- Вахтовка надрывно завывая прорывается через снежные завалы. Урр-уррр -ваувауваувау, ууууу. Очередной язык сугроба, опрометчиво выложенный Зимой на зимник, передавлен рубчатыми колёсами. Грым-бух, грым-бух. Сзади убраны несколько сидений и на кочках мотыляется дубово замёрзшая туша оленя. Прыгают мешки с припасами. Прыгает веник водителя, прыгают погромыхивают стянутые проволокой буровые колонковые коронки.
- Блин! Федрат! Брось коронки у ящик! Ну, брось, брось, а то весь пол обдерут. - меленький сухой старичок, стрельнул быстрыми льдинками почти прозрачных глаз в сторону широкого косоглазого татарина. Тот невозмутимо зацепил связку коронок и отправил в ящик. Грым-бух, ваувауваувуууууууу, "Урал" пошёл юзом, с трудом выбираясь из подснежной промоины. У всех в руках дымят сигареты. Дым не то что коромыслом, а плотным одеялом укутывает людей.
- Ну что, давай, давай, доставай! Вдруг завёлся жилистый желчный мужчина на заднем сидении.
- Да ладно, те Ренат, осталось полчаса и доедем. Трубы чтоль горят, мало в отгулах погулял! - буркнул бородатый мужик вытирая лысину меховой шапкой.
- Тракторист не геолох, мне не токо нужно, но и можно! Давай, давай!
- Да ты достал, трахтористь, млин. Вон валенки в ящике стоят. Вытаскивай да, наливай!
Ренат споро выхватил литровую бутылку из валенка, быстро смотал длинную полосу смягчающей портяночной ткани и лихо скрутил бутылке пробку. Всё прыгает, подскакивает, мотыляется, и кондыляет в трясущейся вахтовке. Всё... кроме двух рук Рената, живущих, как бы в другом измерении. Одна рука держит, оттопырив мизинец, стакан, вторая наливает половину. Оп! Несколько аккуратных глотков и посуда освободилась. Ренат крякнул, отёр пальцем прокуренные рыжие усы и окинул повеселевшим взглядом буровую смену.
- Всё-таки две козырных работы у нас в партии! Начальник партии и тракторист! - нагло ухмыльнулся, золотые зубы через один засияли под щёткой усов.
- Наливай! - выдохнул Федрат, пригласившись к дискуссии. Руки вновь перекочевали в другое измерение. Толстые пальцы Федрата на мгновение стиснули стакан, хоп! Полстакана мигом исчезло в недрах объёмистого живота. Он выдохнул, занюхал рукавом, и нервным баритоном ответил:
- Херня, вот щас приедем, а сменщик у тебя трактор сломал. И будешь на морозе копошиться. Я тебе помогать не буду. Тоже мне козырь нашёлся!
- Кто нить ещё будет? - Ренат обвёл бутылкой полукруг. Салон отозвался мрачным молчанием.
- Не дело оно на ходу, - буркнул маленький хладноглазый мужичок, судорожно сглотнув, - Вот приедем, пельменей сварим и можно...
- Ну Богдан, как хош! А геология, как?
- Ну ты чё за душу тянешь! Кому надо нальют! Виртуоз мля... Ты ещё на крышу залезь и там водовку жри! - рявкнул бородатый, злобно напяливая шапку.
- Геология против, - констатировал тракторист, - ты, Боря, не обижайся... И меня не обижай...
Вахтовка лихо подрулила дверью к двери балка. Забрехал пёс Бобсон, молодой ещё, отвык за месяц от других людей. Выскочили из балка сменные. Начали помогать перетаскивать продукты, запчасти сбросили пока у порога. Буровая стоит метрах в ста. Высокий 10 метровый конус, торчащий из широкого зелёного вагончика на полозьях.
Богдан прищурился: - Пылят... Шо, не набурили опять ни хрена?
Олег, пряча глаза суетливо развёл руками:
-Ну опять поломались. Виталик решил сегодня нагнать, но мачмала идёт скважину валит.
- Обсадку надо было ставить нормальную! Поставили поди два метра и хочете, штоб не валило!
- Трубы не подвезли! А метры надо давать!
- Не подвезли... А в пене что лежит? Да, куски, так из них ещё можно метра три слепить! Под ящиками не догадались посмотреть? Идиоты бля! Вы(непеч)у и высушу!
Мелкий тонкокостный Богданчик, чуть ли не слюной брызжет. Здоровенный Олег разводит огромными лопатами ручищ, виновато щуриться.
- Давай, давай, по одной Бохдан, не суетись! - Ренат суёт в нервно подрагивающие руки бурильщика полстакана водки. Тот опрокидывает, морщится, берёт протянутый огурчик, хрустит. Лицо, скукоженное, как печёный яблок слегка светлеет.
- Ладно, езжайте... Зови этого болвана Виталика, смена приехала. Щас то всё ведь нормально, ничё, набурим, Бог даст... Олег ломанулся к буровой, потерял шапку, поднял, ухнул в сторону от тропки по пояс в снег. Вылез потом вытащил валенок, высыпал снег и неуклюже вскидывая тяжёлую обувку помчался звать.
Неподвижный морозный воздух. Даже не холодно, но дыхание тут же повисает изморозью на ресницах, усах, бородах, бровях. Но стоит чуть шелохнуться, как от движения воздуха даже глаза мёрзнуть начинают.
Холодрыга за полтинник....
В смена уехала. В балке плавают облака никотинного дыма, режется, варится, чистится разнообразная закусь.
- Ну, ты чё, Богданчик! Какая бурёжка! День заезда ведь! - с надрывом вещает Ренат
- Не, сё. Пузырь раздавили, похорошело. Теперь метры, метры, метры надо давать! Те чё, Бабая с Жориком мало?
- Да не мало, но вон, скока водяры набрали!
- Дык набрали! Хто ж знал! Тебе хорошо, трахтер тарахтит и порядок, а нам метры нужны! Наливай! Куды стоко льёшь, мля я тебе русским языком говорю, метры нужны, дайкась пузырь!
Богдан налил, выдохнул и опрокинул ещё треть стакана. Решительно распахнул дверь, глубоко вдохнул, поперхнулся закашлявшись морозным воздухом. На уровне пояса вдвинулся ровный колыхающийся слой тумана. Вышел. Молчаливый Федрат зыркнул на стол, буркнул:
- Пельменей миску оставьте, да из бульёна выловьте, а то раскиснут.
- Конечно. Чё, не знаем чтоль, - здоровенный неторопливый Жорик, не спеша начал вылавливать ложкой пельмени.
- А это, чё смена за кастрюлю оставила? - на печурке стоит огромная сорокалитровая кастрюля. Печка подтапливается. На улице мороз такой, что паровое отопление - двух батарей не согревают балок. На "семёрке" балок плохонький, самодельный.
- Да так это смена оставила, вишь не доели. Они готовить ленятся, вот сразу на весь заезд кастрюлю щей состряпали, и постоянно кипят они у них... - Жорик приоткрыл крышку, нюхнул...
- Фу, я не понял...
- Почему фу-то! Хорошшие щщи! - Бабай понюхал тоже - Вон мяссса сколько, - Бабай выдвинул беззубую челюсть вперёд. Нижний клык закусил губу, почти чёрные глаза хищно блеснули.
- Тебе бы токо мясо, пустынный гад! А што оно в говне лежит...
- Чего тебе! Хорошее мясо-шмасо!
- Ага, а щи хоть полощи!
- Кончайте хернёй страдать! Виталик сказал, что из квашеной капусты делали. Вот и пахнет так...
- Наливай! - согласился Бабай.
- Нее, без меня...
- Как! И ты, Федя! - встрепенулся тракторист. - Ты, что меня с этими нерусскими оставляешь!
Федрат усмехнулся, развёл руками.
- Слыхал, что Богдаша сказал. Метры надо! - хлопнула дверь, и Федрат ушёл.
- Ну, давай, ещё по одной, - выдохнул Ренат решительно взяв бутылку. Налил, выпил, да так и замер. Боря надел фуфайку, и бормоча о расползшихся стельках натянул валенки.
- Татар не трожь, зарежу, - автоматически перебил Ренат. Геолог стукнул стакан о стол и исчез за дверьми.
- Ты что, не слышал, - что он с Рябоконем по рации перетирал? - Ренат пожал плечами, покосился на остывающие пельмени.
- И што?
- Што, што, а ништо! На пятёрке уже восемьдесят метров керна лежит, ящики кончились. Говорят, не придёт, на землю выкладывать начнут!
- И што?
- Да пошёл ты тракторюга бестолковый, тебе всё ништо! Баран бестолковый! До них через сопки четыре километра! Ночевать останется. А ведь Борька с нами закупался, надо ему пузырь заначить!
- Кто баран, - Ренат приосанился, - щас я тебе расскажу кто баран!
- Наливай, согласился Жорик.
- Фух, понеслась, - выдохнул он, занюхал рукав спецовки, и только потом потянулся к пельменям.
И действительно, понеслась. Очень скоро знаменитые тосты: "Ну, давай", "наливай", и "Ну, будем", закончились. Каждый цеплял бутылку и наливал сколько надо. Надо было помногу, но так и закупали много! На дворе уютно тарахтит дэска, чуть тише слышится натужное завывание компрессора, под трапом глухо и лениво побрёхивает окопавшийся Бобсон.
- Ну, чего ты эти щи нюхаешь! - весь уже щатиной провонял гагагагаага, - заржал Ренат. Жора очередной раз приоткрыл крышку недовольно бурчащей кастрюли. Морщится и неприязненно разглядывает рыжую пену, выбрасываемую из недр варева.
- Нрее, этто неее капуста пахнет, капуста так не воняет... - помбур дневной смены уже растягивает слова. Борется с завявшим языком, и пока побеждает.
- Мяссо выловить, щи вылить. Мясссо обжарим, - Бабай интенсивно двигает челюстями, на щеках вздуваются мощные желваки. Зубы давно выпали, и дёсны ороговели, передавливая и перетирая пищу. Только клыки ещё крепко держатся. Оттого смотреть на улыбающегося Бабая жутковато.
Распахнулась дверь и ввалился Федрат. Окинул общество насмешливым взглядом.
- Федра-ат! Тут Бабай говорит давай из щей мясо выловим, а сами выльем.
- Наливай, - буркнул Федрат.
Выпил, закусил. Не спеша, вразвалочку подошёл к кастрюле. Присмотрелся...
- Да вылейте на хрен это дерьмо!
- А мяссо?
- Да что тебе это мясо! Вон тушу оленью взяли, какие проблемы!
За столом пьяная беседа. Каждый что-то говорит, ловит какие-то обрывки речей, отзывается невпопад. Ренат вдруг повесил голову на бок и захрапел, медленно заваливаясь на нары. Бабай, увлечённый разговором несколько раз его поправил. Но тот особо шумно пару раз всхрапнул, и завозился. Пришлось сдвинуть его поближе к печке и закинуть ноги на нары.
- Тыр, фры, тыыы...тьфу, куда Федррат!? - язык Жору слушается всё слабее. Но идея держать и не пущать собутыльника преобладает.
- Метры, метры! Богдан слышишь, по трубе долбит. Подъём начал!
С улицы перекрывая все шумы доносится громкое металлическое дын-дын-дын-дын.
- Нурра, мретры, нахрен...- пытается донести мысль до собеседника Жора. Жору водит и качает. Он умудряется сидя скрутить задницей сложенный бушлат в высокий бесформенный ком, и теперь то и дело заваливается в стороны.
- Фссё нормаллльно, Шшорра! - шипит Бабай.
- Ничегро нрет нормальнннного, КУДА! - бросок, и Жора поймал беглеца за рукав. Федрат в одном валенке еле устоял.
- Вот это тебя качает! - смеётся Федрат. И во всю глотку запел:
- А когда на море качка, и бушует ураган...
Жора потерял мысль и с готовностью подхватил...
- Проходи со мной морячка, я тебе любоф отдам!!!
- Давай Ффедя по посследнй! И пойдёшш себе на подъём! - Бабая не так просто сбить с толка.
- Не, Бабай, меня и так растащило, ты, что хочешь, чтоб снаряд потеряли, или мне черепок снесло? Во, смотри! Сколько пальцев на двух руках? Семь с половиной осталось! А сколько если бы трезвый подъёмы делал сколько было бы?
- Ну и шшто? Рассвессло меня шштотто как глину на такыре...Ссемь сс половиной, это почти воссемь! А воссемь для помбура сс твоим ссташшем этто росскошшь... Ну давай по посследней! И пойдешшшь!
- Да пошёл на хер, змей пустынный! Никаких последних! Вот часика через четыре ещё пару рейсов сделаем, и посмотрим. И всё, не уговаривайте, я и так слюной захлёбываюсь, а там что Богдашка один чтоль будет ковыряться?! - Федрат вдруг завёлся, заговорил с надрывом, рванул в сердцах рубаху.
- Ладно, бесс поссследней, как хххочешш. А мы всссё таки по поссследней выпьем!
- И вылейте нахрен щи эти вонючие! - Федрат злобно стрельнул дверью, выскакивая на улицу.
Забормотал во сне Ренат, повернулся на бок и вдруг лихо забросил ногу на стол. Бабай равнодушно посмотрел на слетевшую на пол колбасу, лук. Жестом профи вбросил в желудок ещё полстакана, и вдруг утомлённо привалился в уголок к пачке слоями повешенных бушлатов. Жорик, донёс до рта полстакана как тяжёлую гирю, и поднырнул как штангист под штангу, опрокинул одним глотком. Секунда, другая, словно зафиксировался рекорд, и тяжёлая голова рухнула на сомкнутый помост сложенных рук.
На стенке мирно тикают огромные гонконговские часы-кошачья морда, шевеля вправо-влево глазами. Шипит и поскрипывает космическими шорохами рация. Короткий северный день похож на длинный туманный вечер. Солнце прошмыгнуло между сопками еще, когда подъезжали к балку. К окончанию застолья на участке плотно воцарила серая ночь.
Вдруг стоваттная лампочка над столом накалилась, побелела и с лёгким хлопком погасла. Узорчатое окно тускло подсвечивается дальним прожектором буровой, да из поддувала отсвечивают в железном листе под печью красные блики. От хлопка вдруг застонал и завозился Жорик. Голова соскочила с локтей, брякнулась скулой о стол. Из уголка перекошенного рта потянулась струйка слюны. Умг, умг, умг... тело судорожно начало подёргиваться в неясных спазмах. Жора застонал, медленно покачиваясь всем телом отжался от стола. В тусклом свете дальнего прожектора блеснули остекленевшие глаза. Умг, умг - живот продолжает судорожно сокращаться. Жора привстал, качнулся, завалился на стол. Но вновь отжался и боком вылез. Его повело. Он резко попытался выравнять равновесие и отчаянно хватаясь за воздух качнулся в другую сторону. Руки ловящие воздух поймали край кастрюли со щами. Приоткрытая крышка крутнулась, как крысиная ловушка. В нос шибанула вонь. Бунтующий желудок вновь жутко задёргался. Жора оттолкнулся от кастрюли и рванулся к дверям. Кастрюля пустая на две трети, лихо спрыгнула с печи и вылила кипящее содержимое на ноги посапывающего Рената. Жора вырвался и промчавшись в носках по сугробам скрючился под стенкой балка, рёв освобождаемого желудка слился с рёвом ошпаренного Рената. Кастрюля, описав пируэт аккуратно встала в уголок за печкой, тихо сделав вид, что стояла там вечно.
АААА!!! - Бабай очнулся от хриплого вопля. Столько в нём было боли и страдания, что пробрало до нутра. Темнота, в смутном свете из окна видна фигура Рената, тот прыгает, почему-то в семейных трусах и свитере.
Вот он открыл дверцу печки, присел на холодной пластине железа и бросил в печь охапку лучины, заботливо запасенной сменой на растопку. Груда углей в топке вспыхнула ярким пламенем. Ренат вытянул вперёд правую ногу. В красноватых отсветах показались крупные пузыри. Тени от пляшущих языков огня делали их крупнее и ужаснее.
- Как бооольно! - простонал Ренат. - Чтооо это? Гангрена?
- Гангрена? - с ужасом переспросил Бабай, подходя поближе. - Вся нога до бедра! Ни хера ссссебе!
Ренат, в семейных трусах на ледяном полу растопыренными пальцами обхватил голову, завалился на бок, потом потёр ногу, застонал громче.
- И запах какой гнилой...А-а, наверное волдыри лоопнули!
- На, Ренатик, выпей, - Бабай трясущимися руками налил стакан водки. Протянул было, но махнул сам. Потом быстро налил и подал Ренату. Тот выпил. И вновь огорчённо взвыл, схватившись за ногу:
- Аа, бляяя!!!
Дверь распахнулась, в помещение вкачнулся Жора. Внеся с собой волну морозного воздуха и целое облако снега.
- Чего это он? - сипло вопросил он и закашлялся.
- Помоги на шшконку переложить. Сссмотри на ногу ему, видишшь гангрена началассь!
- Ни хера себе началась, - отшатнулся Жора. - А воняет - то как.
- До косссти значит уже прогнило, - согласился Бабай.
Ренат вскинулся, ударил кулаком по нарам и заорал:
- Чего, списали уже! Ни хера! Выживу до вертушки! Тащи с буровой ножёвку, отпиливай правую нахер!
Жора вскинулся, напялил валенки, и умчался в ночь. Бабай метнулся в спальное отделение собрал все наволочки и простыни, ухватил ватный матрас.
- Сейчассс, Ренатик, ссейчасс. Всссё сделаем! - Бабая водит, в голос дрожит, но руки делают дело, рвут простыни на длинные широкие бинты. Ренат приглушая стоны, сам распорол финкой матрас, надёргал ваты залил водкой в широкой кастрюле. Вновь ворвался рослый Жора. В руке сверкает полотном новая мелкозубчатая ножёвка. Сунул её сразу в печку, поводил над пламенем. Плеснул на неё водки. В воздухе резко запахло медициной. Положил аккуратно на газетку. Махнул стакан водки, перекосился, поискал глазами, по столу, ухватил приютившийся на столе кусочек лука. Буркнул:
- Ренат, там Фрреддя говорит, чтоб ничего не дералали, он сейчас придёт.
- Он что охренел совсем? Смерти моей желает?! Тут ничего не сделать, а так загнусь совсем! Закрой щеколду, бери тозовку, и чтоб никто не зашёл!
Бам, бам, бам!!! В дверь забарабанили.
- Э, алкашня, вы чё там совсем ё(непеч)ись!
- Не лезь Фредрат! У Рената грангрена! Опрерация нужна...
- Открывайте уроды, идиоты, какая в пи(непеч)у гангрена! - дверь заухала и заколыхалась под ударами. Толстенная, окованная листовым железом, но усилия ломящегося не зряшные. Как все грамотно сделанные северные двери, эта открывается вовнутрь. Задвижка начала подаваться. Жора наклонил ствол и дуплетом стрельнул в пол перед порогом. Красноватое марево заволокло прогорклым пороховым дымом.
- Бляди, уроды, придурки, - удаляющиеся крики и скрип шагов возвестил о том, что Федрат побежал от балка.
Бабай зажёг две свечи, покачиваясь подставил тазик под стол.
- Балок под, под углом поссставили. Кк... ик. овь туда сстекать будет. Верёвка за жгут сссойдёт. Рената перевалили на стол. Он, выпил ещё стакан водки, но всё сидел, будто лом проглотил.
- Давай, Жорка, стукни мне по башке, чтоб я отключился, - чётко выговаривая каждое слово заявил Ренат. Здоровенный Жора неуверенно двинул его в глаз, тракторист завалился набок погасив одну из свечек. Ренат ругнулся и выпрямился.
- Не, лучше Бабай!
Бабай вскочил на стол и сзади со всей дури ляпнул Рената ладонями по ушам. Он закрыл глаза и с деревянным стуком грохнул затылком о стол. Из ушей и ноздрей потекли струйки крови. Жора пьяно-испуганно глянул на Бабая, тот деловито захлестнул ногу тракториста сдвоенной верёвкой и начал закручивать её ложкой туже.
- Сссейчассс, Ренатик, отпилим, - физиономия "пустынного змея" жалостно кривится, глаза подозрительно поблёскивают. В неверном отсвете прожектора. Сам покачивается, но рука уверенно взяла ножёвку, и уверенно приложилась намного выше колена.
- А нре высоко? - пробормотал вытянув шею Жора
- В самый рассс.
Вдруг перекрывая все шумы раздался оглушительный рёв. Бубух!!! Дверь распахнулась, балок встряхнуло и накренило. В дверь всунулся ровный угол тракторной морды. Унь,унь,унь!!! РРРРааа, кхам!!! Угол под лязганье гусянок убрался. Зато в распахнутую дверь в стиле спецназа ворвался Федрат, следом Богдан. Бах, бах, бах! Удары градом посыпались на опешивших хирургов.
****************
- Ой идиоты! Ой придурки! Чем вы вообще думали? А если бы Богдашка на тракторе не мог бы дёргать за рычаги?
- Чего, чего, сидел бы я сейчас без ноги! - смущённо пробормотал Ренат, покусывая отросший ус.
- Но ты то Бабай! Ты чем думал!
- А я шшто. Сссказал гангрена, я и понял, что гангрена.
- Блин, а грамотно всё так подготовил. Хирург бля! Хе, Бабай я вот подумал, а если бы меня всё таки уговорили последнюю выпить?
- Вссё, Федя, клянусссь больше никогда и никого на посследнюю не кручу! Сспасибо тебе.
- Хе, ладно, все слышали? Ренат? Федя? Все запомнили. Последнюю теперь не пьём!