Аннотация: "На пустынном тёмном шоссе холодный ветер в моих волосах..." Иглз
В нашем городе много женатых мужчин и замужних женщин - так много, что если собрать все их обручальные кольца и скрепить между собой, то получится большая длинная цепь. Не беда, что звенья её будут разными - одни больше, другие меньше, шире или уже - это будет настоящая драгоценная цепь из чистого золота. И, конечно, такая чудесная цепь не останется без дела, ей обязательно найдётся применение. Например, раз уж она так длинна, можно оцепить ею большой круг где-нибудь на площади. Место присмотрели уже давно - это в самом центре, на городской эспланаде. Всё это сделают в воскресенье днём, а вечером туда придут мужчины и женщины со всего города, со всех, самых отдалённых районов.
Я тоже пойду, не сидеть же мне дома воскресным вечером в такую хорошую погоду, тем более, что своё кольцо я принёс одним из первых и имею полное право присутствовать на празднике. Праздник отмечается раз в семь лет в последнее воскресенье лета и носит название "Осенний Сон". Пропустить его сейчас было бы глупо, совсем глупо, я должен на нём побывать.
Я надену свой лучший костюм - он у меня один - светлую, выглаженную с утра сорочку и галстук в косую полоску - всё это не займёт слишком много времени. Выйду из дома за два часа до начала, намеренно сдерживая себя, не спеша дойду до остановки и долго буду ехать через весь город на трамвае, чувствуя, что не опоздаю. И когда выйду из вагона, увижу, что был прав: со всех сторон к золотому кругу ещё только сходятся люди, очень много людей. Женщины все очень красивые и нарядные, а мужчины подтянутые и сдержанные, в хороших костюмах - как глупо, если бы я остался один в маленькой тесной квартире, оклеенной выцветшими бумажными обоями!
Я продвигаюсь вперёд всё медленнее, а когда захожу в круг, то останавливаюсь - здесь почти тесно, но никто не толкается, все терпеливо ждут начала, кто-то негромко переговаривается, много улыбок, и каких улыбок, я чувствую, что пьянею, но не от них , а от всего сразу: тёплого вечернего неба, аромата духов, шелеста дорогих платьев, которые так легко распахиваются при каждом движении, оголённых загорелых рук, тонких рук, тихого смеха и, конечно, музыки - в центре, на круглой эстраде четверо музыкантов настроили свои инструменты, и уже звучат первые аккорды, а певица - высокая, очень серьёзная, в длинном сером платье, подносит к губам микрофон и начинает петь.
Она поёт, я знаю и очень люблю эту песню, эта песня о погибшем друге - ан брэйк май харт, сердце не плачь, сэй ю лав ми эгеин, скажи, что снова любишь меня, излечи эту боль - я вежливо спрашиваю стоящую рядом девушку в блестящем "мини" и, когда она рассеянно кивает, обнимаю её за плечи, и мы танцуем - ан брэйк май харт, у неё тёмные волосы до плеч и маленькие усики на верхней губе, а плечи гладкие и прохладные.
- А я вас знаю, - говорю я, - вы Юля из "Сказки", я иногда покупаю там сигареты.
- Я там работаю, - отвечает она. - А вы всегда берёте "Элэм" с красной маркой.
Голос у неё такой слабый, как у ребёнка, и только морщинки вокруг глаз выдают, что это взрослая женщина, а так бы не догадался, ни за что не догадался, и говорит она сущую правду, красный "Элэм" - мои любимые сигареты, я серьёзно киваю, и мы одновременно благодарим друг друга, потому-что песня заканчивается, и объявляют белый танец.
Я вижу, что ко мне идёт женщина с медными волосами, на ней чёрное платье, я хорошо знаю её, это Вера, мы давно не виделись, но я помнил о ней всегда. Она улыбается, молча кладёт руки мне на плечи, и мы танцуем.
- Почему ты смеёшься, Вера? - спрашиваю я.
- Я не смеюсь, - отвечает она.
А сама смеётся, и глаза у неё такие зелёные, и звучит медленная музыка, старая песня. Я думаю о том, что не понимаю о чём он поёт и спрашиваю:
- О чём он поёт?
- Добро пожаловать в отель "Калифорния", - она поворачивает голову и прислушивается, - такое замечательное место, такое замечательное место - тут повтор - в отеле "Калифорния" вы в любое время года найдёте много свободных номеров... как ты живёшь?"
- Никак, - говорю я, - то есть как-то живу, конечно. Не знаю.
- Ты смешной, говорит она, - у тебя кто-нибудь есть?
- Никто, - отвечаю я. - Никого нет. Хотя нет, весной подобрал котёнка - серую кошечку. Теперь она будит меня по утрам, просит её покормить. И я её кормлю, два раза в день - утром и вечером.
- Нет, ты смешной, - смеётся она, и ей так идёт чёрный цвет, что я говорю:
- Тебе идёт чёрный цвет, носи его всегда.
- Хорошо, - говорит она и извиняется, - прости, мне пора.
Она улыбается мне ещё раз, медленно убирает руки и исчезает в толпе - я вижу, как она машет мне на прощание. Кажется, мне тоже пора, нужно идти, хотя и не знаю, куда и зачем. Я осторожно выбираюсь наружу, за золотую цепь, и иду по улице, сумерках и, только пройдя квартал. Понимаю, что не знаю, куда иду и останавливаюсь.
Из темноты появляется девушка в коротком белом платье и, улыбаясь, показывает мне сигарету. Я достаю зажигалку, и пламя на мгновение озаряет её лицо.
- Спасибо, - говорит она, - вы с праздника?
- Да, - говорю я - вам понравилось?
- Меня туда близко не подпустят, - тихо говорит она, - я ведь не замужем.
- Это ничего, - утешаю я, - всё ещё впереди .
- А у меня подруга специально вышла замуж, чтобы попасть на праздник.
- Здорово, - говорю я. - Но это не обязательно, совсем не обязательно.
- А вы, - она понижает голос, - ничего не хотите?
Я прислушиваюсь к себе и понимаю, что устал. И выпил бы чаю.
- Я устал, - говорю я. - И выпил бы чаю.
Так в чем же дело? У неё всё есть - чай и кофе. И даже печенье осталось после вчерашнего - она сама стряпала. И живет она рядом, вот за этим домом, её зовут Жанна. И вообще все. Не хуже, чем у других. Классика триста - минет сто пятьдесят. Что мне больше нравится?
Мы сидим у неё на кухне за круглым столом, пьем чай из белых чашек в горохах и беседуем.
- Классика, - говорю я, - только классика. Вот на днях книгу читал про одного офицера, снайпера. Он любил одну девушку, а она его не любила. И на прощание попросила подарить ей его пса - у него потом другая собака была, Кора, но после. Он застрелил пса и подарил ей его, мёртвого.
- Зачем он это сделал?
- Не знаю. Он же снайпер. Когда бродишь целыми днями с заряженным оружием, чего только в голову не придёт. Может быть, он хотел прострелить ей колено, а так застрелил пса. А что читает она?
Она почти ничего не читает, кроме учебников. Совсем нет времени. Столько всего задают. Она учится в университете, на юриста. Последний раз читала прошлым летом, после второго курса, историю про одну женщину, которая попала в трудную жизненную ситуацию и бросилась под поезд. Грустная история.
- Да, грустная, - подхватываю я и чувствую, что отдохнул и мне пора. Чай придал мне сил. Я поднимаюсь.
- Вы что, уже уходите? - спрашивает она.
- Да, мне пора, - говорю я. - Спасибо за чай, он придал мне сил.
- Вы что, вот так вот и уйдёте? - удивлённо спрашивает она.
Я только сейчас замечаю, что она чем-то встревожена. Останавливаюсь и понимаю, что совсем забыл про цветы. Покраснев до корней волос, я достаю бумажник и выкладываю на стол две розовые бумажки с нарисованным театром и конями на крыше. Помедлив, я прибавляю ещё один театр - пусть девушка сама купит себе подарок, если мужчина не догадался купит ей цветы. Пусть она простит меня и не сердится.
Нет, она не сердится - она обнимает меня и целует в щёку, от неё пахнет корицей и ещё чем-то неуловимым и нежным. Всё в порядке. Я могу приходить к ней в любое время. Она будет ждать. Она провожает меня до дверей и улыбается на прощание - увидимся.
Я выхожу на улицу. Уже совсем темно. Там, далеко под чёрным небом видны яркие огни и слышна музыка - праздник ещё продолжается. Но я поворачиваю в противоположную сторону и иду по пустынной тихой улице, освещённой редкими фонарями, иду, вдыхая теплый ночной воздух, ни о чём не думая, вслушиваясь в шуршание сухих кленовых листьев под ногами - сколько же их нападало за последние дни! Но это не удивительно - ведь уже конец лета.