Просыпался я от собственного голоса,
Повторявшего забытые слова,
Что неслись с другого, мертвенного полюса,
Будто я плоды запретные срывал.

Слово "Мама" было главное и первое,
Я её знакомил с обществом гостей,
Но меня по заковыристой гиперболе
Возвращало на измятую постель.

В ночь другую слово "Папа!?" - громким выкриком,
И на лодке удалявшийся Харон.
И отец -  из комьев глины словно выкроен,
Возвратившийся с вчерашних похорон.

Объяснял во сне я сыну слово "Родина",
Из каких растёт хребетных позвонков:
Из ограды кособокой, развороченной,
Из сожжённых за сараем дневников.

Из косых, враждебных глаз и грязных окриков,
Непонятного письма и языка.
Как я сам - из-за её чужого облика,
Безутешно в кабаках не просыхал.

23 июня 2011 г.