День кувыркнулся, оказавшись ночью.
Но, чередуя буквы с тишиной. 
Я может, помянул бы Боже, Отче, 
да уж подхвачен синею волной!
И  не откажешься,
когда горой подкатит,
завертит, на глубины унесет
не выгребешь, а водоросль схватит,
сплетет постель, едва упустишь плот.
Но, биться головой, сморкаться, 
крючками пальцев драть пески?
- Откинусь в кресле! Стану улыбаться,
пускай  рукой  помашут рыбаки!
- Что оставляем мы? Походы мышьи?
Заботы каш, подробностей полки...
- Я просигналю издали, услышишь.
А заслонят - тогда иди в пески
и там, один, улегшись на горячем,
закрыв глаза, в пределе шума вод, 
сокрыт, ты ощутишь,- незряче 
почуешь: се, Твердь Небес. Их ход
столь точен, еле слышен, пригнан,
так по размеру отлиты дискИ...
- Курятника достойны наши игры,
их "бонусы", призы. - Пусть игроки,
штаны держа, сопя, гурьбой несутся,
пиная дым, пращой вертя страну...
Мы - долго, годы спали. Но, проснуться,
пора.
          - Неси, Господь, волну!