Аннотация: Иногда... Проходя под мокрыми ветвями лип мимо чужих домов... Можно в доносящихся из открытой форточки звуках гитары услышать чью-то маленькую историю...
Он жил в сером доме постройки хрущевских времен между станциями метро Савеловской и Динамо. Район этот, утопавший в зелени, казался островком прошедших лет. Если убедить себя не видеть снующих по улицам новых иномарок и ярких вывесок, вполне можно представить, что сейчас год этак 86-й. Она свернула с шумноватой улочки в арку, пересекла двор. Подходя к подъезду, взглянула на знакомое окно. Услышав летящие из открытой форточки звуки, улыбнулась. Набрала на панели домофона две заветные цифры. Полутемная лестница, по истоптанным ступенькам - на третий этаж. Он стоял в дверях, как всегда - молча, как всегда - с гитарой в руке. Чуть улыбнувшись, закрыл за ее спиной дверь. Полчаса спустя она сидела, прислонившись спиной к стене и обняв руками колени. Рядом дымился кофе в фарфоровой кружке. Он сидел на диване, его тонкие пальцы бегали по гитарному грифу, а взгляд задумчивых серых глаз был устремлен в нездешние миры. Она любовалась им. Он был прекрасен всегда, но особенно - в эти минуты, когда он творил. Его красота была тонкой, но неброской. Русые волосы собраны в хвост, пара прядок выбилась и спадает на лицо, чуть касаясь мягко очерченных губ. Сквозь необычайно светлую кожу видно биение тонкой жилки на виске. За окном спускались мягкие, хрустально-прозрачные весенние сумерки, в комнате становилось темно, и лишь последние отблески заката гасли на стенах и крашеных белой краской дверных косяках.. Он отложил гитару. Она подошла к нему и положила руку ему на плечо. Им не нужны были слова - и без них они понимали друг друга. Нежность, подобно хрупкой бабочке, трепетала в их руках, осыпая пыльцой со своих крыльев. Иногда казалось, что пыльца эта видима и повисает в темноте комнаты тонкой серебряной дымкой...
***********************
Она, ярко накрашенная, в стильном черном пиджаке и художественно драных джинсах, сидела в прокуренной гримерке, лениво потягивая пиво, такое безвкусное и одинаковое во всех клубах. Рядом убирали инструменты в чехлы музыканты только что отвыступавшей группы. Ее друзья. Статные красивые парни, они пили коньяк "за удачное выступление", поправляя закатанные рукава футболок и ремни кожаных брюк. Шутя и улыбаясь, шумной компанией они вышли на улицу. Было душно, собиралась гроза. На горизонте уже видны были сполохи далеких молний. -Ты с нами? - обратился к ней вокалист. Она отрицательно покачала головой. Полчаса назад она отправила краткую смс : "Можно я приеду?" и получила еще более краткий ответ: "Да". Когда она садилась в машину, первые капли дождя как раз сорвались с нахмуренных небес. В салоне играло какое-то ненавязчивое радио, водитель не лез с разговорами, дворники уверенно смахивали потоки дождя с лобового стекла. Он ждал ее у подъезда, стоя под козырьком с сигаретой в руке. Она вдруг поняла что вот-вот расплачется - от счастья. Она целовала его губы, щеки, глаза, шею с тем безумием, на которое способна только настоящая любовь. Он гладил ее волосы, слегка удивляясь столь внезапному порыву. А она вдыхала запах его кожи, смешанный с запахом сигарет и дождя и еле сдерживала слезы.
************************
Она стояла у окна, хмурясь и неумело затягиваясь совершенно ненужной ей сигаретой. Ей стало надоедать это вечное молчание, эти крашеные белой краской двери, этот район, эта кружка с кофе. Все-таки они были слишком разные. Слишком. Она - яркая, живая, с постоянными встречами, прогулками, походами на концерты, вечной жаждой двигаться вперед, жить быстро. Гореть. Он - аскет и отшельник, стремящийся к замкнутости и одиночеству. Он никогда не говорил ни слова, когда она одна уходила куда-то, чаще всего - на ночь. Но она чувствовала свою вину перед ним. И это чувство мучило ее тем сильнее, чем яснее она понимала, что по-другому жить не сможет. Обиды и упрямство, никому не нужные компромиссы - и снова обиды. -Прости... Я ухожу... -Во сколько вернешься? -Я не вернусь. Я ухожу совсем. Он молчал. А ей так хотелось, чтобы он встал, схватил ее за руки, прижал к себе, не отпустил. Да хоть что-нибудь сказал. Бросил что-то едкое в ответ. А он лишь молчал. Пожав плечами, она вышла из квартиры. Спустившись на пару этажей вниз, прижалась лбом к холодной крашеной стене. Решение было принято не за минуту, не за день. Почему же так тяжело, так больно. Она снова поднялась. Уже протянув руку к кнопке звонка, прислушалась. Из-за двери вновь доносились звуки гитары. В этот раз она уже не остановилась по дороге, не подумала о возвращении.
*************************
Прошел год. Год ненужных встреч, безболезненных разлук, одиноких ночей. Год дешевого виски и дорогих сигарет. Год как год - со своими плюсами и минусами. Просто год. И вот дела вновь занесли ее в тот самый район, застроенный старыми, утопающими в зелени домами. Пахло умытой недавним дождем листвой и близким летом. Дождь застал ее врасплох, и она порадовалась, что на ней непромокаемая кожаная куртка. Возвращаясь к метро, она шла мимо столь знакомого дома. Ноги сами свернули в арку. Форточка его окна была открыта. И снова пела гитара в его легких и быстрых руках. Вот только музыка была слишком печальной, слишком пронзительной. Она стояла и слушала, как плачет музыка, рассказывая об одиноких ночах, о безысходности и тоске, обо всем том, о чем он сам всегда молчал. Дверь в подъезд была распахнута, какие-то люди сновали туда-сюда, вынося мебель и загружая ее в грузовик. Она скользнула в прохладный полумрак, поднялась по грязной лестнице. Нажала на кнопку звонка. Удивленно смолкла гитара за дверью. Торопливые шаги. Минуту он молчал, глядя в ее широко распахнутые глаза. Потом отвел с ее лица прядь намокших под дождем волос, поцеловал в подрагивающие губы. -Проходи, я сейчас сварю кофе....