Я сидела в вагоне, смотрела в окно, вернее на окно, так как снаружи была кромешная темнота и рассмотреть что-то было невозможно, и с раздражением думала, что поездка заняла намного больше времени, чем ожидалось. А я между прочем опаздываю! Меня ждут дела, а эта железяка плетется со скоростью улитки! Когда же наконец это закончится?
Злость, усталость от долгой поездки и собственное бессилие ― все это приводило меня в отчаяние. Оно накатывало волнами и отступало, оставляя липкое вязкое ощущение собственной беспомощности.
Огромная, ветвистая молния расколола ночное небо на куски. 'А где же гром?' ― этот вопрос, заданный себе, вырвал меня из липких лап одолевавших меня эмоций. Взгляд зацепился за отражение ― мое, но при этом есть в нем что-то незавершенное, будто... 'Сон... Я просто сплю', ― осознание вызвало иррациональное облегчение.
Я огляделась по сторонам: мягкие сиденья с деревянными витыми подлокотниками были обиты тканью. На стенах обои и деревянные панели, а под потолком переливалась всеми гранями хрустальная люстра. Такие вагоны я видела в кино про Америку времен Золотой лихорадки. Видимо оттуда мозг и раздобыл декорации для моего сна.
Вокруг было достаточно людей, одетых вроде бы по моде того времени. Кто-то разговаривал с соседями, кто-то спал, кто-то пил кофе и читал газету, одна пожилая дама что-то вязала, сидя у окна. Однако стоило мне попытаться рассмотреть чье-то лицо, как картинка расплывалась и я видела только размытые контуры предметов и людей.
― Не старайся. Они не могут разглядеть нас, а мы ― их. И это не совсем сон. Вернее, сном это является только для тебя. А для них ― просто поездка.
Я обернулась к говорящей и замерла. Передо мной стояла она ― девушка из моего недавнего видения. Пепельные локоны были собраны в высокую прическу, которую венчал небольшой черный цилиндр. Белоснежную кожу оттенял черный шелк платья с тугим корсетом и пышной длинной юбкой. Точеные черты лица, холодные пронзительные серые глаза, обрамленные черным веером длинных ресниц. Темно-лиловые губы искривлены в кривой усмешке.
― Насмотрелась? ― Она подняла светлую бровь. ― Я бы хотела присесть. Позволишь?
Я кивнула, не сводя взгляда с ее лица.
― Отлично. ― Она грациозно опустилась рядом. ― Ты ведь уже поняла, что спишь?
― Да. Красивое место, ― тихо сказала я.
― Это пока. Насколько я помню историю, этот паровоз до пункта назначения не доберется. Крушение... ― Блондинка безмятежно улыбалась. ― Так что скоро от всего этого останутся только обгоревшие куски металла, да горы мусора.
― А люди? ― Я с ужасом смотрела на говорившую.
Она посмотрела на меня с недоумением, как будто я сморозила какую-то глупость.
― Люди? Тебе не все ли равно? Сотней больше, сотней меньше... Они же все равно, что тараканы ― расплодятся опять, глазом моргнуть не успеешь, ― девушка потянулась всем телом, становясь похожа на большую черно-белую кошку.
Наверное, я должна была возмутиться, объяснить ей, что нельзя допустить смерти этих ни в чем не повинных людей, что нужно что-то делать. Но то спокойствие, с которым моя собеседница говорила, обескураживало.
― А с чего ты решила, что они ни в чем неповинны? ― Серые глаза смотрели на меня с лукавством. ― Каждый из них выбрал свой путь самостоятельно. У каждого из них были сотни возможностей не попасть в этот поезд. Но какая ирония, они все здесь. Как, вы, люди, говорите, это Судьба. Так почему ты или я должны вмешиваться?
― А если вмешаться ― это наша судьба? ― я ответила на ее взгляд. Страх и неловкость перед этой космической девушкой прошли, во мне бушевала ярость. Я злилась на себя за то, что вместо того, чтобы действовать, я болтаю с этой ледяной принцессой, и на нее, за то, что она, зная, что должно произойти, даже не думает вмешаться.
Я попыталась встать, но тонкие пальчики, до боли сжали мое плечо, не позволяя подняться.
― Тихо, не рычи, ― блондинка говорила спокойно, безмятежно улыбаясь мне. ― Хотя, если хочешь попробовать, то вперед. Кто я такая, чтобы мешать тебе?
Девушка убрала руку с моего плеча и с улыбкой указала на проход между сидениями. Я вскочила с места и рванула к грузному джентльмену, сидевшему с газетой у окна.
― Извините, пожалуйста! ― мужчина продолжил читать газету. ― Эй, Вы слышите меня?!
Никакой реакции.
Я попыталась коснуться его плеча, но не смогла ― только я протянула руку, как в глазах все поплыло. Пальцы коснулись чего-то твердого и шершавого. Когда зрение вернулось, оказалось, что я нежно глажу обивку сидения в метре от читающего газету мужчины.
Стараясь не поддаваться паники, я пробовала снова. Пелена в глазах... и я щупаю стену...
И еще раз! В глаза все расплылось... и я прижимаюсь ладонью к окну...
И снова... В глазах потемнело, закружилась голова, пальцы коснулись чего-то теплого... я почувствовала ответное движение... Неужели у меня получилось? Я неверяще посмотрела туда, где по ощущением была моя рука.
По мере того, как зрение возвращалось, мне становилось все хуже. Нет, в физическом плане, мне хотелось выть от бессилия и разочарования. Даже нечеткая картинка давала понять, чью кисть я сейчас сжимала в своей руке.
― Не надоело? Ты же видишь, этот способ не работает. А времени осталось совсем мало. ― Блондинка даже не пыталась вырваться из захвата. Она смотрела с легким интересом, ожидая, что будет дальше. ― Может попробуешь что-то еще?
Я аккуратно разжала руку и медленно отошла. Чувствуя себя полнейшей идиоткой и плохо понимая, зачем это делаю, я закрыла глаза и завопила, что было сил:
― СПАСАЙТЕСЬ КТО МОЖЕТ!!!
Ответом мне тихие хлопки ― моя собеседница с легкой улыбкой и каким-то одобрение аплодировала мне. Пассажиры, как и ожидалось, не обратили на мое выступление никакого внимания, продолжив заниматься своими делами.
― Браво! Это было очень... Хм, впечатляюще? Да, именно 'впечатляюще'! Жаль, что результата не принесло. ― Блондинка плавно поднялась и подошла ко мне. ― А пока ты развлекалась, время неумолимо двигалось вперед.
Девушка запустила руку в карман своей длинной пышной юбки и достала карманные часы, серебряные, на длинной витой цепочке. Она демонстративно посмотрела на них, а затем развернула кисть так, чтобы я видела циферблат за тонким стеклом.
― Еще минут десять и... ― Не договорив, блондинка с жутковатой улыбкой разжала кисть. Часы полетели вниз, подчиняясь силе притяжения.
Я отвернулась. Мне почему-то до ужаса не хотелось видеть, как они разобьются. Тем не менее, воображение против воли с болезненной точностью и реалистичностью нарисовало весь процесс: вот часы коснулись пола, стекло за долю секунды покрылось белой паутинкой трещин, а затем разлетелось на тысячи осколков. Сердце сжалось в груди, легкие горели, я хватала ртом воздух, пытаясь вспомнить, как дышать. В голове шумело, удары пульса напоминали бой гонга, а сознание цеплялось за единственную мысль: 'Почему мне так больно?!'
Боль исчезла так же быстро, как и появилась, оставив во рту металлический привкус. Судорожно вдохнув побольше воздуха, я обернулась к моей собеседнице.
Часы были целы. Они, как маятник, раскачивались на длинной цепочке, звенья которой были пропущены между тонких белых пальчиков.
Блондинка смотрела на меня с грустной сочувствующей улыбкой.
― Ты можешь звать меня Тесс. А как мне называть тебя? ― она наклонила голову в ожидании ответа.
― Мое имя...
― Мне совсем не интересно, как звучит твое имя, ― перебила она. ― Как мне называть тебя? Подумай перед тем, как ответить. Уж поверь, твой выбор еще не раз порадует или огорчит тебя.
Я задумалась. Разговор казался странным. Особенно в условиях скорого крушения состава. Но при этом, у меня была необъяснимая убежденность в том, что все идет по плану. Странному, сюрреалистическому, одной лишь Тесс ведомому, плану. Поэтому лучше не спорить. Так я сэкономлю время и смогу спасти всех этих людей.
― Я могу назваться, как душе угодно?
― Конечно. Но позволь дать совет: выбери что-то максимально короткое.
Совет показался мне очень странным. Я попыталась что-то придумать, но, как назло, все мало мальски связанные мысли мгновенно вылетели из головы. А офигевший мозг, выдал фразу из старого хоррора: 'Не трогай, не твоим примитивным интеллектом понять, что такое... молекулярная структура'
― Эш. Можешь называть меня Эш, ― я улыбнулась. А что, этот персонаж мне всегда нравился. Я, конечно не брутальный мужик с бензопилой, но тоже ничего.
― Что ж, Эш, вернемся к нашим баранам. Ты же хочешь спасти пассажиров этого поезда? ― Еще секунду назад улыбающаяся девушка теперь полностью преобразилась, будто заледенела. Ни в голосе, ни в мимике, ни в выражении глаз теперь не проскакивало ни единой эмоции.
Я энергично закивала. Блондинка подняла руку с цепочкой над головой и внимательно посмотрела на циферблат часов. Резкое движение ― и вещица уже поблескивала в тонких пальчиках. Тесс убрала часы в карман юбки и продолжила:
― Не так давно я осознала, что мне в моих делах может понадобиться помощь. Ты, пожалуй, для этого подойдешь, ― девушка оценивающе посмотрела на меня и вздохнула. ― В будущем. Если постараешься. В общем так, сейчас я предлагаю тебе стать моей ученицей. Ты будешь изучать все, что я сочту нужным и выполнять домашнее задание, конечно. Свободу твою я при этом ограничивать не буду, но о наших занятиях ты никому рассказать не сможешь. В свою очередь, гарантирую, что никто из этих людей, в ходе крушения не пострадает.
Я, не задумываясь ни на мгновение, согласилась. Учеба не пугала, не съест же она меня в самом деле. А вот метод, который Тесс выбрала, мне не понравился. Да и кому понравится, когда его лишают выбора? Но множество смертей, которые останутся на моей совести ― ужасная альтернатива.
Она протянула мне ладонь и я ее пожала. Я почувствовала жжение между средним и безымянным пальцем. Тесс смотрела на меня с грустью:
― Договор был заключен. А теперь смотри.
Секунду спустя свет в вагоне погас, а затем загорелся красным. Искусственный голос сквозь динамики четко произнес: 'Внимание! Опасность! Всем пассажирам активировать телепортационные браслеты!'.
Люди, один за другим прикасались к невзрачным серым полоскам на запястьях, на которые я не обратила ни какого внимание, ранее рассматривая пассажиров, и с тихим хлопком исчезали.
― Телепорты ― часть системы безопасности состава. Их раздают пассажирам, проверяя билеты. ― Тихо проговорила мне на ухо Тесс. ― Скажи, чего ты вообще решила, что этим людям нужна твоя помощь? Получается, ты стоишь дешевле, чем продажная девка. Они продают свое тело и получают за это деньги. А что продала ты? И что получила? Подумай над этим.
Закончив фразу блондинка просто растаяла в воздухе! А я осталась в поезде одна.
До меня начал доходить весь ужас произошедшего. Я только что, можно сказать, отдала себя в рабство неизвестному существу. Не продала, а отдала просто так, потому что мои мозги решили отдохнуть, вместо того, чтобы трудится на благо нашего совместного светлого будущего. То, что Тесс не человек было абсолютно очевидно. А вот то, во что я влезла по собственной дурости ― оставалось под вопросом. Как и то, как мне выбраться из пустого вагона поезда, который вот-вот разобьется?!
Мои размышления прервали весьма грубо.
БАМ!
Я подпрыгнула от неожиданности ― одно из окон покрылось мелкой сеткой трещин. Чувство самосохранения заставило отбежать как можно дальше от подозрительного окна.
БАМ! Над местом, где я только что была прогнулся потолок. Хрустальная люстра, освещавшая вагон, качнулась и через мгновение рухнула вниз, разлетаясь на мелкие стекляшки. Я инстинктивно вжалась в стену, стараясь не шевелиться и не дышать. В темном, пустом, разрушающимся под действием непонятно чего, вагоне, мне с каждой секундой становилось все более неуютно.
Единственный источник света оказался снаружи. Разряды молний вспышками освещали стены и отражались в осколках хрусталя на полу.
Я обернулась к окну и замерла. Твою мать!!!
БАМ! Еще одно окно. На этот раз оно разбилось принося с собой обжигающе холодный воздух, наполненный ядреной гнилостной вонью. Но я не обратила на это внимание. Мой взгляд был прикован туда, где в свете ветвистых молний виднелись очертания странных гигантских конструкций, где в эти минуты далеко, почти на горизонте, терпел крушение огромный космический корабль.
Огромный, словно гора, он, казалось, медленно вдавливался в землю, создавая волны из пыли и кусков собственного металлического тела. Именно эти они, обломки этого металлического монстра, на хорошей скорости ударялись о поезд.
Дышать становилось все труднее. Я чувствовала, как тягучий, плотный воздух медленно входит в легкие, и как напрягаются мышцы в пытках выдавить его из груди. Пальцы немели. Я с трудом перевела взгляд на руки и задохнулась от ужас ― в свете молний они казались голубоватыми: на кончиках ногтей поблескивали кристаллики льда, а под полупрозрачной потрескавшейся кожей, белой с голубыми разводами, темнели вены.
Следующий вход сделать уже не получалось. Я упала на колени, зажимая горло непослушными пальцами, пытаясь глотать воздух ртом, но тщетно. В глазах темнело...
Уже теряя сознание, я услышала голос тихий голос: 'Почему ты боишься холода?'
Едва ощутимое прикосновение к замерзшим пальцам: 'Холод. Всего лишь отсутствие тепла.'
Легкое прикосновение к щеке: 'Ты замерзаешь. Скоро умрешь. Забираешь, что не нужно. Вместо того, чтобы отдать. Что должна...'
Невесомый поцелуй в лоб: 'Ты ведь знаешь. Холод. Всего лишь отсутствие тепла...'
Голос затих, а на меня волной обрушилось понимание. Я подняла голову и посмотрела в окно, улыбаясь потрескавшимися от холода губами. Очередное окно со звоном разбилось, не выдержав удара острого металлического обломка,теперь торчащего в полу. А я сидела на полу и, не обращая внимание на боль, истерично хохотала, повторяя: 'Отсутствие тепла, значит?! Крушение, мать его! Долбанные часы...'
Повинуясь какому-то внутреннему зову я поднялась. Внутри меня разгорался гнев, азарт и сумасшедшее веселье. Теперь я знала, что делать, ведь это все уже случалось. Не важно когда: в прошлом или будущем ― важен сам факт. Точка во времени.
Я вдохнула отравленный воздух. Его яд сжигал легкие. Вот только какое это имеет значение, когда горячие потоки жидкого огня текут по венам? Я посмотрела на руки ― такие же прозрачные, но теперь на месте синюшных полос ― золотистый рисунок. У ногтей вспыхивали искры.
Сила переполняет меня и мне ее не удержать. Да и какой смысл? Ведь как сказала Тесс: '...останутся только обгоревшие куски металла'. Я засмеялась и щелкнула пальцами...
Все вокруг полыхало. Стены, пол, обивку сидений ― все было в страстных объятьях огненной стихии. Я сидела посреди горящего вагона и смеялась, не замечая мокрых дорожек от слез на щеках, пока огонь не поглотил меня.
Последнее, что я услышала, перед тем, как сгореть, был тихий голос Тесс: 'С днем рождения, Эш...'
Звук барабанов становился громче. Его сопровождала гитара и красивый хриплый голос:
'...Ghosts and devils come a-calling
Calling my name oh, lost in the fire
Sweet virginial blood is calling
Calling my name oh, lost in the fire
Oh gimme that fire...'
Я выдернула наушник и открыла глаза. Светло-серый потолок, с пластиковыми лампами, серые сиденья, обтянутые кожзамом, металлические столики. За окном проплывали зеленые луга, сменяющиеся посадками молоденьких деревьев и редкими деревянными домиками. 'Сон', ― подумала я. ― 'Всего лишь страшный сон...'
* * *
Поезд прибыл уже вечером, под легкий шелест холодного мелкого дождя. В вагоне ко мне так никто и не подсел, поэтому всю оставшуюся дорогу я просидела одна, уставившись в телефон и стараясь 'не думать о белой обезьяне'. Получалось плохо ― мысли раз за разом возвращались к событиям сна, заставляя сердце неприятно сжиматься. К концу пути я уже чувствовала себя абсолютно разбитой, поэтому когда поезд остановился, я с грацией беременного тюленя выпихнула себя из вагона и медленно поползла к автобусной остановке.
― Эш!!! ― окрик разбил вечернюю тишину маленького города. ― Сестренка, мать твою, и мою заодно! Куда ты несешься, как Пыжик от тапка?!
'И зачем так орать', ― мысль проскользнула, но так и не задержалась в моей пустой голове. Я продолжила движение, не обращая никакого внимания на внешние раздражители, погружаясь все глубже в сонно-ватное состояние.
― Эш, ты оглохла что ли?! ― крепкие пальцы схватили за запястье. Я остановилась. Посмотрела на руку. Тонкие длинные пальцы, узкий шрам на мизинце, небольшой ожог от сигареты между указательным и большим пальцами... Перевела глаза на вопрошающего, и с удивлением узнала в нем родного брата.
― Кх.. Кхак ты меня назвал?!
― Ты нормально себя чувствуешь? - настороженно спросил тот. ― Выглядишь так себе. Ты не заболела?
Я помотала головой, не в силах произнести ни слова.
Какая к черту Эш?! Меня же зовут...
Стоп...
А как меня зовут?!
Сердце пропустило удар. Я не помнила своего имени, только глупое 'Эш', которым я представилась той монохромной блондинке во сне. Тело сковало от ужаса. Сон...Я сгорела в том чертовом поезде...
― Эшка! Да что с тобой такое?! ― брат выглядел напуганным . ― Блин, да приди ж ты в себя!
― Тошка, успокойся, ― я изо всех сил старалась говорить спокойно, не допуская дрожи в голосе.
Антон обладал просто великолепным чутьем на неприятности, что позволяло ему избегать множества проблем. Он буквально пятой точкой чувствовал их приближение, что вкупе с природной хитростью и изворотливостью давало потрясающий результат. Братец умудрялся выходить сухим из воды даже в самых безнадежных ситуациях. Но вот если писец подкрался незаметно, Тошка терялся и начинал банальную истерику. Что в подобной ситуации было явно лишнем.
― Успокойся? Успокойся?! Ты серьезно сейчас?! ― зря надеялась, Тошка уже завелся. ― Ты себя в зеркало видела? Да зомбяк живее тебя выглядит! Стоишь вся такая красивая, на ветру качаешься!
― Братец, кончай истерику, ― вздохнула я. ― Ну пожалуйста, не начинай, а? Я устала, вкалывала всю неделю. Да, подвисла. Но это не повод орать на меня посреди улицы.
― Да все-все, ― братец с беспокойством посмотрел на меня. ― Ты просто и правда выглядишь не очень. Бледная вся, еще цвет этот. Я тебя даже не сразу узнал.
― Ты о чем?
― О прическе твоей. Ты сама так или в в кои-то веки до салона дошла?
Тошка достал помятую пачку сигарет и начал обшаривать карманы в поисках зажигалки. Я покрутила в пальцах прядь волос и поднесла к лицу. Все страньше и страньше, как говорила Алиса. Несмотря на природный темно-русый цвет, кончики были светлыми, почти белыми. Видимо не только имя мне в подарок прилетело из того сна. Я вздохнула. Удивляться или злиться сил не было. В голове было странно пусто, как после пары бокалов вина, а все эмоции казались далекими и притупленными.
― Ну да, под акцию попала. Получилось дешево и сердито.