Quos vult perdere, dementat. (Когда Бог хочет наказать человека, он лишает его разума).
Варга Василий
ОСИНОЕ ГНЕЗДО
Часть первая
1
Инструктор Н-ского обкома партии Дискалюк, как только закончилось бюро, на котором первый секретарь обкома Бандровский огласил, что в Москве произошел переворот, КПСС распущена и наверняка будет запрещена, и вполне возможно, коммунистов начнут отлавливать и сажать за решетку, схватился за голову, запустив жирные пальцы в жидкие волосы и чтоб унять душевную боль, вырвал несколько пепельных волосинок. Поняв, что хуже уж и быть не может, он решительно поднялся, зажал свой дипломат под мышку и бросился к закрытой двери. У двери стоял милиционер по стойке смирно, но Дискалюк, не обращая на него внимание, как и раньше, рванул дверь на себя и очутился лицом к лицу еще с одним стражем порядка в гражданском костюме.
- Уже?! - воскликнул он, поднимая руки кверху. − За что? я только исполнитель воли партии, сам я зла никому не делал. Тогда уж всех разом.
Но работник КГБ сам испугался и сделал шаг в сторону.
- Проходите, пожалуйста, - сказал он, - прикладывая руку к пустой голове.
- Ну, слава Ленину, вернее слава Богу, - произнес Дискалюк, вобрав голову в плечи.
Спускаясь вниз через ступеньку по боковой лестнице, он выскочил на улицу и направился к своей машине, в которой сидел обнаглевший шофер с папиросой в зубах. Сейчас он тянул дешевую сигарету "Дымок" и загадочно улыбался.
- Где твой партийный билет?
- В надежном месте.
- И я свой убрал. Так надежно, что никогда его теперь не смогу найти. Теперь можно сказать: мы родственные души. Ты только больше бунт не поднимай. Если такое время наступит, что коммунистов народ призовет - выйдем оба, а сейчас ты мне нужен. Я не забочусь о личном благополучии, меня беспокоит судьба нашего дела. Выборы на носу, а на выборы нужны деньги. И твои пожертвования пригодятся. И с людьми будешь беседовать, внушай им, что это пожертвование, не более того. Не ляпни там чего лишнего. Ты хороший болтун, как всякий партийный работник и в этом твоя ценность.
16
В это время в кабинет ворвалась Недосягайко. Мавзолей захлопал глазами, приложив палец к губам. Недосягайко не произнесла ни одной фразы. Она переводила взгляд с Мавзолея на Дискалюка и обратно.
- Вот что, госпожа Недосягайко, - сказал Мавзолей, подойдите к моему кабинету, подождите меня и там обсудим ситуацию.
Недосягайко быстро вышла из кабинета Дискалюка.
- Дмитрий Алексеевич, ключи! Пожалуйте ключи от двери Первого зама, − вежливо но настойчиво потребовал Мавзолей, вытаскивая пузатый конверт из кармана пиджака и засовывая его под папку, лежавшую на столе Дискалюка.
- Но...стоит ли?
- Выдвиньте один из ящиков стола и оставьте открытым. Может кто-то еще принесет свои соображения в конверте...И когда ваш взгляд будет направлен в будущее, проситель может положить конверт с соображениями в ящик, как-нибудь так незаметно.
- Соображаешь, черт побери. Гм, черт, ты мне, Мавзолей Ревдитович, все больше и больше нравишься.
Он открыл ящик стола, достал ключ от кабинета Первого зама и торжественно вручил его Мавзолею.
- Держи там порядок и бабы чтоб у тебя не задерживались более десяти минут, понял? - смеясь приказал Дискалюк своему Первому заместителю. - Пусть Недосягайко зайдет ко мне еще раз.
- Она сейчас вернется, - сказал Мавзолей Ревдитович, показывая на дверь.
Но Недосягайко не вернулась. У нее не было таких капиталов. Она с трудом наскребла пять тысяч долларов, а десятки, ну никак не получалось. Да и психологически она сейчас не была готова к этому.
− Мавзолей Ревдитович! помилуйте, спасите. Что мне делать? У меня только пятерка, а десятка, ну никак не выходит. Одолжите до завтрова.
- Я предлагаю другой выход. Ты сходи, переоденься, чтоб как в театре: плечи были обнажены, юбка разрезана гораздо выше колен, сделай короткую прическу и с сигаретой во рту войди в кабинет господина Дискалюка. Пусти слезу, скажи: муж сгреб все денежки и укатил в Румынию. А пять тысяч это все, что у меня осталось. Пообещай, что если поправишь свое материальное положение, пятерку еще внесешь в фонд избирательной компании постфактум. Садись поближе, нога на ногу, тяни дым в себя, а потом медленно выпускай ему в лицо. Это будет по достоинству оценено. Он романтическая личность, ты убедишься в этом, - наставлял ее Мавзолей в своем кабинете.
Антонина Ивановна так и сделала. Только ушло на всю эту процедуру не менее шести часов. Дискалюк уже собирался уходить домой, ему без конца названивала Марунька, с водоснабжением что-то случилось, и жена умоляла его принять срочные меры. Но госпожа Недосягайко ворвалась в кабинет так стремительно, танцующий походкой, что хозяин кабинета немного удивился и возможно испугался, потому что поправив очки и еще не пригласив даму сесть, спросил:
- Вы кто такая будете?
- Как кто? - испугалась Недосягайко. - Вы что уже забыли меня? Я перед самым обедом была у вас. И утром была. Кроме того, вы знаете, что я - бывший третий секлетарь райкома, вы мне утром, кажется еще подмаргивали и я, окрыленная таким вниманием, решила посетить парихмахерскую, переодеться по современному, по модному. А вдруг вы, увидев такую красавицу, начнете не одним, а двумя глазами моргать и челюсть у вас опуститься.
- Пупок у вас очень соблазнительный, это вы специально так?...
- Нет, не специально, это новая мода. Вы были когда-нибудь в Америке?
- Нет, а вы?
- Была...вернее они, эти американцы у меня дома, - я каждый вечер с ними общаюсь.
- Каким образом? - спросил Дискалюк.
- Они выступают по телевизору, а я сижу перед телевизором. Вот так и происходит общение. Там женщины почти голые ходят. Если я у вас буду работать, я тоже полуобнаженной могу ходить.
- Знаете, это не совсем подходит. Я предпочел бы такой наряд не на работе, а где-нибудь в другом месте, скажем у вас дома, если ваш муж действительно удрал в Румынию.
- Сегодня же я вас жду у себя дома...в костюме Евы. Только приходите.
- У меня жена очень ревнивая.
- Жена не стенка, можно подвинуть, - произнесла Недосягайко, покручивая бедрами.
- Тогда можете возвращаться домой. Вашу должность мы обсудим сегодня вечером в более тесном кругу. Я сам сяду за руль своей машины и примчусь, только вы оставьте адрес.
- У меня тут пять кусков на развитие района, могу я их у вас оставить?
- Нет, это лишнее. Ваш пупок тянет на все десять, а пять это мелочь.
Ошарашена этими словами Тоня бросилась на Дискалюка, как пантера и пиявкой впилась ему в жирные губы.
- Жду. Сегодня вечером...я вся горю огнем, синем пламенем, как говорится...положи мне руку на грудь. Ох, вот - вот, так, какая прелесть! Какая мягкая кожа на руках. До вечера, дорогой.
- Так вот уже вечер у порога. Иди, я тебя догоню.
- Ты на колесах?
- Да, а что?
- Ну, может того, вместе, а?
- Нет, я люблю трудности. Я сброшу очки, и буду тебя искать. Рахов не Лондон, постараюсь найти.
- Не попутай мой адрес со своим домом.
- Постараюсь.
В
Игорь побежал в кассу доплачивать на московский поезд пришлось за плацкарту, так как тут общих вагонов не было. В вагоне московского поезда было много лиц мужского пола, а в Тернополе прибавилось еще больше. И все собирались на заработки в Россию, считавшуюся иностранным государством. Благо сохранялся безвизовый режим. Правда, на станции "Конотоп" появились украинские пограничники, которые с величайшей тщательностью проверяли паспорта и спрашивали, куда, зачем, с какой целью такой-то раб Божий отправляется за рубеж. Был третий час ночи. Проводник предварительно всех поднял, включив свет в вагоне и потребовал немедленно приготовить паспорта.
Игорю никогда раньше не приходилось пересекать границу Советского союза, поэтому он удивился и обрадовался одновременно. "Так вот, что значит пересекать границу, - подумал он. - Интересно, оружие при них есть? А если, например, спрятаться в туалете, можно избежать проверки?"
Он тут же попытался проникнуть в эту, всегда дурно пахнущее помещение, но оно оказалось закрытым. "Хитрые канальи, так просто не пройдешь и от пограничников не скроешься: контроль". Он смиренно уселся на свое место и когда пограничники только подошли к его купе, протянул паспорт.
Молодой парень в форме небрежно взял паспорт, внимательно всмотрелся в лицо владельца, сверил с фотографией и сказал:
- У вас завтра истекает срок годности вашего паспорта, - куда вы едете?
- На заработки в Москву.
- Мы вас пропустить не можем: вам надо сменить паспорт. Кроме того, это старый паспорт, а вам нужно новый украинский.
- Но я не могу вернуться домой, я должен заработать хоть немного денег: у меня жена в положении...
- Ничем помочь не могу, - сказал пограничник и спрятал паспорт в карман. - Собирайте свои вещи и выходите из поезда.
Уличив нарушителя государственной границы, солдат достал отвертку, вывинтил шурупы, крепящие плафон в потолке, встал ногами на нижние сиденья и все просмотрел, ощупал, не спрятана ли там бомба, или какая деталь от украинского танка.
Украинские пограничники слышали о дотошности польских пограничников и непременно хотели быть лучше поляков.
Покончив с этой процедурой, которая ничего не дала, они покинули купе и подошли к другим пассажирам. Игорь так перепугался, что у него начали дрожать руки и ноги одновременно.
- Ну что делать, что мне делать? - спрашивал он всех и каждого, кто находился с ним рядом.
- У тебя зеленые есть? - спросил один пассажир.
- Немного есть, а что? - спросил Игорь.
- Пойди, догони его этого пограничника, сунь ему двадцатник, и паспорт у тебя в кармане, езжай, куда хочешь. Ты что первый раз?
- Признаться, да, - сказал Игорь.
- Сейчас через границу танк можно перевезти, были бы деньги. Эти пограничники мать с отцом продадут за двадцать долларов. Для паспорта это такса. Если будешь везти какой-нибудь агрегат, заплатишь побольше, но уже не пограничникам, а таможенникам. Вон в следующем вагоне везут сигареты контрабандой, полвагона. Обошлось им это в двести долларов, всего лишь. Иди, парень, а то они уйдут, унесут твой паспорт, тогда ищи-свищи.
Игорь помчался по вагону, но уже без сумки, подошел к пограничнику, сунул ему в руку хрустящую бумажку. Тог глянул краем глаза и его глаз как раз уловил цифру двадцать, вынул паспорт и отдал его владельцу.
- Паспорт вам все равно придется менять.
- Конечно, - обрадовался Игорь, что страшная беда его миновала.
Часа через два русские пограничники в Брянске тоже стали проверять паспорта.
"Еще двадцать долларов придется выложить" - подумал он и уже достал бумажку, чтоб вложить ее в паспорт. Но пограничник формально оглядел паспорт вернул его Игорю вместе с долларами и улыбнулся при этом.
"Эти не берут. Странно, а почему". Ему так хотелось это выяснить, что он чуть было не побежал за пограничником вдогонку.
Поезд прибывал в Москву утром.
Киевский вокзал столицы это огромный человеческий муравейник, где человек значит ровно столько, сколько стоит букашка, притащенная муравьем в муравейник. Все куда-то спешат, как пчелы к своим ячейкам, и никому, решительно никому до тебя нет дела. Напрасно вы будете спрашивать, как добраться в Кузьминки или в Беляево, также как напрасно будете ждать, что вам объяснят толково. Каждый пожмет плечами, окинет вас недружелюбным взглядом и побежит дальше, как заяц от погони. Это вам не Петербург, где вам не только подробно расскажет какая-нибудь добрая старушка, но еще и проведет до какого-нибудь угла и скажет, куда повернуть, налево или направо.
Игорь был шокирован равнодушием москвичей, хотя это были вовсе не москвичи, а приезжие, как и он, но уже опытные, просто воображалы, и решил, что его друзья, кто бы мог ему помочь - проводники поезда. Потому он и вскочил в вагон, когда поезд уже отправлялся в депо. Проводница захлопала глазами, увидев его, она думала, что это грабитель и вооружилась дрючком.
- Не подходи - милицию вызову. Ты кто такой? Поезд направляется в депо. В депо, понимаешь?
- Извините меня и не бойтесь меня, я не грабитель и не вор, я честный, порядочный человек. Я приехал в Москву на заработки, у меня дома жена с пузом осталась. Завод закрылся, он прекратил свое существование, мы все лишились работы. Я решил копейку заработать честным трудом, помогите мне, прошу вас.
- Больно ты мне нужен, - все еще в сердцах сказала проводница.
- Я вам десять долларов подарю, только помогите, хотя бы где найти ночлег. Все, к кому я обращался, только отворачивались, даже слова от них не добьешься. Не гостеприимные москвичи, я вам скажу.
- Не нужны мне твои доллары. Мы взяток не берем, а тем более от нищих, таких как ты. Покажи свой паспорт. Ты из Хохляндии? Так вы от нас отделились, зачем сюда лезете?
- Это не мы отделились, это наши правители отделились, а народ здесь ни причем. Правительство и народ никогда не были едины, знайте это, - заявил Игорь уверенно.
- Ну что ж, младший брат, чем смогу-помогу. Так и быть. Может, кто-то из русских к вам попадет и ему тоже окажут посильную помощь в трудную минуту. Только учти, я могу немного. Я тебя сдам одной старухе, ты у нее будешь ночевать где-то в сарае за мизерную плату, а днем садись на электричку и езжай в Подмосковье. Где увидишь стройку - слазь и иди, просись на работу. Тебя возьмут в бригаду, там, у них заработаешь и довольно неплохо, - сказала Галя.
- Огромное вам спасибо. Как только я получу первую получку, я принесу бутылку шампанского, коробку конфет и огромный букет цветов, - где вас разыскать?
- Не надо меня искать, ты уже нашел, был бы один, может, я дала бы тебе адрес, а так какой смысл? - улыбнулась проводница. - У нас жизнь тоже не сладкая, не думай. Сама я живу недалеко от Можайска, это довольно далеко отсюда. Здесь у меня тоже угла нет. Как только поезд остановится в депо, выходи на платформу и справа увидишь домик с черной крышей, иди, найди бабку Фросю и скажи: проводница Галя прислала.
35
- Что? - посыпалось со всех сторон.
- Женская красота, например. Я так старалась, но, может, не получилось, - произнесла она жалобно и заплакала.
Мужики заморгали глазами, а женщины вначале прыснули, но потом все погрузились в раздумье, способствуя установившейся мертвой тишине. Даже Дискалюк снял очки и глубоко вздохнул.
- Я предлагаю в качестве компенсации за моральное унижение и психологическое расстройство, - поднялся с места Буркела, - собраться всем в колидоре и проздравить Абию Димитриевну с днем рождения. Все же она наш боевой товарищ, бывший активный боец партии.
- Я поддерживаю. Расходитесь все по своим рабочим кабинетам, потому как там образовались огромные очереди, быстро примите население и примерно через часик все и соберемся здесь на втором этаже,- дал команду Дискалюк.
- Какой добрый, какой милый человек этот господин Дискалюк, - радостно сказала Дурнишак, направляясь к себе на четвертый этаж. - Вовсе он не Доска-люк, куда мусор сбрасывают, а Дискалюк, Диск - музыкальный диск, вот, кто он такой. Тра-та-та, тра-та-та. Мы смело с бой пойдем за власть советом и ни один не умрем в борьбе за это!
- Распелась выдра, - сказал кто-то из сотрудников Осиного гнезда, шествующий по коридору.
- Ой, вы очи, очи дивочи, - скрипела госпожа Дурнишак ни на кого, ни что не обращая внимания.
51
Если вы родились под счастливой звездой, то это непременно на Раховщине, а раз вы здесь родились, то вам не один раз придется оббивать пороги Осиного гнезда. И каждый раз вы будете удивляться, откуда столько народу у кабинетов чиновников, зачем посетители тащат с собой сумки, набитые всяким добром? И это бедный люд. А кто побогаче, те конечно же - кошельки, набитые долларами.
Действительно, Осиное гнездо напоминает кишащий муравейник. Здесь одних сотрудников больше трех сотен, а посетителей свыше тысячи и так каждый день, кроме субботы и воскресения. На некоторых этажах люди задолго записываются в очередь, а производящий запись в эту очередь протягивает ладошку в виде лодочки и эта лодочка закрывается лишь тогда, когда вы вложите туда хрустящую бумажку с изображением Джорджа Вашингтона. И люди не очень-то возмущаются.
Недавно стало известно, что некий гражданин Украины, житель Раховщины, отправился в Киев, чтобы получить визу в Австрию. Оказалось, что надо записаться в очередь на запись в следующую очередь, когда в той второй очереди, можно будет терпеливо выстаивать в течение недели, чтобы попасть на прием к тому лицу, которое занимается вопросами драгоценных виз. Запись на предварительную очередь стоит сто долларов. Сколько платить при получении визы еще никто не знает.
А здесь, на Раховщине, всего десять долларов, а то и пятерка сойдет. Особенно у госпожи Дурнишак, потому что к ней на прием идут в основном работники народного образования и медики. И те и другие - нищие. Это при Николае втором учитель зарабатывал двести рублей в месяц, а буханка хлеба стоила две копейки, килограмм мяса - двенадцать копеек. Но недовольное учительство, как и вся интеллигенция, пошло за картавым маленьким жиденком, который обещал землю крестьянам, фабрики и заводы рабочим, а когда очутился у власти, тогда, в знак благодарности, установил такой скудный заработок, что советский учитель никогда не мог прокормить себя. И это не самое главное. Самое главное то, что он построил концлагеря, окутал страну колючей проволокой, изгнал интеллигенцию и за свое короткое правление уничтожил тринадцать миллионов граждан своей страны.
А нынешним демократам так легко, можно сказать без единой капли крови, досталась власть, ничего не изменили в вопросе нормальной оплаты за тяжелый учительский труд. И сама госпожа Дурнишак страдала от этого не меньше учителей. Ей в основном приносили сушеные грибы. Директор школы давал задание классным руководителям, классные руководители обязывали учеников насушить по килограмму грибов каждому, и только так директор мог попасть на прием к госпоже Дурнишак, когда он не находил понимания у заведующего РОНО Буркелы Ивана, родного старшего брата, занимавшего должность председателя районного совета.
Сотрудники четвертого этажа уже привыкли к специфическому запаху сушеных грибов, который проникал даже в замочные скважины: все знали, что к госпоже Дурнишак посетителей больше чем достаточно. Правда, Абия Дмитриевна, набрав мешок сушеных белых грибов, делилась и с сотрудниками четвертого этажа.
И сейчас в очереди стояло свыше двадцати человек. Абия Дмитриевна, ступив на площадку четвертого этажа, окинула наметанным глазом не посетителей, а их сумки. Она пришла к выводу, что они не пусты, в них ветер не гуляет и потому она, по русскому обычаю, сделала наклон головы, сказала: "здравствуйте, мои дорогие", широко раскрыла рот в ослепительной улыбке вставленных пожелтевших зубов, прошла в свой кабинет, открыв его ключом.
Вскоре появилась ее помощница, она тоже поздоровалась со всеми и сказала, захлебываясь от восторга:
- У нашей дорогой Абии Дмитриевны сегодня день рождения! Сегодня у нее круглая дата - пятьдесят лет. Было бы неплохо, если бы помимо этих дурно пахнущих грибов в ваших сумках оказались хотя бы бутылки с шампанским, а в руках цветы. Ну, директора самых лучших школ в нашем крае, раскошеливайтесь. Прием начнется через тридцать минут. Мы вам даем возможность посетить магазины, да и рынок отсюда недалеко.
С этим она скрылась за дверью кабинета госпожи Дурнишак, а очередь мгновенно разлетелась. Только один из директоров вспомнил, что и в прошлом году у госпожи Дурнишак была круглая дата - пятидесятилетие со дня рождения. Но в прошлый раз по магазинам никого не посылали.
- Это не просто Дурнишак, а настоящая Мария Терезия, - сказал директор школы Йосипчук, историк по образованию. - А Мария Терезия любила красивых лошадей. Давайте, господа директора школ вильной Украины, раскошелимся и купим госпоже Дурнишак лошадь. Глядя на ее ноги, сразу можно догадаться, что она когда-то служила в кавалерии армии Буденного. Раньше мы этих ног не видели, ибо она скрывала их под длинной юбкой, а сегодня, в этот торжественный день, обнажила с явным намеком.
- Если мы все положим месячную зарплату на алтарь отечества, то мы сможем купить только изношенное копыто от лошади, - иронически произнес директор Раховской средней школы Афанасий Плиска.
- Давайте возьмем ее в рассрочку, - предложил историк Йосипчук.
- Э, сейчас никто в рассрочку ничего не даст: у нас начинается загнивающий капитализм, где человек человеку - волк. Давайте лучше накупим ей заколок волосы прикалывать, а то они у нее - во все стороны, - предложил Плиска.
- Я постараюсь достать изображение Марии Терезии, - не унимался Йосипчук.
Директора разбрелись по великому городу Рахову в поисках заколок, но так как в магазинах не было не только заколок, но и портреты Ленина исчезли с прилавков магазинов, директора так растерялись, что никто не осмелился вернуться с пустыми руками к госпоже Дурнишак. Только Йосипчуку повезло: он нашел мемуары Екатерины Второй, но так как ему не хватало одной гривны, заложил старую шляпу. Другие директора сбросились и купили своему кумиру бутылку красного вина под названием "Кизмариули".
52
очесть только одно: пусти.
Но как это сделать? В Осином гнезде все давно женаты и каждый вдобавок имеет кучу любовниц, молоденьких, вертлявых, способных слона расшевелить, а ей уже за пятьдесят. Хотя и говорят: бабке сорок пять - бабка ягодка опять, но...когда это было? Положить глаз на простого мужика? О нет, ни за что! от него дурно пахнет. Если он уже не пьяница, то станет им, непременно, ибо младший брат хоть и поругивает старшего брата и даже готов с ним вступить в кулачный бой, всегда следует его примеру и даже старается перещеголять его во всем, в том числе и в количестве употребления спиртного.
" Прочь всякие дурные мысли, - убеждала себя Дурнишак, - я счастлива, совершенно счастлива. У моих далеких предков никогда не было такого жилища. Я могу влюбляться в каждую из восемнадцати комнат, я уже влюблена во все одновременно. Сердце мое не выдерживает - так много любви в нем поселилось. Слава этой Кучуме, и нашему Дискалюку слава. Жизнь дается один раз и надо жить так, чтоб всегда только радоваться и грустить по уходящим годам, помня, что такое больше никогда не повторится, ни в каких других мирах. А что будет после нас - наплевать. Тот, кто придет после нас, пусть думает, как ему жить". Она бросилась на роскошную двуспальную кровать на втором этаже, утонула в ней, как медный пестик в свежем тесте и увидела себя в большом зеркале во всю стену с противоположной стороны.
- Да я еще совсем недурна, - произнесла она громко, и ее голос зазвенел в прихожей. Вспомнив, что входная дверь не закрыта, она вскочила, спустилась вниз, дважды повернула массивный ключ в замочной скважине, выключила лампочки во всех комнатах, на всех этажах и пошла, принимать душ.
Утро наступило так быстро, время бежало с удвоенной скоростью, она, даже не завтракая, отправилась на работу, где ждало ее много интересного. В десять часов - встреча с бизнесменами Раховщины, в двенадцать она должна была принять бизнесмена из Швеции, который зондировал возможность закупки леса, а в три часа дня - поездка в далекую Апшицу, где передовой председатель сельского совета Лимон устраивал грандиозную бутафорию -День села.
59
Еще совсем недавно сотрудники Осиного гнезда мало обращали внимания на госпожу Дурнишак, а сейчас каждый предпочитал встретить ее дружеской улыбкой и спросить, хорошо ли у нее на душе, как она спала, как чувствует себя на новом месте. И вместе с тем, всяк стремился выказать похвалу ее утонченному вкусу, проявившемуся при строительстве "скромного" особняка и, конечно же, его внутренней начинки.
- Благодарю вас...Это у меня от отца. Отец у меня был с художественным вкусом.
- Он, говорят, пострадал...
- Да, да, в борьбе с мировым коммунизмом. Это, благодаря ему, Украина стала свободным государством, - изрекала Дурнишак.
- Надо памятник ему поставить в центре Рахова на том самом месте, где стоит памятник Борканюку. Я поговорю об этом с господином Дискалюком.
- Спасибо вам, господин Мавзолей, я сама об этом думала, но ставить такой деликатный вопрос перед Дмитрием Алексеевичем скромность не позволяет: я не так воспитана.
- Э, плевать на скромность. Надо брать от жизни все возможное и невозможное, - с тревогой в голосе произнес Мавзолей.
Бизнесмены уже толпились у ее кабинета. Абия Дмитриевна достала ключ еще на лестничной клетке. Ей на встречу бросился Пицца с креслом - качалкой в руках.
- Вам, Абия Дмитриевна, маленькая презентуха от фирмы которую я возглавляю. Она в собранном виде. Я чичас ее распакую, и тоглда позвольте вас усадить в это кресло прямо здесь в колидоре, а мой человек вас сфоткает, если не озражаете. Эй, Миша Кривой Глаз, подь сюда!
- Я вам не фото модель и качалка мне пока не нужна. Лет через двадцать могла бы пригодиться, а сейчас увольте. Заходите все: у меня мало времени. Весь день забит до отказа, как мешок крупой. Так что уберите это, господин Пицца...Вы - итальянец? У вас фамилия чудная.
- Это мое прозвище, а настоящее мое фамилие Пицур. Я в детстве коз пас. Мой дед когда в Уталию ездил и там его так талианцы называли, с тех пор и пошло. Мине наравится мое прозвище, это не то что...Дундишак -Простушак, как вас называют в народе.
- Господин Пицца! тугой кошелек - это еще не индульгенция от хамства, - сказала Дурнишак, усаживаясь в кресло.
- Дульгенция...что это такое, бис его знает, - пробормотал себе под нос Пицца, играя массивным ключом на брелоке не то от гаража, не то от колымаги, которая стояла у него во дворе.
- Подходите к столу, - сказала Дурнишак, выдвигая ящик, а сама отвернулась к большой карте, висевший у нее за спиной, где была изображена не только Украина, но и вся Европа и стала рассматривать что-то в виде сапога. - Вот она Италия, а не Уталия, господин Пицца. У вас-то, какое образование?
- У меня образование в кармане, - ответил Пицца, опуская пачку долларов в выдвинутый ящик стола. Он был последним из одиннадцати бизнесменов. Дурнишак повернулась, задвинула ящик и сказала:
- На этом совещание объявляю закрытым. Вы свободны, господа.
60
Довольно эксцентричная гражданка Украины, каких развелось довольно много, в том числе и на территории Раховщины, решительно поднялась по ступенькам, открыла входную дверь Осиного гнезда на первом этаже. В глубине, перед мраморной лестницей стояли дежурные в милицейской форме навытяжку, но Мария тут же развернула плакат, написанный красным фломастером "Мать - одна ночка" и потребовала, чтобы ее пропустили к самому Диско-падлюке.
- У меня девять детей, мал мала-мал. Совецка власть поощряла матерей одно ночек, выплачивала пособия в таких размерах, шо я никада не работала, а теперь шо? Дулю? Й...вашу мать! Я чичас с ентим плакатом по всему городу пройдусь. Помош мне выделяйте и все тут, с-суки жирные!
Оба дежурные просто растерялись: все у них было, но чтобы такое? даже в книжке такой смелости не найдешь.
- Так вы - мать одиночка? И у вас нет мужа? Или был, да сбежал?
- Был один харек, да я его на веревку подвесила, но он сорвался потом и сбежал. Он мне двойню сбацал.
- А больше не было?
- Точно так. И никада не было! И никада не будеть! Сука буду. Только жеребцы, посланцы партии и народа. Они имели задание: как можно больше нашлепать детей, чтоб увеличилось население великого Советского союза, с которым можно ослобонить весь мир от игы, как ее...гы-гы-гы! забыла уж, да х. с ним, мне - то все до п., мне помош нужна, и все тут. Выделяйте помош, иначе вам не миновать неприятности.
- Мне кажется: вы пьяны, я не могу вас пропустить к господину Дискалюку, сегодня не приемный день, - несколько робко говорил дежурный.
- Я, малость, употребила, так что - у тебя между ног засвербело? Хошь, оторву?
Она тут же свернула плакат в трубочку, сделала грудь колесом и подняла одну ногу на ступеньку лестницы, ведущий наверх.
Только сейчас дежурный заметил, что у нее кеды разного цвета и разного размера на ногах, а юбка во многих местах требует штопки. Он в ужасе отвернулся, а его коллега бросился в будку и начал хвататься за телефон. Другой дежурный в это время проверял документы начальника налоговой инспекции Шушняка. Мария воспользовалась замешательством дежурных, проскользнула вперед Шушняка и очутилась высоко на лестнице, ведущей на этажи, и таким образом была в зоне недосягаемости дежурных.
- Срочное сообщение! - заревел дежурный не своим голосом. - На второй этаж прорвалась женщина с плакатом. Это террористка. Есть ли у нее бомба? Я не знаю, но думаю, что нет! Во всяком случае, примите меры безопасности. Я ничего не мог сделать клянусь, господин Мавзолей! Она на меня грудью, знаете, такой мощной, я думал: задушит!
Тем временем в коридоре второго этажа страшная женщина уже стояла с развернутым плакатом. Мавзолей, не успев надеть бронежилет, выскочил из кабинета, демонстрируя свою широкую грудь и со сжатыми за спиной мощными кулаками, ринулся на воображаемую террористку. Он готов был на риск ради своего любимого шефа, и уже успел предупредить его об опасности.
Дискалюк вооружился двумя пистолетами, и так же надел бронежилет. Он вышел через потайную дверь и обошел террористку с противоположной стороны, остановился за ее спиной. Мария стояла с развернутым плакатом "Мать - одна ночка" в центре фойе и опершись на колонну, тихонько напевала "Вставай проклятьем заклейменный...". Дискалюк первый определил, что эта скверная баба никакой опасности не представляет и судя по плакату, написанному не ею, кстати безграмотно, стоят некие другие силы, с которыми, очевидно, придется считаться и поэтому он, увидев Мавзолея, шепнул одно короткое слово: отбой, и Мавзолей тут же озарился улыбкой.
- Ну что, девушка? плакатик-то у вас написан неправильно, - кто вам его сочинял?
- А тебе-то какое дело, жирный поросенок? - окрысилась Мария.
- Хорошо, давайте не будем, - примирительно сказал Дискалюк. - Сверните свой плакат, пройдемте ко мне в кабинет, где вы можете изложить все свои требования.
- Без очереди, между прочим, в не приемный день, - добавил Мавзолей.
- А мне один хрен, что в приемный день, что не в приемный день, - сказала Мария. - А вы и есть этот ...Диско-падлюка?
- Дискалюк, гражданочка, Дискалюк, выражайтесь грамотно...в наше время нельзя допускать такие оплошности, - лепетал Мавзолей.
- Я юнирситетов не оканчивала, я защитников родины на свет производила, в муках их рожала, чижело воспитывала, а теперь нам на хлеб не хватает, как это так? Вон вы оба, как откормленные хряки, а видели бы вы моих детей! Да они от ветра шатаются, все ребра сосчитать можно, - наступала Мария по пути в кабинет великого человека.
- Садитесь, пожалуйста, - вежливо предложил Дисклюк, - расскажите о себе, о своих проблемах. Если сможем, окажем единовременную помощь, не стоять же вам с протянутой рукой.
- Как Ленин. Гы-гы-гы! - Мария впервые улыбнулась, обнажая неестественно удлиненные зубы, так как пародонтоз укоротил ее десна.- Дай курнуть, а?
Не дожидаясь разрешения, Мария схватила пачку со стола, вытащила сигарету и, сверкая плутовскими глазами, сунула ее в некрашеные, потрескавшиеся губы.
- Зажигалку-то дай, чо жмешься, как целочка?
- Да поймите же, наконец, симпатичная гражданочка...- начал, было, Мавзолей, но Мария перебила его.
- Я тебе понравилась? Гы-гы-гы! Мы могли бы поладить.
- Ближе к делу!- сказал Дискалюк. - Ваша фамилия, где живете, кто у вас председатель сельского совета, сколько у вас земли, какая живность, чем занимаетесь и т. д.- Все расскажите!
- Фамилия моя Курганова Мария, урожденная Задоцелла. Девять живых детей от разных подонков - вот моя живность. Я никому не отказываю. Совецка власть меня за это щедро вознаграждала, а теперь хоть помирай, - что же вы, думократы хреновы, на таких, как я, рукой махнули? Да знаете ли вы, сколько нас таких, как я, развелось? Каждая третья баба - мать одно ночка. Земли у меня нет, да и не нужна она мне: на земле трудиться надо в поте лица. А я мать - одно ночка. Мне положено трудиться в постели.
- Одиночка, - поправил Мавзолей.
- Вы у нас первая, больше к нам пока никто не обращался, - сказал Дискалюк. - Новая власть испытывает трудности,...Налоги никто не платит, откуда же взять деньги на пособие матерям-одиночкам?
- От верблюда! - подсказала Мария. - Вон наш председатель Лимон по кусочку земли продает. Крестьянскую же землю крестьянам и продает. Сперва большевики ее просто так отобрали, а теперь, когда большевики ушли, демократы распродают отобранную у крестьян землю за денежки. Вот из этих награбленных денег и помогайте таким, как я.
- Позвольте, а откуда вы знаете, что председатель сельского совета за выделенные участки берет деньги?
- Как же! Всю землю моей матери он продал Пицце за триста долларов. Пицца сам сказал мне об этом.
- И вы не возражали?
- А что толку возражать? Если бы я могла выложить пятьсот долларов - тогда и возражать можно было бы, а так, чего зря глотку драть? И потом, Пицца принес мне пять бутылок "Скачевки", я назюзюкалась вусмерть, расплакалась, и на том дело кончилось. Только желудок у меня после этой "Скачевки" болит. Запрети ему производить эту гадость, а то мои дети подрастут - отравятся.
- Вызови этого Скача на беседу еще раз, - сказал Дискалюк Мавзолею. - Надо прекратить это безобразие. Ведь было же массовое отравление в районе. К черту его подачки.
- Я к нему Шушняка пошлю, он начальник налоговой инспекции, пусть разбирается с ним, - сказал Мавзолей.
- Ты что - не знаешь Шушняка - мздоимца? Брось ты это.
- Как учено вы говорите! гы-гы-гы! - не удержалась Мария.
- Вот что, гражданочка Курганова, мы окажем вам единовременное пособие из фонда помощи остро нуждающимся, ну, скажем в размере ста гривен, а вы потом обратитесь в комитет по безработице в Бычково, есть у нас такой, и будете получать пособие по безработице, - вы ведь не работаете, правда? Может, оказать вам помощь по трудоустройству?
- В этом нет нужды. Я работаю этим местом, откуда растут ноги, гы-гы-гы! - изрекла Мария, доставая еще одну сигарету из пачки Дискалюка, а потом взялась задирать юбку. Мине мать−героиню подавай, я еще лет двадцать поработаю в постели и нарожаю защитников родины, а ты предлагаешь мине трудоустройство. На кой хрен это мине нужно? Хошь, поработаем вдвоем?
− Гражданочка, держите себя в руках, вернее опустите руки. Заголять юбку будете в другом месте, − тараторил Мавзолей, делая квадратные глаза.
Дискалюк нажал на кнопку пульта.
- Слушаю вас, Дмитрий Алексеевич, - пропищала госпожа Дурнишак, - я собиралась зайти к вам, если вы можете мне уделить минутку внимания.
- Заходите.
61
Абия Дмитриевна вошла кавалерийской походкой в темной юбке ниже колен и модной обуви. Пышные темные волосы (искусственные) украшали ее голову, щеки вздулись, лоснились, второй подбородок немного отвис, бедра раздались, как после родов, лицо озарялось жизнерадостной улыбкой.
- Абия Дмитриевна, - обратился к ней Дискалюк, - сделайте так, чтоб эта женщина, мать одиночка, у которой целое отделение будущих защитников нашей великой и не залежной Украины от разных отцов, получила сегодня же, без каких-либо проволочек, единовременное пособие в размере ста гривен. Об исполнении прошу доложить мне лично. Есть ли еще вопросы, гражданка Курганова? вы слышали, что я сказал только что: есть ли какие сомнения у вас?
- Какие могут сумления? это же в ваших интересах: бросить мне кроху, как собаке, шоб я от вас отвязалась, а самим потом творить всякие темные делишки в виде продажи земельки. Только сто гривен это оченно мало. Подбрось-ка ишшо столько же! - Мария опять схватилась за пачку, но Мавзолей схватил ее за руку, как вора, пойманного с поличным.
- Ну, знаете? всему есть предел. Не кажется ли вам...
- Х. тебе в рот! - загрохотала Мария и ткнула ему скрученную дулю прямо в нос.
- Надо милицию вызвать, - предложила Дурнишак, - это хамство чистой воды.
- Давайте проявим выдержку, - спокойно сказал Дискалюк, - в конце - концов, это издержки демократии. Я думаю, что не только мы, но и в самом Киеве с подобным сталкиваются.
- Я видела по телевизеру, как депутаты дубасят друг друга, а почему мы, маленькие люди, должны сидеть, в рот воды набрав? Вот я чичас как двину этой упитанной индюшке между глаз, так она ногами накроется, - произнесла Мария, приподнимаясь. Госпожа Дурнишак отодвинулась вместе со стулом и втянула голову в плечи.
Он поднял голову, чтобы увидеть ее, но море было гладко, пловчиха претворилась в морскую царевну. Она не возвращалась. Дима страшно перепугался.
- Ау! - кричал он что было сил.- Люди, помогите! Человек утонул! Ау!