Аннотация: "Каждому с Богом свою дорогу, ветра в спину, да в голову - стужу. Только знай, уходя с порога, что никто никому не нужен" (с) Калевала
Рыжие ведьмы варят зелье дома, в большом котле, и она - не исключение. Рядом, у ног, крутятся кошки, пахнет сушеными травами, и заходящее осеннее солнце так приятно золотит веснушчатую кожу. Ее пышные зеленые юбки заштопаны цветными нитками, а в доме уютно и тепло. Быть может, тут нет настоящей чистоты, зато на плите всегда сердито бормочет чайник, в банках под клетчатыми домоткаными салфетками ждет своего часа малиновое варенье и по вечерам жужжат у керосиновой лампы сонные мухи. На кровати с балдахином теснятся вышитые подушки, пестрые пледы и лоскутное одеяло. Под окном цветут розовые кусты, за плитой таится блюдечко со сливками для кошки, и еще одно - за печкой, для домового. Под потолком дремлет летучая мышь с сединой на морде, в углах затаилась паутина, но кто будет высматривать паутину, когда на каждой полке - то фонарь с разрисованными стеклами, то вырезанный из корявой ветки леший, то еще какая уютная диковина. Рыжая ведьма замешивает тесто, поправляя непослушные, падающие на лоб пряди испачканной в муке рукой, переступает босыми ногами по полосатому половику и зеленоглазо щурится на солнце. Вечером она, закутавшись в теплую шаль, будет гадать на суженого заезжего рыцаря на потертой прабабкиной колоде карт. И будет скрипеть в отдалении колодезный журавль, а когда рыжая ведьма выйдет на крыльцо, чтобы впустить в дом гуляку-кота, от травы потянет холодным туманом, и пронесутся вдали стрижи перед последней почти еще летней грозой...
Она - оборотень. Она идет по пыльной дороге, на ее поясе висит кинжал, а за спиной - меч. Среди ее волос есть пряди чернее воронова крыла, и есть - светлее пшеницы. Ее серые глаза похожи на потускневшую сталь. Ее одежды темны и строги, ее плащ подбит волчьим мехом, а на сапогах - железные набойки. Она готова за себя постоять, но часто одного лишь холода ее глаз оказывается достаточно, чтобы пресечь ненужное общение. Ее пальцы украшены перстнями, руки - браслетами, и ступает она по разбитой дороге, словно королева по полированным плитам дворцовой залы. Она пьет кислое вино в придорожных тавернах, и часто спит на голой земле у костра, завернувшись в плащ. Стараясь не обращать внимания ни на туман, ни на стрижей, ни на грозу. С утра она ежится и плотнее кутается в отсыревшую за ночь одежду, пока закипает в котелке горьковатый отвар, отдаленно похожий на чай. А потом - снова в путь. Туда, где парит над развалинами города, слывшего вечным, черный дракон. Хоть раз увидеть, как разрезает он небо своими острыми, словно бритва, крыльями, как загораются алые отблески заката на его чешуе, как тонет вечность в его янтарных глазах, когда он стрелой падает к поверхности моря... Хоть раз... Просто увидеть... Хоть раз... Она не плачет. Она упорно замазывает рисовой пудрой веснушки, и старается не думать, что и она могла бы стать рыжей ведьмой...