Медная Варя : другие произведения.

Суженый. Том 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.14*28  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Суженый Продолжение "Драконьего клуба". Заключительный том

    Жители Затерянного королевства даже не подозревают, что прямо под их носом готовится дерзкий переворот. И только принцесса Ливи и её друзья знают всю правду. Но что прикажете делать, если новоиспеченный монарх не верит ни единому слову, а сам ты сидишь в темнице и вынужден пойти на сделку с врагом? Скорее искать выход! Ведь от того, успеет ли Ливи спасти королевство, а потом вовремя вернуться в замок дракона зависит жизнь двух дорогих существ - отца и возлюбленного. Или теперь дорогих существ уже трое?

    Книга ЗАВЕРШЕНА. Информация о полной версии в моей группе в вк (кнопка на главной странице)

    АСТ, серия "Волшебная Академия", окт.2016г. Уважаемые читатели, по договору с издательством часть книги отсутствует.

    Купить в "Лабиринте"


Варя Медная


Суженый. Принцесса в Академии


  
  
  ПРОЛОГ
  
  в котором некий пожилой принц ведет себя совершенно неподобающим образом
  
  - Простите, что отвлекаю, но вы не подскажете, где мне найти 'Пособие по воспитанию отпрысков королевской крови, собственноручно записанное матерью одного из таких отпрысков'? Помнится, этот трактат ещё в мои времена пожертвовала библиотеке Принсфорда Её Величество королева Мессалина.
  Господин Буковец вздохнул, коротко взглянул на рогатого гостя и снова уткнулся в справочник.
  - Третий ряд, пятнадцатый стеллаж, четвертая полка сверху. Между 'Церемониями и обрядами погребения особ королевской крови' и 'Поваренной книгой Безумной Вероники'.
  Кто-нибудь непосвященный мог бы углядеть в этом ответе свидетельство непрофессионализма господина Буковеца, его небрежного отношения к расстановке книг. Но непосвященных в Потерии, да и во всем Затерянном королевстве не было. Все знали, что он лучший из лучших. Вообще-то господин Буковец в тайне гордился своей системой организации библиотечного фонда, им же придуманной. Книги располагались не только по жанрам и алфавиту, они идеально сочетались по цвету, размеру, корешкам и даже шуршанию страниц, не говоря уже о в высшей степени продуманном переплетении тем. Так, например, посетитель, читая книгу и задумываясь над каким-нибудь поднятым в ней вопросом или неясным моментом, к своей величайшей радости и удивлению, обнаруживал по соседству томик, содержащий полный и исчерпывающий ответ на едва успевший оформиться вопрос.
  На правильную расстановку ушли десятилетия исследований, о которых не знал, никто, кроме самого господина Буковеца. Большинство считало это удачным совпадением, а то и приписывало собственной смекалке и ловкости. Последнее библиотекарю было безразлично: он делал это ради самих книг (чем быстрее студенты найдут нужный материал, тем меньше страниц пострадает от непочтительных прикосновений), а ещё чтобы не пришлось ежесекундно отвлекаться от работы и отвечать на глупые вопросы принцев.
  - Премного благодарен, - ответил сир Высокий и, подобрав белоснежную хламиду, направился к указанному стеллажу, стараясь по возможности не задеть ничего рогами. К огромной досаде (господина Буковеца), они то и дело норовили навести беспорядок в его упорядоченном книжном королевстве. Из-за этого неудобства принц всегда протискивался между стендами бочком.
  Господин Буковец проводил гостя зорким взглядом и вернулся к работе лишь тогда, когда рука старика с третьей попытки выцепила нужный фолиант. Библиотекарь покачал головой: право слово, все эти принцы одинаковы...
  Вообще-то сир Высокий ему даже нравился, хотя в первую встречу он бы так не сказал. Тогда он был возмущен тем, что посетитель прошёл к стеллажам без разрешения, пока сам господин Буковец отлучился в заднюю комнату - заварить себе цикория с мятой (этот напиток всегда бодрил после ночных бдений). Принц явился за материалами по современным методикам преподавания в высших магических учебных заведениях. Слово за слово, и гнев библиотекаря утих. Сир Высокий оказался интереснейшим собеседником, и остаток дня прошел за увлекательным разговором. Под конец он разрешил принцу являться за справочными материалами в любое время.
  На следующий день тот принёс снадобье, облегчавшее приступы книжной лихорадки, от которой господин Буковец мучился с юных лет. Благодаря ему кашель чернилами и впрямь настигал реже, да и переносился легче.
  Правда читательский билет он принцу всё же оформил, и в тот единственный раз, когда сир Высокий его забыл, отказался пустить его в библиотеку - не из вредности, а так, для порядка. Сделаешь исключение для одного, и вот уже целая вереница нарушителей ждёт у порога.
  К тому же, надо отдать принцу должное, с книгами он обращался намного бережнее среднестатистического обывателя. Короче говоря, господин Буковец относился к нему лучше, чем к подавляющему большинству тех, кто не состоял из букв и страниц, и в конечном счете привык к частым визитам ученого мужа в библиотеку. Даже по-своему уютно, когда рядом шуршит какое-то живое существо...
  Размышления библиотекаря были прерваны истошным воплем:
  - Седина мне в рога! Это то, что нужно!
  Ошеломленный господин Буковец хотел возмутиться таким нарушением порядка в библиотеке, а в следующий миг чуть не лишился чувств, потому что сир Высокий выбежал из-за стеллажей, попутно снеся рогами три секции и потрясая фолиантом тысячелетней давности, как какой-нибудь студент - конспектом.
  - Вы это видели?!
  Библиотекарь закашлялся, забрызгав чернилами лежащий на столе справочник.
  Полчаса спустя, когда порядок был восстановлен (порядок в библиотеке - потому что от душевной травмы господин Буковец оправлялся ещё недели три), выяснилась и причина возбуждения принца. И она ни в малейшей степени не оправдывала его неподобающего поведения.
  - Да, я давно про это знал, - обронил библиотекарь, бережно отирая справочник. Рубашкой займётся позже.
  - Что? Но ведь об этом знаем только... - Тут принц осекся и, подумав, сообщил: - Вообще-то это государственная тайна.
  - Я в курсе. - Господин Буковец послюнявил платок и потер чернильное пятно на пальце.
  - То есть как? - изумился сир Высокий. - Получается, вам известен один из величайших секретов этого королевства?
  - Ну да. И он, откровенно говоря, не самый интересный из известных мне секретов.
  Сир Высокий не мог поверить своим ушам.
   - И вам ни разу не приходило в голову им воспользоваться ради собственной выгоды?
  - Нет, не приходило.
  Приходило, и ещё как: в день, когда господин Буковец на него наткнулся, воображение нарисовало новое просторное помещение для библиотеки, крепкие стеллажи, а сколько можно было бы заказать переплетов...
  Но в итоге он справедливо рассудил, что подобные секреты, укорачивают их носителей на одну голову. Поскольку со своей библиотекарь расставаться не собирался, то и тайна не пригодилась. Просто встала в ряд с остальными.
  - Мне интереснее, почему этим знанием не воспользовались вы?
  - Знания должны служить во благо, а не разрушать, - просто ответил сир Высокий. - Однако меня беспокоит, что любой учащийся может запросто обнаружить эти данные.
  - Не может, я установил специальную защиту от студентов. - Господин Буковец насторожился. - Вы слышите этот шум? Кажется, он доносится со стороны ректорского кабинета...
  
  
  Глава 1
  
  про встречу со старым знакомым и таинственную воздыхательницу Хоррибла
  
  Эол Свирепый целеустремленно тащил меня к выходу из Академии. Я старалась не выронить хрустальную жабу, с огромным трудом добытую в зале под кабинетом ректора. В холле уже установили новый колпак, и под ним по обыкновению дежурил Август. Я кивнула привратнику издали, он хотел ответить поклоном, но внезапно замер и, близоруко прищурившись, потянулся за лорнетом. Рассмотреть украденную реликвию хорошенько он не успел, потому что мы уже достигли дверей. Там покровитель факультета доблестных защитников поймал пробегавшего мимо студента, отобрал у него рюкзак и вытряхнул содержимое под возмущенные вопли владельца, после чего сунул внутрь жабу и выволок меня наружу, где ярко светило солнце.
  Хоть я и не одобряла его методов, великан поступил предусмотрительно, иначе сияние нашей добычи углядели бы даже в соседнем королевстве. Рюкзак он понёс сам, и я вздохнула с облегчением, избавленная от ноши.
  - Уже можете отпустить мою руку, дальше я могу идти сама.
  Принц ничего не ответил, но послушался. Мадоний Лунный завел песню о песочной деве, но великан грубо его оборвал. Покровитель факультета ранимых романтиков никак не отреагировал и продолжил перебирать струны, правда беззвучно.
  Я шла, пытаясь собраться с мыслями и понять, что произошло там, внизу, а, главное, почему.
  Эол Свирепый словно прочел мои мысли:
  - Что ты натворила?
  - Вы мне поверите, если я скажу 'ничего'? Оно само натворилось.
  Гигант фыркнул и продолжил путь размашистым шагом, мне приходилось почти бежать. Плиты под его ногами проседали и жалобно трескались. На другой стороне улицы собралась небольшая толпа жителей королевства. Они выстроились, как на параде, двое или трое закинули ребятишек на шею и снабдили леденцами на палочке, однако ближе подойти ни один не осмеливался. Все благоразумно предпочли наблюдать с почтительного расстояния. Эол Свирепый не обращал на любопытствующих ни малейшего внимания: они для него не существовали до тех пор, пока не вставали на пути.
  Внезапно на дорогу перед нами выбежала невысокая фигурка с огромным венком орхидей, сплетенных в виде бус, и звонко воскликнула:
  - Принцесса Ливи, мы узнали о твоём возвращении в Затерянное королевство и спешим поздравить. С приездом!
  Я узнала этот голос ещё прежде, чем из-за цветов показалось лицо.
  - Кен! Вернее...Кракен.
  Он, как ни в чем не бывало, протянул мне бусы.
  - Вот, надень, это тебе.
  И тут же попытался накинуть мне их на шею, но я инстинктивно отшатнулась. В прошлую нашу встречу я назвала мальчика предателем и имела на то веские основания: он оказался племянником заклятого врага мадам Гортензии, о чем забыл упомянуть, хотя возможностей было предостаточно. К тому же, Жмутс присвоил идею мечтирисов на следующий день после визита Кена в лавку. Слишком много недосказанностей и совпадений. Пусть не удивляется, что теперь я отношусь к нему с подозрением.
  - Что здесь происходит? - рыкнул Эол Свирепый, тоже останавливаясь. - Ты ещё кто такой?
  Толпа затаила дыхание, шеи удлинились.
  - Кракен Жмутс, - представился тот и смело взглянул на гиганта, ничуть не смутившись его грозного вида.
  - Что тебе нужно, Кен? - холодно спросила я.
  Мальчик сделал вид, что не заметил сурового тона.
  - Всего лишь преподнести тебе эти цветы, - он сделал новую попытку заарканить меня орхидеями, но я опять уклонилась. Тогда на его лице появилось беспокойство. - Пожалуйста, - с мольбой сказал он и вложил во взгляд всё красноречие. Если это было безмолвное послание, то я его не поняла. Извиняется? Слишком поздно, да и мне сейчас не до извинений.
  - Я спешу, Кен, - сказала я и двинулась дальше.
  Он побежал рядом.
  - Дядя настаивал, чтобы я передал тебе их лично в руки.
  Я удивленно остановилась. Чтобы Жмутс просил лично вручить мне цветы? Да он вряд ли даже имя моё запомнил! Что-то тут нечисто.
  - Это очень важно, - проникновенно сказал даритель.
  Эол Свирепый бесцеремонно отодвинул его.
  - А ну, не мешайся под ногами!
  Легкий жест, но Кен попятился и чуть не упал, однако сумел удержаться на ногах и бросил на меня ещё один умоляющий взгляд. После секундного колебания я повернулась к своему провожатому.
  - Разве вы не знаете? Господин Жмутс - без пяти минут официальный поставщик цветов Его Величества, - я сделала многозначительную паузу, - с одобрения мадам Лилит. А это его племянник. Оскорбить Кракена - значит, оскорбить господина Жмутса, а через него - первого советника.
  Расчет оказался верным. Гигант моргнул, переваривая информацию. Переварил и нехотя сложил руки на груди.
  - Только быстро.
  - Одна секунда, - заверил Кен.
  Я наклонила голову, и он ловко накинул мне на шею бусы, быстро шепнув на ухо:
  - Никому их не отдавай.
  Не успела я разогнуться, а мальчик уже махнул рукой и смешался с толпой. Эол Свирепый позвал Мадония Лунного, который незаметно переместился ближе к тротуару и в настоящий момент услаждал слух жительниц Потерии лиричной композицией, и мы продолжили путь.
  
  * * *
  Якул склонился над схемой замка, хмуро вглядываясь в побуревшие от времени чернила. Карта эта была составлена так давно, что истерлась до дыр в местах сгибов, а во многих других выцвела или покрылась пятнами, скрывая полную картину дома от хозяина. Надо будет провести опись всех помещений и заказать новую. Займётся этим сразу, как только разделается с... другими делами.
  В дверь постучали.
  - Да, Хоррибл, входи, - крикнул он, не поднимая головы и ведя когтем по коридору третьего этажа в северном крыле. Коготь наткнулся на очередную пустоту, на этот раз обязанную своим существованием крысам.
  Слуга протиснулся несмело, бочком, и Якул по одному его виду всё понял.
  - Вернула?
  - Да, хозяин.
  Он чертыхнулся, но не удивился. Зато лицо Хоррибла сделалось таким виноватым, словно именно из-за него Грациана упорно отправляла обратно букеты. Если сложить все их вместе, хватило бы на цветочную лавку.
  - А письмо?
  - Тоже, - вздохнул слуга и протянул нераспечатанный конверт. Якул покрутил его и бросил на край стола.
  - И ничего не велела передать на словах?
  Хоррибл покачал головой.
  - Отменить вечерний заказ?
  - Нет. Пусть отправят вдвое больше.
  'Бесполезно', - читалось в лице слуги, но вслух он ничего такого не произнёс.
  - Попробую, сказали, что у них уже закончились лилии и герберы, но их можно заменить близкими цветами, например... - Нетерпеливый взгляд хозяина подсказал, что названия ни о чем ему не говорят и вообще нервируют. - Велю выслать на их усмотрение, - быстро докончил Хоррибл и втащил в кабинет тележку, доверху набитую книгами. - Эти только что пришли.
  - Здесь всё из списка, что мы наметили?
  - Не совсем: не хватает 'Перста судьбы' и 'Антологии знаков и знамений' в двадцати томах, но я уже сделал запрос в несколько библиотек и букинистических лавок. Обещали ответить в ближайшее время.
  - Библиотеки, лавки, магазины, частные коллекции, склепы - мне всё равно, где ты их достанешь, и во сколько это обойдётся. Главное, чтобы книги были у меня и как можно скорее.
  - Слушаюсь, хозяин. Как только что-то появится, сразу дам вам знать. А сам тогда ещё раз проверю в замковой библиотеке, вдруг мы что-нибудь упустили?
  Якул не стал спорить, хотя прекрасно знал: там ничего нет, он лично перепроверил содержимое стеллажей не меньше трех раз. Просто уму непостижимо - такая коллекция, и совершенно бесполезная! Ни одной ниточки, ведущей к Знаку.
  Он машинально потер подбородок, хотя сыпи на нём не было. Тот поцелуй подействовал, хоть на этом принцессе спасибо.
  - Иди, - сказал он, - а когда закончишь, возвращайся, поможешь мне с этими экземплярами.
  - Да, хозяин.
  Хоррибл поклонился и уже отвернулся, но замешкался.
  Якул взял циркуль и приступил к измерениям.
  - Что такое?
  - Есть одна дама...
  Циркуль прорвал карту, и Якул изумленно выпрямился.
  - Не знал, что у тебя есть дама сердца.
  - Нет, её нет, точнее технически есть, но не такого рода дама, о какой вы могли бы подумать. Вернее она, конечно, дама, но я не имел в виду, что вы о ней думаете, и...
  - Я понял. И рад за тебя, Хоррибл, не нужно ничего объяснять. Если тебе требовалось моё благословение и пара свободных вечеров в неделю, стоило просто попросить.
  Слуга вконец побагровел.
  - Вы не поняли, мы с ней ни разу не виделись, просто ведем переписку весь последний год. Она исключительно эрудированная и чуткая женщина, поэтому заинтересовалась повестью 'Невольница любви или бремя тяжкого выбора' в 'Транскоролевском сплетнике'. На этой почве и свели знакомство.
  - Повестью? А ты-то здесь при чем?
  Оказывается, в предыдущий раз слуга побагровел всё же не в полную силу. Вот теперь не осталось никаких сомнений.
  - Потому что я её автор, - едва слышно прошептал он. - Госпожа К. узнала...
  - Госпожа 'К'?
  - Да, так она подписывается. Разумеется, я не стал настаивать на том, чтобы она раскрыла настоящее имя, это было бы недопустимой вольностью с моей стороны, давлением и попыткой вторгнуться в границы личного пространства, на что я не имею никакого права. - Видя, что хозяин снова теряет терпение, Хоррибл заторопился. - В общем, под впечатлением от повести она узнала мой адрес у редактора газеты и сама первой написала. Сказала, что в восторге от истории и до сих пор не верит, что автор - мужчина, потому что считала нас неспособными так тонко передать душевные терзания героини, насильно выданной замуж за баснословно богатого красавца, но отрицающей свои чувства к нему, ввиду того, что не в силах смириться со своей золотой клеткой.
  - Постой, то есть героиня не любит мужа?
  - Нет, любит, но там есть много нюансов....
  - Тогда ей не нравится жить в роскоши?
  - Нет, роскошь она тоже любит.
  - Супруг ограничивает её в чем-то? Заставляет работать? Запрещает видеться с друзьями? Тиранит? И сам он стар и уродлив?
  - Нет, говорю же: молод, красив и богат, как король лепреконов. Никакого принуждения, ничего такого. Но не в этом суть: важно само ощущение.
  Якулу сюжет интуитивно не понравился, хотя он так и не понял, чем именно. Наверное, слишком запутанный.
  - Ладно, мы отвлеклись, что с этой твоей госпожой 'К'?
  Хоррибл явно хотел оспорить 'твоей', но передумал и, помявшись, сказал:
  - Так уж случилось, что эта дама частенько бывает в Потерии...
  Лицо Якула тотчас сделалось бесстрастным. Он склонился над картой.
  - Нет.
  - Но я мог бы просто осторожно поинтересоваться, не возвращалась ли в город принцесса, и, возможно...
  - Ты меня слышал: нет. Принцесса сказала, что вернется. Посмотрим, какова цена её слову. Неужели ты думаешь, что я опять стану гоняться за ней по всем известным королевствам? Мало я выставил себя на посмешище? Я скорее откажусь от вступления в Клуб.
  Слуга вздохнул.
  - Слушаюсь, хозяин.
  - На этом всё? Больше никаких шокирующих признаний и дам с именем из одной буквы?
  - Нет.
  - Тогда ты свободен.
  Когда дверь за слугой почти закрылась, Якул снова его окликнул:
  - Хоррибл...
  - Да?
  - Чем заканчивается эта твоя история?
  - Я ещё не решил, - застенчиво ответил тот. - Её публикуют частями, и до сдачи последнего эпизода почти месяц. Будет время подумать.
  Напоследок слуга клятвенно заверил его, что пишет только в свободное от работы время, ночами, а свечи покупает из своего жалованья, и взял с Якула обещание ничего не рассказывать Атросу и Рэймусу про это небольшое хобби.
  - Не дури, Хоррибл, у нас полно свечей. Зачем покупать?
  После определенных препирательств слуга пошёл на уступку, согласившись считать свечи вкладом хозяина в творческих личностей.
  Когда он вышел, Якул отложил циркуль и устало откинулся в кресле.
  Сумасшедший замок.
  И он сам сумасшедший, раз не может выкинуть из головы тот поцелуй.
  
  
  Глава 2
  
  уроки коварства от профессионалки
  
  Мадам Лилит вскочила при виде нас. Цепкий взгляд обежал меня с ног до головы, и из горла первого советника вырвался вопль разочарования.
  - Ты не принесла!
  Эол Свирепый невозмутимо шагнул вперед и, встав на одно колено, протянул ей рюкзак. Она брезгливо отодвинулась:
  - Что это?
  - Я выполнила свою часть сделки, - пояснила я, - принесла то, что вы просили. Теперь выполните свою.
  Мадам Лилит схватила рюкзак.
  - Осторожнее!!
  Лишь благодаря отменной реакции первого советника хрустальная жаба не разлетелась вдребезги о пол. Лицо мадам Лилит покраснело от натуги - груз и для неё оказался слишком тяжелым. Глюттон Медоречивый предложил помощь, но она довольно резко отказалась, осторожно вынула содержимое и отшвырнула рюкзак.
  Я затаила дыхание: вдруг она прямо сейчас обнаружит, что документ испорчен в самых важных местах и аннулирует сделку?
  Какое-то время первый советник зачарованно рассматривала свиток, нежно поглаживая его, потом спохватилась.
  - Разве я сказала: принеси документ и ни в коем случае не забудь про жабу?
  Я хмыкнула.
  - Попробуйте отделить их друг от друга.
  Она попробовала. У неё тоже ничего не вышло.
  - Как это понимать? - недовольно спросила она. - Что ты сделала?
  Как же мне надоел этот вопрос! Я скривилась:
  - То, что вы просили. Свиток у вас, а жабу считайте чем-то вроде подставки, дополнительный бонус, в общем.
  Мадам Лилит наклонила голову к плечу и внезапно улыбнулась.
  - Значит, Черате придётся заводить новый архив.
  - Вы знали, что произойдёт! - охнула я. - И ничего не сказали!
  - Значит, я права, и подземного зала больше нет?
  Я кивнула:
  - Погребен под тоннами цветного песка. Что это было?
  - Защитный механизм. Жабу не велено было передвигать, и её не передвигали с той самой минуты, как установили в хранилище. Любой ректор об этом знал от предыдущего... если, конечно, тот считал нужным его уведомить. - По этой ремарке я поняла, что первый советник не сочла нужным уведомить мадам Черату. - Как я должна была догадаться, что ты возьмёшь с собой и её? К тому же, я не знала в точности, что произойдёт, только догадывалась, что ничего хорошего. Оставим эти споры, сейчас меня интересует, как достать этот чертов свиток!
  Она потрясла жабу.
  - Надеетесь, что её затошнит, и она расцепит челюсти? - поинтересовалась я.
  Лицо мадам Лилит потемнело, но тут вмешался её дядя и вкрадчиво произнёс:
  - Уверен, мы найдём способ изъять документ без ущерба для содержимого.
  Первый советник медленно кивнула и аккуратно поставила жабу на стол.
  - Ах да, держите, - я бесцеремонно сдернула с шеи Руфоцефалуса за хвост и протянула ей. Змей зашипел, но тут же успокоился в бережных руках хозяйки. Та вернула его на законное место и погладила. Надеюсь, мне больше никогда не придётся испытать на себе его скользкое прикосновение. - Можете спросить у него, я сделала всё, как вы сказали. Скрывать нечего.
  - Да, здесь всё, как нужно, - подтвердил Глюттон Медоречивый, и я, бросив взгляд на свиток, с изумлением обнаружила, что стертые слова снова на месте.
  Неужели он волшебный, и исправить ничего невозможно, потому что всё появляется вновь? Похоже на то... Как досадно!
  - Отлично, Ливи, ты справилась, - тепло похвалила мадам Лилит и махнула Эолу Свирепому: - В темницу её, до завтрашнего утра. - Потом отвернулась к столу и побарабанила кончиками пальцев по подбородку, рассматривая жабу.
  - Постойте! - возмутилась я, скинув руку великана. - Я выполнила свою часть уговора, теперь ваша очередь выполнить свою. Освободите Озриэля!
  - Непременно сделаю это, но не раньше, чем получу от братца ифрита всю партию гляделок. Без них свиток бесполезен.
  - Мы так не договаривались. Вы обманщица!
  - Мы не договаривались, что я освобожу его немедленно, - произнесла она с тихой угрозой. - Это научит тебя в будущем тщательнее обговаривать условия сделки. А если ещё раз назовешь меня обманщицей, договоренность будет аннулирована. Не испытывай моё терпение, принцесса.
  Сердце у меня упало. Глупая-глупая Ливи! А на что ты рассчитывала? Что мадам Лилит сдержит слово и собственноручно распахнет дверь камеры? Да, именно на это и рассчитывала, но в глубине души жил даже не червячок, а настоящий питон сомнения. Я ухватилась за гнилую соломинку, и не мне сетовать на то, что она оборвалась.
  - Признайтесь, вы использовали меня и с самого начала не собирались выполнять обещанного.
  - Признаюсь: я использовала тебя, о чем все стороны прекрасно знали. Что до остального... - Она обошла стол, выдвинула верхний ящик и протянула мне послание на гербовой бумаге. - Вот, ответ от господина Мартинчика, которому я, пока тебя не было, отправила заявку на магические щипцы. Как видишь, я ничем не заслужила твоих упреков.
  Сердце ёкнуло. Магические щипцы, которые помогут вытащить из нас с Озриэлем щепки, отколовшиеся от Стрелы Дружбы, наследие арбалета Ореста. Я в волнении пробежала глазами строки. Они подтвердили слова первого советника. Руководитель конторы доставки сообщал, что заказ принят. Такие щипцы больше не изготавливают, но он знает того, у кого хранится последний экземпляр и немедленно пошлёт соответствующий запрос. В конце он заверял мадам Лилит в своём почтении и в том, что приложит максимум усилий, дабы их достать. Все печати и подписи оказались на месте, на подделку непохоже, возразить мне было нечего. Я вернула документ, и первый советник небрежно бросила его обратно в ящик.
  - Не хочешь поблагодарить меня?
  - Непременно сделаю это. Как только щипцы будут у меня, а Озриэль получит свободу.
  Она ухмыльнулась и сделала знак рукой.
  - Увести. - Но в дверях сама нас остановила. - Постой-ка, принцесса, что это на тебе?
  Я потрогала орхидеи и пожала плечами.
  - Просто цветы, подарок от жителей города. Вы удивитесь, узнав, сколькие рады моему возвращению.
  Она с подозрением посмотрела на бусы. Глюттон Медоречивый шепнул что-то на ухо, и первый советник кивнула. Принц приблизился и мягко осведомился:
  - Позволите?
  И, не дожидаясь разрешения, склонился, рассматривая цветы. Практически носом уткнулся. Пальцы пробежали по ярким венчикам, отогнули пару лепестков, потерли, но ничего подозрительного не обнаружили. Я потянулась к бусам:
  - Могу снять, если хотите.
  Именно равнодушный тон вкупе с готовностью с ними расстаться развеял подозрения.
  Принц пожал плечами.
  - Никаких следов магии, обычные цветы, - сообщил он и неторопливо вернулся на место, постукивая тростью.
  - Оставь себе, - разрешила мадам Лилит и насмешливо добавила: - На лучшее украшение в ближайшее время рассчитывать не придётся.
  Я не удостоила это ответом и первой вышла за дверь.
  
  
  * * *
  Друзья о чем-то совещались, но при нашем появлении, разговоры тут же стихли.
  - Ливи!
  - Прошла целая вечность!
  - Мы за тебя беспокоились.
  - Со мной всё в порядке, - заверила я и, воспользовавшись моментом, протянула Озриэлю руку. Он взволнованно схватил её и успел погладить, прежде чем нас разлучили.
  Когда тюремщик ушел, вопросы посыпались со всех сторон:
  - Получилось?
  - Тебе удалось?
  - Было трудно?
  - Что мадам Лилит?
  Я кратко поведала им новости.
  - Постой, - нахмурился Озриэль, - если ты выполнила условие, то почему снова здесь? - Он яростно схватился за прутья: - Только не говори, что мадам Лилит обманула и решила оставить тебя в темнице!
  - Нет, Озриэль, - я мягко покачала головой, - я здесь, потому что сделка не завершена, и потому что уговор был другим. Она не давала слова меня освободить.
  - О чем ты? - удивился он.
  - Взамен я попросила не свою свободу, а твою.
  Когда до ифрита дошло, он ударил кулаком по прутьям:
  - Ты не должна была этого делать! Не имела права!
  - Разве? Неужели ты поверил, что я сбегу и оставлю тебя заживо здесь сгорать? Посмотри мне в глаза и скажи, что на моём месте ты поступил бы иначе.
  Он нехотя поднял глаза, и их выражение смягчилось.
  - Извини, не хотел, чтобы это прозвучало, как обвинение. Просто не прощу себе, если с тобой что-то случится.
  - Со мной всё будет в порядке, как и со всеми нами. Сперва вытащим тебя, а потом разберемся с остальным.
  Я почувствовала, что назревает серьезный разговор, да и просто устала лгать друзьям и изворачиваться, поэтому рассказала обо всём, кроме истинного содержания свитка. Уинни в темнице не было, она всё ещё не вернулась после встречи с королем.
  - А что в свитке? - полюбопытствовала мадам Гортензия.
  - Компромат на Марсия... Вернее, информация, которую мадам Лилит надеется использовать против него для государственного переворота. Именно поэтому ей и нужны гляделки: документ составлен на первом языке королевства, и с помощью них остальные жители тоже смогут его прочесть. Она обещала освободить Озриэля, как только Орест принесёт гляделки, а следующая встреча завтра утром.
  - И ты веришь, что эта двурушница сдержит слово? - с сомнением протянула мадам.
  - Не особо. Поэтому предлагаю продумать запасной план с учетом новой информации.
  Озриэль запустил руку в волосы и со вздохом взлохматил кудри.
  - Орест - мой брат, Ливи, и я его люблю, и именно поэтому никогда не обольщался на его счет. Полагаться на него - всё равно что попросить ветер дуть по графику.
  - На этот раз он был очень серьезен, - поспешила заверить я. - Ты бы не поверил, увидев, насколько.
  Ифрит только покачал головой.
  - Что это?! - внезапно воскликнула мадам Гортензия и ткнула мне в грудь.
  Я опустила глаза:
  - Ах это... орхидеи, их мне подарил...
  - Я прекрасно знаю, как они называются, - нетерпеливо оборвала гномка, - я спрашиваю, что это. - Проследив за её пальцем, я вскрикнула, потому что один из цветков шевелился.
  
  
  Глава 3
  
  про гениальную маскировку и новый план
  
  Темница наполнилась криками:
  - Это какая-то ловушка!
  - Сними их немедленно!
  - От кого они?!
  На мне словно ядовитая гадюка висела. Я потянулась трясущимися пальцами снять бусы, не сводя глаз с цветка. Тот вдруг отделился от связки и вспорхнул, расправив крылья.
  Крики смолкли, все в изумлении смотрели на гостью, делавшую круг по камере. Первым опомнился Магнус:
  - Арахна!
  Он бросился к бабочке и едва не перекувыркнулся, когда 'цапелька' пресекла порыв. Это действительно была его возлюбленная. Даже тусклое освещение не могло скрыть восхитительные переливы крылышек. Её появление здесь стало глотком свежего воздуха. Однако полет вышел не слишком гладким: бабочка заметно припадала на одно крыло. Видимо, Глюттон Медоречивый помял его во время осмотра, а она не смела шевельнуться, опасаясь выдать себя.
  Арахна пролетела сквозь прутья нашей с Уинни камеры и зависла в паре дюймов от паука. Тот не спускал с неё восторженных глаз.
  - Вот и ответ на твой вопрос, - заметила я. - Какая ещё бабочка стала бы притворяться цветком, чтобы повидаться с возлюбленным узником?
  Не уверена, что Магнус слышал меня, полностью поглощенный гостьей. Наверное, она что-то ему сказала на языке, понятном лишь этим двоим, или же паук читал её мысли по легким взмахам крылышек, потому что прочувствованно сказал:
  - Я ценю твой порыв, любовь моя, но тебе не следовало так рисковать.
  Бабочка шевельнула усиками и вернулась в мою камеру. Подлетев ближе, приземлилась на бусы. Перепрыгнула с цветка на цветок, похлопала крылышками, явно о чем-то попросив.
  - Чего она хочет, Магнус?
  Паук выглядел таким же озадаченным.
  - Чтобы ты сняла бусы.
  - Нет проблем, только зачем?
  Я выполнила просьбу и аккуратно положила орхидеи на солому. Арахна покружила, тщательно осмотрев их, приземлилась на один из цветков, тронула лепесток и тут же снова взвилась в воздух. Из венчика выползла огромная оранжевая гусеница, с ворсистыми лапками и фиолетовым гребнем на спинке, повертела головой из стороны в сторону и устремилась к соседней камере.
  Эмилия громко вскрикнула. Мадам Гортензия не кричала, но стояла, хмурясь и внимательно вглядываясь в новую гостью.
  - Что за пакость? - вырвалось у Озриэля. - Он загородил собой Эмилию и мадам Гортензию. - Осторожно, она может быть ядовита. Кстати, что это за мерзкий звук?
  - Она лязгает зубами, - прошептала я, указывая дрожащим пальцем на гусеницу.
  Похожий скрежет издаёт кольчуга, если провести по ней гвоздем. Страшнее, чем гигантская гусеница, может быть только гигантская гусеница с зубами.
  Арахна нервно заметалась по проходу от одной камеры к другой, словно пыталась нас о чем-то предупредить.
  Виновница паники тем временем уже подползла к прутьям. Озриэль занес ногу.
  - Стой! - мадам Гортензия поднырнула под его локоть и наклонилась, рассматривая угрозу.
  - Что вы делаете, мадам? - ужаснулась Эмилия.
  - Она не ядовитая! - радостно сообщила гномка, обернувшись. - Это titania zubatus.
  Эмилия перевела взгляд на гусеницу, которая застыла, как будто чувствовала, что речь о ней, и ахнула:
  - Не может быть!
  - Да, теперь я абсолютно уверена, - мадам указала на гребень с липкими капельками на конце волосков, - видите этот бугорок на третьем кольце? Это их отличительный признак.
  - Невероятно! - Эмилия встала рядом и тоже принялась изучать чудо природы. Глаза обеих сияли восторгом. В последний раз я наблюдала такую реакцию, когда герцогиня Залесья демонстрировала обручальное кольцо с крупнейшим в пяти королевствах бриллиантом.
  - Простите, что прерываю биологическую лекцию, - вмешался Озриэль, - мы бы порадовались вместе с вами, если бы узнали, чему именно.
  - Можешь опустить ногу, - спокойно сообщила гномка. - Перед вами гусеница титанового шелкопряда.
  - Это хорошая новость? - уточнила я.
  - Прекрасная! - Мадам сделала эффектную паузу и выпалила: - Это единственное в мире существо, способное перекусить 'цапельку'. - Она улыбнулась Магнусу. - А твоя Арахна молодец, смекалистая бабочка. Они обе молодцы - гении маскировки.
  Пару секунд я, Озриэль и Магнус обдумывали информацию, а потом снова уставились на пугающую гостью. Та поняла, что опасность миновала, вползла в камеру и решительно направилась к Магнусу. Кряжистые лапки уверенно семенили к пауку.
  - Что она делает? - заволновался тот.
  Признаться, на его месте я бы тоже запаниковала.
  - Вы уверены, что она безвредна? - уточнила я.
  - Совершенно, - заверила мадам.
  - Тогда зачем ей такие большие зубы? - взвизгнул Магнус, пытаясь отодвинуться.
  Но тут гусеница поравнялась с ним, приподняла верхнюю треть туловища - если бы выпрямилась целиком, то достала бы Эмилии до колен, - схватила передними лапками 'цапельку' и вгрызлась в неё.
  Последовал звук, от которого все поспешно заткнули уши и поморщились. Некоторое время только он наполнял темницу, затем гусеница сплюнула металлическую труху и снова вгрызлась в нить с остервенением хищника, перекусывающего хребет антилопе. Так повторилось несколько раз. Наконец последовал финальный щелчок, и хвостик 'цапельки' повис на лапке Магнуса.
  Он неверяще уставился на нить и подрыгал лапкой.
  - Она её перекусила, - сообщил он.
  - Мы заметили.
  - А с решеткой она справится? - зажглась я.
  - Нет, - Эмилия покачала головой, - её зубы заточены только под 'цапельку'.
  Покончив с миссией, гусеница вернулась в мою камеру, провожаемая взглядами, проползла мимо, ненадолго задержалась рядом с бабочкой - эти двое обменялись безмолвными репликами - вскарабкалась по стене к окошку под потолком и исчезла на другой стороне.
  Первой разлепила губы мадам.
  - Кто подарил тебе эти бусы, Ливи?
  - Тот, на чей счет я сильно ошиблась. - Я сокрушенно покачала головой и рассказала им о встрече с Кеном. - Это может означать лишь одно...
  - Жмутс узнал о мечтирисах не от него.
  - Лизоблюдка ни разу не упомянул Кена, - заметила мадам. - Хоть в этом не стал врать.
  - Мне следовало прислушаться к интуиции! В глубине души я не верила, что Кен предатель, но слишком рвалась найти виновного.
  - Не казни себя, Ливи, - мягко сказал Озриэль, - многое указывало на него.
  - Начать хотя бы с имени, - вклинился Магнус, - кто называет детей Кракенами?
  - Мне кажется, он предпочитает сокращенное имя, - улыбнулась я.
  - Хорошо, что парнишка не из обидчивых.
  - Я рада, что Кен не шпион Жмутса, - застенчиво заметила Эмилия, - он мне всегда нравился.
  Её реплику дружно поддержали.
  - Всё это замечательно, но сейчас нельзя терять ни минуты. - Я повернулась к пауку. - Магнус, ты единственный из нас, за исключением Арахны, кто может отсюда выбраться.
  - Я вас не оставлю, - заупрямился паук.
  - Не просто оставишь, а побежишь со всех лап.
  - Что ты задумала?
  Я порылась в кармане, достала мятую карточку, расправила её и чиркнула в уголке пару слов универсальным карандашом.
  - Вот, найди мейстера Хезария и передай ему, скажи, что дело срочное. В общем, обрисуй ситуацию. Поиски лучше начать с коттеджа госпожи Марбис. Если нам повезет, он не успел покинуть королевство. А потом сразу возвращайся обратно. Твою пропажу не должны обнаружить, иначе поймут, что мы что-то затеяли.
  Магнус просеменил ко мне, звеня обрывком нитки, и взял визитку.
  - Никогда о нём раньше не слышал. Кто он?
  - Дракон, - как можно небрежнее ответила я.
  В темнице воцарилась гробовая тишина.
  - Дракон? - недоверчиво переспросил Озриэль.
  - Это такое прозвище, или ты имела в виду, что он состоит в Лиге Солидарности Драконам? - уточнила мадам. - Потому что если так, вряд ли он станет тебе помогать.
  - Нет, он настоящий дракон. Я с ним случайно познакомилась.
  - Ты случайно познакомилась с драконом, - медленно повторил Озриэль, словно вдумываясь в смысл фразы.
  - Ну да...
  - Каких только чудес в жизни не случается, правда? - заметила Эмилия, пытаясь разрядить обстановку. Никто не обратил на неё внимания.
  - С чего ты взяла, что он станет нам помогать? - Озриэль и не пытался скрыть враждебности. - Он же дракон.
  Под его подозрительным взглядом я вся съежилась, а последнее слово вполне можно было заменить на 'смертоносный слизняк-упырь' без потери смысла.
  - Скажем так, в его интересах, чтобы меня не держали под стражей.
  - И как это понимать?
  Мадам вскинула ладони.
  - Послушайте, мы можем спорить так до утра или воспользоваться возможностью, которую предлагает Ливи.
  - Призрачной возможностью, - фыркнул Озриэль и демонстративно отошел в глубь камеры.
  - Озриэль, - позвала я, - если бы я знала другой выход, то предложила бы. Неужели ты откажешься от помощи только потому, что она исходит от дракона?
  - Ты сама-то себя слышишь, Ливи?! Или мне напомнить, чем обернулась последняя встреча с драконом? - Ифрит рванул воротник, обнажив след от плети. - Да и ты сама... - Он сделал неопределенный жест в мою сторону.
  - Что со мной не так? - холодно осведомилась я.
  - Ты так толком и не рассказала, как выбралась из замка.
  - А ты предпочел бы, чтобы я там осталась?! - вспыхнула я.
  Эмилия знаком велела нам замолчать.
  - Слышите? Пробило полседьмого, скоро приведут Уинни. - Она повернулась ко мне и пояснила. - По вечерам её обычно возвращают в камеру примерно в это время.
  - Что она делает наверху? Неужели Марсий вызывает её всякий раз, когда ему взбредет в голову поесть?
  - Скорее просто всякий раз, когда ему взбредет в голову, - многозначительно заметил Магнус.
  - Мы уже спрашивали, она не говорит, - пожала плечами мадам.
  Я решительно тряхнула головой:
  - Так, с этим позже. Озриэль, мне неприятно делать что-то против твоей воли, но лучше я рискну навлечь твой гнев, чем буду сидеть сложа руки и ждать, пока мой возлюбленный превратится в факел. Магнус, ты всё запомнил?
  - Кто тут кого нянчит? - проворчал паук и принялся шустро карабкаться на стену тем же путем, каким пять минут назад выбралась гусеница.
  Арахна кружила рядом.
  - Удачи вам, ребята! - шепнула Эмилия.
  - Постарайся вернуться до утра, - напутствовала я.
  Достигнув окошка, Магнус галантно пропустил бабочку вперед и, перехватив поудобнее визитку, последовал за ней.
  Какое-то время все молчали. Уверена, остальные, как и я, обдумывали последние события. Мадам и Эмилия устроились на соломе, время от времени обмениваясь репликой-другой. Озриэль прошелся взад-вперед по камере, засунув кулаки поглубже в карманы и глядя себе под ноги.
  - Озриэль...
  - Да? - нехотя отозвался он.
  - Не злись на меня.
  Ифрит вздохнул:
  - Я не злюсь, Ливи, а волнуюсь. Если я на кого и сердит, то только на себя.
  - Но почему?
  Он остановился и печально посмотрел на меня.
  - Это я не сумел остановить Кроверуса в прошлый раз, не уберег тебя и не защитил. - Он пнул клочок соломы. - А теперь взгляни на это. - Ифрит провел ладонями по груди. - Расползаюсь по кусочкам.
  Его внешний вид действительно серьезно меня беспокоил: свечение усилилось по сравнению со вчерашним днём, кожа во многих местах болталась полуоторванными клочками, и сейчас слово 'оболочка' как нельзя больше подходило ей. Было очевидно, что Озриэлю угрожает опасность, и новая оболочка нужна очень срочно.
  - Ты боишься, что этот дракон меня увезет? - догадалась я.
  Плечи ифрита вздрогнули. Он ковырнул ржавчину на решетке, не поднимая глаз.
  - А разве такое невозможно?
  - Нет, - рассмеялась я. - Каждому дракону назначена своя принцесса. Мейстер Хезарий не может меня увезти, потому что... вообще-то причин множество. Просто поверь на слово.
  Озриэль медленно поднял голову и остановил на мне странный взгляд.
  - А ты теперь много знаешь о драконах.
  Повисла неловкая пауза. Мне почудилось, что он вложил в эти слова особый смысл.
  - Хотела бы знать меньше, - сказала я шутливым тоном, но Озриэль даже не улыбнулся.
  - А откуда этот твой мейстер знаком с профессором Марбис? - полюбопытствовала Эмилия.
  Тут наверху лязгнули замки, и мы с Озриэлем поспешно отошли от решетки, потому что привели Уинни.
  
  
  Глава 4
  
  в которой броня Уинни даёт слабину
  
  При гоблинше продолжать обсуждение было слишком рискованно. По взглядам я поняла, что друзья придерживаются того же мнения. Едва ли она на стороне Марсия, учитывая, что он держит её здесь против воли, но нет гарантии, что Уинни не выдаст нас, если ей это будет выгодно. Сперва нужно прощупать почву.
  Когда она, как обычно, улеглась на солому и, в порядке разнообразия, уставилась в потолок, а не отвернулась к стене, я начала наступление:
  - Тоскливо здесь, да?
  Гоблинша изумленно посмотрела на меня, словно с ней заговорила стена, потом хмыкнула, закинула руки за голову и поболтала ногой.
  - Это ты, вроде как, в подружки набиваешься? Понимаю, великанша - та ещё зануда.
  Лицо Эмилии пошло красными пятнами, кулаки сжались, она хотела вскочить на ноги, но мадам удержала и тихонько покачала головой. Мне тоже стоило немалых усилий сохранить на лице выражение сочувственного участия.
  - Тебя Марсий посадил сюда раньше всех нас, и тоже безо всякой причины, - продолжила я.
  - И что? Беспокоишься обо мне?
  - Напротив. Похоже, тебе здесь неплохо.
  - О чем это ты? - Она резко выпрямилась.
  Я внутренне ухмыльнулась. Уинни казалась совершенно непрошибаемой, но стоило чуток пощекотать чувствительную точку на букву 'М', и она становилась сама не своя.
  - Ты единственная из нас, кого не заботит, как отсюда выбраться, - пояснила я, сделав вид, что не заметила вспышку. - Логично предположить, что тебя всё устраивает... или даже нравится.
  Уинни густо позеленела, глаза стали похожи на недозрелый виноград.
  - Держи при себе это своё 'логично', - передразнила она. - Я хочу выбраться отсюда не меньше вашего!
  Я притворно вздохнула:
  - Да, мадам Лилит не из тех, кто выпускает единожды сцапанную добычу.
  - При чем тут эта грымза! Она бы и рада-радешенька от меня избавится, но... - Гоблинша осеклась, кинула на меня сердитый взгляд и покрутила странные бусы. Я только сейчас их заметила. С виду как железные горошины.
  - Но что? - настаивала я.
  - Не твоё...
  - ...дело? Ты это уже говорила.
  - Где ворчун? - внезапно спросила Уинни.
  - Кто?
  - Паук. Он бы сейчас не упустил случая впрыснуть яд.
  - Магнус не ядовит.
  - В отличие от некоторых, - не удержалась Эмилия.
  - Ему просто нездоровится, - поспешно вставила мадам и кивнула в угол камеры, укутанный непроницаемой тенью. - Он там, отдыхает.
  Я попыталась вернуть разговор в прежнее русло.
  - Так что по поводу условий твоего заключения? Чего от тебя хотят?
  Уинни спрятала бусы под платье и прищурилась.
  - Слишком уж наседаешь, Золушка. Чего тебе от меня надо?
  - Золушка, Цветочек! - вскипела я. - Меня зовут О-ЛИ-ВИ-Я, неужели так трудно запомнить?
  - Ну, хорошо: О-ЛИ-ВИ-Я, чего тебе от меня надо?
  Раз уж она спросила без обиняков, я тоже отбросила притворство:
  - Расскажи о Марсии.
  - Что? - Такого вопроса она явно не ожидала и затравленно обернулась на соседнюю камеру. Озриэль, Эмилия и мадам встали со своих мест и приблизились к решетке.
  - Я имею в виду то, чего мы не знаем. Его слабое место. Если ты, как утверждаешь, тоже хочешь отсюда выбраться, нам нужна информация.
  - С чего вы взяли, что я что-то знаю? - окрысилась она.
  - Мы с Ливи случайно слышали вашу с ним ссору в 'Наглой куропатке', - спокойно заметил Озриэль, - когда Марсий принес тебе цветобабочек. Поэтому знаем про вас.
  Эмилия удивленно вскинула брови, но промолчала.
  - 'Слышали', - презрительно скривилась Уинни, вскочив на ноги. - Подслушали, хочешь сказать!
  - Это действительно вышло случайно, - поддержала я.
  - Кое-кому просто не мешало бы научиться ссориться потише.
  Я строго посмотрела на ифрита, и он пожал плечами.
  - Раз уж вы сунули любопытные носы не в своё дело, то должны знать, что нет никаких 'нас', и никогда не было. Наше знакомство было чистой случайностью, о которой оба хотели бы забыть.
  - Ты ошибаешься. Марсий так уж точно не хочет.
  - Он надел на меня чугунные башмаки! - рассердилась Уинни и потрясла тощей щиколоткой, на которой остались следы.
  - А ты вылила на него суп.
  - Он посадил меня сюда!
  - А ты намеренно игнорировала все его попытки примириться. Хотя знаешь, какая у него чувствительная гордость, и как это его уязвляло. И даже Индрик был тебе нужен только потому, что он прямая противоположность Марсию.
  Уинни фыркнула и сложила руки на груди.
  - Мы не желаем Марсию зла, - мягко продолжила я и коснулась её локтя, но гоблинша тут же отпрянула. - Обещаю, мы используем эту информацию лишь для того, чтобы отсюда выбраться, и не станем вредить ему.
  - Не станем? - с сожалением уточнил Озриэль и отодрал очередной клочок кожи.
  - Не станем, - твердо кивнула я.
  - Да какое мне дело! Делайте, что хотите, мне сизбурмалиново, что с ним будет!
  - И поэтому ты его защищаешь? - не удержалась от шпильки Эмилия.
  - Я...что?! - Гоблинша аж задохнулась и стала похожа на загнанного зверька, хоть и старалась сохранить задиристый вид.
  Я знаком попросила друзей помолчать и спокойно сказала:
  - Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь?
  - Ну?
  - Его. - Уинни явно заготовила язвительный ответ, но при этих словах растерялась. - Вы оба одинаково отчаянно стремитесь убедить всех вокруг, что вам ни до кого нет дела. Но в том, чтобы нуждаться друг в друге, нет ничего стыдного, Уинни.
  - Уиннифред, - машинально поправила она, шмыгнула носом и смахнула выступившие слезы, но они снова появились, застыв в глазах лазурным стеклом.
  На сей раз она не стала их вытирать. Неловко опустилась на солому, подтянула ноги, укуталась в старенький плед и, не глядя, сказала.
  - Откуда мне знать, что ему нужно? Я простая подавальщица из 'Наглой куропатки', а он король.
  - Тем не менее, ты лучше всех в королевстве знаешь, что ему нужно. Судьба - странная штука, правда?
  Уинни отвернулась к стене и молчала целую минуту. Я уже думала, что она не ответит, когда услышала тихое:
  - Свободы.
  - Свободы? - удивилась я. - Но в руках Марсия в прямом и переносном смысле такая власть! Он повелевает одним из величайших королевств и может получить всё, что захочет, кроме... - Я осеклась, потому что поняла: Уинни права. Нет ничего страшнее, чем величайшее королевство, свалившееся на тебя безо всякого предупреждения и совершенно тебе ненужное. Отсюда и приступы гнева, и пополнение парка чугунных статуй.
  - Он что- то тебе говорил об этом?
  - Конечно, нет, - буркнула она из-за плеча.
  - Тогда что для него свобода? Как он её себе...
  - Послушай, Золушка, - Уинни откинула плед и села, - я ответила на твой вопрос. Больше я ничего не знаю, а тебе уже решать, что делать с этой 'информацией'.
  Мы с друзьями молча переглянулись. Разговор с Уинни, если и продвинул, то не намного. По крайней мере, я пока не видела возможности использовать полученные сведения.
  Вскоре принесли поздний ужин, после которого наступило время сна. Я пожелала остальным доброй ночи и улеглась, но спать не собиралась - хотела дождаться Магнуса. А ещё беспокоилась, гадая, что принесет завтрашняя встреча с Орестом.
  Долго лежала на боку, устроив под щеку сложенные лодочкой ладони и уставившись в темнеющий провал окна. Время тянулось, как сырое тесто, и в конце концов я, должно быть, задремала, ибо очутилась в уже знакомом замке. Ни капли не испугалась, потому что знала: это ведь понарошку, я никак не могу находиться сейчас в замке Кроверуса, потому что лежу в темнице Потерии. Я была как бы в двух местах одновременно и нигде по-настоящему.
  Определившись с этим, я без опаски двинулась знакомыми коридорами, движимая любопытством и каким-то смутным нетерпением. Наяву я никогда так хорошо не ориентировалась в паутине переходов, но сейчас я была другой Ливи, из сна, той, которая с легкостью отпирала дверь башни и безошибочно находила любую комнату. И замок признавал во мне свою, раскрывая гостеприимные объятия.
  Я скользила, едва касаясь ногами пола: мимо фамильных портретов в потертых рамах, галерей со статуями в чехлах, похожими на привидения, мимо стеклянной стены, за которой располагалась терраса с зимним садом, и затянутых кружевом паутины старинных доспехов, пока не очутилась перед дверями, образующими в сомкнутом состоянии крону дерева. Они беззвучно распахнулись, приглашая войти, и я без колебаний вплыла внутрь, следуя дорожкой из горящего воска. Там меня уже ждали.
  Он стоял в центре залы спиной ко мне, сцепив руки за спиной. В воздухе вокруг парили черные столбики свечей, на конце которых трепетали синие лепестки пламени. Я вдруг обнаружила, что одета, как для бала: роскошное платье из кремового шелка, расшитое крошечными искорками алмазов и жемчужин, из-под пышных юбок, похожих на многослойное суфле, выглядывают носики атласных туфелек, рукава у наряда буфами, и в прорезях проглядывает серебристая подкладка, к корсажу приколота черная роза, припорошенная сединой изморози.
  Стоящий спиной шевельнулся, и моё сердце гулко заколотилось. В груди начал нарастать жар, как будто там разгоралось пламя, плавя восковые ребра. Пальцы вспотели, а черная роза на корсаже начала распускаться. Я хотела позвать его по имени, но из горла вырвался только тихий всхлип, похожий на вздох. Мужчина начал поворачиваться, одновременно протягивая руку. Я протянула свою, чувствуя, что, если наши пальцы соприкоснутся, то я сгорю... За секунду до того, как это произошло, меня разбудил шорох, совсем тихий, но я подскочила так, словно над ухом протрубили военный марш.
  - Магнус! - прошептала я, вглядываясь в маленькую тень, скользящую вниз по стене.
  
  * * *
  Паук шустро перебирал лапками. Пока он спускался, я потерла глаза кулаком, прогоняя остатки сна, и убедилась, что остальные спят.
  Клочок неба за окошком посерел, подернувшись ожиданием рассвета, значит, скоро утро. Я успела заметить, как снаружи мелькнул яркий лоскуток - Арахна улетела.
  - Ну как? Есть новости? Ты его нашел? Передал послание?
  - Нет, не передал, я его не видел.
  - Что? Почему? Мы опоздали, он улетел? - я едва сдержалась, чтобы не перейти на крик от отчаяния.
  - Он всё ещё в Потерии, Оливия.
  - Откуда ты знаешь, если не встречался с ним?
  - Мне удалось выяснить, что на это имя на завтрашнюю ночь зарезервирована комната в гостинице над 'Наглой куропаткой'.
  - Только на одну ночь?
  - Да. Кстати, вот, не решился её оставлять. - Он протянул мне визитку.
  Я машинально взяла её и сжала виски.
  - Значит, завтра, вернее, уже сегодня, у нас будет последний шанс с ним связаться. Тебя никто не видел?
  - Раз или два чуть не засек патруль, - Магнус передернулся от воспоминаний, - и всё из-за этого... - Он потряс лапкой, на которой поблескивал обрывок нитки. - Но не мне жаловаться, я хотя бы размялся на воле. - Он посмотрел на спящих за решеткой товарищей. Их силуэты были едва различимы отсюда.
  - Хорошо, что ты успел вернуться до утреннего обхода. Я боялась, что они обнаружат пропажу, начнутся расспросы...
  - Мы с Арахной уже давно вернулись, но не меньше часа плутали в поисках нужного окошка, их тут столько! Еле вас нашли. А как вы? Есть какие-нибудь новости?
  - Не особо.
  Я пересказала ему разговор с Уинни.
  - И как же заносчивые засранцы понимают свободу? Уйти в закат, бросив королевство на произвол судьбы?
  - Понятия не имею... Но есть все шансы, что очень скоро мадам Лилит избавит его от королевства, вот только вряд ли подарит взамен свободу.
  - А, может, это был бы не самый худший вариант? - задумчиво произнес Магнус, но под моим взглядом развел лапками. - Ладно-ладно, я так, мысли вслух. - Он повернулся туда, где спала Уинни. - И это она подсказала? Никогда бы не подумал, что Уинни...фред, - иронично добавил он, - умеет читать между строк.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Когда мы с Арахной выбирались из дворца, то мельком видели их с Марсием в одном из окон. Со стороны выглядело, как обычная ссора и взаимные оскорбления. А они, оказывается, обсуждали философские вопросы свободы.
  Я тихонько прыснула в кулак и покосилась на гоблиншу, но её дыхание было по-прежнему ровным. Она только пробормотала что-то во сне и перекатилась на другой бок.
  - А о чем они говорили? - полюбопытствовала я.
  - Что-то про грифонов, мерзких лгунишек и танцы на столе.
  Мои брови прыгнули на лоб домиком:
  - Танцы на столе?!
  Я невольно представила Марсия, танцующим на стойке в 'Наглой куропатке'.
  - Подробностей не знаю, - продолжил Магнус, - мы с Арахной не стали задерживаться.
  - А что с грифоном?
  - Какая-то давняя история, - отмахнулся паук. - Уинни обвиняла Марсия в убийстве новорожденного грифона, а тот её - в обмане. Там ещё фигурировали бусы.
  - Марсий убил детеныша грифона?! - Я содрогнулась, и зародившееся было к нему сочувствие погасло. Кем нужно быть, чтобы убить новорожденное существо! Может, отец Марсия был не так уж далек от истины, назвав его чудовищем?
  - Его Величество всё отрицал, утверждая, что отпустил его. А как оно там было на самом деле...
  Магнус передернулся, приподнял натирающее колечко и устало почесал лапку.
  - Кстати, ты знала, что грифоны издавна считаются символом свободы?
  - Впервые слышу... - Я пожевала губу и обдумала остальное. - Ещё упоминались бусы, говоришь?
  Уинни даже во сне сжимала дешевое украшение, привлекшее моё внимание накануне вечером. Тогда она спрятала его под платье, но ночью непроизвольно вытащила и намотала на палец. Прежде мне казалось, что бусины из металла, теперь же, приглядевшись, я могла вполне уверено сказать, из какого - из чугуна.
  - Свобода, мертвый детеныш грифона, чугунные бусы и танцы на столе - негусто, - резюмировала я.
  Сентенция не требовала ответа, поэтому Магнус просто развел лапки и широко зевнул, шевельнув жвалами.
  - Ты шатаешься от усталости, - опомнилась я. - Иди поспи хотя бы пару часов, мы сказали Уинни и стражникам, что ты неважно себя чувствуешь.
  - Вы не солгали, - проворчал паук и потащился в соседнюю камеру, стараясь не слишком звенеть 'цапелькой'.
  Через минуту оттуда послышался раскатистый храп. В ответ раздалось недовольное бормотание, и вскоре Магнус остался в темнице единственным спящим.
  
  Глава 5
  
  про тех, кто достоин самого лучшего, и темпераментных ифритов
  
  Грациана уже готовилась сесть в седло, когда вынуждена была обернуться.
  - Госпожа!
  Через двор к ней бежала запыхавшаяся служанка. Остановившись на краю взлетной площадки, она опасливо покосилась на Феломену. Грациана потрепала любимицу по шее и недовольно посмотрела на Люсиль.
  - Ну? Что-то срочное? Соображай быстрее, иначе я опоздаю на прием.
  Причиной раздражения служил сам прием. Лететь не хотелось, но надо. Все эти визиты вежливости и необходимость подавать пример остальным бывают так утомительны!
  - Вам посылка от господина Кроверуса.
  Наконец-то! Вчера прислал на полчаса раньше.
  - Отправь обратно, - равнодушно отозвалась Грациана, поглаживая горячую чешую дымчато-стального оттенка. Феломена жмурилась от ласки хозяйки. - Письмо прилагалось?
  - Да, вот. - Девушка порылась в переднике и радостно протянула конверт в надежде, что хозяйка наконец передумала. Всё-таки господин Кроверус ухажер хоть куда, и настойчивый на зависть. Она, Люсиль, после первого раза бы уже сдалась.
  Грациана скользнула взглядом по плотной бумаге с гербовым оттиском поверх сургуча. В самый первый раз она велела аккуратно отпарить место склейки. Внутри, естественно, содержались извинения. По прочтении письмо было приведено в первоначальный вид и возвращено, как нераспечатанное. В этом деле Люсиль настоящая мастерица. Хоть на что-то годится.
  - Не надо, убери, и отошли всё обратно.
  Девушка разочарованно спрятала послание.
  - Слушаюсь, госпожа...
  Грациана отвернулась и элегантно приподняла подол. Драконюх тут же засуетился и подставил сложенные замком руки. Она уже поставила на них ногу, но вспомнила ещё кое о чем:
  - Постой, Люсиль, прислал то же, что и вчера?
  - Сегодня ещё фрезии, передающие самые последние новости из тех земель, где растут, и алмазные камелии - раскрошенные лепестки, добавленные в пудру, омолаживают кожу и придают ей неземное сияние. Говорят, в мире всего три куста...
  Грациана хмыкнула и вскочила в седло.
  Вот когда пришлёт с единственного в мире куста, она, возможно, и снизойдет до короткого ответа.
  Рано или поздно Грациана, конечно, смилостивится, чем несказанно осчастливит Якула. Но не раньше, чем его примут в Драконий клуб. Не может же она рисковать положением в обществе, связывая судьбу с драконом с неопределенным будущим. Он и сам должен это понимать.
  Грациана достойна только самого лучшего.
  - Когда будешь отсылать всё обратно, заодно закажи у Мартинчика побольше противоураганного лака.
  Она поправила идеальную прическу и тронула поводья.
  Феломена взяла разгон, и небеса раскрыли Грациане гостеприимные объятия.
  
  * * *
  Якул коротко взглянул на слугу.
  - Я понял, Хоррибл, можешь ничего не говорить. - Тот заметно повеселел, избавленный от необходимости извещать хозяина об очередном отказе. - Я не за этим тебя позвал. Скажи... тебе доводилось иметь дело с волшебными предметами, позволяющими увидеть то, что происходит в другом месте?
  Хоррибл задумался.
  - Иметь дело - не имел, но я о таких слышал.
  - А подробнее?
  - Есть подслушивающие цветы, вещие источники - но тогда придётся выезжать на место... А! На сером рынке ещё встречается лигурий: если выколоть себе глаза и поставить на их место эти камни, в течение пяти минут будешь видеть всё, что происходит в любом уголке земли.
  - Если мне не изменяет память, лигурий - это окаменевшая моча рыси.
  Хоррибл пожал плечами:
  - Что вы хотите, это серый рынок.
  - А что-нибудь попроще и не требующее кровавых жертвоприношений?
  - Я поищу.
  - Спасибо. Если что-то найдёшь, дай знать.
  - Конечно, хозяин.
  
  
  * * *
  Встреча с Орестом прошла успешно, несмотря на то, что поведение ифрита было на редкость дерзким, даже для него. Первая стычка случилась ещё в самом начале: Глюттон Медоречивый ласково заметил, что при леди всё-таки не мешало бы снять темные очки. Ифрит огрызнулся, но очки снял, явив нашему взору внушительные мешки под глазами и пепельное лицо с зеленоватым отливом. Не удивлюсь, если он сегодня вообще не спал.
  - Пятьдесят сундуков, - прохрипел он и тут же замолчал, словно борясь с тошнотой.
  - Видимо, на девушек в барах это хорошо действует - говорить загадками, - раздраженно заметила мадам Лилит, - но здесь приветствуются развернутые предложения.
  - Нет, на девушек в барах хорошо действует: 'Коктейль за мой счет, крошка. Кстати, я не упоминал, что перед тобой принц и без восьмидесяти ифритов подземный король?' - Шутку не оценили, поэтому Орест вздохнул и пояснил: - Гномы согласились, но запросили за это в общей сложности полсотни сундуков.
   - Золота?
  - Клубничных леденцов и лесных орешков. Конечно, золота! - разозлился он. - И самоцветов. В соотношении один к трем.
  Интересно, зачем гномам самоцветы? Я-то думала они в них буквально купаются - сами же добывают.
  Мадам Лилит сохранила невозмутимость, но я видела, как она задержала воздух, а потом тихонько выдохнула. Кончики пальцев подрагивали, когда она машинально погладила Руфоцефалуса. Сперва я решила, что её ошеломила цена, и только потом сообразила: то было проявление радости. Первый советник готова заплатить любую цену, отдать сколько угодно золота ради своей цели. Золото вообще легко отдавать, когда оно не твоё.
  - Это всё? - спокойно спросила она, но уголки губ едва заметно приподнялись.
  Я поморщилась от отвращения при виде этого скрытого торжества.
  - Плюс покрыть сопутствующие расходы, - обронил Орест, порылся в заднем кармане штанов и протянул ей изрядно помятый листок. - Так, кое-что по мелочи, я составил список.
  Мадам Лилит быстро проглядела его.
  - Упаковка жвачки с ароматом дыни, трубка мира, полдюжины пластин мятного табака, - ифрит кивал в такт, - и счет на двести золотых из подземного кабаре...
  Первый советник подняла глаза.
  - Такие сделки с наскоку не заключаются, - ощетинился Орест, - к гномам нужен подход.
  Мадам Лилит хмыкнула и продолжила читать:
  - Новая кожаная куртка...
  - Я протер свою до дыр, продираясь по всем этим шахтам.
  - ...и три ящика энергетической лавы.
  - Не задумывались, почему я до сих пор держусь на ногах? После марш-броска по всем шахтам королевства.
  Заговорщица смерила ифрита насмешливым взглядом, аккуратно сложила листок и передала его дядюшке.
  - Проследите, чтобы ему всё возместили.
  - Всенепременно, племянница.
  Орест приметно расслабился. Видимо, и впрямь поистратился.
  - Когда гляделки будут у меня?
  - Завтра во второй половине дня.
  - Отлично, значит, у нас останется ещё полдня в запасе, - последнее первый советник адресовала Глюттону Медоречивому, и тот подтвердил это кивком.
  - Полдня? А что случится в понедельник утром? - поинтересовался Орест.
  - Праздник в честь нового короля, - любезно пояснила мадам Лилит, в которой проснулась словоохотливость. - Съедутся самые видные представители знати со всех близлежащих королевств.
  - Так я и знала, - тихонько прошептала я, но первый советник расслышала и хитро подмигнула.
  - А, круто, ладно. Наземные дела нас не касаются. Всё равно вы не умеете как следует веселиться. - Ифрит пошарил глазами по залу, нетерпеливо постукивая дужками очков. - Ну, и где он?
  - Кто? - деланно удивилась мадам Лилит.
  - Оззи. - Орест со значением щелкнул оправой и затолкал очки в нагрудный карман. - Я выполнил свою часть сделки. Теперь освободите моего брата.
  Мадам Лилит протерла на зеркале воображаемое пятнышко как раз напротив носа Ореста (он поморщился и отодвинулся) и только после этого ответила.
  - Твой брат получит свободу, как только жители города узрят истину с помощью гляделок, своевременно предоставленных тобой и гномами. А произойдёт это в понедельник на празднике в честь новой...монаршей особы, - скромно закончила она, и щеки порозовели. Похоже, в своём воображении мадам Лилит уже принимала корону из рук благодарных жителей Потерии, прямо на празднике, не сходя с места, пока Марсия вели в кандалах прочь.
  Я сжала кулаки. Бесчестная лгунья!
  Пару мгновений смысл её слов просачивался к Оресту сквозь все ночные коктейли и пластины табака, а потом он взорвался:
  - Вы спятили?! Он не доживёт до этого лучезарного мгновения! Праздник ведь только послезавтра! Как он, Ливи? - Ифрит повернулся ко мне, и за всей бравадой и напускной развязностью мелькнул настоящий испуг.
  - Он держится, Орест. С ним всё...
  - В порядке?! Не нужно мне заливать, я в курсе скорости разложения оболочки, не одну сносил.
  - Попридержите эмоции, сир Ирканийский, - прощебетала мадам Лилит, - если вы хотите...
  - Ах ты, мелкая, лживая... - Ифрит выпростал руки из зеркала и схватил первого советника за воротничок.
  - Орест, нет! - Я кинулась вперёд, чтобы предотвратить катастрофу, но Эол Свирепый оказался проворнее. Гигант зарычал, одним прыжком очутился возле ифрита, сгреб его за куртку - по поверхности зеркала от такого вторжения побежали трещины, - и занес кулак для удара.
  Орест зажмурился. Я с громким криком прыгнула великану на спину и попыталась закрыть ладонями глаза. Он замотал головой, уворачиваясь.
  Посреди всей этой заварухи раздался властный голос:
  - Хватит. - Мадам Лилит разгладила мятое платье, поправила изумрудную брошку на воротничке и велела своему телохранителю не терпящим возражений тоном: - Отпусти его.
  - Но, моя королева...
  Глаза Ореста округлились бы, не будь они сдавлены со всех сторон припухшими веками.
  - Ах, вот оно что, - протянул ифрит и посмотрел на неё совсем по-другому, - королева! Высоко метите - себе не по росту.
  Мадам Лилит сделала вид, что эти слова её не задели, но я-то прекрасно знала, как уязвляют её замечания в адрес несерьезной внешности, которая явилась расплатой за злодеяние против моего отца. Уверена, мысленно она подвергла Ореста дюжине мучительных казней, но вслух лишь повторила приказ.
  Здоровяк разочарованно фыркнул и отпустил ифрита, после чего закинул руку за шиворот, снял меня и аккуратно опустил на пол. В глаза бросилось лицо Глюттона Медоречивого. Он держался поодаль и явно забавлялся, наблюдая эту сцену. Во встрече он принимал лишь опосредованное участие.
  - Вот аванс, о котором договаривались, - первый советник кивнула, и великан швырнул ифриту мешочек с золотом, намеренно угодив в живот. Орест застонал. - Жду тебя завтра в своём кабинете.
  - Не...здесь? - выдавил он сквозь стиснутые зубы, всё ещё пытаясь отдышаться.
  - Нет, я оставлю зеркало у себя распечатанным с самого утра - на тот случай, если принесешь гляделки пораньше. Стучись в любое время, - усмехнулась она, - но не забывай, что ты во дворце. Проверь, нет ли кого в коридоре, - велела она Эолу Свирепому и подняла руки, чтобы запечатать зеркало.
  - Подождите, - взмолился Орест, - оставьте Оззи в темнице, но позвольте ему хотя бы переодеться, вот, я принес. - Он нагнулся к стоящей справа котомке, которую я раньше не заметила, и начал вытаскивать оттуда нечто, начинавшееся с белокурых кудрей.
  - До завтра, ифрит, - жестко улыбнулась мадам Лилит и отключила зеркало.
  Последнее, что я видела, это Орест, растерянно замерший над котомкой с наполовину вытащенной оболочкой. Лицо у него ещё сильнее осунулось по сравнению с началом встречи, а круги под глазами казались нарисованными углем.
  Я с яростью посмотрела на мадам Лилит, которая как раз закончила бормотать заклинание, встряхнула руки и повернулась к двери, за которой уже ждал Эол Свирепый.
  - Могли бы хотя бы притвориться, что не наслаждаетесь своей властью над другими.
  - Зачем? - искреннее удивилась она. - Я ведь наслаждаюсь! Мальчишка Фьерский любит похваляться своими ручками, но ему далеко до этих. - Она вытянула ладошки, перевернула их и поиграла пальчиками, унизанными перстнями. Правая рука сжалась в кулачок. - Вот где настоящая власть!
  
  Глава 6
  
  в которой я очень волнуюсь за Озриэля
  
  - Алчные гномы, - бросила мадам Лилит на обратном пути. Они с Глюттоном Медоречивым шли впереди, а мы с Эолом Свирепым следом. Только предстоящая встреча Магнуса с мейстером Хезарием удерживала меня от того, чтобы вцепиться ей в волосы. - Лишь бы растащить свои стекляшки по норам, как крысы!
  - Вы же знаете, племянница, как трепетно они к ним относятся. По слухам, сейчас под землей нарастают репатриационные настроения. Силу набирает группировка, чей лозунг: 'Самоцветам место в шахте'. Они хотят вернуть все ранее проданные, выменянные и подаренные камни туда, где их добыли - под землю.
  - Радикалы, - поморщилась мадам Лилит и покрутила колечко, вероятно, представив его без огромного турмалина в центре, - только этого нам сейчас не хватало.
  - Они называют это делом родовой чести. Мол, если ничего не предпринять, скоро драгоценный камень перестанет быть символом гномов, окончательно превратившись в забаву для наземных богачей.
  - Придется забыть о родовой чести, если не хотят, чтобы им полностью перекрыли торговлю, а в перспективе и путь наверх, - отрезала мадам Лилит. Они с принцем свернули в один из центральных коридоров, а мы с моим провожатым - к боковой лестнице.
  
  * * *
  По возвращении я сразу почувствовала неладное.
  - Озриэль, что с тобой?
  - Ннниччего, Ливи, просто устал и прилег отдохнуть.
  Он едва выдавил эту фразу и в конце слабо закашлялся. Ифрит лежал у стены, Эмилия и мадам подложили ему под голову свернутое одеяло и сверху накинули ещё несколько. Несмотря на это, его била крупная дрожь.
  Великан погремел ключами, отпирая камеру, и потянул меня за локоть, но я вывернулась и прижалась к прутьям. Лица Озриэля, остававшегося в тени, я видеть не могла и испугалась ещё сильнее. Во взглядах мадам Гортензии и Эмилии отражалась тревога, хоть они и пытались её скрыть. Магнус то и дело прижимал ко лбу Озриэля платочек. Когда наши глаза встретились, он отвел свои.
  - Это... из-за оболочки? - тихо спросила я, изо всех сил стараясь унять дрожь в подбородке. - Тебе очень плохо?
  - Н-н-не волнуйся, я в норме, правда.
  Я вопросительно посмотрела на Магнуса.
  - Если он в норме, то я принцесса фей, - вздохнул паук.
  - Не верь ему, - слабо рассмеялся Озриэль и зашелся в новом приступе кашля, при этом он неловко повернулся, из-под одеяла вырвались клубы мерцающего синего дыма и расползлись по камере, медленно тая в темноте.
  У меня перехватило горло от ужаса.
  - Не говори больше ни слова, побереги силы!
  - Ну всё, - буркнул Эол Свирепый и попытался оттащить меня, - свидание окончено.
  'Оттащить' громко сказано - мне нечего было ему противопоставить, но тут вмешалась мадам. Она подошла ближе, обхватила пальцами решетку и окинула фигуру гиганта оценивающим взглядом.
  - Я-то думала, что у такого большого и сильного мужчины, всё остальное тоже внушительных размеров, - сказала она, напустив в голос томной хрипотцы, - включая... сердце.
  Эол Свирепый застыл, словно его огрели по лбу сковородкой. Прежде гномка не удостаивала его и словом, не говоря уже о целой фразе.
  Видя, что подействовало, она придвинулась ещё ближе и продолжила:
  - А потому вам, как никому, должны быть понятны страдания влюбленных, жаждущих провести лишние пару минут наедине. Разве же это преступление?
  Я воспользовалась моментом и выскользнула из хватки великана. Он даже не заметил: стоял, зачарованно глядя на мадам и слегка покачиваясь на пятках, как мальчик, внимающий волшебной флейте. И мадам нажала на все клапаны.
  Пока она его отвлекала, я вернулась в угол, который был ближе к Озриэлю, и спросила Эмилию:
  - Когда началось?
  - Вскоре после того, как тебя забрали наверх. С тех пор он не вставал.
  - Это я-то не вставал? - Ворох одеял зашевелился, ифрит попытался сесть, но не смог даже приподняться на локтях и упал обратно, прерывисто дыша и больше не делая вид, что всё в порядке.
  Озриэль поспешно перехватил платочек, который Магнус прижимал к его лбу, и кашлянул. Когда он его отнял, на ткани остались голубые разводы.
  - У тебя...кровь?!
  У него не хватило сил ответить.
  - Раньше её не было, - поспешно заверила Эмилия и наклонилась поправить одеяло, - это в первый раз.
  Она вопросительно подняла брови и беззвучно спросила: 'Мадам Лилит?', после чего скосила глаза на Озриэля.
  Я помотала головой, и Эмилия тихонько погладила одеяла.
  Мне хотелось кричать от бессилия: я наблюдаю за его угасанием, вернее, разгоранием и ничего не могу поделать!
  - Он мерзнет? Поэтому одеяла?
  - Нет, - покачал головой Магнус.
  - Мы надеялись, что это поможет от... что так она не будет слишком быстро... но... - Подруга всхлипнула и умолкла.
  Я поняла, что она хотела сказать: оболочка активно расползается, но никаким одеялом тут не помочь.
  - Озриэль держится молодцом, - паук мягко потрепал ифрита по плечу.
  - Мне жаль, Золушка, - подала голос Уинни. - Понимаю, что тебе от этого не жарко не холодно, но... мне правда жаль.
  Я обернулась и коротко кивнула.
  - Благодарю, Уиннифред.
  - Уинни, - поправила она и скупо улыбнулась.
  Я ответила тем же, сглотнула и снова повернулась к Озриэлю:
  - Ничего не говори, просто лежи и слушай: встреча с Орестом прошла замечательно. Ты бы удивился, увидев, как он преобразился. Твой брат был сама собранность и деловитость, - я перевела дыхание, подавила спазм в горле и продолжила бодрым тоном. - Ради тебя он за последние сутки совершил немыслимое: договорился с гномами всех близлежащих территорий, и те обещали изготовить нужное количество гляделок. Всё жаловался, что шахты не место для его куртки, её теперь придётся выкинуть, можешь себе представить, как он ворчал?
  Озриэль издал слабый смешок.
  - Да уж...
  - Тише, просто слушай. Суть в том, что он уладил дело, и заказ для мадам Лилит доставят уже завтра. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Твоя новая оболочка ждет не дождется примерки!
  - Это... отличная новость, Ливи, - ответил Озриэль с расстановкой, несмотря на мой запрет. - Орест...кто бы мог подумать, что именно он...
  - Тшшш, тише, Озриэль, - нежно прошептала я и добавила, - видишь, как всё здорово. Ты только держись, пожалуйста. - Я зажала себе рот ладонью, чувствуя, что если скажу ещё хоть слово, то расплачусь.
  - Пора, - раздался трубный бас Эола Свирепого.
  Ему пришлось отрывать меня от клетки. Я до последнего пыталась убедить его немедленно доложить первому советнику о состоянии Озриэля или хотя бы позвать лекаря, но безуспешно. Великан делал свою работу без особого удовольствия. Думаю, он тоже в тайне сочувствовал ифриту, но приказ мадам Лилит ставил превыше всего. Он верил в свою королеву и в то, что она поступает правильно.
  Перед уходом он помедлил возле камеры мадам.
  Когда наверху хлопнула дверь, я поблагодарила гномку:
  - Спасибо, что отвлекли его и подарили нам с Озриэлем несколько минут.
  - Хотела бы я помочь чем-то более существенным...
  - Но то, как вы с ним справились, просто волшебство! - хихикнула Эмилия, и от этого звука мне, как ни странно, полегчало. - Прямо-таки укротили! Как вам удалось?
  Гномка пожала плечами:
  - Ничего особенного: погладила тщеславие, подкормила гордость, удобрила лестью и пощекотала надежду, - она отошла в глубь камеры и вздохнула. - Как же я соскучилась по своим цветочкам!
  - За ними кто-нибудь ухаживает?
  - А ты как думаешь? - резко ответила она. - Я передала Робину ключи от лавки перед арестом. Неужели ты хоть на миг допустила, что я оставила бы их без присмотра? Фианютки такие нежные! Их нужно подкармливать каждые тридцать две минуты... - Она потерла лоб. - Прости, что была груба, Ливи. Чувствую себя многодетной матерью, которую держат вдали от детей.
  - Вам не за что извиняться, - сказала я, а Эмилия взяла гномку за руку, вложив в пожатие всё сочувствие и поддержку.
  Хоть мадам этого и не высказала, но я знала, что её также беспокоит отсутствие вестей от Робина. Если вначале он предпринимал попытки добиться справедливости, подавал петиции, то вот уже почти двое суток никак не напоминал о себе.
  У каждого из нас за пределами этой темницы остались близкие существа: у Эмилии - Индрик, у Магнуса - Арахна, у мадам - Робин и обитатели 'Эксклюзив-нюх'. Мой любимый находился рядом, но, кажется, я ещё никогда не была так близка к тому, чтобы его потерять.
  - Я слышала, что ты сказала Озриэлю, - продолжила мадам, - значит, всё должно решиться уже завтра?
  - Да, завтра... послезавтра, - беззвучно добавила я так, чтобы Озриэль не услышал, и продолжила вслух: - Мадам Лилит сгорает от нетерпения и хочет как можно скорее осуществить свой супер-злодейский план, что в нынешней ситуации нам только на руку.
  - Супер-злодейский план? - удивилась Уинни.
  - Послезавтра ведь праздник в честь Марсия? - добавила Эмилия.
  И тут я сообразила, что сболтнула лишнего. Уинни ведь была не в курсе захватнических планов первого советника. Даже друзьям я рассказала всё, кроме правды об истинном содержании свитка. Не знаю, почему я его утаила... Наверное, потому что эта информация способна разрушить Марсию жизнь и перечеркнуть достижения всех его предшественников, ведь после такого в глазах народа они будут носить клеймо узурпаторов. И пусть речь идёт о Марсии, заточающем любимую девушку в темницу, убивающем новорожденных грифонов и примеряющем неугодным послам чугунные костюмы, я не готова была взять на себя такую ответственность. Я дала зарок, что воспользуюсь этой информацией, только если не останется другого выбора.
  На память пришли слова мадам Лилит о том, что она прибегает ко лжи лишь в самом крайнем случае, и я поежилась, всячески стараясь не думать о схожести нашего образа мыслей.
  Осторожно выбирая слова и с молчаливого одобрения друзей, я рассказала гоблинше о планах первого советника.
  - Теперь точно известно, что она собирается провернуть всё это послезавтра, на празднике в честь новой 'монаршей особы', она сама призналась.
  - С чего пигалица решила, что у неё получится? - удивилась Уинни. - И всё из-за какой-то старой бумажки?
  - Это не просто бумажка. В ней важная информация против Марсия. По крайней мере, мадам Лилит считает, что её будет достаточно для свержения короля, и я склонна с ней согласиться.
  - Но она ведь может и ошибаться, так? - спросила мадам Гортензия.
  - Вряд ли.
  Гномка пристально посмотрела на меня, как будто хотела о чем-то спросить, но не стала.
  - Погоди, как это? - вмешалась Уинни. - Ты же сказала, что свиток написан за тыщу тыщ лет до его рождения?
  - В документе речь не конкретно про Марсия - про весь его род. А сейчас он единственный представитель, так что ударит именно по нему.
  - Да что в свитке? - не выдержала раздатчица. - Ты же забирала его из подземного зала, так что должна знать.
  - Не было времени читать, - уклонилась я. - Разобрала только самое начало, а потом начался обвал. Знаю лишь, что содержимое серьезно повредит королю.
  Теперь уже и Эмилия внимательно посмотрела на меня.
  - Всё, что нам нужно знать: мадам Лилит хорошо подготовилась.
  - А ей-то какой с этого прок? Хочет посадить кого-то на трон вместо Марсия?
  - Да. Себя.
  Уинни недоверчиво фыркнула и расхохоталась.
  - Тогда она ещё безумнее, чем я думала.
  - Отнюдь. Зная первого советника, можно не сомневаться: у неё припрятан козырь в рукаве.
  - Я бы на её месте припрятал, - вставил Магнус.
  Я сама над этим размышляла: лишь с её собственных слов мне известно, что мадам Лилит потомок первого короля, но где доказательства? В итоге я пришла к выводу, что у неё имеется что-то вроде фамильного перстня или документа, подтверждающего притязания.
  - Как она будет демонстрировать жителям свиток? - вмешалась мадам. - Не передавать же из рук в руки?
  Я была готова и к этому вопросу: что-то поняла по отрывкам из её бесед с дядей, остальное восстановила логически.
  - Сперва соберет всех в одном месте, где-нибудь на площади, якобы для официальной речи, потом раздаст жителям гляделки и применит к свитку что-то вроде заклятия распухания... - Магнус мрачно усмехнулся. - По крайней мере, я бы сделала именно так.
  Наступила тишина, прерываемая лишь тихим кашлем Озриэля.
  - Как он, Эмилия?
  Подруга отогнула одеяло, закусила губу и промокнула ему лоб.
  - Держится, Ливи.
  - Мне...лучше.
  Последние пять минут гоблинша стояла, ковыряя мох в расселинах кладки и о чем-то напряженно размышляя.
  - То есть вы... за Марсия?
  - Мы против мадам Лилит, - ответила я, подумав.
  - Это значит, что вы хотите видеть его королем? - настаивала она.
  Мы с друзьями переглянулась.
  - Я бы так не сказала, но из двух зол...
  - Он превратил Индрика в статую! - возмущенно напомнила Эмилия.
  - Запер Озриэля здесь в полуразрушенной оболочке и уничтожил мою репутацию, публично поддержав Жмутса... - вздохнула мадам, - но я согласна с Ливи. С ним у нас есть шанс отсюда выбраться, с мадам Лилит - нет.
  - Сейчас нас держит тут лишь его раздражение, уязвленное тщеславие и озлобленность на весь мир, - продолжила я, - тогда как ею движет голый расчет и холодная голова.
  - Гремучая смесь, - заметил Магнус. - Хотя раздражение, гордость и озлобленность я бы тоже не стал сбрасывать со счетов.
  - Именно мадам Лилит их в нём подогревает, и теперь мы знаем, почему.
  Уинни выдрала целую ленту мха, отбросила её, стряхнула руки и посмотрела на каждого из нас по очереди исподлобья.
  - Но вы собираетесь что-то сделать, чтобы ей помешать?
  Я пожала плечами, а Магнус буркнул:
  - Если есть идеи, мы слушаем.
  - Трудно предпринять что-то, сидя здесь. И ещё, Уинни... несмотря на своё к нему отношение, ты должна понимать, что Марсий сейчас не лучший король для этой страны...
  - Мне-то ты чего заливаешь, Золушка? - огрызнулась она, снова став похожей на себя прежнюю. - Какое мне дело до того, что с ним будет? Да и со всем этим чертовым королевством!
  Мадам Гортензия вздохнула, Эмилия покачала головой, Магнус махнул лапкой, отошел к Озриэлю и спросил, не нужно ли ему чего.
  Вскоре за Уинни явились, чтобы, как обычно, отвести наверх. Когда гоблинша была уже на середине лестницы, я её окликнула.
  - Уинни, знаю, что тебе захочется сделать...
  - Неужели? - прищурилась она.
  - Да. Но не стоит ему рассказывать. Он не поверит, только разозлится.
  Уинни передернула плечами и, ничего не ответив, проследовала наверх.
  - Она расскажет, - резюмировала мадам Гортензия.
  - Вне всякого сомнения, - поддержала Эмилия.
  
  * * *
  Якул с недоверием смотрел в книгу, которую держал перед ним Хоррибл. Наконец поднял глаза.
  - Ты уверен?
  - Абсолютно, - заверил слуга и щелкнул ногтем по странице. - Здесь четко сказано, как избавиться от Знака.
  Якул снова перевёл взгляд на одну-единственную строку.
  - Так просто?
  - Как видите, - вздохнул Хоррибл, опуская книгу на стол. - Вы уверены, что всё ещё этого хотите?
  Якул мрачно посмотрел на него.
  - С чего мне менять мнение? - Он жестом отпустил слугу: - Иди, я хочу остаться один. Нет, постой, как насчёт той вещи, о которой я тебя просил?
  - Магической подглядывалки?
  Якул поморщился.
  - Да.
  - Уже на подходе.
  Когда Хоррибл вышел, Якул откинулся на спинку кресла и сложил кончики когтей, задумчиво глядя на книжную страницу.
  Кто бы мог подумать, что всё окажется так легко...
  
  Глава 7
  
  про обескураживающие итоги встречи с мейстером
  
  Через некоторое время Озриэлю стало чуть лучше. Он даже смог спустить ноги на пол и съел пару ложек супа, но снимать одеяла отказался, так и сидел, закутавшись в них.
  - Озриэль, это глупо, - увещевала я. - Ручаюсь, тебе в них жарко и жутко неудобно, а пользы никакой.
  Он ничего не отвечал и упрямо подтягивал их повыше. Даже сейчас он мучительно стеснялся предстать перед нами... передо мной 'не в форме', как деликатно выразился Магнус.
  Эмилия шевельнулась:
  - Пока мисс 'у-меня-большое-сердце-спрятанное-слишком-глубоко-чтобы-его-разглядеть' не вернулась, предлагаю обсудить, как помочь Индрику.
  - Как обезвредить Марсия, хочешь сказать?
  Подруга решительно кивнула.
  - Одно напрямую связано с другим.
  - Пока мы сидим здесь - никак, - кисло заметил Магнус.
  - Ты не сидишь, - возразила я, - но они об этом не знают. Поэтому сейчас ты наше тайное оружие.
  - Но что я могу?
  - Зелье... - раздался слабый голос.
  Мадам и Эмилия тут же бросились к Озриэлю. Тот попытался подняться на ноги, но они мягко его удержали и усадили обратно.
  - Какое зелье?
  - То, что ты... использовала...
  - Для побега?
  - Да...
  - А это мысль, - поддержал Магнус, - оно ведь действует против чугуна, верно?
  - Оно растворяет чугун. Предлагаешь лишить Марсия рук?
  Паук выдержал паузу и только потом нехотя сделал отрицательный жест.
  - Признаюсь, я так зла на него, что готова оторвать не только руки, но и голову!
  - Эмилия!
  - Ну, ладно-ладно, я бы никогда этого не сделала, даже будь у меня возможность. К тому же, это не поможет Индрику.
  Я задумчиво прошлась по камере взад-вперед, заложив руки за спину.
  - В нашу первую встречу Марсий наградил одного из своих людей чугунной головой... - Эмилия поёжилась, а мадам Гортензия тихонько воскликнула 'какой ужас!' - Тогда всё закончилось благополучно, - продолжила я, расхаживая и додумывая мысль, - вмешался придворный маг, и пострадавшего удалось излечить.
  - Предлагаешь обратиться к магу? - засомневалась мадам. - Не думаю, что он возьмет на себя такую ответственность...
  Я резко остановилась и уставилась на неё, ошеломленная пришедшей в голову идеей.
  - Марсий притворяется!
  - Притворяется, что умеет обращать всё в чугун? Ты знаешь, Ливи, обычно я на твоей стороне, но все мы видели и не раз, как...
  - Да нет, - перебила я Магнуса, - он делает вид, что не может исправить последствия сам!
  - А он может?
  - Уверена, что да.
  - С чего ты взяла?
  Я щелкнула ногтем по решетке.
  - Во время нашей встречи в тронном зале он сотворил буквально из воздуха клетку, - уточнять, что он посадил в неё меня, не стала, - а потом так же легко избавился от неё. Чувствую, он управляется со своим даром лучше, чем хочет показать.
  - А после смерти отца дар возрос, - поддержала Эмилия.
  - Да, все мы видели незабываемую сцену в Шаказавре, - передернулась мадам и обхватила себя за плечи.
  - Но зачем ему это?
  Я пожала плечами:
  - Не хочет, чтобы остальные знали, насколько он могуществен. Козырь в рукаве, как и у мадам Лилит. Ещё, как вариант, он скрывал это во время учебы в Академии, чтобы лишний раз досадить отцу - тому приходилось всякий раз вызывать мага, чтобы исправить последствия. Поднималась шумиха и прочее.
  - Склоняюсь ко второй версии.
  Эмилия помолчала и устало потерла лоб.
  - Даже если предположение верно, мы возвращаемся в исходную точку: как это поможет Индрику? Не думаю, что можно просто подойти к Марсию и попросить его отозвать чары.
  Я вздохнула:
  - Пока не знаю. Разве что предложить что-то взамен.
  Наступила тишина, потому что все понимали: предложить нам решительно нечего.
  - Тот документ, - нарушила молчание мадам. - Что в нём, Ливи? Что такого страшного знает мадам Лилит про Марсия? Ты ведь его прочитала, я по глазам вижу, не отрицай.
  - Не отрицаю, прочитала, но... не могу сказать, простите. Это не моя тайна. Как ты Озриэль?
  - Со мной всё в порядке, кхе-кхе... чуть отдохну и готов бежать марафон...
  Мадам Гортензия прошлась по камере, в отчаянии заламывая руки.
  - Значит, всё, что нам сейчас остаётся, это сидеть здесь и ждать, пока эта... пигалица выполнит своё обещание и отпустит Озриэля, надеясь лишь на её слово, а потом снова ждать, кто же выйдет победителем из грызни у водопоя: она или Марсий. А Жмутс тем временем накладывает свои грязные лапы на мои цветочки, Индрик страдает от бездвижности, золото волос Ливи тускнеет в этом смрадном подвале, а два чудовища наверху обсуждают свои дьявольские планы!
  - Не сгущайте краски, мадам. К тому же, вы забываете, что сегодня Магнус встретится с мейстером Хезарием, и тот наверняка что-нибудь придумает. Даже не сомневайтесь!
  Гномка вяло отмахнулась, словно надежда на помощь дракона сама по себе была нелепостью.
  - Ливи права, - поддержала Эмилия, - когда ситуация хуже некуда, остаётся только одно: не поддаваться унынию.
  - Мне несколько раз снился кошмар, - призналась гномка, - всегда один и тот же: как будто Жмутс намеренно поливает мечтирисы подсоленной водой для огуречных примул, и те гибнут у меня на глазах, а я ничего не могу поделать...
  Мадам всхлипнула, и Эмилия прижала её к своей груди. Воздух темницы буквально пропитался отчаянием, поэтому я очень обрадовалась появлению Мадония Лунного. Его мягкие композиции подействовали, как глоток освежающего коктейля с лотка Лилофеи из Шебутного переулка. Даже Озриэль на этот раз не ворчал и тихонько покачивался в такт, а когда принц удалился, целый час не кашлял.
  - Эмилия, - позвала я шепотом, когда он уснул. - У меня к тебе очень серьезный вопрос, только не вздумай врать, чтобы не расстраивать меня.
  - Да, Ливи?
  - У меня правда потускнели волосы?
  Она тихо рассмеялась в ответ.
  
  * * *
  - Пора, - шепнула я, когда на башне пробило десять.
  Магнус посмотрел вправо-влево и быстро просеменил через тюремный проход, разделявший наши камеры.
  - Да поможет тебе Пряха! - сказала я и протянула ему визитку. - Может, мейстер сообразит, что предложить Марсию в обмен на нашу свободу. Расскажи ему все, что удалось узнать.
  Паук взял карточку, сосредоточенно кивнул и полез к окошку, в котором висел кончик месяца.
  Мы почти не разговаривали, пока ждали его. Только изредка обменивались утешительными фразами, фальшивыми, как информация о составе продукта на упаковке.
  Магнус вернулся около полуночи. Услышав шорох лапок, я подскочила как ужаленная.
  - Ну как?
  Паук молча устремился вниз. Визитки при нём не было, значит, передал. Эмилия и мадам тоже вскочили и застыли в одинаковых позах: руки сцеплены на груди. Озриэль сел. Магнус обвел нас взглядом и покачал головой:
  - Ничего не вышло, Ливи.
  В ногах появилась противная слабость, я оперлась о стену и медленно опустилась на солому.
  - Что ты хочешь сказать? Ты его не видел? Не говорил с ним?
  - Видел и говорил. Сделал всё, как ты сказала: передал карточку через коридорного, и меня тут же пригласили наверх.
  - Мейстер был нелюбезен? Он это может, я предупреждала.
  - Напротив - был сама предупредительность, даже позвонил вниз и велел принести плошечку москитов с перцем для 'особого гостя', потом попросил рассказать о цели визита, подробно, не упуская ни единой мелочи. Ну, я и рассказал - абсолютно всё: и про то, почему нас здесь держат, и про готовящийся переворот... даже про грифона!
  - А он что? - не выдержала я.
  - Внимательно выслушал, да и только. Мне показалось, его не слишком интересуют дела 'других волшебных народов'.
  Вот это уже больше походило на правду. Драконы ведь держатся особнячком и не любят вмешиваться в дела королевств. Но я почему-то думала, что для меня мейстер Хезарий сделает исключение. Наверное, до таких пределов его готовность участвовать в моей судьбе не распространялась. Боже, о чем я только думала! Надеялась на помощь дракона, который даже собственному сыну не собирался помогать с одним из важнейших этапов жизни! Причем делал это не из жестокосердия, а из твердого убеждения, что тот должен научиться добиваться всего самостоятельно, в одиночку справляться с трудностями.
  - Он сам тебе это сообщил?
  - Почти.
  - Но что он сказал в конце? - спросила Эмилия.
  - Ничего.
  - Совсем-совсем ничего? - изумилась мадам.
  - Не совсем: любезно поблагодарил меня за визит и пожелал спокойной ночи.
  - То есть отказал?
  - Не напрямую, но как ещё это понимать?
  - Спокойной ночи?! - не поверила ушам я. - И не добавил напоследок, что постарается что-нибудь придумать, не упомянул о том, что навестит мадам Лилит и выбьет из неё всю злокозненность заодно с чистосердечным признанием, а потом отшлепает Марсия или что-нибудь в этом духе?
  Магнус помотал головой. Я пораженно молчала, уставившись на свои дрожащие пальцы, не в силах поднять глаза на друзей и сгорая от чувства вины. Я дала им ложную надежду, убедила довериться, погнаться вместе со мной за бумажным змеем... и вот результат. Всё обернулось пшиком, змей развеялся по ветру бесполезным конфетти.
  Последовала пауза, которую прервал бодрый голос Эмили:
  - Магнус ничего нового не сказал. Мы ведь примерно этого и ждали, верно?
  - Если спросите меня, попытаться стоило, но и я не возлагала надежд, - добавила мадам.
  - Драконы - темные лошадки, - прокашлял Озриэль.
  - Тарелки бьются к счастью, - философски заметила Уинни.
  - Жаль только старину Магнуса - зря проделал такой путь.
  - Я не жалуюсь, - возразил паук, - и не назвал бы вылазку бесполезной: давно уже не ел таких отменных москитов.
  Все рассмеялись. Я подняла голову и вместо обвинения встретила сочувствующие взгляды и ободряющие улыбки. И это их я собиралась поддерживать и утешать? Я тут единственная, кто расклеился и нуждается в водонепроницаемом плече.
  - Спасибо, - сказала я, промокнув глаза краешком подола. - Просто спасибо.
  К этому ничего не было добавлено, но друзья и так поняли.
  
  Глава 8
  
  про оболочки и внутреннее содержание
  
  Ночью я почти не сомкнула глаз, прислушиваясь к прерывистому дыханию, наполненному свистом и клокотанием. Каждый вдох давался Озриэлю с трудом. Мы договорились дежурить при нём по очереди, но я всё равно не могла спать, пока он так страдал. Заступившая рано утром на вахту Эмилия уговорила меня немного вздремнуть.
  - Правда, Ливи, изводя себя, ты никак ему не поможешь. При малейшем изменении я тотчас тебя разбужу.
  Мне казалось, я всего лишь моргнула, но, когда открыла глаза, в окошко над головой пробивались яркие лучи солнца.
  - Который час? - прохрипела я спросонья, растирая глаза и вглядываясь в камеру напротив.
  - Очевидно, время завтрака. - Мадам кивнула в сторону лестницы.
  Только тогда я сообразила, что разбудило меня громыхание ключей стражника.
  - Как Озриэль?
  - Мне...лучше.
  Голос был лишь чуть громче шепота. Я вскочила на ноги, попутно расправляя мятый подол и вынимая солому из волос, и, как только стражник показался в пределах видимости, произнесла:
  - Требую немедленной встречи с первым советником! Передайте, что если она откажется принять меня, я разболтаю всем и каждому, что...
  - Вас просят наверх, - прервал тот и открыл клетку.
  Всё ещё плохо соображая спросонья, я несколько раз моргнула, переступила порог камеры и обернулась на гору одеял:
  - Скоро вернусь, держись, Озриэль. Я буду не я, если сегодня же не вытрясу из неё твою оболочку.
  Стражник привел меня к кабинету мадам Лилит и постучал, но сам заходить не стал. Первое, что бросилось в глаза внутри, - сундуки. Они заполонили всё свободное пространство, превратив его в несвободное: выстроились вдоль стен, громоздились на ковре в центре комнаты, на подоконнике, стульях, шкафу и даже на рабочем столе поверх бумаг. Я едва не подпрыгнула, когда из-за ближайшего сундука вышла мадам Лилит. Лицо первого советника осунулось, и я не без удовольствия отметила, что напряжение последних дней и на ней сказалось не лучшим образом.
  - Оливия, ты пришла.
  - Так обычно и поступают заключенные, за которыми являются стражники.
  Она даже не поморщилась на колкость и отвернулась к зеркалу у стены, из него доносилась возня. Секунду спустя оттуда вышел Орест и плюхнул на ковер два внушительных сундука, в которые без труда уместились бы мы обе.
  - Вот, последние.
  Он постоял так какое-то время, потирая спину, и выпрямился. Я поперхнулась от изумления.
  - Вы?!
  - Ты, - утвердительно произнесла бабушка Остиопатра.
  - Вижу представлять вас не нужно, - кисло заметила первый советник. - Признайся, Ливи, ты это подстроила. Я тебя всё-таки недооценила, - задумчиво пробормотала она.
  - Подстроила что? - не поняла я.
  - Первый советник хочет сказать, что не ожидала увидеть здесь меня вместо внука.
  - Я тоже сперва приняла вас за Ореста.
  - На это и было рассчитано, - кивнула пожилая ифритка и потянулась к поясу, на котором висела резная трубка из ясеня.
  - Только не здесь, - поморщилась мадам Лилит.
  Не обращая на неё ни малейшего внимания, госпожа Остриопатра сунула мундштук в рот и блаженно затянулась.
  - Самоприкуривающаяся, - пояснила она, поймав мой взгляд, и деловито вернула трубку на пояс. Потом повернулась к мадам Лилит:
  - Итак, здесь всё, о чем договаривались, можешь проверить.
  Первый советник вновь поморщилась - на этот раз от фамильярности.
  - Непременно. - Она приблизилась к двум последним сундукам и откинула крышки. Внутри на красной бархатной подкладке поблескивали ряды полупрозрачных чешуек - гляделок. Мадам Лилит легко пробежала по ним кончиками пальцев и удовлетворенно кивнула. - Ровно одиннадцать тысяч восемьсот семнадцать пар.
  - Представь себе, некоторые умеют играть по правилам.
  - Вы о тех 'некоторых', что вылезают из зеркал вместо своих внуков? - уточнила мадам Лилит, поднимаясь.
  - Я о тех, кто сотрут амбициозных нахалок до состояния эктоплазмы, если моему внуку не будет тотчас передана оболочка.
  Две женщины (вернее, одна пожилая ифритка, выдавшая себя за внука, и расчетливая интриганка с личиком и телом двенадцатилетней девочки) остановились друг напротив друга и обменялись оценивающими взглядами. Первой разомкнула губы мадам Лилит.
  - Не нужно угроз. Я не монстр, что бы вы там себе не воображали.
  Она сделала небрежно-дозволяющий жест в мою сторону.
  Бабушка Остиопатра подошла ко мне и протянула перевязанный бечевкой сверток. Когда она повернулась спиной к первому советнику, вся напускная бравада исчезла, ифритка вмиг постарела до своих ста пятнадцати лет.
  - Как мой мальчик, Оливия? - с тревогой спросила она. - Как Оззи?
  Я прижала сверток к груди и сглотнула:
  - Вы появились очень вовремя. Здесь то, что я думаю?
  - Новая оболочка. А ещё, - она вынула из-за пояса и протянула мне каплевидный флакон синего стекла, - пусть выпьет это, так ожоги быстрее затянутся.
  Пристроив его поверх свертка, я заставила себя посмотреть бабушке Озриэля прямо в глаза.
  - Госпожа Остиопатра, я должна принести свои извинения - вам и всей вашей семье. Если бы не я, жизнь Озриэля не оказалась бы в опасности.
  Всё это я выпалила на одном дыхании и не опустила глаза, хотя казалось, что к каждой реснице привязали по гирьке.
  Ифритка ответила после паузы.
  - Ты права, если бы не ты, ничего этого не случилось бы, и Оззи сейчас был бы рядом, с разбитым сердцем, зато живой и здоровый.
  - Могу лишь повторить, что мне очень-очень...
  Она жестом остановила меня.
  - Но ещё могу сказать: если бы мой внук не сделал того, что сделал - не постарался всеми силами помочь любимой девушке - я бы его стыдилась. Он рискнул жизнью ради тебя, Оливия, а жизнь чего-то да стоит, и если жертвовать ею, то только во имя любви. Теперь я вижу, что он действительно тебя любит, девочка: искренне, глубоко и самоотверженно. И если кто-то и должен просить прощения, так это я - за слепоту. Как видишь, можно прожить сотню лет - неважно, на земле, под нею, в воздухе или в воде - и совершать те же ошибки, что и в восемнадцать.
  - Вы ещё долго? - каркнула мадам Лилит, не поднимая головы от бумаг, которые якобы перебирала, но я чувствовала, что всё её внимание сосредоточено на нас, а эта расслабленность - лишь для вида.
  На лице ифритки промелькнуло раздражение, но тотчас изгладилось, когда она продолжила:
  - Я считала тебя неподходящей партией для Озриэля, ещё когда принимала за простую цветочницу, и не слишком изменила мнение, узнав, что ты дочь Бессердечного Короля, поэтому не стану притворяться, что одобряю выбор внука, - она накрыла мою руку своей, испещренной веревками вен, - но я его принимаю. Придётся смириться с тем, что не увижу рядом с ним простую скромную ифритку королевских кровей. Похоже, в тебе действительно что-то есть, раз Оззи так рисковал. В мире нет ничего более твердого и вместе с тем более хрупкого, чем сердце. Своё он вручил тебе, береги его, Оливия. - Она напоследок сжала мои пальцы и подмигнула. - Кстати, в свертке есть кое-что и для тебя.
  В этот момент терпение мадам Лилит иссякло, о чем она не преминула сообщить. Ифритка отвернулась, подошла к столу и уперлась в него кулаками, буквально нависая над первым советником.
  - Предупреждаю: плохая память - не лучший союзник. Не советую забывать про вторую часть уговора.
  Мадам Лилит холодно посмотрела на неё.
  - Я никогда не забываю про заключенные сделки...
  Правильно, вы их просто нарушаете.
  - ...но раз вы затронули эту тему, тоже воспользуюсь случаем и напомню: если, начиная с завтрашнего дня, хоть один ифрит появится на территории Затерянного королевства...
  - Не появится, - перебила госпожа Остиопатра, - я ручаюсь и лично за этим прослежу, как и за переводом моего внука в другую Академию.
  Первый советник иронически улыбнулась и вернулась к бумагам, не посчитав нужным даже попрощаться.
  Через минуту только гора сундуков и пергаментный сверток указывали на то, что давешняя сцена мне не привиделась. Когда звук шагов в зеркале стих, мадам Лилит перестала притворяться, что изучает документы, резким взмахом запечатала зеркало и пробормотала сквозь зубы что-то про 'скользких экономных ифритов'. Потом откинулась на спинку кресла и одарила меня не слишком приветливым взглядом.
  - Ну что, довольна?
  - Счастлива, - подтвердила я, - но вы не имеете к этому никакого отношения. Если бы не госпожа Остиопатра, вы бы без малейшего зазрения совести обрекли Озриэля на мучительную смерть.
  - Осторожнее, Ливи, - вкрадчиво сказала она, подаваясь вперед, - я всё ещё могу это сделать.
  Я хотела возразить, что её угроза мало согласуется с обещанием, данным ифритке, и вряд ли мадам Лилит захочет навлечь на себя её гнев, но рассудила, что не стоит испытывать судьбу, и промолчала. Спасти Озриэля намного важнее сиюминутного желания щелкнуть первого советника по носу. Поэтому я просто спросила:
  - Вы сегодня отпустите его?
  - Такого уговора не было, - отрезала она. - Бабулю я сразу предупредила: пусть бушует, сколько влезет, но он получит свободу не раньше, чем закончится праздник. Мне не нужны сюрпризы от кучки студентов, которые могут поставить под угрозу дело моей жизни. Ещё в свой первый день в Академии, снимая гигантского слизняка с люстры в обеденной зале, я усвоила раз и навсегда: никогда не знаешь, что взбредет вам в голову.
  По челу первого советника скользнула тень неудовольствия, к которой было примешано что-то ещё. В этом 'чем-то ещё' я не без труда узнала неуверенность - эмоцию, столь редко посещающую её, а потому со скрежетом поддающуюся опознанию. Я поняла, что госпожа Остиопатра одна из тех немногих, кто заставляет мадам Лилит чувствовать себя неуютно, и это ей чертовски не нравится.
  - Значит, после праздника, когда все ваши аппетиты будут удовлетворены, Озриэля отпустят?
  - Да, - нехотя признала мадам Лилит, но упоминание о грядущем повышении из первого советника в королевы явно улучшило её настроение. - Правда о твоём освобождении речи не шло, - сладко добавила она, поерзала в кресле и сложила ручки под грудью. Заметив, как я нервно покосилась на песочные часы, великодушно махнула рукой. - Можешь идти. Будет печально, если ифрит рассыплется, так и не дождавшись запасной шкуры.
  Я не стала задерживаться, чтобы придумать колкость в ответ, и поспешила к двери.
  - Ах да, Ливи, чуть не забыла за всеми этими хлопотами. Оно пришло сегодня утром. - Первый советник зашарила по столу в притворном смятении, приговаривая: - Где-то здесь... я точно помню, что положила сюда. Нет, должно быть всё-таки автоматически переложила к остальной корреспонденции. Ах, да вот же оно!
  Естественно, нужный конверт лежал на самом виду.
  - Мне очень жаль, - сказала мадам Лилит, протягивая его и даже не пытаясь скрыть злорадство.
  Я взяла распечатанное письмо, пробежала его глазами и спокойно вернула:
  - Мне тоже.
  Даже мелькнувшее в её глазах разочарование не послужило утешением, но я не доставлю ей такого удовольствия, не выдам своего отчаяния.
  Покрепче прижав сверток к груди, я вышла за дверь. Обратно возвращалась почти бегом, подгоняя стражника - отчасти, чтобы Озриэлю не пришлось мучиться ни одной лишней секунды, отчасти, чтобы не думать о содержимом письма. В нём господин Мартинчик сообщал, что, к его глубочайшему сожалению, их опередили. Последний экземпляр магических щипцов был днём ранее выкуплен коллекционером, пожелавшим остаться неизвестным, поэтому он ничем не может помочь.
  
  Глава 9
  
  в которой много плачут, смеются и мерцают
  
  У спуска в темницу нас перехватил Эол Свирепый, сообщив, что дальше поведет меня сам. Стражник спорить не стал: испуганно икнул, глядя на гору мышц снизу вверх, и послушно испарился.
  Обычно друзья негромко переговаривались, но на этот раз голосов не было слышно. Почему они молчат? Тут послышался звук, похожий на всхлип, и снова всё стихло. Я замерла, пронзенная ужасным подозрением, а потом побежала вниз, оступаясь и поскальзываясь на лестнице. Раз или два прищемила подол и услышала треск разрываемой ткани, но не остановилась, торопясь дальше. Сердце громко колотилось и чуть не выпрыгивало из груди при мысли о том, что я могла опоздать.
  - Ливи! - закричала бледная, как полотно, Эмилия.
  Я ринулась по проходу, дергая непослушными пальцами бечевку на свертке. Из-за сильной дрожи они всё время соскальзывали. Хотела спросить, как Озриэль, но губы не слушались.
  Тишина! Почему такая страшная тишина?
  Она растянулась на целую вечность, в течение которой я слышала лишь своё захлебывающееся дыхание и гулкие удары подошв о каменный пол. Наконец я остановилась напротив камеры, не в силах пошевелиться, и сердце пропустило удар. Опоздала. А потом от горы одеял раздался хриплый вздох, и я судорожно прижала ладонь ко рту. Жив!
  - Ему гораздо хуже, Ливи, - взволнованно сказала Эмилия.
  Я быстро сунула сверток мадам Гортензии.
  - Скорее, оболочка внутри.
  Гномка в два счета справилась с тесемками и принялась разворачивать пергамент - ей активно помогал Магнус. Я обернулась к великану.
  - Пожалуйста, откройте камеру! Позвольте быть сейчас с ним, всего на пару минут, прошу!
  Во рту появился соленый привкус, платье на груди всё вымокло, и только тогда я поняла, что слезы градом катятся по щекам.
  Эол Свирепый молча отодвинул меня, одним точно выверенным движением открыл замок и отступил на шаг.
  - Спасибо!
  Друзья уже достали оболочку. Она чем-то напоминала маскарадный костюм, но при этом совсем не походила на снятую кожу. Тихо мерцая в полутьме темницы, она виделась нечетко, контуры расплывались, как будто оболочка ещё не определилась с окончательной формой. Гномка встряхнула её, как рубаху после стирки, и указала подбородком на одеяла:
  - Уберите их.
  Мы с Эмилией бросились высвобождать Озриэля из вороха, скидывая покрывала прямо на пол, но когда я потянулась, чтобы приподнять последнее, раздался стон и хриплое:
  - Нет... сам...
  - Озриэль, ты слишком слаб, а сейчас каждая секунда на счету.
  - Сам... - упрямо повторил он.
  - Надо придумать новую поговорку: 'упрямый, как ифрит', - проворчал Магнус.
  Я закусила губу, но спорить не стала и аккуратно просунула оболочку под одеяло. Озриэль забрал её и принялся возиться, кряхтя и сдерживая болезненные стоны. От каждого я дергалась и крепче сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Временами он останавливался, чтобы перевести дух.
  Мы окружили постель: Эмилия сцепила пальцы в замок, мадам Гортензия прижала сложенные лодочкой ладони к губам, Магнус нервно переступал с лапки на лапку, а я беспрестанно теребила рукав.
  - Дайте ему воздуха, - раздался за нашими спинами голос Уинни. - Задушите его своей тревогой.
  - Она права. - Я сделала шаг назад, остальные последовали примеру.
  В этот момент Озриэль перестал возиться.
  - Что такое? - вскинулась я и собралась, несмотря на запрет, отбросить одеяло, но тут оно само отлетело к противоположной стене, и мы зажмурились, потому что смотреть на такое сияние привыкшими к полутьме глазами было невыносимо.
  Озриэль медленно осторожно поднялся на ноги. Он значительно уменьшился в росте, хотя всё ещё был гораздо выше, чем раньше, и держался неуверенно, словно стоял, согнувшись в три погибели, а не выпрямив плечи. Наверное, прилаживание оболочки ещё не закончилось, и он боялся порвать её неосторожным движением. Ифрит вышел на середину камеры, запрокинул голову, широко распростер руки и прикрыл глаза.
  Мы проводили его завороженными взглядами. Он был похож на себя прежнего, если не считать исходившего от тела сияния и размытых контуров. Они подрагивали и расплывались, но с каждой секундой становились всё более четкими, приближаясь к телу. Вокруг парила и вихрилась искрящаяся взвесь, постепенно оседая на его кожу, вплавляясь в неё. Отблеск зеленоватого свечения падал на лица Эмилии и мадам, плясал в медной бороде Эола Свирепого, замершего на пороге. Через несколько минут всё закончилось, и сияние погасло. Озриэль коротко выдохнул, открыл глаза и обвел нас взглядом, остановив его на мне. На губах заиграла робкая улыбка.
  - Только мне показалось, что наш ифрит похож на фею? - осведомился Магнус в наступившей тишине.
  Я прочистила горло:
  - Всё?
  - Всё, - смущенно подтвердил Озриэль.
  Я с радостным воплем подбежала и запрыгнула на него, обвив руками и ногами, тесно прижалась и зажмурилась от счастья. Он так же крепко стиснул меня в объятиях, и на несколько сладостных мгновений остальной мир перестал существовать: в животе порхали бабочки, я слышала только биение наших сердец, моё торопливое и его с замираниями. Озриэль осторожно гладил меня по голове и шептал какие-то нежности на смеси нашего языка и ифритского, зарывшись в волосы. А ещё слегка убаюкивал, потому что я всхлипывала, плача и смеясь одновременно.
  Наконец я чуть отстранилась и взглянула ему в глаза, провела ладонью по лицу, локонам. Он тоже смотрел на меня - так, словно видел впервые, тем восторженным взглядом, каким только влюбленные умеют смотреть. Нежно провел согнутым пальцем по щеке, снимая слезинку, обрисовал скулу, провел по губам, отчего они тут же стали горячими, и хрипло сказал:
  - Ты такая красивая, Ливи, самая красивая на свете.
  Я шмыгнула и рассмеялась, вытирая тыльной стороной ладони нос.
  - Неправда, я вся зареванная.
  - Самая красивая, - повторил он, не отрывая взгляда от моих губ, - как бы я хотел сейчас тебя поцеловать.
  - А я - тебя, просто до смерти хотела бы...
  - А после этого...
  - Я тоже об этом подумала!
  - Мы вам не мешаем? - кашлянул Магнус. - А то можем попроситься пока на чай к мадам Лилит. Жарковато тут стало.
  Я обернулась и увидела, что рты друзей растянуты в улыбках до ушей. Даже Эолу Свирепому не удалось сохранить безразличное выражение. Мадам и Эмилия стояли, обнявшись и синхронно промакивая глаза подолами. Магнус, несмотря на саркастический тон, часто-часто моргал, и бусины глаз подозрительно блестели.
  - Не обращайте внимания, соринка в глаз попала...
  - Во все четыре пары? - уточнила Уинни.
  Паук не удостоил её ответом.
  Я снова повернулась к Озриэлю, всей душой стремясь растянуть это мгновение, и уткнулась носом ему в плечо.
  - От тебя так вкусно пахнет.
  Сказала и тут же засмущалась, но это была правда: от него веяло свежестью, а ещё чуточку теплым молоком - так пахнет от малышей - и чем-то цветочным.
  - Новая оболочка, с ними всегда так, - пояснил он.
  - Дай нам тоже его обнять! - возмутилась мадам Гортензия, и они с Эмилией, раскрыв объятия кинулись к нам. Магнус прыгнул сверху.
  Началась куча-мала, со всех сторон неслись возгласы, смех, ифрита поздравляли с выздоровлением, хлопали по плечу, целовали в обе щеки (ох, как я завидовала мадам Гортензии и Эмилии в этот момент!).
  - Не давите на него, - покрикивал Магнус. - Парень еле-еле выкарабкался не для того, чтобы его тут же задушили.
  - Иди сюда, ворчун! - рассмеялась Эмилия и сдернула его за лапку вниз, приобщив к коллективным объятиям.
  Внезапно я заметила, что Озриэль морщится.
  - Что? Что случилось? - забеспокоилась я. - Только не говори, что новая оболочка не подошла и сейчас лопнет прямо на тебе!
  Он хохотнул и тут же подавил гримасу боли.
  - Не волнуйся, с ней всё в порядке, просто пока не привык. Это из-за ожогов. Они остались под ней... Больно, - признался он. - Очень.
  - Ой, - сказала Эмилия и осторожно убрала руки, боясь причинить лишнее страдание.
  - Что же ты раньше не сказал! Нет, это я виновата, совсем забыла. - Порывшись в кармане, я выудила каплевидный флакон и протянула ему. - Вот, пей, это поможет.
  Надо отдать ему должное, Озриэль сперва послушно выпил, а потом спросил, что было внутри. Из него получится отличный муж.
  - Лекарство от госпожи Остиопатры.
  Он изумленно уставился на меня, но спросить ничего не успел: зелье приступило к работе. Под кожей начали поочередно загораться синие искристые веточки. Озриэль вытянул кулак, наблюдая, как они вспыхивают и гаснут, поднимаясь от кончиков пальцев. Зелье бежало по жилам и каждой клеточке тела, заживляя, сращивая, успокаивая. Когда оно добралось до сердца, всё тело на миг вспыхнуло синей паутиной и снова стало прежним.
  Озриэль издал стон облегчения.
  - Так гораздо лучше! Так ба была здесь?
  - Не просто была, она-то и передала оболочку.
  - Давай с самого начала, - попросила Эмилия и удобно устроилась на соломе, приготовившись слушать.
  Удовлетворить её просьбу немедленно не получилось: Эол Свирепый, справедливо рассудив, что опасность миновала, указал на выход.
  - В свою камеру, принцесса.
  - Да-да, сейчас, - я повернулась к Озриэлю, заправила ему локон за ухо и вложила во взгляд всю нежность и безумную радость, которые меня сейчас переполняли.
  Он прижал мою руку к щеке, отчего угомонившиеся было бабочки снова затрепетали в животе.
  Проходя мимо великана, я остановилась и подняла голову.
  - Спасибо.
  Он встретил это каменным лицом - маневр, который отныне не мог меня обмануть. Правда 'спасибо' от мадам он не смог проигнорировать так же стойко: лицо пошло пятнами. Казалось, ещё чуть-чуть, и он бухнется перед ней на колени, как перед мадам Лилит возле фонтана, и принесет присягу верности. Великан-таки сдержался.
  Когда он ушёл, я рассказала друзьям всё по порядку.
  - То есть бабушка Озриэля устроила мадам Лилит сюрприз, явившись вместо Ореста? - переспросила Эмилия. - Я всё правильно поняла?
  - Ага, а та не сразу распознала подмену и не успела принять меры. Не знаю, на какие точки нажала госпожа Остиопатра, но мадам Лилит выглядела не слишком-то счастливой.
  - Знаете, я уже хочу познакомиться с этой леди! - заявила мадам и встряхнула кудряшками.
  - Надеюсь, ба на тебя не кричала или вроде того? - нервно спросил Озриэль.
  - Ничуть не бывало, - успокоила я. - Скажу больше: кажется, мы с ней нашли общий язык.
  - Эй, народ, - позвал Магнус, осторожно отгибая края свертка - кажется, тут что-то ещё шебуршится...
  Только тогда я вспомнила последние слова ифритки - о том, что внутри есть кое-что и для меня.
  - Не трогай, Магнус! - воскликнула я и вскочила на ноги. - Это может быть...
  Последний краешек отогнулся сам собой, оттуда вылетел красно-золотой вихрь, подхватил опешившего паука и поднял к потолку.
  - ...опасно, - докончила я, глядя на Магнуса, растерянно бегающего по бархатной подушке и, не удержавшись, расхохоталась.
  - Не вижу ничего смешного, Оливия, - сердито заметил паук. - Кто-нибудь, снимите меня отсюда.
  - Прости, - повинилась я и бросила на Озриэля вопросительный взгляд.
  Ифрит сидел с раскрытым от удивления ртом. Опомнившись, приказал:
  - Вниз!
  Подушка повиновалась так резво, что Магнус заверещал, вцепившись в неё всеми лапками. Но приземление вышло мягким. Едва она коснулась пола, паук спрыгнул и поспешил прочь. Озриэль подошёл, нагнулся и поднял подушку.
  - Это ещё что? - спросила Уинни, приблизившись к прутьям и с интересом вглядываясь в диковинку.
  - Волшебная подушка Озриэля, - пояснила я. - Ему подарила бабушка.
  - Нет, - неожиданно возразил ифрит и повернул её боком. - Это твоя подушка, Ливи.
  На алом бархате вилось моё имя, вышитое золотыми нитками и украшенное переливающимися вензелями и завитушками.
  - Что это значит? - удивилась я.
  Озриэль ответил не менее ошарашенным, но счастливым взглядом.
  - От бабушки это всё равно что: 'Добро пожаловать в семью!'. А ещё это значит, что я свободен от магического обета не жениться на принцессе.
  Я застыла, потрясенная.
  Внезапно в конце тюремного прохода раздался шорох, и любезный голос произнес:
  - Не хочу прерывать вашу милую семейную сцену, но у меня ещё полно работы, а дело не ждет.
  Мы одновременно повернули головы в ту сторону. В темноте зажегся красный огонёк.
  
  Глава 10
  
  про вещи, которые нужно сделать, даже если весь остальной мир против
  
  В кабинет вошла коробка, из-под которой торчали ноги Хоррибла. Слуга водрузил её прямо поверх писем и документов, лучась от довольства.
  - Вот, ваш заказ.
  Якул удивленно воззрился на надпись на упаковке.
  - Я заказывал чайный сервиз?
  - Нет, там то, о чем вы просили. - Слуга приподнял крышку и бережно развернул упаковку. Якул вскинул глаза.
  - Ты издеваешься?
  - Вы сами хотели что-нибудь простое и надежное. Это отвечает обоим условиям. К тому же, вещь проверенная, издревле используется в делах магического слежения.
  По мнению Якула, тарелка с аляповатым ободком в виде вишенок никак не подпадала под определение надежной в таких делах, вот простой - да. Поставь такую в буфет - не отличишь от остальной посуды.
  Он постучал по днищу из дешевого фарфора.
  - Не похожа она на древнюю...
  Слуга сделал движение вперед, словно готовясь подхватить драгоценные осколки, буде такие посыплются.
  - Способ издревле используется, а сама тарелка новая. Вы лучше того, поаккуратнее, хозяин. Они недорогие, но на доставку новой уйдёт время.
  - И как ею пользоваться?
  Слуга порылся в коробке и протянул румяное яблоко. Когда Якул не шелохнулся, пожал плечами и сам аккуратно поместил плод на тарелку.
  - Поверьте, это лучшее средство из всех доступных. Вы ещё оцените удобство. Только имейте в виду: тарелка одноразовая.
  - Что значит 'одноразовая'?
  - Вы можете выбрать место и посмотреть только один раз.
  - А потом что, она взорвется у меня в руках?
  - Погаснет. И, если захотите посмотреть на что-то ещё, придётся заказывать продление. Они специально так делают: подсаживают клиентов на дополнительные услуги. Ещё и яблоко со специальным покрытием, любое садовое тут не подойдёт.
  - Ладно, - Якул взял яблоко, - спасибо, Хоррибл.
  Слуга нерешительно переступил с ноги на ногу.
  - Да, и ещё там стоит защита.
  - Какая защита?
  Слуга помялся.
  - От нескромного вторжения в частную жизнь. Производители заботятся о своей репутации.
  - Хоррибл, ты можешь говорить яснее?
  - Ну, в общем, если вы приобрели её для всяких срамных дел, вроде подглядывания за купающимися нимфами, то ничего не выйдет (если что, хозяин, не думаю, что вы купили тарелку с такой целью, но мой долг был предупредить).
  Якул на миг прикрыл глаза и едва слышно произнес.
  - Ступай, Хоррибл.
  - Слушаюсь.
  Лишь выйдя в коридор, Хоррибл позволил себе покачать головой. Ох уж этот хозяин! Всё ему неймётся узнать, как там госпожа Грациана. Вон что удумал.
  И, как ни печально, совсем не скучает по принцессе. Ждёт её возвращения только из-за ритуала.
  А вот Хоррибл скучает.
  Без принцессы чаепития утратили прежнюю прелесть. Даже песочные колечки с арахисом и трехслойным джемом не в силах его утешить...
  
  * * *
  Оставшись один, Якул покатал яблоко меж ладонями, чувствуя себя очень глупо, а потом кинул его на тарелку и произнёс.
  - Покажи мне дочь Бессердечного Короля.
  Яблоко закружило по тарелке, и по мере того, как оно продвигалось от центра к краю, прорисовывалось изображение. Оно стелилось цветной дорожкой, пока не заполнило всю поверхность. Сперва всё было темным, толком ничего не различишь, затем фокус выхватил край платья и золотистые локоны. Единожды такие увидев, дотронувшись до них, больше ни с какими не спутаешь. Ладонь зачесалась, вспомнив какие они гладкие на ощупь.
  Якул подался вперед, вцепившись в подлокотники.
  Ещё немного подергавшись, картинка наконец настроилось. Более того, даже звук появился, хотя в нём не было необходимости. Представшая сцена не нуждалась в пояснениях.
  Какая-то темная комната, а в центре - принцесса и ифрит. Они стояли в окружении друзей и, кажется, целовались, а те ликовали и разве что не аплодировали.
  Якул одним ударом сшиб блюдо со стола, вскочил и начал расхаживать туда-сюда.
  Драконий Боже, может, им ещё на подмостках с этим номером выступать?!
  Услышав жалобный хруст, он опустил глаза и увидел на полу раздавленное яблоко. Из разлома поднималась мерцающая дымка.
  Хоррибл его убьёт.
  
  * * *
  Из темноты тюремного прохода вышел Глюттон Медоречивый. Протез горел кроваво-алым.
  Эмилия вскрикнула, Магнус вытаращился, а я от неожиданности прикусила язык. Так и заикой недолго стать.
  - Что вы здесь делаете? - опомнилась я.
  - И как давно вы здесь? - нахмурилась мадам.
  - И зачем?
  - Это пигалица прислала его шпионить!
  Принц вскинул руку, предупреждая дальнейшие расспросы.
  - Я здесь, потому что до Его Величества дошли слухи о нездоровье одного из арестантов. - Он бросил выразительный взгляд в сторону Уинни, от которого она позеленела, и перевел его на Озриэля. - Как вижу, они сильно преувеличены. Счастлив буду доложить, что все вы в добром здравии. - Принц остановился напротив моей камеры, спиной к остальным. - А ещё у меня к вам дело, любезная Оливия.
  Я поморщилась.
  - Вот только без этого, пожалуйста. Не была я любезной, когда ваши големы тащили меня сюда. Хватит с меня лицемерия мадам Лилит. А Марсию следовало проявить заботу чуть раньше, когда Озриэль заживо сгорал.
  Посетитель лишь пожал плечами, пододвинул непонятно откуда взявшийся стул и сел, отставив руку с тросточкой.
  - Как пожелаете. Перейду сразу к сути, признаться, мне так тоже проще. Итак, завтра, как вы знаете, состоится праздник в честь нового короля. В районе полудня во время произнесения официальной речи жителям Потерии и гостям столицы будет предъявлена хрустальная жаба с...
  - ...со свитком, который я украла для мадам Лилит в Академии, - раздраженно перебила я, - а в придачу они получат гляделки и самую лживую и жадную до власти королеву с непомерными амбициями. Не говорите мне того, что я и так знаю. Зачем вам я?
  Глюттон Медоречивый усмехнулся и сложил руки на набалдашнике трости в форме головы шакала.
  - Зрите в корень. Вы должны поклясться, что именно этот свиток вы взяли из святая святых Затерянного королевства - хранилища Академии. Так все будут уверены, что он не подделка. Разумеется, вы его не крали, а случайно обнаружили, ещё когда посещали Принсфорд вольнослушательницей, и, как честная гражданка, не смогли скрыть страшную правду от остальных.
  - И жителям хватит моего слова?
  - Разумеется, нет. Вы принесете магическую клятву: солгать, произнося её, невозможно. Вот тогда все поверят в вашу честность. Главное, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что это тот самый свиток.
  - А ваша магическая клятва - удобная штука, - вмешалась Уинни. - Пиши, что хошь, другой поклянется, и дело в шляпе.
  Глюттон Медоречивый ответил, не поворачивая головы и продолжая удерживать мой взгляд.
  - Повторяю: солгать, произнося клятву, невозможно. Сказать неправду, искренне веря в неё (на тот случай, если вас ввели в заблуждение) - тоже.
  Я сложила руки на груди
  - Какая мне здесь выгода? Постойте... вы назвали меня честной гражданкой?
  Тонкие губы принца растянула понимающая улыбка. Он наклонился вперед, вплотную придвинув своё лицо к моему.
  - Именно. Это и есть ответ на вопрос. - Я молча поджала губы. - Если ты её произнесешь, - он облизнул губы - надо же, быстро забыл свои куртуазные манеры, - то получишь официальное гражданство. Сможешь уезжать и приезжать в Затерянное королевство, когда вздумается. Плюс, разумеется, тебя и твоих друзей освободят из темницы, и снимут все обвинения.
  - Освободят? - Я забыла о демонстративной позе, неверяще уставившись на него. - Это мадам Лилит так сказала?
  - Не верь ему! - сердито сказал Озриэль.
  - Они с первым советником - с одного куста, - поддержала мадам.
  - Мы не попадем дважды в эту мухоловку, - добавил Магнус.
  Принц проигнорировал выпады, давая понять, что ждёт вердикта именно от меня.
  - Они правы. Зачем мне вам верить?
  - Потому что я не лгу, Оливия.
  Он пошарил в кармане мантии и извлек маленькую коробочку, покрытую узорами черненого серебра и россыпью аметистов, и щелкнул крышкой. Внутри лежала красная пилюля, похожая на стеклянную. В глубине её, если приглядеться, мерцал клубящийся дым.
  Принц внятно произнёс:
  - Я, Глюттон Медоречивый, клянусь, что принцесса Оливия получит свободу и официальное гражданство Затерянного королевства, если завтра поклянется в подлинности свитка, вынесенного ею из Академии. Свобода будет также дарована её друзьям.
  - И Озриэлю гражданство, - быстро добавила я.
  - Да будет так, - провозгласил принц, одним движением закинул пилюлю в рот, перекатил на языке, словно решаясь на что-то крайне неприятное, проглотил и громко рыгнул.
  - Прошу прощения, побочный эффект.
  Никто уже не слышал извинений, потому что в следующую секунду из его ушей, носа, рта и даже глаз повалил красный дым, растекаясь в воздухе узорами, складываясь причудливыми кольцами. Казалось, внутри принца танцевал газообразный осьминог. Глаза Глюттона Медоречивого закатились, он откинулся на спинку и несколько раз дернулся. Вскоре дым начал покидать тело. Он сгустился перед моим носом красным облаком и принял форму надписи на незнакомом языке.
  - О, тут написано на латыри! - послышался шепот мадам. - Означает что-то вроде 'принято'.
  Повисев так немного, надпись начала бледнеть и рассеиваться, пока не исчезла бесследно, оставив нас молчаливыми и ошеломленными.
  Глюттон Медоречивый как ни в чем не бывало выпрямился, разгладил мантию и промокнул губы батистовым платочком с монограммой.
  - Вы только что дали магическую клятву? - спросила я, хотя ответ и так был очевиден.
  - Да. Теперь можешь не сомневаться, что я сдержу слово.
  - А что произошло бы, если бы вы солгали?
  - Меня бы разорвало на части, - беспечно отозвался он, спрятал коробочку и поднялся. - Так мы договорились, Оливия?
  - Не смей, Ливи! - крикнул Озриэль и с отчаянием потряс решетку. - Ничего не обещай этому негодяю.
  Глюттон Медоречивый и ухом не повел.
  Я опустила глаза на протянутую сухонькую ручку, краем сознания отметив, что стул опять куда-то делся, и, несмотря на возражения друзей, пожала её.
  - Договорились, сир Медоречивый.
  Один из его перстней больно впился в ладонь. Принц улыбнулся краем рта, поднёс мою руку к губам и поцеловал, после чего направился в дальний конец прохода и скрылся из виду.
  - Он ушёл? - нервно спросила Эмилия. - Этот принц пугает меня до дрожи.
  - Кажется, ушёл, - сообщила мадам, вытягивая шею и вглядываясь в темноту.
  - Чё ещё за латырь? - спросила Уинни.
  - Язык, используемый для научного обозначения растений, - фыркнула Эмилия.
  Озриэль стоял и молча смотрел на меня.
  - Пожалуйста, не осуждай меня, Озриэль, взмолилась я. - Сейчас мне нужна ваша поддержка, твоя поддержка.
  - Думаю, моё мнение и моя поддержка нужны тебе меньше всего, Ливи. Ты всё решаешь сама, - только и сказал он, отошёл в угол камеры, где я не могла его видеть, и просидел там до самого вечера, не откликаясь на мои призывы и не произнося ни слова.
  Даже от еды отказался и ничего не ответил Магнусу, когда тот пошутил, что если голодовка продолжится, скоро с него начнет сваливаться и эта оболочка.
  
  * * *
  Во второй половине дня уровень шума снаружи заметно возрос. Сквозь окошко долетал скрип телег и карет, окрики возничих, скороговорки лоточников и газетчиков, соревнующихся за покупателей. Я сидела, бесцельно водя по полу камеры прутиком, который нашла в куче соломы.
  - Начали съезжаться гости праздника, - резюмировал Магнус.
  Уинни вздохнула.
  - К вечеру в 'Наглой куропатке' будет не протолкнуться, а гномы не скупятся на чаевые...
  - Только об этом и можешь думать, - упрекнула Эмилия.
  Мы с Озриэлем не включились в общую беседу.
  - Магическую клятву не обхитрить.
  Я подняла глаза.
  - Что, мадам?
  Гномка сочувственно смотрела на меня.
  - Не скажу, что доверяю Медоречивому змею, Ливи, но я не понаслышке знакома с магическими клятвами. В детстве часто видела, как взрослые скрепляли ими крупные сделки по продаже самоцветов. Если принц дал её, то нарушить уже не сможет. В любом случае, ты поступила очень мужественно, когда согласилась на сделку ради нашей свободы, поэтому хочу, чтобы ты знала: мы это ценим.
  Мне почудилось шевеление из угла Озриэля, но за ним ничего не последовало.
  Я взглядом поблагодарила мадам и продолжила рисовать прутиком узоры. В конце концов, особого выбора и не было: на одной чаше весов свобода друзей, пусть и сопряженная для меня с риском лопнуть прямо на месте (я поежилась, вспомнив, как морщился Глюттон Медоречивый, раскусывая пилюлю, и как дергался потом), а на другой - бессрочное заточение здесь без каких-либо перспектив и надежд.
  Проведя очередную линию, я замерла, вдруг заметив, что отнюдь не бесцельно вожу прутиком по полу. В соединениях черточек угадывался гребень, прямой решительный нос и квадратики зрачков... Сообразив, кого нарисовала, я несколькими взмахами перечеркнула изображение и воровато огляделась, но все были заняты своими делами, и никто не обращал на меня внимания. Да и рисунком это с трудом можно назвать, так, пара линий.
  Когда стемнело, снаружи загрохотало, и клочок неба в окошке под потолком начал вспыхивать синим, золотистым, алым и изумрудным - с территории дворца запускали пробные фейерверки перед завтрашним праздником. Наблюдая за распускающимися в небе цветами, я поймала себя на том, что хочу ещё раз увидеть замок на скале, вдохнуть запах моря и увидеть, как дрожит небо, когда тревожат воздушную завесу. Я закрыла глаза и представила его обитателей: вот смешной и добрый Хоррибл сидит с огромными вязальными спицами и старательно считает петли на новом свитере для Варгара, Данжероза кокетливо примеряет украшения на картине с пещерой сокровищ, раздумывая, какое из них понравится Атросу, Рэймус кормит ящера и треплет его за ушами с кисточками, пока тот пьет воду из своей чашки размером с тазик... Придумать занятие дракону не получилось. Интересно, что он сейчас делает? Может, оттуда виден фейерверк, и он стоит на одной из башен (той, которую не спалил) и тоже любуется им? Я зевнула. Нет, какая глупость! Замок за сотни миль отсюда, а если дракон чем и занят, так это изобретением новых способов заставить меня слушаться.
  И один козырь у него имеется - рубин фортуны. Эта мысль придала мне сил. Отец тоже нуждается в моей помощи. Если не ради себя, то ради него я обязана выбраться отсюда и вернуться к Кроверусу за средством против Бессердечности.
  Когда грохотать перестало, снова воцарилась ночь и относительная тишина.
  - Ну, наконец-то, - проворчал Магнус. - Неужели мы всё-таки поспим сегодня! - И тут же захрапел.
  - Ливи...
  - Да, Озриэль? - также шепотом ответила я.
  - Прости за то, что наговорил сегодня днём.
  - И ты прости. Для меня очень важно твоё мнение, просто есть вещи, которые  должен сделать, даже если весь остальной мир против, потому что иначе перестанешь быть собой... понимаешь?
  - Я понимаю, что мне не угнаться за тобой, Ливи, и это меня пугает, - вздохнул он. - Но ещё я понимаю, что никогда не смогу тебя отпустить, и больше не отпущу. Ты мой мир, Ливи.
  - А ты мой мир. Озриэль...
  - Мм?
  Я помедлила, думая рассказать ему о неудаче с щипцами, но решила отложить это на потом. Сперва лучше разобраться с более срочными проблемами.
  - Так, ничего. Спокойной ночи...
  - И тебе спокойной. Ты ведь никуда не денешься? - пробормотал он в полудреме. - Только никуда не уходи, Ливи, пожалуйста...
  - Я никуда не ухожу, Озриэль, я здесь, с тобой, - прошептала я и услышала в ответ ровное дыхание.
  
  * * *
  В парадную дверь колотили так настойчиво, будто не знали, что ломятся в замок дракона.
  - Иду! - недовольно крикнул Хоррибл, шаркая шлепанцами и широко зевая.
  Принесла же кого-то нелегкая посреди ночи.
  Он растворил дверь и смерил взглядом посыльного, с которого ручьями текла вода. На улице свирепствовал ливень.
  - Вот, - выпалил эльф, не дав Хорриблу и рта раскрыть. - Велели лично в руки. Дело срочное.
  Хоррибл взглянул на печать на конверте и мгновенно проснулся. Даже ночной колпак стянул и почтительно переместил под мышку.
  Кинув посланнику золотой, он поспешил к покоям молодого хозяина и, собравшись с духом, постучал.
  - Завтра, Хоррибл! - раздалось из-за двери.
  - Это от вашего отца.
  Внутри зашевелились, послышался грохот опрокинутого стула, сдавленное ругательство, и на пороге появился растрепанный заспанный Якул. Он посмотрел на конверт, нахмурился и махнул.
  - Заходи.
  Девять с половиной минут спустя Рэймус растворил двери ангара, и полусонный ящер взмыл вместе с седоком в ночное небо, сотрясаемое громом и освещаемое вспышками молний.
  
  Глава 11
  
  злодейский план идёт, как по накатанной
  
  Я думала, что заберут только меня, но явившийся на следующее утро голем с глазами-сапфирами и одетый, как стражник, отомкнул обе темницы и махнул следовать за ним. К счастью, он не заметил отсутствия у Магнуса 'цапельки', от которой Арахна помогла окончательно избавиться.
  - Это хороший знак, - подмигнула мадам, переступая порог камеры, - наверное, нас отпустят прямо на месте, как принц и обещал. А там уже пусть сами разбираются.
  - Боюсь даже представить эти разборки, - мрачно прокомментировал Магнус.
  В своих опасениях он был не одинок: я ещё ни разу не присутствовала при государственных переворотах, но в сознании промелькнули картины людей, разбегающихся с искаженными от ужаса лицами, падающих, наступающих на пальцы упавшим, а в стороне заходится плачем чей-то потерявшийся ребенок... В общем, хаос и беспорядок в чистом виде. Да и Марсия я не могла представить добровольно складывающим полномочия. В столице полно гостей, и если начнется паника и неразбериха, многие пострадают. Однако первый советник, наверняка, это предусмотрела и придумала, как обезопасить жителей.
  Нас отвели в умывальню, а после служанка с самым недовольным на свете лицом выдала взамен грязной одежды унылые одинаковые балахоны со знаком бесконечности на груди. Магнусу протянула что-то вроде миниатюрной попоны.
  - Я не надену эту арестантскую робу! - вспылил паук.
  - Чтобы прикрыть это, - хмыкнула она и ткнула в сердечко на спинке.
  - Магнус, пожалуйста, потерпи, скоро всё закончится.
  Паук бросил сердитый взгляд на служанку и брезгливо подцепил накидку.
  - Только ради тебя, Оливия.
  - Вы уже готовы! Чудно-чудно, - в залу вошел Глюттон Медоречивый, постукивая тросточкой, и кивком отпустил служанку. - Ступай, Сюзетта.
  Та сделала книксен и, одарив покровителя факультета магической дипломатии полным обожания взглядом, послушно исчезла за дверью. И почему у гнусных негодяев так здорово получается охмурять дев?
  - Ну-с, отличный день для переворота, не правда ли?
  Шутку встретили мрачным молчанием, но принца это ничуть не смутило. Он прямо-таки лучился предвкушением.
  - Послушайте, мы согласились сотрудничать, а не стать лучшими друзьями, - буркнул Озриэль.
  - Просто покончим с этим, и всё, - поддержала мадам.
  - Друзьями? - приподнял брови Глюттон Медоречивый. - Что вы, и в мыслях не было. Мои друзья долго не живут, а вы ведь этого не хотите, верно? К тому же, враги куда практичнее и полезнее друзей: они скажут правду в лицо, не боясь обидеть и задеть чувства. Я лишь желал убедиться, что наш уговор в силе, Оливия. - Он повернулся ко мне, и улыбка из показушно-беззаботной стала неприятной в своей многозначительности.
  - Если я дала слово, то не нарушу его.
  Принц с минуту удерживал мой взгляд, а потом улыбнулся ещё шире.
  - Отлично! Я вам верю. Но так, на всякий случай: не удивляйтесь, если увидите на площади здоровяка в красном колпаке и с секирой. Говорят, по округе бродят заговорщики в лице гномки, полувеликанши, ифрита, гоблинши и языкастого паука. Они сбежали из-под стражи, при обнаружении велено казнить на месте. Приказ действителен всю первую половину дня.
  - Что? - опешила мадам Гортензия.
  - У меня жвала! - окрысился Магнус.
  - А я-то в их компании как оказалась? - проворчала Уинни.
  - Никакие мы не заговорщики! - возмутилась Эмилия.
  - Разумеется, нет, - подмигнул Глюттон Медоречивый. - Ведь с теми есть ещё принцесса, переменчивая в своих решениях.
  - Если вы закончили угрожать, может, уже приступим к делу? - холодно осведомилась я.
  Принц с готовностью кивнул и трижды постучал о пол тросточкой. В зал вошёл давешний голем. Я сделала движение в сторону двери.
  - О, нет-нет, - предостерегающе поцокал Глюттон Медоречивый, - боюсь о парадной лестнице придется на время забыть, принцесса. Вам сюда. - Он сдвинул статуэтку в виде русалки, венчавшую декоративную колонну, кирпичики стены расползлись разворошенным пазлом, открыв тайный проход. - Встретимся на площади, - подмигнул принц и, коротко поклонившись, вышел за дверь.
  - Вот ведь прыщ манерный, - высказалась Уинни.
  Стражник молча толкнул её в чернеющий проём и так же бесцеремонно запихнул туда остальных.
  Путь до площади по подземным переходам занял примерно столько же времени, как если бы мы добирались наземным способом. Потолок дрожал под тысячами ног и колес, а звуки доносились искаженными. Время от времени по стенкам сыпались струйки песка, и скатывались камешки.
  - Не нравится мне всё это, - прошептала мадам Гортензия, ежась, - зачем пигалице понадобилось вести нас такими сложными коридорами?
  - Наверное, хочет полного эффекта неожиданности для Марсия. Чтобы я выскочила, как чертик из табакерки, - мрачно отозвалась я, про себя отметив, что меткое прозвище, данное мадам Лилит гоблиншей, прочно прицепилось. Могу себе вообразить, как та разозлилась бы, услышав его.
  Стражник внезапно остановился, так что шедший впереди Озриэль едва не налетел на него, и указал на лестницу в стене. Она поблескивала, похожая на хрупкое металлическое насекомое, карабкающееся наверх, к кружку света. Из него отчетливо доносился гул площади.
  
  * * *
  Выбравшись из-под земли, мы оказались в самом центре событий - в прямом смысле слова: ход вывел к основанию королевского помоста. В нём, сокрытое от глаз, имелось помещение, откуда взору предстала вся площадь. Правда видеть её мы могли только через деревянную решетку, выполнявшую роль вентиляции.
  Удивительно: я сотни раз сопровождала отца на различных празднествах и поднималась вот на такие помосты, но ни разу не задумывалась, откуда берутся люди, которые вовремя подсказывают нужное слово, пришивают на месте оторвавшуюся пуговицу и перемежают официальные речи представлениями. Они всегда возникали словно бы из ниоткуда и так же ловко исчезали. Теперь одной тайной стало меньше.
  Доставив нас до места назначения, голем закрыл люк и неподвижно замер у низкой дверцы, ведущей наружу. Шевельнулся лишь раз, когда Озриэль попытался взяться за ручку. Итак, значит, нас будут держать здесь, пока не наступит удобный момент для разоблачения.
  Мы приникли к решетке и какое-то время молча рассматривали площадь. Друзья, томившиеся в темнице дольше моего и истосковавшиеся по дневному свету, щурились и жадно вглядывались в толпу.
  Город наспех приготовили к празднику: увешали флагами, лентами и символом королевства. Он мелькал всюду: знак бесконечности вышили на одежде, прикололи к шляпкам, его намалевали на домах, установили вместо флюгеров, шутихи рисовали его в небе под веселые крики толпы, а малыши облизывали бесконечность на палочке. В воздухе приятно пахло ванилью.
  По периметру площади раскинулись шатры и лотки с товарами. Там расхаживал шут на ходулях.
  К помосту вела широкая ковровая дорожка. По ней Марсий придёт сюда королем, а уйдёт презираемым всеми узурпатором. По обеим сторонам тянулось низкое ограждение, увитое орхидеями. Когда я посмотрела в первый раз, они были белыми, а во второй уже нежно лиловыми. Там же бегали и суетились эльфы в форменной одежде, расставляя недостающие кадки с цветами. На них покрикивал болезненно худой господин с огромным фиолетовым пионом в петлице, то и дело подгоняя сотрудников ударами трости.
  - Жмутс! - выдохнула мадам Гортензия, встав на цыпочки и вцепившись в кружево решетки.
  - Не надо, мадам, не мучьте себя, - увещевала Эмилия, тщетно пытаясь отлепить её пальцы и отвлечь внимание.
  - Ему поручили украсить площадь к празднику, - тихонько пояснил Магнус. - Своего рода последняя проверка перед тем, как назначить королевским цветочником. Жмутс похвалялся, что специально к сегодняшнему дню выведет новый сорт во славу короля.
  - А ты откуда знаешь? - удивилась я.
  - Слышал, когда... выбирался в город.
  Магнус из деликатности не хотел лишний раз напоминать о ложных надеждах, которые я возлагала на мейстера Хезария.
  Мадам внезапно схватила Эмилию за руку:
  - Эмилия, глаза обманывают меня, или это быстро распускающиеся ванильные орхидеи, скрещенные с меняющими цвет петуниями?
  Подруга нахмурилась, рассматривая цветы, которые сменили лиловый оттенок на изумрудный.
  - Да, кажется...
  - Орхипеты, - пробормотала мадам. - Чудно! - Отпустила решетку, повернулась к нам, хлопнула в ладоши и звонко расхохоталась. - Славно!
  Мы обменялись растерянными взглядами. Уинни у неё за спиной исполнила пантомиму 'съехавшая кукушка'.
  - Вот это правильно, - кашлянул Магнус, - надо проще ко всему относиться.
  Мадам одарила его улыбкой в пятьдесят четыре гномьих зуба и принялась напевать что-то бодрое и задиристое. Наверное, Жмутс выбрал слишком тривиальное сочетание, вот она и рада, что с ходу раскусила его новый сорт.
  Зазвучали трубы, и площадь пришла в движение. Прежде разрозненные и праздно прогуливающиеся, жители и гости Потерии превратились в единый организм, устремившийся к проходу. Они толкались и спешили застолбить местечко поближе к ковровой дорожке, чтобы хорошенько все рассмотреть, а то и унести с праздника на память случайно оторвавшуюся пуговицу или пряжку какой-нибудь высокопоставленной особы.
  Минут через десять, когда драки за места поутихли, и перераспределение по большей части завершилось, снова зазвучали трубы. После третьего сигнала над площадью прокатился рокот, и воцарилась почтительная тишина. Все головы повернулись к началу дорожки, где показалась делегация. Впереди шла мадам Лилит, поглощенная беседой с неким вельможей в кудрявом дымчатом парике высотой метра два, мушкой на правой щеке и золотой лентой поверх камзола. Походкой он напоминал аиста и то и дело подносил к глазам лорнет. Позади скромно следовал Глюттон Медоречивый, любезно слушая другого посла, низкорослого кругленького франта в алом бархате. Тот активно жестикулировал и то и дело посмеивался. Шествие продолжали самые видные министры и придворные чины Затерянного королевства, сопровождающие не менее высокопоставленных гостей из других земель.
  Замыкал процессию караван пажей. Золотоволосые мальчики в бархатных куртках, плащах и шортах буфами несли церемониальные подушечки, ларцы, подносы и сундуки с дарами от своих господ.
  Мадам Лилит поднялась на помост, исчезнув из нашего поля зрения. То же сделали и остальные. С потолка посыпался песок, в щелях над головой замелькали ноги.
  На дорожку вышел глашатай и зычно гаркнул в молчаливую толпу:
  - Тишина!
  Какой-то малыш выплюнул бесконечный леденец и разревелся, орхипеты испуганно сменили цвет на светло-коричневый. Жмутс выпучил глаза, так что выскочил монокль, и зашипел на сотрудников, которым не посчастливилось оказаться поблизости. Эльфы бросились исправлять ситуацию, но всё, что они могли, это растерянно мять лепестки и распылять подкормку.
  Удовлетворившись результатом, глашатай повернулся к стоящим на помосте и поклонился. Над площадью разнёсся чистый хорошо поставленный голосок мадам Лилит.
  - Жители и гости столицы, сегодня мы имеем честь принимать послов от дружественных держав, которые приехали засвидетельствовать почтение новому правителю Затерянного королевства. Этот день запомнится, как...
  - Наинуднейший, если каждый из них заготовил официальную речь. - По ковровой дорожке уверенно шагал Марсий, безо всякой свиты.
  Наверху зашевелились послы. Мы находились достаточно близко, чтобы расслышать сдавленные шепотки:
  - Фосмутительно!
  - Мальшишка...
  Я представила лицо мадам Лилит: недовольное, оттого что её речь прервали, и в то же время полное скрытого торжества, ведь король снова продемонстрировал неуважение, не только к подданным, но и к важным гостям, тем самым подогрев недовольство.
  Пренебрег Марсий и ещё одной традицией - не надел праздничный мундир. Его костюм был оскорбительно прост и в то же время эффектен: король ограничился черным камзолом, слегка тронутым позументом. О голенище сапога хлопала шпага. Перчатки он не надел, и кисти рук поблескивали на солнце, перемигиваясь с тонким обручем короны, которую изготовили специально по его заказу. Я вспомнила предыдущую, стекавшую с его пальцев сусальным золотом в памятное утро после вечеринки в Шаказавре, и признала, что вкус у Марсия лучше, чем у его отца.
  Рядом шевельнулась Уинни. Едва ли сознавая, что делает, гоблинша придвинулась к решетке, не сводя глаз с юного короля. Я её понимала: подтянутый, стремительный и непредсказуемый, Марсий был похож на спрятанный в рукаве стилет и до невозможного хорош.
  Он остановился и медленно повернулся, оглядывая притихшую площадь:
  - Праздники ведь нужны для того, чтобы веселиться, верно?
  - Верно! - крикнули из толпы после паузы.
  Народ заволновался, задние ряды начали напирать на передние, чтобы получше рассмотреть короля.
  Марсий продолжил путь, купаясь во всеобщем внимании.
  Ступени заскрипели, над головой простучали окованные сапоги, крякнул трон.
  - Посмотри, - шепнул Озриэль и потянул меня за рукав.
  Я проследила, куда он указывал. В толпе тут и там мелькали неприметные человечки в низко надвинутых капюшонах, предлагая что-то гостям праздника. Те сперва удивлялись и недоверчиво крутили коробочки, потом слушали краткие пояснения и со всевозрастающим любопытством разглядывали презенты, откидывали крышки, изучали содержимое.
  - Мадам Лилит раздаёт гляделки!
  - Ага.
  Я нашла удобную щель в полу, через которую могла хорошо видеть её лицо и край одежды Марсия. Глаза заговорщицы тоже бегали по толпе, угол рта дергался. Она с трудом оторвала взгляд от распространителей, откашлялась и поприветствовала короля. Тянула время.
  - Ваше Величество, первым с речью хотел бы выступить Его Сиятельство граф Фавн, из королевства Молодильных груш.
  - Будем считать, что мы его услышали. А подарок положите вот туда. Остальных это тоже касается. Ну, побыстрее.
  Послы неуверенно помешкали и подчинились. Пажи засуетились, втаскивая добро на помост. Рядом покачала головой мадам Гортензия, Магнус неодобрительно зацокал.
  Мадоний Лунный начал наигрывать журчащий мотив, как нельзя более соответствующий поднявшейся суете.
  Высокопоставленные гости морщились, обменивались многозначительными взглядами и перешептывались сквозь зубы. Поступок Марсия расценили, как оскорбление, но вынуждены были проглотить. Горка подарков слева от трона быстро росла.
  Мадам Лилит собралась снова заговорить, но тут на дорожку вышел прифранченный тощий господин, остановился перед помостом и отвесил глубокий поклон.
  - Ваше Величество! Позвольте выразить восторг от праздника в целом, вашей персоны, в частности, и ещё раз поблагодарить за оказанную честь, а заодно преподнести и свой скромный дар.
  - Это ещё кто? - удивился Марсий. Мадам Лилит шепнула ему на ухо, и чело короля разгладилось. - Ах да, наш садовник.
  Лицо Жмутса стало цвета засохшей овсянки.
  - Стараниями господина Жмутса площадь сегодня преобразилась, - мягко заметил Глюттон Медоречивый.
  Король милостиво кивнул.
  - Что ж, все эти цветы и впрямь.... - неопределенный жест, - вы на славу потрудились.
  От Марсия это был комплимент, но Жмутс всё ещё не оправился после 'садовника'. Улыбка, и без того кривая из-за монокля, превратилась в оскал. Он пересилил себя и щелкнул пальцами. На дорожку выскочили два эльфа с большущей корзиной орхипетов. Тычинки красиво колыхались и трепетали, хотя ветра не было. Однако приятное впечатление от цветов портили безвкусные ленты и бумажные украшения. Когда корзину проносили мимо, нас окатило приторным запахом ванили.
  - Вот, Ваше Величество, примите в дар. Сорт выведен специально к сегодняшнему дню, я посвятил его вам и назвал... - Жмутс выдержал паузу, дождавшись идеальной тишины, и эффектно взмахнул рукой, - 'марсипеты'.
  - Вот ведь подхалим! - процедила сквозь зубы мадам Гортензия.
  Эльфы с корзиной сунулись было на помост, но стражники скрестили перед их носом алебарды.
  - Пропустите, - разрешил король.
  - Новый сорт не так прост, как кажется на первый взгляд, - забормотал вдогонку Жмутс. - Основу легко угадает любой опытный цветочник, однако изюминка заключается в...
  - Да-да, - Марсий знаком велел страже увести Жмутса с дорожки, а презент отправился к остальной куче подарков. - Мы сообщим вам о своём решении относительно назначения, - милостиво добавил он напоследок.
  Жмутс покосился на мадам Лилит, и та едва приметно кивнула. И тут до меня дошло: эти двое сговорились! И именно ей он обязан благосклонностью короля. Я ещё по этикету ухаживаний помню, что Марсий не отличает тюльпаны от репейника. Наверняка, первый советник рассчитывает использовать скользкого Жмутса в своих целях, когда сядет на трон.
  - Спасибо, Ваше Величество, спасибо! Прошу принять во внимание, что совсем недавно на мои идеи покушалась некая недобросовестная цветочница, которая... - мадам Гортензия вдавила ногти в ладони, но тут Жмутса убрали с глаз, а внимание Марсия снова переключилось.
  Я заметила, что пара-тройка смельчаков в толпе решились на примерку гляделок. Соседи один за другим осторожно следовали примеру.
  - Душно, да? - внезапно заметила Эмилия, обмахиваясь рукой. - Ещё всюду этот запах...
  - И у меня ноздри слипаются от ванили, - поддержала Уинни.
  Девушки удивленно переглянулись: впервые они хоть в чем-то сошлись.
  Меня, признаться, тоже донимал аромат орхипетов (ну, или марсипетов), хотя ваниль я всегда любила. Уж слишком навязчивый. Кажется, ещё полчаса назад он таким не был...
  Один из человечков в капюшоне подал тайный знак первому советнику и растворился в толпе.
  - Скажите спасибо, что это всего лишь ваниль, - загадочно усмехнулась мадам Гортензия, но спросить, что она имеет в виду, никто не успел, потому что мадам Лилит снова взяла слово. Голос звенел как натянутая струна, глаза блестели, и я поняла: началось.
  - Ваше Величество, а теперь позвольте и мне преподнести вам скромный, но, не побоюсь этого слова, судьбоносный дар. Он прибыл из глубины веков, из самого сердца Академии и всего Затерянного королевства.
  Марсий удивленно посмотрел на неё. Не дожидаясь ответа, мадам Лилит сделала короткий жест, и на дорожке показался Эол Свирепый. Не думала, что такое возможно, но сегодня принц-великан выглядел ещё более устрашающе, чем обычно: разделенная надвое борода скреплена на концах медными колечками и смазана жиром, лицо покрыто синими узорами, при виде которых в ушах звучат тамтамы, а перед глазами проносятся картины ритуальных плясок у костра. Но самым пугающим был камзол: подходящего по размеру не нашлось, и темно-синий бархат с двумя рядами пуговиц и затейливой вышивкой едва прикрывал поросшую рыжими волосами грудь, не доходя даже до пояса. Ткань натянулась, из последних сил пытаясь сдержать натиск бугрящихся мускулов. С первого взгляда было ясно, что надолго её не хватит. Передние ряды отшатнулись - никто не хотел получить отлетевшей пуговицей в глаз. Бриджи так неприлично облепили бедра, что лучше бы уж надел ту тряпочку, что носил во дворце.
  Губы великана были плотно сжаты, лицо суровое. На вытянутых руках он нёс розовую шелковую подушечку с хрустальной жабой, грозно оглядывая толпу и бросая молчаливый вызов тому, кто решится её отнять. Лишняя предосторожность. Смертников не нашлось.
  - Что ещё за... - начал Марсий, но внезапно умолк и вскочил на ноги. - Не может быть!
  Изумление короля разделяли и остальные. На лицах начало проступать понимание, со всех сторон заахали, заохали, запричитали, какая-то впечатлительная горожанка в рогатом чепце лишилась чувств (стоявший рядом супруг тоже таращился на жабу, поэтому подхватить не успел).
  - Хрустальная жаба!
  - Вещая!
  - Предсказательница...
  - Она мне подмигнула! Ей богу подмигнула!
  - Идиот, она спит.
  Все взгляды вперились в виновницу торжества. А та под стать моменту сияла и переливалась в лучах солнца, и искорки плясали на гранях. Хорошо, что её вверили таким сильным и надежным рукам - не всякие выдержали бы значимость момента.
  Значит, мадам Лилит не нашла способа изъять документ у жабы и будет демонстрировать его прямо так.
  Тут доселе неподвижный голем ожил, глаза загорелись синими сапфирами. Он подошёл ко мне, схватил за локоть и потащил к выходу.
  - Эй, оставь её! - крикнул Озриэль, забыв об осторожности, и кинулся на выручку.
  Удар в челюсть голема не впечатлил, а вот костяшкам ифрита здорово досталось.
  К счастью, из-за всеобщего гвалта и волнения снаружи, стычка осталась незамеченной.
  - Всё в порядке, Озриэль, - торопливо зашептала я. - Просто мне пора наружу.
  Друзья поспешили к нам.
  - Мы мысленно с тобой, Ливи! - воскликнула мадам Гортензия.
  - Эй, принцесса, на случай, если лопнешь, хочу, чтобы ты знала: не такая уж ты принцессочка набитая.
  - Думай, что говоришь, ты не у себя в таверне! - сердито осадила гоблиншу Эмилия и мягко добавила. - Всё будет в порядке, Ливи.
  Магнус попытался что-то сказать, но никак не мог справиться с волнением. Паука била крупная дрожь. Наконец он выдавил:
  - Держи осанку, Оливия.
  Озриэль до последнего не выпускал мою руку из своей:
  - Будь осторожна, Ливи, пожалуйста, только будь осторожна! Если ты не хочешь этого делать, скажи прямо сейчас. - Он заглянул мне в глаза. - Пожалуйста, откажись.
  - Ты же меня знаешь, - подмигнула я, хотя на душе скребли кошки, - осторожность моё второе имя.
  И голем выволок меня наружу, захлопнув дверь.
  
  Глава 12
  
  план спотыкается
  
  Яркий дневной свет брызнул в глаза. Я прикрыла их рукой, щурясь, не в силах перестать моргать. Большинство продолжали зачарованно разглядывать жабу, которую Эол Свирепый уже доставил на помост, но были и те, кто заметил меня. Они принялись подталкивать в бок соседей. В толпе зашептались, народ разрывался между мной и жабой.
  - Это же та самая принцесса!
  - Сдурел? Ту сожрал дракон.
  - А я тебе говорю: она...
  Мой выход получился эффектным. Во многом благодаря стараниям Мадония Лунного, который принялся наигрывать нечто среднее между сонатой и военным маршем.
  Голем потянул меня вверх по ступеням на помост, не обращая внимания на попытки идти самостоятельно. Бороться было бесполезно: истукан исполнял заложенный в него приказ.
  В тот момент, когда я оказалась перед мадам Лилит, Глюттоном Медоречивым, всеми вельможами и прибывшими на праздник послами, не говоря о многотысячной площади, Марсий как раз склонился над жабой, внимательно рассматривая реликвию, но не решаясь дотронуться.
  - Она дрыхнет, - разочарованно констатировал он.
  - Она просыпается лишь раз в тысячелетие, Ваше Величество, - начал лекторским тоном Амброзий Высокий, - и...
  - Да помолчите вы, - грубо оборвал король. - Тут он увидел меня и удивленно вскинул брови. - Цветочек? А ты-то что здесь делаешь?
  Я покосилась на Глюттона Медоречивого, не зная, что ответить, а заодно заметила хитрую зеркальную установку, стоявшую чуть в стороне. Похоже, её-то и собирается использовать первый советник вместо заклятия распухания.
  Мадам Лилит сделала вид, что удивлена моим появлением не меньше Марсия. Ей стоило податься в ректоры Академии драматических искусств.
  - Так, с принцессой позже, сперва жаба, - расставил приоритеты король, снова склонился над подарком и спросил у мадам Лилит. - С её спячкой можно что-то сделать? Она изречет мне предсказание?
  Первый советник с трудом переключила внимание с меня на короля, покачала головой и ответила сладким голоском:
  - Нет, Ваше Величество.
  - Разве не с такой целью она здесь? И ещё эта штуковина у неё во рту?
  - Нет, - снова ответила та с нескрываемым удовольствием.
  Разочарованию Марсия не было предела.
  - Бесполезный кусок хрусталя! - Король бросил на не оправдавшую надежд вещательницу презрительный взгляд и направился обратно к трону. Махнул на горку даров: - Киньте её к остальным.
  На лицах простых жителей отразился ужас от такого кощунства. Спящая или нет, жаба была святыней.
  Иноземец с двухметровой горкой буклей на голове сморщил нос и придвинулся к веселому крепышу в алом бархате:
  - Шефо они носятся с эта лягушка-стекляшка?
  Тот пожал плечами и с веселым видом переплел пальцы-сардельки на кругленьком пузе.
  - Местный обычай.
  Марсий плюхнулся обратно на трон, широко расставив ноги.
  - Так, теперь ты, Цветочек. Подойди.
  Мадам Лилит сделала невольное движение в мою сторону, но одумалась и остановилась, автоматически поглаживая Руфоцефалуса и сверля меня напряженным взглядом. Опасалась, что я что-то выкину.
  Я вспомнила совет Магнуса, выпрямила спину и не тронулась с места. Только сделала приличествующий случаю реверанс.
  - Ваше Величество, - поприветствовала я так, словно была гостьей, а не пленницей с неопределенным будущим. И неважно, что на мне этот нелепый тюремный балахон. Не одежда делает девушку принцессой.
  Марсий усмехнулся, явно предвкушая потеху, и открыл рот, но тут мадам Лилит подалась вперед.
  - Стойте, - велела она пажам, которым было поручено забрать жабу у Эола Свирепого. Те с несчастным видом кружили вокруг великана, не зная как подступиться, и после окрика с облегчением заняли свои места.
  Король нахмурился и, опершись руками о подлокотники трона, начал подниматься.
  - Первый советник, вы забываете, что...
  - Сядьте, - скомандовала мадам Лилит и вкрадчиво добавила: - Будет лучше видно.
  Изумленный и озадаченный, Марсий так и застыл в положении полувставания. Мадам Лилит бросила на меня искоса ещё один взгляд и подошла к краю помоста, наслаждаясь всеобщим вниманием. Я вспомнила, как она оживляла принцев: вскинутые к небу руки, горящие глаза и растрепавшиеся волосы. Она определенно любит быть в центре внимания. Наверняка, неоднократно репетировала эту сцену во дворце перед зеркалом.
  Точно выверенные жесты и мимика подтвердили догадку.
  - Король, - начала она, обращаясь к площади, - для нас это не просто сочетание букв. Мы слышим это слово повсюду, ежечасно, куда бы не отправились, за что бы не взялись: лик короля на аверсе гривенников, королевские указы регулируют нашу жизнь, а королевские войска охраняют сон. По статистике первым словом младенцев чаще становится 'Ваше Величество', а не 'мама'. Монарх - тот, на кого мы привыкли полагаться во всём, кому доверяем безоговорочно, на чью мудрость полагаемся и чьему милосердию вверяем себя. Обращаюсь к вам, жители Потерии, задумывались ли вы когда-нибудь над этим?
  Судя по лицам и растерянным взглядам, не задумывались. Более того, напыщенная абстрагированная речь мало трогала умы и сердца простого народа. Какой-то малыш закапризничал, и стоящая рядом мама отвлеклась, утешая его, тут и там начались скучные зевки и разговоры. Жаба и принцесса интересовали их куда больше. Мадам Лилит, как опытный оратор, уловила настроение толпы и быстро сменила тактику.
  - Представьте, что все мы бусы, а король - связующая нить. Стоит ей порваться, и ожерелье рассыплется. Почему это может произойти, спрашиваю я вас? Отчего нить может порваться?
  - Бусины тяжелые? - предположил какой-то гоблин, не знакомый с понятием 'риторический вопрос'.
  - Нет, - нахмурилась мадам Лилит. - Я имела в виду...
  - Зацепились за что-то? - подала идею опрятная старушка в переднике.
  - Нитки гнилые! - выкрикнула румяная торговка в многослойной одежде. - Я третьего дня купила у Длиннозубой Алоры два мотка шелковых и на пробу катушку хлопковых, так теперь три новехонькие рубахи на выброс!
  - Нечего ниткам-то пенять, коли руки кривые, - возмутилась эльфийка с полным ртом мелких акульих зубов - видимо, та самая Длиннозубая Алора.
  По знаку первого советника глашатай протрубил в рог, призывая к тишине.
  - Именно: гнилая нить! - подхватила мадам Лилит, когда порядок был восстановлен. - Оглянитесь вокруг: как королевство может процветать, если держится на гнилой нити? Почему гнилой? - спросите вы, и я отвечу. Нет, ещё лучше: покажу ответ.
  - С меня хватит, - заявил Марсий и встал. Первый советник подняла бровь, и Эол Свирепый, бережно примостив лягушку на подарочную декоративную подставку, легонько толкнул его обратно. Марсия буквально швырнуло на трон. Он приложился головой и сполз, но тут же выпрямился, глядя на великана широко раскрытыми от изумления и бешенства глазами. - Да я тебя... - Он шевельнул руками, но принц перехватил запястья и пригвоздил их к подлокотникам. Что-то щелкнуло, и когда он отошёл, все увидели, что теперь Марсий прикован к трону массивными резными браслетами.
  - Первый советник, что это значит?! Стража!
  Бесполезно. Ни один ни шелохнулся.
  В толпе заволновались.
  Послы начали недоуменно перешептываться, кто-то хмурился, двое попятились к спуску с помоста, но их завернули обратно.
  - Не волнуйтесь, господа, - сказала мадам Лилит. - Через считанные мгновения всё встанет на свои места.
  Она снова повернулась к толпе и вскинула над головой кулак с зажатой коробочкой гляделок, чтобы все хорошенько рассмотрели.
  - Перед вами ключ к правде, а это, - жест в сторону жабы, - замочная скважина. Свиток, который она держит в пасти, изменит ваши судьбы раз и навсегда, вернёт Затерянному королевству его былое величие. Сегодня я заменю гнилую нить на прочную, скреплю наше ожерелье.
  Марсий дернулся. Мадам Лилит бросила на него презрительный взгляд, поправила зеркальную установку и направилась к жабе. Внезапно дорогу ей преградил доселе державшийся в тени Глюттон Медоречивый.
  - Не так быстро, первый советник, - сказал он, останавливая её тычком тросточки в грудь, и повысил голос, обращаясь к народу. - Слышать - это хорошо, видеть - ещё лучше, но, как известно, органы чувств могут нас обманывать. Кто знает, вдруг то, что вы увидите и прочтете, всего лишь ловкий фокус или того хуже... подделка?
  - Что вы делаете? - прошипела мадам Лилит.
  Принц ответил ей громко, чтобы слышала вся площадь.
  - У добрых жителей королевства и наших уважаемых гостей не должно остаться ни малейших сомнений в истинности того, что они увидят. - Эта девушка, - он указал на меня, - здесь потому, что именно она обнаружила и принесла документ, представляющий исключительную важность для всех нас. И сейчас она подтвердит подлинность свитка магической клятвой.
  Мадам Лилит оторопела, в глазах мелькнула растерянность, и тут я поняла: она ничего не знала про клятву, идея принадлежала Глюттону Медоречивому. Отсюда и её удивление при виде меня.
  Принц тем временем поднял над головой зажатую меж большим и указательным пальцем красную пилюлю:
  - Магическая клятва - идеальная проверка. Она мгновенно изобличает ложь. Что бы потом ни говорили, всё сказанное под её воздействием - неопровержимая правда. Подойди сюда, дитя, не бойся.
  Я сглотнула и приблизилась. Мадам Лилит опомнилась.
  - Нет, - она выставила ладонь и понизила голос до шепота: - Мы так не договаривались.
  - Успокойтесь, племянница, - тоже шепотом ответил принц, - так ещё лучше. Этот цирк нам на руку, всё идёт по плану.
  - По чьему плану?
  Он не ответил. Бесцеремонно отодвинул её и положил руку мне на плечо. Стоило труда удержаться и не сбросить её.
  Эол Свирепый растерялся не меньше первого советника. Даже Марсий перестал извиваться. Народ так вообще забыл дышать.
  Покровитель факультета магической дипломатии был сам не свой: ни следа привычной вкрадчивой сдержанности. Протез блестит, язык то и дело облизывает пересохшие губы, голос дрожит от нетерпения:
  - Повторяй за мной: 'Я, Оливия Виктима Тринадцатая, клянусь, что своими руками вынесла этот свиток в пасти жабы из хранилища Академии, где он содержался последнюю тысячу лет'.
  Глаза мадам Лилит сузились.
  - Ах ты лживый, гнусный... - начала она, уже не заботясь о том, чтобы говорить шепотом.
  - Што фсё-таки сдесь происходит? - вопросил Парикастый у Кругленького. - Вы хоть што-нибуть понимать фо фсём этом?
  - Особенности местного менталитета, - жизнерадостно отозвался тот. - Давайте просто смотреть.
  - ...ненадежный, жадный до власти... - продолжала разоряться мадам Лилит. Вид у неё был пугающий: глаза на выкате, пальцы скрючены. Кажется, ещё миг, и вцепится принцу в горло.
  Эти двое стоили друг друга: ни дать ни взять шакалы, грызущиеся за добычу.
  - Поздно, племянница, - прошипел Глюттон Медоречивый так, что расслышали только мадам Лилит и я. - Свиток подлинный, а вот содержимое я слегка подправил, пока ты бегала примерять трон. Так что вместо королевы, у Затерянного королевства будет новый король - тот, который должен был встать у власти ещё десять веков назад. А вместо этого гнил в камне, наблюдая за тем, как одно недостойное поколение сменяется другим, таким же, и рыча от бессилия. - Он повернул ко мне полубезумное лицо, бешено вращая кроваво-красным протезом, и крикнул, брызжа слюной:
  - Раскусывай!
  За те доли секунды, что у меня были, я поняла две вещи: первое - родственные чувства не самая сильная сторона Глюттона Медоречивого, и второе - он очень точно подобрал формулировку клятвы: сам свиток подлинный, подкорректировано только содержимое. Похоже, принцу, в отличие от меня, это удалось. Значит, кончина от разрыва на части мне не грозит, зато друзья получат свободу.
  - Нет! - завопила мадам Лилит и ринулась вперед, чтобы помешать.
  Я выпалила клятву и раскусила пилюлю.
  
  * * *
  И в ту же секунду мир завертелся в багровом вихре. Послы, мадам Лилит, принцы, Марсий, толпа на площади превратились в смазанные пятна, уносимые алым ветром. Я стояла в эпицентре урагана, а вокруг вращались какие-то клочья, крупицы, ленты, и клубы тумана. Со всех сторон слышались обрывки фраз, смех, шепот, ссоры, окрики, знакомые и незнакомые голоса говорили одновременно. Бордовые зигзаги то и дело распарывали вселенную, оставляя в воздухе быстро затягивающиеся порезы. Из одной такой прорехи вышел некто, отогнул крашек моей души и, деликатно поинтересовавшись 'вы позволите, принцесса?', скользнул внутрь.
  Клятва двигалась внутри меня от одного клочка воспоминаний к другому, сшивая их в одеяло жизни, вытаскивая на свет то, о чем я никому не рассказывала, вороша и перетряхивая личное, струясь по жилам в поисках нужного эпизода, при этом бормоча: 'не то, снова не то...', 'а, может, это?', 'нет-с, ищем дальше...'.
  Вот я, спрятавшись за дворцовую колонну, спешно натягиваю бриджи, которые Мика стащил из прачечной, чтобы мы могли сбегать в город поглазеть на бродячих артистов. Сам он караулит, не идет ли кто по коридору. Ему десять, а мне двенадцать, и принцессе не пристало появляться на таких представлениях...
  А вот я назло нянюшке отрезаю свои уродские косички - чтобы она больше не могла заворачивать их вокруг ушей. С этой прической я похожа на барана.
  В следующем воспоминании я поддаюсь искушению разок лизнуть ледяного петушка во дворце Снежной королевы, выстроенном к Новому году. Фрейлины прикрывают нас юбками и вежливо улыбаются проходящим мимо гостям, пока лейб-медик пытается отлепить мой язык...
  Клятва двигала, переставляла, копалась, то и дело перемежая действия фразочками вроде 'так, придётся чуток потесниться', 'ну и ну! и вы это правда сделали?'
  - Хм, а вот это интересно! Неужели зубы не мешают? - заметила она, наткнувшись на мой поцелуй с драконом.
  - Не ваше дело! - вспыхнула я. - Вы за жабой пришли, вот её и ищите! А то, пока вы там возитесь, уже вечер наступит.
  - На сей счёт не волнуйтесь, принцесса, для остальных пройдёт лишь пара секунд, - хмыкнула клятва и тут же чертыхнулась, споткнувшись о нужное воспоминание. - А вот и наша жабочка!
  Сцена в подземном зале Академии прошла перед глазами, как в замедленном показе. Помещение было воссоздано до мельчайших деталей, только фантомы состояли из красного тумана, словно бы подсвеченного изнутри. Неужели это я? Так странно видеть со стороны, будто и не со мной было...
  Этот эпизод клятва проверила скрупулезно: вертела и так и сяк, приближая моё лицо, растягивая время, останавливая его, ускоряя и перематывая назад. Я затаила дыхание, с трепетом ожидая вердикта.
  - Хм, - сказала клятва после паузы. - Кажется, здесь всё в порядке... а нет, стойте!
  Я перестала дышать.
  - Нет, показалось, - протянула она.
  - Значит, я прошла проверку? Эй, вы ещё там?
  Ветер перестал вертеться, и всё, что в нём кружилось, полетело на землю, но, так и не достигнув её, растаяло.
  Красный мир исчез так же быстро, как и возник, и солнечный день вместе с переполненной площадью вновь обрушился на меня.
  
  Глава 13
  
  план бьётся в судорогах
  
  Похоже, клятва не солгала насчет пары секунд. По крайней мере, когда я открыла глаза, мадам Лилит стояла почти в том же положении, в каком я её запомнила, когда раскусывала магическую пилюлю. Руки всё ещё протянуты ко мне, пальцы скрючены, как когти хищной птицы.
  Притихшая толпа и все, кто был на помосте, смотрели на меня. Я лишь надеюсь, что не дергалась, как накануне Глюттон Медоречивый. Вообще-то неприятных ощущений в теле в процессе не было. Я чувствовала лишь досаду и смутный стыд, оттого что кто-то непрошеный теперь посвящен в то, во что я не собиралась никого посвящать. Внутреннюю сторону запястья защипало. Там как раз закончили проступать витиеватые буквы 'З' и 'К', последним росчерком сплетясь в вензель. Глюттон Медоречивый сдержал слово! Да и как бы он его нарушил без риска для жизни? Я получила официальное гражданство Затерянного королевства.
  - Клятва принесена, принцесса прошла испытание, - раздался в тишине его полный торжества голос. - Пора переходить к следующей части - показу.
  Мадам Лилит наградила принца налитым кровью взглядом и, издав захлебывающийся смешок, метнулась к хрустальной жабе.
  - Только через твой труп! Никто не узнает, что в этом свитке!
  В руках у неё что-то сверкнуло. Глюттон Медоречивый, сообразив, что она затеяла уничтожить документ, быстро подставил тросточку. Первый советник запнулась и распласталась на помосте в двух шагах от жабы, но мигом подтянулась на локтях и с рычанием поползла к цели. Принц попытался остановить её, схватив за лодыжку, но получил пяткой в глаз и с воем откатился, прижимая к протезу ладонь. Когда он её отнял, все увидели, что кровеит треснул, покрывшись паутиной лучиков. В месте разлома камень искрился, и из него сыпалось что-то похожее на мерцающую алую пудру.
  Мадам Лилит вскочила на ноги, сняла жабу с подставки и, покраснев от натуги, подняла её высоко над головой:
  - Тебе она не достанется, мерзкий интриган! Она никому не достанется!
  Я сделала движение к ней, понимая, что всё равно не успею, и жаба сейчас разлетится на миллиард сверкающих осколков. Ещё несколько человек тоже шевельнулись, но большинство замерли в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от реликвии, которой осталось жить считанные секунды. В толпе заголосили, запричитали.
  - Нет!
  - Остановитесь...
  - Это же древняя святыня!
  Мадам Лилит стояла, тяжело дыша, с занесенной над головой жабой, и обводила ненавидящим взглядом толпу. Волосы всклокочены, на платье болтаются оторванные рюши, локоть украшен полученной при падении ссадиной.
  Она размахнулась, но тут большая рука придержала её.
  - Одумайтесь, моя королева, - тихо сказал Эол Свирепый. - Вместе с этой жабой из мира уйдут последние крупицы древнего волшебства и мудрости. В мои времена такие водились тысячами, а теперь эта одна из последних.
  - Пусти! - взвизгнула мадам Лилит. - Убери лапы, пустоголовый чурбан!
  Лицо Эола Свирепого потемнело. Внезапно над площадью пронёсся резкий звук. Мадам Лилит не сразу поняла, откуда он доносится, и одной из последних подняла глаза. Рот первого советника открылся, руки задрожали. В этот момент жаба снова квакнула - звонко, на всю площадь. И, если первый звук не слишком походил на традиционное кваканье - всё-таки она не практиковалась тысячу лет, - то второй был на него похож ещё меньше. Такой можно услышать, если встряхнуть сервант с сотней хрустальных бокалов на полках.
  Не дав никому опомниться, возмутительница спокойствия спрыгнула на помост и убралась подальше от первого советника.
  - Ловите её! - завопил Глюттон Медоречивый, перестав кататься по полу.
  Несколько стражников поспешили исполнить приказ, но столкнулись лбами, пажи заметались, послы бестолково засуетились, а Марсий расхохотался.
  Жаба ловко ушла от преследования и запрыгнула на самый высокий из громоздившихся рядом с троном даров - золотую корягу с листочками из пластин малахита, - широко раскрыла пасть и одним движением челюсти проглотила свиток.
  Бежавшая к ней мадам Лилит повалилась на колени и простерла руки, потрясенно глядя на изувершу. Глюттон Медоречивый издал какой-то совершенно нечеловеческий вопль. Оставив их разбираться с жабой, я метнулась к Марсию и подергала браслеты, которыми он был прикован: массивные, испещрены узорами и хитро встроены в трон. Король отшатнулся.
  - Я не заодно с ними, Марсий, - сказала я, но он, кажется, не поверил, только что-то прошипел сквозь зубы.
  На нас не обращали внимания. Все смотрели на золотую корягу. Внезапно жаба издала булькающий звук и выплюнула ком хрустальной бумаги. Он покатился по помосту и остановился у края, сверкая и переливаясь на солнце.
  - Новое предсказание! - закричал кто-то.
  Видимо, на этом вещунья посчитала свою миссию выполненной, потому что спрыгнула с возвышения, в два присеста преодолела помост и сиганула в толпу, раскинув лапки и зажмурившись в блаженстве полета. Народ с визгом бросился врассыпную. Ловко приземлившись, она поспешила прочь такими же гигантскими скачками. Все почтительно расступались перед ней и кричали счастливые напутствия вслед.
  - Взять её! - опомнилась первый советник.
  - Остановите, чего же вы стоите! - рычал Глюттон Медоречивый, хватая стражников и толкая к лестнице.
  Их приказ кинулись выполнять, но народные ряды моментально сомкнулись.
  - Прочь! - гремели стражники, пытаясь расчистить дорогу и потрясая саблями.
  - Разойтись!
  Гости праздника нехотя подчинялись, при каждом удобном случае чиня препятствия. Пока стражники с трудом продирались сквозь толпу, беглянка уже доскакала до края площади. Ещё пару раз сверкнула и исчезла за домами.
  Я отвернулась и снова потрясла браслеты Марсия, потом тщательно осмотрела их. Как же работает механизм? Идеальные обручи, ни лазейки, ни скважины, ни трещины, но как-то же они должны сниматься!
  - Можете помочь? - в отчаянии обратилась я к Эолу Свирепому, провожающему ускакавшую добычу улыбкой.
  Он неуверенно взглянул на меня, потом на мадам Лилит.
  - Ну же! Неужели вы не видите, что она из себя представляет! И за такую королеву вы готовы биться и отдать жизнь? Такую правительницу хотите для этой страны?
  Как только стало ясно, что жабу не догнать, мадам Лилит, Глюттон Медоречивый и ещё несколько человек вспомнили про предсказание и одновременно кинулись к хрустальному кому. Перевес был на стороне первого советника, но проворнее всех оказалась маленькая золотоволосая фигурка. Она в последний момент увела ком из-под носа мадам Лилит.
  - Кен! - обрадовалась я, узнав в 'паже' племянника Жмутса.
  Услышав своё имя, мальчик вздрогнул, но не стал останавливаться и подбежал к приготовленным для просмотра зеркалам.
  - Посиди здесь, - велела я Марсию и, лишь поймав его раздраженный взгляд, сообразила, что это было лишнее. Не тратя времени, подскочила к Кену и помогла ему расправить бумагу.
  - Скорее, надевайте гляделки! - крикнул он в толпу.
  Послы, воспользовавшись моментом, спешно покидали помост. На нас с разных сторон неслась добрая дюжина стражников. Впереди вдруг выросла надежная гора.
  - Спасибо! - шепнула я в спину Эолу Свирепому.
  - Просто покажите его всем, - прогрохотал он, не оборачиваясь. Стражники в последний момент затормозили, сложившись колодой карт.
  Я кивнула Кену, и он повернул зеркало под нужным углом. Над помостом возник огромный полупрозрачный лист. Он мерцал и искрился, словно был покрыт алмазной крошкой, и вмещал плотные ряды значков в виде лягушат - совершеннейшая тарабарщина. Многие в толпе уже надели гляделки и теперь вчитывались в содержимое. Я повертела головой и заметила неподалеку сиротливо лежащую коробочку. Мадам Лилит обронила свою пару гляделок в процессе всей этой возни. Я осторожно поместила чешуйки на глаза и тоже задрала голову. Цепочки лягушат вмиг выстроились в связные фразы.
  
  Последний из Фьерских уселся на трон,
  В стране он устроил разгром и дурдом.
  Тогда лишь законным монархом он станет,
  Как только готовность делами докажет.
  И в случае этом скажу, не тая,
  Лучшего вам не сыскать короля.
  
  Кен для верности зачитал предсказание звонким голосом. Когда он замолчал, площадь накрыла тишина. Глюттон Медоречивый стоял, как громом пораженный, мадам Лилит перестала дергаться, повиснув под мышкой у Эола Свирепого (в столь неудобное положение её вогнали попытки прорваться к нам с Кеном в обход великана). Благоговейную тишину нарушил пожилой гоблин в первом ряду:
  - Вы чувствуете эту чудовищную вонь?
  Вопрос заставил многих очнуться. Стоящие рядом с ним согласно закивали, две дамы дружно прижали подолы к носу. Гоблин был прав: ветер принёс невообразимый запах - так могла бы пахнуть гигантская мышь, скончавшаяся в грязном носке великана. И непередаваемое амбре только усиливалось, накатывая волнами, расцветая новыми оттенками вони. Но участников действа на помосте занимало сейчас совсем другое.
  - Шарлатан! - завопила мадам Лилит, умудрившись вывернуться из хватки Эола Свирепого, и ткнула пальцем в Марсия. - Самозванец! Мошенник!
  Марсий откинулся на спинку трона, устроился поудобнее и принял царственный вид, будто и не было унизительных оков.
  - Вижу, вы действительно ответственно подошли к выбору подарка, бывший первый советник, - процедил он. - Отыскали хрустальную жабу, подтвердившую моё законное право на престол. Впрочем, могли и не утруждаться.
  - Не слушайте его! - Мадам Лилит подбежала к краю помоста и зашарила глазами по толпе. - Он узурпатор, наглый выскочка! А жаба с ним в сговоре! - Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и ответом ей была гробовая тишина. - Не верьте ему, верьте мне! Это не тот свиток. - Её лепет становился всё менее связным и всё больше напоминал выкрики сумасшедшей. Растрепавшиеся волосы, порванное платье и дергающийся глаз довершали сходство. - Мадам Лилит обернулась к начальнику стражи. - Чего стоите? Догоните жабу, устройте облаву. Должен же быть от вас хоть какой-то прок! Только попадись мне эта земноводная лгунья, уж я-то сумею вытрясти из неё всю правду! И кто-нибудь, заткните его уже!
  Последнее относилось к Мадонию Лунному, сопровождавшему её речь надрывной трелью. Зря она: принц умело подчеркивал особо драматичные моменты.
  Эол Свирепый, не глядя, зажал струны рукой. Лира замолкла с огорченным треньканьем. Откуда-то снизу донёсся глухой шум.
  Мадам Лилит вновь повернулась к смущенно молчащей толпе, перебегая взглядом от одного лица к другому. Речь не возымела действие.
  Собравшиеся отводили глаза и кривились.
  - Довольно, мадам Лилит, - громко сказал Глюттон Медоречивый, непринужденно отряхивая костюм и прикрывая поврежденный протез, - вы уже достаточно выставили себя на посмешище. - Он повернулся к Марсию. - Ваше Величество, надеюсь, у вас не возникло превратного впечатления о моей роли в произошедшем. Я не имел ни малейшего представления о том, что она задумала. - Принц доверительно прикрыл рот с одного боку ладонью, но последующие слова слышала вся площадь. - Похоже, бедняжка тронулась умом - даже называет меня своим дядей. Я всего лишь подыграл... Она сообщила, что подготовила подарок, но я и помыслить не мог...
  - Не волнуйтесь, - холодно прервал Марсий, - вы вполне четко обрисовали свою роль, упомянув, что ждали трона десять веков.
  Значит, не у одной меня такой острый слух.
  Король повернулся к стражникам, которым оставалось только посочувствовать - столько приказов от самых разных лиц они сегодня получили, - и дернул подбородком в сторону заговорщиков:
  - В темницу этих двоих.
  - Только посмейте, - прошипел Глюттон Медоречивый, стряхнув с плеча пальцы одного стражника и огрев тростью второго. К мадам Лилит приблизиться побоялись.
  Откуда-то снизу снова донёсся невнятный шум и толчки, как будто таранили стену. Интересно, что это?
  Кен нащупал мою руку и шепнул:
  - Я всё сделал правильно, Ливи?
  Я ласково потрепала мальчика по голове:
  - Ты просто умница, Кракен.
  Он скривился.
  - Так меня Жмутс называет. Для друзей я Кен.
  - Хорошо, Кен, - улыбнулась я и пожала ему руку в ответ.
  Я хотела спросить, как он здесь очутился, и как сумел притвориться пажом, но тут вперед выступил старец в белой хламиде и с витыми рогами, спускающимися почти до земли, приковав всеобщее внимание. К груди он прижимал тяжелый том в кожаной оплетке, инкрустированный бериллами и изумрудами - я вообще не припомню Амброзия Высокого без книги в руках.
  - Если позволите, - обратился он к Марсию, - то технически вы ещё не король. Сей статус, как все мы слышали, вы обретете лишь тогда, когда докажете, что достойны трона... что готовы к нему, - мягко поправился он. - А всё, что я видел до этого момента, доказывает обратное.
  Лицо Марсия окаменело. Я ожидала, что он осадит старика, как сделал это ранее, но он сидел с чрезвычайно прямой спиной и молчал.
  - Вот видите! - ухватилась за его молчание мадам Лилит. - И этот мальчишка ещё замахивается на управление королевством? Да он сам не знает, что ему нужно!
  Она закашлялась, накрытая новой волной вони, и поспешно уткнулась носом в рукав. Половина присутствующих сделали то же самое.
  - Если и это местный обыщай, то мне сдесь яфно не место, - пропыхтел неугомонный Парикастый соседу. Тот задержал дыхание и так покраснел от натуги, что цвет щек сделался под стать цвету костюма.
  - Вот эти, вонючки! - завопил какой-то малыш, тыча в ближайший пучок орхипетов. Застигнутые врасплох, цветы выдали новую порцию чудовищного запаха. Присутствующие не просто ощутили его, но даже увидели, когда от лепестков поднялось облако неприятного болотного оттенка. Цветы покраснели, потом побледнели и вообще пришли в явное замешательство, принявшись менять оттенки так быстро, что рябило в глазах. И палитра отнюдь не радовала ценителей прекрасного. Наверное, цветы и сами это понимали, потому что покрылись от волнения прыщиками и пятнами. Запахи тоже не стояли на месте, на смену приторной ванили, от которой слипались ноздри, пришли новые. В тот день гости праздника перенюхали всё, начиная с плесневелого сыра и заканчивая едким уксусом. 'Особенные' тычинки извивались шипящими змейками и даже попытались ужалить стоящую поблизости эльфийку. Она испуганно ойкнула и отскочила.
  - А малой-то прав! - крикнула Длиннозубая Алора. - От травы запашок.
  - Ну, ты удружил, - пробасил горбоносый тролль соседу справа.
  Тот, к кому он обращался, выбежал на дорожку, распихивая всех локтями и пылая праведным гневом. Им был никто иной, как Жмутс.
  - Я требую объяснений! - крикнул он, вертя головой и обращаясь ко всем одновременно. Вид у него был оскорбленный и очень жертвенный. Взгляд проходимца остановился на Кене. Надбровная дуга так яростно сжала монокль, что стеклышко треснуло. - А с тобой мы ещё поговорим. - Ручка Кена задрожала в моей ладони, но мальчик воинственно вскинул подбородок. Однако Жмутс уже забыл о нём и вперил костлявый палец в мадам Лилит. - Вы обещали, что я стану королевским цветочником! Поклялись, что должность у меня в кармане. Вы не можете отказаться от своих слов, - он повернулся к Марсию и перешёл на визг, - я не позволю!
  - Скорее уж королевским начальником выгребной ямы, - хмыкнул кто-то, и остальные поддержали его хохотом.
  Жмутс крутанулся в сторону шутника и сжал кулаки:
  - Кто это сказал? Покажись, лжец и трус!
  В ответ на это в толпе вырос холм.
  - Ну я, - ответил внушительных размеров орк, с хрустом расправляя костяшки.
  Хозяин 'Цветолюкса' изменился в лице, сделавшись под стать своим цветам.
  - Уведите его, - лениво бросил Марсий, и на этот раз никто не стал вспоминать, что он не совсем король.
  К Жмутсу подскочили четверо стражников, явно не из числа его поклонников, и собрались оттащить с дорожки, но их остановил Амброзий Высокий:
  - Погодите. Как вам удалось этого добиться? Что вы сделали с цветами?
  В голосе принца звучал неподдельный интерес естествоиспытателя и вообще жадного до знаний ученого, но Жмутс в ответ разразился ругательствами, решив, что тот над ним смеётся, или же просто в силу скверного характера.
  Тут вновь послышался неоднократно повторявшийся шум, за ним последовало два мощных толчка, и откуда-то снизу вылетела дверь. Пронеслась пару метров по воздуху и приземлилась, чудом никого не задев. Из-под помоста один за другим вышли мои друзья, закрываясь от солнца. Я охнула, сообразив, что шумели всё это время они, пытаясь освободиться из заточения. Наверное, как только я прошла проверку клятвой, магическая печать была снята с помещения, и путь к свободе им преграждала только дверь.
  - Всего-навсего допустил две грубые ошибки, - громко отчеканила мадам Гортензия.
  - А вы, простите, кто?
  Гномка оправила арестантское платье, пригладила волосы и с достоинством ответила:
  - Мадам Гортензия, хозяйка цветочной лавки 'Эксклюзив-нюх'.
  Жмутс чуть не лопнул.
  - Это она! Она что-то сделала с моими цветочками! Всё должно было сработать, он сказал, что сработает!
  Хозяин 'Цветолюкса' попытался вырваться, но добился лишь того, что правый рукав сюртука с треском оторвался, а в рот ему затолкали его же собственный шейный платок.
  Мадам даже не взглянула в его сторону, продолжая почтительно взирать на Амброзия Высокого. Если принца и интересовало, что гномка делала под помостом, то любопытство в отношении орхипетов всё же пересилило.
  - Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду?
  - Всё просто, - пожала плечами мадам. - Во-первых, он использовал два динамичных элемента - ускоренный рост и смену цвета, - тогда как любой уважающий себя и своих питомцев цветочник знает, что это недопустимо, а, во-вторых, добавил к ним новый аромат. В результате мы получаем цветы с неустойчивым запахом, проходящим ускоренный цикл проявления. К примеру, довольно приятный запах ванили через час-другой превращается в навязчивый, ещё через какое-то время в невыносимый, а потом на него наслаивается аромат, допустим, абрикоса, тоже сперва приятным, который в любую минуту может стать...
  - ...запахом подгнившего абрикоса! - восторженно докончил Амброзий Высокий.
  Мадам Гортензия, приятно удивленная, кивнула.
  - А на него, в свою очередь, наложится следующий, куда менее чарующий, и ещё один, и ещё, при этом отголоски предыдущих никуда не исчезают. Вообразите запах полусотни продуктов разной степени разложения, и вы получите то, что мы имеем сейчас.
  - Скормить ему эти цветы! - крикнула румяная торговка, ранее пенявшая Длиннозубой Алоре за нитки.
  Кто-то поддержал идею, но гуманизм возобладал.
  - Вы можете исправить ситуацию?
  Мадам Гортензия поколебалась. Вперед выступила Эмилия и сжала её руку.
  - Мадам справится, - твердо заявила подруга. - Она самая одаренная цветочница в этом, да и в любом другом королевстве.
  - К тому же честная, - добавила я и указала на Жмутса. - Этот человек неоднократно воровал её идеи, а неделю назад совершил самую возмутительную низость: присвоил авторство мечтирисов!
  Над толпой пронеслись шепотки, собравшиеся переглядывались. О мечтирисах слышали если не все, то почти все, такой они произвели фурор. Вокруг Жмутса образовалось свободное пространство, если не считать стражников. Да и те умудрялись держать его, одновременно отодвинувшись как можно дальше. На хозяина 'Цветолюкса' посыпались неприязненные взгляды. Какая-то девочка кинула в него недоеденный бесконечный леденец. Конфета прилипла к сюртуку, и без того пребывающему в плачевном состоянии. Попытки его отодрать привели к образованию дыры.
  Возмущение, прилюдное разоблачение, да и, наверняка, понимание, что терять уже нечего, придали мошеннику сил и наглости. Он выплюнул шейный платок и закричал:
  - Ложь! - Потом оттолкнул стражника и крутанулся, оглядывая площадь и тыча наугад в толпу: - Лжец, и ты лгунья! Вы все лжецы! Мечтирисы мои! И марсипеты тоже! Каждый жалкий цветок в этом городишке принадлежит теперь мне!
  - Да забирай, - брезгливо обронила мадам. - За идею держится тот, у кого она одна. На свете ещё множество прекрасных сочетаний, только и ждущих того, чтобы я их нашла.
  - Если кто и заслуживает звания королевского цветочника, то это мадам Гортензия, - сказал Озриэль, откашлявшись, и наши взгляды встретились.
  - С этим ещё предстоит разобраться, - кивнул Амброзий Высокий. - Обвинения в адрес сего господина очень серьезные и требуют тщательного расследования.
  Мне его подход нравился куда больше, чем полевой суд первого советника.
  - Кто вообще назначил тебя главным? - закричала мадам Лилит, почувствовав, что теряет последние крупицы власти, и выбила книгу из рук старика, но тут же снова очутилась в стальном кольце объятий Эола Свирепого. Великан переместил её под мышку, а второй рукой для верности сгреб Глюттона Медоречивого.
  Дядя и племянница пару раз взбрыкнули и оставили попытки. Зато принялись переругиваться друг с другом, каждый со своей стороны.
  Что-то щекотнуло запястье.
  - Магнус! - обрадовалась я.
  Паук пристроился браслетом на моей руке, как в былые времена.
  - Ты держалась молодцом, Ливи. Как и ты, Кен.
  Вновь окруженная друзьями, я почувствовала себя гораздо увереннее.
  - Мои! Все до единого мои! - продолжал тем временем надрываться Жмутс, уворачиваясь от кляпа. - А он их испортил!
  - О ком вы? - удивился Амброзий Высокий, в котором все и впрямь признали лидера. Произошло это как-то естественно, хотя, в отличие от мадам Лилит и Марсия, он не красовался и не пытался давить авторитетом.
  - Наверное, обо мне, - раздался знакомый голос, от которого моё сердце подпрыгнуло. Мадам Гортензия тоже дернулась и обернулась вместе со всеми. К месту действия быстро шел мужчина в зеленой суконной куртке, штанах из кусочков кожи, с обоймой лекарственных пузырьков на поясе и трехдневной щетиной на лице. В руках он нёс нечто напоминающее петлю, усеянную белыми комками. Люди не сведущие ни за что не признали бы в нём эльфа. Но это вне всякого сомнения был он.
  - Профессор Робин! - радостно крикнула я.
  
  Глава 14
  
  в которой восстанавливается честное имя мадам Гортензии
  
  Меня поддержало ещё несколько голосов, принадлежавших студентам Принсфорда. Профессора травоведения любили все, несмотря на непростой характер и привычку отлынивать от занятий (а, может, во многом благодаря ей).
  Глаза мадам Гортензии радостно сверкнули, а губы шевельнулись, сложившись в его имя, но вслух от волнения не вырвалось ни звука. Эльф коротко улыбнулся мне и группе поддержки из Принсфорда, задержал нежный взгляд на мадам и сосредоточился на помосте.
  - Сир Высокий, - произнёс он, сопроводив приветствие почтительным поклоном.
  Принц ответил не менее учтиво. Наверное, они познакомились в Академии, где сир Высокий, по слухам, теперь тоже преподаёт.
  - Да, именно о нём и говорил! - вмешался Жмутс.
  - Вы можете пояснить, что имеет в виду, этот человек? - вопрос адресовался Робину, но хозяин 'Цветолюкса' вновь влез с ответом.
  - Эльф, которого вы видите, обманом втерся ко мне в доверие и буквально навязал рецепт марсипетов. Он заранее знал, что случится, и...
  - Не вы ли минуту назад говорили, что заслуга их изобретения - целиком и полностью ваша? - вскинул брови пожилой принц.
  - Да, но...
  Некоторые сами роют себе яму, прыгают в неё, а потом упрекают оставшихся наверху за то, что те их вовремя не остановили.
  Запутавшись в показаниях и сообразив, что загнал себя в угол, Жмутс вернулся к первоначальной тактике и принялся щедро осыпать обвинениями и оскорблениями всех подряд. За что и получил увесистый тычок локтем от румяной торговки. Тощий хозяин 'Цветолюкса' от этого едва не переломился и умолк, затравленно глядя на неё.
  Робин в полемику не вступал, спокойно дожидаясь, пока утихнет возня. Когда порядок восстановился, он продолжил ровным голосом:
  - Несколько дней назад я действительно пришёл к этому человеку, но не с той целью, о которой он заявляет. - Слова вызвали удивление, поэтому Робин пояснил. - Стоящая перед вами женщина, мадам Гортензия, - когда эльф произнёс её имя, гномка покраснела, как девочка, - была помещена под стражу по ложному обвинению с его стороны. Я испробовал все легальные способы, чтобы добиться её освобождения или хотя бы увидеться с ней, но всё напрасно. Тогда-то я и обратился к оболгавшему её мерзавцу и попросил отозвать обвинения. Он сделал вид, что согласился, но выдвинул условия...
  Кулаки мадам Гортензии гневно сжались, я видела, что её разрывают противоречивые чувства: презрение к Жмутсу, досада, оттого что Робину пришлось пойти на сделку с врагом, и смущенная радость, ведь эльф сделал это ради неё. Она-то терзалась в последние дни, не получая от него вестей, а Робин пытался вызволить её из заключения.
  - И о чем же он попросил? - не выдержал кто-то в наступившей паузе.
  Глаза Робина и мадам встретились.
  - Рецепты моих цветов, - догадалась гномка и фыркнула.
  Эльф бросил на неё извиняющийся взгляд:
  - Прости, пришлось раскрыть ему секрет огуречных примул и сонной лаванды.
  Названные им цветы были из числа простейших. Робин не мог этого не знать. Наверняка, поэтому и выбрал их. Но для Жмутса и такая малость была недостижима, он умеет пользоваться лишь готовым, а все попытки создать что-то своё заканчивались в лучшем случае посредственно.
  Мадам сделала жест, мол, какие пустяки, и эльф продолжил:
  - Получив, что хотел, этот человек, - подобно мадам, Робин не смотрел на Жмутса и не называл его по имени, - заявил, что никакой договоренности между нами не было, и выставил меня вон.
  Я ничуть не удивилась, зато в толпе послышались такие яростные восклицания, что стражникам пришлось заслонить предмет всеобщего возмущения. Однако парочка гнилых помидор всё же встретилась со спиной Жмутса. Интересно, их наравне с яйцами специально берут на праздники, на такие вот случаи?
  - Так что с марсипетами? - напомнил Амброзий Высокий.
  - Он всучил мне этот негодный рецепт! - выпалил Жмутс, прячась за стражника и, на всякий случай, отодвинувшись подальше от торговки.
  - Это так? - уточнил принц.
  Робин пожал плечами:
  - Наверное, когда я уходил, листок с рецептом просто выпал у меня из кармана, и, наверное, на нём крупными буквами было написано нечто вроде 'Новейший и сверхсекретный рецепт мадам Гортензии'.
  Когда до окружающих дошло, раздался дружный смех. Он нарастал, как приливная волна. Хохотали от мала до велика, хватались за животы, а стражник даже забылся и, утирая слезы смеха, хлопнул Жмутса по плечу:
  - Ну, даёшь, мужик!
  Тот дернулся и ожег весельчака ненавидящим взглядом. Посреди всеобщего веселья он старался сохранить лицо и скрыться за маской высокомерного презрения, но в заляпанном томатами наряде, с всклокоченными волосами и треснувшим моноклем это удаётся далеко не каждому. Жмутсу не удалось. Мадам Гортензия не смеялась с остальными, но и жалости во взгляде не читалось. Теперь она смотрела прямо на клеветника, сложив руки на груди, но словно бы его не видела. Жмутс не смутился - для этого нужно обладать хотя бы начатками совести, а он был напрочь её лишен, поэтому смотрел на гномку с дерзостью опытного лжеца и даже пробормотал что-то оскорбительное.
  - Мерзавец, - прорычал Робин и вскинул над головой принесенную петлю, раскрутил на манер лассо и одним ловким броском накинул на Жмутса. Тот опомниться не успел, как руки оказались прижаты к бокам. Глядя на него, я испытывала смешанные чувства, потому что вспомнила некую принцессу, которую чуть больше недели назад вели через площадь в точно таком же нелепом положении. Только, в отличие от меня, Жмутс это заслужил. - Вот теперь и проверим, кто тут лжец, - удовлетворенно произнёс эльф и повернулся к Амброзию Высокому. - Вы ведь хотели провести расследование? Можем сделать это здесь и сейчас.
  Принц поколебался, но разрешил жестом. Робин ухмыльнулся и несколькими рывками подтянул Жмутса поближе. Я вгляделась в белые комки на лассо и чуть не расхохоталась, узнав в них правдоцвет. Мы с мадам Гортензией, не сговариваясь, переглянулись. Взгляд гномки искрился весельем: обе вспомнили первую встречу, когда она учинила мне самый настоящий допрос, думая, что я покушаюсь на Рудольфо.
  - Это правдоцвет, - громко пояснил Робин собравшимся. - Не столь мощный, как магическая клятва, зато прост в использовании и сгодится, когда нужна быстрая проверка. Достаточно задавать вопросы, на которые нужно отвечать 'да' или 'нет'. Если ответ правдив, цвет останется прежним, если же испытуемый солгал, то... лучше продемонстрирую, как это работает. Начнём с правды. Ваше имя Жмутс?
  Допрашиваемый упорно молчал, поэтому один из стражников ткнул его пикой в мягкое место.
  - Да, - зло выпалил тот. Цветы замигали красным, а в тех местах, где они соприкасались с открытыми участками кожи, показался дымок. Я инстинктивно дотронулась до своих запястий, вспомнив, как жгло и щипало их во время допроса. Жмутс извивался, как муж, застигнутый в чужом шкафу.
  Рот мадам Гортензии округлился. Робин тоже удивился.
  - Вот это да, - пробормотал он и почесал затылок.
  Хозяин 'Цветолюкса' солгал даже насчет имени.
  После секундного замешательства допрос продолжился.
  - Мадам Гортензия когда-нибудь заимствовала ваши идеи? - сурово спросил эльф.
  Жмутс сдерживался до последнего, но когда давление цветов стало нестерпимым, выкрикнул:
  - Да!
  По впалым щекам текли злые слезы.
  Правдоцвет сменил оттенок с красного на зловеще-багряный. Со стороны казалось, что вместо венчиков теперь пылают бутоны огня.
  - А вам случалось выдавать её идеи за свои, как в случае с мечтирисами? - безжалостно продолжил Робин.
  Ответ и его последствия были предсказуемы, наглядно всем продемонстрировав, что собой представляет несостоявшийся королевский цветочник.
  Наверное, имей Жмутс мужество правдиво ответить хоть на один вопрос, признаться в том, что поступил дурно, я не смогла бы считать его всецело плохим человеком. Но он держался за ложь до конца, с непонятным упорством. А, может, и сам уже в неё поверил? Вдруг для тех, кто привык постоянно кривить душой, мир тоже искривляется, и всё в нём наоборот?
  - Довольно, - раздался голос Амброзия Высокого. - В дальнейшей проверке нет нужды. Уведите его. Суд состоится в ближайшие дни, на нём будет вынесено окончательное решение, и определена мера наказания.
  - А как же мой магазин? Что будет с ним? - Жмутс отмахнулся от стражника и указал на стоящего рядом со мной Кена. - И вот это несчастное дитя. Я всё, что у него осталось в этом огромном безжалостном мире. Бросите меня в тюрьму, и мальчик окажется на улице, один-одинёшенек... есть ли в вас хоть капля сострадания? 'Цветолюкс' помогал нам сводить концы с концами.
  Жмутс смахнул несуществующую слезу батистовым платком с золотой монограммой.
  Пожилой принц обернулся, озадаченно глядя на Кена, и на челе отразилась неуверенность.
  - Он мне почти как сын! - продолжал заливаться негодяй.
  - Я не его сын, и никогда им не был! - возмутился Кен. - Он мне даже не дядя. Господин Жмутс или Пустос или Хропус или как-там-его-ещё подкупил судью, чтобы получить надо мной опекунство и присвоить наследство родителей. 'Цветолюкс' по закону мой!
  Всё это он выпалил звонко, на одном дыхании.
  Лицо бывшего лжеопекуна исказилось злобой. Он отбросил платок и выпростал к мальчику руки, словно пытался дотянуться до его горла через всю площадь.
  - Дай только доберусь до тебя, щенок!
  - Этого не случится, - холодно прервал Амброзий Высокий. - Мальчику будет назначен новый опекун.
  - Как насчет опекунши? - поинтересовалась мадам Гортензия, поднялась на помост и встала рядом с Кеном, положив руку ему на плечо. - Моей лавке уже давно требуется смышленый помощник. Не сомневаюсь, Кен прекрасно справится с задачей, если, конечно, согласится. Я же, со своей стороны, обещаю научить его всему, что знаю о цветочном деле, и помогу на первых порах с магазином. А по достижении совершеннолетия он уже сам сможет им управлять.
  Подбородок мальчика мелко задрожал, он поднял голову и накрыл ладонь мадам своей. Гномка ласково ему улыбнулась и нашла в толпе глазами Робина. Тот ей кивнул.
  - Да ты, оказывается, завидный жених, - шепнула я Кену.
  Он в долгу не остался.
  - А я говорил. Но ты всё принцев искала.
  - Значит, это дело улажено, - провозгласил с довольным видом Амброзий Высокий и повернулся к мадам Лилит и Глюттону Медоречивому, которых по-прежнему держал Эол Свирепый. Ученый принц вздохнул, понимая, что здесь решение будет не таким простым. - Что же нам теперь делать? - пробормотал он в задумчивости.
  Реплика была всего лишь отражением мыслей, но посол в алом бархате мгновенно оживился.
  - Как насчет фуршета? Мои часики показывают обед. - Он похлопал по бурчащему животу-арбузу и повернулся к мадам Лилит, торчащей из-под подмышки Эола Свирепого. - В приглашении значился фуршет, а Затерянное королевство славится своими заливными улитками.
  - А ещё пирожками с крольчатиной! - задорно крикнула из толпы хозяйка пирожковой лавки, приятного вида пышечка. Они с послом обменялись заинтересованными взглядами, и в этот момент улитки окончательно проиграли кроликам.
  - Перфая расумная мысль на этом прастнике, - устало поддержал какой-то лысый посол и поднялся с сундучка, который использовал вместо стула. Внутри покоился гигантский оникс в форме яблока, который он часом ранее преподнёс Марсию. Рядом на помосте возвышалась гора кудряшек под два метра высотой. Посол нахлобучил её на голову и снова превратился в Парикастого.
  Остальные гости тоже пришли в движение. Многие подобно ему выбрали дары покрепче и пережидали события, сидя. Один, кряхтя, поднялся из золотой чаши с ручками в виде змей, другой покинул оттоманку и помог встать на ноги коллеге, седенькому старичку, пристроившемуся на коленях хрустальной нимфы.
  Мадоний Лунный принялся задумчиво перебирать струны, и льющаяся из-под его пальцев мелодия настраивала на трапезу. Рядом примостилась какая-то эльфийка, постреливая кокетливым взглядом из-под изогнутых ресниц, и время от времени дергала крайнюю струну, что вызывало на лице покровителя факультета ранимых романтиков мягкую улыбку.
  - Что скажете, Ваше Величество? - обратился Амброзий Высокий к Марсию и запнулся, вспомнив про неопределенность его статуса.
  Взоры обратились к трону, от которого в последние десять минут не доносилось ни звука. Тут же стало ясно, почему: Марсий был занят попытками освободиться, в чем ему активно помогала Уинни. Совместными усилиями им удалось избавить от браслета его правую руку, тогда как левая оставалась пригвожденной.
  - Если уж устраивать суд, то надо всеми, - пропыхтел Глюттон Медоречивый. - И поскольку Его Величество больше не Его Величество, то должен ответить за свои поступки наряду с другими. А мне есть, что рассказать. Или твоя мудрость делает для некоторых исключения, брат?
  Амброзий Высокий нахмурился.
  - Вы слышали жабу, - поддакнула мадам Лилит. - Это всего лишь мальчишка, замахнувшийся на трон не по размеру. Или, может, за последние пять минут он доказал, что достоин править?
  Дядя и племянница переглянулись, вновь сплотившись, если не друг с другом, то против общего врага.
  Ничто так не сближает злодеев, как очередная козня.
  - Судить его! - взвизгнул из-за спин невидимый Жмутс. - Так будет справедливо!
  Площадь заволновалась, по Марсию заскользили неуверенные взгляды. Толпой вообще легко управлять, если проявить достаточную настойчивость и привести пару-тройку убедительных с виду аргументов.
  Марсий отстранил Уинни и оглядел собравшихся.
  - Я не обязан ничего доказывать. Этот трон по праву мой, перешедший от отца, которому он достался от его отца и так далее. Я король и повелеваю всем разойтись. Праздник окончен.
  В голосе не было твердости, которую он хотел продемонстрировать, и люди это почувствовали. Никто не тронулся с места.
  - Тогда вы должны знать, Ваше... сир Фьерский, что трон ковался под Первого короля, - мягко заметил Амброзии Высокий, - и служит законному монарху. То есть слушается его.
  Деликатный намек касался подлокотников.
  Марсий опустил взгляд на прикованное запястье и сглотнул.
  Тут я почувствовала на плечах руки, обернулась, и всё остальное на время перестало существовать.
  - Озриэль! - всхлипнула я, кинулась ему на шею, уткнулась в грудь и прикрыла глаза. Он крепко обнял меня, прижался щекой к макушке и погладил волосы.
  - Всё в порядке, Ливи. Теперь этот кошмар закончился.
  Я только помотала головой и снова слабо всхлипнула. Он ведь не знает про неудачу с магическими щипцами, и про то, что я должна вернуться к Кроверусу. Но Озриэль подумал, что я просто не пришла в себя от потрясений, и только сильнее стиснул, шепча:
  - Всё позади, Ливи, теперь мы вместе, и никто тебя больше не тронет. Ну же, не плачь, любимая. Ой!
  - Не обращайте на меня внимания, - смутился Магнус, переместившийся с моего запястья на плечо ифрита и теперь поспешно семенящий вниз по его спине. - Видите, я сама деликатность.
  Саму деликатность ждала у края помоста некая бабочка восхитительной расцветки. Когда паук удалился, Озриэль осторожно отодвинулся, продолжая обнимать меня одной рукой, и снял согнутым пальцем влагу с ресниц. - Я сделаю, что угодно, только не плачь. Вот, гляди, теперь и у меня такой есть. Затерянное королевство может стать нашим домом, если захочешь. Никто не посмеет выгнать. - Он задрал рукав и продемонстрировал штамп, официально подтверждающий гражданство. Потом погладил моё запястье, где красовался точно такой же, и прижал ладонь к своей щеке. Выходи за меня, Ливи?
  На меня словно кадку лягушек опрокинули. Я мгновенно пришла в себя и отодвинулась. Озриэль продолжал внимательно смотреть на меня:
  - Я серьезно, Ливи. Это не под влиянием момента или той сотни причин, которые ты только что надумала. Причина всего одна: я люблю тебя, и мне не нужен никто другой.
  - Озриэль, я...
  На нас не обращали внимания, поэтому он нежно взял моё лицо в ладони:
  - Ты моя единственная. Я больше никого и никогда не полюблю. Ты ведь тоже меня любишь... правда?
  - Озриэль, это не самый подходящий момент. Кажется, Марсия сейчас разорвут на части.
  - Любишь? - настойчиво повторил он.
  - Я...да, конечно, - я ударила его кулачком в грудь, вытерла остатки слез и заставила себя улыбнуться, - и ты ещё спрашиваешь?
  - Так в чем дело?
  И тут раздался крик. Стыдно признаться, но я испытала облегчение: что бы ни послужило причиной, я обрадовалась отсрочке.
  Все обернулись к источнику шума. Румяная торговка и Длиннозубая Алора дружно надрывались в крике, тыча в небо. К ним начали присоединяться новые голоса: одни кричали от испуга, другие от восторга, третьи не успели разобраться, что случилось, и вопили просто за компанию.
  Десятки рук указывали наверх. Мы с Озриэлем одновременно вскинули головы, проследив направление. В чистой синеве небес, слегка припорошенной пеной облаков, виднелись две точки, поменьше и побольше. Они быстро приближались. Вскоре стало ясно, кто сюда летит.
  - Грифон!
  - И дракон!!
  - Спасайся, кто может!
  
  Глава 15
  
  в которой Марсий делает свой выбор
  
  Последний вопль послужил сигналом, и народ попытался кинуться врассыпную - попытался, потому что выбраться с переполненной площади оказалось не так-то просто. Находившиеся в центре начали напирать на соседей, те, в свою очередь, тщились прорваться к выходу через счастливчиков, примостившихся по краям.
  Настал тот самый хаос, которого я опасалась. Гости праздника бежали, падали, наступали друг на друга и перепрыгивали через лежащих на земле, кадки со зловонными цветами переворачивались, ограждение вдоль ковровой дорожки полегло. Посреди всеобщего гвалта и неразберихи раздался голос Амброзия Высокого. Принц призывал народ не поддаваться панике, но его никто не слушал. Ситуацию спас Мадоний Лунный.
  Покровитель факультета ранимых романтиков буквально взлетел на самую вершину горы подарков и ударил по струнам лиры. От помоста во все стороны прокатилась музыкальная волна, расходясь почти зримыми концентрическими кругами. Воздух дрожал и танцевал. От привычного мечтательно-отстраненного облика Мадония не осталось и следа. Принц был само воплощение музыкальной стихии. Под глазами и на скулах пролегли тени, придав его лицу небывалую выразительность и пугающую красоту. Оно горело от восторга, ярости и нежности, плащ за спиной развевался, берет с пером больше напоминал рыцарский шлем, а пальцы обманчиво невесомо порхали над струнами, рождая звуки, которые достигали не только каждого уголка площади, но, кажется, всего королевства.
  Мелодия ощущалась, как нечто осязаемое, успокаивающее. Меня словно тронул за плечо друг, шепча утешения, и все тревоги отступили. Осевшие в глубинах сердца сомнения и полузабытые обиды исчезли без следа.
  Народ начал останавливаться, ужас на лицах сменялся спокойствием и даже недоумением, как будто люди спрашивали себя, чего же они, собственно, испугались. Крики смолкли. Взгляды вновь обратились к небу, на сей раз настороженно-выжидающие.
  Виновники паники подлетели уже достаточно близко, чтобы их можно было разглядеть. Прежде я видела грифонов только на картинках в книгах. Там же говорилось, что они одни из самых опасных хищников, быстрые и безжалостные. Любимое лакомство - плоть младенцев, но, за неимением оной, сгодится и взрослая особь. Только мясо гномов не слишком жалуют, оно для них жестковато.
  При виде сверкающего серебряного клюва на орлиной голове, мощных крыльев и львиных лап я и не подумала усомниться в правдивости этих историй. А вот летевшего следом встретила ликующим криком, чем немало удивила стоящих рядом, включая Озриэля:
  - Тиберий!
  Вряд ли ящер мейстера Хезария меня услышал, а если бы и услышал, проигнорировал бы в силу вредности характера. Но это был он: Обсидианового, как и его хозяина, невозможно было не узнать. Жители же королевства не знали, кто к ним пожаловал, и что опасаться нечего, поэтому не разделяли моего восторга от появления в городе сразу двух хищников. Какой-то коренастый тролль вскочил на помост и попытался стащить меня вниз с криком:
  - Вот, твари, забирайте, вы ведь за ней прилетели?
  - Убери от неё лапы! - прорычал Озриэль и ударил его кулаком в челюсть.
  Наверное, тролль едва соображал, что делает, потому что и не подумал ответить тем же: потер ушибленный подбородок и остался стоять, с ужасом глядя наверх.
  К нам подбежали Эмилия и Магнус, рядом вилась Арахна. Робин перепрыгнул перила, вмиг очутился подле мадам Гортензии и приобнял её и Кена за плечи.
  - Каратель!
  Мы все дружно обернулись на крик. Оказывается, я не единственная, кого не напугала воздушная угроза. Марсий вскочил с трона и жадно следил за полетом грифона, повторяя взглядом виражи. Если бы не прикованная рука, он бы уже встречал того на полпути. Почему он так рад появлению опасного зверя? Рядом растерянно мяла бусы Уинни. На лице неверие боролось с радостной надеждой. Она пробормотала что-то вроде 'Лемуза' или 'Лемура' - не уверена, никогда прежде не слышала этого слова. Марсий обернулся и выпалил:
  - Видишь, он жив! Я же говорил!
  Юный король совершенно преобразился: бледные щеки раскраснелись, глаза блестят, в выражении проступило что-то мальчишески-задорное. Непривычно было видеть его таким.
  Гоблинша ответила робкой улыбкой и снова уставилась в небо.
  Полуорел-полулев грациозно скользил по небу в потоке света: крылья красиво переливались на солнце, рыжая шерсть на лапах искрилась, заставляя забыть о хищных когтях. Грифон направлялся прямо к помосту, словно притягиваемый потоком музыки, продолжавшей литься из-под пальцев Мадония Лунного. Вскоре ни у кого не осталось сомнений, что его цель - Марсий. Тот же стоял без тени страха на спокойном лице и протягивал к зверю руку. Горожане завороженно наблюдали за действом, последние отголоски паники стихли.
  Никто не понимал, что происходит, сообразили лишь, что нечто волшебное и судьбоносное.
  - Знак! - крикнули в толпе.
  Его подхватили десятки и сотни голосов, пока площадь не начала в унисон скандировать это слово.
  Внезапно кто-то невысокий, но очень юркий метнулся через помост, выхватил у стражника, таращившегося с открытым ртом в небо, арбалет и направил его прямо на грифона. И как только мадам Лилит ухитрилась вывернуться из хватки Эола Свирепого? Тот растерянно заморгал, и Глюттон Медоречивый, в свою очередь, воспользовался случаем и освободился. Когда великан ринулся за ускользнувшей добычей, принц подставил подножку, и преследователь повалился наземь. Это позволило мадам Лилит осуществить задуманное. Она ловко вложила в паз болт, взвела пружину и выстрелила.
  - Нет! - Уинни в последний момент толкнула её, рука дернулась, и арбалетная стрела просвистела в паре дюймов от передней лапы грифона, но следующая уже готова была сорваться вслед за первой.
  - Не делайте этого, пожалуйста!
  Гоблинша выбежала вперед и загородила собой цель. Мадам Лилит это ничуть не смутило. Вторая стрела пролетела, чуть задев плечо раздатчицы, но зверь и на сей раз избегнул встречи с ней, вовремя совершив нырок.
  Я подбежала к бледной Уинни, которая зажимала рану на плече. Неглубокая, но нужно обработать. Озриэль и Робин попытались отнять арбалет у мадам Лилит, началась потасовка.
  Послышалось рычание. Марсий несколько раз безуспешно дернулся, но лишь протащил трон немного вперед, пробороздив канавки в досках. Сидение приковывало короля, как камень, обвязанный шутки ради вокруг лягушки. Лицо монарха покраснело, на глазах от напряжения выступила влага.
  Эмилия охнула, указав на его левую руку - та раскалилась докрасна. Я почувствовала волну сухого жара, от которого затрепетал воздух, как тогда в Шаказавре. Фигура Марсия стала нечеткой, заколебалась, как мираж в пустыне. Рукава занялись, но, не успев толком вспыхнуть, почернели, мгновенно обратившись в пепел. Угольную труху подхватил ветер, развеивая вокруг него темным шлейфом. Вздувшиеся на руках вены казались сделанными из красного стекла, а внутри клокотала кипящая лава. Накал достиг пика, запястье на миг стало текучим и выскользнуло из кольца. Наручник с шипением расплавился и расползся по подлокотнику лужицей. Марсий одним большим прыжком очутился на земле и вонзил в неё руки по локти.
  Земля вздрогнула, заволновалась, послышался низкий нарастающий рев, словно где-то внизу, ворча, просыпался великан, и из почвы выстрелили чугунные лозы, окатив близ стоящих фонтаном камешков, кусками брусчатки и комьями грязи, и тут же устремились вперед, понеслись вдоль ковровой дорожки, как выныривающая из воды форель, на ходу возводя высоченную изгородь. Она дополнялась завитками и мелкими элементами, разрастаясь с необыкновенной скоростью. Никто чудом не пострадал, нескольких только оцарапало. А, может, дело не в чуде? Лозы двигались стремительно, но при этом ловко огибали живые объекты.
  Внушительные шипы поблескивали на солнце. Один такой подцепил Глюттона Медоречивого, оторвав от помоста. Принц забултыхался высоко над землей. Лоза выпустила чугунные прутики, заключив неудавшегося заговорщика в круглую клетку. Тому пришлось скрючиться и подтянуть колени к груди. Тросточка выпала и звякнула о брусчатку. Такая же участь постигла и вырвавшегося от стражников Жмутса, когда он почти добежал до края площади. Лоза подцепила его за ремень на поясе. Мадам Лилит оказалась верткой добычей, сумев избегнуть хватки Робина и Озриэля. Чугунные лианы выстреливали сквозь доски помоста, тянули к ней усики, но ни одна не достигла цели.
  Марсий продолжал стоять на коленях: руки в земле, лицо покрыто потом, грудь часто вздымается и опадает. Он качнулся, едва не упав - маневр отнял слишком много сил, вконец измотав его, - и проводил взглядом пролетевшего над ним зверя.
  Третью стрелу грифон встретил грудью. Она отскочила от бронированных перьев с тихим звяканьем, а в следующую секунду на плечах опешившей мадам Лилит сомкнулись когтистые лапы, и зверь, сделав разворот, взмыл ввысь вместе со своей добычей. Послышался удаляющийся визг. Арбалет выпал у неё из рук, но земли так и не достиг, запутавшись в лозах. Сделав круг над площадью, грифон полетел к Академии. Поравнявшись с самой высокой башней, увенчанной флагом, сделал небольшую остановку. Когда он полетел обратно, в когтях уже никто не бился. Только маленькая фигурка осталась на крыше башенки, хватаясь за черепицу и шпиль, вонзавшийся в облака. До нас не долетали её крики, но их легко можно было себе представить.
  Тиберий меж тем завис над помостом, лениво поводя крыльями, словно охранял нас от других посягательств. Марсий вынул руки из земли и пошатнулся. Лозы резко прекратили движение и послушно замерли. Только местами мелкие побеги завершали цикл роста, и покачивались усики.
  Вся площадь превратилась в чугунный сад. Попрятавшиеся кто где жители и послы робко выглядывали из своих укрытий. Марсий находился на одном конце ковровой дорожки, окаймленной теперь импровизированным ограждением, а грифон мягко приземлился на другом, сложил крылья и направился к нему. Двигался он по-львиному.
  Поравнявшись с королем, остановился. Марсий поднял голову и посмотрел прямо в алые бусины глаз. Грифон ответил немигающим взглядом. Площадь забыла дышать. Вблизи зверь смотрелся до крайности угрожающе. Одним ударом может перебить хребет антилопе, а хищная форма клюва как нельзя лучше подходит для того, чтобы вытаскивать забившихся в нору зверьков, или чтобы вмиг растерзать добычу...
  Марсий медленно протянул к нему руку. Когда дрожащие пальцы коснулись клюва, зверь не отшатнулся. Обнюхал ладонь, ответил приветственным рыком, взрыл лапой землю и боднул его головой в плечо, помогая встать.
  Со всех сторон послышались восторженные смешки и возгласы облегчения. Опираясь на плечо грифона, Марсий поднялся. Было видно, как тяжело королю стоять на ногах. Зверь преклонил колени и приглашающее опустил левое крыло. Марсий помедлил, но вот пальцы потянулись к шерсти, сжали перья на холке, и король ловко запрыгнул ему на спину. Грифон выпрямился и, обведя площадь взглядом, повторил раскатистый рык, на этот раз во всю мощь легких. Он хотел было двинуться прочь, но Марсий его придержал, поискал глазами в толпе и, увидев Уинни, протянул руку.
  - Хватайся!
  Гоблинша стояла, зажимая плечо, хотя кровь уже не текла. При этих словах она судорожно вздохнула и сделала несколько шагов вперед, как во сне.
  - Летим со мной! - повторил Марсий.
  - Куда? - хрипло спросила она.
  - Да какая разница? Куда-нибудь! Подальше отсюда, главное, вместе!
  Уинни помешкала лишь секунду, а потом оттолкнула меня и побежала к грифону.
  - Уинни, подожди! - позвала я. - Подумай, что делаешь! Вспомни, что говорила!
  - К кикиморе всё, что я говорила! - крикнула она, обернувшись на ходу и сверкнув счастливой улыбкой. - Живём один раз!!
  Грифон, рывший от нетерпения лапами землю, не вытерпел и скакнул ей навстречу. Марсий прямо в воздухе подхватил девушку за талию и усадил перед собой. Уинни взвизгнула - больше от восторга, чем испуга, - и вцепилась в холку зверю, который продолжил гигантскими скачками нестись к нашему помосту.
  Марсий обернулся к старику в белом облачении.
  - Вы были правы, сир Высокий! Я не готов к королевству, а королевство не готово ко мне. Прощайте!
  Ученый принц не казался удивленным и не попытался броситься наперерез. Вместо этого он торопливо нашарил в широком рукаве какой-то свиток и бросил ему.
  - Держите, Ваше Величество! Мы будем ждать вашего возвращения!
  Марсий машинально поймал трубочку и заткнул за пояс.
  - Не ждите, я не вернусь!
  Мы всё ещё стояли на помосте. Зверь несся так быстро, что, наверняка, растоптал бы меня, если бы не Озриэль. Он обхватил меня за талию и оттащил с дороги, прикрыв собой. То же сделал и Робин в отношении мадам Гортензии и Кена. Только Эмилия поступила с точностью до наоборот. Она выбежала вперед и замахала руками. У подруги через всю щеку протянулась царапина, волосы растрепались, а подол был порван в нескольких местах - там, где ткань зацепила лоза.
  Я хотела броситься к ней, но Озриэль не пустил:
  - Нет, Ливи!
  Её остерегали со всех сторон, но Эмилия никого не слышала.
  - Марсий! Индрик! - только и крикнула она.
  Марсий, не поворачивая головы, щелкнул пальцами, и в руке что-то сверкнуло. Он коротко размахнулся и метнул этот предмет в землю. В поверхность вонзилось нечто похожее на чугунную молнию с зазубринами.
  И в тот момент, когда казалось, что столкновение с грифоном неминуемо, Эмилия присела и прикрыла голову руками. Зверь в последний раз оттолкнулся лапами от земли, перемахнул через девушку и прыгнул в небо. Я зажмурилась, а когда снова открыла глаза, он продолжал скакать, только уже по воздуху, быстро удаляясь. Наконец перестал перебирать лапами и вверил полет надежным крыльям.
  Небо подернулось румянцем заката, и розовые блики отражались в серебре оперенья. Две маленькие фигурки прильнули к шее грифона, летя навстречу облакам и неизвестности.
  
  Глава 16
  
  про хитрые кольца и нелегкое решение
  
  Только окончательно убедившись, что принцессе больше ничто не угрожает, Якул перевел дух. Он наблюдал за происходящим сверху. Ближе подлететь мешала защита, установленная над городом от чужаков, не имевших официального разрешения на влет, и собственное решение Якула этого не делать. Хватит с него представлений на центральной площади Потерии. Тем более теперь, когда непосредственная угроза миновала, а мейстер остался гарантом против новых неожиданностей. Но даже с такого расстояния он безошибочно выделял в толпе принцессу. Облако золотых волос выдавало её с головой, служа маяком в море народных масс. Естественно, принцесса была в самой гуще событий. И, естественно, рядом крутился ифрит. Якул царапнул седло и сильнее необходимого дернул плеть, разворачивая ящера в сторону замка. Кабиной пришлось пожертвовать ради скорости.
  По дороге он размышлял над последними событиями. Эффектный побег короля на грифоне стал для него полной неожиданностью и перечеркнул предыдущий план, но, главное, что принцесса теперь свободна, и её судьба не зависит от игр претендентов на трон.
  Мейстер очень своевременно оказался в Затерянном королевстве. Интересно, что его сюда привело? Лично они так и не свиделись, общение происходило через послания.
  Получив накануне от него письмо, Якул первым делом хотел сделать то, против чего председатель Драконьего клуба предостерегал - отправиться в Затерянное королевство. Мейстер, предчувствуя порыв, даже не выслал приглашение. Якул не счел это серьезным препятствием и, покинув замок, взял курс на Потерию. В дороге он вновь и вновь перечитывал послание, в котором старший дракон с сухой деловитостью излагал все известные факты, приведшие к нынешнему положению вещей.
  Никаких умозаключений не прилагалось, но послание само по себе было призывом к действию. Якул от души выругался, прочитав о том, что принцессу держат в темнице. Нельзя было спускать все на самотек. Он вспомнил разговор с Хорриблом: 'Принцесса сказала, что решит дела и вернется. Посмотрим, какова цена её слову'.
  Любая другая, может, так бы и сделала. Но эта принцесса привозит катастрофы с собой. На полдороге к столице, немного остыв, Якул снова задумался над словами мейстера:
  
  'Всячески не рекомендую вам являться в королевство, не озаботившись планом. Драконы никогда не вмешиваются напрямую в дела других народов. Своим появлением вы ничего не добьетесь. Политические вопросы требуют соответствующего решения, и только глупцы полагают силу универсальным ключом. Этот узел нужно развязать, а не разрубить'.
  
  Якул вчитывался в строки, чувствуя, что решение близко. И оно наконец пришло. Грифон! Мальчишка, недавно занявший трон, присутствовал при рождении грифона! Ситуация сама по себе беспрецедентная, а в нынешних обстоятельствах играет на руку. Эти животные - редкие гости в центральных королевствах. Они предпочитают держаться окраин и возвышенностей, где никого на многие мили вокруг. Живут и охотятся стаей.
  Якул слышал о случаях, когда грифоны нападали на мелкие деревушки, после чего деревушки становились ещё более мелкими, либо же оставляли по себе единственную память в виде жутких статей в желтых газетенках.
  У любого грифона рождение, наряду с привязкой к стае, - один из самых ответственных этапов жизни. Между ним и первым существом, которого он увидит, вылупившись из яйца, устанавливается эмоциональная связь, нерушимые узы. Грифон будет предан ему до конца жизни. Как правило, таким существом для новорожденного становится мать или кто-то из сородичей. Этот природный механизм призван упрочивать связи в стае.
  Случай с нынешним правителем - исключение. Якул прежде о таком не слышал. Последствия могут быть разными, но не вызывают сомнения две вещи: между Его Величеством и зверем установилась привязка. И второе: грифон никогда не сможет стать полноценным членом стаи. В последнем Якулу почудилась сомнительная шутка судьбы. Интересно, главный грифон стада - вожак или председатель?
  План оформился в голове моментально. Мальчишка будет полным дураком, если откажется обменять всецело преданного ему грифона, способного дать перевес в борьбе за трон, на принцессу и горстку её друзей. По крайней мере, именно это Якул собирался ему предложить.
  Пришлось только сделать небольшую остановку в ближайшем филиале конторы Мартинчика. Сонный клерк, увидев, кто перед ним, вытянулся по струнке и через считанные минуты вынес заказ: корзину, полную яблок. На каждом стоял логотип конторы и рекламный слоган. Бонусом дали десять слов, активирующих тарелку.
  Якул воспользовался ею, едва поднявшись в воздух.
  - Покажи грифона, связанного с правителем Затерянного королевства, - велел он.
   Опасения, что тарелка покажет стаю из нескольких десятков, а то и сотен особей, среди которых придется вычислять нужный объект, не подтвердились.
  Первым в волшебной поверхности возник массивный серебряный клюв. Перья воинственно топорщились на холке. Алые бусины глаз уставились на Якула так, словно могли его видеть. Якул невольно отодвинулся.
  Тут грифон раскрыл клюв и издал громогласный рык, от которого фарфор пошел трещинами, и вишенки на ободке осыпались. Губы Якула растянула улыбка. С теми, кто рычит, он всегда умел находить общий язык.
  Теперь нужно хорошенько осмотреть окружающий пейзаж, чтобы вычислить местоположение.
  Хорошо, что тарелка осталась цела, а в запасе ещё десяток активирующих слов.
  
  ***
  Едва придя в себя, я выскользнула из-под руки Озриэля и бросилась к подруге. Та сидела на помосте, и не пытаясь встать. Когда я её окликнула, даже не повернулась. Я упала рядом на колени и сжала её плечи.
  - Эмилия, ты цела? Это было чистой воды безумие! Он мог тебя ранить!
  Девушка молча подняла лицо с блестящими дорожками слез, и пустота в глазах ответила, что это не имеет значения. Соленая влага продолжала безостановочно струиться. Эмилия уткнулась мне в плечо и разрыдалась, сотрясаясь всем телом.
  - Ливи, он у-улетел, - плакала она, перемежая слова бульканьем. - Ма-марсий улетел, и теперь И-и-ндрик на-навсегда... - она обессилено махнула рукой.
  - Тише-тише, всё будет хорошо, - зашептала я, гладя её по волосам, - вот увидишь, мы что-нибудь придумаем.
  - К-к-аак? Ты же слы-слышала, он не вернёёёётся....
  - Уверен, это не так. Даже если Его Величество сейчас уверен в обратном, - сказал, подходя к нам, Амброзий Высокий.
  Друзья печально обступили нас. Я встретилась взглядом с Озриэлем поверх плеча Эмилии. Ифрит молчал, не в силах подобрать нужные слова, но я знала, что и он глубоко переживает за Индрика.
  Тиберий переместился влево и приземлился неподалеку от помоста. Друзья с беспокойством обернулись. Грифон улетел, но о целях дракона никто не знал.
  - Не волнуйтесь, он не причинит нам зла, - сказала я и жестом пресекла дальнейшие расспросы. - Позже.
  Кажется, дела никогда не закончатся. Скоро предстоят новые объяснения, но они подождут, а сейчас я нужна подруге.
  Тут она сама отстранилась и осмотрелась. Взгляд уперся в предмет, торчащий из земли там, куда Марсий напоследок его всадил. Эмилия оперлась костяшками о доски, поднялась, сошла по ступеням и двинулась к нему.
  - Ты куда?
  Она молча приблизилась к 'молнии' и обошла её кругом. Когда девушка подняла глаза, в них всё ещё стояли слезы, но на губах играла улыбка.
  - Глядите!
  От 'молнии' меж лозами пролегла дорожка, уводящая с площади. Сложив руку козырьком, я проследила направление и поняла, что чугунная тропка тянется ко дворцу.
  - Эмилия!
  Услышав этот возглас, подруга примерзла к месту, а потом медленно обернулась на зов. Из высоких золотых ворот, покачиваясь, вышел некто, одетый совершенно неподобающе случаю: в сюртук из черной кожи с шипастыми эполетами на плечах, сапоги на шнуровке, и с бренчащей связкой амулетов из костей и зубов на шее. Самым впечатляющим был чугунный ежик волос. Эмилия сделала к нему неуверенный шаг, потом ещё один, перешла на бег и, наконец, помчалась со всех ног, раскинув руки и восторженно вопя:
  - Индрик!
  - Эмилия!
  Музыкант ковылял ей навстречу, раскачиваясь, как механическая кукла, и продолжая звать по имени. Ноги переставлялись с трудом. Чугун ещё не до конца сошёл. Это происходило прямо на наших глазах. Покрывавшие лицо, одежду и всё тело металлические островки, поблескивающие в косых лучах солнца, уменьшались и исчезали, как пересыхающие лужицы. Чем меньше их оставалось, тем более плавными и человеческими становились движения. Последний сошел, когда Эмилия очутилась рядом. Индрик раскрыл объятия, подхватил её и закружил, целуя и смеясь.
  Мадам, Кен, Робин, Магнус с Арахной и Озриэль кинулись к ним. Я тоже ринулась было следом, но остановилась, услышав позади хорошо поставленный и до боли знакомый голос.
  - И снова здравствуй, Оливия.
  Оборачивалась я примерно так же, как минуту назад Эмилия.
  - Мейстер Хезарий, я...
  Тут взгляд упал на его спутницу, и я поперхнулась.
  - Вот только не нужно сцен, - поджала губы профессор Марбис. - Если кто из нас двоих и должен бояться, так это я. Кто знает, что ты приготовила на сей раз. В твоей изобретательности сомневаться не приходится.
  Дракон за её спиной развел руками, мол, извини, пришлось ей всё рассказать. Несмотря на сварливый тон, грозный профессор не выглядела рассерженной. Я бы сказала, сон, к счастью, двухнедельный, а не вековой, пошёл ей на пользу: щеки разрумянились, исчезла суровая складка возле губ. В волосах торчал пышный пион.
  - Хорошо выглядите, профессор Марбис, - промямлила я.
  - Кроверус, - поправил мейстер.
  - Будущая Кроверус, - возразила профессор и продемонстрировала мне палец с кольцом, которое любую другую пригвоздило бы к земле: огромный черный камень, прошитый красными капиллярами. - Этот плут надел мне его на палец, прежде чем пробудить ото сна, - недовольно заметила она, но было видно, что недовольство это наигранное.
  - 'Сердце земли' или 'Невестин камень', - подмигнул мейстер Хезарий. - Кольцо с ним невозможно снять до церемонии бракосочетания.
  - О... мои поздравления!
  - Рано. Свадьбу будем играть у меня в замке. Ты, кстати, тоже приглашена.
  - Вообще я считаю все эти пышные церемонии глупостью и пережитком, данью языческим традициям, - вставила профессор. - В мои-то восемьдесят два...
  - Мелюзина привыкла считать драконьими годами, - пояснил мейстер. - В переводе на ваши ей... - Он лукаво прищурился, разглядывая невесту. - Да она совсем ещё девчонка!
  - Так, может, мне найти кого помоложе, старый обормот? - игриво заметила профессор. - Вот хотя бы кого-то из них. - Она ткнула куда-то поверх моего плеча и с явным удовольствием предалась ехидной перепалке с мейстером. Я обернулась.
  Друзья радостно обнимали и поздравляли Индрика. Ветер доносил обрывки фраз и щебетанье Эмилии. Как же мне хотелось присоединиться к их ликованию и знать, что всё позади!
  Индрик, смеясь, освободился из очередного объятия:
  - Погодите, сейчас. - Он блаженно прикрыл глаза и со смачным хрустом наклонил голову сначала к одному, потом к другому плечу. - Как давно я мечтал это сделать!
  Последовал новый взрыв хохота, и поздравления продолжились.
  Озриэль похлопал его по спине, но тут заметил, что меня рядом нет. Повертел головой и посмотрел в нашу сторону, приставив ладонь козырьком. Я знаком попросила его подождать минутку. Озриэль послушно замер, сложив руки на груди и не сводя с нас пристального взгляда.
  - Это и есть ифрит, о котором ты говорила? - проницательно заметил мейстер Хезарий.
  - Да, - покраснела я и снова искоса посмотрела на Озриэля.
  - И он ещё ни о чем не знает?
  - Нет, - вздохнула я.
  Сердце сжалось, как представила реакцию Озриэля на новость о моём возвращении в замок. А потом представила его, обнимающим какую-нибудь ифритку - одну из тех, которых хотела видеть рядом с внуком госпожа Остиопатра: как он отводит с её лица локоны и говорит, что они пахнут ромашкой и лимонником, - и стало совсем грустно.
  Но длилась эта грусть недолго: кольнула и начала вытесняться теплом и смутным предвкушением чего-то. Оно расползалось внутри, как подсвеченный луной туман, наполняющий пустынную залу заброшенного замка, или как мягкая мгла. И из её глубины на меня смотрели два отливающих серебром глаза. Сердце против воли заколотилось быстрее.
  Мейстер смотрел на меня так, словно читал мысли.
  - Ты дашь нам пару минут, Мелюзина?
  Дракон галантно поцеловал руку пожилой даме, и та, милостиво кивнув, направилась к стоящим в стороне горожанкам, в которых я узнала мадам Черату и молоденькую госпожу Амфисбену, профессора музицирования. Они обменялись парой фраз и двинулись туда, где висел в чугунной клетке Глюттон Медоречивый. Гости праздника уже немного оправились от недавних событий и не торопились покидать площадь. Они расхаживали по чугунному саду, с опаской трогая металлические стебли, проверяя их на прочность. Детишки, как всегда, оказались смелее и проворнее взрослых: ватага малышей уже бегала между чугунными лозами, играя в прятки и заливаясь смехом.
  - Значит, вы дракон?
  Мейстер Хезарий обернулся к подошедшему Амброзию Высокому.
  Мужчины пожали друг другу руки и обменялись приветствиями.
  - Я знал одного дракона, но давно, ещё юнцом.
  Ученый принц дернул седую бороду.
  - Неужели? - удивился мейстер. - Тогда вы один из очень немногих.
  Две-три фразы потребовались, чтобы выяснить: знакомый Амброзия Высокого приходился двоюродным пра-пра и ещё с десяток раз прадедушкой мейстера Хезария. После нескольких вежливых реплик, без которых не обходятся беседы хорошо воспитанных джентльменов, ученый принц вздохнул:
  - А теперь вынужден спросить о вещах менее приятных: следует ли мне волноваться за эту юную барышню? Вы намерены увезти её против воли?
  - Нет, - поспешно выпалила я. - Я еду с мейстером по собственному желанию, и мне ничто не грозит.
  Дракон сложил руки на набалдашнике трости и поднял бровь, мол, ему нечего добавить. Принц посмотрел на меня, на него и сообщил:
  - Что ж, тогда вынужден с вами попрощаться. Мне пора наводить порядок. Не волнуйтесь, вы сможете беспрепятственно покинуть наши воздушные пределы, я позабочуь.
  Мейстер поблагодарил, и принц собрался уходить, когда я спросила:
  - Что теперь будет с королевством, сир Высокий?
  Старик остановился и окинул взглядом город: уходящие к горизонту крыши кварталов, вывески сотен заведений, далекие пики гор в сиреневой дымке и башни Академии - на фоне закатного неба они казались вырезанными из бумаги, и в этом взгляде отразилась любовь к родному краю.
  - Затерянное королевство - крепкое. Оно выдержит все потрясения. Сперва приберемся, - кивок в сторону чугунных клеток и башенки, ставшей временным приютом мадам Лилит, - и накормим делегацию. Глядишь, пирожки с крольчатиной помогут изгладить неприятный... осадок.
  - А что с троном? Кто будет править?
  - Поступим, как в былые времена: назначим совет и вверим ему все важные дела до возвращения короля.
  - Но вдруг Марсий не вернётся? Мне он показался настроенным решительно.
  Принц только пожал плечами и устало улыбнулся.
  Ещё раз кивнув напоследок, он отвернулся и направился к стоящей поодаль группе, среди участников которой преобладал профессорский состав Принсфорда. Там же мелькал синий камзол и рыжая борода Эола Свирепого. Я повернулась к мейстеру Хезарию.
  - Не думала, что вы прилетите после того, что рассказал Магнус... - я замялась, - решила, что встреча прошла не слишком гладко. Спасибо, что всё-таки откликнулись на зов!
  - Пришлось сперва уладить кое-какие дела. Но в общем и целом это не меня тебе следует благодарить. - Проследив за его взглядом, я увидела в небе силуэт летящего прочь ящера, но, встряхнув головой, обнаружила на этом месте только облако причудливой формы. И правда: откуда на границе королевства взяться ещё одному ящеру?
  - Вы очень вовремя! Ещё немного, и мадам Лилит удалось бы натравить толпу на Марсия.
  Бывший первый советник и ректор Принсфорда потеряла последние крупицы власти и авторитета в глазах окружающих, что, пожалуй, стало для неё самым страшным из всех возможных наказаний, но люди были уже на взводе, хватило бы и небольшой искры. Появление мейстера Хезария с грифоном предотвратило новую волну беспорядков, а то и спасло правителю жизнь.
  - Правда страна теперь осталась без короля...
  - Она оставалась без него с тех пор, как скончался предыдущий, - резонно заметил дракон.
  С этим не поспоришь: за время своего недолгого правления Марсий не засветился ни в одном подвиге на благо королевства.
  - А те дела, что вы улаживали... скажите, это ведь вы привели грифона?
  Мейстер молча улыбнулся, только чуть качнул головой.
  - Точно, вы! Как вам удалось? Где нашли его? - Меня осенило: - Разговор с Магнусом навёл вас на мысль соединить понятие свободы и грифона? Есть какой-то край, где они водятся?
  - Возможно, когда-нибудь я об этом и расскажу, но сейчас пора лететь. - Мейстер вскинул голову и прикрыл глаза, словно прислушивался к ветру, треплющему длинные бурые пряди. Удовлетворенно кивнул и снова посмотрела на меня. - Готова?
  У меня резко пересохло в горле. Хотелось крикнуть: 'нет!'. Вместо этого я прошептала:
  - Дайте мне ещё пять минут. Я должна... - Я не закончила фразу, пытаясь сглотнуть ком. Он всё никак не сглатывался.
  - Что здесь происходит? - раздалось за спиной. - Почему этот дракон говорит, что тебе пора лететь, Ливи?
  - Жду тебя в кабине, - бросил мейстер Хезарий, продолжая обращаться исключительно ко мне, и многозначительно щелкнул крышкой хронометра. - Но только пять минут.
  Пару секунд я смотрела в спину удаляющемуся дракону, а потом повернулась к Озриэлю. В его взгляде читались ярость, обида, непонимание, а в самой глубине затаился страх. Точно такой же испытывала и я: страх потерять его и всех, кого люблю, а ещё страх перед неизвестностью и неудачей.
  - Озриэль, я...
  - Нет, Ливи, - он выставил ладонь, - не нужно увиливаний и дипломатических приемчиков. Я хочу услышать честный ответ на один-единственный вопрос: тот, который только что задал.
  Рядом начали останавливаться любопытные, поэтому я тронула ифрита за рукав и потянула в сторону, но он резко высвободился и, не понижая голоса, повторил:
  - Я жду. - Повернулся к нескромной стайке и гаркнул: - И плевать я на них хотел! Слышали?! Плевать!
  Те поспешили разойтись.
  Коротко выдохнув, я посмотрела ифриту в глаза:
  - Я должна лететь.
  - С ним?
  - С ним.
  - Обратно?
  - Да.
  - Ты этого хочешь?
  - Дело не в том, чего я хочу...
  - Нет, Ливи, именно в этом, - перебил Озриэль. - Всё в жизни зависит лишь от нашего желания. Если оно есть, то и решение найдётся. Мы справимся с любой бедой, но только вместе.
  - Ты не понимаешь: я должна вернуться, потому что это поможет спасти отца от заклятия.
  - Этот дракон обещал помочь? И тебе не приходило в голову, что это ловушка? Уловка, чтобы увезти тебя?
  - Не он...другой, - я отвела глаза.
  Озриэль понял.
  - Кроверус? - холодно уточнил он.
  Я кивнула. Наступила пауза. Она длилась и длилась, и это молчание было красноречивее любых слов. Звучавшее в нем осуждение заползало внутрь, заполняло легкие, как пух на прядильной фабрике, затрудняя дыхание.
  Наконец Озриэль шевельнулся, подошёл ко мне вплотную, но я всё равно не могла поднять на него глаз, мягко взял за руку и сказал прерывающимся голосом:
  - Не лети с ним, Ливи, прошу. Мы найдем способ помочь твоему отцу, обещаю. От проблем не бывает единственного верного средства. Выходов всегда несколько. Почему же ты выбираешь тот, что ведёт прочь от меня?
  Глаза нещадно щипало. Сильнее всего хотелось плакать от тона, каким это было сказано - полным бесконечной нежности и терпения.
  - Обещаю, я из-под земли достану лекарство для твоего отца. Посмотри же на меня, Ливи.
  Я стиснула зубы, чтобы унять дрожь в подбородке, ещё на миг задержала свою руку в его, а потом прошептала:
  - Прости, Озриэль.
  И, не оглядываясь, кинулась в поджидающему меня ящеру.
  Боялась, что, если обернусь, увижу ещё раз Озриэля и друзей, то не смогу вынести прощания, не смогу улететь. А именно это я и должна сейчас сделать, даже если весь остальной мир против. У меня ещё будет время вымолить прощение, сперва нужно помочь отцу.
  - Оливия, подожди!
  Я узнала голос Магнуса, но лишь прибавила шаг. Он догнал меня у входа в кабину и прыгнул на запястье.
  - Я уже не мальчик, чтобы за тобой бегать. Решила улететь, даже не попрощавшись? Я-то думал, что наша дружба хоть что-то для тебя значит, а ещё я, между прочим, за тебя отвечаю, и... - Тут он осекся, потому что я расплакалась.
  - О, Магнус, - только и смогла выдавить я и поспешно нырнула в тень проёма, боясь услышать за спиной другой голос и другие шаги.
  
  * * *
  Уже сидя в кабине в часе лета от Потерии и в сотый раз проворачивая в голове слова ифрита, я снова и снова гнала от себя вопрос: так ли уж он был неправ, говоря, что я просто не хочу искать другой выход? Неужели я и впрямь придумываю отговорки, потому что сама хочу вернуться туда, куда в первый раз попала отнюдь не по своей воле...
  
  Глава 17
  
  в которой я узнаю много нового про Решальный Горшок и не вернувшихся принцесс
  
  Полет стараниями мейстера Хезария проходил довольно гладко. Надо отдать ему должное, дракон сделал всё, чтобы развлечь дам, одна из которых славится сварливым нравом, другая пребывает в глубочайшем унынии, а третья и вовсе молчит (на сей раз Арахна наотрез отказалась разлучаться с Магнусом и отправилась в добровольную ссылку с ним). Я старалась не показывать, как расстроена, но с таким же успехом можно пытаться пририсовать улыбку грустному клоуну. Мейстер понял моё настроение, но делал вид, что не замечает ответов невпопад, за что я была ему благодарна.
  Профессору Марбис, напротив, не сиделось на месте. Она говорила без умолку, изучала обстановку, сыпала искусствоведческими терминами, критиковала и советовала. Глаза постоянно держала широко открытыми, стараясь даже лишний раз не моргать, и то и дело незаметно щипала себя за руку, чем всякий раз вызывала у меня чувство вины. Мраморный фонтанчик с русалкой она рассматривала особенно долго, потом хмыкнула и целомудренно прикрыла наготу бесстыдницы шалью. Мейстер беспокойно заерзал, наверняка, в сотый раз проклиная про себя господина Трясински, которому был обязан интерьером кабины.
  Профессор взяла в Академии бессрочный отпуск, предупредив перед отъездом мадам Черату. Её мельтешение мне не докучало. Наоборот, избавляло от необходимости поддерживать беседу. Мейстеру же её присутствие доставляло удовольствие. Он жаждал наверстать упущенные за полвека разговоры. Заметив, что наступила тишина, я обернулась. Профессор Марбис застыла перед раскрытым шкафом, благоговейно затаив дыхание.
  Полки ломились от поэтических сборников, расставленных в алфавитном порядке.
  - Небольшой подарок, - пояснил дракон, беря в руки томик в потемневшей от времени обложке, надпись на которой уже не читалась. - Подумал, тебе захочется отвлечься в дороге. Ничего особенного: пара десятков коллекционных изданий и раритетный сборник 'Страсти по поэтике ', о котором у нас вскользь зашла речь в шестидесятых.
  Небрежный тон никого не обманул. Судя по корешкам и переплетам, в шкафу хранился золотовалютный запас небольшого королевства в книжном эквиваленте.
  Придя в себя, профессор бережно забрала у дракона томик, погладила его с материнской нежностью и вернула на полку, после чего принялась расставлять книги в новом одной ей ведомом порядке, то и дело что-то восклицая и бормоча. Даже всегда аккуратный пучок на затылке выглядел взволнованным. Когда она не откликнулась и в третий раз, мейстер вздохнул и направился ко мне.
  - Похоже, вы лишились компании профессора до конца полета.
  - У нас впереди весь остаток жизни, - пожал плечами он, присаживаясь рядом.
  - Тогда не показывайте ей сразу свою библиотеку, если хотите увидеть в ближайшие годы.
  На неуклюжую шутку дракон ответил вполне серьезно.
  - До свадьбы мы будем жить раздельно. Я уже пригласил лучшего декоратора, чтобы Мелюзина обустроила башню по своему вкусу. Башня - это просто общее название, - пояснил он. - Там вполне уютно, а форма здания может быть абсолютно любой.
  - А ваша принцесса не возражает против новой соседки? - хмыкнул Магнус.
  - Я постарался исключить возможность их встречи.
  В этот момент я как раз подносила последний элемент к башне из печенья, которую возводила на тарелке. Рука дернулась, и вся конструкция рассыпалась.
  - У вас есть принцесса? А как же профессор...
  - Прошу, тише.
  Мейстер быстро обернулся, но, убедившись, что невеста полностью поглощена подарком, снова расслабился. Бросил горсть мелких зефирин в форме бабочек в кофе (Магнус поморщился), отхлебнул, одобрительно крякнул и откинулся на высокую спинку кресла.
  - Мелюзина не терпит упоминания о ней. Она не понимает и не одобряет традицию Решального Горшка. Сколько я ни пытался объяснить, что романтика тут не при чем, и у нас с принцессой деловые отношения, она не хочет ничего слушать. К тому же, считает это архаизмом, ущемляющим права женщин.
  - Она не одинока в этом мнении, - заметил Магнус.
  А я задумалась, не потому ли профессор так долго отказывала дракону: не каждая будет рада делить мужчину с другой, пусть и на деловых началах.
  - Ритуал пленения принцесс придумал не я, - возразил мейстер. - Он существует столько же, сколько и сами драконы. У каждой народности свои обычаи.
  - Но что если обычаи одной народности ущемляют обычаи другой? - нахмурилась я.
  - Традиции на то и традиции, чтобы соблюдаться вне зависимости от чьих-то желаний.
  - Вы сейчас говорите, как Хоррибл.
  - Это он говорит, как я, - проворчал дракон и снова отхлебнул кофе.
  Заметив, что машинально крошу печенье на тарелку, я поспешно отряхнула ладони.
  - Значит, это правда, что у каждого дракона есть принцесса?
  - У каждого члена Клуба, - вскинул палец мейстер и кивнул. - Да, истинная правда.
  - Теперь-то вы можете сказать, что с ними...с нами происходит после ритуала?
  - У всех по-разному. Вариантов в Горшке - неизмеримое множество.
  - Я слышала цифру 'двести тысяч'.
  - На деле их гораздо больше, это усредненное значение. Каждый случай индивидуален, и исход зависит как от самой девушки, так и от дракона.
  Я бессознательно поскребла щеку и, заметив, что собеседник наблюдает, прикрыла её, но поняла, как это глупо, и отняла руку.
  - Позволишь?
  Дождавшись кивка, мейстер наклонился вперед и осмотрел расчесанный участок с тем же тщанием, с каким профессор Марбис сейчас изучала 'Место поэтики в гендерной эволюции'.
  - Давно возобновилось? - поинтересовался он, возвращаясь в исходное положение.
  - Пару часов назад, - нехотя призналась я и сделала вид, что заинтересовалась массивной бронзовой чернильницей. - В прошлый раз вы сказали, что между принцессой и драконом такое... хм, случается впервые?
  Дракон спокойно кивнул:
  - Да.
  - Тогда это, наверное, какая-то ошибка, правда? - с надеждой спросила я. - И вы знаете, как её исправить?
  - Не думаю, что это можно как-то 'исправить'.
  - Сейчас вы так спокойно об этом говорите, но мне показалось, что во время ужина рассердились не меньше остальных, увидев пятна.
  - Я удивился не меньше остальных. Вдобавок решил, что Якул опять допустил какую-то ошибку. Но это я допустил ошибку: забыл, что мы не властны над знаками. И это к лучшему.
  - Как вы можете такое говорить! - вспыхнула я. - Из-за этого столькие страдают.
  - Люди часто страдают от того, что сами же и надумывают. - Мейстер взял с тарелки уцелевшее печенье и, прежде чем откусить, обмакнул в кофе. - Порой то, чему мы противимся - всего лишь часть общего замысла. Мы не видим картины целиком, а потому отвергаем отдельные элементы, которые в совокупности несут нам благо. Если хочешь знать моё мнение, имей каждый из нас возможность менять ход вещей по своему усмотрению, мир стал бы намного несчастнее. Поэтому старайся избегать преждевременных выводов, Оливия.
  Мне не хотелось с ним спорить, поэтому я вернула разговор в прежнее русло:
  - Так что с принцессами? Вы, наверное, будете смеяться, но... - я замялась, - среди людей, да и волшебных народов бытует мнение, что драконы их пожирают. - Я бросила на мейстера извиняющийся взгляд, как выяснилось, преждевременно: дракон невозмутимо кивал.
  - И такой вариант есть среди прочих.
  - Как?! То есть... - Я сглотнула.
  - Нет, - отмахнулся он. - Тебя не станут есть.
  Его слова не слишком-то утешили. Память услужливо подставила котел, в котором спокойно уместилось бы с десяток таких, как я, и белые колпачки поварят.
  - Пункт остался, но от самой процедуры отказались. Когда выпадает этот вариант (что случается нечасто) вместо девушки члены клуба съедают символический каравай, испеченный в форме принцессы, как дань традиции. По желанию его можно заменить на муляж из любых других съедобных ингредиентов, от которых у драконов не случится несварения. - Мейстер поморщился и потёр область печени. - Неощипанная лебединая шея и зубы из натурального жемчуга у последней стали неприятным сюрпризом.
  Его прямой ответ рассеял подозрения. В случае чего, можно будет пустить в расход марципановых принцесс из подземелья. А что если их изготовили как раз на такой случай?
  - Какие ещё есть пункты?
  - Принцессе может быть велено, что угодно: от 'решить ребус' до 'выбрать с пляжа все гальки серого цвета'.
  Какой своеобразный юмор у Горшка.
  - Но если принцесс не едят, почему ни одна из них не вернулась?
  - Дай-ка подумать: во-первых, исполнение воли Горшка нередко занимает порядочно времени: месяцы, годы, порой всю жизнь. - Я нервно почесала подбородок, представив, как, уже старушкой, собираю у подножия скалы серую гальку, а Кроверус ворчливо покрикивает на меня, грозя клюкой. - Во-вторых, многие считают это лучшим приключением в жизни, долгожданным глотком свободы в пустыне бессобытийной жизни. Ну, и, в-третьих, принцесса физически не может вернуться домой из-за заклятия Неискания. Это гарантия того, что она не сбежит, пока не исполнит свои обязанности.
  Последнее было сказано вскользь, после чего дракон попытался сменить тему, но я мгновенно встрепенулась.
  - Что ещё за заклятие? На меня никто ничего не накладывал!
  - Ошибаешься, это произошло автоматически в тот момент, когда Бессердечный Король поставил росчерк в договоре, передав права на тебя Якулу.
  Вот так раз! Значит, даже если захочу, я не смогу найти дорогу домой и помочь папе, пока не состоится этот нелепый ритуал с последующим Исполнением Воли! И кто знает, сколько на это уйдёт времени, а у моего отца каждый час на счету, если верить мадам Лилит. Я постаралась успокоить себя тем, что найду способ передать ему письмо, в котором опишу, как избавиться от Заклятия Сердцевырывания. Конечно, при условии, что Кроверус сдержит слово и расскажет о нём. Если же нет... Лучше дракону это сделать.
  - Посмотри на всё с другой стороны. В жизни всегда так - когда закрывается одна дверь, открывается другая, предлагая новые возможности: избавление от ига родителей, нередко настаивающих на династическом браке, собственный дом (каждый дракон обязан предоставить принцессе отдельное жильё, размеры и убранство которого зависят от его материального положения и щедрости), шанс найти свой путь в жизни.
  - Каким образом? - недовольно спросила я, всё ещё не отошедшая от недавнего известия.
  - Горшок нередко даёт судьбоносные подсказки...
  Не думай о гальке, не думай о гальке.
  - ... так, одной в его поверхности является способ вызвать фею-крестную, а дальше дело в тыкве, другая вытаскивает из него прялку и веретено, способные превращать солому в золото, третья получает указания научиться готовить превосходное рагу из оленины под брусничным соусом... Моя вот, - быстрый взгляд в сторону профессора Марбис, - пока шила отмеренные Горшком полсотни рубашек из крапивы, нашла себя в дизайне одежды из нетрадиционных материалов. Сейчас экспериментирует, смешивая стили, пытается совмещать моду людей и драконов. Недавно открыла магазин готового платья, ты могла о нём слышать - 'Людодрак'.
  Я покачала головой. Мои знания о магазинах готовой одежды ограничивались бутиком на Бульваре модных грез, где меня пытались обобрать на пятнадцать лет вперед, и лавкой под названием 'Бабушкин сундучок'. Ни тот ни другая не оставили по себе приятного впечатления. Портнихи оно как-то надежнее и гарантирует эксклюзив. Но, может, 'Людодрак' - исключение? Правда над названием ещё стоит поработать.
  - А что если принцесса проигнорирует мнение Горшка и не станет ничего делать?
  - Это не выгодно ни одной из сторон, - покачал головой мейстер. - Девушка всё равно не сможет вернуться домой и будет лишена привилегий. А дракон так и не приобретет статуса полноценного члена общества, соответственно, не сможет участвовать в делах, его не примут ни в одном уважающем себя замке, а имя вычеркнут из истории рода. Подводя итог, он превратится в изгоя. - Мейстер сделал многозначительную паузу, намекая, что не желает такой участи для сына.
  Как глупы порой бывают традиции и слепое следование им даже тогда, когда первоначальный смысл давно утерян!
  - Не волнуйтесь, мейстер. Я пообещала господину Кроверусу, что сделаю всё для его вступления в Клуб, и сдержу обещание.
  Дракон удовлетворенно кивнул, и взгляд из цепкого снова стал просто внимательным.
  - Ещё чаю?
  
  * * *
  Услышав в отдалении вой, я испытала целую гамму чувств, но страха среди них не было, скорее... смутное волнение. Заколдованные стенающие воронки уже близко, значит, мы вот-вот окажемся во владениях Кроверуса.
  Последние четверть часа Магнус помогал профессору Марбис с описью книг (не по собственному желанию, просто она вспомнила его превосходную декламацию 'Счастья на кончике паутины' и потому доверила столь ответственную миссию), а мейстер Хезарий дремал в кресле.
  Услышав завывание, дракон заворчал, потер глаза и потянулся. За время полета мы обсудили немало тем: предстоящий ритуал, окрестности замка, замок, но ни разу - его хозяина.
  Интересно, чем Кроверус занимался в моё отсутствие? Придумывал, как вымолить прощение у Грацианы? Разрабатывал пошаговый сценарий вечера, дабы исключить все неожиданности и обезопасить себя от повторения позора? А его аллергия, тоже начала проявляться? А, может, он окончательно излечился в прошлый раз? Надеюсь, нет: обидно страдать в одиночку, пока дракон наслаждается жизнью без зуда.
  Я вдруг спохватилась, что не предупредила его о том, что возвращаюсь сегодня. Мейстер успокоил меня, сказав, что отправил мышь ещё перед вылетом из Потерии. Я так и не решилась спросить, как отреагировал на новость Кроверус.
  Уже сгустились сумерки, поэтому видимость оставляла желать лучшего. Зато отчетливо слышался голос моря. Оно волновалось и гудело сильнее обычного, словно чуяло приближение грозы. Ветер швырял волны о подножие скалы с невиданной яростью. Отползая, они оставляли на валунах белеющее кружево пены.
  На посадочной площадке нас ждали двое. Вечер скрадывал фигуры, и лишь вблизи я узнала Рэймуса и Хоррибла. На обоих были желтые водонепроницаемые накидки: начал моросить дождь. Громада замка молчала. Горело одно-единственное окошко на третьем этаже, и на краткий миг мне почудился в нём силуэт. В моей башне свет не горел. Интересно, они успели поставить новую решетку или рассудили, что это ни к чему, раз принцесса возвращается по доброй воле? Относительно доброй.
  Небольшой толчок при посадке заставил профессора Марбис очнуться:
  - Мы уже у тебя? - осведомилась она, поправляя перекосившиеся очки.
  - Ещё нет, голубка. Всего лишь небольшая остановка. Высадим Оливию, а сами полетим дальше. Будем дома примерно через час.
  - Как, - пролепетала я, - разве вы не зайдёте?
  Я почему-то была уверена, что мейстер с профессором останутся если не до утра, то хотя бы на ужин, а в их присутствии Кроверусу волей-неволей придётся сдерживаться (в том случае, если он не в духе).
  - Нет, нужно успеть вернуться до наступления ночи. Тиберий знает дорогу к Неназваной горе, как свои семь зубов, но в темноте всегда есть опасность налететь на скалы.
  Люк открылся, и в кабину затянуло промозглый вечерний воздух, пропитанный сыростью и резким запахом прибрежных водорослей. В отдалении громыхал гром.
  - Ну что ж... - я поднялась и протянула мейстеру руку, - ещё раз спасибо за помощь, мейстер Хезарий. Кажется, в последнее время я слишком часто злоупотребляю вашей добротой. Мой долг растёт раз от раза.
  Дракон тоже поднялся. Профессор стояла спиной, но поцеловать руку он не рискнул, просто крепко пожал её и задержал в своей.
  - Будем считать, что мы квиты, если пообещаешь одну вещь.
  Я заколебалась.
  - Сперва скажите, какую, и если это будет в моих силах...
  - Дай слово, что блеснешь на вечере и утрёшь нос Грациане.
  Мои губы против воли разъехались в широкой улыбке.
  - С превеликим удовольствием.
  Он разжал пальцы, и я направилась к выходу. По дороге попрощалась с профессором. Та что-то пробормотала в ответ, не отрываясь от раскрытой книги. Но вот утеря помощника в лице Магнуса её огорчила. Я посадила паука на одно запястье, бабочку на второе и шагнула в завесу накрапывающего дождя, где меня уже встречали слуга и драконюх.
  
  Глава 18
  
  гостеприимство Горы Стенаний и Ужасов
  
  Хоррибл радостно ринулся навстречу, то ли собираясь броситься на шею, то ли просто крепко обнять. Я нисколечки не возражала: при виде доброго морщинистого лица и торчащего из-под накидки носа, на сердце потеплело. Не думала, что буду так по нему скучать! Но слуга в последний момент сдержал порыв, церемонно поклонился и раскрыл у меня над головой зонтик
  - С возвращением, принцесса!
  Рэймус тоже буркнул смущенное приветствие, и мы поспешили внутрь, старательно огибая лужи - на мне были легкие туфли. Зонтик не слишком-то спасал от засекающего дождя, поэтому в холл я вбежала изрядно промокшая. Арахна вспорхнула с запястья и закружила, просушивая крылышки. Магнус встряхнулся, обдав меня фонтаном брызг.
  - Фуф, Магнус!
  Он только лапками развел.
  Хоррибл остался с нами, а Рэймус, исполнив свой долг, поспешил удалиться в ангар к Варгару.
  Пока я отряхивала платье и отжимала волосы, Хоррибл стоял в стороне, неловко переминаясь с ноги на ногу. По всему было видно, что он мучительно подыскивает слова и никак не может их найти.
  Даже близкие друзья испытывают неловкость при встрече после разлуки. А Хоррибл вдобавок не приучен к обществу и дичится тех, кто не проживает в замке на постоянной основе.
  Я решила разбить лед, первой шагнув к нему.
  - Ну же, Хоррибл, не смотри так на меня, - воскликнула я, беря его за руки. - Это я, Ливи, а вовсе не какая-нибудь посторонняя принцесса. И я очень рада тебя видеть!
  Слуга перестал кусать губы и застенчиво улыбнулся.
  - И я рад, что вы вернулись принцесса, несмотря на... - он запнулся и докончил, - дождь.
  Подозреваю, дождь был тут совсем не при чем и подвернулся на языке в последний момент. Я повернулась к пауку, успевшему привести себя в надлежащий вид.
  - Магнус, знакомься, это тот самый Хоррибл, о котором я рассказывала. - Услышав 'тот самый', слуга выпятил грудь. - Хоррибл, Магнус - королевский паук и знает меня всю жизнь. Арахна прилетела с ним в качестве спутницы. Надеюсь, ничего, что я приехала не одна?
  Хоррибл с жаром заверил, что тут рады любым друзьям принцессы Оливии. Подозреваю, притащи я с собой стадо горных троллей, он бы и тогда не возражал. Главное, что вернулась к Ритуалу.
  Когда с приветствиями было покончено, я огляделась, изо всех сил изображая беззаботность, и поинтересовалась как можно более естественно:
  - Хм...а, гм, господин Кроверус дома?
  Вслух прозвучало точно так же, как в голове - ужасно глупо. Нет, я, конечно, не рассчитывала, что дракон бросится встречать меня у трапа с зонтиком, но полагала, что он появится прежде, чем придётся о нём спросить.
  На память пришли обстоятельства нашей последней встречи и расставания в этом самом холле. По коже побежали мурашки, но вовсе не от холода.
  - Хозяин сейчас у себя, сушится.
  - Сушится? - огорошено переспросила я.
  - Да, он летал по делам и вернулся незадолго до вас.
  - Но он знает о моём приезде? Мейстер Хезарий сказал, что ещё несколько часов назад отправил летучую мышь, и... надеюсь, господин Кроверус в курсе, то есть я хочу сказать, с мышью ведь не могло ничего стрястись в дороге и...
  - Не волнуйтесь, принцесса, хозяин осведомлен о вашем прибытии и велел пригласить в библиотеку, но сперва отвести в покои, чтобы вы смогли немного отдохнуть с дороги и переодеться.
  - О, как это... мило со стороны господина Кроверуса.
  Я действительно удивилась. Тот ли это дракон, что готов был за волосы тащить меня на ужин к гостям?
  - Что ж, готова подняться в башню.
  Хоррибл снял с пояса связку ключей на большом медном кольце и тронул пальцем крайние три - крохотные винтики из серебра.
  - Вам вовсе необязательно возвращаться туда. Я подготовил несколько гостевых спален. Вы можете занять любую из них. Начнем осмотр прямо сейчас?
  Сперва я оторопела, а потом, подумав, покачала головой.
  - Благодарю, Хоррибл, в этом нет нужды. Мне будет вполне удобно на прежнем месте.
  - Уверены?
  - Да. Только ничего, если в этот раз мы воспользуемся лестницей?
  - Как пожелаете, принцесса. Прошу за мной.
  - Гляжу, тебя тут и впрямь притесняли и всячески третировали, - шепнул по дороге Магнус. - О, святая Оливия!
  Я бросила на него сердитый взгляд.
  - Наверное, господин Кроверус старается задобрить меня перед ритуалом, отсюда и вся любезность.
  - Ба, кого я вижу! Неужто принцесса вернула свои стройные ножки в нашу обитель мрака и ужаса?
  Призрак встретился нам в одном из коридоров. Он стоял, вальяжно прислонившись к стене.
  За шутливым тоном мне почудилась легкая обида. Как если бы я была гостем, который ускользнул с приёма, не попрощавшись и не поблагодарив хозяев за радушие.
  - Привет, Атрос. Как видишь: я обещала, и вот я здесь.
  Он окинул взглядом нашу небольшую группу и, увидев бабочку, присвистнул. Освещение не позволяло разглядеть и половины её цветов, зато придавало переливам крылышек загадочность и выразительность.
  - А это твои друзья?
  Магнус мгновенно напыжился и переместился так, чтобы загородить собой Арахну. Будь на месте Атроса кто-то другой, меня бы рассмешила его ревность. Но в присутствии призрака ни одна особа женского пола не могла чувствовать себя в безопасности.
  От необходимости ответа избавил Хоррибл.
  - Потом Атрос. Невежливо держать гостей в коридоре. Ты же видишь, принцесса устала с дороги и хочет поскорее подняться к себе.
  Он жестом отодвинул призрака, отчего тот всколыхнулся туманным облаком, и прошёл прямо сквозь него.
  - Какой неприятный тип, - заметил, понизив голос, Магнус, когда мы отошли подальше.
  Думаю, не в последнюю очередь на его мнение повлияло то, что Арахна несколько раз обернула усики назад.
  Бабочка пролетела мимо паука, мазнув его крылышками, и пристроилась у меня на плече.
  - Что значит 'приятный'? - опешил паук. - Что в нём приятного? Как по мне, отъявленный негодяй!
  Прежде чем завернуть за угол, он тоже обернулся, с самым угрожающим видом, но легкомысленный призрак уже испарился. Наверное, пошёл искать Данжерозу, чтобы сообщить ей о гостях.
  
  * * *
  Я привычно остановилась перед дверью, приготовившись ждать, пока Хоррибл отопрёт её заклинанием, но слуга просто толкнул створку и сделал приглашающий жест.
  - Теперь в прежних мерах предосторожности нет нужды, не так ли? - заметил он, правильно истолковав моё замешательство. - После вашего отъезда заклятие сняли.
  Переступив порог, я огляделась. Никакой маскировки в виде камеры, комната уже была на месте. На память пришло первое впечатление и мои страдания от избытка розового в обстановке. Теперь же я внезапно испытала прилив нежности, оглядывая вещи, как старых знакомых. Такое ощущение, что я отсутствовала несколько лет, а не дней. Правда ночь сглаживала впечатление, привнося мягкие краски и приглушая неуместную крикливость обоев.
  Вместо решетки в окне теперь красовался трехчастный витраж, настоящая история в картинках: золотоволосая дева поражает копьем змея, в следующем фрагменте она его добивает и, наконец, стоит у алтаря, правда непонятно, с кем - жениха не видно. Хм, не припомню такой сказки
  Из приоткрытой створки веяло холодом и запахом дождя. Я поёжилась. Хоррибл закрыл окно, подошёл к незатопленному камину, зачерпнул лопаткой из стоящего рядом ведерка угли и кинул в очаг. Угольки мгновенно вспыхнули, рассеяв каскад радужных искр, и в комнате стало заметно теплее.
  - Сейчас разгорятся, - сообщил Хоррибл, усердно помешал их кочергой и поднялся, отряхивая разноцветную золу с одежды. - Кстати, мы провели сюда воду, так что теперь у вас есть своя ванная. - Он указал на дверцу, за которой раньше находился чулан.
  - А где пуфики?
  - Разбрелись, - пожал плечами Хоррибл. - Вскоре после вашего отъезда.
  - У вас все вещи такие...непостоянные? - удивился Магнус.
  - Нет! Просто раньше они были крысами, - ответили мы со слугой хором, переглянулись и рассмеялись.
  Потом Хоррибл предложил нам располагаться, пока сам он сходит за 'всем необходимым'. Всё необходимое состояло из подноса с дымящимися плошками и стопки свежего белья. Первое он примостил на столик, второе на кровать. За время его отсутствия я успела пригладить волосы, переодеться в чистое платье (оно обнаружилось в шкафу, куда я заглянула сугубо из любопытства - один из тех сменных нарядов, что Хоррибл заказывал для меня в конторе господина Мартинчика) и выслушать тираду Магнуса в адрес некоего исключительно неприятного соседа.
  - И вообще, дверь надо бы на ночь запирать!
  - Атрос - призрак, Магнус, какой толк запирать от него дверь?
  - Гм.
  - Но не волнуйся, он не станет вламываться без спросу.
  Насчет последнего я не была уверена, но меньше всего сейчас хотела стычки между пауком и привидением.
  - Он не так уж безнадежен, как кажется на первый взгляд. Попробуй с ним подружиться.
  - Гм.
  - Ну, или хотя бы не ссориться.
  Последнее не было удостоено даже 'гм'.
  Арахна сидела на оконном наличнике, безмолвно рассматривая пейзаж за окном в одно из светлых стеклышек.
  - Завтра днём будет лучше видно, - пообещала я, вставая рядом. - Но я бы, на твоём месте не рассчитывала на спертое от восхищения дыхание. Гора обнесена защитной завесой, она ухудшает видимость.
  Среди принесенного Хорриблом числилась плошка бронзовой саранчи для Магнуса и наперсток росы с натуральным ванильным ароматизатором для Арахны. Каких-то полчаса назад я мечтала о сэндвиче с сочным куском говядины, и Хоррибл словно подслушал мои мысли. Но теперь, при виде бутерброда и аппетитных маковых булочек, я поняла, что не могу проглотить ни крошки.
  Причину долго искать не пришлось: все мои мысли занимало предстоящее объяснение с драконом. Я не знала, чего ждать от встречи, поэтому нервничала. Одна часть меня хотела оттянуть её, тогда как другая подпрыгивала от нетерпения, рисуя в воображении возможные варианты развития событий.
  - Чуть не забыл! - Хоррибл порылся в кармане и положил перед Магнусом грецкий орех.
  - Что это? - Паук дотронулся лапкой до позолоченной скорлупы и тут же отпрянул, потому что половинки с щелчком раскрылись, и внутри что-то блеснуло.
  - Подарок на новоселие.
  Внутри оказался дворец из паутины. В сложенном состоянии он был не больше комочка, но в расправленном представлял собой сложную многоэтажную конструкцию с башенками и подъемным мостом. Специальные петли позволяли крепить его к оконной раме.
  - Мне очень советовали именно эту модель, - сказал слуга. - И удобно: всегда можно носить дом с собой, достаточно просто сложить в чехол. Не нужно всякий раз отстраиваться заново при переезде. Вам нравится?
  - Я в восторге! - признался Магнус совершенно искренне. - Но откуда вы знали, что я тоже приеду?
  - Я и не знал, просто надеялся: после рассказов принцессы мечтал познакомиться с настоящим королевским пауком. А дворец в любом случае можно было бы вернуть в течение двух недель с момента покупки.
  Хоррибл помог Магнусу закрепить новый дом, и чаепитие возобновилось. После этого беседа пошла, как по накатанной.
  Я надругалась над бутербродом, разломав его, но, так в итоге не съев, поднялась:
  - Пожалуй, мне пора.
  - Вы же не проглотили ни крошки, принцесса!
  - Час поздний, не хочу заставлять господина Кроверуса ждать.
  Слуга никак это не прокомментировал, только подлил из крошечного кувшина, похожего на уменьшенный в дюжину раз заварочный чайник, росу для Арахны. А мне гордость не позволила справиться о настроении Кроверуса.
  Направляясь к двери, я оставила Магнуса и Хоррибла полностью поглощенными беседой. Паук, вальяжно откинувшись на шелковой подушке, рассказывал слуге обо всех местах, где побывал, а Хоррибл жадно ловил каждое слово, то и дело восклицая, что читал про это. Не знаю, что на меня нашло, но возле комода я притормозила и, убедившись, что они не смотрят, быстро достала из нижнего ящика 'набор для настоящей принцессы' и мазнула губы вишневой помадой. Уже убирая его обратно, встретилась в зеркале с внимательным взглядом Арахны. Естественно, видеть его я не могла, как не могла со стопроцентной уверенностью сказать, что бабочка наблюдает... просто чувствовала это. Я нервно задвинула ящик и поспешно вышла за дверь, ощущая себя преступницей.
  
  Глава 19
  
  про разговор с драконом и неожиданные последствия
  
  Лишь в коридоре я вспомнила, что вовсе не ориентируюсь в замке так же хорошо, как Хоррибл, но возвращаться в комнату и вновь встречаться с неодобрительным взглядом бабочки не хотелось, поэтому я направилась к лестнице.
  Неодобрительным? Что за глупость. Я не сделала ничего дурного. Ну, накрасила губы помадой, подумаешь! У меня просто губы в дороге обветрились. Понятия не имею, зачем это сделала. Могу и стереть... Я уже потянулась к губам, но передумала. К чему столько шума из ничего. Мне нравится её вишневый запах, только и всего.
  Вскоре, осознав, что окончательно заплутала, я остановилась на одном из лестничных пролетов, огляделась и сообщила темноте:
  - Данжероза сказала, что ты меня признал. Так вот, у меня нет ни времени, ни малейшего желания блуждать по твоим коридорам до утра. Поэтому сейчас произойдёт следующее: я без труда найду библиотеку, после чего так же легко отыщу путь обратно в башню.
  Я немного постояла, прислушиваясь к своему эху и шелесту крыльев где-то под сводами, но замок так ничего не ответил. Вздохнув, я свернула в арку и тихо вскрикнула, обнаружив, что стою перед дверями библиотеки. Она действительно находится за этим поворотом или... замок внял моему ультиматуму? Возвращаться и проверять, окажусь ли вновь на лестнице, не стала. Ни к чему терять время, нужно поскорее разделаться с разговором. Я глубоко вздохнула, машинально поправила волосы и тихонько постучала.
  В ответ не раздалось ни звука, поэтому я просто вошла.
  Лампы в первом зале были притушены, и проступавшие из темноты стеллажи и полки превратили библиотеку в город теней, полный невнятных шорохов и скрипов. В смежном зале, напротив, горел неяркий свет, отбрасывая на пол желтый прямоугольник, и я поспешила туда.
  Кроверус сидел в глубоком кресле, держа на коленях раскрытую книгу. В пепельнице дымилась сигара, рядом стоял бокал, а пламя камина играло на гранях выстроившихся там же бутылей. Ладно, бутылей было всего две. Я вспомнила, как когда-то в шутку представляла его вот так сидящим: пятка правой ноги упирается в колено левой, рядом примостилась кружка какао, а в руках у него томик сказок. У настоящего Кроверуса какао заменял бокал рубиново-красного вина, в остальном было похоже.
  - Добрый, гм, вечер. Я приехала.
  - Вижу, - последовал ответ, и коготь неторопливо перелистнул желтую в прожилках страницу.
  Я подошла ближе и наклонила голову, читая название на обложке.
  - 'Красавица и Страшилище'. Думала, вы знаете эту сказку наизусть, как и любую здесь.
  - Никогда не помешает освежить знания, - ответил Кроверус, опустил книгу, зажав палец меж страниц, и остановил на мне долгий взгляд. Я забыла дышать.
  Оказывается, успела отвыкнуть от пронизывающего эффекта его глаз. Внезапно почувствовала себя бабочкой, насаженной на серебряную булавку.
  Целую минуту в библиотеке слышался лишь шепот огня в камине.
  Наконец, я нарушила тишину.
  - Там всё хорошо заканчивается... в сказке, в смысле.
  - В этом смысле все сказки предсказуемы, - ответил дракон, отложил книгу и указал мне на кресло напротив.
  Я помедлила и присела на краешек. Сделав вид, что рассматриваю корешки книг, я посмотрела на него из-под ресниц и заметила то, что упустила в первые мгновения: серебристые пятна. Пока едва заметные, они покрывали его лоб и уже спускались на щеки.
  И снова молчание.
  - Сделайте уже это.
  Пауза.
  - Сделать что?
  - Накричите на меня, пригрозите испепелить на месте за то, что сбежала, и помашите перед носом плетью.
  Дракон сложил руки перед собой, переплел пальцы и откинулся на спинку. Теперь весь он оставался в тени, только глаза светились из мрака.
  - Хочешь, чтобы я это сделал? - В голосе послышалось веселье.
  - Нет, но... так мне привычнее. К тому же, тогда я буду знать, что самое страшное позади, и можно приступить к нормальному разговору.
  - Разве мы сейчас не разговариваем?
  - Разговариваем. Спокойно так. И это меня пугает.
  После паузы, за время которой краска успела добраться от моих ключиц до ушей, дракон взял со столика одну из бутылей и плеснул в рюмочку в виде бутона розы кремовый напиток.
  - Пей, принцесса.
  Когтистые пальцы подтолкнули бокал через стол.
  - Спасибо, но не люблю вино, оно кислое. У вас случайно нет безалкогольного сидра или яблочного компота?
  - Это финиковый ликер. Он сладкий.
  - А, ну это меняет дело.
  Я одним движением опрокинула в себя ароматный напиток
  - Мм, и правда вкусно.
  - У тебя усы.
  - А теперь?
  - Ещё чуть-чуть осталось. Вот здесь.
  Он медленно протянул руку, дав мне время отстраниться. Я не стала этого делать, и палец прошелся над верхней губой, стирая сладкий след.
  И в тот же миг словно ледяная стена растаяла. От прежнего дискомфорта не осталось и следа. И чего я так волновалась? Всё идёт прекрасно: дракон, как ни странно, в отличном расположении духа, угощает вкусностями и даже не кричит на меня. Я почувствовала, как тепло окутывает изнутри и снаружи, и непринужденно откинулась на спинку кресла.
  - Как здорово, что вы на меня не кричите. Непривычно, но здорово.
  - Мм...
  - Если честно, по пути сюда я нервничала, и по приезде тоже, а в комнате опять. Вообще жутко нервный выдался день, и первая половина не лучше. Хотя в итоге всё закончилось хорошо, это я про дела в Затерянном королевстве. А ещё я решила остаться в своей прежней башне, Хоррибл упоминал? Аа, - я махнула рукой, - у вас же не было времени после этого увидеться. Меня ваш папа, кстати, подвез, вы знали? Хороший он, мейстер Хезарий, строгий, правда, а ещё упрямый - это у вас наследственное - но в целом отличный дракон. Хотя в прошлую среду мне так не показалось, кааак он на вас тогда орал перед всеми! Это ж какой позор! - Тут я спохватилась, прикрыла рот ладошкой и сообщила, раздвинув пальцы: - Надо же мне было так проболтаться! Не хотела напоминать вам о том вечере. Хотя вряд ли вы о нём когда-нибудь забудете, но всё равно не собиралась так в лоб говорить, а тут само вышло. Хорошо, что вы такой понимающий. И немногословный. Вам кто-нибудь говорил, что вы отлично умеете слушать?
  - Тебя трудно перебить.
  - Это комплимент?
  - Факт.
  Я потрясла опустевшей рюмочкой, посмотрела сквозь её призму на дракона и доверительно сообщила:
  - А вот так у вас нос длинный.
  Он отобрал у меня рюмку и отставил подальше.
  - Когда ты ела в последний раз, принцесса?
  - Дайте-ка подумать, - думать отчаянно не хотелось, хотелось нежиться в тепле и хихикать, - в тюрьме. Да, точно, этим утром нам давали на завтрак отварные бобы и яйца всмятку. И несладкий чай. Ваш ликер мне больше нравится. Он похож на вас.
  - Неужели?
  - Да: от него тоже жарко в груди, и голова слегка кружится.
  Конечно, я порой бываю болтливой, но обычно при должном усилии могу заткнуться. Тут же мой поток красноречия не знал преград.
  - А как вам моя помада? - спросила я, поздравляя себя с тем, как ловко увела разговор от опасной темы.
  - Так это ею пахнет?
  - Да, вишня, вам нравится? Я, перед тем как сюда пойти, накрасилась. Мне Хоррибл в наборе подарил, ещё в самом начале, надеялся, что пудра и остальное помогут скрыть аллергию.
  Глаза сидящего напротив полыхнули серебром.
  - А вы можете ещё ликера налить? Вкусный он у вас...
  Дракон покачал головой:
  - Слишком неожиданный эффект. Не хватало только бездыханных принцесс в моём замке.
  - Вы собираетесь меня убить? - игриво хихикнула я.
  - В этом нет необходимости. Завтра ты сама умрешь со стыда.
  - Я вот тут подумала: может, мне называть вас Якул? Это короче, чем Кроверус, и имя у вас, что надо: Яя-куул - звучит! Да и слишком уж официально по фамилии... - Ответ я не узнала, потому что тут же перескочила на новую тему. - А у вас снова началось? - и указала на его пятна.
  - Да.
  - Давно?
  - Вчера вечером.
  - А у меня только сегодня днём, - похвасталась я. - И как, сильно чешется?
  - Терпимо.
  Я вытерла губы, решительно поднялась и покачнулась. Кроверус подался вперед, но я уже выпрямилась, жестом отказалась от помощи и твердо заявила:
  - Я вас поцелую.
  Дракон вскинул брови.
  Тут я спохватилась, вспомнив про девичью гордость.
  - Но это не потому что мне хочется вас поцеловать. Это поцелуй из благородства.
  - Вот как?
  - Да, я вас спасаю - от аллергии.
  - Ценю твою самоотверженность.
  Я махнула рукой.
  - Чего уж там! Подойдите ближе, неудобно тянуться.
  Дракон встал, обошёл столик и остановился напротив.
  - У меня есть идея получше. - В следующий миг пол скакнул из-под ног, а мир перевернулся вверх тормашками. - Сегодня ты хорошенько выспишься, а завтра мы начнем разговор заново.
  - Нет, хочу сегодня! - запротестовала я и стукнула его кулачком по спине. - А хотя ладно, вы правы, так спать хочется. - Дракон поудобнее перехватил меня и зашагал к двери. - А почему вы несете меня на плече? - поинтересовалась я, подметая волосами пол. - В руках романтичнее.
  - Вот поэтому и несу на плече.
  - А?
  Если он что-то и ответил, то я этого уже не услышала, отключившись, когда мы переступали порог.
  
  Глава 20
  
  про полеты наяву и сгорающую от стыда принцессу
  
  Уинни снилось, что она летит. И в этом сне она почти могла дотянуться рукой до солнца. Она подставляла лицо ласкам ветра и бездумно улыбалась, наслаждаясь самыми прекрасными мгновениями в жизни. А потом открывала глаза и понимала, что это не сон. Неужели всё действительно происходит наяву? Вокруг, сколько хватало глаз, простиралось бескрайнее синее небо, ослепляя чистейшей лазурью. Внизу раскинулись вспаханные поля облаков, в прорехах которых мелькали паутины проселочных дорог, леса и затерянные посреди диких просторов деревеньки.
  Иногда облака оказывались сверху или обступали их, погружая мир в жемчужно-молочный туман, промозглый и тревожащий. После него платье напитывалось влагой, а волосы и ресницы покрывались мельчайшей водяной пылью. И тогда Уинни наклонялась к холке грифона, силясь обнять могучую шею, но пальцы соскальзывали с перьев, и на мгновение накатывал острый страх, что она упадёт, как в одном из своих кошмаров, где она тряпичной куклой летела вниз с головокружительной высоты, становясь всё меньше и меньше, пока не исчезала совсем. И вместе с тем Уинни знала, что этого не произойдёт, потому что, в отличие от того сна, она не одна. Словно в подтверждение руки сидящего позади крепче обнимали её, заставляя сердце колотиться где-то в горле.
  - Тебе страшно? - кричал Марсий, перекрывая ветер.
  - Совсем чуть-чуть, - врала Уинни, потому что соврать было легче, чем признаться ему и себе, почему сердце готово выскочить из груди. И сладко и страшно...
  - Сейчас снизимся, - кивал он и подавал грифону знак, трепал того по покрытому лоснящейся рыжеватой шерстью боку, пахнущему потом, солнцем и песком. И зверь слушался, начиная плавное снижение. Между ним и Марсием вообще установилась какая-то особая связь, незримая нить. Уинни даже немного ревновала, хотя сама толком не понимала, кого и к кому.
  Последнюю стоянку они покинули ранним утром, и полёт длился уже около трех часов. Ноги от долгого сидения затекли, шея ныла, а обветренные щеки горели. Сколько Марсий не втолковывал, что нельзя так напрягаться, Уинни не слушала, упрямо цепляясь за холку грифона изо всех сил. Ему-то легко говорить: с детства обученный ездить верхом, он чувствовал себя сейчас так же уверенно, как она, огибая с тяжеленным подносом галдящих подвыпивших клиентов 'Наглой куропатки' в субботний вечерок.
  Вот в чем дело, поняла Уинни. Ей не хватает подноса! С ним было бы проще: привычнее и спокойнее. И руки всегда заняты, нет проблемы, куда их деть.
  За неимением подноса приходилось терзать грифона. Зверю её настойчивость не нравилась, он мотал головой, но на более активный протест не решался. То ли из-за Марсия, то ли потому что помнил, кто помог ему появиться на свет. Уинни нравилось думать, что второе.
  Вещей практически не было. Потерию они покинули без всего, а уверенность в том, что с легкостью добудут пищу, разбилась в первой же деревне о реальность.
  Починяющий сеть старик, которому Марсий протянул вчера драгоценную пуговицу, с интересом покрутил черный бриллиант, потер заскорузлым пальцем, посмотрел на свет и попробовал на зуб. В результате проверки зуб перекочевал в коробочку для будущего подношения феям, а на камне не осталось даже царапины, но продать им муки, баранью ногу, мешок риса и что-то из платья, которое шила его жена, отказался. Зачем горным жителям стекляшки? На них не купишь фураж, не затопишь ими печь, не накормишь детишек и не расплатишься на сельской ярмарке. Вот когда обзаведетесь медяками, возвращайтесь, милостивый господин.
  Правда в итоге их угостили за так, поделившись нехитрым обедом, и даже дали немного провизии в дорогу. Платье Уинни старушка тоже сунула, но уже тайком от мужа (сердце швеи дрогнуло при виде жуткой робы - Уинни специально вызеленила знак бесконечности на груди травой, чтобы нельзя было распознать, откуда они). Платье было стареньким, но чистым, а то что штопанное-перештопанное - так Уинни не привыкать. Она от души поблагодарила добрую женщину за него, и за то, что та обработала царапину, полученную на площади от арбалетного выстрела пигалицы. Если задуматься, давно она не благодарила кого-то от души...
  Уже покидая двор, Марсий отдал пуговицу одному из внуков старика: малыш, похожий на девочку в подметающей землю рубахе, доставшейся от старших братьев, и с мягкими льняными кудряшками до плеч, вылавливал червяков в грязи и скармливал курам. Вот он по достоинству оценил бриллиант, примостив его на самую вершину своей земляной крепости, вокруг которой несли вахту каменные фигурки троллей в шлемах из скорлупок грецкого ореха и с копьями из обструганного камыша наперевес.
  - Лучше б предложил хозяину возвести чугунную изгородь, - хмыкнула Уинни, когда они уже вышли со двора.
  Марсий шутку не оценил. Он вообще становился непонятным, когда дело касалось его дара. То сам красовался, применяя его по мелочам без особой нужды, то вскипал, стоило ей просто об этом упомянуть.
  Еды, что им дали, хватило на остаток вчерашнего дня и сегодняшнее утро: пара ломтей овечьего сыра, печеные яйца глухаря, полбутыли грушевого сидра и крохотный серый кусочек сахара, обернутый в бумагу. Вынув из мешка тяжелый хлеб, больше похожий на камень, Уинни взвесила его в руке и невольно хмыкнула, представив реакцию Марсия. Его Величество привык к белым бриошам, да дутым дрожжевым пузырям, где и муки-то толком нет, а в этот добавили отрубей и картофеля. Работая в таверне, она давно привыкла к таким штучкам, помогающим хозяину нехило объегоривать клиентов. Горным жителям объегоривать было некого - просто им не всегда доводится есть вдосталь. Но к тому времени Марсий, да и она сама, так проголодался, что проглотил всё в два счета, без единой жалобы.
  За время полёта они ни разу не вспоминали события в Потерии, вообще не говорили о прошлом, как и о том, куда летят и зачем. Обсуждали только то, что происходило здесь и сейчас: погоду, место следующей стоянки или что надо бы достать где-то седло.
  - Куда теперь? - спросила Уинни.
  Марсий пожал плечами:
  - В облака...
  
  
  * * *
  Ну и что, пусть спит, девочка устала.
  Да хоть бы и до завтрашнего вечера. Вот перед церемонией и разбудим.
  Видно же, что её совершенно вымотал вчерашний разговор. Каков подлец! Уверен, Оливия держалась стойко.
  Ну, ладно-ладно, не конченый подлец, всё же он принёс её сюда...
  
  - Магнус, с кем это ты разговариваешь? - спросила я, вяло ворочая языком и пытаясь приподнять правое веко. Глаз с этим не справился, пришлось помочь себе пальцем. - Аа, с Арахной...
  Паук переместился на подушку и положил лапку мне на плечо.
  - Не поднимайся Оливия, лучше ещё поспи, тебе надо окрепнуть и набраться сил перед завтрашним ужином.
  Процесс осознания этой реплики занял какое-то время. Голова трещала, как от сотни магнитных бурь сразу, но при этом была неприятно пустой. Я пыталась что-то вспомнить и не могла. Потом попыталась вспомнить хоть что-то. И снова не смогла. Мысли расползались, как намоченная прическа.
  - Почему?
  - Чтобы достойно выдержать испытание Решальным Горшком и показать всем этим драконам, чего стоит настоящая принцесса.
  - Не, - прервала я, - почему мне так плохо?
  Паук и бабочка переглянулись.
  - Вчера был трудный день, - мягко сказал Магнус. - Сперва все эти события в Потерии, потом утомительный перелет и, наконец, непростой разговор с господином Кроверусом.
  Я нахмурилась: разговор? Каша в голове пришла в движение, и откуда-то из гущи выплыло лицо дракона, библиотечные стеллажи, сигара...
  - Мне стыдно, - заявила я.
  - За что? - удивился Магнус.
  - Не помню. И от этого стыдно вдвойне. А ещё я не помню, как вернулась в башню...
  - Тебя принесли.
  - Принесли?
  И тут в мгновенной вспышке вернулся весь вчерашний вечер. Перед глазами встала сцена позора крупным планом, даже в нескольких ракурсах сразу. Я резко села в кровати и сразу же пожалела об этом: рюмочка ликера подпрыгнула к горлу и попросилась наружу.
  В дверь деликатно постучали, в комнату вошёл Хоррибл.
  - О, принцесса, проснулись? Отлично, ээ, выглядите.
  Я перевела взгляд в зеркало. Лучше бы я этого не делала. Такого кошмара не было даже в пик аллергии.
  - Вам принести поесть?
  Меня затошнило уже от самого слова 'еда'. Я помотала головой.
  - Тогда попить?
  Я со стоном упала обратно на подушку и натянула одеяло до самых глаз.
  - У вас цикута найдётся?
  
  * * *
  По зрелом размышлении травиться я передумала и вообще пришла к выводу, что во всём виноват дракон. Ясно же, что он мне что-то подмешал. Магнус прав: подлец! А я-то размякла: добрый он, видите ли, угощает!
  Через час я и насчет завтрака передумала - если его можно было так назвать: уже перевалило за полдень. Выбрала из сэндвича все соленые огурцы, выпила три стакана апельсинового сока (Хорриблу пришлось спускаться вниз за добавкой) и умылась. Сказать, что мне стало лучше, было бы преувеличением, но теперь я, по крайней мере, могла встретиться с драконом.
  Хоррибл принёс от него записку на серебряном подносе. На изящной карточке с виньетками Кроверус желал мне доброго утра (мне даже в наклоне почерка почудилась издевка) и извинялся за своё недопустимое поведение.
  Последнее словосочетание я перечитала дважды и похолодела. Недопустимое поведение? Чего я не помню о вчерашнем вечере?
  Если остальные и заметили, как я изменилась в лице, то не удивились - моя кожа сегодня была богата на цветовые гаммы.
  Я сглотнула и кивком поблагодарила слугу.
  - Спасибо, передайте господину Кроверусу, что я скоро спущусь. - От шока даже снова перешла с Хорриблом на 'вы'. - Куда, кстати?
  - В кабинет, наверное, - ответил слуга в замешательстве. - Он сейчас там, рассылает официальные приглашения на завтрашний вечер.
  Перед уходом я ещё раз изучила в зеркале мешки под глазами и поморщилась от зеленоватого оттенка лица, но пудриться не стала. Пусть Кроверус смотрит на меня и страдает.
  От того, чтобы слуга меня проводил, на этот раз отказалась намеренно: вспомнила вчерашнее общение с замком, и стало любопытно проверить, сработает ли снова. Сработало. Стоило заявить коридору, что он должен закончиться перед кабинетом Кроверуса, как через минуту я уткнулась в соответствующую дверь. Даже слегка растерялась, потому что не успела толком собраться с мыслями и решить, как вести себя. Поэтому ещё минут десять вышагивала туда-сюда перед дверью, настраиваясь на нужный лад и подогревая раздражение против дракона. Потому что если не перенаправить возмущение на него, то оно придавит меня. Щеки и кончики ушей пламенели, сколько я ни пыталась унять румянец, прикладывая прохладные ладони.
  Представила вдруг, как это смотрится: пунцовые щеки на зеленом лице - и отбросила сомнения. Распахнула дверь без стука и заявила с порога:
  - Это бесчестно с вашей стороны!
  Кроверус поднял голову от бумаг и отложил перо.
  - Ты не могла бы начать обвинения с самого начала? Чтобы я знал, в чем конкретно, по-твоему, виноват.
  - Ликер, - отрезала я. - Вы что-то в него подмешали.
  Теперь я знаю, как выглядят оскорбленные до глубины души драконы.
  Кроверус вскочил, опрокинув стул, и вмиг очутился в шаге от меня. Я попятилась.
  - И поэтому ты просила добавки? - прошипел он. - Большей чуши я ещё не слышал! Зачем мне это?
  Парадоксально, но мне полегчало, когда он потерял самообладание. Не то чтобы мне нравилось выводить его из себя, просто с таким драконом я знала, как себя вести, а тот, вчерашний, приводил меня в замешательство и... смущал.
  - Как будто сами не знаете! - выдавила я срывающимся голосом. - А наутро просто присылаете карточку с извинениями за недопустимое поведение, словно этого достаточно!
  Повисла пауза.
  Ещё немножко повисела, а потом Кроверус откинул голову и расхохотался.
  - Так это был вопль оскорбленной добродетели? Не волнуйся, с ней всё в порядке. Из библиотеки я отнёс тебя сразу в башню. Даже целомудренно отказался от предложенного поцелуя.
  Я покраснела так, что к глазам подступили слезы, и едва слышно прошептала:
  - Тогда что вы имели в виду в записке?
  - Что зря предложил тебе напиток. Просто ты выглядела такой растерянной, уставшей, но при этом отчаянно храбрящейся... вот я и решил, что тебе не помешает согреться и расслабиться.
  Краснота в щеках достигла предела, и я поняла, что вот-вот расплачусь. Видимо, дракон это почувствовал, потому что мягко сказал:
  - Откуда мне было знать, что у тебя 'ликеронепереносимость'.
  Я всё же шмыгнула носом, но постаралась замаскировать это под чих.
  - Ликеронепереносимость? - переспросила я, промакивая нос тыльной стороной ладони. - Никогда о таком не слышала.
  - Я тоже. Вернув тебя в башню, снова спустился в библиотеку и проверил в справочнике. Непереносимость финикового ликера, если быть точным.
  Надо же, а я редкая штучка.
  - То есть другие виды мне пить можно?
  - Вполне.
  - На всякий случай, не буду рисковать, - сказала я, подумав, и присела на краешек стола.
  - Ты удивишься, у скольких принцесс встречается этот вид непереносимости, - заметил дракон, пристраиваясь рядом. Правда, садиться не стал, просто прислонился.
  Мы помолчали.
  - Тогда я должна вас поблагодарить, господин Кроверус.
  Я специально использовала официальное обращение - чтобы восстановить психологическую дистанцию. Вообще-то физическая тоже восстановилась: дракон чуть отодвинулся.
  - Из крайности в крайность. За что поблагодарить? - спросил он с подозрением.
  Я провела носком туфли по ковру.
  - За то, что не воспользовались ситуацией.
  Дракон фыркнул.
  - Давай договоримся вот о чем: сделаем вид, что вчерашнего вечера не было, если тебе так легче, хотя не понимаю этой щепетильности. Я же, в свою очередь, не буду напоминать о нём.
  Не будете напоминать, но будете помнить.
  Я вздохнула и протянула ладонь.
  - Договорились, господин Кроверус.
  - Помнится, тебе нравилось просто 'Яя-куул', - сказал он, пожимая её. Я снова вспыхнула и попыталась вырвать пальцы, но он стиснул их, не пуская. - Не удержался, принцесса, - покаялся дракон, - обещаю, что это не повторится. - Склонился и галантно поцеловал руку.
  От изумления я даже забыла, из-за чего сердилась, и впервые в жизни не смогла найти слов. Они были и не нужны - достаточно было смотреть ему в глаза. Кроверус словно не знал, что это вопиющее нарушение приличий, глядеть так пристально. А рядом с ним и я забывала про этикет. Наконец, опомнившись, отняла руку, и на этот раз он не стал удерживать.
  - Мм, прекрасно, значит, договорились, чудно, - сказала я и добавила: Вот. - Машинально прикрыла кисть, словно прятала след поцелуя. - Теперь предлагаю начать тот самый разговор, который мы ещё не начинали, и обсудить завтрашний вечер. А ещё лучше отрепетировать.
  - Хорошая мысль, поддерживаю. - Дракон поднялся.
  Когда я собралась последовать его примеру, он сделал упреждающий жест:
  - Только... вставай аккуратно.
  - Почему?
  - Сзади на твоей юбке сейчас приглашение для господина Виэна. Я как раз писал его, когда ты вошла.
  Я искоса метнула в него взгляд, но дракон был сама невозмутимость. Только в глазах плясали искорки. Я вздохнула и послушалась совета, встав по возможности аккуратно.
  Он отлепил лист - увы, села я на него до того, как чернила высохли, хорошо хоть платье темное - и, не глядя, бросил на стол.
  - Идём.
  - Куда?
  - В трапезную. Репетировать лучше там, где всё и будет происходить.
  
  * * *
  - Признайтесь, вы удивлены? - спросила я по дороге.
  - Чем именно?
  - Что я вернулась.
  Дракон посмотрел на меня из-под ресниц, не поворачивая головы и не сбавляя шага.
  - Нет.
  - Лжете.
  - Ты вернулась за противоядием для своего отца.
  Я чуть не споткнулась и в который раз за сегодняшний день испытала стыд. Про отца я не вспоминала со вчерашнего дня. А ведь прежде и часа не проходило без мыслей о нём.
  - Разумеется. Но это не отменяет того факта, что я сдержала слово, как и обещала.
  Дракон никак не прокомментировал.
  - Вы и теперь мне не доверяете? Даже на самую чуточку больше?
  - На этот вопрос я отвечу, когда завтрашний вечер будет позади. - Он остановился перед дверями в трапезную и распахнул их передо мной. - Прошу!
  Я замерла на пороге, оглядывая зал, из которого в последний раз убегала в такой спешке, и невольно обхватила себя руками. На паркете в нескольких местах темнели обугленные участки - это Кроверус постарался, когда гнался за мной, а ещё остались пятна от какого-то соуса, наверное, Хоррибл не заметил, когда прибирался. Ножки двух-трех стульев несли следы починки старательной, но явно непривычной к такому делу рукой. В остальном... зал, как зал. В нём не осталось ничего зловещего или пугающего. И я шагнула внутрь.
  
  Глава 21
  
  в которой Уинни изнывает от любопытства, и ведётся активная подготовка к Ритуалу
  
  Днем Марсий объявил, что пора делать привал. Для этого выбрали уступ в скале, удачно скрытый от сторонних глаз, так что заметить его можно только с воздуха. Пока Марсий расчищал для грифона участок от веточек и острых камней, Уинни сходила в разведку и обнаружила буквально в двух шагах небольшую довольно сухую пещеру, практически невидимую за пологом ветвей. Она и наткнулась-то на неё совершенно случайно: потянулась снять с ветки налитые ягоды ежевики, предварительно обернув руку подолом от колючек, и заметила тень в скале.
  Запасы съестного у них иссякли, а возможности пополнить не было, поэтому, вернувшись из пещеры, Уинни предложила добыть еду самостоятельно: она соберет ягод, тут неподалеку как раз заросли ежевики и черной малины, а Марсий наловит рыбы в речушке у подножия уступа. Она даже отсюда видит, что форели в ней столько - хоть руками хватай.
  По выражению лица Марсия Уинни поняла, что единственный известный ему способ ловли рыбы - это накалывать её на серебряную вилку, а наиглавнейшая связанная с этим проблема - в какой соус её потом обмакнуть. После недолгих поисков она нашла подходящую палку, обстругала её и потрогала кончик. На пальце выступила капля крови. Удовлетворившись проверкой, Уинни протянула самодельное копье Марсию.
  - Этим действительно ловят рыбу или тебе нравится, когда я глупо выгляжу?
  - Глупо выглядит лишь тот, кто не в состоянии позаботиться о себе, - отрезала Уинни.
  Убедившись, что Марсий отошёл достаточно далеко, она вытащила из-за пазухи свиток и, устроившись на сухом участке травы, развернулась его. Пергамент тотчас начал выгорать, только наоборот. Аккуратные старомодные буквы не исчезали, а проступали, складываясь в строки. По мнению Уинни, старик Амброзий изъяснялся по делу, но слишком уж витиевато. Пока дочитаешь предложение, забудешь, что было в начале.
  
  Ваше Величество (вопреки тому, что было сказано в последнюю встречу, я полагаю это обращение наиболее уместным и подобающим случаю и Вашему положению), этим утром в городе не произошло никаких значимых происшествий из тех, что стоило бы упоминать, если, конечно, не считать инцидента на Подкоряжной улице. Банда неизвестных разбила все уличные фонари, выпустив маковых фей, которые покусали троих горожан. Пострадавшим уже оказана помощь, и, по словам лекаря, к завтрашнему утру галлюцинации полностью прекратятся. Виновников ищут и, предположительно, ими могут быть огры, разгоряченные бесплатным элем в честь Вашего праздника. Гоблин, резчик печатей, проживающий на вышеупомянутой улице, заявил, что видел подозрительную компанию около полуночи, то есть примерно за час до случившегося, когда вышел в круглосуточную пекарню за пирожками с крапивой для своей супруги на сносях (но если вас всё же интересует детальный отчет, составленный дежурным патрулем, Вы сможете ознакомиться с ним ниже). Что касается заседания Совета в Ваше отсутвие...
  
  И так далее, в том же духе.
  
  Описание тяжб и результаты переговоров с послами Уинни пропускала, выискивая самое интересное (вообще-то читать про случаи вроде этого, с ограми, она любила - сразу ощущение, что окунаешься в поток жизни). Теперь в городе всем заправлял Совет Достойных, избранный путем всеобщего голосования и включавший наиболее уважаемых жителей Потерии. Среди таковых засветились профессор Робин (правда он ещё ни разу не присутствовал на собрании по уважительным и не очень причинам, чем вызывал неудовольствие автора письма, ибо последней такой 'уважительной' причиной стало свидание с небезызвестной хозяйкой цветочной лавки) и мадам Черата, а возглавлял его сам сир Высокий. Остальных участников Уинни не знала.
  Решением Совета мадам Лилит и господин Жмутс, также известный под целым рядом вымышленных имен, ожидали суда. На эти его имена были направлены запросы в соседние королевства, дабы составить полную картинку злодеяний и уже на её основании вынести окончательное решение. С сиром Медоречивым всё оказалось сложнее. Во-первых, как особа королевской крови, он обладает дипломатическим иммунитетом и подлежит лишь монаршему суду, либо в отсутствие оного (то бишь монарха) - замещающему его органу, облеченному всей полнотой власти. Но в таком случае прежде его надобно лишить статуса принца и освободить от всех занимаемых должностей, что подразумевает внушительную бюрократическую волокиту и откладывает принятие решения на неопределенный срок.
  Последнюю строку Уинни разве что не по складам читала. Потом как бы за между прочим поинтересовалась у Марсия, что такое волокита. Он посоветовал ей представить кипу бумаг и муху, бьющуюся об оконное стекло.
  Вдобавок споры велись вокруг возраста обвиняемого принца: одни считали, что тысяча лет может служить смягчающим обстоятельством, другие возражали, что десять веков, проведенные в камне, не должны приниматься в расчет. В общем, дело грозило продвигаться со скоростью раненой улитки.
  Такие отчеты глава Совета отправлял трижды в день - утром, днём и вечером, и ещё в промежутках между заседаниями. Но Марсий не прочёл ни один. Развернув в первый раз свиток и сообразив, что в нём, размахнулся, чтобы запустить в облака, но Уинни спасла волшебный пергамент, заявив, что он им ещё пригодится - что-нибудь заворачивать. Марсий уступил, но, когда понял, что она не собирается использовать его по этому назначению, разозлился. Избавиться больше не пытался, просто игнорировал. Однако Уинни от греха подальше держала свиток при себе. Как-никак последняя ниточка, связывающая их с Затерянным королевству, и расставаться с ней не хотелось.
  В заключении старик всегда долго и утомительно прощался на разные лады и перечислял множество имен и титулов. В первый раз Уинни даже не поняла, кто все эти люди. Только потом дошло, что 'все эти люди' - Марсий, так его официально зовут. Ну и ну! И не лень было родителям выдумывать. А она ещё на свою маму за имечко злилась. Интересно, нянюшка его в детстве кликала полным или сокращенным? Пока все выговоришь, уже вечер наступит...
  С последнего раза, когда она заглядывала в свиток, ничего интересного, кроме случая на Подкоряжной улице, не произошло. Политика её мало интересовала, как и Марсия. По крайней мере, так он сказал в тот единственный раз, когда Уинни попыталась завести речь о свитке. Он больше не король, и точка. С этим покончено, всё осталось в прошлой жизни. Чем будет заниматься? Летать. Нет, не надоест. А если надоест, вот тогда и подумает. Поскольку Уинни тоже ещё не надоело летать, настаивать она не стала. Да и ругаться не хотелось.
  Она зевнула и потрясла пергамент. Буквы рассыпались, съехав к середине, и принялись медленно впитывать в пергамент. Уинни свернула и снова развернула его. Порой фокус срабатывал, порой нет - тогда оскорбленный свиток пустовал ещё несколько часов. На этот раз подействовало. В середине проступило чернильное пятно и начало быстро растекаться по шероховатой поверхности сетью дорог, развилок, горных хребтов. Пунктиром бежали тропки, лужицами обозначались водоёмы, черточками складывались дома, образуя поселения с диковинными и не очень названиями. Если дотронуться до такого, карта перестраивалась, предлагая рассмотреть деревушку или городок в деталях - тогда даже орущего младенца в колыбели можно было разглядеть.
  Уинни узнала по названиям пару мест, над которыми они пролетали, но взгляд сразу впился в правый верхний угол. Пейзаж там был набросан крайне схематично, парой штрихов. Похоже, составитель карты сам никогда не был в тамошних краях и опирался на скудные источники. Зато жирный красный крест, которым была помечена таинственная пещера, интриговал до невозможности. Уинни прямо-таки изнывала от желания узнать, что в ней.
  Искуситель-Амброзий подлил масла в огонь: указал на пещеру стрелкой (как будто крестика недостаточно) и приписал от руки 'Вам стоит на это взглянуть'. Видимо надеялся, что Его Величество не устоит. Его Величество устоял, зато Уинни готова была помереть от любопытства.
  Вот и на этот раз жирный крест стоял перед глазами, будоража воображение, даже когда сама карта исчезла. Что там? Сокровища? Вряд ли: Марсия камушками да блестяшками не удивишь... Источник вечной молодости? Чаша, исполняющая желания? Тогда Уинни попросит у неё каштановые волосы - это просто наказание какое-то, что волосы гоблинш не поддаются обычной покраске, как у всех нормальных волшебных народов. Средства с серого рынка, как известно, чреваты последствиями, да и эффект, в любом случае, будет непродолжительным.
  Вздохнув, Уинни свернула карту и отправилась собирать ягоды.
  
  * * *
  Совещание в трапезной началось.
  - Итак, - я двинулась вдоль обеденного стола, ведя рукой по поверхности, - раз уж мы договорились действовать сообща... - я сделала паузу и, дождавшись от дракона кивка, продолжила, - нужно досконально продумать все детали, чтобы свести к минимуму неожиданности. Всех, конечно, избежать невозможно, на то они и неожиданности, - хозяин замка воспользовался случаем, чтобы фыркнуть, - поэтому наша основная задача предусмотреть все по максимуму. Согласны?
  - Согласен, - настороженно отозвался Кроверус.
  - Отлично. От мейстера Хезария я в общих чертах узнала суть ритуала, и что происходит потом, этой информации пока вполне достаточно. Остальное расскажете чуть позже, а сейчас...
  - Что остальное?
  Я огорошено посмотрела на него.
  - Ну, опишете подробнее сам момент испрашивания воли Горшка. Я должна буду воздеть руки к небу? Или произнести какую-то особенную фразу, полагающуюся в таких случаях? Непременно остановиться в двух шагах от помоста, а левую пятку обратить на север? В общем, полный перечень нюансов.
  Дракон холодно посмотрел на меня и скрестил руки на груди.
  - Хотите сказать, отец... то есть мейстер Хезарий никогда не рассказывал вам, как проходит церемония?
  От дракона повеяло полярным холодом.
  - Он сообщил, в какой библиотечной секции искать информацию. Сотня-другая книг, и картинка в целом прояснилась, но тот момент, о котором ты спрашиваешь, во всех источниках упоминается мутно. Авторы отделываются стандартной формулировкой: 'принцесса приближается к Решальному Горшку с открытым сердцем и испытывая смесь благоговейного ужаса и почтения'.
  Да уж, мейстер и впрямь рьяный сторонник самостоятельности.
  Немного оправившись, я разлепила губы и бодро сообщила:
  - Так, смесь благоговейного ужаса и почтения - это уже кое-что. Из таких деталей и складывается мозаика. Вы случайно не захватили перо и бумагу?
  Кроверус задрал голову к потолку и негромко рыкнул. Где-то высоко под сводами заволновались летучие мыши, ну или кто там у него водится.
  - Это ответ на мой вопрос?
  Дверь распахнулась, и в зал ворвался Хоррибл.
  - Звали, хозяин?
  - Принеси бумагу, перо и чернила для принцессы.
  - Лучше нескольких цветов, - добавила я.
  Лицо слуги приняло озадаченное выражение, но вопросов он не задал.
  - Сию секунду.
  Поклонился и отправился исполнять поручение.
  - Что ж, - сказала я, когда он вышел, - благоговейный ужас я потренирую во второй половине дня, а сейчас...
  - Нет. Никаких репетиций, и больше никаких представлений.
  - Почему? Разве я плохо справилась в прошлый раз? Признаю, речь подкачала, но теперь-то я знаю, на что нужно делать упор!
  - Я сказал: нет.
  - Кажется, мы договорились действовать сообща. Вам не кажется, что слово 'нет' слегка не согласуется со словом 'диалог'? Давайте поступим вот как: я продемонстрирую разные варианты смеси ужаса и почтения, а вы уже выберите наиболее подходящий, идёт?
  - А если мне ни один не понравится?
  - О, вам понравится, - многозначительно пообещала я.
  Я знала, о чем говорю. Не зря же последние три года брала уроки актерского мастерства у члена королевской театральной труппы. Мика успешно покрывал меня и с удовольствием составлял компанию, когда нужен был партнер. А потом папа узнал о причине отлучек и поставил крест на моей так и не успевшей начаться актерской карьере, заявив, что принцесса - это уже профессия и призвание на всю жизнь.
  Кроверус с сомнением поскреб когтем подбородок, но согласился на такой расклад.
  Вернувшийся Хоррибл протянул мне стопку листов и письменные принадлежности. Удаляться он не спешил, и лишь когда Кроверус сообщил, что он свободен, нехотя направился к двери. Стоило ей закрыться, снаружи послышался приглушенный шум и голоса, из чего я сделала вывод, что остальные обитатели замка более чем заинтригованы нашим с драконом занятием.
  - Отлично, теперь можем начать планирование!
  - С чего начнём?
  - С самого важного. Посадки гостей.
  - Это самое важное?
  - Ещё бы! Вы не представляете, скольких воин удалось бы избежать, если бы не халатность распорядителей торжеств. - Я устроилась поудобнее за столом и пододвинула к себе листы. - Итак, сейчас я хочу услышать от вас имена всех членов ковена и вкратце описание их взаимоотношений.
  Кроверус примостился на соседнем стуле и начал диктовать.
  Через полчаса перечень из двенадцати пунктов был готов. Каждый сопровождался небольшой сноской и соединялся множеством стрелочек с другими именами из списка. Стрелочки я для удобства сделала разноцветными.
  - Какие запутанные отношения, - резюмировал дракон, наклонив голову к плечу и рассматривая результат.
  - Напротив, теперь картина прояснилась. Видите: над каждой стрелочкой я сделала пояснения - особенности дракона, и на что обратить внимание. Это поможет не ошибиться при выборе соседа. Эх, жаль, не попросила Хоррибла захватить ножницы.
  - Для чего?
  - Разрезать на карточки, так будет проще и нагляднее.
  - Дай сюда.
  Я протянула ему листы, и Кроверус несколькими взмахами когтя разрезал их на квадратики.
  - Ух ты! Удобно.
  Он подтолкнул ко мне ворох, и я вытянула первую карточку.
  - Так, господина Фиала мы посадим... посадим, - я пошарила глазами и взяла следующий пергаментный клочок, - рядом с господином Летолуччи. Они смогут обсудить ситуацию с резким повышением цен на укрепляющие корма для ящеров, раз оба любят участвовать в гонках.
  Кроверус чуть подумал и кивнул.
  - Хорошо, согласен. Тогда слева посадим Плюса.
  - Ни в коем случае!
  - Почему?
  - Вы забыли, что он терпеть не может оранжевый! А господин Фиал (это ведь тот старичок, что сидел через два дракона от мейстера?) огненно-рыжий, к тому же надел в прошлый раз оранжевый фрак, а к нему янтарные запонки и попросил заменить вино на апельсиновый сок. Случай явно не единичный, у него слабость к этому цвету.
  Кроверус признал правоту и внёс следующее предложение. Его я одобрила. Дальше дело пошло бодро. Мы обсуждали, советовались, меняли местами, пересаживали, спорили и находили консенсус. В общем, вошли во вкус. Это напоминало игру. В глазах дракона вспыхивали огоньки, а на губах играла редкая и оттого особенно приятная улыбка. А потом наши пальцы встретились на предпоследней карточке. Кроверус убрал руку, уступая мне право. Я перевернула карточку, и улыбка померкла.
  Грациана.
  Вслух никто ничего не произнёс, но надпись подействовала, как вопль. Недавняя веселость дракона испарилась бесследно.
  - Думаю, вот тут будет в самый раз, - сказала я, делая вид, что не заметила напряженности, и подтолкнула карточку в одну из двух оставшихся позиций.
  - Нет.
  Я удивленно подняла глаза:
  - Что значит 'нет'? Посмотрите, всё сходится. Последнего посадим вот здесь, и пасьянс сложен.
  - Грациана садится там, где пожелает, - сказал Кроверус, поднимаясь. - Она на это не согласится.
  - Поправьте меня, но разве не вы хозяин вечера?
  Ответом был мрачный взгляд.
  - Она всегда выбирает место справа от мейстера.
  Кроверус на моей памяти ещё ни разу не назвал мейстера отцом, я уж не говорю 'папой'.
  - Готова спорить, мейстер Хезарий от этого не в восторге. Мы так хорошо рассадили остальных, взгляните.
  Кроверус покосился на разложенные карточки и заколебался.
  - Не станет же она устраивать из-за этого сцену.
  Что-то в его выражении подсказало: станет, и глазом не моргнет, если сочтет это необходимым. Но дракон наконец кивнул.
  - Хорошо. Здесь. - И когтем подвинул карточку точно на указанное место.
  
  * * *
  - Это катастрофа!
  - Это васильки.
  - И я о том же! Кто украшает праздничную залу васильками?!
  - Хоррибл. Он предпочитает эти цветы всем остальным.
  Следующее возражение застряло у меня в горле. Обижать слугу категорически не хотелось, но и оставить всё, как есть, было выше моих сил. Васильки! Серьезно? В голову пришла спасительная идея.
  - Знаете, - осторожно начала я, - по дороге сюда я слышала про некую пятнистую гниль, поразившую васильковые поля в радиусе сотни миль...
  Кроверус поднял глаза к потолку, прикидывая, и вздохнул:
  - Я слышал цифру в тысячу миль.
  - Думаю, ваша информация более точная. Значит, розы и лилии?
  - Раз нет другого выхода...
  - Отлично, теперь менестрели...
  - А с ними-то что не так?
  
  * * *
  Когда заглянул Хоррибл, я стояла на коленях (подложив под них подушечку - полы в зале жесткие, так и до синяков недалеко), молитвенно сложив руки.
  Дракон сидел на стуле напротив, закинув ногу на ногу, и морщился:
  - Нет, никуда не годится, больше почтения!
  - А я что делаю? - возмутилась я, вскакивая. - Признайтесь, вам просто нравится смотреть на меня в таком положении. Скоро плиты тут протру, а вы всё недовольны! Или, по-вашему, мне разорвать платье на груди и посыпать голову пеплом?
  Взгляд Кроверуса остановился на моём вырезе, словно оценивая предложение.
  - Всё в порядке? - раздался позади неуверенный голос.
  Я резко повернулась.
  - Да! Просто господин Кроверус ничего не смыслит в почтении. Как и в десяти формулах драматического жеста.
  - Горшку нет дела до твоих формул. - Дракон тоже вскочил и щелкнул пальцами. - Он раскусит игру на раз! Вот ужас тебе отлично удаётся.
  Я выпятила подбородок и скрестила руки на груди.
  - На что это вы намекаете?
  Дракон встал напротив в такой же позе.
  - Что не нужно переигрывать.
  - Это я-то...
  Слуга вымученно покашлял. Мы с Кроверусом одновременно повернули головы:
  - Что?!
  - Не желаете ли отобедать?
  - А что, уже время обеда? - удивился дракон и, прищурившись, посмотрел в окно.
  Солнце висело низко над горизонтом.
  - Скорее ужина, - сообщил Хоррибл.
  Я тоже удивилась. Надо же, как быстро пролетело время. А что самое поразительное, головная боль и прочие неприятные ощущения, мучавшие меня по пробуждении, ни разу не дали о себе знать.
  - Голодна? - деловито осведомился Кроверус.
  - Не отказалась бы, - призналась я.
  Дракон повернулся к слуге:
  - Принеси. И захвати плед. Лучше два.
  - А плед зачем? Я не замерзла.
  - Увидишь.
  Перед уходом слуга бросил любопытный взгляд на стол, где были выставлены карточки и ящеры-оригами, которых Кроверус сложил, пока я набрасывала список композиций для менестрелей (за основу взяла композиции Мадония Лунного. Конечно, наемные музыканты не смогут вдохнуть в них то же волшебство, что и принц, но, уверена, даже в простом исполнении они выигрышно оттенят вечер и привнесут гармонию).
  Когда Хоррибл вернулся, Кроверус молча забрал еду и сделал мне знак следовать за ним. Заинтригованная, я и не подумала возражать.
  - Куда вы меня ведёте?
  Дракон лишь загадочно повел плечами.
  
  Глава 22
  
  про рыбу, малину и жаркие споры
  
  В деле сбора ягод пригодилась бумага, в которую был завернут кусочек сахара. Уинни сделала из неё кулёк, предварительно подобрав пальцем прилипшие сладкие крупицы. Она серьезно проголодалась, поэтому вскоре уже не столько собирала малину с ежевикой, сколько ела их прямо с куста, забыв об осторожности. Колючки отчаянно царапались, а пальцы почернели от сока. Но одними ягодами не наешься, поэтому некоторое время спустя она решила разузнать, как обстоят дела у Марсия с рыбой.
  Вернувшись на площадку, Уинни обнаружила, что он ещё не вернулся. Грифон встретил её появление с интересом, который тут же угас, когда выяснилось, что в руках у неё ничего, кроме несъедобных ягод, подозрительных даже на вид. Ни тебе только что освежеванного остро пахнущего кровью опоссума, ни всё ещё трепыхающейся крысы с разорванным горлом. Впрочем, с охотой Каратель и сам отлично справился бы. Главное, отвяжите от колышка. Он мог с легкостью вырвать штырь из земли, но считал такой жест неуважением по отношению к Хозяину.
  Уинни побаивалась грифона, хотя ни за что не призналась бы в этом Марсию, да и себе тоже. Зверь чувствовал её страх и порой специально поддразнивал, вот как сейчас. Налитые кровью глаза неотрывно следили за ней, пока Уинни высыпала ягоды в лист лопуха, пыталась оттереть пальцы травой и наводила порядок на площадке.
  - Ну, хорошо, - не выдержала она и подошла к грифону, остановившись на приличном расстоянии. - Я отпущу тебя немного погулять, договорились? Пообедай от пуза, только где-нибудь подальше, и сюда ничего не тащи, нечего нам трясти тут своими дохлыми кротами и мышами.
  Уинни невольно потерла подол, вспомнив, как на него гордо шмякнули растерзанную тушку. Ей потом пришлось долго стирать его в ручье мыльными орехами. И ладно бы что-то съедобное, вроде кролика или хотя бы белки, приносил, их можно было бы пустить в похлебку, так нет же, сплошь экзотика.
  Каратель фыркнул и даже немного обиделся. Ничего-то Хозяйка не понимает: как можно не любить мягкую сочную плоть кротов, так и тающую в клюве, и предпочитать ей эти черные мерзко пахнущие ягодки? Вот Хозяин - разумный. Он похвалил охотника за знатную добычу, только пожалел об испорченной шкурке, так что в следующий раз Каратель не сплохует и лучше будет душить зверьков. По крайней мере тех, что выделит на подношение Хозяину.
  Когда грифон одним мягким скользящим прыжком скрылся в кустах, Уинни перевела дыхание и раздраженно повернулась в сторону уходящей вниз тропинки. Неужели нужно полдня, чтобы поймать пару рыбёшек?!
  
  * * *
  - Ты издеваешься? - спросила она пять минут спустя, стоя на берегу. - Я уж думала, ты ополовинил здешний форелий запас или минимум кита тащишь. Если у тебя там не золотая рыбка, - она кивнула на углубление меж камнями, в которое так удобно складывать улов, - то потрудись придумать объяснение.
  Марсий сердито обернулся. Он умудрился вымокнуть по шею, даже во взъерошенных волосах блестели капли влаги, из чего можно было заключить, что Его Величество пару раз окунулся в водоём не по своей воле.
  Уинни также заметила, что копье обзавелось чугунным наконечником, узорами и навершием, в котором смутно угадывался символ Затерянного королевства.
  Выпендрежник.
  Ничего из этого всё равно не помогло добыть ужин.
  - Ты сама-то хоть раз пыталась ловить с помощью этого рыбу? - разозлился Марсий, отшвырнул палку в воду и потопал к берегу, брызгаясь так, что половина реки вылилась, а вторая оказалась на Уинни.
  - Смотри, как это делается, - процедила она, подоткнула подол повыше и зашла в воду, стараясь ступать аккуратно, чтобы не изранить ступни о камни. Вода оказалась холоднющей, а бурное течение местами буквально сбивало с ног. Неудивительно, что Марсий весь посинел. Когда Уинни чувствовала, что пальцы вот-вот сведет судорогой, тянула носок на себя, кривясь. Жаль, нет булавки на такой случай.
  Пошарив глазами по воде, она подняла палку и выпрямилась, закрываясь рукой от солнца. Переместившись так, чтобы свет не бил в глаза, сосредоточилась на воде. Юркие серебряные тела мелькали тут и там. Непривычные к гостям, они беззастенчиво задевали её. Уинни ежилась от этих скользких прикосновений, но старалась не подавать вида, зная, что Марсий наблюдает. Прямо-таки лопатками чувствовала раздраженный взгляд. Ему назло почесала лопатку. Первые две попытки оказались неудачными, зато третья намертво пригвоздила рыбину - не сорваться.
  Уинни ловко запрокинула палку и радостно обернулась, демонстрируя улов.
  - Видал?
  
  * * *
  Марсий вышел на берег, скрипя зубами. Не столько от холода, хотя и от него тоже, сколько от раздражения. Раз уж на то пошло, он ненавидит рыбу. Если это не нарезанный ломтиками жирный сом, не смертельно опасная в неправильных дозировках (и оттого особо сладкая, щекочущая нервы) серра, и не лосось, при нажатии на который проступает масло. А тут вонючая речная форель, которую он совсем недавно побрезговал бы даже своему псу скормить.
  Но вернуться с пустыми руками он не мог. Как представлял лицо Уинни... закипал.
  И вот сейчас, наблюдая за тем, как она поднимает палку, выпрямляется, окидывает взглядом водоём, едва сдерживался. Только она умеет так его злить этой своей подначивающей ухмылкой. В её присутствии всегда нужно что-то доказывать, прыгать выше головы. Он столько всего умеет: любые виды боя, верховая езда, перережет горло дикому троллю с закрытыми глазами, а тут эта чертова рыба! А потом Уинни поежилась и потерла ногу ступней. И гнев Марсия как рукой сняло. Такой беззащитный девичий жест...
  Уинни тем временем зорко высматривала добычу, сжимая палку и даже не подозревая, что она беззащитная. Для удобства перекинула волосы на одну сторону, и, когда в очередной раз повернула голову, примериваясь, солнечные лучи позолотили едва заметный пушок на шее. У Марсия перехватило дыхание, а внутри образовался горячий ком, растекаясь от живота. Вскоре подул ветер, вернув волосы на место, но чувство никуда не делось, распространяясь всё выше, учащая дыхание. Ему вдруг отчаянно захотелось снова убрать волосы и поцеловать её в шею, чтобы почувствовать на губах этот пушок. В представлении Марсия он подходил и обнимал её сзади, а Уинни запрокидывала голову, прикрывала глаза и подставляла мягкие чуть обветренные губы.
  Тут раздался плеск и победный возглас: на конце палки трепыхалась вертлявая рыбина, серебрясь на солнце.
  Наваждение как рукой сняло. Да уж, реальная Уинни скорее всадила бы копьё ему в ногу, а не губы подставила. Тогда зачем она с ним поехала?
   К тому моменту, когда она вышла на берег и небрежно стряхнула всё ещё бьющуюся форель в 'ведро' меж камнями, он уже справился с собой, и по лицу ничего нельзя было прочесть.
  - Вот так это делается, - заявила Уинни. - Хочешь теперь сам попробовать? Я покажу, как правильно держать.
  Несколько прядок, обрамляющих лицо, выгорели до нежно-салатового. Ему всегда нравились её волосы, глубокого изумрудного оттенка. Поразили с самой первой встречи, ещё тогда, пять лет назад, хотя зареванная и уже в то время острая на язык, Уинни явно не была воплощенной мечтой. Что в частных школах, что в Академии перед Марсием никогда не вставало проблемы заговорить с девушкой - сами заговаривали и висли, стоило сверкнуть фамильным перстнем, только успевай отлеплять. Кто бы мог подумать, что в восемнадцать найтись с ответом порой куда сложнее, чем в тринадцать.
  От Уинни пахло малиной и немного рыбой. Странно, этот запах совсем её не портил...
  - На ужин хватит, - лениво кивнул он, имея в виду форель, - больше туда не полезем, у тебя все губы черные от холода.
  Уинни машинально дотронулась до рта, потом облизнула пальцы и рассмеялась.
  - Это ягодный сок. Я собрала немного ежевики и малины, там, наверху, - она махнула в сторону зарослей на вершине.
  Взгляд Марсия остановился на её губах.
  - И как, сладкие?
  - Да, самые спелые выбирала.
  - Хочу попробовать.
  - Так пошли... - удивилась она.
  - Нет, хочу сейчас.
  Он шагнул к ней, положил руку на затылок и наклонился к губам.
  Уинни дернулась, отталкивая его, и сама попятилась.
  - Эй, ты чего удумал!
  Взгляд растерянно мечется. Видеть её в таком смятении было непривычно. Она обхватила себя за плечи, глядя на него почти с испугом.
  - Почему? - сердито спросил он.
   - Я не давала разрешения.
  - Так дай его сейчас.
  - Иди-ка ты знаешь куда... - Она резко отвернулась и зашагала к тропинке, но Марсий догнал, схватил её за руку и развернул к себе, не давая вырваться.
  - Пусти! Слышишь, а ну, пусти!
  - Почему? - настойчиво повторил он. - Почему ты полетела со мной, Уинни?
  Она резко прекратила вырываться и замерла в кольце объятий.
  - Потому что ты предложил, - наконец ответила она, тяжело дыша и дрожа, то ли от холода, то ли от чего-то ещё. - Не велел, не приказал, а предложил... фактически спросил моего разрешения. Впервые.
  - И только?
  - И только...
  Он помолчал, а потом медленно поднял руку и пальцем обрисовал её губы.
  - Можно я поцелую тебя, Уинни?
  - Дурак, - расплакалась она.
  Их губы встретились одновременно.
  И как соленый поцелуй может быть таким сладким?
  ***
  Конец ознакомительного фрагмента. Информация о полной электронной версии в моей группе в вк (кнопка на главной странице).
  
  ***
  Бонусный рассказ. Две недели которых не было.
  За 5 лет до описываемых в книге событий.
  
  Марсия прямо-таки трясло от бешенства. Как же они надоели, все они! Со своими нравоучениями и менторским тоном. Будто и впрямь знают, каково ему!
  - Всё дело в упрямстве и испорченности мальчишки, - заявляет наставник Луций, прогуливаясь с Его Величеством по саду. - Он наделен могущественным даром, но предпочитает растрачивать его на глупости и проказы.
  - Но он утверждает, что не знает, как его контролировать, - возражает отец.
  - Глупости. - Решительный жест отсекает все возражения. - Высшие силы не стали бы вручать замок без ключа. Его Высочество просто действует вам наперекор, и, потакая его капризам, вы делаете только хуже.
  - Что же вы посоветуете, мастер Луций?
  - Проявить строгость и твердость, - уверенно кивает старик. - Пара недель без ужинов, запаренные розги, и вы поразитесь, насколько быстро он научится контролировать силу.
   Марсий, прятавшийся в этот момент за фонтаном с певучими рыбками, едва удержался оттого, чтобы засандалить одну из них самодовольному старику прямо промеж глаз. Удержала лишь мысль, что вместо певучей до цели может долететь чугунная.
  Вчера в тронном зале принимали посла из соседнего королевства. Он привёз в дар от своего короля дивный красоты голубой алмаз, ограненный в форме морской девы, играющей на арфе. Драгоценный камень размером с кулак взрослого мужчины искрился всеми оттенками синего и лазури. Марсий дотронулся лишь кончиком пальца, не удержался - хотелось проверить, звучат ли струны арфы. И вот на глазах оскорбленного посла изумительный голубой алмаз превратился в дешевую чугунную болвашку. Отец ледяным тоном велел Марсию покинуть зал. Он направился к выходу с высоко поднятой головой, делая вид, что не слышит смешков придворных. Его Величество тем временем извинялся перед послом, заверяя, что в их намерения не входило оскорбить его повелителя.
   Розги были вечером.
   А неделю назад на обед вместо обычного яблока Марсий отведал чугунное. Раскололись оба передних зуба. Придворный маг, уже пожилой и чуть подслеповатый, как назло, потерял очки и перестарался. В итоге пришлось полдня ходить с лошадиными зубами - аж рот не закрывался. Лучше бы дыра осталась - хоть сплевывать удобно.
   И это они называют великим даром?!
   Подождав, пока отец и наставник свернут на соседнюю тропинку, Марсий кинулся к выходу из сада.
   Началось всё с полгода назад - вскоре после тринадцатого дня рождения. И проявлялось в самый неожиданный и, конечно, неподходящий момент, причем всегда по-разному. Иногда дело могло ограничиться чугунными узорами на обоях вместо шелковых, а в другой раз Марсий опаздывал к завтраку, потому что не так-то просто выбраться из комнаты, если дверь отяжелела на несколько тонн.
   Чего он только не делал: тёр пальцы мочалкой, держал над огнём, мазал всякой травяной дрянью и даже, по совету нянюшки, сведущей в народных средствах, сунул руки в муравейник (потом ещё неделю пришлось мазать другой дрянью, чтобы свести зудящие следы укусов). Только под лошадиную струю подставлять наотрез отказался, хоть гадалка и утверждала, что это самое действенное средство. Всё оказалось напрасно. С виду - пальцы, как пальцы, но стоит самому в это поверить - и что-нибудь непременно идёт наперекосяк.
   Марсий выбрался из дворца окольными путями и помчался в 'своё место'. Он открыл его пару лет назад во время одной из конных прогулок. Обрыв, а под ним - небольшое озерцо. Чуть в стороне - роща, в которой росли дикие сливы, лесные орехи и древесные гуси. А в самом озере водились клювороты, и жил кит. Он практически всё время спал, а когда просыпался, зевал так широко, что образовывался круговорот. Когда Марсий об этом узнал, больше там не купался.
  А главное, здесь не было ни наставников, ни чугунных яблок, ни голубых алмазов.
  Зато там была зеленая девочка. Она сидела на его личном обрыве и плакала. Марсий рассвирепел: это уж слишком! Он решительно подошёл и встал перед гоблиншей, расставив ноги и скрестив руки на груди.
  - А ты ещё кто такая?
   Девочка вытерла нос рукавом старенького платья и смерила его недовольным взглядом.
  - А тебе какое дело?
  - Никакого, - согласился он. - Тогда просто: эй ты, а ну уйди, это моё озеро!
  - Сам вали!
   Марсий так опешил, что пару секунд не мог найти слов.
  - Да что ты вообще тут делаешь?
  - А сам не видишь? Плаааааачу!
  - Почему?
  - Потому что я урооооодина.
   Не сказать, чтобы совсем уж уродина, просто опухшая и вся в зеленых пятнах от слез.
  - А ты можешь из-за этого плакать в другом месте?
   Девчонка вперила в него злющие глаза и снова шмыгнула носом.
  - Не могу.
  - Почему?
  - Потому что ты об этом попросил. Теперь точно не уйду.
  - Не попросил, - процедил он. - Приказал.
  - Ах, приказал? - темно-синие глаза сузились, слезы разом высохли.
  - Да. - Он вздернул подбородок. - Я, наследный принц, Его Высочество Марсий Фьерский приказал тебе покинуть это место.
   Девочка медленно поднялась и встала напротив в точно такой же позе, скрестив руки на груди.
  - И где же ваш белый конь и личная охрана, Ваше-Заносчивое-Высочество? - прошипела она. - Не вешай мне тут лапшу на уши! Даже наследный принц не может быть таким засранцем.
   Марсий побагровел.
  - Значит, не уйдёшь по-хорошему?
  - Сказала же: сам вали.
  - Ну, ты напросилась! Потом не пищи!
   Он схватил её за прядку и дернул. Чугунная шевелюра должна отрезвить кого угодно. Вот только ничего не произошло. Марсий раздраженно взглянул на свои предательские руки - почему не работает, когда это нужно?! Хорошенько встряхнул их и снова потянулся к волосам, но тут девчонка с неожиданной прытью отскочила и лягнула его в голень.
  - Руки-то не распускай!
   Он повалился на колени, хватая ртом воздух и потирая ушибленное место.
  - Ах ты! Да тебя за это...да я...
  - Его Высочество не учат выражаться яснее?
   В тот момент он ненавидел её даже больше, чем мастера Луция и каллиграфические прописи.
   Но, насмехаясь, гоблинша потеряла бдительность, и Марсий ухватил её за лодыжку. Хорошенько дернул, и вот уже противница с визгом летит в траву.
   Оба поднялись на четвереньки и уставились друг на дружку, вспотевшие, взъерошенные и до предела злые. Гоблинша и думать забыла, что пять минут назад выла, как баньши. Прежде Марсий никогда не дрался с девчонками. Один раз во время игры в угадайку влепил щелбан проигравшей дочке министра по подземным связям, так там такие визги начались, можно было подумать, он ей сотрясение устроил. Нянечки увели пострадавшую под руки. А по этой сразу видно: такая из-за щелбана не станет сопли распускать, вон как рычит.
   Неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут откуда-то справа донеслось шебуршание и приглушенный скрежет.
   Гоблинша как раз размахнулась, чтобы врезать ему по уху:
  - Стой, ты это слышишь?
  - Ты о чем? - нахмурилась она.
  - Звук...вот снова!
   Оба прислушались.
  - Как будто кто-то идёт по осколкам...
  - Это оттуда, - уверенно заявила она, поднялась, отряхнулась и подбежала к краю обрыва . Ухватившись за чахлый кустик, свесилась вниз.
  - С ума сошла, упадёшь! В озере, между прочим, кит. Если он тебя сожрет, вытаскивать по кускам не стану.
   Она обернула к нему возбужденное лицо и замахала:
  - Скорее, сюда!
   Марсий поднялся, нехотя подошёл и остановился в двух шагах от неё, всё ещё не уверенный, что это не какая-нибудь уловка.
  - Ну, чего там?
  - Сам посмотри.
   Девчонка подвинулась, и он, не удержавшись, заглянул за край, стараясь при этом не выпускать её из виду. Вдруг столкнет?
  Но она и не думала выкидывать фокусов - смотрела как зачарованная вниз. Там на самом краю уступа лежало что-то огромное и мохнатое, похожее на швабру великана. Из неё торчали веточки, кусочки пуха, колосья, какие-то веревочки. В центре имелось углубление, а в нём - камень округлой формы размером с дыньку. Поверхность казалась мраморной из-за голубых пятнышек, а красивые золотистые и лиловые прожилки переливались на солнце. Рядом лежало крошево из точно таких же кусочков. Марсий присмотрелся. Да это же...
  - Яйцо, - сказала девчонка вслух.
  - Совсем необязательно, - возразил Марсий. Не потому что был не согласен, просто очень уж хотелось ей возразить.
  - Конечно, оно! - воскликнула гоблинша, даже не заметив его тона.
  - Эй, стой, ты куда?
   Но она уже осторожно спустила ногу на уступ, держась за кустик. Через минуту склонилась над гнездом и провела пальцем по скорлупе.
  - Шершавое, - заявила она, задрав голову. - И холодное.
   Марсий не вытерпел. Когда ещё попадётся такая находка? К тому же, девчонка могла подумать, что он струсил. Он небрежно спрыгнул вниз, даже не потрудившись за что-то подержаться. Зря. Земля поехала из-под ног, и он едва сам не сорвался в озеро. В последний момент успел ухватиться за гнездо.
   Девчонка уже крутила яйцо в руках, нахмурив лоб и с трудом удерживая ношу:
  - Не аист, и не подземные хрякогрызы... - пробормотала она и подняла ношу повыше к солнцу, любуясь переливами рисунка.
   Марсий вгляделся и побледнел:
  - Положи!
  - Что? Почему?
  - Это яйцо грифона!
   Он с мрачным удовольствием отметил, что её лицо стало цвета молодой кукурузы.
  - Ну и что, - сказала она, но яйцо положила обратно, трясущимися руками. - Подумаешь! Тут снова послышался давешний звук: настойчивый шорох и постукивание. Скорлупа на мгновение вспыхнула, став полупрозрачной, и оба увидели внутри маленький скрюченный силуэт. Самой выдающейся его частью был клюв. Тень поскрежетала коготками по скорлупе и снова замерла - заснула.
  - Его нужно разбить, - решительно сказал Марсий и занёс ногу.
  - Не смей! - прорычала девчонка, отталкивая его, и загородила собой гнездо.
  - Ты в своём уме? Ещё не хватало, чтобы эта плотоядная тварь вылупилась и заявились в город!
  - Он же ещё совсем маленький, беззащитный птенчик! Так нельзя...
  - Хочешь дождаться, пока он вырастет и сожрёт побольше народа?
  - Он не пойдут в город, - уверенно заявила она.
  - С чего ты взяла?
  - Видишь, - она указала на горку острой скорлупы, - остальные сразу улетели. Этот тоже улетит, когда вылупится. Если вылупится... Сейчас конец лета, а яйца грифонов вызревают лишь при высоких температурах. Если оставить его так, птенец не успеет сформироваться до конца и будет слишком слабым, чтобы разбить скорлупу. Он погибнет.
  - А ты сунь внутрь палец, - посоветовал Марсий. - Глядишь, после плотного обеда, у него сразу сил прибавится.
   Марсий снова попытался отодвинуть девчонку.
  - Постой! Я отдам тебе желание...
   Он замер.
  - Какое ещё желание?
  - Разве ты не знаешь? Когда рождается грифон, ему можно загадать желание, но только одно-единственное. И оно непременно сбудется.
  - Врёшь ты всё, - протянул Марсий, а у самого внезапно перехватило дыхание.
   Он сможет избавиться от чертова проклятия! И уже никто не посмеет смеяться над ним. И он станет нормальным, как все...
  - Зуб даю! - воскликнула гоблинша. - К моей троюродной тетушке однажды по незнанию попало яйцо грифона - она купила его на ярмарке, торговец выдал за страусиное. Тётя принесла яйцо домой, оставила около печи, а сама пошла спать...
  - Ты мне всю жизнь своей тетки пересказать собралась? - перебил Марсий.
   Девочка сердито сверкнула глазами:
  - Подбираюсь к главному. На следующее утро она спустилась вниз и хотела поставить вчерашнюю кашу разогреваться в печь. Обернулась в поисках тряпки, чтобы открыть заслонку, и тут вдруг увидела вместо яйца горку скорлупы, а на ней - только что вылупившегося грифончика. Тётушка так удивилась, что воскликнула: 'Чтоб мне провалиться'!
  - И что случилось?
  - Она провалилась. Доски на кухне давно прогнили, и пол обрушился именно в этот момент.
  - И что это доказывает, кроме того, что она жила в развалюхе?
   Девочка вскинула палец.
  - Нужно четче формулировать желания, только и всего. Но согласись, если и совпадение, то очень своевременное.
   Марсий хотел отпустить ещё какое-нибудь язвительное замечание, но тут вдруг представил, как приводит грифона во дворец, и придворные расступаются в почтительном страхе. Вот он заходит на занятие к мастеру Луцию, и, как ни в чем не бывало, заявляет, что Каратель (кличка тотчас пришла на ум) теперь всегда будет с ним. И мастер Луций трясется весь урок, неустанно нахваливая почерк Марсия, который ещё накануне был 'совершенно никудышным'.
  Каратель станет его домашним питомцем, почему нет? Заводят же люди котов, домашних эльфов и никчемных попугайчиков. А у него будет цепной грифон - как раз под стать сыну монарха. Он закажет ему золотой поводок и кольчугу.
  - Ну, хорошо, - согласился он, всем видом давая понять, что делает девчонке одолжение. - Но следить за яйцом будешь ты.
  - Конечно!
  
  * * *
   Когда Марсий пришёл на следующий день, гоблинша была уже на озере. Полировала яйцо кусочком замши, что-то напевая себе под нос.
  - Что ты делаешь?
  - Как что? Мою его, конечно, гляди, какое пыльное! - Она пощекотала яйцо и просюсюкала: - А сейчас мы будем чистые-пречистые, правда?
   Марсий закатил глаза. А чего ещё ожидать, если связываешься с девчонкой? Он осторожно спрыгнул вниз, на этот раз не погнушавшись уцепиться за куст, и обошёл гнездо.
  - Ты не больно-то полируй, вдруг всё волшебство в верхнем слое или вроде того.
   Гоблинша расхохоталась:
  - Если в ком-то или в чем-то есть волшебство, то его не сотрёшь мочалкой или неосторожным словом. На-ка, держи. - Она протянула ему пушистый и не слишком чистый шмат.
   Марсий брезгливо оглядел его, но трогать не стал.
  - Что это? - с подозрением спросил он. - Похоже на бороду гнома. Надеюсь, безбородый гном не валяется где-нибудь поблизости?
  - Дурак, это обычный войлок и пара мотков старой пряжи. Нужно укутать яйцо, чтобы оно не простудилось. Помнишь: ему нужно тепло.
  - Нет уж, давай как-нибудь сама. Уговор был, что ты за ним следишь. И больше не смей называть меня дураком.
   Девчонка пожала плечами и принялась за дело.
  - Тебе больше не о чем беспокоиться, - сказала она яйцу. - Я буду за тобой присматривать до тех пор, пока не наберешься сил. А потом ты исполнишь желание этого надменного, неприятного, заносчивого, испорченного, себялюбивого грубияна и сможешь полететь к мамочке и братьям с сестрами. Ты мне веришь?
   В ответ послышался знакомый треск и скрежет коготков.
  - Моя прелесть, - умилилась добровольная нянька, обкладывая яйцо войлоком.
  - Марсий.
  - Что?
  - Надменного, неприятного, заносчивого, испорченного, себялюбивого грубияна зовут Марсий, - пояснил он. - И за подобные оскорбления король отрубает голову.
  - Уинни, - просто ответила она и добавила, снова обращаясь к яйцу: - Тогда нам повезло, что он всего лишь принц, правда?
  
  * * *
   Когда они пришли на следующий день, войлок исчез - ветер всё разметал. Уинни сказала, что скоро вернётся, и куда-то убежала. Вернулась час спустя и принесла пару варежек - каждая размером со спальный мешок.
  - Купила их на распродаже у великанов, - пояснила она. - Точнее, выменяла на два обеда.
  - Два обеда?
  - Да, я работаю подавальщицей в таверне 'Наглая куропатка'. Мама в первую смену, а я во вторую.
   Следующие пять минут она пыхтела, пытаясь аккуратно подстелить варежку под яйцо. Какое-то время Марсий наблюдал за безуспешными попытками, потом не вытерпел и отобрал у неё варежку.
  - Дай-ка сюда. И подними его.
  Гоблинша послушно взяла яйцо в руки, и вскоре дело было улажено.
  - Теперь точно не замерзнёшь, Лемурра, - сказала она, ласково похлопав яйцо по макушке.
  - Чего-чего? Какая ещё Лемурра?
  - Это имя, которое я ей выбрала, - пояснила Уинни. - Правда, красивое? Я слышала, так звали какую-то герцогиню, которая всем кружила голову, из-за неё перестрелялась куча влюбленных идиотов.
  - Это Каратель, - отрезал Марсий. - Ещё раз услышу про каких-то там Лемурр, и сделка отменяется.
  - Как скажешь, - холодно ответила Уинни и наклонилась поправить варежку. Марсий услышал, как она прошептала: 'При нём будешь Карателем, хорошо, Лемурра? Знаю-знаю, феее'.
  - А что за желание? - спросила она незадолго до ухода и как бы за между прочим. - О чем ты хотел попросить?
  - Не твоё дело, - буркнул Марсий.
   Она только плечами пожала.
  
  * * *
   Неделю спустя яйцо всё ещё было целым. И за эту неделю Марсий сделал много такого, чего прежде никогда в жизни не делал: поливал яйцо горячей водой ('чем горячее, тем лучше') - воду брали из озера и грели самовоспламеняющимися камешками; писал на скорлупе добрые слова ягодным соком ('так грифончик поймёт, что его здесь ждут, и поскорее вылупится'), читал яйцу сказку про противного принца и добродетельную гоблиншу ('малыши любят волшебные истории') - сборник сказок буквально рассыпался от ветхости, но краски были такими живыми, словно картинки только вчера нарисовали.
   Дойдя до того места, где гоблинша спасала королевство, он раздраженно отложил талмуд.
  - Слушай, ты сама её сочинила?
  - Конечно, нет. Это старый болотный фольклор... - возразила Уинни.
   Марсий фыркнул и продолжил чтение.
  - И долго ещё это будет продолжаться? - осведомился он ещё через неделю. - Кажется, этому засранцу понравилось, что с ним так носятся, вот и не торопится клюв показывать.
  - Тссс! - Уинни встала на колени и приложила ухо к яйцу. Потом осторожно постучала, и в ответ раздался тихий скрежет. - Уже скоро, - уверенно заявила она, поднимаясь и отряхиваясь. - Несколько дней, максимум неделя.
   Марсий сидел, привалившись к песчаной отмели и любовался закатом: багровый шар в оперении из облачков.
  - А кто назвал тебя уродиной?
  - Что?
  - Ну, помнишь, в самый первый день. Ты плакала, из-за того что уродина.
  - С чего ты взял, что меня кто-то обозвал? - проворчала она.
  - Ну, иначе следовало плакать каждый день всю жизнь. А я тебя здесь раньше не видел.
   Она хмыкнула - звук из тех, что издают девчонки, и который может означать, что угодно - и плюхнулась рядом.
  - Один клиент, из постоянных - горный тролль. Мне кажется, он и заходит-то в 'Наглую куропатку' лишь для того, чтобы назвать меня безрукой уродиной. - Она смахнула злую слезу и, подхватив камень, зашвырнула его далеко в озеро. - Ненавижу его!
  - А ты что в ответ?
  - А что я? Мама твердит, что в таких случаях нужно мило улыбнуться и извиниться перед посетителем, даже перед таким мерзким.
  - Извиниться за то, что он обозвал тебя?
  - Ага.
  - Вот же глупость! - рассердился Марсий. - Когда бьют по щеке, нужно врезать в ответ по скуле, да так, чтобы обидчик навсегда запомнил. Так мой отец говорит.
  - Мне его подход больше нравится, - кивнула Уинни.
  - Значит, ты никогда не пыталась мстить?
  - Конечно, пыталась! - возмутилась она. - На прошлой неделе добавила в его рагу слизняков, а два дня назад подмешала в коктейль с древесной стружкой слабительный сироп. А ему хоть бы хны! Ещё и добавки потребовал... А потом снова меня обозвал.
   Марсий потёр подбородок.
  - А он привязывается только к тебе или ко всем?
   Уинни немножко подумала:
  - Вообще-то он всегда грубит...
  - Я не о том спросил.
  - Хм...да, вроде, только ко мне.
  - Интересно, почему?
  - Вот сам его и спроси, - скривилась она.
   Марсий оскалился в ответ.
  - Так и сделаю.
  - Чего?
   Он поднялся и кинул взгляд на яйцо.
  - Скоро твоя смена?
  - Да, как солнце сядет, нужно идти, - удивленно отозвалась Уинни, тоже поднимаясь. - А что?
  - Как думаешь, сегодня этот тролль придёт?
  - Наверняка.
  - Тогда через полчаса жди меня на крыльце 'Наглой куропатки'. Это ведь в центре?
  - Да, на площади перед фонтанами принцев-основателей. Что ты задумал?
  Но Марсий уже карабкался наверх.
  - Через полчаса, - напомнил он и скрылся из виду.
   Уинни ещё минутку постояла, поправила варежку, погладила напоследок яйцо и тоже полезла наверх.
  
  * * *
   Через полчаса возле крыльца Марсий вручил ей пузатую склянку, покрытую светлыми, будто инистыми узорами.
  - Вот, добавь три капли ему в блюдо.
   Уинни с любопытством повертела флакон.
  - Что это?
  - Ария правды, настоянная на желчи послушания. Через пять минут сможешь задать ему любой вопрос и приказать.
  - Что приказать?
  - Да что угодно! Хоть ламбаду на столе станцевать.
  - А почему ария?
  - Увидишь, - хмыкнул он.
  - Сам приготовил?
  - Пффф, нет, конечно. Купил. Ручками только простолюдины работают.
   Марсий тут же осекся, но Уинни не заметила обидных слов или сделала вид, что не заметила. Она подкинула флакон и ухмыльнулась:
  - Три капли, значит? Добавлю всё - самое то для этого борова. - Она убрала склянку в карман передника и махнула рукой: - Я оставила тебе место у стойки.
  
  * * *
   Место она оставила отменное - тролль оттуда был виден, как на ладони. Зрелище малоприятное: лицо всё в бородавках, крохотные тупые глазки и огромный выглядывающий из-под рубахи живот, с которого сыпалась каменная пыль, когда он его почесывал волосатой лапищей.
   Он заказал оленью ногу с кровью и крысиные хвосты под соусом из тины. Уинни приняла заказ и направилась к служебному коридору. Проходя мимо Марсия, подмигнула.
   Четверть часа спустя тролль накинулся на блюдо так, будто месяц не ел: со смачным хрустом вгрызался в оленью ногу, разламывая кость, и с наслаждением высасывал сок. За считанные минуты расправившись с блюдом, потянулся было за крысиным хвостом, но тут вдруг заметил стоящую напротив Уинни. Она перекатывалась с пятки на носок, с явным отвращением наблюдая за его трапезой.
  - На что это ты уставилась, маленькая уродина?! - заорал он, да так, что все разговоры вмиг стихли.
  - На огромного тупого тролля! - выпалила Уинни.
  - Что ты только что сказала?
   Тролль резко поднялся, опрокинув при этом стол. Остатки еды, глиняный кувшин с сидром и плошка с топленым маслом, которую всегда подавали к горячим блюдам, полетели на пол.
   Марсий сжал кулаки, готовый в случае чего...он и сам не знал, как справился бы с троллем. Но как-нибудь справился бы. За стойкой висели ножи. Он отлично метает ножи.
   Уинни отскочила, но бежать не собиралась.
  - Почему ты всё время ко мне цепляешься? - выкрикнула она.
  - Потому что я тебя ненавижу! - пропел тролль фальцетом, ужасно фальшивя.
   Он тут же зажал себе лапищами рот, изумленно пуча глаза.
  - Уиннифред! Как ты смеешь, немедленно прекрати этот цирк и извинись перед господином Бугрожором.
  К эпицентру шума быстро шла высокая изможденная гоблинша. На ней красовался точно такой же передник, как на Уинни, а кожа была на пару тонов темнее, и Марсий понял, что это её мать.
  - И не подумаю! - прошипела девочка, не отрывая глаз от Бугрожора. - Почему ненавидишь, что я тебе такого сделала? А ну, отвечай!
   Тролль посерел и весь затрясся от злости, из ушей повалила пыль. Он попытался сомкнуть челюсти, но язык больше ему не повиновался. Благодаря зелью из пузырька, он слушался только Уинни.
   - Потому что ты должна была быть моей, Инфиделия! - пропел он всё тем же несолидным писклявым голосом, отвечая на вопрос девочки, но глядя только на её мать. За соседними столами послышались смешки. Глаза тролля вылезали из орбит от ярости, но остановиться он не мог, допевая: - А не выходить за этого грязного слабака .... Вот и родилась у тебя такая же паршивая и никчемная дочь, каким был ооооооон!
  - Заткнись! - завизжала Уинни. - Не смей так говорить о моём отце!
  - Уиннифред... - позвала старшая гоблинша, но на этот раз голос был скорее просящий и совсем не сердитый.
   Уинни отмахнулась:
  - Почему ты мне всё не рассказала, мама? - Девочка снова перевела гневный взгляд на тролля. Тот ломанулся к ней, топая и пыхтя, как носорог. Ещё секунда, и он просто сомнёт её! Марсий вскочил на ноги, но тут Уинни ткнула пальцем в Бугрожора: - А ты: танцуй ламбаду!
   Тот как раз занёс огромную ногу-бревно, словно и впрямь собирался её растоптать, а потом с видимым усилием и скрежетом опустил её на пол - доски жалобно прогнулись - и дернул бедрами из стороны в сторону.
  - На столе, - добавила она.
   Тролль разразился ругательствами и проклятиями, но послушно направился к ближайшему столу. Сидевшая там компания эльфов кинулась врассыпную. Бугрожор вскарабкался на стол, так что застонали дубовые доски, и минуту спустя уже вовсю танцевал ламбаду, подпевая себе всё тем же тоненьким голоском и чуть не плача от бешенства.
   Уинни хохотала, сложив руки на груди. Посетители вторили ей: они хватались за бока и смеялись, подбадривая тролля весёлыми криками. На каждый такой возглас он грозил волосатым кулаком размером с валун и обещал оторвать шутнику голову. Марсий сам стоял, сложившись пополам от смеха. Мать Уинни делала вид, что хмурится, но то и дело отворачивалась, чтобы скрыть улыбку, и больше не одергивала дочь.
   Но вот настал момент, когда доски охнули в последний раз, просели и проломились. Тролль с грохотом полетел на пол.
   Воцарилась полная неразбериха.
  - Это что ещё за безобразие в моём заведении?
   Все, включая Марсия, подняли головы и увидели на площадке второго этажа сердитого орка.
   Уинни побледнела и быстро юркнула под галерею, подальше от его ока. Проносясь мимо Марсия, схватила его за руку и потащила к выходу.
  
  * * *
  - Кто это был? - спросил Марсий на улице, когда они остановились отдышаться в одном из проулков.
  - Хозяин 'Наглой куропатки', господин Ухокрут, - ответила Уинни, тоже часто дыша. - Наверняка, теперь вышвырнет меня вон. - Она зло сдернула передник и откинула его в сторону. - Ну и пусть! Найду другое место. Это того стоило!
  - Не то слово, - согласился Марсий. - Впервые видел танцующего тролля! Ты заметила это его фирменное движение бедрами?
   Они переглянулись и расхохотались.
  - Куда сейчас пойдёшь? Вернёшься обратно? - спросил он.
  - Нет, не сейчас. Подожду, пока мама и господин Ухокрут остынут.
  - Тогда к озеру? - предложил он.
  - А тебя не будут искать?
  - Пусть ищут.
   Уинни кивнула, и они направились к озеру.
  - А ты правда принц? - спросила она по дороге.
  - Правда. Это что-то меняет?
  - Ровным счетом ничего. Так что, если надеешься услышать обращение 'Ваше Высочество', закатай губу обратно.
  - А я бы взглянул, как ты делаешь книксен.
  - Чего делаю? - с подозрением переспросила Уинни. - Будешь ругаться, я тебе наваляю.
  - Даже не думал, - усмехнулся он. Какое-то время шагали в молчании.
  - Уинни...
  -Да?
  - Не смей ему верить.
  - Кому ему? Ты о чем?
  - Ты совсем не уродина. Напротив, вполне симпатичная... красивая даже. Нет, ещё лучше...
  - Это как?
  - Интересная. Интересной быть намного лучше, чем красивой. - Он задумчиво согнул и разогнул пальцы. - А тот, кого стоит слушать, никогда не назовёт тебя уродом за то, какой ты есть.
   На улице уже стемнело, но Марсию показалось, что от этих слов щеки Уинни вспыхнули густо-зеленым. Она отвернулась, делая вид, что разглядывает деревья - они как раз вышли на проселочную дорогу.
  - Он назвал моего отца грязным слабаком, - сказала она дрожащим от сдерживаемой ярости голосом. - Но мой папа таким не был, он был охотником.
  - Был?
  - Однажды ушёл в лес и не вернулся. Но перед тем подарил мне это. - Она сняла с шеи бусы и протянула ему.
   Марсий с удивлением пощупал нанизанные на леску сморщенные шарики.
  - Это...ягоды?
  - Черноплодная рябина, - кивнула она с гордостью. - Оберег от злых духов и придурков.
  - И как, помогает?
  - Не всегда, как видишь, - вздохнула она. - Но это единственное, что осталось в память о нём. Ой...
  - Прости, я не хотел!
   Марсий быстро сунул ей бусы обратно и спрятал руки за спину, как будто этим можно было что-то исправить.
   Уинни осторожно пощупала отяжелевшие ягоды.
  - Они...железные? - удивилась она и присвистнула.
  - Чугунные, - поправил он. - Извини, я действительно не хотел...
  - Да ничего, - она взвесила бусы на руке. - От этого их суть не поменялась. А как ты это сделал?
  - Понятия не имею, - буркнул Марсий. Ему жутко хотелось сменить тему. - Как думаешь...эээ для абордажа лучше подойдут багры или дреки?
  - Даже не представляю, что такое абордаж. Но всё-таки скажи: как это у тебя вышло? Это какой-то фокус?
  - Никаких фокусов, - выдохнул он сквозь стиснутые зубы. - Паршивая наследственность.
   В этот момент впереди показалось озеро, и они остановились на обрыве. Уинни только проверила, всё ли в прядке с яйцом, а потом уселась на валун и подперла подбородок кулачками.
  - Ты всегда так умел?
  - Нет. - Марсий устроился прямо на земле, сорвал травину и принялся накручивать её на палец. - С полгода назад началось. Говорят, что-то подобное передавалось в нашей семье по мужской линии из поколения в поколение, но...слабее...не так, как у меня.
  - Но это же жутко интересно!
  - Ага, интересно, - разозлился он. - Со стороны смотреть. А вот когда самому...
   И он рассказал ей про голубой алмаз, и про дверь, и про чертово яблоко. Даже про муравейник рассказал.
   Уинни не смеялась. Слушала внимательно, не пыталась строить из себя великого советчика и не выказывала ненужного сочувствия. Оттого рассказывать ей было легко.
   Дослушав до конца, она снова сняла чугунно-рябиновые бусы и принялась перебирать их ягоду за ягодой.
  - Но это же часть тебя... - сказала она задумчиво. - Значит, тот, кто наверху раздавал такие вот подарочки, знал, что делает. То есть он не мог подарить то, с чем бы ты не справился.
   Марсий раздраженно отшвырнул травину.
  - Ты сейчас почти слово в слово повторяешь мастера Луция. Дальше начнёшь заливать про то, что мне всего лишь нужно собраться, сосредоточиться, вообразить, что на свете нет ничего важнее, и направить всю волю в пальцы, подчинить их. Знаю, всё это уже проходил.
  - Нет, - покачала головой Уинни. - Думаю, как раз этого делать не нужно. - И пробормотала: - Кто над чайником стоит, у того он не кипит.
  - Ты сейчас вообще о чем? - нахмурился он.
  - Когда-нибудь замечал, что если чего-то очень-очень сильно хочешь и стараешься ради цели изо всех сил, прямо-таки из кожи вон лезешь...то ничего не получается? - очередная чугунная бусина с щелчком отправилась на вторую половину лески. - А стоит перестать заморачиваться, расслабиться, и желание исполняется, как по волшебству.
   Марсий хмыкнул, а потом задумался.
  - Ну, бывало...
  - Напрягаться и стараться ты уже пробовал. Так почему бы не попробовать расслабиться и перестать мучиться? Представь, что уже умеешь управляться со своей, - она помедлила, подбирая слово, и он ожидал услышать 'способностью', - чугунутостью. Обращай на пальцы ровно столько внимания, сколько люди обычно на них обращают. И когда в следующий раз захочешь до чего-то дотронуться, просто дотрагивайся, в полной уверенности, что ничего плохого не произойдет, и вещь не станет чугунной, если ты сам этого не пожелаешь.
  - Странный...подход.
  - Но попытаться-то можно... А наоборот это работает?
  - В смысле?
  - Ты можешь превратить чугунную вещь обратно в нормальную?
  - Не знаю, - растерялся Марсий, - никогда не пробовал.
   Вообще-то прежде он думал только о том, как избавиться от этой своей...чугунутости. И даже когда, следуя настояниям мастера Луция, пытался её подчинить, всё равно мечтал от неё избавиться.
  - Вот, попробуй! - Уинни протянула ему бусы.
   Марсий взял их и с сомнением повертел.
  - Не уверен, что получится.
  - Просто попробуй, - посоветовала она и снова подперла подбородок кулачками, приготовившись смотреть.
  - Гм...не знаю, с чего начать. - Он встал, держа дешевую побрякушку на вытянутых руках, прочистил горло и произнёс: - Велю вам снова стать рябиновыми!
   Никогда ещё он не чувствовал себя глупее, чем стоя звездной ночью над обрывом и разговаривая с бусами.
  - Нет, не так! - отмахнулась Уинни, вскочила и тоже встала рядом. - Ты опять уделяешь этому слишком много внимания и на самом деле не веришь, что получится.
  - Да с чего ты взяла, что твой совет такой уж полезный? - разозлился Марсий. - Сама-то когда-нибудь пробовала ему следовать?
  - Да, - серьезно кивнула девочка. - Моя мама - подавальщица, и бабушка работала в таверне, а до неё - её мама и так далее. Если в какой-нибудь пещере найдут наскальные рисунки с подавальщицами, то не удивлюсь, если одна из натурщиц окажется моей прапра и ещё триллион раз прабабкой.
  - Триллион не может быть, - улыбнулся Марсий.
  - Неважно. Так вот, когда я только-только начала работать в трактире два года назад, неполную смену - просто мама решила, что мне пора приучаться к семейному делу, - то всё никак не могла удержать этот поднос, знаешь, какой он тяжеленный? А ещё часто липкий и скользкий, клиенты бывают настоящими свиньями! Дня не проходило, чтобы я что-нибудь не разбила. Мама жутко ругалась. А потом однажды отвела меня в сторонку и сказала, что я пытаюсь делать то, чего до меня не делала ни она, ни её мама, ни моя триллион раз прабабка - я слишком стараюсь. В итоге делаю это так, словно выполняю самую трудную задачу на свете, не понимая, что умение заложено во мне. Надо просто делать и всё, не придавая этому такого значения. В этот момент маму вызвали отнести заказ - пирог с голубями и гусиный паштетом, а я взяла поднос, уставленный кружками с ячменным пивом, и понесла его компании орков за третьим столиком справа.
  - И ты донесла?
  - Нет, споткнулась и опрокинула все до единой. Потому что снова из кожи вон лезла, вместо того, чтобы прислушаться к себе. А потом я так разозлилась, что перестала стараться, перестала так сильно над этим заморачиваться...и у меня начало получаться. Через месяц я уже била не больше одной тарелки в неделю.
   Марсий снова посмотрел на бусы:
  - Ладно...можно и попробовать. Хуже во всяком случае не будет.
  - Перестань хмуриться, - подсказала Уинни.
  - Хорошо.
  - И зубы не стискивай.
  - Ладно.
  - И вообще сделай вид, что не очень-то тебе это важно.
  - Готово.
   Марсий почувствовал, как на лбу выступили капли пота - так он старался придавать происходящему как можно меньше значения.
   Уинни отошла, чтобы ему не мешать, и принялась бродить вокруг, срывая листики и что-то напевая. Пару раз проведала яйцо.
   Минут через десять он оставил попытки.
  - В следующий раз ещё попробую, держи, - он протянул ей бусы, но Уинни покачала головой.
  - Хочу, чтобы они остались у тебя.
  - Но...это же всё, что у тебя есть в память об отце.
  - А я и не отдаю насовсем, просто на хранение. Мы же ещё будем видеться, и, значит, они станут как бы общими, но сейчас пусть останутся у тебя. - Она нахмурилась: - Мы ведь будем видеться?
  - Конечно, - его голос неожиданно охрип.
  - Ты сегодня вернёшься домой?
  - А ты?
   Уинни покачала головой.
  - Лучше заночую тут. Не хочу попадаться господину Ухокруту на глаза.
  - Тогда я тоже останусь.
  - Уверен?
  - Конечно, только надо бы найти что-то, чем можно согреться. Ночи теперь холодные. - Он завертел головой. - О, знаю! У нас ещё остались самовоспламеняющиеся камни?
  - Вроде, был один или два, я клала возле гнезда.
   Они сходили к яйцу и действительно обнаружили один. Пока они возились, Марсий снова задумчиво пощупал бусы в кармане, вытянул руки и неожиданно для себя произнёс:
  - Это. Я хочу, чтобы этого не было.
  - Что? - Уинни разогнулась и откинула упавшую на лоб прядь.
  - Ты спрашивала, что я хочу загадать грифону. Так вот, хочу, чтобы это, - он вытянул руки и повертел ими, будто впервые видя, - исчезло.
   Уинни провела пальчиком по борту гнезда и спросила, не поднимая глаз:
  - А научиться управлять? Разве не лучше было бы...
  - Нет, - отрезал он. - Не нужна мне эта...чугунутость.
   Уинни бросила на него странный взгляд, но ничего не ответила. Когда они снова выбрались наверх, Марсий с размаху ударил камень о землю. Но волшебство, видимо, уже порядком выветрилось, поэтому булыжник не вспыхнул, а только сильно нагрелся. Они выбрали местечко подальше от обрыва и улеглись. Камень положили посередине, чтобы греться. Шершавая поверхность то и дело вспыхивала голубоватыми и лиловыми переливами, от неё в ночное небо, медленно кружа, поднимались мерцающие искорки.
   Марсий лежал, закинув руки за голову, и наблюдал, как эти волшебные мухи тают в ночи. Он уже начал дремать, когда услышал сонный голос Уинни:
  - Марсий...
  - Ещё не спишь?
  - Я тоже считаю тебя интересным, - пробормотала она и нащупала его руку.
   Он так и заснул, держа её за руку.
  
  * * *
   Пробудились они одновременно - от треска. Переглянулись и тут же поняли, откуда он доносится. Бросились к обрыву.
  - Скорее! - Марсий первым спрыгнул вниз и помог ей спуститься.
   Скорлупа горела ярко-оранжевым и стала почти прозрачной. Птенец уже пробил дыру размером с мандарин.
   Оказывается, вылупиться грифону действительно не так-то просто. Скорлупа, даром что прозрачная, оказалась в сантиметр толщиной, не меньше.
  - Нужно ему помочь, - Уинни принялась отколупывать кусочки по краям отверстия, и Марсий последовал её примеру.
   Сначала показался серебряный клюв - загнутый и острый, такой не у всякой взрослой птицы увидишь, потом птенец уперся в края львиными лапами с темными уголками когтей и расправил крылья. В лучах рассветного солнца они тоже казались сделанными из серебра. Он повертел головой, моргнул красными глазами-зернышками, привыкая к свету дня, и издал звук, напоминающий рычание и курлыканье одновременно.
  - Он вылупился, Уинни! - восторженно вскричал Марсий и осторожно взял птенца на руки. - Грифон вылупился!
   Уинни стояла молча, напряженно наблюдая за ним. Марсий поднял глаза, удивленный её сдержанной реакцией.
  - Ты понимаешь, что это значит?
  - Да, - тихо ответила она.
   Но ему сейчас было не до выяснения причин. Он поднял ладони повыше к солнцу и громко сказал:
  - Хочу, чтобы мой дар исчез. Чтобы отныне я мог спокойно прикасаться к чему угодно, не опасаясь превратить эту вещь в чугун.
   Он помолчал. Птенец по-прежнему сидел на раскрытых ладонях, переминаясь на крошечных львиных лапках и поводя крыльями. Марсий растерянно повернулся к Уинни.
  - Наверное, всё?
  - Наверное.
  - Надо на чем-то проверить. - Он осторожно пересадил птенца на левую ладонь и дотронулся свободной рукой до разбитой скорлупы. Ничего не произошло. - Исчезло! - радостно выдохнул он. - Уинни, ты это видишь? Видишь? Желание исполнилось!
   Он повернулся было к птенцу, но внезапно осекся и отдернул руку от гнезда. Край, налившийся чугуном, накренился от тяжести, гнездо заскрипело, и прежде чем остальная часть тоже обратилась в чугун, уравновесив его, ухнуло с обрыва.
   Они проводили его взглядом, пока не раздался бултых, а потом Марсий взглянул на птенца в своей ладони.
  - Ничего не понимаю, - нахмурился он, - я ведь первым загадал желание, сразу, как только он вылупился. Я всё сделал правильно и...
   И тут до него дошло. Он поднял глаза, чувствуя, как кровь закипает, растекаясь по жилам раскаленным железом.
  - Ты...соврала.
   Вот, что означало это её странное выражение лица и молчание - вина. Или насмешка? Она обманула его!
  - Марсий, я... - Уинни протянула к нему руки, но Марсий отшатнулся.
  - Для тебя Ваше Высочество, - прошипел он. - Ты врала мне с самого начала! Не было ведь никакой провалившейся тетушки? И паршивого грифоньего яйца, купленного на ярмарке тоже не было, да? Скажи!
   Она помолчала и выдавила:
  - Тетушка действительно провалилась, а яйца...яйца не было. Но Марсий, - она запнулась и заторопилась, - то есть Ваше Высочество, ты ведь хотел его убить, а так нельзя, он... Я хотела рассказать.
   Но Марсий уже ничего не видел и не слышал.
  - Так почему не рассказала?! Молчишь? А я знаю, почему. Ты всё это время смеялась надо мной, смеялась над тем, как легко я повелся. Небось, и посетителям своей вшивой таверны всё растрезвонила, и вы смеялись вместе. - Он услышал дрожь в голосе и от этого возненавидел стоящую напротив и тянущуюся к нему девочку ещё больше.
  - Не было этого, разреши всё объяснить...
  - Довольно, наобъяснялась! - выкрикнул он, сам не замечая, как сжимаются пальцы. - Тот тролль был прав: ты грязная никчемная у... - он запнулся.
   Уинни побледнела и сказала спокойно:
  - Ну, скажи это. - И тут же крикнула: - Скажи!!
   Эхо пронеслось над озером. Марсия трясло, горло сдавило, веки горели.
   Внезапно Уинни опустила глаза и охнула. Он тоже посмотрел на свои ладони. В них сидел чугунный птенец. Крылья раскинуты, как для первого полета, загнутый клюв вздернут, взъерошенное ветром оперение навеки застыло.
   Первой очнулась Уинни. Она мягко тронула его за плечо.
  - Ты не хотел, знаю. Но если ты попробуешь, как мы вчера говорили...
   Марсий сглотнул и дернул плечом, отстраняясь.
   В этот момент со стороны дороги послышалось конское ржание и стук копыт.
  - Ваше Высочество! Ваше Высочество, вы нас слышите?
  - Здесь... - прошептал Марсий. Потом прочистил горло и сказал громче. - Эй, я здесь!
  - Марсий, погоди! - но он уже полез наверх, не оборачиваясь.
   Там его ждал отряд из дюжины всадников, закованных в латы с королевским гербом на груди - знаком бесконечности. Покачивались плюмажи, сверкали мечи и наконечники копий.
   Впереди сидящий воин выглядел усталым. Глаза ввалились.
  - Ваше Высочество, мы искали вас всю ночь. Вы целы? Его Величество места себе не находит.
   Марсий вздернул подбородок.
  - Со мной всё в порядке. А Его Величеству я сам всё объясню. Где мой конь?
   Один из всадников выехал вперед, ведя на поводу серого в яблоках скакуна.
   Наследный принц вскочил в седло.
  - Едем, - кивнул он, и отряд тронулся в путь.
   Уинни стояла и смотрела им вслед, пока люди короля не скрылись в клубах пыли.
  - Прости, Марсий, - прошептала она. - Мне правда очень-очень жаль.
  
  * * *
   Порой ледяная сдержанность людей пугает намного сильнее криков и брани. Отец Марсия был как раз из таких. Он долго молча рассматривал его - всё происходило в тронном зале - потом качнул головой в сторону мастера Луция и произнёс ровным ничего не выражающим голосом:
  - Мне сказали, что с тобой была какая-то девчонка.
  - Да, она...
  - Молчать. - Его Величество поднялся с трона и начал прохаживаться взад-вперёд, поглаживая перстни на руках. Мантия величественно стелилась за ним по надраенному до зеркального блеска полу, в котором отражалась люстра, сияющая мириадами огней. - Ещё мне сказали, что тебя видели вчера в таверне, - он пощелкал пальцами, и мастер Луций, сверившись со свитком, подсказал:
  - 'Наглая куропатка'.
  - Да, Наглая куропатка, - отец произнёс это так, словно буквы были горькими.
   Марсий сделал шаг вперёд.
  - Отец, выслушайте, я...
   Правитель резко развернулся, откинул путающийся в ногах шлейф. Черные глаза сверкали на бледном лице, ноздри раздувались.
  - Это она научила тебя перечить своему отцу и королю?
   Марсий стиснул зубы, стараясь хотя бы изобразить раскаяние.
  - Вот откуда эти твои отлучки. - Он помолчал. - Ты больше с ней не увидишься. Отныне круг твоего общения будет ограничен только нужными и правильными людьми. Мы с мастером Луцием проследим за этим.
   Марсий вскинул глаза и сжал кулаки.
  - Нет.
  - Что ты сказал?
  - Я сказал: нет. Я не перестану общаться с Уинни.
  Если бы ему сейчас предложили увидеть лгунью, он бы отказался - слишком свежа была рана. Но не видеться с ней больше никогда?
   В залу словно ворвался северный ветер. Застывшие у дверей лакеи съежились и попытались сделаться ещё незаметнее.
   Несколько секунд прошло в жуткой тишине, а потом отец сказал, не поворачивая головы и не отрывая глаз от Марсия.
  - Оставьте нас. - Слуги поспешили к выходу. - Вы тоже, мастер Луций.
  Когда в зале остались только они вдвоём, отец резко поднял его лицо за подбородок, заставляя взглянуть в глаза, и произнёс свистящим шепотом: - Никогда, слышишь, никогда больше не смей перечить мне при подданных, щенок. Ты меня понял?
   Марсий смотрел, сколько мог, потом, не выдержав, опустил глаза.
  - Да, Ваше Величество.
   Отец ещё пару мгновений вглядывался в лицо, словно оценивая степень послушания, а потом отпустил подбородок, отошёл к окну и сцепил руки за спиной.
  - А теперь иди в свои покои.
   Марсий скрежетнул зубами.
  - И когда мне будет... позволено их покинуть?
  - Когда я скажу.
  - Да, Ваше Величество. - Он поклонился, хотя король не мог видеть этого, стоя к нему спиной, и вышел из зала. В коридоре перешёл на бег и, едва не сбив по пути служанку, несшую стопку чистого белья, ворвался в свою комнату и зло хлопнул дверью.
   Повалился на постель прямо как был, в одежде, зарывшись лицом в подушки. На обратном пути во дворец он уже успел немного остыть. Нет, он не перестал злиться на Уинни, но ненависть переплавилась в обиду - не только на неё, но и на себя - за то, что поверил в возможность избавления. За то, что так сильно верил. Он больше никогда и ни во что не будет так страстно верить, ведь...разочаровываться так больно.
   Когда Марсий поднял голову, за окном уже стемнело. Он пролежал в постели весь день и не знал, приносили ли слуги еду - стука не слышал. Наверное, приносили, но, не получив ответа, уходили.
   Он пошевелился и вдруг почувствовал, как в бок уперлось что-то твердое. Пошарил в кармане и вытащил чугунного птенца. Он и не заметил, как сунул его в карман куртки...
   Марсий сел на кровати и потёр глаза, вертя грифона в руках. Сейчас птенец не выглядел грозным и почти ничем не отличался от других птенцов, даже крошечные львиные лапы и хищный клюв не делали его опасным. Зато, если бы вырос, смог бы спокойно растерзать барашка...или ребенка.
   Он подошёл к окну и поставил птенца на подоконник. Лунный свет упал на клюв, сделав его снова серебряным, как этим утром. Марсий скинул куртку и наклонился к ящику в углу, где были сложены ножи. Поправил на стене криво висящий круг и приступил к тренировке. Это занятие всегда его успокаивало. Если бы для мастера Луция было достаточно хорошо метать ножи или отжиматься на одной руке, или сражать мечом противника вдвое выше и сильнее, Марсий каждый день купался бы в похвалах. Вместо этого он корпел над завитушками, отрабатывая каллиграфический почерк, хотя, ясное дело, когда-нибудь у него будет личный секретарь, и это умение ему не пригодится. Но наставник считал, что выполнение трудоемкого бессмысленного задания воспитывает выдержку и волю, так необходимые будущему монарху.
   Полчаса спустя Марсий подошёл к кругу и вытащил из сердцевины последний нож. К этому моменту он почти окончательно успокоился и пришёл к выводу, что вина Уинни, конечно, велика, но по большому счету ничего не изменилось. Ему подарили несбыточную мечту. У него отняли несбыточную мечту. Итого, ноль прибыли и ноль убытка.
   Наверное, стоит дать ей возможность ещё раз извиниться. Только как это сделать? Отец будет в ярости, если узнает, что он ослушался, и тогда сегодняшний разговор покажется мягким внушением. Ничего, он что-нибудь придумает.
   Марсий обернулся к окну и сказал вслух:
  - Ладно, пусть будет Лемурра. Глупое, конечно, имя, но ты и вправду похож на девчонку.
   Птенец, разумеется, ничего не ответил.
   Марсий подошёл к окну и провёл пальцем по загнутому клюву. Холодный. И Шершавый. Прямо как её рука прошлым вечером. Он встряхнул головой, отгоняя воспоминание. Потом взял стул, уселся на него верхом и положил руки на спинку, продолжая разглядывать птенца.
  - Ты, наверное, тоже не слишком счастлива превратиться в чугунного болванчика. - Он помолчал. - Но когда бы ещё попала в королевские покои, верно? Смотри, какой отсюда вид. Нравится?
   Вид и правда открывался потрясающий: казалось, из окна можно было увидеть весь город. Сотни и тысячи крыш, плоских, домиком, покатых, волнистых, даже круглых. Из некоторых труб ещё поднимался дымок, но большинство прекратило работу до следующего утра. Тихонько поскрипывали флюгера, где-то вдали нестройно пели голоса, кто-то смеялся, повсюду горели уютные огоньки.
   Марсий провел пальцем по хохолку и горько усмехнулся:
  - Даже если не нравится, выбора всё равно нет.
   И тут внезапно что-то переменилось. Плотная чугунная поверхность начала словно бы осыпаться, уступая место мягкому пуху. Птенец помотал головой и встряхнулся, скидывая остатки чугунной пыли, глянул на Марсия красным глазом и издал рычащее курлыканье.
   Марсий отшатнулся и чуть не упал со стула. В изумлении уставился на свои руки.
  - Но я же даже не пытался, и... - Он снова поднял голову. Птенец расправил крылья, разминаясь после вынужденного заточения - черный абрис на фоне бархатного синего неба. Полуорел-полулев, только совсем крошечный. Марсий протянул к нему руку, но грифон цапнул его и опасливо отодвинулся.
   Он глянул на палец, рассмеялся и быстро нагнулся, прикрыв голову, потому что птенец взмыл с подоконника и сделал круг по комнате. А потом, разогнавшись, ринулся к окну и вылетел наружу. В какой-то момент показалось, что он сейчас упадёт и разобьётся. Но вот птенец с трудом удержался в воздухе, отчаянно хлопая крыльями, выровнял полет, и начал медленно набирать высоту. Марсий смотрел на него, пока тот не превратился в крохотную точку на фоне луны, после чего закрыл окно.
   Перестать заморачиваться - кто бы мог подумать!
   Он практиковался ещё около часа на всех подряд вещах - иногда получалось, чаще нет. Но начало положено! Это как со спортивными тренировками: нужна постоянная практика.
   Он должен рассказать об этом отцу, сейчас же, немедленно! Нет, придётся дождаться утра. Отец не станет сердиться за то, что он нарушил приказ не выходить из покоев без разрешения, когда увидит, с чем он пришёл.
   Марсий не мог заснуть почти до самого утра, а когда всё-таки заснул, увидел парящего над городом грифона, не птенца, а уже взрослого, гордого и величественного. Рядом с ним летела девочка с темно-зелеными разметавшимися по ветру волосами и синими глазами. Она смеялась и махала, зовя Марсия присоединиться к ним.
  
  * * *
  Заявиться к отцу на следующее утро без приглашения он не успел. Тот сам вызвал его в рабочий кабинет. Там больше никого не было, даже мастера Луция.
  - Ты едешь учиться, - сообщил отец, не отрываясь от бумаг, которые в этот момент подписывал. Перо резво бегало по пергаменту. Марсий, как зачарованный, смотрел на уверенные росчерки, которые оставляла унизанная перстнями рука.
  - Когда?
  - Сразу после завтрака.
  - Но...
  - Твои вещи уже собраны. Карету подадут через полчаса.
  - Отец, я хотел тебе кое-что показать, смотри, - он вытянул руки, но король, по-прежнему не поднимая глаз от свитка, отрезал:
  - Довольно, Марсий. Ты уже не ребенок, а будущий король. Я устал от твоих выходок.
  - Только взгляни, о большем я не прошу! Вот, - он потянулся к лежащей на столе мраморной лягушке пресс-папье, но дотронуться не успел.
   Отец отшвырнул перо и поднял тяжелый взгляд:
  - Я сказал: довольно.
   Марсий замер, медленно опустил руки и завел их за спину, приняв ту же позу, что и отец вчера у окна.
  - И далеко эта школа, Ваше Величество?
   Голос звучал на удивление спокойно и бесстрастно.
  - Не очень. Полторы недели пути. Все нужные документы в сундучке под сиденьем кареты. Когда приедешь, отдашь их руководителю школы. - Он посыпал чернила песком и поставил сургуч греться над свечой. - Не нужно делать такое лицо, ты сможешь приезжать домой на побывку каждые полгода. Мы с мастером Луцием уверены, что это пойдёт тебе на пользу. Школа славится своей дисциплиной.
   Слова доносились будто бы издалека.
  - Как скажете, Ваше Величество, - отозвался Марсий тем же глухим невыразительным голосом и поклонился - вышло как у больного ревматизмом.
   На мгновение взгляд отца чуть смягчился.
  - Не воспринимай это, как наказание, - сказал он. - И постарайся сделать так, чтобы она, - почти нежный кивок на стену, где висел портрет темноволосой красавицы с такими же, как у Марсия, глазами и таким же гордым, как у отца, профилем, - ...чтобы мы могли тобой гордиться.
   Гордиться... Почему нельзя гордиться тем, какой он есть?
  - Да, Ваше Величество.
   Отец, вздохнув, поднялся из-за стола, обошёл его и взял лицо Марсия в ладони:
  - Ты мой сын и единственный наследник, и я люблю тебя, - сказал он, сжимая руки. - И всё, что я делаю, я делаю только ради тебя...и ради Затерянного королевства, конечно. Но, в первую очередь, ради тебя, да простят мне эту слабость. - Отец поцеловал его в лоб холодными сухими губами. - Я желаю тебе только самого лучшего, сын, и когда-нибудь ты это поймёшь.
   Наверное, он ждал ответа, но Марсий промолчал.
  - Вот, - спохватился король и, пошарив на столе, протянул ему шкатулку и откинул крышку. Внутри лежала пара толстых кожаных перчаток с фамильным гербом. - Я хочу, чтобы отныне ты носил их, не снимая. Они гномьей работы и помогут...сдерживать твою другую сторону.
   Марсий взял шкатулку.
  - На этом всё, Ваше Величество? Я могу идти?
  - Да, ступай.
   В дверях он помедлил и обернулся. Король сидел на краешке письменного стола, задумчиво вертя в руках гусиное перо.
  
  * * *
   Спустившись к карете, Марсий удивился тому, сколько подданных пришли его проводить. Значит, глашатаи известили их рано утром. Жители Потерии узнали о том, что Марсий уезжает, даже раньше него самого. Он повернулся к наставнику, почти не надеясь, что тот удовлетворит просьбу.
  - Мастер Луций, мне нужно кое с кем попрощаться. Это не займёт много времени, и если бы...
  - Это исключено, Ваше Высочество, - крякнул старик. - Вы должны отправиться немедленно. Это приказ Его Величества.
   Марсий поднял глаза и увидел в одном из окон дворца высокую и чрезвычайно прямую фигуру в пурпурной мантии.
  - Тогда вы можете сделать одну вещь? Напоследок.
  - Какую вещь?
  - Вот, - он вынул из кармана бусы и протянул наставнику, - пусть кто-нибудь из слуг передаст это той девочке из таверны 'Наглая куропатка', и скажет, что она бессовестная лгунья, но я больше не сержусь.
   Старик пожевал губами, и Марсий приготовился к отказу, ведь отец вчера вполне ясно выразился, когда запретил общаться с гоблиншей. Но мастер Луций кивнул, забирая бусы.
  - Я лично передам.
  - Спасибо! Не думал, что когда-нибудь искреннее скажу это вам, но спасибо, мастер Луций.
   Тот снова сухо кивнул, и Марсий вскочил на подножку кареты.
   Устроившись внутри, лишь на мгновение выглянул наружу, а потом откинулся на мягкое сиденье и принялся водить пальцем в перчатке по стеклу окошка, выписывая одно-единственное имя.
  - Я вернусь к тебе, Уинни, - прошептал он. - Только не забывай меня.
  
  * * *
   Уинни наблюдала из-за дворцовой ограды за приготовлениями. Как ни старалась, ближе подобраться не получалось. Пролезть между прутьями - тоже. Она даже к стражникам у ворот попробовала обратиться.
  - Мне нужно поговорить с Его Высочеством, это важно!
   Верзилы переглянулись и расхохотались.
  - И что же такого важного маленькая гоблинша может ему сообщить? - спросил тот, что справа, утирая слезы смеха.
  - Не твоё дело, - огрызнулась она. - Я скажу это только Марсию.
   Лица стражников вмиг сделались суровыми.
  - Попридержи язык! И радуйся, что больше никто не слышал твоей непочтительности в отношении Его Высочества. А ну, брысь! - стражник топнул ногой. - А то вот схватим тебя и бросим с темницу!
  - Дурак! - выплюнула Уинни и поспешно нырнула в толпу, потому что стражник сделал движение в её сторону. Обернувшись, увидела, что он махнул рукой и вернулся на свой пост.
   Она непременно должна ещё раз поговорить с Марсием и сказать, как ей жаль! А вдруг он уезжает только из-за её обмана? Нет, - одернула она себя, - глупая Уинни, разве стал бы принц уезжать из-за какой-то трактирной гоблинши! Конечно, у него нашлись более веские причины. Но мысль о том, что он покинет королевство, ненавидя её, была невыносима.
   Если бы она смогла поговорить с ним хотя бы минутку, то сумела бы убедить, что не смеялась над ним, и что прошедшие две недели были лучшими в её жизни! Да только эти две недели в ней и были!
   Тут народ пришёл в движение, раздались возгласы, и она увидела, как на крыльцо вышел Марсий. Одет он был, как самый настоящий принц, на боку даже покачивалась шпага.
  - Марсииий! - закричала она и замахала руками, подпрыгивая. Но писк потонул в поднявшемся реве толпы. Жители Потерии приветствовали наследника и прощались с ним, провожая в путь. Уинни едва не затоптали.
   Огромные ажурные ворота - те самые, в которые она только что пыталась попасть - раскрылись, пропуская карету. В окне мелькнуло лицо Марсия, а потом исчезло в глубине.
   Уинни бросилась следом, продираясь сквозь толпу, распихивая всех направо и налево и сама получая тумаки.
   Через минуту карета скрылась из виду. Уинни остановилась, всё ещё не веря, что это произошло, и стояла на одном месте очень долго. Толпа успела разойтись.
   - Девочка...
   Она не сразу поняла, что старик, разряженный, как дама, в шелк и бархат, обращается именно к ней.
  - Чего вам?
   Он сморщил нос.
  - Ты ведь Уинни, верно?
  - Кто вы? И откуда меня знаете?
  - Неважно, я просто выполняю просьбе Его Высочества.
   Уинни встрепенулась, не веря своим ушам.
  - Вы о Марсии? Он что-то передал мне? Что он сказал?!
   Старик брезгливо отвел руки, которыми она вцепилась в полы его дорогой одежды, и протянул ей унизанную чугунными бусинами нитку.
  - Вот, он просил отдать тебе это.
   Уинни растерянно взяла бусы.
  - И всё? Он ничего не добавил?
  - Отчего же: добавил, - кивнул старик. - Сказал, что ты бессовестная лгунья, и впредь он не желает тебя видеть. И вообще хочет забыть, что когда-то тебя знал.
   Уинни попыталась что-то ответить, но губы беззвучно шевелились, не произнося ни звука. Старик развернулся и направился во дворец, а она побрела к фонтану принцев-основателей, не чувствуя под собой ног. Уселась на бортик, поднесла бусы к глазам и, наконец, очнувшись, разорвала их.
  - Нет, это я не хочу тебя видеть! И не хочу знать! - крикнула она и расплакалась.
   Какое-то время она сидела, полностью отдавшись этому занятию. А потом мимо прошли сапоги на толстой кожаной подошве. Затем они снова вернулись и остановились перед её носом. Уинни подняла глаза, закрываясь рукой от солнца.
   Напротив стоял мальчишка, лет тринадцати. Коротко стриженые волосы, черная куртка с шипами на плечах и широченная улыбка. За спиной покачивался какой-то чудной музыкальный инструмент. Струны тихонько тренькали от ветерка.
  - Он не стоит слез такой хорошенькой девчонки, - подмигнул незнакомец, поставив ногу на борт фонтана и доверительно придвинувшись.
  - Кто 'он'? - спросила Уинни, трубно сморкаясь в платок.
  - Тот парень, из-за которого ты так убиваешься.
  - Много ты знаешь, - буркнула она. - И с чего ты вообще взял, что я плачу из-за парня?
  - А из-за чего тогда?
  - Просто...день не задался. Так бывает. И вообще, иди куда шёл.
   Не тут-то было. Паренек завертел головой и выпалил:
  - Сиди тут.
   Уинни глазом не успела моргнуть, а он уже вернулся и протянул ей букет настурций.
  - Вот, держи! И улыбнись.
   Она недоверчиво взглянула на цветы.
  - Это...мне?
  - Ну, не Глюттону же Медоречивому! - усмехнулся он, указывая глазами на статую позади. - Или ты видишь поблизости другую хорошенькую девчонку в плохом настроении?
   Уинни почувствовала, как щеки становятся горячими.
  - Спасибо, - прошептала она, принимая букет. - Они...красивые.
  - Не за что, - пожал плечами парень. - Мне это ничего не стоило.
  - А как тебя зовут?
  - Индрик, - просиял он. - Или можно просто: Рикки.
  - Я Уинни.
  - Ты ведь больше не будешь плакать, Уинни?
  - Нет, - она решительно смахнула остатки слез и убрала платок в передник. - Всё в порядке.
  - Вот и отлично! Ещё увидимся, Уинни. - Он собрался уходить, но в последний момент обернулся и подмигнул: - Знаешь, я бы, на твоём месте, и думать забыл о том парне. Просто выкинул его из головы.
   И, не дожидаясь ответа, пошёл прочь бодрой пружинистой походкой.
   Уинни поднялась, проводила его взглядом, а потом повернулась туда, где час назад скрылась королевская карета. Подняла кулак с зажатыми обрывками бус и громко пообещала:
  - Я забуду тебя, Марсий Фьерский! Непременно забуду, чего бы мне это ни стоило!
  
  КОНЕЦ
  
  
  ***
  Бонусный рассказ. Две недели которых не было.
  За 5 лет до описываемых в книге событий.
  
  Марсия прямо-таки трясло от бешенства. Как же они надоели, все они! Со своими нравоучениями и менторским тоном. Будто и впрямь знают, каково ему!
  - Всё дело в упрямстве и испорченности мальчишки, - заявляет наставник Луций, прогуливаясь с Его Величеством по саду. - Он наделен могущественным даром, но предпочитает растрачивать его на глупости и проказы.
  - Но он утверждает, что не знает, как его контролировать, - возражает отец.
  - Глупости. - Решительный жест отсекает все возражения. - Высшие силы не стали бы вручать замок без ключа. Его Высочество просто действует вам наперекор, и, потакая его капризам, вы делаете только хуже.
  - Что же вы посоветуете, мастер Луций?
  - Проявить строгость и твердость, - уверенно кивает старик. - Пара недель без ужинов, запаренные розги, и вы поразитесь, насколько быстро он научится контролировать силу.
   Марсий, прятавшийся в этот момент за фонтаном с певучими рыбками, едва удержался оттого, чтобы засандалить одну из них самодовольному старику прямо промеж глаз. Удержала лишь мысль, что вместо певучей до цели может долететь чугунная.
  Вчера в тронном зале принимали посла из соседнего королевства. Он привёз в дар от своего короля дивный красоты голубой алмаз, ограненный в форме морской девы, играющей на арфе. Драгоценный камень размером с кулак взрослого мужчины искрился всеми оттенками синего и лазури. Марсий дотронулся лишь кончиком пальца, не удержался - хотелось проверить, звучат ли струны арфы. И вот на глазах оскорбленного посла изумительный голубой алмаз превратился в дешевую чугунную болвашку. Отец ледяным тоном велел Марсию покинуть зал. Он направился к выходу с высоко поднятой головой, делая вид, что не слышит смешков придворных. Его Величество тем временем извинялся перед послом, заверяя, что в их намерения не входило оскорбить его повелителя.
   Розги были вечером.
   А неделю назад на обед вместо обычного яблока Марсий отведал чугунное. Раскололись оба передних зуба. Придворный маг, уже пожилой и чуть подслеповатый, как назло, потерял очки и перестарался. В итоге пришлось полдня ходить с лошадиными зубами - аж рот не закрывался. Лучше бы дыра осталась - хоть сплевывать удобно.
   И это они называют великим даром?!
   Подождав, пока отец и наставник свернут на соседнюю тропинку, Марсий кинулся к выходу из сада.
   Началось всё с полгода назад - вскоре после тринадцатого дня рождения. И проявлялось в самый неожиданный и, конечно, неподходящий момент, причем всегда по-разному. Иногда дело могло ограничиться чугунными узорами на обоях вместо шелковых, а в другой раз Марсий опаздывал к завтраку, потому что не так-то просто выбраться из комнаты, если дверь отяжелела на несколько тонн.
   Чего он только не делал: тёр пальцы мочалкой, держал над огнём, мазал всякой травяной дрянью и даже, по совету нянюшки, сведущей в народных средствах, сунул руки в муравейник (потом ещё неделю пришлось мазать другой дрянью, чтобы свести зудящие следы укусов). Только под лошадиную струю подставлять наотрез отказался, хоть гадалка и утверждала, что это самое действенное средство. Всё оказалось напрасно. С виду - пальцы, как пальцы, но стоит самому в это поверить - и что-нибудь непременно идёт наперекосяк.
   Марсий выбрался из дворца окольными путями и помчался в 'своё место'. Он открыл его пару лет назад во время одной из конных прогулок. Обрыв, а под ним - небольшое озерцо. Чуть в стороне - роща, в которой росли дикие сливы, лесные орехи и древесные гуси. А в самом озере водились клювороты, и жил кит. Он практически всё время спал, а когда просыпался, зевал так широко, что образовывался круговорот. Когда Марсий об этом узнал, больше там не купался.
  А главное, здесь не было ни наставников, ни чугунных яблок, ни голубых алмазов.
  Зато там была зеленая девочка. Она сидела на его личном обрыве и плакала. Марсий рассвирепел: это уж слишком! Он решительно подошёл и встал перед гоблиншей, расставив ноги и скрестив руки на груди.
  - А ты ещё кто такая?
   Девочка вытерла нос рукавом старенького платья и смерила его недовольным взглядом.
  - А тебе какое дело?
  - Никакого, - согласился он. - Тогда просто: эй ты, а ну уйди, это моё озеро!
  - Сам вали!
   Марсий так опешил, что пару секунд не мог найти слов.
  - Да что ты вообще тут делаешь?
  - А сам не видишь? Плаааааачу!
  - Почему?
  - Потому что я урооооодина.
   Не сказать, чтобы совсем уж уродина, просто опухшая и вся в зеленых пятнах от слез.
  - А ты можешь из-за этого плакать в другом месте?
   Девчонка вперила в него злющие глаза и снова шмыгнула носом.
  - Не могу.
  - Почему?
  - Потому что ты об этом попросил. Теперь точно не уйду.
  - Не попросил, - процедил он. - Приказал.
  - Ах, приказал? - темно-синие глаза сузились, слезы разом высохли.
  - Да. - Он вздернул подбородок. - Я, наследный принц, Его Высочество Марсий Фьерский приказал тебе покинуть это место.
   Девочка медленно поднялась и встала напротив в точно такой же позе, скрестив руки на груди.
  - И где же ваш белый конь и личная охрана, Ваше-Заносчивое-Высочество? - прошипела она. - Не вешай мне тут лапшу на уши! Даже наследный принц не может быть таким засранцем.
   Марсий побагровел.
  - Значит, не уйдёшь по-хорошему?
  - Сказала же: сам вали.
  - Ну, ты напросилась! Потом не пищи!
   Он схватил её за прядку и дернул. Чугунная шевелюра должна отрезвить кого угодно. Вот только ничего не произошло. Марсий раздраженно взглянул на свои предательские руки - почему не работает, когда это нужно?! Хорошенько встряхнул их и снова потянулся к волосам, но тут девчонка с неожиданной прытью отскочила и лягнула его в голень.
  - Руки-то не распускай!
   Он повалился на колени, хватая ртом воздух и потирая ушибленное место.
  - Ах ты! Да тебя за это...да я...
  - Его Высочество не учат выражаться яснее?
   В тот момент он ненавидел её даже больше, чем мастера Луция и каллиграфические прописи.
   Но, насмехаясь, гоблинша потеряла бдительность, и Марсий ухватил её за лодыжку. Хорошенько дернул, и вот уже противница с визгом летит в траву.
   Оба поднялись на четвереньки и уставились друг на дружку, вспотевшие, взъерошенные и до предела злые. Гоблинша и думать забыла, что пять минут назад выла, как баньши. Прежде Марсий никогда не дрался с девчонками. Один раз во время игры в угадайку влепил щелбан проигравшей дочке министра по подземным связям, так там такие визги начались, можно было подумать, он ей сотрясение устроил. Нянечки увели пострадавшую под руки. А по этой сразу видно: такая из-за щелбана не станет сопли распускать, вон как рычит.
   Неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут откуда-то справа донеслось шебуршание и приглушенный скрежет.
   Гоблинша как раз размахнулась, чтобы врезать ему по уху:
  - Стой, ты это слышишь?
  - Ты о чем? - нахмурилась она.
  - Звук...вот снова!
   Оба прислушались.
  - Как будто кто-то идёт по осколкам...
  - Это оттуда, - уверенно заявила она, поднялась, отряхнулась и подбежала к краю обрыва . Ухватившись за чахлый кустик, свесилась вниз.
  - С ума сошла, упадёшь! В озере, между прочим, кит. Если он тебя сожрет, вытаскивать по кускам не стану.
   Она обернула к нему возбужденное лицо и замахала:
  - Скорее, сюда!
   Марсий поднялся, нехотя подошёл и остановился в двух шагах от неё, всё ещё не уверенный, что это не какая-нибудь уловка.
  - Ну, чего там?
  - Сам посмотри.
   Девчонка подвинулась, и он, не удержавшись, заглянул за край, стараясь при этом не выпускать её из виду. Вдруг столкнет?
  Но она и не думала выкидывать фокусов - смотрела как зачарованная вниз. Там на самом краю уступа лежало что-то огромное и мохнатое, похожее на швабру великана. Из неё торчали веточки, кусочки пуха, колосья, какие-то веревочки. В центре имелось углубление, а в нём - камень округлой формы размером с дыньку. Поверхность казалась мраморной из-за голубых пятнышек, а красивые золотистые и лиловые прожилки переливались на солнце. Рядом лежало крошево из точно таких же кусочков. Марсий присмотрелся. Да это же...
  - Яйцо, - сказала девчонка вслух.
  - Совсем необязательно, - возразил Марсий. Не потому что был не согласен, просто очень уж хотелось ей возразить.
  - Конечно, оно! - воскликнула гоблинша, даже не заметив его тона.
  - Эй, стой, ты куда?
   Но она уже осторожно спустила ногу на уступ, держась за кустик. Через минуту склонилась над гнездом и провела пальцем по скорлупе.
  - Шершавое, - заявила она, задрав голову. - И холодное.
   Марсий не вытерпел. Когда ещё попадётся такая находка? К тому же, девчонка могла подумать, что он струсил. Он небрежно спрыгнул вниз, даже не потрудившись за что-то подержаться. Зря. Земля поехала из-под ног, и он едва сам не сорвался в озеро. В последний момент успел ухватиться за гнездо.
   Девчонка уже крутила яйцо в руках, нахмурив лоб и с трудом удерживая ношу:
  - Не аист, и не подземные хрякогрызы... - пробормотала она и подняла ношу повыше к солнцу, любуясь переливами рисунка.
   Марсий вгляделся и побледнел:
  - Положи!
  - Что? Почему?
  - Это яйцо грифона!
   Он с мрачным удовольствием отметил, что её лицо стало цвета молодой кукурузы.
  - Ну и что, - сказала она, но яйцо положила обратно, трясущимися руками. - Подумаешь! Тут снова послышался давешний звук: настойчивый шорох и постукивание. Скорлупа на мгновение вспыхнула, став полупрозрачной, и оба увидели внутри маленький скрюченный силуэт. Самой выдающейся его частью был клюв. Тень поскрежетала коготками по скорлупе и снова замерла - заснула.
  - Его нужно разбить, - решительно сказал Марсий и занёс ногу.
  - Не смей! - прорычала девчонка, отталкивая его, и загородила собой гнездо.
  - Ты в своём уме? Ещё не хватало, чтобы эта плотоядная тварь вылупилась и заявились в город!
  - Он же ещё совсем маленький, беззащитный птенчик! Так нельзя...
  - Хочешь дождаться, пока он вырастет и сожрёт побольше народа?
  - Он не пойдут в город, - уверенно заявила она.
  - С чего ты взяла?
  - Видишь, - она указала на горку острой скорлупы, - остальные сразу улетели. Этот тоже улетит, когда вылупится. Если вылупится... Сейчас конец лета, а яйца грифонов вызревают лишь при высоких температурах. Если оставить его так, птенец не успеет сформироваться до конца и будет слишком слабым, чтобы разбить скорлупу. Он погибнет.
  - А ты сунь внутрь палец, - посоветовал Марсий. - Глядишь, после плотного обеда, у него сразу сил прибавится.
   Марсий снова попытался отодвинуть девчонку.
  - Постой! Я отдам тебе желание...
   Он замер.
  - Какое ещё желание?
  - Разве ты не знаешь? Когда рождается грифон, ему можно загадать желание, но только одно-единственное. И оно непременно сбудется.
  - Врёшь ты всё, - протянул Марсий, а у самого внезапно перехватило дыхание.
   Он сможет избавиться от чертова проклятия! И уже никто не посмеет смеяться над ним. И он станет нормальным, как все...
  - Зуб даю! - воскликнула гоблинша. - К моей троюродной тетушке однажды по незнанию попало яйцо грифона - она купила его на ярмарке, торговец выдал за страусиное. Тётя принесла яйцо домой, оставила около печи, а сама пошла спать...
  - Ты мне всю жизнь своей тетки пересказать собралась? - перебил Марсий.
   Девочка сердито сверкнула глазами:
  - Подбираюсь к главному. На следующее утро она спустилась вниз и хотела поставить вчерашнюю кашу разогреваться в печь. Обернулась в поисках тряпки, чтобы открыть заслонку, и тут вдруг увидела вместо яйца горку скорлупы, а на ней - только что вылупившегося грифончика. Тётушка так удивилась, что воскликнула: 'Чтоб мне провалиться'!
  - И что случилось?
  - Она провалилась. Доски на кухне давно прогнили, и пол обрушился именно в этот момент.
  - И что это доказывает, кроме того, что она жила в развалюхе?
   Девочка вскинула палец.
  - Нужно четче формулировать желания, только и всего. Но согласись, если и совпадение, то очень своевременное.
   Марсий хотел отпустить ещё какое-нибудь язвительное замечание, но тут вдруг представил, как приводит грифона во дворец, и придворные расступаются в почтительном страхе. Вот он заходит на занятие к мастеру Луцию, и, как ни в чем не бывало, заявляет, что Каратель (кличка тотчас пришла на ум) теперь всегда будет с ним. И мастер Луций трясется весь урок, неустанно нахваливая почерк Марсия, который ещё накануне был 'совершенно никудышным'.
  Каратель станет его домашним питомцем, почему нет? Заводят же люди котов, домашних эльфов и никчемных попугайчиков. А у него будет цепной грифон - как раз под стать сыну монарха. Он закажет ему золотой поводок и кольчугу.
  - Ну, хорошо, - согласился он, всем видом давая понять, что делает девчонке одолжение. - Но следить за яйцом будешь ты.
  - Конечно!
  
  * * *
   Когда Марсий пришёл на следующий день, гоблинша была уже на озере. Полировала яйцо кусочком замши, что-то напевая себе под нос.
  - Что ты делаешь?
  - Как что? Мою его, конечно, гляди, какое пыльное! - Она пощекотала яйцо и просюсюкала: - А сейчас мы будем чистые-пречистые, правда?
   Марсий закатил глаза. А чего ещё ожидать, если связываешься с девчонкой? Он осторожно спрыгнул вниз, на этот раз не погнушавшись уцепиться за куст, и обошёл гнездо.
  - Ты не больно-то полируй, вдруг всё волшебство в верхнем слое или вроде того.
   Гоблинша расхохоталась:
  - Если в ком-то или в чем-то есть волшебство, то его не сотрёшь мочалкой или неосторожным словом. На-ка, держи. - Она протянула ему пушистый и не слишком чистый шмат.
   Марсий брезгливо оглядел его, но трогать не стал.
  - Что это? - с подозрением спросил он. - Похоже на бороду гнома. Надеюсь, безбородый гном не валяется где-нибудь поблизости?
  - Дурак, это обычный войлок и пара мотков старой пряжи. Нужно укутать яйцо, чтобы оно не простудилось. Помнишь: ему нужно тепло.
  - Нет уж, давай как-нибудь сама. Уговор был, что ты за ним следишь. И больше не смей называть меня дураком.
   Девчонка пожала плечами и принялась за дело.
  - Тебе больше не о чем беспокоиться, - сказала она яйцу. - Я буду за тобой присматривать до тех пор, пока не наберешься сил. А потом ты исполнишь желание этого надменного, неприятного, заносчивого, испорченного, себялюбивого грубияна и сможешь полететь к мамочке и братьям с сестрами. Ты мне веришь?
   В ответ послышался знакомый треск и скрежет коготков.
  - Моя прелесть, - умилилась добровольная нянька, обкладывая яйцо войлоком.
  - Марсий.
  - Что?
  - Надменного, неприятного, заносчивого, испорченного, себялюбивого грубияна зовут Марсий, - пояснил он. - И за подобные оскорбления король отрубает голову.
  - Уинни, - просто ответила она и добавила, снова обращаясь к яйцу: - Тогда нам повезло, что он всего лишь принц, правда?
  
  * * *
   Когда они пришли на следующий день, войлок исчез - ветер всё разметал. Уинни сказала, что скоро вернётся, и куда-то убежала. Вернулась час спустя и принесла пару варежек - каждая размером со спальный мешок.
  - Купила их на распродаже у великанов, - пояснила она. - Точнее, выменяла на два обеда.
  - Два обеда?
  - Да, я работаю подавальщицей в таверне 'Наглая куропатка'. Мама в первую смену, а я во вторую.
   Следующие пять минут она пыхтела, пытаясь аккуратно подстелить варежку под яйцо. Какое-то время Марсий наблюдал за безуспешными попытками, потом не вытерпел и отобрал у неё варежку.
  - Дай-ка сюда. И подними его.
  Гоблинша послушно взяла яйцо в руки, и вскоре дело было улажено.
  - Теперь точно не замерзнёшь, Лемурра, - сказала она, ласково похлопав яйцо по макушке.
  - Чего-чего? Какая ещё Лемурра?
  - Это имя, которое я ей выбрала, - пояснила Уинни. - Правда, красивое? Я слышала, так звали какую-то герцогиню, которая всем кружила голову, из-за неё перестрелялась куча влюбленных идиотов.
  - Это Каратель, - отрезал Марсий. - Ещё раз услышу про каких-то там Лемурр, и сделка отменяется.
  - Как скажешь, - холодно ответила Уинни и наклонилась поправить варежку. Марсий услышал, как она прошептала: 'При нём будешь Карателем, хорошо, Лемурра? Знаю-знаю, феее'.
  - А что за желание? - спросила она незадолго до ухода и как бы за между прочим. - О чем ты хотел попросить?
  - Не твоё дело, - буркнул Марсий.
   Она только плечами пожала.
  
  * * *
   Неделю спустя яйцо всё ещё было целым. И за эту неделю Марсий сделал много такого, чего прежде никогда в жизни не делал: поливал яйцо горячей водой ('чем горячее, тем лучше') - воду брали из озера и грели самовоспламеняющимися камешками; писал на скорлупе добрые слова ягодным соком ('так грифончик поймёт, что его здесь ждут, и поскорее вылупится'), читал яйцу сказку про противного принца и добродетельную гоблиншу ('малыши любят волшебные истории') - сборник сказок буквально рассыпался от ветхости, но краски были такими живыми, словно картинки только вчера нарисовали.
   Дойдя до того места, где гоблинша спасала королевство, он раздраженно отложил талмуд.
  - Слушай, ты сама её сочинила?
  - Конечно, нет. Это старый болотный фольклор... - возразила Уинни.
   Марсий фыркнул и продолжил чтение.
  - И долго ещё это будет продолжаться? - осведомился он ещё через неделю. - Кажется, этому засранцу понравилось, что с ним так носятся, вот и не торопится клюв показывать.
  - Тссс! - Уинни встала на колени и приложила ухо к яйцу. Потом осторожно постучала, и в ответ раздался тихий скрежет. - Уже скоро, - уверенно заявила она, поднимаясь и отряхиваясь. - Несколько дней, максимум неделя.
   Марсий сидел, привалившись к песчаной отмели и любовался закатом: багровый шар в оперении из облачков.
  - А кто назвал тебя уродиной?
  - Что?
  - Ну, помнишь, в самый первый день. Ты плакала, из-за того что уродина.
  - С чего ты взял, что меня кто-то обозвал? - проворчала она.
  - Ну, иначе следовало плакать каждый день всю жизнь. А я тебя здесь раньше не видел.
   Она хмыкнула - звук из тех, что издают девчонки, и который может означать, что угодно - и плюхнулась рядом.
  - Один клиент, из постоянных - горный тролль. Мне кажется, он и заходит-то в 'Наглую куропатку' лишь для того, чтобы назвать меня безрукой уродиной. - Она смахнула злую слезу и, подхватив камень, зашвырнула его далеко в озеро. - Ненавижу его!
  - А ты что в ответ?
  - А что я? Мама твердит, что в таких случаях нужно мило улыбнуться и извиниться перед посетителем, даже перед таким мерзким.
  - Извиниться за то, что он обозвал тебя?
  - Ага.
  - Вот же глупость! - рассердился Марсий. - Когда бьют по щеке, нужно врезать в ответ по скуле, да так, чтобы обидчик навсегда запомнил. Так мой отец говорит.
  - Мне его подход больше нравится, - кивнула Уинни.
  - Значит, ты никогда не пыталась мстить?
  - Конечно, пыталась! - возмутилась она. - На прошлой неделе добавила в его рагу слизняков, а два дня назад подмешала в коктейль с древесной стружкой слабительный сироп. А ему хоть бы хны! Ещё и добавки потребовал... А потом снова меня обозвал.
   Марсий потёр подбородок.
  - А он привязывается только к тебе или ко всем?
   Уинни немножко подумала:
  - Вообще-то он всегда грубит...
  - Я не о том спросил.
  - Хм...да, вроде, только ко мне.
  - Интересно, почему?
  - Вот сам его и спроси, - скривилась она.
   Марсий оскалился в ответ.
  - Так и сделаю.
  - Чего?
   Он поднялся и кинул взгляд на яйцо.
  - Скоро твоя смена?
  - Да, как солнце сядет, нужно идти, - удивленно отозвалась Уинни, тоже поднимаясь. - А что?
  - Как думаешь, сегодня этот тролль придёт?
  - Наверняка.
  - Тогда через полчаса жди меня на крыльце 'Наглой куропатки'. Это ведь в центре?
  - Да, на площади перед фонтанами принцев-основателей. Что ты задумал?
  Но Марсий уже карабкался наверх.
  - Через полчаса, - напомнил он и скрылся из виду.
   Уинни ещё минутку постояла, поправила варежку, погладила напоследок яйцо и тоже полезла наверх.
  
  * * *
   Через полчаса возле крыльца Марсий вручил ей пузатую склянку, покрытую светлыми, будто инистыми узорами.
  - Вот, добавь три капли ему в блюдо.
   Уинни с любопытством повертела флакон.
  - Что это?
  - Ария правды, настоянная на желчи послушания. Через пять минут сможешь задать ему любой вопрос и приказать.
  - Что приказать?
  - Да что угодно! Хоть ламбаду на столе станцевать.
  - А почему ария?
  - Увидишь, - хмыкнул он.
  - Сам приготовил?
  - Пффф, нет, конечно. Купил. Ручками только простолюдины работают.
   Марсий тут же осекся, но Уинни не заметила обидных слов или сделала вид, что не заметила. Она подкинула флакон и ухмыльнулась:
  - Три капли, значит? Добавлю всё - самое то для этого борова. - Она убрала склянку в карман передника и махнула рукой: - Я оставила тебе место у стойки.
  
  * * *
   Место она оставила отменное - тролль оттуда был виден, как на ладони. Зрелище малоприятное: лицо всё в бородавках, крохотные тупые глазки и огромный выглядывающий из-под рубахи живот, с которого сыпалась каменная пыль, когда он его почесывал волосатой лапищей.
   Он заказал оленью ногу с кровью и крысиные хвосты под соусом из тины. Уинни приняла заказ и направилась к служебному коридору. Проходя мимо Марсия, подмигнула.
   Четверть часа спустя тролль накинулся на блюдо так, будто месяц не ел: со смачным хрустом вгрызался в оленью ногу, разламывая кость, и с наслаждением высасывал сок. За считанные минуты расправившись с блюдом, потянулся было за крысиным хвостом, но тут вдруг заметил стоящую напротив Уинни. Она перекатывалась с пятки на носок, с явным отвращением наблюдая за его трапезой.
  - На что это ты уставилась, маленькая уродина?! - заорал он, да так, что все разговоры вмиг стихли.
  - На огромного тупого тролля! - выпалила Уинни.
  - Что ты только что сказала?
   Тролль резко поднялся, опрокинув при этом стол. Остатки еды, глиняный кувшин с сидром и плошка с топленым маслом, которую всегда подавали к горячим блюдам, полетели на пол.
   Марсий сжал кулаки, готовый в случае чего...он и сам не знал, как справился бы с троллем. Но как-нибудь справился бы. За стойкой висели ножи. Он отлично метает ножи.
   Уинни отскочила, но бежать не собиралась.
  - Почему ты всё время ко мне цепляешься? - выкрикнула она.
  - Потому что я тебя ненавижу! - пропел тролль фальцетом, ужасно фальшивя.
   Он тут же зажал себе лапищами рот, изумленно пуча глаза.
  - Уиннифред! Как ты смеешь, немедленно прекрати этот цирк и извинись перед господином Бугрожором.
  К эпицентру шума быстро шла высокая изможденная гоблинша. На ней красовался точно такой же передник, как на Уинни, а кожа была на пару тонов темнее, и Марсий понял, что это её мать.
  - И не подумаю! - прошипела девочка, не отрывая глаз от Бугрожора. - Почему ненавидишь, что я тебе такого сделала? А ну, отвечай!
   Тролль посерел и весь затрясся от злости, из ушей повалила пыль. Он попытался сомкнуть челюсти, но язык больше ему не повиновался. Благодаря зелью из пузырька, он слушался только Уинни.
   - Потому что ты должна была быть моей, Инфиделия! - пропел он всё тем же несолидным писклявым голосом, отвечая на вопрос девочки, но глядя только на её мать. За соседними столами послышались смешки. Глаза тролля вылезали из орбит от ярости, но остановиться он не мог, допевая: - А не выходить за этого грязного слабака .... Вот и родилась у тебя такая же паршивая и никчемная дочь, каким был ооооооон!
  - Заткнись! - завизжала Уинни. - Не смей так говорить о моём отце!
  - Уиннифред... - позвала старшая гоблинша, но на этот раз голос был скорее просящий и совсем не сердитый.
   Уинни отмахнулась:
  - Почему ты мне всё не рассказала, мама? - Девочка снова перевела гневный взгляд на тролля. Тот ломанулся к ней, топая и пыхтя, как носорог. Ещё секунда, и он просто сомнёт её! Марсий вскочил на ноги, но тут Уинни ткнула пальцем в Бугрожора: - А ты: танцуй ламбаду!
   Тот как раз занёс огромную ногу-бревно, словно и впрямь собирался её растоптать, а потом с видимым усилием и скрежетом опустил её на пол - доски жалобно прогнулись - и дернул бедрами из стороны в сторону.
  - На столе, - добавила она.
   Тролль разразился ругательствами и проклятиями, но послушно направился к ближайшему столу. Сидевшая там компания эльфов кинулась врассыпную. Бугрожор вскарабкался на стол, так что застонали дубовые доски, и минуту спустя уже вовсю танцевал ламбаду, подпевая себе всё тем же тоненьким голоском и чуть не плача от бешенства.
   Уинни хохотала, сложив руки на груди. Посетители вторили ей: они хватались за бока и смеялись, подбадривая тролля весёлыми криками. На каждый такой возглас он грозил волосатым кулаком размером с валун и обещал оторвать шутнику голову. Марсий сам стоял, сложившись пополам от смеха. Мать Уинни делала вид, что хмурится, но то и дело отворачивалась, чтобы скрыть улыбку, и больше не одергивала дочь.
   Но вот настал момент, когда доски охнули в последний раз, просели и проломились. Тролль с грохотом полетел на пол.
   Воцарилась полная неразбериха.
  - Это что ещё за безобразие в моём заведении?
   Все, включая Марсия, подняли головы и увидели на площадке второго этажа сердитого орка.
   Уинни побледнела и быстро юркнула под галерею, подальше от его ока. Проносясь мимо Марсия, схватила его за руку и потащила к выходу.
  
  * * *
  - Кто это был? - спросил Марсий на улице, когда они остановились отдышаться в одном из проулков.
  - Хозяин 'Наглой куропатки', господин Ухокрут, - ответила Уинни, тоже часто дыша. - Наверняка, теперь вышвырнет меня вон. - Она зло сдернула передник и откинула его в сторону. - Ну и пусть! Найду другое место. Это того стоило!
  - Не то слово, - согласился Марсий. - Впервые видел танцующего тролля! Ты заметила это его фирменное движение бедрами?
   Они переглянулись и расхохотались.
  - Куда сейчас пойдёшь? Вернёшься обратно? - спросил он.
  - Нет, не сейчас. Подожду, пока мама и господин Ухокрут остынут.
  - Тогда к озеру? - предложил он.
  - А тебя не будут искать?
  - Пусть ищут.
   Уинни кивнула, и они направились к озеру.
  - А ты правда принц? - спросила она по дороге.
  - Правда. Это что-то меняет?
  - Ровным счетом ничего. Так что, если надеешься услышать обращение 'Ваше Высочество', закатай губу обратно.
  - А я бы взглянул, как ты делаешь книксен.
  - Чего делаю? - с подозрением переспросила Уинни. - Будешь ругаться, я тебе наваляю.
  - Даже не думал, - усмехнулся он. Какое-то время шагали в молчании.
  - Уинни...
  -Да?
  - Не смей ему верить.
  - Кому ему? Ты о чем?
  - Ты совсем не уродина. Напротив, вполне симпатичная... красивая даже. Нет, ещё лучше...
  - Это как?
  - Интересная. Интересной быть намного лучше, чем красивой. - Он задумчиво согнул и разогнул пальцы. - А тот, кого стоит слушать, никогда не назовёт тебя уродом за то, какой ты есть.
   На улице уже стемнело, но Марсию показалось, что от этих слов щеки Уинни вспыхнули густо-зеленым. Она отвернулась, делая вид, что разглядывает деревья - они как раз вышли на проселочную дорогу.
  - Он назвал моего отца грязным слабаком, - сказала она дрожащим от сдерживаемой ярости голосом. - Но мой папа таким не был, он был охотником.
  - Был?
  - Однажды ушёл в лес и не вернулся. Но перед тем подарил мне это. - Она сняла с шеи бусы и протянула ему.
   Марсий с удивлением пощупал нанизанные на леску сморщенные шарики.
  - Это...ягоды?
  - Черноплодная рябина, - кивнула она с гордостью. - Оберег от злых духов и придурков.
  - И как, помогает?
  - Не всегда, как видишь, - вздохнула она. - Но это единственное, что осталось в память о нём. Ой...
  - Прости, я не хотел!
   Марсий быстро сунул ей бусы обратно и спрятал руки за спину, как будто этим можно было что-то исправить.
   Уинни осторожно пощупала отяжелевшие ягоды.
  - Они...железные? - удивилась она и присвистнула.
  - Чугунные, - поправил он. - Извини, я действительно не хотел...
  - Да ничего, - она взвесила бусы на руке. - От этого их суть не поменялась. А как ты это сделал?
  - Понятия не имею, - буркнул Марсий. Ему жутко хотелось сменить тему. - Как думаешь...эээ для абордажа лучше подойдут багры или дреки?
  - Даже не представляю, что такое абордаж. Но всё-таки скажи: как это у тебя вышло? Это какой-то фокус?
  - Никаких фокусов, - выдохнул он сквозь стиснутые зубы. - Паршивая наследственность.
   В этот момент впереди показалось озеро, и они остановились на обрыве. Уинни только проверила, всё ли в прядке с яйцом, а потом уселась на валун и подперла подбородок кулачками.
  - Ты всегда так умел?
  - Нет. - Марсий устроился прямо на земле, сорвал травину и принялся накручивать её на палец. - С полгода назад началось. Говорят, что-то подобное передавалось в нашей семье по мужской линии из поколения в поколение, но...слабее...не так, как у меня.
  - Но это же жутко интересно!
  - Ага, интересно, - разозлился он. - Со стороны смотреть. А вот когда самому...
   И он рассказал ей про голубой алмаз, и про дверь, и про чертово яблоко. Даже про муравейник рассказал.
   Уинни не смеялась. Слушала внимательно, не пыталась строить из себя великого советчика и не выказывала ненужного сочувствия. Оттого рассказывать ей было легко.
   Дослушав до конца, она снова сняла чугунно-рябиновые бусы и принялась перебирать их ягоду за ягодой.
  - Но это же часть тебя... - сказала она задумчиво. - Значит, тот, кто наверху раздавал такие вот подарочки, знал, что делает. То есть он не мог подарить то, с чем бы ты не справился.
   Марсий раздраженно отшвырнул травину.
  - Ты сейчас почти слово в слово повторяешь мастера Луция. Дальше начнёшь заливать про то, что мне всего лишь нужно собраться, сосредоточиться, вообразить, что на свете нет ничего важнее, и направить всю волю в пальцы, подчинить их. Знаю, всё это уже проходил.
  - Нет, - покачала головой Уинни. - Думаю, как раз этого делать не нужно. - И пробормотала: - Кто над чайником стоит, у того он не кипит.
  - Ты сейчас вообще о чем? - нахмурился он.
  - Когда-нибудь замечал, что если чего-то очень-очень сильно хочешь и стараешься ради цели изо всех сил, прямо-таки из кожи вон лезешь...то ничего не получается? - очередная чугунная бусина с щелчком отправилась на вторую половину лески. - А стоит перестать заморачиваться, расслабиться, и желание исполняется, как по волшебству.
   Марсий хмыкнул, а потом задумался.
  - Ну, бывало...
  - Напрягаться и стараться ты уже пробовал. Так почему бы не попробовать расслабиться и перестать мучиться? Представь, что уже умеешь управляться со своей, - она помедлила, подбирая слово, и он ожидал услышать 'способностью', - чугунутостью. Обращай на пальцы ровно столько внимания, сколько люди обычно на них обращают. И когда в следующий раз захочешь до чего-то дотронуться, просто дотрагивайся, в полной уверенности, что ничего плохого не произойдет, и вещь не станет чугунной, если ты сам этого не пожелаешь.
  - Странный...подход.
  - Но попытаться-то можно... А наоборот это работает?
  - В смысле?
  - Ты можешь превратить чугунную вещь обратно в нормальную?
  - Не знаю, - растерялся Марсий, - никогда не пробовал.
   Вообще-то прежде он думал только о том, как избавиться от этой своей...чугунутости. И даже когда, следуя настояниям мастера Луция, пытался её подчинить, всё равно мечтал от неё избавиться.
  - Вот, попробуй! - Уинни протянула ему бусы.
   Марсий взял их и с сомнением повертел.
  - Не уверен, что получится.
  - Просто попробуй, - посоветовала она и снова подперла подбородок кулачками, приготовившись смотреть.
  - Гм...не знаю, с чего начать. - Он встал, держа дешевую побрякушку на вытянутых руках, прочистил горло и произнёс: - Велю вам снова стать рябиновыми!
   Никогда ещё он не чувствовал себя глупее, чем стоя звездной ночью над обрывом и разговаривая с бусами.
  - Нет, не так! - отмахнулась Уинни, вскочила и тоже встала рядом. - Ты опять уделяешь этому слишком много внимания и на самом деле не веришь, что получится.
  - Да с чего ты взяла, что твой совет такой уж полезный? - разозлился Марсий. - Сама-то когда-нибудь пробовала ему следовать?
  - Да, - серьезно кивнула девочка. - Моя мама - подавальщица, и бабушка работала в таверне, а до неё - её мама и так далее. Если в какой-нибудь пещере найдут наскальные рисунки с подавальщицами, то не удивлюсь, если одна из натурщиц окажется моей прапра и ещё триллион раз прабабкой.
  - Триллион не может быть, - улыбнулся Марсий.
  - Неважно. Так вот, когда я только-только начала работать в трактире два года назад, неполную смену - просто мама решила, что мне пора приучаться к семейному делу, - то всё никак не могла удержать этот поднос, знаешь, какой он тяжеленный? А ещё часто липкий и скользкий, клиенты бывают настоящими свиньями! Дня не проходило, чтобы я что-нибудь не разбила. Мама жутко ругалась. А потом однажды отвела меня в сторонку и сказала, что я пытаюсь делать то, чего до меня не делала ни она, ни её мама, ни моя триллион раз прабабка - я слишком стараюсь. В итоге делаю это так, словно выполняю самую трудную задачу на свете, не понимая, что умение заложено во мне. Надо просто делать и всё, не придавая этому такого значения. В этот момент маму вызвали отнести заказ - пирог с голубями и гусиный паштетом, а я взяла поднос, уставленный кружками с ячменным пивом, и понесла его компании орков за третьим столиком справа.
  - И ты донесла?
  - Нет, споткнулась и опрокинула все до единой. Потому что снова из кожи вон лезла, вместо того, чтобы прислушаться к себе. А потом я так разозлилась, что перестала стараться, перестала так сильно над этим заморачиваться...и у меня начало получаться. Через месяц я уже била не больше одной тарелки в неделю.
   Марсий снова посмотрел на бусы:
  - Ладно...можно и попробовать. Хуже во всяком случае не будет.
  - Перестань хмуриться, - подсказала Уинни.
  - Хорошо.
  - И зубы не стискивай.
  - Ладно.
  - И вообще сделай вид, что не очень-то тебе это важно.
  - Готово.
   Марсий почувствовал, как на лбу выступили капли пота - так он старался придавать происходящему как можно меньше значения.
   Уинни отошла, чтобы ему не мешать, и принялась бродить вокруг, срывая листики и что-то напевая. Пару раз проведала яйцо.
   Минут через десять он оставил попытки.
  - В следующий раз ещё попробую, держи, - он протянул ей бусы, но Уинни покачала головой.
  - Хочу, чтобы они остались у тебя.
  - Но...это же всё, что у тебя есть в память об отце.
  - А я и не отдаю насовсем, просто на хранение. Мы же ещё будем видеться, и, значит, они станут как бы общими, но сейчас пусть останутся у тебя. - Она нахмурилась: - Мы ведь будем видеться?
  - Конечно, - его голос неожиданно охрип.
  - Ты сегодня вернёшься домой?
  - А ты?
   Уинни покачала головой.
  - Лучше заночую тут. Не хочу попадаться господину Ухокруту на глаза.
  - Тогда я тоже останусь.
  - Уверен?
  - Конечно, только надо бы найти что-то, чем можно согреться. Ночи теперь холодные. - Он завертел головой. - О, знаю! У нас ещё остались самовоспламеняющиеся камни?
  - Вроде, был один или два, я клала возле гнезда.
   Они сходили к яйцу и действительно обнаружили один. Пока они возились, Марсий снова задумчиво пощупал бусы в кармане, вытянул руки и неожиданно для себя произнёс:
  - Это. Я хочу, чтобы этого не было.
  - Что? - Уинни разогнулась и откинула упавшую на лоб прядь.
  - Ты спрашивала, что я хочу загадать грифону. Так вот, хочу, чтобы это, - он вытянул руки и повертел ими, будто впервые видя, - исчезло.
   Уинни провела пальчиком по борту гнезда и спросила, не поднимая глаз:
  - А научиться управлять? Разве не лучше было бы...
  - Нет, - отрезал он. - Не нужна мне эта...чугунутость.
   Уинни бросила на него странный взгляд, но ничего не ответила. Когда они снова выбрались наверх, Марсий с размаху ударил камень о землю. Но волшебство, видимо, уже порядком выветрилось, поэтому булыжник не вспыхнул, а только сильно нагрелся. Они выбрали местечко подальше от обрыва и улеглись. Камень положили посередине, чтобы греться. Шершавая поверхность то и дело вспыхивала голубоватыми и лиловыми переливами, от неё в ночное небо, медленно кружа, поднимались мерцающие искорки.
   Марсий лежал, закинув руки за голову, и наблюдал, как эти волшебные мухи тают в ночи. Он уже начал дремать, когда услышал сонный голос Уинни:
  - Марсий...
  - Ещё не спишь?
  - Я тоже считаю тебя интересным, - пробормотала она и нащупала его руку.
   Он так и заснул, держа её за руку.
  
  * * *
   Пробудились они одновременно - от треска. Переглянулись и тут же поняли, откуда он доносится. Бросились к обрыву.
  - Скорее! - Марсий первым спрыгнул вниз и помог ей спуститься.
   Скорлупа горела ярко-оранжевым и стала почти прозрачной. Птенец уже пробил дыру размером с мандарин.
   Оказывается, вылупиться грифону действительно не так-то просто. Скорлупа, даром что прозрачная, оказалась в сантиметр толщиной, не меньше.
  - Нужно ему помочь, - Уинни принялась отколупывать кусочки по краям отверстия, и Марсий последовал её примеру.
   Сначала показался серебряный клюв - загнутый и острый, такой не у всякой взрослой птицы увидишь, потом птенец уперся в края львиными лапами с темными уголками когтей и расправил крылья. В лучах рассветного солнца они тоже казались сделанными из серебра. Он повертел головой, моргнул красными глазами-зернышками, привыкая к свету дня, и издал звук, напоминающий рычание и курлыканье одновременно.
  - Он вылупился, Уинни! - восторженно вскричал Марсий и осторожно взял птенца на руки. - Грифон вылупился!
   Уинни стояла молча, напряженно наблюдая за ним. Марсий поднял глаза, удивленный её сдержанной реакцией.
  - Ты понимаешь, что это значит?
  - Да, - тихо ответила она.
   Но ему сейчас было не до выяснения причин. Он поднял ладони повыше к солнцу и громко сказал:
  - Хочу, чтобы мой дар исчез. Чтобы отныне я мог спокойно прикасаться к чему угодно, не опасаясь превратить эту вещь в чугун.
   Он помолчал. Птенец по-прежнему сидел на раскрытых ладонях, переминаясь на крошечных львиных лапках и поводя крыльями. Марсий растерянно повернулся к Уинни.
  - Наверное, всё?
  - Наверное.
  - Надо на чем-то проверить. - Он осторожно пересадил птенца на левую ладонь и дотронулся свободной рукой до разбитой скорлупы. Ничего не произошло. - Исчезло! - радостно выдохнул он. - Уинни, ты это видишь? Видишь? Желание исполнилось!
   Он повернулся было к птенцу, но внезапно осекся и отдернул руку от гнезда. Край, налившийся чугуном, накренился от тяжести, гнездо заскрипело, и прежде чем остальная часть тоже обратилась в чугун, уравновесив его, ухнуло с обрыва.
   Они проводили его взглядом, пока не раздался бултых, а потом Марсий взглянул на птенца в своей ладони.
  - Ничего не понимаю, - нахмурился он, - я ведь первым загадал желание, сразу, как только он вылупился. Я всё сделал правильно и...
   И тут до него дошло. Он поднял глаза, чувствуя, как кровь закипает, растекаясь по жилам раскаленным железом.
  - Ты...соврала.
   Вот, что означало это её странное выражение лица и молчание - вина. Или насмешка? Она обманула его!
  - Марсий, я... - Уинни протянула к нему руки, но Марсий отшатнулся.
  - Для тебя Ваше Высочество, - прошипел он. - Ты врала мне с самого начала! Не было ведь никакой провалившейся тетушки? И паршивого грифоньего яйца, купленного на ярмарке тоже не было, да? Скажи!
   Она помолчала и выдавила:
  - Тетушка действительно провалилась, а яйца...яйца не было. Но Марсий, - она запнулась и заторопилась, - то есть Ваше Высочество, ты ведь хотел его убить, а так нельзя, он... Я хотела рассказать.
   Но Марсий уже ничего не видел и не слышал.
  - Так почему не рассказала?! Молчишь? А я знаю, почему. Ты всё это время смеялась надо мной, смеялась над тем, как легко я повелся. Небось, и посетителям своей вшивой таверны всё растрезвонила, и вы смеялись вместе. - Он услышал дрожь в голосе и от этого возненавидел стоящую напротив и тянущуюся к нему девочку ещё больше.
  - Не было этого, разреши всё объяснить...
  - Довольно, наобъяснялась! - выкрикнул он, сам не замечая, как сжимаются пальцы. - Тот тролль был прав: ты грязная никчемная у... - он запнулся.
   Уинни побледнела и сказала спокойно:
  - Ну, скажи это. - И тут же крикнула: - Скажи!!
   Эхо пронеслось над озером. Марсия трясло, горло сдавило, веки горели.
   Внезапно Уинни опустила глаза и охнула. Он тоже посмотрел на свои ладони. В них сидел чугунный птенец. Крылья раскинуты, как для первого полета, загнутый клюв вздернут, взъерошенное ветром оперение навеки застыло.
   Первой очнулась Уинни. Она мягко тронула его за плечо.
  - Ты не хотел, знаю. Но если ты попробуешь, как мы вчера говорили...
   Марсий сглотнул и дернул плечом, отстраняясь.
   В этот момент со стороны дороги послышалось конское ржание и стук копыт.
  - Ваше Высочество! Ваше Высочество, вы нас слышите?
  - Здесь... - прошептал Марсий. Потом прочистил горло и сказал громче. - Эй, я здесь!
  - Марсий, погоди! - но он уже полез наверх, не оборачиваясь.
   Там его ждал отряд из дюжины всадников, закованных в латы с королевским гербом на груди - знаком бесконечности. Покачивались плюмажи, сверкали мечи и наконечники копий.
   Впереди сидящий воин выглядел усталым. Глаза ввалились.
  - Ваше Высочество, мы искали вас всю ночь. Вы целы? Его Величество места себе не находит.
   Марсий вздернул подбородок.
  - Со мной всё в порядке. А Его Величеству я сам всё объясню. Где мой конь?
   Один из всадников выехал вперед, ведя на поводу серого в яблоках скакуна.
   Наследный принц вскочил в седло.
  - Едем, - кивнул он, и отряд тронулся в путь.
   Уинни стояла и смотрела им вслед, пока люди короля не скрылись в клубах пыли.
  - Прости, Марсий, - прошептала она. - Мне правда очень-очень жаль.
  
  * * *
   Порой ледяная сдержанность людей пугает намного сильнее криков и брани. Отец Марсия был как раз из таких. Он долго молча рассматривал его - всё происходило в тронном зале - потом качнул головой в сторону мастера Луция и произнёс ровным ничего не выражающим голосом:
  - Мне сказали, что с тобой была какая-то девчонка.
  - Да, она...
  - Молчать. - Его Величество поднялся с трона и начал прохаживаться взад-вперёд, поглаживая перстни на руках. Мантия величественно стелилась за ним по надраенному до зеркального блеска полу, в котором отражалась люстра, сияющая мириадами огней. - Ещё мне сказали, что тебя видели вчера в таверне, - он пощелкал пальцами, и мастер Луций, сверившись со свитком, подсказал:
  - 'Наглая куропатка'.
  - Да, Наглая куропатка, - отец произнёс это так, словно буквы были горькими.
   Марсий сделал шаг вперёд.
  - Отец, выслушайте, я...
   Правитель резко развернулся, откинул путающийся в ногах шлейф. Черные глаза сверкали на бледном лице, ноздри раздувались.
  - Это она научила тебя перечить своему отцу и королю?
   Марсий стиснул зубы, стараясь хотя бы изобразить раскаяние.
  - Вот откуда эти твои отлучки. - Он помолчал. - Ты больше с ней не увидишься. Отныне круг твоего общения будет ограничен только нужными и правильными людьми. Мы с мастером Луцием проследим за этим.
   Марсий вскинул глаза и сжал кулаки.
  - Нет.
  - Что ты сказал?
  - Я сказал: нет. Я не перестану общаться с Уинни.
  Если бы ему сейчас предложили увидеть лгунью, он бы отказался - слишком свежа была рана. Но не видеться с ней больше никогда?
   В залу словно ворвался северный ветер. Застывшие у дверей лакеи съежились и попытались сделаться ещё незаметнее.
   Несколько секунд прошло в жуткой тишине, а потом отец сказал, не поворачивая головы и не отрывая глаз от Марсия.
  - Оставьте нас. - Слуги поспешили к выходу. - Вы тоже, мастер Луций.
  Когда в зале остались только они вдвоём, отец резко поднял его лицо за подбородок, заставляя взглянуть в глаза, и произнёс свистящим шепотом: - Никогда, слышишь, никогда больше не смей перечить мне при подданных, щенок. Ты меня понял?
   Марсий смотрел, сколько мог, потом, не выдержав, опустил глаза.
  - Да, Ваше Величество.
   Отец ещё пару мгновений вглядывался в лицо, словно оценивая степень послушания, а потом отпустил подбородок, отошёл к окну и сцепил руки за спиной.
  - А теперь иди в свои покои.
   Марсий скрежетнул зубами.
  - И когда мне будет... позволено их покинуть?
  - Когда я скажу.
  - Да, Ваше Величество. - Он поклонился, хотя король не мог видеть этого, стоя к нему спиной, и вышел из зала. В коридоре перешёл на бег и, едва не сбив по пути служанку, несшую стопку чистого белья, ворвался в свою комнату и зло хлопнул дверью.
   Повалился на постель прямо как был, в одежде, зарывшись лицом в подушки. На обратном пути во дворец он уже успел немного остыть. Нет, он не перестал злиться на Уинни, но ненависть переплавилась в обиду - не только на неё, но и на себя - за то, что поверил в возможность избавления. За то, что так сильно верил. Он больше никогда и ни во что не будет так страстно верить, ведь...разочаровываться так больно.
   Когда Марсий поднял голову, за окном уже стемнело. Он пролежал в постели весь день и не знал, приносили ли слуги еду - стука не слышал. Наверное, приносили, но, не получив ответа, уходили.
   Он пошевелился и вдруг почувствовал, как в бок уперлось что-то твердое. Пошарил в кармане и вытащил чугунного птенца. Он и не заметил, как сунул его в карман куртки...
   Марсий сел на кровати и потёр глаза, вертя грифона в руках. Сейчас птенец не выглядел грозным и почти ничем не отличался от других птенцов, даже крошечные львиные лапы и хищный клюв не делали его опасным. Зато, если бы вырос, смог бы спокойно растерзать барашка...или ребенка.
   Он подошёл к окну и поставил птенца на подоконник. Лунный свет упал на клюв, сделав его снова серебряным, как этим утром. Марсий скинул куртку и наклонился к ящику в углу, где были сложены ножи. Поправил на стене криво висящий круг и приступил к тренировке. Это занятие всегда его успокаивало. Если бы для мастера Луция было достаточно хорошо метать ножи или отжиматься на одной руке, или сражать мечом противника вдвое выше и сильнее, Марсий каждый день купался бы в похвалах. Вместо этого он корпел над завитушками, отрабатывая каллиграфический почерк, хотя, ясное дело, когда-нибудь у него будет личный секретарь, и это умение ему не пригодится. Но наставник считал, что выполнение трудоемкого бессмысленного задания воспитывает выдержку и волю, так необходимые будущему монарху.
   Полчаса спустя Марсий подошёл к кругу и вытащил из сердцевины последний нож. К этому моменту он почти окончательно успокоился и пришёл к выводу, что вина Уинни, конечно, велика, но по большому счету ничего не изменилось. Ему подарили несбыточную мечту. У него отняли несбыточную мечту. Итого, ноль прибыли и ноль убытка.
   Наверное, стоит дать ей возможность ещё раз извиниться. Только как это сделать? Отец будет в ярости, если узнает, что он ослушался, и тогда сегодняшний разговор покажется мягким внушением. Ничего, он что-нибудь придумает.
   Марсий обернулся к окну и сказал вслух:
  - Ладно, пусть будет Лемурра. Глупое, конечно, имя, но ты и вправду похож на девчонку.
   Птенец, разумеется, ничего не ответил.
   Марсий подошёл к окну и провёл пальцем по загнутому клюву. Холодный. И Шершавый. Прямо как её рука прошлым вечером. Он встряхнул головой, отгоняя воспоминание. Потом взял стул, уселся на него верхом и положил руки на спинку, продолжая разглядывать птенца.
  - Ты, наверное, тоже не слишком счастлива превратиться в чугунного болванчика. - Он помолчал. - Но когда бы ещё попала в королевские покои, верно? Смотри, какой отсюда вид. Нравится?
   Вид и правда открывался потрясающий: казалось, из окна можно было увидеть весь город. Сотни и тысячи крыш, плоских, домиком, покатых, волнистых, даже круглых. Из некоторых труб ещё поднимался дымок, но большинство прекратило работу до следующего утра. Тихонько поскрипывали флюгера, где-то вдали нестройно пели голоса, кто-то смеялся, повсюду горели уютные огоньки.
   Марсий провел пальцем по хохолку и горько усмехнулся:
  - Даже если не нравится, выбора всё равно нет.
   И тут внезапно что-то переменилось. Плотная чугунная поверхность начала словно бы осыпаться, уступая место мягкому пуху. Птенец помотал головой и встряхнулся, скидывая остатки чугунной пыли, глянул на Марсия красным глазом и издал рычащее курлыканье.
   Марсий отшатнулся и чуть не упал со стула. В изумлении уставился на свои руки.
  - Но я же даже не пытался, и... - Он снова поднял голову. Птенец расправил крылья, разминаясь после вынужденного заточения - черный абрис на фоне бархатного синего неба. Полуорел-полулев, только совсем крошечный. Марсий протянул к нему руку, но грифон цапнул его и опасливо отодвинулся.
   Он глянул на палец, рассмеялся и быстро нагнулся, прикрыв голову, потому что птенец взмыл с подоконника и сделал круг по комнате. А потом, разогнавшись, ринулся к окну и вылетел наружу. В какой-то момент показалось, что он сейчас упадёт и разобьётся. Но вот птенец с трудом удержался в воздухе, отчаянно хлопая крыльями, выровнял полет, и начал медленно набирать высоту. Марсий смотрел на него, пока тот не превратился в крохотную точку на фоне луны, после чего закрыл окно.
   Перестать заморачиваться - кто бы мог подумать!
   Он практиковался ещё около часа на всех подряд вещах - иногда получалось, чаще нет. Но начало положено! Это как со спортивными тренировками: нужна постоянная практика.
   Он должен рассказать об этом отцу, сейчас же, немедленно! Нет, придётся дождаться утра. Отец не станет сердиться за то, что он нарушил приказ не выходить из покоев без разрешения, когда увидит, с чем он пришёл.
   Марсий не мог заснуть почти до самого утра, а когда всё-таки заснул, увидел парящего над городом грифона, не птенца, а уже взрослого, гордого и величественного. Рядом с ним летела девочка с темно-зелеными разметавшимися по ветру волосами и синими глазами. Она смеялась и махала, зовя Марсия присоединиться к ним.
  
  * * *
  Заявиться к отцу на следующее утро без приглашения он не успел. Тот сам вызвал его в рабочий кабинет. Там больше никого не было, даже мастера Луция.
  - Ты едешь учиться, - сообщил отец, не отрываясь от бумаг, которые в этот момент подписывал. Перо резво бегало по пергаменту. Марсий, как зачарованный, смотрел на уверенные росчерки, которые оставляла унизанная перстнями рука.
  - Когда?
  - Сразу после завтрака.
  - Но...
  - Твои вещи уже собраны. Карету подадут через полчаса.
  - Отец, я хотел тебе кое-что показать, смотри, - он вытянул руки, но король, по-прежнему не поднимая глаз от свитка, отрезал:
  - Довольно, Марсий. Ты уже не ребенок, а будущий король. Я устал от твоих выходок.
  - Только взгляни, о большем я не прошу! Вот, - он потянулся к лежащей на столе мраморной лягушке пресс-папье, но дотронуться не успел.
   Отец отшвырнул перо и поднял тяжелый взгляд:
  - Я сказал: довольно.
   Марсий замер, медленно опустил руки и завел их за спину, приняв ту же позу, что и отец вчера у окна.
  - И далеко эта школа, Ваше Величество?
   Голос звучал на удивление спокойно и бесстрастно.
  - Не очень. Полторы недели пути. Все нужные документы в сундучке под сиденьем кареты. Когда приедешь, отдашь их руководителю школы. - Он посыпал чернила песком и поставил сургуч греться над свечой. - Не нужно делать такое лицо, ты сможешь приезжать домой на побывку каждые полгода. Мы с мастером Луцием уверены, что это пойдёт тебе на пользу. Школа славится своей дисциплиной.
   Слова доносились будто бы издалека.
  - Как скажете, Ваше Величество, - отозвался Марсий тем же глухим невыразительным голосом и поклонился - вышло как у больного ревматизмом.
   На мгновение взгляд отца чуть смягчился.
  - Не воспринимай это, как наказание, - сказал он. - И постарайся сделать так, чтобы она, - почти нежный кивок на стену, где висел портрет темноволосой красавицы с такими же, как у Марсия, глазами и таким же гордым, как у отца, профилем, - ...чтобы мы могли тобой гордиться.
   Гордиться... Почему нельзя гордиться тем, какой он есть?
  - Да, Ваше Величество.
   Отец, вздохнув, поднялся из-за стола, обошёл его и взял лицо Марсия в ладони:
  - Ты мой сын и единственный наследник, и я люблю тебя, - сказал он, сжимая руки. - И всё, что я делаю, я делаю только ради тебя...и ради Затерянного королевства, конечно. Но, в первую очередь, ради тебя, да простят мне эту слабость. - Отец поцеловал его в лоб холодными сухими губами. - Я желаю тебе только самого лучшего, сын, и когда-нибудь ты это поймёшь.
   Наверное, он ждал ответа, но Марсий промолчал.
  - Вот, - спохватился король и, пошарив на столе, протянул ему шкатулку и откинул крышку. Внутри лежала пара толстых кожаных перчаток с фамильным гербом. - Я хочу, чтобы отныне ты носил их, не снимая. Они гномьей работы и помогут...сдерживать твою другую сторону.
   Марсий взял шкатулку.
  - На этом всё, Ваше Величество? Я могу идти?
  - Да, ступай.
   В дверях он помедлил и обернулся. Король сидел на краешке письменного стола, задумчиво вертя в руках гусиное перо.
  
  * * *
   Спустившись к карете, Марсий удивился тому, сколько подданных пришли его проводить. Значит, глашатаи известили их рано утром. Жители Потерии узнали о том, что Марсий уезжает, даже раньше него самого. Он повернулся к наставнику, почти не надеясь, что тот удовлетворит просьбу.
  - Мастер Луций, мне нужно кое с кем попрощаться. Это не займёт много времени, и если бы...
  - Это исключено, Ваше Высочество, - крякнул старик. - Вы должны отправиться немедленно. Это приказ Его Величества.
   Марсий поднял глаза и увидел в одном из окон дворца высокую и чрезвычайно прямую фигуру в пурпурной мантии.
  - Тогда вы можете сделать одну вещь? Напоследок.
  - Какую вещь?
  - Вот, - он вынул из кармана бусы и протянул наставнику, - пусть кто-нибудь из слуг передаст это той девочке из таверны 'Наглая куропатка', и скажет, что она бессовестная лгунья, но я больше не сержусь.
   Старик пожевал губами, и Марсий приготовился к отказу, ведь отец вчера вполне ясно выразился, когда запретил общаться с гоблиншей. Но мастер Луций кивнул, забирая бусы.
  - Я лично передам.
  - Спасибо! Не думал, что когда-нибудь искреннее скажу это вам, но спасибо, мастер Луций.
   Тот снова сухо кивнул, и Марсий вскочил на подножку кареты.
   Устроившись внутри, лишь на мгновение выглянул наружу, а потом откинулся на мягкое сиденье и принялся водить пальцем в перчатке по стеклу окошка, выписывая одно-единственное имя.
  - Я вернусь к тебе, Уинни, - прошептал он. - Только не забывай меня.
  
  * * *
   Уинни наблюдала из-за дворцовой ограды за приготовлениями. Как ни старалась, ближе подобраться не получалось. Пролезть между прутьями - тоже. Она даже к стражникам у ворот попробовала обратиться.
  - Мне нужно поговорить с Его Высочеством, это важно!
   Верзилы переглянулись и расхохотались.
  - И что же такого важного маленькая гоблинша может ему сообщить? - спросил тот, что справа, утирая слезы смеха.
  - Не твоё дело, - огрызнулась она. - Я скажу это только Марсию.
   Лица стражников вмиг сделались суровыми.
  - Попридержи язык! И радуйся, что больше никто не слышал твоей непочтительности в отношении Его Высочества. А ну, брысь! - стражник топнул ногой. - А то вот схватим тебя и бросим с темницу!
  - Дурак! - выплюнула Уинни и поспешно нырнула в толпу, потому что стражник сделал движение в её сторону. Обернувшись, увидела, что он махнул рукой и вернулся на свой пост.
   Она непременно должна ещё раз поговорить с Марсием и сказать, как ей жаль! А вдруг он уезжает только из-за её обмана? Нет, - одернула она себя, - глупая Уинни, разве стал бы принц уезжать из-за какой-то трактирной гоблинши! Конечно, у него нашлись более веские причины. Но мысль о том, что он покинет королевство, ненавидя её, была невыносима.
   Если бы она смогла поговорить с ним хотя бы минутку, то сумела бы убедить, что не смеялась над ним, и что прошедшие две недели были лучшими в её жизни! Да только эти две недели в ней и были!
   Тут народ пришёл в движение, раздались возгласы, и она увидела, как на крыльцо вышел Марсий. Одет он был, как самый настоящий принц, на боку даже покачивалась шпага.
  - Марсииий! - закричала она и замахала руками, подпрыгивая. Но писк потонул в поднявшемся реве толпы. Жители Потерии приветствовали наследника и прощались с ним, провожая в путь. Уинни едва не затоптали.
   Огромные ажурные ворота - те самые, в которые она только что пыталась попасть - раскрылись, пропуская карету. В окне мелькнуло лицо Марсия, а потом исчезло в глубине.
   Уинни бросилась следом, продираясь сквозь толпу, распихивая всех направо и налево и сама получая тумаки.
   Через минуту карета скрылась из виду. Уинни остановилась, всё ещё не веря, что это произошло, и стояла на одном месте очень долго. Толпа успела разойтись.
   - Девочка...
   Она не сразу поняла, что старик, разряженный, как дама, в шелк и бархат, обращается именно к ней.
  - Чего вам?
   Он сморщил нос.
  - Ты ведь Уинни, верно?
  - Кто вы? И откуда меня знаете?
  - Неважно, я просто выполняю просьбе Его Высочества.
   Уинни встрепенулась, не веря своим ушам.
  - Вы о Марсии? Он что-то передал мне? Что он сказал?!
   Старик брезгливо отвел руки, которыми она вцепилась в полы его дорогой одежды, и протянул ей унизанную чугунными бусинами нитку.
  - Вот, он просил отдать тебе это.
   Уинни растерянно взяла бусы.
  - И всё? Он ничего не добавил?
  - Отчего же: добавил, - кивнул старик. - Сказал, что ты бессовестная лгунья, и впредь он не желает тебя видеть. И вообще хочет забыть, что когда-то тебя знал.
   Уинни попыталась что-то ответить, но губы беззвучно шевелились, не произнося ни звука. Старик развернулся и направился во дворец, а она побрела к фонтану принцев-основателей, не чувствуя под собой ног. Уселась на бортик, поднесла бусы к глазам и, наконец, очнувшись, разорвала их.
  - Нет, это я не хочу тебя видеть! И не хочу знать! - крикнула она и расплакалась.
   Какое-то время она сидела, полностью отдавшись этому занятию. А потом мимо прошли сапоги на толстой кожаной подошве. Затем они снова вернулись и остановились перед её носом. Уинни подняла глаза, закрываясь рукой от солнца.
   Напротив стоял мальчишка, лет тринадцати. Коротко стриженые волосы, черная куртка с шипами на плечах и широченная улыбка. За спиной покачивался какой-то чудной музыкальный инструмент. Струны тихонько тренькали от ветерка.
  - Он не стоит слез такой хорошенькой девчонки, - подмигнул незнакомец, поставив ногу на борт фонтана и доверительно придвинувшись.
  - Кто 'он'? - спросила Уинни, трубно сморкаясь в платок.
  - Тот парень, из-за которого ты так убиваешься.
  - Много ты знаешь, - буркнула она. - И с чего ты вообще взял, что я плачу из-за парня?
  - А из-за чего тогда?
  - Просто...день не задался. Так бывает. И вообще, иди куда шёл.
   Не тут-то было. Паренек завертел головой и выпалил:
  - Сиди тут.
   Уинни глазом не успела моргнуть, а он уже вернулся и протянул ей букет настурций.
  - Вот, держи! И улыбнись.
   Она недоверчиво взглянула на цветы.
  - Это...мне?
  - Ну, не Глюттону же Медоречивому! - усмехнулся он, указывая глазами на статую позади. - Или ты видишь поблизости другую хорошенькую девчонку в плохом настроении?
   Уинни почувствовала, как щеки становятся горячими.
  - Спасибо, - прошептала она, принимая букет. - Они...красивые.
  - Не за что, - пожал плечами парень. - Мне это ничего не стоило.
  - А как тебя зовут?
  - Индрик, - просиял он. - Или можно просто: Рикки.
  - Я Уинни.
  - Ты ведь больше не будешь плакать, Уинни?
  - Нет, - она решительно смахнула остатки слез и убрала платок в передник. - Всё в порядке.
  - Вот и отлично! Ещё увидимся, Уинни. - Он собрался уходить, но в последний момент обернулся и подмигнул: - Знаешь, я бы, на твоём месте, и думать забыл о том парне. Просто выкинул его из головы.
   И, не дожидаясь ответа, пошёл прочь бодрой пружинистой походкой.
   Уинни поднялась, проводила его взглядом, а потом повернулась туда, где час назад скрылась королевская карета. Подняла кулак с зажатыми обрывками бус и громко пообещала:
  - Я забуду тебя, Марсий Фьерский! Непременно забуду, чего бы мне это ни стоило!
  ***
  Бонусный рассказ. Две недели которых не было.
  За 5 лет до описываемых в книге событий.
  
  Марсия прямо-таки трясло от бешенства. Как же они надоели, все они! Со своими нравоучениями и менторским тоном. Будто и впрямь знают, каково ему!
  - Всё дело в упрямстве и испорченности мальчишки, - заявляет наставник Луций, прогуливаясь с Его Величеством по саду. - Он наделен могущественным даром, но предпочитает растрачивать его на глупости и проказы.
  - Но он утверждает, что не знает, как его контролировать, - возражает отец.
  - Глупости. - Решительный жест отсекает все возражения. - Высшие силы не стали бы вручать замок без ключа. Его Высочество просто действует вам наперекор, и, потакая его капризам, вы делаете только хуже.
  - Что же вы посоветуете, мастер Луций?
  - Проявить строгость и твердость, - уверенно кивает старик. - Пара недель без ужинов, запаренные розги, и вы поразитесь, насколько быстро он научится контролировать силу.
   Марсий, прятавшийся в этот момент за фонтаном с певучими рыбками, едва удержался оттого, чтобы засандалить одну из них самодовольному старику прямо промеж глаз. Удержала лишь мысль, что вместо певучей до цели может долететь чугунная.
  Вчера в тронном зале принимали посла из соседнего королевства. Он привёз в дар от своего короля дивный красоты голубой алмаз, ограненный в форме морской девы, играющей на арфе. Драгоценный камень размером с кулак взрослого мужчины искрился всеми оттенками синего и лазури. Марсий дотронулся лишь кончиком пальца, не удержался - хотелось проверить, звучат ли струны арфы. И вот на глазах оскорбленного посла изумительный голубой алмаз превратился в дешевую чугунную болвашку. Отец ледяным тоном велел Марсию покинуть зал. Он направился к выходу с высоко поднятой головой, делая вид, что не слышит смешков придворных. Его Величество тем временем извинялся перед послом, заверяя, что в их намерения не входило оскорбить его повелителя.
   Розги были вечером.
   А неделю назад на обед вместо обычного яблока Марсий отведал чугунное. Раскололись оба передних зуба. Придворный маг, уже пожилой и чуть подслеповатый, как назло, потерял очки и перестарался. В итоге пришлось полдня ходить с лошадиными зубами - аж рот не закрывался. Лучше бы дыра осталась - хоть сплевывать удобно.
   И это они называют великим даром?!
   Подождав, пока отец и наставник свернут на соседнюю тропинку, Марсий кинулся к выходу из сада.
   Началось всё с полгода назад - вскоре после тринадцатого дня рождения. И проявлялось в самый неожиданный и, конечно, неподходящий момент, причем всегда по-разному. Иногда дело могло ограничиться чугунными узорами на обоях вместо шелковых, а в другой раз Марсий опаздывал к завтраку, потому что не так-то просто выбраться из комнаты, если дверь отяжелела на несколько тонн.
   Чего он только не делал: тёр пальцы мочалкой, держал над огнём, мазал всякой травяной дрянью и даже, по совету нянюшки, сведущей в народных средствах, сунул руки в муравейник (потом ещё неделю пришлось мазать другой дрянью, чтобы свести зудящие следы укусов). Только под лошадиную струю подставлять наотрез отказался, хоть гадалка и утверждала, что это самое действенное средство. Всё оказалось напрасно. С виду - пальцы, как пальцы, но стоит самому в это поверить - и что-нибудь непременно идёт наперекосяк.
   Марсий выбрался из дворца окольными путями и помчался в 'своё место'. Он открыл его пару лет назад во время одной из конных прогулок. Обрыв, а под ним - небольшое озерцо. Чуть в стороне - роща, в которой росли дикие сливы, лесные орехи и древесные гуси. А в самом озере водились клювороты, и жил кит. Он практически всё время спал, а когда просыпался, зевал так широко, что образовывался круговорот. Когда Марсий об этом узнал, больше там не купался.
  А главное, здесь не было ни наставников, ни чугунных яблок, ни голубых алмазов.
  Зато там была зеленая девочка. Она сидела на его личном обрыве и плакала. Марсий рассвирепел: это уж слишком! Он решительно подошёл и встал перед гоблиншей, расставив ноги и скрестив руки на груди.
  - А ты ещё кто такая?
   Девочка вытерла нос рукавом старенького платья и смерила его недовольным взглядом.
  - А тебе какое дело?
  - Никакого, - согласился он. - Тогда просто: эй ты, а ну уйди, это моё озеро!
  - Сам вали!
   Марсий так опешил, что пару секунд не мог найти слов.
  - Да что ты вообще тут делаешь?
  - А сам не видишь? Плаааааачу!
  - Почему?
  - Потому что я урооооодина.
   Не сказать, чтобы совсем уж уродина, просто опухшая и вся в зеленых пятнах от слез.
  - А ты можешь из-за этого плакать в другом месте?
   Девчонка вперила в него злющие глаза и снова шмыгнула носом.
  - Не могу.
  - Почему?
  - Потому что ты об этом попросил. Теперь точно не уйду.
  - Не попросил, - процедил он. - Приказал.
  - Ах, приказал? - темно-синие глаза сузились, слезы разом высохли.
  - Да. - Он вздернул подбородок. - Я, наследный принц, Его Высочество Марсий Фьерский приказал тебе покинуть это место.
   Девочка медленно поднялась и встала напротив в точно такой же позе, скрестив руки на груди.
  - И где же ваш белый конь и личная охрана, Ваше-Заносчивое-Высочество? - прошипела она. - Не вешай мне тут лапшу на уши! Даже наследный принц не может быть таким засранцем.
   Марсий побагровел.
  - Значит, не уйдёшь по-хорошему?
  - Сказала же: сам вали.
  - Ну, ты напросилась! Потом не пищи!
   Он схватил её за прядку и дернул. Чугунная шевелюра должна отрезвить кого угодно. Вот только ничего не произошло. Марсий раздраженно взглянул на свои предательские руки - почему не работает, когда это нужно?! Хорошенько встряхнул их и снова потянулся к волосам, но тут девчонка с неожиданной прытью отскочила и лягнула его в голень.
  - Руки-то не распускай!
   Он повалился на колени, хватая ртом воздух и потирая ушибленное место.
  - Ах ты! Да тебя за это...да я...
  - Его Высочество не учат выражаться яснее?
   В тот момент он ненавидел её даже больше, чем мастера Луция и каллиграфические прописи.
   Но, насмехаясь, гоблинша потеряла бдительность, и Марсий ухватил её за лодыжку. Хорошенько дернул, и вот уже противница с визгом летит в траву.
   Оба поднялись на четвереньки и уставились друг на дружку, вспотевшие, взъерошенные и до предела злые. Гоблинша и думать забыла, что пять минут назад выла, как баньши. Прежде Марсий никогда не дрался с девчонками. Один раз во время игры в угадайку влепил щелбан проигравшей дочке министра по подземным связям, так там такие визги начались, можно было подумать, он ей сотрясение устроил. Нянечки увели пострадавшую под руки. А по этой сразу видно: такая из-за щелбана не станет сопли распускать, вон как рычит.
   Неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут откуда-то справа донеслось шебуршание и приглушенный скрежет.
   Гоблинша как раз размахнулась, чтобы врезать ему по уху:
  - Стой, ты это слышишь?
  - Ты о чем? - нахмурилась она.
  - Звук...вот снова!
   Оба прислушались.
  - Как будто кто-то идёт по осколкам...
  - Это оттуда, - уверенно заявила она, поднялась, отряхнулась и подбежала к краю обрыва . Ухватившись за чахлый кустик, свесилась вниз.
  - С ума сошла, упадёшь! В озере, между прочим, кит. Если он тебя сожрет, вытаскивать по кускам не стану.
   Она обернула к нему возбужденное лицо и замахала:
  - Скорее, сюда!
   Марсий поднялся, нехотя подошёл и остановился в двух шагах от неё, всё ещё не уверенный, что это не какая-нибудь уловка.
  - Ну, чего там?
  - Сам посмотри.
   Девчонка подвинулась, и он, не удержавшись, заглянул за край, стараясь при этом не выпускать её из виду. Вдруг столкнет?
  Но она и не думала выкидывать фокусов - смотрела как зачарованная вниз. Там на самом краю уступа лежало что-то огромное и мохнатое, похожее на швабру великана. Из неё торчали веточки, кусочки пуха, колосья, какие-то веревочки. В центре имелось углубление, а в нём - камень округлой формы размером с дыньку. Поверхность казалась мраморной из-за голубых пятнышек, а красивые золотистые и лиловые прожилки переливались на солнце. Рядом лежало крошево из точно таких же кусочков. Марсий присмотрелся. Да это же...
  - Яйцо, - сказала девчонка вслух.
  - Совсем необязательно, - возразил Марсий. Не потому что был не согласен, просто очень уж хотелось ей возразить.
  - Конечно, оно! - воскликнула гоблинша, даже не заметив его тона.
  - Эй, стой, ты куда?
   Но она уже осторожно спустила ногу на уступ, держась за кустик. Через минуту склонилась над гнездом и провела пальцем по скорлупе.
  - Шершавое, - заявила она, задрав голову. - И холодное.
   Марсий не вытерпел. Когда ещё попадётся такая находка? К тому же, девчонка могла подумать, что он струсил. Он небрежно спрыгнул вниз, даже не потрудившись за что-то подержаться. Зря. Земля поехала из-под ног, и он едва сам не сорвался в озеро. В последний момент успел ухватиться за гнездо.
   Девчонка уже крутила яйцо в руках, нахмурив лоб и с трудом удерживая ношу:
  - Не аист, и не подземные хрякогрызы... - пробормотала она и подняла ношу повыше к солнцу, любуясь переливами рисунка.
   Марсий вгляделся и побледнел:
  - Положи!
  - Что? Почему?
  - Это яйцо грифона!
   Он с мрачным удовольствием отметил, что её лицо стало цвета молодой кукурузы.
  - Ну и что, - сказала она, но яйцо положила обратно, трясущимися руками. - Подумаешь! Тут снова послышался давешний звук: настойчивый шорох и постукивание. Скорлупа на мгновение вспыхнула, став полупрозрачной, и оба увидели внутри маленький скрюченный силуэт. Самой выдающейся его частью был клюв. Тень поскрежетала коготками по скорлупе и снова замерла - заснула.
  - Его нужно разбить, - решительно сказал Марсий и занёс ногу.
  - Не смей! - прорычала девчонка, отталкивая его, и загородила собой гнездо.
  - Ты в своём уме? Ещё не хватало, чтобы эта плотоядная тварь вылупилась и заявились в город!
  - Он же ещё совсем маленький, беззащитный птенчик! Так нельзя...
  - Хочешь дождаться, пока он вырастет и сожрёт побольше народа?
  - Он не пойдут в город, - уверенно заявила она.
  - С чего ты взяла?
  - Видишь, - она указала на горку острой скорлупы, - остальные сразу улетели. Этот тоже улетит, когда вылупится. Если вылупится... Сейчас конец лета, а яйца грифонов вызревают лишь при высоких температурах. Если оставить его так, птенец не успеет сформироваться до конца и будет слишком слабым, чтобы разбить скорлупу. Он погибнет.
  - А ты сунь внутрь палец, - посоветовал Марсий. - Глядишь, после плотного обеда, у него сразу сил прибавится.
   Марсий снова попытался отодвинуть девчонку.
  - Постой! Я отдам тебе желание...
   Он замер.
  - Какое ещё желание?
  - Разве ты не знаешь? Когда рождается грифон, ему можно загадать желание, но только одно-единственное. И оно непременно сбудется.
  - Врёшь ты всё, - протянул Марсий, а у самого внезапно перехватило дыхание.
   Он сможет избавиться от чертова проклятия! И уже никто не посмеет смеяться над ним. И он станет нормальным, как все...
  - Зуб даю! - воскликнула гоблинша. - К моей троюродной тетушке однажды по незнанию попало яйцо грифона - она купила его на ярмарке, торговец выдал за страусиное. Тётя принесла яйцо домой, оставила около печи, а сама пошла спать...
  - Ты мне всю жизнь своей тетки пересказать собралась? - перебил Марсий.
   Девочка сердито сверкнула глазами:
  - Подбираюсь к главному. На следующее утро она спустилась вниз и хотела поставить вчерашнюю кашу разогреваться в печь. Обернулась в поисках тряпки, чтобы открыть заслонку, и тут вдруг увидела вместо яйца горку скорлупы, а на ней - только что вылупившегося грифончика. Тётушка так удивилась, что воскликнула: 'Чтоб мне провалиться'!
  - И что случилось?
  - Она провалилась. Доски на кухне давно прогнили, и пол обрушился именно в этот момент.
  - И что это доказывает, кроме того, что она жила в развалюхе?
   Девочка вскинула палец.
  - Нужно четче формулировать желания, только и всего. Но согласись, если и совпадение, то очень своевременное.
   Марсий хотел отпустить ещё какое-нибудь язвительное замечание, но тут вдруг представил, как приводит грифона во дворец, и придворные расступаются в почтительном страхе. Вот он заходит на занятие к мастеру Луцию, и, как ни в чем не бывало, заявляет, что Каратель (кличка тотчас пришла на ум) теперь всегда будет с ним. И мастер Луций трясется весь урок, неустанно нахваливая почерк Марсия, который ещё накануне был 'совершенно никудышным'.
  Каратель станет его домашним питомцем, почему нет? Заводят же люди котов, домашних эльфов и никчемных попугайчиков. А у него будет цепной грифон - как раз под стать сыну монарха. Он закажет ему золотой поводок и кольчугу.
  - Ну, хорошо, - согласился он, всем видом давая понять, что делает девчонке одолжение. - Но следить за яйцом будешь ты.
  - Конечно!
  
  * * *
   Когда Марсий пришёл на следующий день, гоблинша была уже на озере. Полировала яйцо кусочком замши, что-то напевая себе под нос.
  - Что ты делаешь?
  - Как что? Мою его, конечно, гляди, какое пыльное! - Она пощекотала яйцо и просюсюкала: - А сейчас мы будем чистые-пречистые, правда?
   Марсий закатил глаза. А чего ещё ожидать, если связываешься с девчонкой? Он осторожно спрыгнул вниз, на этот раз не погнушавшись уцепиться за куст, и обошёл гнездо.
  - Ты не больно-то полируй, вдруг всё волшебство в верхнем слое или вроде того.
   Гоблинша расхохоталась:
  - Если в ком-то или в чем-то есть волшебство, то его не сотрёшь мочалкой или неосторожным словом. На-ка, держи. - Она протянула ему пушистый и не слишком чистый шмат.
   Марсий брезгливо оглядел его, но трогать не стал.
  - Что это? - с подозрением спросил он. - Похоже на бороду гнома. Надеюсь, безбородый гном не валяется где-нибудь поблизости?
  - Дурак, это обычный войлок и пара мотков старой пряжи. Нужно укутать яйцо, чтобы оно не простудилось. Помнишь: ему нужно тепло.
  - Нет уж, давай как-нибудь сама. Уговор был, что ты за ним следишь. И больше не смей называть меня дураком.
   Девчонка пожала плечами и принялась за дело.
  - Тебе больше не о чем беспокоиться, - сказала она яйцу. - Я буду за тобой присматривать до тех пор, пока не наберешься сил. А потом ты исполнишь желание этого надменного, неприятного, заносчивого, испорченного, себялюбивого грубияна и сможешь полететь к мамочке и братьям с сестрами. Ты мне веришь?
   В ответ послышался знакомый треск и скрежет коготков.
  - Моя прелесть, - умилилась добровольная нянька, обкладывая яйцо войлоком.
  - Марсий.
  - Что?
  - Надменного, неприятного, заносчивого, испорченного, себялюбивого грубияна зовут Марсий, - пояснил он. - И за подобные оскорбления король отрубает голову.
  - Уинни, - просто ответила она и добавила, снова обращаясь к яйцу: - Тогда нам повезло, что он всего лишь принц, правда?
  
  * * *
   Когда они пришли на следующий день, войлок исчез - ветер всё разметал. Уинни сказала, что скоро вернётся, и куда-то убежала. Вернулась час спустя и принесла пару варежек - каждая размером со спальный мешок.
  - Купила их на распродаже у великанов, - пояснила она. - Точнее, выменяла на два обеда.
  - Два обеда?
  - Да, я работаю подавальщицей в таверне 'Наглая куропатка'. Мама в первую смену, а я во вторую.
   Следующие пять минут она пыхтела, пытаясь аккуратно подстелить варежку под яйцо. Какое-то время Марсий наблюдал за безуспешными попытками, потом не вытерпел и отобрал у неё варежку.
  - Дай-ка сюда. И подними его.
  Гоблинша послушно взяла яйцо в руки, и вскоре дело было улажено.
  - Теперь точно не замерзнёшь, Лемурра, - сказала она, ласково похлопав яйцо по макушке.
  - Чего-чего? Какая ещё Лемурра?
  - Это имя, которое я ей выбрала, - пояснила Уинни. - Правда, красивое? Я слышала, так звали какую-то герцогиню, которая всем кружила голову, из-за неё перестрелялась куча влюбленных идиотов.
  - Это Каратель, - отрезал Марсий. - Ещё раз услышу про каких-то там Лемурр, и сделка отменяется.
  - Как скажешь, - холодно ответила Уинни и наклонилась поправить варежку. Марсий услышал, как она прошептала: 'При нём будешь Карателем, хорошо, Лемурра? Знаю-знаю, феее'.
  - А что за желание? - спросила она незадолго до ухода и как бы за между прочим. - О чем ты хотел попросить?
  - Не твоё дело, - буркнул Марсий.
   Она только плечами пожала.
  
  * * *
   Неделю спустя яйцо всё ещё было целым. И за эту неделю Марсий сделал много такого, чего прежде никогда в жизни не делал: поливал яйцо горячей водой ('чем горячее, тем лучше') - воду брали из озера и грели самовоспламеняющимися камешками; писал на скорлупе добрые слова ягодным соком ('так грифончик поймёт, что его здесь ждут, и поскорее вылупится'), читал яйцу сказку про противного принца и добродетельную гоблиншу ('малыши любят волшебные истории') - сборник сказок буквально рассыпался от ветхости, но краски были такими живыми, словно картинки только вчера нарисовали.
   Дойдя до того места, где гоблинша спасала королевство, он раздраженно отложил талмуд.
  - Слушай, ты сама её сочинила?
  - Конечно, нет. Это старый болотный фольклор... - возразила Уинни.
   Марсий фыркнул и продолжил чтение.
  - И долго ещё это будет продолжаться? - осведомился он ещё через неделю. - Кажется, этому засранцу понравилось, что с ним так носятся, вот и не торопится клюв показывать.
  - Тссс! - Уинни встала на колени и приложила ухо к яйцу. Потом осторожно постучала, и в ответ раздался тихий скрежет. - Уже скоро, - уверенно заявила она, поднимаясь и отряхиваясь. - Несколько дней, максимум неделя.
   Марсий сидел, привалившись к песчаной отмели и любовался закатом: багровый шар в оперении из облачков.
  - А кто назвал тебя уродиной?
  - Что?
  - Ну, помнишь, в самый первый день. Ты плакала, из-за того что уродина.
  - С чего ты взял, что меня кто-то обозвал? - проворчала она.
  - Ну, иначе следовало плакать каждый день всю жизнь. А я тебя здесь раньше не видел.
   Она хмыкнула - звук из тех, что издают девчонки, и который может означать, что угодно - и плюхнулась рядом.
  - Один клиент, из постоянных - горный тролль. Мне кажется, он и заходит-то в 'Наглую куропатку' лишь для того, чтобы назвать меня безрукой уродиной. - Она смахнула злую слезу и, подхватив камень, зашвырнула его далеко в озеро. - Ненавижу его!
  - А ты что в ответ?
  - А что я? Мама твердит, что в таких случаях нужно мило улыбнуться и извиниться перед посетителем, даже перед таким мерзким.
  - Извиниться за то, что он обозвал тебя?
  - Ага.
  - Вот же глупость! - рассердился Марсий. - Когда бьют по щеке, нужно врезать в ответ по скуле, да так, чтобы обидчик навсегда запомнил. Так мой отец говорит.
  - Мне его подход больше нравится, - кивнула Уинни.
  - Значит, ты никогда не пыталась мстить?
  - Конечно, пыталась! - возмутилась она. - На прошлой неделе добавила в его рагу слизняков, а два дня назад подмешала в коктейль с древесной стружкой слабительный сироп. А ему хоть бы хны! Ещё и добавки потребовал... А потом снова меня обозвал.
   Марсий потёр подбородок.
  - А он привязывается только к тебе или ко всем?
   Уинни немножко подумала:
  - Вообще-то он всегда грубит...
  - Я не о том спросил.
  - Хм...да, вроде, только ко мне.
  - Интересно, почему?
  - Вот сам его и спроси, - скривилась она.
   Марсий оскалился в ответ.
  - Так и сделаю.
  - Чего?
   Он поднялся и кинул взгляд на яйцо.
  - Скоро твоя смена?
  - Да, как солнце сядет, нужно идти, - удивленно отозвалась Уинни, тоже поднимаясь. - А что?
  - Как думаешь, сегодня этот тролль придёт?
  - Наверняка.
  - Тогда через полчаса жди меня на крыльце 'Наглой куропатки'. Это ведь в центре?
  - Да, на площади перед фонтанами принцев-основателей. Что ты задумал?
  Но Марсий уже карабкался наверх.
  - Через полчаса, - напомнил он и скрылся из виду.
   Уинни ещё минутку постояла, поправила варежку, погладила напоследок яйцо и тоже полезла наверх.
  
  * * *
   Через полчаса возле крыльца Марсий вручил ей пузатую склянку, покрытую светлыми, будто инистыми узорами.
  - Вот, добавь три капли ему в блюдо.
   Уинни с любопытством повертела флакон.
  - Что это?
  - Ария правды, настоянная на желчи послушания. Через пять минут сможешь задать ему любой вопрос и приказать.
  - Что приказать?
  - Да что угодно! Хоть ламбаду на столе станцевать.
  - А почему ария?
  - Увидишь, - хмыкнул он.
  - Сам приготовил?
  - Пффф, нет, конечно. Купил. Ручками только простолюдины работают.
   Марсий тут же осекся, но Уинни не заметила обидных слов или сделала вид, что не заметила. Она подкинула флакон и ухмыльнулась:
  - Три капли, значит? Добавлю всё - самое то для этого борова. - Она убрала склянку в карман передника и махнула рукой: - Я оставила тебе место у стойки.
Оценка: 7.14*28  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"