Аннотация: Маленькая зарисовка, выложено 17 января 2009 года.
Я выскочила на улицу, и поспешила к остановке, на ходу натягивая тонкие перчатки. Хоть и не слишком холодно - около минус десяти - но оставлять руки открытыми не хотелось. Настроение было хорошее, зимнее солнце светило неярко, утро уже давно вступило в свои права (да какое там, до обеда оставался считанный час!), и я быстро шла, улыбаясь мимолётным мыслям.
Обшарпанные двух и трёхэтажные домики грустно окружали мой двор, выставив свои тускло-серые окна. Между их крышами и деревянными столбами соплями свисали провода - может быть, электрические, а может и витая пара. Они служили насестом для голубей - этих жутких птиц, по какому-то недоразумению считающимися вестниками мира, добра и света.
На узкой тропинке, по которой я шла к остановке, мне никто не встретился. Лишь вдалеке, напротив соседнего дома, какая-то толстуха в ярко-оранжевом жилете, видимо, дворник, разгребала снег широкой лопатой. Да какой-то серо-полосатый кот прошмыгнул в узкую щель между гаражами.
Всего минута - и я на остановке. "Карету мне, карету!" - с немного хулиганскими интонациями сказал внутренний голос. "Карета" - а точнее обычный маршрутный автобус - не заставила себя ждать, подкатившись по накатанному льду прямо к тому месту, где я стояла. Водитель отреагировал на лёгкий взмах моей руки профессионально - открытая дверь автобуса была всего в шаге. Люблю, когда так получается.
Заскочив внутрь - почему-то мне не нравится подниматься в транспорт медленно, как это делают некоторые. Если не взлететь - так обязательно хотя бы запрыгнуть. Ну, или широко шагнуть. Обязательно! Иначе буду чувствовать себя форменной клушей. Впрочем, немного лукавлю - не настолько я беспечна, чтобы прыгать на гололёде.
Дверь захлопнулась, и автобус отъехал от остановки, сразу остановившись на ближайшем светофоре. Я быстро выбрала свободное сиденье прямо напротив входа. О, на этот раз попалась маршрутка с обивкой на пассажирских креслах. Внутренне мурлыкнув от предвкушения пусть небольшого, но комфорта, располагаюсь и встречаюсь взглядом с девушкой, сидящей напротив.
Внимательно посмотрев на меня светло-карими глазами, девушка опустила взгляд в книгу, которую читала. Я присмотрелась к своей попутчице: миловидная, немного младше меня, без косметики на лице. Она сидела, прислонившись спиной к перегородке, которая отделяла салон от водительской кабины, причём сидела так естественно, как, возможно, сидит дома в кресле. Не хватало только камина и чашки зелёного чая.
Огляделась вокруг - забавно, похоже, у водителя этого автобуса неплохой вкус. Симпатичные шторки светло-коричневого цвета с бахромой внизу, обивка сидений того же оттенка. И эта девушка - русые волосы до плеч с осветлёнными прядями и тёмно-коричневая короткая курточка - казалось, она тоже часть этой обстановки.
Мне иногда нравится называть незнакомых людей, которые привлекли моё внимание, каким-нибудь цветом. И её я про себя окрестила "светло-коричневой".
Конечно, в автобусе были и другие пассажиры, но мне было лень оборачиваться и разглядывать их. Лишь иногда, когда они выходили, я замечала мелькнувшие тени - несколько старушек, медленно спустившиеся со ступенек на областном рынке (на этой остановке часто выходят старушки, и этот факт своей повторяемостью меня иногда смешит), какой-то мужчина с портфелем выбрался из автобуса где-то в конце Фрунзе, ещё кто-то...
Мерное покачивание движущегося автобуса навевает лёгкую дремоту или бездумное состояние, промежуточное между "здесь" и "там", что-то вроде "уже не здесь, но ещё не там". Но мне не хотелось ему поддаваться и впадать в обычное в таких ситуациях оцепенение, и я периодически глазела по сторонам. Вот только за окном был всё тот же, уже давно знакомый мне пейзаж, и я снова вернулась к девушке, сидящей напротив.
Первое впечатление вызвало у меня симпатию. На этот раз я заметила у неё на коленях небольшой рюкзачок, какие обычно таскают неформалы. Лицо Курта Кобейна частично закрывала лежащая на рюкзаке книжка, которую она читала. Я бы и не узнала, что это он изображён на её рюкзаке, если бы не надпись. Светло-синие джинсы... Рваная стрижка, создающая впечатление некоторой безбашенности её владелицы... Вязаный шарф, уютно укутавший горло... Спортивно-женственная фигура... Она казалась единым целым, и ничто не выбивалось из этого стиля, даже отсутствие шапки воспринималось естественно.
Но более всего вызывали уважение внимательные взгляды, которые она периодически бросала то на меня, то куда-то за мою спину, то на пейзаж за окном. В ней не было того оцепенения, которого и я пыталась избежать, стремясь удерживать внимание на окружающем. Казалось, она стремилась что-то понять, познать...
Но её книга... Я далеко не сразу смогла разглядеть хотя бы часть названия. Похоже, жизнеописание какой-то святой, "блаженной матери А..." (имя не удалось прочитать). "Блаженной"... Какое дурацкое слово. Сразу вспомнились деревенские дурачки и дурочки, юродивые... Интересно, она задумывалась, почему "блаженных", "юродивых" называют "Божьими людьми"? Неужели её это никогда не смешило?
Немного отрешившись, присмотрелась к ней по-другому. Светло-серая дымка... Пусть она умна, пусть внимательна и ищет ответы на вопросы, но эта дымка явно помешает ей увидеть некоторые вещи. На меня накатило отвращение. Не к самой девушке, нет. Скорее к тому, чему она отдала столько внимания и сил. Впрочем, я и сама предвзята, но уважения к ней после этого открытия несколько поубавилось. Мысленно ухмыльнулась. Чёрт с ней... Или, точнее, бог, ага. Неважно. Но я запомню её.