Живете вы живете всю жизнь или около того вместе. И кажется вам, что вы друг друга знаете. Притирки, придирки. Бросаетесь фразами из серии: "как всегда", "так и знала", "что и следовало доказать", "каждый раз одно и тоже", "я же говорила"; и, казалось бы, чего ждать, чему удивляться.
Была у нас с милым собака. Собаку как полагается притащил домой он. Живем мы к слову уже пять лет как. Притащил собаку, вполне себе лохматую, размеров "чуть меньше большой". Торжественно объявил, что зверь остался без хозяина и теперь будет обитать в домашних условиях на нашей жилплощади, пока ему не найдут подходящего хозяина. То есть это пару недель от силы. Зверь оказался очень приветливым и приятным во всех отношениях. Не пакостил, слушался, ел все подряд.
Воспитатель из меня никудышный и твердостью духа я не отличаюсь. Из разряда домашнего животного зверь быстро перешел в категорию, "сынули". Все умные и ученые конечно говорят, что собак нельзя очеловечивать. Есть с одной тарелки, спасть в одной кровати. Но эти же ученые тайком делают то же самое, к слову.
Между тем шел уже второй год временной прописки. У собаки все еще не было имени. На "собаку" пес откликался, вел себя вполне дружелюбно. Ничему особенному я его так и не обучила, но это связанно исключительно с отсутствием у меня педагогических способностей, как было упомянуто выше и к интеллекту зверюги отношения никакого не имеет.
Милый мой после первой недели сюсюканья с собакой, конечно же решил, что это что-то вроде кактуса. Полил раз в месяц и привет. Мы не раз обсуждали эту тему. Еще в том самый первый день я говорила, о том, что пес - это живая душа, ответственность, тревога, сам он о себе позаботиться не может. И о нем всегда придется думать.
Если раньше можно было в выходные устроить поход в свет с загулом до понедельника. То теперь из любого положения и в любом состоянии нужно ехать домой. Потому что временный-постоянный пес один. Голодный, холодный, скучает. Ждет под дверью и хочет справить свои естественные нужды, потому как воспитание и совесть не позволяет ему наделать все дома в тапки.
Мои разъяснительные беседы, стремление свинтить домой, разборки по поводу того, почему собака не выгуляна приводили к постоянной ругани. В результате которой опять же я занималась выгуливанием, кормежкой, помывкой, расчесыванием и всем прочим. Не бросишь же ребенка. В общем и целом, когда дело доходило до ухода за зверем, прогулок субботним утром и уборкой квартиры - пес внезапно оказывался исключительно моим. Со зверем у нас сложилась любовь и взаимопонимание, поэтому немного поскрипев милому про несправедливость судьбы я все делал сама. Иногда ворчала на собаку, особенно в шесть часов в субботу мои излияния были неконтролируемы. Но потом мы мирились и вместе ели один бутерброд с колбасой.
Прошли полных три года. Обстоятельства в нашей жизни с милым сложились таким образом, что нам было необходимо переехать в другую страну. Новая перспективная работа, светлое будущее. Переехать в страну, в которую очень сложно привезти собаку. Решили все продать махом, собаке найти-таки приличного хозяина, и отправиться на поиски приключений. Хозяина нашли быстро на удивление. Собака была редкой породы и очень ухоженная. Готовый умный член семьи, друг для детишек. Все были рады. И ничего не предвещало бури.
Мы приехали домой часов в девять. Голодные и уставшие. Много всего нужно было завершить до переезда. Прошлым вечером отвезли собаку новому хозяину. Милый почему-то очень придирался к человеку. И район у него не очень, и трава на газонах жидкая и квартира небольшая, бегать псу негде. Нервный был, взвинченный до безобразия. Переезд и неопределенность мучали, думала я. Но сегодня было еще хуже.
Милый попросил меня помочь приготовить ужин. Поздновато, но я согласилась. Готовка еды могла полностью занять его мысли, и тогда всё могло бы быть проще и спокойней. Приготовление еды - тоже своего рода терапия.
- Порежь лук и перец. - попросил он. Я промыла и просушила перцы и стала чистить лук. Милый стоял у плиты и помешивал в жаровне мясо.
- У собаки начнется клаустрофобия, - горько усмехнулся он. И тут вдруг плотину прорвало. Послышалось тихое завывание. Повернувшись к плите, я увидела, как огромные горячие слезы стекали по его щекам прямо в жаровню. Он больше не помешивал шкваркающую массу, а просто рыдал, оперщись одной рукой на стену, а другой как ребенок, утирая жгучие слезы. Я замерла, шокированная этой сценой, а вместе со мной лук и перцы.
Нам обоим было грустно и пусто, когда мы, отдав собаку, возвращались домой. Я крепилась, не распускала сопли, старалась все сводить к мучениям в самолете, стрессу от переезда и жаркому влажному климату, к которому лохматая северная порода собак не сможет адаптироваться. И будущее-то нас ждет светлое. Милый вроде бы кивал молча. А тут такое. Навзрыд, что смотреть жалко.
- Я совсем несчастный, - бубнит он сквозь слезы. Я выхожу из ступора, бросаю перцы, подхожу к нему в плотную, выключаю плитку, и поглаживая по спине успокаивающе, увожу со сцены кулинарной трагедии.
- Пойдем, посидим немножко, а потом дожарим. Он послушно идет за мной в зал, садится на диван и всё рыдает, с таким отчаянием и печалью, что сердце разывается. Ком стоит в горле, я неуклже спрашиваю, может, он чего-нибудь хочет. Например, я бы могла принести ему стакан воды и утолить мучения вместе с жаждой. Но он, мотая головой сквозь слезы и всхлипы, отодвигается от меня.
- Ничего я не хочу. Совсем, - тяжело вздыхает милый. - Я такой несчастный. Давай заберем собаку.
Я тихо сижу рядом какое-то время, пока он сам успокаивается и медленно снимает маску вселенского горя и печали с последними слезинками. Только красные припухшие глаза напоминают о том, что было двадчать минут назад. Теперь уже по моим щекам беззвучно текут слезы, губы подергает. Собравшись с кулинарным духом, я глажу его по плечу, целую. Мы идем на кухню дожаривать мясо. Буря налетела внезапно и также внезапно тучи развеялись.
Особой любви и заботы милый по отношению к зверю не выказывал. А я и не видела ничего за кадром, думала, что как всегда - выкинул и забыл, отдал и все. Живая мягкая игрушка и только. Но это пока я не увидела крокодильи слезы, падающие в жаровню. Он никогда не переживал, никогда не беспокоился о псе. А тут такое, что даже светлое будущее в стране его мечты не радовало без нашего четвероногого друга.
Собаку мы забрали. Сделали документы, поставили чип. Дату переезда перенесли. Трудности были, но никто не умер. Зверюга тем временем стала полноценным членом нашей маленькой семьи. У него даже появилось имя Джордж, или Жорик. Собака по-прежнему больше моя, хотя заботы о псе теперь уже более напоминают общее дело. Милый счастлив. Пес тоже. А я поняла, что близкие люди могут удивлять вас всю жизнь. И любови, и их проявления тоже очень разнообразны.