|
Vurdalaca
КРОВОПИЙЦА
ППШ, по-походному прилаженный на груди, больно царапал коленки, сухие коленки старичка, неуклюже пристроившегося на шее Марата. Этот забавный немощный старичок, уже совсем не такой легковесный, каким казался поначалу, приходился Марату дедом. Со дня их предпоследней встречи, встречи, которая произошла еще в прошлой, довоенной жизни, прошло лет восемь, не меньше. Тринадцатилетний Марат плохо эту самую предпоследнюю встречу помнил. Последний год он вообще с трудом представлял себе свое прошлое, прошлое, в котором он не знал, как прилаживать самодельное взрывное устройство на железнодорожной ветке, готовить полынную похлебку и что удар коленом в лицо может столь чудодейственно нивелировать языковой барьер, а мог часами с упоением наблюдать за строем гвардейцев, отчаянно чеканящих шаг на плацу воинской части, располагавшейся неподалеку от его двора, мечтал однажды составить им компанию. То время часто он видел во сне-полузабытьи, употребив спирта или просто от голода потихоньку теряя ощущение реальности, однако, осознанно, в трезвом расположении духа, собрать прошлые воспоминания в целостную панораму ему не удавалось. Он все чаще принимал ту жизнь исключительно за продукт своей фантазии и кто знает, возможно, так оно и было.
На самом деле Марат не был абсолютно уверен в том, что на закорках у него восседает его родной дед. В партизанском отряде у него не было особой нехватки во внимании и даже ласке - неказисто и грубо ласкали его партизаны, каждое движение их души, каждый жест, объектом которого являлся Марат, был просто-таки переполнен нежностью, вначале это пугало и настораживало его, постепенно он привык. Вот чего ему не хватало по настоящему, того самого, зачем ему так нужен был этот, маразматически сбивчиво называющий его то Мариком, то Маркизом, дед, так это возможности излить собственную ласку и внимание по возможности на существо убогое, немощное и полностью от него, Марата, зависящее. Пришло время постигать очередные азы мужественности.
До лагеря, расположенного в сосновом бору - месте живописном и загадочном, неизменно восхищавшим Марата вот уже около двух месяцев, все то время, которое его партизанский отряд зализывал раны после последней масштабной операции, предпринятой в тылу врага и дорого стоившей "сорвиголовам из Тищинки" (как любили именовать себя сами Маратовы соратники) победы, оставалось километров десять - расстояние, которое шустрый пацан-разведчик, самостоятельно преодолел бы быстро и без проблем, однако, сегодня он был не один - вожделенная ноша обременяла достаточно, для того чтобы уверить Марата в необходимости сделать привал, да и ночь подступала достаточно споро.
Когда первые звезды обозначили небесный свод своим присутствием, суровый мальчуган с автоматом и дедом на плечах вступил в пределы некогда сытого, живого, передового поселка - ныне покинутого, сиротливо поскрипывающего воротами, ставнями и калитками. Линия фронта подступила совсем близко - видимо это и заставило людишек, наскоро собрав скудный скарб свой, двинуться в более безопасные пределы. Марат, отродясь не чуждый эстетическому чувству, выбрал местом ночлега поселковый клуб - здание относительно просторное, относительно меблированное и, ко всему прочему, с лампочкой так уютно и приветливо тепло горящей над входом. Внутри Марат наскоро составил некое подобие лежанки для престарелого родственника, затащив на небольшую, все еще приятно пахнущую свежей сосной, сцену тумбу и пару стульев. Сверху лежанки накинул найденный тут же за сценой слегка прохудившийся тулупчик - на дворе был конец лета, однако ночь обещала быть достаточно прохладна, к тому же за окном начинал накрапывать дождик - еще раз уверив Марата в правильности решения, принятого им относительно ночлега. Удовлетворенно кряхтя, дед в течение нескольких долгих, приятно тешивших внучью душу, мгновений, устраивался на тулупе. Молодой партизан было устроился напротив старца на полу, однако, внезапно спохватился, отправился все туда же за сцену. Минут через пять вернулся с почти чистым котелком и небольшим наскоро связанным узелком полным мелкой щепы. Котелок расположил перед дедом, бросил туда немного щепы из узелка и поднес к импровизированному очагу трофейную зажигалку, подаренную ему командиром отряда (ныне покойным) за первый в жизни Марата удачный разведывательный рейд. Огонь весело заиграл в котелке, радуя мальчишечий глаз - теперь можно было расслабиться.
Дед вытащил из-за пазухи походную флягу Марата, которую тот намедни передал изнемогающему от жажды старцу, сразу после того как извлек его из-под развалин церквушки, некогда одиноко стоявшей на берегу пробегающей неподалеку отсюда маленькой, но необычайно шустрой речушки. Да уж, история, конечно, получается мало что не фантастическая. Шел себе Марат, шел. Устал сильно - вторые сутки вдали от лагеря. Был послан передать планы будущих совместных операций расположенному у самого местного райцентра пехотному батальону. Так все думали, что батальон там расположен, а наделе оказалось, что райцентр захвачен врагом, батальона и след простыл, насилу ноги унес юный партизан. И вот, возвращаясь в родной отряд, шел берегом той самой шустрой реки. Шел споро и под вечер набрел на развалины церквушки - вот, значит, стояла себе, никого не трогала, культа конечно служителями воздвигнута, и все же наша, а вражина - силу мерить ему не с кем там оказалось - порешил этому самому памятнику, значит, архитектуры конец положить. Так и прошел бы Марат мимо, невольно, в очередной раз, проклиная нелепого и беззастенчивого захватчика, однако, услышал слабые стоны с той стороны развалины, что была обращена к реке. Подошел - и точно - лежит под обломками трухлявых досок дедуля, только голову с ладонями простертыми и видать. Поднатужился Марат, доски со старикана сдвинул, повернул лицом к себе, флягу тут же подал, невольно повинуясь нетерпеливому немощному жесту страдальца, смотрел на него смотрел, пока тот крутыми глотками лакал из фляги доброе трофейное пиво, и глазам не верил - дед, как есть его родной дедуля - Осип Валерьянович Хабибулин.
Сидят они в этом поселковом клубе, за окном стихия бушует, у ног разгорается костерок, над ними лампочка электрическая и хорошо до жути. Обожающие глаза Марата впивались во флягу, угол наклона которой по отношению к шамкающему (в нормальном состоянии) рту старца с каждым глотком становился все тупее и тупее, явственно свидетельствуя об ограниченности емкости по части драгоценного содержимого. Заметив пристальный взгляд неестественно горящих нежностью (поди догадайся, что именно ей) глаз сурового мальчугана, так упорно тянувшего его на закорках всю дорогу до сюда, старик чуть было не поперхнулся, однако, пиво все-таки допил. Ужин составили пара сухарей и хорошо просоленная, еще достаточно сырая, тарань, которую почтительный внук практически полностью отдал слегка захмелевшему дедушке.
Так, с ошметком соленой рыбки в морщинистой руке, старичок внезапно и так трогательно отошел ко сну. Слегка подправив тулупчик - призванный послужить пристанищем драгоценным дедовым мощам сегодняшней ночью, Марат накрыл родственника куском плотной ткани, обнаруженным неподалеку, должно быть в прошлом служившим частью занавеса. Сам укутался в аналогичную тряпицу и, последний раз подкинув щепы в уже слабо мерцавший котелок-мангал, мгновенно провалился в крепкий партизанский сон.
Последнее время Марата все чаще беспокоили сны совершенно аморального содержания, каждый раз, просыпаясь, он долго, порой в течение всего дня, если, конечно, день не был насыщен прочими опасными для жизни событиями, не мог прийти в себя от возмущения, растущего в его юной, но чистой душе. С ужасом всякий раз ловил себя на мысли о вожделенном скором наступлении ночного аморального кошмара. Эта ночь не стала исключением - видение отчего-то почти голой Антонины Прохоровны - главной медицинской сестры медсанбата, некогда располагавшегося подле их отряда, артиллерийского полка, заманчиво и совершенно непосредственно помахивающей обнаженными ножками, свешенными по обоим сторонам жерла крупнокалиберного орудия, чарующе грациозно оседланного ей, было внезапно прервано мягким и теплым прикосновением чего-то странного, неестественного, того, чего в этом сне быть было не должно. Марат вскочил на ноги, хватаясь за приставленный к краю сцены ППШ, от ног его прыснул перепуганный котяра - всего лишь кот. Марат вздохнул облегченно. Свет электрической лампочки, что совершенно не помешал уснуть измотанному походом партизану и подвыпившему, возможно некогда тоже партизану, но тогда точно совершенно далекой исторической войны, отбивал у темноты участок, занимаемый сценой, и небольшое пространство вокруг нее, позволяя Марату убедиться в отсутствии близкой опасности. Дед пребывал в сладком забытьи. За окном шумел проливной дождь.
Все как прежде. Отойдя от резкого пробужденья, Марат снова погружался в дремоту, кутался в материю напротив дедовского лежака. На сей раз сон подступал постепенно, с твердым намерением прочно опоясать Марата сетью вожделенного отдыха. Над головой время от времени поскрипывала, слегка покачиваясь, под напором немногих, проникавших снаружи сквозь не до конца прикрытые ставни, сквозняков, электрическая лампочка. Ее уютному безопасному свету в ближайшие несколько мгновений суждено было претерпеть разительную метаморфозу. Поначалу его интенсивность просто несколько возросла, круг, выхватываемого пространства несколько увеличился. Постепенно свет наполнился некоей неестественной тяжестью-мутью, подобно кокону окутал от пола до потолка участок сцены, занимаемый Маратом и его спутником, глаз едва проникал за пределы этого нереального светового образования. В дополнение к прочему вначале редкие, постепенно учащающиеся кометоподобные золотые сполохи прорезали дымчатую структуру фантастического новообразования. Сознание дремлющего Марата, совершенно точно ощущая абсолютную неестественность происходящего вокруг, приписывала сонному воображению авторство световой метаморфозы, и только настойчивое прикосновение к плечу оно не в силах было проигнорировать. Пацан спохватился, встряхнул головой, отгоняя сон, обернулся и увидел, что подле него на коленках стоит тот самый старикашка, которого он так упорно тащил сюда на плечах, глаза деда наполнены ужасом удивления, а губы шамкают в бесплотных попытках что-то сказать.
"Что, дедушка, что случи...?", - Марат осекся на полуслове, увидел, что кокон света вовсе не был сном. Рот Марата разверзся от удивления, повинуясь инстинкту, мальчуган отполз от края кокона, обхватив деда руками за плечи, то ли в попытке защитить от опасности немощного старца, то ли, желая обрести защиту в его, мало приспособленном для последнего, лице. Спустя несколько долгих мгновений сквозь уже совершенно непрозрачный кокон шагнули двое - обе среднего роста, достаточно привлекательной наружности в обтягивающих стройные фигурки одноцветных комбинезонах - Марату сразу понравилась та, что была в красном. Страх отступил, в душе Марата поселились покой и умиротворение, стоило только очаровательным фантастическим созданиям, не лишенным при этом всех присущих созданиям прозаическим прелестей, мило улыбнуться, предворяя акт вербального общения.
"Здравствуйте", - заговорила та, чей комбинезон был зеленого цвета. Судя по всему, она была старшей и главной в паре. - "Мы представители МР, рады предложить вам возможность спасти очередной мир", - голос пришелицы звучал настолько торжественно и чарующе, что Марат окончательно уверился в безопасности происходящего, захлопнул рот и попытался приподняться, однако, вспомнив о деде, решил помочь ему снова вскарабкаться на лежак. Если дед сейчас и нуждался в помощи, то исключительно медицинского характера, причем с явным уклоном в психиатрию. Он совершенно не реагировал на внука, все внимание его было сосредоточено на коконе и очаровательных собеседницах. "Да, пожалуй в этот раз похлеще ударило...", - думал старик, - "Не знаю что там за пиво этот недоносок во фляге таскал, однако, в прошлый раз, когда семидесятилетие справляли, чертями обошлось...".
"Если позволите, то инвентарь и инструкции предпочтительно получить уже на месте", - продолжила беседу смазливая в красном, - "а то знаете... всякое по дороге случается", - сказочная улыбка, мелькнувшая на ее губах, окончательно убедила Марата в необходимости оставить наконец, впавшего в ступор деда, в покое.
"Ну ты как всегда спешишь", - с деланной строгостью проговорила, обращаясь к красной старшая, - "Главное снова забыла, а протокол потом как, опять липовый подавать?".
"Ой простите", - смутилась младшая, отняла улыбку у очаровательных губок своих и торжественно продекламировала, глядя в упор на Марата немигающим озорным взором, отчего партизанские щеки вмиг залило краской, - "Друзья, согласны ли Вы, помочь нам в выполнении святой миссии МР, спасти и уберечь от жуткой напасти мир, имя которому Х? Помните, что согласившись, Вы навсегда увековечите собственные имена в анналах организации МР, прослывете истинными героями, спасителями миров... Кроме того, пакет посмертных желаний, в случае неудачи, Вам гарантирует доброе имя МР", - последнее предложение проказница произнесла несколько тише и куда как более поспешно и менее внятно по сравнению с прочими словесами.
Последовала короткая немая пауза.
"Можете просто кивнуть", - подбодрила красная, - "Вот, он кивнул, кивнул, я точно видела", - нетерпеливо затараторила проказница, обращаясь уже к старшей напарнице, хотя Марат точно знал, что не кивал, дед же, похоже, вовсе утратил возможность ко всякому телодвижению.
"Теперь все, формальности улажены, отправляемся", - зеленая неестественно резко крутанула головой и мир вокруг Марата исчез...
...Исчез на совершенно неопределенный срок, чтобы появиться в абсолютно новом, ранее незнакомом обличии.
В этом мире было светло и по-весеннему свежо. Марат восседал верхом на выступающей из сиреневой воды живописного озера спине некоего гротескного создания, более всего напоминающего достаточно упитанную меч-рыбу. На берегу, усеянном каменьями совершенно невообразимых цветов, размеров и форм (некоторые из которых к тому же двигались), стояла парочка очаровашек в разноцветных комбинезонах.
"Итак", - начала старшая, когда Марат наконец обнаружил ее присутствие на фоне нереального пейзажа, - "суть задачи в следующем: этому прекрасному, фантастически богатому миру угрожает жуткая опасность...", - старшая сделала многозначительную паузу. - "У этого мира есть проблема и имя ей - Кровопийца!.. Ваша задача - остановить чудовищную трагедию, грозящую этому благодатному уголку Вселенной. Остановить Кровопийцу".
"Значит так, теперь детали", - вступила красная, деловито просматривая какие-то записи, неведомо как скрытые ранее облегающим комбинезоном, - "Отправляетесь через десять минут плюс-минус две минуты, ориентируетесь по невесомой путеводной нити, к вечеру достигните Скалы Кровопийцы, доберетесь до логова, что в пещере у самой вершины и любыми средствами воспрепятствуете осуществлению его злостных намерений... В качестве инвентаря: фляга походная с водой озерной - 1 штука, котомка с сухарями - 1 штука, кол осиновый - 1 штука".
"Вопросы?", - осведомилась зеленая.
Марат приходил в себя, все это было так необычно, но страха он вовсе не испытывал, усталость тоже куда-то пропала. Вопросы? Вопросов было море, но первое что он все-таки спросил: "А деда где?".
Пришелицы из МР несколько сконфузились.
"Видите ли, уважаемый спаситель миров, как раз сейчас Вы на нем восседаете".
Марат опустил глаза долу, внимательно всматриваясь в очертания рыбьего корпуса, пытаясь отыскать в увиденном черты спасенного им намедни старика.
"Деда, ты как?", - в голосе внука звучало тепло и забота, которые так не вязались с его положением относительно спины меч-рыбы-деда.
"Нет", - подумал водоплавающий дед, - "все-таки не пиво там было..."
"К сожалению после этой незначительной трансформации ваш спутник утратил способность к вербальному общению, но можем вас уверить, он чувствует себя хорошо и будет вам верным помощником в благородном деле спасения мира Х", - красная снова куда-то запрятала свои записи, отчего формы ее под комбинезоном нисколько не исказились, - "Еще вопросы?".
"Конечно, еще", - Марат неловко ерзал на спине рыбы-деда, - "этот Кровопивец, почему бы вам самим его не остановить, чем нас тягать неведомо куда? И как мы назад вообще возвращаться будем, или как?".
"Конечно будем, после выполнения задания - тотчас. А что касается Кровопийцы, то в правилах МР привлекать к выполнению несложных заданий примитивных существ, чтобы, так сказать, способствовать их моральной эволюции... Ну что ж, теперь летите", - зеленая отрешенно выпростала тонкую конечность в направлении чернеющих на горизонте гор. К немалому удивления Марата, и куда как большему удивлению его названного деда, меч-рыба выпростала над поверхностью озера громадные перепончатые крылья, размахом не менее трех метров, несколько раз махнула ими, приноравливаясь к покорению новой стихии, и с титанической легкостью взметнулась ввысь, походу переименовавшись в меч-рыбу-с-крыльями.
"Удачи!..", - догнал начинающих воздухоплавателей нежный голосок красной.
Несмотря на всю несуразность обстоятельств, бешенную скорость, с которой развивались события, Марат - не по годам смышленый разведчик партизанского отряда, не растерялся, подводя краткие итоги так внезапно обрушившейся на него фантастической ситуации.
"Вот ведь штука какая", - размышлял Марат в полете, - "Попал так попал, "примитивный". Хорошо, конечно, мир спасти, пусть даже и Х, завсегда дело полезное и как раз мне по плечу, однако, неожиданно несколько. В любом случае, мнением моим эти комбинезонихи похоже не сильно интересуются, одна надежда вырваться - Кровопивца поганого изничтожить, а там видно будет".
Под перепончатым крылом проносились горы, леса, реки, озера, города, поля и веси мира Х. Иногда Марату удавалось разглядеть внизу человекоподобных существ, что мирно и деловито сновали по земле в своих повседневных заботах. Судьба обитателей этого уникального творения Вселенской Сущности была в, не по годам крепких, Маратовых руках.
"И зачем я только в церковку эту полез", - размышлял дед-меч-рыба-с-крыльями в полете, не забывая при этом всматриваться в направление, указуемое путеводной нитью, - "Мало ли что болтали. Не могло там самогона оказаться, точно не могло, все изверги с собой позабирали, только стены трухлявые и побросали мне на беду... А во фляжке у мальца точно не пиво было".
Спустя несколько часов лихого полета, Марату и его спутнику предстояло встретить второй за сегодня вечер. Жуткого вида каменная громада приближалась с каждым взмахом исполинских крыльев деда-меч-рыбы. Путеводная нить упиралась в плато, расположенное практически у самой вершины Скалы Кровопийцы. Марат похлопал меч-рыбу-с-крыльями по холодному скользкому хребту, не сдержав внезапного порыва нежности, прильнул к голове создания затяжным слюнявым поцелуем: "Не волнуйся дедушка Осип, я скоро вернусь". Сморщив, окружающие лицевой мечеподобный нарост, черты чудовищной физиономии, Мирон Аверьянович Барабанов подумал, что если все происходящее вокруг на самом деле хотя бы какой-то толикой не порождение белой горячки, то, пожалуй, он несколько переиграл, эксплуатируя родственные чувства этого странного мальчугана. Снизился и сделал над плато круг. Марат резво спрыгнул с рыбьей спины: "Ты покружи тут пока дедушка, а я уж этого Кровопивца враз уломаю, вражину эдакую".
По всем правилам партизанской науки Марат отыскал наиболее подходящее для засады место - таковым оказался достаточно внушительных размеров валун, скрывшись за которым с зажатым в правой руке остро отточенным колом, новоявленный спаситель миров получил возможность обозревать вход в вурдалачье логово. Смеркалось, на небе появилась необычно огромная луна, залив ярким, несколько зеленоватым, светом мир Х. Упырь до сих пор не казал носа наружу. Устав от напряженного ожидания, Марат прислонил кол к валуну, не отрывая взгляда от входа в пещеру Кровопийцы, нащупал на поясе инвентарную флягу с озерной водой, приложился было к ней губами и тут же поперхнувшись оторвал - во фляге была водка, как пить дать водка, опытный вкус партизана не мог подвести. Такова была еще одна особенность этого странного мира - специфические сиреневатые водоросли, что придавали озеру неестественный, для землянина цвет, отличались, кроме того, способностью вырабатывать спирт в процессе насыщенной жизнедеятельности. Лишенный Менделеева мир постигал азы алхимии своими силами - эволюционно более перспективными оказались лишь те подвиды водоросли, что поддерживали в водоемах неизменную концентрацию спирта приблизительно равную 40%. Именно к подобным ручьям, озерам, рекам и морям, по странной прихоти природы, довлела жизнь. Заев озерную воду парой сухарей, Марат несколько отошел от постигшего его очередного шока. Именно в этот момент у черного зева пещеры показалась сутулая, завернутая в потертый плащ, фигурка Кровопийцы. Увлеченный новым впечатление Марат заметил упыря только когда тот, бесшумно перемещаясь, практически достиг валуна, скрывшего юного партизана. Медленно, без истерики (как учил поступать в минуты опасности покойный командир), Марат потянулся за колом. Вампир миновал валун-засаду, не заметив притаившегося человека - монстр направлялся к краю скального плато.
Кровопийца полностью осиротел в возрасте 100 - 150 лет, точнее не помнил (какая там память в молодые годы). Повинуясь древнему инстинкту, тянулся к людям. Долго не мог понять почему и когда однажды понял - впал в глубокую депрессию. Боролся с ненавистным кровеголоданием как мог, однако, теперь уже точно вынужден был признать, что потерпел поражение - паскудное желание росло и ширилось, норовя всецело захватить власть над сознанием. Сосновый лес у подножья скалы должен был принять последний вздох, заморенного противоестественным существованием Кровопийцы. Стройные корабельные сосны, произрастали относительно тесно - хоть один колышек на его вампирью удачу да попадется, остальное довершит скорость падения (следует отметить, что вопреки устоявшемуся мнению относительно исключительно осине, и заостренным изделиям из нее изготовленным, присущей уникальной способности низвергать представителей упыриного рода в лоно последнего пристанища, не менее эффективных результатов можно достигнуть, применяя сосновые производные в аналогичных целях).
Исполнившись решимости, Кровопийца шагнул к обрыву.
"Ну что же я медлю?", - Марат пополнял душу предбоевым задором, - "Вот оно чудище, вот он мерзостный кровососущий изверг. Сейчас осмотрится, расправит свои перепончатые крылья (после деда-меч-рыбы Марату почему-то казалось таким естественным наличие у любого, ранее неведомого ему, живого существа пары-тройки крылец или там плавников) и обрушится на мир Х, принося муки и страдания в сердца его мирных обитателей. Нет, вражина, гнусный Кровопивец, Марат не позволит тебе терроризировать несчастных созданий", - последнее предложение отчаянный партизан кричал уже в голос, распластавшись в поистине отважном, дух захватывающем прыжке, нацелив осиновый кол в вурдалачью спину.
Даже пребывая на грани отчаянья, Кровопийца не лишился врожденной молниеносной реакции. Инстинкт бросил его в сторону от обрыва, едва слух уловил колебания сотрясаемого за спиной воздуха. Марат чудом не слетел со Скалы, пропахав пузом чуть более полуметра каменистого грунта. Последнее неприятное обстоятельство, стоит отметить к чести юного спасителя миров, нисколько не поубавило его решимости, даже напротив еще более раззадорило мальчугана. Поднявшись, он занял позицию напротив Кровопийцы, перехватил кол поудобнее и снова бросился в атаку. На этот раз со всего размаху влетел в валун, некогда служивший ему укрытием. Резкая боль ударила запястье - два ровных тонких росчерка - с устрашающе обнаженных клыков упыря, который неведомо как оказался за спиной юного партизана, капала алая мальчишеская кровь.
Находчивости Марату было не занимать. Сорвав с пояса инвентарную флягу он плеснул ее содержимое вначале на пострадавшее запястье, затем, деловито дыхнув в сторону, запрокинув голову, сделал крепкий молодецкий глоток и швырнул емкость в сторону.
"Ну, теперь держись, Кровопивец!!!", - неведомо зачем закрыв глаза, Марат ринулся в очередную совершенно безнадежную атаку, чем немало поразил Кровопийцу. Разбег, прыжок... Прыжок оказался несколько более затяжным, чем предыдущие, приземление на диво не таким болезненным как ожидалось. Марат решил, что можно открывать глаза. К немалому собственному удивлению он обнаружил под собой родную спину деда-рыбы-меч-с-крыльями. Приноровившийся к парению и воздушным кульбитам, Мирон Аверьянович мастерски поймал сорванца, таки слетевшего в этот раз со скального плато.
"Надо же какая агрессия, все-таки они меня ненавидят", - Кровопийца проводил странное создание, уносящее не менее странного человека, посягнувшего на практически невинного вампира, - "Я уж было и забыл, как оно бывает - события, жизнь, напряжение и кровь, свежая, горячая кровь!!! Ради чего я столько времени морил себя голодом. Нет, от природы никуда не убежишь". Остро отточенные белоснежные клыки Кровососа блеснули в зеленоватом свете громадной луны мира Х, не предвещая ничего хорошего его многочисленным кровенесущим обитателям.
На рассвете меч-рыба-с-крыльями с Маратом на спине опустилась на фиолетовую озерную гладь. На берегу по прежнему стояли представительницы загадочного МР.
"Ну вот и все, примите нашу искреннюю благодарность, задание выполнено наилучшим образом", - зеленая улыбалась вдвое приветливее прежнего, хотя Марату казалось, что это пожалуй даже невозможно.
"Но как же так, ведь я же его не убил?", - на глаза вконец измотанного событиями Марата навернулись совершенно мальчишеские слезы.
"Убил?!", - в голосе красной сквозило совершенно искреннее удивление, - "Да как же так можно - убить последнего представителя уникального Кровопийцы обыкновенного?! Мы, представители общества Multicolor Piece's, ни за что не допустили бы подобного акта вандализма. Задача перед вами стояла совершенно четкая - остановить, не дать единственному представителю уникального вида совершить акт постыдного самоуничтожения. Вернуть его на путь естественного природного существования. Заставить выживать и размножаться".
"П-о-н-я-т-н-о...", - тянул Марат, стоя посреди сцены дома культуры неведомого, опустошенного войной, селенья. У ног дымился некогда почти чистый котелок. Деда рядом не было - тот неведомо каким образом сумел-таки объясниться с комбинезонихами и уговорил оставить его, пусть даже в обличье крылатой носатой рыбы, в мире фиолетовых 40%-х озер.
Уже подходя к лагерю родного партизанского отряда, Марат понял, что так смутило его в последней патетической речи красной очаровашки. Она ведь сказала "размножаться", но как ему размножаться, если он единственный? Марат ухмыльнулся, почесал поврежденное запястье. Добравшись до лагеря, рапортовал командиру (что оказался живее всех живых), и сразу заснул, едва нащупал в темноте странную ромбическую кровать с неудобными высокими бортами. Теперь Марату снились совсем другие сны.
|