Спал Кошмаров последние деньки перед уходом в соломенном стожке.По утрам будила его соседская коза,объедавшая солому упругими розовыми губами.Коза не боялась,что он спит рядом.И не торопясь набивала брюхо.
Жигариха совсем его отчислила из жильцов.Повыбросила его вещи.Саквояж,городское платье валялись рядом со стожком,прикрытые соломой от снега.Все от него отвернулись и стал он по положению хуже дворовой собаки.Даже куска хлеба никто не бросит.А идти было некуда.Везде-то по городам его может уже ищут усиленно.
Спасался от напастей одним теперь сном.Вместо чая жевал снег.Голод и холод донимали как злые стражники.И знал,что надо уходить,искать новое место,но что-то не отпускало.
Думал сам,может тайна Голавня его не отпускает?Хотелось поначалу разнюхать подробно всё.Но тайна эта показалась обычной теперь,глядя на неё из промёрзшего стожка,и совсем не интересной.
А не отпускала его недоумённая память,что так всё вышло,что из дома,из избы,оказался в чистом поле, в стогу шуршащей соломы.Надеялся ещё,что позовут его,обогреться дадут,и всё станет на свои места,как было.Но плохо он знал жителей Золупаловки.Если уж они отрежут,то уж навсегда,без возврата.И понял Кошмаров это после своего нового явственного сна.
Снилось ему в послеобеденное время,на тощий желудок,то же сонное кладбище,где оставил он свою новую жену-землячку,что землю в могиле ела до того,потому и землячка.Никого на его половине кладбища не было.Ни Лысого,ни других.А там вдали,за оградой,как всегда,дымили вигвамы индейцев.
И тут увидал он группу новеньких.Жену свою.Детей.Вдову с маленькими.И даже безногого соседа.Шли они странно медленно,точно в музее,разглядывали что-то по сторонам,чего он сам почему-то не видел,а они видели и рассматривали это с удивлением.Шли они,шли.А там и к нему свернули.Но его не видят,а идут прямо на него.И во лбу у них,у каждого,по маленькой красной рваной дырочке.Как красная звёздочка маленькая.
Но дырочки эти им не мешают.Они те дырочки даже не замечают.Будто тех дырочек и нету.А идут они прямо на него.И вот они прошли через него.Насквозь.И пошли себе дальше разглядывать что-то по сторонам.
А он остался стоять, как прибитый гвоздём к одному месту, от трепета морозного.Он то уже и понял,что то за дырочки такие.От чего они могут быть.И как они во лбу получаются.Он уже понял.А они ещё ничего не поняли.И шли по кладбищу, как по музею,обсуждая увиденное ими.
Он же видел,что смотрят они в пустоту и это увиденное им только воображается,а ничего нет на самом деле.
Его же самого они так и не заметили.Он им и знаки подавал.И кричал.И несколько раз через него они все прошли,а не увидели.И он тогда заплакал.Но без слёз.А крупинками такими заплакал.Серебристыми крупинками.И сыпались они из глаз его под ноги и там застревали среди земли.
И так он долго стоял,пока они ходили.Стоял на одном месте и плакал за ними.Может, увидят?Но не видели.Долго бродили они по кладбищу.Пока их кто-то не позвал.И они пошли.И долго Кошмаров их видел уходящими, как бы уже навсегда.
А дырочки-звёздочки красные сильно виднелись ,даже издали, у них во лбах.А он стоял и плакал.
Утирая замерзшие на морозе слёзы озябшей рукой,Кошмаров проснулся в стогу.Холодную зияющую пустоту ощутил он под сердцем.Будто сердце совсем вырвано.И весь он проледенел насквозь.Высунув глаза из соломы,увидал вечернее небо.Брался сильный мороз.А уходить надо было.Позвало его.Вылез,встряхнулся.Ухватил свои городские вещи и саквояж, и тяжело гремя кирзачами,побежал по ершистой тропе,а там и на дорогу,звеневшую от мороза и льда,
в строну леска,как ходил он бывало обычно.
И уже за леском увидал он вдали трамвай,летевший по невидимым снежным рельсам,сверкая яркими жёлтыми окнами.И бросился наперерез трамваю и успел заскочить,и дверца с визгом закрылась, захлопнулась.
И кинув замусоленный свой взгляд,увидел,что в трамвае никого,кроме него.И даже нет вагоновожатого.Но ничего удивительного в этом почему-то для него уже не было.
И он занял ближайшее сиденье у окна и уставился в надвигающуюся черноту,пытаясь разглядеть самого себя в окно,себя,отражённого.Но ничего не увидел,кроме ночи и всполохов трамвайной метели.
И в трамвае было тепло.И куда трамвай ехал,было неизвестно.И он задремал,не думая уже о том,чтобы не пропустить свою станцию.