в срочном порядке требовалось возвести укрепления. К концу перехода когорты растянулись до небывалых размеров, и войско по большей части еле волочило ноги. Случись нападение врага - и малой кровью обойтись не выйдет. Часть людей занялась установкой палаток, но большинство сил было брошено на земляные работы. Укрепления из дёрна росли с каждой минутой, а ров защищал уже более половины всего периметра. Работы предстояло ещё много, но до темноты должны успеть. Пять-шесть часов, и здесь возникнет очередной символ 'мощи и цивилизованности' - укреплённый лагерь легиона республики. Позднее, когда пройдут годы и века, вполне вероятно, на этом месте появится какая-то деревня или даже городок. Новый легат со своим назначением не жалел розг на тех, кто провинился. Пока больше всего доставалось высшему составу. Многих, как и Рената, заменили или вообще освободили от службы. А за грабёж мирных селений несколько командиров даже поплатились жизнью. Вместе с последними порешили и каждого десятого из вояк, что опустились до подобного бесчинства. Легион преобразился, но положение дел пока оставляло желать лучшего. Первые шаги предприняты и те, кто забыл, зачем они здесь, понемногу спускаются с 'небес' и всё же делают свою работу. Угроза расправы - неплохой ведь стимул. Верк вернулся, по его жестам стало ясно, что остальные пока заняты рвом, и придут позже. Сегодня повезло с караулом. Готовка ужина и установка палатки - куда лучше тяжёлой работы с лопатой в руках. Удивительно, что Ренат ведёт себя так беспечно. Спит пьяный вместо того, чтобы работать со всеми. Заметят его отсутствие, и 'пинков' от легата не избежать. Да и жалобы 'доброжелателей' никто ведь не отменял. Эмиль заканчивал готовку. Оставалось поджарить лук и как всегда приправить свинину гарумом. И с чего вдруг эта пряная жидкость вызывает всеобщий восторг? А ведь содержимое небольшого глиняного сосуда стоит добрую долю месячной платы обычного легионера! Эмиль отделил две порции, себе и Верку, и приправил перцем. Остальное окропил гарумом и спешно закрыл котелок. Воняло - просто жуть! Само знание о том, каким образом эта 'приправка' готовится, может вывернуть не один желудок. А чего и говорить о переходе от знания к употреблению. Изобретатель этой гадости, очевидно, пытался найти способ продать никому ненужную мелкую рыбёшку. И нашёл! Прежний Эмиль как-то бывал в тех краях, где 'созревает' эта мерзость, и впечатления до сих пор оставались не самыми лучшими. Огромные каменные ванны наполняют рыбой, и она там гниёт себе несколько месяцев. И запах при этом беспощадно травит всю округу. Видимо, поэтому кто-то умный однажды и предложил держать такие производства подальше от городов. Незачем ведь травмировать нежный нюх мирных граждан. Караульные решили не ждать товарищей, и принялись за еду. Эмиль и Верк родом были из одного городка на юге. Более того, выяснилось, что они ещё и кузены. Семьи из оказывается давно дружат. Человек, что звал себя Эмилем, в очередной раз переглядывался с немым. Верк удивительно спокойно принимал всё то сверхъестественное, что происходило на его глазах. В условиях всеобщей суеверности и темноты, это даже достойно уважения. Верк не раз мог попробовать всё открыть кому-то, пускай это и оказалось бы впустую. Но он терпел, наблюдал и делал выводы. Видимо, родственника он и правда ценил, раз был так осторожен. - Ну как, вкусно? - спросил Эмиль, но в ответ получил лишь осторожный взгляд. - Да брось, потерпи немного. Уйду я скоро. Надоело мне воевать. Надо занять себя чем-то другим... Только вот чем? Верк не в первой слушал откровения Чужака, что 'засел' внутри кузена, и давно понял - у того нет ни злого умысла, хотя, и доброго также нет. Он лишь живёт, меняет тела, пользует других людей как маску. Чужак - лишь манипулятор, кукловод, и всё пытается найти себе место на этом свете. - Знаешь, ведь раньше я долго не мог понять, чего это ты так на меня таращишься. Но потом я, так сказать, в шкуре твоей побывал и всё понял. Мир тесен, но, может, я не зря выбрал твоего кузена, а? - Верк с опаской смотрел на собеседника и, как мог, сдерживал любые эмоции. Чужак ведь не раз показывал свою силу, так что открыто его дразнить желания не возникало. Казалось, Чужак и сам не очень-то понимает, кто или что он. Ясно одно - он до сих пор осваивает свои умения. Подчинять волю и разум - вот что он может. За последние два года в армии он научился держать под контролем почти весь легион. На что ещё он может быть способен? - Хорошо, ты хоть бояться меня перестал, а то, знаешь ли, скучновато без собеседника. Сила - плохое лекарство от одиночества. Казалось, Чужак вовсе не рад своей судьбе, а силу и вовсе не понимает, зачем получил. - А я действительно толком не знаю, что делать, - сказал Чужак. - Ах да, прости, не удержался. Уж больно ты рожу задумчивую скорчил. Он снова влез в голову, ну и пусть, выбирать ведь не приходиться. Убить его не выйдет - пострадает лишь тело кузена, а тот, кто внутри снова 'подселится' к кому-то другому. Остаётся лишь ждать, и верить в лучшее. Однажды Чужак признался, что живёт вот так уже несколько веков, и успел сменить множество тел. Так кто же он? Что за шутка богов? Вскоре все из их отделения вернулись, уставшие, голодные. Пара минут, и от бекона с бобами остались лишь довольные отрыжки да грязная посуда. Не дожидаясь, когда протрубят отбой, солдаты улеглись спать. Здравие командира их не интересовало. Первый ночной караул достался Верку и Эмилю. Немой опять принялся обхаживать доспехи с оружием, Чужаку же ничего не оставалось, кроме как молча нести службу. Сморщенный лоб и сопение давали понять, что вести, верней слушать 'беседы под звёздами' Верк не намерен. Ну и пускай, ведь и так есть о чём поразмыслить. Главное, 'погружаться' не полностью... Он потратил множество жизней, пока научился входить в Тень наяву, не засыпая. До совершенства было далеко - уровень присутствия в реальном мире оставался слишком слабым. Пускающий слюну недоумок - вот что виделось в такие моменты человеку со стороны. Чужак, видя, что немой полностью поглощён своими делами, решил попрактиковаться. Стоило лишь как следует сконцентрироваться и мысленно воссоздать своё место в Тени. Далее - всё как в обычном сне. Лишь с той разницей, что некоторые действия имеют отклик в реальном мире. Он уже знал - для контроля людей не обязательно их 'прорисовывать' полностью, достаточно лишь пару-тройку деталей. К примеру, есть некий человек, смотришь на него, и невольно сравниваешь с кем-то или с чем-то другим: 'мощный, как дуб', 'стройный, как сосна', 'тупой, как овца'. Оказалось, такой способ 'переобозначения' слишком уж ограничен. Крайне сложно помнить отличительные особенности большого количества людей, и ещё сложней помнить, кто с кем или с чем ассоциируется. Таким образом, возможности 'контроля' заведомо находятся в определённых рамках. Эмиль вошёл в Тень и начал затаскивать туда других легионеров. Верк - длинный меч, Ренат - свинья с пятнами грязи, солдаты из караула у соседней палатки - две змеи, новый легат - топор палача. Присутствие их - едва заметно, Тень здесь лишь на ролях посредника. Именно это гарантирует внушение определённых мыслей либо необычайно ярких желаний делать что-либо. Прошло добрых полчаса, пока удалось собрать легион в Тени. И всё же Чужак радовался. День ото дня делать это становилось всё легче. Теперь он, когда вздумается, мог командовать целым войском. Что может быть лучше мгновенных распоряжений, в которых никто и не думает сомневаться. Все просто делают, что велено, и не имеет значения от кого эти 'приказы' исходят. Плечо в реальном мире вдруг испытало лёгкий толчок, а затем и резкую обжигающую боль. В Тени кроме собранного легиона появилось ранее не виданное нечто. Несколько сотен разного цвета огоньков быстро приближались к лагерю. Впереди всех с невероятной скоростью мчался огромный чёрный ком. Он оставлял за собой длинный след из осыпающихся ошмётков и серой пыли. Многие из 'легиона' Чужака начали теряться из виду, выходить из Тени. В реальном мире они погибали. Чужак никак не мог совладать с собой. Впервые за три века бесцельного блуждания он встретился с чем-то подобным себе. Чужак чётко ощутил, что невидимая сила будто тянет его в сторону бесформенного комка. Последний, видно, также что-то почувствовал. Курс его резко изменился. Снова увлёкся... Всё, что происходило в реальном мире, ледяным потоком хлынуло в сознание. Левая рука отказывалась подчиняться, Верк пытался вытащить из неё уже потухшую стрелу. Над спящим лагерем раз за разом раздавались звуки всех труб разом. Трубили тревогу. Но и так же всё ясно - шум начавшегося боя во сто крат превосходил запоздалый сигнал. С южной стороны лагеря жертвенными кострами горели палатки. Умирающие солдаты наполняли ночь криками, вселяя страх в тех, кто ещё жив. Неосвоенная чужая земля с жадностью изголодавшего существа поглощала реки крови глупцов, что дрались за иллюзорное право владения ею. Бойцы из северной и западной частей лагеря, успели организовать круговое построение, и кое-как давали отпор. Приходилось им туго, но темп налётчиков всё же сбить удалось. Южные ворота и часть стены были разрушены, внутрь прорвалось с полсотни бойцов. Глупцы! Внезапность здесь не поможет. Слишком малые силы. Так сперва показалось. Но вскоре мнение переменилось. Один варвар успевал изрезать в клочья любого легионера, прежде чем тот делал хотя бы один выпад. Напор дикарей сдерживался лишь благодаря строю. В общей сутолоке к Чужаку мчался огромный медведь. Он крошил всё живое на пути. Свой или чужой - зверюге было безразлично. Вонзаемые в плоть десятки гаст и дротиков лишь придавали прыти косматому. Медведь приближался, а его призыв становился всё сильней. 'Отдай! Отдай мне!' - заполняли разум слова. 'Что отдай?' - осторожно спросил чужак. 'Отдай! Всё мне! Всё!' То был крик сумасшедшего и ошалевшего зверя, того, кто действительно одержим. Глубина и мощь его близилась к раскатам грома. Медведь прошёл сквозь построения, словно их и не существовало. После себя он лишь оставил тропу, устланную сотнями тел пехотинцев. И Тень, и реальность в следующее мгновение смешались, стали одним целым. Последнее, что сохранилось в памяти - наполненный безумием крик 'Отдай!' и хруст костей от смертельных объятий чудовища.