Когда у меня заструилось серебро в волосах, мысли потекли несколько по-иному, словно пришла пора сделать своеобразную уборку в своем внутреннем мире.
Совершенно случайно я обнаружил, что не помню своей первой учительницы. Той, что научила читать, писать и считать. Между тем, явственно помню чудесный эпизод с продолжением на всю жизнь...
Это было во втором классе. Я и друг мой Серёга, побросав дома портфели с тетрадками, где алели колы и двойки по всяким там чистописанием и правописанием, собрались в подъезде девятиэтажного дома, по тем временам самой высокой этажности. Мы задумали выполнить чрезвычайно захватывающий трюк: учебный полет в неведомое. Мы уже пробовали, но в этот раз решили пойти дальше.
Для этого надо пробраться в шахту пассажирского лифта, где можно в полный рост стоять и смотреть, как вверх-вниз над тобой бегает кабина лифта. Дно кабины заканчивалось неким скелетом для обслуживания шахты: этакая маленькая клетушка, огражденная символической цепью.
Мы вдвоем втискивались в площадку и ждали, когда кто-нибудь воспользуется лифтом. Пассажир, безучастный и равнодушный - в кабине, мы, преисполненные предвкушением чудесного, формально под ним, но на самом деле мы взлетали в неизъяснимо захватывающие высоты. В тот день для остроты ощущения, мы решили не стоять на площадке, а повиснуть под ней на вытянутых руках.
Итак, мы приготовились. Я протер мелом руки, мысленно представил, как взлечу с кабиной, и - приятные мурашки ползли по телу.... Ждем пождем в полумраке жильцов, запропастившихся на беду.
Наконец, хлопнула входная дверь и клиент тихими шажками прошел в кабину. Захлопнулись двери, я крепче сжал ладони на перекладине. И... и дверь вдруг снова открылась, потом закрылась, открылась-закрылась... Озадаченный Серега выскочил из шахты, я пулей за ним. Из полуподвального помещения мы вынырнули точно черти из преисподней: чумазые, возбужденные, злые.
На площадке первого этажа стояла девочка. И такая необычная, красивая, что у меня захолонуло дыхание. Её светлые волнистые волосы ниспадали на хрупкие плечи. Огромные фиолетовые глаза на белоснежном личике смотрели чуть насмешливо, чуть отстранено, совсем по-взрослому, с каким-то неведомым мне знанием и опытом иной, высшей жизни. В ней не было ни капли кукольного.
-- Вы кто? - без тени испуга спросила девочка.
-- Мы эскпеме...экспемери...эксперимонтеры, - важно ответил Сёрега с намерением сбить спесь с девчонки.
--
Экспериментаторы, - легко проговорила девочка и звонко рассмеялась.
Я никогда не слышал столь мелодичного голоса. Если и слышал, то в фильме-сказке. Я словно пожирал её глазами. Припомнил, девочка из параллельного класса, недавно появилась в нашей школе.
-- И над чем вы экспериментируете?
-- Над собой!... Ты чего тут делаешь?
-- Я всего лишь хочу подняться на лифте на свой этаж. Но лифт не хочет. Он не ощущает моего веса. Обычно я хожу с портфелем. Как раз это и добавляет вес.
-- Ты дура или как?
-- Правильно говорит, - я вступился за девочку, чем поразил Серёгу, ведь он был за главного. - В лифте есть защитное устройство на вес. Чтобы не гоняли пустой лифт, оно не запускает его, и не даёт включиться при перегрузе. Давай, я буду вместо портфеля. Дополню твой вес.
Я шагнул в кабину. Девочка, мило улыбаясь, вслед. Серега, недовольно сопя, протопал за нами. Лифт легко набрал высоту и, взбрыкнув, остановился.
--
А всё-таки, каким образом вы экспериментируете?
-- Мы также катаемся на лифте. Но снизу, без ограждений, цепляемся за дно. И летим параллельно пассажиру, - честно признался я, чем тут же заслужил тычок друга.
Девочка вдруг встрепенулась от испуга и внимательно посмотрела на нас, на свои наручные часы, быстро сказала:
-- Хотите побывать у меня в гостях? Я покажу что-то очень интересное.
-- Конечно, хотим, - ответил я за себя и за Серёгу, несмотря на его тычки. Теперь я стал главным.
В прихожей нас встретил большой белый кот. Грациозно выгибая спину, он потерся об ноги маленькой хозяйки, затем крадучись подошел к нам. Принюхался и - фыркнул. Девочка рассмеялась и весело сказала нам, чтобы вымыли руки и чумазые рожицы.
Милая хозяюшка, органично входя в роль, угостила тортом "Птичье молоко", по тем временам дефицитным лакомством. После чаепития прошли в комнату, и я поразился убранству.
На полу - толстый и мягкий ковер ручной работы с необычным орнаментном, на стенах - картины в отливающих золотом багетах. Массивный книжный шкаф, заполненный старинными книгами в толстых переплетах. Коллекция фарфоровых статуэток. Огромное, как мне показалось, пианино, поблескивающее гладью тщательно отполированного лака густого вишневого цвета.
-- Ты как восточная принцесса живешь! - восторженно сказал я.
-- Может быть. Мой папа ученый и работает в секретном институте. А мама учитель сольфеджио в музыкальной школе... Учит нотной грамоте - пояснила юная красавица.
-- Ни фига себе, - с присвистом произнес Серега и разлегся на ковре, - Зачем нужно сольфеджио? Чтобы купить такой ковер? (По тем временам интеллигентная прослойка общества жила в материальном плане хорошо)
-- Чтобы научиться прекрасному. Вместо музыкальной грамоты может быть что-нибудь другое. Увлечение, интерес, делать прекрасное своими руками. Я ещё изучаю французский язык, историю этой страны. Но больше всего люблю музыку.
-- Как можно любить, что нельзя потрогать руками. Любить, чего нет... Пока не зазвучит. Сказала бы - нравится.
-- Для меня она есть. Это невидимое прекрасное имеет разные формы. Музыка - одна из форм и звучит под его влиянием. Давайте я вам сыграю. Что хотите услышать?
-- Мурку! - Серега со смехом обозначил тему и запел. - Мурка, ты мой котеночек. Мурка, ты мой муреночек...
-- Сыграй что-нибудь из Чайковского, - поспешил сказать я. В зимние каникулы мы с мамой ходили на балет "Щелкунчик"
-- Хорошо, - девочка улыбнулась и положила руки на клавиши.
Она, легкая изящная воздушная, словно в мгновение наполнилась как раз тем прекрасным и невидимым, что было в мире, что добавило ей тот самый материальный вес, который не смог уловить бездушный механизм лифта. Я видел не тщедушную девочку - царственную фею с длинными шелковыми волосами, с гордо выгнутой спиной, сияющими глазами на утонченном личике... Её длинные пальчики искусно бегали по клавишам, извлекая звуки и соединяя их в музыку. Внимая одухотворенной девочке я решил для себя точно и окончательно - она неземное существо и проводник в неведомый прекрасный мир.
Когда девочка закончила играть, я был оглушен внезапной пустотой. Я и она, словно приходили в себя, возвращались в этот мирю. Вдобавок Серега резанул по ушам:
-- А песня про Мурку лучше!
Девочка поморщилась и сказала, точно спохватившись:
-- Так, мальчики, мне уже поры собираться в музыкальную школу. Мои дни расписаны по минутам, чтобы ни одной минутки не пропали даром.
-- А где то интересное, что хотела показать, - недовольно буркнул Серёга.
-- Ты не заметил? - удивился я. Он помотал головой. - Тогда и объяснять незачем.
-- Давай дружить, - сказал я девочке.
-- Давай! - весело ответила она. - Только чур, ты должен научиться делать прекрасное и быть необычным, чтобы было интересно с тобой, чтобы каждый день был запоминающимся!
-- Хорошо! Буду учиться и этому, - согласился я. - Пока.
-- Пока. Можешь завтра мне позвонить в это же время.
Мы вышли на лестничную клетку. Серёга, зевая и почёсывая за ухом, сказал:
-- Ну чо, прокатимся на лифте по разу?
--
Знаешь что, Серёга, жалко времени! Пойду-ка я учить уроки.
PS: Девочка недолго жила в нашем доме: её папу перевели на более ответственную работу, и дороги наши как будто разошлись. Однако, когда я стал уже взрослым, вдруг встретил девушку с точно таким же именем и такой же неземной одухотворенности, и однажды услышал от неё: "Ты такой необычный и порой умеешь так искусно делать прекрасным и запоминающимся каждый день!" Мгновенно вспомнилась хрупкая и светлая девочка из параллельного второго класса... Чудеса, да и только!