Попили наконец-то чай. Уже без запрокинувшего навзничь голову Андрея. Тот даже с облегчением всхрапнул, безвольно свесив груду плеч к столу. В незаметности притих, осев мешком. Подгреб неловко правую ногу под грубоватый, с облупившимся подавно лаком, стул. Живот под клетчатой сатиновой рубашкой удобно лег на ноги. Глаза накрыло плотной обволокой пухлых век. Под беглый, но нечуткий сон едва подрагивали веки. Восковым тонким налетом на лице вовсю поблескивал вызревший пот. Да, обвиснув, раздувались крупно в сетке красных капилляров крылья носа.... - С устатку это он...- Скорее извиняясь, обьясняла Настя куму слабину Андрея.- Вчерась вона намаялся вчистую. С ремонтами все с этими. Будь они разом неладны... Ездиют ведь, доколь последние колеса не поотпадают. Потом ему всю рухлядь скопом в наш гараж и тащат... Хоть и обрыдла эта работенка, а на отказ идти не больно-то сподручно моему. Не то в следующий раз, когда опять припрет, уже другого позовут.- Дрогнувшим холодным тоном выдала тревогу за перепадавшую случайно подработку. В обливе густо - черной мги крепчал незримо ночной силой звенящий ломко мерзлячок. Тяжеловато - голубой присвет амазонита каймил угрюмо кромки хмурых туч, просеиваясь скупо к засыпанному крупным бисером грубому насту. Кое-где тонко, коротьем сухотным скрипа стуже противились окрестные деревья. Углами стылыми, ожив в редких нападках сквозняка, зализливо и ходко часом едва постанывала вьюга. В местах открытых и широких незваным, шустрым повивальником метался вольно и беспечно на юру высвежевший ветер. С высокого навеса фонарей расплывшимися кружевными пятнами вылеглись плоской утюжиной в дворы тени попавших в свет деревьев. Редкие где очаги света прямоугольной и подслеповатой хмурью нелепо сверху вглядывались в ночь. Потом все попритихло. Улеглось. Сытью облапистой в полную меру прихлебнуло беззвучь. И до утра немая разбрелась в округе тишина, глотая мигом редкий звук. Зацепенела вширь. Как онемела. Дарила милостиво блажь истомы. Всеохватно. Безотзывно. А под ней будто вживую все прибралось до зари... - Надюшка - как - со своим низким давлением и по сей день воюет?- Молвила вымученно - тихо Настя с придыхом груди. - Да - а... К врачам районным летось направляла ее наша акушерка. Там прописали ей целую кучу всяческих таблеток, раскиданным по всем ефремовским аптекам... Соседка насоветовала к знахарям пойти. А бабки, к ним когда наведалась, те насоветовали с розмарином, заманихой, золотым корнем и не аптечным зверобоем творить себе чаще настои. Попользовалась. Кажется, месяца три. Чуть полегчало... Таблетки так до сих пор и не сподобилась ку... Вдруг Андрея повело лицом к столу. Рука упала на тарелку с недоеденной самим картошкой. Придавила вывернутой кистью бортик к старой скатерти. Настя, спохватившись, с немым вопросом, застывшим в резко вздернутых бровях, кинула пропитанный тревогой взгляд на Ивана. Тот резко спохватился, заморгав встревожено глазами. Аж вскочил. Одобрительно кивнул, направившись к Андрею. Быстро сошлись, обняв хозяина в четверо рук. С горем пополам, в подпадах слабких ног, повели в детскую комнату. Тот все противился, как гаснущее пламя ветру. Но вдруг расчухался. Бессмысленным рывком вдруг попытался вырваться. Завелся в крике: - Гвардейцы!.. Ишь ты!.. Никогда... Да я!- Тянул к себе правую руку. Хотел ударить ею себя крепче в грудь.- Стоять! Стоять, сказал, Андрюха!- Подбадривал себя, клюя все чаще носом.- Наши придут... Станет легчей... Мне бы вот токо... Заговорившись, он в узком проходе чуть не уложился в шкаф. Сорвал нечаянно с крючка свое весьма заношенное демисезонное пальто. Бросил, будто ненадобно, себе под ноги. В нем же запутался. Низ от этого как стреножило. Или проявой полной по коленкам шибанул сильнейший спотыкач. Оттого стал медленно валиться памятником в дверь. Лапнул беспомощно пару раз зеркало для удержу осанки. Ничем стекло не помогло. Только оставил на нем жирный отпечаток проскользивших книзу пальцев. Шагнул еще. В провал... Поволокой в стойке кобры вытяжно свело в уклон. Травой укосной с легким шумом рухнул ускоренно в проем. Странно сложился. (Будто спешил в каком ручье воды напиться). Удивленно приземлился на колени. Просил, едва выглядывая опьяненным в дупель шестью неполными стаканами собой, из-за узких щелок хвативших поволоку глаз: - Я же вовсю еще ... Того... Ыг - гы... Способный... Вместе давай-ка одоле... Уф - ф - фу - у... Куда ж меня?.. Не складывай! Тут прямо ночь. Темно. Нечто... (Надежде удалось на миг короткий перекрыть накрест ладонью его слюнявый рот)... у негра.- Пошарил впереди себя разжатыми руками.- Ванек, держись!.. Я тебе тож.... Вот подмогну... Не зашибился чем бы.- Руками кое-как подгреб себя к Ивану.- И ты... Хватайся за меня, Настюха. Не вишь: как глыба я... Куда ты... Этось... Валишь... То ж уже я - не шкаф... Что кособочишь эдак-то... Меня... И так в ходун все развернулось...Не стоит... Да ты не силуй! Щеки... Не трепай... Не висни ж! Кто еще в штаны там лезет? - Лезем, лезем!- Злилась Настя.- Потому, что сам уж неспособен... Глохни!.. - Я?.. А зачем?.. Еще покуда как способен!- Встал попрямее от обиды. Выпятил нахально нижнюю губу.- Удостоверю, ежли только оклемаюсь... И схожу, надось куды... По делам маленьким... Еще по бабам... Где чтоб с прибором... Особливо... Ой - е - ей! Ха - га!.. Щекотно! - Я те так дам! Ишь ты - по бабам!.. Ложись прямей, удостоверитель неудовлетворенный хренов! - Ох - х, и зря - а - а же... Зря... Э - э - х, вы...- Затихая, всхлипнул от обиды. Под скрип панцыря упал враскладку, как понтонный мост, на край кровати. Чуть приподнялся на отдаче. Следом вытянулся в пласт. Угомонился. Настя с Иваном занесли прямее ноги. Перекатили на середку. Определили, как могли, на боковую. Кроме тапок и носков, ничего снимать не стали. Следом приложили темям к накрахмаленной подушке, вытянутой из разнокалиберной четверной горки. Обглядели наскоро всего - готов ли к сну. Тот уже исправно надувал лоснившиеся щеки. Попыхкивал смиренно ртом. Недвижью налаживал себя под сон. Чуть посопел. Похмыкал. Повздыхал. Потом обвалом к слуху выдалось сопенье. Понаблюдав немного, укладчики втихую зашмурыгали в две пары ног на кухню, уединяя спящего с первым прологом к самим озвученному сну. - Спаси и сохрани нас в час лихой, пресвятая Божья матерь. Уж не гневайся за нашу слабину. Пойми: невсутерпь эта доля, видно, нам, коли из всяких тяжких вечно не вылазим...- Обратилась Настя, как к живой, к старой двухклиньевой иконе Неопалимой Купины. С надрывом еще что-то вытяжно шепнула. Качнулась тенью в трех поклонах. Плавно и тихо, под неслышный шорох полотняной юбки, повернулась. Вышла... Взгляд иконной Богородицы в дальнем углу, вставшей погрудно под доставшимся от тещи рушником, из предосужденного прежде, казалось, превратился в укоряющий и метился теперь уж точно в спавшего Андрюху. А перст указывал душе неправедность данного отрезка его длинного пути по бытию и истово склонял на покаяние вместо завтрашнего восхищения от потребления сивухи и оханья от нескончаемого гула в голове от бодуна... Настя стала собирать посуду в мойку. Понесла в узорчатую хлебницу подсохшую на выкладке к столу нарезку хлеба. Иван перехватил рукой тарелку, несмело набиваясь в помощь: - Давай чуток хоть подмогну. Все одно болтаюсь по углам... - Еще чего! Что ж я - не баба.- Последовал короткий отговор.- Лучше вон по телевизору что погляди. А то ложись. Я кресло тебе тоже в детской разложила... Мужик уже почувствовал: малёк перегулял. Налившимся свинцово грузом век тянуло в сон. Глаза слипались, тронутые резью. Он сразу весь расслабился. Размяк. Не находя сил для терпения, поплелся вслед за кумом. Попутно кое-как повесил то упавшее пальто. Попарно выставил не в масть ботинки, тапки. В такте покачливом начал рассматривать попавшуюся в руки дамскую пляжную шляпку. Не додумавшись, куда ее приладить, натянул на верх стоявшей внизу банки-трехлитровки с огурцами. Не забывал попутно выдвигаться к заданной под расхмелевшими парами не в меру разогревшимся умом позиции с названием баюкающее - и ублажливо - наимягчайшим: опочивальня... Как в звуковой протяжный шквал, попал в уже зашкальный храп кумца. Ритмичной канонадой ему быстро перебило тягу в сон. Едва расчунявшись, присел в углу на старенький диванчик. Защелкал в радости хмельной по всем подряд попавшимся каналам. Мелкие планы не глядел - в глазах уже туманилось, двоилось и плыло. Тут вдруг сошла в экран огромная картина. Вся с музыкой. Сполна подсиненная сверху светом. С девчушкой - попрыгунчиком в середке. "Вота наяривает кто... Никак таскаются балетники какие!"- Улыбчивая стегнула думка.- "Ага... Они, они, родимые... Ишь ты! Пейзаж каков!.. Вон что эта деваха в белой да еще с гардинных занавесок стыдобищи, сделанной прямо на подгляд, в таком порханье вытворяет! Пигалица ж ведь совсем!.. И вся худюща до просвета! Не за что тронуть даже. Ма - ать честна!.. Не тело - а набор костей. Такую б Надьке на откорм отдать под лето. Мясцом, гляди, к Покрову б обросла... А ничего ж - вон как резва! То прыгнет козочкой. То вдруг юлой закружит. Да все, етить ее туда, ногой крутнуться на одном большом пальце норовит. Никак в наперстке он. Или уж вовсе деревянный... Ну - у, ноги - чисто ножницы... А этоть, гля! Уж в кои почесала провороты!.. И сам вон заявился лоботряс, что в белых трениках в обтяг... Как же носиться полуголой без него? Кинь сбоку - будто в панталонах. Еще какого черта там забыл?.. Только и делает, что тискает в обхват. Да все по сторонам почаще норовит свои ножищи разбросать в подпрыге... Который раз арену вкругаля кузнечиком вон облетал... Близится к ей самой. Забаловал вовзят... Приладился: целует шею на халяву. Нет, чтоб хоть с розой припереться!.. Зажимает. Весь распоясался. Нечто от рук отбился. Каков, поди, хамло! Гнала бы... Во! Наконец никак отбег. Винтом от радостей вскружился - рад дырку протереть в полах... Ох, и хитер! Вконец облапал... Как хмырь какой. А та стоит вся в обслюнявках! Делать что не знает. Могла б и в морду дать... Сам-то как старается слинять. Рванул за куст... Она ж теперь уже сама за ним все норовит увиться. Нет, чтоб прождать чуток. Сделала б там хоть вид, нечто отшила. Сам бы прибег доцеловать. А то стоит, небось, за занавеской. Ехидничает всласть. Та уж в изводе вся, поди, зашлась. Руками намахалась, исстрадавшись... Нет, не пойму уже никак, кто и за кем там припускает. Шастают всей кучей в беготне, а в умысле, небось, другое затевают... Скорей всего, прелюбодейственностью отдает. У нас кому так здеся изьясниться - сразу в дурдом сдадут... Может, начитанным и в нрав танцульки эти... Только не нашенскому брату, что ближе к вилам с детства встал. Без них и так вся голова вчистую набекрень"...- Вывел итог, переключив на новую программу с бородатым мужиком в экранной амбразуре. Тот все витиевато рассуждал о жизни. Уговаривал неспешно мягким, полусонным тенорком. И так доходчиво, что чуть из телевизора не вылез. "В один присест, поди, уговорит из спичек мост состроить... И ведь уверуешь!- Оценивал того способности Иван.- Если бы тише голос был - уж точно бы сошел за повитуху". Мужик все больше говорил о том, что лучше будет... Точно. И вот-вот. Рядом с намедни. С лица гляделось - будто с завтрашнего дня. "У тебя б годами ветер по карманам погулял - из этого своего ящика не так бы распалялся! Никак поболе приплатили: аж с губ пена текет. Глаза вон все замаслились. Лицо и то, похоже, чем-то паточным от небылиц пообметало".- Остудил умом чужой задор. Зато сразу прикинул, как легко будет дремать под тот слащавый, колыбельный голос. Тут же уткнул затылок в мягкую приятность наволочной бязи. Немного погодя в ватной заглушке, одолевшей уши, под смежившиеся томно веки расплылся незаметно в ни во что и приторно - елейный звук, и бородатый пустобрех в экране... Настя уже почти закончила все мокрые кухонные дела. Протерла тряпкой розбрызги по моечным краям. Выжав в руках, повесила и тряпку. Забила дополна мытым добром давнишние сушилку и буфет. Прибравши стол, решила вдруг кружкой с отстоем утренней воды полить цветы на подоконнике. Подойдя к окну, залюбовалась ярким, на приполне, месяцем, пробиравшимся на юг. Монистом редкого рассева в матовом бархате небес тускнела выжелть горстки звезд. Встала она недвижно - сиротливо по разрывам меж спешащей хмуро плавью туч... Женщина глянула вниз. В самый раз на сани кума. Там шустро промелькнула вдоль полозьев тень к вожжам. Вернулась взад. Легла накладкой к лошадиной. "Носит же кого-то в неурочный час. И не спится окаянным...- Успела равнодушно удивиться. Потом вдруг будто пробило током ее тело. Наплыв меловой выбелки мгновенно кинулся на длинное, скуластое лицо.- Так это ж... Господи, помилуй!.. Ванькину клячу обротают... Вон оно зачем... Кружатся там?" Ноги уже резво несли за кемарнувшим кумом. Заплевшейся ногой на повороте узенькой прохожей сдвинула в кучу рядом с обувницей всю выкладку расставленной Ванькой своим порядком обуви. Не остановилась. Не повела и глазом. Ворвалась в темноту, озвученную храпом мужа вперемешку с тонким голоском какой-то тощей, верещавой девки с телевизора. Нашла прилегшего Ивана. Взволнованно дыша духом доеденной селедки с густой заправкой лука, начала сразу тормошить. Водила тряско студенистой грудью перед чужим носом, донимаясь кумовой побудки. С придыхом в шепот выливала сонному тревогу: - Ванюш! Там... Этоть... То есть... Твою клячу... Настырным, томным фоном ворвался в ее голос ядреный храп мужа с дивана: - Хр - ру - у - у... Ух - х...- Тянул жадно в себя. Пуф - ф - ф.- Уже ненужно в длинном выдохе - обратно. - Ась? Что мою?..- Иван, моргая, продирал глаза.- Чего? Какую... Ах, да! Лошадь?- Уперся хватом тощеньких ладоней в палевый обтяг дивана.- Где - е?- Глаза тяжеловато обживались в полутьме. - Да там!.. Кто-то...- Запнулась. - Украл? - Нет... Украдает! Украдёт!- Кума уставила испуганно темные сливы глаз на гостя.- Ну, словом, лазят к ней! Быстрей давай!.. - ...Ага! Так бы...- Не договорив, Иван уже бежал с прихлопами широковатых тапок кума по ступенькам вниз.- Хляп - хля - ляп...- Хлестала чисто частыми шлепками выстывший бетон легкость резиновых подошв.- Тух - ду - дух...- Перекликалось глухо эхо на площадках через миг. И вновь отзывно добиралось кверху. Уже гораздо тише. Реже. Прилично скомканное. Отзывчиво и глухо отбиваемое от всех стен... Пока Настя подошла к окну, мужика уже и вынесло с подьезда. На бегу он уже пересекался в простывшей насквозь точке жизни с чьей-то наживной за его счет перспективой. Кричал что-то внизу с орлиным взмахом рук двум пацанам лет по пятнадцать. Те шустренько махнули от коня. Он - следом. Понесся наискось на перехват. Зацепившись за невидимый в снегу бордюр, еле удержался на ногах. "Да чтоб тебе... Ни дна, едрена!.. Понаставляли тут..."- Только и успел подумать. Добежав, схватил того, что был пониже и плотней, за воротник. Ноги мальчишки еще какой-то миг бежали по инерции и быстро уложили тело вверх лицом на грубый снег. Из положения покойника на Ваньку в диком страхе глядели немигающе и вжато уже влажные от слез глаза. Ванька живо, с радостью, представил, как будет он его сейчас трясти. Доберется кулачьем своим литым до пострига загривка. Будто гирями, будет с размахом рассекать ими жгучую выстуду двора. Станет вовсю дубасить, осыпая густо плечи, плотные бока и все, что попадется под руку на прикрытом ношеной фуфайкой чужом теле. Так уж отмутузит он его! Так растормошит щенка! Поведясь без чувства закипевшей в жилах злостью, прокрутил в уме сюжет, будто в ускоренном кино... Ком предощущения от удовольствия за наказание готов был вырваться из расхмелевшей, досыта накормленной груди. - Дядь!.. Дядя... Дя - а - денька...- Стегануло что-то вдруг, окунув разом все мозги в жгучий холод полыньи. Вал полного бессилия мгновенно накатил на тело. -... Порешу, гаденыш! - Я не бу - у...- Смешались хныканье и сопли. - Я б тебя зараз, скотская твоя душа!.. Так бы... Ух - х - х! Понавтыкал бы... В полную труху!.. Аж в мокроту...- Свинцово, в пятна белые в замках фаланг, охватно огрузнели кулаки. Плюнул со всей накопленной за это время злостью в разлаписто от нервов открывшуюся левую ладонь.- Моли бога, что до полного ответа не дорос...- Захрипел злобно.- Не то б уделал я тебя - вся родня неделю б точно только по одним присаженным фингалам узнавала! Невиданным усилием все же сдержал себя. Круто развернул подальше от расправы. Только сейчас он осознал, что в этом полноватом теле до сего дня течет по жилам кровь ребенка. Сдержавшись от кулачного приклада, Иван цепким хватом приложился пацану в оба предплечья. Приподнял парнишку за фуфайку, будто хотел вытряхнуть наружу. С огромной силищей толкнул вперед. Тот так и нырнул всем телом в снег. Пропахал его с полметра. Быстро поднялся... На будто бы одеревеневших и чужих ногах шатко и неверно побежал. Да все косой и дерганый изрядно бросал взгляд через плечо, боясь догона. Шустро отряхивал сухой и крошисто - нелипкий снег с ребячьих плеч... Повернувшись, Ванька поднял из снега почти распряженные вожжи. Привязал опять к березе. Постоял. Подумал, глядя вдаль на только что отхоженного, поднявшего себя с карачек паренька. Его напарник ждал подельника напротив, на углу пятиэтажки. Мужик подкинул лошади приличный ворох сена. Ослабил повольней подпругу. Похлопал бодро лошадь по спине. Звучно с обеих рук поочередно высморкался. Растер влажные остатки возле носа по продолу рукава. Пооббивал глухо друг о дружку ноги. И заспешил в подьезд. ...Холодок морозца забежал в прихожую быстрей Ивана. Шустро сиганул к ногам кумы. Обвил на миг их в хрупкую наволочь своего короткого исхода. - Наподдавал слегка барбосам.- Частым дыханием пытался отогреть раскрасневшиеся руки.- Молодняк. Сучата чертовы. Ишь ты!.. Хотели, видно, прокатиться... Ну что ты с них теперь возьмешь? - Надо было бы побольше всыпать...- Возмутилась с одобрительностью Настя .- Чтоб неповадно было. Вот только чейные они - ума не приложу. Может быть, с Восточного поселка...- Прикрыла рот ладошкой, в раздумье закусив губу. - Пора домой.- Робко начал Иван.- И так уж загостился. Моя и так наказывала побыстрей вертаться... Хотя, сказать по правде, сегодня мы тут славно посидели. - Еще чего?- Вскинулась хозяйка.- Куда собрался на ночь глядя... Кто ж тебя, миленький, теперь отпустит? Не хватало грех на душу брать. Еще не дай бог что случится... Нет! И не думай.- Растопырей возвела к нему ладони. - Тут ехать-то - на гулькин хрен...- Упрашивал уже совсем несмело кум.- Соплей какой невзрачной невзначай - и то достанешь. - Не смей и думать!..- Окрепчал, как к вечеру мороз, голос кумы.-Андрюху, знаешь же, в самую в смерть обидишь. - ...Что тут у вас?- Пришедший с отсыпа Андрей сквозь щелки глаз с паршивой резкостью навел нечеткий взгляд поочередно на обоих. Протер для верности пухлой ладошкой уже закисший правый глаз.- Коль меня спать отволокли, так сами тоже не шумите... Разворошили сон такой... - Перевернулся бы... Или подушкою накрылся.- Занедовольничала Настя.- У нас свое. Не до тебя, пойми, тут ноне... - Конечно же... Поди поспи, когда по всему сну в глазах гульба вон с девками стоит, а подле всех ушей носятся крики ваши дикие... - Тут вон на пару обсоветовались с Ваней мы - и то решенья нет. А ты все дрыхнешь, как назло. Чуток хоть вспомогнул бы... - Чем? -... Слава богу - наконец спросил. Вон что творится, глянь!..- Затарахтела с переливом чувств кума. Перекинула открытый взор на мужа. Закивала головой в сторону окна.- Там охломона два каких-то молодых у его лошади крутились только что... Удумали черт знает что. Ясное дело, Ванька весь испереживался. - Не понял... Ломко выгнул бровь Андрей.- Что еще за молодняк? Никак не вьеду в тему.- Вытер ладонью липкий пот со лба. - В темноте разве ж разберешь?- Сожалея, оправдалась Настя.- Вились все возле... Кумец вон только распужал. Поотгонял подале. - Дела сурьезные никак поднавернулись...- Озадачился супруг, присев и отбивая что-то пальцем по столу.- Одного пуганья мало.- Положил руку себе на шею. - Да - а - а?- Удивилась Настя. - Тут забоишься в самый раз. Как бы еще коня не увели... И вправду - стремно без присмотру оставлять там одного его. - Да нет же.- Ивану стало вовсе неудобно.- Дело - то вовсе не в коне. Поспешать надобно. - Может, что решим?- Взмолилась Настя, глядя на Андрея.- Я про животину.... - Что тут такое предпринять? Придумать что.- Протянул медленно тот. Прокашлявшись в ладонь, продолжил.- Надо прикинуть. Покумекать. Все обмозговать. По полочкам как надо разложить... - Так ты и помозгуй.- Не унималась Настя, сверля мужа взглядом.- Расчухался уже, небось. - Уже почти что...- Зачесал за ухом.- Во! Бляха - муха! Есть идея!...- Разбросал по сторонам пухлые руки.- Сейчас уже почти все спят.- Заговорщицки взглянул на свои старые, с потрескавшимся ремешком, часы.- Вот мы твою коняку на первом этаже под лестницей-то и пристроим. Пусть переждет там ночь... Чтоб не мозолила глаза окрестной шантрапе... А утрецом, ни свет - заря, тебя и отрядим в дорогу... Ну, так как? - По правде - даже и не знаю.- Оробел Иван.- Как бы чего не приключилось... Лошадь она все же никак. - В вашей конюшне лошади стоят?.. - Там-то стоят... - Здесь тоже не расклеится. Ночь отстоит. Как милая... - А если цокать будет? Тогда что...- Робко выразила беспокойство Настя.- Она ж, поди ты, на подковах вся. - С какого это черта?.. Лошади, думаешь, ночью - что - не спят?- Возразил уверенно Андрей. Не будет спать - подпоим брагой. Полведра вон с фляги той, что под столом, на первый раз ей хватит за глаза.- Резанул ладонью горло. Иван осоловелыми моргал глазами. Прикидывал серьезность предложений кума. - Э - этого только не хватало!..- Озадачилась кума.- Замыслил что: споить скотину! Она после такого его утром ко всем лешим сразу развезет. Узлы по всей дороге собирать придется. А то еще напропалую по всем кочкам понесет... Мелешь тут всякое с расхмелин... Что малое дите какое. - Пошутковал я.- Осадил ее вдруг развеселым ставший муж.- Если что - ноги в мешки поставим... Лады?- Вытянул ладонь в сторону кума пухлыми подушечками вверх. - Лады.- Согласился неуверенно гостивший. В смешноватой неуверенности хмыкнув, наложил сверху свою ладонь. Кусты надбровий, выдавая озабоченность, вылезли на низкий лоб. Видать, представил ноги Дурика в мешках. - Прорвемся, Вань! Не дрейфь...- Хлопал увесисто рукой хозяин в плечо гостя..- Ну что... Рванули? - Вы там поосторожнее уж как-нибудь. Без перебору чтоб.- В закрывавшийся притвор двери советовала неуверенно хозяйка. - А то...- Расплывчато звучал ответ Андрюхи. - Да больно не шумите. Ночь все же на дворе. Люди ведь по полной спят... - Все будет нормалек. В самую точность. Так, как ты и прописала.- Муж прикрыл дверь. - Ты иди первым. На тебя надёжи больше...- Шептал Андрей еще на лестнице.- Все-таки свой. Тебя она признает. А я уж буду задом править, коли что. Как что - подсказывай. Я имел дело только с лошадиной силой. И знаю лишь, что кони заправляются травой. - Ты близко к мерину не подходи. Он хоть не взбрычливый. Но мало что...- Осторожно наставлял его Иван.- У нас давно еще, при коммуняках, один из жеребцов, как обьезжали, снес конюху вчистую весь передок зубов. Дак широко ж провал зиял - весь язык в него пролазил. И вниз по десна обломал... Так что сподручнее держаться обочь. Выйдя с подьезда, оба под капустный хруст несвежего наста заспешили к саням. Иван вышагивал уверенно и редко, глубокий оставляя след. Андрей поспешно бодренько катился рядом колобком. Шустро сновал короткими ногами. Глядел при разговоре чуток вверх на кума. Было заметно, как топорщился в приличных складках коротко стриженый затылок. - Смотри, сколь намело...- Андрей тревожно поглядел по сторонам.- Бери правее - тропка, видишь, вон там. Не то в ботинки точно наберешь. - Так ты тож ставай в мой след.- Советовал кум - гость.. Подошли только что заслеженной Иваном строчкой следов к месту. Зыркнув пугливо на обоих, конь прогнал мелкой волной дрожь по спине с исчерна - гжучим, вороным отливом. Будто с испугу, чуть подсел на передок. - Стой, шарашливый.- Иван сноровисто и ловко начал распрягать. Кум крутился рядом. Зачем-то стал щупать шлею. Следом боязко погладил круп, глядя коню под ноги. Потом смел ладошкой с него снег. Вдруг притих. - Погодь-ка.- Шепнул, дыша клубами пара.- Соседа моего сюда черт прет... Давай схоронимся. Хоть и не пьет, но сволочной мужик. Иван перестал распрягать лошадь. Перешел с вожжами в тень. Вслед за скрипнувшей противно входной дверью металлом застучали по зубам мерина забитые пенной слюной уздечки. Конь засновал затекшими ногами, вовсю радуясь свободе. Заводил крупом. Андрей не успевал менять позицию. Злился, тихо бубня: - Стой, сатана! Виляешь туточки, нечто какая баба разбитная... Ишь, разносился всяшно. Паралик тебя бери... Упряжь Иван бросил себе на плечи. Хомут Андрей повесил на плечо. Бросили проглядь по округе. Чуть погодили. Потом, став по бокам, повели мерина в подьезд. Перед подьездной лестницей конь намертво уперся в снег. Застриг боязко ушами. - По крупу-ка похлопай... В зад.- Попросил кум - гость с крыльца.- Вишь... На лесенку идти боится почему-то. После прихлопа кума Дурик с храпом одолел сразу все три ступеньки. Зайдя в подьезд, мужики прислушались. Вокруг - один звончаво - металлический отбив подков под редкий всхрап испуга. Гость накоротке начал вязать вожжи повыше к лестничным перилам. - А ведь по саням, шельмецы, определят, что лошадь здесь... Надо бы что-то попридумать.- Андрей пальцами, как гребнем, начал чесать лысеющее темя. - Что тут придумаешь?.. Не намудрить бы.- Боязко противился Иван.. - Ты не скажи - и - и... Ага!..- Задралась кожа с лба на место чуба.- А мы давай сведем его на наш этаж! Десятка три ступенек-то всего! - Да ладно ты... - Все будет в самый раз.- Не унимался кум из города.- Поставим между этажами. Давай, развязывай живей!- Шептал заговорщицки по гулкой закути.- Наш народ уже в десятый сон вошел. Весь приспан намертво давно. Пошли. Иван, привычно, впереди. Андрей - в метре с лишним от хвоста. На площадке выше второго этажа конь резко заартачился. Вытянул морду вверх. Настроил чутко уши. И - не идет. Как врос в бетон. Ни взад. И ни вперед. Кум - гость резко рванул вожжи на себя. Лошадь, боясь, осела. Не захотела встать между квартир. Перепугалась в темноте. Привстав, ввалилась крупом во входную дверь. Прямо под Андреевым жильем. Гость с оторопелым взглядом нервно гладил в темноте еще темнее ночи ее морду. Пытался успокоить: - Тпру - у... Ну что же ты, Дурила, скопоской такой. Все хорошо... Все тут прекрасно.- Давился шепотом.- Тут все в доску свои. Резко брызнул позади лошади свет. Резко забил обоим мужикам глаза. У каждого тревожно трепыхнулась мысль: "Что теперь-то будет"? В минуту не вместилось ожидание: - Э - э - э - то что еще такое?- На полвечности любого страха в разной тональности тянул из темноты вопрос противный женский голос. Из двери просунулось наигневнейшее до верха неприличности под любой попавший взгляд полное женское лицо в длинной сиреневой ночнушке. Все губы - в нить. Болванчиком крутилась голова в обхвате пухлых рук. - Жо - рик!- Повернулась выщипанным в моду перьевым крашеным затылком к не званым на ночь глядя гостям.- Выдь-ка сюда! Иди, иди... Не стой. Позащищать иди семью. Поглянь вон, что тут в нашем коридоре натворили? Надо ж... Такое не приснится даже в самом пьяном сне...- Тыкала пальцем в лошадиный бок, не видя мужиков.- Устроили на этаже конюшню!.. А двери... Двери!.. Бож - же ж мой! Убить за это мало. Вышел и Жорик. С раззявленным по-рыбьи ртом. С недвижными, застывшими глазами. С заметной сухой пенной заедью в левом углу губ. Минуты две он ничего не говорил. Прикидывал. Будто бы думал, щипать ли в этот миг себя за ухо. Или кусать за палец. Потом сел обреченно возле стенки с огрызком веника в руке. Сразу встал. Несмело подошел к переговорам: - Откуда здеся конь?- Лупал диковинно глазами.- У - уйди, тварюка!- Толкал на выход растоптавшуюся было нервно лошадь.- Кудыть тебя несет, едрена вошь?.. Ополоумела, небось, никак... - Откуда, откуда?.. От того безгорбого верблюда!- Сьязвила в сторону чужих сторону жена.- Я тебя зачем сюда звала? - Разобраться чтоб... Семейственность сберечь.- Смиренность скромненько сложилась в бантик губ. - Значит, разбирайся!- Почти заверещала.- А я пошла звонить. Чтоб из милиции кого для случая прислали... Я этого так просто не оставлю! И не думайте, чтоб улизнуть! Здесь не на тех нарвались! Ишь ты! Слона б еще свели...- Вбежал за ней писклявый голос в дверь квартиры.- Мыслимо ли... За столько лет своих... - Хана замку...- Засожалел вдруг Жорик с невинным взглядом ангела.- Где я возьму теперь на дверь такую шпонку?..- Оценивал урон вприглядку.- И петли. Надо же. Вживую... С мясом прямо... - Починим мы тебе дверь, Жора... И шпоном сколько надо обобьем... Заделаем под царские хоромы. Сам не узнаешь.- Стал заверять Андрей.- Куда ж я денусь?- Оглядывал того выше груди.- Над тобой, никак, хожу... Живу. Сосуществую... Так бы сказать. - А как вот с этим...- Почти промямлил равнодушно Жорик. Ткнул пальцем в лошадиный бок.- Его куда-то надо б выволочь... Не спать же с ним. Пока других дверей не вышиб. Конь, как влитой, застрял в дверной коробке. Любой сдвиг его тела подтверждал хряско хрумкающий скрип оставшихся дверных суставов. Вилял часто боками. Подобился необьяснимостью повадок игривой, незамужней девке. - Ты его веничком. Слегка. Как в баньке...- Советовал Иван несчастному хозяину.- По крупу. Только сбоку. Чтоб оттель... - И где он, этот круп?.. Это, небось, все тот же зад? - Он самый... - А ежли сдачи даст? - Не даст. Сзади только не ставай. После первого похлопывания веником конь с испуга стал опорожнять в коротком коридоре свой желудок. Стал кругляшами осыпать весь серый, в плитке, пол. Резко запахло чем-то тепловато - прелым. Непривычным. Травяным. С приправой духовитой пара. Тут Жорика как прорвало: - Мужики! Вы что, совсем тут ох...ли? А если он еще и отливать начнет? В ответ из полутьмы площадки глядели виновато четыре чужих глаза. По скулам кума из крестьян красниной разлился стыд. Иван рванулся было подбирать россыпь пахучих кизяков. Куда там! Лошадь крепостью стояла при дверной коробке. На крик опять вышла хозяйка. - Нич - чего себе!- Рот округлился буквой "о".- Они совсем уж обнаглели! Квартиру в нужник превратили.- Всплеснула коротко руками.- Это уже точно беспредел!.. Когда ж милиция... А - га - а!.. Вон как раз и участковый! Вот вы, голубчики, и доигрались! Уж он-то точно выдаст нагоняй. Власть все ж никак...- С радостью предвидела расправу.- Будет, будет вам по заднее число!.. И надо! Чтобы тошно стало. Чтобы все с законом было заодно... Из темноты мутной блесной сверкнула с меха шапки милицейская кокарда. Зашевелилось массой темное скопище во тьме. - Так, так...- Определял по ходу ситуацию.- Посторонимся.- Отодвигал в сторону Ивана. - Чья, так сказать, взялась тут живность? Кто хозяин? Как здесь оказалась?- Обратился ни к кому. - Лошадь етая как бы и моя. Пока...- Подтвердил сбоку Иван.- Заехал в гости к куму. Вот... - ...И сразу - на второй этаж.- Подковырнул словцом служивый.- Что ж... Теперь сварга... Прошусь на извинения. Составим протокольчик... - Коля Петрович! Ты?- Андрей присел меж лошадиных ног.- Не зря, видать, я утром кружку расколол! - Ну, я... Допустим.- Строгость усилила немного мягковатый баритон.- А ты каким макаром здесь? Не в мировые ли случайно затесался... - Так это же кумец мой кровный!- Затараторил радостно Андрей.- Из Карпово приехал. Молочный брат почти что. - Не козыряй тут блатом...- Ввязалась жена Жоры.- Шустрый какой! - Заткнулась бы, тупая ахинея... - Сам заткнись, чувырло.- Со злостью огрызнулась.- Понаехали тут... Шагу, с порядком чтоб, ступить нельзя... Поглянь вон, командир. Стоит вон шатко тепленький. У себя бы там и околачивался. В этой своей деревне самогоном бы и обпивался. Так нет же. В город, видишь, понесло навозное величество его от казанов своих ведерных. На подвиги. Чтоб спаивать наших... Как будто у нас водка слаще... - Как раз его и поджидали... Жаль, тебя спросить забыли, недобитая подьездная ты вша.- Не обретал покой Андрей.- Сказал: стой смирно. Не встревай. А то... - Оно еще грозиться будет! На свою вон...- Не развила мысль. Пригляделась ближе.- Так и он же в титьку пьяный... Фу - у, как разит! Еще и развязался. Наглости хватает что-то вякать... Отметить надобно в бумаге эту несуразность. Может, того... По которому из пунктов пусть еще заарестуют. Охолодился чтоб... - А ты мне наливала?.. Стоишь как дура набивная!- Тянул повыше голос.- Что пялишь зенки? - Ишь, ты! Мурло... Храбрится, гляди, здесь... Хотела б посмотреть. как там ты запоешь? - ...Может, перестанем обзываться? Мешаете... К такому случаю могли б милицию не вызывать. Кулаки же ближе и понятней... Так что давайте лучше разберемся для начала с этим вот предметом.- Предложил Петрович.- Вниз, что ли, обьект сведите... Не буду ж я под лошадью писать. - Ей бы что на голову надеть... Тогда не будет упираться.- Серьезно подсказал Иван.- А то еще чего.... - У нас тут покрывало есть из старых. На второй полке там, в каморке...- Жорик кивнул жене. Та посмотрела на него змеей. - Покрывало покрывалом. А документ-то для начала написать бы не мешало...- Твердила, стоя на своем.- Что там все. Да как стряслось. Совсем по протоколу. Строго по порядку. А то еще отказываться будут... - Все будет честь по чести.- Заверил всех Коля Петрович.- С буквой закона, так сказать, вполне. Жорик сам сходил за покрывалом. Накрыли им сурму коня. Навалились все, кто мог. Со всех сторон. Даже немного раскачали лошадь. Иван тянул что есть силы за вожжи. Правил вниз. Чуть погодя Дурик рванул с испугу с места. Счесал бок, оставив в коробе дверном приличный клок шерсти. Путаясь, вырвал в нем ногой и нижнюю петлю. Встал недвижно на площадке. Иван опять рванул за вожжи что есть силы. Одной ногой уперся в верхнюю ступеньку. Завис яхтсменом за бортом. Потоптавшись, мерин покорно зачастил ногами за хозяином. Не снимая покрывала, тот взял вожжи покороче. Повел. Бедная лошадь ходом вслепую часто оступалась. Как можно дольше под собой держала ноги. Потом они почти все разом опускались на ступеньки. С горем пополам мужик довел коня до входа. Снова привязал под лестницей. Тут подошел Андрей. - Все нормалек. Петрович в доску свой мужик.- Положил руку на плечо.- Знаемся прилично с ним. Вместе учились. - А если... - "Если" оставим здесь.- Спокойно произнес Андрей.- Рядом с твоим Дурком. Перекурив возле подьезда, поднялись всей кучей к потерпевшим. - Приступим снова к делу.- Голос Петровича звучал чеканно - сухо. - Жор? Да ты что?.. Нужна тебе вся эта писанина? Или мы с тобой нормально не договоримся, чтоб разойтись по-человечьи?- Отдавая веник, ворошил того за чувства кум - хозяин.- Мы ж все свои. Почти что кореша. Но в жизни с кем подобного или чего такого не бывает?. - А я что...- Жорик весь как-то сник. Пропитался было прежней простотой. - Ишь, чего хочет?..- Вякнула из-за плеча возникшая опять жена.- Я те так договорюсь! Так подытожу...- Подперла круглые бока.- Вы только поглядите! Вчистую высадили дверь. Тут, может, даже чистой уголовкой пахнет... Какими сроками грозит... И все сойдет им с рук?..- Указательным взмахнула пальцем.- Как бы не так? А если б что со мной стряслось? С испуга даже... Давление и так сверх всякой меры... Пишите все. Не надо их поваживать. Не то в следующий раз квартиру в крошки разнесут. - Мы сами разберемся. По-соседски.- Сказал спокойно муж.- Зачем ругаться лишний раз, Танюш?.. Живем все-таки вместе. Мало ли что. Сегодня - он, а завтра я проштрафлюсь... - И этот с ними заодно... Завертелся, как та вошь на гребешке!..- Сверкнула зло глазами.- А ты домой теперь чтоб без бумаги - ни ногой!..- Вслед за грохотом резко закрывшейся двери отлетела сверху штукатурка. Жорик начал виновато кусать губы. Робко поглядел на дверь, за которой мир в семье закончился бесповоротно. - Что мы тут все стоим?- Андрей недоуменно поглядел на всех.- В трезвом русле дело мы не утрясем... Прошу-ка в гости. Заодно и протокол порядочный обстряпаем для Жоржа. - Я на службе. При работе. На режиме как бы. Мне нельзя...- Попытался робко отказаться милиционер.- Вот только если попозжей. Когда к утру снимусь... - Нехорошо так... Мы же от души... Вспрыснем пузырек за мировую. А то и просто посидим. Папирус этот правильней допишем. Расставим точки, надо где. Утро, поверь мне, нам уже светить не будет... Перегорим... Кто ж радость на последок переносит? - Если только недолго.- Сдался Петрович.- И без всяких пузырей. - Разве ж кто против?- Приободрился вдруг Андрей.- Да и писать-то - наступлю уже на саму правду - на коленках явно несподручно. Загупали. Зашлепали. Наверх. К Андрею. Петровича пустили первым... Он в легких мыслях уговаривал себя, что только просто посидит да поболтает. Может, что еще попишет. Еще сильнее убеждал себя не подходить к столу. Пытался усадить мораль на слабину... ...Зашли на кухню. Настя - им навстречу. В цепкой скрутке рук над уже без лифа тряской грудью. В глазах размером с пятаки - живой испуг. - Никак стряслось что?- Вся аж сжалась.- Или натворил... Поусугубил что... Андрей?- В сплошных нервах дрогнул голос. - Все тут в порядке...- Деловито отвечал Коля Петрович.- Посторонних попрошу... Андрей кивнул жене. Та подошла. Шепнул: - Иди, радость моя, к себе.- Обнял за плечи.- Ничего страшного... Потом все расскажу. Вернулся к мужикам. Присел поближе к куму. Жорик сел рядом с участковым. - Петрович! Ты бы разделся, чтоб быть поближе к протоколу... А то обшлаг писать будет мешать. Еще не там точку всему поставишь...- Предложил Андрей.- К тому ж в этой жаре и полчаса не усидишь. Мы на ночь форточки всепостоянно открываем. И с жалобами в ЖЭК ходили столько раз. До депутатов тож. Без никаких успехов... - Да... Не мешало бы раздеться.- Участковый снял удлиненную серую куртку. Передал Ивану. Вытер рукой уже слегка кативший пот со лба. - Что мы сейчас на круг имеем?- Посерьезнел. Выдохнул. Как скидывал проблему. Продолжил бодро. По-хозяйски.- ...Разбитую входную дверь. Дальше... Не знаю даже как назвать всю эту эпопею... - А ты не называй.- Предложил смело Андрей.- Мы это утрясем по-свойски. По-мужски. - Как, Жоржик? - Я ж никогда был не супротив...- Промямлил пятилетним пацаненком. - Жена его, видал, как разорялась? Если что, меня начальство по головке не погладит. Выдаст по всей программе. Случай-то фактом твердо встал... - Так он и отказную накатает.- Андрей давил на мировую.- А я ему здесь обязаловку вручу: мол, так и так, сварганю новой дверь... - Не надобно писулек.- Жорик засмущался.- И верю я ему... - Коли так...- Петрович было встал.- Я афишировать пока не буду протокол. А вы оба под ним все ж для страховки распишитесь. - Годится, Жор?.. - Все так...- Поскромничал привычно Жорик. - Коля Петрович!- Повысился в торжественности андреев низкий голос.- Как же тогда сейчас насчет стола? - Я тут как представитель власти... - Ну - у - у, нет!- Андрей важно выпятил нижнюю губу.- Так не годится. Какая власть отдельно от народа?.. Замирение надо обмыть. А ты, Коля Петрович, не последний в этом деле человек. Не то парламентер. Не то парламентарий.- Взбороздил лоб.- Черт ногу сломит в этих закавыках. - Мировой судья... Скорей всего.- Поправил Жорик. - И мировой мужик!..- Добавил бодро кум - хозяин.- Грех огромадный не обмыть такое. Мужики заметно оживились. Зашмурыгали взволнованно носами. Жорик даже причесал себя перед стеклянной дверью кухни старой пластмассовой расческой. - Нет, нет!- Несмело отбивался страж.- Я ж в форме. Весь при службе. Мне нельзя... Честь все-таки и прочее на мне... - Так мы тебя в халат заради этого оденем... Переиначим как. Дембельнем как бы на час какой. Чтобы от службы далее побыл. - Ну да... Еще чего? В халат...- Голос Петровича звучал уже немного мягче. Неактивней. Косвенный фактор тихого согласия заметно поспособствовал возникшему тихонько оживлению. - Петрович!- Голос Андрюхи задрожал.- Ты вот присядь. Послушай свой народ. Посмотри, сколько нас всех тут. И все мы тебя просим. Неужто нам, который год ходящим под твоей опекой, впрямь можешь в уваженьи отказать?.. Тут же скажу, что нет. И никаким макаром!.. Припомни-ка: я у тебя был понятым в прошлом году?.. Конечно, скажешь, был. А ранее хоть в чем-то отказал?.. Опять же нет. Нужно будет, пойду еще. Даже хоть в ночь придешь. Сколько угодно. Надобно куда. Оповещателем. Внештатником. Подельником каким... - Подельником как бы и впрямь нехорошо. Таких мы сами потчуем рассадкой в обезьянник. - Не то, вижу, сказал... Встряло иное... Но смысл ты понял... Потому что знаю тебя с самых малых лет. И с разных измерений уважаю от души. Так бы сказать... Как человека. А дружбой, знаешь, не кидаются.- Развязывал язык недавний хмель...- Ты как хоти, а отказать нам не имеешь никакого права. И морали... Я, мужики, все правильно сказал?- Повернулся за поддержкой. - Конечно. Прав, Андрюха... Надо же уважить. Своя власть. В доску. Точно...- Загудели дружно все.. - Тогда лишь каплю. Символично.- Сломался с незаметностью охочей участковый.- Самую малость. Чтоб поближе к дну... - Я завсегда знал, что мужик ты настоящий! Сказал, что наша масть!- Загордился им хозяин. Вытянул из холодильника вспотевшую бутылку первака, перелитого для красоты настольной в выпитый недавно и лишенный тут же растекателя никольский ноль седьмой "Парламент". Подтвердил радостно.- Собственный, так сказать, продукт. Донельзя подходит под приличность... Ох, и крепок же, чертяка! Кум - где он? - сам не даст соврать. - Штуковина серьезная. Меня свалила ноне после пятого подхода. - Поддакнул за спиной Иван. Хоть до сих пор не подвергался водочной атаке с заметным привкусом клопов, затхлого лавра и полыни на каждый выпитый стакан. Потом стал на подмогу. Попутно обносил стаканы. Ставил нарезку хлеба. Заметно и сноровисто выпорожнял холодильник... Компания в секундную погрешность определила святой миг, чтоб приложиться к горькой. Махом вспухла тишина, поживившись разнотонною перетолокой говорка. Разом, без команды, все позамирали. Ждали пролог под видом тоста. Андрей солидно встал. Прикрякнул в сложенную трубчато ладонь. Заговорил решительно и твердо: - Я что хотел сказать всем вам? Хоть вкратце. Рассусоливать не буду. Скажу вам прямо в глаз... Главное - чтобы у каждого из вас была куча здоровья. По самое чтоб некуда... А остальное к нему как-нибудь прибьется.... Любым, так сказать, боком... За всех вас, братцы! И за тебя, Петрович, особливо!- Вылил в себя залпом стакан при двенадцати в социализме выпрессованных гранях. Присел рядом с участковым. Минуты две в ушах стояли механические звуки. Скрежетали с выпадом в противность вилки по тарелкам. Хлюпала по ртам чуть пожелтевшая, примятая капуста рождественской закваски с особым, кисловато - нежным вкусом поздней антоновки. Сочно между губ захрумкали остатки огурцов, приехавших с Иваном. Тыкали вилки в свежее, в три пальца, сало. И не решали без Петровича малейшую проблему. Отпустили его только после третьего стакана. А до того успели пропустить по языкам, будто по кочкам, всех нынешних властителей кремлевских, забыв в приклад к ним начисто хорошие слова. Помянули прошлогодний слабый урожай. Погрустили вместе над долгами по зарплате. Обдымили потолок которым перекуром. Потом перетряхнули еще пару раз плохую ныне жизнь, бесплотную, как и лимонно - желтые кухонные обои. Добрались наконец-то и до женщин. У всех, как по какой хитрой команде, оживились и замаслились глаза. Лица подернулись заметным интересом. Заелозили, пока усидчиво, зады на стареньких, поскрипывающих стульях. После недолгой паузы захмыкали стыдливо, переглядываясь скромно через стол. Докладывать свое с такого фронта что-то не решались. Пауза длилась неприлично долго и надо было что-то предпринять, чтоб выйти из нее. - Пускай вон Жорик - только не в обиду - порасскажет нам про похождения свои.- Предложил вдруг весело Андрей.- Пусть даже не клянется. Не божится. В жизнь всю свою лихую не поверю! Мешок точно бабских грехов на ем, нечто под елкой школьною подарков новогодних. - Какие там грехи?- Несмело отбивался тот.- Бабы - на то они и есть. Крутиться по хозяйству. Полюбливать их чтоб. Притиснуть где. Развеселять в гулянках...- Безразлично скреб мужик внутри по боку банки вилкой, поддев ошибочно укропную ботву.- Житухой велено довеку... - Слил бы рассол в стакан. Никто к банке твоей охотой не прирос. А то всю душу напрочь вынимаешь...- Не удержался кум - хозяин. Жорик густо засопел. Стал с виноватым видом чистить крупным пальцем крылья носа. - Ты будь попроще... Вон про сметану лучше расскажи. Не магазинную.- Настаивал Андрей.- Как там. Да что. Изобрази по-своему... - Да ладно ты... Когда уж это было. Оно уже не важно так. И совсем даже вышло не то, что ты подумал. - А что тут думать? Наливай да пей... - Вот коли знаешь - сам и расскажи.- Отбивался вяло Жорик. - Я ж рядом не стоял... Но вот шишку твою точно видел... Офигенная такая. На весь твой лоб изобразилась. - Подумаешь...- Жорик стал еще вялей.- Шельма моя приревновала. Ты ж ее знаешь. Видел вон. Гром некий, хоть и в юбке что, весь окаянный. С молоньей...- Равнодушно хрустнул пойманным случайно огурцом. - А кто Марину-то Солдатиху в сметане всю обмазал?.. Никак милки твоей повадки. За просто так, что ли? Али в шутейность... - Мало что там наговорят... У нас ведь как: увидят искру где, так до околицы уже пожаром долетает. - Так вы ж с Мариной разбегались в одночась, кажись. В смену одну. Только по разные концы. Ну было ж ведь?..- Налег молчанием на тему.- Народ - чтоб весь нараз - в век зря врать не будет. - Все б ты вынюхивал. Догадливый какой...- Жорик густо покраснел.- Сам будто бы святой. Хоть к алтарю в службу веди... - Я б, может, и позабавлялся. Так здесь, куда ни плюнь - одна родня. Еще, не приведи Господь, узнают. На куски ведь мигом раздерут. На башке пустого места не оставят. - А к Ушаковой Нинке кто кадрился - набивался? - Вспомнишь еще попа Гапона, какого даже в снах не увидал. Тогда ж я неженатый был...- Увильнул от обвинения.- И то ходил с неделю. Так что в смысле этом чист прям слезою.- Поставил лотосом все пальцы над столом. - Правда его.- Косея, подтвердил Петрович с вяло текущей вниз жирной теклиной от сьеденной селедки в углу грубого рта.- В разврате после этих означений точно не замечен. А то, что хлопцем с какой рядом был - у нас и вовсе не улика... Презумпция. Вот так... - Признайся честно. Здесь-то все свои...- Не отставал Андрюха. Посмотрел в прихожую.- Не бойсь. Моя не слышит... Осознавайся: было дело! Все притихли. Жорик посмотрел в окно. Обвел коротким, беглым взглядом всю компанию. Не увидав на лицах и намека на подвох, все же решился. - В тот именно раз ничего как раз такого не было. Что самое обидно. До этого немного повстречались...- Оттаивал тихонько, как в недружную капель сосулька во дворе. Стерва какая-то, по катаракте ей на кажный глаз, увидела на смене где-тось нас обоих парой. Моей на ухо нашептала. Та тут же - мигом на работу. Там кинулась в неистовость. Бесовала - жуть! Да разорялась все. Будто с цепи сорвалась. Шороху порядком навела - а - а... - А правду говорили, что ты сигал через околишный забор бетонный? - Ну - у - у... Собственно ...- Все не решался признаваться. - Нич - чего себе!- Вскрикнул Петрович.- Так он же вымахал аж за два метра высотой!.. - Я не мерил. Но пришлось...- Застеснялся себя Жорик, выдавливая медленно слова...- Когда припрет - поверь мне - даже выше одолеешь... - Медаль тебе бы пришпандорить. Хоть деревянную пока.- Подковырнул Андрюха.- С бантом в перевязь. Лыцарскую, значить. Степени б какой определенной... Чтоб по способностям была таким. - Медаль себе оставь. На лоб навесишь... Мне без того и так досталось. Мало не покажется... Как только вспомню - сразу холод пробирает и тошнит. Нечто запил жирную рыбу свежим молоком.- Жорик взгрустнул, вернув воспоминания.- Помин и по сей день в глазах стоит... Метлой сначала на работе всю спину от души мне отходила. До последней щепки обломала инструмент... Дома потом еще пересчитала скалкой ребра. Недели две, как помню, отлежал пластом. Сходить чтоб за больничным, встать не смог. Грозилась даже бросить... Жорик рассказывал все просто. Даже равнодушно. Как будто это было с кем другим. Только не с ним. Не удивлялся. И не смаковал. - А Марина? - С Марины там волос навырывала - жуть! Одни клочья разлетались... Ну и сметаны той ей вылила ведро. Прямо на голову...- Здесь мужик взгрустнул, заметно сожалея.- Надо ж... Додумалась... С меня еще за ту сметану потом деньги вычитали. Будь она неладна... - Жена?.. Или сметана?- Спросил Иван, разводя глаза из кучки. Водил ложкой, будто шайбу, кусок вареной колбасы по сковородке. - Сметана. Да и жена - туда же... Ты ж видишь - вечно кабыздится. Права свои все время утверждает. А я их ей отдал давно. За просто так. Без всякого "спасибо". - Ну и... - Что и?.. Теперь уже третий десяток на выстрел баб к себе не подпускаю. Не то, чтоб тискать или что другое... Сразу зачинают сновать боли в голове и даже весь потею... - Рефлекс...- Созрел Иван с подсказкой. Положил кусочек хлеба в рот.- Это бывает. Моя как гонит меня пьяного домой - так всегда через порожек в сенях спотыкаюсь... - Ну да. Он самый... Как будто до отвала сыт этим добром. И даже малость переевши. - Тебя за это надо бы ко всем святым пририсовать в какой иконостас.- Не унимался кум - хозяин. - Таких в святые не берут. Уж лучше лишний раз в такой компашке потусуюсь... - Ну все, братва...- Петрович косовато встал. Приставил оскользью неаккуратной стул к столу. Ладонью вытер рот.- Пора. Я закругляюсь... Спасибочки... Службу б найти, пока не рассвело... - Кабы еще на посошок... Чтобы прозревши.- Предложил Андрей. - Все хорошо, что в меру. А то еще идти придется - точно с посошком... Тогда: не приведи господь! Я же только к восьми утра снимусь Андрюха встал, чтобы помочь одеться. - Не - не... Я - сам.- Сказал решительно и твердо...- Заблагодарствую великочтиво... Я правильно сказал?..- Пожал всем руки. Чуть прикрякнул. Пошел в прихожую, немного скособочив шапку... - Петрович! А Петрович... Протокол-то... - Да - да... Он же лежит там где-то написавши... - Забрать возьмешь... - Ага... Надо б идти. Только ж его забравши. Так - так...- Помятый протокол пролез к груди за куртку.- Я весь одет. Тут все будто при мне. Во - во! И пистолет, братцы мои, опять со мной...- Еле нащупал кобуру.- Теперь вот я уже пошел... В опорный надо точно не соваться... Дежурные с отзвоном тоже обойдутся... - Мотал по сторонам руками, как теннисист орудует ракеткой.- Сменяться только в восемь. Понял!...- Командовал скорее для себя, пытаясь правильней поймать для тела попрямее вертикаль... Служивый так и не сподобился хоть как-то завязать шнурки на переношенных ботинках, облапав для опоры всю одежду возле входа... На первом этаже редким стуком копыт все выдавала себя лошадь. Петрович перегнулся вниз через перила. Ублажливо сказал с отрыжкой первака: - Эх ты, животное! Коняка... Лошадка, как бы так сказать, пржевальская сама...- Оттопырил нижнюю губу.- Как только что - дуй в гости к нам. Встреем опять. Обмоем это дело... А то тут как-то стало пресно. Даже почти скучно...- Искал впустую в темноте еще темней расплыва ночи ее пыхтящую паром сурму. - Иг - гык...- Икнул в затяг.- Пусть наша встреча снова состоится.- Сладким лукавством заблестели узенькие глазки. Отринул от перил. Пошел. Скользнул сквозь ворвавшийся вовнутрь напуск клубов в распах входной двери. Шагнул с крыльца. Нырнул в тугой и знобкий, ртутью залитый темный воздух. По отрывкам звуков все же показалось, что немного даже покатился... Смелей вползала в дрему городка чуткая ночь в риззях монашки. Баюкала участливо на сон прогоном шаловливым ветра. Прикорнула было на перине белоснежья. И снова подалась куда-то, вовсю лобзая по пути промерзшие дома. Застыл в подлунной немоте навес скучавших звезд под густоцветьем бархатного индиго. Все реже силился остаться за квадратами горевших окон изрядно подуставший вечер. И тут же глухота рвала на части каждый редкий звук. Тени укладывались в обнизь рядом с фонарями. Дотягивались к кромке заглубка. В невидимой безмерности глотались гущей мрака... Безликая, огромная истома средь заснежин покорно вылеглась к заре. Припала тихо и безропотно к суровым, грубым ласкам подморозка. Укуталась в мертвынь под голубовато неестественным цветом ксенона, лившемся устрашливо - неосязаемым сиянием с небес... - Мужички - и! Пора вставать!- По-синичьи серебристо - тонкий голос Насти донесся до Ивана. - Как там у нас?...- Повел встревоженно бровями.- Внизу... - Там все, Ванюша, в целости. Сохранно. Стоит лошак твой, нешто навек вкопан... Я уже даже напоить успела.- Улыбнулась. (Не сказала, что еще огромной мешковиной всю лошадиную мочу отжала в таз). Отошла к Андрею. За плечо затормошила. - Пусть поспит...- Ивану стало жалко кума. - Нет уж. Надысь работы много... Я там сготовила яичницу. И кофе. Иди-ка есть, пока там все горячее... Постель такой оставь. Не заправляй.- Тихо сказав, быстренько вышла. Наумывавшись, оба, весело покряхтывая, заявились к завтраку. Прошли к столу. С каждой тарелки блестевшей выжелтью зрачков и с растекшимися до краев белками неживым глянцем глядела в каждого глазунья. Дымились духовито чашки с кофе. От батарей несло все тем же переборщенным теплом. И утро - на пока полуслепое - в неощутимой телом заоконнице еще приятно тыкалось в окно. - Жорик ведь дома и не ночевал... Утром откудась-то пришел, заспанный по уши.- Пожаловалась Настя. - Да ты что?- Андрей аж подавился хлебом.- Во ведьма!.. Доконала мужика.. - Вот вам бы таких жен.- Заулыбалась хитровато от души.- Ходили б точно по одной дощечке... - Нам этого добра не надобно. Хай на отшибе полежит...- Недовольно потянул, будто резину, свой отказ хозяин - кум. - Куда б ты делся?- Не отставала Настя.- Струной стоял бы... Весь в натяг. Как миленький... Да еще б и на руках носил... - Угу.- Кивнул вспотевшей головой, похожей широченной плешью на облысевший одуванчик.- До первого балкона... Иван даже не мог прикинуть все грозящих бед с приходом в дом такой хозяйки. "Со света б точно изжила. И вякнуть связно не успел бы. Летел бы с хаты поперед всех своих узлов. Да моей надоть бы за весь ее резиновый терпеж и вправду памятник поставить... А то еще при случае даже противлюсь. Гордость вся так и прет, как огурцы после дождя". Пока прощались, Настя со всех сторон наговорила куму разных пожеланий им с Надеждой. Меньше - детям. Чуток досталось даже семимесячному внуку. - И вам всем тоже... Здоровья поперед всего...- Ответил гость с прочувствованным, на минуту зацепившим в горле нерв коротким приступом наплывших благих мыслей. Развернулся к выходу. Прихватил в прихожей упряжь. Хомут, ядрено пахший потом, уже понес Андрей. Отьезжающий забрал все остальное. Ушли. Ивану стало жалко Жорика: - Ни за что мужик-то пострадал... Неудобно как-то даже. - Затрем мы как-нибудь и эту замороку... Он хоть слегка лопуховат. Но четко наш. Свойский мужик. И если б не его змея, я б и ему жучка в электросчетчик вставил... А вот насчет того же выпивона... Другие ить такие кренделя вон вытворяют. Страшно сказать!..- Выдохнул со злом.- Глядишь другой раз: ну, пьянь - пьянью сами. А все такие хитромудрые с себя. Обьегорить в шаг два раза норовят. Ведут себя, как в проходном углу. Где только поучались мозги пудрить?.. Вот, понимаешь, у тебя, к примеру, пьянка. Или ты в запой сорвался... Так самого вмиг, в момент найдут. Как пить дать. Наглость так и прет из них, как тот понос с молочных поросят!.. Припрутся. Присоседятся. Навяжутся в дружки. Будут обхаживать - пока хрустит в карманах... Ума не приложу: откуда ж прознают все? Как будто нюхом чуют. Раскрутят до того, что за пузырь ханки с дома последнее снесешь... Потом на дно ложатся. Ждут нового, входящего в запой. Так сказать, опять комедию ломают... И заявляются уже к ему. Сколько нас, таких-то дураков махровых, кинули они по всей России. Понимаешь?.. То-то!... - Не - ет... У нас с Митяем все не так...- Протянул Иван.- Он мне почти что как брательник. И рубахи в показную на себе не рвет... Запросто нальет на отходняк. Хоть днем. Хоть ночью... И хоть сам какой... Третий из нас, ты его знаешь, Санек Румянцев. Он на Толиковой свадьбе еще отцом посаженным сидел. Ну, вспомнил?.. - Это какой с усами был и "Беломор" по всем губам возил... - Ага... Теперь он тот же. Только без усов... - Ну, вот... Так тот в рот даже ничего такого не берет... А нас приклеила - притерла жизнь друг к дружке. Можно сказать, что просто породнила... Иван, увидев Дурика, резво сбежал последние ступеньки. Припал к загривку. Затараторил в чувствах: - Эх ты, дурила чертов! Досталось, ить, обоим приключений нам под самую завязку.- Поскользнулся на окраинце заледенелой у ступеньки лужи.- Раз - сто чертей тебе в печенку!.. - Что там еще... - Да наступил на что-то мерзлое ногами. Видно, на ледышку.- Уже отвязывал затянутые за ночь конем вожжи. Вывел беднягу на крыльцо. Идущая навстречу бабка со второго этажа от удивления чуть не свернула шею. Одно лишь и сказала: - Ба - а - тюшки святы...- Отвисла и застыла высушенная челюсть. - Что ты дивишься? Сергеевну вон только что свезли домой. Разве не видно по коню? Правую ногу - ишь ты! - по дороге подвихнула.- Сообразил живо Андрей.- Просила за бинтом теперь кого сходить в аптеку... Нам несподручно как бы. Видишь же сама... Ты б не принесла? Она уже и деньги выдала - тридцатку. На, бери. - Да - а - а...- Та уж и не знала - верить или нет.- Потом опомнилась.- Как тут человеку не помочь?..- Приняла с хрустом мятые купюры.- Я тутось... Этоть... Мигом как. Одна нога вот тут - другая там...- Старая с недоверием в уме нескоро развернулась. Оглянулась, постояв. Опять направила размером с пятаки глаза на проводивщих. Будто бы саму себя осознавала. Потом, сплюнув трижды через левое плечо и что-то прошептав, засеменила прочь. - Ну, ты даешь! Не жалко бабку?- Удивлялся гость. - Пускай чешет, мимозыря. С языка сплетен меньше растрясет...- Скорым, с усмешкой, был ответ Андрея.- Ты лучше пошустрее управляйся. Не то припрется - дом криком на уши поставит... Андрей торжественно зарыл кастрюлю в то же место, что и прежде. Прихоронил под облучком надежно сверток. Походил задумчиво вокруг саней. - На вот. Готово как... Подкинь-ка чуть сенца моему караковому...- Попросил Иван.- Экий сегодня недолад, что не отнастило к утру. Боюсь - коня бы не стомить.- Задумчиво провел ладонью по щеке. - Больно уж дорога зачирела. Хлынью, видать, покатим: на скреплый все же снег встанут полозья. Чую, тряхло по такой тверже будет ехать. А весь этот натрус ночной - то так: что пудра на песок дорожный... - Ты не вылазь из первоследа колеи. Да особо не юли на перепаде у плотины... Коня ты в меру все ж попридержи: там не уладисто на взгорке. Не то в ямыжник скоро угодишь. - Я тоже место то заметил. Носило нас сюдашнею дорогой, будто по льду корову. Задок аж впоперек вставал... А все ж дороги не боюсь. Этот конь хоть и неспряга, но прямо прет как возовик. - Никак в зиму не ладится погода. Который год уж не уметчивы снега...Припомни, сколь было их в году, скажем, запрошлом... Перекурили. Попрощались. Андрей, держась чуть видимого из-под выпавшего снега вчерашнего заследка, пошел медленно в дом. Оббивая на крылечке ноги, повернулся в сторону Ивана. Последний раз махнул рукой... Лихо правя, мужик оглядывал холодную округу. Все было, как и день назад. Та же дорога. Те же трехэтажки. Тот же разбив на выезде чернющих, вросших в землю изб. Однако все сильней, неизьяснимо распирало душу. То ли от первой за два года встречи с кумом и кумой. То ли от близкой встречи с домом. То ли от продравшегося наконец сквозь тучи солнца, забившего светлой валерностью всю окружь. Игольчатый от приморози свежий снег, переливаясь, заиграл, забрызгал светом. Рассверкался крошечными гранями алмазов. Слепил безжалостно сквозь плавность искристую безмерного линейного ритма. И забивал всесильной яркостью подслеповатые, потухшие от долгой жизни Ванькины глаза. Будто заглаживал вину за дни, омраченные прежней хмурью и бесцветьем... Перед самым большаком мужик протер найденной под кладкой рукавицей выжимку крупных слез от налетавшего, будто в колючках, ветра. Покачиваясь, встал в свой полный рост. До свиста раскрутил над собой вожжи. Загорланил что есть дури во всю ширь: - ...На - а - а - летели буйны ветры Да с восточной стороны - ы - ы... Мягкий голос выбивался далеко в глубь воздушности рассеребрившихся в неплотность легких живых красок, к растянуто - нечеткой линии снегов. Спешил, звучно катясь, к заиндевелой сказочно опушке. Попутно западал в яры. Дробился на куски отзывным эхом. И пропадал потерянный, разбросанный придавленно и хрупко навзничь ветрогоном. Превращенный шустрым отголоском в ни во что...