Аннотация: Все-таки люди упрямы, особенно в выборе своей судьбы. На этот раз Фидию повезло, но станет ли он следовать советам Аристодора?
Глава 9
На перекрестке времен.
Дом Аристодора, расположенный в богатом районе Афин вблизи холма Мусейон, был весьма популярен, почти каждый день кто нибудь навещал знатного горожанина, который, как это было тоже всем известно, своей родовитостью не кичился, придеживался либеральных взглядов и снискал симпатию самого Перикла. Возможно, могущественному афинскому стратегу по душе было то, что жена Аристодора, Меланта, также как и его любимая Аспасия, была чужестранка и в прошлом - гетера.
Нельзя сказать, что в семье Аристодора женщина царила столь же безгранично, как это было в доме правителя Афин. Но авторитет Меланты был очень высок: она не только одарила своего супруга тремя сыновьями, снискавшими славу в боях равно как и в служении музам, но и сама владела несколькими языками и увлекалась математикой.
Единственная их дочь, Фотини, вся пошла в мать и была предметом особой гордости родителей. Поэтому, когда она явилась на пороге родительского дома в сопровождении охранявшего ее война, Аристодор расцвел не только от счастья встречи, но и от радости, что любимого чада совпало с визитом его прославленного друга Фидия.
Желая похвалиться перед великим скульптором умом и образованностью дочери, Аристодор тут же позвал Фотини присоединиться к их компании и, в предвкушении предстоящего обеда, разделить с ними прогулку в расположенный рядом сад.
Успев обняться с матерью, девушка вышла из дома вместе с отцом и его знаменитым гостем, оставив Атиса отдыхать.
- Итак,- обратился к дочери Аристодор, когда они оказались в небольшой беседке, окруженной зеленым полукругом живой изгороди, - что же заставило тебя, дитя мое, проделать путь от Дельф к Афинам да еще и по-суху?
- Отец мой, я лишь в начале странствия: великий Аполлон повелел мне отправиться в в далекое Боспорское Царство дабы служить ему и людям в тамошнем храме.
- О, так ты едешь в эту северную колонию, Фотини! - воскликнул Фидий - прекрасно, надо будет послать вместе с тобой одного из моих учеников. Пусть поработает, там , я думаю, дел очень много!
- Я слышал, что сам Перикл вскоре намеревается посетить эти места, может быть и ты с ним направишься туда, мастер? - беседа явно удавалась, во всяком случае Аристодор был очень доволен ее началом.
- Не знаю, друг мой, - голос Фидия прозвучал печально, - хоть с меня и сняли ужасное обвинение в краже золота при изготовлении плаща Афины Парфенос, но тень подозрения все еще висит надо мной и подобное путешествие будет выглядеть как бегство. Нет, никуда я в ближайшее время не поеду!
Тут Аристодор решил немного ободрить скульптора выгодным для того поворотом темы:
- Афины бы опустели без тебя , друг Фидий, с твоими статуями к нам нисходит благоволение богов! Признайся, ведь ты всю эту красоту должно быть видел во сне - наяву таких совершенных тел не бывает.
- Не сны, но работа мысли, Аристодор, ведет меня в моих трудах. Я математически постигаю совершенство, заложенное во вселенной и передаю его языком скульптуры и архитектуры.
- Неужели красота исчисляема? - задумчиво спросила Фотини. А есть ли звуковое отображение совершенства вселенной?
- Дитя мое, музыка вселенной не доступна нам, смертным. Внешняя красота все-таки охватывается глазом, а музыка вселенной не слышна. Математика отражает ее гармоническую сущность, но этого недостаточно. Хотя теоретически допустимо, что человек может воспроизвести звучание космоса, и это было бы великое благо для мира...
Неожиданный шум оборвал философские размышления Фидия - за зеленой изгородью что-то произошло. Сначала там кто-то вскрикнул, словно от резкой боли, потом послышалось что-то похожее на шум падающего тела. Все трое собеседников удивленно переглянулись, и тут же Фотини заметила, что ее любимая собака Борей как то странно лежит, а ведь до этого пес сидел и как будто слушал беседу.
В эту минуту из-за кустов появился Атис, волокущий по земле тело мужчины, которое оставляло за собой багрового цвета дорожку:
- Негодяй, он уже прицелился было по второму разу! - проскрежетал воин.
Оставив лежать свой жуткий трофей, Атис метнулся к собаке и быстро вытащил бронзовую иглу из-за уха животного.
-- Что это? - в ужасе воскликнула Фотини -что с Бореем?
- А это мы сейчас вот у него спросим, - воин подошел к телу, распростертому у порога беседки. Фидий и Аристодор словно остолбенели, пораженные невероятностью всего происходящего.
Незнакомец, эллин по-виду, тяжело дышал и был бледен, кровь пропитала ткань его синего хитона и выступила огромным красным пятном на белой хламиде.
- Пришлось метнуть в него мечом , - обяснил им Атис, - иначе один из вас уже был бы на земле, рядом с беднягой Бореем. Я увидел негодяя издалека, но, кажется, успел. Меч летел низко и поэтому ранен он в живот, так что вряд ли у него есть много шансов.
- Дайте мне воды! - простонал умирающий.
Фотини тут же было бросилась бежать к фонтану, но была остановлена своим отцом:
- Он напьется не раньше чем скажет, кто он такой и в кого метился!- В руке Аристодор держал тростниковую трубку, переданную ему Атисом. Такие приспособления использовались для плевания отравленными иголками - обычай неместный, известный лишь среди чужеземных охотников. По-слухам, египтяне использовали для этого яд морского конуса, но столь небольшое его количество, которое умещалось на игле, редко когда убивало жертву, чаще же лишь парализовывало ее.
- Они приказали мне устранить Фидия - почти шепотом произнес незнакомец.
- Дайте-же ему воды!- потребовал скульптор, в нем клокотал гнев - Кто такие они? Что значит -"устранить" ? Жалкая иголка не убила бы меня!
- Это яд из гробницы... одной капли хватит ... ты слишком далеко зашел...
Фотини, моментально вернувшаяся с водой в глиняном сосуде, уже не могла ею напоить говорившего, так как глаза его помутнели и он прекратил дышать. Тогда она склонилась над несчастным Бореем, который , увы, не подавал никаких признаков жизни.
Атис, тем временем, уже рассматривал медальон, который он обнаружил под хламидой незнакомца:
- Эта штука очень похожа на ту, что мы нашли у вора по дороге из Дельф, Фотини!
Фидий протянул руку к золотой пластине:
- Позволь взглянуть... Египетская работа, возможно - тысячелетней давности. Изображение Амона: божество представлено в виде человека с головой горного барана. Странно, при чем тут Египет? Ведь этот подосланный убийца - явно грек.
Все происшедшее сильно потрясло девушку, и пока мужчины решали, как поступить с трупом, она в бессилии опустилась на скамью в беседке. Перед ее глазами пространство раздвинулось и она увидела Анастасию, сидящую внутри едущей машины.
Та в свою очередь удивленно округлила свои синие глаза и произнесла:
- Ты опять меня нашла, пифия?
- Да, так получилось. У нас с тобой , видимо, какое-то схожее состояние, может быть это нервная усталость.
Только что убили мою собаку и чуть не отправили на тот свет человека, друга моего отца.
- Как это произошло? - Анастасия почувствовала, что Фотини не случайно ей об этом спешит рассказать
- Собаку убила игла с ядом, то-же самое могло случиться с самим Фидием. Зачем им охотиться за ним- я этого не понимаю...
- Фидий - это же великий скульптор, как удивительно!
Пока Анастасия разговаривала с Фотини, Захар Георгиевич потихоньку снизил скорость и поставил машину на обочине дороги. Профессор был настолько захвачен происходящим, что ему было явно не до вождения: его пациентка беседовала с кем-то невидимым по древнегречески!
Тем временем Настя продолжала:
- Странно... вчера мою знакомую убили тоже каким-то загадочным ядом, она была найдена рядом с домом моего жениха, который в тот момент уже был в тюрьме. Что она там делала- непонятно и кто решил от нее избавиться - тоже не ясно!
- Это не может быть случайным совпадением, Анастасия! - воскликнула пифия - На Фидия покушались жрецы Амона, те самые враги, о которых я тебя предупреждала. Может быть твоя знакомая чем -то им помешала... Скорее всего они следят за тобой.
- У меня тоже есть такое чувство, - согласилась Анастасия - оно возникло сегодня днем, когда я разговаривала по мобильному телефону. Я как раз сообщала родителям, что в конце декабря поеду в Грецию.
- Я смутно предствляю себе как работает эта форма связи между людьми, но догадываюсь, что жрецы Амона способны на все что угодно. Они всегда пользовались достижениями науки, которую сами при этом же ухитрялись губить.
- Но как мне теперь быть, ведь в Грецию я должна ехать для того, чтобы выполнить твое поручение!
- Как я понимаю, ты нашла того, в ком заложен ключ к выходу из ситуации? - радостно улыбнулась Фотини - тогда не откладывай свой отъезд надолго. Измени свои планы, поспеши это сделать раньше, чем они предполагают!
- Да, да, ты права! Надо опередить их и вылететь в Грецию как можно раньше, иначе все может быть бесполезно!
- Вот оно как! - реплика непроизвольно сорвалась с губ профессора, - вы, я смотрю, уже все решили!
- Простите, Захар Георгиевич, я даже не осознавала, что вы меня слышите!- извиняющимся тоном сказала Настя.
- Ничего, ничего. Мы потом это все обсудим, пока же передай от меня одно пожелание туда, в прошлое: великого Фидия должны упечь в тюрьму с целью окончательно покончить с ним, так что я бы посоветовал ему уехать из Афин, а еще лучше - из Греции...
Анастасия очень обрадовалась такой возможности помочь на расстоянии двух с лишним тысячелетий и тут же повторила слово в слово то, что сказал профессор.
Пифия покачала головой, сказав при этом:
- Ему то же самое сказал сегодня мой отец, но Фидий очень упрям... Хотя я попробую с ним поговорить еще раз.
Эти слова оказались последними в диалоге двух девушек, завеса времени вновь возникла перед ними, предоставив каждой действовать в обстоятельствах окружавшей их жизни.
Фотини предстояло отправиться в Пирей и сесть там на корабль, чтобы покинуть Грецию. Анастасия же, наоборот, должна была во что бы то ни стало попасть в Афины, причем, сделать это как можно быстрее.
Всю последующую неделю профессор Стефаниди крутился как белка в колесе, решая свалившиеся на него задачи: оформлял визу своей беспокойной пациентке, заказывал билеты, делал неотложные операции и, конечно, приводил в порядок лицо Насти. По его прогнозам, девушка могла выглядеть вполне пристойно через шесть-семь дней, а некоторое дополнительное лечение она могла получить уже в Греции.
Анастасия тем временем постаралась осторожно выяснить все, что касалось Артура. Сумку с вещами для него она передала Ане через шофера клиники, и потом, через пару дней позвонила подруге , воспользовавшись служебным телефоном.
Балерина рассказала, что свиданий с Артуром никому не дают, и еще, что Гоша с ней встречался лично и при этом был очень нервным:
- Я подозреваю, - секретничала она, - что этот пистолет был лишь повод прицепиться к Артурчику, а там кое-что еще тянется. Скорее всего прямо к Георгию, раз он так трясется. Этот Гошка вообще -то всегда был какой-то странный, весь как на иголках, я никогда не могла понять, что у него на уме, по этому и не стала с ним связываться, хоть он и ухаживал за мной по-началу, ты же знаешь! Так вот, Гоша сказал, что у Артура появился откуда-то адвокат, и что он это дело должен решить. Посмотрим!
-Что за адвокат? -Насте почему-то стало неприятно, когда она узнала, что Георгий не нанимал его.
- Какой-то Сергеев. Он сказал, что у него был когда-то заключен договор с Артуром. Я , конечно, с этим адвокатом связалась и твою сумку передала ему, правда видела я его не больше минуты - он подъехал ко входу в театр и даже не вышел из машины, просто открыл заднюю дверцу своего черного "Лексуса" и все. А я-то к тебе могу приехать навестить?
- Нет, пока нельзя - Анастасия чувствовала себя очень неуютно, она не привыкла обманывать - я позвоню тебе, как только мне разрешат принимать посетителей.
Настя ощущала, что вокруг Артура собрались какие-то тучи и еще ей стало казаться, что есть какая-то неуловимая связь между этими загадочными и страшными жрецами и ее женихом. Ей не давал покоя факт, что Лиля была убита рядом с его домом. Если это их рук дело, как уверяла Фотини, тогда, скажите на милость, как и почему им могла помешать старая знакомая Артура, его администратор?
Но сколько ни задавалась она этим вопросом, ответа найти никак не могла.
Она достала из-под подушки коробочку и еще раз взглянула на камень: алмаз сиял и был прекрасен как сама правда. Он словно говорил: "Не горюй! Мы с тобой спасем мир, а значит и Артура!"