Громкая петушиная побудка бесцеремонно ворвалась в мой сладкий сон. Я протестующе заворчала, заворочалась и сунула голову под подушку. Не хочу просыпаться! Но противные звуки не затихали, настырно пробиваясь сквозь толстый слой гусиного пуха и благоухающую лавандой наволочку. Дайте боги здоровья рукам тетушки Фриды, присматривающей за нашим домом. Она и белье постельное стирает, и прибирается, и на рынок ходит, и еду нам с отцом готовит. А на мой день рождения обещала и вообще настоящий пир на весь мир устроить: состряпать пирог с морским окунем, сварить буйабес и даже запечь королевскую камбалу. Ох, со сметаной и петрушкой - пальчики оближешь! Наверное, именно сейчас она уже отправилась в лавку старого Йониха, чтобы выбрать рыбку пожирнее, да посвежее... Стоп! Рыба-рыбой, но откуда же взяться петуху в нашем портовом Тренте?
Я распахнула глаза во всю ширь и сбросила подушку на пол, недоуменно прислушиваясь к пронзительному то ли кукареканью, то ли квохтанью - непрерывно несущемуся откуда-то снизу. Похоже, с первого этажа нашего дома. Рывком села на постели, все еще не доверяя собственным ушам... Нет, я не ошибаюсь, и точно - снизу. В аккурат из гостиной... Ну и дела!
Придерживая подол длинной ночной рубашки - осторожно спустилась по крутой лесенке. Еще не хватало свалиться со второго этажа, и завтра - в собственный день рождения, радовать свежими синяками всех мальчишек нашей улицы. Впрочем, они итак у меня не переводятся! В смысле, как синяки, так и мальчишки. А что тут попишешь, если мой батюшка - отставной моряк Бертран Корваль, пребывает ныне в должности "сухопутного капитана" нашего славного приморского Трента. Точнее, в должности губернатора. Но для ушей населения портового города, почти полностью состоящего из бравых мореходов и их домочатцев, звание "сухопутный капитан" звучит намного привычнее. А статус "дочери капитана Корваля" меня ко многому обязывает, и в первую очередь - лишает права конфузиться перед местными мореходами. Сами же моряки - народ суровый и предельно прямолинейный, к телячьим нежностям совершенно не привыкший. Своих дочерей они предпочитают отправлять на воспитание в столичный монастырь, пользуясь привилегиями, дарованными им нашей повелительницей - королевой Ульрикой. Сыновей же, как заведено испокон веков, оставляют расти дома, сызмальства приучая к будущему ремеслу. Уж не ведаю, почему отец тоже не сбагрил меня с глаз долой - в монастырь Геферта. Спрашивала неоднократно, да только он предпочел отмалчиваться, сердито топорща седые усы и сварливо бурча под нос свое любимое "каррамба". Поэтому, детство свое я провела здесь - на Корабельной улице, в компании двух десятков местных мальчишек. Щедрых как на дружескую поддержку, так и на товарищеские тычки-подзатыльники. Они научили меня многому: драться, не бояться никого на свете, лихо свистеть в два пальца, и никогда не сдавать своих. Правда, совсем уж не грамотной я не была. Счету и письму через "не хочу, но надо" не очень-то старательно обучалась у мастера Давута, седого как лунь старика, служившего некогда звездочетом при дворе какого-то знатного дворянина. И в целом, получился из меня сорванец на заглядение - тощий, долговязый, бойкий на язык, в меру нахальный и не робкого десятка. Почти ничем не отличающийся от шляющихся в порту мальчишек. Ловко плюющийся дальше всех, да без промаха метающий нож - я попадала в яблоко с двадцати шагов. Прочих же наук я не разумела, слыхом не слыхивала об изысканных манерах, и вот уже почти шестнадцать лет жила себе беззаботно, словно стрекоза летом. "Ну да ничего, - обычно поговаривал на сей счет мой папенька. - Жизнь - штука длинная, справедливая и сложная. Она и ненужное обломает, и нужному сама научит". Мне же, в силу собственной наивности, оставалось лишь одно - безоговорочно верить ему на слово.
Итак, ведомая удивлением и любопытством, я не без трепета вступила в гостиную. Готовая в любой момент пуститься наутек, ибо мой славный папаша, как известно всем в городе - обладал весьма вспыльчивым характером. От него чего угодно ожидать можно. Хотя, честно говоря, не гоже на папеньку пенять - за мной тоже грешки разнообразные водятся, куда уж без них... В камине жарко полыхал огонь, разгоняя сумерки холодного мартовского утра. Возле очага стоял стол, за которым и расположился капитан Корваль. Собственной, всеми уважаемой, но не совсем трезвой персоной. Перед батюшкой красовалась початая бутылка рома. Правой рукой отец крепко держался за пресловутую посудину, словно боялся упасть со стула. А левой - поддерживал горестно склоненную голову, покрытую байковым ночным колпаком - натянутым до самых ушей. Из груди капитана рвались душераздирающие стоны и причитания, перемежающиеся отчаянным кукареканьем - периодически переходящим в квохтанье. Я остановилась, шокированно ухватившись за лестничные перила. За неполные шестнадцать лет жизни мне довелось навидаться отца всяким: пьяным и трезвым, веселым и сердитым. Но подобным: буквально уничьтоженным и раздавленным неподдельным горем - никогда!
- Ай и зачем вы нас так пугаете, хозяин? - неожиданно вопросили у меня из-за спины.
Я обернулась.
В коридорчике, ведущем на кухню, стоял Сандро - наш садовник, истопник, посыльный, посудомой и все прочее в одном лице. Высокий, разбитной парень лет двадцати пяти, немного нерасторопный и глуповатый, но неизменно услужливый. Сандро неуверенно переминался с ноги на ногу, комкая в кулаке поношенную шапку.
- Вот уж вы на нас страху-то нагнали, - между тем, продолжил парень, - стонете так, словно вашу душу демоны забирают. Перебудили весь дом спозаранку - ни свет, ни заря. Я же с перепугу чуть штаны не обмочил... А еще квохчете, будто вы - курица, и яйца снести собираетесь...
- Чего? - внезапно взревел капитан, неребивая болтуна. - Яйца, говоришь? Да я тебе самому их сейчас снесу! - он схватил со стола увесистую фаянсовую кружку, мощно размахнулся и запустил ею в незадачливого Сандро.
Парень с визгом метнулся на кухню.
Кружка смачно впечаталсь в стену и разлетелась на сотню осколков, осыпавших меня с ног до головы. От неожиданности я пискнула, как придушенная кошкой мышь и присела, прикрываясь руками...
- А-а-а, это ты - дочь моя, Сильвия? - батюшка устремил на меня обличающий взор. Его налитые кровью глаза взбешенно вращались в глазницах, грозя вылезти из орбит. - Решила с утра отца книксенами задобрить, после всего учиненного тобой безобразия? Так поздно уже, поздно... Да ты, дочка, почитай в гроб меня вогнала! Я теперь мертвец-мертвецом, причем, еще и опозоренный на весь белый свет! А ну-ка подойди поближе, да держи ответ за содеянное тобой зло!
- Какое еще зло? - испуганно проблеяла я. - Батюшка, я ничего плохого не делала. Только хорошее!
- Хорошее, говоришь? - возопил капитан Корваль, сдергивая свой колпак. - И это ты называешь хорошим?
Я глянула на обнажившуюся голову своего почтенного родителя и... залилась безудержным смехом. Мне вторили выглядывающая с кухни тетушка Фрида, наша молоденькая горничная Матильда - держащаяся за ее юбку, и предусмотрительно прячущийся за их спинами остолоп Сандро. А все дело в том, что сегодня голова моего отца - обычно лысая будто колено и розовая как попка младенца, выглядела совсем иначе. Нет, его всегдашняя лысина никуда не девалась, но теперь она почему-то отливала лазурно-голубым цветом, испуская ослепительное серебристое сияние.
- Я пропал, мне конец! - простонал отец, трагически роняя голову на стол. Соприкоснувшись с крепкой дубовой столешницей, его лоб издал гулкий покаянный стук. - Нет, только не сегодня... Боги, чем я вас прогневил? Все, мне конец!
- Папенька, а что такого важного должно случиться сегодня? - робко вопросила я, бочком пододвигаясь к столу и смирехонько трогая капитана за плечо.
- Сегодня в наш город прибывает сама великая правительница, госпожа Ульрика! Дабы справить тут праздник весеннего солнцестояния и порадовать простой народ видом своей царственной персоны, - тяжко вздохнул отец, поднимая голову, испускающую солнечные зайчики. - Со всей семьей, придворными прихлебаями и прочей свитой. Торжественный въезд назначен на полдень. А я обязан встретить государыню на главной площади. Верноподданически ей поклониться, ручку монаршью облобызать, произнести приветствие и поднести ключи от города...
- И? - напрочь не понимала я. - А лысина-то твоя тут при чем?
- Ага, вот она-то как раз и при чем, - ехидно протянул отец. - Красивенькая, веселенькая, небесно-голубенькая. Или ты решила, дурочка неотесанная, будто я смогу стоять перед нашей королевой в шляпе? Да этакая вольность только графьям да баронам и позволена! Пирог со скорпеной им в рот! - с наслаждением выругался он. - А с моей стороны станет наибольшим оскорблением ее королевского величия. Нет, я обязан шляпу перед госпожой снять, низко поклониться и этой же шляпой пыль у ее всемилостивейших ножек подмести! А голова моя... - тут папенька снова застонал и засопел, будто загарпуненный кит, - ох, головушка моя разнесчастная! Чую, покатится она нынче же с плеч!
Я тут же мысленно представила себе оную бесподобную картину: отец демонстрирует никогда не виденной мною королеве свою свежепокрашенную лысину!.. На площади, при всем честном народе! А с учетом весьма специфического юмора наших моряков, капитана Корваля сразу же обзовут или "голубым на всю голову", или "старым кальмаром". Вот-вот, именно так, а не иначе!.. А учитывая батюшкину вспыльчивость, понятно, чем такие разговорчики закончатся! И я опять не удержалась от смешка, настолько потешно все это должно было выглядеть со стороны. Хотя, скорее уж - печально...
- Чего ржешь, корова морская! - вызверился батюшка, с помощью звучного шлепка возвращая меня в реальность. - Признавайся, негодница, твоих рук дело?
- Моих, папенька! - призналась я, потирая ушибленную ягодицу. - Да только ведь я хотела как лучше!
- В смысле? - озадаченно нахмурился отец.
- Ты же сам неоднократно жаловался, будто тяготишься своей лысиной и мечтаешь вновь обзавеститься волосами! - начала пространно объяснять я, надеясь вымолить отцовское прощение. - Вот и договорилась я с Андресом, сыном лекаря, что даст он мне некое чудодейственное средство. Я же смочу волшебным снадобьем твой ночной колпак, и к утру отрастут у тебя на лысине волосы - дивно густые и красивые, лучше чем в молодости. Да только, похоже Андрес перепутал склянки и дал мне что-то не то... - я уныло понурилась, демонстрируя самое искреннее раскаяние.
- Тьфу на вас, дураки малолетние! - в сердцах плюнул батюшка. - А я, как на зло, вчера вечером пьяным из таверны вернулся, нахлобучил колпак на голову, бухнулся спать и ничего не заметил...
Я дипломатично кивнула, решив не заострять внимание на том, что "вернуться из таверны пьяным" - обычное батюшкино состояние.
- Ой, беда! - отец скорбно захлюпал носом, красным отнюдь не по причине испытваемоего им горя. - Эй, Матильда, - вдруг зычно заорал он, видимо, приняв какое-то решение, - а ну-ка тащи сюда таз с горячей водой, мочалку, мыло, щелок и все прочие причандалы, хранящиеся у вас на кухне...
- Слушаюсь, хозяин! - пискнула горничная, со всех ног бросаясь добывать требуемое.
Следующий час все мы старательно отдраивали папенькину голову. Нам даже Сандро то ли помогал, то ли мешался, выдавая рецепты один экзотичнее другого. Вскоре в ход пошли скипидар, удобрение для цветов и отрава для крыс... Но увы, никакое из пресловутых средств не помогло! А том числе и железные скребки, используемые для шлифовки корабельных палуб...
- Вот ведь липучая зараза! - устало ворчал капитан Корваль, рассматривая в поданое Матильдой зеркало свою многострадальную плешь. - Ты посоветуй Андресу эту фигню эльфам продавать, для окраски тканей. Как раз их любимый цвет. Глубенький! - он брезгливо скривился. - Ведь озолотится парень! - его лысина, исцарапанная и малость ободранная, сияла пуще прежнего. - Вот беда, как есть беда! - батюшка швырнул зеркало Матильде, едва успевшей поймать его в передник, схватил бутылку с ромом и надолго припал к ней губами. Кадык капитана равномерно дергался вверх-вниз...
- Силен же хозяин пить! - восхищенно выдохнул Сандро.
Наконец, папенька вернул опустевшую бутылку на стол. Кончик его носа налился нездоровым багрянцем, зато малость осоловевшие глаза смотрели намного добрее.
- Эх, полегчало! - он звучно рыгнул, кулем хлопнулся на стул и похлопал ладонью по скамье рядом с собой. - Садись сюда, дочь непутевая! Расскажу тебе кое о чем, раз уж случай подвернулся. А заодно, и подарок именинный подарю...
- Так ведь мой день рождения только завтра! - резонно напомнила я, усаживаясь на указанное место.
- Кто знает, может меня завтра с тобой уже не будет, - пьяно всхлипнул мой папенька. - И останешься ты круглой сиротинушкой! - он пустил скупую отеческую слезу, мутную, как самогон в местной таверне, смахнул ее со щеки и заговорил: - Родилась ты, дочка, шестнадцать лет назад, двадцатого марта, в светлый праздник Эостре - день весеннего равноденствия. Вернее, как я думаю, именно в него...
- Думаешь? - удивленно округлила глаза я. - Значит, не уверен? А как же все твои рассказы о том, будто матушка передала меня новорожденную тебе на руки, благословила и тут же испустила дух? Выходит, все это вранье?
- Не вранье, - протестующе бухнул ладонью по столу капитан. - А художественный вымысел, призванный усыпить твое внимание. До урочного времени!
Я потрясенно приоткрыла рот, не находя нужных слов. Выходит, все эти душещипательные россказни - банальная брехня?! Ну и дела!
- А на самом же деле, никакой матушки у тебя и в помине не водилось, - между тем, немного сбивчиво рассказывал капитан. - Вернее, она, конечно была, да только я с ней не знаком, и к твоему появлению на свет никаким боком не причастен. Просто возвращался я как-то домой из таверны, довольно поздно и изрядно на веселе... Гляжу, а на пороге, точно под фонарем, лежит какой-то сверток и попискивает... - он выдержал драматическую паузу. - Ровно подброшенный кем-то котенок или щенок. Ну, поднял я сверток, занес домой, развернул и обнаружил в нем тебя!
- Меня? - зачем-то переспросила я, напрочь отказываясь верить в подобные сказки. - Это что - шутка или розыгрышь?
- Ага, вот и я поначалу так же подумал! - со смешком подхватил отец. - Ребенок в свертке обнаружился. И ладно бы пацан, а то - девчонка. В шелковых пеленках, насквозь мокрых и загаженных. На вид - от силы нескольких дней от роду. Хотел я тебя сразу в монастырь снести и отдать добрым сестрам, да вон она, дура старая, отговорила! - папенька указал на довольно кивающую тетушку Фриду, скромно притулившуюся в уголочке гостиной и тоже слушающей его рассказ. - Все мозги она мне вынесла своими причитаниями. Дескать, грех это большой - отказываться от дарованного судьбой ребенка. И мол накажут меня за это боги. Ну точно, вот и наказали!.. - он многозначительно прикоснулся к своей голубой лысине и захохотал. - А еще, нашел я в твоих пеленках увесистый кошель, битком набитый золотыми монетами, и клочок бумаги с датой двадцатое марта. Видать, некто неизвестный, тебя мне подкинувший, придавал большое значение дню твоего рождения. И еще это, - он выдвинул ящик стола, вытащил из него какой-то предмет и вложил его в мои пальцы, крепко их стиснув. - Забирай, твое родовое наследие! И заодно - подарок на грядущий день рождения...
Совершенно ошарашенная я безмолвно уставилась на нежданный подарок. Это оказался золотой кулон, прикрепленный к золотой же цепочке. Массивный диск величиной в половину моей ладони, сплошь покрытый какими-то непонятными значками. В центре кулона красовался огромный рубин, ограненный в форме кабошона. Весил кулон немало, и похоже - стоил еще того больше.
- А одежку твою родильную я тоже сохранил, - похвалился отец, извлекая из стола еще и замшевый мешочек, в коем хранилась крохотная шелковая рубашечка - сплошь затканная золотыми нитями. Орнамент малюсенького одеяния в точности повторял знаки на кулоне. Я обернула рубашечкой два пальца и пригорюнилась... Вот уж точно, подарок так подарок, всем другим на зависть! И пусть меня акулы сожрут, но сразу понятно - в нем кроется какая-то загадка...
- А прочему Сильвия? - спустя несколько мгновений спросила я, пихая в бок умудрившегося задремать батюшку.
- А сам не знаю, - гаденько ухмыльнулся он. - Знавал я в прошлом некую Сильвию - щлюху из портового борделя. Ох, и огонь же девка была, доложу я тебе. В честь нее я тебя и назвал... - и он снова клюнул носом, утрачивая ко мне всяческий интерес.
- Сандро, разбуди батюшку к полудню и спровадь на площадь, встречать госпожу королеву! - скомандовала я, поднимаясь со скамьи. - А я... А мне нужно подумать! - и взбежала по лестнице, уже не оглядывась на крепко спящего Бертрана Корваля, коего до сегодняшнего дня привыкла считать своим отцом. Хлопнула дверью спаленки, плашмя рухнула на кровать и погрузилась в сумбурные размышления...
За окном моросил противный нудный дождик. Госпожа Ульрика поплотнее закуталась в теплую меховую пелерину и отодвинулась от щелястой оконной рамы. В щели ошутимо тянуло холодом и промозглой сырость. Отнюдь не мартовской. Того и гляди - снег снова пойдет. Вот тебе и грядущий Эостре - весенний светлый праздник. И будто все нынче выступило против ее королевской милости. И погода отнюдь не праздничная, и дела семейные не клеятся. А настроение и того хуже, так и хочется когого-нибудь убить! Жаль, палача она с собой из столицы не взяла, ох, жаль... И посылать за ним теперь накладно, по такой-то погоде... По весенней распутице. Мало того, что четыря дня пути от Геферта грязь мясили на раскисшей дороге, так еще застряли на оном захудалом постоялом дворе. Ждали, пока Марвин сварит какое-то особенное лекарство, должное подействовать мгновенно и усмирить его не вовремя разыгравшийся гайморит. Хронический, между прочим. И это у верховного-то мага королевста! Государыня с трудом подавила проказливый смешок, так и рвущийся с губ, старательно нахмурилась - для солидности, и устремила взор на стоящего перед ней сына. Навытяжку, стоящего, кстати. А значит, ее родительский авторитет все еще чего-нибудь да значит, хотя и трещит уже по всем швам...
- Не поеду! - решительно отчеканил несговорчивый принц. Раз уже в сотый, кажется. - Достали вы меня своими уговорами, матушка! А поэтому убивайте, режьте, топите, все на ваше усмотрение - но живым я туда не поеду!
- Вот и замечательно! - с деланым согласием кивнула королева. - Марвин у нас некромант со стажем. Казним сейчас вашу строптивую милость, оживим быстренько и отправим прямиком к отцу, в стольный город Силь!
- Матушка! - негодующе вскричал принц. - Вам бы все шуточки шутить! Ничего вы мне не сделаете, уж я-то вас знаю. Да вы и муху не обидите!
- Плохо, значит, знаешь, Артур! - многозначительно хмыкнула его коронованная родительница. - Мне в молодости и не такое совершать приходилось. И ладно бы, только мухами дело и ограничилось... Да впрочем, зачем я распинаюсь? Ты и сам, поди, обо всем наслышан?
- Наслышан! - нехотя буркнул принц Артур, потупив глаза. Да, при дворе сплетни о бурной маменькиной молодости под запретом... Но зря, что ли про матушкины былые подвиги во всех королевствах менестрели распевают-рассказывают, сказки да баллады складывают и потешные представления показывают. Однако, глядя на матушку сейчас - строгую, в маленькой дорожной короне, со знаменитыми рыжимы волосами - забранными в жемчужную сетку, трудно поверить во все ее геройства. В голове подобные вольности не укладываются. Ведь сколко он матушку помнит, никого благонравнее и величественнее нее во всем мире не сыщешь. До она как есть для трона родилась, причем - сразу в порфире, в мантии и со скипетром. Какие уж тут бои, приключения и авантюры...
- Артур, ау... - иронично окликнула королева, щелкая пальцами у малость замечтавшегося сына перед носом и возвращая его к действительности. - Я ведь с тобой разговариваю!
- Не поеду! - привычной, давно отрепетированной скороговоркой, тут же выдал принц. - Даже из любви к вам, матушка, не поеду!
- Ох, - словно от застарелой зубной боли поморщилась госпожа Ульрика, поднимаясь со скамьи. Ведь беседа эта повторялась уже далеко не в первый, и даже не в десятый раз. - И как же мне тебя вразумить, дитятко шаловливое? - она подошла к изрядно вымахавшему "дитятку", переросшему ее на целую голову, поднялась на цыпочки и заглянула сыну в глаза. Изумрудно-зеленые очи матери встретились со своей точной копией - вредно прищуренными изумрудно-зелеными глазами сына. И светилось в них нечто такое, что королева опечаленно вздохнула, окончательно убеждаясь - и точно, не поедет! Напрасно она старается, взывая к здравому рассудку принца. Тогда правительница вздохнула, опустилась на пятки - звучно стукнув каблуками сапожек об пол, и заговорила:
- А о долге перед семьей и королевством ты подумал? О продолжении династии? У отца твоего - барона Генриха де Грея и супруги его, леди Орфии, народились красавицы дочери. Амалия, Бригитта, Виенна, Милона... - королева аж пальцы начала загибать, но тут же запуталась, сбилась со счета и махнула рукой. - Короче, целых десять штук!
Принц Артур ехидно кивнул и подмигнул, словно вопрошая: "а что еще папочка делать умеет?"
- А сыновей у них, увы, нет. Не дали боги! - продолжила королева, демонстративно игнорируя невежливую мимику сына. - Вот и достался тебе титул наследного правителя Силя и последнего из рода де Грей. Так неужто ты хочешь, чтобы род ваш на тебе и прервался? Нет, дорогой мой, я такого не позволю. Не за это мы с твоим отцом кровь проливали. А посему, придется тебе после завтрашнего же празднования дня Эостре, а заодно и твоих семнадцатых именин, выполнить свое предназначение. Для непонятливых поясняю - отбыть в Силь, стать наследником престола и жениться на уже выбранной для тебя невесте. Понял? Договорились?
- Не поеду! - холодно отчеканил принц и, специально для непонятливых, раздельно повторил по слогам. - Да-от-стань-те-же-вы-не-по-е-ду-я-ни-ку-да!
Королева бессильно всплеснула руками. В ее зеленых глазах вспыхнули красные искры гнева.
- Свяжу и насильно к отцу перешлю! - на полном серьезе пригрозила она.
- Сбегу! - тут же вернул подачу ее непокорный сынок. - Сбегу из дворца и отправлюсь путешествовать. А вместо знатной княжны - женюсь на первой же встречной простолюдинке!
- О боги, и в кого же ты таким упертым уродился? - бурно вознегодовала королева, - И на кого же ты похож?
- На кого? - вопросительно хихикнул развеселившийся Артур. - Мамочка, а вы давно в зеркало смотрелись?
Госпожа Ульрика поспешно отвернулась, прикусывая нижнюю губу. "А ведь и точно, вылитая я в молодости! - мысленно согласилась она. - От Генриха ему только цвет волос достался, да еще ничем не прошибаемое нахальство... Или, оно тоже мое?" - королева справилась с эмоциями и снова посмотрела на сына. Нет, ну до чего же ее младший сынок ладным уродился! Высокий, и не по возрасту широкоплечий. Может, не такой ослепительный красавец, как его старший брат Люцифер - повелитель демонов, но тоже хорош! Пока еще по-мальчишский худощавый, и немного неуклюжий, но с явными признаками будущей мощи. Лет через пять Артур войдет в силу и станет великим воином, в этом она не сомневается. Ну а пока... Как бы ей его уговорить? И королева снова открыла рот, намереваясь продолжить увещевания, как дверь в комнату неожиданно распахнулась и на пороге появилась совершенно невероятная парочка...
Первым шел мускулистый силач, весь в шрамах и ростом под самый потолок, облаченный в кожанные доспехи. Длинные черные волосы, собранные в хвост на затылке, смуглая кожа, грубоватые черты лица и причудливые татуировки, словно змеи обвивающие обнаженные руки воина - выдавали в нем орка. Его героический облик дополняла огромная секира - укрепленная в наплечном футляре. Следовавший за ним юноша казался полной противополжностью этому закаленному в боях ветерану. Стройный, сереброволосый и томный, он вполне мог бы сойти за чистокровного эльфа из какого-нибудь благородного рода. Прекрасную картину немного портили уши сего блондина - самые обычные, человеческие, сразу же выдающие природу происхождения своего обладателя. Красавец явно был полукровкой. Облаченный в голубую парчу полуэльф прижимал к носу кружевной платок, благоухающий на всю комнату...
- Ланс, дорогой, убрал бы ты уже свою вонючку! - басовито потребовал орк, пинком захлопывая дверь. - Клянусь, из-за нее я уже даже запаха водки не ощущаю! Апчхи! - и чихнул так оглушительно, что стоящие на столе бокалы тоненько задребезжали.
- Скажешь тоже, вонючка! - звонким тенором возмутился красавец-блондин, усиленно размахивая платком. - Это же мой новый аромат, духи - призванные свести с ума всех придворных кавалеров! - по комнате поплыл тяжелый, сладко-приторный аромат.
- Апчхи! - мгновенно отреагировал Артур.
- Апчхи! - поддержала его королева.
- Вот-вот, - жеребцом заржал могучий орк, - я и говорю - та еще вонючка!
- Духи! - капризно надул губы распрекрасный Ланс.
- Ладно, уговорил, духи! - покладисто вздохнул его оппонент. - И название у них такое зубодробительное, никак его не запомнишь. Хочу ли я... - он мучительно наморщил лоб, напрягая память. - Могу ли я...
- Магнолия! - наигранно закатил глаза под лоб полуэльф. - Магнолия! Ну сколько уже повторять можно...
- Здравствуйте, друзья мои - Огвур и Лансанариэль! - принц бросился обнимать вновь прибывших, намереваясь поскорее закончить столь неприятную ему беседу с матерью.
Королева расстроенно вздохнула, отошла к окну и снова опустилась на скамью, застеленную дорогими мехами. Какой смысл продолжать уговоры в присутствии этих двоих? Огвур и Ланс тут же встанут на сторону принца. Естественно, он же их ученик, а они оба - души в Артуре не чают. Орк обучает мальчишку боевым искусствам, а полуэльф - изысканным манерам. И для полного комплекта не хватает только третьего его учите...
Тут, словно в ответ на невысказанные мысли госпожи Ульрики, дверь распахнулась снова, и в комнату неловко ввалился некто высокий и худой, облаченный в черную мантию, густо затканную серебрянными звездами. Королева даже вздрогнула от неожиданности. Правильно, видимо, в народе говорят: никогда не думай о некроманте - неровен час, услышит!
- Хвавсфуйте, фаше фелишество! - гнусаво провозгласил некромант, церемонно раскланиваясь перед своей государыней. - Хах фаше дракосенное сдорофье?
- Спасибо, Марвин. Хорошо, - любезно улыбнулась королева. - А вот твое, похоже, не очень?
- Уфы! - некромант печально взмахнул зажатой в руке склянкой. - Не помохло... - капюшон его мантии съехал с головы, открывая красивое и совсем еще молодое лицо, обрамленное буйными черными кудрями. - Нофое снатопье не помохло!
- Водка? - обрадовался орк, принюхиваясь к мельтешащей перед ним склянке.
- Ну и гадость! - брезгливо скривился Лансанариэль, зажимая нос. - Неудачный запах ты изобрел, Марвин. Как ты его назвал - "дракосенный"? Боги, чего же там намешано?
- А вот сейчас и узнаем! - с энтузиазмом пообещал Огвур, выхватил сосуд из руки некроманта и опрокинул себе в рот. По его лицу медленно расплылась широкая, счастливая улыбка...
- Огвур! - в один голос испуганно вскричали королева, принц, некромант и полуэльф.
- Спокойно, я в но-о-орме! - тягуче ответил орк, содрогнулся всем телом и схватился за стену. - Вкусно!
- Мастер, и правда, чего ты туда намешал? - с любопытством спросил Артур, испытующе приглядываясь к неуверенно покачивающемуся воину.
- Не волнуйтесь, ничего ядовитого! - поспешил успокоить всех Марвин. - Это всего лишь дурман, настоянный на крепчайшем гномьем самогоне. Правда, рекомендуемая к употреблению доза: три капли настойки - на ведро воды... - его слова прервал громкий грохот рухнувшего тела.
- Умер? - испуганно вкричал Ланс, бросаясь к распростертому на полу другу.
- Типун тебе на язык, конечно - нет! - некромант склонился над упавшим орком, проверяя пульс на его толстой шее. - Он всего лишь мертвецки пьян! До вечера - точно не проснется...
Подтверждением его гипотезы стала смачная рулада храпа, немедленно слетевшая с губ поверженного богатыря.
- А он-то все утро маялся, сердешный, искал - чем бы опохмелиться! - драматично всплеснул платком Ланс. - Ведь спиртное на постоялом дворе еще вчера закончилось...
- Не без помощи самого Огвура! - со смешком уточнил Артур.
Но некромант ничего не ответил, ибо взмах платка полуэльфа пришелся точно возле его носа. Глаза Марвина резко округлились и плавно съехались к переносице...
- А-а-а!.. - рот мага широко открылся.
Все присутствующие в комнате, исключая находящегося в отключке орка, затаили дыхание.
- Апчхи! - ударная волна воздуха, выдохнутого Марвиным, устремилась точно в оконную раму - намертво ее переклинивая. Щели мгновенно исчезли. Хрустальные бокалы смело со стола, шмякнуло о стену и разнесло вдребезги. Полуэльф потрясенно ахнул, принц уважительно присвистнул, а королева наконец-то отбросила пелерину и довольно расслабилась. Уж кто-кто, а она никогда не сомневалась в действенности магии своего некроманта!..
- Ланс, спаситель мой, что это за волшебное лекарство? - во все горло завопил Марвин, сгребая полуэльфа в охапку. - Умоляю, открой мне его рецент! - чистота его дикции не оставляла сомнений в мгновенном и чудодейственном исцелении молодого мага.
- Магнолия! - еле сумел выдавить Ланс, смущенный напором некроманта.
- Гениально, божественно, я должен записать его рецепт! - не умолкал Марвин, насильно утаскивая полуэльфа из комнаты.
- Двумя чекнутыми меньше - мне проще, - подвела итог госпожа Ульрика, провожая их глазами. - Ну, если Марвин выздоровел, можем мы теперь выдвигаться? Пока мои придворные не разнесли это заведение в щепки. И потом, к обеду нам нужно попасть в Трент. Тамошний губернатор должен встречать нас на площади...
- А с Огвуром как поступим? - поинтересовался Артур, указывая на безмятежно храпящего орка.
- Прикажи загрузить его в обоз, на телегу с периной, - хмыкнула королева, - пусть проспится...
- Да, но кто же тогда будет охранять Рини на торжественном въезде в Трент? - в настежь распахнутых дверях комнаты стоял очередной посетитель. Вернее - даже двое.
- Я! - гордо выпрямился Артур. - Я ведь уже взрослый. Или вы мне не доверяете?!
Очаровательная девчушка лет семи выскользнула из рук держащего ее мужчины и бросилась на шею к матери. Королева тут же усадила дочку к себе на колени и начала с сюсюканьем выспрашивать ее о том, как она спала, хвалить прическу девочки и нести прочий милый вздор, столь приятный сердцу любого малыша. Принесший девочку мужчина прошел в комнату, попутно - ободряюще похлопав Артура по плечу, и уселся рядом с королевой.
- И тебе, сын мой! - откликнулся статный светловолосый мужчина, пальцем игриво подпихивая девочку в бок и заставляя ее со смехом вертеться на коленях матери. Артур с обожанием смотрел на отца, в очередной раз восхищаясь затаенной силе, читающейся в каждом взгляде и жесте этого удивительного человека. Ни для кого при дворе не являлось секретом, что на самом деле он вовсе не приходился ему отцом, хотя и любил Артура как родного сына. Более того, он и человеком-то никогда ни был... Во всех королевствах его знали под именем принца Астора. Бывшего повелителя демонов, ради брака с госпожой Ульрикой добровольно отказавшегося от всех своих титулов и владений, переданных им старшему сыну королевской четы - Люциферу. Отказавшегося от всего ради любви! Честно говоря, в глубине души Артур совершенно не понимал и не одобрял такого самопожертвования. Но, глядя на влюбленные улыбки, которыми обменивались матушка и ее супруг, на их ласковые рукопожатия и исполненные нежностью взгляды, догадывался - оно того стоило... К тому же, поговаривали, что некогда его мать совершила для принца Астора нечто совсем нереальное!.. И типа, она даже вернула его из мира мертвых! Но уж в это Артур категорически отказывался поверить. Ему все-таки уже не семь лет, как малютке Рини, и подобными сказочками его уже не проймешь!
- Братец, братец, а что это случилось с нашим Огвуром? - между тем громко закричала малолетняя принцесса Ринецея, которую все в семье называли просто крошкой Рини. Непоседливая егоза соскочила с материнских колен, подбежала к лежащему у стены орку и затормошила его за плечо. Безрезультатно, в дрызг пьяный богатырь даже ухом не повел.
- Милая, не беспокой его, ведь Огвур устал и прилег отдохнуть! - дипломатично пояснила государыня, стараясь не засмеяться.
- Еще бы не устать, - тихонько шепнул Астор, подмигивая сыну. - Осушить все запасы спиртного в оном заведении - ну не подвиг ли? Винный подвал пуст, трактирщик - в шоке. А хозяйке даже пришлось добавить в пирожные патоку вместо ликера. Огвур выпил все до капли!
- Ой, типа ты не знаешь нашего Огвура! - небрежно махнула рукой королева. - Надеюсь, ты заплатил трактирщику за причиненны й ущерб?
- Да. И видела бы ты, как он побледнел после того, как я вскользь упомянул о том, что кроме орка мы также собирались взять с собой дракона, но передумали и оставили того дома, - лукаво усмехнулся Астор.
На сей раз королева все-таки рассмеялась, деликатно прикрываясь ладошкой.
Артур с обожанием смотрел на приемного отца. По сравнению с важным и шумным Генрихом де Греем, с коим принц встречался от силы раз пять, Астор всегда казался простым и скромным. Пышным нарядам из шелка он предпочитал неброский костюм из черной кожи. Разговаривал тихо и вежливо, не раздавал указания на право и налево, и почти не вмешивался в управление государством. Не носил украшений, никогда не расставаясь лишь с одним золотым кольцом, усыпанным крупными изумрудами. Обручальным. Таким же, как и у королевы... Впрочем, золото и серебро были ему не нужны, ибо никакой алмаз из королевской скоровищницы не мог затмить ни красоты его удивительных серебристых локонов, ни блеска желтых глаз. Подобные глаза, спокойные, исполненные осознанием собственного достоинства, Артур видел лишь однажды - у огромного тигра, привезенного канагерийскими послами и подаренного ими королеве. У царственного хищника, совершенно довольного своей жизнью в обширном королевском парке. Некоторые сплетничали, будто Астор так и не сумел полностью оправиться от страшной болезни поразившей его много лет назад... Но Артур так не думал. Особенно после того, как увидел отца на охоте - играюче поднявшего здоровенного оленя, или тогда - в той стычке на границе... И юный принц с ужасом вспомнил блеск обагренного кровью меча, десятки поверженных врагов и кровожадную усмешку, до неузнаваемости исказившую красивое лицо отца. В ней и правда, мелькнуло что-то демоническое! Но кроме этого, было в Асторе и нечто совсем другое, невыразимое словами... То, что заставляло всех встречных кланятся именно ему, а не шикарному Генриху. То, что склоняло до полу иноземных послов и рвало радостные клики из глоток королевского войска. И наконец то, что будто магнитом притягивало к Астору все дворцовую ребятню без разбору, начиная от самого захудалого поваренка и заканчивая самим Артуром. Да, дети Астора просто обожали!
- Отец?.. - как-то вопросительно начал Артур, положив ладонь на сильную руку отца.
- А, хочешь узнать, почему я - такой? - прозорливо хмыкнул Астор, накрывая пальчики сына второй своей рукою.
Двенадцатилетний принц смущенно кивнул, дивясь собственной храбрости.
- Ну, слушай, если интересно, - добродушно усмехнулся бывший демон. - Сам ты, пока, от всего этого еще очень далек... Но когда-нибудь испытаешь на себе...
- О чем ты, отец? - удивленно вздернул брови Артур.
- О том, как происходит взросление. С возрастом каждый из нас начинает четче понимать истинный смысл слова "счастье". И тогда ты уже не ищешь счастья в богатстве, власти и славе - ведь все они проходящи и конечны. Но наоборот, осознаешь его присутствие в каждом рассвете и закате, в каждом мирно прожитом дне. В кружке молока и ломте хлеба с мясом на тарелке. В улыбке твоей матери и веселом смехе твоей сестрички. В том, как я горжусь тобой! - Астор нежно потрепал по макушке зардевшегося от восторга Артура. - Однажды я всего этого уже лишился... А потом обрел снова, благодаря вере, надежде и любви... Обрел второй шанс на жизнь и счастье! И если когда-нибудь такой же шанс выпадет тебе, сынок, - он бережно приподнял остренький подбородок Артура, заставляя мальчика взглянуть себе в глаза, - то обещай мне воспользоваться им в полной мере, а не истратить его зря! Договорились?
- Ага! - быстро согласился принц, даже еше не понимая, о чем именно говорит ему отец, но интуитивно ощущая всю важность этого разговора. - Обещаю!
______
Адепты - последователи некоего учения, религии
Буйабес - рыбный суп из большого количества ингредиентов