Перед тем, что происходило со Светланой Пархоменко дальше, она висела в воздухе, перевёрнутая вверх ногами. Поскольку Светлана никогда не носила джинсов (юбки стоили намного дешевле) и вокруг находились плотно прижавшиеся друг к другу дома старых трёхэтажных бараков, то любой житель коммуналки мог раскрыть шторы (обычно, за шторами он прятался от праздных взглядов каких-нибудь уличных шалав, зашедших к подругам, пропустить рюмочку-другую, или к какому-нибудь наркодиллеру, которые могут подойти к окну и сдуру достать свою видеокамеру, встроенную в телефон - начать снимать; вдруг им покажется, что он тоже с какой-то проституткой, поэтому, когда профурсетка с мобильником протрезвеет и поймёт, что хлопец, которого она снимает из окна, совершенно один, то можно будет смастырить какую-нибудь "видеожабу", то есть смонтировать снятые видеокадры на компьютере, а потом начать его шантажировать, или ещё чего), выглянуть из окна и, поскольку нижняя часть его туловища находится ниже уровня подоконника, то начать мастурбировать, увидев нижнее бельё этой девушки - шёлковые белоснежные трусики, через которые очень отчётливо проглядывается чёрный прямоугольник промежности. Но, как бы он ни всматривался, ничего более интересного не увидел. "Зачем девушка вверх ногами? Ну, гимнастика, скорее всего, или готовится к шоу "Минута славы" - тренирует разные там эквилибры. Да чего гадать? Просто, тупо обкурилась - вот и всё. Ходит на руках и выделывает разные там пируэты".
Однако, сама Светлана так не считала. Она действительно висела в воздухе. Как бы сказать по научному, левитировала. Но, сколько знает себя Светлана, таланты к левитации никогда ранее за ней не наблюдались. Просто её держали за ноги чьи-то невидимые щупальца. Но щупальца непростые, так как по её гольфикам и ниже стекала какая-то гадкая слизь. Она щипала кожу, как кислота, и вокруг очень мерзко воняло. Так, словно скопище мусорных мужиков, которые перед этим её окружили, чтобы изнасиловать - потешить воображение какого-то подростка, до сих пор ещё не разошлись, а все они стояли рядом и... у светланы глаза резало от этой жуткой вони. Её ужас продирал до костей, что, если эта кислота поползёт дальше, то она залезет ей под трусики, и вот тогда всё - тогда хана: никакой венеролог ей после этого уже не поможет.
Мерзкий милицейский, который всё это время стоял рядом и бессмысленно ухмылялся, не выдержал Светланиной тупости (того, что она совершенно ничего не помнит и не соображает) и спросил, не хочет ли она, чтобы то чудовище, которое держит её за ногу, засунуло своё щупальце в её "грязную, отвратительную кошёлку", или она согласна по-хорошему отвечать на его вопросы. Так, что Светлане ничего не оставалось, кроме как не ерепениться и поддаться обстоятельствам. Всё-таки, когда её насилует человек - лучше, чем, когда насилует рыбо-тварь (до этого "рыбо-тварь" Свете виделась обыкновенным бомжом, но теперь, когда она стала невидимой, у неё сильно отрасли пальцы и начали извиваться, залазить под гольфики и обжигать кожу, так, как это делает крестовая медуза; света помнит, как один раз, в детстве, она её ужалила). Поэтому Света в ответ покивала головой, и милицейский, на котором не было никаких погонов, чтобы можно было определить его звание, обратился к уличной пустоте, к неизвестно кому, и приказал отпустить девушку. Таким образом Свете удалост подготовиться к падению на асфальт, с высоты в полметра или в метр; она точно не знала, на какое расстояние её подняли над землёй: когда кровь натекла тебе в голову, то очень нелегко подсчитать. Вообще, даже в уме сосчитать до десяти нелегко, не то, что... И Пархоменко упала на локти, вернее, на бутылочные осколки. Всё-таки, у того бомжа была в пиджаке бутылка, раз она намеревалась его оглушить ударом по голове.
"Ну что? Ведь лучше, когда обнимаешься с человеком, а не с каким-нибудь электрическим скатом? - ехидно спросил у неё этот тип, который некогда ранее представился этой девушке, как "милиционер Бондаренко". - Ведь человек же лучше, правильно?" Но девушка не знала, что ему ответить, поскольку ей казалось, что она находится не в своём уме. А Бондаренко всё к ней прижимался, да подмигивал: "Ну, поцелуй меня первой. Ведь ты же это умеешь. Ведь ты же не дешёвка - ты дорого стоишь".
Когда Света очнулась в следующий раз, то поняла, что находится рядом с проститутками. Их было очень много, они стояли на обочине и голосовали. Как не хотелось, чтобы к этой остановке подъехал троллейбус и всех до единой девушек, как языком слизало! На поднявшуюся и вставшую на ноги Светочку посмотрела одна из дорожных девиц. "Наша?" - спросила она кого-то, на что ей объяснили, что она бомжовка и попросили не прикасаться - пальцы будут вонять мочой.
- Девушка, - простонала подошедшая к ней Света, - можно с вами познакомиться?
- Ты чё, мать, опупела? - смерила та её взглядом.
- У меня деньги есть, - пыталась объяснить ей Света, но говорить было трудно, так как сильно болела голова и подташнивало.
- Сколько у тебя? - нервно отозвалась девица на стон этой ненормальной. Пусть, лесбийский секс ей не устроит, - потому что Света ей больше людоедку напоминала, чем "бомжовку", - но, по крайней мере, выхватит у этой стервы кошёлку и пусть потом доказывает, что она не верблюд - их милиция покрывает.
- Много-много, - торопливо полезла Света за пазуху...
- Чё ты мне мелочь свою тычешь?! - облаяла свету проститутка, раздражённая её выходкой. - На фиг мне эти копейки...
- Эй ты, новенькая, - гавкнула на девицу ещё одна путана, - ты чё маменькину дочку обижаешь? А? Это же чадо нашей "Мамки".
- Чё? - промычала та ей в ответ.
- Через плечо. Сейчас ментура подъедет - скажешь, что вот, Мамкина дочка, и она поедет на "субботник". Ты всё поняла? Или ещё раз "чмокнешь"?
- Да ладно-ладно, не задирайся...
А в это время как раз подъезжала легковушка "ППС"ников и новенькая постаралась сделать всё так, как ей посоветовали - сдать эту подозрительную личность. "Я новенькая, - объяснила та девица оперативникам, поскольку все проститутки попрятались, пока она отвлекала на себя внимание, - ничего не знаю про своих сестёр по несчастью, но они мне сказали, что вот эта девка, - кивнула она в сторону Светланы, - дочурка нашей Мамки. Ну, не знаю, родная-чи, удочерённая-чи, но через неё вы точно выйдете на банду всего этого сексуального рабства. Прикиньте, какие подлые рабовладельцы? Паспорт у меня забрали - заставили стоять на панели..." Одним словом, Свету "упаковали" доверчивые на слово оперативники, повезли в участок, прежде связавшись по рации со старшими и объяснив им ситуацию.
- Ну чё, крошка, называешь адрес своего карабаса-барабаса (она сильно проштрафилась перед нами) и мы тебя отпускаем. Идёт? - предложили Свете улыбчивые опера, заехав в какой-то тёмный переулок. - Пойдёшь вон туда, по тоннелю, и увидишь в конце свет, это быдет выход.
- Чё? - промычала девушка.
- Адрес, - объяснил ей другой оперативник, как совсем бестолковой, - по которому проживаешь.
- Я не помню...
- А документиков при себе тоже не имеем?
- А, нет, помню...
- О, - зубоскалили оперативники, - как только забираешь у неё паспорт, память тут же просветляется!
- Паспорт у меня отобрал тот бугай без погонов, - говорила Света в один голос с третьим опером. - Ну, он одет так же, как вы, но, только, невозможно определить, кто он по званию. Погонов у него нет и... И это... И губы красные.
- Что значит, красные? Твой мент "голубой", который тебя крышует?
- Как будто краски напился, - договорила до конца Света, - и у него стекало по подбородку, но он рукавом всё время вытирал...
- Чё, серьёзно, что ли? - усмехнулись все трое молодчиков в ментовской форме. - Ребята, а вы уверены, что это наш клиент? По-моему, её туда надо?.. Ну, туда... К этому... Психологу или кто он там сейчас? Реабилитологу.
- Да остынь, старина. Девочка ведь просто "косит". Ты же видишь? Паспорта при ней нет, домашнего адреса своего она не знает... Кто отобрал её документы, где "Мамка" - адрес притона тоже не помнит. А твой "психолог" завтра утром её "выпишет", так как у девушки, чисто случайно, за ночь пройдёт амнезия и память идеально восстановится. А потом, когда опять будем делать рейд, то увидим, как наша киска стоит в компании всё тех же куколок...
- Постой-постой! Но ведь они же, из больницы, должны нам позвонить! В дежурную часть. Ну, если у неё память восстан...
- Эх, "если бы, да кабы"... А "если" наша птичка выпорхнет из "клетки" через форточку? То они так и так нам позвонят! Даже "если" птичкина память за ночь не успеет... это самое... нормализоваться.
Одним словом, решили везти Свету в оперативную часть.
Пока патрульные "катали" Светочку на красивой машинке, ей начинало казаться, что память постепенно возвращается. Не так, чтобы "постепенно", но не полностью. То есть, кое что Пархоменко начинала о своей личности припоминать. Может, такая же сильная потеря памяти наблюдалась с ней и в детстве? Незадолго, после её похода в библиотеку, когда какие-то уличные сорванцы незаметно подменили этой маленькой девочке книжки. То есть, в библиотеке она взяла фантастику, своего любимого Стивена Кинга, а, когда дома она полезла в целлофановый пакет, то там почему-то лежали пыльные и списанные "труды" Владимира Ильича Ленина. Испуганная Света выскочила на улицу... тут-то с ней и столкнулся этот Бондаренко... Да-да, именно так он ей и представился, когда окошко милицейского "уазика" уползло вниз и, из образовавшейся тёмной прощелины, высунулась смуглая-волосатая рука, протягивающая ребёнку... Нет, не конфетку, а мороженое. Мороженое ведь быстрее возьмёшь, чем конфетку? Какой-нибудь жалкий "петушок" на палочке. И, после того, что с севшей в "уазик" малышкой случилось дальше, она помнит точно так же плохо, как сейчас. И что дальше? Так же, как сейчас, память постепенно начала восстанавливаться? Но нет. Свете казалось, что в прошлый раз потеря памяти не была такой страшной, как сейчас. Тогда ведь ей не казалось, что она до старости лет не сможет ничего вспомнить. Но сразу, как девушка села в машину, ей невольно начинало казаться, что она "некоторое" припоминает. Например, она точно помнит, как ночью ей становилось очень дурно. Так, что ей приходилось выбираться на свежий воздух. Но, только, не спускаться по лестнице и выходить на улицу, потому что некрасиво - ночь, а вылезать через окно, лезть по карнизу, доходить до металлической лестницы, которая ведёт на крышу, и не спускаться вниз, а подниматься вверх. Да, именно это и делать: подниматься на плоскую крышу пятиэтажного дома и гулять именно там, а не по улице. Ведь, если наша Светочка будет бродить по улице, её примут за лунатичку, т.к. на девушке совсем нет нижнего белья - она сняла с себя ночнушку, в спальне страшная духота, и полезла на крышу. Если гулять по крыше и дышать свежим воздухом, то Свету Пархоменко не только никто не увидит и не попытается запечатлеть на видео, но, так же, её будет обдувать свежий и приятный ночной ветерок. Потому что крыша Светочкиного дома находится очень высоко и, не только недоступна взглядам праздных зевак, но, так же, хорошенько продуваема ветром. Жалко, только, что Пархоменко не обратила внимание на то, что за окном не лето. И вот, что ещё ей удалось вспомнить: Она спрашивала у этого Бондаренко, почему он постоянно вытирает рукавом свои губы. На что Бондаренко ей ответил, что перегрыз горло тому тучному сержанту, иначе гадёныш начал бы ему угрожать, что закроет в камеру. Но Света не осмелилась бы рассказать оперативникам то, что она вспомнила, пока ехала, поскольку у Светы утрачена память, а не чувство юмора: уж шутку-то она отличит?
И, кроме того, что она в январе вылезала голая из окна и поднималась на крышу пятиэтажки по металлической лестнице, Светлане удалось ещё кое-что вспомнить. Вернее, не вспомнить, а понять, почему она пыталась познакомиться с той уличной проституткой. Вернее говоря, не познакомиться, а склонить её к сексу: затащить ту длинноногую красотку в какой-нибудь паршивый подъезд и сделать всё то, что хотел тот Бондаренко сделать с самой Светой. Рассказать об этом троице оперативников, у Светы хватило бы смелости. Тем более, что в этот момент они как раз переговариваются о ней: "Куда её кинуть в обезьянник - к бомжам с остальными проститутками?" "Нет, лучше в отдельную камеру. Ты посмотри на её побои? Ещё сопрёт на нас, дескать это мы отметелили? И шлюхи тоже начнут за ней поддакивать..." "А бомжи не начнут? Ты глянь повнимательней на эту Зину-резину. По ходу, её кто-то оттарабанил". "Ну и чё? На узи её вести теперь - определять отцовство или пол ребёнка?" "В санузел её надо, пусть отмоется - сотрёт сперматозоиды со своего лица... Есть где-нибудь там мойдодыр в обезьяннике? Ну, пусть хоть помоется в унитазе, а то в натуре, начнёт на нас тыкать пальцем..." "Да не суетись так, Валерик!"
- Меня не Зина зовут, - пояснила операм Пархоменко, - а Валерик.
Те разом все затухли и уставились на эту чокнутую девку.
- Я не девушка, - добавила она, - а парень.
- Чё ты нам по ушам ездишь! - не поняли патрульные. - Хочешь сказать, что ты транссексуал?
- Нет. Хочу сказать, что я парень. Иначе бы я не приставала к той проститутке.
- Да, Валерич, ты прав - она реально косит.
Света не обозналась в том, что её зовут "Валериком", потому что так звали сына милицейского из библиотеки. В тот момент, когда Света сидела в патрульной машине и объясняла операм, как её зовут, сын Бондаренко заперся в ванной и любовался в зеркало своей красотой. Раньше нарциссизма за ним не наблюдалось, но теперь, как будто на него что-то нашло. Ему хотелось включить веб-камеру, снять всю эту красоту неописуемую и загрузить где-нибудь в интернете: определённо, видеоролик за час наберёт миллион просмотров. Но всё, что случилось с ним дальше, произошло не за час, а буквально в следующую секунду. Потому что в отражении огромного стекла во всю стену на него смотрела та самая девица, которую его папаша помешал оприходовать "ублюдкам", взятым Валерой из какой-то компьютерной игры и мысленно перенесённых во дворик грязных бараков, где вечерами собираются бомжи и устраивают там "политические" заседания... Валерику хватило одного взгляда, чтобы её узнать. Ведь он так сильно о ней мечтал, но бестолковый папаша, словно телепат, который читает его мысли, успевает явиться в самый неудачный момент и поломать сыночку весь кайф. Ведь это была та самая краля, из "аськи"; она даже прислала Лерику свою "фотку", но он постеснялся показывать свою ужасную образину с выпученными глазами, и очень жестоко был наказан за свою трусость, потому что, когда они случайно встретились, то "краля" не узнала своего "Лерика", а он очень сильно из-за этого морально пострадал. Но переносить из компьютера "ублюдков" Лерик умел ещё и до этого. То есть, тяжёлая моральная травма никак не повлияла на его способности. И вот, сейчас у него открылся более неожиданный талант.
- Вот она, эта крошка! - воскликнул самовлюблённый Лерик, когда убрал глаза от зеркала и посмотрел на себя без помощи этой стекляшки, которая может всё переврать.
Наконец-то он понял, из-за чего так сильно помешался на собственной красоте (какая там красота? - хилое туловище, никогда не поднимавшее даже семирублёвые гантельки). Для этого он даже снял с себя всю одежду и настроил веб-камеру. Оказывается, превращение началось ещё в тот момент, когда Лерик, чисто случайно, увидел, как его знакомая "крошка" (из аськи) забрела к его дому. И он понимал, что девушка его не узнает. Но для того, чтобы она хотя бы на секунду поверила, что это не лох какой-то левый, а тот самый бодибилдер (какой-то там накаченный штангист, чьи фотографии Лерик ей всё время присылал), она должна войти к нему в квартиру, он включит ей свой ноутбук и предъявит все материалы переписки... Конечно, не весь "мусор" многословного текста, а постарается выбрать самые запоминающиеся моменты из своей переписки. Правда, чтобы их найти, на это у Лерика уйдёт ни один вечер. Но, так или иначе, Валера задался точной целью - сделать так, чтобы девочка оказалась у него дома. Неважно, каким путём, но оказалась...
А Света в это время ехала в патрульной машине, совершенно голая, ничего не понимая, а только уставившись на собственную промежность: либо выбритый наголо, либо не успевший обрасти пушком волос, пенис. Её настоящее тело находилось в этот момент в чьей-то ванной, и окончательно ополоумело от налетевшей на него власти. Светланино тело стаскивало с себя всю одежду и включало веб-камеру. Нужно было срочно снять на видео голую девушку, принимавшую душ. К тому же, Лерик успеет себя самоудовлетворить, пока плёнка видеокассеты не закончится. Правда, не так, как он удовлетворял себя до этого, но... Лера был в курсе, как девушки делают "это", находясь в своих ванных.
- То есть, если вы лично увидите, что я не девушка, - попыталась Пархоменко закончить ту "смелую" мысль, которую она решила озвучить, - то у вас в милиции меня больше не изнасилуют?
- Да хватит пороть свою ерунду, - не выдержал один из оперов, - про то, что ты парень...
Он прервался на полуслове от того, что все трое уставились на неё, раскрыв от изумления рты и машина чуть не свернула на встречную полосу.
- А то, если девушку изнасилуют в подъезде, - разговорилась Светлана, - то уже и в милицию пойти, написать жалобу нельзя! Как будто милиция ничем, кроме коррумпирования или крышевания проституток, больше уже не интересуется!