...На первый взгляд, в ней не было ничего особенного. Да, она была юна, изящна и стройна, но её окружал десяток таких же юных и изящных, и она ничем среди них не выделялась. И почему он подошел именно к ней, так и осталось для всех загадкой.
Когда она встретила его внимательный взгляд, ей показалось, что с окон утонувшей в сумраке комнаты сдёрнули тяжёлые пыльные шторы - и вокруг в радужном вихре закружили миллиарды крохотных солнечных бабочек. Она сразу поняла: это ОН, ЕДИНСТВЕННЫЙ, предназначенный ей судьбой. И в том, что он - не обычный человек, а Мастер, Музыкант от Бога, она ничуть не сомневалась. Она смотрела, как он приближается к ней, и чувствовала, что влюбляется - в каждое его движение, наполненное музыкой... в его густые, чуть тронутые серебряным инеем волосы, спадающие до плеч... в его искрящиеся серые глаза, сражающие холодным блеском стали и в то же время мягко обволакивающие туманом... в его губы, по которым неуловимо скользила тень улыбки...
Она даже не заметила, как оказалась в его объятиях. А когда он припал к ней губами, она, тая от счастья, пропела: "Я люблю тебя..." И, услышав её чудесный голос, такой удивительный - лёгкий, мягкий и нежный, как майский ветерок, он, поражённый, прошептал: "Невероятно!.. Она божественна..."
* * *
...Он сидел в кресле, устало глядя в тёмное окно. Сизые тени уже перестали таиться в углах и затянули всю комнату. Белёсыми призраками проступали сквозь сумрак оплывшие свечи. Раньше он очень любил смотреть на их трепетный танец, но уже давно перестал, как стемнеет, зажигать огонь - иначе в зеркалах отразится высохший человек с безжизненным взглядом, тень того Музыканта, которым он был когда-то.
Всё началось несколько лет назад. Первые признаки болезни Музыкант, в своей вечной суете, сначала не замечал, потом - просто игнорировал. Приступы изнуряющего кашля считал банальной простудой, внезапную слабость - переутомлением от постоянных разъездов. Наверное, возраст даёт о себе знать, не мальчик же он, в конце концов! Но вскоре не замечать очевидного стало невозможно. Его обследовали лучшие врачи - и все бессильно разводили руками: болезнь была так запущена, что надежд на выздоровление не оставалось. Музыкант почувствовал не страх, а замешательство. Он не хотел, да просто не имел права умирать! Расписание концертов было составлено на год вперёд, а он никогда ещё не отменял своих выступлений.
А потом наступило то чёрное время, когда Музыкант уже не мог играть. Он так ослабел, что, казалось, малейший порыв ветра свалит его с ног. Каждый глубокий вздох пронзал его острой болью. Вот тогда Музыканту по-настоящему стало страшно: он не боялся смерти, его пугала жизнь без музыки - без неё он просто не умел жить.
...И вот в эту зимнюю ночь он сидел у окна, глядя, как тихо падают пушистые хлопья снега. Эта бесконечная пелена походила на медленно опускающийся занавес после представления, только опускался он так долго, будто собирался скрыть за собой весь мир. Часы чуть слышным звоном отмеряли ускользающее время. Стрелки приближались к двенадцати.
"Такой снег... - думал Музыкант. - Зачем я сижу здесь? Мог бы лечь спать, да всё равно мне не уснуть. Бессонница..." Тут он придвинул к себе чистую нотную тетрадь, зажёг три толстые свечи в тяжёлом кованом подсвечнике - и по нотному стану потекли замысловатой вязью строчки...
"Прожито столько лет, но нет ни семьи, ни друзей... Смыслом жизни для меня была только музыка, она заменила и любовь, и дружбу. Именно сейчас я впервые чувстувую весь ужас одиночества: я прожил жизнь, никого не впуская в своё сердце, но мне страшно умереть одному, в пустом доме... Может, моя болезнь - это наказание за то, что я никого не любил? Я дарил людям музыку, но дарил ли я им любовь?.. Или моя музыка и есть любовь? Я уверен, что у тех, кто слышал мою флейту, стало теплей на душе. Если бы я был поэтом, то написал бы стихи о том, как от звука её голоса распускаются цветы и ярче светят звёзды... Но я, к сожалению, не поэт..."
В этот момент тоска, от которой уже давно ныло сердце, стала просто нестерпимой. Музыкант с трудом поднялся и протянул руку к тёмно-синему футляру, запорошённому седой пылью. Его пальцы задрожали, коснувшись бархатной крышки. С тех пор, как Музыкант последний раз брал в руки флейту, прошло уже... Сначала он считал дни, но потом они слились в одни серые сумерки. Он открыл футляр - и в сердце его будто забилась птица. Музыканта охватило удивительное, никогда не испытанное им раньше чувство. Словно что-то изменилось, но что?... Эта флейта была частью его жизни, он мог найти её с закрытыми глазами среди сотен других, как угодно - губами, пальцами или на слух. И в то же время он смотрел на неё, как в первый раз. Как в тот самый день, страшно много лет назад, когда среди множества одинаковых на первый взгляд флейт он вдруг увидел ЕЁ, ЕДИНСТВЕННУЮ. Музыкант ласково погладил флейту худыми пальцами, и ему показалось, что она сама тянется ему в руки. Он бережно вынул флейту из футляра и поднёс к губам. Но на вздохе грудь его сковало колючим холодом, а из горла вырвался только удушающий, разрывающий лёгкие, кашель. Музыкант почувствовал, что флейта вот-вот выскользнет из его слабеющих рук, и из последних сил прижал её к груди. И в этот момент флейта вдруг запела...
...Все эти годы Флейта любила Музыканта так же нежно и страстно, как и в день их первой встречи. И она была счастлива, но... В то же время она страдала от невозможности сказать ему о своих чувствах. Ведь без Музыканта Флейта была нема, а когда он подносил её к губам, она вкладывала в музыку, которую он играл, всю свою душу: весело журчала шаловливым ручейком, заливалась рвущими сердце соловьиными трелями, плакала тоскливым осенним дождём... Но, увы, он слышал только её голос. Каждое мгновенье, когда Флейта пела в объятиях Музыканта, она мечтала об одном - чтобы случилось чудо, и он услышал, наконец, песню, родившуюся вместе с её любовью.
И это чудо случилось! Изо всех сил удерживая Музыканта, не давая ему перешагнуть грань между жизнью и смертью, Флейта пела песню, которую столько лет хранила в своей душе:
Я люблю тебя...
Я встречаю твой взгляд, зовущий, ждущий - и вижу своё отражение в твоих глазах.
Я знаю - сейчас ты подойдешь ко мне, близко, так близко, насколько это возможно, и я с трепетом жду прикосновения твоих чутких рук.
Я чувствую тепло твоих губ - и готова смеяться и плакать от переполняющих меня счастья, грусти, любви и нежности. Сначала ты касаешься меня так легко, словно хочешь поцеловать бабочку, а потом приникаешь ко мне, как измученный жаждой путник - к роднику, дарящему долгожданную живительную влагу.
Я ловлю твоё дыхание - и дышу им, и оно становится частью меня самой. И я понимаю, что до встречи с тобой я не жила - это ты вдохнул в меня жизнь. И родилась музыка. И имя ей - ЛЮБОВЬ.
Флейта пела, и Музыкант, закрыв глаза, покачивался в такт музыке. Он понимал каждое слово и чувствовал, как душу его наполняет свет - свет любви... как от этого ласкающего света тает в груди ледяная тяжесть... как по всему телу пробегают тёплые искры, от которых становится удивительно легко, так легко, что кажется - паришь... Он не открывал глаз, боясь разрушить эту волшебную иллюзию. Но песня закончилась, и Музыкант понял, что что-то изменилось. Он открыл глаза и встретился взглядом со своим отражением с тёмном стекле: густые, чуть тронутые серебряным инеем волосы, спадающие до плеч... искрящиеся серые глаза, сражающие холодным блеском стали и в то же время мягко обволакивающие туманом... губы, по которым неуловимо скользила тень улыбки... Словно и не было долгих лет, скованных болезнью, словно время замерло в тот самый момент, когда впервые встретились Музыкант и Флейта.
За окном светилось тихое, чистое зимнее утро. Снегопад прекратился, и мир за стеклом раскрыл перед Музыкантом свои нетронутые страницы. И сердце Музыканта распахнулось навстречу миру, навстречу другой, новой жизни - которой он не жил и не знал.
Мелодично пропел дверной звонок. Музыкант распахнул дверь - на пороге стояла незнакомая девушка. Смущённо опустив глаза, она разглядывала лужицу растаявшего снега вокруг своих ботинок. Судя по всему, девушка собиралась с духом... Наконец она торопливо, словно боясь, что в любой момент её оборвут на полуслове и прогонят, заговорила: "Здравствуйте... Пожалуйста, выслушайте меня, я сейчас всё объясню... Я только вчера вечером переехала сюда, в дом через дорогу... - Девушка махнула рукой куда-то, - до поздней ночи разбирала вещи, и вдруг услышала музыку... Не знаю, почему, но она звала меня. Я пошла на её зов и оказалась возле этого дома, а в окне увидела Вас... Ваше лицо... оно светилось! Я никогда не видела ничего подобного! Понимаете, я художница... Я... извините, несу полную чушь, но мне тогда почему-то показалось, что знаю Вас, точнее, видела когда-то... может, во сне..." Девушка говорила всё тише и, казалось, вот-вот заплачет. Опущенные ресницы дрогнули несколько раз, но слёзы так и не скатились по щекам. Спустя пару мгновений она продолжала: "Я попыталась сразу нарисовать Вас - у меня всегда с собой блокнот, но шёл такой сильный снег, что бумага совсем размокла... Я вернулась домой и еле дождалась утра... Пожалуйста, разрешить мне нарисовать Ваш портрет!"
Тут девушка наконец подняла глаза и улыбнулась, и Музыкант встретил её взгляд... И словно с окон утонувшей в сумраке комнаты сдёрнули тяжёлые пыльные шторы и вокруг в радужном вихре закружили миллиарды крохотных солнечных бабочек...
апрель 2006 г.
|