Конечно, можно было протянуть до Йобурга, оставалось не так уж и много, но усталость, ночь и еноты, которые в сумерках то и дело перебегали шоссе, сделали своё дело, и Марио, ни на что особо не рассчитывая, остановил машину у придорожного кафе на въезде в захолустный городок с труднопроизносимым названием, где-то на границе Европы и Азии. Внутри, впрочем, оказалось не так убого, как можно было ожидать, и ты, окинув взглядом почти пустой зал - у стойки несколько мужчин, по виду водители-дальнобойщики, пили пиво - занял столик в углу и жестом подозвал официантку. Девушка в тёмном платье, подошедшая к Марио, удовлетворённо кивнула, когда ты заказал кофе, пасту с тёртым сыром, десерт и что-нибудь из местной кухни. Как и следовало ожидать, ты выбрал клюквенный пирог и пельмени - маленькие пирожки, которые здесь варят в кипятке и едят с соусом и хлебом, накалывая вилками. Тебе было тридцать пять и, поэтому, ты решил взять ещё и двойной мартини.
Кофе, мартини и пасту подали сразу, пельмени и пирог придётся подождать, всё смели обжоры-дальнобойщики - девушка, извиняясь, подняла на Марио свои красивые, красновато-зелёные, как болотный рассвет, глаза - сейчас всё приготовят, она уже послала за клюквой.
- Тринадцатый регион - она взглянула на машину сквозь стекло, - вы из Кургана?
- Из Саранска, - ответил Марио.
- Я знаю, - кивнула она, - там жил Депардье.
- Да, - подтвердил Марио не очень уверенно, эту часть легенды он помнил плохо. - И ещё Шукшин. Тот, что написал "А зори здесь тихие".
Ещё раз извинившись - пельмени уже лепят - девушка вернулась за стойку. "Красивые у них женщины, - подумал ты, глядя ей вслед, - и попа и грудь И вообще. А вот кофе дрянь, пойло какое-то. Как можно это пить?".
Марио поставил кофе на стол и выпил мартини. Тридцать пять - серьёзный возраст, подумал он - середина жизни, как ни крути. Сколько уже всего сделано. И столько еще предстоит сделать. Если не пристрелят в какой-нибудь разборке. У семьи сейчас трудные времена. Он постарался об этом не думать - о чём угодно, только не об этом. Но воспоминания не отпускали его, лезли в голову, леденящим холодком ползли по спине. Проклятая память. Она не оставляет в покое даже здесь.
Пока готовили пирог, он ещё дважды заказал два мартинии - два двойных мартини - и немедленно выпил. Хорошо, что дон Оттоне убедил его взять свой "феррари". Марио хотел ехать на старом дедушкином "фиате"-пикапе, чтобы не привлекать внимания , а заодно спрятать в кузове "миниган" под мешками с макаронами, но дон Оттоне запротестовал - эта колымага не протянет и половины пути, ты не представляешь, какие там дороги, мой мальчик, поверь мне. Когда мне было столько лет, сколько тебе, я потерял свою роту на подступах к Сталинграду. Нет, нас не разбили в бою - наши танки просто утонули в степной грязи осенью сорок второго. И пулемёт не бери - заметут. В Ижевске купишь "калашников", недорого, за полторы тысячи долларов можно взять нормальный ствол. И обязательно найди их. Они уже в Йобурге, запиши адрес.
Пулемёт ты всё-таки взял, новенький шестиствольный "миниган" с полным боекомплектом - две тысячи патронов, семь шестьдесят два, отвалив за всю эту роскошь бешеные бабки Чёрному Гатти, но поехал на "феррари", оставив догнивать "фиат" в дедушкином гараже, и через двое суток свободы и воздуха уже приближался к месту. Добрался бы быстрее, но красный "феррари" с мордовскими номерами привлекал внимание, тебя останавливали на каждом посту, полицейские долго разглядывали документы и, как сговорившись, задавали один и тот же вопрос.
- Что в багажнике?
- Пулемёт Гатлинга, - неизменно отвечал ты.
Постовые усмехались, возвращали документы, небрежно брали под козырёк. Только однажды, уже на выезде из Владимира, не прокатило, "Ты пошути у меня, - прицепился хмурый сержант. - Умный, да? Давно не штрафовали. Вон, номера грязные". Ты дал ему сто долларом. Слишком много, но меньше у тебя не было. Кажется - это было видно по его лицу - сержант принял тебя за сумасшедшего, но деньги взял и больше ни о чём не спрашивал.
В Ижевске Марио пробыл три часа. Ровно столько, чтобы успеть возложить цветы к памятнику Михаилу Калашникову и взять ствол на металлорынке. Небритый пожилой мужик просил за него пять тысяч баксов, Марио давал полторы. Сошлись на трёх. "Сотая серия, - обиженно выговаривал мужик, заворачивая автомат в серую мешковину, - экспортный вариант, под натовский патрон. Не нравится, ёрштвоюмедь, двустволку вон по дешёвке купи себе. Запасные магазины будешь брать?"
- Ваши пельмени. Пирог ещё придётся немного подождать - тесто уже почти готово, но ему нужно настояться.
- Грацио, сеньора, - ты влажно посмотрел на её. - Красивая у вас причёска.
- Ну, прямо, - она вспыхнула и поправила тёмные пряди, - скажете тоже. Это я вчера волосы помыла просто.
- Хотите я научу заваривать вас кофе, сеньора?
- Да я умею так-то.
- Как вас зовут?
- Екатерина. Катя...
- До скольки вы работаете, Катиа?
- До пятидесяти пяти так-то...
- Я не могу ждать так долго, Катиа, мне нужно в Йобург, они уже там, Мария-Тереза и Паоло уже там, я должен найти их ... найти и убить! - тебя вдруг понесло. В этих краях даже собственный язык ведет себя непредсказуемо. Ты попытался его прикусить, ничего не вышло. " Я догоню и убью их обоих, - молол он, - расстреляю из "гатлинга", я знаю, где они прячутся, выслежу входа и расстреляю в упор, две тысячи выстрелов за сорок секунд, пятьдесят выстрелов в секунду, а потом брошу на землю ненужный пулемёт и буду смотреть, смотреть, как они истекают кровью у меня на глазах - это моя самая большая мечта!"
Девушка с болью смотрела на Марио, а он ничего не мог с собой поделать: суставы ломило, кости ныли, болели зубы, мышцы сводило судорогой, голову будто сдавило стальным обручем - в этой стране даже собственное тело не хотело его слушаться. Когда он наконец затих, она помолчала несколько долгих секунд, а потом медленно, очень медленно, сказала:
- Забудь её. Она просто грязная шлюха. Она мизинца твоего не стоит. Просто наплюй на неё. Вычеркни из памяти. И его тоже. Он тебе не друг. Друзья так не поступают со своими друзьями. Они предатели, нет, даже хуже. Они вообще не люди. Они призраки. Ты гонишься за призраками. Неужели ты думаешь их настигнуть? У меня смена заканчивается через час. Проводи меня до дома. Научи меня заваривать кофе. Останься у меня на ночь. А утром сделай мне предложение. Нас зарегистрируют в первоуральском ЗАГСе. Я буду тебе хорошей женой. Я каждый день стану кормить тебя пельменями. И нарожаю тебе детей. У нас будут две девочки - Анна и Лиза. По утрам я буду долго расчесывать перед зеркалом свои длинные волосы, которые ты так любишь, а ты - лежать в постели, курить и смотреть на меня. А по воскресеньям я постряпаю пироги с клюквой и брусникой. Мы будем пить чай с пирогом всей семьёй. И выезжать на природу на твоём красном "феррари". У нас здесь очень красивые места. Они тебе понравятся, возможно, ты их даже полюбишь. И не захочешь никуда отсюда уезжать. Но смена только через час. Ты можешь подождать один час? Шестьдесят минут? Три тысячи шестьсот секунд? Или ты торопишься?
И ты, чувствуя, как затягивается чёрная дыра на том месте, где должно быть сердце, ответил:
- Хорошо, девочка, я подожду. Нет, я уже никуда не тороплюсь, моя девочка. И неси уже свой чёртов пирог.