Мастер Дун лежал на боку в позе зародыша. Поверхности наплывали одна на другую. В глазах двоилось. Или троилось. Он осторожно выпростал из-под себя руку. Тело потихоньку начинало слушаться. До тех пор, пока контуры не станут чёткими, бесполезно пытаться встать. Какие контуры в пустыне. Поверхности съехались в одну и мелко дрожали. Это воздух дрожит. Мастер встал на одно колено, упираясь пальцами обеих рук в песок. "Они думают, что из туннелей мы возвращаемся сильными. Пусть думают." Первые шаги дались Дуну с большим трудом. Мозг был ещё во власти вращения и поверхность укачивала тошнотворной колыбелью. Дун разыскивал светловолосого мужчину могучего сложения с открытым бесхитростным взглядом, без бровей и ресниц, выжженных дыханием драконов, обычно охотившегося в этих местах. Воображение, ещё не совсем контролируемое волей, потянулось за мыслью. Дун взмахнул рукой, развеивая отдельные полупрозрачные детали, повисшие в воздухе: вид охотничьего дракона снизу - бледно-зелёные пластинки брони на брюшке, сверху - размах перепончатых крыльев и напряжённый пикообразный хвост. По пустыне шагал, шатаясь, как пьяный, человек, окружённый видениями. Дун машинально воспроизвёл изображения плоских капканообразных голов, чешуйчатых лап, оканчивающихся кривыми когтями, соединил вид снизу и сверху, заставил объёмную картинку двигаться. Он чувствовал, как переполнявшая его энергия переливается в изображения и волнами эхолота возвращает сенсорные и тактильные ощущения - перепончатые крылья, пронизанные кровеносными сосудами, как листья прожилками, были чуть влажными, бледно-зелёная броня под брюшком - прохладной, гипнотический взгляд жёлтых глаз, перечеркнутых вертикальными линиями чёрных зрачков, завораживал. И где Дуну было отличить невесть откуда взявшихся охотничьих драконов от драконов, созданных его воображением, когда обе своры сцепились вокруг него в воздушном бою. Пока драконов интересовали только видения. Только это и спасало человека с волосами цвета тусклой меди, едва успевавшего уворачиваться от случайных струй пламени, жёлто-красными нитями прошивавшими пространство вокруг него. Дым выедал глаза. Хороший знак, успокаивал себя Дун, хлопая по тлеющим карманам, где свора - там и хозяин. Драконы во что бы то ни стало старались сжечь чужаков, совершенно не чувствуя подвоха. Шутка заключалась в том, что чужаки были их точными копиями и повторяли каждое движение - по сути, хозяева территории пытались спалить самих себя. - Победителей не будет, - Дун выкатился из вихря огня, клубов дыма и траекторий зелёных тел прямо под крепкие кривоватые ноги, добротно сработанные природой чресла, мощную грудную клетку, широченные плечи, бычью шею и бесхитростный взгляд жёлтых глаз, не обрамлённых ресницами и не подчёркнутых бровями. Человек, которого разыскивал Дун со снисходительностью, которую даёт физическое превосходство, позволяющее не суетиться без особой на то причины, протянул мастеру руку и помог ему подняться. Дун оглянулся на аттракцион в воздухе. Здоровяк смотрел туда же. Это его свора драконов дралась с призраками, ставшими стараниями Дуна пусть временной, но реальностью. - Рад тебя видеть, Охотник, - сказал Дун. - Я не Охотник. Я - пастух. Надо бы разнять их, - в его флегматичном тоне насколько это возможно, прозвучала озабоченность. - Тебя можно разнять с твоим воображением? - несколько ехидно и самодовольно сказал Дун. - Всё-то у вас, создателей, сложно, - тот, кого назвали Охотником, поднёс к губам свисток, висевший на груди. Дуну заложило уши от ультразвука. Настоящие драконы, а за ними и самозванцы уселись у ног Охотника. - И как прикажешь их различать? Которые из них мои? - А никак. Мои со временем исчезнут, твои останутся. - Всё, что вы создаёте, исчезает, - вздохнул Охотник. Дун насторожился. Ему не понравилась интонация. Это было не сожаление. - Праздник не может длиться вечно, - ровно ответил он. Дун не оправдывался и не поучал, а что спрятано под гримом - не для чужих глаз. Он испытывающе посмотрел на Охотника, соображая, что означает неожиданный выпад. - Я, кажется, не вовремя? - осторожно спросил Дун, подхватив под руку Охотника, и увлекая его в нужном направлении. Он знал дорогу не хуже хозяина. - В том-то и дело, что вовремя, - вздохнул Охотник, раздираемый противоречиями между дружбой и опасением, - и это время указано в наших пророчествах. - А что такое страшное должно произойти? -поинтересовался Дун. - Почему страшное? - Потому что ваши пророчества одно жутче другого. Антология ужасов какая-то. - Ерунда. Меньше всего ты похож на человека, желающего причинить нам зло, - начал успокаиваться Охотник, - пойдём, поздороваешься с дедом. Заодно ферму посмотришь, кузницу. Давно ты у нас не бывал. - он определился с сомнениями и решил покровительствовать гостю, не замечая, что уже несколько минут гость без приглашения ведёт хозяина в сторону его дома. Дун и Охотник не спеша двигались к гряде скал, коловших острыми пиками небо. Вместо птиц над ними летали драконы - стремительно проносились мелкие крылатые ящерки и высоко парили чудища, величиной с дом. - Прикройся, - протянул Дуну Охотник широкополую шляпу, - не отмоешься потом. Дун послушно нахлобучил шляпу на голову. Оплавленный песок стеклянно хрустел под ногами. Горячий ветер сушил кожу. Металлический блеск скал резал глаза. Дракотан был одним из немногих миров, где Дун чувствовал, что это место создано и для него тоже. - Всё по-прежнему, - полу утвердительно полувопросительно сказал Дун. - Более или менее, - ответил его попутчик. - Добываете руду, выращиваете драконов, - Дуну было приятно говорить о главных занятиях жителей планеты, он чувствовал себя своим, причастным дальним родственником, находившимся в курсе событий. - Добываем, выращиваем, - флегматично поддерживал вялотекущий разговор Охотник.
- Кузнецы куют доспехи, - глаза Дуна загорелись, и он, зная за собой эту особенность, опустил взгляд в песок. - Куют, - подтвердил Охотник, не замечавший подобных тонкостей. Вежливость Дуна была исчерпана, а с ней и традиционные вопросы. Гость и хозяин в молчании скрипели по оплавленному песку в направлении скал, ни капли не ставших ближе, несмотря на то, что Дун и его спутник довольно долго мерили шагами пустыню. Рядом шуршали охотничьи драконы. Внезапный порыв ветра сорвал с Дуна шляпу. Широко расставив крылья, на посадку шёл крупный дракон. Дун видел лишь огромные кривые когти. Он бросился лицом вниз на стеклянный песок. Охотник остался стоять и не ошибся. Страшные когти не коснулись их, с визгом взрыли песок рядом. Дун поднял всклокоченную голову. - Никогда не привыкну. Каждый раз кажется - или голову снесёт или шмякнется точнёхонько на меня, - перевёл он дух. - Эй, вас подвезти? - раздался низкий, с хрипотцой, будто простуженный женский голос. - Мы пойдём пешком, Здесь недалеко, - скалы показались Дуну гораздо ближе, как только он услышал голос сестры Охотника. - Подвезти-подвезти, - обрадовался Охотник и без труда взобрался на спину дракона, свистом созвал своих подопечных. Охотничьи дракончики деловито заскребли когтями по чешуе их могучего собрата и исчезли в складках крыльев. - Кто это с тобой, Охотник? - спросила девушка. - Будто не знаешь, - усмехнулся Охотник. - Похож на мастера Дуна, помешанного на играх создателя. Только мастер Дун покрасивее будет. Этот какой-то помятый и запыленный. - А он и есть мастер Дун, - сказал Охотник. Дун слушал и пыхтел от злости. Девушка отчасти была права. Пыль, припудрившая грим создателя, сделала его лицо серым. Дракон грациозно изогнул длинную шею и приблизил морду, размером с добрый валун к Дуну. Создатель заглянул в круглый жёлтый глаз. - Лучше бы мы пошли пешком, - сказал он и неуклюже пополз по столбообразной лапе. Дун отчаянно скользил, будто взбирался по стеклянной горке. Сверху свесилась крепкая блондинка, такая же желтоглазая, как Охотник, с таким же, как у старшего брата приплюснутым носом и протянула Дуну руку. Зная её острый язык, Дун не спешил принимать помощь, заговорило его мужское самолюбие. Он стал медленно, но верно съезжать вниз. Насмешки были неминуемы в любом случае. Самолюбие замолчало. Дун поспешно схватился за протянутую ему руку. Девушка без видимых усилий втащила его наверх. Дракон оттолкнулся от поверхности. Дун до боли напряг мускулы ног, будто это он отталкивался. Сердце заныло в предчувствии разочарования - ну не может летать такая туша. С треском надувшихся парусов распустились крылья и удержали в воздухе то, что по мнению Дуна должно было непременно шмякнуться наземь. Он знал, тысячу раз видел, что драконы летают, но всякий раз в момент прыжка чудовища, Дуна одолевали сомнения. Дун чувствовал приятное тепло, исходившее от чешуи дракона - где-то внутри летающего ящера заработала маленькая домна, нагревавшая воздух, который тот вдыхал, и позволявшая ему становиться легким, как воздушный шар. Металлические скалы быстро увеличивались в размерах. Дуну выпала редкая возможность побыть самим собой, не следить за выражением лица, не ждать подвоха, и он простодушно любовался местными красотами с высоты драконьего полёта, не уступавшего в стремительности и лёгкости ласточкиному. - Что за борозда осталась внизу? Это не ты ли вырыл её своим носом, мастер Дун? Нос у тебя оттого вздёрнутый, что ты всегда роешь им песок, когда рядом садится дракон, - подала голос Донани. Дун недовольно поморщился. - Уйми свою сестру, Охотник, - беззлобно, почти жалобно попросил он. - Злые языки утверждают, что ты боишься, но я так не думаю. Ты, наверное, что-то уронил и лёг поискать, - сказала Донани ласковым голосом садиста, загоняющего жертве иголки под ногти. - Да, я обронил яд, которым кормлю болтливых сестёр Охотника, - огрызнулся Дун. - А почему ты закрывал голову руками, когда лежал, уткнувшись носом в песок? Так легче искать? Дун, окончательно вырванный из объятий очарования, внутренне собрался, напрягся, рассчитывая, какой порцией энергии, полученной в туннеле он может безболезненно пожертвовать, и быстро вылепил маленькую, в локоть величиной копию Донани, поднял её за косы и показал сестре Охотника. - Охотник, скажи ему, чтобы он прекратил, - не понравилась Донани выходка Дуна. - Это всего лишь фантом, - флегматично ответил Охотник. - У этого фантома такое же лицо, как у меня, - возмутилась Донани. - Не только лицо, - плотоядно улыбнулся Дун, извлёк из ничего маленькую розгу, задрал фантому юбку и принялся яростно пороть копию большой Донани. Копия тонко пищала и дрыгала ногами. - Отпусти её, - потребовала Донани.
- Конечно, - согласился Дун и отпустил фантом буквально - поднял за ножки, отвёл руку в сторону и разжал пальцы. - Этот мерзавец сбросил её вниз, - завизжала Донани. - Я её отпустил, как ты просила. - Это всего лишь фантом. - пытался помирить их Охотник. - У неё такое же лицо, как у меня, - не успокаивалась Донани. - Не только лицо, - погрозил ей маленькой розгой Дун. - Тебе было бы приятно, если бы фантом с твоим лицом сбросили вниз? - не унималась Донани. - Все женщины - истерички. Твоя сестра не является исключением. - Долго мы будем делать круги над Гнездом? - рявкнул Охотник. Дракон, задевая облака, летал над иглами вершин. Донани направила дракона вниз, в гнездо клана драконьих пастухов - небольшую зелёную долину, отгороженную от пустыни кольцом скал. Полёт перешёл в свободное падение. Дун в очередной раз пожалел, что не умеет летать, попенял себе, что не отрастил каких-нибудь самых завалящих крыльев и засомневался - умеет ли летать дракон. У самой поверхности ящер вышел из пикирования и аккуратно приземлился на утрамбованную земляную площадку перед хозяйственными постройками. Охотник ловко съехал вниз по задней лапе дракона. Следом за ним посыпались, как перезревшие плоды с веток, охотничьи дракончики. Вся дюжина собралась у ног хозяина. Дракон подал Донани хвост и бережно опустил её на землю. Дун намеревался спуститься также ловко, как Охотник, но сорвался и больно шмякнулся прямо под морды сторожевых ящеров, сердито шипевших вокруг дракона. Эти рептилии не летали, но очень быстро бегали и запросто могли рассечь хвостами человека на две половинки. Дун поспешно встал и побежал догонять Охотника, молясь, чтобы Донани не увязалась за ними. В планы Дуна не входила её компания. Каждый раз, когда Дун посещал кузницу, Охотник дарил ему очень дорогие и прочные доспехи, выкованные в драконьем пламени, закалённые драконьими слезами. Сейчас он рассчитывал, как обычно, получить дорогой подарок. Донани не подарит. Заметит, как у него горят глаза, как тянутся к доспехам руки и шлепнет по ним. Вздорная баба. - Сперва поздороваемся с дедом, - сказал Охотник. Получение вожделённого подарка откладывалось на неопределённое время. - Ну и ведьма твоя сестрица. - Ты ей нравишься. - Не надо мне её, - Дун испугался не на шутку. - Она завидная невеста. В приданное за ней дед отдаёт целое стадо драконов, как ездовых, так и боевых, сторожевых, кузнечных - полный комплект для Гнезда. - Хоть два Гнезда в приданное. Я не собираюсь пасти драконов. У меня другие планы. Скажи ей, чтобы не надеялась. - Скажи сам, - предложил Охотник. - Да что я - враг себе. Дед вышел им навстречу. Он выглядел очень крепким для своих трёхсот лет. С его широких плеч свисала мантия из драконьей чешуи. Под мантией была обычная одежда пастухов - длинная рубаха из огнестойкой ткани и такие же штаны простого покроя. - Он становится всё больше и больше похож на дракона. Глаза желтеют, кожа на шее сморщилась, провисла. - Все мы, из клана старших драконьих пастухов однажды превратимся в драконов, - сказал, как само собой разумеющееся Охотник. - Бред, - поморщился Дун. Его раздражала слепая вера пастухов в легенду, будто бы они не умирают, а превращаются в драконов и улетают. - Ты хоть одного пастуха-дракона видел ? - фыркнул Дун. Охотник не ответил ему. Они были совсем рядом со старейшиной рода. Тот мог услышать. Тема разговора была слишком щекотлива, а Охотник, как старший наследник и будущий патриарх не имел права на сомнения в правдивости преданий рода. Дун и Охотник остановились и почтительно склонили головы. Дун исподтишка разглядывал посох патриарха. А рукоять-то у посоха вовсе не для того, чтобы на неё опираться. Вокруг неё удобно пальцы сжать, отметил про себя Дун. Могучий старик, опиравшийся на символ власти, выдержал значительную паузу, изучая Дуна, будто видел его впервые. И так каждый раз. Здесь не помнили ни обид, ни заслуг. Если гость отлучился на час, то вернулся уже другим человеком, изменившимся за минувший отрезок времени, сколь мал бы этот отрезок ни был, и оценивают пришельца заново, вне связей с его прошлым. - Кто ты и как осмелился ступить на землю драконов? - разлепил губы и пророкотал начало традиционного приветствия патриарх с неспешностью и торжественностью, предусмотренной двумя часами протокола. - Я жалкий, убогий путник, - затараторил Дун, - я - корм драконам, а вы - хорошие. Пустите переночевать. Патриарх задвигал нижней челюстью, пережевывая незаданные вопросы, неполученные ответы и нерастраченный пафос. И ведь не простая формальность, случалось - отказывали в приюте, а за скалами - пустыня, а до ближайшего вассального гнезда дракону лететь от восхода до заката, а если доберёшься - не факт, что там примут. Шутка не удалась. Человек, у которого из мыслей, крови и взгляда ушла вода, оставив соль, вино и золото в драгах зрачков, без труда проделал то же самое со словами Дуна, определяясь с отношением к нему: вернувшийся блудный дальний родственник, впустить - опасно, выгнать - жалко.
- Моё гнездо дарует тебе приют. Далее последовала неофициальная часть. - Подойди, рыжий разбойник. Что ты сделал с традицией? - Немного сократил, только и всего. Смысл -то не пострадал. Патриарх благословил Дуна посохом, быть может, приложив его к рыжей голове чуть крепче , чем следовало для простой формальности. Охотник удивлённо поднял брови, услышав глухой стук. Дун скривился, но промолчал. На лбу вздулась огромная шишка. Такая же красная, как его волосы. - Судя по тому, как размалевана твоя физиономия, ты сейчас играешь, - сказал старейшина рода. - Играю помаленьку, - согласился Дун. - Охотник, скорей подари ему доспехи, пока он не попросил у нас стадо или не втянул в свои интриги. Его посещения дорого обходятся нам. - А как же дарованные мне милость и приют? - ухмыльнулся Дун, - вы ведь не выставите меня вон, драконий дед? - Не смей меня так называть, - зашипел, оглядываясь, патриарх, - достаточно того, что с твоей подачи мы называем моего старшего внука Охотником, а не его истинным именем, тем, что назначили ему драконы, - и уже более спокойно продолжил, - я никогда не одобрял твоих игр, мастер Дун. Создатели должны создавать. - Я и создаю. События. Цепную реакцию из поступков, эмоций, мыслей, голосов. Зная, как действует на психику тот или иной раздражитель, не трудно запустить механизм, собранный из реально существующих и вымышленных персонажей, где отсутствующие звенья замещают вживлённые мною в пространственно-временную плоть островки времени, заселённые фантомами, порождая в чужом прошлом и будущем воспоминания, которые никому не принадлежат, и мечты, которые уже осуществлены кем-то другим. Поверь мне, драконий дед, мзда, полученная в финале, - ничто рядом с эстетическим наслаждением. Главное - сама игра: чистота линий, непредсказуемость ходов, виртуозность в обращении с чужими чувствами, мыслями, поступками. - Создатели должны прокладывать туннели, пастухи должны пасти драконов, как и все остальные - делать то, что им положено. Каждый должен использовать свой дар по прямому назначению, а не играть им впустую, - скрипуче поучал патриарх. Дун крепился. Если выслушивать нравоучения - плата за информацию, то он готов заплатить. - ... иначе создателей ждёт участь огневиков, - выхватило чуткое ухо Дуна, настроенное на улавливание сведений в стоячей воде нотаций. - Огневиков, - взгляд мастера ярко вспыхнул, точно зелёная искра, - что за огневики такие? Когда? Где? - Был такой народ, богато одаренный природой, как и вы, создатели, также расходовавший свой дар впустую. Это продолжалось до тех пор, пока они не сожгли собственный мир. Вы, создатели, достойные ученики и последователи, также уничтожите свой. - А что должны были жечь огневики? - невинно поинтересовался Дун, занимая стратегически выгодное положение за спиной Охотника, чтобы патриарх не мог достать его посохом. - Это я в подтверждение того, что я внимательно слушал вашу поучительную речь о том, что создатели - прокладывают, пастухи пасут, огневики жгут. Что они должны жечь, используя свой дар по назначению? Может, им уже жечь нечего было? - Дун получил компенсацию за несколько минут давящей скуки, перегибать палку не имело смысла. - Вы слышали что-нибудь о мозаике? Наверняка вещь известная в определённых кругах. Покопайтесь в ваших преданиях, драконий дед, а вдруг, в них есть упоминание о ней?- произнёс Дун обезоруживающе просящим тоном, каким в ярмарочном балагане беззащитные куклы умоляют картонного злодея, неуклюже сложив ладошки: "сжальтесь, о сжальтесь," - и их кастрированный ужас, далёкий от реальности, вызывает такое же кастрированное сочувствие, далёкое от желания помочь. - Вот зачем ты здесь, - обречено вздохнул патриарх, не питавший относительно интонаций Дуна иллюзий, - ты ведь не успокоишься, пока не вытянешь из меня слово за словом. - Не успокоюсь и не уйду. Даже могу отказаться от подарка в обмен на сведения, - Дун всерьёз торговался неполученным подарком. - Не бойся, у тебя не отнимут обещанных доспехов, - заверил его патриарх, -одно другого не касается. Кто-то должен был прийти и задать эти вопросы. Не думал я, что это будешь ты. - Я так понимаю, вам оставлена для меня информация? - Для любого, кто за ней придёт, - хмуро ответил патриарх. - Ну, я пришёл. - Ты не знаешь, во что ввязываешься. - Уже ввязался. Нравоучения входят в пакет информации? - Нравоучения входят в моё отношение к тебе, дурак, - "дурак" было вместо оплеухи. Патриарх попробовал было изменить диспозицию, но Дун был начеку и оставался вне досягаемости для посоха. - Тебя здорово обманули. Или не сказали всего. Ищи не мозаику, а татуировку. - И это всё? - Когда-то мы оказали огневикам важную услугу. Ищи создателя. - Имя у создателя есть? - Сведения, оставленные нам огневиками разрозненны и обрывочны, как фрагменты мозаики, которые ты ищешь, что очень символично. Пораскинь мозгами, мастер Дун, ты играешь с будущим, попробуй то же самое сделать с прошлым. Если ты - тот, для кого они оставили эту информацию, ты справишься. - Ну ладно, оказали вы им важную услугу - свели с создателем. Посредничество - вот ваша важная услуга. Я угадал? А куда они подевались ... я не буду спрашивать у создателя. Я лучше сразу у огневиков спрошу. А где их искать... Раз оставили информацию, значит, хотели, чтобы их нашли, значит, спрятались так, чтобы их разыскали. Где следует искать тех, кому было горячо - у тех, кому холодно. Ну, можете дарить мне доспехи. Я ведь заслужил? От кузницы прокатился тяжёлый вопль и развернул всех троих - Дуна со словами:"Не хотите дарить - не надо, что ж так орать.", патриарха - вокруг оси посоха, Охотника - с невозмутимостью, - в сторону происходящего звука. Из того же источника, подпрыгивая, как мяч - так гулко - в их сторону, обещая остановиться у самых ног - больно о землю-то - катилась человеческая голова - совсем недавно было... бы. Сухое ищущее щёлканье и сочное, со всхлипами клацанье, расцветавшее алыми брызгами и благоухающее свежиной, несомое проворными ножками и защищённое плоскими панцирями, ползло со всех сторон, разрезая клешнями на своём пути всё, что шевелилось. В двух половинах ящера, бившихся на камнях, затухала инерция жизни. Мгновения, растянутые сознанием, чтобы приспособиться к кошмарной реальности, наполнившейся вздыбленными плоскостями панцирей на членистых ходульках, сжались и снова синхронно отсчитывали секунды и события. - Откуда здесь туннельные крабы? - удивился Охотник. - Ясно откуда - из туннеля, - Дун озирался, оценивая обстановку. - Я же говорил, твои игры приносят одни неприятности. Попробуй доказать мне обратное, чтобы я не выгнал тебя навсегда, после того, как мы управимся с крабами, - патриарх решительно сжал пальцы вокруг рукояти посоха. Из кузницы выбегали люди. К звукам на площади прибавились удары мечей. Стук отрубленных клешней о камни, свист хвостов сторожевых ящеров. Двор заполнился шевелением и подёргиванием частей, совсем недавно бывших одним целым. И над всем этим - щёлканье, щёлканье, щёлканье. Охотник выхватил два кинжала навстречу прыгнувшему крабу. В воздухе сверкнула сталь, кувыркнулись отсечённые клешни, над головами тёмным пятном мелькнул панцирь. - Нервные центры, - напомнил старейшина, выхватил из посоха стилет и ударил в единственное не защищённое панцирем место оказавшегося над ним в прыжке краба. Краб повис, насаженный на остриё. Старейшина едва стряхнул членистоногое, как ту же ударил в другое брюхо, взмывшее над ним. Четыре отрубленных клешни судорожно сокращались у ног Охотника. - За мной, - крикнул Дун и побежал. В том, как он петлял, определённо была система. - Он знает, что делает, - старейшина рода одной рукой подхватил складки длинной мантии и, держа в другой руке стилет наготове, вприпрыжку побежал за Дуном. Посох за ненадобностью бросил. Замыкал бегство Охотник. Едва они успели укрыться в кузнице, как запахло палёным. В воздух поднялись драконы и сверху сжигали прыгающих убийц. Сторожевые ящеры добивали хвостами обожжённых крабов. Через несколько минут всё было кончено. - Как же вы бросили патриарший посох, драконий дед? Вдруг кто-нибудь из вашего Гнезда видел, что вы бросили реликвию, символ, можно сказать, - открыто потешался Дун. Старейшина, сердито пыхтя, пошёл через площадь за посохом. Дун и Охотник двинулись за ним следом. - Сам я ни за что не рискнул бы, как ты, бежать через двор, кишащий крабами, - высказал своё восхищение Охотник. - Ерунда. Они прыгают, как шахматные кони - две условные клетки вперёд и одну в бок. Сложно было рассчитать в какой именно, левый или правый, - объяснил Дун. - Почему же ты мне не сказал?! - А зачем? Ты хорошо кинжалами машешь. Дорогу тебе прокладывал твой дед. О тылах ты сам побеспокоился. Всё получилось. Ну не смотри ты на меня так. Не играешь ты в шахматы. Дун обеими руками поднял надколовшуюся от температуры клешню, с усилием разломил её и вгрызся в сочное белое мясо. - Чем не обед, - проговорил он, пережёвывая, - рекомендую, отличная кухня. Старейшина наклонился над посохом. В это время к нему метнулся чудом уцелевший краб и рассек его надвое. Кровь фонтаном брызнула в разные стороны. Охотник автоматически отсёк обе клешни. Подоспевшие сторожевые ящеры яростно дробили панцирь о камни, смешивая мокрые осколки с пылью. Со всех сторон сбегались пастухи. Дун поспешно выбрался из толпы. - Вот и поиграли, - тихонько сказал он, - теперь я не скоро узнаю, действительно ли патриархи превращаются в драконов. - Мастер Дун, - крепко взял создателя за плечо Охотник и развернул его к себе лицом. Побелевшие губы, побелевшие скулы, бледность, проступившая сквозь загар, будто у него с дедом была кровеносная система одна на двоих и вся кровь хлынула из общей раны. - Теперь ты главный пастух, - отозвался Дун. - Я - Охотник. Это дед был главный пастух. Странно, сегодня утром он напомнил мне, что приближается время, когда по преданию в долине появится человек, несущий с собой беду. Приходишь ты. Когда-то огневики оставили информацию. Сто лет о ней никто не спрашивал. Единственный интересующийся - опять ты. Следом за тобой изо всех щелей в пространстве лезут крабы. Дед погиб. Ты сам говорил, что на всё есть своя причина. Вот я и хочу узнать причину этих совпадений. - Я тоже... - Дун одновременно находился в ситуации и вне её, был каждым из участников и смотрел на пастухов и их долину, окаймлённую скалами, сверху, испытывая к крохотным фигуркам такие же крохотные эмоции; сбоку, располагаясь с ними в одной плоскости; снизу, замирая сердцем от взмахов мечей и клешней, заслонявших солнце; чувствовал их чувствами, которые не задевая его собственных, уходили вглубь него, чтобы стать материалом для следующей игры, рачительно складывал в надежде, что пригодятся, рельефы вздувшихся в напряжении мускулов и распахнутые криками, цепляющими нервы, рты; жар, идущий от булыжников и струи крови, прибившие пыль. - Поищем причину вместе? Ты поможешь мне выяснить, кто виновен в смерти моего деда. А я помогу тебе в твоей игре. Мне есть что тебе предложить, - Охотник кивнул в сторону дракона. Дун явственно услышал, как со скрипом и треском в тоненьком стволе заботливо выращиваемого им деревца - крак! - стремительно прорастало другое дерево, крона вламывалась в крону, корни - в корни. Кровная месть не входила в его планы. - Кровная месть, как я понимаю, семейное дело. - Ты не чужой нам. Эхо в мыслях Дуна: он ещё кое-кому не чужой. - Вам предстоят печальные хлопоты. Опять же, вступление в права наследства. Это потребует времени, а я не могу ждать. Я уже в игре, механизм запущен. - Я присоединюсь к тебе позже. - Ну не знаю я, кто проложил туннель под вашу долину. Даже не представляю, где его искать. - Я знаю. Рядом с тобой, - жёлтый, отравленный взгляд, раздувающиеся ноздри, жадно вдыхающие запах крови, пока ещё без оружия, но уже беспокойные руки, - сущность дракона брала над Охотником верх, но странное дело, его ненависть уходила, как в песок, в сознание Дуна - загустевшее пламя ало-золотого цвета, не сжигая в нём ничего, не становясь его ненавистью, отделённая от хозяина, законсервированная, впоследствие будет пересажена им на другого носителя, и ой-ей, хорошо, если тот выдержит подобную встряску, и о-хо-хо тому, против кого она будет обращена.