Дача - это маленькая жизнь. Тебя начинают привозить туда еще ребенком. Мать с бабушкой кряхтят на огороде, полют грядки, утирая пот старыми хлопчатобумажными платками. Отец и дед по нескольку лет пытаются сколотить подобие бани, которая превращается в нескончаемый долгострой: то печка прогорела, то тамбур не оббит, то доски в мойке прогниют, да мало ли. Каждый год новые истории.
Каждый год по накатанной дорожке: на майские никаких парадов - посадка картошки, июнь- июль - бесконечные прополки, походы на рыбалку с отцом, звездная тишина августа, грибы в сентябре, сырость и пионерские костры в октябре. В свое время у нас на даче была целая банда. Дружная веселая компания соседских детей. Много лет прошло. Мы выучились, разъехались, у кого-то появились свои семьи. Мы редко виделись друг с другом, и очень редко бывали на даче.
В этом году с отпуском не сложилось, и я приехал к родителям на зимние каникулы. Времени было предостаточно, и мы решили по-семейному отправиться на шашлыки в наше "дачное имение", как его всегда в шутку называла мама. Приехали. Мы с отцом бодрым темпом прокопали тропинку до летнего домика. Как в старые времена. Весь взмыленный, с раскрасневшийся лицом, я поправил нелепую меховую шапку, которую мне утром выдала мама, и воткнув лопату в рыхлый снег глубоко вдохнул.
Пахло прогоревшим углем и прогнившим срубом. Пахло сыростью и ветром. Пахло тишиной. Я все никак не мог отдышаться от снегоуборочного марш-броска, утирая пот со лба. Тем временем родители уже начали переносить провиант в домик. Нужно нарубить дров, подумал я, и пошёл к стайке, где у отца хранились инструменты.
Стайка стояла у забора, и я невольно заглянул за почерневшие от дождей и снега доски. Там был дом моего лучшего "дачного друга" - Сашки. Его родители в отличие от моих не разрешали разводить у них "самодеятельность". Поэтому львиная доля этой самой самодеятельности происходила в той самой нашей стайке. Первые сигареты, украденные у Сашкиного отца, мастер-класс по рубке дров, первая бутылка водки - и такое бывало. Интересно, где он сейчас, какой стал, чем занимается.
Я перевесился через забор: старого небольшого одноэтажного дома, за которым так следила мать Сашки больше не было. Теперь там почти на весь участок раскинулся огромный двухэтажный особняк. Оцилиндрованный брус, огромные окна. Даже человека совсем равнодушного к строительству эта постройка впечатляла. Перед домом зиял наполовину засыпанный снегом здоровенный кратер. Бассейн, подумал я.
Такой домина и никого, вдруг мелькнуло у меня в голове. Забыв про стайку и дрова, я подался вперёд, пытаясь разглядеть что же еще было на участке соседского дома, и тут я заметил тонкую струйку дыма, идущую из какой-то небольшой постройки во дворе. "А может Сашка тоже у родителей?".
Бросив всё, я сломя голову ринулся на поиски моего лучшего "дачного друга". Дорога расчищена. Калитка открыта. Значит, часто тут бывают. Вот это будет встреча на Эльбе. Нетерпение и тревога заурчали где-то в животе - столько лет ведь прошло. Вот это будет совпадение. Я как раньше на полном ходу залетел к Сашке во двор.
Как оказалось, дым струился из трубы небольшой рабочей пристройки, как летний домик моих родителей, тот самый который мы строили-строили и наконец-то построили. Правда стены не утеплили как положено сначала, а когда утеплили, шифер уже прогнил.
У домика на небольшой рубленной лавке сидел отец Сашки, Дядя Толя.
- Привет, дядь Толь! - завопил я, задыхаясь от собственной прыти, - А Сашка тут?
Дядя Толя поправил на плечах старую выцветшую дублёнку и широко улыбнулся мне.
- А, Макс! Иди посидим, покурим как взрослые! - усмехнулся он, словно припоминая мне наши старые проделки.
- Ну что, Саня-то здесь с вами? Дом какой у вас! Просто обалдеть какая красота! - я выразил переполняющий меня искренний восторг.
- Понравился, да? - дядя Толя достал из кармана пачку сигарет и протянул мне. - Нет, Саня не здесь. Он тут редко бывает. Мы закурили.
- А кому такой домина? Он, небось, рад не рад. Летом будет тут у вас подъедаться. В отпуск наверное уехал. У меня вот не получилось, я к родителям приехал. Давно не был. Дядя Толя одобрительно похлопал меня по плечу, выпуская из легких пар вперемешку с дымом.
На его усталом, небритом лице вместе с новыми морщинами поселилась непонятная мне грусть. Возраст, подумал я. Что же еще. Сидит, наверное, и думает: где же этот здоровенный дом был всю его жизнь, пока он работал как проклятый, пока его молодость уходила, а тетя Даша каждый день пилила за низкий потолок и старые прогнившие окна. А теперь, когда полжизни прошло - вот он новенький дом.
Мы посидели так какое-то время. Докурили. Морозный воздух вокруг нас наполнился той самой грустью. Щеки стало покалывать. Я больше не был ребёнком, а дядя Толя не был молодым полным сил мужчиной.
- Саня, - начал он, - уехал в К. Бывает здесь редко, а дом этот всего пару раз видел, - он опять поправил дубленку. - Я всё понимаю. Жизнь. Работа. Я тоже был молодой, - он сплюнул. - Даша в том году потухла. Мы дом-то давно начали строить. Еще когда сын в университете учился. Вместе и проект выбирали и брус покупали. Дом - это дело серьезное. А теперь вот, - вздохнул он, - ни Даши, ни Сани. Осенью окна поставили, как Даша хотела, большие. Весной канализацию можно рыть, коммуникации подводить. А стоит ли? Кому теперь этот дом нужен? Сын свою жизнь живет. Меня тоже скоро не станет. Только вот земля эта помнит, как вы тут носились босые между грядками, да по материной виктории, а она за вами с полотенцем - он горько усмехнулся. - А теперь зачем оно все? Дом этот. Сын кончено молодец, я понимаю. А дом этот здоровенный, мёртвый кому? - он откашлялся.
- Ты б почаще к родителям приезжал. Батя-то все лето ваш этот сарай кособокий латал. Вспоминал, как вы тут с Саней сигареты мои курили, - он еще раз по-отечески похлопал меня по плечу и встал со скамейки. Вдалеке на ветках осиротелой березы каркали вороны. С серого затянутого неба посыпался снег.
- Медовуху будешь? Ты же теперь парень взрослый, - приоткрывая дверь спросил он.