Все мы, прекрасные создания, когда-нибудь задумываемся о возрасте и о том, куда убегает время, наша юность и беззаботность. Эти мысли наводят нас на поиски причин и следствий. А иногда и виновников этого необратимого процесса. Впервые мысли о моем "солидном" возрасте настигли меня в преддверие моего двадцать девятого дня рождения. И путём нехитрых размышлений за несколько недель до знаменательной даты мне удалось выявить некоторые особенности восприятия возрастных изменений у женщин после двадцати пяти. Чем и хотелось бы поделиться с читателями.
Когда тебе пять лет, кажется, что жизнь еще не началась. Ты в каком-то чудесном сне. Дремлешь и не воспринимаешь окружающий тебя мир как реальность. В десять ты начинаешь потихоньку осознавать, что твои поступки имеют вполне реальные последствия. В пятнадцать эти последствия вламываются в твою жизнь, и ты хочешь только одного - научиться их контролировать. В двадцать ты уже можешь перейти на качественно новую фазу, когда твои поступки будут влиять на жизни других людей. И вот желанные двадцать пять - расцвет твоего существа, ты еще не оторван, но уже свободен. Ты стараешься поймать этот момент, этот период своей жизни, чтобы твое Я оставалось юным и всемогущим.
Мне двадцать восемь. Мое Я потеряно. Раньше, когда меня спрашивали, сколько мне лет, я всегда уверенно отвечала. После двадцати пяти, я стала выдерживать паузу перед ответом на данный вопрос. Не потому что я стесняюсь возраста или чего-то еще. Просто я помню, что мне двадцать пять, и не помню, что мне двадцать восемь. Это не раздвоение личности. Это спасение моего Я.
Почему у меня появилась такая необходимость законсервировать свое Я в двадцати пяти? Потому что последние вечеринки были не такие бурные и плохо мне запомнились? Потому что с каждым годом на меня давят все новые стереотипы поведения и правила существования в обществе? Потому что мои голубые джинсы с одиннадцатого класса в последний раз налезли на меня, когда мне было двадцать пять? Или я в погоне за вечной молодостью? - Хотя в этом случае принято помнить свои восемнадцать.
На этот вопрос я попыталась найти ответ у своих трех друзей: врача, адвоката и художника.
Психиатров или психологов в кругу моих друзей нет. Буду работать с тем, что есть. Сначала я пошла к врачу. По логике вещей человек, который проучился шесть лет - знает если не все - то многое. Определенно, многое относится в общей физиологии и нервным клеткам. Мой друг врач - был проктологом.
Вот оно. Отвлеченный взгляд извне, или изнутри - это как посмотреть. Проктологи наделены неземной силой - рушить семьи и менять людей. Одно посещение и ты - труп. Одно посещение и ты разведен. Одно посещение и ты - раб проктологии до конца своих дней, как науки конечно.
Я спросила проктолога как мужчину, знающего жизнь во всех вероятных проявлениях - почему я помню, что мне двадцать пять? Проктолог не понял смысла вопроса, вышел покурить, вернулся и спросил, что случилось. Я ответила, что пытаюсь изучить свою личность как предмет. Проктолог хотел еще покурить, но выходить ему не хотелось. Тогда он рассказал мне историю, которую ему рассказал его друг уролог. Как-то к нему пришла женщина. Она попросила его взять анализы у ее мужа и сказать ему, что у него рак предмета изучения урологии. Доктор посмеялся, но согласился, потому что деньги за это он уже взял. Муж пришел, сдал анализы, узнал, что у него рак, ушел. Уже потом, через несколько недель уролог узнал, что этот муж изменял жене направо и налево, а когда узнал, что у него рак причины всех измен, от него все отвернулись. Все, кроме жены. Жена его любила и поэтому повела его в церковь. Там они долго молились, а потом пошли опять на анализы. Анализы оказались отрицательными. Муж решил, что чудо - это знак и теперь он по гроб жизни обязан жене своей жизнью. Стал примерным семьянином, заботливым и любящим мужем. Но жене ко всеобщему удивлению новый муж не понравился. Он был не родной, и жена быстро устала. Потом они, как это бывает, развелись.
И что? Спросила я у друга врача. А то. Ответил мне друг врач - У всего есть свой конец и свое начало. Проктологу видней, подумала я и приняла это как первую крупицу для размышлений. Лучше быть на пути к цели, чем миновав ее уткнуться в стену. И что тут общего с моими двадцатью пятью? Я хочу в них существовать? Они моя самоцель? Или ощущение всемогущества разума? Но разум то при мне и в мои двадцать восемь.
Мой друг врач сказал - Просто тебе не хочется в сорок говорить мужу, что у него рак предмета изучения урологии, а после этого опять вышел покурить. Разговор был закончен.
То есть мои двадцать пять это не только для меня, но и для других. Чтоб жизнь не портить людям. Такой ответ меня устроил. Я решила, что время идти к адвокату.
Адвокат был занят. Он же адвокат. А я могу и подождать, мне же двадцать пять. Или кажется так.
Мой друг адвокат был специалистом по разводам. Он разводил всех и вся. Поэтому он должен был знать все и про всех. И про меня, и про мои двадцать пять. Я спросила адвоката, почему я помню, что мне двадцать пять. Адвокат сразу закурил. А потом сказал - у меня есть друг судья.
Как-то раз на суде невиновный принял всю вину на себя. Судья сначала удивился, но решение принял соответствующее, потому что деньги он за это уже взял. Уже потом он узнал, что виновный сам себя решил наказать. Потому что ему казалось, что он первопричина всех бед. Но в тюрьме ему не понравилось, и он решил отомстить настоящему виновному - заказать его убийство у освободившегося сокамерника.
Я спросила адвоката, в чем суть? Адвокат сказал мне - Человек в ответе только за свои решения. И где тут мои двадцать пять? Адвокат ответил - просто если тебе двадцать пять, то не нужно отвечать за тех, кому сорок или десять. То есть - недопоняла я. То есть - то что было до двадцати пяти уже забыто, а то что будет после сорока никогда не наступит. Почему спросила я. Адвокат ответил - потому что ты так решила. Коротко и ясно. Сначала адвокат ввел в меня заблуждение - он же адвокат, но потом я все поняла. Я не хочу быть зависимой и заставлять людей зависеть от меня. И все равно мне было не понято, почему я помню, что мне двадцать пять. Тогда я пошла к художнику.
Мой друг художник был модернистом. Его было не понять. Потому что модернист должен быть непонятным - это же всем понятно. Когда я пришла с ним поговорить, мой друг художник уже курил. Художники всегда курят. Великие художники еще и пьют. Я спросила художника - почему мне кажется, что мне двадцать пять. Художник перестал курить и начал рисовать. Сказал прийти через день. Я пришла. Мой друг художник нарисовал круг. Он опять курил. Я спросила - это я? Художник ответил неопределенно - Это все мы - сказал он. Я не поняла. Спросила - кто все? Он ответил - люди всех возрастов. Мы круг? - переспросила я. Художник посмотрел на меня как на дуру. Он же художник. Человек - это цикл сказал художник. Мы все движемся по одной оси и заканчиваемся на пути к финальной точке. И почему я помню, что мне двадцать пять - не выдержала я. Художник ответил - есть у меня друг импрессионист. Он все рисует как будто ему десять. Вот и ты такая. То есть мне не хочется знать, что моя точка на пути к завершению круга где-то рядом - опять спросила я? Нет, просто в двадцать пять ты еще влезала в те голубые джинсы с одиннадцатого класса. Художник знал все с самого начала.
Я помню, что мне двадцать пять, хотя, мне двадцать восемь. Я храню джинсы с одиннадцатого класса, хотя знаю, что никогда больше в них не влезу, и мне не хочется ни за кого и ни перед кем отвечать. Я готова идти по кругу, как хомяк, чтобы мой путь никогда не кончался. И мне не интересно где мой конец, про начало я не помню.
А завтра мне будет двадцать девять - хотя, я помню, что мне двадцать пять.Такие у меня особенности восприятия возрастных изменений.