Я завела себе одно простое правило - 
стихи чужие не читать, 
совсем - ни-ни!
Одном глазком 
в них даже не заглядывать, 
как соблазнительны бы ни были они.

Все потому что, 
как у Бредбери, 
мальчишкой-марсианином, 
я впитываю то, что мучает других:
Из-за Ганжи, в бумажном мире очутилась, 
и безысходность ртути залила мой стих.

А после, 
будто шалая синица Ариэла, 
я хрупких чувств угрохала бокал,
и, в довершенье, 
спазм простынной ткани Ароловича 
меня шершавым языком тумана доконал...

ОклемАвшись, с Улиссом, 
вся испереживалась 
из-за безденежья кладбищенской братвы.
Когда же время простонало: "закругляйся...", 
с покойным шулером 
мы были не на "вы".

А не нанять ли мне 
луну у Ароловича в сиделки, 
чтоб отгоняла сей кобылы сивой бред,
чтобы погодою пугливой 
вытирала 
следы от трудлеровских постаревших кед?

Мечталось: Трудлер, может быть, 
поделится секретом, 
как профессионально 
спиртовать снежинки ртом.
В Калифорнии со снегом туговато, 
но, я совсем, конечно, не о том...

Потом взлетела 
в облака на дирижабле, 
из-за тумана не увидев ничего,
кроме тысячеглазых толп машин, 
плывущих по дороге, 
но это, кажется, уже из моего...