Занималось утро, из-за Дальних гор, которые рисовали горизонт нестройными тупыми зубчиками, постепенно лучик за лучиком выползало солнце. От его сонного лимонного цвета сопки казались фиолетовыми, а всё окружающее изумрудным. Море, мягко покоившееся в своих берегах как-будто светилось стальным цветом и приглушенно ворочалось.
Послышался хруст песка. Легкие шаги, размеренные, похожие на стук часов. Кто-то шел по направлению к морю. Это был рыбак, за ним тянулись сети. Он был одет во что-то серое, на голове широкополая шляпа, а на ногах длинные резиновые сапоги. Когда он дошел до кромки воды, он остановился, бросил на землю холщовый рюкзак, рядом горой на песок легли сети, немного звякнув. Рыбак пошуршал в своей куртке и достал трубку, всю в песке. Недовольно сморщившись в седую бороду, он потер ею об себя, стирая песок. И немного постучал себе по ладони. Посмотрел внутрь и на всякий случай еще и дунул, оросив лицо песком. Это немного испортило ему настроение, он никогда не любил песок. Забив трубку, он поджег табак. И в небо потянулся сизый дым. Рыбак наконец осмотрелся вокруг, голубые глаза сверкнули из под нависших век. Он понял, что сегодня будет шторм. Он всегда мог его предвидеть, еще мальчишкой. Со временем к рыбаку стали прислушиваться. Трубка вовсю дымила, и рыбаку становилось и теплее и спокойнее одновременно. О чем-то прищурившись на миг, он полез в холщовый рюкзак и вытащил на свет маленький металлический термос с кофе. Немного пополоскав рот, он его спрятал. Выкинул остатки тлеющего табака в песок, и еще раз дунув в трубку, спрятал ее в куртку. Несколько раз он вдохнул мокрый, соленый водорослевый воздух, накинул рюкзак, поправил шляпу, взял сети и пошел в море.
Солнце, не успев подняться из-за сопок, угодило в молочную тучу, которая коварно приползла из океана и окутала всю долину. Туча была монолитной, многоярусной и играла всеми оттенками серого с белым. Небо стало молочным, море - сизым, а дальние сопки - бурыми. Откуда-то из-под земли пополз легкий голубой туман. Кричали чайки над водой, ворошились в стае и о чем-то спорили вороны. А шляпа рыбака видна была еще недолго под водой, пока он окончательно не ушел под воду.
Когда наступил день, к берегу прибежали две девчонки. Восседающая на верхушке скалы чайка увидела их маленькими точками на огромном песчаном берегу.
- Вот увидишь, он сейчас из воды выйдет! - сказала та, что помладше.
Она вся была кругленькая, и щеки, и складки губ, и круглая голова и личико, которое окутывали летающие по ветру черные волосы.
- Смотри, туча порвалась - ткнула пальцев небо старшая. И от этого тычка, дырка, кажется, расширилась. Там мерцала голубизна, скрытая серо-белым покрывалом.
Было немного зябко. И они легко оделись, слишком легко для октябрьского морского бриза. Старшая начала ходить по побережью, проверяя разбросанные то тут, то там огромные водоросли. Их сюда из глубины принес утренний шторм.
А младшая застыла, пытаясь словить момент, когда худая фигурка моряка наконец появится над водой.
-Смотри-и-и-и - закричала ей издалека сестра. Она кривлялась с одной водорослей, делая вид, что это ее пальмовая гавайская юбочка.
Младшая хихикнула и закатила глаза к небу "И кто из них старше?". И тут она увидела рыбака, прямо перед собой, он ходил вдоль берега, промывая сеть.
"Пропустила опять!" - крикнула она про себя. Как же он это делает, думала она. Нет-нет его - и тут раз, как будто и не девался никуда. От досады ей хотелось пнуть песок. Сестра продолжала возиться с водорослями, не обращая на рыбака никакого внимания. Ее тоненькая коричневая косичка повисла на плече.
Младшая, прикусив губы, с бьющимся сердцем подошла к рыбаку. Он очень скрупулёзно сантиметр за сантиметром собирал сети. Море шумело, начинался отлив.
Ничего не найдя лучше спросить младшая сказала - А что, тут есть рыба?
Рыбак удивился, он, кажется, не заметил девочку. Но от чего-то он нахмурился, теперь не покуришь, придется идти так.
- Есть - отрезал он. И шумно сопя, принялся выдергивать из сетей застрявшие продолговатые раковины. Кроме них и поникших водорослей в сетях ничего не было. Его руки работали удивительно слаженно, большие и загорелые, все во вздувшихся венах. Большие пальцы похожи на лепестки цветка, кончики слегка оттопырены. Младшая смотрела на изящные руки рыбака. Он казался таким непостижимым, седой с сияющей лысиной, большими вьющимися вверх бровями, закутанный в серый плащ.
Рыбак не собирался разговаривать. Ловля закончена, и теперь есть другие дела. Нельзя сидеть без дела, а эти могут только путаться под ногами.
- И много? - пыталась поддерживать разговор девочка.
Из-под нависших век удивленно посмотрели голубые глаза.
- Чего? - то ли не расслышав, толи давая понять всю глупость вопроса переспросил рыбак.
- Ну.. рыбы. Много рыбы? - не сдавалась младшая.
- Всем хватит - раздраженно проговорил он, затолкнул в рюкзак какие-то снасти, накинул рюкзак, схватил сеть и похрустел от нее прочь.
"Он опять уходит. Снова ничего не объяснив, появившись из ниоткуда, он отправится в свой старый дом..." - досадно думала младшая. Из всей округи ее мысли вот уже несколько недель занимал только рыбак, его загадочные появления из воды. Непонятно было, где он пропадает, сто делает, и почему все называют его рыбаком, когда в его руках она не видела еще ни одной рыбы.
Неспешно к ней подошла сестра, положила руку на плечо, щурилась в след рыбаку.
- Ну что, ушел?
- Да.
- Опять ничего не сказал?
- По-моему я его раздражаю. Как только он меня замечает, как сразу уходит.
- Слушай, давай за ним пошпионим. Полежим тут, посмотрим, что он будет делать на берегу, если никого не будет.
- Как-то страшно. Да и где тут спрячешься, вокруг песок такой белый, как снег.
Девочки огляделись. Песок цвета яичной скорлупы не был похож на снег, но был действительно очень светлым на контрасте с темными скалами, подпирающими этот небольшой пляж.
- Да вот хоть за теми же камнями. Да и знаешь, по-моему он не особо оглядывается по сторонам, смотрит постоянно перед собой и ходит по одной и той же тропе. Вон мимо тех камней, через траву, и всегда подходит с этой стороны. Как крокодил.
Эта мысль захватила их. И всю обратную дорогу они обсуждали, как будут следить, чтобы не пропустить момент, когда он появится из воды, как запомнят всё, что он вытащит из сетей. Пришла фантастическая мысль, что он может быть и пиратом, и контрабантистом. И может прятать где-то клад и каждый день ходить и смотреть на него.
От возбуждения, он не заметили ни ветра, ни пути, и сами удивились, когда дорога закончилась перед их покосившейся калиткой. Дверь в их двор была сколочена из серых темных от времени досок. За ними виднелся их дом, такой маленький, что неподготовленный прохожий и не смог бы его разглядеть за большими зарослями черной смородины. Девочки жили здесь сами, более менее справляясь с нехитрым хозяйством.
- Знаешь, неплохо было бы перекусить. Из-за твоего рыбака мы так и не поели нормально.
- Оставалась рыба...
Когда девочки попадали на свой огороженный серым забором участок, в основном они разбредались по разным углам, предпочитая встречаться только за едой. Младшая сестра направилась на кухню, которая заодно являлась и гостиной, и спальней. В доме имелась еще одна маленькая комната, которая была заперта. Девочка полезла в кухонную тумбу. Достала сверток с засоленной семгой, нарезала толстыми кусками хлеб и рыбу. Бутерброды она оставила на столе, а сама засунув в рот кусок хлеба вышла на улицу.
Всё еще ощущая разочарование, она вспомнила, как утром, поднявшись до солнца, она тормошила сестру.
- Пора, слышишь, пора!
Сестра сладко спала. Одеялом им служили старые полушубки. Очень недовольно и сонно та сказала:
- Может он и не придет...
Но они договаривались, и вчера, перед тем как лечь спать долго обсуждали, как пойдут на берег, как будут ждать рыбака и как они все, в конце концов, поймут.
В мире оставалось столько непонятного! Вот, например, что прячется в запертой комнате, и куда подевались жители ближайших домов. Младшая чувствовала, что старый рыбак знает то, что им необходимо.
-Хорошо, хорошо...- вздохнула старшая сестра и силой воли открыла глаза, смотрела в потолок.
Наскоро они оделись и отправились на пляж.
И вот, момент всё равно упущен. Впереди был день, полный суетливых хлопот. Старшая сестра, скрипнув калиткой, отправилась в город на рынок.
"Кстати о комнате" подумала младшая и снова решила испытать судьбу. Зайдя в дом, она отодвинула приставленный к запертой двери стул. Сначала подергала за ручку. Нет. Замок явно заперт. Она заглянула в пыльное окно на улице. Там что-то темнело, но абсолютно не ясно, что это, не разобрать. Вздохнув, она ушла хлопотать по хозяйству.
А в комнате что-то встрепенулось и тут же замерло вновь.
-2-
"Рынок - для взрослых" гордо думала старшая сестра, когда хлопнула за собой дверью. Раньше этой привилегией пользовалась старуха Пустынная, или как там её на самом деле звали. "Никто не знал" - каждый раз оправдывались перед собой сестры, когда вынуждены были ее так называть, имя это им не нравилось, и между собой её они величали бабушка Пустыня. Бабушку Пустыню они очень любили, верили ей, хотя говорила она редко, а чаще копалась в огороде, подоткнув юбки и всевозможные передники за пояс. Зато она могла задумчиво произносить фразы в те моменты, когда уже казалось, засыпала. Фразы эти были несвязанные и большей частью не имели смысла, однако девочки караулили их каждый вечер, наутро делились ими и долго вдумывались, ища смысл.
Когда они просыпались, бабушки уже обычно не было. Продирая сонные глаза старшая говорила: - Вчера было что-то про петуха и подарки разные...
-Петух нес подарки? Кому?
- Не знаю, говорилось только, что шел петух и "там подарки разные".
-Хм...
Когда бабушка исчезла, этих утренних загадок стало очень не хватать, в своем роде это была единственная беседа между старухой Пустынной и девочками.
Дорога песчаной грядой поднималась вверх, медленно извиваясь среди высокой желтой травы. Старшая шла по травяной бороздке, которая разделяла дорогу на две колеи. Так было удобнее и мягче идти босыми ногами, а обувь она держала в руках. Терпеть не могла песок, он всюду забивался и мог растереть ноги в кровавые лохмотья.
"Этот песок излишне мелок, как будто со дна бурного моря, и волны его отшлифовали". Старшая иногда любила такие мысли, и могла даже слова вслух произнести, будто распробовав их на вкус. "И вода может вернуться" - тут же мелькнуло у нее в голове.
Она посмотрела назад, где вдалеке видны были темные воды моря. Она представила исполинские волны, которые поглощают всё это, и их маленькую лачугу. "Как будто возвращают свои владения".
-О-о-о!- вслух воскликнула она и побежала наверх быстрее, чувствуя, как то ли от ветра, то ли от собственных дурацких фантазий вся покрылась мурашками.
Когда она вышла на большую дорогу, увидела, как телега с немногочисленным людом собиралась уже уезжать.
-Дядюшка Пустозвон! - крикнула она, - дядюшка Пустозвон! Стой! Тут я еще, Старшая!
Сидящие в телеге пассажиры зашумели, давая глуховатому возчику понять, чтобы придержал свою лошадь. Девочка, подобрав полы платья, взобралась в телегу, потянулась, потрогала старика по плечу в знак благодарности и они тронулись. Тут она оглянулась, из пассажиров она знала только Дрейка, но он уже натянул шляпу на нос и, пожевывая соломину, принялся дремать прямо на деревянном дне телеги. Вообще тут были оборудованы лавочки, и видно было, что дед Пустозвон старался их, мастеря, но так уж вышло, что руки Пустозвона годились только на то, чтобы держать вожжи своей клячи Самюэл. Но этих так-называемых-лавочках невозможно было сидеть, и все располагались прямо на полу. Напротив сидела молодая девушка, Старшей казалось, она видела ее в деревне, но абсолютно не помнила ее имени. Девушка держала на руках младенца и была полностью сосредоточена на нем. Левее от нее - согнутая Старуха Лошадь. Она сверлила ее взглядом. Еще боком к Старшей сидели усатый мужчина и золотовласая женщина, чье лицо нельзя было угадать, виден был только профиль с красиво вздернутым носом. Ветер обметал ее лицо копной золотых волос, которые достигали и лица мужчины, ему, похоже, это было по душе.
Послышался скрипучий голос Старухи Лошади:
- Привет, старшенькая. Как Старуха Пустынная, вернулась?
- Добрый день. Нет, но думаю скоро.
Старуха Лошадь пожевала и тут же потеряла интерес к девчонке. Она теперь думала о том, что возможно забыла запереть сарай. "Такой ветер, что померзнет вся рассада, А Пустынной нет как нет. Мдаа... Такие дела, а раньше, помню, девочек в таком возрасте на рынок не пускали. Так-то". Старуха мысленно ворчала всю дорогу, ей было так уютнее.
Старшая еще смотрела на нее, ожидая продолжения беседы, но поняла, что беседа схлопнулась обратно в старухину голову внезапно, как и появилась оттуда. Девочка спрятала руки в карманы ветровки и спокойно разглядывала окрестности. Местность была чудесной, жаль путники не могли оценить красоты скальной породы, блестящей мокрой, от бежавших по ней ручьев. Скалы тонули в ягеле и мхах, неподалеку был виден Лес Камней, а вдоль дороги, волочились по земле стволы карликовых деревьев. В таком крае, где вечно дул ветер, только они могли удержаться за холодную почву.
Старшая смотрела на небо, где разыгрывалась настоящая баталия из облаков, кустистые и пушистые, ослепительно белые, встречались с вторжением серых и расплывчатых, на горизонте армия сошлась, и видимо начался ураган, а сквозь дыры в облаках проникал столбами свет.
"О, похоже, будет шторм..." - уже немного сонно подумала она и сомкнула глаза, мерное покачивание телеги усыпило в конце концов их всех.
Она проснулась чуть погодя, когда почувствовала, как кто-то дергает ее за рукав. Это был Дрейк, только уже с каким-то странным видом, шляпа на затылке, и почему-то шептал.
- Слушай, вы опять там околачивались утром на берегу?
"Дрейк вечно всё про всех знает и всегда лезет" - подумала Старшая.
- Ну и что? А это запрещено?
- Знаешь, мне кажется, этот дед что-то скрывает, а еще он похоже знает чего-то такое, чем неплохо было бы поделиться.
- Может и знает, только он никогда и ни с кем не разговаривает.
- А что если я тебе скажу, что говорил с ним?
- Враньё! - с надеждой и негодованием уже не шепотом сказала она.
-Шшшш...
Старуха Лошадь покачивала седой головой в такт лошадиному ходу, золотовласая голова девушки покоилась на плече у усатого господина, в свою очередь его голова лежала на нее. А молодая мамаша, откинув голову назад, всхрапнула. Никто не проснулся.
- Ну может не совсем беседовал... И даже совсем не беседовал, а кое-что разузнал. В общем, я забрался сегодня утром в его лачугу.
У девочки аж перехватило дыхания от наглости Дрейка. "Вечно он всюду лезет". Но любопытство взяло своё.
- Ну и?
- Ничего определенного сказать не могу. Одно только - похоже, дед собирается смыться! - он тихо рассмеялся, довольный своим каламбуром.
Дрейк без особых живописных черт, которые так хотелось бы узнать, рассказал, как увидел только, что весь рыбачий скарб собран в узелки и котомки, все полки и шкафы опустошены.
- Ну просто вы так переполошились из-за Рыбака, я подумал, что вам стоит это знать. Сказал он и снова надвинул шляпу на глаза, и делал вид всю дорогу, что и не просыпался. А Старшая сестра не могла больше сомкнуть глаза и решила направить эту мысль своей сестре.
Скоро они поднялись на один из последних холмов, а внизу уже распростёрся город, всё существование которого, заключалось в центральной торговой площади.
Пустозвон притормозил у ворот, здороваясь с охранником. Дальше всем предлагалось идти пешком. Усач подхватил ловко спрыгнувшую спутницу, терпеливо помог Старухе Лошади слезть по ненадежным ступенькам (всё это время она отчаянно жевала челюстью). Дрейка уже и след простыл. Мамаша решила покормить ребенка грудью перед утомительной прогулкой. Старшая кивнула Пустозвону и охраннику.
Пустозвон моргнул ей, снова вернулся к беседе об огромной рыбе, которую кто-то буквально недавно изловил. Да не кто-то а друг охранника. Вернее знакомый его друга. Немного опомнившись, когда девочка уже была весьма далеко, он крикнул ей:
- Без четверти четыре, не опаздывай, копуша!
-3-
Вечером, когда младшая развела огонь в очаге, и поставила греться большой. Весь черный от копоти чайник, старшая обхватив руками плечи, осторожно поинтересовалась:
-Слушай, моё сообщение дошло до тебя днем?
- Нет, а что там?
Раньше девочкам удавалось перекидываться мыслями на расстоянии, теперь получалось очень редко. Но попробовать стоило.
- Да я с Дрейком разговаривала, понимаешь, ему удалось разузнать, что твой...что Рыбак куда-то собирается, и похоже, очень скоро отчаливает отсюда.
- Дрейк уверен? - быстро спросила младшая.
-Да, говорит, все вещи собрал. Чайник кипит, снимай.
Теперь когда старшая сказала, она позволила своим чувствам ее охватить, стало грустно. Младшая молча сопела, смотря на огонь.
-Куда они все уходят, а?
- По крайней мере, про рыбака несложно догадаться. Концы в воду - постаралась пошутить старшая.
Воцарилось молчание, слышан был треск дров и гул утихавшего шторма. Две пары синих блестящих глаз уставились друг на друга. Расстояние было маленькое, на этот раз получилось.
- "Ни к чему откладывать"
- "Давно пора"
- "Почему бы и нет"
- "Нам нечего терять".
Все это пронеслось невысказанным между ними. Старшая потерла глаза, рынок всегда изматывал, столько людей. Зевнув она сказала:
- Я закупилась провиантом на все сбержения
Младшая кивнула головой. Значит, решение принято.
- Ложись, я соберу всё самое необходимое.
Условились, что встают через три часа, чтобы ничего не пропустить. Старшая отключилась сразу, как только голова коснулась подушки, успев снять ботинки и натянуть овчинный полушубок бабушки Пустыни.
А младшая покидав на ее взгляд всё необходимое и важное, немного погодя пристроилась под бок к ней. Только она не умела вот так внезапно засыпать, как бы ни хотела спать. Она долго лежала, перебирала все детали, все факты, их решение, которое было таким внезапным, но как будто заранее спланированным. Постепенно мысли путались, и она уснула.
Когда в комнате еще тлели угольки, но раздавалось мирное сопение обеих девочек, запертая дверь таинственной комнаты отворилась. Оттуда повеяло холодом. Два глаза выглянули, словно из комка тени, любопытно и опасливо прочесали комнату. Что-то быстро мелькнуло в собранный рюкзак и устроившись в боковом кармане замерло.
Дверь захлопнулась, но спящие, только смутно почувствовали какую-то тревогу, о которой сразу же впрочем забыли.
- 3-
Когда рыбак проснулся, ночные сверчки еще не угомонились. Хотя горизонт уже заметно светлел. Рыбак не вел внутри себя диалога, он изредка лишь подмечал такие детали. Сейчас он вздохнул, почесал макушку, оделся и сунув трубку в зубы вышел из дому. На улице было зябко. "Осень" - подумал он и пнув несколько камешков с тропы, идущей к двери от калитки запыхтел. Табак мягкими кольцами обволакивал его лицо. Рыбак никуда не торопился.
Потом он зашел в дом, чем-то там пошумел, и скрипнув дверью вышел наконец готовый отправиться в путь. На нем была его любимая шляпа, за спиной верный рюкзак, а на ногах длинные-длинные резиновые сапоги. Он бережно убрал трубку за пазуху, потянул лямку рюкзака и вздохнув спокойно двинулся по тропе.
Его огород зарос, фасоль спуталась с картофелем, и вокруг стояли сорняки - нагло и вызывающе. Рыбак не любил огородов, и всё это росло само собой немало его удивляя своим упорством. Иногда он откапывал на ужин несколько картофелин, запекал их в углях и жуя с благодарностью смотрел на заросший двор.
Рыбак принялся мычать про себя какую-то лишь ему знакомую мелодию. Он любил ходить, когда все спят - значит никто не станет докучать ему и задавать идиотские вопросы. У рыбака было хорошее настроение, он шел в сторону моря.
Вскоре близость моря стала очевидной. Еще скрытое за скалами и валунами, оно уже дышало рыбаком. И он тоже дышал им, радостно почуяв, что от вчерашнего шторма не осталось и следа.
Когда он вышел на побережье рассвет только занимался, и мир затих. Рыбак пил горячий кофе, присев на рюкзак. Перед ним уже лежала распутанная и починенная сеть. Смакуя момент он подумал: "Это хорошо". Одиноко кричала чайка, а море всё отбивало свой чеканный ритм. Медленно рыбак собрал своё добро, и тихо пошел в гладь воды, которая сначала была по щиколотку, потом чуть погодя по колено, по пояс, по плечи. И вот уже сереет над поверхностью только его шляпа.
- Ну что, нагляделась? Теперь давай тоже лезь. Ты первая. - сказала шепотом старшая.
Девочки пришли к морю раньше рыбака, и стуча от холода зубами наблюдали за ним, злясь на холод и его медлительность. Наконец, когда рыбак почти скрылся, они уже стояли на берегу, готовые рвануть за ним.
Они взялись за руки, так было не так страшно, и тихо шагнули в воду. Это была обычная вода, которая сразу обхватила их сыростью и холодом. Ещё больше трясясь от холода, они храбро пошли в глубину. Когда вода достигла плеч, младшая вдруг подумала
"Что за ерунду мы затеяли. Может вернемся?"
"Поздно" мысленно ответила ей сестра.
И они задержав дыхание шагнули в черную холодную воду.
В следующий момент, абсолютно сухие, они стояли в самом сердце какой-то очень людной площади, где никто не обращал на них внимание.
- Смотри где стоишь - злобно крикнула младшей какая-то тетка, идущая прямо на сестер с огромными корзинами наполненными едой.
Девочки только успели отпрыгнуть, когда она не обращая внимания на них удалилась, шурша накрахмаленной юбкой.
"Это мы где?"
"Понятия не имею."
И они опасливо двинулись вперед через толпу, озираясь по сторонам. Народ был пестрым, что-то было в них, что отличалось от людей, которых они видели в своей деревне. Но девочки пока не могли сформулировать, что именно это было. Там в их родной деревне, люди были спокойнее и медлительнее, одевались менее красочно и празднично - это да. Но было что-то еще, неуловимое отличие, которое в прочем также сильно подчеркивало из толпы и их. И постепенно прохожие всё больше озирались на них. А некоторые и вовсе вставали, позабыв, чем они занимались и пялились на них. Девочки поежились, становилось как-то всё более странно.
"Надо бы свернуть куда-нибудь, где не так людно" подумала Старшая, и схватив Младшую за руку по инерции потянула куда-то в бок. Это она сделала вполне вовремя, потому что казалось, на площади воцарилась кромешная тишина. Увидев спасительную темень переулка, они перевели дух. А люди, будто встряхивая сон, возвращались к своим делам, недоумевая, что могло их отвлечь от такого важного занятия, как ярмарка.
- И что это было?
Вопрос был такой всеобъемлющий, что включал в себя и то, что под водой оказался обычный город, и что они понятия не имели ни где они, ни как вернуться назад. И уж тем более не ясно было зачем они тут оказались. Вопрос оставался без ответа. И в сумраке переулка только блестели две пары глаз, в ужасе уставившихся друг на друга.
- А где рыбак? Нам бы его надо найти.
- Он не мог уйти далеко, наверняка он где-то на площади.
-Знаешь, что-то мне не хочется туда возвращаться.
Это да, возвращаться к этим странным людям абсолютно не хотелось. "Абсолютно" - еще раз посмаковала это слово старшая. И в нерешительности замерев, они рассматривали облитую солнцем небольшую площадь, мощенную щербатым булыжником. К ней, словно к морю сливались многочисленные узкие переулочки, такие же, как тот, в котором спрятались сестры. Дома были высокие, по пять, а то и все шесть этажей, не считая чердаков. В самом центре площади возвышалась колокольня, а прямо под ней расположились торговые палатки. Шла оживленная торговля, палатки и просто разложенные на земле товары блестели на солнце. Возле них стояли многочисленные торговцы, предлагая кто свежайшее мясо "еще вчера бегало, а сегодня у вас на ужине", кто яйца "свежие, только из-под курочки", кто хлеб "которого ваш роток никогда еще не видывал", одежду "домотканную", украшения "порадуйте ваш глаз и кошелек" - и много чего еще, от чего разбегались глаза и чесались руки.
- Слушай! Я четыре раза была на ярмарках у нас, а такого никогда не видела... Столько всего, а у нас раз два и обчелся - заметила старшая.
И тут младшая как схватит ее за руку. "Смотри, вон рыбак!" Она ткнула в противоположный конец площади пальцем. Действительно, рыбак, стоял напротив какого-то торговца и мирно расплачивался с ним. Он что-то сунул в рюкзак, и перекинувшись последним словом, направился в какой-то из переулков.
Девочки поняли, что нельзя медлить ни минуты. Ведь в этом странном месте они оказались именно из-за него, он является последней ниточкой, связывающей их с домом. И если насчет того, что им всё еще интересно за ним следить они были не уверены, то то, что рыбак знает, как вернуться домой они представляли отчетливо.
Однако впереди была перспектива снова оказаться под прицелом сотен взглядов, и это сдерживало их порыв немедленно сорваться в след рыбаку.
- Давай попробуем обойти ярмарку прижавшись к зданиям, пока не дойдем до нужного нам переулка.
- Не потеряем ли мы его из виду? Опасалась младшая.
Рыбак шел не спеша, но останавливаться пока не собирался, несмотря на всевозможные призывные крики.
Девочки юркнули на площадь, и опустив глаза, стараясь обращать на себя как можно меньше внимания, немного боком, двинулись в направлении переулка к которому сквозь толпу пробивал себе путь старый рыбак. С площади доносился праздничный воскресный шум, и казалось тень от него откидывается на девочек, которые оказались не причем на этом празднике жизни. Неясно почему, но обе сейчас почувствовали себя невероятно чужими и лишними. Все прохожие, попадавшиеся им на пути, вдруг в замешательстве останавливались. Маленькие дети недоуменно тыкали в след двум их фигуркам. И мамаши, если не были сильно увлечены глазением, сдувая пряди с лица смотрели на них. И снова постепенно, словно цепная реакция охватила маленькую площадь, жители вдруг уставились на двух девочек. Безуспешно крадущихся на периферии, они снова оказались в самом центре пристального внимания. Даже безобразные уличные музыканты, которые только играли на нервах у всех вдруг стихли, прощально дунув в трубу.
Тогда девочки перестали красться и двинулись прямо сквозь толпу к рыбаку. Он казалось ничего не заметил спокойно себе шел восвояси.
- Эй! Рыбак! - задыхаясь от страха сказала старшая. Но получилось как-то тихо и беззвучно.
Перед ними замер мясник, как был в фартуке, и сквозь него не стало видно ни рыбака, ни как пройти дальше, и девочки запаниковали.
- Рыбааааак! - звонко крикнула младшая, как будто ее убивали.
Все люди немного осеклись, по толпе пробежала волна, кто-то начал озираться, будто просыпаясь от этого странного забвения. На плечо огромного детины-мясника легла морщинистая рука, она аккуратно отодвинула его, и за спиной показалось знакомое лицо рыбака.
Он смотрел угрожающе и видно был, как он рассержен. Но он быстро схватил девочек за плечи. Младшей накинул свою шляпу на голову, а старшей сорвал с себя шарф, быстро повязал на шею, и резвым для своего возраста шагом рванул к переулку. Когда они зашли в еще более узкую улочку, он развернул их к себе лицом, и нагнувшись долго смотрел им в глаза, уперевшись руками в колени. Его голубые глаза строго смотрели то на одну, то на другую девочку. Наконец он заговорил.
- Вы хоть понимаете, что вы наделали, тупицы?
Это был красивый и мелодичный голос, даже слишком молодой для старика, как потом согласились обе сестры.
Он шумно вздохнул, и не без труда разогнувшись, он прищурился на главную площадь, где как ни в чем не бывало снова кипела шумная жизнь.
- Простите нас - вдруг сама для себя неожиданно запищала старшая, - но мы понятия не имели, что всё так получится. Просто нам с сестрой было интересно, куда вы уходите. То есть вот так запросто под воду. А потом Дрейк - и она осеклась.
- Дрейк? - проскрипел старик, - надеюсь этот оборванец за вами не проследовал? Мне еще этого не хватало.
- Нет, мы были только вдвоем! - заверила его младшая, - мы больше не будем, можно мы вернемся домой? И больше не станем вас трогать, честное слово!
Они обе закивали, вдруг осознав, что больше всего им хочется оказаться в их старом домике.
Рыбак вздохнул, и покачал головой.
- Боюсь вы не понимаете, но это невозможно. По крайней мере сейчас.
В его голове мысли ворочались как камни, он должен был догадаться, что эти две девчонки, что вечно болтались у него под ногами не ограничатся обычными своими забавами, он должен был убедиться, прежде чем... Но сейчас времени нет. Рыбак не любил долго рассуждать и поэтому рассердившись сказал:
- Придется вам пойти со мной. Это, конечно, ужасно неудобно, но совершенно необходимо. У меня есть два условия: вы во всем слушаетесь меня.
- Хорошо! - перебили девочки.
- ... и второе - это не задавать мне идиотские вопросы!
- Ладно, только скажите, вы объясните нам. Где мы и что впереди? - закусив губу тревожно старшая ждала ответа.
Но рыбак лишь спокойно ответил "всему своё время" и раскрыв рюкзак достал еще одну потрепанную шляпу для старшей, а шарф забрал себе обратно. Больше шляп у него не было.
-4-
Рыбак явно знал, куда они направляются. Однако не собирался вести об этом дружелюбные беседы, и потому молча двинулся вперед, поглубже завернувшись в шарф. Впервые девочки увидели, что рыбак лысый, тонкие седые волосы обрамляли его морщинистую лысину и заканчивались где-то возле ушей. Зато теперь у них было достаточно времени её рассмотреть, пока они шли и шли по бесконечному лабиринту улиц и переулков.
Оказалось, что та площадь, на которой они побывали, уже казалось вечность назад, была самым широким и просторным местом города. И самым светлым тоже - добавили бы девочки, потому что по первой они вечно спотыкались в сумерках то об оставленное кем-то ведро, то о ножки стульев, зачем-то стоящих запросто на улице, то просто о щербины между булыжником. Рассмотреть ничего особенно не удавалось, наверху светлело небо, которое можно было увидеть, запрокинув голову сквозь сети бельевых веревок с бельевыми же на них принадлежностями. Да и рыбак, несмотря на большой рюкзак за спиной, шел бодрым уверенным шагом, особенно не остановишься.
Вскоре младшая уже была готова перебороть свой страх и заныть. Не получалось сконцентрироваться и отправить сигнал об усталости сестре, и она просто жалобно смотрела. А старшая скорчила умирающую рожицу.
Шли уже сто миллиардов лет, не меньше, когда Рыбак всё же задумал остановиться у двери какой-то лачуги. Пока он изучал надпись на двери, сделанную тонкими вязанными черными буквами прямо на дереве, девочки прислонившись к стене, переводили дух. Оказывается, всё это время они шли наверх, и были уже почти на вершине холма, который лишь внизу примыкал к ярмарочной площади. Солнце кидало косые предзакатные лучи. Они обливали всё апельсиновым светом, напоминая долгие летние вечера, наполненные негой и безмятежностью. С ярмарки парочками, а то и по трое возвращались люди.
Мужчина с черной бородой, в потертом вельветовом пиджаке, стуча каблуками, приближался к девочкам. Он был занят своей собеседницей, очень живо и смешно пересказывая ей, какую диковинную поделку он видел.
Его голос хриплый и басовитый сливал все слова в один звук, его приятно было слушать.
- И тогда я говорю торгашу, ну и сколько может стоить такая ерундовина? А он мне отвечает - пятьдесят, ну с ума ли сошел этот мир!
Женщина, со сбитой на затылок красивой шляпой, явно запыхалась подниматься в темпе своего собеседника (он впрочем даже не задумался об этом) и стала очень похожа на своё нежно-розовое платье. Немного остановившись, она было хотела что-то ответить ему. Возмутиться или может рассказать, что у нее буквально так же было недалече, вот..
Но мужчина не думал даже ждать её ответа, продолжал:
- Ну дорогая, пятьдесят, честно слово, это уже слишком. Гнать таких торгарей надо подальше, да поганой метлой.
Возведя глаза к небу, она покорно двинулась в след. Тут она увидела двух замарашек, с натянутыми до самого носа шляпами, грязных или просто потертых, и ей захотелось кинуть им монетку. Но не увидев кружки, она просто всунула монетку в руку поменьше из них и в несколько шагов догнала своего спутника, всё также разглоголившего:
-Пятьдесят дорогая! Да это краюха хлеба, или бутыль молока, да мало ли чего еще. Вот если бы ты была похозяйственнее, ты бы знала цену деньгам....
Она оглянувшись увидела две пары блестящих из-под глубин шляп глаз и задорно подмигнула им на прощанье.
Когда они скрылись, у младшей в руке лежала монета ценностью пятьдесят местных денег. Пока старшая восхищенно думала о милосердной и красивой женщине, младшая украдкой подсматривала, как Рыбак, наконец, похоже разобрал, что написано на двери, что-то зашептал в латунную замочную скважину, и дверь тихонечко взныв, отворилась. Рыбак положив ладони на головы сестрам направил их внутрь дома, и вошёл сам. Затворил за собой двери. Внутри пахло так, словно тут кто-то сжег до тла свой ужин.
И этот кто-то вдруг закашлял в темноте. Сомневаться не приходилось, девочки хором крикнули:
- Бабушка Пустыня?!
- Тшш, глупышки - мелодично ответила Пустынная.
Пошуршав, она зажгла светильник, в комнате были плотно задернуты занавески, и теперь стало ясно, как было темно вокруг. Это была небольшая, но чистая гостиная, обставленная просто и непритязательно. Стол с табуретками, печь по среди комнаты, откуда и веяло гарью, заправленная кровать. Но главное рядом с ними теперь стояла бабушка Пустыня, которую они не видели уж считай всё лето и начало осени. Она сияла и улыбалась, большая еще совсем не старая женщина с огненными с проседью волосами, убранными назад, в бесконечных юбках. Девочки кинулись к ней на встречу. И обычно нещедрая на ласку, она крепко их обняла.
Позже согрев кофе на печи, они уселись вокруг стола. Бабушка поставила овсяные печенья, к которым почему-то никто так и не притронулся. Девочки не могли есть от волнения, которое их съедало заживо. Они ощущали, что сейчас возможно получат какие-нибудь объяснения, которые роились у них в головах. Так много, что непонятно было с чего начинать. А еще они чувствовали, что лучше подождать. Потому что ни рыбак, ни бабушка Пустыня не приветствовали любопытство и тем более спешку.
- Слушай, Юджин, как же так вышло, что девочки последовали за тобой, а ты даже не заметил?
Рыбака зовут Юджин! - обе девочки переглянулись, диковинно было думать, что у рыбака есть какое-то еще имя, кроме как просто-напросто Рыбак.
- Мне некогда было следить за твоими внучками. Я из-за них вообще день потерял, вынужденный вести их к тебе. Прямо сейчас я отправляюсь к Старому Псу.
Он шумно вздохнул, поняв, что за плотными занавесками на город накинулся вечер, и путь обещает быть не из самых приятных.
- Не глупи. Никуда ты в темень не пойдешь, да и ты прекрасно знаешь, что им нельзя тут оставаться. Прости Юджин, но они зашли по твоему следу. И тебе придется взять их с собой.
Тут в старшей заговорила обиженная гордость. Бабушка исчезла в неизвестном направлении, оставив их на произвол судьбы. И тут вдруг она снова хочет отправить их подальше от себя вместе со сварливым стариком Рыбаком, который вовсе даже не Рыбак, а какой-то там Юджин.
- Бабушка Пустыня, почему мы не можем остаться с тобой. И вернуться вместе в наш дом?
Старуха Пустынная вглядывалась в лицо Старшей, силясь что-то разглядеть, старшая неуютно поежилась на твердом табурете. Младшая шумно пила кофе.
- Понимаешь детка, вы оказались там, где вам не место, ну или пока не время. Честно говоря, вы в большой опасности тут из-за своего любопытства. Клянусь, худшим местом, где вы могли оказаться, является этот город...
Голос старухи то поднимался, то шипел, как волна, то опускался до шепота. В непривычно долгую для нее речь она постаралась вложить все оттенки чувств, которые она одновременно ощущала. Прерывисто вздохнув, она казалось собралась с духом и тихо сказала:
- Что ж, так тому и быть. Я рада вас видеть здесь. Но о доме и речи быть не может, он теперь так далеко, что даже страшно сказать. Не знаю, когда мы сможем вернуться. Я надеюсь, вы хорошенько заперли двери?
Девочки переглянулись. Их милый дом на отшибе вдруг показался таким далеким и одновременно желанным, что засосало под ложечкой.
-Да, мы заперли все замки - почему-то прошептала младшая
-Хорошо. А дверь в комнату не трогали?
Они поняли, что речь идет о запертой таинственной комнате.
-Нет! - хором ответили сестры.
Старуха Пустынная весело прищурилась на две пары блестящих в полумраке глаз и хмыкнула. Потом она перевела взгляд на Рыбака и ее лицо снова стало серьезным.
- Что скажешь, Юджин, до утра будет ничего?
Рыбак шумно выдохнул носом, медленно поднял к лазам ладонь и потер глаза, будто показывая, как сильно ему не нравится та мысль, которая вертится сейчас в его голове.
- Пустыня, со мной может пойти только одна. Это будет опасно, но не безнадежно. Вторую бери к себе. Если нет - можно пойти и запросто сдаться.
О чем они говорят? Девочки будто подхватили беспокойство, которое воцарилось в их темной коморке. Кто пойдет куда, и кто где останется?
- Знаю. К Старому Псу тогда иди обходным. А я буду ждать тебя на Мосту.
Рыбак кивнул и вдруг уставился на сестер. Он пристально посмотрел на младшую и сказал ей:
- Со мной пойдешь ты.
Младшая ощутила мгновенный подъем и радость. Ее выбрал Рыбак! Самое таинственное существо, которое она когда-либо знала. Но потом ее охватил страх: как она будет без старшей.
- А я? Спросила старшая
- А ты будешь со мной. Нам придется на некоторое время задержаться в городе, но потом мы пойдем им на встречу. И если повезет мы нагоним Отлив.
-Отлив?
-Да, Отлив. Если повезет - повторила Пустыня
- И что за Отлив? - переспросила в недоумении старшая
- Время, когда вы сможете отправиться домой.
- А...- начала очередной вопрос старшая
Но бабушка Пустыня встала, собирая чашки, дав понять, что разговор окончен.
- Нам сейчас не мешало бы ложиться спать. Вы должно быть ужасно устали.
И вдруг девочки и правда ощутили какую-то невероятную усталость. Казалось, совсем недавно было их утро, но глаза наливались тяжестью, они давно сдерживали зев. А у младшей даже немного слезились от сонливости глаза.
- Завтра рано подниматься. Бегом в кровать. Юджин, раскладушка вон там. Рыбак пошуршал в указанном направлении.
Младшая еще наблюдала как бабушка Пустыня устраивала себе ночлег в старом кресле качалке, а в темноте мелькало одеяло Рыбака. Старшая уснула моментально, как всегда, и вскоре сон ее тоже сморил.
Когда в комнате раздавалось только мерное сипение и музыкальный. Размеренный, как шум волны храп рыбака и бормотание старухи Пустыни (что-то про зеленый чай в стеклянной банке из-под джема), боковой карман рюкзака ожил. Оттуда сначала показались две кисточки, потом уши и затем два больших любопытных глаза. Сложно было разглядеть, но оно юркнуло на стол, туда, где под салфеткой лежали нетронутые никем овсяные печенья - и захрустело.
-5-
Что=то сильно мешало спать. Оно лезло в уютный, теплый и интересный сон скользким щупальцем. Зачем оно так делает? Я просто стараюсь немного отдохнуть.
-Да проснись же ты уже! - наконец заговорило оно голосом младшей сестры
Старшая резко села, и открыла глаза. Перед ней было обеспокоенное лицо сестры. Она уже собралась, волосы кое-как приглажены и сверху них нахлобучена шляпа. Сейчас старшая заметила, что та одета в странный джинсовый комбинезон, не по размеру. Он был большим настолько, что туда замечательно бы поместились еще полторы младшей.
Сердце старшей сжалось: обязательно надо их разделять сейчас, когда они так друг другу нужны?
- Тебя никогда не добудишься! Как ты будешь просыпаться без меня? Рыбак разбудил меня около часа назад, мы отправляемся в путь... - пробормотала ее сестра.
Старшая почувствовала себя уязвленной, но собрав волю в кулак она решила хоть иногда быть старшей сестрой и подбодрить
- Чего ты так растерялась? Скажи на милость, из-за кого мы поперлись за Рыбаком? Вот уж иди и разузнай, чем он занимается. Выше нос! А мы с бабушкой Пустыней уж встретим вас там на этом, как его..
- На мосту
- Чего?
- Встретите нас на мосту. Ты это же хотела сказать?
- Да-да. Тогда мне всё и расскажешь. А как вернемся домой, будем вспоминать это приключение.
- Знаешь, мне начинает казаться, что мы зря всё это затеяли. О ты права, теперь всё дело в Мосте.
- Если ты еще раз повторишь это слово, я честно слово, я тебя ущипну
- Какое? Мост?
И старшая устремилась к младшей, а та взвизгнув соскочила с кровати. Но ей не удалось далеко уйти, старшая схатила ее и ушипнула за плечо. Та не осталась в долгу, и дело закончилось тем, что они хохочещей кучей-малой болтались на полу, пока не накатились на черные и блестящие резиновые сапоги. Сапоги были начищены чем-то вонючим, и блестели. А в сапогах находился невозмутимый рыбак, который смотрел на девочек сверху в низ немигающим взглядом.
Весельё сразу сдулось, и они вскочили на ноги, поспешно поправляя расттрепанные волосы.
- Мы... - начала было оправдываться старшая
- У нас нет на это времени - прервал ее Рыбак, - Ты - обратился он к младшей, - слушай внимательно. На улице никаких разговоров. Тебя никто не слышит и не видит. Ты - моя внучка, Мэл Рэй. Если кто спросит, на все вопросы я буду отвечать сам. Это ясно?