Дети солнца
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Усеинов Тимур.
Дети Солнца.
Начало.
Я проснулся от неприятного жжения во рту. С трудом повернув сухой язык внутри горящей полости рта я ощутил какой-то посторонний предмет. Довольно-таки упругий, чтобы быть моей рвотой и достаточно холодный, чтобы быть частью моего тела. Одновременно с моими исследованиями я непроизвольно отметил то, что остальные мои четыре чувства как-то притуплены. Или отключены вовсе. То есть я хочу сказать, что я ничего не видел- я попытался открыть глаза, но либо из-за того что так и не смог этого сделать, либо из-за того, что находился в абсолютной темноте, я не смог заметить никакой разницы между тьмой ДО и тьмой ПОСЛЕ. Я не чувствовал ни ног, и рук, хотя каким-то шестым чувством ощущал (знал? помнил?), что должен сейчас стоять. Я так же не ощущал никаких запахов. Даже запахов собственного тела. Мои попытки резким выдохом прочистить носоглотку тоже не привели к изменениям. Сенсорный вакуум продолжался.
Наконец мне удалось выдавить изо рта посторонний предмет и я услышал странный прерывистый хрип. Мое дыхание. Словно пловец, задержавший дыхание и вынырнувший с огромной глубины, я начал шумно дышать, захлебываясь, откашливаясь и хрипя. В этот момент надо мной зажегся свет. Изначально было так заложено(это я тоже понял "шестым чувством") ,что для того, чтобы я не ослеп от резкого света, он начинался с еле заметного красноватого, а потом постепенно раскаляясь заливал все вокруг меня своим белым сиянием. За это время зрачки успели сузиться и я смог наконец разглядеть что же меня все-таки окружало и где я находился.
Во-первых, я был абсолютно гол.
Во-вторых, я находился внутри какой-то трубы, высотой почти в два и диаметром в один метр. Впереди меня был какой-то черный прямоугольник. Пол был немного шершавым и наклонным. Я пошевелил пальцами ног и понял, что это какой-то пористый материал предотвращающий скольжение.
В-третьих, от меня (или ко мне?) тянулись красные шлейфы катетеров, концы(начала?) которых уходили куда-то в небольшую панель с разноцветными, мигающими огоньками. Катетеры целым пучком входили мне под кожу в местах левого запястья, поясницы, и в область висков. Странно, что я не чувствовал их до того как увидел их.
Не успел я так подумать, как что-то внутри панельки пискнуло. Катетеры , мгновенно сменив цвет на синий, сами собой вяло спали. Свет от невидимой лампы набрал свою силу и теперь прямоугольник впереди стал просто зеркалом. Я вспомнил, что это стекло, но видимо снаружи было темно...
...я начал вспоминать...
Я- Лев Бонки. Мне одиннадцать лет. Рост- метр тридцать. Вес- ..не помню... Телосложение-до гиперсна- среднее. Коэффициент мускульной массы- 0,45. Слегка оттопыренные уши, карие глаза, тонкие губы. Голый череп без волос, как следствие долгого анабиозного цикла. Свыше...свыше... сколько свыше? Я не мог вспомнить- сколько должен был спать... видимо, я это вспомню потом. Зеркало с едва слышным шипением медленно начало подниматься вверх и по ногам ударила волна холодного воздуха снаружи. Я непроизвольно отшатнулся, но упершись спиной в заднюю стенку своей анабиозной камеры, понял, что надо выходить.
Пол был настолько холодным, что мне в начале показалось, что я примерз к нему своей голой подошвой стопы. Я неловко подпрыгнул, поскользнулся на какой-то тряпке и, едва не упав, допрыгал до маленького шкафчика. На дверце которого было моё стерео и надпись-
Бонки Лев К. Технический Экипаж.
Какая-то неприятная мысль появилась в моей голове, заставив меня на секунду остановиться и оглядеться вокруг.
Темно. Тихо. Холодно...слишком холодно...
Потом додумаю...
Я рывком открыл шкафчик и с облегчением увидел , что внутри него лежит одежда- начиная от нижнего белья до белоснежного комбинезона. На верхней полочке лежало мое кепи с эмблемой тех. персонала и какой-то брелок . На нижней- находились носки и полуботинки с магнитными подошвами. Я быстро натянул на себя все это, не переставая стучать зубами от холода.
Все. Теперь пора было и оглядеться.
Я помню, что помещение, в котором я находился сейчас- было примерно метров триста в длину и метров пятнадцать в диаметре. По оси этого отсека тянулась длинная лампа, которая должна была освещать всё цилиндрическое пространство. Но судя по всему- она не работала. Единственный источник света- это моя быстроостывающая анабиозная камера. Я также помню, что когда я засыпал здесь было много людей. Задача одних была- проследить за всеми процедурами для погружения в гиперсон членов Первой Вахты (вспомнил- Первая Вахта Разгона), задача других- расположиться поудобней в ячейке, набрать в рот ...фу-у!.. гадость...лучше б не вспоминал!.. и уснуть. Лет эдак на двести.
Помещение называлось Анабиором. То есть это был отсек внутри которого находилось полторы тысячи анабиозных ячеек с колонистами и членами экипажа звездолета. Такими как я.
О, точно!
Я был членом экипажа звездолета "Хотира". Звездолет класса "Ковчег"! Сорок пять тысяч человек...
А где все? Почему ничего не работает? Почему никого нет из Вахты Торможения?
Я наклонился и поднял ту тряпку, о которую споткнулся в начале.
Грязно-коричневая тряпка. Какая-то плотная ткань. Скорее всего была влажной- на ровных местах искрит иней. Видно, что в Анабиоре было намного холоднее, чем сейчас. Пальцы нащупали какое-то уплотнение на тряпке и я машинально попытался раскрыть его. Заиндевевшая ткань захрустела и поддалась.
Из-за слабого освещения я не смог понять, что же там было за утолщение. Я подошел поближе к своей камере- отметив, что свет от нее стал немного слабее,- и попытался еще раз разглядеть тряпку повнимательнее. Какие-то буквы, но трудно прочитать- грязь въелась в ткань.
"Вер...вин Александр Д. Вт...рой штур...н".
Это был шеврон дяди Саши. Да, его ячейка была слева от моей...
Все еще держа в руке остаток шеврона, я почти на ощупь двинулся к соседней камере, стараясь идти боком, чтоб случайно не загородить и без того слабый свет. Не дойдя до нее полметра я неожиданно вляпался в какую-то плотную кучу тряпья так, что чуть не упал. Глупо махнув руками и вытянув перед собой руки я удержал равновесие.
Анабиозная камера дяди Саши была пуста. Колпак был открыт, но внутри никого не было. Около камеры чернело какое-то темное пятно от которого шла такого же цвета широкая полоса, уходящая куда в темноту.
Пытаясь разглядеть это пятно я сел на корточки. Что-то продолговатое кольнуло мне в бедро через ткань комбинезона. Вытащив из кармана брелок я с запозданием вспомнил, что это фонарик.
Дурья башка. Хожу в темноте, а все это время ношу с собой фонарик. Только бы батарейка не села...
Светодиод вспыхнул прямо мне в лицо белым светом. После получаса темноты он чуть не лишил меня зрения. Проморгав как следует, я сел около пятна и направил луч света себе под ноги.
На полу было большое пятно засохшей крови. То, что я посчитал темной полосой- было просто кровавым следом. Я поднял к глазам шеврон- коричневая грязь, скрывающая от меня имя дяди Саши тоже было кровью. Куча тряпок о которую я споткнулся- было остатками человеческого тела, от которого в темноту уходила "полоса темного цвета". Почему-то я не сомневался в том, что если пройти вдоль этой "полосы", от тела, можно придти к тому месту, где сейчас стоял я.
Тут я вспомнил ещё и липкий страх сковал меня.
-Мама! Папа! Где вы?!
Пограничье.
I.
Тик-так.
Это часы. Тикают как настоящие старинные часы. Когда-то у меня были такие. В детстве.
Тук-тук...тук-тук... это моё сердце стучит...я живой. Не клон, не дубликат, ни андроид. Надо просыпаться- через час моя вахта. Надо сменить Элку. Она там скучает, небось...
Тук-тук...тук-тук... Тук-тук...тук...ТУК...тук...
Что?!
* * *
В 4:40 по- бортовому завыла сирена боевой тревоги.
-Это не учения!- прогремел голос капитана,- мы идем на сближение с вражескими крейсерами.
Месяцы тренировок не прошли даром - через две с половиной минуты я уже был закован в броню скафандра, в кресле стрелка и подключал все необходимые системы и режимы. Завершающим движением подготовки к бою было включение связи интеркома и включение режима "актив".
-Р П Г номер семь -к бою готов,- отрапортовал я капитану.
-Принято, семерка,- ответил Полосков.
-Здорова, Лев,- поприветствовала меня Элка,- номер четыре. Готова.
-Есть, четвертая.
-Р П Г- три - к бою готов,- это Корней. Номер три.
-Кто это у нас в нейтральной зоне?- спросил я.
-Она такая же твоя нейтральная как и паучья,- густой голос Диксона,- номер шесть. Готов.
Я посмотрел на свой сектор обстрела, но он был чист. Было слышно, что где-то на его краю искрилось облако ионизированного газа. Мой "фонор"-тактический звуковой синтезатор позиционирования целей -озвучил это облако переливами маленьких колокольчиков, не резко и едва слышно.
-Ребята,- обратился я к нашим,- на моём секторе никого. Где они?
-Дай максимальное увеличение на сектор Диксона,- сразу отозвался Зеф,- номер два. Готов.
Ага. Я увеличил масштабирование и услышал приглушенный мерный рокот далеких(а кажется где-то справа, сзади) двигателей. Хотя какой на самом деле звук у контурных ускорителей хо-дракц я, конечно, не знаю. Но пусть уж как-то звучат, чем вообще- никак...
Богомолы.
Два цхе -тхематца только что вынырнули из пограничной облачности и медленно, видно, что только с энго, шли в нашу сторону. Астрономически мы лежали в одно точке, пусть и разделены двумя миллионами километров. Однако сейчас нас с противником разделяла разность хода времени- хронотакт. Мы только что ускорились, чтобы хоть как-то уравновесить наши с противником силы на случай астробоя...а он будет, я это чувствую...
Хо-дракц начали прочесывать астроторию и вскоре быстро пошли в нашу сторону- вдоль остаточного следа наших двигателей. Не снижая скорости богомолы разошлись , чтобы в случае нашего обнаружения взять нас в клещи.
-Всё,- внезапно сказал Диксон,- унюхали. Теперь держитесь.
-Залп- по готовности,- услышал я приказ Полоскова.
Противник еще не был в моей зоне поражения и мне оставалось только наблюдать, надеясь, что выпадет шанс засадить парочку мегаватт под броню (или что у них там) хотя бы одному из крейсеров.
Первый цхе- тхематц, раскрыл свои недра извергая из себя два звена штурмовиков, которые перестраиваясь на ходу в боевой порядок, метнулись прямо к нам. Эфир вокруг меня сразу взорвался какофонией звуков - старательный фонор поспешил озвучить мне каждый из двенадцати астуверцов, добавляя громкости для тех, кто уже вошел в зону моего обстрела.
-Комары!.. мать их!- ругнулся Зеф,- Ща я вас...
Быстрым движением я возвращаюсь к исходному масштабированию...
... прямо мне в лицо брызнул то ли ливень, то ли град из огня -штурмовики начали атаку- и я инстинктивно втянул голову в плечи, тут же нажав на гашетку Р П Г. Пол подомною вздрогнул и резко пошел вверх. Меня вдавило в кресло и картинка на панораме актива пошла вниз. Уши резанул нарастающий рокот, словно на меня шел на всех парах огромный тягач на паровом двигателе, и передо мной мелькнул - так близко?!- контур вражеского крейсера в окружении ярких вспышек- ответных огней нашего артопа .
Мы сделали вираж и вращаясь по продольной оси отстреливались от противника.
Снова на активе россыпь огоньков- штурмовики опять были в моей зоне.
Так! Я силой вцепился в штурвал наводки и повел перекрестие прицела влево -за далеким ромбиком штурмовика. Судя по звуку, он делал разворот с последующим боевым заходом на цель (на меня).
Есть! Палец мягко нажал на гашетку и теперь я ясно услышал такое приятное и такое успокаивающие прерывистое гудение моей пушки. Ярко-голубые трассы ушли вдаль, слегка на опережение, к уже развернувшемуся штурмовику- комару. Когда до него осталось совсем немного, тот резко поднырнул и вильнув в сторону, перевернувшись, выплюнул в меня несколько желтых капель. Они прошлись надо мной с зубодробительным скрежетом и растаяли за спиной.
Мимо. И я и он.
Еще один мощный пробой пущенный со стороны одного цхе-тхематца прошел "над головой".
Пол снова вздрогнул и раздался надрывный визг сирены разгерметизации.
-Попадание в левый борт!- оповестила система артопа.
Какие-то крики в грохоте новой атаки штурмовиков .
-Щит!- закричал кто-то,- прикрой Щит!..
Я выцепил взглядом самого ближайшего ко мне- будем просто, как на учениях сбивать ВСЁ, что попадает в зону обстрела...
Раз! Тяжелое гудение пушки и дуплет пошел вдогонку за одним комаром.
Еще один удар по "Горномору" и меня едва не сдернуло с кресла.
- Попадание в девятый радиальный сектор рострного отражателя.
Два! Выстрел на опережение, чтобы сбить на излете.
Есть! Комар, уходя от первого залпа, вильнул в сторону и нарвался на мой второй залп.
...замигало табло " тактическое попадание". Враг поврежден, но не уничтожен. Его еще можно будет починить, наверное...
Сейчас я тебя...Быстро делаю корректировку огня. Меняю залп на четверть мегаватта. Отсеиваю дурацкий фон -он по-прежнему показывал мне далекое облако межзвездного газа, откуда вышли хо-дракц.
Быстро нахожу того "раненного" гада и уверенным движением выстреливаю...
Вспышка , остывающие искорки, и скрежет разрывающегося неизвестного металла.
Абсолютное попадание!
Еще один штурмовик выскочил снизу, выпустил в меня мегаватт, попытался уйти. Я нагнал его у самого края и засадил в него аналогичный заряд, но промазал. Штурмовик крутанулся на месте и огрызнулся в половину мегаватта.
По артопу прошла мелкая дрожь и на панораме прошли радужные всполохи- наше защитное поле едва смогло рассеять выстрел врага.
-Семерка!!!- раздался у меня под ухом бас Полоскова,- вам что -хронотакта мало? Избавьтесь от этой занозы!!!
-Есть, капитан!- не отпуская гашетку я повел беглый огонь в этого юркого комара, заваливая свою Р П Г на право.
Строка разрывов метнулась за пауком, нагоняя его, отмечая пунктирными точками мои недолеты. Но вот одна из точек зацепила комар и , словно споткнувшись, свечкой рванул вверх, беспорядочно крутясь по продольной оси... я попытался достать цель снова, но, в тот момент, когда уже был готов отправить его в Рай для разорванных паучков, он лопнул. На активе ярко-красным сиянием подтверждение моего второго абсолютника. запоздало раздался -о, наконец-то! -звук далекого взрыва.
-Семерка- мостику!- радостно закричал я,- цель уничтожена!
Я сбил второго!!!
В этот момент Актив, одним махом, наполнился яркими точками , словно кто-то сдернул с Панорамы штору, закрывающую от нас множество ярко-зеленых вспышек. Каким-то чудом мы проскочили между разрывами, едва не задев ядовито-зеленые всполохи, но уже следующая серия выстрелов истребителей зацепила нас.
Гад! Второй крейсер исподтишка попытался достать нас издали, не вступая в прямое боестолкновение.
- Попадание в левый борт...попадание в кормовой рефлектор...внутреннее повреждение в отсеке 4-бис...
"Горномор" чертыхнулся, спотыкаясь о вражеский мегаватт и с натугой, которую я почувствовал нутром, рванул в сторону.
Резкий приступ тошноты , и на мои плечи разом легла вся масса моего скафандра...
Чччто происходит?!..
... словно тяжелой кувалдой - удар в спину. Едва успеваю упереться руками в рога штурвала наводки...
-Вот он!- раздался крик в интеркоме,- рядом! Гаси его!.. Выстрел!!!
Я услышал удаляющийся рев тяжелой торпеды, выпущенной по далекому врагу. Причем это была не мелкая сошка, на всякую шушеру торпеды не тратят. Артоп , как будто избавившись от тяжести двадцати тонного "Бульдога", сразу взмыл штопором вверх. Я попытался разглядеть удаляющуюся торпеду на панораме, но она уже скрылась из видимости.
Тяжесть скафандра стала более терпимой.
Спустя секунды до меня донесся мощный раскатистый гром, подавляющий все звуки вокруг и, как показалось, заглушающий мысли. В интеркоме наступила тишина, прервавшаяся радостными криками торпедной команды.
-Есть! Горит! Горит!
Я увеличил масштаб. Где-то далеко, за кормой артопа, все еще с резкими хлопками и гулом распускался огромный- даже по космическим масштабам - фиолетово-белый цветок. Он еще не раскрылся до конца и я мог видеть как сквозь эту фиолетовую красоту еще видны какие-то слабые очертания вражеского цхе-тхематца.
Да- а. Еще один плюс хронотакта- видеть в замедленном времени взрыв вражеского крейсера, насладиться, так сказать, его агонией...хотя о чем я? После попадания в него он ,наверное, взорвался за тысячные доли секунды, оставив после себя обломки, радиацию и кусочки- маленькие такие- паучков.
Броня перестала давить на меня и я облегченно откинулся в кресле.
Где второй? Как- то без интереса, но с каким-то злорадным любопытством, подумал я. На панораме его не было. Его вообще нигде не было. Видимо- удрал.
Трусы, подумал я. Бросили своих комариков, вон- двое осталось. Ленка (номер пять)их добивает. Я еще раз обвел свою зону обстрела.
На моей панораме больше не оставалось активных целей, и хотя я слышал, как вокруг нашего артопа проносятся визжа штурмовики , и огрызаются наши пушки, у меня появилось ощущение, что накал астробоя сходит на нет.
Через минуту, под наши радостные вопли, Лена и Элка добили последнего комара и в 4:52 прозвучал отбой тревоги. Хронотактовые поля отключились и мы вернулись к стандартному течению времени.
Наш бой длился меньше десяти локальных минут и всего две стандартные секунды.
Тик-так...
II.
Проснулся я от того, что Элла резко встала с койки и зацепившееся за ее плечо простыня проползла через мое бедро.
-Мы с тобой проспали завтрак,- не открывая глаз, с игривой суровостью сказала Элка.
Я потянулся до хруста в костях и сел. Наши глаза оказались друг к другу так близко, что как-то само собой получилось, что минуты на две мы опять забыли о завтраке.
-Мы сейчас и обед проспим,- отстраняясь от ее губ, напомнил я.
-Давай- не пойдем,- сонным голосом предложила Элла.
Я посмотрел на нее, предполагая, что она опять захочет многочасового секса, но она просто стала засыпать на моем плече. Мой сон, тем не менее, был нарушен. Взглянув на часы я понял, что действительно-скоро время обеда. Надо было вставать и одеваться.
Я аккуратно встал с койки и тут же споткнулся о лежащий на полу брошенный вчера впопыхах ботинок. Где-то должен быть второй, но сначала надо найти форму- ее с меня сняли (сдернули) первой...
Застегивая комбинезон, я поймал свое отражение в зеркале, висевшее на створке коммутационной шахты.
Да. Сегодня я- Лев Бонки- выгляжу намного лучше чем вчера. Нет, мой средний рост, среднее телосложение, короткая прическа на почти круглом черепе остались неизменными. Не изменило свою форму и мое слегка скуластое лицо со слегка оттопыренными ушами. Просто вчера не было этого внутреннего сияния в темно- карих глазах и вот этой самодовольной улыбки, которая выдавала внутреннее пение души.
Причина всего этого фонтана чувств сейчас полулежала на койке позади меня, приподнявшись на локтях, разглядывая меня через полуоткрытые веки. Ее маленькие, нежно- розовые пальчики ног, выглядывавшие из-под простыни казались мне совсем детскими. Хотелось по- родительски подойти и поцеловать каждый из них.
Отвернувшись от зеркала я заметил хищный блеск в черных Элкиных глазах. Она цокнула языком, приглашая, но мне пришлось остудить ее.
-Но- но, стрелок, через пять минут обед,- осторожно сказал я.
-Да, я в курсе,- она тряхнула своими черными локонами, отчего несколько прядей упали ей на переносицу.
Элка скосила взгляд и прицелившись отбросила их точным пыхом. Резко отбросив простыню, она с грацией кошки прошлась по тесной каюте. Ее обнаженное тело, подходящее больше подростку, чем женщине, на секунду заставило меня задуматься- а не опоздать ли нам все-таки на обед? Но Элла слишком быстро нашла свою одежду и юркнула в душевую. Коварная мысль отступила.
- Я- готова!- она выпрыгнула из комнатки санузла и встала по стойке смирно.
- Вообще- то, я младше тебя по званию...- начал было я, но тут же получил щипок.
- Вперед!
Пока мы спускались с арт- галереи, обходя поврежденные в недавнем бою отсеки моя Элла стала ныть, что этот Большой Прыжок сидит у нее вот тута вот, что ей надоело сидеть без дела, что ей хочется одеть противорадиационный скафандр и помочь ремонтникам. Может тогда и время пролетать будет не заметно...
-Особенно тебя ждут в бригаде, которая сейчас латает рефлекторный щит,- поддел ее я.
Она огрызнулась, мол, у них с Отто давно все нормализовалось и они стали просто друзьями, а я глуп, что ревную.
Согласен. Может я и ревную. Просто мне до сих пор непонятна причина из-за которой Элла бросила здоровенного андроида, с которым встречалась почти три биомесяца. И легкость с которой она сошлась со мной. Я понимаю, что я далеко не красавец, что моральных качеств у меня не много, что я простой стрелок. То есть я невольно задавался вопросом- а на сколько серьезны наши отношения сейчас и не бросит ли она меня с той же легкостью, как это было с Отто. Хотя, при той любви, которая дарила мне Элеонора каждую минуту со мной, я полагал, что пара недель в запасе у нас все-таки есть.
Чтобы скрыть неловкость, я слегка разозлился и начал цитировать капитана(тем более, что сам подходил к нему с вопросом -давайте я как-нибудь, кому-нибудь помогу, надоело, вот, ничего не делать):
-А что ты умеешь делать, стрелок? Твое бремя- пушка. А о "Горноморе" -ремонтные андроиды позаботятся. Профилактику завершила? Пушка в норме? Еще раз учебную тревогу захотела?
-Чё эт ты? -совсем грубо спросила Элла.
-Да так, отмахнулся я. -все равно завтра дойдем до ремонтной базы ...торопись давай, а то в столовую опоздаем...
В бою "Горномор" лишился основного субсветового ускорителя -из-за повреждений в оболочке его пришлось экстренно катапультировать. Не считая несколько легких-с точки зрения техников- пробоин и "поцарапанный" Щит, артоп оставался в боевом состоянии. Однако, дальнейшее патрулирование отведенного нам участка было уже не возможным из-за низкой скорости. Поэтому, после нескольких сеансов связи с ближайшими мирами, Полосков разогнал нас на вспомогательных и перейдя в энго взял курс к ближайшему из них.
Со слов Петьки, второй помощник-навигатор, мы шли сейчас к Лепро-VII. Когда Петька объявил нам- стрелкам- эту новость все облегченно вздохнули. Лепро входила в Кислородный Альянс и это значит, что на время ремонта нам разрешат размять кости на Поверхности- у всех на памяти была Сайера, где мы были недавно. Налоги на фильтрацию углекислого газа сильно ударили по карману всего экипажа.
Но Петька ждал моей реакции- мы были с ним "земляками". И он и я были с Лепро. Только он был уроженцем этой песчаной планеты, а я просто гражданином. К его сожалению я только пожал плечами. Петя не мог знать о том, что на "Второй Родине" я не был лет шесть, что я уже отвык от перенаселенных планет. Мне по душе спокойная, размеренная жизнь на артопе, с его искусственным микроклиматом, порядком и тишине по ночам. С Элкой.
Путь до планеты займет всего пять суток стандартного времени, как сказал капитан. В принципе, это нас устраивало- в энго нападение хо-дракц было невозможным, а вектор нашего пути лежал во внутрь Империи.
Для нас- стрелков- наступило затишье.
Плохо было то, что один из штурмовиков засадил нам в кромку Щита торпеду (Слава Богу- она не сдетонировала), но мы остались без отсека 4 -бис. То есть без камбуза.
Голодная смерть нам не грозила, так как наш корабельный повар Рено имел привычку держать консервный запас по всему артопу в самых немыслимых местах, порой удивляя нас неистощимостью этих запасов.
У Рено привычка- в любом порту набирать сверх положенного для артопа пайка консервы, дополнительные офицерские пищевые добавки, обезвоженные , молекулярно-сжатые, саморазогревающиеся брикеты всякой всячины. Зачастую- контрабандой, но с благословения капитана.
Тут была замешана какая-то фобия. Я слышал ходившие по артопу слухи, но на прямую спросить о странностях Рено у кого-то пока не решался.
Теперь наша "столовая" была маленьким закутком в машинном отделении. Идея собрать стрелков у себя под боком принадлежала Валере Петровичу-командиру машинного отделения.
-Во-первых,- у меня полно места. Во-вторых,- до вашей артиллеристской галереи- рукой подать, один переход с палубы на палубу. В-третьих,- в конце концов, когда мы еще сможем так легко посидеть, болтая между собой?
Из-за того, что Валера был почти всегда в самом сердце артопа (как в прямом так и в переносном смысле)- в самом закрытом, самом защищенном, и в самом скучном месте во всем артопе. Там, где находилось то, что делало простой тихоходный звездолет настоящим звездным прыгуном, покорителем пространства и измерений- энгоновый леброкс.
Поэтому Валера начал писать картины. В начале с помощью стило, позже- прикупив в каком-то порту- вискарными стержнями на пластмассовых листах.
Темой для его картин были наши рассказы. Он с удовольствием слушал наши разговоры, что-то расспрашивал, что-то уточнял, чтобы потом неспешно перенести услышанное на плоский лист. Это утоляло его информационное голодание, которое испытывает каждая творческая личность, находясь внутри машинного отделения. А Валерий Петрович таковым являлся.
Он служил восемнадцать лет в Космофлоте. Он знал свое машинное отделение как свои пять пальцев. Он, полагаясь только на слух, мог определить точное напряжение в гуранговых ресиверах, на "пульс" прослушивал центрифуги, по мельканию бликов определял разнобои в гироскопах. В добавок к этому- он знал тысячи разных историй, свидетелем которых приходилось быть или ему, или его сослуживцам. Иногда он рассказывал их нам. Но чаще- рисовал.
Я видел пару таких рисунков. Было это красиво и необычно. Но это не было произведением искусства, как ни крути. До Водомирского ему было далеко. Но я уважал Петровича и свое мнение никогда не высказывал.
С Элкой мы пришли самими последними- наша стрелковая братия, как называл нас Валера, была уже в полном составе. Из самих машинистов были только Лешка, Оля и Рустам. Остальные были или на вахте или восстанавливали повреждения (машинному отделению тоже досталось не мало).
Рено видимо уже ушел- на импровизированном столе- кожух от оптических накопителей- уже были расставлены сухие брикеты еды с флягами. Все ждали нас. Посередине стола стояла слабенькая лампа, придававшая всей обстановке некое подобие уюта, которого порой нам порой не хватало.
Высокий Корней с трудом встал с корточек, едва не задев "столешницу" и жестом позвал нас к себе.
-Садитесь, тут посвободнее. Подвинься, Оль.
Все заерзали, освобождая место для нас, одновременно пытаясь выкроить место поближе к лампе. Наконец я сел около Ольги, а Элла- опираясь на плечо Андрея- села на корточки, ближе к Корнею.
Валера поднял флягу и торжественно произнес:
-Молодежь. Я вам это, что в моей фляге- не предлагаю. Вдруг- не дай Бог-тревога...хотя, какая в энго тревога?.. хочу сказать следующее: вы живы. Это главное,- он обвел нас взглядом,- я, ладно. Я старый механик. А вам- еще жить и детей рожать.
Он в два глотка выпил содержимое своей фляги и шумно втянул воздух.
-Давайте, налетайте,- скомандовал он и мы начали обедать.
Элка властным жестом отобрала у меня тюбик с каким-то паштетом и выдавила на мою пластмасску темно-красное желе. Оно зашипело и увеличилось в размере. Элка что-то еще подсыпала и размазала по всей поверхности набухшего ...мяса?!
-Морской еж, в собственном соку!- гордо, словно именно она его сжимала в тюбик, озвучила блюдо Эля,- ешь, тебе силы нужны!
Я кивнул и достав палочки начал есть. Еж так еж.
За это время все перемешали и передавили из тюбиков, баночек, пакетиков всё что можно и в полутемной комнаты разнесся приятный запах молекулярной еды.
Потом мы болтали о всяких пустяках. Корней с Андреем взяв под локотки Лешку, стали упрашивать показать им датчики леброксного преобразователя. Валера, тихо переговариваясь с Ольгой, время от времени подливал себе в стакан что-то из фляги и сразу выпивал. При этом его собеседница каждый раз пыталась его остановить, но Петрович слабо от нее отмахивался.
Девчонки спросили Рустама, старший оператор поляризатора, о том, как им видится астробой отсюда-с закрытого машинного зала. Выяснилось, что вполне мрачновато. Для машинистов наш поединок с противником - это бешенный скачки напряжений в циркальных решетках, постоянное слежение за частотой магнитных ловушек плазменных шнуров (кажется, он так сказал). Причем потенциалы поля меняются почти каждую секунду, а запас каких-то параболических камней у нас на исходе. И так далее... так что- это вам не в паучков тапочками шлепать.
От этой фразы я поперхнулся, но на меня никто не обратил внимания- Элла, Лена и Катя слушали Рустама затаив дыхание. Голос старшего оператора, был густым и наверное приятным для женского слуха. Так что не важно что он говорил, лишь бы говорил.
Корней, Диксон, Андрей, Зеф вместе с Лешкой ушли за станины леброкса. Судя по кряхтению и сдавленным кашлям Диксона- они там распивали "запрещенное содержимое" еще одной фляги Петровича. Я повернулся к Ольге и спросил:
-Слушай, а что с инертными гасителями было?
Она на мгновение прищурила свои ярко-зеленные глаза и проглотив очередной кусок еды, уточнила:
-Когда?
-Да ближе к концу боя, до того как мы в них "Бульдога" запустили.
-На счет торпеды не знаю- это вы оружейников спросите. А на счет гасителей,- она отмахнулась как от чепухи,- кадроновые трубки лопнули.
-И чё?- не унимался я, пытаясь хоть что-то понять. Я совершенно не представлял себе работу всех механизмов, которые сейчас окружали нас.
Ольга посмотрела на меня удивленным взглядом . Но потом она вспомнила, что перед ней сидел простой стрелок (увидел- выстрелил- забыл- уснул, как дразнили нас техники) и глядя в одну точку нудным тоном ответила:
-Перегрев V- охладителей, автоматический сброс напряжения в блоке инерционных ускорений. Переход на вспомогательный блок. В последующем- замена лопнувших трубок и подача напряжения на основной блок ускорений,- словно на лекции продекламировала Ольга,- вам все понятно, стрелок Бонки?
-Нет,- честно ответил я.
-Вопросы еще есть? Че спрашиваешь?
-Просто. А нельзя?
-Как твой бой?- она перевела разговор на другую тему,- говорят, первого подстрелил?
-Даже двух,- скоромно потупив взгляд сказал я.
-Ну, поздравляю.
Около меня сел Зеф.
-Ффф,- поморщилась Элка,- Перси, неужели нельзя заесть это чем-то?
Зеф дернулся всем телом и тихо отрыгнул в сторону.
-Элка, не тарахти. Я вообще- к Бонки.
-Пить он не будет,- грозно сказала Элла.
-Я не о том. -он подмигнул мне,- тут вы о абсолютниках говорите? Когда наколки делать будешь?
Элка повернулась всем корпусом ко мне и сжала мою ладонь.
-Точно, Лева!
Я попытался найти ответ в ее широко распахнутых глазах, но потом вспомнил недавний разговор с Корнеем.
На Флоте пошла мода- колоть на руке тату паука. За абсолютно сбитого паука. Личного абсолютника. Причем кололи именно тех, кого сбили. То есть по прозвищам вражеских судов.
На нашем "Горноморе" умел колоть только Зеф. И делал он это легко и красиво- его тату красовались на руках стрелков, энгоников и даже на волосатой руке бронемастера.
Зефу так же доставляло удовольствие и то, что при коротких встречах с другими командами артопов, некоторые стрелки забегали к нему "на часок", пренебрегая услугами остальных мастеров. И тогда у каюты нашего второго стрелка выстраивались маленькие очереди из заносчивых молодых людей (попадались и весьма привлекательные особы).
Элка закатала рукав моего комбеза и ткнула пальцем место, около локтя.
-Перси, тут одного, а рядом второго. Зелененьких, да?
- Зеленые,- согласился с ней Зеф,-"комары", все-таки.
- А каким цветом шершень?- поинтересовался я у Ленки.
Лена с довольной миной закатала правый рукав и протянула мне руку. На внутренней стороне белоснежной руки пятого стрелка ядовитым оранжевым цветом блестел шершень с длинным жалом. Около него располагались три бледноватых комарика и два овода.
Ну вот. Теперь и мне будет чем похвастаться перед людьми.
-Зеф, а не больно?- глупо спросил я.
Вместо него ответил Корней, появившийся из темноты:
- У него рука легкая,- стараясь не дышать на Элку с Олей, почти на вдохе, сказал он,- он мне их одиннадцать уже нарисовал.
III.
За несколько часов до подлета к Лепро я и Андрей вступили на вахту у своих орудий. "Горномор" уже вернулся в Родное измерение и теперь, сбавляя скорость, приближался к темно-желтому планетоиду. Несколько раз в зону моего пассива попадали охранные спутники, которые, приблизившись к нам на какое-то расстояние, поспешно исчезали за огневым горизонтом. Может они боялись, что мы случайно сожжем их, а может просто таким образом они демонстрировали свое присутствие, мол, мы тоже не дремлем, если что- мы рядом.
-Цирк, какой-то,- время от времени Андрею надоедало молчать,- как будто артоп никогда не видели...
-Да брось ты,- мне тоже было скучно,- они, может, не могут по-другому засвидетельствовать свое почтение патрульному флоту.
-Не вояки они. Привязаны к орбите. Никуда не ходят. Никому не нужны.
Ага. Сейчас он скажет, что только Патрули на острие войны ходят...
-Другое дело артопы...
Ну вот. Я ж говорил.
На Панораме появился новый статус-цель. Быстро считав с радаров все показания, пассив вывел параметры нового тела, сразу же обозначив ее как "дружественная", своя. Добавил пиктограмму скрещенного гаечного ключика и молоточка.
-Все, добрались,- я откинулся в кресле.
Блеснув неестественным для звезд светом из-за планетарной тени, показалась ремонтная станция. В наушниках послышалось слабое урчание вперемешку с мерным постукиванием маленьких молоточков. Как в старинной кузнице, елки-палки. Где это фонор нахватался таких анахронизмов?
Рядом, вплотную к станции, появилось обозначение двух гражданских судов. Звуков от них не было и пассив обозначил одного как "на стадии профилактического обслуживания" ( орбитальный челнок "Кормаган") и "в процессе наполнения" (танкер- газоперевозчик "Мерхан").
По мере подхода артопа к станции к ее пиктограммке постепенно прибавлялись другие, наползая на первоначальное обозначение, но не затмевая ее как основное. К значку "ремонт" добавились "ложка-вилка", "кроватка", "фильтр", "больница", "бартер", "бордель", "терминал Информатория" и т.д. Когда мы приблизились на расстояние в полсотни километров значки плавно расступились, и уже стало понятно- где что находится и что под чем расположено.
От наблюдательного пассива так же не ускользнуло и то, что по периметру станции расположены огневые точки- орудия дальнего боя. Возможно, еще парочка есть и внутри, но пассив не в состоянии сейчас их заметить.
Я переключился на Актив.
Панорама неприятно замигала и по всему рисунку станции , словно россыпь угольков, заалели два десятка орудийных башен. Панорама указала приблизительные углы атаки каждой , параметры, огневые горизонты, мертвые зоны каждой и выделила опасно- красным три пушки, которые в данный момент были нацелены прямо на "Горномор".
Ого.
Через три секунды после включения моего актива половина орудий уже смотрели на нас.