(По мотивам "Найдите своих одноклассников: http://............")
Найти своих, это пройти, красавица, по гребешку моста, да к стороне консервного завода, одна и ночною порой, и, не доходя, свернуть в самое тёмное, влево, дворы. Тут уж по страху иди, по старым его следам. Найдёшь, - и оборотись раз и два округ скамьи, - где всё былое бывало, - против часовой стрелы. Скрипнув, отворится в земле дверь...
Запах погреба. Шкафы или гробы. Камень неровный рубленый по полу и стенам. Далеко мелькающий в тьме свет, свеча. На неё и иди, не думай, не стой, иди. Рвала, не стояла, вот и связывая, иди.
Увидишь палату обширная, тёмную, и будет стол длинный неубранный - белая скатерть залита красным вином.
Ничего не трогай, никуда не гляди, молитву шепчи "Отче наш", гляди на лампаду, что с собою взяла. Станут показываться лики, ровно в тумане, разные, красивые и не очень-то, и вовсе нечеловеческие, не лики - образины, но ты слова не говори, их не слушай, молитву шепча, а как отойдёт морок-то, глянь: в углу дверца. Троекратно стукни кольцом-то и войди. Ходи смело, не робей. "Сердце в пятки, да душа в порядке", так-то.
А войдёшь, примечай: справа или с левой руки - сидит. Коли справа и будет с рогами и красною трепещущей рыбой - молча обернись через лево и назад. Гляди, не побеги, хотя бы и вот-вот погнались и уж висят над плечами. Шагай себе, а как выйдешь под небушко, топни, тут Оно всё под землю к себе уйдёт, а ты дорогу забудешь. Значит, судьба...
А коли слева сидит, да на тебя смотрит, и в чешуе змеиной - потому Змей он, - вот тогда, не кланяясь, молви:
"Отдай, что взял не свое. А своё, так равно отдай сему месту, дому и долу."
Тут он удивится будто бы, плечиком поведёт.
А ты не робей - не ты первая, и последняя здесь не ты, хаживали к Нему, да не всякая - назад. Ништо нашей сестре смерть, - чем жить-рожать, под мужиком лежать, малЫх пасти, домы везти, - так помереть лучше. То знай, и не робей. Баба завсегда к баушке-смерти ближе, нам кровя долю указывают. Не всяка померла там, ино остались в другую судьбу. Словом, стой бодро, а коли мож, улыбнись.
Он тогда сам взвеселится, музыкантам махнёт. Весёлых любит, яд - слеза ему. Через то под землю мужики ходют, а то б и бабам путь. Потому, мы всяко лучше, да и ему лестно, что вот, де, сама пришла... Эх, кабы не слёзы, была бы и нам жизнь... Ну а так, делать нечего, обычное наше: улыбайся, знай.
Но, сколько бы музыка ни играла, сколько бы музыканты в сопилки не дули, ты стой.
И начнут в шароварах шелкОвых, парубки с огненными глазами подступать - ни, спаси Бог, не гляди, а то уж никому в белом свете не улыбаться.
И начнут к тебе будто подружки, лентами, монистами убранные, и в алых сарафанах подступать: "Давай, с нами!"
Но ты и не гляди, а то уже более ни в жизнь тебе ни пляски не видать, ни ленту в густую косу не вплести, а только всё ночь, ночь станет, будто бы и одна только в свете ночь.
Потом нанесут нечистые слуги яств всяких, вин да колец - музыкантов, плясунов с плясуниями одаривать. Всё с шутками-прибаутками, да ловко-то как! Будут там и лебеди запечёные, и пироги маковые, и с медами сладкими ендова, чарка моргнёт. А запах... - слаще нету на свете адовой кухни, потому, не этого миру те повара!
Но ты - ни-ни, глаза опусти, а приступят, - молитву шепчи, тут молитва одна - сила, людской силы тут нет. Скажешь святые слова и нечистый тебя не увидит, оборонил Господь жгучим Огнём своим.
И вот тогда махнёт Он, - нишкнёт, устыдясь будто бы, раскатистое бесовство, по углам потаится, а на место, с шумом и звоном, половицы прогнув, воздвигнется дубовый стол, а на столе - золото. И, будто бы, Он считает... Просыплются червонцы на пол, самоцветы поскачут, драгоценная кованая посуда, и оправленных камней много, а много и неоправленных красоты, какой нам, людям, не узнать. Он землю правит, его и хозяйство, хочет, даст, а рассердится - всё. Только не из сердитых, знай, если что делает, значит умысел имеет. Что-то от тебя надо. Вот ты за другом под землю, - знать, было, теряла. А то Его рук дело. Потому, потерянное вниз идёт, и что человек ни делает от Потопа, всё под землёй внизу. Золоту-то быстрей - тяжело оно, и он тянет. Потому, всё золото его на земле. Потому и дружба людей трудна - нету её золота тяжелей. Потому, нести надо золото дружбы, ибо дверца под землю одна, не всяк и найдёт. Пустят не любого, вернутся в семь раз меньше, и никто - тем же, что заходил.
Аще, поздно знается мудрое и тёмен мир, унылы ходы его. Бегут на возгласы гордости, несут крыла ярости, гнева зерно и соль страха составило пищу их. Вот и стоят на песке поспешные домы, и бродит печаль по свету и всюду горю приют. Лей, дева, слезу, рви, муж, сердце своё пополам: не сберегли друга, и дальше катится старое перекати поле судьбы, ломая веточки, меньшась, хрустя.
Так будет, пока дуют ветры, а дуют они всегда. Вот и под землю тебя занесёт, а надо ли? Ибо есть меры, и нельзя превышать край свой. А тут - извини: придут на пол к ногам неисчислимые драгоценности, станут сыпаться, сыпаться, пока, наконец, не улягут, засыпавши по колена, и, коли не соблазнишься, подкатится к тебе тонкой работы кольцо с камнем красы необыкновенной. Полежит, полежит, и начнет подыматься, воспаряя на воздуси пряменько к безымянному на правой ручке. Точь в точь по размеру.
Но ты пальчик-то подожми, потому Нечистый сам кольцо тебе обручем посылает, наденешь - и недолго проживёшь. Сгинешь, уйдёшь в тьму со света, станешь черной невестой - людские души мучить, да святых угодников непотребно мутить. Страшно сие. Неведомо нам, потому, кажется и смешно, но ты знай: страшно. Се - разум. А большего человеку, пока человек, и знать нельзя. Потому помни, зачем пришла, да подожми, дитя, пальчик, и не позволяй бесову подарку возобладать над тобой.
И тогда облетит тебя кольцо и - к левой рученьке. И уже не на пальчик, а просто тихо-тихо в ладошку, как тычется кот. А тёплое, да приятное - страсть, ласково, гладко! И в том, девонька, главное испытание, потому - "что пришло само, то своё" так считаем, а особо, когда оно умело дорожку к сердцу найти. А колечко умеет. Ой, умеет!
Захолодит сердечко, потому как Сила кольцу дана. Непростое оно. И коли ты на палец его не надела, оно тебя ВСЮ силу свою покажет, чтобы иначе подманить.
И ведь то правда, примешь - великие дела сотворишь.
Желаемого сама, своей волей достигнешь, тайны откроешь, и преклонятся сильные, подлягут под руку твою. Но - никогда луч добра ни один не коснётся плодов рук твоих. И сыновья-сыновей твоих - а рождаются у таких женщин одни мальчики, ибо жена есть родАм искупление или новая гибель - и сыновья сыновей твоих не будут знать счастья. Злато будут знать, и злато будет их. И только. Злато и дети его, и присные его, и слуги - тесно, но счастие - никогда.
И согласишься, откроешь ладонь - их, и нерождённых, решилась судьба.
Сожмёшь - стукнет глухо об толстый пол кольцо,
и сгинет всё, словно дёрнули надвое занавесь, разорвав.
Исчезнет морок, очутишься голая, одна, в чистом поле,
недалеко от школы у камышей, где, из тумана, аукая,