Зимний вечер запрещал Графу разуваться, кутал Графиню в теплую шаль и диктовал темы для разговора.
- Ну отчего же сразу скотство, голубушка? - вещал Граф. - Мордобой, душечка, это скорей традиция. Это выплеск эмоций с минимальным ущербом. Помесь молодецкой удали с мудростью предков, если хотите.
- Где ж минимальной-то? - удивлялась Графиня. - Давеча купцу Митрофанову в драке такое сотворили, что теперича кухарка бегает - на ухо его глядит, перед тем как пельмени лепить. Чистый пельмень заместо уха теперь у него. Уж и не знаю как он слышит через него.
- Так это он сам. Его тогда останавливали, останавливали, а он все равно пытался объяснить грузчикам, что быдло они и животные бессловесные, а не достойные мужи. Поначалу затейливо объяснял - без мата почти. А уж потом упростил для доходчивости. А сам же грузчикам за день до того жалованье выплатил. Нет чтоб обождать пока пропьют все. - хихикнул Граф.
- А вы там были что ли, вашсиятельство? - спросила Графиня. - В подробностях знаете прям.
- А как же, радость моя? - кивнул Граф. - Трактир же. Где ж мне зимой еще быть-то? Опять же Митрофанов доволен. Минимально отделался. Не будь драки - кто б его уважал-то?
- То есть надо битым быть всеобязательно, чтоб уважение снискать? - спросила Графиня и сжала кулаки на всякий случай.
- Вы, матушка, не путайте! - затараторил Граф испуганно. - Дамой битым бить - оскорбительно крайне. А четырьмя здоровенными мужиками - другой коленкор. И отделаться при этом всего ухом одним - это ж геройство вообще. А ну как не побили бы его мужики? А ну как просто не прислушались? Или, допустим, дураком бы обозвали? Понимать надо.
- Вы, Граф, сейчас логичны, как песни о отвращении к музыке. - фыркнула Графиня. - Чем плохо небитым-то быть?
- Ну как же? Неужто в самом деле не понимаете? - удивился Граф. - Обзовут его дураком, к примеру. Неужто дураком быть лучше, чем в драке против четверых выстоять? Ну или даже не обзовут если. Просто проманкируют купца Митрофанова грузчики. Скажут - какое же ничтожество, этот Митрофанов! На него, скажут, даже пьяные грузчики не обижаются. Не прислушиваются к нему его же наемные рабочие. А так побили его - сплошь ему выгоды, купцу-то. Грузчикам можно платить меньше. Опять же весь город к нему в лавку бегает - на ухо поглядеть. На ухо полюбуются, скажут "Вот же изверги какие, грузчики эти." и купят чего-нибудь. И сочувствие человеку, материальные прибыли и работники перед ним вину свою чуют - стараются сильнее. И пельмени у него теперь в доме правильной формы лепят. Сплошь прибыли с этим мордобоем.
Граф закурил и начал пускать кольца в потолок.
- Шли б вы на крыльцо дымить! - проворчала Графиня. - Провоняло же все.
- Вы, матушка, сейчас несусветное предлагаете. - спокойно ответил Граф. - Зима же. Зимой выходить - это одеваться надобно. А уж если оделся, да вышел - в трактир идти надо. Чтоб два раза не одеваться зря. А мне просто покурить хочется. С вами вот побеседовать хочется. А не в трактир вовсе. Может в этой стране дворянин хоть раз не хотеть выпить?
- Господи! - всплеснула руками Графиня. - Что произошло-то? Вы скрываете от меня что-то! Вы в последний раз в трактир не хотели в аккурат перед арестом. Сейчас-то что? Вы убили кого-то?
- Душечка, что за недоверие такое? - Граф смотрел куда-то в пол и оправдывался. - Ничего такого не было. Просто был я уже в трактире сегодня. И понял там, что сидеть в трактире - недостойно думающего человека. Так бездарно проводить свое время. Я подумал, что в жизни дворянина должно быть что-то более возвышенное, чем обычное пьянство с недостойными людьми. Разговоры с Вами, например. Или просто сидеть и думать о чем-то. О Родине, например. Или о Любви. Или о...
- Или о уважении к старшим! - прокричали за дверью.
Граф подскочил к двери и навалился на нее, не давай открыться.
- Вы с ума сошли, Граф! - закричала испуганно Графиня. - Немедленно впустите Папеньку! Что вы делаете?!
- Пусть Папенька проспится сперва! - пыхтел Граф в борьбе с дверью. - Пьянь какая-то, а не тесть, честное слово. Выгоды своей не понимает совсем. Все ж для него делается, а он...
- Убью! - бушевал Папенька за дверью. - Единокровного тестя по сусалам бить ни за что! За справедливую критику! В трактире! Поганец!
- А поделом! - кричал Граф. - Поделом! Будете знать, патриарх, как зятя в незнании Плутарха попрекать при людях! Плутарха ему подавай в трактире! Интеллигент вшивый! А еще монокль надел! Плутарха, дескать, только быдло не читало. Библиофил-фанатик!
- Да я ж не о вас вовсе говорил! - орал Папенька. - Кто ж знал, что вы не читали?! Сразу надо по сусалам бить что ли? Выходи, гад!
- Впустите его, Граф! - закричала Графиня. - Немедленно!
- Я впущу, ладно. Только если он опять обзываться начнет, или в драку полезет...
Дверь отворилась и в комнату ворвался мощный перегар. Уже после него, сверкая новеньким фингалом, вошел Папенька.
- Попался! - прошипел Папенька и пошел на Графа.
- Не здесь! - сказал Граф. - Не при дочери вашей. Идемте на улицу! Я только накину что-то.
- Прекратите это немедленно! - закричала Графиня. - Это позор!
- Цыц! - гаркнул Папенька. - Это мужской разговор. Цыц!
Они вышли на улицу, как по команде закурили и начали напряженно молчать друг на друга.
- Ну что там...- не выдержал напряжения Граф. - Не сильно я Вас?
- Ерунда. - потрогал свой глаз Папенька. - Пройдет. Сам виноват, наверное. Надо ж было мне про Плутарха вспомнить...
- Нет-нет. - возразил Граф. - Моя вина целиком. Не разглядел просто в дыму кто это говорит. Думал - Ванька-лавочник на меня, на Графа, бочку катит. Голоса похожи. Ну и влепил не глядя.
- Знатно влепил. - еще раз потрогал глаз Папенька. - А все Плутарх виноват. Подумать только - мертвый грек, а сколько неприятностей из-за него.
- Вы ж простите великодушно. - попросил Граф. - Хотите - на колени встану?
- Да пустое! - отмахнулся Папенька. - Давно простил уж. Столько сочувствия ко мне было. Трактирщик говядины на глаз притащил. Водки нанесли - несметно. Все и выпить не смог. Может, вернемся, а? Там еще - ого сколько есть. И денег у меня вроде...
- Конечно пойдем! - кивнул Граф. - Не зря ж одевался. А я ей говорил - сплошь прибыли от мордобоя. А она спорит, спорит... А чего спорит?
- Женщины... - пожал плечами Папенька. - Логики у них никакой.
И они пошли к трактиру.
- Кто бы сомневался-то... - хихикнула Графиня, отходя от окошка. - Плутарх... Плутарха-то отродясь в доме не было.